Как я стала питомцем великана. Глава 4. Первая ночь.

Светлана Беличенко

Форма: Повесть
Жанр: Детская литература
Объём: 8913 знаков с пробелами
Раздел: "Сказочные повести для детей"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Бала устроил мне по-настоящему королевскую постель. Подушка, которая для него сошла бы действительно за подушку, для меня стала превосходным матрасом. То, что он называл лоскутком, стало прекрасным одеялом. В общем, мне должно было спаться очень комфортно. И поначалу я очень быстро провалилась в сон. Но позже проснулась и уже не могла уснуть до самого утра. Во-первых, потому что Бала сопел. Это не совсем то же самое, что храпеть, но и не совсем то же самое, что спать совершенно спокойно. Когда человек спит совершенно спокойно, он очень и очень-преочень тихий. Он замирает и лицо его становится будто маской — не напряжённое, но какое-то сосредоточенно-собранное: ни один мускул не дрогнет. Бывает человек спит почти всю ночь в одной позе, хотя понятно, конечно, что если у него затекают руки, ноги, бока, живот или спина, то он переворачивается. Некоторые люди спят вроде бы спокойно, но при этом храпят так, что никто вокруг не может не то, что спать, а вообще — находиться спокойно. Это храпуны. Они порой издают такие громкие и грубые звуки, что становится не только неприятно, но и страшно. Будто бы тебе слон в ухо протрубил. А слон-то ведь он большой, он если на человека наступит — убьёт нечаянно. А вот люди (как оказалось, и великаны также), которые занимают среднее положение между спящими совершенно спокойно и храпунами — они сопят. Это когда человек или великан спит расхлябанно, постоянно ворочается, тихонечко охает и вздыхает. Но ворочается не только он сам — ворочается и воздух, который проходит через его ноздри в лёгкие и возвращается обратно уже не носом, а ртом. Вот этот-то самый рот своими губами заворачивает воздух в какие-то воронки, а тот пока заворачивается и кружится, начинает чего-то говорить, лопотать, тявкать, повизгивать, свистеть, шипеть, сопеть или просто петь. Это, конечно, не так неприятно, как слушать «концерты» храпунов, но всё равно тяжело, потому что иногда сопение, пыхтение и прочее другое «-ение» бывает очень громким.
Так вот, возвращаясь к Бале — этот добрейшей души великан сопел достаточно громко. И ведь никто ему никогда, наверное, об этом не говорил. А как скажешь? Обидеть же можно.
Луна беззастенчиво заглядывала в огромную, вытянутую в длину комнату через небольшую щёлку в бамбуковом потолке-крыше. Я подошла к голове Балы. Веки его были плотно сомкнуты, а вот губы смыкались и размыкались, причмокивая. Я решила, что лучшим способом успокоить Балу будет поглаживание его по голове. Голова у него была большая, но вовсе не такая огромная голова монстра, как мне показалось сначала. Да и глаза его были совсем не как телевизоры — всего лишь величиной с кокос. Верно ведь говорят, что у страха глаза велики. Когда я в первый раз увидела Балу, я хоть и вела себя вполне отважно, всё-таки немного преувеличила и его размер, и разницу между нами. Я долго поглаживала Балу по голове, и он даже стал немного меньше сопеть. Перевернуть его на бок, чтобы он вообще перестал сопеть, мне было не под силу.
Переполненная впечатлениями прошедшего дня, я всё бродила и бродила по хижине, рассматривая и изучая Балу, одетого в какие-то смешные кривошитые хлопковые штанишки и такую же простую до безобразия рубаху. Наверное, он сам сшил этот комплект. Трудно было представить, чтобы какая-то портниха-великанша была настолько неаккуратна в своей работе. В то же время костюм Балы был невероятно подходящ к его внутреннему миру — он, как и Бала, был удивительно близок к природе и просто растворялся в ней, будто бы и был сотворён цветами, травами, насекомыми и лесом, будто бы и не прикасались к его созданию никакие руки.
Я разглядывала Балу: его огромные ладошки и вспотевшие пяточки (хотя, со стороны человека, наверное, следовало бы по-другому их называть — пятищи и ладошища), а сама стеснялась — проснётся Бала и что подумает. Может, что я хочу ему что-то плохое сделать. И как быть? Но Бала не просыпался. Он только перевернулся на живот. И в этот момент лёгкая хлопковая простыня, которой он укрывался вместо одеяла, упала. Я поднимала её по частям, потому что она была невероятно длинная — по всей длине тела моего друга. Сначала укрыла его плечи, потом, в три захода, — спину, затем, в четыре захода, — ноги. После этого я стала изучать хижину. Должны же у этого великана быть хоть какие-то вещи в доме?
Моё внимание привлекла бамбуковая перегородка, за которой обязательно должно было находиться какое-то помещение. Только как в него попасть, если перегородка эта представляла собой цельный кусок плетёного бамбукового полотна, которой мой крупный друг просто взял и перегородил проход в секретное помещение. Никаких дверей для маленьких девочек в перегородке не предусматривалось. Правильно, а зачем? В общем, я поняла, что перегородку эту, которая прекрасно справлялась со своей задачей, а именно — перегораживала, мог как поставить, так и убрать, только великан. Но сдаваться сразу не хотелось.
Я поняла, что для того, чтобы каким-то образом проникнуть в потайную комнату, мне необходимо получше рассмотреть устройство перегородки, ведь я видела её только при свете луны и то только центральную часть, потому что именно туда падал лунный лучик. Углы же оставались тёмными и неосвещёнными.
Аккуратно я выбралась из хижины, взяла лучину, которыми вечером пользовался для розжига огня в урнах Бала. Это была палочка, пропитанная какой-то горючей жидкостью, с тканевой обмоткой. Уже довольно хорошо разбираясь в предпочтениях Балы, я решила, что эта жидкость — вытяжка из какого-то своеобразного «горючего» растения или просто какое-нибудь растительное масло. В одной из урн я взяла огня и направилась со своим факелом в хижину.
Конечно, нужно было быть осторожной — не поджечь нечаянно жилище Балы и его самого. И я справилась. Ткань хоть и не молниеносно, но всё же довольно быстро прогорала. Но даже тех пяти-семи минут, которые могла светить моя «лампочка» мне хватило, чтобы обнаружить, что перегородка была приставлена не под прямым углом к полу, а под небольшим уклоном, образуя с полом в моей комнате тупой, а с полом в секретной комнате — острый угол. Сначала мне в голову пришла безумная идея уронить перегородку на пол, накренив её сильней. Но потом я поняла, что эта идея глупа хотя бы в том, что о моих похождениях обязательно станет известно Бале, потому как поднять перегородку своими силами и поставить на место я не смогла бы. Да и перегородка могла бы внезапно оказаться тяжелее, чем я предполагала. И тогда она могла, во-первых, поднять страшный грохот при падении, во-вторых, причинить вред мне и моему здоровью, а в-третьих, разрушить незатейливое жилище Балы.
К счастью, я одумалась и стала искать другие варианты. Подходящий вариант нашёлся достаточно быстро — стоило только поднести факел поближе к перегородке. С правой стороны «рогожка» не плотно примыкала к стене. Чуть-чуть отогнув край полотна, можно было аккуратненько пролезть в тайную комнату, что я и сделала.
Признаться, я не увидела там ничего особенного. Хотя... когда ты только узнаёшь нового человека (пусть даже он и великан), тебе неизменно интересно всё: его детские фото, его друзья, его увлечения и весь этот мир, который внутри него. Никаких полок, никаких шкафов или коробок, в которых лежали бы вещи, не было в этой комнате (да и как бы шкафы для великана уместились бы в жилище с такими низкими потолками, каким была хижина Балы?) — немногочисленные вещи хозяина лежали прямо на полу. Среди них был ещё один костюм хлопковой ткани, который отличался от надетого на Балу только тем, что он был не кристально белым, а с каким-то зеленоватым травяным оттенком. Ещё в комнате было несколько фотографий Балы. На них было запечатлено только его лицо, по которому можно было определить примерный возраст: на первом фото около пяти, а на втором – около десяти лет. Размером фотографии были примерно с небольшое окно, какие были в моём городе. Такие же по размеру были и книги, только они, в отличие от фотографий, были значительно тяжелее. Я попыталась поднять одну левой рукой (в правой я держала лучину), но у меня ничего не вышло. Я раскрыла эту книгу, лежащую сверху всей стопки, и удивилась тому, какой огромный был шрифт. Впрочем, эта книга не предназначалась для меня, а предназначалась для великанов, так что удивляться было совершенно нечему. В комнате было много книг — все они лежали высокими стопками – от пола комнаты до потолка. И только одна стопка — именно та, наверху которой лежала исследованная мною книга, была маленькой. Видимо, книги именно из этой стопки использовались Балой чаще всего в последнее время.
Лучина уже почти догорела, когда я аккуратно вылезла из секретной комнаты. Лучину я вынесла во двор и оставила на прежнем месте, а потом наощупь добралась до своей постели.
Я не сразу заснула, а ещё долго думала обо всём том, что увидела. Эх, если бы Бала был чуть поменьше, был бы нормального человеческого размера, я бы влюбилась в него как в парня. А пока... пока я начинала влюбляться в Балу как... в великана.

© Светлана Беличенко, 2017
Дата публикации: 19.07.2017 20:48:58
Просмотров: 1479

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.