Платим по счетам. Часть первая
Шохрат Романов
|
Форма: Повесть
Жанр: Проза (другие жанры) Объём: 61826 знаков с пробелами Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
В одной восточной стране, где когда-то люди жили спокойно и мирно, случилась большая, огромная трагедия - главная миротворческая и демократическая страна всех времен и народов принесла на древнюю землю свободу... для самой себя! И заставила заплатить когда-то мирный народ по своим счетам... Пролог С высоты седьмого этажа, через окно с выбитой рамой он с удовлетворением следил за тем, как отходили его товарищи. Правда, пятерых из них уже нет. Но зато американцев полегло раз в десять больше. Они и сейчас валяются в коридорах, в номерах, в баре, на кухне, на крыше, в саду… Перед отелем дымно чадили два сожженных танка. Их подожгли прежде, чем они успели занять удобную позицию и расстрелять великолепное здание из своих тяжелых пушек. Зияли черными провалами шахты взорванных лифтов – по ним спецназ пытался подняться наверх. Кучки изуродованных, обожженных тел лежат в коридорах и у дверей номеров там, где ребята Фалиха расставляли растяжки и мины-ловушки. В некоторых местах и сейчас еще поблескивает проволока, растянутая поперек коридора. Значит, ни американцы, ни местные полицейские сюда так и не добрались… Он спустился двумя этажами ниже, вышел на балкон. Отсюда открывался замечательный вид на залив, но впечатление портили силуэты кораблей и струйки дыма как бы стекающего по стенам здания, прибиваемого ветром, не дающим черным змейкам подниматься над крышей, где догорали сейчас два вертолета… Он насторожился и щелкнул предохранителем – за спиной послышались легкие шаги, приглушаемые мягким ковролином. Он уже собирался прыгнуть в сторону и навскидку прошить очередью неизвестного, но в это время две руки нежно обняли его сзади за плечи. Это была она. Снова она. -Вам чего? – грубо спросил он, отводя её руки. -Это ты… - она улыбалась счастливо и загадочно. – А я тебя сразу и не узнала… -Вы о чем? – он рывком освободился и поставил автомат на предохранитель. -Это же ты… Ты… -Почему вы не уехали со всеми? – сурово спросил он. – Все ваши коллеги… -Прекрати! – Очевидно, по старой привычке потребовала она, и в голосе её зазвучали знакомые приказные нотки. Она, видимо, все еще считала неограниченной свою власть над ним, хотя и прошло столько времени. -Мне некогда, - сказал он, поднимая голову и прислушиваясь – где-то невдалеке слышался стрекот приближающихся вертолетов. – Советую немедленно отправляться домой, сейчас это здание превратят в развалины… Он отстранил её и быстро пошел по коридору. Потом остановился. Обернулся. И мягко повторил: -Иди домой, я очень тебя прошу… И ушел. Часть первая * 1 * -Уходи, видеть тебя не могу! Это все из-за тебя! Из-за тебя! Из-за тебя! – она кричала, тряся головой с растрепанными волосами, в которые набилась пыль и кирпичная крошка. А матовое лицо покрылось алыми пятнами. Они стояли посреди руин, бывших некогда прекрасным особняком, в котором жила её семья. От трехэтажного дома, огромного сада с бассейном, фонтанами, беседками и цветниками остались лишь большие чугунные ворота и притулившаяся к ним будка охраны – как-никак, а ее отец был начальником таможни порта, - фигура более чем значимая для провинциального города. Когда начался налет, заставший их прямо на улице, он почти силой затащил ее в убежище – в суматохе легко угодить не только под ракету или бомбу, но и под осколки зенитных снарядов, густо рвущихся в высоком небе, гораздо ниже плывущей над городом армады самолетов. А когда налет закончился и они прибежали к ее дому, то увидели только развалины – дымящиеся, безлюдные… Она металась, звала отца, мать, сестер… Потом, словно опомнившись, возвращалась к нему и кричала в лицо бессвязные гневные слова полные боли и отчаяния. Он молчал. И только две собаки, которых боялся весь квартал, неизвестно как уцелевшие, жалобно поскуливая и поджав хвосты, отвечали на голос хозяйки слабым повизгиванием. -Уходи, видеть тебя не могу! Если бы не ты… Если бы не ты… Трус!! Услышав эти слова, побледнев как мел, он круто развернулся и пошел прочь. А вокруг пылали пожары, и люди выносили из развалин изувеченные, раздавленные тела женщин и детей… И плакали над погибшими, обращая пыльные, со следами копоти и сажи лица к небу. Его дом был совсем рядом. И он, словно подстегнутый зрелищем этого, невиданного доселе горя, припустился со всех ног, но, пробежав два квартала, в растерянности остановился. Вот дом соседа – Хашима – заброшенный и пустой. Хозяин, как только началась война, уехал с семьей куда-то на север. Вот магазинчик старого Абдаллы – вся улица покупала у него хлеб, молоко, зелень… А на месте дома… На месте его дома зияла огромная воронка. Осталось лишь несколько старых деревьев – обугленных, с обломанными ветвями, и навес из деревянных щитов, под которым по-прежнему стояла машина отца. Отец, когда его уволили с работы, (он работал в порту), продал всех овец и двух коров, и приехал домой на этом допотопном автомобиле с облупившейся краской. Машину подремонтировали, подкрасили, и отец занялся частным извозом, мечтая поднакопить денег и купить новую, сияющую лаком… Он вздрогнул – на плечо легла чья-то рука. Это был старый Абдалла. Его темные, с легким прищуром глаза смотрели с ласковым сочувствием, но без жалости. -Аллах велик, сынок. Теперь твои близкие в его царстве. Они не хотели бы, чтобы ты впадал в отчаяние и гневил Всевышнего… Поплачь – и тебе станет легче… Поплачь, и пойдем… Бог не дал мне ни сына, ни внука… Теперь моим сыном станешь ты! * 2 * Все случилось так, как и предполагали. Охрана беспрепятственно пропустила два микроавтобуса с полностью затемненными стеклами через ворота. Таблички со словом «Сервис», закрепленные на лобовом стекле, полностью удовлетворили охранников. Они даже не удосужились заглянуть внутрь салонов. Машины подъехали к отелю и остановились. У входа стояли двое американцев. На свою беду они тоже не обратили на микроавтобусы ровно никакого внимания. Стояли и лениво переругивались – скоро должна быть смена. -Приготовились, - сказал он в трубку. – Пошли… Боковое стекло одной из машин плавно, с тихим жужжанием опустилось. Высунулась рука с длинноствольным пистолетом. Два негромких хлопка и – американцы как подкошенные валятся на свежевымытый мрамор. -Надеть маски! – напомнил он. Каждый из ребят натянул на голову маску с прорезями для глаз и рта. -Пошли… Двадцать человек с оружием ринулись в стеклянные двери холла. -Тихо! – сказал Алексей, приставляя пистолет к голове девушки, сидевшей за столиком. – Одно только слово – и ты отправишься к Аллаху… Взгляд расширенных от ужаса темных глаз убедил его лучше любых слов. Двое других ребят уже вытаскивали из-за стойки портье. Он стучал зубами и судорожно хватался за какие-то бумаги, которые с тихим шелестом падали на пол. Шорох за спиной заставил его оглянуться. По коридору улепетывал кто-то, одетый в камуфляж. Мгновенно щелкнули автоматы, но он предостерегающе поднял руку: -Не стрелять! Живым… И, когда трое парней притащили его – извивающегося, бьющегося у них в руках, - он сразу узнал его. Это был он - Исмаил-курд. Семья его жила некогда в их городе. Сам Исмаил двадцати лет отправился на север и пропадал где-то целых восемь лет. За это время умерли его родители и старший брат. А когда Исмаил вернулся (по его словам он путешествовал по Сирии, Ирану и Ливану), ему пришлось жениться на вдове своего старшего брата и взять на себя заботы о большой семье в семь человек. В детстве они вместе играли, баловались и даже дрались, но сейчас Исмаил не узнал его. Впрочем, ему было не до этого. Он тяжело дышал, а выпученные глаза, кто-то из парней чересчур сильно сдавил ему шею, почти вылезли из орбит. -Ты работаешь здесь? – тихо спросил он. Исмаил кивнул. -В отеле много американцев? Исмаил кивнул вторично. -Отпустите его, - приказал он парням. – Он захочет жить… Но смотри, одно неверное движение – и ты… - он выразительно повел стволом пистолета. Но Исмаил никак не отреагировал на этот жест – он находился в состоянии шока. Тогда он приказал подвести портье. Тот все так же отбивал зубами дробь и ошалело оглядывался по сторонам. -Веди нас в подвал! – приказал он. Портье судорожно сглотнул слюну и кивнул. -И этих двоих возьмите с собой! – он кивнул на Исмаила и девушку… 3 Когда-то давным-давно, в незапамятные времена, целых два года назад, его звали Али. Так его звали дома, в университете, коллеги в школе, так звала и Лейли. С отличием закончив столичный университет, чем невообразимо гордился его отец, он вернулся в родной город и стал учителем английского языка. В ту пору никто и не думал о войне. Не думал и он. Учил детей, стараясь дать им то лучшее, что сумели донести до него преподаватели в университете. Пытался привить им любовь к языку, к культуре… Возил детей на экскурсии в столицу, где посещал вместе с ними театры, музеи, выставки. И, казалось, нашел свое призвание, свое место в жизни. А когда начальник таможни порта предложил ему заниматься английским со своей дочерью – согласился, хотя это и было неприлично. Лейли – замечательно красивая девушка, - только-только окончила школу менеджеров где-то за границей. На родине у нее не было никаких шансов получить образование – об этом позаботилось духовенство. Но денег отца хватило на трехлетнее пребывание в Европе, где, впрочем, девушка особенно себя учебой не утруждала. Когда же она вернулась, то оказалось, что некая французская компания возвела на берегу моря шикарный отель, и набирает персонал среди местных жителей. Вот тут-то Лейли и вбила себе в голову, что обязательно должна работать в отеле, - зря что ли она три года обучалась? Понадобился английский язык, и кто-то порекомендовал строгому начальнику таможни молодого учителя. За баснословный гонорар Али согласился учить взбалмошную красавицу и… влюбился по уши. Девушка ответила взаимностью. И начался роман. А потом началась война, и все полетело к чертям. В один из первых же налетов на город, погибли его родители, погибли родители Лейли, и они расстались. Школа перестала работать. Чему могли научить детей учителя, если война и жизнь, окружавшие их, учили быстрее самого строгого и взыскательного педагога? И Али, оставшись без семьи, без дома, без любимой, стал жить у Абдаллы, помогая тому в магазинчике, лишь изредка навещая школу… 4 Портье, всхлипывая и шепотом причитая, вел их по длинным коридорам. За ним шагал Алексей. -Стойте! – приказал он. – Фалих! Возьми ребят, и начинайте зачищать территорию… Пока только сад и подъездные пути. Но – без шума. И еще, - вспомнил он, - ставьте растяжки, где только можно: в коридорах, в номерах… Но гражданских не трогать… -Понял, - Фалих кивнул головой, обтянутой черной, плотной тканью. Глаза его в прорезях маски возбужденно поблескивали. -А ты… - он обратился к портье. – Веди дальше… Алексей подтолкнул стволом автомата этого толстенького с залысинами на круглой большой голове человечка. И тот послушно засеменил дальше. Следом за ними шел он, придерживая за локоть девушку. Еще двое парней тащили ящик с взрывчаткой. Замыкал шествие Найк, держа наизготовку неизменный пулемет. Исмаила-курда оставили наверху под охраной одного из парней. Помещение кухни, куда спустились они, было наполнено невообразимым шумом. Бульканье воды в огромных котлах, шипение и пощелкивание раскаленного масла, татаканье ножей по столам, крики персонала – все сливалось в единый гул, при котором, стоя вблизи от соседа, приходилось кричать, чтобы быть услышанным. Они с минуту наблюдали все это, но никто не обратил на них ровно никакого внимания. Наконец Алексей не выдержал и дал выстрел вверх. Все мгновенно замерло. Казалось, что даже и вода и масло, потревоженные этим резким и необычным звуком, затаились. Около сорока человек застыли, разглядывая странных пришельцев. -Дамы и господа! – Алексей выступил вперед, все еще держа оружие наизготовку. – Нам очень досадно, что пришлось побеспокоить вас, но ничего не поделаешь. Поэтому слушайте мою команду: руки вверх! Кто-то из парней перевел слова Алексея, и целый лес рук вырос над столами, плитами и котлами. -Замечательно! – Он знал эту манеру Алексея. Но за любезными словами, за этой утонченной вежливостью всегда стояла такая грозная сила, что даже ему становилось не по себе. А что же должны были чувствовать эти, ошарашенные внезапным появлением людей в масках и с автоматами, повара, официанты и мойщики посуды? -Дело в том… - все так же приторно вежливо начал Алексей, но осекся. Откуда-то сбоку, видимо из какого-то подсобного помещения вышли два американских солдата. Лица их были заспанными и выражали крайнее недоумение. Оружие висело за спиной. И, прежде чем они успели что-нибудь понять, пророкотала очередь из пулемета Найка. Американцы свалились к ногам перепуганных людей, заливая ярко алой кровью кафельный пол. Истерично взвизгнула какая-то женщина, и опять все стихло. Теперь уж выступил вперед он. -Мы пришли, - начал он без предисловий, - чтобы наказать наших врагов и предателей. Всякий, кто осмелится встать на нашем пути – умрет. Лишней крови нам не нужно, но и вы должны вести себя благоразумно. Любое лишнее движение, слово – и вас ожидает такая же участь, - он коротким, точным, скупым жестом указал на трупы. – А для большего воодушевления (тут он не удержался от иронии), мы оставим здесь вот это… Парни с ящиком шагнули вперед. -Здесь взрывчатка! – пояснил он. – И ее достаточно, чтобы весь этот отель взлетел к небесам. Уясните себе, что мы не побоимся отправиться туда вместе с вами. Нам уже терять нечего, а вас дома ждут родные… Шум на лестнице прервал его содержательную речь. Толпа насторожилась. Парни схватились за оружие. Сначала в помещение кухни кубарем скатился человек в серой униформе охраны отеля, затем спустились еще двое – в масках. -Что случилось? – спросил он спокойно. – Я, кажется, говорил: гражданских не трогать… -Этот шакал звонил в полицию, - по дрожащему от ярости голосу он узнал Фалиха. -Иди, - мерным, твердым голосом сказал он. -Я перережу ему глотку… - Фалих выхватил нож, висевший на поясе, и сделал шаг к лежащему человеку. -Я сказал: иди! – ему пришлось повысить голос. – Иди, я сам разберусь… Фалих пожал плечами, плюнул и ушел. Он даже не взглянул на трупы, лежавшие у ног сгрудившихся кухонных работников, и это произвело на тех огромное впечатление. -Вставай, - он подтолкнул носком ботинка охранника. – Он ушел… Тот медленно приподнялся, сел, оглядываясь. Его смуглое красивое лицо было рассечено от виска до подбородка. Он вытащил пистолет и дважды выстрелил с таким расчетом, чтобы пули прошли впритирку с головой. Этот прием всегда оказывал нужное психическое воздействие. Помог он и сейчас. Охранник стремительно вскочил и вытянулся. -Что, - с нескрываемым ехидством спросил Алексей, - решил героем стать? Умереть героем захотелось? -Не-е-ет! – какая-то девушка вырвалась из толпы и встала между охранником и Алексеем, заслоняя своим телом серую униформу, на которую капала стекающая по лицу кровь. – Не убивайте его! Пожалуйста… Алексей даже, кажется, опешил от такого страстного натиска. Он отступил на шаг и беспомощно оглянулся на него. Он подошел, заглянул в глаза девушке, приподняв ее лицо за подбородок. Сухо сказал своим: -Отпустите его… Его парни были далеки от сентиментальности. Они отшвырнули девушку, схватили охранника за руки. -Иди отсюда, - сказал он пленнику. – Иди, пока я не передумал… Только под ноги смотри! И знай, если попытаешься снова позвонить в полицию, ей не жить… Тот едва заметно кивнул, еще раз обвел глазами всех и рванул вверх по лестнице. Слышно было, как прогрохотали его шаги… -А теперь, - он снова обернулся к работникам кухни, - сами видите… Трескучий всплеск взрыва эхом отозвался во всех подвальных помещениях, заставив всех присутствующих вздрогнуть. Только Найк, поглаживая свой пулемет, усмехнулся. Девушка, та, что заступилась за охранника, задрожала: -Что… Что это было? -Он не смотрел под ноги, - ответил Алексей, укоризненно глядя на него. – Надо было оставить его здесь… Он не ответил. Молча повернулся к парням и жестом приказал закладывать взрывчатку. -Так… Так он умер? – девушка, не веря, переводила взгляд с одной маски на другую. – Он умер? -Сама же слышала, - пробурчал Найк, помогая парням подтащить ящик к стене и установить взрыватель. Он, не обращая внимания на побелевшую девушку, обратился к Алексею: -Готовьтесь! Оставь здесь пару человек… - острая боль в плече не дала ему договорить. Инстинктивно схватившись за плечо, он обнаружил торчащую рукоятку ножа, которую сжимали чьи-то холодные пальцы. Это девушка, схватив со стола нож, молча вонзила его в плечо, как только он отвернулся. Сильным рывком вытащив нож и бросив его на пол, он с размаху ударил девушку по лицу, отшвырнув ее к стене. Найк, уже не усмехаясь, не говоря ни слова, вытащил пистолет и приставил его к голове рыдающей девушки. У него поплыли перед глазами разноцветные круги, но, сдержав крик боли, он отвел руку Найка: -Не надо… Черные глаза негра блеснули любопытством. -Не надо! – повторил он, зажимая рану. -Эх ты… - Найк спрятал пистолет и отошел. Алексей торопливо перевязывал кровоточащую рану. А он не отрываясь смотрел на девушку. Он не пожалел ее. Его научили отвечать болью на боль. Просто лицо этой девушки напомнило ему другое лицо. И только. 5 В то утро он отправился проведать школу. Абдалла не открыл магазин, потому что, как говорили, ночью был штурм города, правительственные войска отступили, и с подвозом продовольствия теперь будет только хуже. Как торговать в такие времена? Тут бы себя прокормить. И Али воспользовался случаем, чтобы навестить школу, то место, с которым связано столько теплых воспоминаний. Улицы утреннего города были пустынны. Не было видно даже машин. Легкий ветерок шелестел на площади тысячами разбросанных листков бумаги. От порта несло запахом гари – видимо, отступая, правительственные войска подожгли склады и пакгаузы, где хранились запасы продовольствия и медикаментов для армии. А с южной окраины города доносился тяжелый, равномерный гул. Он долго стоял, прислушиваясь, но так и не смог понять – что это. Школа встретила его приветливой белизной стен, зеленью сада и… развалинами. Правое крыло школьного здания, где раньше размещались спортивный зал и библиотека, было разрушено до основания. Тысячи книг были разбросаны по школьному двору, очевидно, взрывной волной. Они жалобно что-то лепетали, бессильно взмахивая обожженными страницами, словно хотели подняться ввысь и улететь отсюда, подальше от людей с их войнами, ракетами и бомбами. Обойдя здание школы, он наткнулся на школьного сторожа – тот сидел на крыльце и мрачно следил за тем, как появлялись из-за поворота танки и бронетранспортеры. На лице старика он заметил следы слез. Еще бы! Сорок лет прослужить в школе, и видеть теперь, как ее уничтожают у тебя на глазах. И еще он понял теперь, что за шум надвигался на притихший город! Это они. Вот эти песочного цвета танки и бронетранспортеры с сидящими на броне пехотинцами, угрюмо глядящими из-под касок. Это они нарушили покой спящего города. Они… Едва он успел подумать об этом, как со всех сторон на колонну обрушился огненный шквал. По колонне стреляли отовсюду: из домов и развалин, из ветхих строений, которые служили горожанам кладовками и сараями, даже с крыши школы гулко и отрывисто стрелял снайпер, каждым своим выстрелом сваливая на землю по одному солдату. Даже из канализационных колодцев то появлялись, то исчезали головы людей с гранатометами… Запылали танки и бронетранспортеры, которые только что, как на параде, въезжали в опустевший город. Разбегались во все стороны солдаты-победители, прячась в канавах и развалинах… Трое американцев, не обращая внимания на сторожа и Али, сидевших на крыльце, перепрыгнули через школьную ограду и бросились бежать через школьный сад. Али с интересом следил за ними – успеют они выйти из-под такого плотного огня или нет? Но вот солдат, тот, что был поменьше ростом, споткнулся и, нелепо взмахнув руками, упал. Двое других хотели его поднять, но снайпер на крыше не дремал. Первый из американцев схватился за голову и упал, второй, затравлено озираясь, поспешил ретироваться, бросив по дороге автомат, который мешал ему, цепляясь за ветви деревьев и кустарника. И тут стрельба стихла. Наступила такая зловещая тишина, что слышно было, как потрескивает пламя, охватившее подбитую технику на дороге. Исчезли неизвестные мстители, превратившие триумфальное вступление врагов в город в кровавое побоище. И только десятки трупов, в беспорядке разбросанных по улице, указывали, что они были здесь. Сторож все это время сумрачно наблюдавший за избиением, теперь удовлетворенно хмыкнул, встал и пошел к себе. А Али направился к солдатам, лежавшим в саду. Во-первых, он хотел раздобыть себе оружие, а во-вторых, ему показалось, что маленький солдат еще жив и даже пошевелился раз-другой. Приблизившись, он с удивлением обнаружил, что это девушка. Она лежала, подогнув под себя руки. Винтовка лежала рядом. Поколебавшись немного, он перевернул ее на спину и, склонившись почти к самому лицу, почувствовал едва различимое дыхание. Девушка была жива. Куртка на левом боку намокла и пропиталась кровью. Он стащил с ее головы каску и, приподняв, прислонил спиной к стволу дерева. Он помнил, что это нужно делать, чтобы кровь, если повреждены какие-то внутренние органы, не прилила к голове и раненая не захлебнулась. Проделывая все это, он и не заметил, что девушка пришла в сознание и с тревогой следит за ним из-под полуопущенных век. А когда заметил, немного смутился и с растерянной улыбкой спросил по-английски: -Как тебя зовут? -Кэтти… -Не бойся, - торопливо заговорил он, - я только учитель, всего лишь учитель английского языка, и я не сделаю тебе ничего плохого… Она прерывисто дышала, и по недоверчивому взгляду он видел, что она не верит ему и боится. Видимо ее вдоволь напичкали рассказами о безжалостных террористах-смертниках, которые мало заботятся о своей жизни, но и чужую ставят ни во что. Она боялась пыток и насилия. Ведь сколько раз по телевизионным каналам показывали отрубленные головы, изуродованные тела… -Не бойся, - повторил он, чтобы хоть что-то говорить, чтобы хоть как-то притупить ее страх. – Сейчас я перенесу тебя в безопасное место, сделаю перевязку, а потом пойду и отыщу ваших… Они пришлют за тобой врача и ты поедешь в госпиталь… Говоря все это торопливой скороговоркой, он заметил, что девушка помимо своей воли начинает успокаиваться. Она даже задышала ровнее, глубже. Взгляд глаз потеплел. Она даже пошевелила рукой, видимо, для того, чтобы найти и пожать его, Али, руку. -Лежи и не двигайся… Старый сторож был не в восторге, когда увидел Али с такой ношей на руках. Но несколько цитат из Корана, которые прочитал наизусть Али, говорили о милосердии и помощи страждущим и ближним своим. И старик смирился. Хотя и никак не мог вспомнить: где, в какой суре Священной книги сказано, что американцы являются его ближними? Предоставив свою каморку и постель для раненой, сторож в качестве компенсации завладел ее винтовкой, которую тут же запрятал так надежно, что уже через день никак не мог вспомнить: куда же она запропастилась? А Али, сделав перевязку как умел, отправился отыскивать американцев, чтобы те пришли и забрали девушку. Ведь если бы кто-нибудь узнал о ее пребывании в здании школы – не миновать тогда расправы ни ей, ни Али, ни сторожу… 6 Оставив Найка и одного из парней присматривать за пленными на кухне, он с Алексеем поднялся в холл. По дороге они наткнулись на тело охранника, которого он отпустил несколькими минутами раньше. Труп лежал посреди коридора, и нижняя его часть была изувечена взрывом. Видно, он действительно не внял совету и бежал не глядя под ноги… Фалих уже ждал их. Вместе с ним стояли наготове еще шестеро боевиков. -Все готово! – доложил он. – Сад и подъезды к зданию зачищены. В коридорах и номерах – растяжки и ловушки. Горничных, садовников и прочих мы согнали в гараж, их охраняют два человека. -Хорошо, - он коротко взглянул на Исмаила-курда, который уже пришел в себя после пережитого потрясения и сидел среди боевиков, впрочем, все так же ни на что не реагируя. – Еще, Фалих… Заминируйте все лифты. Электричество не отключайте – это вызовет подозрение. Еще заминируйте вертолетную площадку на крыше, сам ведь знаешь, американцы любят эффекты! Их коммандос обязательно будут высаживаться с вертолетов на крышу… -Как в том боевике! – вставил с усмешкой Алексей. -Перекройте все подъезды к отелю! Пусть группа прикрытия, все гранатометчики и снайпера займут позиции и ждут сигнала! Кто бы не появился – подпускаем поближе и уничтожаем. Они празднуют, так отпразднуем и мы… -Понял! – Фалих кивнул и исчез. Он перевел взгляд на Исмаила. -Теперь веди в офис… Исмаил вскочил с места. -Но там… там ведь уже никого нет… - заикаясь пролепетал он. -Тем лучше. Но не мешало бы лишний раз проверить… -Слушай, - обратился к нему Алексей. – Давай я схожу с ним, а? Что ты лезешь во все дыры? Стоит ли рисковать? Он помолчал, глядя в глаза Алексею до тех пор, пока тот не отвел взгляд. Потом сказал: -Это наша война, Леша! Это наша земля! -Да? – с иронией и горечью спросил Алексей. – А что же тогда делаем мы здесь? Я? Найк? Десятки других? Если ты скажешь мне, что мы воюем только ради денег – я всажу тебе пулю в лоб! Не бойся, мы говорим по-английски, и никто из них – он кивнул на боевиков с любопытством прислушивающихся к беседе, - никто из них ничего не понимает. Ваша война? Свою войну вы уже проиграли! Не государство, а народ! Вас предали, продали? А вы это стерпели! Ведь так? Ваша, твоя война? Пока война не коснулась лично тебя – ты палец о палец не ударил: жил по принципу – моя хата с краю, своя рубашка ближе к телу! Что, не так? Ваша земля? Ты, извини, но какие из вас, к черту, защитники родины, если вы не изгнав врага, уже начинаете делить свою землю? Это курдам, это суннитам, это шиитам… Идиоты, вот вы кто! Это те, кто продал страну американцам, сейчас делят власть и натравливают вас друг на друга! На американские же деньги! Им ведь выгодно, чтобы вы резали друг другу глотки… -Успокойся, Леша, - он положил руку на плечо разгорячившегося друга. – Не надо сейчас об этом… -Не надо? – с удивлением переспросил Алексей. – Надо! И именно сейчас! И необходимо объяснить все это нашим головорезам! А не то дождешься, что кто-нибудь из своих пальнет тебе в спину… -Я сказал: хватит! – тоном приказа произнес он и поправил повязку на плече, невольно поморщившись. -Болит? – равнодушно спросил Алексей. -Есть немного… Он чувствовал, что Алексей прав. Прав во всем. Войну они проиграли. И потому, что государство жило отдельно, а народ отдельно – народ к этому приучили. И армия храбро сражавшаяся проиграла не потому, что была слабее, а потому что ее предали, вернее, продали. И сейчас ему стало действительно стыдно. Ведь не потеряй он семью, не столкнись с войной лицом к лицу – все осталось бы по-прежнему… -Хорошо, Леша, иди с ним, - он кивнул на сжавшегося Исмаила. – Выгреби из офиса все деньги и документы… -Разумеется… - Алексей привычным жестом закинул на плечо автомат и кивнул Исмаилу, - пошли… Он двинулся было к лестнице, но остановился и обернулся. -Что еще? – нетерпеливо спросил он. -А пока меня не будет, ты не выкинешь чего-нибудь? – с подозрением спросил Алексей. -Не выкину, - усмехнулся он. -Так я тебе и поверил… -Слово даю… -Ну, смотри… -Возьми еще кого-нибудь, - посоветовал он. – На всякий случай… -Понял… Как только Алексей со своей группой ушел, он приказал остальным готовиться. По словам портье, это подтвердил и Исмаил, основная часть американцев в это время находилась в баре. Он решил напасть на них именно в баре, там и тогда, когда они меньше всего ожидали нападения, полагаясь на охрану и разнообразную электронику с камерами слежения, различными детекторами, до которых американцы большие охотники. Но не мешало провести небольшой инструктаж. -Мы идем в бар, - сообщил он своим. – Поменьше шума. Народу там много, наверное, играет музыка… Поэтому стрелять только из оружия с глушителем. Гражданских не трогать. Ну, или, если кто-то из них вздумает поднять тревогу. Ясно? Четыре приземистые фигуры кивнули. -Пошли… Они быстро поднялись на третий этаж, где, если верить плану, находился бар. По пути пришлось связать и запереть в пустом номере чрезвычайно импульсивную женщину, которая стала громко возмущаться, что по ее этажу ходят посторонние, да еще в каких-то нелепых масках натянутых на лицо. Женщину связали, заткнули ей рот и, привязав к стулу в пустом номере, посоветовали отдохнуть пару часиков. Привязанная к стулу она продолжала проявлять служебное рвение, но увидев пистолет прямо у своего носа, быстро успокоилась и предпочла держать свое праведное возмущение при себе. У дверей бара стояли два охранника – в черных костюмах, холодные, невозмутимые, с темными очками на угрюмых, дубленых лицах. Два негромких хлопка повергли их на пол. Тела убитых оттащили в сторону и затолкали в нишу, задрапированную сверкающей тканью. Путь был свободен. В полусумраке бара гремела музыка, сверкали огни, слышались смех женщин, пьяные выкрики. На вошедших никто не обратил внимания. -Передвигайтесь от столика к столику, - шепнул он своим. – Убивайте всех, кто в военной форме. Больше никого не трогать… Делайте вот так… - Он выбросил вперед руку и притянул к себе военного, который шел к выходу в обнимку с женщиной. Мужчина не держался на ногах и женщине приходилось его тащить. Он приставил пистолет к боку пьяного, выстрелил и тут же отдернул руку. Тело обвисло. И женщина, ничего не заметив, отчаянно ругаясь повлекла своего ухажера дальше. Какая-то девушка, полуобнаженная, с распущенными темными волосами, вскочила на столик и принялась в такт музыке снимать с себя предметы туалета. Все внимание обратилось на нее. Даже два прожектора – синий и зеленый – развернули свои лучи на нее. Присутствующие хлопали, смеялись, а пятеро в масках бесшумно передвигались по залу, оставляя за собой распростертые тела. То один, то другой из сидящих за столиками военных откидывался в мягком кресле, будто желал отдохнуть, либо плюхался лицом в тарелку, как человек перебравший спиртного и потерявший в борьбе с опьянением последние силы. Он быстро оглядел бар. У стойки сидели две девушки в военной форме. Они смеялись и, потягивая из стаканов, края которых были испачканы яркой губной помадой, какой-то напиток и разговаривали с барменом. Его рука безвольно опустилась. Это выше его сил! Вот к девушкам подсели двое молодых людей. Они переговорили, выпили должно быть за знакомство, и вместе отошли от стойки, заняв столик в отдаленном углу зала. Преследовать их он не стал, не мог. Окинув взглядом зал, посмотрел на часы и двинулся к выходу – вся операция заняла не больше двенадцати минут. Проходя мимо того столика, где сидели те девушки и молодые люди, он с удивлением обнаружил, что молодых людей за столиком уже нет, а девушки застыли в безжизненных позах. И у одной из них по бледному, остывающему лицу стекала струйка крови, которая сочилась из уголка рта и которую можно было принять за струйку фруктового, скажем, гранатового сока… 7 Когда он привел американцев, и они забрали раненую девушку, Али отправился домой – ходить по улицам было небезопасно. Союзники, разъяренные нападением на колонну бездумно и бесцельно обстреливали город, не очень-то заботясь, куда угодят их ракеты и снаряды. Над городом, сверля воздух, стрекотали вертолеты. Они патрулировали небо, а, заметив движение на улице, зависали, будто орел, высматривающий добычу, и обрушивали на узкие переулки огненный смерч. Прячась от вертолетов, одинаково опасаясь столкнуться с американцами и боевиками, Али пробирался домой. Вернее, он шел к дому Абдаллы – ведь это теперь и его дом. И тут он увидел нечто такое, что заставило его остановиться в изумлении. У развалин дома Лейли стояли два грузовика, несколько легковых машин и военный «джип». Солдаты в американской форме грузили на грузовики тюки, мешки, чемоданы. Четверо американцев, кряхтя и ругаясь, тащили через сад белый рояль. Али помнил его – год назад отец Лейли выписал этот рояль из Германии, специально для старшей дочери. А вот и он сам… Али даже провел рукой по глазам: не померещилось ли ему? Нет. Это он – отец Лейли, суровый начальник таможни порта – Суфи. Дружески беседует с американским офицером, словно они – братья, словно давно знакомы. Вот Суфи что-то сказал американцу и даже похлопал того по плечу. Бред! Да разве такое может быть? Ведь Суфи – один из тех, кто призывал горожан сражаться с захватчиками. Это он выступал на митинге в тот самый день, когда все узнали, что началась война. И как он может так миролюбиво разговаривать с американцами, если у него разрушен дом, погибла жена и две младшие дочери? Но что это? Вон Лейли. Стоит, уперев руки в бока, о чем-то пререкается с матерью. С собственной матерью – живой и здоровой. А вон ее сестры – носятся по дорожкам сада, забавляясь с собаками. Загруженные грузовики отъехали в сопровождении «джипа». -Али?! Ты ли это? Суфи, распрощавшись с американцем, наконец, заметил стоящего поодаль юношу. -Лейли, посмотри, кто пришел… Девушка, небрежно, через плечо взглянула на отца, на Али, и отвернулась. -Не сердись на нее, - засмеялся Суфи совсем не к месту. – Она до сих пор не пришла в себя после того налета, когда разрушили дом. Хорошо еще, что я успел вывести жену и детей… Теперь мы переселяемся к моему брату, это недалеко… Знаешь, наверное – дом возле мечети… -Знаю, знаю, - закивал Али рассеянно. -А через пару месяцев, даст Бог, отстроим заново наш собственный дом… Комендант уже обещал мне помочь… Вон, дал и машины и людей… Я теперь снова стану начальником таможни, американцы меня пригласили. Создается новое правительство, новая армия, все будет новым, вся наша жизнь… Да, - спохватился Суфи, напустив на свое круглое, цветущее лицо тень печали, - я слышал… Мне очень жаль, Али, что так вышло… Говорят, ты даже не смог их похоронить… -Да, - кивнул юноша, - ничего не осталось. Я сейчас живу у Абдаллы… Суфи сочувственно качал головой, вздыхал, говорил какие-то слова, но Али его почти не слушал. Он следил за Лейли. Девушка в нарядном лиловом платье хлопотала, суетилась, покрикивая на младших сестер, на мать. Но видно было, что все это только одна видимость, что все это рассчитано и делается для того, чтобы показать ему, Али, что здесь до него нет никому никакого дела. Мол, видишь, люди делом заняты, так что иди своей дорогой – не мешай. -Да, жаль, жаль твоего отца, - говорил рядом Суфи. – Честный был человек… А все наше правительство… Президент… Вся эта свора, которая загнала страну в тупик, в хаос… Али перестал следить за Лейли и с любопытством взглянул на ее отца. Так вот как ты заговорил, доблестный защитник Отечества? А кто призывал всего месяц назад к газавату? Кто разбрасывался словами: «трусы», «предатели»? Кто славил президента? Совсем уже кстати завыли сирены, извещая о новом воздушном налете. И Али, извинившись за беспокойство, поспешил уйти. Кругом метались люди в поисках укрытия, а эта семейка, как ни в чем не бывало, продолжала грузить свое барахло под охраной американских солдат. Видимо, летчикам, сбрасывающим смертоносный груз на город, строго определены наземные цели, и расположены они почему-то в бедных кварталах, - там, где никогда не было никаких военных объектов. Али быстро шел по улице, а навстречу ему уже неслись машины пожарной охраны, переполненные машины «скорой помощи», бежали люди… А над бедняцкими кварталами уже вздымались шапки взрывов… До дома Абдаллы оставалось совсем немного, и тут Али увидел старика. Абдалла медленно, почти торжественно брел по улице, держа на руках маленькую внучку. Юношу поразило бледное лицо старика – она все было забрызгано кровью. А по морщинистым старческим щекам ползли тяжелые, скупые слезы. И в глазах – глубоких, будто вдавленных в череп, - горела лютая ненависть… Али бросился наперерез старику, но не успел. Где-то совсем рядом раздался оглушительный взрыв. Вспыхнул яркий свет, а через мгновение мир погрузился во мрак… 8 Вернувшись в холл, они застали там Алексея, который отчаянно ругался, не стесняясь в выражениях. У стены на корточках сидел боевик, поставив автомат между колен и придерживая его руками. Рядом с ним лежали два рюкзака доверху набитые пачками денег. А в двух мягких, уютных креслах сидели девушка и старик. Едва увидев его, Алексей набросился с вопросами: -Ты где был? Ты же обещал… -Все в порядке, Леша… Провели небольшую разведку и вернулись. -Вот и верь тебе после этого… Алексей, расстроенный, отошел. -Это что за люди? – громко спросил он, стараясь загладить свою вину. -В офисе нашли, - буркнул Алексей, стоя у окна. – Старик, кажется управляющий или финансовый директор – денег у него оказалось куча… Полный сейф. Даже под стол складывал. А девчонка – то ли секретарь, то ли любовница… Сидела на столе у него, что-то рассказывала или показывала… В общем не до этого мне было! Забрали мы их и – сюда! Он неторопливо обернулся к пленным и встретился с полуудивленным – полуиспуганным взглядом девушки. И ее самоуверенная поза – она сидела, откинувшись на спинку кресла, положив ногу на ногу, блузка на груди расстегнута, - тут же изменилась. Девушка вскочила и остановилась в замешательстве. Боевики, не поняв ее намерений, направили на нее оружие. -Убрать! – недовольно приказал он. «Узнала или не узнала?» Он обжег ее таким взглядом, что она отшатнулась. -Ты знаешь, кто это? – спросил он у Алексея. – Дочь начальника таможни порта… Старшая дочь! Лейли… -Начальника таможни? – от окна переспросил Алексей. – Еще один достойный кандидат на виселицу… -Что… что вы такое говорите… - дрожащим голосом спросила девушка, отступая. – Какая виселица? Мой отец – честный человек… Он тридцать лет отдал… Его уважают… он… -Предатель! – четко договорил Алексей, резко поворачиваясь. – Начальник таможни? – он вопросительно взглянул на него. – Это не тот, который сдал американцам наш склад и всю группу Фалиха? Он утвердительно кивнул. Алексей несказанно обрадовался: -Вот это подарочек для Фалиха! Отдадим ему девчонку – пусть делает, что хочет… Заодно не мешало бы познакомиться и с ее папашей, с этим… честным предателем из таможни. -Фалих возвращается, - бесстрастно заметил он, глядя в окно. -Отлично! – Алексей двинулся было к двери, но тут взгляд его упал на старика по-прежнему невозмутимо сидевшего в кресле. -А это тоже еще один честный человек? Старик и бровью не повел, словно говорили не о нем, а о каком- то третьем лице. -Эй, ты кто такой? Та же молчаливая неподвижность. -Кто это? – спросил Алексей у девушки. – Он глухой? -Это наш управляющий, - пояснила она, бросая быстрые, молящие взгляды на него. «Узнала!» - понял он. А она продолжала неотрывно смотреть на него. Кроме всего прочего, ее беспокоило и то обстоятельство, что сейчас явится какой-то Фалих и ее передадут в его в руки. Господи! Что же они с нею сделают?! – Он француз. Это ведь французы построили наш отель. -Понятно… Вошел Фалих. -Все готово! -Хорошо… -Вот, Фалих, - Алексей сделал широкий, приглашающий жест рукой, - подарок тебе… -Что за подарок? – насторожился тот. -А вот она… - Алексей указал на сжавшуюся Лейли. – Красивая девушка? -До девушек ли тут… - Фалих отмахнулся от Алексея как от надоедливой мухи. -Да ты хоть знаешь, кто она? Не знаешь? Дочь начальника таможни порта. Того самого… -Начальника таможни? – Фалих весь напрягся. В голосе сквозило недоверие. -Его, его, - скороговоркой ответил Алексей. – Вот мы и решили отдать ее тебе… Она теперь твоя… Рука Фалиха непроизвольно потянулась к ножу. -Нет! – девушка метнулась к нему. – Не отдавайте меня ему – он убьет меня… Он недовольно поморщился и отвернулся. Кровь за кровь. Смерть за смерть. За брата и жену Фалиха должна ответить дочь предателя. Чем она лучше? Убьют ее, изнасилуют, потребуют за нее выкуп – какое ему дело? Они пришли сюда мстить. Но… Он медленно повернулся, потому что за спиной наступила зловещая тишина. Фалих стоял перед девушкой и хладнокровно целился в прекрасное лицо из пистолета. Казалось, еще секунда, прозвучит негромкий хлопок и по стене поползут алые струйки, а у ног Фалиха будет лежать, подергиваясь и агонизируя, тело девушки, которую он когда-то любил… А, может, и сейчас любит. Он уже хотел шагнуть к Фалиху и стремительным ударом выбить из руки оружие, но этого не понадобилось. Бесстрашный командир подрывников коротко вздохнул и опустил руку с пистолетом. -Ну, что же ты? – насмешливо спросил Алексей. -Я не убийца, - глухо ответил Фалих. -Идиот! – сплюнул Алексей. -Что ты сказал? – тяжело дыша, с угрозой спросил Фалих, оборачиваясь к нему. -Я сказал: идиот! Идиот! Если хочешь, могу еще раз повторить… Кретин! Каждый день взрываешь напичканные взрывчаткой машины, калечишь сотни неповинных людей и говоришь: ради победы! А здесь? Да понимаешь ли ты, что, отказавшись убить ее, признавая, что это будет простым убийством, ты сделал себя и своих ребят убийцами в двойной и даже тройной степени? -Успокойся, Леша, - вмешался он, - выпей чего-нибудь… -Да иди ты… - огрызнулся Алексей. – Ах, какие мы благородные! Раньше об этом надо было думать! А не после того, как устраивали взрывы на базарах, возле больниц и мечетей! -Хватит! – приказал он резко.- А ты сам? Тогда? Поэтому – хватит! -Хватит так хватит,- Алексей брезгливо отбросил в сторону автомат и сел в кресло. -Теперь бери людей, - сказал ему он. – И пройди по этажам. Не пропускайте ни одного номера, ни одного помещения… -Да? – насмешливо отозвался Алексей. – А это ты видел? – Он сделал довольно неприличный жест. – С места больше не тронусь. Играйте в войну и дальше, но без меня. Воины Аллаха… Он побледнел. Рука потянулась к пистолету. Алексей все так же насмешливо смотрел на него. -Я могу расстрелять тебя, - тихо сказал он, - за невыполнение приказа… -Стреляй! – презрительно бросил Алексей. – Только сразу! А то еще задумаешься: этично – неэтично, благородно или нет… Он еще что-то ворчал, но его уже никто не слушал. -Еще бар! – напомнил Фалих. -В баре чисто, - ответил он. И, вспомнив тех двух девушек в форме, замолчал. Ему показалось, что Алексей опять прав. Разве они виноваты, что их отправили сюда? И чтобы больше не задумываться над всем этим, он закинул автомат на плечо и стал подниматься по лестнице… 9 Он быстро поднимался по лестнице. Где-то между вторым и третьим этажами его нагнал Фалих с ребятами. Фалих – единственный из них, троих, кто не потерял головы и не впал в мрачную задумчивость, после стычки, возникшей между ними из-за Лейли. Когда он ушел, Фалих позаботился, чтобы девушку и старика управляющего проводили в подвал, и, оставив Алексея в холле, отправился на поиски его. На третьем этаже слышался оглушительный шум, вопли… Поймав удивленный взгляд Фалиха, он угрюмо пояснил: -Это в баре… Видимо, там обнаружили, наконец, что почти половина посетителей перебита неизвестно кем. И теперь объятые ужасом люди выбегали из бара и натыкались на кучку вооруженных людей в масках, которые загоняли их обратно, не говоря при этом ни слова. Когда все были согнаны в помещение бара, они двинулись дальше, оставив у дверей двоих парней. Говорить что-либо перепуганным людям ему не хотелось. Пусть шумят, все равно их никто не услышит… Он бы, наверно, долго еще бродил по пустым коридорам отеля, но его остановил Фалих. -Постой! Он остановился. -Куда ты? Здесь вокруг все заминировано… Наткнешься на растяжку… Глупая смерть! Он молчал. -Пошли вниз, - продолжал Фалих, - если тот ублюдок дозвонился, то скоро здесь будут и полиция и американцы. Ты слышишь? Да встряхнись же ты! В кармане завибрировала корпусом трубка, требуя внимания. Он достал ее: -Слушаю… В это время снизу послышались крики, взрывы, ожесточенная стрельба. Боевики насторожились. Он убрал трубку обратно в карман. -Приехала полиция. Два автобуса. Входят в здание. -Ага, - удовлетворенно рассмеялся Фалих, - господа американцы не желают рисковать… Послали вперед наших дуболомов… Стрельба внизу на минуту усилилась и мгновенно стихла. -Вниз! – скомандовал он. Его беспокоило, что там, в холле, остался один Алексей. Сколько он сможет продержаться против полусотни полицейских? Они побежали вниз по лестнице. Царившая внизу тишина давила, угнетала. Неужели Алексей погиб? Спустившись на второй этаж, они услышали несколько раскатистых взрывов, а затем оглушительную пулеметную очередь. -Мои растяжки, - самодовольно заметил Фалих, прислушиваясь. – А это Найк… Пулеметная очередь захлебнулась. Послышалось несколько обрывистых автоматных очередей и – тишина. Оказавшись на первом этаже, в холле, он даже зажмурился и отступил на шаг. Холл был завален трупами. В коридоре на стенах, на полу, на потолке алели кровавые разводы. Тела в форме полицейских устилали синий ковролин так густо, что иногда некуда было поставить ногу. Двое парней с автоматами, стянув маски, утирают ими пот, струящийся по лицам. А Найк со своим верным пулеметом, низко склонившись, что-то изучает за стойкой портье. -Что там? – спросил он, почти не слыша собственного голоса. Фалих быстро обогнул стойку, взглянул, покачал головой и отошел прочь. -Что там? – повторил он, глядя на Фалиха. -Алексей… Найк выругался и вышел из-за стойки. -Наповал… -Где твои снайпера, где твои гранатометчики? – бешеным голосом спросил он у Фалиха. – Ты же говорил, что все на месте, мышь не проскочит… А два автобуса проскочили! На кой черт нужна такая охрана?! -Они ждали твоей команды, - ответил Фалих тихо. – Не ты ли приказал стрелять только по команде? Так нет! Вместо того, чтобы приказать, вы занялись разборками… Куда ты поперся? Что, без тебя никто не мог пройти по коридорам? Вот тебе цена твоей прогулки… Не соображая, что делает, он стал вытаскивать пистолет. Фалих стоял спокойно и ждал. -Но-но, - Найк встал между ними. – С ума сошли? Мало вам Лешки? Они взглянули друг другу в глаза и разошлись по разным углам. -Как это произошло? – тяжело дыша спросил он, рука дрожала, и он никак не мог попасть в карман. -Знаю не больше вашего, - пожал плечами Найк. – Услышал взрывы, выстрелы… Поднялся по лестнице и увидел полицейских… Сразу стрелять не стал, подпустил поближе. А когда в коридоре что-то громыхнуло, выпустил весь цинк. Двоих добил уже здесь, они вытаскивали Алексея из-за стойки… -Он был еще жив? – перебил он. -Навряд ли, - Найк с сомнением покачал головой. – Видимо, он их засек и стал стрелять, а они его забросали гранатами… Он повернулся лицом к стойке, изрубленной пулями и осколками. Хотелось еще раз взглянуть на Алексея, но сил не хватило. Не хватило решимости подойти и посмотреть на искалеченное тело друга. Он с отчаянием махнул рукой и вышел в сад. 10 Он попал в тренировочный лагерь совершенно случайно. Просто хотелось поскорее добраться до дома. Поэтому, как только выписали из госпиталя, где врачи сделали почти невозможное – буквально из кусочков собрали его тело и вернули к жизни, - он пристал к группе таких же, как он, бывших раненых, пострадавших во время налетов или обстрелов, случайных, собственно, жертв, собиравшихся на родину. Путь предстоял неблизкий – надо было пересечь три границы, бесчисленное количество постов и КПП. Вот они и сели в автобус, водитель которого согласился их подвезти. И подвез. И, оказалось, как раз туда, куда нужно. Лагерь расположился в узкой знойной долине, окруженной со всех сторон холмами. Все жилые помещения и склады запрятаны под землю. Автобус долго петлял меж холмами, то съезжая с пыльной грунтовой дороги, то снова выкатываясь на нее, волоча за собой пушистый, серый хвост пыли. Потом скатился по небольшому склону в долину и, скрипнув тормозами, остановился у покосившегося, старого и сухого дерева с таким могучим стволом, что показалось, будто это дерево стоит здесь с незапамятных времен и помнит еще походы Александра Македонского. Откуда-то из-за дерева появился человек и махнул рукой шоферу. Автобус, заворчав изношенным мотором, прополз несколько сот метров и… чудо! .. оказался в глубоком, прохладном подземном гараже. Пока пассажиры изумленно оглядывались в салон вошли двое. Одеты они были в полувоенные костюмы, но оружия не было. -Добрый день! – произнес один из них – пониже ростом, коренастый, с пристальным взглядом холодных глаз. – Добро пожаловать в наш лагерь… Подобного никто не ожидал, разве что двое-трое, из тех, кто ехал в автобусе с самого начала. Теперь стало понятным их спокойствие и уверенность: они знали куда и зачем едут. Кто-то из пассажиров позволил себе недовольные возгласы, но большинство молчало, ожидая продолжения. -Прошу всех проследовать за этим человеком, - коренастый человек указал на своего соседа, молча стоявшего рядом. – Вам надо отдохнуть после утомительного пути… А потом мы продолжим нашу беседу… Делать было нечего. Недавние пассажиры потянулись к выходу. А у гладкой бетонной стены гаража сидел на корточках их шофер и с наслаждением затягивался сигаретой. Он свое дело сделал, теперь можно и отдохнуть. 11 Он долго блуждал по саду, погруженный в невеселые размышления, не замечая, что за ним, как тени двигаются двое парней Фалиха. Подойдя к воротам, он увидел, что два полицейских автобуса по-прежнему стоят посредине улицы, разбрасывая вокруг себя отблески непрерывно вращающихся мигалок. Автобусы были пусты. Двери распахнуты. Водителей его парни давно уже уволокли подальше в сад и пристрелили. Но один из водителей, прежде чем его вытащили из кабины, успел-таки прострелить живот одному боевику. Он постоял в раздумье перед автобусами и, скорее почувствовав, чем услышав чье-то присутствие за спиной, сказал с раздражением и злостью: -Сожгите эти автобусы к такой-то матери… Не успел он еще дойти до отеля, как спокойный воздух всколыхнули два взрыва… 12 …После обеда и трехчасового отдыха в прохладных подземных казармах, их собрали в небольшом кабинете. Вошел все тот же коренастый мужчина. Не здороваясь, не произнеся ни слова, он сел на ковер, подложив под руку пару подушек. Оглядел присутствующих. Опустил глаза и заговорил. -Я понимаю ваше недоумение и знаю наперед все ваши вопросы. Где вы? Это тренировочный лагерь. Здесь мы обучаем воинов Аллаха, чтобы армия истинных правоверных, ведущая кровопролитную войну с неверными, постоянно пополнялась. Опытные инструкторы обучают всему: умению обращаться с любым оружием, рукопашному бою, подрывному делу… Почему вы здесь? Мне известно, что все вы находились на лечении в госпитале. В каком, - знаете сами. Многие из вас потеряли семьи, близких, родных… По вашей земле ходит враг – коварный, злобный, сильный. Он губит тысячи жизней, чтобы утвердить свое владычество во всем мире. Поэтому я предлагаю вам вступить в борьбу с этим врагом. А чтобы его одолеть необходимо многое знать и уметь. Тот, кто готов не колеблясь ни секунды отдать свою жизнь за правое дело – пусть остается здесь. Если кто сомневается – пусть уходит. Мы никого не принуждаем. Машина отвезет вас до ближайшего города. Времени у нас немного, поэтому я могу дать на размышление ровно пять минут… Оратор замолчал, неторопливо поднялся и вышел… 13 Он еще раз обошел весь сад и вернулся в холл. Здесь его поджидал Фалих. -Где ты шатаешься? – набросился он, словно и не было недавней стычки. – Сюда идут американцы, мы подслушали их переговоры… Два взвода спецназа будут здесь с минуты на минуту. Апатию как рукой сняло. К нему опять вернулась способность думать и руководить. Ведь от него зависели жизни, по крайней мере, еще двух десятков человек. -Все по местам! Убери из сада людей. Никто не должен показываться раньше времени. Пусть американцы сначала потанцуют вокруг наших музыкальных сюрпризов. -Понял! – Фалих торопливо побежал в сад – нужно было уничтожить следы их присутствия. Только вот горящие автобусы никуда не денешь… Подошел Найк – невозмутимый, холодный, с неизменным пулеметом. -Расставь людей по этажам! – приказал он Найку. – И чтобы никто не высовывался раньше сигнала… Понял? -Понял… - тот меланхолично пожал плечами, взвалил на плечо пулемет и ушел. -Танки! Танки идут… Грохот и лязг железа приближался и нарастал со стороны города… 14 …Три долгих месяца обучения в лагере были заполнены бесконечной канонадой выстрелов и взрывов. Учили серьезно. Курсант должен был уметь обращаться с любым видом оружия, овладеть навыками рукопашного боя, подрывного дела, тактикой партизанской войны и т. п. Инструкторы – мастера своего дела, не отличались, впрочем, особым тактом и человеческой чуткостью. Им дела не было до чувств и переживаний своих подопечных. Они просто выполняли свою работу, и работа их заключалась в том, чтобы научить этих людей остаться в живых при любых условиях. Первое время его шокировали ругань, тычки, пинки и подзатыльники, которыми награждали инструкторы нерадивых курсантов. Шокировали его и подробнейшие инструкции, заключавшие в себе всевозможные средства и способы умерщвления человека. Но привыкаешь ко всему. И он, как и десятки его товарищей, прежде не имевших понятия о военном деле, скоро освоился с окружавшей обстановкой и даже преуспел кое в чем… 15 В быстро надвигавшихся сумерках залитый огнями отель притих и затаился. Только весело потрескивали языки пламени, охватившие со всех сторон, развороченные взрывами корпуса полицейских автобусов. Лязг, грохот и натужное гудение танковых двигателей приближались – бронированные громады преодолевали крутой подъем, ведущий к отелю. Их песочно-желтые башни с длинными пушками неторопливо поворачивались то в одну, то в другую сторону, словно принюхиваясь к повисшей в воздухе опасности. Впереди танков ехал такой же, песочно–желтого цвета, «джип» с пулеметом. Подъезжая к отелю, он резко увеличил скорость, домчался до автостоянки, круто развернулся и понесся обратно, под защиту неумолимо надвигающихся стальных мастодонтов. По «джипу» никто не стрелял. Было понятно, что это всего-навсего лишь трюк, прием, с помощью которого американцы хотели, чтобы противник выдал себя, обнаружил свои огневые точки. Танки доползли до автостоянки, оставляя на асфальте рубчатый, блестящий след. Их башни снова зашевелились, и длинные пушки дружно повернулись в сторону отеля. Они то приподнимались, то опускались, выискивая, высматривая то враждебное, живое, затаившееся, во что можно всадить несколько десятков килограммов стали и взрывчатки. -Чего они ждут? – встревожено шептал за его спиной Найк. Это относилось не к танкистам, затаившимся под двухсотмиллиметровой броней, прильнувшим к прицелам, а к товарищам - они, с гранатометами, пулеметами и снайперскими винтовками ждали команды в каких-нибудь ста метрах от врага. Он внимательно следил за малейшим движением противника, водя биноклем. Ждал, что появятся еще танки, бронетранспортеры… Но больше никого не было. Тогда он приказал: -Огонь! В доли секунды его приказ пролетел по цепочке, связанной тоненькой нитью радиоволн, и бронированные машины содрогнулись от одновременного удара почти десятка гранатометов. Не спас их и толстый панцирь брони. Снаряды, выпущенные с такого смехотворного расстояния, прожигали сталь и взрывались внутри танков, вызвав одновременно и детонацию боезапаса. -Давайте! – возбужденно заревел за его спиной Найк. – Жгите их! Два огненно - красных столба пламени взметнулись над автостоянкой. Громко застучал пулемет. Это кто-то стрелял вслед удирающему «джипу». Потом все стихло… Найк, внимательно следивший за бегством машины, сплюнул и выругался, отпустив в адрес пулеметчика несколько нелестных слов и выражений. 16 К концу второго месяца пребывания в лагере он узнал многое из того, что тщательно скрывалось от курсантов. Например, он узнал, что лагерь поделен на несколько блоков, и курсантам одного блока строго-настрого запрещено общаться с курсантами из блока соседнего. Узнал он и то, что не всех курсантов готовят к войне с американцами. Кто-то из прошедших всю программу обучения отправлялся на Ближний Восток, кто-то в Африку, кто-то в Европу. И не все из них были патриотами, сражающимися за свободу своей родины. Были здесь и фанатики, и наемники – «солдаты удачи», и просто обманутые люди, преимущественно из бедных семей. Им внушали день за днем, что отдать жизнь во имя Аллаха – высшее призвание истинного правоверного. А чтобы укрепить веру и добиться полного, беспрекословного подчинения, в ход пускались разнообразные трюки и приемы. Будущих смертников подсаживали на наркотики, вдалбливали в помутившееся сознание законы шариата, сулили райскую жизнь тем, кто погибнет во имя Аллаха. В доказательство того, что райская жизнь существует там, за гробом, проделывали вот что. Полуграмотного, вечно голодного, забитого крестьянина усыпляли. Когда же он просыпался, то оказывался в райских кущах: его окружала небывалая роскошь, всевозможные яства, напитки. Красивые женщины служили ему для удовольствий. Прожив в таком «раю» несколько дней, а потом проснувшись в обычной обстановке лагеря, человек действительно верил в загробную жизнь и готов был на все, чтобы оказаться там снова. Были в лагере и два женских блока. Об этом Али, вернее, не Али, а Ястреб (всем курсантам давали прозвища, дабы никто не смог вычислить их национальность и гражданство), узнал чисто случайно, познакомившись с Мухаммедом. Они столкнулись на складе, где Ястреб получал боеприпасы для своего отделения, а Мухаммед сдавал оружие и деньги, вернувшись после очередной командировки. Кладовщика – юркого, вертлявого турка Аббаса, - зачем-то вызвали к начальнику лагеря, и график нарушился. И люди, которые не должны были даже знать о существовании друг друга встретились в узком прохладном коридоре напротив бронированной двери склада. Мухаммед – молодой, лет двадцати пяти парень, со смазливой внешностью и кокетливыми усиками, - оказался вербовщиком. Разъезжая по странам Востока, он вербовал девушек и женщин в возрасте от пятнадцати до тридцати лет. От него Ястреб и узнал, что в лагере имеются два женских блока, вход в которые разрешен только избранным. Но контингент и первого и второго блока предназначался для одного – для войны с неверными. Хотя методика обучения была разной. В первый блок входили девушки, которым была уготована одна судьба – погибнуть от взрыва закрепленного на теле пояса, напичканного взрывчаткой. Их, этих девушек, было в блоке несколько десятков. И попали они в лагерь разными путями. Для этого и существовали вербовщики, которых делили на «волков» и «шакалов». «Волки», вербуя очередную жертву, действовали решительно и напористо. Отыскав подходящую девушку, неважно из какой семьи, пускали в ход самые разнообразные и коварные приемы, чаще всего связанные с силой. Так, например, девушка из хорошей семьи, внезапно узнавала, что имеются фотографии интимного характера, которые могут попасть в прессу. Другая, познакомившись с симпатичной компанией сверстников, уже через месяц плотно сидела на игле. Третья оказывалась жертвой группового изнасилования – молодые люди, переодетые в американскую военную форму несколько дней подвергали ее немыслимым истязаниям. Так, путем шантажа, насилия и вербовали своих подопечных «волки». Мухаммед говорил о них с брезгливостью и высокомерием. Себя же он причислял к «шакалам», и утверждал, что его методика работы сродни высокому искусству. Оправляясь в командировку, напичканный деньгами, он начинал охоту за девушками преимущественно из бедных семей. В ход пускались все способы обольщения: дорогие подарки, рестораны, развлечения. И девушки из нищих, многодетных семей попадались на этот крючок. А потом он привозил их в лагерь… Проходя обучение, девушки жили не на казарменном положении. У каждой была своя комната. Они сами готовили себе пищу, стирали, убирались. Некоторые жили с мужчинами из числа вербовщиков. Эта иллюзия семейной жизни только подогревала их фанатизм. Так поддерживалась их мечта о простом человеческом счастье. И отправляемые на задания, они – мечтающие о семейном очаге, детях, - были безжалостны к врагам, которые, как вдалбливали им, становились на их пути. Мухаммед, бесстрастно рассказывавший все это, поведал, что до недавнего времени жил сразу с двумя девушками – сестрами девятнадцати и семнадцати лет. Он нашел их на окраине Бейрута, когда после очередной бомбежки погибла вся их семья. Привез их сюда. Жил с ними, и они верили, что стали его законными женами. А месяц назад, когда он был в командировке, старшей сказали, что его, Мухаммеда, убили израильтяне; что долго пытали его перед смертью. Она поверила и поклялась отомстить. И отомстила – взорвала себя в кафе в Иерусалиме. Он остался с младшей. Но ненадолго. Ей скоро тоже отправляться на задание. А его уже ждет другая девушка – он привез ее из последней командировки. Второй блок, продолжал повествование Мухаммед, предназначается для девушек иного склада. И специфика подготовки у них иная. Туда, во второй блок, отбирают самых красивых и привлекательных девушек и женщин. Помимо военной подготовки их обучают искусству обольщения. Их задача проникать в самые высокие круги, выведывать у высокопоставленных любовников секреты и передавать их своим хозяевам. Этих девушек обучают несколько женщин-инструкторов, профессионалов по части обольщения и всевозможных сексуальных извращений. Кстати сказать, именно девушки из второго блока, развлекают смертников мужчин, создавая иллюзию райской жизни и бесконечного наслаждения… Заслышав шаги в коридоре, Мухаммед поднялся и отступил в тень. Их никто не должен видеть вместе, это закон. Нарушившему закон одно наказание – смерть. Подошедший кладовщик, ничего не заметив, открыл дверь склада и стал выдавать Ястребу патроны и гранаты… © Шохрат Романов, 2023 Дата публикации: 12.12.2023 15:14:23 Просмотров: 811 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|