Счастье Сергея Чирина

Светлана Беличенко

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 22894 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Психологический портрет провинциального художника, его отношение к жизни, к окружающим, к себе

1
Сергей был человеком средних лет, по роду деятельности художником. Жил он один, в полной, казалось, нищете, писал картины, копил барахло, не искал любви, славы и денег. Счастлив был только накопительством – всё, что он ни находил в мире вещей интересным для себя, немедленно тащилось в дом или мастерскую. Коллекция его год за годом росла и распространялась.
У Сергея многое было – и дорогой «хлам», и дешевый, предметы, имеющие историческую, культурную и художественную ценность, и нет. Коллекция частенько приобретала находки, добытые её владельцем самостоятельно. Для этих целей художником даже был когда-то куплен маленький складной металлоискатель.
Старинный город, где жил Сергей, кишкой тянулся вдоль побережья реки. Река эта повидала за свои века немало. А когда в шестнадцатом веке в устье реки появился красивый город, в него для торговли стали приезжать европейцы. Французы, немцы, датчане, англичане, голландцы – купцы разных стран привозили горожанам свои заморские товары и увозили отсюда местные.
Знающие люди с давних пор использовали реку как источник материального обогащения. Весной, когда сходил снег, в отливы находили они на берегах старинные пуговицы, бляхи ремней, монеты, бусины, различные пластины непонятного происхождения, обломки посуды, аптечные склянки, ложки, вилки, серебряные украшения, оловянных солдатиков и многое-многое другое.
Вот и Сергей ходил на свидания с прошлым, настоящим и будущим, чьи пути сходились у тёмной холодной воды. Встречи эти бывали почти круглый год – начиная с первых весенних приветов солнца до глубокой дремучей осени. Только зимой неутомимый искатель с трудом успокаивался – вся река была обута льдом и занесена снегом, ничего найти было невозможно.
Летом много и современных вещей находилось – серьги, цепочки, кольца, телефоны, часы и деньги монетами. Идёт, бывало, Сергей, по берегу – лето, жара, красота, а он хмурится да зло по сторонам озирается. Нехорошая для его целей погода, негожая – все горожане от тепла просыпаются и мухами сыплют на берег. Никакой красоты там нет – мусор, отбросы, задрипанные куцые кустики неведомо какого племени, неухоженность, дикость и грязь в вперемешку с пустыми, чадящими зловонием некачественного спиртного бутылками, а люди всё равно тащатся на реку – каждому хочется немного потешиться солнцем и щедрой горячей лаской прогретого воздуха. «Вот незадача, – думает Сергей, – от людей, видно, покоя мне не будет сегодня – ни спрятаться, ни скрыться». Действительно, куда ни глянь, всюду маячат человеческие головы – бритые, кучерявые, чёрные, белые, ухоженные и неухоженные, крашеные и седые; с косами и с хвостами, лохматые и с причёсками; в панамах, кепках, шляпах – с полями и без них, в косынках и с непокрытой головой.
В такие дни Чирину едва ли удавалось насладиться отыскиванием добычи. Только притаишься за мелким кустиком, как уже сверху, с покрытой асфальтом набережной, вопрос:
– Эй, мужик... Мужчина! Не слышишь, что ли? Эй, ты! – требовательно так кричит незнакомый голос. – Чего ты там делаешь?
– Гуляю. Чего? Тебе какое дело!
– Дурное, небось, затевашь!
– Ничего не затеваю, иди уже!
– Ишь, какая сумища-то у тебя большая! Щас как полицию вызову!
– Да ну тебя, мужик!
В удачные тёплые, но не жаркие или в пасмурные дни Сергей долго бродил вдоль реки, проходя километры по песку, илу, бурьяну и камням. Как только находилось удачное место, мужчина доставал свой рабочий инструмент и приступал к обследованию почвы. Когда шайтан-машина визжала, он приседал на корточки, доставал нож и начинал рыть землю, быстро-быстро, как собака. Сначала ножом, а потом руками, затем снова ножом, и опять руками и так далее попеременно, иногда, чтобы освободить руки, вкладывая пластмассовую рукоятку ножа в зубы. Когда находились вещи стоящие, Чирин возносил руки к небу в знак благодарности и улыбался. Когда попадался современный хлам, Сергей негодовал от досады, но хлам не выбрасывал.
2
Накопилось к сорока пяти годам у Сергея значительное «богатство». Хотя ирония уместна здесь не вполне, потому как некоторые вещи из коллекции (например, доставшиеся от предков старинные золотые часы) стоили реально немалых денег. А вот множество железяк, камешков и керамических обломков не стоили ничего.
– Серёжа? Зачем тебе все это? – спрашивали Сергея знакомые. – Почему ты не хочешь жить, как все люди: жена, дети, работа наконец?
– Я и сам не знаю, – уклончиво отвечал Сергей.
Знал ли он сам: зачем? Трудно сказать. Наверное, он всю жизнь искал ответ на этот весьма не простой вопрос. Зачем собирать что-то просто так, не желая выгодно продать, обеспечив себе при этом безбедное будущее? К чему собирать всё без разбора, будто бы интересуясь всем подряд? Кому передать всё накопленное, если нет настоящей семьи и наследников? – обо всем этом мысленно спрашивали художника его знакомые. Должно быть, и сам он задумывался о подобном. Правда, размышлениями своими на этот счёт Сергей Витальевич никогда и ни с кем не делился.
Конечно, у художника были дальние родственники, и он знал, что когда-нибудь всё его имущество достанется им. Однако, творец совершенно отказывался понимать, что те после получения наследства, скорее всего, выбросят основной костяк коллекции из-за невозможности задорого продать или как-то использовать эти вещи. Он не хотел усвоить того, что все собранные им крупицы после его смерти не будут сохранять для людей память о нём, а попросту раздробят её на тысячи осколков, когда разъединятся друг с другом.
Сергей по-настоящему не нажил друзей, как не нашел и спутницы жизни. Он не оставил частицу себя в потомках, хотя и не был обделён от природы возможностью иметь детей. При этом, нельзя сказать, что Чирин чурался людей. Наоборот, он охотно общался с теми, кто к нему приходил, даже если видел человека в первый раз. Конечно же, навещали его не просто люди с улицы – все посетители прибывали по рекомендации знакомых. В мастерскую художника приходили десятки разных людей: от толстосумов с самым удобным положением в обществе до простых библиотекарей, от маленьких детей (конечно, в сопровождении взрослых) до экзальтированных старух, признающихся в любви не только к полотнам мастера, но и к самому хозяину. Всех этих людей объединяло желание приобщиться к искусству через многочисленные полотна художника Чирина, но прикасались они к этому искусству каждый по-своему.
Некоторые глядели мельком, но выказывали автору почтение и пиетет, чтобы по случаю прихвастнуть когда-нибудь знакомством с творческой личностью, тем паче, что Сергей Чирин был однофамильцем знаменитого и более успешного своего коллеги, который, однако, родился и жил всю свою жизнь в столице, никогда не бывая в провинциальной глуши. Факт этот, тем не менее, не мешал обывателям путать художников в пользу провинциального мастера Чирина Сергея Витальевича. Часть посетителей заглядывала в мастерскую, чтобы удовлетворить своё любопытство и поглазеть не только на холсты, но и на коллекцию древностей. Самые смелые из таких обычно спрашивали:
– А сколько предметов в коллекции? Сколько стоят? Как пополняется коллекция?
– Предметов – несколько тысяч. Стоят – по-разному, есть и очень дорогие экземпляры. Пополняется различными способами – многое нахожу или покупаю (реже) сам, многое дарят. Знают, что собираю монеты, фигурки, ювелирные украшения и многое другое, и привозят из разных мест области, иногда даже из-за границы.
– А вы не боитесь, что Вас ограбят? Здесь... как охраняется Ваша мастерская, сигнализация есть? – продолжали выпытывать любопытные.
– Нееет. Зачем? – протягивал Чирин. – Кому оно надо, разве сюда кто сунется? – смеялся он, удивляясь столь странному вопросу. Он был уверен, что грабить его мастерскую никто не станет, тем более, что самые дорогие предметы коллекции были спрятаны в надёжных местах.
– Мда-мда, – всегда одинаково покачивали головой любопытные после его ответа.
Иные приходили в мастерскую с искренним уважением. Даже не зная фамилии маэстро, не испрашивая у него подтверждения его заслуг перед обществом и государством, они без тени сомнения полагали его достойным признания, когда узнавали, что человек безропотно посвятил всю свою жизнь художественному творчеству. Среди таковых бывали учителя, библиотекари и дети.
Многие женщины поначалу, когда только узнавали отрывочные факты о Чирине: «художник, не женат и никогда не был, детей нет, коллекционер, имеет просторную трёхкомнатную квартиру и многоуровневую мастерскую» – загорались горячим желанием пообщаться с ним, а быть может и растопить сердце немолодого творца. Женщины эти, как правило, были странные. При попытке классификации барышни-претендентки на сердце старого холостяка чётко разделялись на три обособленные группы.
В первую группу входили разведённые молодые и немолодые дамы (чаще уже с произведёнными на свет отпрысками). Во второй красовались невинные молодые стыдливые девицы, такие, которые краснеют от одних только прямых намёков на сношения с мужчиной. Некоторые из них были весьма недурны собой, но красота их была скрыта под толстым слоем комплексов, неуверенности в себе, недостатков фигуры и внешности, в действительности незначительных, но разросшихся в их собственных глазах до невероятных, гигантских размеров. Третью группу наполняли, насыщая своей неуемной энергией созидания чувств и эмоций на пустом месте и по надуманному поводу, экспрессивные старушенции, которые упоминались выше. Всего активней в придури и причудах любовных порывов были последние.
Первые отпадали после небольших серий неудачных свиданий с кавалером, который, формально любя детей, не мог проявить во время общения с ними каких-либо устойчивых отеческих свойств, как-то: забота, ласка, умение увлечь ребёнка и со взрослой смекалкой и находчивостью решить его маленькие детские проблемы. Не мог Сергей и взять на себя некие обязательства, которые обычно взрослый и сильный мужчина принимает на себя вместе с поручаемым ему чадом. Да он и сам был как ребёнок: не будучи способным понять себя, как мог понять он маленькое, но уже такое активное в познании окружающего мира существо, как ребёнок? И ещё: не имея возможности кормить и обеспечивать себя, как мог он прокормить и обеспечить ребёнка?..
Представительницы второй группы вываливались из круга общения художника потому, что не умели удержать его интереса к себе и вызвать у него симпатию, чуть большую, чем просто вежливое обращение. При всей его непритязательности к самому себе (касаемо одежды, чистоты тела и материального достатка), требования к женщинам были у Сергея весьма высокие, если не сказать завышенные, соответствующие, однако, в полной мере мнению большинства современных, небогатых духовно мужчин – высокий рост (примерно около одного метра семидесяти сантиметров), большая грудь (не менее третьего размера), аппетитные широкие бёдра, но при этом стройная, с талией, фигура. Ещё, конечно же, Сергея привлекали барышни с красивой кожей, белозубые, с выраженными чертами лица (что обычно достигается умелым макияжем), красиво одетые и приятно пахнущие. Примерно такие критерии вполне соответствовали для Чирина понятию «сексуальность». Скромные барышни без макияжа были для него абсолютно безликими и попросту не привлекали его как объекты страсти. Ему бы и в голову не пришло использовать их образы в качестве материала для своих сексуальных фантазий. О том же, что такие красотки, которые любы ему, обращаются совсем в иных кругах и вряд ли захотят, в свою очередь, с ним какого-либо общения, немного большего, чем просто формальное приветствие, он знать не хотел. Чирин действительно не замечал, что для женщин, являющихся идеалом для него, он сам был замызганной немытой студенткой-занудой, не способной вызвать ни малейшего сексуального желания. Для элитных красавиц он был слабоват в качестве кавалера. Как ещё можно назвать мужчину, не способного к почтенному возрасту одеться, как подобает солидному господину, и сводить даму в дорогой ресторан или свозить в отпуск на море с обязательной арендой виллы? Слабак, только это имя ему к лицу. В общем, дорогие барышни были зубасты, сексуальные потребности плоти они, пожалуй, могли удовлетворять на высоком уровне, однако, уровню этому мужчина должен был постоянно, на всем протяжении отношений, соответствовать, иначе договор дарения взаимных приятностей мог быть расторгнут, а несостоятельный любовник – покусан. А Чирин совершенно не хотел замечать очевидного – «шапка» была неподходящего для него размера. «Эх, где вы, красавицы мои? Сейчас бы девицу грудастую да бутылю хорошего вина!» – частенько говорил он.
Старухи, как женщины, Чирина совсем не интересовали. Даже в беседах он старался держаться от них подальше (а в эту категорию попадали у Чирина даже его ровесницы). Но, как на беду, именно их он больше всего и притягивал к себе. «Бабульки» ахали и шумно вздыхали, театрально закатывали глаза, кокетливо приподнимали брови, мастерски расставляя сети и захлопывая капканы. Однако они, так же как и Сергей с красотками, обречены были на полный и неминуемый провал. Жизненный опыт, в том числе и женский, ничуть не помогал им завоевать сердце неприступного самца. И все потому, что немолодое тело никак не может превратиться в молодое, а до души «себенаумешных» богемных одиноких тётушек Чирину не было совершенно никакого дела. Большинство «старушек» уходили от Чирина навсегда – разобидевшись, разозлившись и проклиная его дальнейшую жизнь как на этом свете, так и на всех последующих. Однако, были и упёртые экземпляры, не желающие признавать поражение и продолжающие включать все свои женские чары, чтобы обаять престарелого «принца». Таковой была леди Куницына.

3
– Чирин! Чирин! Серж! Вы великолепны! – говорила высокая стройная дама в старомодной ажурной блузе – леди Куницына (так её звали в богемной тусовке города).
– Да, Анжела, да, да, – кивал головой Чирин, которому дамочка уже порядком поднадоела, но не выгонять же её, в самом деле? Пожалуй, таких женщин Чирин именно что и выгонял, можно сказать, клещами вынимал, выдавливал из своей жизни, поскольку они совершенно другими, но тоже клещами присасывались к нему мёртвой хваткой прямо в самую плоть. Но сегодня Чирин не мог отделаться от леди Куницыной быстро. Это было бы уж как-то совсем невежливо с его стороны. Сегодня она принесла ему немного денег, которые передали через неё люди, купившие одну из работ Сергея Витальевича (пожалуй, не самую удачную). Сегодня Чирин должен был для порядка провести хоть какое-то время с назойливой старушенцией. То, что и покупателей-то никаких на самом деле не было и что леди Куницына сама купила не особенно удавшуюся картину Чирина, желая таким образом его поддержать, бедному художнику вовсе не приходило в голову. А если бы ему кто-нибудь рассказал об этом, он, должно быть, махнул бы рукой и усмехнулся над глупостью престарелой дамы.
– Чего ты такой невесёлый, Чирин? Ты сегодня неплохо заработал, ты – талант, так давай же сегодня отметим это радостное событие и твой успех! Ешь конфеты, закусывай сервелатом! – кричала опустошившая уже несколько бокалов вина женщина. – Или я что, совершенно зря тебе это всё сюда принесла?
Чирин угрюмо помалкивал в ответ, тогда дама сменила громкий и напористый тон на более сдержанный и нежный:
– Серёженька, давай ещё по бокалу, mon cher?
– Спасибо, Анжела. Я думаю, на сегодня хватит, – сухо отвечал Чирин. Ему, конечно, хотелось даром хлебать вино и угощаться сервелатом, которого он за свои деньги не покупал уже лет пять или даже десять, но только не ценой собственного душевного комфорта.
– Се-рё-жа! Се-рё-жа! – то ли шептала, то ли мурлыкала она, эта старая облезлая кошка, протягивая к нему свои омерзительные, покрытые старушечьей пигментацией руки.
– Анжела, а тебе домой не пора?
– Домой? – переспросила она, в изумленьи закатив глаза. – Зачем? У меня же там никого нет. Ха-ха-ха-ха-ха. Никогошеньки-никого. И я абсолютно свободна, ведь я уже взрослая девочка, хи-хи, – продолжала дама, укладывая приятеля на диван и бесцеремонно ложась на него сверху.
Реакция Сергея была стремительна: он с силой оттолкнул костлявую нетрезвую спутницу, так, что та чуть с грохотом не свалилась с дивана на пол. – Серёжа, ты что! – закричала она, в ужасе вскочив с кавалера.
– Анжела, уйди! – пробубнил он, схватив женщину с брезгливостью, будто мокрую и грязную половую тряпку. Затем он надел на неё жакет, её легкое пальтишко, которое висело в шкафу на плечиках, и выставил её за дверь. Он даже не потрудился надеть на неё сапоги – просто вставил в них её ноги, предварительно стряхнув с неё тапочки, которые сам же ей и выдал при входе в мастерскую.
– Серж! Серж! Как Вы немилосердны! Куда же я? Как же я... Среди ночи-то. – Дама пыталась колотиться в дверь, умоляя возлюбленного впустить её обратно, но тот был каменно твёрд и непреклонен. В конце концов женщина выбилась из сил, опустилась на резиновый с ворсом коврик у двери и заснула. Сергей долго прислушивался. Дама больше не буянила, но достаточно громко храпела. «Вот незадача, – подумал Чирин, – теперь мне придется в мастерской ночевать. Дверь подпёрла, старая ведьма!».
На следующий день Чирин с радостью обнаружил, что старая ведьма испарилась. Она встала раньше него, и он не слышал тех последних слов, с которыми она покинула своё ночное пристанище. А зря. Эти слова были обращены к нему: «Эх, Серёжа-Серёжа... Сержио! Я Вас прощаю. Я ещё вернусь!» Чирин, не представлявший насколько крепка может быть восторженная любовь, укреплённая поэтическим дарованием, был твёрдо уверен, что леди Куницына никогда более не появится у него на пороге.
Целый день художник увлечённо занимался своими делами – нарезал и проклеивал желатином холсты, подбирал под будущие шедевры рамы, оформлял готовую графику в багет. От ушедшей старухи не осталось в его сознании даже тени, призрак её совершенно его не беспокоил.
Через неделю она снова нагрянула, и он открыл. Сам не ожидая от себя, отворил дверь в мастерскую настежь. Не желая общества этой уже начинающей покрываться мертвецким налётом женщины, он с воодушевлением распахнул перед ней не только дверь – всё его существо стало доступным для неё в ту же минуту. Она не вошла, а впрыгнула в прихожую, прислонившись к нему, пожалуй, даже слишком плотно. Неизбалованный женскими ласками организм немедленно отреагировал на такое смелое прикосновение. И хрупкий мужчина, чьи виски уже беспощадно были атакованы сединой, подчинился слепому желанию инстинкта. Стеснение, отторжение и стыд исчезли в тот момент, когда существо его перешагнуло какую-то невидимую границу, всегда блокировавшую его связи с женщинами низшего сорта, согласно его собственной, неосознанно воображаемой классификации. Оказывается, необходимо было преодолеть только эту преграду. Впрочем, должно быть, у этого человека было много разного рода преград, которые и мешали ему делать шаги в самых обыкновенных житейских вещах и отношениях.
В момент интимной близости с Куницыной уже не существовало предвзятого и самовлюблённого эстета – был только неудовлетворённый жизнью одинокий мужчина со слабым характером и весьма ранимый. Он не умел и не мог любить глубоко, душой, ведь на это нужны были огромные силы и затраты энергии. Откуда было им взяться в этом человеке, если даже тело его было слабым, дряблым, увядшим. Никаких особенных мужских достоинств не было у этого исхудалого тела. Чирин много раз убеждал себя и других в том, что он абсолютно здоров, более того – спортивен. Он говорил о чудесах своей выносливости, однако, на деле вся его выносливость была такой же мифической, как и его хвалёная бурная сексуальная энергия. Мужчина просто подчинился естественным порывам и движениям, Куницына же полностью отдалась его власти, ожидая от него напора, решительности, страсти и мощи. А ещё – настоящей львиной силы. Но он смог отдать только скупые крохи обещанного многообразия сексуальных удовольствий.
Всё прошло быстро и незатейливо. Ещё до соития Чирин успел разложить диван. Постельного белья в мастерской не хранилось, так что любовники возлежали не на простыне, а на куске шёлковой ткани, предназначенной для художественных зарисовок. Прикрылись они крупным куском сероватой материи, также назначавшейся для рисования, только сама материя была плотнее и по структуре немного напоминала холстину.
Чирин был весьма доволен произошедшим. Он лежал, плотно прижавшись к тёплому боку партнёрши, смотрел в потолок и думал о чём-то своём. Он уже никуда не спешил, ему не хотелось никуда убегать, нестись, стремиться. Лежать рядом с Куницыной было хорошо, отрадно и комфортно, и он готов был продлить эти минуты спокойствия и умиротворения. Желая понежить свою внешнюю оболочку кокетливыми, нежными и игривыми ласками партнёрши, Чирин легонечко шевелил правой ногой, примыкавшей к левой ноге Куницыной, тёрся бедром о её бедро и ждал, что она ответит на такую забавную провокацию прикосновением своей бархатной ладошки к его озябшему, липкому от пота телу. Но Куницына не спешила. Она лежала тихо, неподвижно и напряжённо, вспоминая его неумелые ласки и нелепый бег потных и холодных кончиков его пальцев по её груди, бёдрам и ягодицам. В её сознании вдруг спала какая-то пелена, застилавшая до этого нормальное, естественно-адекватное восприятие реальности. От чувства неловкости и нахождения будто бы «не в своей тарелке» у неё на лбу двумя крупными каплями выступил пот, всю её внутри будто бы передёрнуло, и наконец ей стало как-то совсем не по себе. Это чувство всё больше усиливалось, и в один момент Куницыной вдруг почудилось, будто бы она только что совратила ребёнка, что, конечно же, было полной ересью, к тому же разница в возрасте между ею и Чириным была вовсе не велика. Однако Куницыной хотелось резко вскочить и убежать, улететь, исчезнуть, испариться в ту же секунду, но она впала в какое-то немое оцепенение – не могла говорить и совсем не могла шевелиться. Оставалось только лежать и ждать развязки ситуации по инициативе партнёра.
Належавшись вдоволь, счастливый Чирин, облачившись в валявшийся неподалёку рабочий халат, побежал в туалет, сообщив партнёрше, что поставит чайник. Завершив отправление естественных нужд, Чирин вошёл в кухню и, наконец, поставив чайник на огонь, начал размышлять о произошедшем между ним и Куницыной. Теперь неприемлемое для него действие стало уже свершившимся фактом, а потому и перестало смущать этого щепетильно относившегося к выбору сексуальных партнёрш мужчину. Чирин подумывал даже, что Куницына оказалась, пожалуй, не так и плоха.
Когда он вернулся в комнату для приёма гостей, Куницыной не было. Она будто бы растворилась в воздухе вместе со всею своею одеждой и обувью. Даже запах её улетучился. Ничто, кроме измятой ткани, не напоминало о её недавнем присутствии. На секунду Чирин подумал, что всё это ему приснилось или почудилось, или даже, что он, вероятно, сходит с ума. Потом он успокоился и в голове его появилась светлая мысль, что в следующий раз можно будет и повторить такое лёгкое, обоюдно приятное и необременительное для обеих сторон свидание. Но леди Куницына в мастерской никогда больше не появлялась...

© Светлана Беличенко, 2016
Дата публикации: 09.07.2016 21:00:46
Просмотров: 2656

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Ильшат Бекмухамедов [2016-07-31 21:55:05]

Продолжаю анализировать ваши работы. Довольно интересная вещь и не сразу всё ясно. Мне самому было интересно разобрать вашу работу. Прочитал несколько раз.
По сравнения с рассказом "Лизонька", здесь сложнее понять суть.
Для анализа попытаюсь разбить целое на части. И анализировать по кусочкам.
Главный герой не ищет любви, славы денег.
Он собирает вещи. Для чего?
Ему кажется или он действительно счастлив? Он доволен собой. Не испытывает никаких страданий по поводу одиночества.
Вещи дают ему нечто. Они как стена спасают его от депрессии. Нормальные мужчины к 45 годам женятся, имеют детей. А он одинок, даже любовницы нет. Все только в мыслях.

Физиологически, как мужчина он вроде нормальный. Но не ищет женщин, не делает никаких попыток сближений с ними. Женщины сами пытаются его увлечь. Он разборчив, почти никто ему не нравится. Ни одна женщина не находит у него отклика.

Грубо ведет себя с дамой по имени Анжела. Пытается выгнать.
Здесь происходит интересный психологический момент. Она уходит, герой вроде забыл о ней. Но Анжела уверенна, что вернется и он примет ее. Преграда между ними будет сорвана, женщина получит от него то, что хотела. Сам себя не понимая, он сближается с этой женщиной, которую презирал.
В этот момент с героем происходит трансформация. Как по волшебству он изменяется. Он чувствует счастье. Видимо, это и есть настоящее счастье, когда человек делает открытие в самом себе. В один момент, он изменяется. Вероятно, теперь он не сможет жить по старому. Вещи его не отгородят от людей.
Хотя женщина разочарована в нем. Но самое важное она сделала. Она изменила его. Пусть даже ушла. Теперь он не сможет жить так, как жил прежде.
К такому выводу я пришел. Может ошибаюсь
Рассказ понравился!
С уважением,
Илья

Ответить

Светлана Беличенко [2016-07-31 23:53:24]

Илья, Вы просто молодец! Честно. Вы проделали огромную работу. Спасибо Вам за это.
По поводу главного героя всё очень непросто. Здесь есть некая возможность вариативности трактовок. Ну, скажем, в жизни ведь тоже не всегда чётко и однозначно можно сказать, что какой-то человек неисправимо глуп или что он злодей окончательно и бесповоротно, так ведь. Всё зависит от того, как он в дальнейшем будет себя вести, что делать, как поступать. В некоторых ситуациях человек сам не знает, чего от себя ожидать. Так вот и Чирин - человек сложный. Многое в нём закрыто и не понятно, хотя если поразмышлять, то кое-что всё-таки удастся выявить из фактов. Я вообще сама долгое время пыталась понять людей-одиночек. Это довольно сложная тема. Большинство людей так или иначе считают, что одиночество - это больно, тяжело, плохо и в общем-то, ненормально. К одиночеству в семейном плане приходят по-разному: спутник/спутница умирает, разводятся. Бывает, у человека не нашлось партнёра. Тогда окружающие, а иногда и он сам сводят всё к фразе: "Не повезло". Так действительно бывает. Человек-одиночка может и не быть всю жизнь одиночкой, как, например, овдовевшие и разведённые люди. То есть они становятся одинокими уже после определённых событий. Некоторые создают другие семьи, некоторые нет (под словом семья я подразумеваю фактическую семью, не только формально зарегистрированную, хотя и тут нюансов море). Существуют люди, которые осознанно не хотят семью, детей, серьёзных отношений. Это не значит, что у них не бывает никаких отношений вообще - общение, ни к чему не обязывающие свидания и т.д. - не без этого. Общество может жалеть человека: "бедненький, он один", а у него в общем-то всё хорошо, он сам-то и не страдает от этого. Одиночество многогранно. Если подойти к вопросу философски, то ведь можно иметь большую семью, много приятелей и всё равно чувствовать себя одиноким (духовно), когда тебя и твою душу никто не понимает по-настоящему. Как с этим быть? Можно иметь любимого кота и быть самым счастливым на свете. Некоторые люди могут жить и без интимной близости с партнёром противоположного пола, вполне заменяя сексуальное удовольствие той радостью и моральным удовлетворением, которое получают из других источников (общение, любимая работа, хобби и т.д.). Вот видите, как глубоко можно уйти, если начать копать.
Но если вкратце, то Чирин не то, чтобы совсем не имеет любовниц. У него бывали женщины. Он не ищет СЕРЬЁЗНЫХ отношений. Лечь в постель с красоткой при минимуме усилий с его стороны он не прочь. Он ведь художник (неплохой), ему нравится, когда его хвалят. Это тип человека, который не имеет семьи потому, что он морально не созрел для этого, не готов к ответственности. Он не зрел, как партнёр, потому что сам нуждается в опеке и уходе, как ребёнок. Вот почему в конце Анжеле кажется, что она будто бы совратила ребёнка. Она всё это понимает после их близости, и это отталкивает её. А он, как ребёнок надеется, что когда-нибудь появится та женщина, красотка, которая окружит его лаской, заботой. Он никому не говорит о своих надеждах, боясь спугнуть, ведь они так призрачны. Вещи из его коллекции - игрушки для маленького мальчика. Попробовала бы хоть одна женщина покуситься на них, этот дешёвый хлам, рассчитывая продать, разбогатеть и зажить, как все. Она немедленно была бы послана Чириным далеко. Он не готов расстаться не только со своими игрушками, но и со своим детским сознанием. Ему нужна мать, которая всегда безвозмездно накормит, напоит и поддержит. Ни одна женщина, даже самая любящая, не сможет долго жить с ним, ведь любовь - это жертва с двух сторон, а не только с одной. А Чирин не умеет любить по-настоящему, он просто не способен на это, хотя и неплохой человек. Растворившись полностью в нём, любящая женщина не получит ничего взамен и рано или поздно уйдёт или разочаруется. Вы верите, что Чирина изменит одна ночь с Анжелой? Я - нет, но ведь надежда умирает последней

Извините за такой длинный ответ,
Светлана