Кто не курит и не пьёт

Александр Кобзев

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 17405 знаков с пробелами
Раздел: "Кто не курит и не пьёт"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

На складе, где я работал в конце восьмидесятых, в тот день был аврал. Мы готовили к отправке в Москву груз. Предстояло загрузить тяжёлыми коробками два большущих фургона.

На помощь вызвали рабочих — девять здоровых парней. Десятым был бригадир. Он выделялся дорогой курткой и отлично пошитой меховой шапкой. В годы разгула перестройки не каждый мог похвастать таким гардеробом.

Я сразу узнал его: это Роман из нашего класса. Уже с пятого класса, когда мы из Новосибирска приехали жить на Алтай, я ни разу не слышал, чтобы кто-то назвал его Ромкой. Тем более никакая липкая кличка не привязывалась к нему. А как иначе? — Роман был у всей школы на виду. Несмотря на тройки из-за отказа выполнять рутинные мелочные задания, все учителя признавали его талант: за четверть были только пятёрки. Он выручал школу на всех олимпиадах, конкурсах и соревнованиях. Парни завидовали его ловкости и силе, а главное тому, что все девчонки обращали на него внимание. В шестом-седьмом я даже считал его своим лучшим другом. Возможно, я тоже был для него не последним…

Бригада работала быстро. Я едва успевал считать и записывать товар.

За час фургоны загрузили. Теперь можно на перекур. После того, как бросил курить, перекуром я стал называть рассеянные мечтания с закрытыми глазами.

Но здесь не помечтаешь: рабочие галдят, да и с Романом столько лет не виделись — есть о чём поговорить.

Дружеская беседа бывших одноклассников не получилась: высокомерие так и лезло из него. Я понимал, что он просто рисуется перед своей бригадой, поэтому был готов подыграть ему. Но разговор пошёл по какому-то глупому сценарию:

— Угощайся! — и он протянул мне пачку Marlboro. (Ах да! В пятом мы с ним стянули у кочегара пачку “Беломора”, а потом за сараями густо пыхтели вонючим дымом).

— Спасибо, не курю.

— Поди-ка и водку не пьёшь? Что так плохо? Здоровеньким помереть хочешь?

— Скажи-ка лучше, почему куришь ты! Силёнок не хватает бросить? Только не надо лапши на уши, что бросать не хочешь! Я ещё ни разу не встретил человека, который бы после полугода курения не мечтал бы избавиться… А, кстати, помнишь, как ты мямлил своему отцу, что в жизни больше не возьмёшь табак?

Рабочие посмеивались, глядя, как их начальник молча краснеет…

Да ладно, последний монолог я произнёс уже после, когда старенький ПАЗик с грузчиками уехал. Зачем хорошего человека ставить перед собой на коленки? На самом деле я скромненько сказал:

— Придётся помирать здоровеньким. Хотя какое здоровье, с армии пришёл весь искалеченный. Здоровья и так нет, зачем ещё дальше гробить табаком? — я чувствовал себя, как побитая собака, да мне-то что? Никогда, быть может, не увижу этих грузчиков: пусть думают обо мне, что хотят. А Роману руководить своей бригадой. Может, ещё в начальники выбьется.

К счастью, водитель служебного автобуса засигналил сбор, и все дружно пошли на посадку. А я остался на холодном складе махать кулаками после драки:

— Роман, вот скажи, сколько раз ты давал слово мужчины, что эта сигарета — последняя? А помнишь: в заклад бились, что курить бросишь — на двадцать пять рублей! А когда я увидел, как ты за сараями дымил, то сразу про заклад забыл. А вот я бросил: раз и навсегда.

Поспорил-поспорил с эхом в полупустом складе, да успокоился.

В следующий раз грузчики приехали через два месяца с каким-то тощим бригадиром в старой фуфайчонке.

— Где Роман?

— На гребне успеха, то бишь на повышении. Поговаривают, что Новосибирск скоро столицей будет вместо Москвы, так он будущую столицу поехал покорять.

Прошло два года. В стране всё так перемешалось, что я со своей аполитичность перестал следить за новыми лозунгами новоиспечённых партий. Известные предприятия неожиданно банкротились, на их месте возникали непонятные кооперативы. Взлетали вдруг неучи и проходимцы, таланты порой оказывались не у дел.

Несмотря на болезнь, я начал набирать обороты в издательском деле, причём без всякой толкотни возле сытой кормушки.

От одноклассников я узнал, что бизнес Романа скоро выйдет на всероссийский уровень. И в научные круги ему путь открыт. Но сам Роман у нас не показывался — всё больше по столицам да заграницам. По крайней мере, так говорили вездесущие слухи.

Летом для поиска новых партнёров я поехал в Новосибирск.

На выставке-ярмарке я встретил вдруг Романа.

— Ищешь рынок сбыта? Или поставщиков? — после рукопожатий и объятий спросил он. — Я и тех, и других тебе предоставлю! Поехали вечером в ресторан — там будет большая тусовка. Не-не-не! За всё плачу я!

Роман так меня и не отпустил от себя. Он подходил к каким-то важным особам, представлял меня лучшим другом и самым успешным бизнесменом Алтая. Мне было весьма неудобно от такого превознесения моих способностей. Но и чуточку лестно — я теперь буду вхож в лучшие дома Парижа, как выразился Роман.

Ближе к вечеру мы были в ресторане. Весь второй этаж был в распоряжении бизнес-партнёров Романа. И сам он здесь, похоже, играл ведущую роль.

— Мы пьём сегодня за нашего любимого Романа, — не раз раздавались громкие тосты.

Я не прочь выпить небольшое количество вина. Но я никогда не видел радости в неадекватном опьянении. Поэтому всячески искал повод лишний раз недопить или отказаться от очередного возлияния.

Но я не знал, куда деваться от наблюдателей, контролирующих всё недовыпитое мною. Стоило мне поставить недопитую рюмку, как со всех сторон набрасывались: ах, что же ты не пьёшь, почему игнорируешь? Может, не уважаешь?! Особенно старался Роман.

Когда Роман был достаточно пьян, я нашёл повод пересесть за другой столик, якобы знакомиться с перспективным партнёром.

— Ах, да-да! Ентот москвич — деловой мужик. Прекрасный партнёр! Щас я тебя представлю! — и Роман проводил меня до соседей, красноречиво представив все мои существующие и вымышленные таланты.

Едва я сел за другой столик, Роман совершенно забыл про меня.

“Ентот москвич” и ещё два его коллеги из столицы приняли меня вежливо, но как-то безразлично. Мне это было на руку. Я рассеянно слушал об их деловых партнёрах, о выгодных контрактах и неудавшихся сделках… Потом они забыли про бизнес и стали наперебой хвастать многочисленными любовными похождениями. Но главное, они почти не пили и спокойно относились к моим отказам от очередной рюмки.

Я готов был слушать о чём угодно, лишь бы никто не подбивал меня на выпивку. А за соседним столиком Роман громогласно толкал пьяную демагогию о своих умственных способностях.

— Вы знаете? Всё я добыл вот этими своими руками! Всё придумал вот этой своей головой, — он долго тряс головой и руками, демонстрируя источник своего благополучия.

Заткнуть бы уши… Алкоголь тошнотворно мутил в голове. Я знал, что дальше будет ещё хуже.

Я извинился перед москвичами и вышел в туалет, чтобы избавить организм хотя бы от доли отравы.

Потом я долго стоял перед умывальником, подставив лицо под струю холодной воды. Стало намного легче. Я уже собрался выходить, как зашёл мужчина весьма приятной наружности, лет на двадцать старше меня.

— Он правда твой одноклассник?

Я утвердительно кивнул.

— Твой друг-земляк совсем сдох… Он скоро под столом уснёт.

Мне было неприятно слушать о Романе такие слова. Но я сам видел, до какого свинского состояния он дошёл.

— Только без обиды… Бросать ему надо весь этот бизнес! Не способен он к предпринимательству!

— Во как? — совершенно искренне удивился я.

— Нет, он умнейший человек, хваткий, активный. Но есть в нём что-то такое, что не даст ему быть успешным бизнесменом. Как ты думаешь — что?

В голове шумело, и я не был способен придумать ни одного слова, разбивающего таланты Романа.

— Где ж тебе догадаться? Я сам знал его несколько лет, был его ближайшим партнёром. Но только сейчас понял, что он не только свой бизнес просрал, но и нас всех подставил.

Я не мог слова сказать от удивления — я видел его в окружении столичных бизнесменов и иностранцев. Все пели ему дифирамбы. И вдруг…

— Насчёт умнейшего человека я тоже хватил. Это вчера Роман Витальевич был умнейшим, а теперь… Ты не считал, сколько раз он сказал, что уважает тебя? А сколько раз спросил, как тебя зовут?

— Раза три…

— Вот и меня, своего ближайшего коллегу, он десяток раз уже сегодня спросил. А ещё спрашивал, есть ли у меня жена… Сколько раз он был в моём доме!? И каждый раз восхищался моей женой! И вот — есть ли у меня жена?! А знаешь, как его теперь называют продавцы в его магазинах на Красном проспекте… Лучше не знать! А почему?

Теперь я сам видел, почему продавцы и коллеги называют его последними словами.

— Вытаскивать Ромку отсюда надо! Пока он не наделал глупостей! Помоги ему. Может, тебя, одноклассника, послушает…

Я поблагодарил коллегу Романа и со свежими силами поднялся на второй этаж.

Роман и вправду лежал под столом.

— А это ты… — с глупой ухмылкой спросил он. — Ты кто?

— Твой одноклассник.

— Лёха, что ли? Или Санька…

— Роман! Поезжай домой! Давай я тебя на такси увезу!

— Домой? Что я там забыл?

— Жена тебя, наверное, давно ждёт?

— Какая жена? Нет у меня жены…

— А как же Света?

— Эта сучка сбежала от меня с грязным кобелём-банкиром…

— Ты один, что ли?

Больше от Романа я не добился ни слова.

Пока я раздумывал, как поступить, подошли два охранника. Один взял Романа за ноги, другой подхватил за руки и…

— Вы куда его?

— Да не беспокойся! Не впервой. За ним приехала его дамочка.

— Что за дамочка?

— Дамочка, которая кормится за его счёт. И будет кормиться, пока он не обанкротится вконец!

С тех пор я часто по издательским делам приезжал в сибирскую столицу. Новосибирск мне знаком с детских лет. Трамваи, зоопарк, вокзалы, тихие дворики… Этот город всегда пробуждал затаенные детские воспоминания о родных клейких листочках на тополях, о пристанях и теплоходах, о ручных голубях на церковном дворе. Вместе с тем город пугал меня своей необъятностью, тяжеловесностью и многолюдностью.

Но я всегда с томлением ждал новой поездки в Новосибирск. Каждый день, как только оставался свободный час от командировочной суеты, я гулял по вечернему городу. Бродил по Красному проспекту. Заходил на речной вокзал… Здесь много лет назад родители покупали билеты на ближайший теплоход до Африки или в другие дальние страны. Мы высаживались на любой маленькой пристани и гуляли по берегу Оби, Ориноко или Амазонки среди сосен и берёз…

Иногда я садился на любой трамвай и ехал до конечной, потом обратно… Если время позволяло, на электричке, как в детстве, добирался до Академгородка и дотемна бродил среди пятиэтажек и университетских общежитий.

Но в тот день я не замечал город детства — я думал только о Романе, потому что нехорошие слухи всё чаще стали доходить до нашего городка.

В адресном бюро я выяснил его адрес, но там он давно не жил. Нынешняя хозяйка квартиры после минутного сомнения дала мне адрес на окраине города.

— Падение было грузным! — сказала женщина. — Он загубил бизнес, стал прятаться от старых знакомых. Ведь каждому он должен приличную сумму в долларах. А работать из-за пьянок его берут только грузчиком.

Я ехал на самые окраины Новосибирска, размышляя о превратностях судьбы Романа, бывшего спортсмена и убеждённого трезвенника. И всё пытался продолжить тот злополучный разговор…

В старенькой халупе, вросшей в землю, Роман давно не показывался. Я поехал на вокзал, чтобы купить билет до дома.

До моего поезда оставалось целых три часа. Я бесцельно бродил по привокзальной площади или делал вид, что жду автобус. Думать ни о чём больше не получалось. Я отмахивался от цыганок, как от назойливых мух. Грубо оборвал продавца газет, предлагавшего расписание электричек. И решил, что лучше спрятаться в малолюдном дворе в глубине пятиэтажек.

Когда я направился в сторону ближайшего дворика, ко мне подошёл пьянчужка и попросил денег на настойку боярки. Сандалии на босу ногу, выцветшие брючишки подчёркивали помятости его лица, вернее, нелепой физиономии. Я не мог поверить, что спившийся бродяга — мой бывший одноклассник, талант и красавец Роман. Несмотря на брезгливость, я крепко и искренне обнял его.

— Ромка, гад ты такой! Почему домой не едешь? Разве не знаешь, что здесь тебе не место. Дома тебя все любят и ждут!

— Здесь меня тоже баба ждёт! И целых два сына. Не родные, правда, зато большущие! — и губы его мелко-мелко задрожали.

По инерции я задал неуместный дежурный вопрос о здоровье.

— Разве не видишь — здоровье отличное! — и он растёкся в глупой ухмылке. — Дай закурить, а то своих давно нет.

— Да вот бросил. Почти десяток лет назад.

— Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт!

Я не представлял, о чём с ним говорить. Приставать с расспросами? — всё и так понятно. Поучать… Тем более неуместно.

Так я и говорил о всяких пустяках: о том, как рыбачили в детстве, какая у меня прекрасная жена и хорошие дети. Как его первая жена опять развелась и выскочила замуж за подозрительного иностранца…

Он через каждые пять минут просил у меня сигаретку. Я добросовестно отвечал, что не курю. А он глубокомысленно изрекал:

— Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт.

Мы стояли на переходе над железнодорожными путями. Красивые пассажирские вагоны и уходящие вдаль товарные составы из сотни вагонов всегда волновали моё воображение. Но сегодня я с тоской скользил взглядом по переплетению путей, сознавая, что гибнет человек, а я бессилен что-либо предпринять.

— Эх, Ромка, поехали домой! Там все тебя помнят и любят. С жильём поможем. Найдём работу, не удастся — неужто сами не создадим тебе рабочее место? Всё в наших силах! Будешь моим компаньоном!

— Кому я такой нужен? Стыдно мне возвращаться…

— Стыдно? Это копейки на боярку стыдно просить! Поехали прямо сейчас! Что тебя здесь держит?

Роман долго смотрел на чистое, без единого облачка небо. С какой-то мутью в глазах он блуждал взглядом по старым вагонам, заполненным доверху углём, по электричкам, по баржам, вдалеке плывущим по Оби…

— Дай закурить…

— Некурящий я…

— Счастливый… — с чувством произнёс он и заплакал. — Я каждый день вспоминаю нашу ночёвку на Лесном озере, где мы на силки щук ловили.

— Мы тогда щук поймали много…

— Щуки — ерунда. Главное — тот потрясающий рассвет, что мы встречали в маленькой лодчонке на середине озера с книжкой Есенина.

— Мы по очереди читали стихи, а восходящее солнце отражалось в зеркальной глади озера… Прямо под бортом распускались белые кувшинки…

— Молчи! Не трави душу! — он с мольбой смотрел на меня — чтобы я оставил его в покое? или помог вырваться из этого круга, несмотря на его сопротивление?.. Потом я увидел как бы проблеск в его глазах:

— Жди меня здесь! Я мигом — с бабой своей попрощаюсь, заберу документы — и на родину!

— Никуда тебя не отпущу — вместе на такси доедем! — решительно сказал я, чтобы он не передумал.

— Никак нельзя, — умоляюще сказал он. — Стыдно мне показывать свою пещеру, как я потом тебе в глаза смотреть буду. Да и баба моя противная, до сих пор не могу привыкнуть, уши от неё вянут — мат-через-слово.

— Ничего. Страшнее, чем сейчас, мне уже не будет.

— Ни-как нельзя… Не смогу я тебя в свою каморку.

— Тогда бери деньги на такси — и бегом за документами.

— Зачем такси… Дай-ка я лучше на эти деньги ведьме моей на прощание подарок сделаю, чтобы по мне не убивалась. А я так: зайчиком на трамвайчике. — И он заскочил в троллейбус, чтобы я не успел опомниться. И уже из окна троллейбуса: — Я тебе деньги отдам, как только заработаю. Кстати, проспоренный четвертак я не забыл. Непременно верну!

Я купил ему билет до нашей станции и за час до отправления поезда стал ждать его в условленном месте. Мимо проходили сотни людей. Подходили цыганки и обещали уладить некие бубновые дела. Подходили грязные испитые мужики и жаловались на головную боль. Но Романа не было.

Давно объявили посадку на мой поезд. Но я надеялся, что он сгоняет до дому, паспорт заберёт и приедет.

Роман так и не показался. Я оставил свой пост лишь за три минуты до отправления поезда, успокаивая себя тем, что через две недели снова в Новосибирск, снова вокзал, где я непременно встречу Романа. Тогда на такси мы вместе поедем в его жилище, заберём документы. И, даже если придётся наручники надеть, я насильно его увезу.

Но та встреча оказалась последней.

Через месяц, в конце сентября, у меня опять было несколько часов до отправления поезда… Я ходил по вокзалу, надеясь встретить Романа. Я спрашивал у цыган, у вокзальных пьянчужек, у милиционеров… Все утверждали, что ещё день назад он, как всегда, охотился за копейками на “боярку”.

В следующий приезд про Романа вспоминали в жутко-прошедшем времени.

Бравый милиционер говорил, что в одно холодное сентябрьское утро похожего на Романа бомжа нашли на скамейке в парке. В старом пиджачишке, он был настолько закоченевшим, что его не успели довезти до больницы. Но Роман ли это был…

Некий подозрительный тип уверял, что Роман теперь — видная шишка в Москве. Что он там всё-всё-всё купил. Теперь купит весь Новосибирск. И теперь все будут жить хорошо, что всем достанется водки столько, сколько кому пожелается…

А старая цыганка обещала уладить Роману бубновые дела, если ручку позолочу…

Спустя много лет, вспоминая Романа, я почему-то считаю себя предателем.

Пытаюсь продолжить тот мысленный спор, представить, как я при всей бригаде отчитываю его за пагубную страсть, он благодарно выслушивает, даёт слово больше не курить… эх, да что я за наивный человек… премудрый пескарь…

© Александр Кобзев, 2015
Дата публикации: 17.02.2015 18:15:23
Просмотров: 2993

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.