Вы ещё не с нами? Зарегистрируйтесь!

Вы наш автор? Представьтесь:

Забыли пароль?





Детская литература




Вадим Левин [2010-07-06 22:51:33]
С первой встречи мы подружились на всю жизнь на всю жизнь… О поэте Владимире Орлове
"С первой встречи мы подружились на всю жизнь на всю жизнь…"
Как грустно это звучит, когда друг ушел из жизни.

*
Весной 1962 года, в поезде «Москва – Симферополь», на который я сел Харькове, моими соседками по купе оказались две москвички – бабушка и пятилетняя внучка. Пока поезд стоял, бабушка вышла на перрон и в киоске «Союзпечать» купила журнал «Малютка». Но прочесть ничего не смогла, потому что за «Малютку» бабушка приняла «Малятко» – детский журнал на украинском языке. Я взялся помочь попутчицам, нашел в журнале симпатичное стихотворение и перевел маленькой москвичке:

– Ой ты, Петя-петушок,
Удивилась хрюшка, –
Почему ты гребешок
Носишь на макушке?
Отвечал Петух свинье:
– Где же взять карманы мне?

На следующий день в разговоре с редактором крымского издательства я рассказал о том, что «открыл» хорошего украинского детского поэта Володимира Орлова и был бы рад переводить его на русский, сели бы меня с ним познакомили.

– Познакомить нетрудно, – сказала редактор. – Мы с ним дружим. Владимир Орлов живет в Симферополе, в пяти минутах ходьбы отсюда. Боюсь только, что переводить его на русский Вам не удастся.

Через десять минут я уже рассказывал автору его стихотворение в своем обратном переводе с украинского. В ответ он прочел мне свой подлинный подлинник:

– Ну и Петя-петушок,
Удивились хрюшки, –
Почему ты гребешок
Носишь на макушке?
Говорит Петух в ответ:
– У меня карманов нет.

С первой встречи Владимир Орлов стал для меня и навсегда остался Володей – одним из самых дорогих и близких людей на земле. Когда я собрался уходить, он подарил мне свою новую книгу, которая называлась «Ни пуха, ни пера», и написал: «брату по духу и перу».

Мы встречались довольно часто: обычно – у него дома, в Симферополе, реже – у меня, в Харькове, совсем редко – когда одновременно оказывались в Москве. А еще – вместе ездили с выступлениями по крымским пионерским лагерям и детским санаториям. Случалось, «гостили» в пионерских лагерях, помогая детскому «пресс-центру», участвуя в подготовке праздников, проводя литературные занятия с малышами. Выступления Володи всегда были праздником и для детей, и для педагогов. Он прекрасно рассказывал со сцены свои лирические, романтические и иронические стихи, увлекательно играл с детской аудиторией, добродушно и обаятельно подшучивал над слушателями и над собой. А поздним вечером, когда дети засыпали, во взрослой компании часами читал наизусть любимых поэтов, остроумно импровизировал, без устали каламбурил. Его любили и слушали с удовольствием. В импровизациях порой рождались стихи, которые Володя потом включал в свои сборники. Например, такое озорное двустишие:

У арбуза
Всюду пузо.

В этом едва ли не самом коротком стихотворении в мире автору хватило четырех коротких слов, четырнадцати букв, чтобы создать живой, веселый, неожиданный образ. А для знакомых Владимира Орлова это стихотворение еще и автопортрет поэта: Володя тоже был круглым, крепким, звонким.
Мне мой друг урывками и к слову много рассказывал о себе. Из этих рассказов у меня сложилась история его жизни, которая не во всем совпадает с официальной биографией поэта. Может быть, Володя разыгрывал меня, выдавая свои выдумки за описание реальных событий. Он любил розыгрыши. Но скорее он верил в истории, которые рассказывал, потому что и в обыденной жизни был настоящим поэтом, романтиком и фантазером.
Мне кажется, что сохранившийся в моей памяти вариант устной автобиографии Володи Орлова будет интересен читателям поэта.

*
То ли в конце войны, то ли в начале мирного времени, вернувшись в освобожденный Крым, Володя четырнадцати- или пятнадцатилетним подростком работал учеником слесаря на заводе. А хотел стать моряком: его старший приятель учился в Ленинградском мореходном училище. И еще мечтал покататься на велосипеде. Вторая мечта была особенно неотвязной, потому что мастер цеха каждое утро приезжал на работу на велосипеде, а вечером на нем же уезжал домой. И вот однажды мальчик не удержался. Он чуть раньше обычного окончил работу, наскоро привел в порядок рабочее место, выскочил за проходную и оседлал велосипед. Володя хотел прокатиться и поставить машину на место, прежде чем появится ее хозяин. Но как назло, в тот день мастер куда-то торопился и тоже пораньше окончил работу. Он увидел, что Володя едет на его велосипеде, и закричал:

– Украл, украл! Держите его!

Мальчишка так перепугался, что, вместо того, чтобы вернуться и все объяснить, поехал прочь. Он побоялся вернуться домой и стал бродяжничать. Однажды, голодный, отощавший, маленький, он вышел к морю и увидел, что у причала стоит судно "Галс".

Впрочем, возможно, что Володя попал в Керчь не случайно и уже после того, как вернулся домой. Во всяком случае, так рассказывают его биографы. Но в той истории, которую я слышал от Володи, он попал к морю случайно. И так интереснее.

Когда подросток попросил, чтобы его взяли юнгой, ему сказали:

– Вот швабра. Надрай палубу.

И ушли.

О том, что было дальше, Володя рассказывал так.

– Швабра на судне разборная: палка-ручка и съемная перекладина на веревке. На перекладину нужно намотать тряпку, выбросить за борт, а потом поднять за веревку, надеть перекладину с мокрой тряпкой на ручку и драить палубу. Я сделал, как надо: намотал тряпку, бросил в море и стал тащить обратно. Чувствую – не вытащу, она намокла, потяжелела. И тут я понял, что это мне устроили испытание, что за мной тайком наблюдают. Тогда я подтянул веревку к кнехтам. Это такие низенькие металлические столбики на палубе. Вокруг них обматывают веревку (швартовые), когда корабль причаливает к пристани. И я стал вытягивать швабру порциями. Чуть-чуть выберу веревку и восьмеркой обматываю вокруг кнехтов.

Володя выдержал испытание. Его взяли помощником кока – чтобы подкормился. Когда Володя окреп, его зачислили в команду уборщиком. Потом он сдал экзамен и стал матросом. Помогая корабельному повару, Володя научился прекрасно готовить. Позже он нередко угощал друзей вкусными блюдами собственного изготовления.

После морской службы он еще многим занимался в жизни: портняжничал, был типографским рабочим, журналистом, писателем. Но всегда оставался моряком – любил и знал море, историю и географию своего полуострова, был знатоком морского фольклора:

Если солнце село в тучу,
Жди, моряк, наутро бучу.
Если солнце село в воду,
Жди хорошую погоду.

Таких стихотворных примет Володя знал десятки. Может быть, сочинял их сам. И вообще, стихи не покидали Володю после моря.

*
Вернувшись домой матросом, он освоил портняжное мастерство.

– Этот костюм я выкроил себе сам, – сказал он мне, рассказывая об этом эпизоде.

А в крымских газетах уже стали появляться его стихи. Он писал их постоянно, даже когда шил. Однажды стихи пришли к нему, когда он гладил роскошный костюм какого-то областного начальника. Пришлось сменить профессию. Он пошел работать в типографию, потом в редакцию евпаторийской газеты. Дорос до заместителя главного редактора. Это было за четыре года до нашего знакомства.

В это время наступили хрущевские времена. Мелкие газеты закрывали, «укрупняя» редакции. Володя остался без работы. Но к тому времени уже вышла его первая книжка «Тимошкина гармошка». И несколько книг было «на подходе». Возникли замыслы пьес для кукольного театра и ТЮЗа.
Володя «перешел на творческие хлеба».

*
У него не было высшего образования. Но были редкие способности, интерес к жизни и десятки людей, которые любили его и всегда готовы были помочь. Он блестяще знал русскую литературу – и детскую, и «взрослую». Обладал тонким языковым чутьем и художественным вкусом, виртуозно владел словом и любил словесные игры. Он был желанным гостем и собеседником в пионерских лагерях и в школах, в университете и совхозах, на морском судне и в театре, на радио и телевидении, в редакции газет и издательствах, в крымской обсерватории… Бывать в обсерватории он особенно любил. Наверно, потому что чувствовал родство между морем и космосом. Более всего его привлекали тайны этих стихий.

Володя уверял меня, что видел НЛО. Рассказывал о «маленьком человечке», который выполнял его невыполнимые пожелания, но взамен приносил в дом неожиданную беду.

Когда его стала одолевать болезнь, он продолжал оставаться остроумным, неожиданным и увлекающим собеседником. И оставался таким до конца своих дней.

Уверен, он останется таким навсегда для своих читателей.

по материалам сайта: vadimlevin.livejournal.com/22211.html


Страницы: 1

Страницы: 1