О Полине и первой любви

Галина Викторова

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 7026 знаков с пробелами
Раздел: "О Полине"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

В детстве Полина конечно же, влюблялась неоднократно.
В четыре года – в маминого двоюродного брата дядю Виталия, который приехал в гости. Потом в певца Дина Рида. Потом в сына друзей, Арика.
Арик Устинов был старше Полины на два года. Высокий, худенький, светловолосый, всё время за руку с бабушкой, но взгляд независимый. В общем, по мнению Полины, он вполне подходил на роль прекрасного принца.

Влюбленность в Арика сильно пошатнули три вещи.
Во-первых, выяснилось, что загадочное, необычное, романтическое имя «Арик» - производное от тривиального «Аркадий» и даже хуже – глупого «Аркаша». Каша-Аркаша. Аркаша-таракаша. Принц зваться Аркашей не мог ни при каких обстоятельствах. Принцу подходило «Финист-ясный сокол» и «Фэт-Фрумос». Поскольку Фэт-Фрумосов в соседних дворах определенно не водилось, Полина была согласна на имя Артур, как Король-Артур. Или, в совсем уж крайнем случае, Олег или Игорь, тоже князья такие были.

Второй удар по «Поля + Арик» нанесла мама.

Однажды утром Полина окончательно и твердо приняла решение: люблю Арика. Это было важное, огромное, удивительное решение. Оно не умещалось внутри, оно занимало всю Полину, целиком, от пяток до макушки. И оно росло внутри, Полина просто-напросто лопнуть из-за него могла.
Потребностью, необходимостью было - поделиться. В пять лет это самый естественный порыв, почти бездумный, почти бесконтрольный, само-собой-разумеющийся: рассказать маме.

В тот же день, столкнувшись на лестнице с Устиновыми, мама порадовала их новостью. Породнимся, мол, скоро. Приданое, мол, готовим. Столы, накрывайте, гостей зовите, сватья дорогие!
И напрасно Полина дергала её за руку и тихонько пинала от отчаяния. Ведь это была тайна, ведь понятно же, что тайна!
Устиновы кивали и добро улыбались, но Полина знала: они смеются над ней. Все над ней смеются.

В результате Арик стал «Арик-дурак», а мама… Они с Полиной, конечно, скоро помирились. А забор, которым Полина отгородила все главное, внутреннее, секретное – он же не виден, этот забор. Случалось, случалось потом маме его почувствовать. Она обижалась, сердилась. Чего-то там требовала. Наконец, пришла к выводу, что ничего не поделать, такой уж у дочери сложный характер. Такой получился характер, да.
Но это потом.
А тогда необходимость гордо отворачиваться от объекта страсти только прибавила этому самому объекту привлекательности. Некоторое время Полина любила Арика тайно.

Он сам все испортил. Играя в шахматы, поставил Полине детский мат. Кричал об этом во дворе. Дразнился. Хвастался друзьям.
И правда, дурак.

С тех пор и на всю жизнь Полине разонравились блондины, и стали нравиться брюнеты, кареглазые, знойные.
Например, индийский актер Амитбах Баччан, Полина умудрилась выучить это невероятное имя. Высоченный, всегда в белом костюме, и глаза, ах, какие глаза, чернее ночи глаза. Раскидал врагов, взбежал на пригорок и запел, запел. А потом затанцевал.
Полина вообще была влюблена в Индию – сначала по Киплингу и Маугли, потом по фильмам с песнями, драками и гирляндами цветов и по книге Рабиндраната Тагора «Гора».
Древнюю Грецию – Элладу – Полина тоже любила. И Египет древний любила. Но Греция все же была холодноватой и классической, как балет Большого Театра, а Египет - чужим и иногда страшным, похожим на каббалистический знак: переплетение тайных линий и глаз крокодила в центре. Немигающий, жадный, живой глаз.
Индия не стеснялась быть яркой, наивной, искренней, звенеть дешевыми браслетами и танцевать босиком в пыли. Полина влюбилась бы в Индию только за сари, точку на лбу и фразу «ах, какая женщина, так и хочется взять прах от ее ног!». И за черные глаза Амитбаха Баччана, конечно.

После Баччана наступила очередь актера Боярского. Началось еще, когда он был Котом Матвеем в новогоднем фильме. Полина сто раз смотрела эту сказку только ради финальных титров, где актеры снимали маски, и он тоже скидывал дурацкую кошачью голову и встряхивал кудрями.
А уж когда Теодоро, в камзоле и со шпагой, спрашивал «Сгорю ли я в горниле страсти?» - Полина, однозначно, сгорала. В горниле.

В промежутках Полина поочередно влюблялась в героев книг – капитана Немо, Овода, Атоса, Ихтиандра – у нее целый список в блокнотике был. Но все это, конечно, были глупости, датский сад, гуляем парами. А вот на первом курсе дело пошло всерьез.

***

Он вошел – и все девушки в аудитории хором ахнули. Ну, может не все. Но Полина уж точно ахнула. Про себя.
Рост два метра, спина прямая, баскетболист. Или волейболист. Лицо… лицо умное. По-другому не скажешь. Взгляд, в нём всё дело. Или в грустной усмешке, которой вроде бы и нет, но которую чувствуешь. Бывают такие лица, кажущиеся прекрасными, даже если некрасивы. Он был красив.

- Здравствуйте, - сказал он негромко, - меня зовут Константин Григорьевич Барятинский. Кличка КГБ, если только вы чего-нибудь пооригинальнее не придумаете. Буду читать вам физику.

Зал зашелестел. Никто из преподавателей еще не называл свою кличку. Никто не улыбался вот так - как равным. Никто так единым махом не убирал разделяющие двадцать лет, создав при этом какой-то совсем другой барьер, уважения не-вынужденного, искренне-радостного. Словом, Полина влюбилась.

На первое практическое занятие она собиралась со всей серьезностью. Обычно, не задумываясь особо, собирала густые и непослушные волосы в «конский хвост», а тут провела ночь в термобигудях - удовольствие, близкое к стоянию в углу на горохе. Тщательно и вдумчиво накрасилась. Приехала в институт заранее, чуть не за час.
Оказалось, что практику ведет совсем другой препод. Умный, веселый, знающий. Но не Барятинский. Нет.

Оставались лекции.
Полина переместилась с любимой камчатки на первый ряд.

КГБ радовал.
На доске возникали сталкивающиеся тележки с потешными пассажирами, по прямой равноускоренно двигалось не просто тело, а тело первокурсника Степочкина, ускорение которому придавала мчащаяся по следу собака. А в воду погружалось тело студентки Тюриной, причем Барятинский честно объяснял, что погружать в воду тело Степочкина ему, как мужчине, совершенно неинтересно. Поток хохотал, хохмы передавали из уст в уста и при этом, надо отметить, отлично запоминали физику.

КГБ возглавлял сборную университета по волейболу, играл на гитаре и замечательно пел, это выяснилось на Дне первокурсника. А еще говорили, что он – известный филателист, и вроде бы к нему приезжают из других городов для консультаций. Он был прекрасен, совершенен. Во всём.
Он был идеалом.

Полина выпросила у родителей денег на многотомник «Фейнмановских лекций по физике». На экзаменах отвечала первой, без подготовки, дополняя вопросы билета горой дополнительной, не входившей в учебный материал, информации. Нет, она не была звездой. Она была влюблена.
К третьему семестру КГБ запомнил ее. И обнаружилась еще одна его черта: он всегда здоровался первым. Издалека (рост позволял) замечал в коридоре. Улыбался. Здоровался тепло, радостно, называя её по имени.
Полина была счастлива.

Вот и всё.
А вы ждали еще чего-то, господа?
Но это же про Полину.

© Галина Викторова, 2008
Дата публикации: 25.01.2008 18:39:33
Просмотров: 3504

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Светлана Оболенская [2008-08-06 00:46:56]

Очень понравилось!

Ответить