Саркома разума
Иван Пелеван
|
Форма: Эссе
Жанр: Психологическая проза Объём: 191636 знаков с пробелами Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Тарас, казаки, вера, её защита - герой, идея, сюжет - повесть вся, как на ладони. Только строй этот портит служанка, выпрашивающая от имени ветренной полячки, кусок хлеба для умирающей, престарелой матери - зачем Гоголь воткнул это инородное тело сюда? Собственно, как и Булгаков, саркому в "Театральном романе"? Оказывается, что если начать читать с этих эпизодов, то картины там совершенно другие, чем сказано словами... САРКОМА РАЗУМА (ИЛИ ПОРТРЕТ ОГОЛЁННОЙ БЛУДНИЦЫ) Материнства не отнять у земли (В.Высоцкий, Песня о Земле) А он мятежный просит бури, Как будто в буре есть покой… (М. Горький). Можно сказать, что не столько радовался ученик, когда пред ним раскрывалась какая-нибудь труднейшая фраза и обнаруживается настоящий смысл мысли великого писателя, как радовался он, когда пред ним распутывалось запутаннейшее дело. (Н.В.Гоголь, «Мертвые души») Класс, как известно, с латинского, переводится, как образец. Классики в литературе – писатели и их произведения, ставшие образцом художественного отображения и эстетического наполнения для неограниченного круга лиц, и не имеющие привязку ко времени. Можно привести длинный список классических работ и их авторов, но я не уверен, что назову всех. Поэтому, чтобы отсечь попытки уличить меня в предвзятости, назову только одно произведение, против которого разумный человек не попрёт – Библию. О чём там пишется, нам начинают внушать с пелёнок. К моменту, когда мы приобретаем способность на самостоятельные решения, основная масса людей, несмотря на то, что никогда в неё не заглядывали, имеет полное представление о её содержании, и абсолютную уверенность, что это значит. Однако есть и не согласные. Так, под настойчивым напором нескольких, вынужденных сменять друг друга, протестантских течений христианства, я был, втянут в изучение Библии с применением наглядных пособий в виде достижений современной науки. Я подался их натиску, взяв с собой, от себя, только благоразумие… Лучше б они меня не трогали! Последнее слово предыдущего предложения, через семь лет самостоятельного поиска и блужданий, я встретил у Гоголя: «– Нужно в запасе держать благоразумие, – сказал Чичиков…». Здравый смысл и Чичиков в одной упряжке! Глазам не поверил, и, с перерывами, прочитал ещё несколько раз: так и есть – Чичиков – герой и нашего времени. Да, да! Именно, и нашего, ХХ1 века! Сегодня, с уверенностью могу сказать, что Библия – книга о земных реалиях! Как и что я там увидел – не тема настоящего исследования. Но огорчение, от увиденного, не давало никакого удовлетворения: плод семилетнего труда мне казался миражем, и я продолжал искать опровержение собственному мнению. Сколько продолжалась бы схватка с самим собой не знаю. Но, однажды, совершенно случайно, попав в музей Булгакова в Киеве, узнал, что Михаил Афанасьевич, сын богослова и, вся родня которого были богословами, «впал в чертовщину». Решил перечитать и его: неужели яблоко так далеко упало от яблони? В разгаре этой работы, когда задумался над смыслом, вложенным автором в тёплых словах о Гоголе («который не раз утешал меня в хмурые бессонные ночи»), началась трескотня и вопли по поводу российского фильма, режиссёра Бортко, «Тарас Бульба». Также, 2009 год был годом Гоголя – ему исполнилось 200 лет… Стал и его читать «по-новому»: кавычки потому, что моё новое, оказалось старым Гоголевским… На каком-то повороте заскочил к …Горькому – так, вот, почему, оказывается, «Буревестник Революции» опасался жить в одной стране с победившими революционерами! Но добили меня (то бишь, заставили всё записать) Маяковский со Светловым: кто бы мог подумать, что Библия, Гоголь, Булгаков, Горький, Маяковский, Светлов – звенья одной цепи! Что их связало? Часть 1 СЕЯТЕЛЬ И дело не в способности критической мысли, создавшей не мало глубоких работ о Гоголе, а в поразительной загадочности и сложности самого «предмета исследования». (Ю. Манна, вступительная статья к сборнику произведений Н.В.Гоголя, изд. «Художественная литература», М, 1975). Введение О загадочности Гоголя я не имел ни малейшего понятия. В школе изучали «Ревизора» и «Мёртвые души». Выпускница киевского университета, Надежда Петровна, так смогла преподнести материал, что мы, всем классом, дружно клеймили хлестаковщину, плюшкиных, ноздрёвых…, и гордились тем, что это всё осталось в прошлой системе. У нас, конечно, другие цели, другой подход, другое сознание: мы не такие, и от души смеялись над глупостями гоголевских героев. Очевидно, что тема героизма нам не была чужда. А в то время, стройка коммунизма в окружении враждебной, хищной среды, была на финишной прямой – за шаг от «светлого будущего». Подогревали наше рвение, и обозначали промежуточные цели многочисленные герои новой эпохи: от Павлика Морозова до Юрия Гагарина. Не портили героическую галерею и Тарас Бульба, с сыном Остапом… В зрелом возрасте читал «Вечера на хуторе близ Диканьки», в пику бульварной литературе. Всё было ясно и понятно, пока, упомянутый уже фильм не породил на Украине споры и обиды: режиссёр извратил автора! Я решил не стоять в стороне и взялся за первоисточники: что могло поменяться в произведении, написанном два века назад? Заодно, может, станет понятней логика авторов «Литературной карты Украины», на которой не нашлось места интеллектуалам мирового уровня, накачавших этот уровень на украинских, самых богатых черноземах мира. Глава 1 До последней странички «Тараса Бульбы» я, снова, гордился Тарасом, его сыновьями, казаками, верой православной; собой, что родился в стране таких героев… Но конец! Наверное, показалось… Перечитал ещё раз… – Не может быть!.. Тогда взялся читать всё подряд, к чему прикасался Николай Васильевич… Уже через полгода вырисовалась некая тоньчайшая нить, связывающая всё написанное Гоголем в один сюжет. Но никак не проявлялась его, сюжета, формула. Пока, ради отвлечения от классического восприятия и с надеждой найти некую альтернативу, решил глянуть на Чичикова с позиций сегодняшнего здравого смысла… Глава 2 И над головой Павла Ивановича засиял некий лимб. Противодурманные очки не понадобились: подняв глаза с книги на экран, стало ясно, что он рядом, с нами. Временами, особенно в информационном блоке, начинало казаться, что ничего Николай Васильевич не жёг… Какой гений! Какой провидец! Гоголь писал Жизнь! Вернее, механизм жизни. И, исключительно на реалиях. Во всех деталях. Со всеми коммуникациями. Со всеми возможными ответвлениями от тех коммуникаций. С разрезами и проекциями на все оси координат. Он всё вскрыл. И предупредил: «Над собою смеётесь!» Но никто не спешил исправиться: тогда; потом; сегодня. Иначе как объяснить, что опыт работы Чичикова на таможне был использован правительством свободной Украины, когда, несмотря на закон о запрете на ввоз тростникового сахара, в 2005 году завезли 200 тысяч тонн, «не нарушив» упомянутый закон! Как известно, всё имущество статского советника и «крупного помещика» вмещалось в одной шкатулке: купчие на мёртвые души, посредством которых он вознамеривался получить право на бесплатное приобретение у государства земель в Малороссии, и тут же заложить их тому же государству за сотни тысяч рублей. Пал Иваныч вознамеривался украсть у государства не нарушая закон. И он это осуществил бы. Но натура, выращенная на природной халяве, на какую бы крупную цель не нацелилась, пройти мимо мелочи не сможет – на этом, и попутали героя поэмы (на подделке завещания). Однако то, что попался, не значит, что погубило – юриспруденция, на пару с олигархией, спасли Чичикова от краха – на этом заканчивается второй том «Мёртвых душ»: неоконченной главой. Есть свидетельства современников Гоголя, которые утверждают, что сам Николай Васильевич рассказывал о планах и на третий том, в котором, якобы, добро должно было одержать крупную победу. Но до нас дошли только фрагменты второго тома. Опять, таки, говорят, Николай Васильевич, жёг и уничтожал целые главы и части своих произведений. Особенно пострадали «Мёртвые души». Опять же, говорят, делал он это в припадке нервной болезни. Но сегодня медицина доказала, что абсолютно здорового организма нет. Значит, припадки те были инициированы некими причинами. И, вообще, нервными ли, то было срывами, если в завещании он пишет: «всё, что было в рукописях, мною сожжено, как бессильное и мёртвое, писанное в болезненном и принуждённом состоянии»? Всякий смертный подвержен болезням – смерть к здоровым не ходит! Тогда остаётся принуждение… Но, кто или что принудило, ослабленного болезнью автора, жечь рукописи? Он сжёг и остался в памяти потомков, не тем что жёг, а содержанием того, что жёг. Жёг рукописи, а разжигал любопытство. Обозначенная тайна имеет силу запрета – двести лет подогревает пыл любознательных… Глава 3 Нам, простым смертным, достаточно заключения врача о самом нервном срыве. Но гений бессмертен! Бессмертна и сама мать книг, Библия. Есть и другие бессмертные произведения. Есть и бессмертные авторы. Бессмертны и некоторые их герои. В чём секрет бессмертия? – Чувствую, что не в свои сани сажусь, лезу в дремучий, для меня, тёмный лес. Но любопытство сильнее осторожности. Эх, влезу, а там будет видно… Очевидно, что начинать надо с Библии. Но уже с первых страниц видно, что, если бы Ева не подалась на провокации змея, то сюжет библейский на том и закончился бы: змей удручённо отползает в сторону, и человечество счастливо живёт в раю по сей день – голым и беззаботным. В таком случае отпадает необходимость во всех последующих, после Моисея, пророках, ибо им нечего проповедовать – в раю идеальный порядок: нет блуда, обмана и зла. Но раз не с кем бороться, очевидно, что нет и необходимости учить людей той борьбе. Ежели нет необходимости в учёбе, то зачем тогда нужны учебники? Получается, что и самой Библии не только не было бы, но она не нужна… Так вот, авторы Библии современникам раскрывают глаза на зло, но победить его советуют потомкам – вроде, как погоня за горизонтом. Есть там конкретные рекомендации на текущий момент. Но, если по ним интерполировать функцию, то в общем случае она выглядит, как слепая вера в Жизнь (по Библии – в Бога). Этот закон, на простой, понятный простому смертному, язык, перевёл ещё один бессмертный писатель, Д.Лондон, в рассказе «Любовь к жизни». И то, что рассказ имеет счастливый конец, вовсе не ставит автора в ряд с простыми смертными, и, даже, не исключение из правила: Жизнь (Бог) в победители выводит не более сильного, а того, у кого есть ещё шанс продолжить жизнь (дать потомство): волк – слаб от старости, человек – от текущих проблем. И уже в другом рассказе, «Закон жизни», Д.Лондон, эту разницу раскрывает полностью. Так вот, эта самая «погоня за горизонтом» – стремление добра победить зло – генерирует движение, которое и есть Жизнь (Бог). Вот почему нет в жизни ни одного реального героя, который спромогся бы победить зло – это для жизни смертельно! И это не голая теория – все опыты человечества по тотальному уничтожению зла, каждый раз заканчивались тоталиризмом и невиданным доселе кровопусканием: французские революции, строительство коммунизма в СССР, фашизм, камбоджийские кхмеры и т.д. Авторы Библии писали учебник по возделыванию нивы цивилизации, поэтому, разоблачив сатану уже в первых главах, и начав с ним беспощадную борьбу, однако, во всех ситуациях давали ему шанс улизнуть от справедливого гнева, за счёт его беспредельной изобретательности на ниве зла. Но, тогда, чему учит Библия? Или, за что ей такое бессмертие? Ответ мне кажется таков: Библия учит …борьбе – борьбе… за жизнь, смысл которой – борьба!? Да, да! Лозунг, что наша жизнь борьба, не коммунистами придуман! Выглядит как «масло масляное». Но это на первый взгляд. Или, это оболочка. А за оболочкой прячутся конфетки жизни, в виде основных законов материи, главнейшим из которых, является закон минимизации отдачи (потерь) – проявляющийся, в стремлении любого материального объекта занять наиболее устойчивое положение. Это тоже не мной придумано: физики давно заметили, что любой материальный объект стремится принять форму, имеющую максимальный объем на единицу поверхности, с тем, чтобы уменьшить неэффективные затраты энергии. Решением для такой функции есть шар, стремящийся превратиться в бесконечно малую точку, с бесконечно малой активностью. Но где, то мерило эффективности? Кто, или что, может провести линию эффективности, разделяющую зону бездумного транжирования, которое ведет к быстрому истощению ресурса и смерть, от столь же чреватой бережливости? Ведь, за малым объемом с минимумом движения, стоит бесконечно малая, неподвижная точка – смерть. Вспомним цепную, ядерную реакцию – в одном случае беспрепятственное выделение энергетических благ ведёт к смертоносному взрыву, в другом, при создании трудностей процессу деления, выделение того же количества энергии растягивается во времени, и она приобретает созидательные для жизни свойства. Надо признать, что на эту проблему не я первый обратил внимание: мои земляки давно считают, что только „дурень думкой богатїє”. В нашем случае, таким материальным объектом является человек, А упоминавшийся закон, проявляется у него в виде натуральной лени, т.к., пределом всех его мечтаний есть спокойное потребление безмерных удовольствий – сам того не ведая, в погоне за счастливой жизнью, человек сам гонит себя в могилу. Так вот, зло (препятствия) и есть тем здравым смыслом (ничего, себе!?), которое не даёт жизни, мерилом качества которой есть непрерывно возрастающий уровень потребления благ, скатиться в могилу раньше, чем даст потомство. А это провоцирует организм на борьбу – движение – что само по себе и есть жизнь. Потомство потом, когда-то, победит старое зло. Но появится новое…, как у китайцев, когда, казалось, решили проблему с воробьями и рисовыми полями… Так это кубло жизни катится в мироздании вечно, перетекая из одной формы в другую. Его не в состоянии остановить никто и ничто. Библия появилась на заре зарождения цивилизации, как некий свод правил и инструкций по организации человеческого общества с целью минимизации воздействия природных регуляторов жизни (неурожаи, болезни, наводнения и т.п.). Открытым текстом там даётся заповедь человеку, что, мол, плодитесь, размножайтесь, землю собой заполняйте. Показан, также, пример, чем может закончиться попытка остановиться на достигнутом: строительство Вавилонской башни. Очевидно, что авторам Библии была известна регуляторная функция зла для жизни, также, как часовому мастеру роль анкерного механизма в часах. Но, уравняв зло и добро в правах, они запустили бы процесс скатывания интеллекта до уровня инстинкта, человека – назад в пещеру, цивилизацию – к дикой природе. Ибо зло – это, как правило, простой и очевидный кратчайший путь к цели, или, по-другому – соблазн. В то же время, скажи нормальному человеку, открытым текстом, что его труд, по борьбе со злом, санкционирован только затем, чтобы он поменьше спал и не знал покоя – он тут же его бросит (надо сказать, что Гоголь это хорошо описал на примере учёбы бурсаков в повести «Тарас Бульба»). Авторы библейских сюжетов, посредством чуда, совместили несовместимое. Дав описание действий законов природы в виде сказки, они смогли сложные и туманные моменты спрятать в нём, а также, с его помощью, повесить яркую и привлекательную цель – вечную жизнь в раю, при условии, что земную жизнь человек провёл в неотступной борьбе со злом. Зло, как известно, не обходит никого: ни бедного, ни богатого, ни сильного, ни слабого. Библия даёт надежду всем, без исключения – вот, почему она бессмертна! Другими словами, авторы её знали, что зло непобедимо и сознательно навешали чудо на уши простому смертному, чтобы он не знал покоя, и, что это, якобы, ему же на пользу… Пойди и скажи такое там, где больше двух слушателей! Но и одного хватит, если вслух и прямым текстом сказать, что зло, это здравый смысл в борьбе за хорошую жизнь – путёвка к психиатру обеспечена… Поэтому не только древние, но и следующие бессмертные с толпой говорили баснями или сказками... И только Евангелие от Марка разъясняет, что притчи для тех, у кого нет разума для разумения, а, мол, для вас, учеников Христовых, это значит то и то. Мог ли Гоголь, который на уроках богословия не только, видимо, штаны протирал, забыть об этом сообщении Марка, и написать то, на что толкали его именитые современники? Глава 4 Мог! И тогда его радостно похлопывали бы по плечу современники-земляки, довольные мастерским исполнением своего заказа, а потомки его читали ли бы только тому возрасту, который верит в сказки. С таким талантом художника, от которого ни в каких глубинах не могли скрыться черты характера и детали портрета, он мог стать придворным писателем, со всеми вытекающими благами. И, если бы его и припомнил М.Светлов при создании своего стихотворения «Живые классики», то только подсознательно в той части, с которой брал пример для «хеппи-энда». Применение сослагательного наклонения при анализе прошлого – пустая трата времени. Поэтому вернёмся к фактам. У Гоголя феноменальная память. Не только художника – Человека! Да! Именно Человека! И он не стал в угоду сиюминутной славе и материальной выгоде лепить, столь ожидаемый всеми, красивый счастливый конец. Он был в положении доктора, которому стали видны роковые изъяны внутренних органов пациента, и которые не только он, но и вся медицина не в состоянии вылечить: сказать правду – пациент умрёт от страха, соврать – умрёт от болезни. В то же время, если настроить его без стрессов у жизни может появиться шанс. – Как это преподнести? Как настроить? Увы, человечество, за всю свою историю, так ничего путёвого и не придумало: неуклюжий обман, с тем, чтобы пациент сам, постепенно, дошёл до правды. И, что это так, говорят послесловия к народным сказкам, о том, что сказка – это намёк. То есть, доктор только намекает о проблеме, а пациент доходит до сути сам; Библия говорит о Боге сложно, неоднозначно и сказочно, а доходят люди к нему каждый по-своему потому, что жизнь у каждого своя. Библия, несмотря на свою древность, интересна каждому, также, как каждому интересно видеть себя со стороны (фотографии, портреты и т.п.), Вот она реальная нить, удерживающая самую древнюю книгу в мировом первенстве по тиражу. Чичиков не был первым, ни спереди, ни сзади – середняк. Родители не бедные крестьяне – бедные дворяне. Особых талантов у него не было, поэтому свою значимость трудом накачивал. Однако есть у него и два исключения – умение держать нос по ветру, и феноменальная коммуникабельность – эти способности, как раз, и есть главным талантом успешного человека, как во времена Гоголя, так и сегодня. Но так было всегда – цивилизация сама по себе не развивается – только через человеческий интеллект, который она обеспечивает коммуникациями. О, господи! Чичиков – локомотив цивилизации!? Но не забывайте: мы работаем с Гоголем, а он… Теперь, представим, что Николай Васильевич, то ли Чичикова уничтожил, то ли где-то, пристыдив, разбудил в нём совесть, и он уже не ворует «честно» у государства, а собственным трудом, «не спрашивая о времени», как учил Костанжогло, производя прибавочную стоимость, копейка по копейке, ежедневно наращивает своё богатство и мощь государства. Несомненно, что потомки взяли бы такой пример за образец для себя, и уже царь дал бы Чичикову Героя Самодержавного Труда. Не произошла бы и Октябрьская революция, ибо не было бы «верхов, правящих по-старому» (коррупция, казнокрадство, халатность). Не нужен был бы Коминтерн, также, как и «Фонд переходных демократий», ибо отпала бы необходимость в экспорте революций и «демократий». Словом, не было бы причин скрывать чёрные помыслы за благими намерениями. И уж точно никому и в голову не пришло бы, просрав крупнейший в стране банк, тянуться за булавой. Но, к нашему сожалению, все эти беды пали на наши же головы, двести лет спустя, после рождения Чичикова: – Кто виноват? Глава 5 Вот здесь и причины «болезни» Гоголя – найдём виноватого, болезнь сама признается… Пик известности пришел к Гоголю после постановки «Ревизора» – Но, в каком виде? «Все против меня», – пишет он Щепкину в апреле 1836 года. Там же: «Если бы не высокое заступничество государя, пьеса моя не была бы ни за что на сцене, и уже находились люди, хлопотавшие о запрещении её». У истоков реализма в искусстве стоял Мольер, и с ним переставали здороваться конкретные сановники, себя узнавшие, в его комедиях. Но Мольер, показывая на конкретное лицо, связывал критикуемые недостатки с отдельной личностью. Гоголь жанр развил дальше и показал, что недостатки это не свойство личности, а продукт среды («Не по чину берёте!»). С такими обобщениями против него стали сословия, даже, «литераторы против меня». Но разве вина Гоголя, в том, что система, основанная на тотальном взяточнистве, не воспринимает регулировку моральными категориями? С каким настроением мы просыпаемся, когда во сне не удалось урезонить жуткого врага, хотя, вроде, и держали его за горло? Публика видела талантливого художника и жаждала зрелищ. Он же видел общество насквозь и хотел его лечить. Гоголь не графоман – он инженер человеческих душ. Есть у меня друг, играющий на классической гитаре, но в компании с нами ему тяжело, потому что самые искренние просьбы к нему – сыграть «Мурку». Кстати, оперный певец с мировым именем, В.Гришко, на родине вынужден петь попсу. Это беда! Беда для таланта, ибо то, что он видит, основной массе недоступно. Из тех же, у кого есть дар видеть разницу между очевидным и истиной, только единицы в состоянии удержаться от извлечения личной корысти. Гоголь не пошёл на поводу у публики, но и не видел способа сделать «Мёртвые души» законченным произведением, ибо истинный талант не способен в описании Жизни (Бога) поставить точку – бессмертие на то оно и бессмертие, что не имеет конца… Но, возможно, это не единственная причина… А Жизнь течет. Колесо вертится. И, спустя сто лет, Булгаков описал новые приключения Чичикова – что поменялось? Только общественно-политический строй и средства коммуникации. Главные составляющие Жизни – Добро и Зло свои повадки не изменили ни на йоту. ХХ1 век – что-то специально писать, или вскрывать на эту тему нет никакого смысла: всё на виду. За двести лет, чичиковы усвоили, что всякое тайное становится явным, и на конспирацию не тратятся – обзаводятся юрисконсультами и политологами. Следует признать, что они (юрисконсульты) оказались единственными, в нашей стране, внимательными читателями Гоголя, и достойными его «учениками». Это они продемонстрировали в 2004 году, на президентских выборах. Несмотря на изменение масштабов, методика оказалась скопированной с рекомендаций гоголевского «юрисконсульта-философа: …Спутать, спутать, – и ничего больше, ввести в это дело посторонние другие обстоятельства, которые запутали бы сюда и других, сделать сложным – и ничего больше». И не только скопировали – учли просьбу Пал Ивановича: «Да, хорошо, если подберешь такие обстоятельства, которые способны пустить в глаза мглу» – и такую «мглу» на страну навели, что, когда, через полгода оранжевый дурман рассеялся, прозревший народ писал на заборах: «Прости, Данилыч!». Пал Иванович Чичиков, конечно, поспешил родиться в девятнадцатом веке, и голубая его мечта о быстром обогащении, так и не реализовалась. Другое дело стык веков на миллениуме, и на тех же землях. Нет, Пал Иванович может гордиться своими птенцами: его ошибку они учли, и с костожоглами вообще не советовались. Миллионерами становились в считанные дни без той жестокой тряски, хотя дороги остались те же, и в одежде того же цвета, правда, сменив фрак на пиджак. Однако, Чичиковское кредо, что у государства не красть блюли свято, поэтому у него не крали – просто, развалили. И уже с развалин, как бомжи со свалки, тащили, кто, сколько подымет, прикрывшись, кто панамским паспортом, кто обыкновенной косой. Последнее обстоятельство, уже по рекомендации Булгакова. Лапша, навешанная носителем ермолки, имеет официальный вид, и махровой казёнщиной веет за версту. Другое дело от косы – профессор Преображенский, особо отмечал, что «домашняя» намного лучше «казённой». Словом, Чичиков, вытесанный Гоголем двести лет назад жив и сегодня. Будет жить завтра, и до тех пор, пока, жив Человек. Спрашивается, мог ли инженер человеческих душ, видевший жизнь насквозь, сделать законченной поэму о Чичикове? Конечно, нет – тем самым он прерывал бы линию Жизни. А человек с большой буквы, как мы помним, и есть самый большой поборник Жизни. Глава 6 Но есть ещё одно обстоятельство: почти все отмечают близость Гоголя к тёмной стороне потусторонних сил, однако, практически незамеченным остался его дар предвидения. А напрасно. По крайней мере, тот, кто окончил среднюю школу в советское время, слышал о поэте Маяковском, и, что есть у него стихотворение «О дряни». Там есть такие слова: «Опутали революцию обывательщины нити, Страшнее Врангеля обывательский быт, Скорее головы канарейкам сверните – чтоб коммунизм канарейками не был побит!» Когда Советский Союз еще не был развален, мы, простые смертные, если и задумывались над этими словами, то только по подсказке учителя. Но только самые продвинутые могли, при этом, что-то сказать, типа, что здесь поэт применил гиперболу и гротеск, для выражения своего отношения к дряни. Спустя 15 лет после развала СССР, только незначительная часть моих слушателей сказали примерно так: «Неужели это Маяковский? Горлопан, вроде, а как в воду смотрел!». Среди них был и я. Но до восемнадцатой годовщины, упомянутого, развала: тогда я начал читать Гоголя не для развлечения, а чтобы понять. Этими строчками, «поэт революции», предостерегает победивших революционеров об опасности инвестирования (как сказали бы сегодня) революционного пыла в быт. И мы дружно скажем, что он как в воду глядел. Более того, возьмём его экспертом по делу о розыске виновных в развале СССР. Тем, кому всё ясно, предупреждаю: Горбачёв, тут ни при чём! Не крутите пальцем у виска: с таким же успехом можно винить Гоголя в безалаберности помещика Хлобуева. А развалил СССР – Бог (Жизнь)! Да! Да! Советский Союз должен был рухнуть, как Вавилонская башня! ??? Не стану говорить, почему башня в Вавилоне разрушилась – доходчивее Бога не скажешь: «Блуд!». За блудом, авторы Библии спрятали глупую мысль, (попытка реализовать мероприятие вопреки Законам природы). Но что было противозаконного в попытке построить коммунизм в СССР? Сразу скажу, что в самом понятии коммунизм ничего противозаконного нет, и он будет построен независимо от нашего к нему отношения, но это тема другого исследования. Здесь, сначала, определимся с терминами и понятиями. Коммунизм – общественно-политическая организация общества, в котором трудиться следует по способностям, а потреблять – по потребностям. Революционеры – нищий и малоимущий люд, организованный коммунистами на строительство коммунизма. Идеология – марксизм-ленинизм, основой, которому есть диалектический материализм. Так, вот, основой материализма является первичность материи и вторичность сознания – кто с этим был не согласен, тех к строительству коммунизма не допускали: сначала просто перевоспитывали; трудных – изолировали; принципиальных – уничтожали… Таким образом стремились очистить ряды строителей «светлого будущего» (вспомните, по ходу, библейскую притчу о заблудшей женщине!). Однако, результат такой же, как и с башней в Вавилоне. – В чём дело? А дело в блуде! Материалисты, пытались, временно, нарушить основной Закон Материи, взятый ими в свой идеологический принцип: на период создания инфраструктуры бытия (технической базы коммунизма), первичным назначить сознание. Да! Да! Именно, назначить! Так и говорили: «Он человек сознательный, поэтому достоин звания «Ударник коммунистического труда!» Вступавшим в партию, писали рекомендацию: «Сознательный, достоин, быть в авангарде строителей коммунизма!». Как мы видели, сознательный член коммунистического общества должен потреблять по потребности. Но само общество, оттого что на него навешают коммунистические ярлыки, таковым не станет – нужна материальная база. Поэтому, было введен переходной период, под названием социализм, за время которого создавалась материальная база коммунизма. Характерной особенностью этого периода был труд по способности, а потребление по труду – другими словами: сознание коммунистическое, а жизнь по средствам – незначительное, вроде, противоречие. Может ли это противоречие развиться в разрушительную силу? За счёт собственного ресурса никакой материальный объект не способен проломить свою внешнюю оболочку. Ибо оболочка та стоит на страже недопущения неэффективных потерь, и обусловлена, уже упоминавшимся законом самосохранения. Результатом развития самого в себя есть смерть – когда объект стремится свернуться в бесконечно малую, неподвижную точку. Выходом из такой ситуации для земных биологических объектов есть существование по инстинкту – поддержание относительного динамического равновесия между различными видами материи, которые служат друг для друга внешним жизненным ресурсом – что и составляет земную экосистему. Но и это нельзя назвать вечным двигателем, ибо идёт подпитка извне энергией солнца. Глубже не станем углубляться, а для особо любопытных – «Спиральные грабли». Здесь, очевидно, что Гоголь затянул нас в проблемы развития цивилизации. У неё же, динамическим балансиром служит не естественный отбор, как у жизни по инстинкту, а интеллект, в основе которого разум. Но и разум, каких бы высот не достиг в одном месте, не способен долго поддерживать достигнутый уровень, если рядом есть провалы бытия, ибо он (разум) есть дитя опыта. А опыт – «сын ошибок трудных» – тот же естественный отбор материальных объектов, только более эффективный, за счёт использования возможностей человеческого мозга. Однако и мозг не всесилен, чтобы находящихся в провале, мгновенно подтянуть до передовых высот. Также, не способен он и эффективно оградить: абсолютная изоляция ведет к самоизоляции и закончится самоуничтожением; попытка односторонней подпитки за счёт слабого, ещё больше понижает уровень отставшего и увеличивает потенциал зависти – прямой путь к вмешательству извне… Но один из основных законов цивилизационного развития, говорит, что уже третье поколение людей превращается в тех, с кем их деды боролись. Тогда очевидно, что упомянутые противоречия могут иметь место на какой-то короткий период, скажем, примерно, не более чем на два поколения, независимо от того насколько важной была цель, ради которой всё это затевалось. Если за период жизни двух поколений противоречие не устранено мирно, то: или самоуничтожение, или противостояние с внешним окружением… Вот, тебе и на! Мы вышли на марксистский тезис, что коммунизм не может победить в одной, отдельно взятой стране – только в мировом масштабе! Но это и материалистическое обоснование… мировой революции!? Приплыли… Чувствовал, что занесёт… Но, чтобы Гоголь, материя и мировая революция, в одной главе?.. Однако и Николай Васильевич не побоялся собрать в один вечер под крышей Солохи, пьяницу Чуба, чёрта, дьяка, и местного голову…. Попробуем ещё раз… Понятие «сознательный», для члена коммунистического общества, подразумевало, что человек отдаёт все свои способности обществу, без йоты утайки, с гордостью и глубочайшим моральным удовлетворением. Такой уровень отдачи должен компенсироваться вознаграждением по потребностям. А на самом деле, потребление шло по труду, который измерялся в совершенно других понятиях: часами, трудоднями, и т.п. условностями, практически, не учитывающими эффективность конечного продукта. Фактически, получая оплату чуть выше прожиточного минимума, трудиться надо было на максимуме способностей. Разница между оплатой и прибавочной стоимостью шла на создание материально-технической базы коммунизма – капитализацию. Здесь мы видим, что уже упоминавшееся противоречие может вызвать раздрай в рядах самих строителей коммунизма, ибо нет объективной меры труда, в то время как способности у всех разные и на виду. Последнее, тоже относительно, ибо на виду чужие, а как мы оцениваем свои? – Конечно, что завышено, и тот, кто оказался на иерархической лестнице ступенькой выше, всегда найдёт способ убедить нижних, в своём большем вкладе в общественную копилку. – Объективности нет нигде! Тогда, смогут ли мирно, в одной упряжке, тянуть систему к коммунизму люди с разными способностями, амбициями, запросами, и прошлым? Рано ли, поздно ли, но они, также, как и строители башни в Вавилоне, перестанут понимать друг друга, хотя, и будут говорить на одном языке – диагноз – блуд (нарушение материалистического принципа, что бытиё определяет сознание). А лекарство прописано в Библии, – разрушить и разогнать! Так произошло и с Советским Союзом! Два поколения не сумели, на пустом месте, своим горбом, создать материальную базу коммунизма, а третье уже потеряло веру в него, и скатилось к тем, с кем их деды боролись... Справедливости ради, следует заметить, что выявленное противоречие, при беспристрастном его анализе, поможет следующим поколениям реформаторов, таки, построить коммунизм. Единственное, что мы можем им, по горячим следам, подсказать, что если в лестнице с миллионом материальных ступенек, только одна будет виртуальной, то вся конструкция рухнет. Да и история цивилизации свидетельствует, что крайне редко, когда первопроходцы сохраняли головы, до осознания своего достижения – обязательно находили повод сделать глупый шаг... Но, похоже, что кости парижских коммунаров с их жертвами, также и системная ошибка советских строителей коммунизма, доведённая до абсурда хунвейбинами в Китае, и стали теми начальными вехами, по которым сегодня движется цивилизация... Горбачёва оправдан, но Гоголь, здесь, причём? О! Господи! Не напрасно о Гоголе не могут мирно беседовать, даже, два собеседника! – Да, он неисчерпаем, как марксистко-ленинская философия! Поставим вопрос конкретнее: какое отношение имеет Гоголь к коммунизму, и что думает о канарейках? – «Дурак! – подумал Чичиков, – Да я бы за такой тётушкой ухаживал, как нянька за ребёнком!» Мы уже знаем, что ни слова, ни мысли, Пал Иванович, попусту не генерировал, и, похоже (в уничтоженных главах), втёрся в доверие к богатой тётушке непутёвого помещика Хлобуева, завещание которой подделал. На завещании и пострадал. Т.е. попытка быстро изменить своё бытие, умной мыслью, провалилась. Но, почти, так жил и сам племянник. Только он брал взаймы, закладывал, перезакладывал, однако, в производство ничего не вкладывал, хозяйству внимания не уделял. Кульминация: «Куска хлеба нет, а детей хочет учить танцеванью!» – подумал Чичиков»; «Куска хлеба нет, а шампанское есть!» – подумал Чичиков». Рассказывая о тётушке, Хлобуев не коснулся способа, каким она нажила три миллиона, да и сами миллионы его воображение не прельщали – значимость он видел в четырёх сотнях канареек… Вот, откуда, наверное, и прилетели канарейки в строку пролетарского поэта. А нам теперь понятно, что Гоголь выявил универсальный тест на жизнестойкость бытия: «Господи боже! какое необъятное расстояние между знаньем света и уменьем пользоваться этим знаньем!» К этой мысли автор подводит читателя всё в той же четвёртой главе второго тома. Там, хлебнувший шампанское нищий помещик «стал умён и мил. (…) В речах его оказалось столько познанья людей и света!», что Платонов, спросил, мол, нельзя ли с таким умом найти выход? На что Хлобуев «выгрузил им целую кучу прожектов». Мы обратим внимание на окончание: «…и уменьем пользоваться этим знаньем» – умение пользоваться знаниями – это опыт (навыки), и это знали авторы Библии, поместив в небесном царстве, возле трона Бога (Жизни) – Агнца (накопленный, положительный для жизни, опыт), который и будет водить. «тех, в убелённых одеждах, на живые источники вод». А опыт постигается только через бытие: знания без опыта – пустое место, также как и помещик Хлобуев… Гоголь материалист! (?) Глава 7 И, в то же время, патологический мистификатор?! Здесь прошу читателя сжать нервы в комок, и надежнее усесться – даже Гоголь до такого не додумался… Но начнём плавно: что такое мистика? – В переводе с греческого – таинственный. Философский словарь даёт такое толкование: религиозно-идеалистический взгляд на действительность, основу которого составляет вера в сверхъестественную силу. Школьный толковый словарь даёт тождественность понятия сверхъестественный и чудо. Предлагаю со всем этим не спорить, и поставить такой вопрос: когда Человек Разумный обращается за помощью к сверхъестественной силе (чуду)? На мой взгляд, только в одном случае: когда не может и не знает, как решить проблему. Рассмотрим, как поступает маленький ребёнок в незнакомой обстановке. Если незнакомые предметы ему что-то напоминают, он полезет к ним с любопытством, ещё мать потянет. Но если они ни с чем не идентифицируются, при этом ещё и страх нагоняют, он мигом бежит к матери и прячется за её спиной, или лезет на руки, чтобы спрятаться лицом в пазухе. Ребёнок не смог решить проблему и побежал к тому, кто его породил… Невероятно! – Разум, хоть и дитя опыта, однако, истоки его теряются в незнании (неизведанном), обозначенное в самом начале Библии, как «тьма над бездною». Вот и разум, при виде своего бессилия спешит за помощью к своим истокам. Не станем удивляться, что и ребёнок, и разум помощь получат. Вот, только, сразу ли? Три года, лучше физического воздействия, поддерживал дисциплину в доме дед Бабай. Тысячи лет мечтал разум глянуть на землю с высоты птичьего полёта… Но всякому чуду приходит свой конец, вернее, приходит время и разум его осваивает. Причём, как правило, в лоб с ним справиться невозможно, и разум, при помощи своего отца, опыта, вслепую ищет обходные пути и сразу отмечает непонятое место чудом. Потом, когда загадка будет решена, ярлык это снимут, и на теле разума станет одним пятном меньше. Так цивилизация, шаг за шагом, непрерывно осваивала тьму вслепую и по бездорожью. Точно так осваивались и непроходимые болота Западной Сибири, Белоруссии… А это значит, что мы видим способ (методику, технологию). Т.е. чудо (мистика), есть тот технологический инструмент, с помощью которого знание осваивает незнание (тьму). – Ну и занесло!.. – Мистика для разума – что мотыга для целины… Но, тогда, применение мистики при изложении сложнейших понятий для разношёрстной публики и есть признаком… мудрости!(?) – Ещё лучше!.. Но, глянем на мудрость стариков – у них есть ответы на любые вопросы, как детей, так и взрослых – одним сказку расскажут, другим притчу. А если вспомнить, что Библия преподносит историю цивилизации в виде сказок и притч, то… … (чую запах дыма, подо мной). Но, кто-то же должен, когда-то сказать это первым!.. Прямо – смелости не хватает. Вот, тебе и повод прибегнуть к мистике! Но мистику разгадывать мистикой? Это надо быть прожжённым одесситом – только там, виртуозно, освоено искусство, отвечать вопросом на вопрос. Попробую намёком: скажем, Мать Тереза, с которую католики чуть ли не иконы пишут, давала нуждающимся рыбу, а Гоголь, вот, – удочку. Она – делала чудо, он – делал чудо ремеслом… Словом, буду благодарен тому, кто скажет вслух, что надо ставить Гоголя в один ряд с бессмертными именами… библейских пророков! – Представим: Евангелия от Гоголя. Часть 1 – Тарас Бульба. Часть 2 – Мёртвые души… Нет, представили и забыли. Не дай Бог вспомнить вслух! Но, про себя, посмотрим, есть ли у него ещё какие-нибудь добродетели, сравнимые с достоинствами святых? В женщинах ценил человеческое начало, но женатым не был – 1. При жизни стал известен миру, но беден был так, что на лечение деньги ему дал царь – 2. Гоголь был не только мистиком, но и скрупулёзным исследователем одной темы: взаимоотношения бытия и сознания. Поэтому, при его колоссальной наблюдательности, он не скатился в лавину графоманства, как некоторые его коллеги, которых, несмотря на их пятидесятитомную продукцию, потомки уже не знают, а это свидетельство его непоколебимой веры в Жизнь (Бога) – 3. Дела-а-а! Но попробуем поостыть. Приглушим глас возмущения, хотя бы, на миг, чтобы вспомнить у кого из авторов Библии, повествование велось без мистики и общения с потусторонними силами?.. – Вспомнили? – Я, только Екклесиаста! Да и то надо проверить… Тогда вспомним ещё один момент: что нас больше дисциплинирует – сам процесс наказания, или его ожидание? Ах! С каким удовольствием я орал, зажатый отцовскими коленями, не забывая считать количество хлестов ремнём: каждый принятый удар уменьшал на единицу величину заслуженного, неуклонно превращая его в ноль, а меня в очищенного пацана, готового на новые «подвиги». Но испробовал отцовский ремень не с первых «уроков воспитания»: под влиянием накопленного «опыта», я однажды, с утра провинившись, весь день строил планы как оттянуть, или смягчить наказание – и придумал – кнут спрятал, а вожжи растянул вместо бельевой верёвки… По этой причине мудрые учителя спрятали постоянного спутника жизни, зло, за мистическими, потусторонними силами, способными на чудо, всюду нас поджидающими, и невидимыми. Отсюда, наверное, и «Дамоклов меч». И, даже, такой безбожник, как Маяковский, на своих выступлениях, чтобы удержать публику в зале, на сцене цеплял к потолку рояль вверх ногами. Мистика, хоть и фантазия, но имеет ту пользу, что страхом удерживает от необдуманного шага, одновременно разжигая любопытство – слабого остановит, сильного увлечёт. Точно такими свойствами обладает и неизвестное (неизведанное), которое в Библии названо тьмой – «и тьма над бездною». Но мистика не только инструмент гуманитариев. Математики, при решении сложных задач со многими неизвестными, также попадают в зоны неведомого. Однако, обозначив неведомое условными знаками, алгебраическими методами продолжают решать уже простые, стандартные задачи, и получают реальные результаты, которые никому в голову не придёт связать с мистикой, хотя технология та же. Там же, водятся не только мистические иксы, но и комплексные (иррациональные) числа, которые сурово предупреждают о вторжении в другой реальности – мнимой. В нашей, практической жизни эту нишу занимает – глупость… На борьбу с которой, Николай Васильевич положил пол жизни. Остальное – на борьбу со злом.. Мистика имеет ещё одно свойство, точно такое, какое понадобилось французским поварам, придумавшим майонез – придать притягательный вид блюду, составленному из полезных, но, неаппетитно выглядевшими, ингредиентами. Другими словами, мистика – это оболочка, для полезных, но неприятных на вид понятий. Мог ли инженер человеческих душ, не воспользоваться столь удобным изобретением древних мудрецов, чтобы скрыть под ней отвратительные на вид, но смертельно необходимые Жизни пилюли? Глава 8 Однако, пилюли жизни нужны не только для сохранения себя – также, развития и воспроизводства. И кому нужно было бы жизнеописание бытия Акакия Акакиевича, несмотря на некую жалость, которую испытываешь к нему, видя, что с таким трудом доставшаяся шинель, была наглым образом отнята, в первый же день? Но, вот, Гоголь цепляет табличку с надписью про опасную тайну – то ли сам Башмачкин ожил, то ли его дух, то ли оба сразу, и мстят петербургским чиновникам, проявившим безучастие к его беде. Обёртка мистического борца за справедливость, удерживает на плаву, на первый взгляд банальную картинку. Но, присмотревшись, как советует сам Гоголь, с целью разгадать замысел автора, оказывается, что эта картинка – иллюстрация основного закона материи, по которому её компоненты стремятся занять самое удобное положение, свернувшись в точку и успокоиться. Идеалом этому есть смерть. Чтобы не допустить смерти своего компонента в лени от удовольствия, Материя генерирует различные стимуляторы к жизни. Чем плохой стимулятор, скажем, петербургский мороз? Но пятидесятилетний мужчина, ещё в молодости став писарем, на этом успокоился и все его эмоции, и запросы удовлетворялись видом букв: ни вина, ни женщин, ни детей – их, даже, в помыслах не было – словом, пустоцвет. Он пальцем не пошевелил, чтобы интенсифицировать добычу нужной суммы для шинели. Более того: урезал паёк; стал меньше работать; на свечах экономил – реальные признаки натуры стремящейся «думкой богатить». Вместо стимуляции активности, получилось затухание. Кульминация: усилиями природы и коллектива его вывели на дорогу, предварительно впрыснув в него два бокала возбуждающего средства, подгадав, чтобы перед его носом прошла красивая женщина. Материя сделала всё, чтобы Акакий Акакиевич задумался о потомстве, о продолжении Жизни. А как он поступил: «Но, однако ж, он тут же остановился и пошёл опять по-прежнему очень тихо, подивясь даже сам неизвестно откуда взявшейся рыси». Такую насмешку Материя уже не стерпела, и тут же подослала двух «конкретных пацанов», как сказали бы сегодня, а окончательно добили его своей бездушностью, те, кем он мог стать, прояви активность к Жизни. Но этого Гоголю мало – сама начинка, упакованная «Шинелью», тоже с «секретом». Исходным материалом для изготовления такой пилюли он использовал, на мой взгляд, если не фрагменты, то, пожалуй, детали из собственной жизни. Если не прав – поправьте! Но начну не с Гоголя – с Шевченко Тараса Григорьевича. Сравните тематику стихов Кобзаря в начале, и в конце. В начале – лирика и борьба за справедливость, в конце – разочарование и тоска. Разочарование – в христианских ценностях (подражание библейским сюжетам), тоска – от одиночества. Причём, всё это открытым текстом. Гоголь же, с его способностями разгадывать характеры, конечно, смог прочитать Библию глазами её авторов, и много у них перенял. Поэтому, показывая, как Акакий Акакиевич тщательно, и с любовью выводил все завиточки букв, он видел себя, шлифующим характеры своих героев. Разваливающаяся шинель – материальное положение самого автора. Отказ от выполнения более сложного задания, заключавшегося в необходимости смысловой корректировки текста – отказ самого Гоголя от финала с хеппи-эндом, в «Мёртвых душах». Непродолжительная погоня Башмачкина за стремительной женщиной – несостоявшаяся женитьба Гоголя. То, что его герой проработал на одном месте всю жизнь, и потерял шанс на продвижение по службе – автор, тоже, всё своё творчество посвящает популяризации библейских истин, в их каноническом значении. Но не просто популяризует – активно их внедряет в человеческое общество. И не просто внедряет – сам в них слепо верит, и хочет разделить радость от их благотворного влияния с теми, на кого они подействовали. Однако… И, увлекшись разгадыванием задумок авторов Библии, не заметил как она, жизнь, прошла, а он так и не выполнил своё главное назначение в Матери – не оставил потомства и, тем самым, нарушил библейский завет. Ну, и совсем кощунственно, но, оживив своего героя в рассказе – Гоголь, как истинный пророк, предсказал те слухи, мифы и мистификацию, связанные с его собственной смертью. Но ни Чичиков, ни Хлестаков, ни Солоха не вывели его в классики. Можно за «Шинель» зацепиться, но только как автопортрет Мастера сатиры и сарказма. Глава 9 Чубатый Тарас Прекрасная панна Никого не щадил… Тиха и бледна, Я слышу Распущены косы густые, Полуночным часом, И падает наземь, Сквозь двери: Как в бурю сосна, – Андрий! Я тебя породил!.. Пробитое тело Андрия… доносится голос Тараса. Такими строчками начал своё стихотворение «Живые герои» М. Светлов. В нём он критикует Гоголя, Пушкина, Достоевского и Толстого за безжалостность, обещая написать роман, в котором ни за какие грехи не расправится с его героями. Наоборот, он их будет терпеливо перевоспитывать и ремёслам обучать, и, если для драйва надо будет, кого и порешить – то только себя! Поразительные вещи открываются, если смотришь на события извне! В шестой главе, мы нашли материалистическое подтверждение марксистского тезиса о мировой революции. Здесь мы видим, как «поэт комсомола» – М.Светлов – уже в 1927 году стал подтачивать фундамент коммунизма призывом к писателям не убивать своих героев – призывом к хеппи-энду. Но это так, к слову, в подтверждении, что настоящее исследование не плод предвзятого отношения. Мы посмотрим на другое: чем известен М.Светлов широкому кругу читателей у нас и за рубежом? В мире назовут «Гренаду», у нас добавят и «Каховку», и ещё несколько романтических песен времён строительства социализма. Выходит, самое известное произведение – «Гренада». Так, вот, главного героя, «мечтателя-хохла», Светлов тоже убил… А мог ли не убивать? Тем более что сам на это смотрел с отвращением. Мог! И тогда это стихотворение осталось бы только на русском языке, и, может, нынешние кормчие нравственности в Украинской армии, перевели бы его на украинский для наших миротворцев. Вся разница в цели: «хлопец» пошёл воевать, «чтоб землю Гренады, крестьянам отдать»; миротворец – чтобы помирить сытого с голодным. В первом случае миру не бывать никогда при победе любого претендента. Во втором, мир возможен – при постепенном сглаживании противоречий. Но постепенное сглаживание противоречий (крайностей), есть затухающая функция – прямая дорога к застою и смерти, – а такое Материи не по нутру. Может, я ошибаюсь? Глянем вокруг, с нашей колокольни. Какие страны оказались на острие технического и экономического прогресса в ХХ веке (стали локомотивами цивилизации)? – Именно те, которые принимали самое активное участие в мировых войнах! А самые большие приращения получились у побеждённых. Другое направление. И Разум, и Интеллект считают, что худой мир лучше хорошей войны, но, несмотря на то, что в правители народы выбирают себе не дураков, войны не прекращались на земле со времён написания Библии. Здесь же. На зрелища и представления с хеппи-эндом зрители вмещаются в акустических залах, а там где требуется победитель – на стадионах и громадных дворцах. Счастливый конец радует каждого, но до тех пор, пока это счастье не охватило всех – не могут все быть одинаково счастливыми, потому, что люди разные и по способностям, и по потребностям – значит, кто-то получил лишнее, кто-то – недополучил. Налицо расслоение общества, но уже не по уровню жизни, а по уровню счастья. А это всё то же напряжение, которое приведёт к противоборству. Значит, хеппи-энд, всё та же сказка, иллюзия, мистика. Гоголь как истинный душевед и человеколюб долго оберегал своих героев от смерти. Но в «Шинели» не устоял, а с Тарасом его, прямо, прорвало. Эту повесть, ещё при жизни автора перевели на все основные языки мира. Она же и стала родоначальником жанра, который впоследствии был назван «социалистическим реализмом», вершиной которому стала «Поднятая целина» М.Шолохова, а пик венчал Александр Матросов. Что за реализм изображал Гоголь, спустя триста лет после описываемых событий? Причём, так изобразил, что нащадки, по сей день, спорят о сюжете. Но, прежде чем вернёмся к первой главе, разберемся, что такое реализм? Это так на латыни звучит действительный, вещественный. А философский словарь толкует так: художественный метод, наиболее полно воплощающий объективно-познавательную и эстетико-преобразующую природу исскуства. То, над чем скрестили копья авторы «Литературной карты Украины» со своими оппонентами нас не должно волновать – они спорят, даже, не об обложке – они зациклились на упаковке. Поэтому копнём в объективно-познавательной и эстетико-преобразующей части. Мы уже отмечали патологическую привязанность Гоголя к реалиям жизни. Но здесь он пишет о событиях трёхвековой давности. Значит, речь идёт не о текущих реалиях. Нет в ней и грамма мистики. Остаются только ценности вечные, и вездесущие. Вечным, и постоянным спутником цивилизации был здравый смысл. Со временем, всё менялось: климат, настроение, вкусы, слухи, правители, мода, условия, и т.д., и т.п. – даже магнитная ось земли!. Не менялась только логика здравого смысла, венчал, которую – ум. Можем и пример привести: США – всего за двести лет достигли валового национального продукта равного половине мирового, при трёх процентах по населению. А по «уму» переплюнули весь мир: 90% Нобелевских лауреатов – американцы. У них, даже, поговорка есть, что, мол, если ты такой умный – покажи свой миллион. Не испортит интеллектуальную картину Америки, даже, вопль нашего махрового националиста, что корни этой поговорки растут из «Мёртвых душ» Гоголя*. А не испортит потому, что американцы практичность ставят выше национальной гордости. (Поразительно, но и об этом Гоголь написал в одном из «Четырёх писем...»: «Кто из пустых приличий света портит дело, нужное своей земле, тот её не любит). И, если заметят, где, человека с умом большим, чем у них самих, они разобьются, но привлекут его на свою сторону, не глядя на его происхождение, цвет, национальность и язык. Мы же, зациклившись на языке, пол страны записали врагами, а остальные рыщут по свету в поисках «аутентичности». Гоголя стёрли с «Литературной карты Украины», на мой взгляд, только за тем, чтобы удобно было оправдать изучение его по афишам и деталям декорации. Основу, в которой нет ни ярмарок, ни колядок, ни комедий – суровую истину, с правилами поведения в ней (одно из которых записано в последней цитате), выбросили, как чужеродную, только потому, что написана она не на украинском языке. Понимание, что объективность реальности не зависит от языка, на котором написаны законы её функционирования, и почтение к последним, привело американцев на мировой Олимп. Однако возьмём американскую мерку, изготовленную Гоголем, и вернёмся к Тарасу. Судя по тому беглому, нехарактерному для Гоголя, описанию имения, автор ещё не догадывался, что создал меру ума. Но, т.к. этот абзац, самый большой по теме во всей повести, очевидно, что Тарас Бульба был зажиточным хозяином. А, если ещё и перевести на сегодняшний курс – миллион у него был. Значит, был и ум. В «Мёртвых душах» ум появился как, нечто, случайно подвернувшееся, и в конце поэмы – здесь всё начинается с него – с ума. И силы. Маловероятное в природе сочетание, но не невозможное – их описанию, Гоголь посвятил всю первую главу. Почти. Есть сила, есть и ум – что ещё надо для счастливой жизни? Мог бы далее изобразить пение птичек в саду, да стрекот кузнечиков на лугу, и картина рая была бы полной (кстати, в «Мёртвых душах» есть эпизод с такой картинкой – имение П.П.Петухова). На этом повесть была бы законченной, с присказкой, что жили они себе, поживали, и горя не знали. Но человек уже жил в раю, а Гоголь видел, как блага становятся трясиной, даже, для состоятельных людей. К чему привела одна попытка дать разуму простор для деятельности хорошо известно, и автор, на мой взгляд, решил смоделировать ситуацию, при которой Адам проявил характер и, не подавшись бабьей заботе, решительно встал на защиту идеи. Впрочем, я на этом не настаиваю и предлагаю пройтись по авторскому сюжету, без отсебятины. А счастливую жизнь, оказывается, омрачали: тепло женской пазухи и уют подола; отсутствие условий для взращения духа романтики, вольницы, и превосходства силы, у молодого поколения; опасность угасания уже имеющейся силы из-за отсутствия предмета её приложения. И Тарас Бульба бросает свой миллион на произвол судьбы, ради прививки, обновления, и укрепления казацкого духа. Что это за дух? – Его он изобразил довольно подробно, и, если бы на этом остановился, мы имели бы не родоначальника «социалистического реализма», а классика литературы о братве. Поэтому Гоголь взял явление казачества как оно есть: корни, тело и крышу. Крышей, само казачество, приняло для себя православие. Удивительное явление, человек: стараясь присвоить чужое, никогда не признается, что это его меркантильный интерес – он высшие силы подключит! А что может быть выше духа? Вернее, веры в Святого Духа? Что грозный разбойник с большой дороги, что мошенник в белом воротничке и в очках, что чиновник в галстуке, под августейшим портретом – все свои чёрные мысли прячут за высокой идеей. И это верно, ибо сама Библия, утверждает, что дух первичен, и Гоголь не мог, начав повествование о хорошей жизни, пройти мимо её движущей силы. Но поход за опытом и славой, оказался, как сейчас сказали бы депутаты с оппозиции, неподготовленным: кошевой атаман Запорожской Сечи со всеми соседями и врагами помирился, и надолго. Нереализованные идеи, как известно, имеют свойство стареть и выхолащиваться. Поэтому, мудрый Тарас, затеял небольшую провокацию, закончившуюся сменой власти. А новая власть уже, по понятию сильного, не была связана мирными договорами – простор для «воспитания казацкого духа»! Но Гоголь ни в одном своём произведении не оголял недостатки своих героев до безобразия – он стремился таким запечатлеть образ, чтобы у читателя и мысли не возникло к отвращению или уничтожению – только воспитание! И в самый последний момент, когда казаки готовы были выйти в поход на разбой, поступила весть о преступлениях поляков против православной веры. Так повествование было переведено на праведный путь, в борьбе за вечное и доброе. Читая повествование, как об историческом событии, пусть и вымышленном, нигде не найдёшь зацепки упрекнуть автора в недружелюбности, или критике казачества: наоборот – гордость и восхваление… Даже описание штурма вражеской крепости, хоть и навевает мысли о, неприсущей казацкому духу, осторожности, однако… сегодня, как раз такая точки зрения в фаворе – человеческая жизнь, прежде всего! … И, вот, в столь правильно и поступательно развивавшемся сюжете «панночка» просит хлеба для своей, умирающей от голода, матери... Глава 10 «Ветреная полячка» идёт на отчаянный и унизительный шаг: просит у врага хлеба для престарелой, умирающей матери… Глава 11 Праведные казаки, свою мать и жену, бросили как ненужную, мешающую вещь, и, ни разу о ней не вспомнив, пошли, чтобы гордо, со славой умереть… Глава 12 Материнство – механизм, посредством которого вяжется цепочка жизни в природе. Если теперь вернуться к началу повествования становится видным, что автор там столько внимания уделил уму и силе с одной целью: чтобы их посредством, оттенить силу Матери. Изобразить эту силу невозможно. Так и пишет: « – и никто не смог бы описать всей безмолвной силы её горести». А чтобы можно было сориентироваться, хотя бы в масштабах, показывает, как она останавливает коня на ходу. На чью сторону станет Материя: на сторону тех, кто топчет её институты во имя высоких идей, или на сторону тех, кто жертвует идеей ради самой жизни? – Гоголь свой выбор сделал, и, с присущей ему обстоятельностью, нарисовал неприсущую ему кровожадность на картинах казни своих главных героев. Здесь нет победы добра над злом, также и зла над добром – здесь победа бытия над духом. И, даже, не победа, а установление взаимного паритета, ибо, несмотря на полный разгром казачества, как на полях битв, также и в тылу, несколько казаков чудом спаслись, прыгнув на лошадях в воду с высоченного обрыва. Попытка врагов повторить прыжок окончилась трагически – здесь автор остался верен себе и воткнул, хоть и небольшое, но чудо, и, тем самым, блудливую идею не похоронил – зло бессмертно, и жизнь тоже. Баланс. Гармония. Гоголь во всех своих произведениях сумел удержать эти показатели, и не свалиться ни на чью сторону – как истинный пророк, он давал, имеющим ум – уразуметь, имеющим глаза – видеть, имеющим уши – слышать… Так в чём секрет бессмертия? – В способности воспринимать жизнь такой, как она есть, а реформы продвигать тогда, когда в них учтены интересы все её ветвей. Однополярная жизнь, кроме её тоскливости для интеллекта, ещё и прямой путь в небытие – окончательная победа – автобан смерти… Иван Пелеван Запорожье, 2009, сентябрь. * - Сладки мне ваши речи, досточтимый мною Константин Федорович, - произнёс Чичиков. – Могу сказать, что не встречал во всей России человека, подобного вам по уму. Он улыбнулся. – Нет, Пал Иванович, - сказал он, – уж если хотите знать умного человека, так у нас, действительно, есть один, о котором, точно, можно сказать: «умный человек», которого я и подметки не стою. – Кто это? – с изумлением спросил Чичиков. – Это наш откупщик Муразов. (…) – Слышал. Говорят, человек, превосходящий меру всякого вероятия, десять миллионов, говорят, нажил. (Н.В.Гоголь, Избранные произведения в 2-х томах, Том 1, Стр.300) Часть 2 ПЛОД УГРЮМОЙ БЕССОННИЦЫ Знаю, что дам сильный ответ богу за то, что не исполнил как следует своего дела; но знаю, что дадут за меня и другие. (Н.В.Гоголь) Имеющий ум, да уразумеет. (Библия) Гоголь неоспоримо представляет нечто совершенно новое среди личностей, обладавших силою творчества, нечто такое, чего невозможно подвести ни под какие теории, выработанные на основании произведений, данных другими поэтами. И основы сужения о нём должны быть новые. Наша земля не оскудевает талантами – может быть, явится писатель, который истолкует нам Гоголя… (Н.А.Некрасов) Сразу признаюсь: о Булгакове я что-то слышал; видел какие-то фильмы по его книгам; некоторые пытался читать, но ни одну не одолел – не мог понять, о чём он пишет. Пока не попал в его музей на Андреевском спуске в Киеве. Была поздняя осень 2008 года. День клонился к ночи. Ног уже не чуял – целый день бродил по столице, которую не видел двадцать лет. Бронзовая фигура автора «Мастера и Маргариты» одиноко ютилась на краю скамейки, и я присел на свободную часть, с удовольствием вытянув ноги. Перевёл дух, и тут заметил музей. Зашёл. Но скоро стал зевать, и наладился, было, тихонько выйти – мало, чем можно меня удивить уже; тем более, узнав про семерых детей – у меня, их, по нынешним меркам, тоже не мало. Но экскурсовод, словно уловив мои сомнения, перевела разговор, и сообщила, что вся его родня, по мужской линии, были известными богословами... Надо же, такое совпадение: на днях я, тоже, Библию прочитал. Очки надел, чтобы их фотографии рассмотреть... Пока изучал родню, она сообщила, что его, Булгакова, многие считают впавшим в чертовщину... Ничего себе! И тут появилось впечатление, что я здесь уже был, что мне всё это знакомо, что она говорит о чём-то моём... Я ничего не понимал в тот момент, но времени не было: другая группа была на подходе, нас вытолкали на улицу… Дорогу к вокзалу прошёл на автопилоте: потомственный богослов крутит хоровод с чертями – что за басни? что за бред? Из поезда, на следующее утро, выходил уже с ключом от Булгакова. Оставалось только найти его самого. В нашей, скромной, домашней библиотеке нашлось кишинёвское издание 1987 года, с четырьмя романами. Когда я поинтересовался у соседей и знакомых, больше никто ничего не смог предложить. Более того, несколько человек принялись отговаривать: якобы, наш, местный, архиепископ, рекомендовал все эти книги выбросить как рассадник сатанизма... Прежде чем исполнить волю блаженнийшего, все, что было, перечитал. И вот, что выявил: 1. Не разобравшись, что прятали авторы Библии, за страшными, библейскими аллегориями, Булгакова нельзя читать с начала. 2. Нечистой силы в книгах Булгакова не более чем в самой Библии. 3. Нечистую силу и Библия, и Булгаков применяют для провоцирования недозревших человеческих пороков на действия, которые не смогут нанести жизни решающий урон, и тем самым, обозначат ещё одним знаком опасный поворот на её пути. Но можно и по-другому: мотыга для возделывания нивы цивилизации. 4. Каждый из четырёх, теперь прочитанных мною, романов, раскрывает от одного до нескольких Библейских сюжетов (аллегорий). 5. И главное. Булгаков, в силу своего интеллекта, трудолюбия, богословского окружения и медицинского образования, прочитал Библию глазами её авторов... Он сделал большое открытие. Но, публично его выставив, он становился бы пособником коммунистов в глазах своего класса, окружения, родственников. Ибо большевики не стали бы вникать в такие тонкости, как собственные библейские корни – они ухватились бы за «бытиё определяет сознание»; материя вечна; бога нет... Поэтому он эти открытия спрятал в некоторых эпизодах своих романов. Но, в отличие от той классической схемы романа (завязка, кульминация, развязка – это всё что я вспомнил из школьного курса литературы), у Булгакова кульминацией является развязка. 6. Но, самое главное. Разобравшись в библейских хитросплетениях, он увидел то, что тщательно маскировал Гоголь, и крупицами разбрасывал по своим произведениям. Как врач, Булгаков, несомненно, видел истоки постоянной болезни Гоголя – поединок души с сердцем. Здравый смысл требовал жертвовать крайностями, для обеспечения гармонии бытия; сердце же не могло примириться, что в те жертвы попадали понятия честности, справедливости и пр. атрибуты праведности. 7. Последнее – Булгакова, кстати, также как и Гоголя, нельзя читать как бульварного автора – не уловите драйва, разогревающего кровь. Булгаков – строгий и холодный Учитель, для читателей «имеющих глаза, уши и ум». Отсутствие любой из этих способностей превращает произведения Булгакова в набор мистического бреда. Глава 1. Белая гвардия. Если в двух словах, то Булгаков, на примере Украины, показывает мудрость Бога, знавшего, что на природной халяве нельзя взрастить Гомо Сапиенса, поэтому и изгнавшего человечество из рая?! А вот и подробности... Некий Город, с красивой природой, хорошим местоположением, и жителями довольными своей жизнью, попадает в жернова, каких-то далёких от него событий, и волей-неволей в них втягивается. Чтобы противостоять неведомой, но очень страшной силе надо организоваться. Однако это хорошо выглядит только на кухне, в пределах одной квартиры. Две квартиры уже не смогли организоваться, и сосед Турбиных был обокраден, да и их тайник с оружием тоже исчез. Так, через цветущий райский уголок в течение года пронеслось несколько ватаг неведомых завоевателей, друг, у друга отбирая лакомый кусок, совершенно не обращая внимания на местных жителей, но, реквизируя у них всё, что приглянулось... Отдельные герои, вроде Турбиных и их гостей, здесь как исключение, которое должно подтверждать правило – эта земля никому не нужна: как родина. И это её беда... В самом конце он пишет и почему: «Просто растает снег, взойдёт зелёная украинская трава, заплетёт землю... выйдут пышные всходы... задрожит зной над полями, и крови не останется следов. Дешёва кровь на червоных полях, и никто выкупать* её не будет. Никто». Одно слово на всю строку – признак его весомости. Я бы его вынес на обложку... Чтобы «выкупать» кровь, пролитую на этой земле, надо быть её патриотом. А для тех, кто кровь проливал, и тех, кто пришёл взамен них, она только источник халявы. Сами же они – квартиранты-временщики. Значит, земля эта – не их Родина... Но хуже другое: у этой земли не только нет хозяина – его быть не может. Звучит как приговор. Но это не так – это реалии. И подтверждением им может быть то, что уже 1200 лет её жители ищут, кому бы из варягов отдаться, чтобы «володел нами, судил и рядил по ряду и праву». Но и те, что приходят извне, уже в третьем поколении, на «зелёной украинской траве», становятся такими, как и те, что приглашали на трон их дедов. Долго объяснять, но на украинской земле, тот, кто оказался «над», мгновенно начинает издеваться над теми, кто оказался «под». Не меняет положения и упор нынешних властей на восстановление исторической правды. Нет, решение верное, вопрос надо ставить, и надо его решать – без преемственности поколений патриот не появится. Но как это делается? Восстановление одной правды ведётся за счет забвения другой: на место памятника царю ставится памятник Ленину; на место памятника Ленину – памятник Бандеры; на место памятника Кузнецову – памятник Коновальцу, и т.д. В пылу самоочищения не заметили, как перешли грань разумного, и уже в учебнике для шестого класса приведена «Литературная карта Украины». В ней есть конкретные результаты политики самоочищения – Одесский и Сумские регионы уже чисты – они белы, как чистый лист бумаги: там, оказывается, не было ни одного литератора, ни в царское время, ни при советах, ни при «демократах». Трудно понять, своим доморощенным инструментом мерялась степень украинства литераторов, или были заимствованы методики у гитлеровских специалистов по чистоте расы, но, очевидно, результат будет тот же... Словом «Никто» и прелюдией к нему, автор подключает христианское самосознание для размышлений над взаимоотношениями трёх библейских ситуаций собранных в одном месте: рай, забвение и самоочищение. Рай, в Библии, описан, достаточно узнаваемо, и мы смело можем причислитьУкраину к такому месту. Забвение – один из качественных показателей Человека Разумного: ибо только память способна накапливать опыт прошлых поколений, из которого и прорастают зёрна Разума. Игрой на забвении построен весь карательный механизм Библии – ад, с его «озером серным и огненным», где будут гореть души грешников «во веки веков» – и есть тот механизм, который делает с «Человека Разумного» животное. Человечество этим, давно уже пользуется, пытаясь исправить преступников, изоляцией от общества в тюрьмах, а самых неисправимых – в одиночных камерах. И вот здесь самый сложный момент человеческого общежития: определение степени провинности и назначение меры наказания. Судя по тому, что ни одна тюрьма ещё не исправила ни одного преступника, следует вывод, что искусственными мерами сознание нельзя поменять, а это полностью идёт вразрез с мнением духовенства, что, якобы, мысль первична. С этой проблемой ещё встретимся. Здесь же, сосредоточимся на третьем – на самоочищении. Именно этот процесс и описан в «Белой гвардии»; также его результат – кровь, разруха, лишения. Библия тоже приводит такой пример: спасение Христом падшей женщины. Булгаков не дал рецепта как быть. Библия это оставила на откуп «имеющим разум». Попы перевели, что не человекам судить – на то Суд Божий. Мы же, внимательно вчитавшись в Библию, находим аналогичный пример в божьем решении: изгнание из рая – лишение халявы и привязка к трудностям способствовали развитию нынешнего уровня человеческой цивилизации. Не могу сказать, разгадал ли Булгаков, что за понятием «Бог», авторы Библии спрятали наше понятие «Жизнь». Но, если взять примеры из нашей действительности, то... Несколько волн эмиграции украинцев были связаны с поиском лучшей доли. И они такую лучшую жизнь нашли: но не на полках заграничных сусеков, а на необжитых просторах Канады, Австралии, Сибири. И они сегодня оттуда нас учат... Мы же, с завистью глядя на их успехи, внедряем... Довнедрялись до того, что в одной трёхминутной передаче на украинском радио чудо техники, вертолёт, был назван тремя разными словами. Точно так решаются и другие очевидные вопросы – не своим умом. Значит, кто-то готовит почву для вытеснения нынешних обладателей богатых украинских земель с этой территории, отработанным здесь методом: когда сами местные жители прибегут и попросят, чтобы «пришли володеть нами, и судили по ряду и по праву». Известно, также, чем можно принудить людей к поиску правды на стороне – междоусобицей. Известно, также, как вызвать междоусобицу: классическим библейским способом, который Библия осуждает – самоочищением. Об очищении и самоочищении слушал народ и в новогоднем поздравлении 2009. Если нас с этим уже поздравляют, значит, всё решено, всё пойдёт по плану, и новым квартирантам не до исторической памяти будет, потому что опять «взойдёт зелёная украинская трава»... * - тему исторической справедливости, начатую Гоголем в «Тарасе Бульба», как оправдание «тех знаков свирепства полудикого века, которые пронесли везде запорожцы. Избитые младенцы, обрезанные груди у женщин, содранная кожа с ног по колена у выпущенных на свободу, – словом, крупною монетою оплачивали козаки прежние долги» – Булгаков рассматривает как объективную реальность здешних мест, не зависящую от людей её населяющих. Глава 2. Жизнь господина де Мольера. Этот роман я читал последним, хотя начал ещё в ноябре – не видел изюминки в жизнеописании знаменитого театрала. Но неделю назад решил проверить правило, которое записал в п.1: начал читать с конца... Там и наткнулся на его диалог с королём... Таким тоном короли на земле разговаривают только с двумя персонами: Папой Римским, который на этот трон их благословляет от имени Бога, и ...с самим Богом. Вернулся к началу. Вся завязка этого романа задействована на показе трудностей становления... Бога. В нашем случае бога театра. Тогда это ещё называли и лицедействием. Но несомненно, что успех лицедейство могло иметь только в случае, если публика узнавала в театральных аллегориях свои реалии. Вот и высвечивая жизненные реалии, Мольер, понявший воспитательную силу своего искусства, хотел те реалии освободить от порочных явлений. Булгаков, на примере Мольера, показывает тщетность попыток, ликвидировать человеческие недостатки моральным внушением, высмеиванием, призывами к справедливости. А это всё то же, только в другой последовательности: – мысль не способна поменять бытиё... Но здесь кроется и подкоп под фундамент религий: нет единого органа способного на чудеса и сверхспособности. – т. е. нет Бога. А кого, тогда, представляют служители культа? То, чему аплодировали короли, не воспринималось их окружением; что нравилось лавочникам, освистала чернь; и т.д. Продолжая дробить возможности, Булгаков подводит под понимание, что каждый сам себе бог. А это совпадает с библейским искать бога в себе, которому, кстати, не возражает и духовенство. Ну и уже моё прочтение Библии и Булгакова – коль бог, это тот, кто нас создал, то искать его, мы начинаем, когда живы, и ищем, пока живы. – Без жизни он не нужен. Значит жизнь и бог это одно и то же. Кто не согласен послушайте христианские передачи (любых конфесий), на первом, проводном канале украинского радио, по вечерам. Однако это внешняя сторона, обложка романа. Булгаков не щелкопёр, и не писал «то, что вижу», несмотря на то, что всё его творчество привязано к реальным событиям, за исключением откровенной фантастики. Иначе, судя по его таланту видеть и отображать, наследие нам оставил бы огромное, но потомкам уже не нужное: иные времена – иные картины прикрывают. Зададим такой вопрос: – Почему, черпавший сюжеты из окружающей жизни, Булгаков, влез в историю? Желание насолить попам!? – Но им хватило «Мастера и Маргариты», и, вряд ли наш архиепископ имел ввиду «Жизнь господина да Мольера». Показать театралам, что он не просто кормится на их угодьях? – Может быть… Но жизнь его сытостью не баловала, и в «хмурые бессонные ночи» не Мольер его утешал… Да! Да! Даже в самых его фантастических грёзах, вершиной желаний были томики Гоголя – таки не понятого ни современниками, ни потомками, Мастера мистификации и загадки; и загадочно умершем, при неадекватном поведении… Мог ли Булгаков остаться в стороне от судьбы своего кумира, и, возможно, учителя? Скорей всего, Гоголь и раскрыл глаза потомственному богослову на неспособность сознания править бытием. А что это не единственный прецедент – жизнь Мольера. Но Мольер – признанный всем миром Бог театра, а Гоголь – загадка на грани гениальности и безумия, или, как сказал другой классик – «горе от ума». Дав жизнеописание, привязанное к реалиям времени, Булгаков снял, присущий для той среды, налёт божества с образа мастера лицедейства, показав Мольера человеком со всеми присущими ему недостатками, однако, которые нивелируются трудом и целенаправленностью, которые и есть Творец. Но даже Творец не способен нарушить Закон Материи. Мольер этого не понял и, уже никому не нужный продолжал творить; только в последний момент начал жечь. Гоголь это тоже не сразу понял, и пытался править свои произведения годами; прозрев – тоже стал жечь. Кстати, это тоже библейский сюжет – строительство Вавилонской башни характеризуется неотвратимым наступлением времени, когда строители перестанут понимать друг друга, лекарством от которого – уничтожение. По-другому – блуд – не есть метод достижения результата. Показав жизнь Мольера, Булгаков протянул линию Гоголя в глубь веков, и теперь он уже не ехидный комедиант и мистификатор, а достойный продолжатель дела борцов за вечное и доброе. А таких людей, со временем, человечество или обожествляло, или... канонизировало. Невероятно, в первой части, я искал того смельчака, который решится первым представить Гоголя на канонизацию, здесь – нашёл... Мольер стоял у истоков реализма, Гоголь перехватил у него эстафету. Оба непревзойдённые портретисты. Творчество их на одну тему – человеческие пороки. Оба стремились пороки эти править смехом. Оба осознали неудачу, и оба жгли рукописи… Но Мольер жёг, потому что публика не приняла, Гоголь – чтобы не пойти за публикой. Мольер хотел угодить публике, Гоголь – её переделать. Но жизнь так устроена, что никому не позволяет бесплодно над ней экспериментировать, даже, если экспериментатором будет сам Бог театра: она славой их награждает, и убирает со сцены (удивительно: так поступал и т. Сталин, с руководителями, достигшими пика своей полезности). Следующие придут, и для них пик предшественника – начало отсчёта… Булгаков был следующим, после Гоголя, в последних главах, называет Мольера Мастером… Но у мастеров комедии, жизнь – сплошная трагедия. Написав этот роман, Булгаков, как бы, извиняет своего учителя, за его, не ко времени пришедшее, прозрение, и, что у того не хватило сил осознать это. Ломка мировоззрения – это революция в сознании, со всеми присущими таким скачкам издержкам. Скажи, где, Гоголь, что сознание вторично – хотя, тогда уже не горели костры, но в человеческой памяти они были на поверхности – травля и анафема были обеспечены. Однако этого он не боялся. Наоборот, требовал, чтобы его недостатки не замалчивали другие, и самым беспощадным он был к себе – «как будто в буре есть покой». Булгаков жил, когда тема первичности полоскалась на каждом углу, и не на пользу сознания. Но, поняв, в чем трагедия Гоголя, он не стал обнажать её на весь бульвар, а, как истинный классик, спрятал за реальным историческим образом, имевшим такую же судьбу. «Имеющие ум» расшифруют этот ребус, остальным – обёртка. – Неужели ещё один кандидат на канонизацию?.. Глава 3. Театральный роман. Если представить Библию, как некий объект, в котором должен производиться Гомо Сапиенс, то покоится эта штука на таких, трёх «китах»: Бог, Агнец и Грех. Так вот, в «Театральном романе» дано описание становления Агнца. За этим безвинным существом авторы Библии спрятали накопленный опыт, который, со временем, перерастает в Разум – т.е. имеет непосредственное влияние на процесс производства Человека Разумного. А, по прошествии определённого времени, он будет сидеть возле престола Всевышнего и «водить на живые источники, тех в белом», в которых обитает Сам Бог. Или, другими словами, управлять… Богом. Но у Агнца незавидная земная судьба – он был зарезан вместо сына Абрама – Бог пожертвовал им ради производства «великого народа». «Великого народа» на тот момент ещё не было: его предстояло создать. И миссия, как мы в последующем могли убедиться, ему была – стать носителем и проводником цивилизации – т.е., нового. Но это в Библии новое легко, на первый взгляд, пробило себе путь простой жертвой ягнёнка. На самом деле уже там показано, с каким трудом дался Абраму сын и, что должен был пережить человек, прежде чем решиться зарезать, по требованию Бога, единственное своё достижение в жизни. В дальнейшем, тема жертвы не сходит со страниц Библии до последних её глав: т.е. её авторы предупреждают нас, что непрерывный рост разума возможен только в случае своевременного отказа от правильных, но уже устаревших положений – они в новых условиях будут только обузой. Но новое не появляется на пустом месте – оно зарождается в недрах существующего и, постепенно, накапливая массу, вызывает в старом теле процессы брожения, неудобства, притеснения, несовместимости. Так зреет то, что марксисты назвали революционной ситуацией, и которое, от малейшего внешнего толчка переходит в революцию. Философы всё это называют переходом количества в качество. Так вот, новое качество нельзя мерить старыми мерками – это то, почему необходимо жертвовать прошлым опытом, и почему в Библии был зарезан ягнёнок: прошлый опыт, или прошлые законы, для нового качества жизни будут обузой, и от них отказались. Но не предали забвению. На том свете – а именно, за этим понятием спрятана человеческая память – прошлые законы сведены под началом Агнца, и только он водит их «тех, в белых одеждах на чистые источники вод». По-другому, я бы всё это назвал исторической памятью. Отсюда и видно, что историческая память только тогда полна, когда она не подвергалась чистке... Но не подвергалась чистке, вовсе не значит, что она продолжает править. Жизнь продолжает свой ход, обстоятельства меняются, и под их давлением, несомненно, что должны меняться и организационные принципы, меняется наполнение накопленного опыта (разума). Соответственно, должны меняться и повадки… Всё это осознаёшь, глядя на Максудова, читающего афишу... А утверждает в ночной беседе с Бомбардовым: «– Я новый, кричал я, – я новый! Я неизбежный, я пришел!» Конечно, продолжая дальше анализировать тему жертвы в Библии, непременно найдёшь оправдание войнам и кровопролитию: редко какая война в христианской эре не шла под знаменем «С нами Бог». А Крестовые походы и Гитлер, вообще оправдывались божьей волей. Но кровопускание самый распространённый библейский способ разрешения проблем, и начинается это с убийством Авеля. Значит верно, по библейски говорят, что те, погибшие, отдали свою жизнь ради нас, живущих... Тезис страшный и опасный, чтобы его полоскать на каждом углу. Поэтому Булгаков, самоубийством Максудова, расправился и с автором. Тем самым увёл себя от дальнейших дискуссий на эту тему. Но это вторая обёртка пилюли. Первой была, существующее мнение современников Булгакова, что роман этот автобиографичен. Я же, прочитав письма Гоголя, склонен утверждать, что здесь, если, и есть биография, то самого Николая Васильевича… – Тогда, что прячет он в начинке? – Обращаюсь, исключительно, к маститым – от кандидата до академика: если бы не вами протоптанные тропы, вряд ли я набрёл на тот ключик, который Булгаков подкинул на страницах романа. А прячет он здесь разгадку загадочной души… Гоголя! « – Врут ваши москвичи! – вскричал я. – Она изображает плач и горе, а глаза у неё злятся! Она подтанцовывает и кричит «бабье лето», а глаза у неё беспокойны! Она смеётся, а у слушателя мурашки в спине, как будто ему нарзану на рубашку налили! Она не актриса!» – Так говорит Максудов Бомбардову. А вот, что пишет Щепкину сам Гоголь: «Играющему роль Пиппето никак не нужно сказывать, что Пиппето немного приглуповат: он тотчас будет выполнять с претензиями. Он должен выполнить её совершенно невинно, как роль молодого, довольно неопытного человека, а глупость явится сама собою, так, как у многих людей, которых вовсе никто не называет глупыми». Я не знаю, не с известного ли Указа Петра 1, позаимствовал Николай Васильевич идею этой цитаты, и через неё ли Булгаков проводил связь своего романа с судьбой Учителя? Тем более что это не единственная просьба Гоголя к постановщикам, о том, чтобы актёры лгали так, «как можно говорить одну лишь истину». Эту цитату я выбрал из множества других потому, что она раскрывает причину, по которой народ, воспитанный на русской классической литературе, не может смеяться над американским юмором. Конечно, в среде театралов, где квалификация (талант) оценивается способностью к перевоплощению, подобный набор аргументов может возникнуть и без участия Гоголя. Однако чтобы исключить случайности, Булгаков, эту фразу привязывает к первоисточнику тремя крепчайшими нитями: «– Эти, – продолжал он, – описания южной природы… э… звездные ночи, украинские… потом шумящий Днепр… э… как выразился Гоголь… э… Чуден Днепр, как вы помните…». – Из эпизода, где на собрании старейшин свое мнение о пьесе высказывает Ипполит Павлович. « – Этот разговор уже описан Гоголем, – ответил я, – не будем повторяться. Скажите мне, что это было?» – Из беседы уже Бомбардова с Максудовым. « – Не по чину берёте!» – Фраза городничего из «Ревизора», взятая Булгаковым без изменений, и вставленная в эпизоде, где Ликоспастов злорадно поучает Максудова знать свой шесток (конец 12 главы). Я не большой знаток литературы, чтобы претендовать на исчерпывающий перечень цитат, связывающих «Театральный роман» с Гоголем, но и приведённые свидетельствуют о сознательной их связи. А последняя, вообще, является формулой всего, что открыл Гоголь, но никак не мог… переварить. «Не по чину берёте!»: – устами городничего рушится вся система организации цивилизации, в основе которой, принцип верховенства духа над бытием. И то, что сама идея этой фразы не Гоголем выявлена, свидетельствует, что это не плод его нервного возбуждения. Так, Библия свидетельствует, что начальство от Бога. Чин – это внешний признак начальственной меры, в соответствии с которой его обладатель располагался на иерархической лестнице цивилизации. Но, несмотря на божественность конструкции, кроме благ, обусловленных трудовым вкладом, чиновники ещё и «брали». Сознание, видя свою неспособность победить это зло, в отчаянной попытке пытается его втиснуть в рамки регламента, обусловленного положением на чиновничьей лестнице: брать по чину! Но, для бытия, нет ничего святого! Жизнь, в придуманные рамки, не загнать! Бог, Он, конечно, выше всего! Но и Зло не ниже! Ломка мировоззрения – есть ли такие живые, человеческие нервы и психика, которые на такое не отреагируют? И Гоголь, в 1837 году пишет Прокоповичу: «Во-первых, я на «Ревизора» – плевать, (…). Пространства, которые разделяют меня с тобою, поглотили всё то, за что поэт слышит упрёки души своей. Мне страшно вспомнить обо всех моих мараньях. Они вроде грозных обвинителей являются глазам моим. Забвенья, долгого забвенья просит душа. (…). Одна только слава по смерти (для которой, увы! не сделал я до сих пор ничего) знакома душе неподдельного поэта. А современная слава не стоит ни копейки». В возрасте Христовых апостолов, у Гоголя зреет фундаментальное философское понятие о невероятности очевидного (Екклесиаст говорил: «Суета сует – всё суета!»). И это не сиюминутное озарение, вот письмо Погодину, от 1836 года: «В виду нас должно быть потомство, а не подлая современность. Вещь, над которой сижу и тружусь теперь, и которую долго обдумывал, и которую долго ещё буду обдумывать, не похожа ни на повесть, ни на роман, длинная, длинная в несколько томов, название ей «Мёртвые души». Несомненно, что, поместив Максудова в одной афише с Софоклом, Булгаков навсегда причислил своего кумира к лику исторических личностей. И сказал за что: «Я выпучил глаза на Поликсену, и та ответила сухо: – Да. Да, Гоголь читает Аристарху Платоновичу вторую часть «Мёртвых душ». Теперь, по самому сюжету. Написан роман, но идея его столь новаторская, что никто не решается его печатать. А тот, кто решился, по неизвестным причинам, срочно прячется за границей. Похоже, что автором выдвинута идея, опережающая своё время. – Чем не верховенство сознания?! Но бытие упирается, и автор вынужден прозябать в жизни прежними занятиями. «Вечера на хуторе близ Диканьки» были восприняты литературной общественностью, как глубокое и свежее слово в жизни страны. Но Гоголь жалуется Пушкину на издателей, не способных продавать его труд, и, что, поэтому он в большой нужде. Пушкин, видя талант автора, подаёт ему идеи «Ревизора» и «Мёртвых душ» в виде анекдотов. И не прогадал: вскоре получает письмо, в котором Гоголь благодарит и делится планами, из которых явствует, что должна получиться большая поэма. Первым выходит «Ревизор», и оканчивается немой сценой – в прозе это обозначается многоточием. Кроме этого, в театральных постановках, сюжет невозможно бесконечно растягивать. Другое дело поэма. В прозе она или в стихах, неважно – это от талантов автора. Задумав объёмный труд, Гоголь надеялся найти средство от своеволия бытия. Максудов, увлёкшись сюжетом пьесы, уже не видел её естественного завершения, и только временные рамки представления заставили его ограничить количество картин – бытиё урезало мысль! Гоголь, открыв парад характеров, во второй части «Мёртвых душ», начал искать способы решения задачи поставленной в первой части: с минимальными затратами средств и времени, без насилия, добиться достойной жизни и высокого статуса в обществе. Но, даже, самый положительный герой «Мёртвых душ», помещик Костожогло, не заметил, как подошёл к пропасти, зациклившись на порядке и целесообразности. Длительная генерация положительных деяний сделала его, внешне, столь беззащитным, что в голове Чичикова появились несвойственные ему мысли, взять взаймы деньги и скрыться. То, что Гоголь правил главы и жёг их, свидетельство, что он искренне хотел новые, зарождающиеся, хищнические, капиталистические отношения, загнать в рамки старых, привычных, понятий совести и порядочности. И, что с этого ничего путного не получится, он видел первым: издатели требовали продолжения, автор писал и жёг. Старейшины требовали от Максудова изменения ролей под их грандиозные таланты – тот упирался и стоял на своём. Увидев, что, всё-таки, принесли шпаги, вместо револьверов, он покончил с собой… – Гоголь, видя своё бессилие, сжёг, что под руку попало, и спокойно лёг умирать, поручив потомкам разобраться с им затеянным (см. эпиграф)… Но, и саму начинку, Булгаков выполнил с секретом. Это начинаешь ощущать со второй части романа. С одной стороны – это ода таланту перевоплощения – главному мерилу актёрского мастерства. И, вряд ли, истинные театралы упустят это высказывание большого мастера и ценителя сцены, на торжествах и пиар-акциях. Поэтому, циник по жизни, Максудов, понимает, что такое явление имеет право на жизнь, пусть и уводит от её реалий в иллюзию. Но к чему приводит сама жизнь в иллюзиях, красочно показано по жизни основателей. Булгаков выносит на передний план, то, что путало замыслы Гоголя, что тот ощущал его разрушительное влияние на человеческие дела и на своё мировоззрение, но так и не решился его публично назвать. Или не мог поверить… А, ведь, если библейское, что благие намерения ведут в ад, перевести на современный язык, получится, что не мысль впереди должна идти. Благие намерения Гоголя, до «Тараса Бульба» и «Мёртвых душ», имели целью править недостатки общества. Школой Ивана Васильевича, Булгаков показывает абсурдность идеального, его нежизнеспособность, оторванность ото всего. Причём делает это в гоголевском стиле: искусственную глупость с картиной, где Гоголь читает второй том «Мёртвых душ» Аристарху Платоновичу, трансформирует в естественный ход событий, пропустив её восприятие через Поликсену: «Вас, по-видимому, очень удивляет, что за время деятельности Аристарха Платоновича многие имели возможность пользоваться его обществом?» – Всемирно известный душевед и художник слова, Гоголь, рад представить свою мазню на суд, ещё сопливому, но в будущем, несомненно, корифею театра – это вам не тортом по морде мазать… Но Булгаков не только вскрывает причины тоски Гоголя. Он показывает и выход: в коллективе театра нашлись люди, сумевшие гонку за идеалом, повернуть в русло целесообразности (Панин, Стриж, Бомбардов). И жизнь катится без резких катаклизмов. Здравый смысл победил. А это гармония (баланс) между идеалом – абсолютное добро, в виде школы Ивана Васильевича, и зла, в виде Стрижа («– чума у нас в театре»). Здесь, вообще, я вижу, что Булгаков серьёзно поставил вопрос о самом зле: что это такое? И нам его преподнес как понятие относительное. Может и с добром то же? Но добро – цель религии. Гоголь об него споткнулся… Булгаков, как истинный врач, его препарировал, нарисовал во всех ситуациях, и как потомственный богослов, оставил на откуп «имеющим ум». А чтобы уберечь себя от соблазна «разжевать» не «имеющим…», своего героя убил… Но в «Театральном романе» есть не только многоконтурная упаковка с многослойной начинкой – там есть и рудиментальное тело: саркома. – Зачем она здесь? Глава 4. «Собачье сердце». Но, сначала, одну, сказку, рассказанную монахом, которого я подвёз от Джанкоя до Астраханки. По его словам, он, на стройке Свято-Троицкого храма, в Крыму, заведовал снабжением, и сейчас находился в командировке. Родился в семье военного, поэтому в совершенстве знал все три иностранных языка, которые учили в советских школах, благодаря частым сменам места службы отца. МГУ закончил с отличием. Вместо диплома защитил диссертацию. В 22 года читал лекцию в Йельском университете. В 25, в тесном круге заграничных учённых-единомышленников, сказал, что всемирный потоп, это не вымысел церковников. После этого его карьера в советской науке закончилась… События происходят на заре сотворения мира, когда земля была ещё безвидна и пуста, и только Дух Божий носился над нею, а окружено всё это было «тьмой над бездною» – так дела выглядели снаружи. Изнутри, то ли под корой, то ли в самой земной коре, томилось, уже не один век, практически, всё население таблицы Менделеева. Причём, те, кто находились внутри, испытывали невероятное стеснение и неудобства, отчего постоянно меняли свой характер, то, прихватывая чужие органы, то свои теряя. Такая суета усугублялась тем, что выделяющееся от неё тепло некуда было деть – кора была прочной и толстой. А от этого росло давление, от чего жизнь внутри становилась ещё невыносимей. Снаружи была другая беда: тем, кому повезло не оказаться внутри, снаружи быстро замёрзли от холода, и так застыли на всю жизнь в обнимку с безжизненными соседями – вот, почему, тот, кто увидел тогда землю, написал, что была она безвидна и пуста. Но уже тогда закладывался основной закон бытия: если где-то, кому-то плохо, в другом месте, кому-то – хорошо. Уже намного позже, с этим законом ознакомил человечество, Архимед, под названием «Золотое правило механики». Так, вот, несмотря на стон и лишения своего населения, их хозяйка – земля – чувствовала себя прекрасно: подвесив на небе с одной стороны солнце, с другой звёзды, она медленно вращалась, подставляя бока под нежные лучи небесного светила. А чтобы со стороны бездонной тьмы, к ней не подкрались её обитатели, она подвесила ночник, в виде луны. Но подвесила её не сразу, вместе со звёздами и солнцем, а потом, когда страх её охватил под холодным дыханием бесконечности, в которой можно было разглядеть только мерцание далёких звёзд. Тогда ещё не было электричества, поэтому подвеска получилась с изъяном. Длинной ли была та подвеска, или слишком гибкой, сейчас трудно выяснить, но на ней луна вела себя довольно свободно и постоянно кокетничала, словно в прятки играла: то с одной стороны появится с вечера, и укатит вслед за солнцем; то, его, обгоняя, зыркнет с другой, и затеряется в утренних лучах. Но время всё сглаживает, земля скоро привыкла к проказам луны, и на них уже не раздражалась. А, успокоившись, присмотрелась, и обнаружила на ночнике посторонних: то ли кто-то гонит корову на пастбище, то ли с пастбища. Открытие так её увлекло, что, забывшись, она начала подтягиваться к нему тем боком, который был ближе. Однако понимания не было. Но и упорства хватало. Так, со временем, это стало единственным занятием пустой и безвидной земли. А ей то, и надо было: увидеть, куда пастушок ту корову гонит. Луна знала про это занятие хозяйки, и специально не останавливалась два раза на одном месте – хоть, какое развлечение! Долго ли эта игра, в кошки-мышки, продолжалась, коротко ли – никто не знает. Но, вот, однажды, в окрестности нашей галактику забрёл вурчёсалед – главный хранитель тьмы. Надо сказать, что в нашем мироздании его никто не видел ни до того, ни после, также как не может увидеть песчинка кирпич, в котором она работает его телом. Но работа у него ответственная, и он систематически, по, только ему одному, известному расписанию, регулирует вязкость тьмы яркостью небесных светил. Также, у него была ответственная задача снимать с небосвода затухающие светила. Только проглотил красного карлика, бессильно мерцавшего между Большой Медведицей и Тау-Кита, как к богу посыпались жалобы, что, уже в нашей галактике, неимоверно, ярко засветило солнце, до неприличия разбавив темноту. Тёмным силам не где стало прятаться, потеряли ориентировку во времени, и кое-где стали творить свои чёрные дела средь бела дня. Делать нечего, хотя, хранитель тьмы был сыт, но бога ослушаться не посмел: нехотя, также как и мы из-под палки, пошёл наводить порядок. Инструмент, разумеется, забыл. Вот с тех пор и мечется он по нашей галактике, не зная, какую звезду потушить. День был в разгаре. Солнце светило ярко и весело. Земля беззаботно грела, остывшие за ночь бока, и лениво гадала, с какого бока вынырнет луна, после недельной отсидки в укромном месте. И тут случилось доселе невиданное: яркий диск солнца стал исчезать в чей-то пасти! Земля очнулась от блаженства, и стала вглядываться в неведомого обжору. Однако он заглатывал светило всё глубже. Когда оно скрылось полностью, почуяв дыхание смертельного холода, земля ринулась на помощь… Но только качнулась в ту сторону, и застыла: то ли гравитационные верёвки оказались сильнее, то ли кто шелобана дал по куполу… Вурчёсалед, уже думал, что справился с заданием, и стал волноваться за своё нутро: одного красного карлика ему хватало на год в его мироздании, что в переводе на наши – это семь триллионов. А здесь молодое солнце! В это время, чёрная песчинка стала нетерпимо щекотать пятку. Обжора захохотал и еле выдохнул солнце, чтобы не подавиться. Успокоившись, он нащупал её, дал шелобана, и медленно побрёл во вселенной. Но что произошло с землёй?! Она ещё не знала, что это такое – опасность. Обычно, стараясь рассмотреть ситуацию с коровой, земля вытягивала тот бок, который был ближе к ночной спутнице, поэтому тело её было тренированным, кора постоянно испытывала циркуляционные нагрузки. И, когда вурчёсалед накрыл своей пастью солнце, тело земли конвульсивно вздрогнуло и самопроизвольно вытянулось в ту сторону. Негодование было столь большим, что кора земная лопнула, а из образовавшейся щели вырвались клубы огня, дыма, пара, камней и магмы (содержимого земного живота), и всё это понеслось в сторону солнца, нагоняя страх на обжору. Но его уже и след простыл. Солнце засветило по-прежнему. Но земля уже была другой… Сутки прошло, как на небе воцарился прежний порядок, а с расщелины в земной коре продолжали извергаться её недра. Более того, за эти сутки, синхронно с вращением солнца, трещины стали появляться и в других местах, покрыв всю её поверхность. Если до этого поверхность земли была гладкой как шар, то теперь стало что-то невообразимое: лава, истекающая из расщелин, неравномерно растекалась из-за огромных камней, падающих в неё. Местами, потоки лавы с разных расщелин смыкались, образовывая своеобразные плавные углубления, запутаннейшей конфигурации. В других местах лавы не было совсем: невероятных размеров осколки земной коры были, то ли опрокинуты, то ли вывернуты, но над поверхностью возвышались километровые их края. В другом месте, осколки наезжали друг на друга и становились на дыбы, а в образовавшиеся пустоты стекала магма. Были и такие, что один подминал другого, и при этом, образовывались огромные ямы… Но, безобразия эти, со стороны никто не мог увидеть, ибо вся поверхность земли, через сутки, была укутана густым слоем дыма, пара и газов… Явление это – не шабаш тёмных сил – это праздник земных узников. Как только кора лопнула и разверзлась, узники со всех ног ринулись в проём, подальше от ненавистной темницы. Свобода манит. Она же и пьянит. Освободившись от вековой тесноты, народ осмотрелся и стал самостоятельно выбирать себе пары для дальнейшей жизни в свободной стране. Самым желанным женихом был кислород. Свадьба с его участием была самой шумной, горячей и с красивейшим фейерверком. Не намного отставали водород, хлор, фтор… Другие, опьяненные свободой, гордо носились в пространстве ни на кого не обращая внимания и никого к себе не подпуская, подобно сыну орла Ларри… Сколько продолжался праздник свободы, не знает никто, ибо тогда ещё не было календаря и часов. Но в материи нет ничего, что, идёт вечно без изменений. Так и в нашем случае. Семейные пары и коллективы, стали создавать селения для последующей жизни родственными общинами. Одни поселились над землёй, другие на её поверхности, третьи составили саму её поверхность. И, если кто посмотрел бы на неё со стороны, то увидел бы, что земля была уже другой, и другим было небо… Так земля сумела отстоять солнце. Но в это противостояние она вошла «безвидной и пустой», а вышла с водой, сушей и атмосферой… В длинной истории земли не эта битва была последней – она была первой. Сколько их было после? – Не знает никто. Могли бы поведать кости ископаемых животных, но они безмолвны. А, вот, о последней такой битве, нам, поведал Моисей. Но это уже другая сказка, и не мне её рассказывать… – Если вам понравилась эта сказка, и стало интересно, что рассказал Моисей, можете самостоятельно прочитать в этой книге. – С такими словами мой пассажир подарил мне потрёпанный том Библии. Я, об этой сказке учённого-монаха-снабженца, вспомнил, когда дошёл до решения профессора Преображенского помочь голодному и больному псу, исходя из человеческих понятий о добре. В условиях полнейшего развала старого мира, и вызванного этим хаосом, страхом и нищетой, остался не тронутым оазис порядочности, достатка и определённости в лице профессора Ф.Ф.Преображенского. Пришедшие к власти молодые и неопытные революционеры, пытаются переделать всё и вся под свои понятия. Но, взяв на вооружение марксизм, они начали с собственности, слепо веря в догму, что бытиё определяет сознание. Филипп Филиппыч, понимая, что возврата к старому нет, и не будет, тоже приобщается к повальному увлечению в перестройке... Только он приверженец другой концепции, что первично сознание, а материя вторична. И берётся доказать это на примере насильного вторжения в область сознания – проводит операцию на мозг: обыкновенной дворняге пересаживает гипофиз очень положительного человека, умершего раньше времени по другой причине. Несмотря на свои устаревшие взгляды и склонность к определённости, реалии отрезвляют. И, Филипп Филиппыч, видя порочность выбранного направления, признаёт ошибочность своей теории: возвращает собаке её прежнее состояние. Так, вкратце, выглядит сюжет. И, на первый взгляд, он законченный. Но… – А с чего он начинается? С перечня абсолютных зол: холод, голод, адская боль, опасности на каждом шагу, и, совершенно неистощимой на пакость, человеческой натуры. Булгаков уже смоделировал два направления борьбы со злом: публичное их высмеивание и публичное над ними размышление. До этого, цивилизация сама придумала, что зло надо искоренять силой. Но все три способа ничего не победили, и ничего не искоренили: зло исчезало только затем, чтобы появиться в другом месте с иммунитетом от примененных мер (вот, вам и объяснение, зачем в «Театральном романе» введено рудиментальное тело – саркома – чтобы показать живучесть зла). Девятнадцатый век характерен тем, что он стал чистилищем для двух прикладных наук: химии и медицины. Первая – окончательно очистилась от алхимии, другая – от знахарства. На рубеже веков, революцию испытала и физика: квантовая механика, радиоактивность, строение атома, электротехника. Бурное развитие производственных отношений предъявило новые требования к персоналу и управлению. Главное мерило производственного процесса – его эффективность – теперь, зависела от минимизации потерь на… блуд. Требовались новые, и, главное, эффективные, методы искоренения человеческой глупости. С помощью науки человечество научилось учитывать природные явления. А, вот, удержать носителя интеллекта от соблазна влезть в не свои дела, и ограничить его алчность рамками регламента, стало первейшей цивилизационной проблемой. Несомненно, что Булгакову были знакомы достижения Павлова в изучении человеческого мозга. И вмешательство изнутри выглядело перспективнее внешнего воздействия. Более того, успех по управлению человеческим сознанием, делал смертельный удар по сторонникам материализма, дающим приоритет бытию. Но фантазия человеческая неисчерпаема, и, в сочетании с относительностью понятия зло, невозможно заранее запрограммировать её на позитив. Кроме этого, организм, лишённый какого-либо члена, компенсирует потерю наделением других органов несвойственными им функциями и способностями. «Собачьим сердцем», Булгаков предостерегает от насильного вмешательства в сознание, и, тем самым, выступает в роли проповедника. Рассмотренные работы, по своему идейному плану можно объединить в трилогию по философскому исследованию коренной проблемы воза цивилизации: что является лошадью, а что телегой – бытие, или сознание. Дал Булгаков и красочную иллюстрацию этого вопроса в «Роковых яйцах», и, как всегда, рассматривает несколько проблем, но, которые последовательно вытекают одна из другой, или просто взаимозависимы. Глава 5. «Роковые яйца». Лично я, ничего против первенства сознания не имею, но очень жаль Гоголя: дело и надежда всей его жизни оказалось… блудом, и уходил он из жизни в полном разочаровании. Парадокс, но призванные учить добру, смекалке и нравственности, народные сказки, начинаются с «жили-были», и только в конце мораль. Интенсивно, цивилизация стала развиваться со становлением христианства. Сегодня, чтобы стать на новую ступеньку – надо опереться на уже существующую. Всякая повесть Николая Васильевича, начинается с описания существующего положения. С диспозиции на поле боя начинает командир, ставя задачу подчинённым… Со сложившегося положения в науке и в стране начинает повествование, также, и Булгаков. Но начну с того, что буду противоречить предыдущему абзацу. Прочитав четыре романа, и обнаружив их тематику, я предположил, что не мог Булгаков пройти мимо библейского эпизода о Хаме, в котором зашифровано предостережение от внедрения в жизнь непроверенных опытом явлений. Тому читателю, кому деяния Хама хорошо известны из Библии, рассказов пресвитеров, и подвижников общественной морали, тяжело будет осознать, что хамство – это не наглое проявление неуважения к другой личности, или пренебрежение азами нравственности. Тем же, кто не читал Библию, рекомендую сначала прочитать «Роковые яйца», а потом свериться с первоисточником… Дальше нет смысла копаться, ибо другого там нет, а пересказать доходчивее, чем автор, я не смогу. Следует отметить, что, и Булгаков, и Гоголь, в повестях и рассказах лепили, и шлифовали детали своих главных произведений. По письмам последнего, видно, что его крайне интересовало мнение соратников по цеху, но никогда он не шёл навстречу их просьбам. Из комментарий Л.Яновской видно, что также поступил и Булгаков. Вересаев, желая помочь, притесняемому и голодающему, молодому литератору, обратил внимание на этот рассказ влиятельному, в то время, на судьбы писателей, М.Горькому. Тому рассказ очень понравился, и выразил бурное сожаление, что автор не пустил гадов в столицу – в Москву. Мне показалось странным, что «пролетарский» писатель и «буревестник революции», вдруг, загорелся желанием понаблюдать за пролетарской столицей в объятиях зла. Желая разобраться в природе такой кровожадности, я окунулся в его творчество… И, опять, сенсации. По крайней мере, для меня. Но, по-порядку. Горький – жестокий и суровый реалист, достойный продолжатель гоголевской темы по выявлению недостатков общественной жизни. Но Гоголь просил друзей и родственников сообщать ему о жизни в их окружении, и их информацию уже сам интерпретировал, пропуская через свои понятия о добре, зле, и чести. У Горького было преимущество: он жил в той среде, которую изображал; и, эта же среда была уже тем полем, на котором прорастали и зрели зёрна здравого смысла. Булгакову, из этой троицы, повезло самое больше – его становление как философа, происходило во время открытого столкновения старого с новым, в момент принесения жертвы. Причём, старое рушилось до основания. Соответственно, оголялось всё, за какими бы условностями оно не скрывалось. Гоголь, копнул в реализме, вскрыл недостатки бытия, и попробовал их исправить способом, каким жители Вавилона, хотели попасть на небо. Горький, с его суровым жизненным опытом, не мог не понимать, что лёгкие пути ведут к «блуду». Но, озвучив будущие потрясения в том виде, как они должны случиться, был большой шанс повторить судьбу Кассандры. И он обратился к мистике: к буревестнику – символу грядущих бурных перемен. А ведь о назревании революционной ситуации повествует и Библия, когда угрожающе повествует, как Бог подумал, что сами они, строители башни, не остановятся. Результат: непонимание (смешение языков), разруха, рассеяние народов – чего из этого не было в результате революции 1917 года? Но особо поражает философская глубина следующих слов: «А он мятежный просит бури, как будто в буре есть покой!» – Кому комфортно в буре? Для кого движение и отсутствие покоя, есть показатель надежности, и вселяет уверенность в будущее? – Жизни, Богу (судя по содержанию Библии), Материи… Призывом к буре, Горький предлагает библейский способ решения тупиковой проблемы – жертвой старого, в теле которого, новому, уже невозможно развиваться. Здесь мы видим, как среда обитания (самого Горького) формирует взгляд на пути решения цивилизационных проблем. Однако те, кто потребляет плоды цивилизации, стремятся, как можно на больший срок растянуть удовольствие, что не совместимо с революционными потрясениями, с коренными изменениями системы власти. Когда к кону ХХ века, человечество поняло, что мирного сосуществования не может быть между теми, у кого корыто лопается от изобилия, и теми, у кого оно рассыхается от пустоты, эти страшные названия и определения заменили научно-благозвучным – шоковая терапия. Мольер и Гоголь были против такого шока: хотели искоренить зло, так сказать, без отрыва от полного корыта. Зато те, кто создаёт блага цивилизации, чья прибавочная стоимость составляет тело этих благ, видят, как добро проносится мимо их рта. Они собственной шкурой ощущают, что в рамках существующей организации цивилизационных отношений, им будут припадать крохи. Соответственно, мотивация к наращиванию прибавочной стоимости падает. Падают темпы капитализации производства. Замедляются процессы развития цивилизации, что, при непринятии мер, могут привести к остановке. А цивилизация в покое – это жизнь по инстинктам: в лесу и пещере. Т.е., мы видим, что революция, которую просил буревестник, есть объективный закон цивилизационного развития. Тогда, какой же классик Гоголь, если в параде негативных явлений не рассмотрел объективную реальность, и пытался загнать зло в субъективные рамки? Но не будем спешить. Тем более что к концу жизни он понял тщетность своих попыток править сознание совестью. Может показаться парадоксом, но и Библия даёт, таких же, два способа правки общественных отношений: моралью – десять заповедей Божьих, окружённых бесчисленным количеством законов Моисея; и жертвой – суровой, безжалостной, и беспрекословной. Только безоглядная жертва может расчистить путь новому. Но наращивать тело, новое сможет только при наличии периода относительного покоя – равновесия между добром и злом. Эти периоды в библии обозначены, как время разбрасывать камни, и время собирать камни. Гоголь жил во времена зарождения капитализма в России. Процесс начался в 1825 году, восстанием Декабристов. Но не имел продолжения и успеха, так как это выступление было преждевременным – не было тех условий, при которых, освобождённый от пут самодержавия, народ, смог бы наращивать цивилизационные темпы. Кстати, именно такую картину, нарисовал Гоголь, изображая реформы помещика Тентенникова, во втором томе «Мёртвых душ»: когда к нему прибежали крестьяне, с просьбой спасти от очумевших, от безделья, баб. А помещик-реформатор, сняв с женщин некоторые виды оброка, надеялся, что освободившееся время они посвятят семье и детям – они же принялись за бабские склоки, от которых семьи страдали больше, чем от барской повинности. Мы здесь видим, изображение зла, в роли здравого смысла, кисти самого Николая Васильевича Гоголя – непримиримого бичевателя зла! Очевидно, что такое противоречие не могло быть им не замечено, и он стал жечь второй том. Автор не дожил девять лет, чтобы увидеть действенный способ снятия общественных противоречий: изменением системы. Но отмена крепостного права, не столько изъяла грунт для казнокрадства, сколько создала условия для бурного развития капитализма в Росси, за счёт создания избытка рабочих рук. Это пример, как реформы, затеянные правящим классом (той частью цивилизации, которая потребляет её плоды), не могут принести радость подчинённому классу. Гоголь пытался править зло через правящий класс. Поэтому, несмотря на язвительную критику порядков царской России, царь был на стороне сатирика, и содействовал ему, в том числе и денежно. Горький видит другой путь исправления общественных недостатков и призывает к революции. Но под каким лозунгом готовится та революция? «В царство свободы, дорогу, Грудью проложим себе…». Как известно, к 1917 году, у движущей силы революции, пролетариата, осталась только одна связанная степень свободы – цепь, вязавшая его к работодателю. Но, оказавшись в «царстве свободы», возникала проблема выживания, ибо раньше средствами существования обеспечивал тот, кто держал другой конец цепи. Если каждый будет работать только на себя, то это смерть цивилизации, возвращение в лес и пещеру. Чтобы дальше развивать цивилизацию, значит, надо производить больше, на нужды технического прогресса. А в одиночку столько не сделать – требуется соединение усилий многих свободных пролетариев. Раньше одна цепь связывала с одним работодателем, теперь – с тысячами таких, как он сам, нищими. Одно дело зависеть от того, кто сможет тебя накормить, и совсем другое – от таких же голодных, как и ты сам… Очевидно, что неординарный выходец из недр пролетариата, уже в раннем возрасте вкусил плоды свободы, которые описал в сборнике «Мои университеты». Поэтому, когда с толпой пролетарских масс дошёл до понимания о необходимости перемен, его не могла, не заинтересовала сама суть реформ, обозначенная кормчими, как «царство свободы…». Я нашёл результат этой, его, заинтересованности: «Старуха Изергиль»! Спроси сегодня своих современников, о чём повествует автор в этом рассказе, может, кто и вспомнит, что там речь о сердце Данко. Подвиг Данко в советских школах изучали. Отрывок наизусть сдавали. Сочинения писали на экзаменах. Композиторы песни писали. Но Горький сегодня не востребован: есть вина «буревестника революции», что революция та была многокровной и разрушительной; Ленина пытался изобразить человеколюбивым; дал уговорить себя Сталину, и вернулся в СССР… Вот, если бы писал, про величие родного края, про богатства его недр, про лиричность его населения, про щебет соловейка… А он о горемычной судьбе, о тяжком, непосильном труде, о надвигающейся из-за этого буре… Интересно: если петух не прокукарекает – солнце взойдёт? Из всего наследия Горького, сегодня в Украине осталось только вырванное сердце – горящее, поэтому красное, и применяется как символ добра, которое, также как и Данко, принесёт нынешнему населению, партия, украсившаяся этим символом. Какой, всё-таки, провидец, автор Данко! Сто лет огонь его сердца не гаснет! Мистика – а как легко на душе. Вера в добро, пусть и мистическое, способна заглушить боль обиды на сущую реальность, или приглушить её. А для старого организма любой миг продления собственной жизни, пусть и за счёт обмана, есть благо. Неужели Горький заварил кашу с горящим сердцем, только затем, чтобы обмануть новое, и продлить агонию старому? Справедливости ради, отметим пиетет Алексея Максимовича ко всякого рода заварушкам (видимо, даёт знать о себе тяжелое детство в рабочих трущобах), но особой его страстью были пожары. Может, то приступ пиромании навеял такое? Но лицо, от имени которого автор ведет рассказ легенды о Данко, ни на пиромана, ни на легковерного простака не тянет. Старуха Изергиль, до того как стать старухой, была красивой, сильной, решительной и здоровой женщиной, прожившей сложную, динамическую жизнь полную горя, приключений, любви и ненависти. Однако, старость коротающая в одиночестве и, без природной, в таких случаях, обиды на судьбу. Людям, сильным, много пережившим, и извлекшим из своей жизни много поучительного, свойственна склонность к повествованию и обобщениям. Но кто их будет слушать, если, начав рассказ с тяжелого детства и суровой юности, продолжит его бесконечным перечислением неудач, падений и обмана, в которых, собственно, жизнь и прошла? Поэтому, такие рассказчики, изюминку повествования, прячут в яркую привлекательную оболочку – что, в рассказе старухи, является изюминкой, а что обёрткой? Помню, как под умелыми вопросами Надежды Петровны, мы гневно клеймили буржуазный индивидуализм Ларри – сына орла; и оды пели Данко, человеческому сыну, отдавшему сердце народу. Рассмотрим обоих героев с позиций здравого смысла. Несомненно, что за обоими мифическими героями должны прятаться реальные, человеческие дела и поступки. Но какие? Горький и не прячет: Ларри – идеал свободы. Но идеал свободы не вписывается в план цивилизации из-за его неспособности жить в общественной упряжке. И это стало его бедой. А что будет с тем царством, которое населяют свободолюбивые дети орлов, и, к которым грудью пробьют дорогу свободолюбивые сыны человеческие? Горький такой вопрос оставил на откуп «имеющим ум», а остальных увлёк за пылающим сердцем Данко. Данко – идеал доброты и самоотдачи. И, сделав своё доброе дело, он умер, а сердце его, ещё горящее, кто-то из спасённых растоптал… Не заметили спасённые и смерти своего спасителя. – Красят ли картину идеала служения людям такие детали? … Тогда, они детали не этой картины. И здесь не для прикрас. Автор подыгрывает «не имеющим ум», что принятое добро не достойно уважения. Наоборот – его надо побыстрее растоптать и забыть, чтобы оно не портило картину собственной мудрости и геройства, как в своих воспоминаниях, так и в рассказах внукам. Такую ситуацию не Горький изобрёл: уже в Библии указывается на лишения, которые вынужден будет перенести носитель добра. И, что это не свойство полудикой старины показывает нынешнее отношение населения и властей Прибалтики и западных областей Украины к памятникам воинам Советской Армии, погибшим при освобождении их земель от фашизма… Но эти детали имеют и другое назначение – «имеющим ум» – ключ к авторскому замыслу… – К чему, в своей жизни, люди относятся подобным образом? – К уже использованному, отработавшему, не нужному. Данко, с его пылающим сердцем, морем умилённых слёз и размазанных нюней приверженцев верховенства добра, Горький употребил, как яркую, привлекательную упаковку очень горькой пилюли: свобода – тупик для жизни. Свободолюбивый сын орла так и не смог жениться, соответственно не оставил потомства. А жизнь, как мы уже видели, на стороне тех, кто способен продолжить род свой. Сын орла, пусть и бессмертный, для жизни пустое место, тень – таковым и остался... А революционная ситуация зрела. Буревестник, в предчувствии бури, неиствовал. Народ костями своими готовился гатить дорогу, которая ведёт в …тупик. И уже выступил… Как остановить воду, уже поднявшую над собой плотину? Увы, объективно, как позже выяснилось, невозможно. Закон Зубатова*, давал положительные результаты только на искусственных потоках, имеющих локальный характер, и царь отказался от такой идеи не от слабоумия. Осталось одно: прокукарекать, а там пусть как будет… И, Максим Горький, «пролетарский писатель», он же «буревестник революции», так и сделал. Но не стал жить с победившим, в результате революции, пролетариатом, в «царстве свободы», а уехал за границей. Знаменательно и то, что вернулся в страну, только убедившись, что от «царства свободы» осталось только слово «свобода» на расшифровке одной из вершин пятиконечной звезды. Эта глава столь насыщена разноплановыми темами, что, если коснёмся ещё одной, то от этого она сильно не пострадает. Речь пойдёт всё о том же буревестнике, вернее о том, что он мятежный ищет бури, «как будто в буре есть покой». Мы уже отметили трёх любителей нежиться в буре. Хотя есть веские подозрения, что это три разных названия одного и того же субъекта, мы на них не будем зацикливаться, а вспомним одну модную, во время экономического кризиса, фразу украинских финансистов: «деньги любят тишину» – так ли это? Как известно, деньги – это эквивалент излишка общественного продукта, который можно обменять на недостающие продукты. Как образуется излишек? – Производством, больше чем необходимо; или – изъятием. Произвести излишек собственным трудом, можно только при специализации. Но излишек этот придётся обменять на недостающие товары других производителей. И, вряд ли остаток будет таких размеров, чтобы тем, кому будет поручено его хранить, было за что волноваться… Осталось изъятие. Несмотря на то, что есть два способа изъятия – мирный и немирный – оба, в итоге, оказываются насильными, только один с применением силы, другой – под её угрозой. Не будем принимать во внимание, случай добровольной отдачи, т.к. они чрезвычайно редки, и в истории человечества они известны по именам святых. Каббалисты так и говорят: «Святость – это свойство отдачи». Так вот, силовое изъятие не может происходить тихо. Значит, тишина денег не родит. Но и финансисты не выдумывают! В чём дело? Дело в подмене понятий. Финансисты денег не производят – они их хранят, делят и потребляют. Очевидно, что чем тише в хранилище, тем сохраннее деньги, тем больше припадёт при делёжке. Другое дело для производителя – чем больше шума, тем более сумма. Каббалисты на это откликнулись бы так: «Деньги – это свойство изъятия». * – Зубатов – руководитель московского отделения царской охранки, обосновал метод борьбы с антиправительственными выступлениями формулой: «Если движение нельзя остановить – его надо возглавить». Но, оказалось, что даже такой ловкий, и полностью соответствующий букве Библии (начальство от Бога; его указания – Божьи указания) метод, не способен остановить мерную поступь истории – обстоятельства сильнее формул, или – формулами надо жертвовать… Глава 7. Мастер и Маргарита. Этот роман я пытался прочитать в течение трёх десятков лет. Около пяти попыток было, но далее сумасшедшего дома не продвигался: выскальзывала нить. Не помогали и рецензии – они (нити) путались. Другое дело сегодня... Сразу скажу, что на сегодня этот роман не понят ни рецензентами, ни постановщиками фильмов, ни экскурсоводами в музеях: нет там чертовщины, нет там и двух параллельных романов – «Мастер и Маргарита» – это ода Материи...... Трудно, а вернее, невозможно уловить нить повествования Булгакова, не зная реальный смысл Библии. Но и я вряд ли догадался бы, без подсказки из биографии автора, что его родня были известными в России богословами. Словом, после экскурсии по дому-музею, этот роман читался, как захватывающий детектив – на одном дыхании. Но нить поймал только в трёх последних абзацах перед эпилогом... А вот кульминация и сама развязка: «Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро»... Мудрость – вершина разума, который, в свою очередь, есть дитя опыта... Не берусь утверждать категорически, но из моего запаса знаний, это третий человек в истории, который увязал память (прошлый опыт) с разумом и временем. Первыми были авторы Библии, затем Пушкин: «О! Сколько нам открытий чудных, готовит просвещенья дух...». Но начну по-порядку... 11 лет писался роман в 300 страниц: примерно, по пять строчек в день, значит, нет здесь ни одного случайного слова, а каждая мысль тщательно выверена и отшлифована: такую книгу надо читать, как ... Библию (или, как раньше изучали Программу КПСС). Библию я прочитал с помощью ключа. К этому роману его долго не удавалось подобрать, пока не отвлёкся и глянул на самого автора, а, также, и на другие его труды... Ключ мне подбросил П. Пилат, когда лёг спать на балконе, где недавно обедал, а утром допрашивал преступника и устраивал совещания. Ф.Ф.Преображенский, так ни за что не сделал бы: с гостями беседовал в гостиной, обедал в столовой, спал в спальне, оперировал в операционной. Так я понял, что все, известные мне, романы Булгакова, связаны одной темой – библейской. Только, как истинный мастер театра, он, придуманным авторами Библии, нереальным, потусторонним силам, усилил способности до абсурда (кот пьющий водку). А реальным, поменял декорации: от заезженного дворика для Мастера, до полного оголения Маргариты. Мастер, символизирующий материальную составляющую материи, должен быть простым, понятным, обыденным. Маргарита – система управления материи. А к системам управления во все времена, главным было требование их однозначности... Поэтому она без одежды... Если кратко, то роман «Мастер и Маргарита», рассказывает о зарождении христианства, 2000 лет назад, и расцвете его, в виде Советской власти, на глазах у Булгакова. Сюжет построен из деталей, на неподготовленный взгляд, не имеющие ничего общего. Поэтому и увидели многие рецензенты несколько параллельных сюжетов. Но он один: возможность исскуственными мерами повлиять на ход круговорота материи. Так, замученный необходимостью удовлетворять, всё возрастающие, запросы метрополии на товары из провинции пятый прокуратор Иудеи рассмотрел в одном из бесчисленных пророков, задатки идола, способного привлечь к себе массы народа, тем, что проповедовал любовь между людьми. А это давало возможность изменить производственные отношения, и тем самым, получать с одного работника намного больше прибавочной стоимости, чем с раба. И прокуратор сделал И.Христу пиар-акцию – шумную, красочную казнь, с чудесами и приключениями. Булгаков изменил библейский сюжет и приписал П.Пилату, то, чего нет в Библии. Но нет в Библии: не значит, что не могло быть. Аналогичные сомнения появились и у меня... Но, по-порядку... В начале ХХ века начался передел мира. Тогда же началась и техническая революция, показавшая неограниченные возможности человеческого интеллекта. В одном месте (на Земном шаре), и в одно время, встретились два вектора дальнейшего развития цивилизации: один – усиление эксплуатации природных ресурсов и человека, другой – капитализация производственных отношений, за счёт человеческого интеллекта. В первом случае, развитие шло пропорционально росту численности населения. А, значит, было экстенсивным. Во втором – всё решал интеллектуальный уровень (кстати, похоже, что это объективное оправдание снижения рождаемости, в т. н. цивилизованных странах). Так, двадцатый век, разбудил давний спор философов о первичности: мысль или материя, бытиё или сознание, слово или дело, скрипка или мелодия... Булгакову в 1917 году было 26 лет. Образование – врач. Родословная – философ-богослов... То ли в многодетной семье не углядели за ним, то ли он раньше увидел в богословских книгах истинный умысел авторов, но он не пошёл по фамильным тропам – он прорубил дорогу... Как прилежный студент препарирует жаб, дабы узнать секреты живой материи, так и писатель Булгаков препарирует сегодняшние события библейскими скальпелями и описывает их, глядя через объектив реальности. «Мастер и Маргарита», последняя попытка Булгакова подчинить материю мысли, через подчинение бытия сознанию. Он уже не экспериментирует, как Петлюра, или Преображенский скоротечными мерами – он подключает среду, в которой шло развитие цивилизации последние 2000 лет – христианство. Тем более что в Новом Завете даётся большой материал в его пользу. Действия романа разворачиваются как в театральной постановке, где есть сцена, декорации, занавесы, голоса из-за кулис; есть идея, которую необходимо в течение пары часов высветить; есть и зритель, который тоже втянут в события на сцене... Так, вот, материей в романе являются те люди и учреждения, попавшие в жернова сатанинских козней. Сами черти не являются, чем-то привнесённым неведомо откуда: они в каждом человеке, начальнике, коллективе; они – их недостатки (обратите внимание: кот – животное не компанейское: само по себе, но в романе его одиноким нигде нет, всегда с людьми; да и Коровьев возникал ниоткуда, но возле кого-то). А рыбак, как известно, рыбака, видит издалека. Вот почему им известны самые сокровенные помыслы и делишки конкретного человека; также способны манипулировать толпой. И будущее знают не из-за сверхъестественных способностей – они знают последствия от их сходняка в одном месте и в одно время (сеанс в театре варьете; ночной бал, посещение «грибоедова»). Театр не был бы театром, если бы не высмеивал недостатки конкретных, узнаваемых людей. Вот эту задачу и выполняет Воланд с компанией. Но недостатки конкретных страдальцев это не порождение новых времён – они вечны... Именно это и показывают ежегодные балы, организовываемые Воландом, и каждый раз в другом городе – недостатки присущи всем, независимо от местоположения, национальности, вероисповедания, положения в обществе. Кроме того, пороки, несмотря на их разнообразие (всю ночь проходили, и ни один не повторился), однако не бесконечны. Вот эта, кажущаяся конечность, и вселяет веру у оптимистов, что с ними может быть покончено. Но конечность то номенклатурная, в уже установившемся звене круговорота материи. Следующее звено принесёт новые положительные моменты, и они должны уравновешиваться своими недостатками: борьба и единство противоположностей – вот он, двигатель круговорота материи, источник движения – значит, и жизни. Вот почему Булгаков так бережно отнёсся к потусторонним силам, в то время как вся система жаждала расправы – они часть нас самих: уничтожить их можно только с самим собой... Также бережно к сатане относится и Библия: не будь его, Богу не с кем будет бороться за человеческие души, следовательно, отпадает необходимость в нём, также, и в самой Библии... Гоголь тяжело переносил это открытие, но, в конце концов, принял его и сжёг второй том «Мёртвых душ». Булгакову, выросшему в среде, которая непрерывно боролась за победу добра, и, увидев страдания кумира от разочарования в тщетности такой борьбы, было намного легче воспринять объективность зла. Но в основе его понимания (ума) лежит опыт прошлых поколений… Понтий Пилат. Выглядит если не главным, то, вроде, и не вторым, героем романа. На самом деле, он часть декорации спектакля, и, в то же время, связующее звено между материей (бытиём) и идеей (сознанием). Именно поэтому Булгаков приписал прокуратору деяния, которые в Библии не обозначены. Не даёт он и прямого текста на материальную подоплёку его поступка по запуску в обществе бессмертной идеи: «Бессмертие... Пришло бессмертие...» Но ведь никто из местных руководителей не откликнулся на предложение прокуратора сохранить жизнь И.Христу. Значит, их интересы были разными: одна задача у наместника – собирать налоги и направлять в римскую казну; местным властям, соответственно – как можно больше утаить, не отдать... На местных хозяев работали рабы. В римскую казну платил народ. Чем больше народа (свободный раб становился народом), тем больше налогов. Т.е., в те времена налицо был кризис производственных отношений. И у прокуратора всё время болело пол головы – намёк на то, что, хоть болезнь по медицинским меркам неизлечима, но, как только он поговорил с Иисусом, уловил суть его учения, боль прошла. За болью прокуратора стоит материя. Она развилась до таких размеров, что старые общественные отношения препятствуют её росту – вот истоки и заказчик христианства. Сама же старая форма уже не в состоянии вместить такое количество и противостоять новым недостаткам – ситуация революционная. Именно в такое время и жил Булгаков: Земной шар в огне, но искру под революционным костром раздувал не «товарищ Сталин», а прокуратор Иудеи, П.Пилат – все, кто после него – те подносили хворост... Ещё одно... 2000 тысячи лет держал автор прокуратора и не отпускал его в мир иной. Почему? Это тоже Библейская заморочка и напрямую связана с Хамом, но я остановлюсь на известных, сегодня, фактах. Нобель очень осчастливил человечество изобретением динамита. И дожил, чтобы увидеть последствия, после чего учредил Нобелевскую премию (я бы её переименовал в «Прозрения»). Думаю, это и натолкнуло Булгакова держать Понтия, пока не внедрится его детище. Следующий такой известный факт: А.Сахаров, и его детище – водородная бомба... Заканчивал роман, Булгаков, в1940 году – новая мировая война была на носу. И, вряд, ли даровал бы он свободу прокуратору, если бы не заваривали её, эту войну, прямые наследники его дитя: христиане и коммунисты... Дело прокуратора долго вело человечество по верному пути... Но и Иоанн говорил, что «во рту был сладко, как мёд, но, потом, во чреве, стало горько»... Мастер. Тяжело писать о нём, не процитировав половину Библии. Но я рискну, и начну с …конца... По тому, как я понял авторов Библии, за понятием «Бог» они спрятали наше понятие «Жизнь». Жизнь Человека Разумного, в общем случае, состоит из материальной составляющей и духовной. И о том, что это не мой вымысел, или мнение, говорит тот факт, что споры о первичности материи, или духа, начались много тысяч лет до моего рождения. Понятно, также, почему спор такой возник и никак не разрешится: стоит признать первенство за одним и пойти у него на поводу, как тут же возникают проблемы выживания: для духа – в случае первенства тела; для тела – при главенстве духа. Но ещё занятнее – строгий баланс – при этом страдает цивилизация. Библия – книга по выращиванию цивилизаций. Не было бы ни споров, ни сомнений, если бы её авторы сразу дали общее уравнение бытия, мы из него, как-то изловчились бы выделить частное для цивилизации. Но оно им не ведомо было. Не знаем его и мы. Однако они сумели разглядеть, что такое под силу разуму, и напичкали книгу систематическими напоминаниями, что «имеющий ум, да уразумеет». Но, оказалось, что и ум, это не дар божий, а сын опыта; который, в свою очередь, по мнению Пушкина, тоже «...сын ошибок трудных». Вот, используя эту библейскую методологию, и пытался Мастер найти формулу жизни. Булгаков уже в 1918 году понял, что призрак коммунизма, принявший реальные очертания в России, был запущен Матвеем в Новом Завете, двадцать веков назад. Но даст ли ожидаемое, или оправдаются худшие видения Иоанна он не знал: поэтому и не форсировал роман – получилась, нечто, похожее на летопись ...коммунизма. Вот почему ему было важно убедить читателя в точности своих зарисовок, точностью исследований Мастера. Контрольная проверка – в сумасшедшем доме, где поэт Бездомный рассказывает Мастеру о событиях на патриаршем пруду, и сообщение Воланда о прокураторе: мастера очень волнуют детали – верно ли он восстановил ход истории? Но, наградив Мастера возможностями для сбора ума из множества книг, он видит, что сам по себе ум мало на что способен. Более того, он никому не нужен! (Попытка издать умную книгу и по сей день есть пустой тратой времени). Маргарита – умом не блещет. Но опыт! Хватка! И у жены очень большого начальника, вертящего огромной системой, они остались невостребованными... Тогда сработал закон рынка: где-то есть спрос, где-то избыток предложения – и они встретились. Почти, на равных: если бы не было потребности, встреча могла не состояться. Мастер написал книгу – создал товар, но что с ним делать не знает, и не умеет. Материя оказалась на миг впереди. Поэтому он грубо заявил, что её цветы ему не нравятся. Очко, в споре о первичности, Булгаковым, однозначно, отдано материи. Но где могут примениться те знания (ум)? Судя по тому, что касаются они христианства – для совершенствования общественных отношений. А исторический опыт свидетельствует, что совершенствование таких отношений давало положительный результат, только если повышался уровень жизни. Круг замкнулся: круговорот материи идёт по своим специфичным законам, но сами законы нужны, когда есть на них потребность. Более наглядно это видно по автомобилю и правилам дорожного движения... Но, если есть материя, то она обязательно имеет свою систему управления, по-другому – дух. В последней главе Мастер с Маргаритой поселяются вместе, где он будет, в основном, спать, чтобы становиться мудрее, а она охранять его сон. Там будет то, чего ему не хватало никогда – тишина. А в гости будут ходить те, кем он интересуется, кого любит, и кто его не потревожит... Примерно так описывает Иоанн и пристанище Бога после победы над злом: там будут пристанище «тех в белом», в которых обитает сам Бог, а рядом с троном «Агнец, который будет водить их на живые источники вод». Вот как я расшифровал это: «те в белом» – законы природы, выявленные посредством человеческого пота и крови («убелённые»); Бог – Разум. Агнец – Опыт. Теперь посмотрим, что мог спрятать Булгаков. Перед перелётом в эти таинственные места Мастер сжёг все свои книги: сами книги в таком путешествии становились обузой, а содержание он помнил наизусть. Но и до этого он терял книгу и восстановил её по памяти совершенно точно. Очень точным и связным был его рассказ о романе в сумасшедшем доме, но повествование о своих литературных делах у него было бессвязным. Отсюда напрашивается вывод, что память у Мастера не была абсолютной. Тогда, роман о прокураторе был некой логической задачей со строгими причинно-следственными связями, которые он выудил из той уймы книг, и связал в единую последовательность – закон. Очевидно, что закон тот был, если не всеобъемлющим, то на отрезок в пару тысяч лет, процессы описывал точно, чему имеем свидетельство Воланда. Но закон, охватывающий огромное количество частностей, на протяжении десятков веков, пусть и невсеохватывающий, но для земной цивилизации – разум. Первое совпадение. Маргарита понадобилась Мастеру, как кладезь опыта. И у неё такая же функция возле Мастера, как и у Агнца, у трона Бога – совпадение второе. Но, вот, кто те, которые будут ходить к мастеру, по вечерам, которых он любит, интересуется ими, и его не встревожат? Вряд ли определённое слово позволит объять всё без сомнения, но если назвать признак... И такой есть – эти «те» должны улучшать гармонию, сложенных в голове у мастера, знаний. А это значит, что под «те», спрятаны неизвестные Мастеру законы... Совпадение полное... Ну, и точкой выглядит стремление к тишине – там, где всё размерено, взаимосвязано и логично, конечно, шума не будет, потому что не будет сопротивления, резких и встречных движений – это пристанище разума. ........................................................................................................................................ Почти год я изучал наследие Гоголя и правил все главы о творчестве Булгакова, за исключением последней: везде чувствовался остроносый профиль, а в «Мастере…» – даже сопение не слышалось. Но ставить точку не спешил – то, что я не видел, не значит, что его там нет. И взялся за его письма так, как он сам советовал. Здесь, тоже, ничего общего не нашёл, кроме того, что один жёг рукописи, другой же утверждал, что рукописи не горят. Но раз не горят, то… Часть 3 ПОЧЕМУ НЕ ГОРЯТ РУКОПИСИ? И не войдёт в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни. (Иоанн, Книга Откровений) Чистая правда божилась. Клялась и рыдала, Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, (В.Высоцкий, Притча о Правде) Тишина – верный признак покоя. А в материи, от покоя до покойника – один шаг. Вот этот шаг (миг, линия, нить, лезвие – кому, что нравится) и есть та грань, отделяющая жизнь от смерти, успех от провала, счастье от горя, блага от беды, ум от ... безумия, и, последовательно нанизывающая на себя звенья цивилизации. По-другому, её можно назвать здравым смыслом. А здравым смыслом для интеллекта, главным признаком которого является неуёмная алчность, как мы видели ранее, есть зло, борьбе с которым, Гоголь, посвятил всю свою жизнь. Неужели, инженер человеческих душ так крупно ошибался? Глава 1 Гоголь считал, что причиной, по которой благие намерения приводят в ад, является «необъятное расстояние между знаньем света и уменьем пользоваться этим знаньем!». Булгаков поправил учителя: «тишина» в материи имеет два происхождения – или её детей здесь нет, или всё у них идёт в абсолютной гармонии. И то и другое для внешнего наблюдателя выглядит неподвижным. Живое, но без изменений (в абсолютной гармонии) – это та же смерть. А смерть, как мы уже знаем, одна из форм существования материи, но нас совершенно не радующая. Нарушить гармонию (или вечный покой) может только внешнее вмешательство, являющееся для гармонии злом… Командой Воланда, Булгаков в одном месте собрал всю мистику Гоголя: от путешествия верхом на чёрте до событий в сумасшедшем доме. Они же, потусторонние силы, жестокими и беспощадными действиями, выявляли истинное содержание человеческой души, озабоченной благими намерениями. У Гоголя, та же мистика, служила тонким намёком, который должен был подсказать сознанию праведный путь. К тридцати годам жизни, Гоголь уже видел образ «светлого будущего», но лёгкий путь к нему, обозначенный «Ревизором», оказался ложным, ибо он касался исправления надстройки, как сказали бы марксисты (сферы управления обществом и распределения общественного продукта). Задумкой «Мёртвых душ», Николай Васильевич хотел продемонстрировать путь совершенствования общественных отношений через внедрение передовых методов хозяйствования. Таким образом, через эффективное хозяйствование, он добивался повсеместного изобилия благ, что устраняло бы повод для содержания громадного аппарата перераспределения (той же надстройки). А с уменьшением численности чиновников, или их, полного исчезновения, должно было бы уменьшиться зло, а то и совсем его не стать. Решение проблемы было рядом, в шаге, как во сне… С 1842 года Гоголь в своих письмах пишет друзьям, что книга, почти, готова. Но, оказалось, что передовой хозяйственник Костожогло, легко стал жертвой кроткого, прилипчивого подхалима, Чичикова (тема лести и её влияние на Человека Разумного, есть краеугольный камень всего творчества Гоголя, но это тема другого исследования). Другой «передовик» – миллионер Муразов, оказался …олигархом. И совсем портил картину помещик Хлобуев: прекрасный семьянин, умница, знаток человеческих повадок – но бестолковый хозяйственник. Мирного способа сделать его толковым не было. Немирного, как истинный христианин, Гоголь не видел. А если и видел, то не хотел становиться … буревестником революции («пылкие головы»). Поэтому и сжёг второй том. Глава 2 Вернее – рукопись второго тома… А Булгаков, примером Мастера, показал, что рукописи не горят… Похоже, мы набрели на ещё одну связку виртуозов мистики. Один сжёг и спокойно пошёл помирать. Другой, коротая «хмурые, бессонные ночи», над случайно уцелевшем, пришел к выводу, что рукописи, вообще, не горят. Кто прав? Глава 3 Но, прежде, выясним, что такое рукопись? В общем случае, думаю, что рукопись (да простят эстеты от литературы мой, застрявший в шестерёнках, рычагах и кронштейнах, язык!) – это чертёж мысли. Но, что такое мысль? – Готового определения не нашёл, поэтому рискну предположить, что это продукт деятельности разума, позволяющий сократить потери при поиске путей решения проблем. Однако у неё, мысли, как известно, есть одно, крайне зловредное свойство: склонность к ускользанию; также, к изменам и переменам. Мысль, пришпиленная, хоть, одним концом к реально осязаемым вещам, сама становится осязаемой, а, значит, доступной для внедрения в другие головы. Человечество долго билось над проблемой её обуздания. И своего добилось: с развитием речи, виртуальный хаос (вспомним: «мысли мои скакуны!») стал, осязаем. Это было выдающимся достижением человека, о чём свидетельствует самый древний, самый известный и, бесспорно, самый сохранившийся памятник цивилизации – Слово. Но, по мере обуздания всё большего количества мыслей, их негативные свойства, нейтрализованные словом, стали находить бреши и, перетекая в повадки слов, стали опять игривыми и терять своё первородное значение. Теперь это широко известно под названием «испорченный телефон», словоблудие, морочить и т.п. Однако и здесь был найден выход: письменность. Так, вот, свободная мысль – это тот пряник, который манит интеллект на прокладку пути вслепую в неизведанные, страшные дебри тьмы. Мысль, спеленатая словами, приобретает материальные очертания дорожных указателей на пути освоения неизведанного. Мысль, словами пришпиленная к материальным объектам, является, всего-навсего, ступенькой на лестнице познания, и служит следующим поколениям. Нам известна такая лестница: Библия, или, по-другому – Слово Божье – самый древний из всех существующих памятников цивилизации. Мы уже знаем, что Библия не просто сборник Законов Божьих – это строгая инструкция по выращиванию цивилизации, аккумулировавшая знания об основных законах общественного развития, выявленных человечеством до начала христианской эры. Но и в христианском периоде развитие цивилизации продолжалось. И, похоже, проторенных, Библией, путей не хватило: за каждый последующий шаг человечество давало тьме удвоенную плату червоным чистоганом – кровью – верный признак поиска вслепую. Такая цена не могла оставить равнодушными людей мыслящих, и они искали способы, если и не на халяву добраться до неведомого, то, хотя бы, обойтись малой кровью. Одним из таких интеллектуалов и был Н.В.Гоголь. Жечь книги, мы знаем, что это признак пещерного невежества, ибо таким актом невозможно предотвратить распространение, запечатлённых на их страницах, идей. Да и сама книга является вторичной, по отношению к породившей её мысли. А Гоголь жёг. Причём – зародыш книги – рукопись. Здесь, возможно, что он боялся, завести человечество в такие хащи, выход, из которых, потребует ещё большей платы. В последствии, мы видели, что, и другие интеллектуалы сильно переживали за повторения ошибки Хама: Нобель, Сахаров… Но есть и другая версия: ему, аналитику по природе, просто, недоставало объективной информации (почти в каждом письме он требовал от своих адресатов информацию) о движущих силах развития общества. Соответственно, приняв надстройку за всё общество, он пытался, мирным внедрением в её среду христианской любви добиться всеобщей гармонии. Не могу утверждать, известно ли было Гоголю мнение Архимеда, что для подъёма земного шара тому требуется, всего ничего: реальной точки опоры. Тем более что по его же описанию, в учебных заведениях того времени готовили риторов, грамматиков, богословов и философов – о профессиях материального производства и прикладных наук, кроме кузнеца Вакулы, и служителей путей сообщения (почтмейстера, кучера и чёрта), в его произведениях ничего не сказано. И только в одном из последних писем (Анненкову, сентябрь 1847г.) он признаётся: «…взгляд мой на современность только что проснулся…». Далее рекомендует: «…избрать в предмет наблюдений не один какой-нибудь класс пролетариев, изученье которого стало теперь модным, но взглянуть на все классы…». Гоголь начинает прозревать и выдаёт длиннейшее предложение, совершенно не характеризующее его, как мастера слова (там же): «Несмотря на чудовищное совмещение многих крайностей, до такой степени противоположных, что если бы кто из нас заговорил о них обеих вдруг, – могли бы подумать, что оратор хочет служить и богу, и чёрту вместе; несмотря на это, местами является такое разумное слитие того, что доставила человеку высшая гражданственность, с тем, что составляет первообразную патриархальность, что вы усомнитесь во многом, ровно, как и в том, действительно ли в вас отражается полно вся нынешняя современность». Такой сумбур говорит, что автор «Мёртвых душ», в процессе работы над вторым томом, вплотную подошёл к материализму. Так, это длинное предложение, на языке философов-материалистов, звучит совсем кратко: единство и борьба противоположностей. В черновике письма Белинскому, от 1847 г., он, местами возражает своему критику, как профессиональный богослов, а местами – как убеждённый материалист. Но попробуйте найти его произведение без элементов мистики! А, прочитав письма, совершенно теряешь грань между Гоголем – художником слова, и Гоголем – человеком. Несмотря на свою приверженность к безжалостному самобичеванию и строгой привязке к реалиям, однако, он не смог вытеснить из своей натуры патриархальность, взращенной на православном христианстве. В том же черновике, он в пух, и прах, раскритиковал сторонников радикальных реформ. Обвинил народ («Я сказал только, что правительство состоит из нас же»), в бестолковости и казнокрадстве правительства. И раскрывает почему: «Не оттого ли эта сложность и чудовищное накопления прав, не оттого ли, что мы все кто в лес кто по дрова? Один смотрит в Англию, другой в Пруссию, третий во Францию. Тот выезжает на одних началах, другой на других». Фразу, сказанную о России полтора века назад, можно смело брать для характеристики политического положения Украины в ХХ1 веке. Однако Гоголь не пошел далее в поисках корней этой беды, считая окончательным то, что «каждый думает только о себе». Хотя, если внимательно отнестись к повести «Вий», видно, что ранний Гоголь, копался у самых истоков (а, может, по скрытности натуры, он до последних дней не решался раскрыть то, что спрятал за мистическим Вием). Корень того, почему «каждый думает только о себе», откопал Булгаков и выставил на обозрение в «Белой гвардии» – природная халява («Просто растает снег, взойдёт зелёная украинская трава, заплетёт землю... »). В заочной полемике с Белинским (в том же черновике), Николай Васильевич пишет и о путях выхода из этой беды, вернее, он видит один путь: «…посмотрим на себя честно. (…) Будем отправлять по совести своё ремесло. Тогда будет всё хорошо, и состоянье общества поправится само собою. В этом много значит государь. (…) Стоит только ему, не коверкая ничего, править хорошо, как и всё пойдёт само собою». Другие пути Гоголь отметает начисто: «Но благосостояние общества не приведут в лучшее состояние ни беспорядки, ни пылкие головы». Особо досталось, как сказали бы сегодня мои земляки, европейскому вектору: «Вы говорите, что спасенье России в европейской цивилизации. Но какое это беспредельное и безграничное слово. Хоть бы вы определили, что такое нужно разуметь под именем европейской цивилизации, которое бессмысленно повторяют все. Тут (…) все друг друга готовы съесть, и все носят такие разрушающие, такие уничтожающие начала, что уже даже трепещет в Европе всякая мыслящая голова». – Поразительно! Украину до сих пор трясёт от этой перспективы, но туман только густеет… Но, если из произведений Гоголя может сложиться мнение о критическом его отношении к религии и церкви, то из писем видно, что чем глубже увязали герои «Мёртвых душ» в трясине бытия, вера его только крепчала. Возможно, что не крепчала, а, просто, подавшись доверительному свойству письма, он, раздражаясь (всё же живым ещё был), терял бдительность, и проскакивали капельки его сокровенной тайны – патологическая вера в бога. Но не взагали в бога, а в бога источающего любовь – Христа (см. письмо Аксакову от августа 1842г.). Вероятно, поспешил я, утверждая, что куском хлеба, для престарелой матери «ветреной полячки», из «Тараса Бульба», автор делал тонкий намёк на губительность положения, когда идея впрягается впереди бытия. Нет здесь и раздвоения личности – здесь, Гоголь, во всей своей мощи – будить совесть… Но, даже, в угоду главной цели, он не позволяет себе покривить душой и скрыть ту малюсенькую толику материи, без которой, в конечном итоге, и сама идея не родилась бы – ибо, не было бы тех голов, в которых они (идеи) генерируются. Кстати, толстовское «непротивление злу насилием», хоть и имеет библейские корни, но приспособил для художественной литературы Николай Васильевич. И, всё же, писал он «Тараса…» до пробуждения. Да и сам утверждал, что к Христу пришел через протестантство. А это течение характерно, практически, полным неприятием Ветхого Завета, и возведением в абсолют любовь. В том же письме Аксакову он приоткрывает маленькую щелочку в замысел «Мёртвых душ». Но настолько маленькую, что нам, посторонним, можно увидеть только общую концепцию задуманного. Первый том – нудная, тягучая завязка строительства «светлого будущего» на элитных образцах человеческой глупости, тупости и тщеславия, очень напоминающая стройку в Вавилоне. Поразительно, но через десять лет автор пришёл к такому же выводу, как и Бог, и с тем же финалом. То, что автора радует сдержанное восприятие первой части теми, кто был посвящен в грандиозность замысла, свидетельствует, что в следующих томах читателя ждал сюрприз. По тому, что в сохранившихся главах второго тома, у всех персонажей есть определённые успехи: от сухого рационализма Костожогло, до столь же сухого педантизма полковника Кошкарёва, можно сделать вывод, что здесь Гоголь собирался прорастить некое здравое зерно, которое, вряд ли, кто из читателей, и приметил бы. Но в третьем, или, может, в N-ом томе, этот росток должен был вырасти в могучее дерево, символизирующее силу ЛЮБВИ. Тогда становится ясным появление Понтия Пилата в «Мастере и Маргарита» – Булгаков не просто коротал, «угрюмые, бессонные ночи», томиками Гоголя… В подтверждение сказанному следующие строчки из письма Гоголя, Плетнёву, от марта 1842 года: «Давно остывши и угаснув для всех волнений и страстей мира, я живу своим внутренним миром, и тревога в этом мире может нанести мне несчастие, выше всех мирских несчастий». Теперь сравним с тем, что пишет Булгаков в двух последних абзацах последней главы «Мастера и Маргарита»… С этого момента я уже согласен с теми почитателями Булгакова, которые узрели в «Мастере и Маргарита» два параллельных сюжета: один – то, о чём я уже писал во второй части, другой – вторая половина жизни Гоголя – жизнь Мастера не знающего, куда девать своё детище: абсолютно правильную идею. Совпадение изумительное. Мастер в романе появляется как серенький преподаватель истории – Гоголь начинал чиновником самой низкой квалификации и готовился к преподаванию истории. Мастеру выпал выигрыш в лотерею, и он забросил преподавание истории – рассказы Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки» положительно восприняты литературной элитой. Он забрасывает преподавательскую работу, и знакомится с Пушкиным: по сути дела, тем самым, он выиграл пропуск в большую литературу. Мастер выиграл сто тысяч и с их помощью приобрёл книги, из которых черпал мудрость для своего романа. Выигрыш Гоголя в том, что Пушкин разглядел его талант видеть потаенное и разгадывать человеческую натуру, за каким бы слоем камуфляжа она не пряталась, и дал ему два многообещающих сюжета. Долгая и тяжелая работа Мастера увенчалась написанием романа, являющегося неким столь абсолютным портретом истины, что огонь для него уже не страшен – огонь способен испепелить бумагу, а идея, однажды посетившая человеческую голову, и материализовавшая в некий закон, уже бессмертна. Гоголь шесть лет работал над первым томом «Мёртвых душ», параллельно воюя с постановщиками «Ревизора», добиваясь от них воплощения замысла автора. Успехи были (на сцене). Такое положение, скорей всего, и убедило приверженца золотой середины, на возможность построения идеального общества ненасильными методами, за счёт абсолютизации выполнения обязанностей каждым членом. Таким методом было протестантское восприятие Христа, как абсолютную любовь, посредством которой и достигалась абсолютная гармония. Но абсолютная любовь – это любовь без единой крапинки чёрных примесей, значит, ей нечего прятаться – она должна быть голой… И Маргарита у Булгакова совершенно гола. Но, также гол и Гоголь, если пишет Вильгорской, как она внешне дурна и нескладна, и тут же шлёт… сватов. Вернее, увлечённый идеей о всеобщей любви, он потерял способность к восприятию цивилизованного мира с его реальными интересами, один из первейших который и есть стремление любой ценой преподнести свои положительные качества. А, если их нет, или они до неприличия мизерны, то в порядке вещей всякий макияж, камуфляж и прочая туфта, запущенная, когда-то змеем в виде фигового листка, и доросшая до понятия мода. Тем самым, запрятав недостатки за бутафорией достоинств, цивилизация делала вид, что исправляется, как внешне, так и внутренне, хотя локомотивом ей служит зло. Глядя на мерную поступь цивилизации, дивуешься мудрости змея, спрятавшего неприличия за фиговым листом: не уничтожил, а спрятал. Так он сохранил жизнь, которая, хоть и безобразна, но есть ценностью большей, нежели идеал приличий. Об этом, кстати, и эпизод со спасённой, Христом, блудницей… Но аналитик Гоголь, похоже, заканчивался там, где начинается добро. Поэтому туго идёт работа над вторым томом: положительные ростки, которые он долго проращивал в своей голове, при сверке с реалиями тут же гибли. Не воспринимали его идеи и друзья. Более того, после издания «Выбранных мест из переписки…», он остался один… Если идея не находит опоры в материальном мире, то в народе такую идею называют... голой. Никому не нужен был и роман Мастера… Мастер, поглощённый идеей выявленного закона, отправлен автором в такое место, где обычный мир ему докучать не будет, а охранять этот вечный покой будет Маргарита – абсолютная идея. Но вечный покой – это смерть. Поразительно! Ведь цитата из письма Аксакову, свидетельствует, что уже в 1842 году Гоголь сам говорит, что мир насущный его не тревожит… Прозрение, на которое он ссылается в 1847г., в письме Анненкову, скорей всего, реакция честного человека на реалии, которые не подвластны нашим идеям. Но, оставшись за границей без объективной информации из Росси, он утолял голод чтением западной литературы. И вряд ли упустил «Коммунистический манифест». А там, та же идея реализуется «пылким» образом… Жизнь берет своё, независимо от наших убеждений. Око гения видит то, что другим недоступно и честно об этом повествует – но сердце патриархального христианина неприемлет… Врать не научился, а мистика только запутает… И, вот, из-за этого нарушать покой «тихой украинской ночи» рёвом буревестника?.. Глава 4 В таких ситуациях, для честного, порядочного человека, один выход – смерть. Но Гоголь не просто порядочный человек – он знаток потаенных уголков человеческой души, и знает, что блудливая мысль не умирает вместе со своим родителем, поэтому сжигает всё, что является её носителем, но ещё не опубликовано. И лёг умирать, предварительно предупредив, чтобы хоронили его не ранее, чем начнёт разлагаться тело. Вся его жизнь была в его делах – в произведениях. Гоголь, с детства впитавший «непротивление злу насилием», и взрослым попав в литературную среду, оказался отрезанным от реалий жизни. Но из пальца ничего не высасывал – информацией обеспечивали друзья. Также, книги. Однако оказалось, разум, через который он пропускал препарированную информацию, был оккупирован той самой «блудницей», которая некогда поразила разум жителей Вавилона. Соответственными были выводы, под которые он стремился переделать общество. И это не я придумал. В феврале 1847г. он пишет Смирновой: «Мне хотелось только поселить посредством её в голове идеал возможности делать добро…» На этом не только здоровье своё загубил. Издав «Избранные места из переписки с друзьями» (именно об этой книге идёт речь в упомянутом письме), он потерял расположение этих самых друзей и остался без, практически, единственного источника реальной информации из России – сам обрезал корни, питавшие его Родиной. Замена родной среды на западноевропейскую и привели к «пробуждению». Но пробуждение требовало коренной ломки его устоявшихся взглядов. Соответственно должны били измениться проповедуемые им идеи. Нет сомнений, что он начал бы всё с начала, и, возможно, ему бы пришла в голову знаменитая фраза: «Мы пойдём другим путём». Но не напрасно Библия беспощадна к идолам – в жизни должен быть один Бог – она Сама. Поэтому, даже, самым покладистым своим умникам, она подбрасывает смертельные рудименты: ибо Жизнь, это движение. А человеческая Жизнь – это смена поколений. Здесь, мне кажется, мы и нашли истоки той саркомы, которую Булгаков ввёл в «Театральный роман», ничего общего не имеющей с его сюжетом. Но это с наружным сюжетом. У Гоголя тоже была изнуряющая болезнь не подвластная отечественной медицине. Но и заграничная коренным образом на неё не действовала… Гоголь уже знал, что у него нет времени для коренной переделки ни своих взглядов, ни произведений. Неведомая саркома реагировала на отечественный природный климат и травила тело. За границей она реагировала на общественный климат, и травила душу. Цветок, срезанный с клумбы, не способен дать полноценные зёрна, и Гоголь это знал. Поэтому, работу по приведению мыслей в соответствие с бытием, он оставил потомкам. А неизданные произведения сжёг. Один такой его «потомок», М.А.Булгаков, тоже жёг. Но показательно: чтобы доказать – рукописи не горят! – Горит бумага, которая, всего-навсего, является носителем информации. Сами же идеи есть продукт бытия (обстоятельств) и их появление не может остановить никакой огонь. Это правка, и существенная. Но Булгаков не только Гоголя правил: в это время, когда он писал «Мастера и Маргариту», Германия грелась у костров из книг классиков мировой литературы… Сам же мир, заворожено следил за соревнованием двух крайних идей по внедрению благих намерений в массы, и никак не мог решиться на чью сторону пристать. Буриданов осёл, не посмевший нарушить гармонию закона, в такой ситуации, сдох. Но Буридан был мыслителем… Жизнь (Материя, Бог, Бытиё – кому как нравится!) – она от своих корней не отрывается ни при каких обстоятельствах, и, приняв, как рекомендует Библия, полагающуюся для коррекции разума жертву, вывела человечество из оцепенения… Глава 5 Но вывела однажды, не значит, что навсегда. Вчерашний плюс, продовольствие, сегодня стал для целых стран громадным минусом. Появилось направление в медицине – лечение голодом. И это не единственный пример, где невозможно провести грань между добром и злом. Но не место проведения грани является мерилом успеха наших планов (благих намерений) – ошибку нам подскажут наши органы чувств, и с нескольких попыток всё станет на свои места. Хуже другое: восприятие полученного положительного результата, как универсального и всеохватывающего блага! Три примера мы уже рассматривали (Хама, Нобеля и Сахарова), а сейчас напрашивается четвёртый – Гоголь. Невероятно! Гоголь в компании с Хамом!? Глава 6 Несомненно, что такой поворот исследования, должен вызвать бурю возмущения у целой армии гоголелюбов и гоголеведов. Но, прежде чем, уважаемые, побежите хлестать автора этих строк, страницами на которые они нанесены, попрошу об одном: эту книгу, также все, что написали Булгаков и Гоголь, прочитать так, как просил сам Николай Васильевич – не спеша, вдумчиво, и не один раз. Только тогда до вас дойдёт «смысл мысли великого писателя». Также причина, почему он эту мысль сжёг. Также, корни, той «саркомы», которую придумал Булгаков, и по методу Маяковского, воткнул её туда, где она не несёт никакой сюжетной нагрузки. Часть 4 ЖЕРТВА НЕПРОТИВЛЕНИЯ Благими намерениями устлана дорога в ад. (Библия) Мы уже встречались с мыслью Гоголя, о том, что между знанием жизни и умением пользоваться этими знаниями – громадное расстояние. Попробуем выяснить: почему? Глава 1 Но, для начала, несколько житейских зарисовок. О том, что Украина непризнанный пуп земли, узнал случайно: по радио, какой-то содержанец президента, развивал тезис о трипольской колыбели земной цивилизации, что корни Будды тянутся из партизанских краёв сумщины, да и, якобы, родным языком Христа, был коптский, сильно смахивающий на современный украинский… Про трипольские мотивы в узорах кирпичной кладки индийских храмов, я раньше не слышал, и, развесив уши, даже рот раскрыл. Добыча не заставила себя ждать: уже через минуту я пытался заглотнуть, что Ливийская столица, Триполи; а, также, ливанский город Триполи; также и ряд других более мелких, одноимённых селений в разных странах мира, основаны выходцами из нашего, украинского, Триполья. Конечно, о том, что эмоции, не должны быть поводом для принятия решений я знал давно. Но в тот момент об этом забыл начисто, и меня охватила паника: а что если наш «северный сосед» обнаружит в «общественном Трипольском туалете, надписи на русском языке»? Однако, уже к утру… Смогли бы американцы высадиться на луну, если бы не соответствующие расчёты украинского учённого Кондратьева, непризнанного тоталитарной, Советской системой? Да и вообще, полетел бы человек в космос, не родись в украинском Житомире Королёв? Представляю, как бы продолжало человечество мучить и себя и пчёл, не пойди в отставку, из царской армии, офицер Прокопович… Ещё много аргументов есть в пользу пупа, но не хватает главного: первого колеса… В это ряд, от себя, добавлю только вступление Украины в СОТ – пятнадцать лет вступали. Но, уже через два месяца после нашего вступления, мир охватил экономический кризис – совпадение!? Отельной строкой – Чернобыль! Можно ли из этой смеси фактов, приправленной гордостью и сарказмом, выудить то, что будет иметь решающее влияние на будущее? Но ещё одна картинка. Вернее, рассказ молодого человека, перебивающегося случайными заработками по селу. Дословно рассказ не записал, поэтому веду его своими словами… Похороны – акт неизбежный для цивилизованного человека. Таким человеком и была его соседка, баба Параска. Кроме этого, была она ещё уважаема, и довольно известна. Жили они в, средних размеров, обыкновенном украинском селе. Он, человек ещё молодой, и в ритуальных делах мало что смыслит: поэтому поручили помогать знающим, таскать столы и прочий инвентарь, чтобы усадить всех, пришедших проводить, в последний путь усопшую. Село средних размеров, но с задачей справились часа за два. И это время они вчетвером ходили, преимущественно, молча: дыхание вечности не располагает к пустопорожней болтовне. Но не мешает думать… И, впервые за девятнадцать лет, он, как бы, глянул на нас со стороны… СССР, почти, не помнил. Но из учебников, знал, что это была империя, которая душила нации, морила свой народ, и мечтала поработить мир. Его совершеннолетие совпало с распадом животноводческого комплекса – отец пришел и сказал, что завтра он уже безработный – последних коров отправили на мясокомбинат. Мать, тогда, работала в Италии – промышленный сад забросили на три года раньше. Последний камень с фундамента империи выбили пять лет назад – распаевали землю. С каждой победой над тоталитарной системой, численность населения в селе уменьшалась, число пустых дворов росло… Но стали появляться и ростки нового. Так, если раньше был один магазин и чайная, то теперь минимаркет, два кафе, четыре бара, базар два дня в неделю – эх, если бы открылось предприятие, где можно заработать то, что потом тратить в этих заведениях! Но и в этом направлении новая власть делает уже первые шаги: открылось предприятие «Ритуал». Но не всё ещё отлажено: не имеет оно помещение для поминок. Поэтому родственникам приходится, пока, совмещать скорбь с предприимчивостью. Когда покойницу выносили из хатки, упали первые капли. Хоронили под проливным, по-осеннему затяжным, дождём. Стал не нужным и двухчасовый труд по сбору столов и инвентаря – не садить же людей под дождём… Работник мой и дальше продолжал повествование, но я его уже не слышал – вопрос какой-то завертелся в голове, но не давался… К вечеру дошло: живой Гомо Сапиенс отличается от мёртвого тем, что последний не способен на глупости... Глава 2 Роль глупости в судьбе человечества ещё не осознана. Не думаю, что и мне удастся осветить тему во всей её красе – нужен большой ум, чтобы объять …необъятное. Поэтому попробую фрагментами… Но, для начала, заглянем в Библию – там всё есть! Но глупости нет. Грех – есть. Но за грех положено суровое наказание от Бога, а глупости, как-то не освещены: то ли их во времена библейские не было, то ли они не имеют того вредоносного свойства, как грех? Да и в наши дни, когда глупости окутали человека как воздух, редко кого найдёшь, чтобы сегодня он не хотел исправить вчерашний неверный шаг. И, если есть какой негатив от глупостей, то страдает народ тихо, скажем, примерно, как за свой счёт: сам виноват. К тому же, грехам ведётся строгий учёт – в Книге Жизни – и, вряд ли, станет Агнец марать её человеческими глупостями, ибо они не только неисчерпаемы, но и недолговечны. Однако тут появляется некое сомнение о степени безобидности глупости, в случае, если её генерирует человек, обличённый общецивилизационными обязанностями. Библия таких людей вводит в ранг божьих слуг (начальство от Бога, начальников надо слушать). Поэтому, глупость, порождённая начальником, уже не просто глупость, а глупость с инициативой, которая не всегда оканчивается безобидно. Чему свидетельство знаменитый указ Петра1, о том, чтобы чиновники свои руководящие решения проводили не по бумаге: «дабы дурь их видна была». А нанесение обиды – это уже грех. Но пойди, проведи грань между глупостью и грехом! Не станем искать отличительных признаков, а лучше вспомним, что без греха не может расти духовная составляющая Человека Разумного. Тогда – глупости необходимы – как опора, для ума! Как минус, плюсу! Как холод, теплу. Как лету, зима… Как Агнцу – негативный опыт (не будем забывать, что за Агнцем авторы Библии спрятали накопленный опыт, который есть «сын ошибок трудных»). Где такое сказать вслух!? Может, происки это лукавого? Ознаменуем себя крестным знамением и обратимся к профессионалам на старательской ниве истины – математикам. Для случаев, когда есть сомнения в истинности отмытого, у них есть действенный инструмент – от противного. Противным, в нашем случае, будет допущение, что человек не только перестал грешить и генерировать глупости, но и никогда их не делал. Тогда – нет первородного греха. Значит, Адаму с Евой не пришла бы мысль стыдиться своей наготы, соответственно, прикрывать её фиговым листом – зародышем собственности и первым продуктом прибавочной стоимости; не было бы изгнания из рая. Тогда, и по сей день, в ХХ1 веке, человек жил бы в раю на всём готовом – Богом данном. Соответственно, отпадает необходимость в познании. Не нужна грамотность. Не нужна и речь – Слово – ибо слово появилось, как необходимость дополнить информацию, заложенную инстинктом, вновь приобретёнными навыками на основании опыта решения опасных, для жизни, ситуаций. Но в раю опасностей нет – соответственно, не на чём приобретать опыт. Нет опыта – нечем Агнцу наращивать своё тело – соответственно, не кому, там, рядом с троном Бога, вести Книгу Жизни… Соответственно… Но хватит! Как говорят математики – и этого достаточно, если понятно, что в таком случае не было бы цивилизации. Глава 3 Видел ли Николай Васильевич, что искоренение зла ведёт к однополярному миру, и, что это ловушка для цивилизации? – Прямого ответа он нам не оставил – но действия! Жёг. И писал завещание. Также, письмо Белинскому, и черновик к нему.. К этим свидетельствам мы вернёмся позже, а сейчас обратимся к булгаковской Поликсене… Вернее, к картине, где Гоголь читает Аристарху Платоновичу вторую часть «Мёртвых душ». Несомненно, что юное дарование не только строило «умную морду» на таком многообещающем фоне, но и жадно впитывало суть мыслей автора. В этом эпизоде, Булгаков показал весь свой талант театрала. Что получается: Гоголь многим своим современникам читал главы из второго тома, но никому весь. Соответственно, не осталось и подробных свидетельств о его содержании. Булгаков не только томики Гоголя читал – ему удалось заглянуть и в душу – но как рассказать о душевных терзаниях кумира и не уронить его репутацию? Поэтому и появляется в «Театральном романе» виртуальный (мифический) директор Независимого театра – Аристарх Платонович – олицетворение идеала. Так, вот, «идеал» этот не сам по себе появился – он единственный, кому посчастливилось узнать и почерпнуть весь объем мудрости, вложенной Гоголем во втором томе «Мёртвых душ», ибо только ему прочитал автор свой сожжённый труд в полном объеме. Очевидно, что не мог Булгаков не подыграть своему кумиру, и показал Аристарха Платоновича, как бога мудрости и справедливости, взращенного его, незаслуженно сожжённым, вторым томом. Но, как и всякий Бог – он невидим – где-то там, в Индии, на Гималаях, чуть ли не на небесах. Здесь, рядом, живёт и работает его двойник – Иван Васильевич – такой же идеал и бог. И как истинные боги, они друг друга, не то, что на дух – на слух не переносят – что сильно напоминает двух главных героев самой Библии. Так, вот, что идеал мистический, что реальный – без этих «разбойников» – Стрижа, Панина и пр. пакости., в реальной жизни поздыхали бы. Да и помнят и почитают их, только благодаря тому, что театр жив ещё. А жив он не благодаря идеалам, а им вопреки. И сутью жизни есть борьба нового со старым. Хорошего с плохим. Добра со злом. Праведности с грехом. Разума с глупостью… А глупость, есть продукт мысли, проектирующей способ достижения новых благ, которые спрятаны в густой, страшной и кромешной тьме, двигаться в которой можно только на ощупь. Шишки от такого движения и есть накопленный опыт, который перерастёт в разум. Который, в свою очередь будет генерировать новые мысли. Которые... И т.д., и т.п. – а это жизнь Человека Разумного. Тогда совсем пропащий вопрос: что такое разум без глупости?.. Но вернёмся к завещанию и Белинскому. И там, и там, он столько глубинных, тёплых слов, и мыслей изрёк в адрес Бога, и его земных служителей, что у меня закралось сомнение, о способности такого человека упрятать дьяка под подол Солохи. Но факт остаётся фактом, и попробуем разобраться. Глава 4 – Где мы прячем самое сокровенное? – Конечно, что в глубинах души. – А как долго мы его там прячем? – Я не психолог, и вряд ли скажу, что-то близкое к истине. Но, по моему уразумению, желание излить душу появляется тогда, когда её содержимое начинает раздражать сердце – в организме назревает конфликт, и мы начинаем искать третейского судью: товарища, подругу, маму, психоаналитика, духовника… Но это так делает простой смертный: а как поступит бессмертный, гений? Про одного такого, абсолютно бессмертного, писал М.Горький, и мы с ним уже встречались: Ларри – сын орла – он предпочёл вечное одиночество, но гордыней не поступился. Наш герой не был сыном столь величественных предков – он был дитём цивилизации, чрезвычайно редкой покладистости, любознательности и общительности. Представляю, что могло получить от него человечество, если бы в его бурсе была ещё, хоть одна наука, отличная от риторства, грамматики, богословия и философии! Но оставим предположения, и попробуем разгрестись в том, что он нам загадал в этих дисциплинах, не забывая, о его патологической честности… Так, вот, гении, свои душевные терзания предают не ушам чьим-то с глазу на глаз, а всему человечеству: через бумагу, холст, ямб, ноты, гранит, или поступки… И так, чтобы основные разговоры и суждения проходили уже без них – они сверху будут наблюдать за ходом дискуссии, и, изредка, мудро покачивать головой. Воплем души Гоголя, есть черновик письма Белинскому. И то, что он, с того черновика в чистовик перенёс только общий вывод о собственном отрыве от реалий, и, потерей, тем самым, ориентировки во времени, подтверждает эту версию. В нём (черновике) он затронул все вопросы, по которым у него возникли разногласия с собственным мнением. Ему захотелось посмотреть на себя со стороны, и он изобразил внутренние терзания на листке бумаги. Эти мысли проскочили и в его завещании. Результатом стало сожжение второго тома, и понимание, что дальнейшая работа над «Мёртвыми душами», без личного ознакомления с реальным положением в России, не позволит реализовать грандиозность замысла. И объяснил почему, в одном из «Четырёх писем…»: – «Благодарю бога, что дал мне силу сделать это. Как только пламя унесло последние листы моей книги, её содержанье вдруг воскреснуло в очищенном и светлом виде, подобно фениксу из костра, и я вдруг увидел, в каком ещё беспорядке было то, что я считал уже порядочным и стройным. Появленье второго тома в том виде, в каком он был, произвело бы скорее вред, нежели пользу. Нужно принимать в соображенье не наслаждение каких-нибудь, любителей искусств и литературы, но всех читателей, для которых писались «Мёртвые души». Вывести несколько прекрасных характеров, обнаруживающих высокое благородство нашей породы, ни к чему не поведёт. Оно возбудит только одну пустую гордость и хвастовство. Многие у нас уже и теперь, особенно между молодёжью, стали хвастаться не в меру русскими доблестями и думают вовсе не о том, чтобы их углубить и воспитать в себе, но выставить на показ и сказать Европе: «Смотрите немцы: мы лучше вас!» Это хвастовство – губитель всего. Оно раздражает других и наносит вред самому хвастуну. Наилучшее дело можно превратить в грязь, если только им похвалишься и похвастаешь. А у нас, ещё не сделавши дела, им хвастаются! Хвастаются будущим! Нет, по мне, уж лучше временное уныние и тоска от самого себя, чем самонадеянность в себе. В первом случае человек, по крайней мере, увидит свою презренность, подлое ничтожество своё и вспомнит невольно о боге, возносящем и выводящем всё из глубины ничтожества; в последнем же случае он убежит от самого себя прямо в руки к чёрту, отцу самонадеянности, дымным надмением своих доблестей надмевающему человека». …Мы тоже жжем, рвём, топчем – когда убеждаемся, что плод наших мыслей не подаёт признаков жизни. Но Николай Васильевич нашёл поддержку своему решению у …апостолов: «Не оживет, аще не умрёт». Что, что, но жизнь он уважал, ценил, и ей приклонялся. Нет у него ни одной работы, высосанной из пальца. Даже, мистификация, в его руках, всего-навсего форма литературного гротеска, но никак не стержень сюжета. Понимал он, что жизнь, есть компромисс между добром и злом, но принять не мог… Съездив в Палестину, он вернулся в Россию. Вскоре написал, упоминавшийся черновик. Но в чистовик решился перенести ещё, только один вывод: «Наступающий век есть век разумного сознанья; не горячась, он взвешивает всё, приемля все стороны к сведенью, без чего не узнать разумной середины вещей». После столь тщательного изучения себя со стороны, почувствовав благоволение высших сил, он опять принялся за второй том… Глава 5 Но быть всё время посередине, несмотря на то, что это и есть вершина разума, живому организму можно, только, если он начисто лишён чувств. Чувствам требуется драйв, стрессы, волнения, оцепенения – только тогда в организме выделяется адреналин, активизирующий жизненные процессы. Гоголь много в себе убил, дабы остаться беспристрастным к действительности и не загрязнять её отображение собственным мнением. Но до абсолюта не дошёл – ибо абсолютная беспристрастность – это бездушное созерцание. А душа у Гоголя была давно заангажирована: «За низкою и ветхою оградою стоит ослица. В деревянных яслях лежит младенец; над ним склонилась непорочная мать и глядит на него исполненными слез очами; над ним высоко в небе стоит звезда и весь мир осияла чудным светом». Эту зарисовку, под названием «Жизнь» он написал в 22 года – рубеж, на котором юноша передаёт эстафету мужу. Эту ношу, Николай Васильевич нёс всю жизнь, ни разу не выпустив, даже на миг. Но если до тридцати лет он её держал, не выпуская из рук, то после первого тома «Мёртвых душ», она пленила его полностью. Младенец тот – Христос – символ счастливой жизни, созданной любовью, был тем покрывалом, под которым выросла западная цивилизация, окутавшая сегодня весь мир. Гоголь не допускал мысли заглядывать под него и слепо верил в силу того символа, верил в него, и так увлёкся его проращиванием на человеческой ниве, что о прочих атрибутах цивилизационного севооборота, даже думать не смел. Восемь лет, с 1842 года по 1850, он перебивался случайными темами, а второй том никак не шёл – и это его не насторожило. Он искал причины в погоде, в ауре, в оторванности от первоисточников, в собственной лени и несобранности – но ни разу не копнул в фундамент своего мировоззрения. А роль краеугольного камня там исполняла любовь, в упаковке непротивления злу насилием, которую Николай Васильевич, пытался приспособить для построения «века разумного сознанья». Но у любви, несмотря на её колоссальную силу, подмявшую рабство, есть два недостатка. Один, что она требует непрерывной поддержки в виде самопожертвования. Соответственно – внешней подпитки. Без оной, какой бы уровень сознания не был, у общественного организма наступит момент, когда надо будет принимать решение: то ли ему всему в непорочной любви умирать от истощения; то ли, ущемив любовь к некоторым своим членам, дать возможность другим выжить, тем самым не прерывать цепочку жизни. Но внешняя подпитка, в виде дара божьего, закончилась вместе с первобытнообщинным строем. Рабство – это уже эра прибавочной стоимости, свойства которой человечество тогда только начинало изучать. И по сей день изучает в попытке найти способа полюбовного её распределения между теми, кто производит, и теми, кто потребляет. Но полюбовное распределение – по-другому, платоническая (бескорыстная) любовь. А у неё другой недостаток: длительное её культивирование, лишает общественный организм способности к противостоянию зловредным поползновениям, которые, в нашем многообразном, и непрерывно меняющемся мире, не обязательно могут иметь внешний характер, ибо нет чёткой грани между добром и злом. Особенно наглядно это можно увидеть на примере магнита: сколько не отрезай минус, чтобы оставить один плюс, в итоге получишь столько носителей двух противоположностей, на сколько частей его порежешь. Но не это самое плохое – хуже, если общество, сцементированное платонической любовью, выстоит против внешней угрозы – возвращение в пещеру неминуемо… Гоголь не догадывался о природе своего недуга, но последствия его деятельности видел и страдал. Ощущение тупика вынудило к написанию того черновика, с помощью которого мысли были материализованы и стали доступны, чтобы их «пощупать своими руками». Но, если до последних писем он продолжает требовать беспощадной критики своих произведений, то здесь обрушился на Белинского с неожиданным, от него, зазнайством. В чём дело? Человек, который видит, что другим недоступно, также и насквозь, здесь, наподобие базарной бабы, называет Белинского недоучкой? Но всё становится на свои места, если предположить, что письмо это написано не Белинскому, а тем двоим, которые сцепились в смертельной схватке до полной победы в теле самого Николая Васильевича. Сразу замечаешь, что в нескольких главах, автор раскрывает свое видение основных, общественно-политических проблем, также и способы их решения. А заочная полемика с Белинским, это попытка убедить самого себя в верности избранного пути. Собственно, мы тоже ждём от наших духовников, когда плачемся в жилетку, чтобы нас убедили в нашей правоте: – Гоголь засомневался в себе? – Да, он всю жизнь сомневался!.. Поэтому требовал истинной критики и непрерывно правил свои произведения, в которых проблему выносил на обозрение так, что спрятаться ей не было никакой возможности, и заставлял зрителя задуматься. Однако только во втором томе «Мёртвых душ», он стал подсказывать мыслям читателя, вероятные пути исправления. В «Четырёх письмах к разным лицам по поводу «Мёртвых душ» он прямо называет пути искоренения общественных недостатков, которые, в целом, совпадают с мыслями, запечатлёнными в упоминавшемся черновике. Но общество, как раз, бурно отреагировало на недостатки, причём с взаимоисключающими мнениями; зато, к путям их искоренения осталось совершенно равнодушным. До него стало доходить, что, кто-то идёт не в ногу… Черновик – это не обращение к Белинскому, а ревизия собственных идейных ориентиров, извлечённых из недр души и выставленных под его проницательный взгляд – тем самым, он пытался всмотреться в себя, как в постороннего – со стороны. Однако розовые очки, ещё в юности, мастерски привитые на его глаза Новым Заветом, не заметил, и в 1852 году объявил, что второй том «Мёртвых душ» – главное дело всей его жизни – готов. Но, даже не распеленав его, понял: и этот плод мёртв… От себя добавим: однополо зачатый плод… Глава 6 …«И сошёл Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь (…), и не отстанут они от того, что задумали делать…» (Бытие 11-6). – Но что же задумали «сыны человеческие»? – «И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде, нежели рассеемся по всей земле». – Сделать себе имя – во все времена значило добиться того, чего нигде нет – тогда твоё имя у всех на устах. Однако слава тоже имеет две стороны: положительную – когда упоминают с радостью или завистью; и отрицательную – с целью поучения и осуждения. Отрицательная к тому времени уже была – деяния Каина и Хама. Требовалась положительная, и довольно остро… Положительным, в эру «терний и волчц», мог стать возврат человека в рай. Но время вспять не ходит. Осталось только исполнять божью заповедь «…плодитесь и размножайтесь, и заполняйте собой землю». Он больше ничего не сказал, надеясь на слепое исполнение его указов, но, зная, что в процессе преодоления земных «терний», люди вернутся в рай свом трудом, но не через башню, а через разум (вот, тебе и определение: «башню снесло!»). Очевидно, что этот путь, кроме того, что тернист, ещё и длителен – тем, кто его начинал бы, явно не суждено было понежиться под сенью райских кущей. Но уже было известно ещё одно благодатное место, не чета земному раю – рай небесный. Однако законный путь к нему проходил, опять таки, через тернии земные – слепое послушание бога. А кому из людей, кроме Костожогло, не хотелось много, быстро, и с минимумом затрат? Трудно сказать, не прямой ли предок Чичикова внимательно всмотрелся в небо, в те библейские времена, но идея добраться до рая небесного с помощью башни, прямым и лёгким путём – фамильный признак. И иди, знай, может, по сей день, всё человечество топталось бы по Вавилону на строительстве той башни, не окажись поблизости Бог, которому достоверно известно: лёгкий путь – не праведный путь. И он принял решительные меры… Библия, такие пути на земле обобщила, и свела в одно понятие – блуд – блуд мысли. А на небе, всех земных блудниц поместила для горения во веки веков, в озере серном и огненном… Что в переводе на наш, земной, язык, означает: забыть их раз и навсегда… Туда же, но только в прямом (писанном Библией) смысле, опять отправил, уже и вторую рукопись, второго тома «Мёртвых душ», его родитель, Николай Васильевич Гоголь. И, вскоре, умер, так и не догадавшись, сунуть свой, чувствительный на скверну, нос, под подол старозаветной блудницы… Хотя… Глава 7 Хотя, это Гоголь! – Гений!.. Что мы, простые смертные, можем выяснить из его замыслов, если плелись они под покровом патологической скрытности?.. И, всё же, ведь, не кто иной, а он поручил «чубатому Тарасу» оголить эту блудницу до неприличия. Правда, тут же спрятал её в толпе… Спрятал, и правил… – Лет десять, правил. Пока не вышел первый том «Мёртвых душ» – её персональный портрет, на который за полтора века, даже муха не села – девственно голая – со всех сторон, и по сей день. Кто не верит – включите телевизор… А, что, если ключом ко всей этой катавасии с душами, кострами и рукописями, служит рассказ «Портрет»? – Там его злопакостность, потенциальные жертвы, пытались нейтрализовать занавесками и прочим камуфляжем, но безуспешно. Не прошёл номер и с его уничтожением… Значит… Неужели?.. Невероятно!.. – Но, на Гоголя очень похоже. Может, не второй том жёг?.. – Он дважды пытался призвать её (блудливую мысль) к благочестию. И оба раза, далее упаковки, дело не продвигалось – суть оставалась неизменной, как и в опыте профессора, Преображенского. Филипп Филиппыч осознал, что сердце разуму не подвластно, и вернул Шарику – шариково (вот и узнали, почему название – «Собачье сердце»)... Теперь у нас, всё же, вероятно, есть, и ключ, и разгадка: второй том только навешивал на естественные безобразия благообразный макияж, тщетно пытаясь, хоть краешком, зацепить сердце. – Намерение благое, но преждевременное: как строительство башни «до небес»... Тогда проясняется и полный замысел Булгакова, когда раздевал Маргариту ото всего, что на ней навешала цивилизация – он готовил её к выполнению библейских функций, олицетворяющих источник блуда. Но, оказалось, что и библейское понятие, было искусственного происхождения, ибо легко счистилось втиранием в тело, некой мази от самого Воланда, в наши дни имевшего свободный доступ к событиям и девственным ресурсам, седой старины. После такой процедуры Маргарита, которая, по нашим церковно-цивилизационным понятиям, должна была источать блуд и похоть, превращается в одну из двух опор мироздания, источающая надежду, веру и любовь – или, по-другому – материнство. Несогласные, из мужчин, могут проверить этот тезис простым прикосновением к женскому телу!.. Если и после этого не поверили – значит, ваша миссия в этом звене круговорота материи уже исполнена – готовьтесь к серьезному путешествию. Но, «опора мироздания», от возврата себе этого статуса, не лишилась дара источать …блуд!? Ибо само понятие блуд, есть продукт цивилизации – собирательный образ объективных законов, призванных привить разуму уважение к праведности, которое достигается опытным путём. А опыт – «сын ошибок трудных», порождает движение, которое и есть Жизнь… И, иди знай, как был бы назван это образ, если бы письменность возникла при матриархате. Или женщины больше внимания уделяли тому, как проблему улучшения бытия решить за счёт свёртывания обязанностей по продолжению самой жизни… Но жизнь при Гоголе, также как и до него, и, мы уверенно подтвердим, что и после – без блуда (глупостей) – не вязалась. Более того, как показал Булгаков на примере Аристарха Платоновича и прочих «старейшин» из «Театрального романа», достигших идеала совершенства, идеал этот отрывает человека от самой жизни, и делает его, если и не обузой, то, по крайней мере, бесполезным. А жизнь, что подтверждает Библия и наш личный опыт, ни с обузой, ни с бесполезностью не водится – она ими жертвует… Тогда… Тогда, первый том «Мёртвых душ», не просто портрет. Вернее, даже, не портрет – скульптура: человеческие характеры, отталкиваясь от своих же слабостей, тянут своих хозяев, к добру… Блуд есть та точка опоры, посредством которой, по совету самого Архимеда, слабенький человек, отталкивает своё бренное тело от смертельного плена проторенных дорог, загоняющих реку жизнь на движение по кругу. А это уже другая жизнь… Про другую жизнь, другую землю и другое небо пророчествует Иоанн в «Откровениях…», после того как будет повержен сатана – жизнь без слёз, холода и горя… Гоголь был, и остался истинным дитём цивилизации… Но не только дитём – её интеллектуальным эталоном. Поэтому не стал тянуть её, цивилизацию, за уши, со столь заманчивого и уютного круга инстинкта, на восходящую в недра темноты спираль интеллекта, хотя, примеры, где эти проблемы решались с видимым результатом были ему известны – пол жизни за границей. А увлечение и любовь к истории не оставляет сомнений, что заграница задолго до Родины начала готовить и удобрять потом с кровью почву для упомянутых результатов. Может, призыв к внедрению, как заграничных достижений, также и собственных понятий морали, истины и справедливости, в неподготовленную почву, есть повторение поступка старозаветного Хама, и нарушение новозаветной притчи о сеятеле?… Раз «Ревизором» не получилось «подготовить почву» – нечего и семена портить! Насилия («пылкости») не воспринимал и вовсе… Осталось одно – сжёчь, что под руку попало, и, без всяких сожалений, честно (как тут не вспомнить: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил…») лечь умирать… Удивительно, но «мечтателю-хохлу», не сохранил жизнь и М.Светлов! Мы опять, но совершенно с другой, неожиданной, стороны, подошли к следствию о неспособности мысли править быте. Более того, начинают просматриваться тени положительного влияния ретрограда-чиновника на будни. Возможно, что не столь однозначна и роль падальщиков истории: людей, выискивающих, живительные зёрна, в её отбросах. Подчищая историю по заказу чиновника, они возвышают его в глазах будущих поколений до уровня её Творца… Обеспечивая, тем самым, его поразительную живучесть во все времена и у всех народов… Гоголь – мечтатель!? – Вряд ли. Мечтатели, зафиксировав свою мечту, любуются ею наравне с публикой. Гоголя восторги публики настораживали, и он мечту свою правил с упорством инженера, ищущего куда бы привинтить последний винтик, чтобы вечный двигатель заработал… Также упорно воевал с мельницами и Дон Кихот… Но кому нужен такой Дон Кихот, который с бездушных мельниц переключился на живых «руководителей от Бога» – чиновников?.. - Убедившись, со второго раза, в тщетности править бытиё мыслью, Николай Васильевич содрал и сжёг весь, услаждающий око сердобольных халявчиков, камуфляж, макияж и пр. достижения науки «окозамылювыния», чтобы потомки, читая первый том, знали: видимое, вышедшее из-под его пера, не только вероятно, но и вечно… Булгаков, не только поддержал учителя, но и веское обоснование дал… ЭПИЛОГ Однако первым подал руку блуднице – Иисус… © Иван Пелеван, 2010 Дата публикации: 20.02.2010 02:04:45 Просмотров: 3767 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|
Отзывы незарегистрированных читателейWireectDriche [2010-11-17 09:39:42]
Иван Пелеван [2010-11-21 18:38:05]
На меня музыка влияет как вино, поэтому к их мастерам я испытываю искреннее уважение и любовь, не зависимо от возраста. А, с учётом, что это дар божий - даже с трепетом...
|
|