Придумать жизнь и разыграть по нотам...
Наталия Кравченко
|
Форма: Цикл стихов
Жанр: Философская лирика Объём: 305 строк Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
*** По кругу, по заезженной орбите плетётся жизнь у радости в хвосте. Я на неё однако не в обиде, ведь дышит дух повсюду и везде. Я еду вдаль по волчьему билету и складываю счастьице из цифр. Но и такого на поверку нету - пароль, наверно, нужен или шифр. Гляжу в окно на уличные клипы. Ответ в уме готовлю на семь бед. «Билетов нет», — шумят в аллее липы, и вся земля закрыта на обед. Нет ходу тем, кто не ходок по трупам, на праздник жизни, на Наташин бал. Дворец сменился стриптизёрным клубом, а вместо принца лыбится амбал. Мир подменён, как туфелька кроссовкой. Сердечный спазм кому-то просто спам, пир всеблагих - обычная тусовка, где пища по карману и зубам. Мне небо льёт серебряные пули, я бисер слов бессмысленно мечу. Мы, кажется, друг друга обманули - мой спор с судьбой закончился в ничью. Придумать жизнь и разыграть по нотам. Пичугам — петь, деревьям — шелестеть, такая уж у них с весной работа, и дождик рассыпает щедро медь. Всем по трудам, по вере — без обмана. Холодный день согреется в груди. А жизнь темнит или глядит туманно, и вновь неясно, что там впереди. *** Тогда мне время было по нутру, вселенная была мне по размеру. И в мир я выходила поутру, всё принимая к сердцу и на веру. Тогда без счастья не было ни дня, с губ не сходила алая улыбка. И каждый взгляд мужской был на меня, и каждое в строку ложилось лыко. Промчалась жизнь, теперь она звучит вполголоса, идёт вполоборота. О, где её подземные ключи и где лучи её солнцеворота? Лишь бы остаток в горсти удержать, хотя бы удержать её от крена, чтобы любовь могла ещё дышать, чтобы душа не помнила о бренном... *** Ива, иволга и Волга, влажный небосвод. Я глядела долго-долго в отраженье вод. И казалось, что по следу шла за мной беда, что перетекала в Лету волжская вода. Словно слово Крысолова вдаль зовёт, маня... Мальчик мой седоголовый, обними меня. Мы с тобой — живое ретро, серебро виска. В песне сумрачного ветра слышится тоска. Я не утолила жажды, годам вопреки мы войдём с тобою дважды в оторопь реки. Мы ещё наговоримся на исходе дней, до того, как растворимся в тёмной глубине. *** День облетевшей листвы, мельком оброненных фраз. Лес, не покрыв головы, нам предстаёт без прикрас. Стало деревьям легко. Ветер надежды унёс. До февраля далеко. Нет ни чернил и ни слёз. *** О радость, ты не тронь моей печали, её мне в люльке ангелы качали, она ко мне ласкалась, подрастя. Я не могу предать своё дитя. Любительница лунного абсента, молчания, звучащего крещендо, и сумерек, когда шумят дожди... Сестра моя, печаль, не уходи. С тобой светлеют тёмные аллеи и парус одиночества белеет, печаль моя, из призрачной дали буди меня, веди меня, боли. Я пленница твоей суровой кельи, наследница Моэма и Коэльо, алёнушек на камне у ручья, всех окон, за которыми — свеча... Печаль моя длинна и дальнозорка, она полней мгновенного восторга, и счастлив тот, кому сей дар был дан, за ним - Чайковский, Чехов, Левитан... *** Из пены сирени рождается лето, из первого слова — строка... Пусть в музыку вновь не вернётся всё это, как в прежнюю воду — река, пусть всё будет дешево или сердито, ведь главное — жизнь, а не тлен. О как хороша на песке Афродита, стряхнувшая пену с колен! Пусть грязными будут следы и потёки, но ты выбираешь to be. Довольно влюбляться сквозь розовость стёкол, ты чёрненьким мир полюби! *** Сколько бесценных и тайных сокровищ вдруг проявляются из темноты... Тёплое слово, нежданная помощь - всё это, знаю, послала мне ты. И, не боясь о стихи уколоться, как хорошо мне бродить среди грёз, нежностью всё заливая как солнцем, что расцветает в кронах берёз. С неповторимой лукавой улыбкой ветка кивает в окошко моё, каждою новой подобной уликой переполняя любовь до краёв. И, единенье с тобой не наруша, всё безотчётно пытаюсь понять: чьими глазами смотришь мне в душу, чьими руками хочешь обнять? *** Весна ещё совсем слаба, нетвёрдые шажки. Трещит по швам моя судьба, расходятся стежки. Окно открою поутру, и слышу, не дыша, как сжалась на ночном ветру продрогшая душа. Пойми меня как зверя зверь, как мать своё дитя, и целиком себя доверь, навеки, не шутя. Люблю тебя в мерцанье бра, в обличии любом. Нет завтра, нынче и вчера, есть вечность в голубом. Коснись рукой горячей лба, прижми к своей груди. Весна уже не так слаба. И лето впереди. *** Эти ступеньки с лохматой зимы, старые в трещинках рамы. Как затыкали их весело мы, чтобы не дуло ни грамма. Наша халупа довольно нища. Просто тут всё и неброско. И далеко нашим старым вещам до европейского лоска. Но не люблю безымянных жилищ, новых обменов, обманов, пышных дворцов на местах пепелищ, соревнованья карманов. Там подлатаю и здесь подновлю, но не меняю я то, что люблю. Ближе нам к телу своя конура. Как мы её наряжали! Да не коснётся рука маляра слов на заветных скрижалях. Стены в зарубках от прошлого дня... Только лишь смерти белила скроют всё то, что любило меня, всё, что сама я любила. Чужд мне фальшивый гламур и бомонд. Чур меня, чур переезд и ремонт! *** Я Сольвейг, Ассоль, Пенелопа. Ждала тебя и дождалась. А что-то иное дало бы мне радость такую и сласть? Но знать бы тогда на рассвете в бесплодной с судьбою борьбе, что все-то дороги на свете не к Риму ведут, а к тебе. *** А счастье - это как журавль, что скрылся вдаль за облаками, как поднебесный дирижабль, как то, чего нельзя руками. Проснуться, утро торопя, спешить в леса, сады и парки, чтоб скрыться от самой себя, спастись от вездесущей Парки. Окно и двери распахну, накину старенькое пончо. Когда же, боже, жить начну? Наверное, когда закончу. * * * Печаль моя жирна... О. Мандельштам Печаль жирна, а радость худосочна. И вот её, чем бог послал, кормлю, не пожалев последнего кусочка. Как это слово лакомо – «люблю»... Всё подлинное тихо и неброско, не в замке, а в зелёном шалаше. А это ведь и вправду так непросто – большую радость вырастить в душе. Вздохну над строчкой, над бутоном ахну, погреюсь у случайного огня... А то ведь я без радости зачахну, или она зачахнет без меня. *** Облик счастья порой печален, но он может быть лишь с тобой. Растворяю, как сахар в чае, я в себе дорогую боль. Там, где тонко — там стало прочно. Сердце, словно глаза, протри. Счастья нет, говорят нам строчки. Нет на свете, но есть внутри. * * * С мелиссой чай заваривай, настаивай, мели о чём душе твоей угодно, но на своём особо не настаивай, жизнь отпусти, пускай течёт свободно. Чай разливай из треснувшего носика, стараясь быть уместной и любезной, и струйка – вроде крошечного тросика, что держит над невидимою бездной... *** С тех пор как я присвоила тебя, казна души вовек не обнищает, хоть нету ни щита и ни копья, и нас одно объятье защищает. Труднее с каждым днём держать лицо. За горло трепет вечный страх и трепет. Но крепко наших рук ещё кольцо, помучается смерть, пока расцепит. Усни во мне и поутру проснись от щебета и лиственных оваций. Как хорошо в тени родных ресниц... Давай с тобой и в снах не расставаться. *** Я уже тут почти негласно, не снаружи, а изнутри. Надо мною уже не властны циферблаты, календари. Не на облаке и не в яме, не на лестнице я крутой, а за скобками, за полями, по ту сторону, за чертой. * * * В игру «замри» играет жизнь со смертью. Где клик застал – в дороге? У плиты? Всё только что мелькало круговертью, и вдруг застыл в нелепой позе ты. Каким же в этот миг пребудешь сам ты, смешон, быть может, жалок или плох? Как надо жить, чтобы приказ внезапный отныне не застал тебя врасплох? Дай замереть, не разделив обоих, в объятии, в полёте, на бегу. Жизнь, застолби на фоне – не обоев, а строчек, без которых не могу. *** Запечатают в конверте деревянном и отправят до востребованья миру. Но пока я отцвету или завяну - я не выпущу ни лиру, ни рапиру. Пусть они ещё беспомощны и тонки, но что было мной возлюблено — воспето, и души чужой родимые потёмки будут там мне заменять потоки света. *** Жизнь для меня давно уже вне тел, наполнена не плотью и не кровью. Мир как осенний тополь облетел, иль как воздушный шарик улетел, но зацепился ниткою за кровлю. И всё сейчас висит на волоске, завися лишь от ветреного мига - взлетит ли он, растаяв вдалеке, иль будет биться жилкой на виске, растягивая жизненное иго. Всю душу уместить в свою тетрадь, по-русски жить, исчезнуть по-английски, воздушный шарик отпустив летать, оставив лист осенний трепетать взамен прощальной маленькой записки. *** Пустой причал, холодный лязг вокзала... Жизнь, подожди, притормози колёса. Ведь я ещё не всё тебе сказала, не все покуда выплакала слёзы. Пусть вдребезги разбитое корыто, пусть выцвело и облетело лето. Но карта до сих пор ещё не бита и песенка моя пока не спета. © Наталия Кравченко, 2015 Дата публикации: 11.05.2015 22:38:21 Просмотров: 2920 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|
Отзывы незарегистрированных читателейДжеймс Харлок [2015-05-13 19:30:19]
Это великолепно.
Ваши рифмы, ваши слова! Я преклоняюсь пред Вами. Такая жизнерадостность! Такие краски! Аплодирую стоя!!! Браво! Браво! Брависсимо!!! Это чудесно, непостижимо, недостижимо прекрасно! На душу ложится, в мысли ручьем льётся! С Вашими стихами на устах можно умереть. Аминь Ответить |
|