4. Мусор поганый...
Олег Павловский
|
Форма: Рассказ
Жанр: Ироническая проза Объём: 12877 знаков с пробелами Раздел: "Олд и Man" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
. МУСОР ПОГАНЫЙ... __________________________________________________________________ В те времена, когда за Олдом еще не укрепилось его имя Олд Мэн, говорящее о Мудрости и Человечности скитальца по переулкам и душам обитателей большого города, и он носил вполне светское прозвище… итак, в те самые времена Олд, как и ныне, не пренебрегал велюром и его гардероб состоял преимущественно из черной рубашки, контрабандных (и такие были времена!) джинсов и куртки цвета прерии в засуху, а пальто едва не доставало до высоких ботинок или коротких сапог, – это по сезону, как и длинный шарф до колен. Изящный «Ледисмит» с рукояткой из слоновой кости мог бы дополнить облик поклонника Юла Бриннера и всех Джин Лоллобриджид и Софи Лореночек в одной упаковке. Но Олд не цеплял револьверов к правому борту, как какой-нибудь каботажный пакетбот цепляет запасной якорь, – повторяем, это были времена меньшей свободы и куда как более гордой независимости. Участковый милиционер и неудавшийся шериф, которого начальник райотдела уже не раз предупреждал, что он скоро дослужится у него до лейтенанта, если не прекратит пить всякую дрянь, (так-то вот, Шурик!)… а ведь когда-то Шурик, мусор поганый, числился капитаном… так вот, Шурик, жирный старлей с физиономией хитрой и плаксивой, давно приглядывался к Олдмэну и даже завел на него досье, которое прятал в нижнем ящике стола и время от времени любовно поглаживал, добавив еще одну заковыку к личному делу нашего романтика и вечного скитальца. Шурик не читал детективов, он вообще презирал чтение и чтил только Уголовный Кодекс, который считал если не своим изобретением, то чем-то вроде генеалогического древа рыцаря удачи по допштату. Кодекс был для него одновременно инструментом и руководством по эксплуатации мелких воришек и уголовников со стажем. – Та-а-к… – говорил Шурик, заглядывая в приемный пункт стеклотары, и доставая засаленный от частого употребления томик в бумажной обложке, – нарушаем, значит? Молчать, преступный элемент! Шурик знает, что ты торгуешь вином из-под полы, Клавка из винного отдела только вчера переправила тебе целый ящик портвейна! Вы хорошо устроились, спекулянты проклятые! А, ну-ка, наливай, сволочь! И осушив три стакана дешевого пойла, которым можно было отравить одного мастера спорта по шахматам или, по крайней мере, двух кандидатов в мастера, Шурик удалялся со словами: – Смотри, дождешься у меня!… Когда-то Шурик, мусор поганый, числился капитаном милиции и честно трудился в архиве райотдела, снимая копии с документов и сохраняя их до лучших времен. Кто-кто, а Шурик прекрасно знал все и про всех самогонщиков, торговцев краденым и барменов разбавляющих пиво. Но жемчужиной его коллекции был один уголовный авторитет и его сынок, промышлявший по части перепродажи антиквариата – люди в общем тихие и мирные, но даже самому господу богу неизвестно, сколько у них золота, севрского фарфора и безделушек Фаберже, тоже золотых. После нескольких неудачных обысков с изъятием и без такового, Шурик умыкнул ключи от квартиры, что на Кировском, по соседству с квартирой артиста А. Исаак Райкина, сделал дубликаты и ждал своего звездного часа. Знал Шурик, что вышеупомянутая «коллекция» хранилась на одной из дач по круговому маршруту с Финляндского вокзала, того на котором и паровоз за зеркальными стеклами, и другие символы нашего революционного прошлого, но вот на какой именно даче? Шурика терзали сомнения. . . . . . . . Был месяц май – пора цветения сирени на Марсовом поле, и Олд, прогуливаясь с девушкой среди могил и монументов, имел неосторожность сорвать ветку сирени, и это был совсем уж неосторожный поступок, потому что его моментально обложили менты. Олд уверял, что он и в мыслях не имел ничего дурного, кроме желания положить ветку сирени к Вечному Огню, и что вовсе не он, Олдмэн, ограбил Ботанический сад, а кто-то другой, но дело было сделано. Его отвели в ближайший участок и заставили заплатить штраф в десять рублей, а ведь мог бы отделаться и рублем, будь у него привычка носить в кармане мелочь… Червонец, – это уже серьезное правонарушение, и Шурик об этом, конечно, узнал, и добавил очередную «заковыку» в личное дело Олда, или если угодно – в его досье. «Рвал цветы на Марсовом поле», это попахивало уже большой политикой и осквернением святынь пролетарской революции. . . . . . . . В дверь несколько раз позвонили, и два народных дружинника вручили Олду замусоленную повестку. Теперь он должен был явиться в участок близ злополучного Марсова поля не понятно по какому такому поводу… В участке его встретили два мента, один сидел за столом, изображая «доброго следователя», второй, убедившись, что перед ним именно Олд Мэн, выхватил табельный пистолет, да так ловко, что из кобуры так и посыпались синие и зеленые, а частью и желтые бумажки – дневной заработок, надо полагать. – Признавайтесь, как вы разбили половину статуй в Летнем саду осенью прошлого года, и имейте в виду, что мы умеем развязывать языки! – заорал он, размахивая оборванным и засаленным от частого употребления томиком УК в бумажной обложке. Про разбитые статуи Олд слышал и даже видел обломки, пока реставраторы их не упаковали в ящики и не увезли. Но это было в прошлом году. Однако разговор затянулся часа на полтора, «злой мент» размахивал табельным оружием и Уголовным Кодексом, рассовывал по карманам смятые бумажки, которые в те времена еще считались деньгами, и дышал перегаром. «Добрый следователь» только многозначительно кивал головой. Олд сказал, что пора бы и покурить, это представление начало надоедать, но вот что будет под занавес? Под занавес в дверях появился Шурик, дыша перегаром, луком и чесноком… – Я сам с ним разберусь! – торжественно произнес Шурик и «добрый мент» одобрительно кивнул головой. – Машина ждет, иди за мной, бандит! Милицейский вездеход заскрипел рессорами по асфальту, слегка вздрагивая на выбоинах и канализационных люках. В своем родном участке Шурик запер двери и поставил на письменный стол бутылку водки – разговор, надо думать, ожидался серьезный… Поглаживая толстой рукой уже известное читателям «досье», Шурик повел задушевный разговор о тунеядце Олдмэне, и далее в этом роде, о нарушениях им закона (а законов у нас много!) и о том, что спасти от голодной смерти нигде не работающего романтика и скитальца может только он, Шурик, поганый мусор и инженер человеческих душ. Дело, в общем, не хитрое, речь идет об экспроприации ценностей у преступной группировки «отец и сын», из которых двадцать процентов (или немного меньше) получит Олдмэн, и в этом мире, наконец, восторжествует справедливость. По данным (уголовного розыска под руководством Шурика) все подлежащие возврату (?) ценности не далее как вчера были упакованы в два чемодана и привезены из домика, что на станции Разлив в квартиру по соседству с квартирой известного народного артиста. Входные двери и сигнализация пусть Олда не беспокоят, Шурик сам этим займется и Олду остается только войти в эту нехорошую, прямо скажем, квартиру, взять два чемодана и доставить их в участок во дворе за той самой злополучной подворотней, где Олд однажды чуть не потерял свою шляпу. Вопросы есть? Олду был хорошо известен этот дом в стиле позднего палладианства на бывшем Каменноостровском проспекте, – как никак памятник архитектуры, везет Олду с этими памятниками, в этом городе плюнуть некуда – обязательно попадешь в какой-нибудь памятник, обязательно охраняемый государством и обязательно в тот момент, когда тебе это совершенно ни к чему. Олд если и не понимал, то догадывался, что бомбить квартиру преступного авторитета смертельно опасно хотя бы потому, что Шурик, мусор поганый, непременно сдаст Олда на другой же день этим самым авторитетам преступного мира, и даже «Ледисмит» с рукояткой из слоновой кости ему уже не поможет. Тогда Олд плеснул и себе из бутылки, этот отвлекающий жест сам по себе ни о чем не говорит, но дает время подумать между глотком «Старорусской» и сигаретой, а это уже кое-что! – Ствол даешь? – спросил Олд безо всякой, впрочем, надежды на положительный ответ. Ствола у Шурика не оказалось, за исключением служебного ПМ, да и его Шурик редко брал в оружейке, предпочитая запастись бутербродами с ветчиной, чтобы «кобура была полной». – Думай, Шурик! – сказал Олд, надевая шляпу. Итак, что мы имеем? Старый уголовный «авторитет» лежит в больнице, в онкологии, и вряд ли оттуда выйдет. «Сынок» тоже хорошо известен в нашем городишке, ему 33 года (возраст Христа аккурат перед крестной смертью), он носит галстуки от «Кристиан Диор» и золотую булавку с изумрудом, еще он часто ездит в Москву играть на скачках и на бегах, а в нашей северной столице играет в преферанс по мелочи, а в покер по крупной и, говорят, недавно выиграл миллион – не мало, даже если сумма была несколько преувеличена. Его зовут «Изумруд» за пристрастие к зеленым галстукам и золотым булавкам… Однако, надо что-то делать с этим Шуриком? Теперь от него можно ожидать всего чего угодно… Старый разбойник в больнице, сынок, по сведениям Шурика, мента поганого, где-то в районе ипподрома на Беговой в Москве. И если «нехорошую квартиру» разбомбят, а время подходящее, то как бы мент поганый не перевел стрелки на Олда? Трудно, конечно, но Олд «знал расклад», а это дорогого стоит… – Слушай, мусор поганый и инженер человеческих душ по совместительству, я согласен, но с голыми руками не пойду… Шурик был, что называется на дежурстве, однако, дом и нехорошая квартира, это не его участок. Он получил свой стреляющий куда-то вбок «Макаров», а это уже не бутерброд. Олдмэна придется пристрелить где-нибудь подальше от центра города, на такси ехать опасно, а вот на частной легковушке в самый раз. Шурик был хитер и глуп одновременно, и это обстоятельство несколько скрашивает трагическую ситуацию с неизвестно каким концом… Открыть дверь, когда все уже спят и время позднее – дело не хитрое, сигнализацию отключить тоже. Олд стоял за дверью парадной как Буратино с золотым ключиком. – Давай ствол и ключи – сказал Олд Карабасу-Барабасу и инженеру человеческих… – Зачем… еще ключи? – А я, по-твоему, буду рисковать своей задницей, которая у меня всего одна, в незапертой квартире? А если сынок вдруг явится, а он, говорят, иногда стреляет... Давай ствол, сука, или сам иди – двери не заперты! И отправляйся в свой поганый участок, я приеду на такси… Шурик отдал и свой служебный пистолет, и ключи, он плохо соображал, занятый подсчетами несметных богатств и своего последующего бегства в Израиль, если уж бежать больше некуда. Олд Мэн осторожно запер за собой дверь. Чемоданы были в каморке за каким-то сооружением из мебели. Олд бросил на пол бесполезное теперь орудие убийства, задвинул на место шкафы и, прихватив чемоданы, запер входные двери. Ключи от нехорошей квартиры отправились в мусоропровод. Что ж, теперь можно снять белые перчатки... Таксомотор остановился у вокзала и два чемодана заняли свое место в камере хранения, в популярном изобретении человечества еще со времен Великих Комбинаторов и Золотых Телят… С несметными богатствами придется распрощаться, оставив себе только наличность. Ладно, с этим разберемся. Олд оглянулся по сторонам. Да нет, в зале в этот поздний час почти никого не было, и его импозантная внешность едва ли привлекла чье-то внимание. . . . . . . . Шурик пил водку и жевал бутерброд с ветчиной. Минуло уже три дня, и никаких известий, и слухи тоже не поползли по городу, а как бы замерли, как оркестр перед началом второго акта. Олд сидел в грязном кабинете, развалившись на стуле и положив ноги на стол, и курил сигару. Дело было утром и никто, и ничто не беспокоило двух джентльменов удачи, ну, удачи, разумеется, если повезет. – Ты, что же, преступник, захотел обойти служителя закона? – промычал Шурик, мусор поганый, – да знаешь ли ты… – Знаю, – сказал Олд, – квартиру вскроет милиция не сегодня, так завтра в связи с внезапно открывшимися обстоятельствами. – С какими еще обстоятельствами? Где мой пистолет? – Я стал очень рассеян последнее время – ответил Олд – кажется, я забыл его в этой нехорошей квартире, а ключи потерял… – Ах, ты гаденыш! Я сейчас же сообщу… нет, немного позже весь город будет знать, кто обнес квартиру и куда исчез воровской «общак», я не знаю, что я с тобой сейчас сделаю, но… – Общак будет возвращен, есть на свете люди не дурнее тебя. Лучше подумай, что ты будешь брехать, когда оперативники найдут твой пистолет? – С этими словами Олд приставил к жирному пузу Шурика «Ледисмит» с рукояткой из слоновой кости, – изящное изделие 22-го калибра. – Есть еще одна причина или внезапно открывшиеся обстоятельства, – медленно процедил Олд, – третьего дня в Москве на Беговой был застрелен пацан, на нем был галстук от Диора и золотая булавка с изумрудом. Говорят, он очень любил сыграть в покер краплеными картами... . © Олег Павловский, 2016 Дата публикации: 10.02.2016 20:46:44 Просмотров: 1973 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|