Поджигательница

Светлана Оболенская

Форма: Рассказ
Жанр: Мистика
Объём: 18328 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Иван Петрович Коромыслов задумал построить дом в деревне. Не какой-нибудь «домик в деревне» из назойливой рекламы, а настоящий современный крутой особняк. «Мой дом - моя крепость» - вспоминал он. Кажется, английская поговорка. Вот пусть будет «моя крепость», времена нынче не простые, криминал не шуточный. Он поговорил с женой, а за ужином поделился замыслом с остальными домочадцами.
- Ага, - хмыкнула престарелая теща, - «моя крепость». Тут, Ванюша, более глубокий смысл заложен, нежели ты думаешь.
«Нежели, нежели, - с привычным раздражением отметил про себя хозяин дома, - стара барыня на вате». Она продолжала:
- «Почтенный замок был построен, как замки строиться должны...» Ну-ка, ребята, откуда это? «Ребята», в лице взрослой дочери Ивана Петровича Маргариты и ее мужа Сергея, молчали, не знали.
- Эх вы, - не унималась теща, - «Евгений Онегин»!
- Ну, ладно, Ольга Владимировна, - вернулся к существу дела Иван Петрович, - Вы-то как на этот проект смотрите?
- Я? Конечно, одобряю, Ванюша. Помнишь, у Цветаевой: «За этот ад, за этот бред пошли мне сад на старость лет...»?
Иван Петрович Цветаеву не читал, но сказал:
- Да, сад - это обязательно.
Теща продолжала:
- И потом я всегда мечтала - ну, хоть раз в жизни провести на природе круглый год, наблюдать ее круговорот. А?
- Ну, хорошо. А ты, Рита, как? Сергей?
Муж Риты Сережа молчал, размышляя о том, как запрягут его в работу. Маргарита вздохнула и сказала только:
- Да ладно, пап, ты уже ведь все решил. Говори, что делать нужно.
Иван Петрович, действительно, вопрос уже всесторонне продумал, от зятя помощи особой не ждал, а на Ритку очень рассчитывал.
- Ты разведку проведешь, - обратился он к ней. - Место я вроде уже подобрал, Тверская область. Деревня Горелово. Туда Киселевы прошлым летом ездили отдыхать. Там уже почти и живых-то людей нет, одни старухи.
Теща громко кашлянула и покачала головой.
«Деревня Горелово»... Маргарита вдруг вздрогнула. Что-то зазвенело в самой глубине ее существа, непонятное и тревожное. И холодок быстрой струйкой пробежал по позвоночнику.
- Деревня гибнущая,- продолжал отец, - есть избы заколоченные, а некоторые уже на дрова растаскивают. Вот такую развалюху купим, а на ее месте свою «крепость» и возведем. Ты, дочура, поедешь и все посмотришь хозяйским глазом. Поедешь на автобусе, а так, конечно, на машине добираться будем. Это километров сто по Рижской. А я тут уже начну проект проталкивать, о материалах думать и о рабочей силе.
Маргарита кивнула.
- Вроде бы всё, договорились, - с облегчением вздохнул Иван Петрович и встал из-за стола.

Маргарита Никольская - выходя замуж, она, конечно, рассталась с ужасной фамилией Коромыслова, хотя отец и уверял ее, что гордиться надо - он из деревни Коромыслы был, и полдеревни носило эту простую и, по его мнению, выразительную фамилию - и сама не понимала, что заставило ее вздрогнуть, когда отец сказал «Горелово». Да, что-то зазвенело.
Впрочем, тихая музыка постоянно звучала в косметическом салоне, где работала Рита. Тонкие или, наоборот пряные ароматы лосьонов, кремов, загадочность масок, которые до неузнаваемости меняли лица клиенток, зеркала, глянцевые журналы на низких столиках, - все это была атмосфера их салона. Маргарита любила свою работу, любила эту атмосферу и именовала ее «аурой».
В глубине души она отцовской идее не сочувствовала - не избежать в земле копаться. Но, во-первых, она знала, что с папой спорить бесполезно, а, во-вторых, представляла себе, как она будет сидеть в красивом полосатом шезлонге у бассейна с ярко-голубой водой, намазав лицо и плечи лучшим кремом для загара. И еще, вспомнила она, - вот эта музыка. В ней что-то бесовское было. А, может быть, это все книжкой навеяно, которую я читаю? Одна пожилая клиентка ей посоветовала. Сказала, улыбаясь:
- Это, может быть, про тебя? Смотри: «Мастер и Маргарита».
В субботу утром Рита села в «Икарус». Через полтора часа пришлось пересесть на самый что ни на есть простой старый автобус и еще час трястись - уже без всякого комфорта - по проселочной дороге, а потом идти еще пешком, правда, недолго, минут десять, до деревни Горелово.
Название деревни вполне соответствовало тому, что увидела Рита у околицы, - обгорелые развалины, среди которых возвышалась закопченная русская печь. Прямо как в военном фильме, подумала она. Но рядом с погорелым местом была припаркована машина Ауди красного цвета, а за ней виднелся недостроенный особняк. Там, на воздухе, за столом сидели несколько человек, и раздавались веселые голоса. Риту, одетую в легкие цветные крепдешиновые брючки и яркую блузку, на голове кокетливо повязанный платочек, глаза закрыты темными очками, - тотчас заметили.
- Девушка, Вы не к нам приехали? Присоединяйтесь! - раздались призывы.
Рита, демонстрируя полную незаинтересованность, не ускоряя шага, прошла мимо. Отметила, что строительство идет в деревне полным ходом; один двухэтажный «замок» с высоким шпилем и четырьмя башенками по углам красной крыши, был уже окружен высоким забором.
Деревенских домов здесь было всего пять или шесть, и Рита не поняла, все ли они обитаемы. Дойдя до конца деревни, она увидела на самом краю высокого обрыва над речкой приземистую, как будто вросшую в землю полуразвалившуюся избушку со слепыми, крест накрест заколоченными окнами. А у соседнего дома на лавочке сидели две старушки и с интересом разглядывали приезжую. Рита подошла, поздоровалась, присела рядом. Старушки охотно заговорили. Но когда она объяснила, что на месте соседней развалюхи предполагается строительство особняка, обе умолкли.
- Да в чем дело, бабушка, - обратилась Рита к той, что казалась ей помоложе и более разбитной, - Вы что, против строительства? Так ведь у вас уже строят, я видела. Да и Вам какую-никакую, а все помощь горожане могут оказать.
Бабушка Дарья Семеновна неохотно разлепила поджатые губы:
- Не в том дело, дочка, да и какая помощь? Нам ничего не нужно, и так доживем.
- А что же?
Баба Даша помолчала, потом наклонилась к Рите и сказала почему-то почти шепотом:
- Ты видела - там печка торчит посреди угольев?
- Ну, видела.
- Так вот, изба эта третьего дня сгорела, хорошо, баба Маня успела выскочить.
- Ну и что?
- А ты не нукай, - вдруг рассердилась баба Даша. - Мы-то, девушка, знаем, что место здесь нечистое, то и дело что ни-то вспыхивает, вот увидишь, и дворцы энти заполыхают.
Маргариту вдруг охватил жгучий, ей самой непонятный интерес.
- Бабушка, а Вы все подробно расскажите.
- Ой, не знаю, не знаю...
Рита потянулась к сумке, стала вытаскивать бутылку.
- Ну, ладно, заходи в дом, там поговорим.

Через несколько минут Маргарита и бабушки сидели за столом. Бутылка «Посольской» сделала свое дело.
- Пожары у нас неспроста - начала свой рассказ баба Даша. - Их Грушка на деревню наводит. Вот уж, почитай, лет 100, как ее в живых нету, а все никак не угомонится. Здесь места при царской власти были глухие, всяких разбойников много было, мне бабушка моя, царство ей Небесное, рассказывала. Особо конокрады гуляли, ну, конечно, цыгане, но и православные тоже. Наши сами с ними расправлялись, на власть не надеялись, думали: ну, засудят вражину, он свое отсидит и опять сюда гадить явится. А мы лучше сами разберемся. Соберут сход, посоветуются и назначат кому-нибудь конокрада прикончить. Так и делали. А иногда поймают, каленым железом жгут, глаза выколют, или яйца оттяпают - по-всякому. Ну, кто-то уряднику донесет, тот приедет, денег соберут, водки ему поднесут, и все шито-крыто.
А один раз такое дело вышло. Видала, рядом с нами изба заколоченная стоит? Так эта уж, наверное, четвертая на этом месте выстроена. Чуть построят или даже не достроят еще - горит. А мне бабушка говорила, что на этом месте жила женщина одна, одинокая, Аграфеной звали. Про нее все знали, что она ворожейка и на кого хочешь может порчу навесть. Болезнь какая в деревне или град посевы побил - всё на нее думали. Говорят, видели, как она ночью за околицу голая выходила. Разведет костерик и перед ним пляшет. Раз как-то попросила она у соседки чашку творогу, та не дала, а через неделю у дочки ее падучая приключилась. Забилась в припадке-то и, как у нас говорят, «выкликает» Аграфену: «Грушка, Грушка!» Мать ее и поняла, что это Аграфена порчу на дочку навела. А потом еще одна соседка заболела, опять Грушку выкликала. Аграфена будто попросила ее сына дров наколоть, а она не разрешила. Ну, тут уж все ясно стало.
Собрали сход и решили Аграфену эту сжечь. Староста впереди, за ним мужики прямо со схода к ее избе пошли. Она дома была, да ее не выпустили, дверь колом приперли, потом гвоздями забили, окна досками заколотили. В сенях ее же веники разложили, соломы притащили и, перекрестясь, подожгли. Так и полыхнуло. Тут все сбежались, ребятишек много, и бабка моя тоже была, все видела. А когда потом зашли в избу, никого не нашли. То ли дотла она сгорела, то ли... Да Бог его знает! Ну, с урядником дело уладили, вроде все затихло.
А через сорок дней, ночью - пожар в деревне. Староста горит. Вытащить ничего не успели, сами только в исподнем выскочили. Дальше целый год все тихо было. А потом опять пожар, одним летом даже три раза было. И деревню нашу Гореловом прозвали, а она в документах-то вовсе не так пишется, а - Мешково. Вот третьего дня опять пожар - у бабы Мани, разумеешь? А она раз теленка искала в лесу, вышла на опушку, видит, там костерик разведен, и баба голая пляшет. И баба эта увидела Маню, как дунет на нее, ту в деревню как ветром снесло. Вот она и погорела теперь. Вот, детка, ты и подумай и с папой своим обсуди, стоит ли здесь строиться.
А для Маргариты вопрос был решен. Отцу она сказала, что место живописное, на высоком берегу речки, лес недалеко, говорят, грибной и ягодный, воздух, тишина деревенская. Особняки строят, так это хорошо. Строители эти уже асфальт прокладывают, дорога будет хорошая.
- А та изба, - спросил отец, - она как?
- Да просто в землю вросла, стоит заколоченная.
Но о бабе Даше и ее предупреждениях Маргарита не сказала ни слова.

«Почтенный замок был построен» через год, в начале лета на месте, где прежде стояла крайняя изба. Рита в день сноса приехала в Горелово, рядом стояла. И когда стали доски от окон отдирать, стоны раздались в избе и какая-то тень заметалась внутри. Маргарита оглянулась - кроме нее никто ничего не заметил.
Работы были почти завершены. Теща неважно себя чувствовала, доктор рекомендовал ей свежий воздух и свежее молоко по утрам. Иван Петрович решил отправить ее и жену Марию Никитичну в деревню. Была середина лета, сам Коромыслов рассчитывал приезжать туда на уик-энды. Тайная мысль на время избавиться от интеллигентной критики Ольги Владимировны по поводу его образа мыслей очень подогревала его инициативу.
- Конечно, конечно, - молвила Ольга Владимировна, - если и Машенька со мной будет. Только с молоком как же?
- Решим эту проблему, - без колебаний соврал Иван Петрович, знавший, что в Горелове ни одной коровы нет.

Муж Маргариты Сергей наотрез отказался от деревенского проекта, а Маргарита обещала приезжать к бабушке очень часто и попросила отца обязательно купить шезлонг. «Только пусть полосатый будет», - попросила она. Шезлонг купили, яму для бассейна выкопали, бетоном залили, напустили воды. И Маргарита, вдруг как-то особенно полюбив дачную жизнь, взяла отпуск и часами сидела в полосатом шезлонге у края бассейна. И иногда в те минуты, когда солнце укрывалось за облаками, к ней возвращалась та странная музыка, которую она впервые услышала, когда папа сказал «Горелово». По вечерам пили чай на веранде, беседовали о том, о сем. Потом Рита лениво поднималась и шла в свою комнату на второй этаж, распахивала окно, прикрывала его тонкой тюлевой занавеской, ложилась и принималась чего-то ждать....

Поставили забор и сделали две калитки - одну около ворот, а другая открывала выход на высоченную лестницу, проложенную по обрыву для спуска к реке. И вот однажды, когда день уже клонился к вечеру, в эту калитку постучали. Стук услышала только Рита, сидевшая в своем шезлонге, не торопясь, встала и пошла посмотреть, что там такое. Открыла калитку и отшатнулась - перед ней стояли мужчина и женщина. Они протягивали ей руки, замотанные окровавленными тряпками, Женщина крикнула:
- Мы вены себе вскрыли, помогите!
Рита захлопнула калитку и побежала к дому, не зная толком, что делать. В домашней аптечке схватила бинты и - обратно. Но, подойдя к калитке, увидела, что та заперта. Открыла - никого! Она не испугалась, а только насторожилась, медленно вернулась домой, положила на место бинты и снова вышла к бассейну.

Она никому не рассказала об этом происшествии, и вечер прошел, как обычно. Приехал усталый Иван Петрович. Поужинали, рано разошлись и легли спать. Только Рита в странно-сладкой тревоге сидела у окна, всматриваясь в угол участка, где едва виднелась в темноте та калитка. Собиралась гроза, молнии безмолвно вспыхивали и гасли вдалеке. Потом зазвучали отдаленные раскаты грома, и вот, наконец, громыхнуло прямо над замком Коромысловых. В ярком свете молнии Рита увидела, как распахнулась калитка, и две неясные белые фигуры, непомерно растянувшиеся в воздухе, пролетели по направлению к замку. И почти тотчас же затряслись входные двери в доме. Их было две, и обе, казалось, вот-вот сорвутся с петель. Потом затихло, но несколько минут спустя кто-то снова начал дергать то одну, то другую дверь. Марья Никитична проснулась. Ничего не понимая, растолкала мужа, а сама побежала к матери. Ольга Владимировна, однако, спала, не слышала. Иван Петрович, вскочил, схватил со стены свою двустволку, заглянул к дочери, крикнул:
- Ты что же, Ритка, сидишь?
Бросился по узенькой винтовой лесенке наверх в башенку, где была устроена затейливая бойница, и выстрелил в воздух. Все стихло.
- Войти хотят. А этот старый дурак ...Мать твою так! - вдруг грубо выругалась Рита, услышав выстрел. В жизни не употребляла она таких слов и сама удивилась, почувствовав, что в ней что-то неуловимо меняется. Какие-то перемены происходили и за окном. Откинув занавеску, она увидела, что странный голубоватый свет широкой волной разливается там, снаружи. А между тем, гроза продолжала бушевать. «Сейчас папаша явится, - подумала Рита и быстро заперла свою дверь. - А мне готовиться надо». Вытянутая белая тень метнулась к ее окну: - Пора, Маргарита. Мы тебя ждем.
«А не зря меня все же Маргаритой назвали», - с гордостью подумала она и принялась стягивать с себя одежду. «Как это там, в книжке, - она кремом намазалась? Ну, у меня такого крема нет, меня "эти" понесут».
В дверь стучался отец.
- Да пошли вы все!- крикнула она и высунулась из окна, погружаясь в прохладную голубую волну света. И тотчас с обеих сторон подхватили ее чьи-то руки и понесли...

Полет был совсем недолгим. Риту опустили у маленького костерка на опушке леса. Из-за разлапистой ели вышла женская фигура. У нее были черные обугленные руки и обугленное лицо без носа, только глаза сверкали в обведенных красной полоской глазницах да алели распухшие губы.
- Грушка, Грушка, - прошептала Маргарита, то ли в ужасе, то ли в восторге.
- Ну что, девушка, - промолвила Грушка, - к нам захотелось, да? Ну, это не так просто. Сначала давай спляшем с тобой, чтоб костерок наш не погас.
Рита услышала, как зазвучала та мелодия, про которую, значит, не зря она думала, что бесовская. «Вот здорово», - подумала она и, повторяя движения обугленной женщины, закружилась в странном танце. Танец ускорялся, ускорялся и перешел, наконец, в какую-то дикую пляску вокруг разгоравшегося все сильнее костра. Вскоре Рита почувствовала, что силы ее на пределе, но тут Грушка остановилась. Остановилась и Рита.
Грушка заговорила:
- Ты что думаешь, это все? Нет, голубушка. Зачем избенку мою снесли, дом мой потревожили? Тебе что старухи говорили про это место? Не послушала? Ну что ж, расплатиться придется, тогда и узнаем, наша ты или нет. Бери головешки. Маргарита все поняла без объяснений. Не колеблясь ни секунды, выхватила из огня две пылающие головешки, и руки у нее тотчас обуглились, как у Грушки. Боли, однако, не было. А две длинные тени (тут она разглядела, что это те самые, что в калитку стучались, - руки у них в крови и тряпками замотаны) снова подхватили ее под мышки и понесли. Гроза утихла, головешки на ветру пылали все ярче, оставляя на небе длинный огненный след.
Долетели в одно мгновение. Окна в доме Коромысловых были темные и тихие, все, видно, успокоились.
- Давай, Маргарита, - шипели тени, - давай! Снизу надо, от самой земли ...
Рита бросилась ко входу в подвал, где у отца хранилась канистра с бензином, рванула дверцу. Не прошло и минуты, как высокие яркие столбы пламени вырвались из-под дома с разных сторон, лопнуло от жара стекло в окне спальни супругов Коромысловых.
- Горим! - закричала внизу теща. Путаясь в длинной ночной рубашке, кое-как выбралась она во двор и упала рядом с бассейном, ненароком столкнув в воду Риткин шезлонг. Следом за ней успели выбежать супруги.
- Риточка где? - кричала Марья Никитична истошным голосом,- где Рита?
У ворот стояли жильцы соседнего особняка и баба Даша. Она часто-часто крестилась и бормотала:
- Говорила я ей...
Когда явились пожарные, все было уже кончено. Стали искать Риту. Когда вошли в подвал, Марья Никитична упала без чувств. На полу лежало нечто дочерна обуглившееся, настолько не похожее на человеческое тело, что Иван Петрович высказал удивительное предположение, что это обезьянка сюда забрела.
- Она это, она, - заголосила пришедшая в себя мать, и ее еле увели из подвала.
А Маргарита с обуглившимся безносым лицом и черными руками, счастливая и свободная, летела, купаясь в голубом сиянии, впервые увиденном ею за окном спальни, слушая странную и упоительную бесовскую музыку, которую навевал ей ветер. Муж, родители, бабушка, косметический салон с его «аурой», полосатый шезлонг у бассейна вспомнились и забылись навсегда.

Примечание автора.
Сюжет этого рассказа был подсказан мне чтением архивных материалов , касавшихся русской деревенской жизни начала ХХ века. Это полицейские донесения и судебные материалы, касающиеся многочисленных фактов самосуда. В частности, история Грушки - обвинения ее в колдовстве и расправы над ней , учиненной жителями деревни, взята мною из архивных материалов.

© Светлана Оболенская, 2008
Дата публикации: 18.09.2008 13:35:46
Просмотров: 2939

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.