Авторы онлайн:
Слава Лук

Вспоминалка дачно-сентиментальная

Галина Викторова

Форма: Миниатюра
Жанр: Просто о жизни
Объём: 8329 знаков с пробелами
Раздел: "не сказки"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

После зимы, на майские, впервые ночуем на даче. Поднялась к себе стелить постель и застряла среди комнаты, в груде наволочек, простыней, одеял и пододеяльников, захлебнулась внезапно воспоминаниями.

Постель, пролежавшая на солнышке-ветерке весь удачно-солнечный первомайский денек, до конца, конечно же, не просохла. Но эта чуть ощутимая влажность не раздражает, наоборот, даже радует напоминанием о том, что зима – всё, прошла, и остался от ее снегов и сосулек только легкий холодок внутри подушек.

Сижу, сортируя белье – на шесть человек надо набрать шесть комплектов. Вот эти, вылинявшие и истончившиеся, некогда оранжевые, теперь бледно-розовые, шила еще бабушка. Первая постель на новой даче. Первые не-белые простыни в моем детстве. Сейчас цветное бельё – норма, тогда было – чудо и праздник.
Плотная бязь – не хлипкий ситчик, не жесткий сатин, по какой-то невиданной удаче купленная, кажется, импортная. Расцветка удивительной яркости: что-то похожее можно получить, если набрать пригоршню весёлых соцветий календулы – «ноготков», добавить столько же цыплячьих цветков одуванчика, и всыпать всё это в миску с молоком, чтобы цветов было много, а молока между ними совсем чуть. Простая хлопковая ткань в наивный цветочек, а ощущение тепла, уюта и радости.
Выцвела за годы, не удивительно. Лет тридцать прошло, не меньше.

Пятнадцать лет, как не стало бабушки, и ее «Зингер» задвинут куда-то в дальний угол кладовки, а его литая станина служит столом в гараже. На смену «Зингеру» пришла какая-то белая, электрическая, вся пластмассово-прямоугольная машина. Современная, с десятью видами строчки.
Зингеровская была изящна и аристократична, как статуэтка кошки – черный лак, золотыми завитушками узоры. Эта же, с шестью сменными лапками и набором специальных игл, похожа – всё равно – на мыльницу, на дешевую мыльницу. Нет в ней избранности, нет особого шика. Обладательница не причисляется к лику святых, просто получает возможность обметывать петли автоматически.
Бабушка петли метала вручную, стежочек к стежочку. До сих пор не распустились, выдержали все стирки. По шесть петель на каждой наволочке. Это сейчас шьют без пуговиц, с заворотом. Бабушка шила по старинке, для людей – чтобы удобно, чтобы подушка не выбивалась, не убегала среди ночи. Сколько часов она потратила на эти петли? Не знаю.

На одном оранжевом пододеяльнике заплаты синие. Память о первом годе моей дочери. Холодное лето было, просто даже неприлично холодное. А может казалось таким маме шестимесячной вертлявой таракашки. На руках все время не продержишь, на пол не посадишь – сквозь щели опасно дует. То и дело пристраивали на кровать, и не уследили – промочила одеяла. Пришлось бегом-бегом застирывать, спешно сушить утюгом. Перестарались, сожгли.
Дочери уже двадцать. Красивая, стройная, глупо-независимая, наивно-самостоятельная. Странно подумать, что когда-то она сикалась на одеяла. Эхх.

Вставляю одеяло в латаный пододеяльник, расправляю уголки, встряхиваю, разравнивая. А взгляд уже перебежал на обои, перескочил на занавески – и каждая вещь шепнула: «помнишь»? Ностальгия…

Шторы на окне желтые, тонкой шерсти – совсем не занавесочный материал. Уголок прогрызла злодейская моль. Первая покупка в моей послесвадебной жизни – новые шторы в новый семейный дом.
А гардины – совсем старые, еще из маминого, наверно, детства – деревянные, с серными кольцами, с точеными шарами-набалдашниками на концах.

Два вида обоев.
Посередине, горизонтальной полосой, блестящие, цвета топленого масла, с ситцевым узором оттенков вареной сгущенки.
Подбирали к желтым шторам. Не где-нибудь покупали, в Москве.
В Казани обоев вообще было не достать, точнее – не достать таких, которые нравились. А в столичном магазине – красота, с пола до потолка свисают рулоны. Сортов, наверно, тридцать, а то и поболее. Очередь, конечно, но мы к очередям привычные. Главное – прямо в торговом зале почтовое отделение организовано. Я в одну очередь, покупать. Муж – во вторую, оформлять пересылку домой.
Купили и сразу отправили, как удобно! Не надо тащить связки на поезд, толкаться с ними в метро.
Мысль, что покупать обои в другом городе – вообще не нормально, как-то не приходила.
Через десять дней, уже у себя, получили посылку. Один рулон оказался не совпадающим по цвету с остальными. На счастье, хватило одинаковых, и обойный подкидыш отправился на дачу.

Сверху и снизу от него, бордюром, обои тонов какао и шоколада. Остаток из маминой комнаты.
Первые обои, которые я клеила сама. Да и просто – первые обои. До них стены в квартире были покрыты побелкой.
Сейчас кажется: что за дурацкая мысль белить стены? Неудобно же. Одежда пачкается, чуть заденешь. А задевали в тесной квартирке постоянно. И даже ответа не нахожу. Может, считалось гигиеничным? Может, экономно?
Красили кистями, добавляя в побелку немного зеленой гуаши или синьку, по вкусу. В центральной комнате поверх подсохших белил наносили рисунок. Золотом, по трафарету, завитки и кленовые листья.
Прежде чем клеить обои, многослойную побелку пришлось долго и усердно смывать, иначе бумага не приклеивалась, не хотела. Мыли теплой водой, вооружившись тряпьем, по локоть в белой жиже, на полу – слой газет, тоже сплошь в белых потеках. Весело. И не объяснить ведь, как это весело - всей семьей мыть стены в перевернутой ремонтом квартире.

У окна обои протерты, их задевает угол стола.
Стол складной, походный. Его купили, когда в семье появилась машина и стало возможно ездить в ульяновскую область, к бабушке и деду, своим ходом, на новеньком жигуленке – «копейке».
Купили стол и складные стулья с брезентовыми сидениями.
Выезжали утром, часов в шесть. Важно было как можно раньше преодолеть переправу. Через Волгу ходили паромы, два. Очередь из машин тянулась на километры.
Потом ехали целый день, и поиск красивого места для обеда был замечательной игрой. Точки привалов потом долго помнились: вот здесь мы останавливались год назад… а вот тут, у ручья – в прошлую поездку…
Вынимали из багажника стол, раскладывали стулья, вытаскивали вкуснятину – в дороге даже сваренные вкрутую яйца казались редкостным деликатесом.
Приезжали уже к ночи, последние двести километров по проселку. И – в баню, и – за стол с пирогами. Таких пирогов, как пекла моя бабушка в русской печи, с саго, с яблоками, с яйцами и зеленым лучком, никто больше не испечет. Никогда.

Сейчас вся дорога занимает четыре часа. Асфальт, новые трассы, мост вместо парома. Останавливаться на обед нет смысла: после завтрака тронулись в путь, к полудню уже на месте.
Все стало проще и скучнее.
Стол перекочевал на дачу, стулья использовались по-разному. С одним моя дочь ходила в художественную школу, важно заявляя «У нас сегодня – плэнэр», напирая на две «э» в красивом малопонятном слове.

Лампа на столе – моя школьная. Все годы, с первого класса и до выпускного. Разрасована карандашами. Испачкана чернилами. Прочитала со мной тыщщу книжек всяких разных, и положенных учебников, и запрещенного родителями Апулея.
Кошка Аська грела под лампой черное пузичко, наблюдая, как я деляю уроки. Особенно смешно было, когда Аська ждала котят, и под натянутой шкуркой перекатывались их крохотные тельца: один погрелся на солнышке, нырнул вглубь, на его месте расположился позагорать братик. Шестерых она тогда принесла, еле раздали.
Вот веселье было, пока они подрастали! Мы всей семьей заваливались на кровать, запускали кошачий выводок в кольцо из наших тел и наблюдали, как они ковыляют, цепляясь коготками за покрывало, падают, пытаясь подраться друг с другом, хищно накидываются на палец и отважно с ним воюют…
Покрывало – вот оно, тоже переехало на дачу.

Особенное покрывало, гордость бабушки.
Привезли ей в подарок, из Германии – почти что с Луны.
Яркое, блестящее, расшитое шелковыми узорами, с бахромой по краям. Мама морщилась - «безвкусица», но молчала. Бабушка была счастлива. Тяжелую жизнь прожила бабушка, такой красотищи, богатства такого и не видывала никогда. Поначалу и присесть-то на драгоценное покрывало не разрешала, только оглаживала его да разравнивала.

Сижу на даче, держа за угол одеяло. Сижу среди вещей, которые пережили своих хозяев, реву как дура. О чем? Наверно, о том, что всё проходит. Как будто я раньше не знала. Сырость развела, придется подушки завтра заново сушить.
Эй, наверху, пусть завтра будет солнечным.
Ну пожалуйста.

© Галина Викторова, 2008
Дата публикации: 06.05.2008 10:36:57
Просмотров: 3689

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Светлана Оболенская [2008-07-13 13:31:06]

С каким удовольствием прочитала я Ваш рассказ-воспоминание! Он прекрасно написан.И не только у Вас, а и у читателя рождает ностальгическое чувство. Как приятно прикоснуться к миру старых вещей, каждая из которых способна вызвать воспоминания о людях,о временах, обо всем! Очень близко мне все это - и смысл, и Ваш стиль. Спасибо.

Ответить

Михаил Лезинский [2008-05-06 20:17:15]

Сижу на даче, держа за угол одеяло. Сижу среди вещей, которые пережили своих хозяев, реву как дура. О чем? Наверно, о том, что всё проходит. Как будто я раньше не знала. Сырость развела, придется подушки завтра заново сушить.
Эй, наверху, пусть завтра будет солнечным.
Ну пожалуйста.
+++
Отличная концовка , Галиночка ! А конец - всему делу венец!

Ответить

Elena Vinokur [2008-05-06 14:03:32]

Замечательно, Галина. Вы, как всегда, совместили простоту изложения с тонкостью и трогательностью.
Есть опечатки (в последнем абзаце),исправьте.

Ответить