Стадион "Война"
игорь сироткин
|
Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры) Объём: 11430 знаков с пробелами Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Стадион «Война». * * * Если очень долго идти по выжженному солнцем третьему миру, обязательно приходишь на кладбище. По трассам мчатся потоки комфортабельных автомобилей, останавливаются на автозаправках. Водители прислушиваются к тому, как топливо заполняет голодные баки, и закуривают сигарету. На кладбищах пахнет вечно сухими травами и мхом. Мертвецы, частично разложившись, страдают от жары и жажды, страдают от жары и жажды пожирающие трупы черви. Они покидают трупы в поисках влаги и любви, а усыхающие трупы медленно просыпаются, тяжело стонут от жажды, гнилыми руками проламывают крышки гробов, роют туннели в дернистой иссохшей почве, рвут корни столетних растений. Тайный механизм интуиции ведёт самцов навстречу самкам. Они встречаются на нейтральной территории, потом прячутся в одном из гробов, и землю сотрясает немыслимый по своей силе половой акт. Упрямые фотографы и порнохудожники пробираются сквозь слои земли, устанавливают скрытые фотокамеры и наблюдают за любовью трупов. Так создаются популярные порносайты. Через некоторое время после бурной любви у трупов рождаются трупята. Какое-то время они лежат вместе с матерями в гробах и питаются продуктами их разложения, а потом по ночам начинают выползать на поверхность и рыться в городских свалках… А ты сидишь на кладбище, выброшенный из салона комфортабельного автомобиля и лишённый места в гробу. Над кладбищем кружатся птицы, не имеющие названия. Просто птицы, воплощение всех птиц. Это и есть твоя точка. Приторная, сладкая боль в сердце делает бессмысленными усилия воли. Это и есть твоя точка. Огромные серебристые птицы приближаются, и растворяются в воздухе, едва прикоснувшись к твоему телу жёсткими когтями. * * * Плавится мир. Окончательно плавится мир. Это и есть твоя точка. Там декорации и куклы. Что они знают о жизни? Сейчас придут и о чём-нибудь спросят. Успеть улететь до момента появления первого посетителя. Всё правда, но никто не признаётся. Или никто не знает. Приторная боль в сердце. А потом боль теряется в потоке новых впечатлений. Не хочется умирать. Нужно встать и идти. Встаешь и идёшь. Но не натыкаешься на предметы, мир на удивление податлив. ОНА обманула. Нельзя так просто сдаваться. Максимальная концентрация воли. Снова вырисовываются конструкции мира. Это и была твоя точка. Словно на старой фотоплёнке, начиная с настоящего момента, пробежала перед глазами жизнь. Грязное и в декорациях грёз детство, одинокая инфантильная юность. Бурная война настоящего. Твоя личная война. Это и была твоя точка. Ты возвращаешься, но уже никогда не увидишь мир прежними глазами. И мерзкие трупята будут переползать оживлённые проспекты и заглядывать в мусорницу на трамвайной остановке. Твой личный психиатр будет непрерывно следовать за тобой, нашёптывая: - Ты должен обернуться на мой голос, иначе будет ещё хуже… Конечно, ты не обернёшься. Ты вернулся, дав обещание драться ровно и не искать преждевременной смерти. Ты возвращаешься, дав обещание быть терпимым к тем, кто не прав, потому что слеп. Ты возвращаешься, дав обещание не быть жёстким и предвзятым в войне против мёртвого общества. Ты увидел всю свою жизнь за одно мгновение на старой фотоплёнке, чтобы всю оставшуюся жизнь рассказывать словами о том, о чём нельзя рассказать словами. * * * Воздух третьего мира пропах рабами. Здесь человек не имеет дома – мотается по рабским дорогам, в дребезжащих повозках, по удушливым, заставленным дорогими вещами квартирам. Жители столицы стремятся на дачи и в деревни к престарелым родителям. Студенты собирают вещи и стоят в длинных очередях за билетами в провинцию. По грязным железнодорожным станциям ползают грязные полугнилые трупята, собирают окурки, брошенные обладателями комфортабельных автомобилей. Не люблю возить тяжёлые сумки. Не люблю запоминать большое количество мёртвой информации. Не люблю возить и хранить продукты. * * * Война! Война! Колышутся на лёгком ветру полевые цветы. Развеваются на ветру цветные ленточки, толпы детей и родителей кричат и машут руками проезжающим эшелонам. Развеваются ленточки, летят сорванные цветы. Война! Война! Матери снаряжают в дорогу своих сыновей, складывают в мешочек купленные в ближайшем супермаркете пиццы и сухие концентраты. Матери складывают котлеты и вареники собственного приготовления. Матери вышивают платочки. Колонны сыновей выходят на улицы, на резкий сентябрьский ветер. Колонны сыновей зябко натягивают наушники своих СD-плееров, поднимают воротники кожаных курток. Там где-то звучит музыка, их военные марши и песни. * * * Радуются дети. Бегут, размахивают цветными ленточками с изображением автоматов и гранат. А те, кто постарше, размахивают цветными автоматами и гранатами. Радуются матери вместе с детьми. У некоторых на глазах выступают слёзы умиления. Дети – цветы войны. Возможно, когда-то они назывались по-другому. Даже точно – когда-то они назывались по-другому. Многочисленные книги, писания, произведения искусства постепенно, но уверенно изменяли название детей. Как-то совершенно незаметно они изменили один звук. Процесс аккомодации повлёк за собой изменение второго звука. И вот… Дети – цветы войны. Дети-карапузы, дети- ангелы, наше будущее. Дома, в уютных квартирах, мамы с замиранием сердца примеряют детские мундиры на малышей. По всему городу разбросаны салоны: «Мундиры для деток-толстячков», «Мундиры для худеньких», «Мундиры для средненьких». * * * Война! Война! Радуются дети и взрослые. Летят к небу шапки – и возвращаются обратно, хлебнув космической пыли. И радостные солдаты целуют свои шапки и говорят: «Небо с нами». А небо ли с вами. * * * Когда-то всё было по-другому. Но никто не знает, когда и как. А было всё когда-то по-другому. Дезертиры сидят в тюрьмах. Они убирают снег в камерах-ресторанах, принесённый ногами посетителей. Рано утром они стоят перед закрытыми дверями камер-ресторанов и ожидают, когда придёт заместитель заведующей, засмеётся маленьким голосом и спросит: - Замерзли? - Замёрзли, замёрзли, - радостно закивают головами дезертиры. Даже если они и не замёрзли – они радостно закивают головами. Зазвенят многочисленные ключи и откроются двери. Глазам представиться роскошный зал с десятисантиметровым слоем снега на полу. Заиндевевшие столики. И начнутся многочисленные телодвижения, не представляющие ценности ни для кого. - Замёрзли, замёрзли – скажут дезертиры, только потому, что им не выстрелили в спину, а позволили взять в руки широкие фанерные лопаты и мысленно произнести: раз-два, раз-два. Тебе нужны эти телодвижения? Подумай хорошо – что ты получаешь взамен. Ты получаешь свою суточную норму пиццы – но кто определил твою норму пиццы. После одиннадцати утра двери камеры-ресторана будут открыты для всех. И заслуженные солдаты повесят свои новенькие и не помятые мундиры в гардеробе камеры, и закажут свою суточную норму фронтового виски. * * * Сделали они хотя бы один выстрел в своей жизни? Ты видишь передовые полосы популярных газет – и фотографии ружей, извергающих смертоносный огонь. И подробные описания выстрелов… И тонкий запах пороха, смешавшись с запахом стального ствола, запарил в утреннем воздухе после того, как уверенная рука солдата… Но ты задал себе вопрос: сделали они хоть один настоящий выстрел? Тебе нужны эти телодвижения? Собранный в дальнем углу снег неожиданно тает. Ты прибегаешь с огромной тряпкой и начинаешь собирать воду в дырявое ведро. Если ты очень постараешься, то можешь собирать её чуть-чуть быстрее, чем она будет вытекать из ведра. И тогда все, кто наблюдает за тобой, радостно закивают головами и скажут: он чего-то достиг. Ты достигал этого миллионы раз, но почему-то забыл, что вода всё равно вытекает из ведра по дороге к унитазу. Почему ты забыл об этом? Тебе нужны эти телодвижения? Миллионы раз подсыпали снотворное в вашу суточную норму пиццы. А солдаты входили в зал, и килограммы грязного снега осыпалось с их начищенных сапог на лакированный пол. * * * Война! Война! – радуются дети. Дети – цветы войны… Когда-то они назывались иначе… На выжженном солнцем кладбище третьего мира давно нет ни крестов, ни могил. Только кружится где-то высоко серебристая птица жизни – воплощение всех птиц. На выжженной солнцем лужайке пляшет девушка с оторванной рукой. Рядом пляшет девушка с оторванной ногой. Их рука и нога лежат тут же, на выжженной солнцем лужайке – кладбище третьего мира – и девушки описывают вокруг них стремительные круги своего радостного танца. Их длинные волосы развеваются в такт танцу, их длинные пышные волосы в крови, их губы растекаются в улыбке экстаза – губы в крови. Где-то старый солдат пришёл домой и ругает матом свою жену. Струи праведного солдатского пота стекают по телу солдата. - Что, стерва? – страшно кричит солдат и бросает на землю коммунальной комнатки свою маленькую бесцветную жену. - Что, стерва? – повторяет солдат, наваливается на неё и достаёт могучий и твёрдый член воина. - Что, стерва? – повторяет солдат третий раз, одним могучим движением засаживает член, и после каждого движения повторяет: хы, хы, хы… * * * Тебе нужны эти телодвижения – тысячи фальшивых жизней, полуобморочных фальшивых снов клевали твоё тело. И ты дёргался в каждом страшном сне, не в силах проснуться. Тебе казалось, что ты паришь, но ты лежал на обезглавленной и маслянистой поверхности стадиона. “Добро пожаловать. Стадион “Война” находится на временной реконструкции”. Осколки уродливых машин, очень странных машин, о происхождении которых ты не мог даже догадываться, виднеются на обезглавленной поверхности. Чей извращённый ум создал эти странные машины. На входе вас обязательно встретит охранник с повадками и функциями менеджера. Здравствуйте, стадион находится в стадии реконструкции… Заранее приносим извинения… Когда-нибудь это всё будет цветущим садом. А пока обратите внимание на изысканность этих осколков. Реклама – залог коммерческого успеха… Деловым людям – деловая жизнь… Хочешь заработать … хочу… Только для настоящих мужчин… Попробуй – не пожалеешь. Как сделать свой бизнес в интернете… Создать сайт с доходом… Наши предки проявили невиданную изобретательность при создании военных машин и приспособлений. Обратите внимание на тонкую маскировку этого подвала… Здесь располагался тайный штаб… Простите, а где здесь вход? Менеджер смущается – некорректный вопрос. Вход отсутствовал с целью маскировки. Впрочем, так же, как и выход. Зачем собирать в конструкцию такой страшный сон? Тысячи жизней мы бродим среди обломков этого страшного сна, в надежде собрать его в гениальную конструкцию и полететь. Как можно собрать в конструкцию такой страшный сон… Проснуться? Тогда ничего не будет. И так ничего нет. Тысячи жизней вы бродите среди обломков этого страшного уродливого сна, и несовершенные машины со стальным урчанием пожирают ваши озабоченные жизни. На обезглавленной поверхности сна пробивается извращённая трава, она тянется к своим воспоминаниям о солнце. Осколки воспоминаний о солнце мелькают среди конструкций. Но осколки воспоминаний не могут превратиться в настоящее солнце. У настоящего солнца не может быть осколков, поскольку оно не является конструкцией. * * * Война! Война! – радуются дети. А взрослых среди них нет. Взрослые ещё не выросли. Взрослые давно улетели на небо, чтобы строить оттуда для нас новые стадионы. Новые стадионы. © игорь сироткин, 2007 Дата публикации: 17.11.2007 22:54:03 Просмотров: 3089 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|