Верка (эпизод1)

Юлия Чиж

Форма: Повесть
Жанр: Просто о жизни
Объём: 6092 знаков с пробелами
Раздел: "Черновики(проза)"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

отрывок

Крещение выдалось суровое. Каноническое. Морозы нагрянули в сочельник, как и полагается по народным приметам, нигде не заплутав.
Вера, скрючившись около батареи, отогревала озябшие ноги. «Ну и холодрыга… До нутра промёрзла. Вот кто её просил в завещании отдельным пунктом выделить «не кремировать?». Всю жизнь издевалась над нами. И даже после смерти умудрилась нагадить. Ненавижу! Никаких ей «пусть земля пухом будет» и «царствие небесное». Пусть в ад шурует, стерва» .
Веру не удивляло, что на кладбище пришла только она одна. Внуки бабушку не удосужились проводить; муж умер за полтора года до кончины жены, и его фотография как будто с укоризной смотрела с памятника на нежеланное подселение, ставшего ещё при его жизни чужим, человека; единоутробный брат-близнец давным-давно уехал в Москву, вычеркнув сестру из жизни; а подруг женщина за всю жизнь так и не нажила. Вере с большим трудом удалось уговорить местного церковника провести ритуал похорон. И теперь батюшка с остервенением махал кадилом над разворошённой целостностью земли –неровными комьями, перемешанными с остатками горелой резины. А на лице его явно читалось: «Продешевил с оплатой. Ох, продешевил». Но службу вёл исправно, на совесть. А что лицо? Лицо к делу не пришьёшь.
Вера силилась заплакать, но никак не могла заставить память найти на пыльных полках, подписанных «мать», хоть что-то щемящее сердце. Так и стояла на ветру, ёжась от холода, желая только одного – быстрее вернуться в тёплые объятия квартиры, где можно напиться горячего чая с малиной, закутаться в плед-самовязку, взять коробку конфет и книжку, и забыть о происходящем, словно о страшном сне.
Кем была ей эта женщина, лежащая в грубо обструганном гробу? Женщина, с жёстко сжатыми в прямую линию тонкими губами. Женщина, которой даже смерть не смогла сгладить суровость, въевшуюся в черты. Женщина, и после ухода всем видом кричащая о недовольстве жизнью и презрении к живущим.
Матерью? Вряд ли. Мачехой? Возможно. В детстве любимыми сказками девочки были те, в которых злых мачех побеждали добрые люди. Малышка каждый вечер читала Генке на ночь такую сказку, а потом, обнявшись, они мечтали о другой жизни, в которой не будет этой странной женщины, по какому-то недоразумению называющей себя их мамой.
Вера не помнила, когда в последний раз мать одаривала их с братом ласковыми словами, не помнила сочувствия, прикосновений, одобрения поступков, похвалы. Считалось, что родив – мать уже сделала всё, что могла. Остальное… как получится. Получалось не очень. Ни с детьми, ни с роднёй, ни с посторонними людьми.
Брата Софья Аркадьевна выжила из дома, однажды решив, что им под одной крышей стало тесно. Чтобы добиться цели – два года изводила золовку. То в суп соль досыплет, то марганцовки в замоченное бельё кинет, то ржавым гвоздём обувь испортит. А потом Вене на мозги капает: «Безрукую ты бабу какую в дом привёл. Ни приготовить толком, ни обиходить. Как такая рожать будет? Да она тебе и не родит никогда. А родит – долго ребёнок не проживёт. С такой-то готовкой с голоду окочурится, а с таким уходом – от грязи лопнет». Вениамин год шпынял жену, внимая Софье. Так бы и не узнал ничего. Разводиться собрался даже. Но развод в планы Софочки не входил. Зная характер братца – обидчивый, взрывной, с обострённым чувством справедливости, сестра призналась в «шалостях». Тот, обложив родную кровь десятиэтажным матом, собрал пожитки, жену прихватил и укатил в поисках лучшей доли как можно дальше от стервы, пообещав, что ноги его больше в этом доме не будет.
Ох, радовалась. Даже по такому случаю вина выпила.
Через некоторое время после бегства брата, решила Софья мужа себе найти. Страшновато стало в хоромах одной. Время неспокойное началось. Амнистия в близлежащей колонии случилась, к очередной годовщине революции приуроченная. Освобождённым деваться некуда было особо. Никто не ждал в родных поселениях. Вот и облюбовали они городишко. Пришли со своими законами, привычками, кодексами. Начали жителей к порядку приучать. Кого уговорами-разговорами, а кого и силой. К Софочке один такой клеится начал. Настойчиво. Сначала приношениями да ухаживаниями доставал, а потом и угрозы в ход пошли. Девушка, недолго думая, продала родительский дом, да и укатила в областной центр. Подалее от греха. Комнатку у старушки сняла. Недорого. Прикинулась сиротой казанской, безденежной. Та пожалела, пригрела, на завод устроила, где сама когда-то, со времён взятия Очакова, работала. Софья со старухой нянчилась, ластилась к ней, помогала, обихаживала. Галина Александровна только успевала товаркам хвастаться, какая жиличка достойная да замечательная ей досталась. «Софа ж – ангел. И красивая, и работящая, и добрая. Не то, что Сашкина мымра, Валька. Мне, видать, Софочку Бог послал в утешение. Валька-то всё нос воротит, родниться не желает. Сколь уже они с Сашкой-то женаты? А словно и не мать я ей. И сына отваживает. Даже внучку не привозят, супостаты».
Александр к матери чаще захаживать стал, когда узнал какие разговоры родительница за спиной ведёт. Сарафанное радио же в обе стороны работает. Сначала ругаться пришёл. Софья его встретила, на стол накрыла со словами: «Погоди кричать. Поешь вот сначала. Поговори с матерью, как проснётся. А там видно будет». Сама с ним обедать присела. За неспешной беседой да за вкусной едой время быстро пролетело. Глянул – уходить пора уже. Спасибо сказал за хлеб-соль да на пороге буркнул: «Ты мамаше-то передай, что в другой раз зайду».
Другой раз выдался через денёк. Разносолов на столе не было – жиличка на работу ушла, хозяйке только кашу оставила. Галина Александровна всё ждала, когда сын в разговоре претензии высказывать начнёт, да не дождалась. Наоборот, пообещал Алёнку в гости привести да ещё и без Валентины. И всё на входную дверь поглядывал, да как будто прислушивался к чему. Поняла Галина Александровна, что Софья мальчику приглянулась. Тревожно на душе стало отчего-то. Но она ту тревогу отогнала подальше, отмахнулась. Не знала, что материнское её сердце беду почуяло, просигналило...

© Юлия Чиж, 2011
Дата публикации: 15.12.2011 04:33:47
Просмотров: 3688

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Юрий Clever [2011-12-15 22:51:11]

Очень качественный текст. Прочел и понял, что хочу прочесть продолжение.

Ответить

Юлия Чиж [2011-12-16 01:01:13]

Юр, спасибо тебе, конечно. И за то, что не уснул, пока читал

Но... я ж понимаю, что так сжато прозу не пишут, информативно. Описательства должны быть: рост, вес, цвет глаз; дизайн/обстановка должны быть расписаны до мелочей (занавески с рюшечками/в цветочек/с люрексом; скатёрочка накрахмаленная/замызганная, целая/драная; графинчики, блюдца, тарелочки в ассортименте); фасончики одёжки прорисованы и прочая вода обязана присутствовать: природа и природные катаклизмы, к примеру. Непременно берёзка/клён/рябина за окном (в соответствии с сезоном экипированные), клумбочки (с анютиными глазками/ромашками/герберами/астрами). Ну, и диалоги, разумеется. Детализированные.
А у меня что? Каждый представит лицо ЛГ, своё, какое заблагорассудится. Каждый читатель дорисует не только габариты, но и это "своё" прилепит и к ситуации, и ко психологическому портрету. Какое ж это качество? Непорядок это.
В общем... из меня прозаик... аки из г-на пуля

Юрий Clever [2011-12-16 19:10:47]

Не соглашусь. Тут рюшечки, да березки - ни к чему. Тут человеческие переживания....
Емкость, информативность - придают тексу живость и ту самую жилку, чтобы "не уснуть". Еще раз перечитал. Ощущение только укрепились. Я за продолжение.