Змеиные дети. Книга первая. Глава 3.

Анастасия Машевская

Форма: Роман
Жанр: Фэнтэзи
Объём: 64243 знаков с пробелами
Раздел: "Змеиные дети. Книга первая"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

А вот и вторая, "лирическая" линия романа

Глава 3

Многие Нэлеймы, Священные Свадьбы, совпадавшие с днями равноденствий и солнцестояний, в которых зачинались дети жриц и жрецов, проходили в жизни Шиады стороной с тех пор, как она расцвела. Черноглазая, с длинной волной легких волос такого цвета, будто самых разных оттенков медь переплавили в одном котле, забыв размешать, Шиада больше всего напоминала Богиню не Воздаяния, а красоты.
Жрица неустанно служила в храме Матери Сумерек, роще в западной части Ангората: ткала, учила маленьких девочек и мальчиков, принимала гостей-друидов, собирала цветы и травы, по надобности охотилась, провожала путников с Этана – «внешнего мира» - на Ангорат – священный остров Праматери – и обратно.
Когда ей в первый раз пришлось развести копья Часовых, охраняющих вход на остров, получилось только с четвертой попытки. А за последнюю пару лет жрица научилась проходить мимо стражей беспрепятственно, без суеты и бесконечного чтения молитв – только мелькнут в воздухе широкие рукава жреческого платья, и ниспадает позолоченная завеса промеж копий посреди озера.
Шиада часто радовалась своему положению на Ангорате – она была крови Сирин, древнейшей династии этого мира, и многие были к ней почтительны. Она приходилась кровной родней королю Иландара Нироху, а её отец был одним из четырех герцогов этой страны, что добавляло девушке уверенности в беседах с теми, кто, пребывая на остров по каким-либо делам, выказывал явно светскую позицию. Вместе с тем, она оставалась племянницей храмовницы Ангората, не будучи её наследницей и не имея необходимости нести колоссальную ответственность.
С трепетом, с любовью она выполняла свои обязанности в храме Богини Воздаяния, именем которой её когда-то нарекли. Здесь, на острове, в сакральном таинстве Праматерь поведала такую волю. Прежнее её имя, данное родителями при рождении – Итель – ничего не выражало на взгляд юной жрицы. Не все сразу приняли присутствие на острове девицы с именем Богини, но, например, друид Артмаэль, глава храма Матери Сумерек, мгновенно увидел в таком избрании знак.
Увидел – и никогда не напоминал Шиаде. В конце концов, она просто юная дева. Благородная, талантливая, и вместе с тем простая. Праматерь не ждала от неё много, и Шиада просто жила.
Время здесь шло безмятежно, будто остановилось.
Счастливое время.

***

В одно солнечное утро, когда обряд встречи рассвета остался позади, Нелла пригласила племянницу к себе.
- Светел твой день, храмовница.
- Богиня в каждом из нас, Шиада, - ответила женщина. – У меня для тебя поручение. Твой кузен, престолонаследник Иландара Тройд, женится. В честь его свадьбы мой младший брат устраивает праздник и пир. Ты обязана быть там как Сирин и как Стансор. И поскольку я не могу поехать, от моего лица поедет Ринна.
Ринна была единственной дочерью действующей храмовницы, Второй среди жриц, наследницей кресла хранительницы Дуба. В её жилах, как и в жилах самой Шиады, текла древнейшая из королевских кровей, передаваемая от дочери к дочери священного острова. Но в отличие от Шиады, чья мать была одной из дочерей династии, Ринна была рождена самой Верховной жрицей Ангората. Девочка, рожденная храмовницей, не принадлежит никому и ничему, кроме Богини и мужчины, которому Первая среди жриц доверит дитя. Как правило, Владычицы доверяют дочерей – независимо от старшинства, если их несколько – родным, в том числе единоутробным, братьям, и крайне редко – зачавшему малышку мужчине. Да и где видано, чтобы искренне верующий посмел назвать себя отцом ребенка Богини, каковыми признавались все дети, рожденные храмовницей?
В свое время Нелла родила пятерых детей: двух дочек и трех мальчиков. Первый из сыновей умер еще в детстве, так что установилось определенное равенство. Праматерь будто полагала для каждой из рожденных девочек по брату-охранителю, подумала тогда Владычица. Однако впоследствии самое первое её дитя – дочь, рожденная от Таланара – погибла в испытании с Часовыми, а младший из сыновей, зачатый в Нэлейм с герцогом Клионом Хорнтеллом, ступил на христианскую дорожку. В результате Ринну берег четвертый из детей Неллы – Гленн, рожденный от последней Великой Свадьбы, проведенной Верховными жрицей и друидом. Сейчас, когда Ринна выросла, Гленн больше не опекал сестру так всеподавляюще, как прежде, и вместе с братом-христианином находился подле дяди-короля в столице Иландара, выполняя его поручения. Однако главным его долгом – он помнил всегда – была забота о Второй среди жриц. Так что и теперь, получив известия от венценосной матери, Гленн ожидал прибытия Ринны и пятнадцатилетней кузины Шиады, жрицы храма Богини Возмездия.

***

Между Иландаром на севере, Адани на западе, грядой Каланских гор на Востоке, Ургатской степью на юго-востоке и далеким Ангоратом на юго-западе раскинулось Гранское Нагорье – место, где начиналось древнее языческое королевство коневодов Архон, возглавляемое династией Тандарион. Король Удгар, крупный, высокий, янтарноглазый, с немного вьющимися черными, что ночь волосами с редкой проседью, полный сил в свои сорок с небольшим, был доволен, восседая во дворце столицы Аэлантиса – наконец, был заключен мир со свободными племенами из Ургатской степи. Мир! После долгих тяжб, когда разрешались конфликты из-за приграничных земель, удалось избежать открытого столкновения, и это заслуга действительно достойная. Если так дальше пойдет, наверняка и северный союз племен – скахиры – тоже, хотя бы какой-то частью со временем присоединяться к Архону. В такие времена, как это, запасаться союзниками дело не лишнее. Да что уж там – союзники нужны во все времена.
Именно по этой причине пару месяцев назад он заслал сватов в Иландар, к королю Нироху. У тебя, владыка Страбон, есть неженатый сын, а у меня еще осталась одна незамужняя дочь, так, почему бы не объединиться в альянс, который наверняка отпугнет бесконечное половодье кочевых варваров между нашими землями? – писал Удгар. Кроме того, твоя старшая сестра, владыка, храмовница Ангората, и её соправитель Тайи (да благословит их Праматерь) верно сказали: сегодня единые верой должны держаться вместе. А Сирин и Тайи редко ошибаются и не желают зла ни вам, ни нам.
Это было правдой: Сирины и Тайи на протяжении тысячелетий поддерживали тесную связь с домом Тандарион. Архонцы были ближайшей к Ангорату державой и первыми переняли от священного острова веру в Праматерь Богов и людей. И по сей день не было в Этане более уверенных староверов, чем здешние жители (самые частые гости полюбоваться красотами Ангората). Традицию дружеских (а, нередко, и родственных) отношений между тремя домами поддерживали из поколения в поколение, и времена Неллы, Таланара и Удгара не стали исключением. Из их рук, по вековой привычке и уже необходимости, Удгар когда-то принял благословение на царство; они освящали его брак, они осеняли светом Всеединой Матери путь всем четверым его детям, они принимали на обучение архонок и архонцев, они присылали в храмы его страны лучших из жриц и друидов, они помогали советом и подсказкой в любых политических вопросах, они воспитывали на особом положении его любимца и первенца Агравейна, когда он подрос достаточно, чтобы учиться быть королем-старовером. Нелла Сирин и Таланар Тайи всегда были на стороне Удгара. И по совету храмовницы король задумал предстоящий брак.
- Нирох не откажет, - сказала Нелла в дни своего визита в Аэлантис. – Он все-таки мой брат, и, как и ты, многим обязан Ангорату.
Нирох не отказал. Свадьбу назначили к апрелю.

***

Агравейн Тандарион, старший из детей Удгара, молодая и пышущая здоровьем копия отца, красивейший из мужчин, когда-либо рожденных Праматерью, находился на двадцать третьем году жизни, и уже сыскал себе славу выдающегося воина и полководца. Казалось, уже тысячи раз скакал он на своем гнедом Талине во главе войска под изумрудным знаменем семьи, на котором рисовались три вольногривых коня – черный, русый и белоснежный. Врали барды в своих песнях или нет – кто знает, зато друзья, товарищи и командиры в один голос говорили – Железная Грива Этана побеждает в боях с тринадцати лет, и с шестнадцати зовется Железной Гривой, ибо нет ему равных в ратном деле!
Вот и сейчас, в расцвете сил, громадный как гора, Агравейн спешился с Талина, взлетел по лестницам до одной из праздничных зал дворца, расположенной в дальнем крыле помещения. Здесь собрались многие его боевые товарищи, друзья, их сестры и девицы вольных нравов. Все праздновали возвращение вояк с границы – ведь не без их усилий заключил Архон перемирие с кочевниками! И вел маневренную архонскую конницу он, Агравейн Железногривый, потерявший в стычках двенадцать человек в обмен на четыре вражеские сотни.
- За Железную Гриву! – прогремел веселый гомон пирующих. Старшего поколения на этом вечере не было. Только слуги да смотрительницы, которым в положенный час надлежало увести знатных девиц по покоям или домам. Тех же, кто был здесь, связывали узы устоявшегося знакомства и многолетнего общения.
- За Железную Гриву!
Загорелое лицо с крупными чертами и упрямым волевым подбородком расцвело улыбкой точеного рта и удивительных янтарных глаз.
- Спасибо, друзья! – грудной баритон полководца разнесся во всей зале, когда он занял полагающееся место во главе пиршества. – Веселитесь от души! Ешьте, пейте! Празднуйте наш успех! Празднуйте мир с варварами! Празднуйте свадьбу моей сестры!
- Эгеей! – собравшиеся воздели бокалы и опрокинули.
- Спасибо, - повторил улыбающийся Агравейн тише и посмотрел на соседей: слева сидели Лот и Вальдр, два давних друга и лучших командира в его отряде. Хотя они частенько грызутся между собой, соратников надежнее трудно найти, принц знал по практике. Если и был на свете человек еще более преданный ему, Агравейну, то только тот, что сидел сейчас по правую его руку – молочный брат Астальд.

***

Давно перевалило за полночь, а пиршество все расходилось. Уже не было знатных красавиц, только вольные танцовщицы и женщины из увеселительных домов остались развлекать мужчин. Да, через день он снова сядет на коня, чтобы сопровождать сестру в Иландар, да у него опять будут какие-то там обязанности, но так ли все это важно сейчас, когда его лицо тонет в чьей-то пышной груди? Которая она по счету, эта грудь, хотя бы за минувшую неделю? А за последние полгода? А за после… К демонам!
- Какая ты сладкая! – прогортанил Агравейн и потянул сосок. Сколь бы он ни пил, хмель не брал его, и богатырь всегда отдавал себе отчет в происходящем.
Через какое-то время принц, пошатываясь, поднялся, и поплелся к выходу. Спать где попало и с кем попало ему и в походе надоело. Сейчас лучше добраться до кровати, а то через сутки опять останется без неё.
По дороге молодой мужчина приметил, что Лот и Вальдр уже валяются кто где, совсем не там, где начинали пир. Рядом с Лотом спали две женщины, одна тонкая, как тростник, а другая основательная, как самшит. Астальда Агравейн разглядел вообще в дальнем углу. Дальше, не обращая внимания на остальных, направился в свои покои. Встреченную по дорогу обитательницу дворца попросил составить ему компанию в прогулке по коридорам. Женщина отвела принца, усмехнувшись, и затворила дверь, уходя. Оставшись один на один с самим собой, Агравейн, все еще улыбаясь, упал на кровать. В углу темной комнаты неожиданно что-то шевельнулось.
Легкость и праздник вылетели вон из головы, как вылетает пробка из бутылки перебродившей медовухи. Он рывком поднялся, выхватив из-под подушки кинжал:
- Кто здесь? – спросил сурово.
Тень шевельнулась снова.
- Покажись, не то убью.
- Прошу, не надо, - раздался невинный женский голос. Девушка выплыла из угла комнаты на её центр. Агравейн не узнавал прибывшую.
- Кто ты? – сталь кинжала опасно поблескивала в его руке, играя бликами проникающего сквозь окно лунного света.
Девушка молчала, пытаясь совладать с собственным голосом.
- Дочь кого-то из знати?
- Я… - голосок дрогнул, - я Диала, дочь князя Даграна из княжества Рыб.
- И что тебе здесь нужно? – спросил с настороженностью в голосе.
Девушка не ответила – как-то странно шевельнулась, и её покров – шелковый халат – пал к ногам. Девица стояла абсолютно обнаженной. Агравейн хмыкнул.
- Что… такое? – встревожилась Диала. – Я кажусь тебе смешной? – даже в темноте Агравейн видел, как она покрылась краской от смущения и попыталась прикрыть наготу руками.
- Нет, нисколько, - Агравейн знал, что и женщина может, подобно ядовитой змее, пронести в спальню клинок, но безотказная интуиция говорила ему, что сейчас – не тот случай. –Ты прекрасна, - сказал он ей, приближаясь. В отсветах лунного сияния силуэт гостьи был виден довольно отчетливо.
Агравейн подошел вплотную и взял лицо девицы в ладони, мгновенно ощутив девичью дрожь:
- Сколько тебе лет, Диала? – спросил он своим проникновенным бархатистым голосом. Против него девушка казалась ребенком.
- Шестнадцать, - прошептала она, завороженная янтарными глазами.
- Шестнадцать, - повторил Агравейн. – Скажи, Диала, у тебя есть сестры? Или ты единственная дочь добряка Даграна?
Агравейн приметил замешательство девицы и внутренне снова усмехнулся.
- У … у меня есть две сестры, - поникла Диала.
- Это хорошо, - добавил Агравейн. – Тогда пойдем?
Девушка вскинула глаза. О, Праматерь, до чего же он великолепен…
В душе Агравейна не дрогнуло ни струнки – да мало ли их приходило к нему вот так, посреди ночи, в покои дворца, в шатры лагеря, и даже в дома его друзей? А порой во время особо буйных попоек, в обрядовые праздники и в тот же Нэлейм – со сколькими он спал вовсе под открытым небом? Эта Диала не первая, и даже не сотая… И уж точно не последняя! Так же, как со всеми другими, Агравейн уходил от забот этого мира на время, и так же как с другими, завтра, выпроводив её за дверь, не вспомнит, как звали. В лучшем случае когда-нибудь в его голове мелькнет мысль «дочка добряка Даграна», да и то вряд ли.

***

Спустя тридцать два часа Агравейн выехал из дворца Аэлантиса как представитель семьи Тандарион и командир охранного отряда его сестры, принцессы Виллины, которой полагалось выйти замуж за Тройда, наследника Иландара и племянника Неллы Сирин.

***

- Нелла написала, что пришлет Итель на свадьбу, - как-то вечером сказал Рейслоу Стансор, герцог Мэинтарский, владыка северных земель Иландара, жене, вот уже вторую неделю не встававшей с постели из-за хвори. Он проживал середину пятого десятка годин; его темные волосы до подбородка изрядно посеребрила седина, почти черные глаза хранили зоркость. В прошедших войнах Рейслоу потерял половину правого уха и, как ни странно, мизинец на левой руке. Ростом он не удался, твердое под одеждой тело покрывали бесчисленные жесткие волоски.
- Итель, - слабым голосом произнесла Мэррит, - неужто я снова увижу её? – спросила себя. – Так много времени прошло с тех пор, как мы отправили её на Ангорат.
- Ты отправила, - парировал христианин. – Я был против этой затеи, ты знаешь. Воспитание в монастыре не принесло бы ей никакого вреда, а кто знает, что из неё воспитали в этой твоей «обители»? - насупился герцог. Женщина в ответ улыбнулась:
- То же, что когда-то из меня. И если помнишь, мои жреческие змеи не помешали тебе взять меня в жены.
«Ты сестра короля» - мелькнула мысль в голове Рейслоу.
- Угу, - буркнул он вслух, - не помешало.
- Вот и Лигара это не остановит.
- Сдался тебе этот Лигар! – взъерепенился мужчина.
- Мне нет, но разве тебе он не друг?
- Друг.
- Так почему ты не хочешь породниться с ним? Его сын Кэй не женат, и, если все сложится успешно, твоя дочь однажды станет герцогиней Бирюзового озера.
- В том и дело, Мэррит! – Рейслоу всплеснул руками. – Лигар уже мой друг, а вот наладить отношения с Ладомарами было бы куда лучше!
- И тебя не смутит, что Ладомары язычники? – усмехнулась супруга. – Если ты так хотел дочь христианку, самое лучшее отдать её именно за Кэя Лигара.
Трудно спорить, думал Рейслоу Стансор, Лигары на весь Иландар известны своей глубокой приверженностью новой религии.
- Ты уже все решила за неё, да? – спросил он у жены с тоской и любовью.
Мэррит только кивнула:
- Я говорила тебе, Рейслоу, сыновья, которых я рожу – твои сыновья, но дочери, которые у нас будут, только мои дочери. Я родила тебе трех сыновей и не роптала, когда ты крестил их – хотя, видит Праматерь, из Растага бы вышел отличный друид! – когда отправлял юнцами в сражения, когда выбрал невесту наследнику. Но дочь – наша единственная дочь – принадлежит мне, Рейслоу. Всякая жрица моей религии обязана отдать хотя бы одну девочку Богине, и, по-хорошему, обязана – старшую. У тебя свой наследник, а у меня – своя.
- Женщины не наследуют, - фыркнул мужчина.
- На Ангорате – наследуют, Рейс. Итель Сирин, как и я, от священной крови Илланы, ни у неё, ни у меня не было иного выбора, кроме Ангората. И перестань уже сердиться, - улыбнулась женщина. – Разве я не предупреждала тебя об этом всякий раз: в день свадьбы, в дни рождения каждого из наших сыновей, в дни их крестин?
- Не было таких разговоров.
Мэррит снова улыбнулась – мужчины такие дети.
- В любом случае, она уже жрица, и этого ты не изменишь.
«Ага, зато её будущее пока еще в моей власти. Если только она хороша».
- Не волнуйся, - обученная жреческим искусствам, Мэррит прочла мысли мужа, - Итель красавица.
Рейслоу облегченно выдохнул, а женщина неожиданно откинулась на кровать, схватившись за подреберье. Муж заботливо поправил подушки.
- Тебе надо встать к её приезду, - проговорил он, целуя жену в лоб. - Отдыхай и ни о чем не тревожься. Мы встретим нашу дочь и племянницу.

***

Накануне свадьбы принца Тройда все семейство герцога Стансора прибыло в столицу Иландара Кольдерт, а на рассвете праздничного дня, когда все ещё спали, королевского замка достигли две юные жрицы. Мэррит, обливаясь слезами, приветствовала дочь, крепко прижимая к себе: как же она стосковалась по малютке! Шиада оказалась более сдержанной: слишком рано их разлучила жизнь, слишком быстро Богиня заменила для неё Мэррит. Когда все жрицы тебе сестры, когда приучаешься не нуждаться ни в какой матери, кроме Единой, разве так уж много значит земная родительница?
«Такая же, как я в её возрасте, - подумала Мэррит, глядя на дочь, - холодная и сдержанная. Кроме Богини нет для неё ничего. Но так будет недолго»
Герцогиня помогла Ринне и дочери облачиться в праздничные одежды, заплела девушкам волосы. Позже женщины спустились во двор, где собиралась знать Иландара.
- Матушка, - обратилась Шиада, - ты нигде не видишь Растага?
Мэррит осмотрела присутствующих и указала на статного светловолосого юношу на балконе над парадной лестницей.
- Он там.
«На лоджии?».
«Именно» - мысленно ответила Мэррит и улыбнулась: что ни говори, а жреческое умение читать мысли всегда её притягивало.
Легко и грациозно Шиада поднялась по ступенькам на лоджию, привлекая всеобщее внимание: роскошные волосы всех оттенков меди, собранные с челки и висков к затылку, расстилались на спине; огромные темно-серые глаза с большим зрачком светились тихим огнем; лепные и аккуратные черты лица, точеная фигурка, обтянутая тканью платья, говорила о великолепном сложении девушки; осанка, походка, нежный и музыкальный голос, приветствовавший встречных – все олицетворяло гордость, нежность, достоинство.
Девушка оказалась на вершине лестницы и бесшумно подошла к брату. Он смотрел на неё с тем восхищением, какое только может испытывать мужчина, глядя на женщину. Во взгляде читалось, что Растаг не узнал сестру.
- Здравствуй, - Шиада смотрела прямо и светло.
- Здравствуйте, миледи, - ответил ей Растаг, удивленный обращением на «ты». – Простите мою неловкость, но запамятовал, где мы встречались прежде.
Девушка легонько улыбнулась, оглядывая брата. За годы разлуки нелепый полноватый мальчик из детских воспоминаний вытянулся так, что на полголовы возвышался над сестрой; его тело приобрело прямые жесткие контуры, волос на удивление посветлел. Только глаза остались те же – карие и удивительно добрые.
- Я сказал что-то забавное?
- Растаг, – позвала девушка, чуть наклонив голову, – это же я.
Юноша поднял одну бровь:
- Итель… сестра?
Девушка кивнула.
- Итель! – теперь Растаг восклицал. – Как же рад я тебя видеть! – он подхватил девушку, закружив.
- Ну, прекрати, - улыбаясь, проговорила девица, когда брат опустил её. – На нас же все смотрят.
- Пусть смотрят, - он слегка отстранился, чтобы лучше видеть сестру. – Видит Бог, им есть на что посмотреть!
- Ты тоже возмужал, Растаг, - проговорила Шиада, взяв брата за руки. – Ну, расскажи мне, как ты?
- Да что говорить… - замялся парень.
- Что хочешь, а лучше все. Я так рада видеть тебя! Ты сейчас живешь в Мэинтаре, или отец приставил тебя к кому-то из лордов?
Восемнадцатилетний юноша покачал головой:
- Отец держит нас при себе, старается дать будущее всем, не только Ронелиху. Многие лорды не поддерживают его в этом, так не принято. Но мы с Роландом благодарны, - и замолчал.
- А меч? Бывал уже в бою?
Да, был, подтвердил брат, в нескольких стычках с племенами год назад.
«Он очень скромен» - подумала Шиада.
- Ну а невеста? У тебя есть невеста?
Растаг отвел глаза. Разум юноши лежал перед жрицей, как на ладони: брат был влюблен, но девушка отказала ему ради кого-то из баронов, ведь и за вторых-то сыновей замуж не выходят, что говорить про третьих?
- Ты ещё будешь счастлив.
Растаг не ответил – улыбнулся и сильнее сжал сестринские ладони.
- Ну ладно, - Шиада решительно сменила тему. – Как братья?..

***

Рейслоу подошел к жене, стоявшей в компании Ринны недалеко от балкона над парадным входом.
- Милая, - поприветствовал герцог жену. Мэррит слегка наклонила голову в ответ. - Здравствуй, Ринна. Жена сказала мне, ты дочь храмовницы. Приятно будет приветствовать в нашем доме родственницу. Ты ведь остановишься у нас?
- Здравия и тебе, лорд. Скорее всего, если моя мать не настоит на скором возвращении.
- Хорошо. Кстати, о родственницах, я не вижу ещё одной прибывшей.
- О, она … - начала Мэррит, но к герцогу подошел невысокий темноволосый мужчина – граф Арасп.
- Доброго дня, Рейслоу. Доброго и тебе, герцогиня. Ты как всегда обворожительна.
Мэррит поблагодарила графа и представила племянницу. Жрица царственно склонила голову. Статус наследницы ангоратского кресла сильно отражался на манере поведения: Ринна никого не признавала выше себя, за исключением матери.
- Вы позволите украсть вашего супруга на минутку, миледи? – обратился Арасп.
- Разумеется.
Мужчины отвернулись и о чем-то заговорили. Через несколько минут взгляд Рейслоу впервые упал на лоджию.
- Кто это? – спросил он, не отрывая взгляда от той, с которой разговаривал Растаг.
- Где? – спросил Арасп, оглядываясь.
- Там, на балконе. Разговаривает с Растагом.
Из-за спины раздался полный торжества голос Мэррит:
- Рейслоу, не узнаешь свою дочь? Это Итель.
В несказанной гордости расплылось лицо герцога.
- Я … прошу прощения… Пойду, поздороваюсь.
Герцог поднялся на балкон.
- Итель, – произнес просто.
Жрица обернулась и, замешкавшись, будто не узнавала его, присела в поклоне:
- Здравствуй, отец.
- Хорошо, - мужчина оценил приветствие. – А теперь обними меня.
- Дай-ка взглянуть, - сказал Рейслоу, отодвигая дочь, когда объятие закончилось. – Какая же ты стала красивая и … взрослая.
Шиада мысленно улыбнулась – каждый из родственников говорил одно и то же и обращаются по имени, которым её уже никто не зовет.
- Рада видеть тебя, но я ещё не поздоровалась с Ронелихом и Роландом. Позволь найду их.
- Конечно. Кстати, видишь ту девушку? - спросил герцог, указывая на брюнетку, восходящую по ступенькам. – Это невеста Ронелиха, Элайна. После свадьбы принца, мы с Араспом объявим об их помолвке. Поздоровайся, а после пойдешь.
Шиада дождалась, когда Элайна достигнет их.
- Приветствую, милорд, - склонилась брюнетка в поклоне перед Рейслоу. – Отец сказал, ваша дочь прибыла сегодня. Я хотела бы поздороваться с будущей сестрой.
- С радостью познакомлю вас.
Мужчина представил девиц. Те улыбнулись, поцеловавшись в щеки. В этот момент, когда они стояли рядом, резче всего почувствовался резонанс их несходства: медь локонов против черных смоляных кудрей; серые, почти черные глаза встретились с темно-карими. К тому же Элайна была на полголовы выше и немного полнее Шиады.
«Ей девятнадцать» - безошибочно определила жрица.
- Для меня честь познакомиться с избранницей брата, - произнесла Шиада вслух.
- Для меня честь быть представленной служительнице Богов, - жрица слышала в мыслях Элайны, что та лукавит.
- А где же Ронелих?
- У принца. Его высочество сказал, что ему нужна поддержка, - смеясь, ответила Элайна.
- Что ж, - произнесла Шиада, - найду Роланда.
- Конеч….
Протрубили фанфары, созывающие всех в тронный зал.
- После успеется, - произнес герцог, спускаясь вниз. – Пойдемте, я сопровожу герцогиню, Растаг – Итель, а тебе, Элайна, лучше пойти с отцом.

***

Все гости выстроились живым коридором в пышно украшенной тронной зале замка. Герцог Мэинтарский с супругой и сыновьями, Ринна и Шиада, и трое незнакомых жрицам мужчин стояли недалеко от трона. Это были родичи королевской семьи: вдовец герцог Лигар со своим единственным сыном, младший брат королевы, и брат новоиспеченной невесты, Агравейн Тандарион – величайший воин в истории, Железная Грива Этана, слава о котором разнеслась по всему миру. Все взгляды были направлены в их сторону: мужчины смотрели на Шиаду, женщины – на Агравейна. И всякий из числа прибывших, кто был старше пятнадцати и моложе пятидесяти, ловил себя на тайных желаниях.
Близ Нироха стоял принц Тройд. Архиепископ Ликандр и Верховный друид Таланар были тут же: каждый из них должен был по-своему благословить молодоженов в совместную жизнь.
Вошла невеста, леди Виллина, сестра Агравейна. Невысокая, худая и сучковатая, как карагач, с небольшими светло-голубыми глазами и копной каштановых волос, убранных под фатою.
«Ну не шутка ли Богини, – подумала Шиада, - что у такого мужественно-великолепного богатыря, как Агравейн, такая некрасивая сестра?»
Занялись обряды, не доставлявшие удовольствия в первую очередь архиепископу Ликандру и королеве Гвендиор. Таланар к христианским обычаям был снисходительно добр. Ему, Верховному друиду, старовер-король дал первое слово.
Началась церемония поздравления. Когда очередь дошла до Шиады, девушка гордо и грациозно прошла к новобрачным. Сильным, поставленным голосом, какого трудно было ожидать от девицы пятнадцати лет, произнесла:
- Да укроет Богиня ваш союз Своим покрывалом.

***

Занялся пир. Шиада ела мало, пила воду. За столом занимала место между Роландом и Растагом. Если с последним беседа шла на удивление оживленно, со средним братом ей никак не удавалось наладить разговор. Жрицы с трудом могли долго сидеть в четырех стенах, где царили шум и праздность. Поэтому Ринна быстро ушла спать, а Шиада частенько выходила на улицу. Спокойствие и тишина, которых она столь остро жаждала в душном суетящемся городе и пышном дворце короля, были недостижимы, но во внутреннем дворе девушка все равно чувствовала себя лучше. Да и глазеющих здесь меньше. Прежде ей не приходило в голову, что её внешность может вызывать такое внимание. Конечно, чем старше она становилась, тем чаще нет-нет ловила на себе взгляды друидов – после обрядов, во время прогулок или, чаще всего, в часы обязательной работы в храме Воздаяния. Но никто из них не выказывал восхищения в столь недалекой форме, как присутствовавшие здесь лорды.
«У меня, в конце концов, не три ноги! - в возмущении думала Шиада, в очередной раз выходя на свежий воздух, стаскивая с волос покрывало и усаживаясь на скамью. – Сразу после свадьбы отправлюсь на Ангорат, и упаси меня Богиня покинуть его хоть однажды после этого!».
Мысли об Ангорате увели девушку в бездну воспоминаний. В памяти всплыли прекрасные пейзажи: спокойное, величественное озеро, отнюдь не страшное, каким казалось сначала, а возвышенное и гордое; светлое, лазурное небо, рассекаемое взмах за взмахом крыльев орлами и стервятниками. С высоты их гнездищ на утесах острова с его лесами, тропками, колодцами, Каменными Кругами, обителями друидов и жриц, прудом и Дубом Жизни и Мудрости, напоминал свернувшуюся кольцом венценосную Змею. Она мирно дремала на груди у вечности, охраняя древнюю мудрость змее-людей. Восстал перед мысленным взором храм Шиады, Богини Возмездия, и, закрыв глаза, девушка ощутила аромат трав и масел, которые жглись там каждый день.
«И я тоже Шиада, хотя здесь никто, кроме Ринны, не зовет меня так. Правда ли, о, Праматерь, что это Ты назначила мне это имя?»
- Король желает поговорить с тобой, дочка, - девица вздрогнула от его голоса. - Нельзя заставлять его ждать.
Без лишних слов жрица поднялась и последовала за Рейслоу. Король – немолодой, ширококостный, с тяжелой челюстью, поросшей рыжеватой бородой – первым делом спросил у племянницы истинное имя.
«Что еще за истинное имя?» - недовольно подумал Рейслоу.
- Меня нарекли Шиадой, мой король.
- Шиада? - медленно произнес Нирох. – Невиданно… Но я буду звать тебя именно Шиадой, и королева тоже будет звать тебя так, - упомянутая королева Гвен с совершенно безучастным видом отвела глаза. - Скажи мне Шиада, ты владеешь арфой?
- Конечно, я обучалась музыкальному искусству.
- Тогда спой нам, - Нирох улыбнулся.
- Петь?! Моей дочери, как какой-то актерке? – взмутился Рейслоу.
- Музыка великое искусство, отец, - нашлась Шиада. – С её помощью мы познаем мир и тянемся к Богам, и только ею можно усмирить гнев Праматери.
Герцог глянул на короля, тот для вида насупился.
- Разве могу я отказать королю в его просьбе? - тон Рейслоу говорил, что с радостью бы отказал.
Шиада обратилась к королю – у неё нет инструмента.
- Что же ты думаешь, племянница, у меня в замке и арфы одной не сыщется? - улыбнулся Нирох, и велел принести лиру.
Спустя несколько минут Шиада взяла в руки инструмент, который был больше её собственного. Гамму нашла не сразу, приноравливаясь к арфе. Села в центре зала. Пальцы увереннее стали перебирать по струнам. Глубоко вдохнула и взяла первую ноту. Голос – нежный, сильный, грудной – прокатился по всей зале, заставив людей замолчать. Шиада не знала веселых свадебных песен. Только одну, и то не столько веселую, сколько именно свадебную. Она слышала её в ночи Нэлейма, когда пели участники праздника плодородия. Следом за этой песней, Нирох попросил спеть ещё. Шиада пела и пела, наконец, дошла до одной из самых любимых песен, совсем неуместной на свадьбе и все-таки многим пришедшейся по душе. Речь шла о девушке, изо дня в день одиноко стоявшей на краю утеса, и ожидавшей возвращения любимого. Она еще не знала, что его корабль вот уже год как разбился о скалы где-то далеко на западе. Ветер неустанно трепал её волосы, а она все смотрела и смотрела куда-то вдаль, ожидая невозвратимое…
Голос жрицы звучал проникновенно, завораживая и чаруя… Наконец, смолк. Пальцы, ласкающие струны, остановились. Мгновение немого оцепенелого восхищения сменилось рукоплесканиями и выкриками, прославляющими музыкальное мастерство.
- Чудесно!
- Восхитительно! – доносилось со всех сторон.
- Да если б я знал, что на Ангорате учат так петь, я бы свою жену и сестру отдал туда учиться, чтобы пели мне каждый день! – сказал граф Гай Гудан.
Шиада хотела, было, ответить, но слово неожиданно взял Таланар:
- Верно, все девы и мужи Ангората обучаются музыке, но с таким голосом, как этот, нужно родиться. Дар Богов в учении не обрести.
Нирох попросил спеть что-нибудь еще, но Шиада отказала – слишком устала уже, голос вот-вот начнет сипеть. Король улыбнулся, поблагодарив. Все принялись праздновать дальше.
Шиада пригубила вина, надеясь смягчить запершившее горло. Закашлявшись и поблагодарив хвалившего её Растага, вышла во двор. Здесь, чуть поодаль располагался небольшой пруд, у которого росло несколько яблонь. Под деревьями стояли скамейки. Шиада присела на одну из них и на этот раз накинула покрывало на плечи – заметно похолодало. Закрыла глаза, чувствуя, как жадно легкие вбирают воздух. Расслабилась, позволив себе потерять счет времени – ветер совсем тихо доносил сюда из дворца отголоски празднества.
Из задумчивости её снова вывел мужской голос – на этот раз незнакомый, низкий и бархатный:
- Вы прекрасно пели сегодня, госпожа, - произнес незнакомец, подкравшись к жрице сзади. Шиада обернулась, вскинув на него изумрудные глаза, под вниманием которых мужчина обошел скамью и предстал перед девушкой, как есть. Двадцать два с небольшим, как всегда точно определила девушка. Мужчина был высок, силен, широкоплеч, шикарно одет, и обладал самыми красивыми в мире янтарно-песочными глазами. Какая-то неведомая теплота единения разлилась по всему телу Шиады от одного его взгляда.
- Благодарю вас, при…
- Агравейн.
- Да, - ответила девушка, замешавшись. – Железногривый принц Архона.
- А вы племянница короля Нироха, – утвердил Агравейн, присаживаясь рядом. - И жрица Великой Матери.
- Верно.
- Однако, верится с трудом, - Агравейн обворожительно улыбнулся, заглядывая девушке в лицо. - Сколько вам …
- … тебе, - поправила жрица.
- Сколько тебе было, - мужчина загадочно сверкнул янтарными глазами в лунном свете, - когда ты отправилась на Ангорат?
- Пять, - жрица повернулась к собеседнику гордым профилем. - Я всегда была самой молодой сестрой в Общине. К четырнадцати годам я освоила все, что могла и теперь служу в храме Возмездия.
- Этого следовало ожидать от жрицы с таким именем, Шиада. Удивительно, тебе не кажется, то, как тебя нарекли?
Шиада тихонько засмеялась:
- Да это всем кажется удивительным, но кто осмелится спорить с Матерью и храмовницей? И потом, со временем привыкаешь.
- Жрице с твоим именем не пристало жить в Этане. Ты вернешься на Остров или останешься жить в доме отца? – Агравейн не унимался с вопросами.
- Вернусь, конечно, здесь мне нечего делать. Я приехала как Сирин только, чтобы представлять династию на свадьбе твоей сестры. Почему ты спрашиваешь? – Шиада обращалась к принцу на «ты», независимо от его мнения на сей счет. Но, судя по всему, Агравейн не возражал.
- Потому что слишком нечасто я могу беседовать со жрицами, - в его мыслях жрица слышала совсем другой ответ. Но Агравейн пытался делать то же, что делали иногда друиды Ангората, когда она ловила их на откровенных мыслях – приглушать их, и этот жест вызывал в Шиаде невольную волну уважения. – У воинов мало времени на обряды и жречество, особенно у тех, чьи отцы сидят на троне. Мы имеем дело со жрецами в храмах и, конечно, с Сиринами и Тайи, но это совсем не то. В детстве я три года провел в Братстве Друидов и до сих пор тянусь к тем носителям змеиного могущества, с которыми меня не связывают обязательства страны.
Шиада чувствовала исходившую от него силу. Физическую, нравственную и духовную.
Что-то легким мороком забрезжило перед жреческим взором, заставив Шиаду переливчато засмеяться:
- Боюсь, жрицы единственные из женщин, с которыми ты в состоянии разговаривать! – в глазах Шиады непроизвольно мелькнуло какое-то лукавство.
- Ты о чем? – озадачился мужчина.
- С другими женщинами до разговоров дело редко доходит.
Агравейн тоже засмеялся, опустив голову на руки, упертые локтями в колени. Он понял, что расслабился.
- Видимо, Сирины и впрямь подаровитее обычных жрецов, раз ты видишь столь многое за столь малым.
- Тебе не удастся похвалами и со мной перейти от разговоров к ласке, - без тени упрека сказала Шиада, посмотрев на мужчину.
- Я этого и не хотел, - Агравейн посмотрел в ответ, подмечая, как снова напрягся всем телом.
- Точно, а я и не жрица вовсе, - продолжала улыбаться. – Ладно, ты хотя бы не выказываешь этого в столь примитивной форме, как остальные. И к тому же, тебе достаточно наскучили красивые женщины, чтобы ты бросался и на меня.
«Глупая» - ласково улыбнулся Агравейн в мыслях.
- А я-то думал, мы поговорим о религии, - вслух усмехнулся принц, все еще понимая, что горло сдавливает неловкость.
- Неужели женщины прискучили тебе настолько? – девичья бровь взметнулась на светлом пленительном лице. Агравейн засмеялся пуще прежнего.
- Это невозможно, - с трудом выговорил он.
- Что именно?
- Иметь дело с той, перед которой у тебя не может быть секретов.
- Мы не имеем никаких дел, принц, мы просто разговариваем.
- И жаль, что просто разговариваем, - жрица едва уловимо вздрогнула от этих слов. – Ну а что? Раз ты прекрасно все понимаешь, нет смысла притворяться и играть в непонятные игры.
- Честность достойна похвалы, - заметила жрица.
- Мне этого не скрыть, - Агравейн немного отстранился, выровнялся, сидя на скамье и пожал плечами. – Ты уже служила Иллане в Нэлейм?
- Это не имеет отношения к тебе, принц.
- Имеет. Если бы я знал это наверняка, знал бы и свои шансы на успех.
- Ты наследник короля, а я – от крови Сирин. Нет у нас шансов, кроме Нэлеймов, если храмовница дозволит.
- Кто знает, Шиада, пути Богини неисповедимы.
Надо же, это она должна была сказать ему… Какая глупая.
- И впрямь.
- А если Нелла оставит тебе участь Тинар?
- Почему-то мы говорим совсем не о религии, Агравейн, - засмеялась жрица тихонечко.
- Разве нет? Я слышал, как ты обсуждала с Растагом – кажется, его так зовут? – что лучше быть жрицей, чем одной из монахинь, вечно хранящих целомудрие в склепах, которые христиане зовут монастырями и куда они отправляют своих женщин, как ненужный товар с рынка. По-моему, ты еще сказала, что там женщинам суждено похоронить себя заживо.
- И что?
- Если Нелла изберет для тебя тропу Тинар, разве ты не окажешься такой же монахиней, запертой в девичестве, никому ненужной и похороненной заживо в склепе священного острова?
- На священном острове нет склепов, - разумно проговорила жрица. – И даже если храмовница пожелает мне девственный пурпур храма Воздаяния, я буду точно знать, что пошла на это добровольно.
- Добровольно?
- Да. В детстве я была мала, чтобы понимать, но теперь точно знаю, что не пожелала бы себе иного пути, кроме жреческого. Потому, что бы ни решила храмовница, вероятнее всего, я подчинюсь.
- А если твои родители решат иначе и выберут тебе мужа?
- И это спрашивает человек, который начал этот разговор с того, что жрицам Великой Матери не пристало оставаться в Этане, - протянула девушка.
- И все же?
- Да какая мне разница, чего там решат родители? Я, конечно, уважаю их, но среди людей я ничего и никому не должна, кроме той, с которой была связана пуповиной. И моя мать – сама, как и я, дочь Священного острова, она исполнит любую волю Праматери, а, значит, все, что велит Голос и Длань Той-Что-Дает-Жизнь, будь то самопожертвование на жреческом алтаре или тропа Тинар для единственной дочери. Что до отца – право распоряжения исходит не от родительства, а только от священной крови. Истинной царственностью во всем Этане обладают только владычицы Ангората¸ и в моих жилах течет их кровь от бабки, одной из храмовниц.
Агравейн улыбнулся, но нечто серьезное горело в потемневших от ночи глазах:
- Стало быть, раз ты столь покорна Нелле, мне стоит попросить её устроить в следующий Нэлейм нашу встречу.
- Сумасшедший, - рядом с Агравейном Шиада не могла не улыбаться. Казалось, что сила, которую жрица чувствовала от сидевшего рядом мужчины, заставляла её светиться.
- Есть от чего, - сказал Агравейн. Он взял лежавшую на коленях ладонь девушки. Шиада снова вздрогнула.
- Не надо, - ясно выговорила девушка.
- Шиада, я…
- Что бы ты ни удумал, Агравейн, не надо.
Мужчина впервые, кажется, на своем веку, почувствовал, насколько женщине трудно дается отказ. Что? – вдруг поймал себя на мысли. Да ему вообще впервые отказывают!
Агравейн медлил. Придвинулся к Шиаде ближе, взял за подбородок, не мигая, смотрел в глаза. Ладонь и лицо под пальцами заметно напряглись, и Агравейну показалось, будто кто-то вбил в его сердце занозу.
Да как так?
- Не надо, - повторила Шиада, понимая, что щеки краснеют, будто у провинившейся в обучении девочки-жрицы, которая первый раз по непривычке проспала встречу рассвета.
- Хорошо, - Агравейн отстранился. Обычно бесподобный, глубокий бархатистый голос хрипел. Агравейн, удивленный реакцией собственного тела, прокашлялся. И ладно бы только это, подумал принц неожиданно. Так ведь и в груди что-то сдавило, будто от вселенской тоски…
- Спасибо, - поблагодарила жрица, когда Агравейн отодвинулся. В выражении признательности Шиада опустила глаза, и мужчина, глядя на хрупкую богоподобную жрицу, содрогнулся, почувствовав один сплошной спазм во всем теле. Так замирает голубка в тени громадного сокола…
Да как так?!

***

Агравейн вскочил с места и, развернувшись лицом к жрице, протянул руку:
- Надеюсь, ты сегодня будешь танцевать? – он отбросил чувства, как наваждение.
Шиада опомнилась не сразу.
- Отчего нет? - улыбнулась в ответ.
- Тогда обещай станцевать со мной хоть бы раз, - попросил принц.
- С удовольствием, - ответила Шиада, поднимаясь.
Когда танцы начались, жрица в полной мере осознала собственную притягательность: ни один танец не удалось ей посидеть на скамье. Девицу приглашали братья (чаще других Растаг), отец, друзья отца и их сыновья, герцоги Ладомары, с которыми отец не был особенно дружен – средний (лет на десять моложе Рейслоу) и младший (моложе самой Шиады на три года). Четыре танца она провела с Агравейном, два с младшим герцогом Лигар – старшему её даже не представили! – и еще два с королем.
Наконец, жрица сказала очередному кавалеру, что больше не в силах сделать ни шагу. Благо, пригласившим оказался Агравейн, который, получив отказ, упал на скамью рядом с Шиадой. Они разговорились.

***

Празднества продолжались четыре дня, и Агравейн впервые не позволял себе излишеств в вине и пиве: проводя дни и вечера в обществе Шиады, он почему-то не мог себе позволить приблизиться к ней во хмелю. Ревностно оберегая их общение от посягательства других воздыхателей жрицы, Железногривый со все больше тяжелеющим сердцем сносил часы, которые жрица проводила с семьей.
Вскоре девушка обнаружила, что Агравейн не только привлекателен внешностью: он крепок верой, довольно умен, образован и обладает прекрасным чувством юмора. К тому же ему хватало ума не превозносить Шиаду только за «невероятно прелестное лицо» и «удивительно ладную фигуру». По какой-то причине, ощущение, что они едва знакомы, упрямо не возникало. Напротив, Шиаде казалось, что она знала Агравейна уже неправдоподобно давно. И почтительность принца к ней самой, мало-помалу, усиливала в жрице глубокое уважение.

***

На утро пятого дня, едва занялся рассвет, Шиада и Ринна, выйдя во двор, приветствовали восходящее солнце Девственницы Тинар. После обряда кузины присели на траве.
- Наконец-то спокойно, - проговорила Шиада, глядя в чистое лазурное небо.
- Гораздо лучше неистовых празднеств, в которых благочестивые христиане, без умолку талдычащие про мораль и необходимость воздерживаться в земных удовольствиях, упиваются до безумия, - заметила Ринна со свойственной ей прямотой.
Шиада усмехнулась.
- Хорошо, что после такого количества выпитого замок будет отсыпаться до полудня, и мы можем насладиться тишиной. Она пойдет на пользу ребенку, которого ты носишь.
- Хочу, чтобы это была девочка, - дрожа, проговорила Вторая среди жриц. – Хочу иметь ребенка, которого обязана отдать Богине. После пусть будут хоть одни сыновья, пусть даже ни один из них и не станет друидом, пусть даже вовсе не будет у меня детей, но одну дочь я должна Праматери Богов и людей, - Ринна закрыла глаза, смаргивая слезы, которые давно разучилась проливать.
Шиада осторожно взяла сестру за руку и тихо прошептала:
- Этот ребенок будет жить, вот увидишь.
- Пути Матери неисповедимы. И ежели…
Шиада резко сжала ладонь сестры:
- Не думай о таком. Трижды в твоем чреве зрела жизнь, дважды ты воспроизвела её – большего не взыщет и Праматерь. Этому ребенку уготована великая судьба храмовницы Ангората, - Шиада лучилась верой.
Ринна благодарно взглянула на кузину.
- Спасибо, Шиада.
Еще долго взгляд двух пар женских глаз – цвета сердолика и цвета антрацита – пронзал поднебесье.

***

Когда пришло время завтрака, Ринна отказалась идти в трапезную:
- Извинись за меня, Шиада. Мне дурно.
- Отдохни, я попрошу прислать еды в комнату. Хочешь, я останусь с тобой?
- Нет, иди. Ты должна быть среди других. Если мне понадобиться что-то, я попрошу тебя или Мэррит.
Шиада довела кузину до покоя, отведенного жрицам. Она уже собиралась уходить, когда голос Ринны настиг её:
- Шиада, смени платье.
- Не хочу, - ответила девушка. – После завтрака я буду кататься верхом.
- Переоденься, - настояла Вторая среди жриц. - Это замок короля, а не Ангорат.
Девица нехотя вернулась, и направилась к их сундуку.
- Ну? И что одеть? – спросила жрица у самой себя.
- Зеленый идет тебе больше, чем кому-либо.
- Ладно, переоденусь, но не зеленое – будет гроза.

***

Погода, обещавшая с утра быть солнечной, обманула ожидания многих. Неистовый ветер развевал на вершине замка знамена, означенные могучегрудым, замеревшим в атаке на задних лапах бурым медведем на зеленом полотнище. Сгибались деревья и травы, когда одинокая всадница, укутанная в шерстяной плащ, выехав за крепостные стены, держала коня рысью по окрестностям города. В то же время два герцога и два друга – Стансор и Лигар – улучили момент для разговора. С их последней трезвой встречи – вот такой, а не с мечом на перевязи напротив полчищ врага – состоялась давным-давно.
На замковом парапете стояли Рейслоу Стансор и, пожалуй, лучший его друг, первый человек в королевстве после Нироха – герцог Берад из дома Лигар. Мужчина тридцати семи лет, покрытый шрамами и горьким опытом прожитых лет. Одна из боевых отметин рассекала лоб прямо над левой бровью. Брови были широкие и оттеняли глубоко посаженные крупные глаза цвета хвои. Темные волосы едва доставали до мочки уха и уже кое-где серебрились. Один взгляд на этого человека убеждал, что он познал цену жизни, весь смысл которой свел к восемнадцатилетнему сыну Кэю.
- Хорошо, что Тройд женился, - сказал Берад. – Всегда нужна уверенность, что династия не прервется и всегда необходимо знать, к кому впоследствии перейдет трон. Особенно сейчас, когда готовится очередная бойня с саддарами. Будь прокляты эти варвары, честное слово, никакого житья с ними.
Рейслоу поддержал:
- И свадьба-то вышла удачная: союз с Архоном очень к месту. Племенные союзы этих дикарей частично лежат между нашими землями, это отличный шанс раздавить их клещами.
- Это ты верно говоришь, Рейс. Только жаль, что для этого нам придется воспользоваться помощью староверов.
- Обойдется, - заметил Рейслоу. - Я женат на язычнице, чей брат-король, хоть и признал христианство, остался верен варварским обычаям. Жену-то я приучил ходить к обедне, а королю кто осмелиться приказывать? И потом, честно сказать, мне плевать, каким Богам поклоняются в Архоне, пока их войско на нашей стороне.
- Слишком много времени ты проводишь с язычницей-женой, Рейс. Уверен, что это ты подчинил её своей вере, а не наоборот? – серьезно спросил Лигар.
- Уверен, конечно, - брякнул Рейслоу.
- Видимо, от этой уверенности ты позволил дочери воспитываться среди служителей лжебогини и поклоняться демонам и бесам.
Рейслоу насупился, но Берад тут же добавил:
- Впрочем, это не мое дело. Во всяком случае, её красоты воспитание не портит.
Стансор оживился:
- Да, кстати об этом, Берад. Я тут подумал насчет дочери…
Лигар, поймав взгляд друга, сразу покачал головой:
- Нет, Рейслоу. Прости, но сыну я найду жену христианку. Не потому, что так уж ненавижу язычников – в конце концов, я не священник, не епископ и не проповедник. Среди них частенько встречаются хорошие люди, взять, к примеру, твою жену или короля. Но за христианством будущее. Вот увидишь, пройдет не так много времени, и Богиня вместе со своими змеями и котлами канет в былое.
- Я приучил Мэррит ходить на службу, так что и Итель научится.
- Нет, - отчеканил Лигар.
Рейслоу несколько раз поморгал. Внезапно его осенило.
А Лигар продолжал говорить:
- Хорошей женой может быть только христианка, и лучше бы из монастыря. Моя сестра воспитывалась в гуданском больше десяти лет, и не сказать, что это ей сильно повредило.
Рейс понял, что продолжать разговор в этом русле бесполезно, и замолчал. Берад спросил:
- Как думаешь, когда саддары начнут вторжение?
- К концу осени, может к зиме. Скоро Нирох соберет вождей. И тогда-то эти варвары узнают, как могуч и силен тот, кто правит Иландаром, как верны своему повелителю те, кто идет под знаменем королевского медведя.
- Верно говоришь, Рейс.
Но как бы ни были сильны воины медведя, молодому Гудану в этот раз придется тяжко.
Стансор кивнул: граф Гай Гудан был довольно молод, на его плечах лежала крепость недалеко от приграничных земель, вблизи которой воинство Иландара согласно замыслу короля, планировало держать оборону. Разбить лагерь в этих местах значило ударить по состоянию Гудана. Ко всему, жена графа должна была разрешиться через месяц, что лишало Гая возможности отправить её в королевский замок на попечение до родов. Женщине предстояло вести хозяйство в непростых условиях.
- И то верно, - согласился Рейслоу. – Я говорил с Гаем и обещал прислать Мэррит в помощь его леди.
- Не боишься за жену?
- Чего бы мне бояться?
- Слышал, Мэррит нездорова.
- От кого слышал?
- От Роланда.
- Ему надо меньше трепать языком, - нахмурился Рейслоу. – Точно старая кухарка … А Мэррит я всяко отправлю. У Гудана в землях этот его монастырь, большего оплота христианства во всем Иландаре не сыскать. Ну, если не считать твоих земель, - усмехнулся Рейслоу. Берад засмеялся тоже.
- Удивительно, что этот монастырь вырос в центре Гудана с его верностью старой религии.
- И хорошо, что там, - проговорил Стансор. – Значит, однажды, Христос выместит эту богиню из самого её насиженного места.
Берад опять одобрительно гоготнул.
- На кого оставишь Мэинтар, если Мэррит уедет?
- На Элайну.
- Она довольно молода, - протянул Лигар.
- Тебя послушать, Берад, все они молоды, одни мы с тобой старики. Элайне уже восемнадцать лет, она взрослая женщина. Мэррит семнадцать едва минуло, когда я взял её в жены. И, надо сказать, поводов сомневаться в умениях хозяйки не давала с первых дней. Да и твоя Олли – царство ей небесное – умудрялась на семнадцатом году жизни управлять замком и растить Кэя, пока ты ездил с отцом по соседним краям.
Берад усмехнулся:
- Убедил. Когда планируешь свадьбу сына?
- Через три недели. Надеюсь увидеть тебя на празднестве.
- Разумеется. Эка жизнь, - протянул Берад, - все вокруг женятся.
- Может, и тебе пора? – спросил Рейслоу. – Ты не стар, тебе нужна жена и новая герцогиня.
- Когда ты уезжаешь? – спросил Берад друга с нарочным равнодушием.
- Завтра вечером, сегодняшний дождь размоет дороги. Да и мне надо с Араспом ещё раз переговорить по поводу свадьбы. Однако тучи сгущаются, давай продолжим наш разговор в стенах замка.
- Отличная идея, - поддержал Берад.

***

Шиада вернулась в замок поздним вечером, насквозь промокшая, но довольная.
- Снимай скорее платье, - говорила Ринна, помогая кузине раздеться. – От него же из-за дождя ничего не осталось. Как же здесь делают ткани, если после первого ливня с них вся краска слезает?!
- Их ведь не учили варить краски как нас, - произнесла Шиада, стягивая мокрую сорочку. Совсем нагая, она переминалась с ноги на ногу и обтираясь полотенцем, чтобы хоть немного согреться, ожидая пока жрица даст ей другую, сухую.
Надевая рубашку, девушка попросила кузину достать из сундука льняное темно-коричневое платье. Когда молодая женщина развернулась к Шиаде с одеянием в руках, та с широко раскрытыми глазами, тихонько вздохнула: за спиной сестры маячил её бледный морок с застывшим взглядом и вздернутым животом. Шиада отшатнулась.
- Что не так? – спросила Ринна.
Девушка опомнилась:
- Холодно. Надо одеться поскорее и прогреть ноги, не то простужусь, - произнесла Шиада, напрочь зачищая сознание, чтобы Ринна не услышала мыслей. – Иди на ужин, сестра. Я останусь в комнате, прислужница поможет мне отогреться.
- Ты не выйдешь? – спросила Ринна сестру.
- Думаю, нет.
Но, не в силах уснуть, жрица вышла-таки из комнаты, далеко за полночь, когда Ринна уже спала. Понимала, что, если кто-нибудь увидит её, гуляющую по замку в темноте, сплетен не оберешься, хотя остановиться не могла: неведомое жреческое наитие вело её из покоя.
Хрупкий серп молодой луны в небесах то показывался, то прятался за густыми облаками. Тихие голоса ночной природы раздавались отовсюду легкими шелестами, шорохами, жужжанием. Жрица ловила чувствами и голос Праматери, и народившийся полумесяц в небе.
«Да, - думала она, - с новой луной время и начинать»
Потеряв счет времени, девушка гнала мысли о непрошенном видении. Даже знать не хотела, к чему оно. Как бы ни разнилось их с Ринной положение, сколь бы много раз кузина ни была Второй среди жриц, обе они – дочери Всеединой Богини-Матери, и обе они – от Её древней крови, несущей священную силу Сирин. Эта кровь избранных роднит и сближает пуще всех остальных способов, известных людям. Даже с соправителями Тайи нет у Сиринов такого родства, как внутри ветви. И минувшим вечером Великая послала Шиаде знамение, что один из ростков этой ветви, отросток от могучего древнего Дуба, оборвется. Круг перерождения, конечно, вернет Ринну, да что толку…
Из конюшен раздалось жалобное ржание, вслед за которым Шиада не столько слухом, сколько обостренным жреческим чутьем и умением читать в мыслях уловила шепот. Вместо того, чтобы, испугавшись разоблачения, поскорее скрыться в стенах замка и добраться до отведенной комнаты, жрица пошла на звук. Точно, поняла она, ведомая, будто её тащили за крупнозвенную золотую цепь, начинающуюся где-то глубоко в груди. Ради этого момента она и вышла из покоя. Неслышно жрица приблизилась к сидевшему на сене мужчине. Рядом с ним в муке терзался зверь. Даже во тьме лоснились потные бока коня. Воздух резало надсадное дыхание с хрипом и сип. Тут же стояло ведро с водой, валялись тряпки, кинжал и какая-то деревянная чашка. Незнакомца в темноте Шиада признала сразу.
- Что с ним? – спросила она, и испугавшийся от неожиданности Агравейн обернулся.
- Ты напугала меня, Шиада.
- Прости, - ответила девушка, опускаясь рядом.
- Гроза застигла меня у окрестной рощи. Молния ударила прямо перед ним, он встал на дыбы, сбросил меня, и упал, зацепившись боком о какой-то сучковатый пень. Глупая случайность, а конь теперь с продранным боком. Рана глубокая.
Голос Агравейна был печален и устал. Сидит здесь с самого вечера, решила жрица.
- Я сделал мазь, но когда она уже возымеет целительное действие? – Агравейн в сердцах повысил голос. - Я привязан к Талину. Мы вместе с ним проходили путь, за который меня назвали Железногривым, - голос сорвался.
- Я обучена целительству, - произнесла жрица. Её голос прозвучал так, что Агравейну не осталось другого выбора, кроме как успокоиться. – Позволишь мне взглянуть?
Без слов Агравейн слегка отодвинулся, пропуская девушку вперед. Шиада понюхала мазь, и, аккуратно подцепив пальчиком мелкий густой комочек, попробовала на язык.
- Хорошее лекарство, - сказала она несколько секунд спустя. – Кто научил тебя делать его?
- Мать перед первой битвой, - ответил Агравейн.
Следующие полчаса Агравейн наблюдал, как Шиада, орудуя мазью, тряпками и изящными руками, танцующими в молитвенных жестах, врачевала рану. В каждое движение вкладывала обращение к Матери Вселенной и собственную силу. Наконец, шумно выдохнув, отстранилась.
- Сделала все, что могла, - произнесла жрица устало. – Рана затянется самое большое за три дня.
- Спасибо, - только и нашелся Агравейн. – Талин много для меня значит.
- Я поняла, - ответила девушка, поднимаясь. За время сидения ноги сильно затекли, и, вставая, жрица пошатнулась. Вскинутая рука Агравейн удержала Шиаду за локоть.
- Осторожней, - сказал мужчина, тоже вставая и помогая Шиаде. Свободной рукой он обхватил девичий стан и сгреб девушку, прижав к себе. Шиада с ужасом поняла, Агравейн – скала, не человек!
- Помоги Богиня нам обоим, - хрипло прошептал Агравейн Шиаде в волосы. И девушка согласилась с ним в глубинах души: чувство, какого она доселе не испытывала ни к одному мужчине, разлилось от груди к низу живота.
Агравейн поцеловал Шиаду со всей властностью. Праматерь, все дни знакомства она ждала, жаждала этого мгновения … Захоти жрица отстраниться, мужчина не выпустил бы её, но разве ж она хотела?
«Твоя девственность принадлежит Богине и только Ей. Отдать её тому, кого назначит тебе Мать – самое малое, что ты можешь сделать во имя Её» - вспомнились Шиаде слова наставниц и Первой среди жриц.
Девушка попыталась высвободиться, но Агравейн не выпустил и произнес:
- Не бойся, я не позволю себе многого. Ты не принадлежишь себе, таков твой обет, и я уважаю его. Не посягну на чужое, Шиада, хотя, видит Праматерь, как бы я этого хотел. Дай мне еще всего одно, одно короткое мгновение.
Агравейн поцеловал девушку снова, иначе …
Наконец, вцепившись железными пальцами в девичьи плечи, Агравейн с трудом отстранил себя от Шиады. Перед жрицей мелькнуло видение – у неё будут говорящие синяки на руках, как раз под пальцами богатыря. Она хорошо их спрячет, наколдует легкие чары, чтобы тем, кто будет смотреть на руки девушки, кожа казалась ровного цвета. Но сама Шиада не забудет, откуда взялись отметины, и еще долго будет вспоминать сладостную боль хватки любимого.
Шиада пошевелилась и теперь лежала, спрятав лицо в груди молодого мужчины. Расшнурованное платье оголяло грудь. Агравейн прижимал к себе и что-то говорил…
- Ты не собираешься замуж, однако я обязан вступить в брак, и, думаю, отец уже присмотрел мне жену, хоть и не сообщил пока о выборе. После того, как ты освободишься от клятвы Тинар, каждую ночь Нэлейма я буду твоим, Шиада. Слышишь? Твоим, запомни это хорошо. А ты будешь моей.
- Запомню, - прошелестела жрица.
- Знать бы мне, почему мы встретились… Я бы дальше жил себе, как прежде, радовался сражениям, женщинам и веселому хмелю. А что будет теперь?
- То же самое, - Шиада улыбнулась только в словах.
- Думаешь?
- Уверена. На все Её воля, - отстраненно добавила жрица.
- Верно. Шиада, - Агравейн отодвинул девушку от себя, перевернулся и навис, заглядывая в самое красивое, ни с каким иным несравнимое лицо о двух горящих агатах. – Сегодня ты уедешь, и мы, может, не увидимся до самых Нэлеймов, но я хочу … да что там, прости меня, я требую, чтобы ты помнила меня. Вот, - он, отстранившись и сев сверху, снял с мизинца перстень и надел Шиаде на указательный палец. – Сохрани его.
Девушка кивнула и дернула с шеи подвеску в форме перевернутого факела из агата. Агравейн, проследив жест, нахмурился, недоверчиво глядя на девушку под собой. Это ведь её символ принадлежности к храму Богини Воздаяния! Она сама говорила в одной из бесед.
- Возьми, - настояла жрица, угадывая его сомнение. + цитату о кольце- Манна.
Дрожащей рукой мужчина принял дар, посмотрел в бездонные глаза, положил подвеску рядом с головой возлюбленной. Выдохнув имя девушки, снова склонился к ней.

***

Останавливаться было немыслимо тяжело – и неизбежно необходимо.
- Мне пора, - сказала девушка несколько минут спустя. Поднялась, ловко зашнуровала тесемки платья. – Если меня увидят, слухи сведут с ума семью. Я бы не хотела доводить их. Я вскоре отправлюсь на священный остров, но им-то жить среди иландарцев, - тоскливо выдохнула. - Не хочу уходить.
- Остань…
Агравейн Железногривый не договорил: Шиада приложила пальцы к его губам.
- На все – Её воля. Верь и молись Ей, и Она сведет наши тропы. До свиданья, Агравейн.
Девушка заставила себя развернуться, чтобы уйти, но Агравейн придержал её за запястье. Жрица обернулась и в последний раз взглянула в прекрасные янтарные глаза. Мгновение спустя, Агравейн отпустил девичью руку, не сказав ничего.

***

Через пять дней семейство герцога Стансора вернулось в Мэинтар, утесоподобный замок из серого камня с квадратными башнями, расположенный в северных землях страны. Завертелись слуги и знать – готовились к свадьбе Ронелиха и Элайны.
Гленн и Тирант, родные братья Ринны, первому из которых, как друиду, вменялась в обязанность защита сестры, по настоятельной просьбе короля остались в Кольдерте – готовиться к осенней вылазке к варварам. Поэтому эскорт Второй среди жриц и Шиады состоял из родственников и слуг последней.
За пару дней до торжества в Мэинтар прибыл Берад Лигар с сыном Кэем. Злополучное видение о будущем сестры больше не являлось – Шиада не позволяла наваждению изводить себя. Да только в душе все равно знала – сколь морок не гони, начертанного не изменишь.
Стосковавшаяся Мэррит упросила дочь задержаться до конца месяца – это ведь совсем недолго, сказала герцогиня, а они так давно не виделись. Жрица согласилась, скрепя сердце.
Было еще одно обстоятельство, беспокоившее Шиаду, чья тревога не укрылась от Ринны, Мэррит и Растага. Во время всех трапез Роланд украдкой глядел на неё так, как смотрит отнюдь не брат. Волнения заставляли искать успокоения в воспоминаниях об Агравейне и Ангорате. И за считанные дни Шиада начала с неистовым нетерпением отсчитывать бесконечные часы до отъезда.

***

Пир на весь мир закатили Рейслоу Стансор и Арасп Отти, отец Элайны, в честь союза детей. Столы ломились от яств и вин, музыканты, будто не ведая устали, играли и пели.

***

На другое утро Шиада переоделась и отправилась в комнату кузины. Стоило взяться за ручку двери, как образ мертвой Ринны снова замаячил у Шиада перед глазами. «Это все усмешки Праматери, не иначе» - девушка попыталась прогнать видение. Но оно не исчезало, и Шиада набралась решимости «Старуха Нандана стоит за тобой, сестра. Совсем скоро Она спросит свое» - призналась себе жрица и вошла. Увиденное заставило нахмуриться:
- Куда ты собралась? – вместо приветствия спросила Шиада с порога. Ринна оставила неучтивость без внимания.
- Домой, - в голосе Второй среди жриц чувствовалась готовность выдержать любой натиск.
- Ринна, подожди пару недель. Уедем вместе, отец даст нам охрану. К чему спешить сейчас?
- Я еду.
- Но с тобой нет даже Гленна, которому вверена обязанность хранить твою жизнь. А мой отец… ты же сама видишь, насколько он христианин, ему в голову не придет…
- Не упрашивай меня остаться, Шиада. Я решила.
- На дорогах небезопасно, сестра. Мы обе знаем. Сюда нас сопровождали друиды Ангората, мужи, обученные не только таинствам, но и силе, а одна ты можешь и не добраться до дома.
- Ты недооцениваешь мои силы.
- А ты чересчур беспечна, Ринна.
- Я Вторая среди жриц, Шиада, помни, с кем говоришь.
- Я никогда о том не забываю. Только поэтому и прошу подождать. Вторая среди жриц должна выжить, Ринна. Твоя судьба слишком ценна для Богини, чтобы швырнуть её в ноги Старухи Смерти.
- Если у Праматери есть для меня назначение, Она убережет меня.
- Ринна…
- Шиада! Не думай, что ты знаешь больше моего только оттого, что тоже от священной крови! Ты можешь быть тысячу раз женщиной из рода Сирин, но я – Вторая из жриц, и не тебе учить меня, как доверять Всеединой. Мать Богов и людей всесильна! Если я нужна Ей, Она позаботиться обо мне.
- Так ты называешь это доверием?
Пыл Ринны немного угас:
- Не знаю, как еще назвать. Я все время слышу зов Матери. Она требует от меня возвращения на остров. Я бы уехала раньше, но это было бы неуважительно по отношению к Мэррит. Она мне родственница и рождена Верховной жрицей. По её просьбе я осталась на свадьбу кузена, но дольше не задержусь.
- Дорога на Ангорат лежит на юг.
- Я знаю тракт, - отстраненно, облекшись в чары недостижимого величия, ответила Ринна.
- На юге племена саддар, сестра. Постарайся поберечься и держаться бездорожья. Остальное я доверяю Ей.
Молодая женщина кивнула молча.
- Пойдем позавтракаем, госпожа, - под стать официально обратилась Шиада. - После я сопровожу тебя до границ герцогства.
Ринна спускалась по лестницам первая, как и полагается наследнице Верховной жрице Ангората. Шиада шла следом.

***

Шиада вернулась в дом отца ночью следующего дня. Дюжина воинов Рейслоу по настоятельной просьбе жены и дочери отправилась дальше сопровождать Вторую среди жриц до границ Иландара.
Жрица спешилась и взяла лошадь под уздцы. Шла мимо оружейных, складов и других вспомогательных и охранных помещений. Из караулок доносились гомон и смех подвыпивших стражников. Уставшая и замершая, кутаясь в дорожный плащ, девушка достигла стойл. Будить конюха не стала – подвязала кобылу сама. Самое время отдохнуть, подумала жрица. С завтрашнего дня она не будет есть и пить, и не скажет ни слова. Ей предстоит молитва – а Боги всегда лучше слышат в тишине.
Если будет на то воля Праматери, Ринна выживет. Вторая среди жриц должна выжить.

© Анастасия Машевская, 2015
Дата публикации: 10.11.2015 15:31:31
Просмотров: 2737

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Владислав Эстрайх [2015-11-11 07:59:57]

А хорошо читается. Героиня выразительная. И описания, так сказать, локаций стали более зримыми. Хотя, думаю, Толкин с Роулинг вместо "украшенной тронной залы замка" описали бы залу парой каких-нибудь конкретных черт. Впрочем, дело авторское.
И, как обычно, попридираюсь немного:

> Помнится, когда ей в первый раз пришлось развести копья Часовых

Кому помнится? Повествование ведь от третьего лица.

> владыка Страбон

Ндя... Страбон, ещё и владыка))) Не хочешь переименовать товарища во избежание порнографических ассоциаций?

> Рядом с Лотом спало две женщины

Спали!

> Да как так?

Кажется, когда-то уже писал тебе об этом. По-прежнему смущает современное сленговое выражение в фэнтези-тексте.

Ответить

Евгений Пейсахович [2015-11-11 08:38:55]

я кагбэ не готов читать фэнтэзи... но ассоциации у комментатора... o tempora, o mores... в наши-то, кхе-кхе, времена Страбон с географией ассоциировался...

Владислав Эстрайх [2015-11-11 08:47:50]

Это не у меня

Это именно tempora. Уверяю тебя, среди современной аудитории фэнтези соотношение процента знающих это самое и процента знающих Страбона, как автора "Географии", эдак 50:1. А знающих это самое и знающих отца Гнея Помпея Великого - 200:1. Навскидку.

Евгений Пейсахович [2015-11-11 10:17:12]

а у вас, доктор, губа не дура...