Возвращение к "Черному дому" 7
Юрий Леж
|
Форма: Роман
Жанр: Фантастика Объём: 13604 знаков с пробелами Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Продолжение романа. 35 Они шли недолго, не более получаса, даже рыжая репортерша, экипированная стараниями Дяди и Жанетки не хуже других, не успела еще утомиться и начать привычно выражать свое недовольство сложившимися обстоятельствами, как впереди, между ветвями высоких кустов засветился странный желтый огонек. Первыми его заметили Маха и Ворон, при этом, как ни странно, практически одновременно. – Лампочка, – лаконично сказала Маха, но тут же расшифровала: – Обыкновенная электрическая лампочка, свечей примерно на шестьдесят… – …так и висит себе посреди поля в воздухе? – слегка съязвил Голицын, досадуя больше на самого себя за невнимательность, впрочем, отлично понимая, что ни со штурмовиком, ни с нелюдью ему соревноваться в зоркости не имеет смысла. – Почему? – искренне удивилась Маха. – Какой же смысл подвешивать лампочку в воздухе посреди поля? – Юмор такой, – зачем-то пояснил Ворон. – Но, судя по расстоянию, лампочку подвесили как раз возле «Черного дома»… Штурмовик оказался прав. Над маленьком крылечке в три ступеньки, врезанном прямо по центру длинной, высокой и мрачной, черной стены висела под жестяным абажуром простенькая лампочка. «Сумасшествие, – по-философски отстраненно подумал Алексей. – Кому и зачем понадобилось зажигать тут лампу? А, вообще-то, интересно, как долго она тут висит, и кто её включает-выключает?» …А внутри «Черного дома» их ждало полное, убивающее надежду разочарование. Все те же разнообразные по размерам и предназначению комнаты были пусты, но явно неоднократно обживались строителями, оставившими после себя небольшие штабели кирпича по углам, несуразные жестяные корыта с засохшим в них раствором, полупустые мешки с цементом, кучки просеянного песка, мастерки, засохшие кисти, ржавые лопаты… В иных комнатах лучи фонариков высвечивали высокие деревянные козлы, заляпанные штукатурной и потускневшей с годами масляной краской. Кое-где остались следы перекуров работяг – наполненные окаменевшими окурками и пустыми сигаретными пачками маленькие ведерки, когда-то залитые водой. Но в остальном «Черный дом» оставался самим собой. Все такой же двухэтажный, с обширными подвальными помещениями. Со странными, коленчатыми коридорами, удивительными непропорциональными комнатами… и гулким эхом человеческих шагов, поначалу даже слегка пугавшим вошедших… Наверное, они могли бы бродить здесь не один день, натыкаясь на все новые и новые комнаты, коридоры, переходы… если бы Маха, именно она, не обнаружила скромно висящую в одном из помещений, в глубокой, не бросающейся в глаза нише портьеру когда-то роскошного шоколадного цвета, а сейчас покрытую толстым слоем строительной пыли. «Что-то там не то…» – коротко охарактеризовала она свои ощущения, когда все собрались вокруг занавеса, подвешенного, казалось бы, на голой, пустой стене. – Сейчас посмотрим, – решительно сказал Голицын, резким движением отдергивая будто прилипшую к стене портьеру. И тут же, заглушая фонарики, в глаза ударил неяркий, но живой, трепещущий свет десятков, сотен свечей, укрепленных перед зеркалами. – Нашли… – выдохнула обрадовано репортерша. – Вот уж не думала… Она первой шагнула в Зеркальную Комнату, а следом, опасаясь отстать, потеряться самим или потерять из виду рыжую Нину, буквально ввалились в помещение все остальные, стараясь держаться поближе друг к другу. – И что теперь? – поинтересовалась Маха с огромным любопытством, явно написанном на её лице, оглядывая разнообразнейшие зеркала, странный пол, утопающую в темноте дальнюю стену комнаты, бесчисленные свечи. – А ты ничего, совсем ничего не чувствуешь и не видишь? – с затаенной надеждой хоть немного приоткрыть завесу таинственности над Зеркальной Комнатой, спросил подполковник. Маха с сомнением покачала головой, видимо, и сама удивляясь отсутствию каких бы то ни было необычных ощущений. – Кажется, всё абсолютно привычно, – ответила она. – Даже торсионные поля без каких-то особых завихрений… ну, а для лептонного измерения нужна совсем другая аппаратура, я не гожусь… Мудреные слова, прозвучавшие из уст простецкой, казалось бы, девки чужого города, непонятные никому из присутствующих, дали своеобразный толчок к дальнейшим действиям. И Голицын, и Ворон, а следом за ними и рыжая репортерша подумали, что просто так стоять и ждать чего-то необычного не имеет смысла. А вот Сова, будто поймав какую-то никому неслышимую мелодию, изобразила парочку странных телодвижений, больше похожих на танцевальные па, и ткнула пальцем в портьеру, оказавшуюся изнутри привычной, черного бархата, и абсолютно чистой, как было это и первый раз во время их попадания в Зеркальную Комнату. – Быстрее… Стоящий ближе всех Алексей отреагировал на её слова автоматически, отдергивая завесу и тут же вдыхая ударивший в лицо теплый, показавшийся после ночной прогулки по заросшему кустами полю и брождению по пустым комнатам «Черного дома», даже горячим, воздух. Отлично подогретое для отдыха помещение за черной бархатной портьерой оказалось до боли, до спазмов в горле знакомым. У невысокого бортика бассейна с чуть теплой водой стояла, уперевшись в него руками и высоко отклячив симпатичную попку, обнаженная девица, а позади нее исполнял свои мужские обязанности совсем молоденький паренек с полузакрытыми от наслаждения глазами и чуть приоткрытым ртом. Его ритмичные, обыденные движения завораживали, как блестящий шарик или кристалл в руках гипнотизера, и в такт им вдруг начала приоткрываться дверь позади этой знакомой, но впервые увиденной живыми, парочки… Еще до конца не поняв, не осознав, что же сейчас должно произойти в комнате, Ворон шагнул вперед, за портьеру, и тут же мир наполнился звуками: едва слышным гудением электротэнов в парилке, пощелкиванием реле, журчанием воды, льющейся из плохо закрытого кем-то крана, пыхтением и вздохами наслаждающейся друг другом парочки у бассейна, невнятной, но хорошо различимой возней за соседствующей с выходом из Зеркальной Комнаты альковной портьерой… Как ухитрилась одновременно с ним проскользнуть в комнату Маха, Алексей не заметил и не понял. Но в тот момент, когда дверь за спиной юноши у бассейна открылась и в помещение, крадучись, вошел еще один человек, рыжая, маленькая девка стояла рядом со штурмовиком. Вошедшего Ворон признал мгновенно. Именно ему несколько дней назад он стрелял по ногам, именно он лежал мертвый и холодный на полу Зеркальной Комнаты. Но сейчас живой и невредимый оборотень, мгновенно уловив опасность, чуть склонив голову, буравил Алексея тяжелым взглядом своих разноцветных глаз. Наверное, этот пристальный, злой и обеспокоенный взгляд смог на мгновения скрыть от штурмовика истинные намерения оборотня. И когда, без разбега, прямо от дверей тот прыгнул на Ворона, время невероятным образом замедлило свой ход. Алексей, с труднопередаваемой тоской в душе, понял, что не успевает… ни достать из-за пояса пистолет, ни выстрелить, защищая своих товарищей, стоящих за его спиной… еще мгновение-другое, и тяжелое, налитое ненавистью тело оборотня собьет его с ног, клыки вонзятся в шею и… все еще инстинктивно он тащил и тащил пистолет, в душе уже согласившись со своей обреченностью… как рядом, в полушаге, оглушительном взрывом в тесном помещении рявкнул выстрел… Пуля оборвала прыжок оборотня, изменила его траекторию, и тяжелое, почти мертвое тело рухнуло в двух шагах, чуть левее Ворона на подогретый, красивый кафельный пол, выгнулось дугой и – стало совсем мертвым… Каким образом Маха успел достать старенький, затертый множеством прикосновений револьвер, прицелиться, нажать на спусковой крючок, не смог понять никто. А она, уже запихнув оружие обратно куда-то под бушлат, не обращая внимания на выпученные глаза и окончательно открывшийся рот паренька, все еще продолжающего свои древние движения, ласково взяла Алексея за руку и зачастила, приговаривая: – Это ничего… не твоя беда, он же в полтора раза почти быстрее… тут никто бы не успел… а ты не думай, все правильно сделал, как надо было… ты пока присядь... вот, давай-ка сюда… Все еще пребывая в шоке, Ворон покорно пристроился на краю бассейна, совсем неподалеку от пребывающей в не меньшем шоке парочки, которую, впрочем, вывел из их состояния резкий и властный голос Голицына, с ходу объявившего: – Всем оставаться на местах! Жандармский Корпус! Специальная операция!!! И тут же, практически без паузы, подполковник ткнул пальцем в наконец-то завершивших любовную игру Санчо и Танюху: – Вы! Перейдите вот сюда, сядьте и ждите… Послушные повелению жандарма, все еще оглушенные звуком выстрела, падением мертвого тела, неожиданно возникшими в помещении мужчинами и женщинами в похожей, как военная форма, одежде, молодые люди, даже не прикрывая наготы руками, как это обычно бывает, перешли от бассейна на лавочку у стены и покорно сели рядышком, как два манекена. – Ворон, проконтролируй тут… – обратился было Голицын к Алексею, но его перебила Маха: – Я прослежу, делай, что надо… Подполковник бросил быстрый взгляд на худенькую, маленькую девку, на распластавшееся тело оборотня… и уже через несколько секунд из соседней комнаты доносился его голос, отдающий распоряжения по телефону: «Пятерых ко мне, в сауну в подвале, с ними трех экспертов, вызовите труповозку, как приедет – проводите сюда же санитаров. Всё сделать скрытно, гостей в залах и комнатах не пугать, удостоверениями не размахивать! Исполняйте!» Маха, непонятно как и когда успевшая сбегать в соседнюю комнату и остаться при этом незамеченной подполковником, присела рядом с Алексеем на бортик бассейна и сунула ему в руки красивую, граненую бутылку наполненную темной янтарной жидкостью. – Ты выпей, – посоветовала она штурмовику. – Полегчает, отпустит быстрее… и я с тобой выпью, чтоб не скучно и за компанию… Она едва успела запрокинуть бутылку, чтобы хлебнуть ароматный напиток прямо из горлышка, как прикрывающая альков портьера откинулась, и только-только заметивший что-то неладное, происходящее в соседнем помещении, Степка шагнул было из глубины интимного уголка в заполненную посторонними людьми комнату. – А ну, брысь! – зло скомандовала недовольная тем, что её оторвали от коньяка, Маха. – Не видишь, что ли – жандармская операция! Она кивнула на смирно стоящих у стены репортершу и Сову в дядиных еще комбезах, распахнутых от жары бушлатах и кажущихся странными в этом мире яловых сапогах. – Сидите там тихо, – продолжила Маха, указывая горлышком бутылки за спину Степки. – И ждете, когда за вами придут… Марш! Наверное, если бы вместо странных девиц в полувоенной одежде по комнате шустрили привычные широкоплечие молодчики Жандармского Корпуса, Степка и смог бы найти нужные слова, чтобы затребовать для разговора их начальство, ну, или, по крайней мере, сделать вид, что затребует. Но при взгляде на Нину, Сову, а особенно почему-то Маху, ему совершенно расхотелось задавать вопросы и чего-то требовать. Он молча отступил назад, задергивая портьеру и что-то невнятно объясняя своим сокоешникам больше жестами, чем словами. В голове у Степки внезапно всплыл невольно подслушанный давным-давно монолог отца. Тот, объясняясь с кем-то из пришедших к нему на дом просителей, говорил: «Нет, уж. За дело против жандармерии я не возьмусь и под угрозой Страшного Суда. Вы, милостивый государь, просто понять не в состоянии, что же это за организация такая – Жандармский Корпус. Держаться от них надо как можно дальше, а уж если так получилось, что пересеклись ваши пути-дорожки, то лучше всего – улыбаться и кланяться… кланяться беспрестанно и выполнять все, что они скажут…» Вернувшийся в комнату Голицын внимательно оглядел мизансцену, хмыкнул удовлетворенно, совсем-совсем по-режиссерски, бесцеремонно отобрал у Махи бутылку и сделал прямо из горлышка большой, совсем не аристократический глоток. Вытирая губы все-таки носовым платком, подполковник отметил: – Хороший коньяк… правильно, что пьете… И обратился к оглушенным выстрелом и стремительностью дальнейших действий жандарма репортерше и Сове: – А вы бы, барышни, переоделись, что ли? Сейчас сюда набегут мои помощники, представляете, сколько будет ненужных вопросов и излишнего внимания? – Я бы еще и переобулась, – отозвалась Нина. – Если бы не каблук на туфлях… За прошедшие дни все, казалось бы, напрочь забыли о тех неприятностях, что достались на долю обувки репортерши. К сожалению, и сейчас с поломанным каблуком ничего сделать было нельзя, и подполковник только пожал плечами. – И где же здесь переодеться? – спросила будто сама себя Сова и тут же позвала Нину: – Пойдем, и в самом деле, стоит сменить это… Она легким жестом указала на собственный измазанный в земле бушлат и запыленные сапоги. Ведь до попадания в сауну своего мира всем им пришлось и поваляться на земле, соскочив с поезда, и побродить по грязным, захламленным строительным мусором комнатам «Черного дома». – А мне, вот, не во что переодеваться, – в спину уходящим девушкам сказала Маха, принимая обратно из рук Голицына бутылку. – Не знала я про ваши моды, и ничего женского и не захватила… – С тобой это не главная проблема, – вздохнул подполковник. – Чувствую, что мороки будет – хоть отбавляй… Из соседней комнаты, выходящей в небольшой тамбур, а следом и в коридор, послышались невнятные звуки и топот без малого двух десятков ног. Похоже, что вызванные жандармом пятеро оперативников и трое экспертов добрались-таки до места назначения… – Выстрел возьмешь на себя, – требовательно, но только ради того, чтобы все еще находящийся в шоке Алексей понял, чего от него хотят, сказал Голицын. Ворон покорно кивнул, окружающее сейчас было для него безразлично, а вот Маха ловко сунула ему под локоть, упертый в колено, свой старенький, затертый револьвер и, подмигнув совсем по-человечески, предупредила: «С возвратом…» © Юрий Леж, 2011 Дата публикации: 26.06.2011 11:38:54 Просмотров: 1683 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|