Чужой город "Черного дома" 7

Юрий Леж

Форма: Роман
Жанр: Фантастика
Объём: 19211 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Продолжение романа. И завершение третьей части.

21
В вертепе привычно шумели разговорами, позвякивали ножами о края тарелок, стучали кулаками и ложками по столам подгулявшие, но еще не пропившиеся догола добытчики, хитрованы-перекупщики, «фараоны» с ближайшего участка, темные личности неизвестного происхождения, живущие мелкими кражами, суетливые подростки, притащившие на продажу свой первый уворованный хабар, да и еще многие, у кого сегодня позвякивало в кармане десятком-другим свободных монеток. Совсем по виду сопливые мальчишки-официанты устало, но деловито сновали по грязному полу, разнося клиентам разбавленный технический спирт-этанол, сок, сделанный прямо тут же из концентратов, вскрытые еще на кухне банки разнообразных консервов. У металлической, как почти всё в вертепе, стойки буфета толклись уже очень даже развеселые девицы, успевшие по паре-тройке раз выпить предложенное клиентами и обслужить некоторых из них в зависимости от финансовых возможностей и пожеланий последних.
В «чистом» углу вертепа, за столом для имеющих деньги и вес в обществе, а лучше всего и то, и другое сразу, вольготно расположилась маленькая, рыжая девка, по виду – совсем подросток, с очень короткой стрижкой, почти под ноль, в новеньком, почти неношеном камуфляжном комбинезоне и старых, но крепких сапогах солдатского образца, давным-давно в армии не носимых. Она приходила и садилась за этот столик вот уже почти неделю практически ежедневно, никогда и ни с кем из других посетителей не разговаривая, небрежно и очень действенно отшивая разнообразных любителей выпить и закусить на халяву, не говоря уж о тех, кому хотелось попользовать ее, как женщину. Ела рыжая мало, закуску брала чисто символическую, а пила только очень хорошо проверенные напитки, иной раз отказываясь от того, чем не пренебрегали и богатенькие любители из пришлых, со Станции. Совсем юные официанты и персонал постарше шептались между собой, что у нее в носу встроен химический анализатор, с точностью до сотых долей процента выдающий разбавленность и вредные примеси в предлагаемом питье. Кого и зачем ждала в вертепе рыжая никто не мог и предположить, но то, что она приходит сюда не ради стакана водки и куска только что отваренной рыбы со свежеиспеченным хлебом было понятно любому, кто хоть раз заглядывал под крышу этого заведения.
Загадочная это была девка, непонятная для завсегдатаев вертепа, всегда при деньгах, но сама не при ком-то, да еще – и это замечал почти каждый – веяло от нее какой-то таинственной силой. Нет, не физической, где уж взяться физической силе в таких мощах килограмм на сорок, не более. Тайная сила стояла будто бы за спиной у девки и всех любопытствующих заблаговременно предупреждала, что ничего хорошего ждать от нее не надо. Большинство опытных добытчиков, да и местная мелкая шелупонь безропотно слушались такого предупреждения, лишь некоторые, чересчур перебравшие плохого спирта на две трети разбавленного водой, или по дури распалившись собственными несуразными фантазиями, пренебрегали. И тут – вот дела! – по-разному получалось: кто-то просто уходил под настойчивым, ледяным взглядом рыжей, кто-то вдруг униженно начинал бормотать извинения, а кому-то и похуже досталось.
Таким вот, без царя в голове и удачи в кармане, не слушающим даже самых вопящих предупреждений собственной интуиции, хорошо развитой едва ли не у всех жителей Города, был ввалившийся в этот вечер в вертеп добытчик годами ближе к тридцати, громоздкий, чуток неуклюжий, с длинными руками и буйной копной черных волос на голове. Здесь его знали хорошо. Силантий за неделю до этого дня, по собственной дури связавшись с опытными шулерами, прогулял в вертепе всю свою месячную долю в добыче, и с тех пор больше рассчитывал на готовящихся к новым рейдам или только что вернувшихся оттуда добытчиков, чем на собственный карман. Халявное угощение, если такое кто и проставлял, Силантий отрабатывал байками и давно устаревшими предупреждениями о ловушках на пути к заброшенным кварталам Запада и Междуречья, известных любому, больше одного раза сходившему в рейд, добытчику. Вот только иной раз роль пусть и временного, но все-таки прихлебателя, бесила мужика, и изрядно подвыпивший Силантий срывался на драку, вернее, на попытку драки, в вертепе погром хозяйского имущества сурово не приветствовался, и драчунов быстренько выставляли на пустырь перед заведением. После парочки таких, на ровном, казалось бы месте, выходок, за Силантием приглядывали особо, чтобы успеть в зародыше пресечь назревающее безобразие этого вовсе не хилого человека.
Но вот уже несколько дней Силантий не баловал вертеп своим обществом, видимо, окончательно промотался и залег до будущих удачливых денечков в своей норе или ушел с кем-то в рейд, что, впрочем, было маловероятно, в последнее время из местных никто в пустые районы не отправлялся, все только готовились. Но сегодня Силантий вновь появился, да и не пустой, пустого добытчика еще у входа завернул бы обратно Павиан, исполняющий обязанности и швейцара, и вышибалы и метрдотеля в вертепе. Нюх на чужие деньги у Павиана был феноменальный, и посетителя с одной-единственной серебряной монеткой в кармане он бы просто не допустил сюда вечером, в то время, когда эти самые монеты десятками и сотнями переходят их карманов своих временных незадачливых владельцев в карман хозяина вертепа или более удачливых людишек.
Чуть косолапо ступая давно просящимися на помойку ботинками с обрывками старых шнурков на высоких голенищах, Силантий прошел было через зал в излюбленный свой уголок, где разливали уже не по третьей и даже не по четвертой за вечер бутылке разъедающего желудки и мозги пойла, но аккурат в середине пути неожиданно притормозил, первый раз за все это время разглядев за чистеньким столиком маленькую рыжую девку и стоящего рядышком в почтительной позе ожидания распоряжений официанта лет двенадцати.
Маха спокойно перечисляла юному шустрику, уже привычно обслуживающему ее чуть ли не в десятый раз, свои претензии к спиртному и к обещанному рыбному супу из консервированного лосося, но зато якобы со свежей картошкой, появившейся в вертепе непонятно откуда и предлагаемой за такие фантастические деньги, что согласиться на такое блюдо мог только не местный или вконец ошалевший от удачи добытчик. Кроме того, сегодня девка неожиданно заказала сок и хлеб, шпроты, маринованный сладкий перец и консервированную ветчину. Водку Маха привычно брала только заводскую, сразу литр, и за вечер ухитрялась выпить до дна обе выставленные на стол бутылки. Во время первых её появлений в вертепе официанты-мальчишки восхищенно цокали языками вслед ровной трезвой походке покидающей заведение девки, но очень быстро привыкли к этому, как и к другим странностям и вычурам не экономящей серебро клиентки.
Небрежным ударом ноги Силантий отодвинул стоящий у стола Махи свободный стул и взгромоздился на него, старательно, едва ли не с хрустом, вытягивая свои косолапые, давно не мытые ноги. Маха чуть заметно поморщилась. В вертепе за «чистыми» столами сидели одни, или в своей, узкой компании, это за другие столики посетители набивались, как шпроты в банку, лишь бы хватало уголочка, пристроить стакан и нехитрую закуску.
Неодобрительно покосившись на Силантия, мальчишка-официант продолжал слушать Маху, почтительно кивая головой в такт ее словам, но про себя отметив, что сразу от столика надо бы свернуть к входной двери, возле которой дежурит Павиан и срочно дать знать тому о таком вызывающем поведении одного из клиентов, пока дело не дошло до рукоприкладства и порчи мебели. Но Маха портить мебель не собиралась, во всяком случае, до степени ее полной невосстановимости. Деловито закончив диктовать заказ, она подбросила вверх серебряную монетку, ловко подхваченную пареньком-официантом, и попросила того побыстрее принести хотя бы водку.
Поразглядывав пару минут девку мутноватыми, явно плохо соображающими, где он находится и с кем хочет пообщаться, глазами, Силантий придвинулся к столешнице и тяжело навалился на нее грудью, стараясь при этом заглянуть Махе в глаза:
– Ты же тут недавно с Хромым ходила?
Вытаскивая из брошенной на стол полупустой пачки сигаретку, Маха не сразу отреагировала на вопрос, сперва не спеша закурила, выпустила дым в потолок, оглядела зал, и только потом, не глядя на Силантия, как бы все еще думая о своем, негромко сказала:
– Ходила…
– Вот, значит, как, – Силантий опять попробовал поймать взгляд Махи, и опять ему это не удалось, но он все-таки продолжил: – А Хромого с тех пор никто не видел.
– Видели, – все так же, вроде бы только для себя, проговорила Маха. – В квартале у заводчан видели. И, говорят, не так давно.
– После вашего рейда – не видели, – наливаясь непонятной даже самому черной яростью, на выдохе уточнил Силантий. – Ты с ним ушла, и его не видели больше.
Маха равнодушно пожала плечами. Ей был неприятен этот немытый, опустившийся, воняющий плохим спиртом и немытым телом человек. И расспросы его о Хромом были неприятными, ведь Силантий ни минуты не сомневался, что Маха виновата в исчезновении известного многим бригадира добытчиков, он подсел не для того, что бы выяснить судьбу Хромого, а с простой и невнятной целью – поскандалить, отвести душу и еще разок привлечь к себе внимание тех, кто изредка наливал ему за свой счет стаканчик другой. И Маху выбрал своей целью только потому, что она казалась ему неприятной своей независимостью, денежным карманом, да и вообще, была не такая, как все.
– Не хочешь отвечать? – угрюмо поинтересовался Силантий, распаляясь еще больше из-за пренебрежительного молчания девки. – А почему не хочешь мне отвечать?
– А тебе не кажется, уважаемый, что не стоит приставать с расспросами к человеку, если он не хочет тебе отвечать? – возник возле столика Павиан, как обычно, одетый пестро и безалаберно в цветастую жилетку на голое тело, наброшенный на плечи бушлат, явно взятый напрокат в котельной, малиновые грязные шаровары и обрезки резиновых сапог.
Силантий, слегка затихая, мрачно поглядел на него снизу вверх, потом сверху вниз, тяжко вздохнул, желая высказать очень много про таких вот, которые… но у входа в служебные помещения уже маячили трое плечистых парней с дубинками и при ножах напоказ, в поясных ножнах. Это был основной и очень весомый аргумент хозяев вертепа, хотя и Павиан в драке вполне мог постоять за себя, несмотря на свой несерьезный внешний вид. Злость на себя и на всех окружающих, подымавшаяся в Силантии девятой волной, выплеснуться так и не смогла. Против троих постоянных бойцов вертепа во главе с ряженым Павианом это было бессмысленно и чревато серьезными увечьями.
– А может, она хочет ответить, да только сказать нечего? – неожиданно обрадовался найденной формулировке Силантий. – Вот и молчит… да и тебя, вроде, не звала, так?
– Меня звать не надо, – слегка обиженно ответил Павиан. – Я сам прихожу. А ты знай, Сила, свое место. Здесь, за столиком, люди деньги платят, чтоб просто в покое посидеть, без твоей глупой компании. Да и вообще, чего я тебя учу жизни? или ты у нас первый раз?
– Ха! деньги платят! – немедленно отозвался Силантий, воодушевленный собственной находчивостью. – А раз я без денег, то должен сидеть в темном уголке на вонючем коврике? А вот откуда у нее деньги? Тебе-то, Павиан, все равно, лишь бы платила, а я, может, завтра в рейд, а кто мне спину прикроет в пустых кварталах?
– А ты божий дар с яичницей не путай, и чужие монеты со своей спиной тоже, – самоуверенно заявил Павиан, желая все-таки уладить дело миром, без мордобоя и вывода из зала Силантия, хотя тот уже изрядно поднадоел распорядителю. – Вот уж кто-кто, а она твою спину прикрывать в жизни не будет…
– А я не за себя беспокоюсь, – ответил Силантий, чуток успокаиваясь и, казалось, ввязываясь в дискуссию, в которой рассчитывал победить «глупого» холуя. – Она вот с Хромым ушла, а вернулась одна, кто следующим будет?
Павиан, еще с первых слов сообразив, что его втягивают в бессмысленную и бесцельную дискуссию, оглянулся, подавая условный знак стоящим у служебного входа помощникам. Вместе они за пару секунд скрутили бы Силантия и вывели того вон, что бы больше уже не впускать в вертеп, по крайней мере месяц, но…
– Ты гляди, что у нее своего, – не заметив павианьего сигнала, продолжал разглагольствовать Силантий, чувствуя, как привлекает своим скандальчиком внимание ближайших столиков. – Где она монетки взяла? у кого? а вот такой нож откуда? и курит она что?
Он кивнул на лежащий на столешнице и в самом деле необычный, длинный, узкий нож, больше похожий на стилет, который Маха выложила, как прибор, к обеду. Большинство посетителей вертепа так поступало, используя собственные ножи, ложки, а некоторые снобы и вилки приносили, чтобы не сомневаться в качестве помывки местных.
Остановив легким движением руки готового отдать заключительную команду своим помощникам Павиана, Маха быстро взяла в правую ладонь нож, незаметным движением освободив его от простых кожаных ножен. Какое-то мгновение-два в свете тусклых, запыленных и от века грязных лампочек блестела отменная сталь, а потом лезвие по самую рукоятку вошло в столешницу, сколоченную из толстенных слегка обструганных и отшлифованных сотнями человеческих локтей досок. Пробив сантиметров десять дерева насквозь, нож застрял, кажется, намертво, только тонкая, под девичью ладошку рукоятка торчала из столешницы, как некое редкостное, экзотическое украшение стола. Силантий и Павиан замерли с полуоткрытыми ртами. Конечно, половина гостей вертепа смогла бы при желании и соответствующем желанию настроении пробить узким лезвием насквозь такую вот столешницу, но… Во-первых, любому из них потребовалось бы, как минимум, встать, да и богатырский замах для этого был неизбежен, а, во-вторых, щуплая, маленькая девчонка никак не вязалась в понятиях мужчин с силой, а тут – почти без замаха, без требующегося напряжения и целеустремленности, без резкого выдоха и издавания дурацких, подбадривающих себя звуков.
– Вытащи, – коротко кивнула Маха на рукоятку ножа.
Слово прозвучало негромко, но настолько требовательно и властно, что Силантий невольно отшатнулся на спинку стула, а Павиан, качнув головой, сделал обратный знак своим помощникам, чтоб не подходили близко. Похоже было, что девка эта и без посторонней помощи справится не с одним, а может и не с двумя такими вот Силантиями. Воспользовавшись замешательством растерявшегося добытчика, Маха не стала ожидать его дальнейших действий, а просто взялась за рукоять ножа тремя пальцами, даже не упираясь локтем в стол, и… через мгновение лезвие вновь блеснуло в свете ламп.
Аккуратно и деловито вложив нож в ножны и пристроив его на то же место, где он лежал до этой потрясающей воображение демонстрации, Маха, уже не обращая внимания на Силантия, этак спокойненько попросила Павиана:
– Поторопи, пожалуйста, мальчика, а то он где-то застрял, может, просто подойти стесняется?
– Сию минуту, – выговорил Павиан те слова, с которыми он обращался только к очень уважаемым клиентам вертепа.
И стоило ему только обернуться, отыскивая глазами замершего с округлившимися глазами у стойки мальчишку-официанта, поддерживающего на правой руке поднос с бутылкой водки и шпротами для Махи, как Силантий попытался скромненько и незаметненько, как нашкодивший кот, исчезнуть из-за стола. Но растерявшийся и потерявший свое лицо и веру в себя, душевно опустошенный превосходством девки добытчик оступился, запутался в ногах, зацепился за стул и не нужно шумно растянулся на полу, успев только выругаться, да и то скорее про себя, чем для окружающих. А из окружающих, больше всего занятых собственными делами и самими собой, мало кто понял суть происходящего, хотя, можно быть уверенным, через пару часов малолетние официанты, а вслед за ними и выстроившиеся у стойки буфета проститутки распишут этот маленький скандальчик в самых ярких красках, добавив к нему собственные фантазии и фантазии своих товарищей.
Едва шевелясь, больше всего на свете в этот момент желая стать невидимым и неслышимым, Силантий привстал на четвереньки и так и побрел на выход из вертепа, ему хотелось выть и визжать от такой вот несправедливости этого мира, смачно плюнувшего на ловкого и удачливого добытчика, каким считал себя сам Силантий. Но даже малейшего писка в знак протеста издать Силантий не посмел.
– Sic transit gloria mundi, – негромко сказал ему вслед Маха и пояснила удивленно вытаращившемуся на нее Павиану: – Это древний язык, сейчас его только доктора и помнят немножко…
Мальчишка-официант, воспользовавшись моментом спокойствия, вслед за водкой и шпротами уже расставлял перед Махой не вскрытые банки с маринованным сладким перцем и ветчиной и тут же ловко их открывал. Отошедший к служебному входу Павиан что-то рассказывал буфетчику, крутящемуся за стойкой и паре веселых девиц, скучающих пока без работы. «Вот так, наверное, и рождаются легенды», – подумала Маха, наливая в стеклянный стакан водку.
Хороший этиловый спирт, тщательно перемешанный с очищенной речной водой отвлек ее от происходящего в зале, да и не на что там было смотреть. Столики все теснее и теснее обсиживали добытчики и перекупщики, попрошайки и шулера, темные личности и «фараоны». Все они требовали водки и портвейна, желательно подешевле и побольше, иногда – хоть какой-то закуски, тоже не высшей категории, кто-то, чаще из новичков, спрашивал и сигареты, хотя в вертепе они стоили раза в два дороже, чем в других местах. Самые серьезные и денежные посетители разговаривали о планах на месяц и даже два-три вперед, подыскивали себе заказчиков под разные разности, виденные, но почему-то не принесенные из пустых районов, те, кто попроще, просто напивались, растрачивая заработанное за день или за два, кто-то уже блевал прямо под стол, но его тут же сдернули со стула и шустро уволокли через черный ход, чтобы не портил аппетит людям. Кто-то, разгорячившись спиртным и собственными желаниями, оторвавшись от столика, подходил к стойке и пытался торговаться с продажными девками, но чаще всего получал не скидку, а от ворот поворот. Но вот за пару простеньких монеток низшего номинала можно было нагнуть проститутку тут же, возле стойки буфета, и облегчить мужскую душу всего за несколько минут. Это было гораздо дешевле и проще для привычных к таким вещам добытчиков, чем идти в отдельные комнаты, оборудованные в вертепе специально для подобных развлечений, там раздеваться, пользовать девку, как того душа пожелает, а потом опять одеваться и возвращаться за свой столик. Да и девки были приспособлены к быстрому, накоротке, удовлетворению мужских вожделений: сидели или стояли у стойки в коротких юбчонках, без трусиков, в легких футболочках, которые при необходимости легко было задрать под горло.
Непроизвольно поглощая мешанину информации из обрывков разговоров, вскрикиваний, пустых клятв и жаргонных словечек, откладывая что-то на потом, а что-то анализируя на ходу и сохраняя на будущее, Маха насторожилась единственный раз, когда, будто по сигналу невидимого режиссера, зал вдруг притих и по него пробежала короткая, взволнованная волна странных перешептываний, завершившаяся уже почти полной тишиной. И уже через несколько секунд причина такого поведения обозначилась у столика Махи.
Невысокий, длинноволосый мужчина в черном пальто остановился рядом, тяжело, с заметным усилием, опираясь на старинный карабин. «Гостей ждешь, Маха? – произнес он приветливо. – Присяду я, поговорить есть о чем…»

© Юрий Леж, 2011
Дата публикации: 05.06.2011 12:44:18
Просмотров: 2386

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.