Совки

Джон Мили

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 40805 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

С этим «товарищем» я долго сидел в ресторане. Было это в мой последний приезд в Москву, когда я там до ночи ждал нужного мне человека. Оказался разговорчив до чрезвычайности, то есть, попросту не закрывал рта. Я читал газету, пытался дремать, подавали еду и мы ели; но даже и с набитым ртом он умудрялся мне что-то рассказывать. Отключаться я, к сожалению, не умею, всегда хотел научиться; послать подальше - как-то нехорошо, человек жизнь излагает. Приходилось слушать.
Приехав домой, в Брюссель, я, по несчастной, и вредной, своей привычке записывать, записал, что запомнил из этих его историй. Хотя лично мне они совершенно не интересны: на мой взгляд, чересчур хвастливы и откровенно банальны. Для себя я обозвал их, все вместе, «Жизнь пробивного, но не очень удачливого совка», и засунул куда-то подальше в стол. И, наверное, никогда бы о них не вспомнил, тем более, не рискнул бы публиковать, если б на днях не увидел его случайно развалившимся на заднем сиденье шикарного «мерседеса» с российским флажком впереди, двигающегося в составе дипломатического кортежа, и с мотоциклистами, по центральной улице города. Значит, подумалось… жив, бродяга! и снова на плаву!.. Сказать, чтобы был рад этому обстоятельству… нет, нисколечки! Скорее, наоборот. Таким, как он, «товарищам», у нас, на Западе, считаю, не место! И вообще, неумеха... Не умеешь доводить до конца... не берись!.. Я-то знаю. Сам бывший совок, и примерно того же возраста. И вытворял в свое время, о-о...
Короче, вот они, мои тогдашние записи.

"В детстве". Как у каждого нормального ребенка, у него были папа и мама, это прежде всего, а еще, дополнительно к ним, дедушка и бабушка с маминой интеллигентской стороны. Папа - сталинский сирота из детдома и рабочий класс; уже за одно это, говорила мамина сторона, его нужно бы пожалеть. Но, папа - очень сильный, ни в какой от них жалости не нуждался. Напротив, гонял их всех как сидоровых коз, и этим заслужил уважение подрастающего сына. Лет в шесть, ближе к школе, он перестал слушаться в семье кого бы то ни было, кроме отца.
И была такая, как он сейчас понимал, некрасивая история. В день рождения папы (точной даты никто не знал, и поэтому ее назначил когда-то самолично директор детдома) пришли дедушка с бабушкой, несколько папиных друзей с работы, а мама приготовила замечательный пирог с вишнями. Все было очень хорошо и тихо... сначала. А потом папа с друзьями зачем-то напились, и начали ругаться за столом матом. Он слушал очень внимательно, что называется, мотал на ус, а дедушка вдруг возьми, да и сделай папе замечание. Бабушка поддержала дедушку, мама тоже чего-то вякнула. Тут папа, натурально, озверел. Он тогда еще любовался своим родителем: выдернутый из папиных штанов ремень свистел в воздухе над папиной головой, голос гремел и эхом отражался от стен. Ого-го!.. Мамина сторона тут же куда-то попряталась, а потом попыталась дать дёру. Папа с друзьями их ловили поодиночке, заголяли им попы, а дальше вместе решали, кому сколько ударов. Больше всех досталось дедушке; по приказу папы он тоже его ударил, правда, один только раз, и тапочком. Он помнит, что мамина попа его тогда поразила: большая такая, толстая, и еще волосы посередине. Странно, откуда там быть волосам?!.
Результатом конфликта стал их спешный уход. То есть, назавтра, когда папа был на работе, мама покидала в чемодан одежду, его и свою, как попало, схватила за руку и поволокла вниз по лестнице. Но он вырвался и сказал, что с ней он не хочет, а хочет остаться с папой. Мама плакала, умоляла, стояла на коленях, но он от нее убежал и дожидался папу во дворе. А когда папа пришел, они с ним вместе впервые выпили «по-маленькой» и добавили еще «по-чуть-чуть».

"В юности". У него уже отовсюду лезла щетина, еще год и он заканчивал школу. Юношеская часть класса давно поделилась на две группировки, у каждой свой лидер и свои болельщицы среди девочек. Дрались чуть ли не через день. Пышно праздновались победы, отмечались горестные поражения. У них «группенфюрер», как они его называли, был явно слабый, потому соратники вечно ходили в синяках. Но в том, что он сделал, это обстоятельство было не главным - наученный папой, синяков он сто лет уже как не боялся. Главное состояло в том, что обожаемая девчонка - не по возрасту развитая грудь и вечно красные намазанные губы - бегала за их учителем физики, известным бабником и сластолюбцем. Мысль о том, что эти шикарные груди, которым, по слухам, завидовали все без исключения школьные училки, ласкает худосочный, карликового роста физик, сводила его с ума.
Всего лишь трехходовая комбинация привела к успеху.
На первом этапе он переметнулся в стан врага, их сторонницей была девочка, и стойко пережил вполне предсказуемые со стороны бывших друзей побои; на втором - мнимой любовью к предмету влез в доверие к физику и, оставаясь теперь после уроков, протирал в лаборатории ненавистные ему физические приборы; на третьем - застукал таки однажды сопение и возню в лабораторной подсобке и, после краткого, ультимативного характера, совещания с физиком, совместных недолгих уламываний, сопровождаемых отчаянным девичьим рёвом, и под его же, физика, непосредственным мужским руководством, тут же овладел вожделенным телом. В дальнейшем любовь на троих украшала быт вплоть до окончания школы.

"В молодости". Неформальным властителем дум студенческой молодежи в результате двухмесячной жёсткой борьбы стал Ф. Двоечник, с успехом заваливавший одну сессию за другой, долгое время непостижимым образом балансировавший на грани исключения из института (он, надо сказать, был немногим лучше), неожиданно выиграл конкурс мужской красоты. Этот конкурс - затеянный по инициативе снизу, точнее, инициативной группой почитательниц мужских телес, и почти сразу после такого же женского - проводился в три этапа на всех факультетах одновременно и вызывал самое пристальное внимание не только учащихся, но и профессорско-преподавательского состава. Последнее объяснялось тем, что подавляющее большинство среди состава, так, процентов девяносто, составляли женщины. (Такое засилье женского пола было бы совершенно необъяснимо и непонятно, если не принять во внимание название института: Текстильный). Смешанное жюри, состоящее из студенток, аспиранток и преподавательниц, подключалось только на втором этапе соревнования и оценивало претендентов по обычной пятибалльной системе. А на первом... шла никем не контролируемая драка в группах. Готовые постоять за своих любимцев, студентки таскали друг друга за волосы, били головой об стены и
кафедры и всячески поносили.
В его группе парней было на удивление много, аж пятеро (для сравнения, в других - по двое-трое, не больше). За него лично боролась только одна девчонка, и то он ее об этом не просил. Дурнушка, белобрысая деревенская дылда, он ей, дай бог, по плечо… Зато махала руками… будь здоров! – девки только так отлетали!.. В благодарность потискал немножко на перемене. Не понравилось: кости одни, груди, практически, нет и задница деревянная. Потом... вцепилась, как бешеная. Разве дело?.. еле от себя отодрал!..
Победил «чернявый». И справедливо: на нем висло сразу пол-группы, а за честь переспать каждая продала бы родную бабушку. Правда, на факультетском уровне быстро сошел с дистанции, проиграв «чумазому» со второго курса, последовательно: ноги, торс и голову. Тоже правильно: у «чумазого» все как надо! Главное, пиписька прет и волосы черные из-под плавок. Специально, гад, выставил, чтобы девки с ума сходили!.. Но все это сущая ерунда и «не проханже» по сравнению с Ф.: «качок», суператлетическая фигура, рост, длинные волосы и брови вразлет. И ведь не жадный, не пожалел: по его дружескому совету продал почти что новый «грюндиг», купил загранплавочки. Вместе и выбирали: мешочек такой атласный… хм… целый мешок!... а дальше все в ниточку. Немного, конечно, потренировались. Одна ассистенточка, из жюри на третьем этапе, как увидела, сразу в обморок брякнулась... Короче, «пять с плюсом», безусловная победа, праздник и «все девки наши». «Мистер Текстиль», Ф., естественно, подобрал себе «мисс», а ему досталась ее подруга. Очень была бы и ничего... если бы бедра пошире.
Потом Ф. пригласили на городской конкурс. Потом пошло, пошло, все дальше и выше... Вместе с героем, в качестве его личного «тренера», беспроблемно и весело (зачеты, экзамены – на ура, автоматом!) закончил институт.

"В тридцать". В гарнизоне делать нечего - все, что можно было из него выжать, уже выжато. Более того, на фоне предстоящих учений оставаться… так просто опасно.
Попал он туда случайно. Засиделся как-то с одним майором в пивнушке. Кружка за кружкой, разговорились. Оказался зампотех артиллерийской части, стоящей неподалеку. Много и охотно «докладывал», жаловался на трудности и тяготы армейской службы, на занудство и беспробудное пьянство начальства. Он в ответ тоже кое-что рассказал: о маленькой своей трикотажной фабричке, где работал мастером за нищенскую зарплату, о бесконечных авралах, о повальном же пьянстве и жутком воровстве. Закончил в том смысле, что, мол, скоро и иголки не украдешь, потому как все уже разворовано. Майор понимающе кивал. Жалел, казалось. И вдруг, совершенно неожиданно, сделал предложение идти работать к нему. Обещал... не то что золотые горы, но вполне приемлемые условия жизни. Опять же на госдовольствии и обеспечении. Единственное требование: погоны прапорщика. «Ты пойми, - говорил майор тихо, и приблизив лицо, - хорошие деньги тебе не помешают, а мне че-ло-век нужен». Было несколько странновато, в армии он себя не представлял, но бутылка водки, распитая вместе, причем, угощал майор, еще пара кружек и снова бутылка, размягчили и настроили на лирический лад. «Ранние побудки, строевые, и проч. - не для тебя, забудь, - шептал уже сильно захмелевший майор. - Твое дело - клиент, сбыт твое дело, и проч.»… Что сбывать, пока не было ясно; однако, очевидно, что-то имеется. И потом, так подумалось: ну, что сидеть сиднем на одном месте? Двигаться надо! хоть куда - а двигаться!.. Согласился.
И действительно, до последнего времени не жалел. Начать с того, что майор оказался чрезвычайно хватким парнягой. Где и как он раздобывал топливо, причем, в эдаких сумасшедших количествах, оставалось тайной за семью печатями. Зато цистерны шли одна за одной, бесперебойно, широким потоком. В качестве начальника службы горюче-смазочных материалов прапорщик имярек обязан был, быстренько слив в хранилища оные материалы, вовремя возвратить, что называется, «посуду». В качестве посланца людей, страстно желающих заработать, он носился по всей стране в поисках клиентуры. Дешевые бензин и солярка, да еще в разгар «топливного кризиса» (как выяснилось потом, созданного намеренно, с целью наживы и на самом верху), соблазняли очень и очень многих руководителей: в срочном порядке изыскивались наличные; по получению денег полнехонькая «посуда», с переоформленными документами, уходила по нужному адресу.
Шло время. Хотя погоны не тяготили, а личные сбережения накапливались гораздо быстрее, чем он мог себе даже представить, уже хотелось чего-то другого. Разгульный образ жизни военных - с ежедневными пьянками, неизбежными драками, ночным обихаживанием полковых дам и отходняками наутро - более не впечатлял. Хотелось покоя. Может быть, даже... жениться. К тому же эти учения. А баки у тягачей – пустые!.. Дураки ребята!.. Зарвались уже так, что с себя все продали… ведь сидеть - не пересидеть!.. Быстро подобрав надежную замену, и тем избежав по-воински сурового разговора с майором, он, с легким сердцем и большими деньгами, ушел опять в цивильную жизнь.

"Зрелые годы -1". Первая семья не сложилась. Трогательная в своей детской наивности восемнадцатилетняя девочка, дочь художника, которую подобрала для него материнская сторона и которую, выполняя обещание, и в самом деле, поначалу носил на руках, быстро надоела.
Он занимался делом: вкладывал деньги в спорт и в подпольный бизнес, пробовал себя в различных направлениях. А она сидела дома, днями напролет рассматривала картинки в альбомах. Не говоря уж о том, чтобы прибрать, или там, приготовить мужу пищу, не могла даже ноги толком раздвинуть. Приходилось учить, показывать. И если сразу после женитьбы это занятие доставляло ему жгучее, прям нестерпимое наслаждение, то, спустя время, начало раздражать. Тупая ученица, плохая жена... А картинки ее он, лично, не понимал. Потянуло налево. Там, в левой части спектра столичной жизни, подцепил свою вторую жену.
Все говорили: брось эту шлюху, мол, проститутка, и только ленивый... А он не брезгливый, вот взял и не бросил! И не остался в накладе. Профессионалка-универсал, она умела, кажется, все. И не только в постели, где ей, действительно, не было равных. С ее помощью он обрабатывал таких людей, к которым раньше... ну, просто не подступиться. Знающие, умные мужики липли; подцепив на крючок, предлагала на выбор. Прокуроры, средние и большие начальники, аппаратчики министерств, знаменитые артисты, спортсмены... Вот, на спорте он ее первый раз и попробовал в деле.
Предстоял матч между двумя футбольными клубами первой лиги. Не чересчур, скажем так, известными, да и встреча в чемпионате не слишком ответственная. Однако, в каждой из них по два нападающих хорошего класса, почти что уже решенные кандидаты сразу в основные составы команд высшей. Потому присутствовали на игре спортивные начальники, щелкали фотокамерами журналисты. И… работал налаженный им подпольный тотализатор, где ставки были относительно высоки. Замысел состоял в том, чтобы, под одно лишь женино обещание переспать, все четверо на игре поменьше махали ногами, практически гарантировав, таким образом, нулевую ничью. Рискованное дело, конечно, вложены деньги... Но, он в свою женушку верил!..
На подготовку ушла неделя. Встречаясь с каждым по очереди - молодец! - таки справилась, всех охмурила!.. Правда, в нарушение поставленной задачи, одному, слишком умному, пришлось дать заранее. Но, ничего... не убудет. Это не страшно...
Ох, и весело было им с женой глядеть на футбольное поле, где с самого начала встречи стали происходить невероятные вещи. Где нападающий, оставшись один на один с вратарем, тоскливо смотрел вбок, и, с жалкой физиономией, чуть не плача, финтилил мяч куда угодно, только не в ворота; а другой, с вражеской стороны, при подаче углового и промашке валяющегося сейчас на траве голкипера, бил головой не вперед, в зияющую пустоту, а назад, сбрасывая мяч под отбой чужому защитнику. Тренеры обеих команд уже откровенно орали и матерились, вой и проклятия обозленных, до глубины души оскорбленных и униженных болельщиков достигали небес... Тем не менее, безобразия продолжались и продолжались, вплоть до финального свистка судьи.
Еще веселей было по окончании считать денежки. Риск оказался очень даже оправданным, а выигрыш – достаточно велик.

„Зрелые годы-2“. Тогда же он ввязался в политику. Произошло это следующим образом.
Жена давно сообщала, что ее добивается один журналист; по словам людей, острослов и умница, только очень бедный. За услуги готов расплатиться бумагами. Что за бумаги, правда, не говорил, но, может, что-нибудь интересное.
Ему тогда было некогда, сидел на рыбном, незаконном, конечно, промысле. Да и жена была занята под рыбными госчиновниками. Однако, держал в голове, и, освободившись, вскоре читал-перечитывал писульки.
Д-да... Очень интересное, между прочим, оказалось, кино! Переписка, то бишь, отражение на бумаге недвусмысленно нежных отношений между двумя депутатшами; причем, что характерно, из противостоящих друг другу парламентских фракций! А одна и вообще председатель подкомитета!.. Пассажи о поцелуях в некоторые интимные места, разное прочее, занимали страницы, и могли вогнать в краску любого матерого извращенца. Во всяком случае, густо-красную таковую он с удивлением наблюдал на лице жены (в первый, и последний, надо отметить, раз) по прочтении ей вслух избранных, особо лакомых кусочков текста. Что с этим делать?.. Предать гласности на всенародное осмеяние и посмеяться вместе с народом?.. Или, что гораздо умнее, поразмыслить на предмет шантажа?.. Размышление – вещь полезная, ну, и, конечно, предмет вскоре нашелся.
Подкомитет, где председательствовала немолодая уже дебелая лесбиянка, занимался разработкой проектов законов в области науки и культуры. Ни к тому, ни к другому не имел ни малейшего отношения, хотя, на словах, ценил, уважал заслуги, отмечал роль и значимость в обществе.
Технический прогресс вовсю шел вперед. Это было видно невооруженным глазом, посмотреть только на предметы быта в его квартире. Культурный процесс, если и шел куда-то, то все равно мимо. Технари – профессора, академики, доктора и кандидаты, все эти ученые люди в ермолках, - хотя бы в силу его текстильного «образования», были куда ближе и понятнее, чем писатели, музыканты, художники и артисты в нелепых фраках и бабочках из прошлого века. Будь он законодателем, с легкой душой дал бы страждущим от безденежья институтам, академиям, университетам так необходимые им средства, разумеется, отобрав их у разнообразных театриков, студий... паче, консерваторий, балетных школ, и пр., закосневших в совершенно уже невозможной, на его взгляд, классической пошлости. Из развлекалова оставил, быть может, цирк, кино, народный фольклор и хоры; да еще книжки, только без всяких там философий и казуистики. Но, все это... ладно. В конце концов, ему лично никакого дела.
Идея пришла в разговоре с женой, когда, рассердившись на что-то, он привычно обозвал ее проституткой. Тут она, нисколько не обидившись, возьми и скажи: «Не проститутка, а культурная женщина». Она пошутила, а он аж так и подскочил. «Проституция - часть культуры!..» Вот это мысль!.. И, кажется, чистая правда. А коли так, то есть над чем поработать подкомитету.
Переговоры с председательницей прошли в деловом ритме и, в общем, успешно. Правда, перекосивши сначала рожу, женщина пыталась взять нахрапом. То есть: дала по морде, грозила милицией. Но затем, попив водички и успокоившись, уже вполне мирно обсуждали заранее приготовленные им тезисы. Их, тезисов, было немного. Вот они:
1. половая культура - необходимая составная часть культуры человека;
2. организованная проституция как один из важнейших способов продвижения отечественной и мировой культуры в народные массы;
Далее. Учитывая социальную значимость проституции и ее роль в общественной жизни общества:
3. беспроцентный кредит, а также налоговые скидки и послабления всем вновь создаваемым организациям по обслуживанию проституток в первые десять лет их существования;
4. бесплатное медицинское и социальное страхование для работниц и служащих;
5. интернациональный безвизовый обмен опытом;
6. учреждение в системе Академии Наук головного Института по технике подбора, профессиональной ориентации, обучению и подготовке кадров, а также разработке специальной стат.бух.-отчетности.
С безвизовым обменом он, конечно переборщил. Депутатша тут же его поправила, указав на политический аспект и полную невозможность. Это они вычеркнули. Так же, впрочем, как и Академию Наук. «Лучше, - мягко сказала она, - чтобы в системе Министерства Культуры». Со всем остальным, подумав, согласилась. Более того, обещала доработать проект и в самое ближайшее время, в корректной юридической форме, представить на депутатское обсуждение. О кандидатуре директора института даже не говорили. Поскольку... и так понятно.
Уже через месяц ему спец.почтой прислали для одобрения экземпляр проекта закона, а еще через два вызвали на заседание в нижнюю палату парламента.
Этот день он запомнил как никакой другой в своей жизни. Почему?.. По дичайшим болям в организме. Никогда он не смеялся так безудержно и долго: до потемненья в глазах и в рассудке, до коликов в животе и судорог во всем теле. В выступлениях депутатов скабрезные шуточки следовали одна за другой, реплики с мест заставляли резко сгибаться; таким образом, от удара о спинку переднего кресла, он набил себе здоровенную шишку на лбу, а при следующем приступе чуть не описался. Был в этом не одинок; сам видел, как сосед слева засовывал в штаны носовой платок, а соседка справа плевала и прикладывала свой к голове. Депутаты то и дело выбегали из зала, и, боясь пропустить дальнейшее, так же бегом возвращались. К моменту, когда его, наконец, вызвали на трибуну и попросили рассказать, как он видит практическое воплощение закона (по всему понятно, принимаемого «на ура»), весь уже дергался, не мог пошевелить языком, на лице, как приклеенная, торчала идиотская ухмылка. Глядя на него, в цвете лет уже согбенного и мелкой тряской трясущегося инвалида, беззвучно шамкающего отвисшей челюстью, народ просто взвыл и чуть не помер от хохота. В проходах между рядами, извиваясь в конвульсиях, сучили ножками депутаты, а в президиуме кто-то свалился со стула и страшно хрипел... видно, хватила кондрашка. В связи с этим заседание перенесли на несколько дней.
В результате долго болел (какая-то мышечная хвороба) и чуть не попал в больницу. Только через неделю узнал, что закон не прошел. Похоже, в дело вмешались люди из правительства, поработали, перехватили инициативу. По этому поводу приезжали (подгадали так, чтобы жены не было дома) сразу обе депутатши; плакали, сучки, унижались... просили, не за себя, якобы, а за детей. Дошли до того, что залезли к нему в постель, и не было сил отогнать. Письма, правда, так и не отдал (поскольку, возможно, еще пригодятся), а когда появилась жена, вылетели лесбийские твари с порога взашей!..
Был положительный момент в этой истории: он стал известен политикам. Отныне сами кой-куда приглашали, кой-чего предлагали... Тоже неплохо.

"Зрелые годы-3". Однажды является к нему некто. Представляется человеком от шоу-бизнеса, просит поддержки. И выкладывает задумку. Звучит хорошо, сразу понравилось: «Шоу дураков». Что-то он на эту тему уже слышал: то ли «Корабль дураков», киношка, может, и самого Феллини, то ли "Без дураков", литературный шедевр, кажется, самого Ломоносова. Однако здесь все другое. Настоящее шоу! И главное, с настоящими дураками… Из дурдома!..
- Мысль гениальная, ей-Богу… - так тогда и пошутил. - Только, - говорит, - не понял, он-то здесь при чем? чем он может помочь?..
- Дело в дураках, - отвечает человек. - Их из дурдома не отпускают.
Хорошенькое дело! Он так представил себе, как сумасшедшие по сцене бегают, чего-то изображают. А среди них и тяжелые есть, то есть, всамделишные психи со зверскими харями; они ж и убить могут, и покалечить, им ничего, ровным счетом, за это не будет...
- Правильно не отпускают, мало ли чего натворят... - говорит он.
- Да, нет, - не сдается посетитель, - кто ж говорит самих отпустить, отдельно. Только вместе с санитарами и всяким необходимым оборудованием: ну там, цепи, кнуты, смирительные рубашки... Потом, охрана... (Тут он подумал: это другое дело… Но пока промолчал.)
- Представьте себе, - продолжает, - мы берем под расписку и привозим все это хозяйство в арендованный нами зал. На сцене оборудована уже большая металлическая клетка; всех, значит, запускаем туда. Далее, поднимается занавес, полный, натурально, зал зрителей. Часа полтора, под хорошую музыку и в разноцветных лучах прожекторов они себе бегают внутри клетки, ведут себя естественно, как обычно: ну, там, валтузят друг друга, а их, значит – санитары, грызут железо, какают, писают, где хотят, и т.д. У них привычная атмосфера, - какая им разница! - а зритель доволен, получает себе удовольствие. На свою часть собранных средств психи сами себя кормят до следующего выступления. А то - знаете, небось? – сидят всю дорогу голодные...
Ага, вот сейчас, подумал он, все равно врачи с санитарами все упрут... Впрочем, плевать! Если взяться с умом, так очень даже может и выйти. Мысленно произвел расчет: зал, количество мест, помножить на цену билета...
- Сколько психам даем? - спросил у автора идеи.
- Процентов тридцать, - говорит, - с них хватит...
- Жирно будет... пятнадцатью обойдутся, - увлекшись арифметикой, весело процедил он сквозь зубы.
Так, считаем дальше... Накладные расходы... взятки... налог с оборота... Кругом-бегом... Угу... Ему половина, это как минимум. Неплохо, неплохо... с одного-то раза.
- Сколько, - спросил, - планируешь выступлений?..
- Два в месяц, - отвечает, - больше медицина не разрешит.
Разрешит, подумал. Купим... Два звонка (один из них к замминистра здравоохранения), личный разговор с главврачем психлечебницы… Всего-то делов!
Три дня, и письменное разрешение на пробное шоу уже лежало у него в кармане. Снять, подготовить зал; реклама, музыка, свет; нанять охрану, произвести инструктаж… На все ушло полторы недели.
Весь город был оклеен афишами: "Первое в мире Шоу Дураков". В день начала продаж билеты на корню скупили спекулянты и продавали желающим за баснословные деньги. Он бил себя в грудь и по голове и горько жалел об утрате финансового чутья. Из рук уплывали большие нули. Ну, ничего, сам же и утешался, в следующий раз выложат по полной программе.
За посадкой психов и сопровождающих их санитаров в автобус наблюдал лично, лично запускал с черного хода. Успокоился только, когда все оказались в клетке. Психи вели себя относительно смирно. Особенно понравился один, маленького роста юркий обезьяныш, неопределенного возраста, с живым и косматым личиком, чего-то все бегал, суетился, всем раздавал подзатыльники. Остальные двадцать придурков (среди них были и настоящие уроды весьма устрашающего вида) ему на удары не отвечали… уважали, что ли?.. Потому для себя прозвал его «Туз». (На общем числе в двадцать один, будучи горячим поклонником карточной игры в очко, стоял твердо с самого начала).
Зал был набит битком. По стенам и в проходах, заложив руки за спину, стояла охрана. Заиграла бодрая музыка, освещенный прожекторами занавес плавно скользнул вверх. Из директорской ложи он наблюдал за сценой и зрительскими реакциями.
Гул толпы стих, как только люди увидели психов. Перепуганные насмерть, совершенно ошалевшие от яркого света и громких звуков, они сбились в кучу у задней решетки громадной, почти во всю сцену, клетки из толстых, хотя и достаточно редких, для лучшей видимости, металлических прутьев, молча разглядывали публику. Пятеро верзил-санитаров, с тупыми рожами, в белых халатах и с милицейскими дубинками в руках, образовали свою группку у боковой решетки. Так, во взаимном разглядывании, прошло несколько минут. Затем музыка смолкла, и на авансцену вышел конферансье .
- Друзья, - сказал он звучным, хорошо поставленным голосом, и улыбаясь, - сегодня я рад приветствовать вас на первом, и единственном в мире, шоу дураков. Это название не надо понимать буквально. Кто из нас дурак (полуоборот к клетке, вытянутая рука)... мы или они (первые смешки в зале)... еще, как говорится, ба-а-льшой вопрос. Мы разберемся с этим по ходу пьесы, то есть, по ходу нашего с ними общения. Пожелаем же друг другу, чтобы было оно веселым и дружелюбным, по возможности, теплым и откровенным. Вы пока привыкайте, а я, тем временем, расскажу несколько историй про сумасшедших...
Конферансье выдал подряд несколько штук старых, всенародно известных анекдотов, вызвав в меру громкие аплодисменты, и удалился. Снова заиграла музыка.
Немного уже освоившиеся психи разбрелись по клетке. Публика, показывая руками, разбирала физические достоинства и недостатки «артистов». «Туз» скалил зубы, оставаясь в правом заднем углу. Вдруг он сорвался с места, вихрем пронесся и, подпрыгнув, стукнул пожилого высокого дурака (стоящего в этот момент у передней решетки и умильно улыбавшегося даме из первого ряда) кулаком по макушке. Народ замер. А дурак, сперва очень смешно, по-детски, расплакавшись, опустился затем на коленки и теперь подвывал, пальцем указывая на обидчика. Публика вовсю гоготала, «Туз» раскланивался во все стороны. Один из верзил-санитаров нехотя стронулся с места, подошел к обезьянышу и, уловив момент, изо всех сил врезал ему дубинкой по заднице. Удар был настолько силен, что, стартовав из начального положения буквой «г», "Туз" ракетой взмыл в воздух, через мгновение врезался головой в решетку и сполз по ней наземь. Он лежал неподвижно, из разбитой башки текла кровь, а санитар спокойно, с видом исполненного долга, возвращался на место.
В зале возник некий ропот. Через пару минут кто-то уже открыто возмущался, голоса звучали все громче. Запахло позорным срывом мероприятия, и нужно было срочно спасать положение. Он уже привстал с кресла, намереваясь куда-то бежать, орать... короче, что-то делать... Как тут подвезло. Как раз в этот момент всех отвлек псих, решивший почесать себе спину. Прижавшись ею к прутьям, он так уморительно извивался, вихлял задницей и всем телом, что публике уже было не до «Туза». Кульминацией эпизода стала сценка, когда к нему подошел другой псих и вдруг начал жалеть. Причем хотел погладить непременно по голове, а тот продолжал извиваться… рука постоянно соскакивала и срывалась. Ну, настоящая клоунада!.. Зрители были в восторге!
Еще двое, лысый старичок и, хоть и сильно скособоченный, но крепкий детина, оба с откровенно дебильными рожами, затеяли возню. Они били друг друга по плечам и груди, при этом старичок, ударив, каждый раз ловко отскакивал, так что детина молотил воздух. Публика шумно болела за деда: всем было ясно, что одного попадания кривого будет достаточно, чтобы уложить его наповал. Когда это случилось, народ только громко вздохнул и переключился снова на «Туза», который к тому времени поднялся на ноги, с залитым кровью лицом, и шатаясь, бродил сейчас в центре клетки по кругу. Натыкаясь на своих сотоварищей, он начинал бормотать и махать руками, как будто от них отбивался. Подбавил смеху молодой, очень худенький и высокий парнишка с толстым носом и непомерно длинными руками. В какой-то момент, уцепившись ими за прутья и подтягиваясь, полез вверх. Достигнув потолка, застыл на минуту, очень напоминая распластанную лягушку, затем, под одобрительные возгласы зала, пошел на руках. Однако, прошедши по решетке довольно много, в конце концов, не выдержал и свалился на голову рыжему санитару, отвернувшемуся сейчас назад и занятому ковырянием в носу. Рыжий упал. Опешив от неожиданности, с минуту полежал на спине, выставив руки вперед себя, будто защищался. Но потом сообразил, и, рывком поднявшись с полу, принялся избивать бегающего от него по всей клетке неудачника-верхолаза. Увертываясь от жестоких ударов, тот забавно орал, а когда один из них, пришедшийся по ногам, таки его свалил, стал кататься и ползать по полу. Рыжий продолжал его бить уже лежачего. Самая хохма состояла в том, что санитару теперь помогали сразу несколько подбежавших психов, пиная распростертое тело ногами, а когда парнишка затих, один, ростом гном, расстегнул ширинку и стал на него писать. Как видно, этого подвига ему показалось мало; отписавшись, он подбежал к передней решетке, просунул сквозь прутья и начал дрочить. Соблазненные внушительными размерами предъявленного предмета, у авансцены столпились женщины, из зала неслись подбадривающие крики зрителей. Гном старался изо всех сил, и вскоре, под шумный выдох толпы и собственный оглушительный победный вопль, кончил. Струя добралась таки - болельщики не верили своим глазам - до сначала замерших в мучительном ожидании, а сейчас торжествующих женских лиц.
Было еще много всякого разного; в том числе, гвоздь программы, придурок по кличке «Ленин», который – тут ребята постарались! - мало того, что очень похож и одет соответствующе: кепка, жилетка, галстук, так еще встал посередине клетки и замер в позе, выставив вперед руку, вторая в кармашке жилетки - точь в точь всем известный памятник вождю.
В коце шоу вновь вышел конферансье и, поблагодарив присутствующих за
проявленное внимание, пригласил на следующие представления. Довольная публика долго орала «браво», бисировала и никак не хотела расходиться, в то время как за закрытым занавесом санитары пинками выгоняли психов из клетки и запихивали в автобус.
Все было бы чрезвычайно удачно и хорошо, и первый блин ну никак не смог бы стать комом, тем более, не оказался бы последним, если б не чертов «Туз». Как он умудрился выскочить и просочиться сквозь кордоны охранников - до сих пор непонятно, однако, как-то сумел. И, только подняв на ноги милицию, с ее помощью обшарив все служебные помещения, через час с лишним удалось обнаружить его в глубине гардеробной, уже с перебинтованной головой и в объятиях престарелой уборщицы, тёти, как водится, Маши.

"Закат". С этой бабой он не должен был иметь дела. Головастая - это да! Но уж слишком молодая и ненадежная. Весь его опыт говорил: не надо! Но, вот - и на старушку прорушка - соблазнился, поверил…
Комбинация была марксова, простая: деньги-товар-деньги. Научное обеспечение солидное: Военно-Медицинская, как-никак, Академия. Это из ее недр вышел слух, что создано новейшее чудодейственное средство для лечения рака. Основа лекарства - сплошная экзотика: вытяжка из какой-то там железы прокаженных, причем, не каких-нибудь, а находящихся в последней, завершающей стадии болезни: это когда нос провалился, уши отпали и глубокие незаживающие язвы по всему телу...
Эту сверхсекретную информацию предоставила ему она, ушлая бабенка, у которой в Академии жуткий блат. Она же рассказала насчет дефицита сырья для экспериментальной лаборатории, производящей лекарство (его, вроде бы, добывают наши шпионы в африканских странах, но уж в очень ограниченных количествах, так что не хватает даже на членов семей членов правительства), она же разработала план поставок сырья из другого, альтернативного источника. Понятно, говорила она, что подкупать врачей лепрозориев, насильно берущих пункции у несчастных, тотчас после этого умирающих африканцев, затем обеспечивать сохранность быстропортящегося товара при тайной переправке через границы - все это чрезвычайно сложно, опасно, да и накладно. Другое дело, добывать у себя - близко и недорого! Только, вот вопрос: где взять прокаженных?.. В нашей-то велико-могучей их, к сожалению, нету.
Ее план состоял в том, чтобы при помощи соответствующих компетентных органов, причем на регулярной основе, заражать этой смертельной болезнью заключенных сибирских и среднеазиатских колоний, из тех, что подальше, и качать сырье оттуда. Взаимодействие с органами, учитывая наличие связей на самом верху, отводилась ему. Вроде бы просто. А на его взгляд… варварство и прям какое-то изуверство. Как же так?.. Ведь... да, зэки… а все-таки граждане!
Навскидку он предложил другое: приговоренные смертники. Очевиднейшим образом убиваются сразу два зайца. Во-первых, законный приговор приводится в исполнение; во-вторых, матерые убийцы и насильники напоследок служат отечеству. Здесь есть и хороший побочный эффект: этим, воистину жертвенным, служением - частично или полностью, это по результатам лечения больных - преступники искупают свои грехи. Кто-то, глядишь, и заработает себе царство небесное...
Однако, проработка идеи показала нецелесообразность ее воплощения. Даже по предварительному расчету потребное количество смертников оказалось несуразно большим, что подразумевало в будущем совершенно непосильную нагрузку на действующих прокуроров и суды. К тому же пронырливые ооновцы, и прочие другие разные международные организации, спокойно работать все равно не дадут. Нужно думать дальше.
По прошествии нескольких дней напряженных раздумий в голову пришла отличная мысль. Он вспомнил, как как-то навещал в больнице одного своего хорошего знакомого, тот помирал от застарелого сифилиса. Плачевный вид больного тогда его очень расстроил: провалившийся нос, кровоточащие язвы по всему телу... Сейчас понял: а симптомчики-то похожие... Нужно запросить вояк от медицины на предмет возможной замены доноров. Бабенка провернет это дело на раз.
Через пару месяцев кропотливых экспериментов пришел ответ: годится. Результаты даже еще лучше, чем с проказой. Вот тут был праздник так праздник!.. Сифилитиков в стране - пруд пруди! Только бери, тяни да вытягивай! Так раковых не только у себя, по всему миру вылечим!..
Вовсю используя его связи, развили бурную деятельность, помех не было ни в чем. Создали фирму, оформили юридические права. Методично, не пропуская ни одного, прочесали в державе все до последнего кожвендиспансеры и стационары, заключили договора. Сырье в лабораторию хлынуло рекой; так что не успевали перерабатывать, не хватало мощностей. Тогда получили кредиты, в обстановке строжайшей секретности принялись строить новый большой комплекс; к моменту окончания строительства (рекордно короткие сроки!) во дворе, в ящиках, стояло уже современнейшее импортное оборудование, в корпусах и лабораториях теснились переманенные отовсюду квалифицированнейшие сотрудники. Открытие фабрики вылилось в событие общегосударственного значения, приехали даже пара-тройка министров.
Буквально с первого месяца работы новое предприятие начало приносить гигантскую прибыль, причем, в валюте. Запад не скупился, приобретая лекарство для нужд народного здравоохранения и создавая запасы на случай войны; Восток на свои народы плевал, покупали только богатые люди и только для личных нужд; а в Африке лечились исключительно президенты. Так продолжалось долго, лет, наверное, десять, пока в какой-то лос-анжелесской бульварной газетке не промелькнуло крохотное сообщение о том, что излечившийся таким образом от рака международный чулочно-носочный король, известный ранее своими необузданными аппетитами и особого рода неразборчивостью в отношении женского пола, не желает спать со своей очередной возлюбленной обезьяной. В конфиденциальной беседе с другом, в качестве причины привел полную свою, на текущий момент, мужскую несостоятельность, наступавшую, по его словам, постепенно, но быстро, начиная с какого-то времени после выздоровления. Подобные сообщения, касающиеся первоначально только более-менее известных людей, а потом уже всех подряд, начали появляться все чаще, причем, на страницах уже центральной прессы. Журналисты вовсю забили тревогу, когда по результатам неофициально проведенного среди бывших больных опроса оказалось, что все без исключения мужчины страдают различной степени импотенцией, а женщины - разной степени холодностью.
Популярность лекарства сильно упала, в первую очередь, разумеется, среди простого люда, вынужденно ценящего только доступные удовольствия. Многие просто отказывались лечиться, предпочитая неизбежную смерть, и западные страны, из соображений гуманности, вязали отказников и лечили насильно. Среди сильных мира сего картина, правда, была другая и подобные вещи не наблюдались. Объяснялось это тем, что хорошая жизнь, похоже, действительно, дороже всего! И еще, что сыграло тут роль: с незапамятных времен существуют неизвестные простым людям… да, дорогие, да, не столь напряженные… но зато изысканные способы любви.
В любом случае среднестатистическое количество ежемоментно происходящих в мире половых актов резко пошло на убыль, а это тут же сказалось на числе ежедневно заболевающих сифилисом, и - что уже настоящая катастрофа, учитывая параллельные достижения медицины - на числе сифилитиков, достигающих крайней стадии болезни. Несмотря на принимаемые нашей страной меры, такие как: изоляционизм и ограждение народных масс от средств вражеской пропаганды, рекламные компании на телевидении и радио в поддержку свободных половых связей, а также специальные технические мероприятия по дальнейшему, и резкому, снижению качества резиновых изделий, происходящие в мире события бумерангом ударили по уровню собираемости сырья, а значит, и по выходу конечного продукта. Оборот фирмы впервые за много лет упал, темпы падения со временем все устойчивей нарастали, а, обеспеченные им, государственные финансовые вливания лишь только продлевали агонию. В самом конце, когда он уже всерьез обдумывал план побега, и кое-что в этом смысле даже сделал, опередила бабенка. Не уследил: вылетев на Запад, якобы, для заключения очередного контракта, там и осталась. Она предала его, эта новоиспеченная политбеженка, теперь, и по гроб своей молодой жизни, одна из самых богатых женщин планеты! Аферистка, разъезжала сейчас по свету, везде и охотно болтала, засаживая бывшим родным властям по самое некуда, в то время как его, почти старика, эти власти ограбили, передали в дурацкие руки так называемого закона и вот-вот засадят, это уж точно, по гроб его жизни. Но, ничего, он будет сражаться! Есть другие люди, и другие возможности, и...

P.S. Вот на этом самом месте, как сейчас помню, пришел, наконец, в этот
дешевый ресторанчик мой нужный человек из важного министерства, и мы с ним поспешили не куда-нибудь, а в фешенебельный «Бристоль», где давно уже был накрыт стол, стыла водка и подсыхала черная икра, и где уже заждались нас прехорошенькие девчушки «вот-с-такими» ногами и «вот-таким» бюстом… Где вовсю решались дела.
Соглашусь: да, он прав. И даже то, что…(ну, скажите, ведь явно средней руки аферюга!)… опять на коне, с очевидностью показывает: в этой стране всегда были и будут: и другие люди, и другие возможности... и еще многое-многое другое.

© Джон Мили, 2018
Дата публикации: 04.05.2018 23:53:35
Просмотров: 1259

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.