В поисках веселья

Светлана Беличенко

Форма: Рассказ
Жанр: Детская литература
Объём: 21893 знаков с пробелами
Раздел: "Проза для детей"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Зима нагрянула неожиданно. Снег повалил с неба яростно, как безумный. Набросился он на землю, как медведица бросается на человека, защищая от него своих малышей-медвежат. Мама Феди узнала в снежных наносах горные вершины Кавказа, папа Фёдора разглядел в бело-ледяных сугробах льды суровой Арктики, а сам мальчик увидел в них грядущее весёлое удовольствие от катания с горок.
– Пап, а пап? – начал Федька издалека.
– Чего сын? – спросил отец.
– А ты меня любишь?
– Ха-ха-ха, – засмеялся папа, а про себя подумал: «Ух, хитрец какой, хочет что-то попросить, наверное», – конечно, люблю.
– Папочка, а сильно любишь-то?
– Сильно.
– Сильно-сильно?
– Да сильно, сильно.
– Сильно-пресильно?
– Пресильно. Чего хочешь-то? Говори уже скорей.
Тогда только Федюлька начал рассказывать о думках своих и о задумках.
– Папуленька, миленький, сделай мне горочку, пожалуйста.
– Только и всего – горку? – удивился папа.
– Эмммм, лучше не одну, а целых три горки, если можно, конечно.
– Ну уж три-то это не знаю... это посмотрю, потяну ли я три-то горки...
– Ладно, ты хотя бы одну горку сделай.
И любящий папа, конечно же, сделал для Федюши горку возле дома. А чего не сделать-то: погода подходящая, снега – полно. «Для мужчины с руками – раз плюнуть», как любила говаривать Федина мама. Папа у Феди как раз рукастый был, вот и соорудил для сына подарочек за считанные часы.
Федор пропадал на улице денно и нощно.
– Он, глядишь, так и ночевать домой не придет, прямо на горке заночует, – переживала мама.
– Ну да и пусть гуляет себе на здоровье, щёки-то у него помнишь, какие здоровые, как у бурундука, – усмехался папа.
Действительно, щёчки Федорки были плотненькие, кругленькие и румяные, как наливные яблочки. Лохматый, потный Федька с торчащими из рыжей, лисьего меха шапки-ушанки вихрами, бегал по двору, раззадоренный бесконечными спусками и подъёмами, подъёмами и спусками, ползаниями на коленках, криками и падениями.
– Федя! Федя-я! – надрывно кричал Генка, товарищ Федора, тоже второклассник.
– У-ух! Э-эх! А-а-а! Ого-го-го-го! – истошно вопил Фёдор, ничего и никого вокруг не замечая.
– ФедЯ-Я! Да ФедЯ-Я! – наконец, не выдержал Генка и ухватил увлечённого катанием Фёдора за плечо.
– А-а? Что-о? Что, Федя? Я – Федя! – бубнил снеговик в морковной шапке. Наконец, он обратил внимание на Генку. – А-а, Генка? Ты что?
– Ну сколько можно тебя звать. Кричу, кричу, ору, ору, а ты всё катаешься и катаешься и на меня внимания не обращаешь!
– Ну ведь я же в шапке! Шапка-то у меня с ушками, поэтому и не слышно ничего.
– Понятно.
– А ты чего-то спросить хотел? Взял бы просто да и катался со мной.
– Да я и хотел спросить, можно ли с тобой покататься.
– А-а. Ну... можно, пожалуй. – Гена скорчил недовольную гримасу. Вроде друг, а ещё размышляет: можно или нет. – Да пошутил я, Геныч, можно, конечно. Это же горка общая, мой папа её для всех построил.
– Хоу-оп, у-о-у-о! – прокричал Генка, скатываясь вниз.
– Ухху-у-у! Па-ра-па-ра-па-ра-рам! – смаковал Федя свой восторг.
– А знаешь, чего я слышал, – начал рассказывать Генка.
– Чего? – поинтересовался Фёдор.
– Я слышал, что собаки тоже любят кататься с горки.
– Скажешь тоже – собаки. Ишь, чего выдумал! Да где это видано, чтобы собаки, как люди были, с горки катались. Уж ни за что я в такое не поверю.
– Ну и не верь. Собаки, между прочим, очень даже умные. Пудели, например, могут сравниться в развитии с пятилетним ребёнком.
– Так ведь люди с горки для чего катаются?
– Для чего?
– Для чего? – Для удовольствия.
– А собаки, по-твоему, что, не могут от чего-нибудь удовольствие получать: от вкусного обеда, ласки, катания с горки, например?
– Ну, обед-то это понятно. Это у них инстинкт. Ласка тоже. Доброе слово – и кошке приятно. А вот катание тут, как говорится, не пришей кобыле хвост.
– Всё пришей. Ничего ты не понимаешь, Федька. Мне надёжный человек рассказывал.
– А сам ты это видел?
– Нет, не видел.
– Ну так вот и нечего огороды городить. Не бывает такого, и всё. Не верю.
– А ты у кого-нибудь из взрослых тогда спроси.
– Ладно, поспрашиваю.
На том и расстались два закадычных друга – Федуха и Геныч.
– Чего-то Федька сегодня какой-то заведенный весь пришел, взмыленный, взъерошенный, сам не свой, – всполошилась мама.
– Федь, а Федь, что случилось-то? – поспешил узнать у сына папа.
– Да вот... С Генкой чего-то поспорили, вроде как не ругались, но вроде как и почти поссорились, что ли...
– Не поладили, значит, не нашли общего языка, не поняли друг друга? – уточняла мама.
– Ага.
– Повздорили, значит? – выяснял папа.
– Эх... да, кажется, так.
– Разошлись пути-дороженьки? – восклицал папа.
– Расплылись, как в море корабли? – выдавала новое предположение мама.
– Нашла коса на камень? – перебивал папа.
– От одного слова – да навек ссора? – высказывала догадку мама.
– Перемутилась вода с песком, перессорилась старуха со стариком? – веселился папа.
Федька стоял хмурый и сердился на родителей. У него на сердце была печаль, а они обратили его вполне существенную проблему в шутку. Наконец, родители опомнились, вмиг стали снова взрослыми и серьёзными.
– Федечка, солнышко, а из-за чего поссорились-то?
– Ну наконец-то. Вот. В этом-то всё и дело. Из-за собак...
– Собак? – встревожилась мама. – Вы гуляли с собаками? Тебя кто-нибудь укусил?
– Да никто меня не кусал! – рассердился Федя. – Выслушать не хотите, сказать не даёте. – И Федя рассказал родителям весь их с Геной разговор.
– Вообще-то зря ты Гену обидел, не поверил ему, – начал папа, – по-моему, он всё верно говорил. Животные тоже любят дурачиться и веселиться. Вспомни хотя бы щеночков тёти Шуры. Как они бесились, прыгали, кривлялись, когда гонялись за игрушкой! Как настоящие циркачи, клоуны и артисты! А кошку Крутяшку вспомни. С рождения вертелась, как белка в колесе. И ведь ей это доставляло неподдельное удовольствие.
Тут мама громко засмеялась. Она вспомнила, как Крутяшка (кошка её сестры), увидев, что хомяки, живущие в той же квартире, вращают свои беговые колеса-шары, попыталась также вращать барабан стиральной машины. Для этого Крутя влезла в машинку через приоткрытую круглую дверцу. Она визжала от испуга, удивления и радости одновременно. Коготки её проваливались в маленькие дырочки барабана, лапы соскальзывали с гладкой металлической поверхности, а она всё продолжала своё веселье. Да уж, вот покуролесила кошка!
– Значит, я не прав? – спросил Федя у родителей.
– Ну... как сказать, – ответил папа. – Ты же не знал, что такое бывает. Нет, я сам Геннадию охотно верю, но своими глазами такие чудачества псов не видел.
– Не видел?
– Не видел.
– И Генка тоже не видел. Ему какой-то авторитетный человек рассказывал. Так это правда или неправда? – решительно спросил мальчик у отца.
– Не знаю. Но думаю, что такое вполне возможно.
– Как же мне это проверить?
– Наверное, чтобы проверить, нужно это увидеть собственными глазами. Поискать собак, которые таким вот образом веселятся, вот и всё.
– Всего-то! – обрадовался Федя.
– Ага, сто лет будешь такое искать, – разочаровала мальчика мама. – Тридцать лет живу – ни разу такого не видела или, может, я гуляю мало или вообще как-то неправильно живу?
– Нормально ты живешь, – успокоил папа. – Просто в нашем дворе горка есть, а собак нет. А в других дворах наоборот, наверное – собаки есть, зато горки нет. Надо тебе, Федька, такой двор найти, чтобы там детворы было много, катающейся с горки, и чтобы среди этой детворы довольно много собаководов было.
– Вот ещё, – стала спорить мама, – ерунду какую посоветует ребёнку. Не слушай его, Федя! Будет ещё мой ребенок по чужим дворам шататься.
– А вот и буду! – возмутился сын, – В поисках собачьего веселья – буду!
– Будет, будет, – подтвердил отец, – вместе с мамой или папой и будет по дворам гулять. Так хоть у гуляния цель какая-то появится благородная...
Стали теперь родители с Фёдором по очереди собачье веселье по улицам разыскивать. Всем вместе гулять некогда, а так – мило дело. Только и знают, что изо дня в день друг другу вахту передают. Аномалии погоды, правда, процессу не способствовали – то ветер сильный был – не гулял никто, то снег подтаивал и горки, соответственно, тоже размокали и набухали, как мокрая вата, то морозы приходили злющие. Горой стояли за зиму-хозяюшку стражники её морозы.
– Ничего, ничего, – успокаивал Федюшку отец, – рано или поздно отыщем.
– Скоро уж и зима кончится, – переживал мальчик.
– Так, сынок, может тебе и не одна зима для такого важного дела понадобится. Как натуралисты-то, которые за животными наблюдают, работают?
– Как?
– Вот так и работают. Годами материалы собирают. Сначала нужно животное или целую семью или группу найти, потом постоянно следить за их перемещениями, записывать – что да как. Это полевая работа называется. А потом уже информацию обрабатывают. Это можно и в городе делать – изучать, анализировать. А в результате этих раздумий получаются уже научные выводы. Изначальные гипотезы – предположения либо подтверждаются, либо нет. Но в любом случае интересные книги и статьи получаются из собранных фактов...
– Да я-то ведь просто посмотреть хочу, как собаки веселятся, – пояснил паренёк.
– А это идея! – встрепенулся папа. – А ты тоже научное исследование проведи. Та-ак. А развлекающиеся собаки – как доказательство у тебя будет. Это же... Это же ж какая тема шикарная получается. Это же как же здорово-то!
– Чего здорово? Не понимаю, – промямлил Федюша.
– Ведь если собаки веселятся, как и мы, люди, это же значит, что они умные-то какие. Значит, они и грустить, и сопереживать могут «по-человечески». Это же о каком высоком уровне эмоционального и интеллектуального развития говорит!
– Вообще-то все и так давно знают, что собаки могут печалиться и радоваться, –засмеялась над наивностью папы мама.
– Ну, не скажи. А наша теория на других доказательствах базироваться будет. С горки катание. Это тебе не хухры-мухры. Это что-нибудь да доказывает. Может, даже что-то более глубокое и интересное... Только что, я пока не знаю. И как это назвать, пока не знаю. Может, это основу для будущего изучения чего-нибудь важного заложит. Во как. Так что, сынок, дерзай. Изучай, исследуй, доказывай и опровергай! А я тебе твёрдое обещание даю – вот пока снег до конца не сойдет – будем с тобой по городу ходить. Даже блокнотик специальный заведём. Всё, что заметим необычное или любопытное – всё туда записывать будем. Всё пригодится!
Федька был рад, что из его небольшого разлада с другом (с Генкой он ещё тогда, на следующий день после размолвки помирился) такая серьёзная штука вышла. Ходили папа с Фёдором, бродили, ноги топтали, много замечательных открытий сделали, только вот собаки-бобслеисты им всё не попадались.
Было уже двадцатое марта, когда Федька придумал хитрую штуку.
– Мам, пап, а у меня уже довольно скоро будет то, что нам требуется, – сообщил он довольным голосом.
– Да, как же?
– Да я вот кое-что сделал сегодня после школы, когда домой шел, вот – теперь жду результатов.
– А что же ты такое-сделал, Федька?
– Во-от.
Федя протянул папе черновой листок, на котором его размашистым детским почерком был накорябан черновик объявления:
«Ищу даказатильства для патвирждения гипотизы.
Пожалуста кто увидет собак катающихся с горки
Позваните по тилефону 956-33-15,
Спросить Федю Головина,
Ученика 2 класса.
Это для биалагическово экспиримента».
Кое-где буквы в словах разъезжались (или расходились) в разные стороны, будто играли в перетягивание каната. Слово «пожалуйста», которое ещё и написано было с ошибками, казалось, развалилось на две части. Влево уехали буквы «пожа-», а «-луста» повалились на правый бок. Упали, вероятно. Трудно было понять, какая часть слова победила в состязании, ведь каната-то не было видно. Папа посчитал, что, наверное, «-луста» победили, ведь их было больше – пять против четырёх, да и уклон их по отношению к горизонтальной строке листа, был больше. Хотя в жизни, пожалуй, не всегда бывает так, что в подобном соревновании побеждает более многочисленная команда.
– Ошибок, конечно, многовато, и несколько запятых пропустил, – честно сказал папа.
Федюня нахмурился и покраснел, как солнце на закате.
– Вообще-то я побыстрее хотел. Зима-то на исходе, и лишний день терять, пока вы с мамой ошибки проверите, мне совершенно не хотелось.
– Да я тебя понял, сын. Ты что. Я не ругаюсь на тебя вовсе. Ты на такие сложные слова замахнулся, которые не всяким восьмилеткам и известны-то. А уж написать их правильно и того сложнее. Тут даже взрослые некоторые в словари заглядывают. Ты не волнуйся, для второклассника написано вполне сносно.
– Ну тогда ладно, – успокоился Федя.
– Вот только фамилию свою ты зря написал. Сказал, что Федя – ладно, телефон дал – ещё куда ни шло, а вот фамилию-то не надо было сообщать, вдруг, какой нехороший человек – хулиган, злодей, бандит или мелкий пакостник воспользуется ею? – заругалась мама.
– Да ничего, ничего страшного не случится, – уверял отец, – хороших людей на земле все равно больше, чем плохих. Никто нашего Феденьку не обидит, уж я прослежу... А сколько объявлений-то всего было?
– Пятнадцать штук, – отчеканил Федор громко, чётко, как диктор телевидения, – на переменах писал, и даже ещё после уроков дописывал, – признался мальчик.
Ошибки в объявлении папа исправил ручкой с красной пастой, чтобы Фёдору их хорошо видно было. Папа сказал, что детям очень вредно на тексты с ошибками смотреть, а вот исправлять ошибки и наслаждаться просмотром правильного, откорректированного текста, полезно. Вот как второклассник текст переписал, красивым, ровным, почти каллиграфическим почерком:
«Ищу доказательства для подтверждения гипотезы.
Пожалуйста, кто увидит собак, катающихся с горки,
позвоните по телефону 956-33-15.
Спросить Федю Головина,
ученика 2 класса.
Это для биологического эксперимента».
Объявления висели на берёзах и тополях. Можно их, конечно, было на входные двери девятиэтажных домов повесить, которых в районе было немало (как дверей, так и девятиэтажек), но Федя на это не решился. А вдруг нельзя? Вдруг запрещено? Вдруг такой смелый и решительный шаг был бы просто-напросто расценен, как хулиганство? Правильно рассудил Федорка. Многим людям не нравятся объявления и реклама, ежедневно появляющиеся на дверях подъезда, да и в наш век их столько ежечасно плодится, что не успеет человек одно свое малюсенькое объявление наклеить, как его тут же заклеивает другим объявлением кто-то другой. Почти никто и прочитать ничего не успеет. А Фёдор молодец! Он своими тетрадными листками никому не навредил. Наверное, даже немного помог... деревьям. Помог им скрасить свое одиночество. Да, да, так бывает, увы. Живут тополя, березки, осинки и липы в городах, воздух людям очищают, стараются. А города бывают большие, шумные, а люди в них – занятые. Всё бегут, бегут мимо деревьев люди, внимания не обращая на их печаль. Тополя так вообще в последнее время истреблять начали – слишком уж они громоздкими людям казаться стали. Редкий человек подойдет иногда к дереву и ласково его обнимет. А вот Федя не постеснялся. Он, когда свои тонкие листики приклеивал, то деревца ласково руками поглаживал и обнимал – разрешения спрашивал на свою расклейку и прощения просил за беспокойство. Кажется, деревья на Фединой улице ещё долго счастьем лучились и улыбками своими сияли.
Проверял мальчик каждый день, не сорвало ли ветром его объявления, потому что за первую неделю никто ему не позвонил. Но все плоды его труда были на своих местах.
– Ну как? – каждый вечер интересовался папа.
– Да никак, – хмуро отвечал юный исследователь природы.
– Ничего-ничего, жди, ещё позвонят, – утешал отец.
– Да я жду, жду, – отвечал Федюшка.
За все время, что висели объявления (а висели они, прямо скажем, невероятно долго – целых три недели, пока однажды сильный штормовой ветер в дуэте с дождем не уничтожил их), позвонило только два человека.
Первой звонившей была Зоя Александровна, учительница средней школы. Она поинтересовалась, не шуточное ли объявление, и изъявила желание познакомиться с мальчиком Федей и узнать поподробнее об его исследованиях.
– Да, я интересуюсь... э-э-э-э-э... очень интересуюсь собаками, – сказал Зое Александровне Федя.
– А в какой школе ты учишься?
– В пятнадцатой.
– В пятнадцатой? А я в двадцать третьей, которая рядом, чуть подальше от улицы Добролюбова работаю, знаешь такую?
– Знаю.
– А может, ты к нам в школу, к моим ребятам как-нибудь придёшь, сделаешь сообщение о своем эксперименте?
– Может, приду, – грустно сказал мальчик, а сам подумал: «Вот, невезенье. Влип так влип. Ещё и доклад придется делать, а у меня до сих пор информация до конца не собрана...»
Потом Зоя Александровна попросила передать трубку кому-нибудь из взрослых. Она похвалила Федю папе, ещё что-то поспрашивала и попрощалась.
– Всё не то, – пробурчал мальчик.
– То, то, – поддержал отец. – Первый блин не комом, первый звонок – не зря. Мне Зоя Александровна обещала, что она у своих учеников поспрашивает. Может, у кого псы живут и даже на горках катаются.
Второй звонок был от девочки. Ей было лет десять-двенадцать примерно.
– Алё, а-лё! – кричала она в трубку, потом немного помолчала, зачем-то подула на микрофон и снова повторила, но уже немного медленней, так, что чётко слышалась удвоенная «эл»: «Аллё, ал-лё!»
– Фёдор Головин слушает, – со смехом сказал Федя, который не без интереса наблюдал за аудио экспериментами девчушки.
– Я... я по поводу собак... Точнее не совсем собак. Точнее – Вам надо про собак, а я могу не про собак. Не совсем про то... то есть про то, но не с собаками.
– Ты совсем меня запутала! – воскликнул Федя.
– Ну-ко, дай, – выпросил у него трубку папа, – с Вами говорит Игорь Петрович. Что Вы хотели сообщить нам?
Девочка на секунду будто выпала из реальности вместе с телефонной трубкой – ни звука, ни шороха, не дыхания не было слышно.
– Просто вакуум какой-то, – прошептал папа, но тут собеседница, видимо, собравшись с мыслями, снова вернулась в реальность:
– Знаете, я сегодня видела такое...
– Что, что Вы видели? – торопил Игорь Петрович.
– Я видела, как вороны катаются с крыши нашего дома.
– Вороны?
– Да, да, вороны. Докатятся до желобка и опять наверх взбираются, взлетают то есть. А потом снова вниз, как с горки... Веселились они по полной, будто смеялись даже.
– А они точно катались или, может быть, просто драка у них была, и одна ворона, например, упала?
– Нет, точно катались. Я уверена.
– А ты откуда это видела, с земли?
– Не доверяете, да? – вздохнула девочка.
– Нет-нет, ты что. Быть может, просто ты издалека разглядывала, птицы мелкие, могла не так увидеть, – оправдывался мужчина.
– Да я у подруги в гостях сидела, и крыша дома соседнего у нас прямо перед глазами была! – бойко ответила девчушка. – Вороны были крупные, как буханки хлеба, всё-всё хорошо видно было.
– Как буханки хлеба, говоришь, – усмехнулся Игорь Петрович. – Ну, ладно. А фотографию можешь сделать?
– Да я могу и видео заснять даже, – похвасталась девочка.
– О-ох, молодец какая! Хорошо. А живешь-то ты где?
– На Добролюбова десять.
– Десять? Так ведь это совсем рядом. Ты – на десять, а мы – на четыре. Пять минут – и ты у нас. Так что приходи, ладно, когда фото сделаешь. Посидим, с Федькой познакомишься, чаю попьем. Ах, да... Зовут-то тебя как, девица-красавица?
– Спасибо. Маша. А откуда Вы знаете, что я красавица?
– Да просто так говорят, – начал Федин папа, а потом очнулся: «Хотя что же я такое болтаю, Машенька, ты и есть настоящая красавица, я уверен! – и добавил, – это даже по голосу чувствуется. У настоящих красавиц голоса-то ведь тоже красивые».
– А меня к вам, может, мама не отпустит. Она ведь вас не знает, – забеспокоилась Мария.
– А мы с твоей мамой познакомимся и обо всем договоримся, – ответил Игорь Петрович.
После разговора с Машей папа сказал:
– Ну вот, дело-то наше сдвинулось с мертвой точки.
– Да ничего оно не сдвинулось, – заупрямился Федя.
– Почему?
– Потому что вороны – это не то. Нам про собак надо было.
– Ты что, Федька, с ума сошёл. «Вороны – не то». Да это же расширяет нам фронт работ! Это же новые горизонты, понимаешь?
– Ага, понимаю, про собак не нашли – на ворон переключились. Новые горизонты, чего не понять!
– Да ты не кисни, сын! Про ворон нашли, и про собак найдем, а ещё – про белок, зайцев, хорьков, черепах! Всех с горки катать будем, сынок! – разошёлся папа.
Снег стремительно таял – весна наступала зиме на пятки. Шансы найти катающихся на горке собак таяли вместе со снегом. Но надежды ещё были. Погода преподнесла Феде подарок – кое-где горки ещё были вполне работоспособны, особенно после того, как в апреле подморозило до минус пяти...
И Федя вновь придумал оригинальный способ решить проблему, то есть добыть необходимые сведения.
– Пап, я придумал! – одурело провизжал он.
– Ну-ка, ну-ка, чего, чего?
– Если собаки сами на горку кататься не идут, значит...
– Значит, надо нам их туда привести, – подхватил идею папа.
– Правильно! – торжествовал Фёдор Игоревич.
Так они и сделали. Одолжили у соседа с третьего этажа среднего размера пса – полулайку-полудворнягу и отправились с ним на принудительное катание.
Полкан, так звали славного тёмно-рыжего малого, с удовольствием разлегся на Фединых коленях на вершине спуска. Горка была плохо раскатанной.
«Что-то надо делать, – подумал папа, – а то так никакого удовольствия не будет. И он сам начал раскатывать горку для Феди и Полкаши.
– Пап, ну можно уже? – зудел нетерпеливый Федя, застывший на вершине не в самой удобной позе. – У меня уже руки-ноги затекают, да и Полкашке неловко сидеть. Он так долго не может без движения – того и гляди вырвется, выпрыгнет и убежит.
– Держи-держи, Федюха. Ещё пару обкатов, и все. У-ух, у-ух! – веселился папа, скатывающийся вниз в очередной раз.
Тут уж Федька с Полканом не выдержали – тоже покатились.
– Поехали! – кричал мальчик. – Как здорово-то, Полканчик! Ура! Ура!
– Ввав-вау-увау-увау-ва! – подвывал от удовольствия дворовый пёс.
Вот забава-то была! Катались до угара. Нашли наконец-то то, что так долго искали...

© Светлана Беличенко, 2017
Дата публикации: 27.03.2017 17:26:08
Просмотров: 1720

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.