Афганская любовь

Борис Михайлов

Форма: Пьеса
Жанр: Драматургия
Объём: 104503 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Героическая драма о войне и любви

Пьеса о героизме и интернационализме. Любви советского офицера и афганской девушки - революционерки. О девятнадцатилетних парнях, что прошли нелегкий путь, прежде чем поняли свою высокую миссию в далекой от их понимания и интересов междоусобной войне феодальных племен чужой страны.
Концепция пьесы - хемингуэйевская мысль: "Нет чужих стран. Где ты умрешь, не имеет значения, если ты умрешь за свободу". Пьеса о любви и войне. Не традиционный взгляд на афганскую кампанию 1979 - 1988 гг. Престарелые советские военно - начальники и члены правительства совершили много непоправимых ошибок, но главная идея - не подпустить к границам нашего заклятого врага, защитить страну, верна. Действие пьесы происходит в последние дни присутствия наших войск на афганской земле.
1988 год. Боевое задание - обеспечить проход каравана с важным мирным грузом через вооруженную засаду контрреволюционеров. С советскими солдатами в операции участвуют воины революционной армии, лектор ЦК НДПА молодая афганка Далила, с ней у одного из офицеров вспыхнул роман.
Спустя 17 лет бывшие лейтенанты встречаются - один пенсионер, гражданин Украины, второй - российский генерал, участник операций в Югославии и Чечне. Его приемный сын - афганец едет строить новую жизнь в освобожденном от талибов Афганистане.
В продолжение всего спектакля звучат песни об Афганской войне, песни А.Розенбаума и других поэтов и музыкантов.

Действующие лица

Сергей Максимов, Николай Бевзенко – командиры взводов ст. лейтенанты.
Далила - лектор, член ЦК НДПА.
Воины последнего года службы (дембеля) – ст. сержант Медведев, с-т Матвиенко, ефрейторы Борисов, Новиков, санинструктор Исмаилов.
Солдаты второго года службы (старики) – рядовые Вихров, Маслов, Васенко.
Солдаты первого года службы (салаги) – Титов, Касперюнас, Корсунский.
Эпизодически: советские солдаты, офицеры, сарбазы – воины революционной армии Афганистана и моджахеды –- душманы.
Главари контрреволюционных банд – Муххамед - шах, Аббас - хан, Зухур.
Корреспонденты американского агентства ЮСИА – Хадсон и Грин.
В эпилоге:
Вера – жена Максимова.
Рустем – племянник Далилы, приемный сын Максимова и Веры.
Сонра – жена Рустема.

ПРОЛОГ

Временный военный городок, несколько служебных строений, палатки. Поздний вечер. Перед отбоем у солдат личное время и ребята поют под гитару, кто-то обсуждает предстоящее возвращение на родину. Молодой солдат, в палатке с приподнятым пологом, при свете карманного фонаря пишет письмо, к нему заглядывает сержант Медведев.

МЕДВЕДЕВ. Еще одно последнее послание? Все пишешь…
КАСПЕРЮНАС. Отстань! И не послание, а сказание!.. Ой, извините, товарищ старший сержант, думал опять Сомов пристает.
МЕДВЕДЕВ. Через пять дней Союз, а там дембель. Раньше письма дома окажешься.
КАСПЕРЮНАС. Если бы… Вам домой, а мне еще служить и служить. Как медному котелку.
МЕДВЕДЕВ. Забыл, что ты салага. Пиши тогда. Попроси невесту сохранить письма, вернешься – материала на книжку наберется. «Письма из Афгана». (Отходит).
Рядовой Корсунский поёт под гитару. Его окружила группа солдат. Кто-то подпевает, другие ведут неторопливые разговоры о службе и доме, еще кто-то молча слушает, отдавшись воспоминаниям.
КОРСУНСКИЙ (вдруг смолкает, оставляет гитару). Надоело торчать на базе! Через день на ремень. За шесть месяцев не взяли ни на одну операцию.
МАТВИЕНКО. (Натягивает ему на глаза панаму). Радуйся, цел – невредим домой возвратишься. Нашел чему завидовать.
БОРИСОВ. А нам с Исмаилом (обнимает его слегка) столько раз довелось участвовать в рейдах да в прочесывании – не сосчитать!
ИСМАИЛОВ. Первое время, считай, каждые три дня.
МАСЛОВ. Вернемся в Союз, ух как набухаюсь! Так все охренело!
БОРИСОВ. Нажраться дело не хитрое. К солдатам подходит ст. л-т Максимов.
МАТВИЕНКО. Встать, смирно! (Солдаты поднимаются навстречу офицеру). Товарищ старший лейтенант, отделение готовится к отбою.
МАКСИМОВ. Вольно. Отдыхайте. (Закуривает, садится с солдатами). О чем спорим?
БОРИСОВ. Жизнь на гражданке обсуждаем.
МАКСИМОВ. Скоро. Немного осталось. Пока расстрою вас, мужики. Передислокация откладывается. Думаю, несколько дней всего. Срочное задание получено.
МАСЛОВ. (Возмущенно). Опять имущество грузить – таскать?
МАКСИМОВ. Если бы… Задача серьезнее. С сарбазами провести через ущелье Кара-су караван с важным грузом.
МАТВИЕНКО. Опять там духи появились? Мы же зачистили кишлак, все их тайные ходы и подземелья засыпали. БОРИСОВ. Людей не осталось, помню. Афганцы сами не справятся, если что?
МАКСИМОВ. Попросили на всякий случай сопроводить. Получены сведения, духи готовят засаду в ущелье. Место нам знакомое. Из взвода приказано взять человек десять – двенадцать.
МЕДВЕДЕВ. Кто поведет группу?
МАКСИМОВ. Майор Березин, мы с Бевзенко пойдем.
МЕДВЕДЕВ. Товарищ ст. л-т, возьмите меня!
МАКСИМОВ. Ты же хромаешь!
МЕДВЕДЕВ. Уже нет. Зажила нога.
ДРУГИЕ СОЛДАТЫ: И меня включите!.. И я пойду!.. А мне можно?
ИСМАИЛОВ. Без санинструктора не пойдете. Надеюсь, меня возьмете.
ТИТОВ. (Маслову). Посмотри, сколько героев!
МАСЛОВ. Дурных хватает. Пусть выслуживаются, кому жизнь не дорога или цацек на груди мало. Собрались домой, а он – еще одно задание.
МАКСИМОВ. Отставить! На хозяйственные работы никого не выгонишь, а на боевую операцию столько добровольцев!
ВИХРОВ. На базе торчать осточертело. В Союз скорей отправляйте, или в рейд берите.
ИСМАИЛОВ. Погрузка – разгрузка да уборка территории надоели.
КОРСУНСКИЙ. Товарищ ст. л-т, меня возьмите, пожалуйста! Все полгода в оружейной мастерской проторчал. Что дома расскажу?
МАКСИМОВ. Утром решим (поворачивается к Маслову). Ты не рвешься?
МАСЛОВ. Столько добровольцев, куда уж мне…
Подходит ефрейтор Новиков с гитарой, навеселе. Не замечая офицера, вдруг отчаянно рвет струны и, нарушив тишину, громко поет:
Скажи зачем, и для кого
Отдали жизнь они свою?
Зачем в атаку взвод пошел,
Под пулеметную струю?
МАКСИМОВ. Отставить, ефрейтор! Опять накурился?
НОВИКОВ. Никак нет! Всего один косячок на троих забили.
МАКСИМОВ. Аскеры угостили?
НОВИКОВ. Так точно! Афганские братья по оружию. Отметили присвоение мне нового воинского звания.
МАКСИМОВ. Тебя не в ефрейторы разжаловать, а под трибунал следовало отдать. Пожалели.
МАТВИЕНКО. (Забирает у Новикова гитару, тихо просит). Иди, не базарь, вместо дембеля в дисбат загремишь. (Максимову). У него горе – друга утром убили. Не наказывайте. (Новикову) Иди в палатку и ложись!
МАКСИМОВ. Пропадает парень. Не отвыкнет от травки.
Подходит еще один ст. л-т Николай Бевзенко – друг Максимова. Солдаты нехотя встают, приветствуя офицера.
БЕВЗЕНКО. Садитесь. (Кивает Максимову и уводит его).
МАКСИМОВ. Анаши у сарбазов немерено, вот и снабжают наших. Кто не курил – закурит.
БЕВЗЕНКО. Во взводе самая любимая присказка «Минздрав предупреждает». Есть приятная новость для тебя. С отрядом Али Авзара едет симпатяга, за которой ты пытался приударить на строительстве школы. Оказывается, она член ЦК НДПА, представляешь? А ты подкатился…
МАКСИМОВ. Не женщина, разве? Потрясающая афганка, согласись. Столько времени прошло, а я всё вспоминаю её, снилась даже.
БЕВЗЕНКО. Девчонка, конечно, классная. Не для нас с тобой. Хотя, как посмотреть. На привале, во время рейда, можно будет попробовать приударить.
МАКСИМОВ. Боюсь, не до афганки будет. Слушал инструктаж? В проклятом ущелье велика вероятность засады. Тогда нам достанется больше всех. У Али одни пацаны, надежды на них мало. Ну, да ладно, не впервой. Член ЦК, говоришь.… Никогда не подумал бы.
БЕВЗЕНКО. Забудь ты про неё, нашел на кого глаз положить. Мало наших связисток? Столько хорошеньких. В санбате девчонки клевые.
МАКСИМОВ. Когда в школе увидел, сразила наповал. Подлетела разъярённая, глаза блестят, волосы распущены, машет руками и орёт на моих солдат. Потом свой гнев перенесла на меня. Я ничего не пойму. Говорит вроде по-русски, слушаю и ничего не слышу. Обалдел. Вижу ее темные глаза, пухлые губы, родинку над верхней губой и лицо такое нежное – не загорелое, как у наших московских красоток зимой. Наконец до нее дошло, что я не воспринимаю. Замолчала, вопросительно посмотрела на меня. «Я не понятно объясняю? Доски на третий этаж, а кирпич на второй! Вас в помощь прислали, – не загорать». И понеслась по этажам. Солдаты долго спорили афганка или наша, слишком хорошо ругалась по-русски.
БЕВЗЕНКО. Вижу, втюрился, как курсант первокурсник в первом увольнении. Зря себя травишь… Завидую! Меня никогда так не прихватывало. Всё современные, покладистые девчонки попадаются. Не в первый, так на второй вечер отдадутся. А ты.…За год никого из наших бабёнок не пригрел. И вдруг приглянулась афганка. Да не просто какая-то девчонка, а член ЦК. Надо же! Кстати, когда выходил из штаба, была еще там. Скоро выйдет, не останется же ночевать. Попробуй, подкатись, может, на этот раз что-то обломится.
МАКСИМОВ. Хватит о ней. Замнём.
БЕВЗЕНКО. Замнём, не я начал. Вернемся к завтрашнему рейду. Почему приказано взять больше молодых и необстрелянных, как думаешь? Ничего опасного не предвидится или решили поберечь дембелей, что вдоволь настрелялись?
МАКСИМОВ. Скорее всего. Молодым, перед возвращением в Союз, полезно совершить марш – бросок в условиях, приближенным к боевым. Засиделись на базе.
БЕВЗЕНКО. Ты как хочешь, я возьму проверенных парней, на салаг полагаться боюсь. Кто знает, что ждет в ущелье. В прошлом году там полегло полроты.
МАКСИМОВ. Во взводе объявил, беру всего десятерых, так они бучу подняли, кому идти. Столько добровольцев и все больше необстрелянные, молодые. Рвутся на волю. Надоело грузить оборудование, работать на базе.
Появляется Далила в пятнистой армейской форме, в руках папка с бумагами. Проходит невдалеке от офицеров.
БЕВЗЕНКО. Какая воля, когда война продолжается… Смотри! Она! Давай, иди! Попытка не пытка.
МАКСИМОВ (не решительно). Что скажу? Понравилась, снилась?
БЕВЗЕНКО. Так и скажи, не укусит. Скажи, хочу познакомиться, без ума от тебя. Не дрейфь! (Уходит).
МАКСИМОВ. (Оставшись один, какое-то время стоит в нерешительности, затем направляется к девушке). Извините, вы и есть член ЦК, за вас мы с Бевзенко отвечаем головами?
ДАЛИЛА (не останавливается). Головы оставьте при себе, пригодятся. За себя сама постою. К тому же со мной целый взвод аскеров.
МАКСИМОВ (идет рядом, на ходу). Нам бы обсудить детали предстоящего рейда.
ДАЛИЛА (на миг остановилась, внимательно посмотрела на Максимова). Боевые задачи решает Али Авзар, должны знать его. С ним обсуждайте. (Собирается уйти, Максимов непроизвольно останавливает ее за руку). Ещё чего! (Вырывает свою руку).
МАКСИМОВ. Подождите минуточку. Скажите, как дела со школой, которую мы строили. Начались занятия? Мы там встречались, помните?
ДАЛИЛА. Если встречались, что из этого? Можно хватать за руки?! Не помню.
МАКСИМОВ. Извините, не хотел обидеть. Вы учительница?
ДАЛИЛА. Я не учительница. Если правда, интересует школа, – занятия уже идут. Спасибо вашим.
МАКСИМОВ. Вы так хорошо говорите по-русски, что принял за нашу из Средней Азии. ДАЛИЛА. Афганка, убедились? До свидания. Завтра ранний подъем.
МАКСИМОВ. Я не понял цели вашего участия в операции. Не исключено, моджахеды устроили засаду, и быть стрельбе. Мне кажется, девушке не следует туда соваться.
ДАЛИЛА. Когда кажется, в России крестятся.
МАКСИМОВ. Наши поговорки знаете? Любопытно. У вас падают на колени и, вознесши руки к небу, спрашивают совета у Аллаха?
ДАЛИЛА. Понятия не имею. В атеистической семье выросла.
МАКСИМОВ. Всё не то говорю… Когда в школе объясняли про кирпичи, на вас были светлые джинсы, голубая блузка и на шее косынка в тон, правильно?
ДАЛИЛА (улыбнулась). Запомнили. Я уж забыла. Помню, стоит появиться среди русских, – тут же пристают. Вот и вы. Решили закадрить, так у вас в России говорят? Пустой номер.
МАКСИМОВ. Вам не следовало снимать паранджу и волновать людей. Увидел и обалдел. Да я один, разве? Каждый, кто увидит вас, не в силах отвести взгляда. У меня сердце остановилось. Поразила удивительная ваша красота. Поверьте, подобное со мной не случалось. Красивее девушки в жизни не встречал! И что, афганка не поверил.
ДАЛИЛА. Вай - вай - вай! Вы поэт или писатель? В любом случае зря стараетесь, заливаясь соловьем. Нарушаете все приличия! Услышали бы ваши товарищи! С меня довольно. Больше не слушаю! (Решительно уходит.)
МАКСИМОВ. Мы так и не представились друг другу.
ДАЛИЛА. В следующий раз.
З а т е м н е н и е
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Резиденция одного из главарей афганской контрреволюции в Пакистане. По-европейски обставленный кабинет, на стене портрет Хомейни, черно-красно-зеленый флаг в углу. Хозяин кабинета Мухаммед-шах - благообразный старик в чалме. Несмотря на имеющиеся в кабинете стулья, он и два чернобородых командира душманских банд, сидят на ковре, хозяин курит трубку.
МАХАММЕД-ШАХ (вынимает трубку изо рта, после долгого молчания). Ничего не поделаешь, такова воля Аллаха. Пострадает оборудование – американцы поставят другое.
ЗУХУР. Если не поставят?
АББАС-ХАН. Без электричества не останешься.
МУХАММЕД-ШАХ. С первых дней оккупации мы участвуем в вашей борьбе с неверными. Не оставим и в будущем.
АББАС-ХАН. (Зухуру). Больно разговорчивым стал. С нового правительства пример берешь?
Входит слуга.
СЛУГА. Американские корреспонденты пришли.
Мухаммед-шах знаком показывает: приглашай. Все трое встают навстречу американцам.
МУХАММЕД-ШАХ. Рад приветствовать вас, господа.
ХАДСОН. Хадсон.
ГРИН. Грин.
МУХАММЕД-ШАХ. Как добрались, надеюсь, хорошо?
ХАДСОН. Благодарим, всё о'кей. Надеюсь, и дальше так пойдет. Наслышаны о ваших боевых успехах. Не будем терять дорогое время, приступим к делу.
МУХАММЕД-ШАХ. Вечно вы, американцы, спешите... Мы с командирами как раз обсуждали ваше предложение. Ближайшая операция в ущелье Кара-су, но я предлагаю подождать следующую. За это время найдем русских пленных, принявших Ислам. Ваше присутствие на операции будет не безопасным. Караван сопровождает большой отряд правительственных войск и шурави. Чем все закончится, трудно предсказать.
ХАДСОН. Вам хорошо заплатили. Обещали взять на первую операцию. Будем выполнять договоренность. Что за караван?
АББАС-ХАН. Оборудование разное. Я готов взять корреспондентов, гарантирую безопасность.
МУХАММЕД-ШАХ. (Грозно посмотрев на Аббас-хана). Не с тобой разговаривают. Я несу ответственность за американцев.
ХАДСОН. Не пугайте, вопрос решенный. Мы и так задержались. Идем с ним. (Показывает на Аббас-хана).
МУХАММЕД-ШАХ. Тогда к делу, раз настаиваете. (Подходят к карте). Оборудование шурави везут сюда. Отряд Мурабика пытался разбить караван у Кундуза – вот здесь. Другая группа пыталась на Саланге, – не удалось. Сейчас караван в Кабуле и сегодня – завтра выйдет по Джалалабадскому шоссе, направится в район Сароби. Здесь, где ущелье выходит к шоссе, Аббас-хан встретит его.
ГРИН. Что за груз в караване?
ХАДСОН. Нам-то, что за дело? Главное показать: народ против Наджибулы. Дикие горцы не принимают коммунистических порядков.
АББАС-ХАН. Несколько лет назад его люди (показывает на второго, продолжающего молчать командира) взорвали гидростанцию, теперь русские восстанавливают.
ХАДСОН. Выходит, груз мирный. Пусть восстанавливают, для вас стараются. Нам это не интересно.
ГРИН. Нам нужен бой, перестрелка, взрывы. Эффектное зрелище, несколько русских пленных.
МУХАММЕД-ШАХ. На будущей неделе планируется крупная операция под Джелалабадом. Советую туда поехать. Там снимите настоящее кино.
АББАС-ХАН. В ущелье Кара-су найдется, что снимать корреспондентам. Будут и пленные, обещаю.
ХАДСОН. Сказали, караван сопровождает отряд Наджибулы, а русские?
АББАС-ХАН. И русские пленные будут.
ГРИН. Долго задерживаться не собираемся. Если большой костер устроите, что-то получится.
ЗУХУР. Про пленных не договаривались. С русскими дороже.
ХАДСОН. Наша компания перед расходами не стоит.
МУХАММЕД-ШАХ. (Зухуру). Заплатят тебе.
ГРИН. Для репортажа необходимы стрельба, взрывы, раненные, и, конечно, красивый антураж: горы, ущелье.
АББАС-ХАН. Все будет.
З а т е м н е н и е

Неширокое ущелье, выходящее к шоссе. Высокие отвесные горы, вдали белеют снежные вершины. Несколько глинобитных мазанок - дувалов, притулившихся к скалам, словно ласточкины гнезда. Крыша одного - двор следующего жилища. Несколько чахлых деревьев. Тишина нарушается гулом подъезжающих БТР и тяжелых грузовиков, голосами солдат.
Во двор входят два сапера – ефрейтор Новиков и рядовой Титов. Натренированными движениями щупа миноискателя проверяют закутки двора, обходят дом, заглядывают вовнутрь.

ТИТОВ. Если духи решат напасть на караван, лучшего места не найти.
НОВИКОВ. Нам тоже удобно встретить их здесь. До шоссе несколько минут. Бевзенко со своими страх*ет сверху. Внизу арык, пустые дома. Где ждать духов, командование знает. Место знакомое. Прошлой зимой зачищали этот кишлак от духов. Они как тараканы вылазили в самых неожиданных местах. Между дувалами и ярусами у них прорыты подземные ходы – кяризы. Пустить отравляющий газ – всех бы выкурили, но нельзя – конвенцию о неприменении подписали. Вот духи и положили половину роты. Вылезут из подземелья – выпустят очередь в спину и снова под землю. А мы, три недели как окончили «курс молодого бойца», еще пару дней в Ташкенте – и сразу сюда. Что мы, пацаны, умели, если рожка автоматного не успели расстрелять? Ни опыта, ни реакции. Чеку из гранаты выдернуть не все умели. Один на моих глазах копался – копался и бабах – одни ноги остались, все остальное – кровавое месиво: куски мяса, кости, тряпки обгорелые. Головы так и не нашли – всю разнесло. Ужас! Позже насмотрелся и крови, и трупов развороченных, а тогда испугался. Не представляешь, сколько наших полегло здесь
ТИТОВ. (Испугался). Стой! Сигнал слабый. Так и есть. (Осторожно раздвигает камни и вытаскивает большой закопченный казан. Новиков хохочет). Чего ржешь, запросто могли подложить. Вспомни, как дембель Ковров подорвался.
НОВИКОВ. После прошлогодней зачистки, все проверили. Надеялись, мирные дехкане вернутся. С тех пор здесь никто не живет, все заросло.
ТИТОВ. Может, хибару еще раз осмотрим? Обрати внимание, вход не по-ихнему, спереди. Запросто где-то подарочек ждет. Не оставят духи такой дом.
НОВИКОВ. Нечего им делать тут. Жители покинули кишлак. ТИТОВ. Замполит говорил, где-то в этих местах духи профилакторий себе устроили. Отдыхают после каждого нападения. Кто знает, вдруг в этом кишлаке.
НОВИКОВ. Ага, рядом с дорогой. Да здесь людей полгода не было! Посмотри, как все запылено, ни каких следов присутствия человека! Не бзди!
Входят несколько солдат, старшие лейтенанты Максимов и Бевзенко.
НОВИКОВ. Товарищ ст. л-т! Задание выполнено, мин не обнаружено. Прошли всю улицу.
МАКСИМОВ. Вольно! Какая здесь улица... Свободны пока. (Саперы уходят. К Бевзенко). Нормальный плацдарм? Двое суток проведем с комфортом. Проведу занятия с молодыми солдатами.
БЕВЗЕНКО. Тебе всегда везет, у меня на горе не разгуляешься. (Помолчав). Боюсь, и у тебя комфорта не будет. Послали не занятия с молодыми проводить.
Через сцену проходит еще группа солдат. Кто-то заходит в дувал, другие располагаются отдыхать прямо на земле. Офицеры садятся на обломок скалы, разворачивают карту.
МАКСИМОВ. Отсюда банде появиться невозможно, если с этого распадка... Ты накроешь сверху, мы встретим в лоб. Большой банде неоткуда быть. Комбат считает весь наш рейд – предосторожностью. Не могли отказать афганцам… Жаль, прямая радиосвязь с тобой не проходит.
БЕВЗЕНКО. Нижний пост продублирует, а с ним связь нормальная. (Включает рацию, что у него, как и у Максимова, висит через плечо). — Гора! Гора! Я Второй, прошу на связь!.. Я Второй! (После небольшой паузы слышим рацию второго поста) — Второй! Второй! Гора вас не слышит, я Сова Один. С Горой работаю устойчиво. Что передать? Я Сова Один, как поняли?
БЕВЗЕНКО. Я Второй! Сова Один, вас понял, спасибо! До связи! (Максимову). Выступ скалы мешает прямой связи. Может, протянем телефон?
МАКСИМОВ. Заварухи не будет – не понадобится, а случись, на голой вертикальной скале провод не спрячешь – порежут. Придется поддерживать связь через Сову Один, как решили. (Подзывает ст. сержанта Медведева). Свободным от наряда разреши спуститься к арыку, пусть помоются, займутся стиркой и отдыхают.
На террасе второго яруса, над площадкой, где расположился отряд Максимова, появляются несколько афганских солдат и Далила. Наши солдаты настороженно встречают её появление.
МАСЛОВ. Не нравится афганка, не похожа на местных. Такую кралю и в Кабуле не часто встретишь. Где женщина, хорошего не жди.
ИСМАИЛОВ. Не узнал? Школу в Кабуле строили, она с комиссией приезжала.
ВАСЕНКО. Он в санчасти сачковал, когда мы на школе пахали.
МАСЛОВ. Тебе так посачковать!
БОРИСОВ. (Маслову) Олег, может, ее ЦРУ из Пакистана заслало соблазнить наших офицеров? Тайны военные выведать.
ВАСЕНКО. А что? В натуре. Мало на нашей памяти аскеров перебежало к духам? Не верю я афганцам, а уж красивой, женщине тем более.
МАСЛОВ. Бевзенко увивается вокруг нее. Надоели наши чекистки, вот и переключился на афганку.
ВИХРОВ. Не Бевзенко! Наш Максим старается охмурить!
КОРСУНСКИЙ. Кто в нашем полку чекистки?
БОРИСОВ. Салага! Полгода на базе и не хрена не видишь. Чекистки – бабы русские, что за чеки обслуживают офицеров.
ВАСЕНКО. Невмоготу будет, и ты можешь подвалить. С офицеров тысячи берут, а рядовым скидка. И за полтысячи дают.
КОРСУНСКИЙ. Смеешься? Я всего восемь чеков получаю.
МАСЛОВ. Ну и дурак! В твоих мастерских столько всего! Толкни афганцам что-то, и будут башни. И на девок хватит, и шмотье приобретёшь.
ИСМАИЛОВ. Чему учишь салагу!
ВАСЕНКО. Шмотки ему ни к чему, дембеля отнимут, а вот баб мог бы купить всем нам.
ИСМАИЛОВ. Язык без костей и болтаете. Послушали бы ваши родители и девушки. БОРИСОВ (показывает на верхнюю площадку, где Далила что-то делает). Чего - то там затеяла. (Исмаилову). Скажи, афганка похожа на артистку из индийского фильма. ИСМАИЛОВ. Красивая девушка. Комиссар. МАСЛОВ. Классная бабенка! Трахнуть такую – память на всю жизнь.
ИСМАИЛОВ. Тебе бы лишь трахнуть. Она на три метра тебя не подпустит. Не твоего поля ягодка. Вспомни, какие мужики в Кабуле её сопровождали, а как была упакована – вся в фирме! Отбрила Медведя, потом старлей наш пытался подкатиться и тоже отворот. Не с твоей рожей клеить такую женщину.
МАСЛОВ. На свою рожу посмотри! Видел бы, какие клёвые девчонки обхаживали меня! Городским сто очков вперед дадут. На мотоциклах гоняют, постоять за себя умеют. Перед самой службой, повестку уже принесли, в клубе потасовка вышла с парнями из соседней деревни. Не помню уж, что не поделили, но досталось бы мне и нашим крепко, не приди на помощь девчонки. Дашка моя с подругами разнесли клубные лавки, по дрыну в руки – и в помощь нам молотить чужаков.
ВАСЕНКО (перебивает). И мы победили.
МАСЛОВ. Так влупили! Сколько служу, чужие носа не кажут в наш клуб.
ВИХРОВ. Ладно, свистеть! Видел ваших девчонок – темнота беспросветная. В ваших краях я присягу принимал. С полгода после учёбки под Рязанью торчали. Потом роту отправили сюда. До последнего не знали, куда везут. Объявили, едем на целину урожай убирать, а прилетели в Ташкент, и – в бараки за колючку. Тут дошло – в Афган отправят. Поначалу, как и все, возмущался, на кой хрен сдался мне этот Афган, а увидел здешних ребятишек – голодные, оборванные, дикие... Не верилось, – человеческие дети. Понял – надо помочь. Уличные кошки и собаки счастливее здешних детей.
БОРИСОВ. Ради детей, может, и стоило придти сюда, вмешаться, да встретили не дети. Столько лет войска здесь, а радости у местного населения не заметно.
ИСМАИЛОВ. Смотрел по телеку, как встречали наши первые части в семьдесят девятом? С цветами! Потом вмешались американцы, и началось. Как принимают теперь, сам видишь.
МАСЛОВ. У сказочников и соловьев по телеку и сегодня одни цветы и строительство школ, а не груз «200».
МАТВИЕНКО. Школу разве не построили? Бородатые увидели – можно жить без чадры и намаза. Даже бабаи старые уразумели, при какой власти им лучше.
МЕДВЕДЕВ. Слушаю вас, такие грамотные все, а на политзанятиях слова не вытянешь. Наше дело солдатское. Дали приказ – выполняй! Ежу понятно, нельзя подпускать американцев к нашим границам, а в Афгане все шло к тому.
ВИХРОВ. Время бежит, а на ужин всё не зовут.
ВАСЕНКО. Жрать, жуть, как хочется. Кишки сбор трубят.
МАСЛОВ. С твоей комплекцией три дня можно не есть. Как верблюду. Солдатские харчи уже разнесли вдвое. Пришел хиляком, теперь прямо колобок.
ВАСЕНКО. (Бросается на Маслова). Кто колобок? Посмотрим, кого разнесло от солдатской каши! (Завязывается шуточная борьба).
МАКСИМОВ. (Оторвавшись от беседы с Бевзенко). Рядовой Маслов, Васенко! Немедленно прекратить! (Солдаты, не обращая внимания, продолжают бороться.) Кому сказал? Обоим по наряду вне очереди!
Молодой солдат Касперюнас, достал блокнот, что-то записывает.
ИСМАИЛОВ. Опять письмо?
КАСПЕРЮНАС. Замполит поручил заметку для дивизионки.
На верхнем уступе дувала, на террасе Далила пытается разжечь очаг. Он нещадно дымит.
МАСЛОВ (заметил дым, прекращает борьбу, испуганно). Товарищ ст. л-т, сигнал! Вон! Смотрите, как афганка задымила, не иначе – сигнал. (Все оборачиваются на дым, офицеры поднимаются на террасу к Далиле).
БЕВЗЕНКО. Как, понимать этот дым? (Далила недоуменно смотрит то на Бевзенко, то на Максимова и не сразу понимает, что так взволновало их). Я спрашиваю, кому сигналите?
ДАЛИЛА (сообразив, смеется). Решили, врагам революции сигнал подаю? Да вы что! Плов собралась приготовить.
БЕВЗЕНКО. На дыму?
МАКСИМОВ. Сам бы попробовал затопить кизяками, чтобы не дымило. (Далиле) Как вы прошли сюда не замеченными? (Бевзенко) Что на это скажешь?
БЕВЗЕНКО. Плохо твои парни выполнили приказ, что еще сказать. Дай втык, кто осматривал местность.
ДАЛИЛА. Не беспокойтесь , больше никто не пройдет этой тропой. Я одна знаю проход. Когда-то в кишлаке все потайные тропы знала. Девчонкой каждое год приезжала сюда к дяде. Убили его душманы. Остался племянник и скрывается где-то поблизости. В соседних кишлаках время от времени видят его. Где живет, никто не знает. Когда наши собрались сюда, я настояла, чтобы и меня с Фазилем взяли.
МАКСИМОВ. Проход тайный все же есть, говоришь? (Далила кивает). Пошлю проверить.
БЕВЗЕНКО. Значит, плов готовите. Афганские женщины научились и этому мужскому делу? Считал, на востоке плов – занятие чисто мужское.
ДАЛИЛА. (Максимову). Вы лейтенант, тоже так считаете? (Максимов пожимает плечами, он смущен). Апрельская революция научила афганских женщин и винтовку держать, и плов варить. Потом, это не совсем настоящий – из банки плов. Консервированный. Пытаюсь разогреть. После войны приедете в гости, угощу настоящим. Приготовлю, клянусь, не хуже специалиста – ашханщика.
БЕВЗЕНКО. Выходит вы и лектор, и повар. В Союзе медицине учились, наверное?
ДАЛИЛА (продолжает колдовать над очагом). Собиралась. Обстоятельства сложились, что учиться пришлось на отделении марксистской философии. Русский язык учила, историю Востока. Всех наших в Университете Лумумбы готовили к политической деятельности. Не знаю, кто из однокурсников остался в науке – все на партийной работе. Отец послал учиться на врача. В Москве убедили, в освобожденной от феодализма стране партийные пропагандисты нужнее. Врачей и в Кабуле готовят. Так я стала философом.
МАКСИМОВ. Не знал, что бывают женщины – философы. Не представлял, а уж встретить здесь, в горах, еще удивительнее.
БЕВЗЕНКО. Нас с Сергеем пловом угостите?
ДАЛИЛА (смеется). Чего захотели! Сергей, понимаю, ваш товарищ?
БЕВЗЕНКО. Нам давно пора представиться. Я Николай, он Сергей.
ДАЛИЛА. Меня все зовут Далилой. Ужин готовлю не только для себя. Должен подойти коллега из ХАДа Фазиль, может племянник еще объявиться. Очень надеюсь…. Хорошо вести себя будете, и вас приглашу. (Снова улыбается) Вам не готовят плов?
БЕВЗЕНКО. Одно дело плов из полевой кухни и совсем другое из рук красивой очаровательной девушки.
ДАЛИЛА. Начались комплименты? Ваш товарищ встретил на базе и давай заливаться соловьем. Объяснила ему: я официальный представитель правительства. Не потерплю приставаний. Теперь ты…. (Строго). Отправлю в солдатскую столовую.
МАКСИМОВ. Какая строгая! БЕВЗЕНКО. Каждой женщине приятно услышать комплименты в свой адрес. Мне бы кто объяснялся, говорил приятные слова, только гордился. За приглашение на плов спасибо. МАКСИМОВ. Постараемся не обращать внимания, не замечать вашу красоту, не объясняться в любви и не отпускать комплиментов. А племянника вашего разыщем и приведем.
ДАЛИЛА. Не теряю надежды отыскать его. Ему учиться надо, а он прячется где-то, шатается по кишлакам.
Офицеры продолжают беседовать с Далилой, а солдаты в ожидании ужина коротают время за разговорами.
МЕДВЕДЕВ. (Матвиенко). Узнай начальство, – под трибунал отправили бы. Десяток мирных дехкан положил от испуга. Весь рожок выпустил. Показалось, что под халатами у них автоматы.
МАТВИЕНКО. А в верблюдов, зачем стрелял?
МЕДВЕДЕВ. От страха.
МАТВИЕНКО. Как его наказывать, если трех месяцев не прослужил, а его сразу на войну? На гражданке, похоже, маменькиным сынком был. Конечно, страшно. Хорошо, сегодня Максим не взял его. Кстати, просился.
МЕДВЕДЕВ. И без Романова хватает молодых. Как поведут себя, начнись что-то серьезное?
МАСЛОВ. Не нравится мне девица и дым. Не к добру. Офицеров охмуряет, а они и рады поухаживать за красивой девкой, позволили остаться в расположении взвода. Чует сердце, замышляет что-то.
БОРИСОВ. Больше ничего твое сердце не чует? Дом-то, оказывается, ей принадлежал, незваные гости мы.
МАСЛОВ. Раз заняли плацдарм, штатским нечего шляться.
МАТВИЕНКО. Трусоват, ты, все-таки, Маслов. Остался бы на базе.
МАСЛОВ. Я не напрашивался, Максим мне и Васенки приказал идти в рейд. В воспитательных целях, наверное.
МАТВИЕНКО. Второй год служишь, а всё салага. Ни подтянуться, как следует, ни стрелять, так и не научился.
БОРИСОВ. Зато девок обхаживать специалист первого класса.
ВИХРОВ. Будет воспитывать! Солдат как солдат, вспомните себя. Девка из ХАДа, правда, достойна, чтобы провести с ней ночь, чего уж говорить. Что делает в нашем расположении, офицерам бы следовало выяснить.
КАСПЕРЮНАС (отрывается от письма). ХАД – организация вроде нашего КГБ, знаю, а царандой чем от неё отличается?
МЕДВЕДЕВ. Да всё одно – безопасность, контрразведка.
Вбегает дневальный.
ДНЕВАЛЬНЫЙ. Ужин! Где командир? (Ему показывают на верхнюю террасу, и он поднимается к офицерам). Товарищ ст. л-т, разрешите доложить. Старшего л-та Бевзенко командир требует к рации в БТР, а наш взвод зовут на ужин.
БЕВЗЕНКО. Понятно, можешь идти. (Далиле). Без меня к плову не приступайте. Я мигом. (Уходит вслед за дневальным и остальными солдатами).
МАКСИМОВ (остаётся один с Далилой). Сегодня ты не дикая, как в прошлый раз.
ДАЛИЛА. Как прикажешь держаться, когда стоит появиться в военном городке, как солдаты пройти не дают.
МАКСИМОВ. Твои земляки не пристают? Не обращают внимания на красивую девушку? Не верю!
ДАЛИЛА. Еще не научились. Кстати, среди членов НДПА немало женщин. Красивых, и моложе меня.
МАКСИМОВ. Красивее тебя? Сомневаюсь.
ДАЛИЛА. Опять за свое? Отправлю в солдатскую столовую!
МАКСИМОВ (после паузы, решается). Когда училась, могли встретиться. Я ведь в Москве вырос, в Кузьминках. Не судьба.
ДАЛИЛА (пробуя плов). Коммунист, а веришь в судьбу.
МАКСИМОВ. Как сказать... Верю и не верю. Когда рядом пули свистят, на засаду наткнешься, вся надежда на Господа Бога. Cтолько товарищей потерял!.. Меня судьба пока миловала. Даже не ранили.
ДАЛИЛА. Постучи три раза по дереву – сглазишь. (Протягивает разделочную доску).
МАКСИМОВ. Запомнила русскую примету!
ДАЛИЛА. Помню... Учительница русского языка в университете заставляла заучивать. (Пауза). Часто вспоминаю московских преподавателей, веселое студенчество. Особенно, когда сталкиваюсь с хаосом и неустроенностью сегодняшней жизни. Ты этого не поймешь. Для тебя все скоро кончится. В мыслях уже дома, в мирной жизни, а у нас, как вы уйдете, все начнется сначала.
МАКСИМОВ. И я не верю, что духи утихомирятся. Заколдованный круг. Пока мы здесь, американцы не перестают поставлять оружие, террор продолжается, а уйдем – тоже не известно как сложится.
ДАЛИЛА. Всем война надоела, все ждут мира. Земля, люди, горы. Так хочется сбросить эту пятнистую тяжелую форму, ботинки, надеть легкое платье, туфельки.
МАКСИМОВ. В Кабуле мне посчастливилось увидеть тебя в цивильной одежде. Военная форма тебе тоже идет. В ней не менее привлекательна. Загадочна. Мне снилась в коротком летнем платье с вырезом на груди и распущенными волосами.
ДАЛИЛА. Не фантазируй! Не видел меня в платье. Несколько лет не надевала. В джинсах обычно хожу, в футболке.
МАКСИМОВ. Зримо представляю.
ДАЛИЛА. Ну, тебя! Умеешь красиво говорить. Не верю тебе. МАКСИМОВ (после паузы). Не боишься, духи расправятся с тобой, как мы уйдём?
ДАЛИЛА. Боюсь. В прошлом году за мою голову обещали 50 тысяч афганей. За живую сто тысяч. Сколько теперь – не знаю.
МАКСИМОВ. И продолжаешь разъезжать по кишлакам. Не женское дело. История, философия еще понятно... Впрочем, теперь и у нас женщины кругом теснят мужчин, но женщина агитатор на войне? Не укладывается в голове.
ДАЛИЛА. Забыл ваших женщин – комиссаров в гражданской войне? Женщине больше доверия.
МАКСИМОВ. В стране, где не все еще сняли паранджу?
ДАЛИЛА. Именно потому, что не сняли.
МАКСИМОВ. Храбрая женщина! А как же наука, философия?
ДАЛИЛА. Это и есть философия сегодняшней жизни. Чистая наука подождет, не до нее пока. Когда выдается время, читаю курс в институте общественных наук при ЦК.
Возвращается с большим свертком Бевзенко.
БЕВЗЕНКО. Я прибыл! Кормить нас будут? (Далила показывает, что все готово). Хлеба принес и помидоры – наш с Сергеем вклад.
ДАЛИЛА. Спасибо. Схожу за Фазилем, и будем ужинать.
БЕВЗЕНКО. Он у командирского бэтээра с царандоевцами. Я провожу.
МАКСИМОВ. А я?
БЕВЗЕНКО. Стол накрывай, помидоры нарежь, реши проблему с горючим. (Далила с Бевзенко уходят).
З а т е м н е н и е
Авансцена. Проулок кишлака, вечер. Два душмана – разведчика останавливаются, в бинокль рассматривают площадку, где укрепился взвод Максимова.

ПЕРВЫЙ ДУШМАН. Вон их сколько! Как тут захватишь русского?
ВТОРОЙ. Будем ждать. Надир обещал привести за руку без выстрелов.
ПЕРВЫЙ. Если Надир сам сумеет сбежать... Аббас-хан приказал без русского не возвращаться. (Продолжает рассматривать русских в бинокль). Красная комиссарша! (Хватает автомат, прицеливается, напарник останавливает).
ВТОРОЙ. Ты что?! Шум поднимешь раньше времени – сорвем операцию. Не попадешь отсюда.
ПЕРВЫЙ. За нее премия 100 тысяч!
ВТОРОЙ. Если комиссарша тут, никуда не денется. Живьем возьмем, больше заплатят.
З а т е м н е н и е

Поздний вечер. На большом камне, расстелив плащ – палатку сидят Далила и Максимов. Ярусом ниже, у костра солдаты поют под гитару.

МАКСИМОВ. Я, было, расстроился, решил, с хадовцами уехала.
ДАЛИЛА. Не взяли. Товарищ Фазиль с ними поехал в соседний кишлак.
МАКСИМОВ. Рад, что не уехала со своим Фазилем.
ДАЛИЛА. Фазиль – коллега, мой маленький начальник, больше ничего. Понял? Николай, почему не пришел – на вахте?
МАКСИМОВ. Он тебе понравился? (Далила кивает). Вахта у мирных людей. У нас служба, караулы, наряды. Вон на горе (показывает) его люди, он должен быть с ними.
ДАЛИЛА. (После паузы). Cобирался что-то рассказать мне.
МАКСИМОВ. (Не сразу). Рассказать? Просто хочу побыть с тобой. Подышать горным воздухом, полюбоваться лунной ночью. Посмотри, какая красота кругом! Черное небо, звезды, луна, дикое ущелье, горы. И среди всей этой красоты главная ты - загадочная принцесса из сказки Шахерезады. Не могу поверить, неужели не сон – рядом красивая девушка, красавица из индийского фильма. Могу любоваться, разговаривать, и она не убегает.
ДАЛИЛА. Почему из индийского?
МАКСИМОВ. Только в них увидишь таких красивых. Нет, ты лучше. Красивее!
ДАЛИЛА. (Улыбается). Сочиняй! В России говорят – заливаешь, спагетти на уши вешаешь.
МАКСИМОВ. Хотела сказать лапшу.
ДАЛИЛА. Да, лапшу. Не читал ты сказок Шахерезады. Какая я тебе принцесса в этой коже с партийным билетом и пистолетом? (Вытаскивает пистолет, играет с ним, направляет на Сергея).
МАКСИМОВ. Не хило! Убери, пожалуйста, игрушка иногда сама стреляет.
ДАЛИЛА. Боишься? (Еще какое-то время продолжает играть с пистолетом перед носом Сергея и убирает). Ночь великолепна, ты прав, а вот от сказок Шахерезады ничего не осталось. Давно ты их читал и подзабыл, если, правда, читал.
МАКСИМОВ. Немного воображения и вижу тебя в прекрасном царском одеянии, окруженной слугами и придворными, а я, путник с большой дороги, приведен к тебе на суд. Ты должна решить мою судьбу.
ДАЛИЛА. Выношу оправдательный приговор. В мою страну прибыл с благородной миссией. Потому оправдан и свободен.
МАКСИМОВ. Но я не хочу покидать дворец один. Ты должна пойти со мной.
ДАЛИЛА. Ох, ты какой! Принцесс завоевывают, проходят через испытания.
МАКСИМОВ. Я готов!.. В вашей стране не сразу разберешь, где сказка, а где жизнь. Паранджа и намаз, а рядом японские видеомагнитофоны, дехкане с кетменем и новейшие «Мерседесы». Какой год на календаре?
ДАЛИЛА. На нашем 1368 - й
МАКСИМОВ. Ты из нашего 1988 - го. Несколько часов вместе, а у меня чувство, будто знаю тебя давным-давно. Я не очень разговорчивый с женщинами. Обычно стеснительный, не знаю о чем говорить, с тобой язык развязался.
ДАЛИЛА. Ты стеснительный? Не похоже.
МАКСИМОВ. Правда! С тобой разговорился. Хочешь, верь, хочешь, – нет, видел тебя во сне еще до встречи в школе. Должен был встретить! Ждал и дождался. Ну и осмелел, заговорил. Слова откуда-то родились и полились сами собой. Слишком долго ждал встречи.
ДАЛИЛА. Луна и звезды вдохновляют на красивые слова, навевают лирическое настроение. Не знаешь ничего обо мне. Виделись два раза, да и то мельком.
МАКСИМОВ. Достаточно. В Москве должны были встретиться. Ходили по одним улицам, в одном вагоне метро ездили.
ДАЛИЛА. Выходит не судьба, сам говорил.
МАКСИМОВ. Судьба испытывала нас. Наконец, в далеком Кабуле увидел тебя. Теперь встретились. (Далила не отвечает, и Сергей замолчал). У тебя есть кто-то? Парень, друг. (Далила качает головой). И не было никого?
ДАЛИЛА. Любопытный! (Смеется). Говоришь, девушка я ничего, все при мне, как у вас говорят. (После паузы). Нет никого, и не было. Не довелось влюбиться. Не встретила человека, за которым пошла бы по жизни. Никто и не объяснялся мне, не говорил о луне, как ты. Не называл принцессой. Жених с детства был. Как во всех наших семьях. Отец обещал ему меня, как я родилась. Увидела его впервые, когда уже училась в лицее.
МАКСИМОВ. Ты отказала?
ДАЛИЛА. Он отступился.
МАКСИМОВ. От такой девушки? Не нормальный!
ДАЛИЛА. Нормальный. После лицея меня не видел. Воспитанный в старых традициях, узнал, что собираюсь на учебу в Россию, поставил отцу условие: или не еду, или возьмет свое слово обратно. Я уехала, отца не стало, и жених официально заявил родственникам, мой образ жизни не соответствует его идеалу жены афганца. Тогда я еще не вступила в НДПА.
МАКСИМОВ. Жалеешь, что так получилось?
ДАЛИЛА (смеется). Очень! Не пошла бы за него в любом случае!
МАКСИМОВ. В любовь с первого взгляда веришь?
ДАЛИЛА. Не знаю. Случается. Истории известны: Фархад и Ширин, Лейла и Менжнун, есть еще примеры.
Оживает рация, что лежала рядом на земле.
— Первый, Первый. Я Сова Один прошу на связь!
— Я Первый, слушаю, Сова Один!
— Гора сообщает, в глубине ущелья замечена группа человек 12 - 15, двигаются вдоль арыка. Как поняли?
МАКСИМОВ. Вас понял. Будьте бдительны. Сова! Держите связь с Горой и второй Совой. Конец связи! (Далиле). Прервалась наша сказка на самом интересном месте. Не судьба. Пока! (Спускается на нижнюю площадку и командует). Дневальный, тревога!
ДНЕВАЛЬНЫЙ (кричит). Взвод, подъем! Тревога!
Выбегают солдаты, на ходу одеваются, проверяют автоматы, бронежилеты, каски, становятся в строй.
МАКСИМОВ. Сержант Медведев, постройте взвод!

З А Н А В Е С

ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
В стане душманов. Глинобитное помещение с узкими бойницами вместо окон. Мебель заменяют несколько больших камней. На ящике из-под кинокамеры сидит Майкл Хадсон - корреспондент американского агентства ЮСИА, его коллега - кинооператор Джон Грин расставляет софиты, подключает их к аккумулятору. На полу камера и магнитофон.

ХАДСОН. Только бы Аббас-хан выполнил обещание. Материал обещает получиться! Кроме Эй-Ти-Ви можно будет и европейцам толкнуть.
ГРИН. Если живьем выберемся. До границы ночь пути и до Пешевара еще неизвестно сколько. Да день отсидеться. Обещали до темноты, а теперь? Без внешнего антуража, диких гор и кровожадных горцев кому нужен твой репортаж? Если завтра удастся натуру доснять, может, повезет.
ХАДСОН. Завтра как сурки залезем в нору и носа не высунем. Надежда на защитников Ислама, не велика. Открыли себя раньше времени, русские наверняка удвоят силы.
ГРИН. Что хотите от дикарей? Им бы у пленных животы вспарывать да члены отрезать. Аккумулятора хватит минут на десять. Для освещения не рассчитан. Если моджахеды захватят пленных, почему бы ни взять их с собой?
ХАДСОН. Самим бы выбраться. Сегодня не 86 - й год, местные враждуют с пешеварскими и кто еще с кем, не разберешь. (Входит Аббас-хан, к нему). Не сумели засаду устроить без шума... Как теперь?
АББАС-ХАН. Все будет, как обещали. Не беспокойтесь, мистер Хадсон. Двух шурави сейчас приведут.
ХАДСОН (нетерпеливо). Давай скорее, где ваши шурави?
АББАС-ХАН. Один момент. (По его знаку два бородача с автоматами втаскивают избитых советских солдат со связанными руками – Вихрова и Маслова.)
ХАДСОН. Развяжите и оставьте нас.
АББАС-ХАН. Не советую.
ХАДСОН. Обойдусь без советов.
Душманы развязывают руки пленным.
ВИХРОВ. (Маслову). Американцы. По-английски чешут.
ХАДСОН. Привет, ребята! Мы американцы, правда. Тащите вон те камни, и садитесь, другой мебели нет. Смотрю, вы едва на ногах держитесь.
Маслов нагибается передвинуть валун, душману - охраннику кажется, что тот что-то замышляет, грубо отталкивает парня прикладом. Маслов падает. Хадсон помогает подняться, усаживает.
ХАДСОН. (Аббас-хану). Сказал, уведи головорезов, не сбегут твои шурави. (Охранники выходят, остается лишь Аббас-хан. Вихров продолжает стоять). Ты тоже садись! Здорово отделали вас бородатые! (Вихров садится на камень рядом с Масловым. Хадсон достает флягу с водой и протягивает Маслову, Грин отдает свою Вихрову). Лицо ополосните, вид у вас, видели бы! (Напившись, ребята ополаскивают лица). Вот и хорошо.
МАСЛОВ. (Заискивающе). Помогите нам.
ХАДСОН. (Сама доброта). Постараемся. Мы же цивилизованные люди.
ВИХРОВ. Хорошо говорите по-русски.
ХАДСОН. Работал в России. Москва, Ленинград. Постараемся помочь. Будьте только благоразумны, ответьте на несколько вопросов нашей телекомпании. Никаких тайн открывать не нужно, поговорим о жизни. Давайте знакомиться: я Майкл Хадсон или просто Майкл. Он – Джон Грин. Корреспонденты ЮСИА, работаем под эгидой ООН. (Поворачивается к Грину и дает знак, тот включает свет и кинокамеру). А вас как звать?
МАСЛОВ. Олег Маслов. С Рязанщины я.
ВИХРОВ. Вихров Вячеслав.
ХАДСОН. Откуда ты?
ВИХРОВ. Подмосковье. Недалеко от Москвы есть небольшой городок Истра. Вряд ли слышали.
ХАДСОН. Москва – великий город. Европа. Как, же вас бородатые обманули? Обещали наркотики, а привели в засаду.
ВИХРОВ. Никто ничего не обещал.
ХАДСОН. Как не обещали? Договаривались, вы – оружие, сарбаз – пакет травки.
ВИХРОВ. Ни с кем мы не договаривались. Шли с отрядом афганцев на позицию, где-то в узком месте на секунду остановились, командир что-то объяснял солдатам, и вдруг, не понял, как получилось, оказался на земле, сильный толчок и я лечу куда-то в подземелье.
МАСЛОВ. Духи из-под земли проволочной петлей подсекли, а сарбазы – предатели столкнули в канаву.
Хадсон по-английски спрашивает Аббас-хана, те ли это русские, тот согласно кивает.
ХАДСОН. Солдат, говори правду. Ты предлагал оружие в обмен на наркотики, а вас обманули. Так?
МАСЛОВ. Не оружие. Рожки к автомату. Знакомый сарбаз потерял запасные рожки, ему грозил расстрел. У меня были лишние, я и предложил пару. А он (показывает на Вихрова) не в курсе.
ХАДСОН. На войне лишнего оружия не бывает. Афганец обещал тебе травку, так? Ты и раньше имел с ним дела, продавал патроны за доллары.
ВИХРОВ. (Маслову). Это правда? Ах ты, подонок! Я же ничего не знал о твоем бизнесе.
ХАДСОН. Откуда у русских солдат деньги на наркотики?
ВИХРОВ. Наркотики наши солдаты не потребляют!
ХАДСОН. Считаешь, справедлива эта война?
ВИХРОВ. В каком смысле?
ХАДСОН. Зачем ваши войска пришли сюда? Нарушили вековой покой, обычаи, восстановили племена друг против друга.
ВИХРОВ. Мы выполняли интернациональный долг. Теперь уходим.
ХАДСОН. Браво! Интернациональный долг, говоришь. Спроси его, (показывает на Аббас-хана), он звал? Коммунистическая пропаганда. Ваша печать, Горбачев признают ошибку, а ты долг. Вижу, не желаешь помочь себе. (Маслову). Повторишь, что скажу? (Командует Грину выключить камеру и свет). В России репортаж не увидят, не бойтесь. Рассказывайте всё, как есть. Сейчас Грин включит камеру, я задам вопрос, а ты отвечай: многие курят травку, продают оружие, переходят в исламскую веру.
МАСЛОВ. Ничего подобного! Решил немного подзаработать, продать два лишних рожка к автомату, а вы оружие… Хотите, чтобы говорил такое... Я не могу!
ХАДСОН (теряет самообладание). Тебе дают шанс спастись!
З а т е м н е н и е

Один из переулков кишлака. Здесь должны встретиться две группы, отправившиеся на поиски потерявшихся Вихрова и Маслова. Первыми приходят Матвиенко и Васенко.

МАТВИЕНКО. (Смотрит на часы). Минута в минуту. Пора бы и Борисову. (Достает красивый нож с выбрасывающимся лезвием, пробует в действии).
ВАСЕНКО. Дай посмотрю! (Рассматривает) Классный. Жаль, на гражданке заставят сдать – холодное оружие. Что-то написано.
МАТВИЕНКО. «Убей неверного!». Из знаменитой чарикарской стали, объяснил знакомый сарбаз.
ВАСЕНКО. Занятная игрушка, будь моя – не сдал бы.
МАТВИЕНКО. Этой игрушкой меня на тот свет не едва отправили. Спасибо Виxpoвy. He он, получили бы предки «при выполнении интернационального долга». Жизнью ему обязан. В таком же кишлаке по узкому проулку мы со Славкой преследовали бородатых, и вдруг, откуда ни возьмись, сверху, со стены, что ли, громадный детина прыг на Славку. Я поворачиваюсь и прикладом (показывает) по голове духа. Саданул не сильно, или чалма съамортизировала, дух развернулся, оставил Славку и ножом этим мне в грудь. Еще секунда и мне конец, увернуться было не возможно, а Славка, подскочил и выбил нож. Вдвоем мы прикончили духа… Куда Славка подевался, ума, не приложу. Все вместе шли на позицию. Наши, сарбазы и замыкали отряд тоже наши.
ВАСЕНКО. В самоволку мотанул. (Смеется).
МАТВИЕНКО. Куда тут мотанешь – горы одни. (Прислушивается). Стой! Кто идёт?!
БОРИСОВ. Свои, сержант, свои.
Подходит вторая поисковая группа Борисов и Касперюнас.
БОРИСОВ. Есть новости?
МАТВИЕНКО. Как сквозь землю провалились.
КАСПЕРЮНАС. Может, и правда в кяриз провалились.
БОРИСОВ. Или затащили.
МАТВИЕНКО. Вихрова затащишь!
БОРИСОВ. В кишлаке все колодцы бульдозером завалены, – не разгребешь. ВАСЕНКО. Не все завалили. Афганка с гэбэшниками нашла свободный проход. В кяризах такая система подземных ходов, что ни дымом не выкуришь, ни автоматом.
КАСПЕРЮНАС. Может, остановились у арыка, а потом заблудились?
МАТВИЕНКО. Не хрена было отставать, не город. Эх, была бы собака!
БОРИСОВ. Обойдем еще раз и встретимся на базе. Парни, может, ждут помощи, а мы языки чешем. Пошли!
З а т е м н е н и е

В тайном помещении душманов американские корреспонденты не оставляют надежды сделать задуманный репортаж с участием пленных советских солдат.
ХАДСОН. Сами выбрали свой конец. Мы собираем аппаратуру. (Передает Грину микрофон, тот сматывает кабель, Хадсон подталкивает ногой кофр от аппаратуры). Собирай, уходим.
МАСЛОВ. Постойте, я скажу, что вы хотите.
ВИХРОВ. Гад, паршивый! Подонок! Не понимаешь, что они задумали? Так и так, хана нам, имей мужество остаться человеком.
ХАДСОН. Откровенный разговор считаешь предательством? (Аббас-хану по-английски). Коммунистов каких-то упертых привел. Забирай.
Аббас-хан открывает дверь, входят два охранника.
МАСЛОВ. Включайте аппаратуру, я готов. (С улицы слышны отдаленные выстрелы).
ХАДСОН. (Командует Грину включить аппаратуру). Ваш комсомольский писатель говорил: жизнь дается один раз. (Вихрову). Я гожусь тебе в отцы, послушай меня, – неразумно ведешь себя. Товарищ понял это.
Грин включил софиты, передает Хадсону микрофон. Закрутились кассеты на магнитофоне.
МАСЛОВ. Многие солдаты и офицеры потребляют наркоту. Без нее не выжить. Офицеры достают водку и виски, солдаты – травку.
ХАДСОН. Подожди, куда заспешил, я еще микрофон не дал. (Подносит микрофон). Повтори, что говорил.
МАСЛОВ. Без травки здесь не выжить. Офицеры хлещут водку и виски, а пацаны достают травку. Не расслабляться – с ума сойдешь от страха и тоски.
ХАДСОН. Солдаты ваши переходят к моджахедам, принимают Ислам?
МАСЛОВ. Сарбазы. Солдаты Наджибулы. Получат оружие, – и в горы, к своим.
ХАДСОН. Я про русских спрашиваю. Переходят на сторону освободительной армии? Понимают несправедливость своей миссии?
МАСЛОВ. В нашей части, я слышал, один узбек или таджик сбежал, больше не было случаев.
ВИХРОВ. (Громко). Падла! Что несешь, как попугай.
МАСЛОВ. Прости, Слава, я еще не жил и скажу, что он хочет.
ХАДСОН. О'кей! Только с улыбочкой, пожалуйста. Что за лицо, испуганное?
МАСЛОВ. Чтобы русские сбегали, не слышал.
Вихров, выбрав момент, кошкой кидается к магнитофону и хватает катушку с пленкой, разматывает ее, рвет. Хадсон, оставив микрофон, пытается отнять кассету, на помощь бросается Грин. Повалив парня, бьет ногами, вырывает, наконец, кассету из рук Вихрова, но она уже на половину пуста, а пленка вся спутана. На шум вбегают охранники, Хадсон делает знак не трогать Вихрова.
ГРИН. Всё! (Выключает софиты, начинает складывать аппаратуру).
ХАДСОН. (Вихрову). Коммунистическая пропаганда затуманила вам головы. Глупый, ты, парень!
ВИХРОВ. (Приходит в себя после побоев). Сволочи! Не будет у вас его трусливой лжи!
МАСЛОВ. Мистер корреспондент, не оставляйте меня!
Охранники берут аппаратуру, Хадсон и Грин, не обращая внимания на мольбы Маслова, выходят. Маслов кидается за ними, но третий охранник отталкивает его и запирает дверь. Маслов и Вихров остаются в полумраке.
МАСЛОВ (в истерике бросается на Вихрова). Что наделал! Козел, вонючий! Вывели отсюда, сказали бы, что нас пытали! Говорили под пытками.
Исступленно бьет кулаками лежащего Вихрова, плачет, падает рядом. Какое-то время они молча лежат, на улице близко слышны выстрелы. Раздаётся топот ног, скрипит дверь, парни поднимаются, на пороге душман с автоматом. Он дает по парням длинную автоматную очередь.
З а т е м н е н и е

Ночь. Тот же дворик, где расположился отряд Максимова. Горит небольшой костер, несколько солдат у костра поют негромко под гитару Новикова. Сержант Медведев пишет письмо. Звучит песня.
Я тоскую по родной по земле
По ее рассветам и закатам.
На афганской выжженной земле
Спят тревожно русские солдаты.
НОВИКОВ (перестает петь, лениво перебирает струны, Медведеву). Дорогой мамочке или невесте катаешь?
МЕДВЕДЕВ. Поёшь, и пой, не мешай. Самому лень или некому писать.
НОВИКОВ. Некому? Знаешь, сколько девок на гражданке сохнут по мне! Спроси Вихрова, скажет – по пять – шесть писем в день получал на первом году.
ИСМАИЛОВ. Что ж теперь не пишут?
НОВИКОВ. Бортанул всех.
МЕДВЕДЕВ. Матери пишу. Жалуется, что редко. А о чем писать? Она ведь не знает, что я почти год, как в Афганистане. Вот и приходится сочинять про нашу замечательную жизнь. Узнает если… Не знаю, что с ней будет.
НОВИКОВ. А я не скрываю, пишу: служим за границей, в увольнения ходим в классные дискотеки и стриптиз - клубы.
МЕДВЕДЕВ. Без писем никак нельзя. Получишь письмо, и повеет домом, родным воздухом. Живо представляю родных, что сейчас делают. Забываю на время о черномазых, что в любую минуту могут убить. Две радости у солдата – письмо из дома и баня.
ИСМАИЛОВ. (Новикову). Несерьезный человек, всем врешь.
МЕДВЕДЕВ. Без уверенности, что тебя ждут, служба совсем невмоготу покажется.
НОВИКОВ. Ждут, пока не подвернется кто-то, а тогда раз – и в ЗАГС.
ИСМАИЛОВ. Зачем так плохо думаешь о девушках? Никто не ждет?
НОВИКОВ. Не правду говорю? Дома родные ждут. Да и девчонки ждут – не дождутся, когда вернусь. В санбате, хоть сейчас одна краля готова под венец.
ИСМАИЛОВ. Свистун, ты, Новиков!
Входит ст. л-т Максимов.
МАКСИМОВ. Что еще за посиделки? Был отбой. Костер немедленно загасить.
МЕДВЕДЕВ. Костер ни откуда не виден, проверяли.
НОВИКОВ. Не спится, товарищ ст. л-т. Приказ о дембеле вышел, а вы отбой. Пусть салаги отдыхают, ветераны, что умаялись. Нас, дедов, не трогайте, пожалуйста. (Снова берется за гитару, звучит мелодия все той же песни).
МАКСИМОВ. Накурился опять?
НОВИКОВ. Никак нет, все что достали, давно засмолили. Нового никто не предлагает, чеки требуют, баксы.
МАКСИМОВ. Жаль мне тебя, Новиков. Пропадешь на гражданке. Не избавишься от наркоты, окажешься на зоне. Спать, немедленно!
ИСМАИЛОВ. Товарищ ст. л-т, посидите с нами, попоём. В такую ночь разве уснёшь.
МАКСИМОВ. Тоже мне, деды! Давно салагами были? Какой пример молодым показываете? Гасите костёр, и всем спать.
МЕДВЕДЕВ. Мы на войне, товарищ ст. л-т, не на учениях. В полку достаточно погоняли. Скажите лучше, Бевзенко и афганцы ничего о Вихрове и Маслове не узнали?
МАКСИМОВ. Подождем рассвета, утром еще раз прочешем кишлак. В Вихрове я уверен. Да и Маслов не должен подкачать. (Садится у костра, подбрасывает хворост в огонь). Мне тоже не уснуть, а ты (Корсунскому) марш отдыхать! Ребята не дают покоя, куда подевались? Душманскую вылазку, как понимать – разведка? Ждут, значит, караван. Выходит, без дела не останемся.
МЕДВЕДЕВ. Мало им дали? Двое убитых, раненные, не сунутся больше.
МАКСИМОВ. Когда духи отступали, Вихрова я видел.
ИСМАИЛОВ. И Маслов был с нами. В плен взять не могли.
На верхней террасе появляется Далила. Потягивается, делает несколько гимнастических упражнений и спускается к костру. Солдаты перестают петь, восторженно приветствуют ее.
НОВИКОВ. К нашему шалашу, просим!
ДАЛИЛА. Добрый вечер! Не спите, караулите?
МЕДВЕДЕВ. Отдыхаем, караул внизу. Разбудили вас?
ДАЛИЛА. Да нет, на верху не слышно ничего. Не спится. Вздремнула чуть-чуть и проснулась. Предчувствие нехорошее. Жуть какая-то снилась.
ИСМАИЛОВ. Возможно, на левом боку спали.
ДАЛИЛА. Не помню, имеет значение?
МАКСИМОВ. (Далиле). Он медик, знает. Исмаилов, объясни девушке.
ИСМАИЛОВ. На левом боку, когда спишь, от тяжести тела сердце мгновениями останавливается. В этот момент и снится разная жуть – тебя убивают, ты проваливаешься в пропасть.
НОВИКОВ. Меня каждую ночь во сне убивают. Один и тот же сон. Другие видят дом, родителей или девушек своих, а я вижу войну, на каком бы боку не спал. Засыпая, стараюсь думать только о хорошем, о гражданке, а засну – появляются духи, наш прапор, старлей, потом кто-то пытается ударить ножом или стреляет, граната рвется в руке. (Берет гитару и поет).
Я тоскую по родной земле,
По ее рассветам и закатам,
На афганской выжженной земле,
Спят тревожно русские солдаты
МАКСИМОВ. (Солдатам). Что с вами поделать? Сидите, только тихо, не разбудите остальных. (Далиле). Не будем мешать. ( Уходят, Максимов расстилает плащ-палатку на одном из камней и они садятся).
МАКСИМОВ. Как тебе бой, испугалась?
ДАЛИЛА. Был бой? Несколько мятежников, завидев ваших, бросились в рассыпную, какой это бой. После хлебозавода в Кандагаре, когда меня чуть в плен не захватили, на подобные перестрелки смотрю, как на детские забавы. Внимания не обращаю. Видел бы меня в деле, не спрашивал.
МАКСИМОВ. Да ты и в правду герой, оказывается.
ДАЛИЛА. Обыкновенная женщина, призванная революцией. Трусиха как все, но стараюсь не показывать страха.
Больше всего боюсь не пули, а пыток. Однажды с Фазилем проводили митинг в, только - что освобожденном правительственными войсками, кишлаке. Все подходы к площади охраняли наши, на шоссе два бэтээра, все спокойно. Собрались дехкане, старики, женщины, детишки. Выступил Фазиль, беру слово я. Начала говорить и вдруг: пах-пах. Пуля мимо уха. Слегка задела. Пощупай! (берет руку Сергея и подносит к уху). Чувствуешь след? Вторая пуля раз! Сквозь рукав, дырку только в куртке оставила. Рядом раздается автоматная очередь. Падают наши охранники. Один, второй. Старики, что стояли в первом ряду, распахивают халаты, а под ними автоматы. С криком «Аллах Акбар!» начинают стрелять в наших. Меня с Фазилем взяли в кольцо, да быстро, неожиданно, мы и оружие вытащить не успели. Повели к кяризу. Видимо к главарю. Испугалась! Решила – конец! Пистолет у меня не отобрали, и я поняла – выход один, застрелиться. Фазиля обыскали, а меня забыли или не решились. И вдруг мне, безбожнице, Аллах подсказывает, что делать. (Показывает). Выхватываю пистолет и раз, раз в своих конвоиров. Фазиль, воспользовавшись суматохой, выбивает автомат у бандита и дает очередь. Я подбираю на земле второй автомат и мы, отстреливаясь, бежим к дувалу. Тем временем подоспели наши сарбазы.
МАКСИМОВ. Двоих положила на смерть?
ДАЛИЛА. Если бы двоих только.
МАКСИМОВ. Война не женское занятие, тем более гражданская. Самое страшное, что можно представить. В детстве, помню, о некрасивых девчонках мы говорили – «страшней гражданской войны». В смысл не вдумывались, только теперь до меня дошло. Понял, как страшна гражданская война, когда не знаешь где друг, где враг, когда брат стреляет в брата, сын в отца.
ДАЛИЛА. Если стреляют в человека – всегда страшно.
Окраина, кишлака. Из кяриза, сигналя электрическими фонариками, выползают душманы и расходятся группами.
МАКСИМОВ. В лунном свете ты, правда, похожа на восточную принцессу. Красавица! Нам бы о любви говорить, а мы о чем? Наконец - то остались одни и опять о войне.
ДАЛИЛА. Когда из-за каждого камня ждешь выстрела, о чем еще говорить?
МАКСИМОВ. О нас с тобой. О луне, звездах, любви.
ДАЛИЛА. О любви в нашей стране не принято говорить вслух. В сказках если. Коран тысячу лет запрещал. Ты человек европейский, тебе, и рассказывать, а я послушаю. (Максимов несмело пытается обнять ее, кладет руку на плечо, Далила решительно убирает). Это обязательно? Убери руки!
МАКСИМОВ. Тебе неприятно?
ДАЛИЛА. Не надо. Ни к чему.
МАКСИМОВ. А если меня переполняют чувства? Не могу сдержаться! Так хочется прижаться к тебе, обнять, прикоснуться к твоей красоте. Взять её частицу.
ДАЛИЛА. Спустить - ка к арыку, и охладись. Умойся холодной водой. (Сергей снова пытается обнять ее, но Далила встает). Ухожу! Я не девчонка из Марьиной рощи, с которой всё можно в первый вечер. Если штаны надела и все время среди мужчин, не значит, что потаскушка. Так, помнится, русские называют подобных женщин?
МАКСИМОВ (берет ее за руку и усаживает обратно). Прости, меня. Зря обиделась, азиаточка, моя! И девчонки из Марьиной рощи тоже не позволяют лишнего.
ДАЛИЛА. Рассказывай! Видела, что позволяют. За пять лет в Москве насмотрелась. (Садится). Расскажи лучше о своей девушке. Ждет тебя, верит, а ты тут азиаточку охмурить пытаешься. Почему так меня назвал?
МАКСИМОВ. Напомнила, что я из Европы, сама значит из Азии. Не нравится? Хотел поласковее.
ДАЛИЛА. Никогда не слышала – азиаточка. Понимаю, не обидное. Ты ушел от ответа. Просила рассказать о своей девушке в Москве.
МАКСИМОВ. Нет у меня девушки, не успел завести.
ДАЛИЛА. Так и поверила. Девчонки всегда крутятся вокруг военных училищ. Даже наши афганские, снявшие чадру, чуть продвинутые.
МАКСИМОВ. Клянусь мамой, никого! (Лезет в карман гимнастерки и достает вместе с бумагами фотографию). Мама моя. У каждого из нас с собой обязательно фотографии близких, у меня - мама.
ДАЛИЛА. (Берет фото, рассматривает). Темно, плохо видно. Красивая женщина. Похож, на нее? (Сергей кивает). А отец?
МАКСИМОВ. Папа рано умер, потому и пошел в военное училище. Брат тоже в армии, преподает в Академии. У младшей сестры своя семья.
ДАЛИЛА. Счастливый! Столько родных близких. У меня никого не осталось. Были два брата, погибли. Говоришь, нет девушки. Дослужился до старшего лейтенанта и не влюбился. Ни за что не поверю!
МАКСИМОВ. Старшего лейтенанта досрочно получил месяц назад, а девушку по сердцу не встретил. В школе влюблялся, признаюсь. Не серьезно, по-детски. Помню, в шестом классе все мы, пацаны, влюбились в нашу пионервожатую из восьмого класса. И сейчас перед глазами: высокая, стройная, с длинными косами, в них синие банты. Глаза – темные, большие, как у тебя. В девятом пришла новенькая. Переехала из провинции, не помню – из Рязани или Казани, Валентиной звали. Скромная, наивная, не похожая на одноклассниц, всегда с удивленными глазами, никак не могла привыкнуть к московскому ритму жизни. Забыл пионервожатую, влюбился в Валю.
ДАЛИЛА. Она тебя не отвергла?
МАКСИМОВ. До объяснения у нас не дошло. Говорю, детьми были. Провожал после школы, сумку ее с учебниками таскал, шпаргалить помогал. К концу десятого она переключила внимание на дружка моего Витьку, и мы отдалились друг от друга. Теперь закончила педагогический, замуж вышла.
ДАЛИЛА. У меня в лицее никаких контактов с парнями не допускали. Нравы строгие остались и поныне.
МАКСИМОВ (с улыбкой). Потому и пошла в революцию, где большинство мужчины? ДАЛИЛА. Не думала о мужчинах. Ты смеешься, я что-то не то сказала? МАКСИМОВ. Извини, неудачно пошутил.
ДАЛИЛА. Я не шучу. Жила ни о чем не задумывалась. Справедливо ли устроена жизнь или нет. Мне жилось хорошо. Ни о какой революции мыслей не было. Глаза открылись в России. Поняла, не могу больше оставаться в стороне, когда решается судьба родины. Вступила в НДПА.
МАКСИМОВ. Родственники возмущались, требовали вернуться домой?
ДАЛИЛА. Еще как! Отца к тому времени не стало. Люди Амина убили, мама умерла с горя, братьев поубивали мятежники, они тоже приняли революцию. Осталась одна. Случись что – жалеть и убиваться некому. Как и переживать за меня, или радоваться. Некому душу открыть, поплакаться.
МАКСИМОВ. Неужели и волноваться за тебя некому? А друзья? В ЦК партии, в университете, где преподаешь, некому пожалеть?
ДАЛИЛА. Как активистку и преподавателя, пожалеют.
МАКСИМОВ. Вокруг тебя постоянно мужчины, они, что, не обращают внимания на красивую современную девушку? Не верю. Я впервые увидел, – сердце забилось – вот она, мечта моих снов. Не заметить тебя не возможно.
ДАЛИЛА. Внимание обращают. Часто больше чем хочется. Не до мужчин пока. Идет война, я не отомстила за отца и братьев.
МАКСИМОВ. Надеешься отомстить? (Далила кивает). Продолжаешь удивлять меня. Таких, как ты, преданных идее, видел лишь в кино. В революции нашей встречались, если верить книгам.
ДАЛИЛА. У нас разве не революция?
МАКСИМОВ. Революция. (Пауза). Опять перешли на политику. Снова про войну да революцию, а мне хочется говорить о любви.
ДАЛИЛА. Говори. Со мной еще никто не говорил.
МАКСИМОВ. Наверное, не позволяла. (Помолчав). Поздно тебя встретил. Или рано? Война не время любви, а встретил тебя – голову потерял.
ДАЛИЛА (смеется). Напрасно. Бородатые могут вернуться, а командир без головы не воин.
МАКСИМОВ. Ты права, голову терять нельзя. Не властен я над чувствами.
ДАЛИЛА. Тебе посты проверить, не пора?
МАКСИМОВ. Можно. (Включает рацию). Я Первый! Первый! Сова Два, ответь! Сова Один, ответь!
— Первый, Сова Два на связи!' Сова Один на связи!
— Проверка связи. Что нового у Второго?
— Трое сарбазов перешли на сторону духов.
— От наших никаких новостей?
— Ничего нового.
— Конец связи.
Максимов выключил рацию, долго молчит. С нижней площадки солдаты давно ушли, костер погашен.
ДАЛИЛА. Наши опять подвели. Может, и твоих, с собой увели, не допускаешь?
МАКСИМОВ. Все может быть.
ДАЛИЛА. Если так – плохо дело. Теперь мятежники пленных не берут.
Какое-то время сидят молча, каждый думает о своем.
МАКСИМОВ. (Обнимает Далилу, она неподвижна). Далила!
ДАЛИЛА. Убери руку! Не привыкла к нежностям. У нас не принято.
МАКСИМОВ. В студенческие годы в Москве, за тобой никто не ухаживал?
ДАЛИЛА. У русских однокурсниц были поклонники, а я иностранка, – не решались. Наши афганцы еще не отошли от своих обычаев, для них была, не знаю кем. Сатаной в юбке или кем-то страшнее. Знаешь, мне скоро двадцать пять! По нашим понятиям старуха. Если кто решится ухаживать, или взять замуж, вдовец разве или в гарем.
МАКСИМОВ. Я согласен.
ДАЛИЛА. В гарем? (Смеется). МАКСИМОВ. Какой гарем! Говорю же, нет у меня никого. Да и не нужен никто кроме тебя. Женюсь на тебе. ДАЛИЛА. Правда, потерял голову. Где-то близко притаились мятежники, в любую минуту жди нападения, а ты опять за свое.
МАКСИМОВ. Пока ты рядом, ничего не хочу знать.
ДАЛИЛА. Делаешь предложение? Не узнав меня.
МАКСИМОВ. Да. Делаю предложение. Сама призналась, любовь с первого взгляда существует. Раз нет отца и братьев, в нарушение обычаев остается руку просить у тебя самой.
ДАЛИЛА. Отказываю.
МАКСИМОВ. Тогда украду, увезу в Россию. У вас принято красть невест.
ДАЛИЛА. Теперь чаще с их согласия. Забываешь, я вооружена.
МАКСИМОВ. Я серьезно. Пойдешь за меня?
ДАЛИЛА (искренне). Начальство не разрешит. Ни тебе, ни мне. (Спохватилась, что сказала лишнее). Ой, о чем говорим? В первый раз вижу, не знаю тебя. О серьезных вещах шутим, болтаем черте что. Разве можно? Придет мир в мою страну, тогда и поговорим.
МАКСИМОВ. Раньше не поедешь со мной?
ДАЛИЛА. Ну, и непонятливый! Хорошо, подумаю. Посмотрим на твое поведение. (Сергей берет ее руку, рассматривает, целует). Грубая рука? Когда-то знала маникюр и французские кремы.
МАКСИМОВ. (Целует руку). Нежная девичья рука.
ДАЛИЛА. Ты вернул в юность. Напомнил счастливые годы. Учебу в лицее, Москву… Стройотряд. Ваше училище посылали убирать картошку? МАКСИМОВ. Конечно. Не только на картошку. ДАЛИЛА. Когда объявили, что поедем в колхоз, я возмущалась, не хотела ехать. До этого никогда не работала на земле. Потом так понравилось! Веселые беззаботные подружки из разных стран, чернокожие африканцы, китайцы… На картошке, познакомилась и подружилась со многими новыми друзьями. Была счастлива, как в раннем детстве, когда ничего не знала о жизни, всему радовалась. МАКСИМОВ. Поедем со мной. Обещаю, будешь счастлива.
ДАЛИЛА. Рано мне заниматься своей жизнью. Ваши только собираются уходить, а у нас начинается всё с начала – засады, взрывы.
МАКСИМОВ. Последние банды. Скоро перегрызут друг другу глотки и разбегутся.
Заработала рация, что лежит рядом на земле
— Первый, Первый, я Сова Один!
— Я Первый, слушаю!
— Я Сова Один. Гора сообщает о приближении большой группы духов.
— Первый! Я Сова Два! Я Сова Два! Вижу огоньки, похожие на электрические фонарики.
ДАЛИЛА. Говоришь, разбегутся.
МАКСИМОВ. Сова Один! Сова Два! Продолжайте наблюдение! В случае приближения духов, в бой не ввязываться, отходите, встретим здесь, на базе. Как поняли?
— Сова Один понял! В бой не вступать и отходить.
— Сова Два понял, в бой не ввязываться.
МАКСИМОВ. Поняли правильно. Продолжайте наблюдения. Конец связи. (В сторону). Дневальный! Подъем! Объявляй тревогу!
ДНЕВАЛЬНЫЙ. (Появляется на нижней площадке). Взвод, подъем! (Слышны недовольные заспанные голоса). Тревога! (Из дувала выскакивают солдаты, на ходу надевают бронежилеты, каски, становятся в строй).
МАКСИМОВ. (Далиле) Что-то сказала? Опять помешали.
ДАЛИЛА. Не судьба, говорю, быть вместе.
МАКСИМОВ. Все будет хорошо… (Пытается поцеловать ее, она сопротивляется. Максимов вынужден применить силу. Губы их сливаются). ДАЛИЛА (вырывается из объятий, бьет его кулаками в грудь). У нас не принято! Ведешь себя как непослушный мальчишка. Неприлично. Воспользовался силой. Нахал! Максимов снова обнимает и целует. Она уже не сопротивляется. МАКСИМОВ. Помни, что сказал: увезу в Москву! До встречи! Иди пока в дом и не высовывайся! Справимся без тебя. (Солдатам). Приготовиться к обороне! К шоссе не должен выйти ни один душман! НОВИКОВ. Перед самым рассветом подняли. Так хотелось спать! В первый раз дом во сне увидел.
ИСМАИЛОВ. Пропустим колонну, досмотришь сон.
КОРСУНСКИЙ. Мины устанавливать, гады, пошли.
НОВИКОВ. Поставить мины двух духов хватило бы. Караван их интересует.
КОРСУНСКИЙ. Рассвело бы скорее, что ли…
Вдалеке раздаются несколько одиночных выстрелов, затем автоматная очередь.
ИСМАИЛОВ. Уже не таятся. На втором посту стреляли. (Заработала рация).
— Первый, Первый! Я Сова Два! Я Сова Два! Нас окружают!
МАКСИМОВ. Сова Два, Сова Два! Я Первый! Отходите немедленно! Как поняли? (Рация замолчала, слышна далекая стрельба, снова заработала рация.)
— Первый, Первый! Я Сова Два, прошу помощи, ведем бой. Петренко ранен. Духи наседают. Прошу подмогу!
МАКСИМОВ. (Самому себе). Не успели… Подпустили…(По рации) Держитесь, мужики! Сова Два! Идем на помощь. (Выключает рацию). Медведев, остаешься за меня. Титов, Киреев, Джафаров, Макаров, Сидоренко, за мной! (Убегают).
ИСМАИЛОВ. Сам пошел выручать Петренку.
МЕДВЕДЕВ. Если ранение серьезное, Малышеву и Сонину его не донести — Петренко бугай здоровый. Потому и взял Макарова с Киреевым. Первый пост пока молчит, до них еще не добрались. (С верхней террасы спускается Далила.) Ты куда? Духи пошли в наступление. Скоро один Бог знает, что здесь начнется. Вернись в укрытие!
ДАЛИЛА. Еще один солдат лишним не будет.
МЕДВЕДЕВ. Лишняя мишень. Без оружия какой ты солдат?
ДАЛИЛА. А это что? (показывает карабин и гранату).
ИСМАИЛОВ. Пусть остается.
МЕДВЕДЕВ. Жалко, если такую красотку укокошат.
ДАЛИЛА. Укокошат – это что?
МЕДВЕДЕВ. Убьют, ранят. Поняла?
ДАЛИЛА. Тебя тоже могут …укокошить. И его, всех. Тебя за командира оставили, старайся, чтобы не укокошили. Т-с - c , слышу шаги.
КОРСУНСКИЙ( испугано). Я тоже слышу, нас окружают!
ИСМАИЛОВ. (Щелкает затвором). Медведь, командуй!
ГОЛОСА. Э-ге-ге! Своих не перестреляйте!
КОРСУНСКИЙ. Кто, свои?
МЕДВЕДЕВ. С испугу Матвиенку не узнал?
МАТВИЕНКО. Кто-нибудь, помогите, раненого тащим.
МЕДВЕДЕВ. Корсунский, вперед!
Корсунский уходит и вскоре возвращается с Васенко и Матвиенко, помогает им нести на плащ-палатке бездыханного Вихрова. Кладут его на землю, раздевают. Исмаилов щупает пульс, Далила помогает осматривать раненого.
ДАЛИЛА (охает). Ой, ей-ей! Автоматная очередь!
ИСМАИЛОВ. Дышит! (Достает из санитарной сумки шприц, делает укол. Вместе с Далилой делают искусственное дыхание).
МАТВИЕНКО. Глаза открыл! Мы должны спасти его!
ВИХРОВ (шепотом). Таня? Откуда?
ДАЛИЛА. Я не Таня.
МАТВИЕНКО (склоняется над Вихровым). Славка, не умирай! Узнаешь меня? (Вихров закрывает глаза). Скоро вертушка прилетит, потерпи. Исмаил, сделай еще укол! (Исмаилов делает обезболивающий укол, Вихров открывает глаза).
ВИХРОВ. Домой напишите. Гад Маслов, подонок…Американцы…
МАТВИЕНКО. Что Маслов? Умер он. Не дышал, когда нашли вас.
ВИХРОВ. Умер? Тогда не пишите…Американцы…(закрывает глаза и надолго замолкает).
БОРИСОВ. Американцев, что ли встретили? Почему подонок?
ДАЛИЛА. Среди бандитов американцы были, хочет сказать. Это не редкость.
ИСМАИЛОВ (сует Вихрову под нос пузырек). Не умирай, Славка! Открой глаза. (Вокруг собрались почти все, и Медведев вынужден скомандовать вернуться по местам).
МЕДВЕДЕВ. Кроме Исмаилова, все на боевую позицию!
ВИХРОВ. (Открывает глаза, бредит). Мне не больно, Таня. А Маслов – дерьмо, я писал тебе…
ИСМАИЛОВ. Что ты все про Маслова? Скажи, как вас схватили, мы же вместе все время были? Маслов убит, тебя выходим. Потерпи немного. Вертушку уже вызвали.
ВИХРОВ. Убит?
МАТВИЕНКО (он опять около своего товарища). Убит Маслов. Рассветет, – принесем его.
ВИХРОВ. Матери напишите, Маслов герой. Зачем ей знать. (Теряет сознание и все попытки привести его в чувство безуспешны).
МЕДВЕДЕВ. Перенесите в дом. (Исмаилов и Матвиенко переносят Вихрова под крышу дувала).
ВАСЕНКО. Выходим на площадь к полуразрушенному дому и вдруг, откуда ни возьмись пацаненок. Матвиенко с испуга чуть не пристрелил его в темноте. А пацаненок не уходит, подошел к нам, что-то лепечет по-своему и тянет за руку в дом. Мы зайти боимся, обошли вокруг, заглянули в щель, посветили фонариком и увидели их. Рискнули войти. Я на стреме, Матвей внутри, потом и я. Маслов холодный лежит, а Вихров дышал.
ДАЛИЛА. Мальчишка где?
МАТВИЕНКО. Сбежал. Мы спешили, Бог знает, кто его подослал.
КАСПЕРЮНАС. Духи!
КОРСУНСКИЙ. Вижу! Цепью идут в сторону шоссе.
МЕДВЕДЕВ. Без паники. Приготовиться! Стрелять только по команде.
Тишина. Все в напряжении. Лежит в цепи с карабином и Далила.
ВАСЕНКО. (Смотрит в окуляры прибора ночного видения). Остановились. Поворачивают в нашу сторону. Поняли, мимо не пройти.
БОРИСОВ. Встретим как надо. Вижу!
МЕДВЕДЕВ. Подпустим к арыку, жди команду. (После короткой паузы). Огонь! (В ответ раздаются автоматные очереди).
МАТВИЕНКО. Один заплясал! Есть, еще один!
ИСМАИЛОВ. Еще один!
МЕДВЕДЕВ. (Корсунскому). Не спеши строчить, прицелься хорошо.
Еще несколько автоматных очередей и душманы повернули обратно.
НОВИКОВ. Вперед! (Вскакивает, собирается преследовать отступающих).
МЕДВЕДЕВ. Отставить преследование! Вернется Максим, решит.
Снова тишина, напряжение постепенно спадает.
КОРСУНСКИЙ. (Борисову). За службу много духов положил?
БОРИСОВ. Не считал. Много. Такая работа на войне – убивать и быть убитым.
КОРСУНСКИЙ. Все же, сколько?
БОРИСОВ. Что ты пристал! Не понимаешь, – ни я, так меня?!
КОРСУНСКИЙ. У меня руки дрожали, никак не мог прицелиться точно. Человек все же живой, жалко.
БОРИСОВ. Жалко? А Маслова, Вихрова не жалко? Кто первым выстрелит – тому и жить.
МЕДВЕДЕВ. Не переживай, все нормально. По-началу у всех так. Я тоже долго не мог привыкнуть, что Афган не продолжение учёбки. Лишь после того, как увидел кровь, первых «двухсотых» перестал испытывать муки и задаваться вопросом, кто у меня в прицеле. Первый раз выстрелить в человека трудно, но ты перебори это чувство. Вспомни, сколько твоих одногодков – Маркелов, Воротников, Маслов больше не встанут рядом в строю.
КОРСУНСКИЙ. Стараюсь помнить, потому и напросился на операцию. Хочу испытать себя, на что годен. Мужчина или нет.
БОРИСОВ. Пацан! На кой хрен все это тебе. Сидел бы в части, базу на днях свернут и всех отправят в Союз.
КОРСУНСКИЙ. Человеку, даже без комплексов, трудно стрелять в себе подобных. Не знаю, смогу ли, не задрожат опять руки?
БОРИСОВ. Не задрожат. Пойдут духи в новую атаку, и будешь стрелять, забудешь книжно – интеллигентские рассуждения. Все проходят через это. Думаешь, я не переживал? Или Исмаил? Насмотрелись, как гибли парни, с кем проходили учебку, делились последним глотком из фляги. Увидели отрезанные головы русских ребят, изуродованные трупы, отрезанные мужские члены, из которых духи выложили всем известное слово из трех букв. А однажды, вытеснив духов из кишлака, наткнулись на человеческий обрубок. Наш солдат. Духи отрубили ему руки и ноги, перевязали жгутами конечности, чтобы кровью не истек. «Парни, – шептал он запекшими губами, – прикончите, умоляю!»! Ни у кого не поднялась рука. Отправили в госпиталь. Не знаю, выжил ли. Зачем теперь ему жизнь?
ИСМАИЛОВ. Надо было застрелить.
БОРИСОВ. Теперь, вероятно, исполнил бы его просьбу, а тогда.…До той встречи, как и ты, каждый раз переживал, прежде чем стрелять. Помню, в первый раз сопровождали колонну и вдруг из зеленки трата - та - та, полились автоматные очереди. Один наш падает, второй. Остановились, заняли оборону, спрятались за БТР, изредка стреляем по кустам. Старшой дает команду не стрелять, беречь патроны. Дембеля закурили, пустили по кругу косячок с травкой. Затянулся раз, другой и стало легко, ни какого страха. Через несколько минут духи попытались вылезти из зеленки на шоссе. Мы открыли огонь. И не было у меня страха, жалости, одна ненависть. Стрелял и стрелял. Духов десять положили, остальные отступили в зеленку.
КОРСУНСКИЙ. Сам скольких положил?
МЕДВЕДЕВ. На войне не принято считать.
БОРИСОВ. Я же не один обычно стрелял. Когда шквал огня, разве определишь, кто попал, кто промазал. Уверен, попадал.
Слышится шум и в зоне видимости появляются духи.
ВАСЕНКО. Духи!.. Сколько их!
МЕДВЕДЕВ. Вижу, без паники! Приготовиться к отражению атаки!.. Огонь!
Стреляет и Корсунский, он лежит рядом с Борисовым.
БОРИСОВ (Корсунскому). Не торопись нажимать крючок. Выбери точку и целься, потом только стреляй! (Корсунский стреляет). Молодец! Кажется с почином.
КОРСУНСКИЙ. (Опускает автомат, взволновано смотрит на товарища). Убил?
БОРИСОВ. Похоже, попал. (Продолжает стрелять). Может и не ты. Не переживай!
МЕДВЕДЕВ. (Далиле после ее удачных выстрелов). Молодцом, девушка! Береги патроны только.
ДАЛИЛА. Не учи! Не подпускай близко – гранату бросит!
НОВИКОВ. (Восхищен успехами Далилы). Давай, девушка, коси антихристов!
ДАЛИЛА. Сам ты антихрист.
КОРСУНСКИЙ. Белым флагом машет. Подпустим?
ВАСЕНКО. Ни в коем случае! Стреляю.
МЕДВЕДЕВ. Отставить стрельбу, пусть подойдут. (Матвиенко) Я держу высокого, возьми на мушку второго.
ИСМАИЛОВ (кричит на дари, затем по-русски). Чего надо? ( Душман отвечает, что-то непонятное про девушку, путая русский и пуштунский). Пуштун, молодую женщину поминает.
МАТВИЕНКО. Сдаются?
ДАЛИЛА. Требуют отдать меня, тогда отряд уйдет с миром.
МЕДВЕДЕВ. Переведи, минуту даем, чтобы убрались, потом стреляем.
Далила переводит, парламентеры поворачивают обратно, стрельба возобновляется.
КОРСУНСКИЙ (ранен в руку, вскрикивает, роняет автомат). Ой, гад!
БОРИСОВ. Куда тебя?
КОРСУНСКИЙ. Руку левую задело. Пока терплю.
Борисов осматривает руку, зовет Исмаилова. Тот подползает с санитарной сумкой, достает индивидуальны пакет, перевязывает руку, так, что пальцы остаются свободными.
ИСМАИЛОВ. Ничего страшного, прошел крещение. Стрелять сможешь. Сменить рожок – Борисов поможет.
Исмаилов возвращается к своему камню - брустверу, духи усиливают огонь. Вместе со всеми ведет огонь и Корсунский. Падает вдруг сраженный пулей Исмаилов, к нему подползает Далила.
ДАЛИЛА. (Подняв голову Исмаилову, заплакала). Убили!
НОВИКОВ. (Подползает, теребит его). Исмаил, что притворяешься!.. Молчит.… Еще один кореш. С первого дня службы койки рядом стояли. Я отомщу за тебя, Исмаил! (Привстает, дает несколько автоматных очередей). Ага, запрыгал!
МЕДВЕДЕВ. (Новикову). Ложись!
Новиков продолжает стрелять, ругаясь не громко. Далила снимает с Исмаилова санитарную сумку и возвращается на место, продолжает стрелять.
МЕДВЕДЕВ. В медицине, что-нибудь кумекаешь?.. Понимаешь?
Далила, не поворачивая головы, кивает и продолжает стрелять. Вскрикивает и роняет автомат раненый Васенко. Борисов стаскивает с него ботинки, рвет штанину, подползает Далила и вдвоем они останавливают кровь.
ДАЛИЛА. (Борисову). Иди, сама управлюсь. (Васенко.) Больно? Потерпи, сделаю укол – полегчает. (Делает укол). Ничего страшного. Держись, командир! Товарищи скоро подойдут. Заживет рана, еще попрыгаешь.
ВАСЕНКО (стонет). Не могу! Умираю.
НОВИКОВ. Заткнись!
ДАЛИЛА. (Новикову). Зачем ты так? Шок у него. Станет легче и вернется в строй. Лучше помоги подтащить его. (Вместе подтаскивают к брустверу, Далила протягивает автомат). Будь мужчиной, немного осталось продержаться.
Автоматные очереди доносятся из тыла духов.
БОРИСОВ. Перестали стрелять. Что-то замышляют. На горе тоже тишина.
МАТВИЕНКО. (Борисову). Совсем рассвело.…Знаешь, о чем сейчас подумал, впервые в голову пришло? Ничего мы в жизни не видели. Признаюсь, даже женщину не знал.
БОРИСОВ. Еще узнаешь. Немного осталось, и домой. Пропустим караван – и в Союз. Максим говорил. Приказ о дембеле вышел, так что нас с тобой долго не задержат.
МЕДВЕДЕВ. И я почему-то о доме вспомнил. Ждут меня. Мама и отец, сестра… Катя… Отец успокаивает их. Интересно, что сейчас делают? Спят. Дома еще глубокая ночь. Мама читает все газеты, может после сообщения о начале вывода войск из Афгана, успокоилась? Подозревает, что я здесь, хотя в письмах и не намекал.
ВАСЕНКО. Меня тоже ждали. Ногу отнимут, – кому буду нужен? Она и так не обещала дождаться, а теперь…
НОВИКОВ. Ожил? Не скули, дождется. Поблагодари афганку, нормально обработала рану. Кто сказал, что ногу отрежут? Обойдется.
МЕДВЕДЕВ. На кой она тебе, если не обещала ждать? Моя Катерина дождется. Уверен в ней на все сто. А убьют, – сразу в ЗАГС не побежит с другим.
МАТВИЕНКО. Мне легче. Нет у меня девушки, а умирать тоже не хочется. Столько всего собирался сделать! Объездить мир. Кроме Харькова и Белгорода, других больших городов не видел. Не был в Москве. А есть еще Париж, Венеция и Рио де Жанейро.
ВАСЕНКО. На хрена мне твои Парижы, живым бы домой вернуться.
КАСПЕРЮНАС. Ну, вы, старика, даете! Расчувствовались.
МЕДВЕДЕВ. А ты, писатель, запоминай. Напишешь потом правду об этой войне. Восьмой год воюем, а на гражданке читал что-то об этой войне? Даже когда «груз 200» привозят, не говорят, где погиб, а сообщают только «при исполнении воинской обязанности». НОВИКОВ. Правду? На кой хрен, кому она нужна? Хватит скулить, мужики! Две атаки отбили, отобьем и третью. Духи поняли: из ущелья не выпустим. Слышите? Это Максим наш гонит их обратно в горы. (Слышны звуки далекой стрельбы). Скоро вертушки за ранеными прилетят.
БОРИСОВ. Кто скулит? Просто треплемся. Крепость нашу не взять, завидно только тем, кто пошел с командиром. Они наступают, а мы защищаемся.
НОВИКОВ. Слушайте лучше анекдот, что перед рейдом прапор рассказывал. Снайпер – дух пришел к главарю банды за вознаграждением и докладывает об успехах, сколько шурави положил. Главарь смотрит в ценник перед собой, и считает. Одна большая звездочка – майор - 200 тысяч афганей, три маленькие звездочки – старший лейтенант – 100 тысяч, две маленькие звездочки – прапорщик. Что? – Переспрашивает главарь банды – ты убил нашего кормильца? Кто сгущенку, сахар, одеяла будет нам продавать?! Повесить тупицу!
ВАСЕНКО. Для кого война, а для кого – мать родная. И наш прапор, сколько всего пустил налево черномазым! Помню, до того, как его прислали, в каптерке была куча одеял, а похолодало и оказалось ни одного. Говорит, из Союза не поставили.
ДАЛИЛА. Я не поняла анекдот. Почему снайпера повесить? Здесь, какой-то русский нюанс, мне не понятный?
НОВИКОВ. Не поймешь. Встречаются у нас деятели, что торгуют казенным имуществом.
МЕДВЕДЕВ. Чисто русский юмор, тебе не надо понимать. Расскажи лучше, где так ловко научилась обращаться с оружием. Наши парни не каждый так метко стреляет.
ДАЛИЛА. Скромничаешь. Война всему научит.
МЕДВЕДЕВ. Что у тебя за работа, постоянно с мужиками, стреляешь в своих, не боишься, братья – мусульмане изловят и расправятся? Парламентеры за тобой приходили.
ДАЛИЛА. Боюсь. Постараюсь не попасться. Мое оружие – слово. Действует надежнее автомата. Все эти бородатые – темнота беспросветная. Воевать заставляют угрозами. Прикажет мулла или землевладелец, и они безропотно идут на смерть. Фанатики веры. Их просвещать и просвещать! Доверчивы как дети. (После паузы). Стрелять мне никакого удовольствия, неделями потом мучаюсь, стоит перед глазами. У вас тоже такое время было сразу после революции.
ВАСЕНКО. (Стонет). Умираю! Дайте воды глоток. (Матвиенко протягивает флягу Далиле, и та поит парня, сам переползает к Корсунскому.)
МАТВИЕНКО. Что замолчал, тоже помираешь?
КОРСУНСКИЙ. Живой пока, жжет только очень. Бинт кровью пропитался. Если можно, мне бы укол.
МАТВИЕНКО. (Далиле). Где сумка Исмаила? (Достает из сумки шприц и делает Корсунскому укол. Далекая стрельба приближается).
МЕДВЕДЕВ. Наши… Если отрезали путь назад, духи попытаются вновь пробиться к шоссе. Мужики, перенесите Исмаила в дувал и будем готовиться к встрече.
БОРИСОВ. Точно! Вижу духов, готовсь! (Приближаясь, духи открывают стрельбу).
МЕДВЕДЕВ. Не дрейфь, мужики! За нашего Исмаила, за Вихрова и Маслова, огонь!
Душманы наседают и защитникам приходится вести почти непрерывный огонь.
МАТВИЕНКО. Ну, чего, мать твою так - растак, лезешь! Все равно не пущу!
КОРСУНСКИЙ. Коля, смени рожок, рука совсем онемела от укола.
БОРИСОВ. Крепись! Еще чуть-чуть (выбирает момент и меняет ему рожок). Они мечутся на одном месте – хода ни вперед, ни назад. (Стреляет). Есть! Вот сволочи, опять к нам повернули.
КОРСУНСКИЙ (испуганно). Граната!
КАСПЕРЮНАС. Где? (Увидев упавшую гранату, бросается к ней, хватает и выбрасывает обратно к духам, раздается взрыв).
КОРСУНСКИЙ. (Восхищенно). Ну, ты дал! Я бы никогда не смог.
МЕДВЕДЕВ. Молодец, салага, не ожидал! Не знаю, что осталось бы от всех нас. Спасибо.
МАТВИЕНКО. (Васенко). Видал?! А ты стонешь. Терпи. (Замечает, что тот без движения.) Что с тобой?! (Тормошит его). Видно крови много потерял.
Вскрикивает раненый Касперюнас, роняет автомат, хватается за плечо.
БОРИСОВ. (Подползает к нему). Куда тебя? (Касперюнас молчит, Борисов переворачивает его, ищет рану). Плечо. Девушка, займись им. Шестеро осталось… КОРСУНСКИЙ. А я? Семеро!
МЕДВЕДЕВ. Отставить счет!
ДАЛИЛА. (Раздевает и перевязывает Касперюнаса). Считать - плохая примета?
МЕДВЕДЕВ (зло). Примета! Быстрее заканчивай с ним.
Выстрелы вдруг смолкают, слышится голос Максимова.
— Есть кто живой? (Вбегают несколько солдат и Максимов с перевязанной рукой). МЕДВЕДЕВ. Командир! Духи не прошли! Ни одного не выпустили из ущелья. МАКСИМОВ. Молодцы! ДАЛИЛА. (Радостно). Сергей! (Бросилась к нему, собирается обнять, но в последний момент не решается и протягивает руки, он пожимает здоровой рукой). МАКСИМОВ. Поцеловал бы, да слишком многолюдно вокруг.
АЛИЛА. Отложим на будущее. Говорила, посмотрю на твое поведение. МАКСИМОВ. С тобой всё в порядке?
ДАЛИЛА. (Радостно улыбается). Как видишь, цела и невредима. Что с рукой?
МАКСИМОВ. Пустяки, до нашей свадьбы заживет.
ДАЛИЛА. Не серьезный ты, человек. О чем говоришь! Пока Максимов разговаривает с Далилой, солдаты, вернувшиеся с Максимовым, делятся впечатлениями с теми, кто остался с Медведевым. НОВИКОВ. (Обнимается с Титовым). Живой, не ранен! Поздравляю с боевым крещением. Где вы с командиром так долго пропадали? Нам тут такое выпало!
ТИТОВ. Второй пост с отрядом Бевзенки выручали. Они поддержали сверху, а то всем бы хана вышла. Три десятка духов мимо первого поста прошли и наткнулись на второй; ну и завязалось! Максим собирался в пару минут справиться, да не получилось. Духов положили! Если бы Максим разрешил преследовать, всех положили, а так духи ушли в горы.
НОВИКОВ. Не духарись. Радуйся, – сами уцелели. Сколько вас было, чтобы еще преследовать! Нам досталось! Начальство не ожидало встретить такого напора духов. Последнего своего одногодка потерял – Исмаила. И Маслов погиб. Раненных полно.
МАКСИМОВ. (Оставляет Далилу, оглядывает защитников, оставшихся с Медведевым и поворачивается к нему). Не густо. Раненым помощь оказали? Спасибо тебе, выручил здесь. Нам тоже пришлось пострелять, правда, повезло больше. Кое-кого поцарапало, а так все МЕДВЕДЕВ. Писатель у нас герой. Душманскую гранату руками схватил и выбросил им обратно.
Касперюнас тем временем оправился от шока, его осматривает сан - инструктор, возвратившийся с Максимовым. МАКСИМОВ. Как дела, корреспондент?
КАСПЕРЮНАС. Все в порядке, товарищ старший лейтенант.
МАКСИМОВ. Молодец, доказал, не одну авторучку можешь держать в руках. Потерпи еще немного, переправим в госпиталь. (Медведеву). Что случилось с Вихровым и Масловым?
МЕДВЕДЕВ. Когда меняли позиции, во время перехода бородатые, скорее всего, захватили их. Подходят Новиков с Титовым.
МАКСИМОВ. (Новикову). Медведев сказал, ты отличился. И твой подопечный Титов геройски держался. К медали представлю.
ТИТОВ. Как все. Медали если, так всем, кто держал ворота.
Вбегает еще группа солдат и ст. л - т Бевзенко.
БЕВЗЕНКО. (Увидел перевязанную руку Максимова). Тебя где угораздило?
МАКСИМОВ. Помнил бы. Шальная пуля. До сих пор везло, а тут…
БЕВЗЕНКО. (Подходит к Далиле). И ты, вижу, молодцом. Страшно было?
ДАЛИЛА. Ты как думаешь?.. Нормально. Солдат молодых жалко.
МАКСИМОВ. (Тоже возвращается к Далиле). Рассказывают, ты и за бойца, и за медсестру была. Спасибо от имени командования.
ДАЛИЛА. А от тебя?
МАКСИМОВ. От меня тоже. ДАЛИЛА. Солдаты племянника моего видели. МАКСИМОВ. Я говорил, найдем. Не представляешь, как рад, что с тобой все в порядке. Снова вижу. Мы возвращаемся на базу. Задание выполнили, путь каравану открыт. В Кабуле встретимся и поговорим о будущем.
ДАЛИЛА (улыбаясь). Продолжишь охмурять?
МАКСИМОВ. Что говоришь! Я же серьезно. Скажи, где тебя найти?
ДАЛИЛА. Будет желание – найдешь. Лекций и поездок не убавится, но встретиться, думаю, удастся.
МАКСИМОВ. (Здоровой рукой жмет её руку). Мое предложение в силе. В Союз со мной поедешь.
ДАЛИЛА. (Лукаво). С тобой? Может, и поехала бы, да пока не могу оставить своих. Наведет порядок Наджибула, тогда подумаю. Если еще отпустят, всё не так просто, как думаешь.
Раздается одиночный выстрел и Далила падает, сраженная снайперской пулей. Максимов подхватывает ее. Подскакивает Бевзенко и вдвоем укладывают девушку на землю, их окружают солдаты.
МАКСИМОВ. Далила! Слышишь меня? Скажи хоть слово! Ефрейтор! Сделай что-нибудь!
ЕФРЕЙТОР. (Расстегивает куртку, разрезает свитер, осматривает девушку. Солдаты отходят в сторону). Пуля прямо в сердце. Ничем не поможешь.
МАКСИМОВ. Нет - нет! Сделай что-нибудь!
ЕФРЕЙТОР. Что я могу? (Подносит к носу пузырек и Далила открывает глаза.)
ДАЛИЛА. (С трудом выговаривает). Сергей! Племянник мой…
МАКСИМОВ. Найдем, не волнуйся. Только не умирай! Потерпи!
ДАЛИЛА (долго молчит). Не знаю… Кроме племянника и тебя – никого (закрывает глаза).
МАКСИМОВ. Не умирай, азиаточка, моя! ( Далила что-то невнятно шепчет и затихает). Далила! Открой глаза!.. Красавица моя, принцесса!
БЕВЗЕНКО. (Он все время рядом). Видно судьба погибнуть от снайперской пули. От судьбы не уйдешь. Ей уже ничем не поможешь. (Пытается поднять с колен друга). Поднимайся, подумай о себе, у тебя, сказали, тоже серьезная рана.
Слышится шум спускающегося вертолета, входит майор - замполит полка.
БЕВЗЕНКО. (Собирается доложить). Товарищ майор!
МАЙОР. Отставить рапорт, сам все вижу. (Обнимает Бевзенко, помогает Максимову встать, обнимает и его, замечает Далилу). Не уберегли комиссаршу. Как же это вы! Предупреждали!.. А… Семь бед – один ответ. (Не дождавшись ответа, оставляет офицеров и Далилу, переходит к солдатам). Молодцы, соколики! Не представляете, какие вы герои! Такую орду задержать.
МАКСИМОВ. (Тоже подходит к солдатам). Герои… Столько людей потеряли. Вот вам и мир.
МАЙОР. До мира еще далеко. Знаешь, скольких непримиримых вы с Бевзенко остановили – больше двух сот человек. Есть сведения, в душманской группе были и американцы.
МАТВИЕНКО. Товарищ майор, рядовой Вихров пытался, что-то про американцев рассказать.
МАЙОР. Где он?
МЕДВЕДЕВ. Тяжело ранен. В доме, в дувале.
МАКСИМОВ. А Маслов?
МАТВИЕНКО. Еще не перенесли.
МАКСИМОВ. Не рвался он идти в рейд, я настоял. Считал слабаком. Не прощу себе никогда. (Вслед за майором идет в дувал к Вихрову).
СОЛДАТ. (К Бевзенко). Товарищ старший лейтенант, санинструктор дал команду грузить раненых в вертолет.
БЕВЗЕНКО. Грузят картошку, рядовой! Людей несут, везут. Начинайте.
МАЙОР. (Выходит с Максимовым из дувала). Умер Вихров… Нелегкое испытание выпало мальчикам.
БЕВЗЕНКО. Первогодки не подкачали, замечательную школу прошли.
МАКСИМОВ. (Подходит к лежащей Далиле, приоткрывает брезент, закрывающий лицо, склоняется над ней). Азиаточка моя! Не судьба нам с тобой быть. А как все красиво началось…
Подходит Бевзенко, пытается поднять друга. БЕВЗЕНКО. Крепись, Серега! Ей не поможешь. Встань, неудобно перед солдатами. МАКСИМОВ. В плен брали, в боях участвовала и надо же так глупо погибнуть! Шальная пуля…. Бевзенко силой поднимает друга, и они идут к группе солдат, ожидающих посадки в вертолет. ВАСЕНКО. (Лежит на носилках, до него никак очередь не дойдет. Увидел Максимова). Товарищ старший лейтенант! Умираю. МАКСИМОВ. Раз еще разговариваешь, то не умираешь. В ногу тебя? Потерпи чуть-чуть, сейчас перенесут в вертолет.
ВАСЕНКО. Сколько уже терплю! Не дайте умереть на чужой земле. (Подходит майор, а за ним санитары, они поднимают носилки с Васенко и уносят).
МАЙОР. На чужой земле, говорит солдат. Сколько их полегло здесь, на чужой земле, не известно за что.
МАКСИМОВ. (Майору). Почему, на чужой земле, не известно за что? Вспомните, что говорил Хемингуэй, великий писатель войны. Он считал: «Нет чужих стран. Где ты умрешь, не имеет значения, если ты умрешь за свободу». Он это написал, когда вместе с другими интернационалистами воевал за свободу республиканской Испании. Мы тоже воюем за свободу братского народа.
МАЙОР. Запомнил! При чем твой Хемингуэй? Красиво звучит. Людей, не вернешь ни какими словами. Всем им, как и нам с тобой, хотелось жить. (Поднимает брезент, прикрывающий мертвых). Совсем зеленые пацаны.
Раздается шум проходящей по шоссе колонны тяжелых грузовиков, боевых машин.
МЕДВЕДЕВ. Колонна проходит!
БЕВЗЕНКО. Она. Как и намечали – на рассвете. Мы выполнили свой долг.
МАКСИМОВ. История еще оценит подвиги и воздаст каждому советскому солдату! Вечная слава всем нашим, всем, кто не доживет до тех дней!
БЕВЗЕНКО. Вечная память нашим ребятам – афганцам, отдавшим свои молодые жизни на этой чужой им земле! Мы никогда не забудем их! (Шум проходящей рядом тяжелой техники нарастает).
МЕДВЕДЕВ. Прощай наш Исмаил. Прощай, Славка Вихров! (Стреляет очередью из автомата. Звучит песня о воинах - афганцах).
З а т е м н е н и е

ЭПИЛОГ

Наши дни. Песня продолжается, теперь ее поет молодой парень - Рустем - племянник Далилы, которого воспитал Максимов. Сейчас он в окружении постаревших, но все еще молодцевато - бодрых - отца и Бевзенко. Максимов в летней рубашке с погонами генерал - майора. Жена Вера убирает со стола после обильной трапезы. Ей помогает жена приемного сына Рустема - Сонра. Рустем играет на гитаре и поет, мужчины подпевают. Когда Рустем останавливается, берет гитару Бевзенко.
БЕВЗЕНКО. Эту песню ты не знаешь. (Запевает. Все подхватывают).
РУСТЕМ и СОНРА. (Вместе) Знаем!
МАКСИМОВ. Рустема часто приглашают в клуб бывших воинов – афганцев. Иногда, когда бываю в Москве, тоже хожу на встречи. У вас, в Ялте, афганцы, слышал, больше не собираются?
БЕВЗЕНКО. (Перестает играть). Общество есть, а собираться не собираются. Все, кто на ногах в поисках заработка носятся. Калек – музыкантов из подземных переходов мэр убрал, и они перебрались в Симферополь.
СОНРА. А ваш бизнес, дядя Коля, процветает?
БЕВЗЕНКО. (Саркастически). Пышным цветом.
РУСТЕМ. Зря вы, Николай Петрович, ушли из армии. Сейчас, как папа, генералом были бы. Российское гражданство имели.
СОНРА. Дядю Колю из Крыма никакими калачами не выманишь.
БЕВЗЕНКО. (Грустно). Что теперь говорить… Кто знал, как оно всё повернется… А вы, значит, едете строить новую жизнь...
РУСТЕМ. Архитекторов и строителей в Москве без меня хватает.
ВЕРА. Не хотела отпускать. Отец поддержал. Я и сейчас против. Что не жить здесь? Отдельная квартира, хорошая работа. Чего не хватает?
МАКСИМОВ. Романтики! Самостоятельности. Я, считаешь, с легким сердцем отпускаю? Тоже мечтал, будут жить около нас в Москве. Что поделать – голос крови. Сейчас в Афгане нужны образованные молодые люди.
ВЕРА. Талибы и алькаида еще остались, и долго будут сопротивляться.
БЕВЗЕНКО. Если бы меня взяли, и я поехал. Наворотили, – надо исправлять допущенные ошибки. Не наше вмешательство, – и талибов, возможно, никаких не было бы.
МАКСИМОВ. Король Закир - шах правил до сих пор? Американцы прибрали бы к рукам страну. Руководители нашей страны наделали много ошибок, но в главном были правы – границы Родины должны быть надежно защищены.
ВЕРА. Будет вам спорить! Как встретитесь, так начинаете… Жалко, Сонра уезжает. Была у меня свой врач – специалист по болячкам, а теперь каждый раз в поликлинику идти.
СОНРА. Я Людмиле Андреевне сказала, чтобы взяла над вами шефство. Позвоните ей, Сергей Васильевич машину пошлет, и приедет. Вам она ведь нравится.
ВЕРА. Нравится. Только родной человек ближе.
МАКСИМОВ. (Обнимает жену). Не горюй, мать, не оставим без медицины. В Афганистане врачи и строители нужнее.
Все поднимаются, собираются к выходу
РУСТЕМ. Когда опять поедешь в Чечню, береги себя, папа!
МАКСИМОВ. Там теперь спокойно. Вы с Сонрой будьте осторожны. Талибы не признают тех, кто возвращается из России.
СОНРА. Наш долг продолжить дело, за которое отдали жизни наши родители, тетя Рустема Далила.
РУСТЕМ. Николай Петрович! (Бросается ему на шею.) Берегите папу. Убедите уйти в отставку. Хватит, навоевался.
БЕВЗЕНКО. (Максимову). После Афгана полюбил горы, вот и переезжайте ко мне. Правильно сын говорит. Навоевался.
ВЕРА. Если не обманывает, еще весной рапорт об отставке написал. Не подписывают.
МАКСИМОВ. Как подпишут, так и махнем с Верой к тебе, и – в горы.
РУСТЕМ. Настаивал бы, давно подписали. Он ведь не только в Чечне воюет, и в Ирак летает, в Югославию. Вот и не подписывают рапорт.
БЕВЗЕНКО. Отец у тебя боевой генерал, их мало осталось. (После паузы). Перед дорогой, присядем и споём еще одну афганскую. (Запевает, песню подхватывают и остальные. На заднем плане мелькают тени бойцов из 1988 года, на миг появляется Далила).
З А Н А В Е С

Tel. 8.911.014.54.26

© Борис Михайлов, 2008
Дата публикации: 29.10.2008 13:15:57
Просмотров: 3072

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.