Трое против Мглы 2
Юрий Туйчиев
|
Форма: Повесть
Жанр: Фэнтэзи Объём: 251126 знаков с пробелами Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Новые приключения нашей троицы, Труса, Балбеса и Бывалого в мире троллей, орков и прочих гоблинов.
Пародия на ролевиков и прочих фанатов "Властелина Колец" Трое против Мглы 2. Книга вторая Настоящих буйных мало. 1. Если и не богатырь, то хотя бы Рембо. Во Мгле тонут все рассветы и закаты, и даже полдень обозначается духотой почти непереносимой, словно Мглу полиэтиленовой пленкой натянули над землей. Стоял как раз такой полдень. В деревушку, название которой было выбито на огромном валуне на въезде, но камень давным-давно затянуло мхом и название просто утратилось; так вот, в полдень в безымянную деревню въехал рыцарь в раздражающе ярких доспехах. Можно было подумать, что он возвращается после сражения, разбитый в пух и прах. Новоиспеченный рыцарь ехал как-то боком, странно скособочившись на коне, а за ним шествовал понурый оруженосец с перебинтованной головой, хотя повязка напоминала больше чалму и скрывала пол-лица и один глаз, к тому же на ней виднелась подозрительно яркая, оранжевая кровь. Вид у всех был пришибленный, у всех, кроме коня. Конь вынес изнемогающего рыцаря прямо на площадь и стал, самодовольно оглядываясь по сторонам, словно хотел сказать: «смотрите, кого я вам привез!». Смотреть было тягостно. Во всей позе рыцаря в знойных доспехах читалось страдание, причем безконечно невыносимое. Герой елозил на седле, словно оно было раскалено. Он съезжал то на одну, то на другую сторону седла, то вдруг привставал на стременах, шипя сквозь зубы; в общем, рыцарь изображал танец страдания натертых частей тела столь искусно, что собравшиеся его бить мужики даже посочувствовали, представляя, каково ему сейчас. Оруженосец бросился помочь рыцарю спускаться с коня. Судя по стонам и оханью, это было сложнее, чем спуститься с Эвереста. Вся деревня моментально собралась на представление. Кто-то из толпы предложил принести лестницу, но пока селяне спорили, кому ее нести, рыцарь свалился прямо на оруженосца, придавив того тяжестью доспехов. Оруженосец обреченно елозил в пыли, словно черепаха, на которую уселся слон, и издавал жалобный писк. Рыцарь на это никак не реагировал и успешно притворялся мертвым. - Ты Ляпоты хлебани, - посоветовали ему из толпы, - клин клином вышибается! При упоминании волшебного напитка рыцарь ожил. Поднявшись на ноги, он достал бутылку из котомки. При ее виде толпа ахнула и подалась назад, словно увидала клубок змей. Рыцарь оглянулся по сторонам, ища место, где ему можно уединиться и догадливый трактирщик замахал руками в сторону своего двора. - Сюда, господин рыцарь! Он проводил рыцаря и его слугу до сарая, где хранилось сено, но внутрь за ними благоразумно входить не стал. И правильно сделал. Послышались стоны и шуршание снимаемых доспехов и одежд, а спустя минуту дикий рев, всполошивший всю округу. Обступившие двор селяне и висящая на заборе детвора брызнули во все стороны, как стая воробьев от коршуна. Поэтому только побледневшему трактирщику довелось увидеть незабываемую картину, которую он описывал из года в год всем желающим, каждый раз добавляя все новые подробности. Господин рыцарь, сверху пояса забранный в доспехи, с закрытым забралом, снизу же сверкая исподним бельем, - в таком вот виде, прикрываясь руками, соизволил в раскорячку добежать до поилки и упасть в нее задом. - Воды! – заорал он диким голосом. Бежавший следом оруженосец уронил штаны и схватив ведро с колодца, начал поливать хозяйские чресла. Рыцарь блаженно стонал и кряхтел, елозя в деревянном желобе. В окне на это зрелище любовалась жена трактирщика и его дочь, впоследствии дополнявшие рассказы трактирщика еще большим количеством различных пикантных деталей. Трактирщик пригрозил им кулаком, что их отнюдь не смутило. - Может еще полить? – предложил оруженосец, доставая из широченного кармана злополучную бутылку «Ляпоты». Рыцарь издал стон. - Давай! – решился он через минуту, и, начал поливать им истерзанные части тела. - Уже не так печет! – сообщил он сдавленным голосом удивительную новость компаньону по распродаже лютого напитка, и снова плюхнулся в желоб. - Полей еще водой! Кажется, легче становится! Через полчаса вполне здоровый, и только слегка раздвигая ноги при ходьбе, рыцарь восседал за столом трактира и рассказывал селянам чудную весть. Оказывается, не так лечились! Не внутрь принимать, а надо было поливать «Ляпотою» раны, вывихи, ссадины и потертости. Болячки снимает как рукой! Рыцарь и сам был поражен таким эффектом и всех окружающих изумил. У Тома башмачника он тут же на глазах у всех исцелил мозоли; лесорубу Виннги поврачевал порезанный палец. На глазах всей деревни он исцелял всех желающих! Это было чудо, причем чудо двойное: из беды, из смертельного пойла, «Ляпота» превращалась в чудо мазь, - в волшебное зелье, которое залечивает раны прямо на глазах! Деревня тут же разобрала скромные запасы «Ляпоты» , и жадно требовала еще. Рыцарь обещал привезти полную телегу чудесного снадобья. Жители ликовали. И только один человек был безутешен, - оруженосец. - Ну почему Я раньше этого не понял?! Почему Я сам не догадался использовать эту гадость как мазь? – шепотом горевал он. Как же он терзался, глядя на толстый кошелек в руках глюка, который ведь по праву был его! - Самому, добровольно отдать такую прибыль!! Воистину, Я потомок Кабриолетти, и самый невезучий среди них! Георгий снял комнату в трактире, и после ужина, поблаженствовав в бочке с теплой водой, расположился на широкой кровати, устланной свежим бельем считать деньги. Оруженосец, как и полагается слуге, расположился на жесткой лавке, в углу, под ворохом вонючих шкур. - Итого, двести тридцать семь туридо. Интересно, это много, или мало? Энрике, сколько это получается? - Два золотых с мелочью, - угрюмо ответил ему вор, отворачиваясь к стене. - Жаль, что так мало воды с собою возил! - сказал Георгий, зевая. – Вот вернемся на базу, наберем побольше лекарства и поедем продавать по всему королевству. Половина твоя, пометь себе где-нибудь. Скоро ты будешь богатым, Энрике! Теперь-то дела пойдут! Энрике не ответил. - Да, пора уже спать, - сказал Георгий сам себе и откинулся на подушку. Утром рыцарь не обнаружил ни оруженосца, ни кошелька, ни имущества, ни коня. Словно в насмешку, Кабриолетти оставил ему только огненные доспехи и оружие, видимо, решив навсегда отречься от рыцарства. Трактирщик сочувственно цокал языком и охал, горюя, что взял только половину суммы в предоплату номера. По просьбе пострадавшего он принес половой краски, какая только нашлась в его хозяйстве, и рыцарь из знойно пестрого стал угрюмо коричневым. Была еще и зеленая, но до того мерзко-ядовитая, что носить такие цвета мог только полный идиот. И тут рыцаря осенило! Георгий смешал эти два цвета в разных пропорциях и заново перекрасился. Благодаря именно этим обстоятельствам в королевстве Забурлезия и появился первый воин цвета хаки! До обеда он красил доспехи, а после обеда соскабливал краску с рук, так в хлопотах незаметно и пролетел день. На следующее утро день рыцарь решил отправляться на поиски беглеца и брата рыцаря. К счастью чудо новой мази сделало свое дело и ему даже одолжили клячу и седло под будущие доставки. С опаской усевшись на лошадь, Георгий убедился, что «Ляпота» действительно сотворила чудо, и новоиспеченный рыцарь выехал из деревни с более достойным видом, чем въезжал накануне. Итак, перерождение состоялось! Деревню покидал не вчерашний неудачник Трусов, но боец, воин; - если и не богатырь Илья Муромец, то хотя бы Рембо. И первые приключения начались сразу же за околицей…. Расспрашивать селян, где находится его база, где ему искать логово братьев Кумпф было бы неразумно. Поэтому дорогу он выбрал наобум, логично решив, что въехав в деревню с запада, уезжать он должен на восток. Провожать его вышли все жители. Это были очень торжественные проводы и долго ему вслед махали платочками и просили возвращаться; особенно тот, кто одолжил лошадь и седло. Хозяин лошади даже слезу пустил на прощание, и еще полкилометра шел следом, но рыцарю удалось развить на кляче бешеную скорость, именуемая трусца, и скрыться от провожающего в лесной глуши. Совершив такой грандиозный марш бросок, и отъехав от деревни на целый километр, лошадь выдохлась и потребовала большого привала, причем потребовала категорично, став намертво посреди дороги. Георгий слабо разбирался в породах, но у него были все основания подозревать, что ему вручили ослицу, замаскированную под лошадь. Так он с ней и бился, пока не заслышал голоса за поворотом. Решив испытать новые цвета – «стал под деревом и тебя не видно», Георгий сошел на обочину, спрятал щит, единственное яркое, не закрашенное пятно на доспехах, и застыл, ожидая гостей. Их было четверо, и это была стража. Лошади мерно покачивали головами, ступая неспешно по лесной дороге. На всадниках были знакомые доспехи с Замбурлезским гербом, - саблезубым грифоном, вставшем на дыбы, но не это главное! Растянутый цепями за руки между стражниками, вихляющей походкой марафонца шел барон Купе Кабриолетти, бывший его оруженосец! - Уже попался, ворюга! Заклятие действительно работает, недолго же он побегал! - Георгий чуть не хлопнул радостно в ладоши. Возле упрямой лошади конвой остановился. Стража спешилась. Лошадь с высокомерным видом игнорировала и королевскую стражу, не отступив ни на шаг. - Надо отвести ее в деревню, - сказал один стражник, - это лошадь Брино, я эту клячу знаю, если упрется, ее с места не сдвинешь. Лошадь упрямо мотнула хвостом и гордо вскинула голову, всем своим видом подтверждая, - да, я такая! - Кажется, она как раз и уперлась, - заметил другой стражник. Лошадь согласно мотнула головой. - А может это засада? – сказал третий, оглядываясь по сторонам. Лошадь и этого не отрицала. Георгий ликовал, защитная окраска его не подвела. Но он никак не мог решить, что ему делать: отдать ли вора, или отбить у этих охламонов? Неповинных стражников было немного жаль, но Энрике не только знал, кто он такой, но и знал все дороги и путь к брату Кумпф. Но более всего Георгию хотелось отчитать безнравственного барона Ундбульдозера. - Это моя лошадь, - сказал он глухо из-за опущенного забрала. - Что ты сказал? – переспросил один стражник другого. – Твоя?! - И пленник мой! – продолжил Георгий. - Что?! Так ты решил всю премию себе присвоить? – взъярился стражник и съездил по зубам зарвавшегося товарища. Тот, оскорбленный вдвойне, в долгу не остался. Остальные стражи мгновенно включились в драку, словно только и ждали этого момента. Почему-то упоминание о награде их очень возбудило, а поскольку они только и кричали, что делить на четверых труднее, чем на двоих, - драка грозила закончиться большим кровопролитием. Предоставленный сам себе барон мигом освободился от оков и отскочил к обочине, намереваясь скрыться в лесу, но был схвачен за шиворот. Думая, что зацепился за ветку, барон начал рваться и тут услышал страшный возглас с небес и узрел грозный лик кинутого им компаньона. Только лик. - Ах ты подлюка! Ах ты ворюга! Ну, сукин сын, дай-ка мне взглянуть в твои мутные очи! Надо сказать, что глядеть в лица обкрадываемых им людей Кабриолетти всегда страшился, а тем более в глаза, которые метали справедливые молнии. - Сгинь, нечистая! – завопил он отчаянно, - Изыди, демон! Зря он это закричал, ибо оскорбил этим сверх меры своего бывшего компаньона. Герой не стал долго думать и хрястнул его кулаком в лоб, как обычно стучат в ворота. - Это за демона! Подумал, и добавил еще. - А это за воровство! Барон и дергаться перестал, покорно принимая заслуженное наказание. - И еще получи! - А этот за что?! – возопил обиженный лишним ударом вор. - Для профилактики! Профилактика оказалась продолжительной и болезненной, ибо каждый удар объяснялся подробно и обстоятельно, а главное – все повторялось по замкнутому кругу, трижды. - За воровство! За предательство! За оскорбление! Стража тем временем очнулась. - Держи его! – завопил здоровенный стражник. – Награда убегает! - Привидение! – закричал другой, узрев лицо рыцаря, плавающее в воздухе само по себе. Надо сказать, что психология средневековых людей, построенная на яркости образа жизни, требующая яркости во всем: в нарядах, в снаряжении, в амуниции, - напрочь отвергала камуфляж, как способ маскировки вообще. Камуфляж просто не вписывался в их сознание, а потому был не видим ими в упор. Стражник попятился, вопия: - Изыди, нечистая сила, сгинь! Тьфу, тьфу на тебя! И все четверо стали усердно плевать в демона, норовя попасть ему в лицо. Георгия это очень оскорбило. Ему еще никто не плевал в лицо, да так нагло и настойчиво! - Ах вы сукины дети! Я вот вам сейчас похаркаюсь! И отпустив обмякшего барона, рыцарь переключился на стражников, теперь им вколачивая во лбы правила хорошего поведения. Но выскочив на дорогу, он обозначился целиком, пусть и непонятной, но фигурой, с лицом человека. Стража вытащила мечи и начала окружать демона. Забытый всеми барон ящерицей скользнул в заросли и исчез в неизвестном направлении. Никто этого не видел. Все внимание было приковано к демону, который тоже извлек меч, не зная, правда, как держать его в руках. Одной рукой, или двумя? Махать сразу, или дожидаться нападения? Кажется, герои-ниндзя подымают клинки , держа их особым способом, на излете. И он тоже приподнял меч, слегка присев, как полагается воинам. Стражники на его позу хмыкнули и стали кружить вокруг демона, как волки вокруг лося. Георгий тоже медленно вращался вокруг своей оси. Через один оборот он понял, что разница между пружинящим шагом и движениями в стиле Элвиса Пресли весьма существенная. К тому же меч оказался тяжелым, и Георгий вскоре пристроил его на плече, как обычно носят грабли, или лопату. Стражники переглянулись и заулыбались: - Селянин, бросай оружие! Георгий мотнул головой, захлопывая забрало, понимая, что с выбором противника и их числом он малость погорячился. Стражники это поняли еще раньше и теперь предвкушали легкую победу. И вдруг…. С неба на них спикировал трехголовый дракон. - Держись Гоги, мы идем на помощь! Это было неожиданно не только для стражи и их коней, но и даже для строптивой лошади, сразу забывшей о своем гоноре. Все кинулись наутек, оставив героя одного посреди дороги. Махнув широким опахалом крыльев, рядом приземлился его старый знакомый. - Знаешь, мы тут подумали, - сказал Бокколо, - нехорошо получилось, будто мы струсили. Неудобно как-то. Решили вернуться. - А откуда, как вы узнали, где я, и что это я? Головы переглянулись. - Понятия не имеем. Увидели безпомощного рыцаря в беде, и сразу поняли, - это ты! Итак, совестливый дракон вернулся, но что даст это директору фирмы и странствующему рыцарю с большой дороги по совместительству? Ведь нарушается главный принцип – сражаться с драконами, и Дульсинеи нет, а без дамы сердца, согласитесь, какое может быть рыцарство?! 2. Мелкими перебежками и вприпрыжку. Евгений открыл глаза. Он действительно был на поверхности! Небо, пусть и забранное Мглой, но зато какой чистый воздух! Как чудесно поют вороны, как заливаются, век бы слушал! А зелень! - Вах, дарагой, ти что натварил? Ти зачэм любимий мамин роза пять на пять малатком вдребызги бабах сделаль? – навис над ним Зорин. – Какой быль роз, вах! Только праснулся, как дрожаль! - Кто, я?!! Быть такого не может! Оказывается, может. Что-то он такое припоминал, смутно, словно в пелене дыма, или в клубах тумана. Еще он припомнил, как запихивал щебенку в тумбочки, а тумбочки убегали от него и страшно ругались. - Ох! – схватился он за голову. – Неужели и вправду разбил?! - Вдребызги! – подтвердили гномы в один голос. Вся бригада собралась вокруг него, словно вокруг одра горячо любимого дядюшки в ожидании оглашения завещания. - А… мама? – еле выдавил он из себя. – Хозяйка… сердится? - Морин! Мама сказаль, что снятый шкура будит для тебе легкий забав! Что она придумаль для тебе новая казнь, с а-асобым ухищрением! Голос бригадира был так величественен, словно он от имени президента вручал ему орден на торжественном съезде. Правда, на словах «с особым ухищрением», он сделал рукой вращательное движение, словно вгоняя что-то штопором, и это произвело жуткое впечатление. - Бежать! – подскочил Евгений. - Да! Да! – поддержали его гномы. – Беги, дарагой! Побежали. Евгений возглавлял процессию, словно тренер группу спортсменов. Первые двадцать метров были пройдены им на отлично, а дальше начались трудности. Катастрофически стало не хватать кислорода. К тому же гномьи ухмылки стали раздражать. - Что вы за мной бежите?! – обрушился глава секьюрити на них. Шкафы невинно хлопали глазами. - Все, разбегаемся в разные стороны! - Ага! Снова побежали дружной кучей. Евгений Анатольевич все больше нервничал. - Я сказал – разбегаемся! Оставьте меня, дальше я иду один! - Как скажешь, мастер! И гномы юркнули за скалу, густо обвитую вьюнком. Евгений огляделся. Перед ним лежали многочисленные отроги хребта, прочерченные причудливыми линиями глубоких ущелий, тонущие в пелене Мглы, словно отроги укутала черная туча. Вид был сказочно красив, и в тоже время удручающе печален, даже мрачен. Кое-где на гребнях торчали одинокие скалы - останцы, будто гигантские сторожевые башни, уходящие вершинами во Мглу. А в этих башнях сидят подданные Хозяюшки и высматривают его, подумал бывший ее мастер. И куда ему бежать? Куда ведет эта дорога? Внизу, на дне впадины хмурилось озерко, вокруг него словно черные заплаты на рыже-белой материи камня виднелись темные лоскуты ельников. Засады могут быть где угодно. Причем, охотятся ведь за ним не только подданные Хозяйки…. Была вероятность нарваться и на орков, и на их косоглазого вожака. Эх! Снова он из огня, да в полымя попал! Мечтать о доме Евгений уже и не смел. Оглянувшись, он заметил знакомые хари, выглядывающие из кустов дикой смородины. Сволочи, никак не отвяжутся! Я вот вам! И фальшиво насвистывая марш энтузиастов, он не спеша направился вниз в распадок. Гномы словно куропатки перебежками последовали за ним, что окончательно его обозлило. Евгений стал посреди дороги. - Орлы! Слушай новую команду! По правую руку от меня, по росту становись! Озадаченные гномы застыли. - Команды старшего мастера должны выполняться бегом! – продолжал он гнуть свою линию. - Выходи строиться! - Нэт, я его правда зарэжу! – шепотом ярился Бофур. – Савсэм абнаглел! То камень за шиворот ложить началь, тэперь камандыр нашелься! Зорин молча погрозил ему кулаком и знаком показал всем выходить строиться. Гномы обреченно переглянулись и стали выходить на дорогу. - Поживей, вы что, уснули там?! Бегом, я сказал! Евгений расхаживал перед строем как заправский старшина, все более входя в роль. - По команде «Бегом» руки ставятся в такое положение, - вспоминал он свою бытность в армии, - туловище наклоняется слегка вперед, и по команде «Арш!» вы должны перемещаться только бегом, то есть трусцой! Показываю все с начала! Евгений слегка протрусил перед строем, словно беременная балерина, бегущая за трамваем. Гномы хрюкнули себе в бороды. Ничего, подумал Евгений, сейчас я вас отучу смеяться! - Разойтись! Гномы, громко обсуждая новые заскоки человека, разошлись в стороны. - Отставить смех! Становись! Разойдись! Становись! Через полчаса желание «зарэзать наглеца» выражала уже вся бригада, и только Зорин крепился и лишь наливался кровью да скрипел зубами; но все же и сам выполнял приказы охамевшего глюка, да еще и всю бригаду понуждал делать то же самое. Кое-как становиться научились. Дальше стало хуже. Евгению помнилось по армии, что самое сложное, это передвигаться гусиным шагом, руки держа на затылке. И вот тут-то он в полной мере отыгрался за все свои унижения в учебной роте и за всю «молодость»! Гномы вскоре возроптали и отказались подчиняться, упирая на то, что сейчас не утренняя физзарядка. - Тогда шагом марш! Оказалось, что идти строевым шагом ничуть не легче, ибо пришлось тянуть ножку, то бишь копыта, если верить командиру, и печатать шаг. - Шире шаг! Выше копыта, ровнее, ровнее! Надо сказать, зрелище было печальным и невероятным: гномы, пытавшиеся идти строем по команде человека! Если бы это зрелище довелось увидеть Профессору Толкиену, кто знает, вышла бы ли его знаменитая трилогия, и какое положение в ней тогда бы занимали гномы? Ибо более нелепого зрелища невозможно представить! Гномы и сами осознавали, что выглядят смешно и унизительно, и наливались гневом. - Так что вы там пели? Распрягайте хлопци троллив?! Песню за-пе-вай! Сверкая очами, стиснув зубы, гномы замычали что-то, отдаленно напоминающее «Вставай, проклятьем заклейменный!». Глава секьюрити понимал, что они подходят к опасной черте, за которой последует взрыв, но остановиться уже не мог, - как говорится, его понесло. - Взвод, вспышка справа! – подал он новую команду. - ЧИВО?!!! Какой такой пышка? А слева тогда что, ватрушка, что ли?! Савсэм свихнулься! Пришлось объяснять, что такое атомные взрывы и что нужно делать при вспышке, и тут терпение гномов лопнуло. Убить не убили, но ему досталось, и досталось бы крепко, но его спас от пинания ногами все тот же Зорин, грудью закрывший человека. - Вах, слюшай, ти нам больше не мастер, понял?! Иди куда хочишь с этот гоблин, а ми пайдем на Дальние горы, будем типерь вольный камнедобытчик! Пиривет Хозяйке! Слова Бофура поддержали все гномы. Повернувшись, бывшая бригада ушла куда-то вбок и вскоре скрылась среди россыпи камней. Зорин рвался на части; он порывался и идти за остальными гномами, и выполнить задание. Евгений торжествовал, невзирая на помятые бока. Отлично! Теперь надо избавиться и от Зорина. - Пойдем, что ли, горемычный ты мой? Только строй из одного гнома нельзя сделать, поэтому передвигаться будешь короткими перебежками! Бегом марш! И с песней! И тут последний гном вдруг налился пунцовым цветом: - Слюшай, а не пошель бы ти сам туда… а?! Вместе са своей Хазяйкой и ее заскоками, да?! Ахраняй его тута, аберегай его! Галавой отвечаешь, да?! Пошель ти, вместе с ней, - мелкими перибежками и впрыпрыжку! И разгневанный Зорин, показав универсальный для всей Вселенной жест, ушел вслед за своей братвой. Избавившись от балласта, Евгений бодро насвистывая все тот же марш, теперь полностью соответствующий настроению, пошел в противоположную сторону. Радоваться свободе пришлось недолго. Среди елей его поджидали. Как же воспрянул, было, Евгений Анатольевич, увидев людей, вышедших ему навстречу! Даже их форма ему показалась симпатичной, хотя еще недавно он презрительно плевался в сторону стражи. Даже грифон на щитах не скалился, а дружески улыбался, подмигивая шальным глазом, но почему-то высунув язык. Ему повелительно махнули рукой. - Кто таков, чьих будешь? Надо сказать, что тон ему не понравился, а слово «чьих» почему-то напомнило ему фразу: «чей холоп будешь»? - Гонец его величества! – надменно сказал он, идя прямо на стражников. - Что-то я тебя не помню, - сказал один из них, видимо начальник, судя по наглой роже и декоративному плюмажу из перьев на шлеме. - И что ты тут делаешь, ведь там дальше территория гномов, чтобы они провалились в тартары! - Я выполняю особо секретную миссию, и тебя я тоже что-то не припомню! – самоуверенно заявил Евгений. - Кто сам таков? Ваши документы? Ваш мандат на право проверки?! - О, кажись, глюк, братцы! Премия сама пришла к нам в руки! – обрадовался начальник. – Милицию звать будем? - Да что за глюки такие? – потребовал разъяснений Евгений, но, поняв, что этим вопросом выдает себя еще больше, добавил: - И что такое «милицию»? - Хм! – насупился старший, не понявший, кто стоит перед ним. - А давай проверим! Вот скажи, как зовут любимую собаку нашего наимудрейшего короля? И как Его имя? - Жучка, - буркнул Евгений, вынужденный все-таки остановиться, уткнувшись грудью в выставленные пики. - Неправильно! - возликовал начальник. – У него вообще аллергия на собак! А как Его имя? - Рэкс! - Ах ты, троллев сын! Как смеешь ты оскорблять Его Высочество?! - Это ТВОЕ имя! Ты узнай сперва, чей я гонец! - Да? И чей же ты? - Гонец Ее Величества Хозяйки Медной Горы! - Как Хозяйки?! Какой Хозяйки? Что ты мелешь?! Начались выяснения, точнее препирания, плавно перешедшие во взаимные оскорбления, которые грозили затянуться до вечера. - Уф! – сказал начальник кордона, вытирая жаркий пот со лба. – Устал я от тебя! Посадить его в погреб до выяснения личности! Вспотевший не менее Евгений Анатольевич возмутился. - Да как ты смеешь, холоп, меня, первого мастера Горы в какой-то вонючий погреб сажать?! Да знаешь, ли ты, что это равносильно объявлению войны всему Подгорному Царству?! Да вас теперь гномы в порошок сотрут и по стенам размажут! Ну все, попали вы! А когда ваш король узнает, какое наиважнейшее послание я не довез только потому, что меня задержал и посадил в погреб урод с кустом морковки на голове…. - Да какое послание-то?! – взвыл начальник, ничего уже не понимая. - Ага, сейчас я тебе все и рассказал! Сказано, - секретное! Коня мне живо, двух сопровождающих, но сперва накормить! «Наглость и напор, так куются победы!», – надо бы это где-нибудь записать для будущих мемуаров, промелькнула у него мысль, когда его повели в шатер. - А это заверните мне в дорогу! – указал Евгений на целого жаренного гуся. – Вина, хлеба, и поживей, я и так уже запаздываю! Ночь прошла спокойно, гонец отлично выспался и плотно позавтракал, а теперь собирался двигаться дальше. Ему подвели коня. Конь пытался бодриться и даже корчил из себя молодца-скакуна, но всем было понятно, что он без подпорок уже стоять не может, - всем, кроме гонца. - Что-то она у вас худовата, - брюзгливо заметил он. - Зато как рвет места в галоп! Чемпион скачек! – заметил осторожно начальник, не упомянув только, что призером скачек конь был в прошлом веке. - И за сколько же секунд она разгоняется до ста? - Э… простите…? - Сколько в ней лошадиных сил? - А? Одна, наверно…. Но зато чистокровный жеребец! Поняв, что разговор зашел в тупик, Евгений сменил тему. - Давненько я не садился на лошадь! – попрекнул он стражу, а наипаче их командира, с почтительностью уже держащего большую сумку с едой. - В Горе ведь кони ни к чему, сами понимаете! Если бы с вами не задержался, дошел бы по быстрому. А теперь придется скакать во весь опор день и ночь без перерыва! Конь оторопело взглянул на своего всадника и тоскливо заржал, что-то предчувствуя. Евгений милостиво принял сумку с провизией. - А какая она, Хозяйка Медной Горы? – спросил начальник, сняв шлем и держа его в правой руке по уставу козырьком вперед, как держат головные уборы на плацу, при осмотре войск царскими персонами. - Хозяюшка? Ну, она очень строгая! Чуть что не по ее, сразу в коврик зашивает! - А говорят она красавица, глаз от нее оторвать невозможно! – сказал кто-то из стражников. - Это да! – не стал отрицать Евгений. – Бывало, сядем мы с ней чай пить, а я все смотрю, и смотрю. А она мне говорит: «что же ты чай не пьешь, Данилушка, мастер мой ненаглядный?». А я ей, - «вот смотрю я на вас, разлюбезная моя Хозяюшка, а налюбоваться все никак не могу!». А она мне и говорит: «Ах Данилушка, как мне приятны ваши речи! Езжай ты к королю… э, к вашему, и возвращайся побыстрее, а я чай к приезду приготовлю, особый! Почаюем вдосталь». Во как! - Да! – вздохнул стражник. – Живут же люди! Чаи с королевами гоняют! А с нашим то тоже небось за стол сядешь? - А то как же! - Ну, не смеем вас больше задерживать, езжайте, господин гонец! – сказал начальник, низко кланяясь. Евгений с помощью стражи уселся на коня. Тот покачнулся, и если бы его не подперли с обеих сторон, рухнул бы сразу. Не дали. Опустив голову, он безучастно ждал, что будет дальше, привыкший к каким угодно эпитетам, и снова чуть не упал, услышав: - Простите, а где здесь коробка передач? Стража открыла рты. - Шутка! Ха-ха! И он дернул за поводья: - Цоб-цобе, кляча! Шагом марш, чтоб тебя! «Чтоб тебя» и было тем самым заветным словом, без которого старый конь не мог стронуться с места. Тронулись. Сопровождающие почтительно пропустили важную персону вперед и поехали следом. Начинался новый день. По дороге Евгений осторожно выведывал всевозможные сведения о королевстве, о короле; почему так суровы с глюками, и кто они такие. И длинно рассказывал о Хозяйке, о ее нраве, о знаменитом коврике, и кто в нем зашит. Одним словом наболтались вдоволь. За этими разговорами и не заметили, как спустились с отрогов, благо, что дорога была ровной, накатанной и никаких перевалов преодолевать не пришлось. Было интересно видеть, как Мгла постепенно редеет, как проясняется небо; над долинами Забурлезии небо было чистое. Мгла еще не захватила королевство, но скапливалась на границах черными тучами. К вечеру Евгений относительно хорошо ориентировался в обстановке и только отсутствие местных денег его слегка озадачивало. Но и эту проблему он собирался решить вскоре своим методом. На закате они добрались до Бугарта, первого большого города на границе Забурлезии. Здесь сопровождающие лица его покинули, как и было оговорено заранее, отправившись в село, где находилась их застава, а Евгений поехал дальше. Смеркалось. Начал моросить вначале мелкий и освежающий дождик, но вскоре он стал нудным и холодным. Городские стражники подгоняли последних гостей, спеша закрыть ворота. Собралась не очень большая, но, все же очередь. Евгений пристроился в хвост и начал томиться. Слезть с лошади он боялся, зная, что взгромоздиться на нее самостоятельно не сможет, но и сидеть в седле с непривычки было уже невыносимо. Он страдал. Он маялся и вполголоса ругал клячу нехорошими словами. Коню было все равно. Он за свой век уже такого наслушался, такого навидался! Так прошло пятнадцать минут. Очередь не двигалась, зато стражники суетились сверх меры, поймав контрабандиста и устроив полную проверку его клади. Владелец обоза взывал к их совести и рвал на себе бороду, но ни то, ни другое ему не помогало: первого у них не было, а второго он себя вскоре лишил сам. Еще через пять минут терпение Евгения лопнуло окончательно. - Пропустите гонца к Его наисветлейшему Величеству! – рявкнул он так громогласно, что конь под ним шарахнулся в сторону и чуть не упал на колени. Евгений пошел напролом, направляя коня на людей. Те не очень-то хотели уступать дорогу. Упоминая лишенцев, талоны на повидло и сбежавшее молоко, чем вызвал оторопь в толпе, Евгений пробился к воротам. - Я парламентер Ее Величества, Хозяйки Медной Горы! – громогласно заявил он офицеру таможни. – Еду к Его Высочеству Брунгильд-Майеру Семнадцатому, Отто Карловичу, по прозвищу «Скупой рыцарь», собак терпеть не может, у него на них аллергия, зато обожает морских свинок и всяких прочих крыс! Вывалив все свои знания оторопевшим таможенникам о короле и его дворе, Евгений самодовольно усмехнулся. Уж теперь-то в нем никто глюка не заподозрит! Так и получилось, глюка в нем не разглядели. - Задержать его! – возопил офицер. – Это тот самый аферист и мошенник Убрилло, по кличке «Сверчок»! Вяжи его!! Осла у меня увел, скотина! 3. Опять!! - Ну почему меня здесь все за кого-то принимают?!! Да что за напасть такая?! Гномы за какого-то Морина, маманя троллиха за своего сыночка, Хозяйка за мастера, теперь вы за какого-то ослокрада! Да сколько же это будет продолжаться, Господи?! Отозвался на этот крик души начальник кутузки: - Закрой пасть, Убрилло, не мешай доедать гуся! Завтра пожалуешься на судьбу сначала судье, а потом и палачу! Они любят подобные истории…. Евгений замолк, но продолжал нервно ходить по камере, шурша разбросанной на полу соломой. Крысы с недовольным писком шарахались из под ног безпокойного узника. С верхней лежанки за ним наблюдал еще один сиделец, но бывший мастер и гонец, а ныне ослокрад его не замечал: в камере было темно и жутко чем-то воняло. То ли останками всеми забытого узника, уже почти доеденного крысами, то ли испражнениями. Успокаиваться Евгений не собирался: - Я требую адвоката! – заявил он, ударив в дверь. Походив еще, добавил: - Я требую прокурора и санэпидемнадзор! В ответ тишина. - А также Российского посла, либо представителя нашего консульства! Гуся хотя бы верните! Гусика моего! - Готов гусик! - Как готов?! - Съели! - Да чтоб вы лопнули, обжоры! - Во дает, Сверчок-то наш! – обратился охранник к кому-то. – Видал, как глюком ловко прикидывается! - Да уж, свиристеть он умеет! – отозвался невнятно его собеседник. - Помнишь, как он прикинулся королевским ревизором и раскошелил и главного устроителя и старшего архитектора в Зедеваре на приличную сумму? - Да, громкий был скандал! Вот бы мне такой язык, я бы уже главным визирем во дворце был! – вздохнул начальник кутузки. - Не обольщайся, Даромбул, Сверчка этот язык приведет завтра на плаху… - Точно! Ты слышал, Убрилло?! Завтра тебя на голову сделают укоротило! - Гы-гы! Точно! Попал, Сверчилло чудило, в молотило! Евгений похолодел сердцем. Неужели конец?! Тут с верхних нар его окликнули: - Эй, ты кто? - Дед Пихто! - Не, ты не Сверчок, уж того-то мне довелось знать! А ты - глюк! Я вас за версту чую…. Что там у вас, эсгаротцы до сих пор попрекают гондорцев в безхозяйственности? Кстати, давно хотел спросить, а кто это такие? - Чего?! - Ну глюки пошли, своих же баек не знают! - Что ты пургу метешь? Евгений присел на нары. Сиделец спустился и сел рядом. - Дурак, знаешь, что с глюками здесь делают? - Тоже коврики из них вяжут? - Отправляют Саруману! А тот кое-что пострашнее вытворяет, говорят, души запрессовывает в драгоценные камни! Евгений задумался. Что это такое, он не понял, но спорить не стал, вспомнив, что «сахарная косточка» тащил их именно к Саруману. Да и тумбочки тоже говорили о каких-то вынутых душах. Поэтому он высказался неопределенно, вызывая сокамерника на разговор. - Хрен редьки не слаще. - А кислючка дранника не вкуснее…. И оба задумались о разности и схожести поговорок двух миров. - Давай колодрыжиться! - заявил незнакомец шепотом. - Чего? – насторожился Евгений Анатольевич, подозревая какие-то камерные каверзы. – А не сплясал бы ты мелким вальсом до стенки?! - Чего? – не понял абориген. – Я говорю, надо финч отсюда замугузить! - А, ты предлагаешь ноги в руки делать? - Чего? - Сваливать предлагаешь, бестолочь?! - А, тренцы бахалами юнизить? - Чего? – не понял в свою очередь Евгений. - Скороспелки катышем пускать? - Чего? - Ну, колеса финтить! - Ну да, когти рвать! Наконец они поняли друг друга! - Как-то довелось мне здесь сидеть. Недолго, правда. Если приподнять этот край нар и сдвинуть его влево, то откроется один интересный лючок…. - А что же ты раньше не сфинтил? - А ты попробуй, подыми! Мы тогда вчетвером переставляли. Евгений поплевав на руки, уцепился за край нар и потянул на себя. - Тяжелые какие! – натужно протянул он. Рядом сопел абориген, тужась изо всех сил. - Не сопи, давай, а тащи! Еще раз, взяли! Взяли! – рычал Евгений. Как будто немного сдвинули. Чуть отдохнув, взялись еще. Евгению казалось, что легче будет гору с места сдвинуть, и хотел уже бросить это глупое занятие, но нары пошли, и по миллиметру они сместили хитроумный рычаг. В углу, под скамьей, открылось небольшое отверстие: одна из каменных плит, которыми были выложены стены кутузки, сместилась внутрь, открыв небольшой проход. Слишком узкий! - Эй, погоди, я же здесь не пролезу, - сказал Евгений сидельцу, уже скользнувшему в дыру. - Да, прости, забыл тебе это сказать! – донесся из норы торжествующий голос аборигена. - Передай от меня привет судье Бочителу! - Ах ты…! Только ярость придала Евгению безрассудство и силы втиснуться в кроличью нору. Только злость и желание отомстить наглецу позволили ему ввинтиться в эту мышиную лазейку и, порвав всю одежду, ободравшись до крови, протиснуться на полкорпуса в паучиную норку. Причем абориген еще и пытался помешать ему, упираясь ногами в голову, и до такой степени обозлил бывшего главу всех секьюриков и прораба гномов по совместительству, что Евгений и сам не понял, как умудрился высвободить одну руку, чуть не сломав ее, и вцепиться козлу в щиколотку. Тот взвизгнул и вырвавшись, зашуршал куда-то вбок. Евгений продолжил ввинчивание и все-таки выбрался из капкана. Лаз расширился, но все равно, с его комплекцией повернуться здесь было невозможно. Ногой Анатольевич поставил плиту на место, поразившись, как легко она движется с этой стороны. Достаточно было движения одного пальца! Наверно и нары стали на место с такой же легкостью. Вот же удивятся охранники утром! Лаз был здесь достаточно высок, чтобы двигаться на четвереньках, что Евгений и сделал, желая догнать гада и пояснить ему, что нельзя так подло поступать, тем более с людьми с планеты Земля. Шорох и сопение впереди подсказывали его местоположение. Потом послышался скулеж. - Дяденька, не надо! Не бейте меня! Я нечаянно, Я больше не буду! Пожалейте сиротку! Во как запела пташка! Значит попалась. Евгений достиг какой-то камеры метр на полметра шириной и достаточно высокой, чтобы выпрямиться во весь рост. Как Евгений понял, деваться лжецу было некуда. Он неспешно нащупал ворот его рубашки, дал по рукам, которыми гаденыш закрывал лицо, и нащупав лоб, начал кулаком вбивать правила культуры поведения, ласково поясняя каждый удар. Речь его была нужной, полезной и очень нравоучительной, но совершенно ненормативной, и привести ее здесь, никак не возможно. Вор вскоре обмяк и послушно принимал наставления, обреченно впитывая каждое слово. - Ты все понял? – спросил запыхавшийся Евгений. - Да… - простонал абориген и всхлипнул. Евгений выдал последний удар, вложив в него все остатки былой ярости. Воришка сполз отдохнуть, Евгений тоже опустился на корточки, тяжело дыша. Отдыхали долго. Очнувшись, вор опять начал хныкать. - Что у вас за манера, сразу в лоб бить? – спросил он плаксиво. – Теперь в голове туман и звенит все…. Один профилактику устроил, теперь ты! Вы там на Земле всем в головы так вбиваете? - Приходится… иногда, таким как ты…. Тебя как зовут? - Я, между прочим, барон, э… Штрофен Уль Ундеволь Полински! - Да хоть король! Вздумаешь еще хоть раз Ундервольт Козлински козлятничать, я тебя лучше Саруманов ваших сначала запрессую в навозную кучу, потом высушу, и наизнанку выверну, понял?! Где мы? - В западне! Здесь раньше дверца потайная была в конюшню судьи, да видно ее замуровали. - А где дверца? Вор показал. Евгений долго ощупывал руками края, различая прямоугольное выделение на стене. Нет, дверца заложена не была, но с той стороны была чем-то завалена. Евгений начал давить изо всех сил, уперевшись ногами в противоположную стену, и ему показалось, что люк начал поддаваться. - Что стоишь, барон? Назад в камеру хочешь? - Нет. - Тогда помогай! Становись напротив, и жми ногами сюда, а я буду плечом давить. Навалились вдвоем. - Ыыыыыыыыы, - рычал Евгений от натуги. - Иииииииии, - вторил ему жулик. И стена поддалась, но не там, где была дверца, а с другой стороны. С невыносимым грохотом посыпались какие-то предметы, выпали кирпичи, судя по звуку, внутрь помещения. Поднялись клубы пыли и беглецы расчихались, зажимая рты и носы. И все равно, им показалось, что сейчас переполошится весь город. Присели в испуге, ожидая криков. Но было тихо. - Куда мы попали? - Куда? Это же канцелярия судьи Бочитела! А наверху его покои. Это особняк судьи, а с той стороны караулка и камеры, где мы сидели, – злым шепотом пояснил барон. - Что будем делать? - Все закрыто на замки, - сказал барон, заглядывая внутрь, - придут утром, и нас обнаружат! Ого, да это его кабинет! Вот влипли! - Пойдем, посмотрим, может, еще какую стену проломим! - Тебе бы только ломать! И бить…. Они расширили проход и вылезли из хода в помещение. Кабинет был просторным. Закрыв окна шторами, он зажгли по свечке с канделябра и приступили к обыску. Двери и окна прикрывали тяжелые портьеры. На полу лежал толстый ковер, который и глушил все звуки. Массивные дубовые двери были замкнуты снаружи, и изнутри сломать их было невозможно. Посреди комнаты стоял широкий резной стол, за ним такое же добротное кресло. Для посетителей у противоположной стены по обе стороны от двери стояли две скамьи. Еще был пузатый шкаф, в котором хранились судейские принадлежности. А еще все стены кабинета были увешаны рогами. Их было много, разнообразных: больших и маленьких, ветвистых и закрученных в спирали, прямых, как пики и изогнутых как восточные сабли, - рога были всюду. - Не пойму, - пробурчал Евгений, - ваш судья рогоносец, или рогособиратель? Или у вас принято судить в рогах, как у нас в париках? Типа, местная мода такая? Сокамерник хмыкнул и занялся столом. Тот содержал в себе множество ящиков, заполненных всяким барахлом, в основном канцелярским: манускриптами, какими-то делами, чистой бумагой, перьями, ножичками для бумаг, всякими безделушками и парой монет. Монеты Евгений сразу отобрал у барона, позволив тому забрать печати. Потом барон обстукал стол со всех сторон, и нашел тайный отсек. В нем были бумаги, при виде которых барон радостно потер ладоши. - Что там? – спросил Евгений. - Это же переписка с мятежным лордом Каниваниром Уль Де Паниволом! Это такая улика! Считай, что судья на крючке, в наших руках! А это что? Да быть не может, дело о Бархатной Розе! Он припал к записям. - Так вот кто настоящий убийца канцлера Уль Де Виесте! Граф Булькузен! Я так и знал! Евгений с недоумением слушал барона. - Слышь, ты, Шерлок Холмс, и что из этого? - А что угодно! Теперь можно из судьи веревки вить! Или, может, отдать эти бумаги королю и получить поместья, награды, титулы? Даже не знаю, что лучше? - И ждать каждый день, что и тот и другой постараются эти тайны закопать вместе с нами в землю, живыми, - пояснил Евгений, предостаточно насмотревшийся всяких исторических боевиков. - Тоже верно, - умерил восторги барон,- а что же тогда делать? Ты что хочешь? - Найти своих товарищей, если они еще живы, и вернуться домой. - Отсюда на Землю никто еще не возвращался, и не мечтай. Евгений, до этого тепливший надежду вернуться в свой мир, так затосковал вдруг по семье, по ТОЙ жизни, что даже скупая слезинка скатилась из глаза. Барон пожал плечами и принялся шарить еще. И снова обнаружился еще один ящичек, в котором был увесистый кошелек. - Вот это удача! Барон чуть в пляс не пустился. В кошельке кроме золота были и драгоценности. - Как поделим? – спросил алчно барон. При виде золота он весь преобразился, собрался, словно пружина. Наверно точно такое же действие золото произвело бы и на Евгения Анатольевича еще совсем недавно, на Земле. Но сейчас он смотрел на сокровища равнодушно, осознавая, что даже горы изумрудов и скалы из чистого золота не перенесут его назад, в его мир. - Дели, как знаешь, - сказал он устало. - Хорошо, - кротко и поспешно согласился барон, - делим на три части! - Почему на три? – удивился Евгений. – А кто третий? - Ну, кто лаз показал, кто тайник нашел, тому две доли полагаются, по нашим законам. Евгений с презрением смотрел жулику в лицо. Взгляд тот отводил, но Евгений вдруг увидел в бароне самого себя - еще совсем недавно он был таким же. - А теперь поделим по-нашему. Евгений соединил разделенное и снова разделил золото на две равные доли, поделил поровну камни, а ожерелье кинул сверху барону. - Это за найденные тайники. И документы тоже можешь забрать себе! Евгений ссыпал золото в кошель, хотел спрятать в карман, и только теперь заметил, как же порвана его одежда. К счастью в шкафу у судьи был кое-какой гардероб, и к счастью он ему подошел по размеру. Евгений надел тонкую и нежную рубашку, натянул панталоны, которые были ему даже чуть шире в поясе, но зато короткие, видимо судья был ниже его на голову. Низ штанов был весь в оборочках, они напоминали женские панталоны, и вид у него получался нелепый и не совсем пристойный. Тогда Евгений натянул гольфы поверх штанин, - уж лучше походить на школьника. Хотел прихватить и плащ, но барон отсоветовал, сказав, что мантия слишком приметна и первый же встречный догадается, из чьего гардероба эта одежда. Свою долю барон самым загадочным образом растворил в воздухе, только проведя над нею рукой. - Тебе бы фокусником работать! – изумился Евгений. Барон промолчал, и только бросал на него взгляды, полные подозрения. Да он же боится меня, понял Евгений. Боится, что я отберу его долю! Эх ты, «барон»! Обыкновенный вор. - Давай думать, как отсюда будем выбираться…. Барон поставил свою свечу в дальний угол и подошел к окну. Оттянул штору и стал наблюдать. - Ага! – сказал вор шепотом. – Есть! Один ходит от крыльца за угол, а другой с той стороны улицы навстречу. Когда первый заворачивает за угол, а второй поворачивает обратно, у нас есть несколько секунд выскользнуть из окна и спрятаться за теми кустами. Когда часовые опять разойдутся, нужно только тихо, без топота, удалиться в тот проулок. А там уже как фортуна улыбнется! А сегодня, Я чувствую, она улыбается нам самой дивной своей улыбкой! Теперь ждем смены постов. Через безконечно долгое время, минут через двадцать, пришла смена. Беглецы внимательно наблюдали за часовыми. И как же обрадовались, когда те стали за углом, и судя по бульканью, стали злостно, но смачно нарушать устав караульной службы. - Я же говорю, сегодня нам фортуна улыбается! Я иду первый, ты за мной, а в проулке расходимся. Свечу только мою затуши, чтобы свет в окне не заметили! Евгений повернулся, и в тот же миг вселенная взорвалась в его голове шрапнелью вспышек…. Очень ярких, и очень болезненных. 4. Чистим, чистим, трубочиста…. Как же больно! Евгений со стоном пощупал затылок, а потом долго смотрел на окровавленные пальцы, не понимая, откуда на них кровь. Головная боль сверлила затылок, виски и даже зубы. Что со мной? И вдруг разом пришло воспоминание и понимание, и боль начала вгрызаться в голову на еще более повышенных оборотах. Его стошнило. Ах, ты… барон! Ах ты редиска, а также петрушка, морковка и сельдерей, нехороший ты человек, укроп ты недорезанный! Да чтоб тебя! Евгений пощупал карман. Денег конечно не было. Даже и те две монеты вытащил, крыса ненасытная! А это что? За пазухой лежали документы. Но из всей скипы осталось только несколько страниц. Так вот ты как надумал замести концы! Оставить здесь мой труп и пусть ищут мои связи, шерстят всех глюков! Ладно, это мы еще посмотрим! Анатольевич со стоном поднялся. Занималось утро, в окна уже сочились синеватые полусумерки. Евгений выглянул наружу. Часовой стоял под окном, и ходить никуда не собирался. Напрасно подождав некоторое время, Евгений оглядел комнату. Стена по левую руку от стола была разворочена так, словно в нее попал снаряд. А главное, именно на ней и находилась большая часть коллекции рогов, и поэтому прикрыть дыру ковром, или задвинуть туда шкаф было невозможно. Даже полный идиот бы заметил бы перестановку. Что еще? Не возвращаться же в камеру?! Думай – приказывал он сам себе. Думать было больно. Бросив бумаги в ящик стола, он пролез обратно в ход и со свечой внимательно начал осматривать стены. Невзирая на грубость изнаночной кладки, она была построена на века. Выдавить заваленную дверцу ему было не под силу, тем более, с разбитой головой. А куда ведет этот ход? Он задрал голову. Лаз метровым столбом уходил в темноту, ввысь. А чтобы удобнее было взбираться, кирпичи с двух сторон были выдвинуты на вершок, образуя лестницу. Удобная лестница, по которой легко взбираться, но только начиналась она на уровне вытянутых его рук, а с его комплекцией и весом пыхтеть, пытаясь подтянуться на руках, - это значит разбудить весь дом. Неужели вор не знал об этом ходе? Выходит так, иначе бы не стал дожидаться его «наставлений». Евгений собрал выдавленные кирпичи, сложил горкой у стены. Теперь достанет! Но прежде следовало кое-что сделать! Он снова пролез в кабинет, вытащил из ящичка чернила и перо, и на обороте секретного документа написал: «Здесь был барон Штофкин Унд Ворюга Полински!» И ниже нарисовал ухмыляющуюся рожицу. Типа, знай наших! Мы тоже черных кошек малевать умеем! Да, забросил он занятия физкультурой, а зря, ой зря! Пока взобрался на первые кирпичи лестницы, семь потов сошло, а грохоту было, когда подставка из кирпичей разлетелась! Думал, весь дом переполошил, но видимо опять все обошлось. Евгений полез наверх, задыхаясь от пыли. Свеча потухла и зажечь ее было нечем, огниво и трут остались у вора. Он лез непонятно куда, на ощупь обшаривая стены в поисках горизонтальных ходов. Ходы были, и не один, но даже рука в них пролезала с трудом. Какая-то хитрая система вентиляции, - понял Евгений. Вскоре он уперся головой в потолок, ход здесь делал изгиб. Лезть в него не было смысла, дальше он сужался. Зато явственно прощупывалась сбоку дверца из метала, точнее люк, размером не больше того, что в арестантской камере. На него то и нажал Евгений плечом, уже уставший от этих приключений и ползания в дымовых трубах. И дверца поддалась. Не стоит описывать, как он пролез в отверстие, как умудрился выбраться из хода, который хитроумно смыкался с дымовым отверстием камина, но на такой высоте от решетки, что на нее Евгений просто рухнул, разметав остатки дров и подняв облако пепла. Какое счастье, что в камине не горел огонь! И какое счастье, что он ничего себе не сломал! - Что вы делаете в моей спальне, сударь? Разве я вам не ясным языком сказала, что отлучаю вас от супружеского ложа?! – услышал он сварливый голос прежде, чем успел подняться. - И не пытайтесь мне угождать, я никогда вас не прощу! Оставьте дрова и убирайтесь вон! Шумите тут всю ночь, небось, рога свои ненаглядные опять натирали, а я глаз из-за вас не сомкнула! Кровать заскрипела не менее нудно и ржаво, под стать голосу своей хозяйки. Старуха отвернулась к окну и накрылась одеялом с головой. Отлично! Евгений понял, что ему предоставляется единственный шанс, и засеменил к двери, отвернув голову и пригнувшись. Только вот двери оказались закрытыми на ключ, а его в замочной скважине не было. Тут и карга вспомнила о том же самом. - И как вы проникли в мою опочивальню? У вас что, есть ключ?! Так вы мне солгали?!! – вскричала она и уселась в постели. И наконец, узрела его. Бывают моменты, когда время растягивается в безконечность. Евгений наливался могильным холодом, глядя, как расширяются ее глаза, как словно в замедленной съемке открывается рот для крика, обнажая мелкие зубы; как старая карга стискивает ворот ночной рубашки на морщинистой шее, и в его сознании почему-то возник красный моргающий фонарь и звук сирены…. Сейчас начнется, сейчас взвоет! Он прикинул обвинения: побег из тюрьмы, взлом, кража драгоценностей и ценных бумаг, попытка изнасилования…! и, опережая зреющий крик, быстро спросил первое, что пришло в голову: - А как еще прикажите мне чистить ваши дымоходы? Крик замер на губах. Старуха вскинула недоуменно выщипанную бровь. - Мне было сказано прочистить дымоход в вашей спальне, я и чищу! Если не нужно, я могу и уйти! - Ну так и убирайся вон! - А как, если двери закрыты?! - Как сюда залез, так и вылазь! А почему трубочист такой толстый? Такой застрянет в первой же трубе! - Зато чищу гарантированно, как шомполом, после меня ни пятнышка в трубах не остается. Как пройти на кухню? Старуха с презрением осмотрела его с ног до головы и усмехнулась. - Оно и видно, весь черный, как орк! Вон на тумбочке ключ, открой дверь и иди прочь, чисти, что хочешь, но лучше хорошенько прочисти мозги тому, кто тебя нанял! А впрочем, я сама этим займусь! Осел, нашел время и способ мне угодить! Я когда еще ему говорила, что пора дымоходы чистить! Я ему сама кое-что прочищу! Кто бы сомневался, подумал Евгений, пятясь к двери. Он молча открыл дверь и столкнулся нос к носу с заспанной служанкой. Хозяйка махнула ей рукою. - Глизанда, проводи этого трубочиста на кухню и проследи, чтобы он ничего не стащил по дороге! И вытри за ним полы, натрусил здесь сажи! Молча, он пошел за служанкой, односложно отвечая на вопросы. На кухне с котлами возился беспрестанно зевающий поваренок. В их сторону он даже не взглянул. - Мне надо осмотреть трубу снаружи, где здесь выход? Служанка, бурча, проводила его до черного выхода и открыла засов. - Постой, а как ты в доме оказался, если дверь на засове? - А то ты не понимаешь, через трубу конечно! Не закрывай двери и жди меня, - приказал ей распоясавшийся «трубочист», - мне еще понадобится твоя помощь, подержать лестницу! - Сейчас, буду стоять и ждать тебя! Глядите на него! Надо, зови старого Томбола, а я пошла досыпать! – заявила та, зябко кутаясь в шаль, накинутую на плечи. – Совсем обнаглели, приходят в такую рань, да еще и распоряжаются! И захлопнула двери! Евгений быстро пошел прочь, сам не веря своей удаче. Как этот гаденыш сказал, - сегодня удача улыбается во все тридцать два своих зуба? Или у ней зубов как у акулы, в три ряда? Кому расскажешь, кто поверит в такую удачу? - Ну-ка стой! Сердце замерло и ухнуло в пятки. Евгений медленно повернулся. Сзади стоял страж, еще один неспешно шел к ним, играя палашом. - Что ты тут делаешь в такую рань? - Чищу дымоходы, не видно, что ли? С утра пораньше вот вышел на работу…. - Я вижу! – надменно сказал стражник, с презрением глядя на пыльную, грязную и местами порванную одежду, еще недавно бывшую изысканным судейским нарядом. Он всмотрелся внимательно в лицо и вдруг возопил: - Да это же опять Сверчок! Лико, сюда, ко мне! Смотри, Убрилло сбежал! Что, опять?!!! Этого Евгений уже не вынес и, ударив стража, бросился бежать, но подножкой был ловко сбит с ног вторым стражем. Вдвоем они быстро скрутили беглеца. Не прошло и двух минут, как его вели назад в арестантскую. Вот тебе и тридцать два зуба! Вот тебе и улыбка фортуны! Караул кутузки сладко спал, стучать пришлось долго. - Не видите, люди спят после очень сытного ужина! Зачем их будить, - сказал Евгений, - пусть отдыхают! - Сейчас, мы тебя тоже устроим в камеру отдыхать, и пойдем! – ответил страж, барабаня ногой в двери: - Да открывайте же, вы, что там уснули?! С лязгом открылось окошко. - Ну чего вам? – зевая, недовольно спросил охранник. – Да не стучи ты так, его светлость судью разбудишь! - Кто бы вас разбудил! Сонные мухи, Сверчка проспали! - Что ты городишь? И тут охранник узрел Евгения, и лицо его вытянулось. - Что?! Но как, этого не может быть! Он же в пятой камере сидит! Даромбул, сюда! Начались разбирательства. Евгений стоял на своем и требовал вызвать милицию, президента России и представителя ЮНЕСКО, но ему не верили. Стражники долго препирались, потом все вместе пошли посмотреть на того Сверчка, который уже сидит в камере. Евгений хотел остаться и подождать их здесь, но его предложение отклонили в весьма грубой форме и потащили с собой. Что тут началось, когда охранники убедились, что камера пуста! Били его вчетвером. Отлетев к стене, Евгений опять ударился затылком и потерял сознание. Очнулся он от холодной воды. Воды было много, он уже захлебывался, а ее лили и лили ему в лицо. Потом пришел звук, но не льющейся воды, а визг и вопли. Визжало и вопило очень недовольное животное. Как оказалось, - человек. - Немедленно приведите его в сознание! Немедленно! Мне надо все знать, где мои…, мои вещи! - Он очнулся, ваша светлость! - Всем вон! Стать за дверями и заткнуть уши, пока Я буду разговаривать с этой свиньей! Стража послушно затопала к двери. Над Евгением склонился человек, ну вылитый боров! Обрюзгшее лицо, маленькие свиные глазки, заплывшие жиром, сплюснутый носик. И этот еще других свиньями называет?! - Говори, где бумаги?! Говори, а то задушу! И вдруг выражение лица у него резко сменилось. И тон тоже. - Ну, скажи, мой сладенький, мой миленький, бумаги же тебя? Они здесь, да?! Ты же их спрятал где-то здесь? Скажи, а я тебе монетку дам! Отвечай, мразь! Пытать буду! Сдохнешь как собака! – вернулся он к тому, с чего начал. - Ваше благородие, какие бумажки? Я… Тут Евгений невольно всхрюкнул на вздохе, глядя на лоснящуюся рожу борова: - Я, хррр, ваша светлость ничего не помню, хррр! Не то, чтобы он сделал это специально, все получилось как-то произвольно, само собой, а теперь он вынужден был хрюкать, чтобы судья не заподозрил его в оскорблении должностного лица. Судья конечно сразу возопил: - Ты что же свинья, надо мною смеяться вздумал?! - Никак нет, хррр, ваше благородие! Это у меня, хррр, старая контузия; хррр, когда волнуюсь, задыхаться, хррр, начинаю, хррр! Глядя на него, и судья захрюкал от волнения: - Где бумаги, хррр, где мое золото, отвечай, хррр! - Не могу знать, ваша светлость, хррр! - Хррр?! - Хррр! За дверью камеры кто-то прыснул в кулак. - Вот, хррр, все волнуются, ваша светлость. Хррр! - Молчать! Не сметь хрюкать! Хррр! Не сметь мне подражать! Хррр! Где бумаги? - Не могу знать, ваша светлость! - А это что?! Хррр! Судья, багровый от ярости, трясущимися руками извлек помятый манускрипт, на котором была нарисована рожица, и ткнул им в лицо. И тут Евгений понял, что запираться нет смысла. - Их, хррр, унес вор, ваша светлость, барон Полински, хррр, а где он сейчас находятся, не могу знать! Хррр! - Какой еще барон?! Стража, ко мне! Начали выяснять, кто находился еще в камере, - оказалось, некий Кабриолетти. Звание он конечно присвоил, как и все остальное. - Но где он сейчас, и как вы умудрились убежать из под стражи, отвечать!! - Хррр! И тогда позвали палача, а тот принес инструменты для пыток. Глядя на клещи, пилки, молотки, сверла и непонятные крючки, Евгений пришел в ужас. Вот это влип! Ход пришлось показать сразу же, едва только палач взялся за тиски для пальцев и клещи для вырывания ногтей. Евгений намекнул, что вполне возможно, вор спрятал золото и бумаги где-нибудь в доме, в потайном убежище. Более того, Евгений подчеркнул, что весь дом просто пронизан тайными ходами и возможно вор находится еще там. Нет, со стороны кабинета туда попасть можно только через дымоход в спальню вашей супруги. При упоминании супруги судья запыхтел, налился кровью и вызвался лезть в ход первым. Узость лаза его не пугала. А дальше случилось то, что и должно было случиться. Он застрял. Охранники тащили и пихали толстяка, пока он не засел намертво. Судья гневно выл, хрюкал, подвизгивал и лягался ногами, но стражники ловко увертывались от ударов и подняли кипучую деятельность по извлечению начальства из дыры. Больше всех суетились палач и узник: кричали, давали всякие умные советы, бегали вокруг и хватали судью за ноги, а Евгений даже посоветовал облить судью маслом, чтобы он легче скользил, и сам же побежал на кухню. Перепуганной страже было не до него. И только возле кухонных дверей Евгений сообразил, что снова оказался на свободе! Как же он побежал! Главное – было уйти от дома судьи, а там он затеряется в толпе! Оказавшись на рынке, он действительно легко затерялся в толпе торговцев, спешивших занять свои места, и своим нарядом особо и не привлекал внимания среди других не менее грязных и потрепанных простолюдинов. Ему надо было уходить прочь из города, только сперва изменить внешность. И вдруг он услышал очень знакомый голос. Евгений пошел на крики и вскоре увидел странно камуфлированного рыцаря, который палкой мутузил его недавнего знакомца! Узрев еще и Евгения, барон взвизгнул как собачонка и рванулся прочь, но рыцарь в камуфляже держал его крепко, видимо имея опыт и зная повадки вора. Потому, что держал его на цепи. - Ах ты отродье баронское! Ворюга ненасытная! Получай! Собралась толпа зевак. Зрелище был настолько публике по душе, что к их ногам стали бросать мелочь. Подошедшая стража не вмешивалась, тоже наслаждаясь зрелищем. Георгий сначала опешил, а потом усмехнулся: - Даже если не будет «Ляпоты», мы можем неплохо зарабатывать на этом спектакле. Только бить я буду каждый раз тебя по-настоящему! Барон плакал и клялся, что он не виноват, что это заклятие его заставляет воровать. - Только сказок о заклятии не надо! Тоже мне, багдадский вор нашелся! И тут они узрели друг друга! - Георгий Михайлович! - Евгений Анатольевич! Неужели?! Наконец-то! Вот они и встретились! Не хватает третьего, чтобы наша троица была в сборе. Интересно, где сейчас Юрий, что с ним? Жив ли?! 5. Сарумановская Небоскребыня. А потом они вышли на склон горы, и в долине в кольце гор увидели башню. - Твердыня! – сказал Грися. Юрий с каким-то новым чувством обреченности стал рассматривать башню. Словно гвоздем, Твердыня уткнулась во Мглу заостренной вершиной, пытаясь распороть брюхо желто-зеленной туче, нависшей над этим миром. Вид башни озадачивал: черная, мрачная, она возвышалась над бурой голой равниной одна одинешенька, странная и безсмысленная, без всяких дополнительных построек, если не считать кольца стены на таком расстоянии от самой башни, что все было глупо: и стена, и сама Твердыня в сто этажей, как похвастался Грися. Юра долго смотрел на это чудо Средиземья, пытаясь понять логику строителей, и ничего не понимал. Крепостная стена ровным красивым кольцом окружала Небоскребыню, как он тут же переименовал Твердыню; стена высокая, неприступная, неимоверной толщины, но вместо ворот был проем, в который дивизия прошла бы развернутым строем. То есть для обороны стена не годилась, тем более, что находилась на большом расстоянии от самой башни и защитой служить никак не могла; для обороны этих стен потребовалось бы несколько армий. С таким же успехом можно было бы тогда считать, что и Тауэр окружен Великой Китайской стеной и находится под ее защитой. Сама башня… ну вот на кой она здесь нужна, в горах, вдали от городов, где небоскребы оправдывают свое вертикальное существование плотностью застроек и ценой каждого квадратного метра? Но здесь, среди диких скал, кому нужны эти сто этажей? Какой дурак будет подниматься по лестнице на эти этажи, ведь электричества, а следовательно и лифтов здесь нет? Нет, с таким же успехом можно было бы и торговый центр здесь построить! Представив себе орков в роли менеджеров, провайдеров, дилеров и всяких прочих еров, выглядывающих в окна хотя бы одного клиента, Юрий фыркнул и рассмеялся. - Анекдот? – воспрянули орки, подавленные скорой встречей со своим повелителем. - Вон ваш анекдот! – кивнул Горбунков на башню. – Небось, уже ждет не дождется! Одна единственная дорога вела к башне. Вдоль нее стояли столбики с цепями, тоже в Сарумановском вкусе полной безсмысленности, но ровно и красиво, и лужайки возле дороги чисто подстрижены, но за ними земля была в воронках и изрыта ходами, и из них валил пар. Слышны были удары по наковальням. Вид был таков, словно здесь только что закончилось одно из сражений Великой Отечественной, но всю побитую технику уже спустили в подземелья и переплавляют сейчас на мечи. Смотреть на это было неприятно и Юра снова стал рассматривать башню. Да, красиво, хоть и мрачно! Но красота какая-то странная. И Юрий вдруг понял, - все это понты, декорации ради красивости, и не более того. И сама башня была похожа на радиатор охлаждения, всюду торчали ребра, углы, черные и мрачные барельефы, горгульи и всякие жуткие скульптуры; все это было красиво, пугающе красиво, и ничего больше. Показуха, сплошная показуха: смотрите какие мы крутые, какие мы жуткие – и бойтесь нас заранее! Поля дивно пахнут полевыми цветами; леса прелыми листьями и целым букетом винных запахов; реки и озера - болотной водой. Сарумановская твердыня стойко воняла орками. И хотя человек способен приноравливаться почти ко всему, амбре орков как раз и относилось к той категории, что находится за словом «почти». К этой вони приспособиться было невозможно. Тем более, что леса вокруг башни не было, озонировать воздух было нечем. Леса вокруг башни были вырублены под корень, а орки усердно вооружались: в сотнях кузниц под землей, как потом выяснилось, спешно ковались мечи, наконечники и масса всевозможных хитрых приспособлений чтобы пронзать, рвать, резать, рубить и кромсать человеческую плоть. Впрочем, это всегда было излюбленным занятием и самого человечества, но одно дело зубрить это на уроке истории, или читать в исторических книгах, и другое – видеть наяву эти приготовления. И тем более смотреть, КТО готовит оружие и доспехи, КТО готовится к войне. Но ужаснуться этим приготовлениям ему придется позднее, а сейчас он просто задыхался от вони. Юрий жалел, что дожил до этого дня, что Грися сохранил ему жизнь и доставил сюда. Его «коллеги» по несчастью к счастью для себя из прострации так и не вышли. Один из них так и продолжал выть и биться, звать маму и плакать. Слушать его крики и причитания было тяжело. Он действительно спятил, начал ходить под себя и боялся орков, воображая, что те идут его есть, и начинал вопить, стоило только одному из орков хоть на шаг приблизиться к нему. Вот так же ведут себя наши домашние животные и птицы: шарахаются во все стороны и кричат, когда люди заходят в стойла и курятники, - думал Юра, глядя на сумасшедшего. Второй тоже рехнулся, но своеобразно. Он, то призывал орков к покаянию, то начинал проклинать всех, и тут же начинал лебезить пред ними и нес такую ахинею, что слушать его было тошно. Башня вблизи оказалась вовсе и не круглой, как показалась издали, а какой-то пенальной, состояла из четырех частей и подавляла своей громадностью и мрачной устремленностью в небо. Крутые ступени без ограждений вели внутрь башни. Сюда и вышел Саруман, высокий костлявый старик в белой хламиде с посохом в руках. Орки, увидев повелителя пали ниц. - О, Владыка Саруман! Мы тебя видим! - вскричали они сладкими голосами, а Грися пихнул локтем Горбункова в колено, типа, - кланяйся тоже, холоп! Юрий обозначил поклон, кивнув головой, и рукой на пол указал, вроде как земной поклон отвесив, подумал и сказал: - Аллах аллейкум, мистер Саруман! Подумал еще и добавил: - Здоровеньки були! Саруман, шедший так стремительно, что одежды развевались за спиной, вдруг стал как вкопанный, словно налетел на невидимый барьер. Видимо так его еще никто не приветствовал. - Что?! - Я говорю, морнинг какой вери гудиннистый, Ваше Повелительство! Ерничать, что остается еще русскому человеку перед лицом неминуемой гибели? Недаром говорят: погибать, так с музыкой! Саруман нахмурился. - Не понимаю! - Я говорю, что тоже тебя вижу, старик Хоттабыч! - Не понимаю, - как вот этот клоун разрушит мою Твердь? А кто еще с ним, вот эти?! Один, уткнувшись в землю лицом, визжал, зато второй вдруг выдал: - Покайся, Саруман во всех своих злодеяниях! - Слишком долго каяться! - ответил Саруман. – Эти двое обычные глюки, обоих на кухню. Грися, решил меня, мага седьмой окружности, провести? Всех «Гадюк» в духовку, запечь с корочкой и с яблоками в пасти. Будем создавать новый боевой отряд, - «Яракака»! А этот пойдет со мной! Ассалам Акбар, человек! И Саруман махнул головой, приглашая Юрия идти за ним. Да, маг оказался непрост. Внутри все было черное. Черные полы, черные стены, черные потолки, на подставках горело множество свечей, из узких готических окон лился тусклый свет, который ничего не освещал толком, а только создавал иллюзии. Все было выполнено в этой дурацком стиле «Черная Готика»: всюду были лапы, когти, мрачные взоры пустых глазниц, черепа, грифоны, снова горгульи. И все это извивалось и переплеталось невероятными клубками на стенах, на потолке, свисало с высоких спинок стульев. Всей этой мертвой символикой был утыкан каждый квадратный дюйм. Столы были завалены всяким хламом, а комнаты были заставлены нелепой мебелью. И всюду были орки…. Они сидели за столами и на столах, они лежали на столах и под столами; и они же с деловым видом, увидев Сарумана, стали бегать с бумажками от стола к столу. Все кричали. Гвалт стоял невыносимый. И еще попахивало туалетом, точнее, его содержимым столь сильно, что перебивало даже вонь орков. - Что здесь такое? – поразился Юра. - Штаб! – ответил волшебник, не останавливаясь. – Идет мозговой штурм! - Я вижу, - мозгами, однако, так и разит! В одной комнате на всю стену висела карта Средиземья, помеченная какими-то знаками; орки то и дело подбегали, что-то помечали, что-то подправляли, передвигали границы. Как ни странно, в этой комнате соблюдали тишину. Причина стала понятна, когда Юра увидел грузного орка в шикарных доспехах, спавшего на троне. Крупный, рыхлый и мерзкий, антрацитно-черный, как и все орки, начальник развалился на шикарном троне и тихо с присвистом посапывал. Челюсть у него, как у всех крепко спящих, отвалилась под тяжестью клыков. А вот они поражали. Это были не клыки, - это были бивни, как у мамонта! Саблезубый орк, - такого Юра еще не видел! - Опять дрыхнет, скотина! – сказал Саруман раздраженно и безнадежно устало махнул рукой. - Пойдем, не будем мешать…. И Саруман пошел на цыпочках, обходя Саблезуба. Во как! Юра с интересом всмотрелся в морду орку, - оказывается здесь все не так просто! - А он кто? – спросил Юрий шепотом. - Координатор, - непонятно ответил Саруман, - сюда! Они зашли в комнату, туго набитую всякой алхимической утварью: столы ломились от приборов, мензурок, трубок, колб и всякого прочего. В комнате было относительно светло: из десятка окон, забранных в решетки, струился синеватый сумеречный свет, но и он был не в состоянии пронзить полумрак комнаты. Мгла притаилась здесь под столами, скапливалась в углах, словно мусор, и медленно поднималась вверх, просачиваясь сквозь потолок. Над двумя очагами стояли большие котлы, в которых булькало что-то неприятно пахнущее. Над ними колдовал некто в лабораторном халате спиной к ним. Именно от этих котлов и парила… ого, так вот где Мгла берет свое начало, вот откуда она расползается по этому миру! Юра даже присвистнул от удивления. Человек, суетившийся у котлов, принял это как знак восхищения: - Да, да, да, это самая настоящая лаборатория, невзирая на средневековье! - Ша! – рявкнул Саруман и уселся в кресло с высокой спинкой, напоминавшее трон. Сверху свешивался клубок змеиноподобных голов, а подлокотники плавно переходили в когтистые лапы, сжимавшие – одна шар, другая скипетр с такой силой, что вдавливались внутрь предметов, оставляя вмятины. И было в этой атрибутике что-то маниакально-маньячное, что-то очень амбициозное. - Око! – приказал волшебник. – Готовь к перезарядке! Человек, кстати в белом халате, бросив на Юрия сочувствующе прощальный взгляд, бросился вынимать из ящиков какие-то предметы, предназначение которых было Юрию совершенно неясно. Разложив их в какой-то странной последовательности и соединив все это трубками и змеевиками, лаборант выкатил стул с креплениями для рук и почтительно склонился перед Саруманом. Тот встал, глянул снисходительно на Юрия и резко повел рукой. Неведомая сила вдруг скрутила Горбункова и швырнула на стул. Руки сами легли на подлокотники, и захваты сомкнулись на кистях. Ноги тоже оказались скованы и прижаты к ножкам. Вот и все! Сейчас будут вынимать душу! Ужас сковал Юрия, вся жизнь промелькнула перед глазами, и Мрак пополз из углов, словно легион злобных созданий освобождался от летаргии, злорадно воя в предчувствии поживы, в предвкушении сладенького! И десертом для них была его душа! ЕГО ДУША! - Отче наш! Иже еси на небесех, да Святится имя Твое, да придет Царствие Твое…. И твари завыли по-другому: злобно, растерянно, недоуменно. - Заткнись! – Саруман зыркнул на Юрия зло, и в тоже же время растерянно. Вся конструкция, выложенная лаборантом на столах, образовала ломаный круг, - пентаграмму, в центре которой находился Юрий, прикованный к стулу. Перед ним находилась подставка, на которую Саруман достав что-то, завернутое в темную материю, поставил этот предмет. Движением фокусника он сорвал материю, обнажив черный полированный шар с детскую голову размером, в котором отражались комнатные блики. Но даже сейчас, пред лицом смерти, в уме Юрия пролетела вдруг мысль-усмешка: что же он, даже простого заклинания не произнес, типа «айн, цвайн, драй!», волшебник так его раз этак! Непорядок! И твари во Мгле, вертящейся вокруг узника, взвыли радостно: «да, да, непорядок!» и стали приближаться. Нельзя отвлекаться – понял Юрий всем своим естеством, чувствами, обостренными до предела! Какая жалость, что он не знает больше никаких молитв! И Юрий безостановочно читал, шептал, кричал про себя «Отче наш», - как самое великое и главное; как все, что осталось у него, - не заклинание, нет! Как единственный смысл его, еще, жизни! Ибо за этим «волшебником» стоял мрак. За его колдовством бесновалась Жуть, которой, якобы, не существует; и эта жуть чуяла быструю поживу…. Но как оказалось, - нелегкую. Саруман, бросая недоуменные взгляды на пленника, начал выкрикивать заклинания, но во всех этих «махалай, бахалай» сквозила растерянность. Волшебник повышал голос, вопил в исступлении, махал посохом и белесый камень на наконечнике начинал светиться неоновым светом, но что-то было не то…. - Прекрати! – завопил он вдруг Юрию. – Как ты смеешь читать свои заклинания, когда я работаю?! Это… это хулиганство! - Как ты смеешь, Хоттабыч, читать свои заклинания, когда я молюсь? – в тон ему ответил Юрий. - Молишься?! Как жалкая молитва может быть сильнее МОЕГО заклинания?! Этого не может быть!!! Юрий ответил ему словами молитвы: - …И остави нам долги наша, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго! Причем церковно-славянское произношение ложилось на язык само, словно извлеченное из глубин подсознания, и древнее произношение придавало молитве особую силу, которая в современных транскрипциях утрачивается. - Да будет Воля Твоя, яко на небеси, и на земли! - Моя, здесь только МОЯ воля совершается! - визжал Саруман, и пена лезла из уголков жесткого рта. Но в глазах его стоял страх, и он отступал вглубь комнаты, прикрываясь посохом, и камень на набалдашнике почернел и покрылся мелкими трещинами. - Ты… ты великий волшебник? – спросил он, плюхнувшись в кресло. – Как имя твое? - Эх, дядя, я не волшебник, я только работал с Кио! А вот если бы он здесь был, ты бы уже веничком сейчас выметал из башни всю свою нечисть! – брякнул Юрий, сам не поняв к чему. - Иллюзионист?! Знаем таких. Был тут один, орков в ящике распиливать все пробовал, до сих пор на кухне главным раздельщиком работает, - ответил Саруман, внезапно успокаиваясь. - Ну, вот чего ты противишься? Хочешь картинки в Палантире посмотреть? Он кивнул на шар. - Я же ничего плохого тебе не желаю, пойми! Зато ты весь мир увидишь! Ты только расслабься, и я тебе покажу тайны всего нашего мира! Хочешь увидеть Око Саурона? - Тоже мне, «шарик» на блюдечке! Да телевидение давно уже переплюнуло ваши жалкие фокусы! Вот скажи, шарик твой выдает стереозвучание, поддерживает «дигитал», «долби сураунд»? - Долби - чего? - Не «долби чего», а долбо кого», Хоттабыч! - Я не Хоттабыч, Я – Саруман!! – снова сорвался в крик маг. – Я Белый Волшебник Седьмого круга и Хранитель Знаний! Я – Повелитель! - Точно, вспомнил! Это же про тебя анекдот: ползут два червяка по пустыне… один и говорит другому: - Ну что, Петька, будешь теперь знать как Сарумана на три буквы посылать?! Человечек в халате хрюкнул. - Кстати, Хоттабыч, а ты гороскопы составляешь? Но Саруман снова овладел собой. - И все равно, не понимаю, как этот собиратель мерзких анекдотов разрушит мою Твердыню?! Да, за ним стоит какая-то жалкая силишка, но Я, Я, Великий Саруман сломаю и подчиню ее себе, рано, или поздно! Он что-то начал бормотать, опять свои «трах-трибидох, махалай-бахалай»: - Пусть мне сейчас и не удалось вынуть твою душонку и вставить ее в Око, но Я наложил на тебя заклятье, теперь ты отсюда не выйдешь. Так, что, развлекайся! И Саруман торжественно стартовал куда-то ввысь. - Куда это он? - спросил удивленно Юра, глядя как ноги мага исчезают в мраке потолка, кстати почти в таких же тапочках, как у старика из книги Лагина, только концы их были не так сильно закручены, как принято на Востоке. - Он, что, умеет просачиваться сквозь стены? - Нет, трансгрессировал! На самом деле потолка, как такового там нет, а есть перепонки, как у растения…. - Какого растения? - Да любого! Понимаете, растения внутри пустотелые, это простейший симбиоз растений с муравьями! Растение дает пустоты в стволах, снабжает сладким соком, хлебцами, а муравьи защищают от гусениц, короедов, и прочей дряни. А в перемычках существуют как бы люки. Здесь тоже устроено по подобию растений…. - Слушай, - ты кто? - Ох, простите, позвольте представиться, доктор биологических наук, Олег Витальевич Жук, эксперт-мирмеколог! - Мирмю… кто? - Мирмеколог, специалист по муравьям. - А здесь как очутился? Тоже в кольца поиграться вздумалось? - Нет, нет! Я думал, что попаду в Мегамир, а попал вот сюда! - А почему в халате? Ты этому гаду служишь теперь что ли? И много душ вы уже вынули? И что потом с ними делаете? - Дело в том, что шар потребляет очень много энергии, поэтому…. - Поэтому вы вынимаете души из людей и вставляете их в это око? И много вы «батареек» уже поменяли, душегубы?! - Это все Саруман! - А ты у него кто, ассистент доброволец, или как? - Видите ли, я очень плохо переношу физическую боль…. - Что-то знакомый мотивчик! И поэтому вбиваешь в небо кольца? - Простите, а зачем? - Чтобы дзенькнуло! Не помнишь такой юмор от детей лейтенанта Шмидта? - Простите, у вас какое образование? Кольцо в небо, надо же додуматься до такой чуши! - А вынимать души как «энеджайзеры» намного умнее?! И Юрий с негодованием сплюнул себе под ноги. Ох уж эти умники планеты, не переносящие боли, но зато легко принимающие подачки от всевозможных саруманов за все новые способы убийства как и отдельных людей, так и целых наций и континентов! Строящие потом невинные глазки: «Ах, что вы, мы не убийцы, мы только изобретатели, а что, неужели и вправду нашим оружием убивают?! Неужели, как такое возможно? Ах, они злодеи!» 6. «Настоящих буйных мало»… Они сидели в харчевне «Дикий вепрь», не замечая вони, грязи и прочих антисанитарных условий. Бокалы с элем стояли нетронутые, и только орды мух спешили приложиться к халявной выпивке. Потом мухи с пьяным жужжанием срывались прочь, чтобы поведать всему миру о безплатном угощении и новые орды насекомых врывались в темное помещение и эскадрильями пикировали на стол. Закусывать они отлетали к тарелкам других посетителей, которые косились на рыцарей и тихо перешептывались меж собой. Прикованный наручниками к кольцу в стене, специально вцементированного для этих, а также и других целей, рядом с ними тосковал барон, жадно поглядывая на бокалы. - Хозяин! – хрипел он пересохшим горлом. – Это нечестно! На кружку пива Я сегодня заработал! Ну один глоточек хотя бы! Рыцарь в камуфляже не обращал на вора внимания. - А потом Горыныч вернулся. Правда, стражников я уже обратил в бегство, но все равно, приятно! Но сколько мы не летали, сколько не искали тебя и Юру, все было без толку! К тому же, к северу все чаще стали попадаться дикие назгулы; нарвались на стаю и еле во Мгле скрылись. А потом у Горыныча отпуск закончился и он дваркнул к себе. Обещал поговорить с начальством о продлении отпуска за свой счет, но как там получится, кто знает? - А я в это время у Хозяйки медной горы мастеровал! Такую шикарную розу из чистого хрусталя срубил, - пять на пять! Каждый лепесточек как живой…. А потом, как узнал, что она вытворяет с гномами, - не поверишь, разбил вдребезги! Вспоминали он свои приключения долго. Барону, в конце концов, перепали обе кружки, - чтобы заткнулся и больше не канючил. Наговорившись, земляне заказали себе обед и свежий эль. - Надо тебе тоже в рыцаря облачать, так гораздо удобнее передвигаться по королевству. А то ведь за глюками такая охота идет! – сказал Георгий Михайлович, вытирая пенный след с усов. - Вот только что с этим гадом делать будем? С собой таскать на цепи накладно, отпустить тоже нельзя, выдаст сразу. Евгений Анатольевич бросил на вора убийственный взгляд: - Кончать его надо! Выведем за город, и…. Евгений чиркнул себя пальцем по горлу. Вор побледнел и пал на колени. - Я ничего никому не скажу, клянусь честью рода Ваген-купе и даже проклятием рода Кабриолетти! - Это уж точно, больше ты никому ничего никогда не скажешь! Кстати от твоих проклятий и заклятий мы тебя избавим тоже…. Георгий Михайлович невольно пощупал горло: -Гм! А может как нибудь гуманней? Отдадим Горынычу, ему консервы небось уже тоже надоели! Ах, да, он же домой рванул! Ну тогда можно оркам отдать! Вор заплакал. - Садисты вы! Убийцы-гуманисты! У вас мамы, папы были? Или вы родились от дубинки с кинжалом?! Впрочем, его стенания людей не смутили: - От кого слышу, а кто мне канделябром по затылку съездил и бросил умирать в кабинете судьи?! Во всей Забурлезии не сыщется предателя и пса подлее тебя! Вор потупил глаза. - Я больше не буду! - Уж точно не будешь! – отозвался Евгений. – Больше никогда не будешь! - Я не донесу, честное слово! Георгий решительно хлопнул ладонью по столу. - Хватит! Не будем повторять сценку из Марка Твена на тонущем пароходе. Ни к чему! И тут в харчевню вошел патруль, три стража, проверяющие все подобные заведения согласно инструкции, ради утоления двойной жажды – халявной выпивки и поживы. Вор резко дернулся и завопил дурным голосом: - Помогите! Спасите! Меня глюки убивают! Господин начальник, глюки подданного короля, меня убивают! Все находившиеся в зале посетители обернулись на шум. Патрульные, пренебрежительно отпихивая скамейки и табуреты, вразвалочку подошли к их столу. - Влипли! – прошипел Евгений. - Опять!! Да сколько можно! - А, так это тот рыцарь, который сегодня поучал раба! – опознал их начальник патруля. – А раб-то с гонором! Господин, надо было лупить его сильнее. - Это глюки, глюки! – выл Кабриолетти, звеня цепью и беснуясь, как сторожевой пес. Стражник отошел от него в сторону, опасаясь, что тот вцепится ему в ногу и погрызет сапог. - Проверьте их! Спросите! Евгений отвесил вору чувствительный подзатыльник, и он замолчал. Патрульный задумался. - Простите, господин рыцарь, не сочтите за наглость; как зовут любимого пса короля? - Да аллергия у короля на собак, - аллергия! А любимого бурундучка короля зовут Чипом и Дейлом, - отозвался сразу Евгений. - Разве? – удивился стражник, не знавший до сего дня такой подробности. – Вы наверно из дворца будете, что-то лицо ваше мне знакомо…. - Я главный трубочист Его величества, - надменно отозвался замдиректора, - только вот с работы, зашел горло промочить со своим знакомым рыцарем. А на раба не обращайте внимания, он сумасшедший. - Простите, а в Бугарте вы что делаете? Далековато от дворцовых труб! - Чего? - Здесь, в нашем городе что делаете, господин королевский трубочист? - Чего? - А вы точно трубочист?! А кто сейчас главным разжигатем печей во дворце? - Чего? Георгий понял, что пришла пора выручать застопорившегося почему-то зама, и хлопнул ладонью по столу так, что тарелки подпрыгнули и зазвенели. - В чем дело?! Почему нам не дают кружку эля спокойно выпить? Играть буйного рыцаря сложно. Георгий понятия не имел, что такое истинное буйство, только догадываясь, что совершить надо что-то эдакое, вопиющее; например, перевернуть столы, затеять драку со всеми подряд, устроить погром, разгромить харчевню, перебить стражу, а главное, - получать от этого удовольствие! Но так бушевать человек 21-го века уже не может, и не потому, что силенок не хватит. Самосознание не позволит совершить безумие, не даст разгореться амбициям до такого неконтролируемого состояния, которое равно самоубийству. Современный средний человек закован в кандалы самоконтроля и тормозов, и только как отрыжка буйного прошлого прорывается иногда пьяное буянство. Именно это и стал изображать Георгий. - Кто тут на моего друга тянет?! Он пытался вспомнить то чувство, когда на лесной дороге в первый раз победил и разогнал селян. - Порублю в фарш! Покрошу всех! Хозяин, неси самый большой чан под окрошку! Хозяин особого рвения к приготовлению такого кровавого блюда не проявил. Он лишь по-бабьи всплеснул пухлыми руками и заохал, глядя, как пьяный рыцарь пытается вытащить меч из ножен. То ли меч застрял, то ли оказался слишком длинным, но пока рыцарь безуспешно пытался его вытащить, стража стала полукругом и обнажила свое оружие, а остальные посетители спешили занять дальние места и заказывали выпивку в предвкушении зрелища. Вор очухался и возопил с новыми силами: - Держите его! Это Убрилло, он сегодня обокрал главного судью и сбежал из камеры! И второй - мошенник тоже! - Точно! – воскликнул начальник патруля. – Теперь-то я его признал! Каминный вор! Награда моя! - А-а-а! Стол полетел в сторону, посыпалась бьющаяся посуда. Табуретка угодила в грудь стражнику с такой силой, что начальник улетел под стол и надолго притих там. Остальные патрульные рванули было к выходу, но скамья обрушилась на их головы, сбив с ног. То, что не удалось Георгию, получилось у Евгения. Придя в неистовство, он берсеркером крушил все на своем пути. Вор получил по голове кружкой и повис на цепи без сознания, кровь смешалась с элем. Хозяин выл в полный голос и тоже получил табуреткой. Зрители попрятались под столы и восторгались там: - Да, вот это настоящие рыцари! Бьются, как в старину! - Точно! Сейчас таких уже не осталось…. Евгений огляделся по сторонам. Желающих сразиться с ним не было. Посетители попрятались, стража подниматься не спешила; мухи, и те притихли, и только хозяин тихо скулил под стойкой. Тогда Евгений пнул ногой вора и тот вдруг приподнял голову, глядя на человека невинными и странно счастливыми глазами. - Привет! – сказал он улыбаясь детской улыбкой. – Головочка болит! И пощупал шишку на макушке. - Я где-то ударился, - удивленно сказал барон. – Вава…. Евгений подозрительно уставился на вора. - Эй, ты меня помнишь? - Конечно, дядюшка Поджер! А это кто с тобой? А ты привез мне пони? Евгений переглянулся с Георгием. - Кажется, проблема решилась сама собой! – сказал Георгий. - Ты веришь ему? - Да не может быть такого! Разве возможно так моментально сообразить и сыграть идиота? Ты посмотри на него! Вор просто лучился безмятежностью! - Ну тогда уходим, - сказал Евгений. - А его так и оставим? Евгений недоуменно уставился на шефа. - И что ты предлагаешь? - Нельзя его здесь так оставить, не по-человечески это! – твердо ответил Георгий Михайлович. – Придется брать вора с собой. Может, удастся устроить его в клинику…. Евгений почувствовал, что опять начинает вскипать. - Какие клиники могут быть в мезозойскую эру! Ты спятил?! Давай отправим его к оркам, говорят у них прекрасное социальное обеспечение и чудные дома для престарелых! И вообще, никто так не заботится о больных стариках и немощных, как это племя. Я же таскать с собою тварь, от которой получил уже раз по голове, не желаю! В следующий раз он всадит нож в спину! Знаю я таких уродов! - Почему мезозойскую? – тоже начал заводиться Георгий. - Мезозойская эра, это когда ящеры были…. - А эти тролли, орки, они откуда?! А твой Горыныч, он что,- милая зверюшка из московского зоосада или случайно выведен в Рязанском инкубаторе от несушки?! - Ты Горыныча не тронь! Он наш Горыныч, правильный… э… товарищ с другой планеты! - А это правильный вор и предатель с этой планеты! Михалыч, брось ты эти демагогии, я, как глава секьюрити и твой зам по безопасности категорически заявляю, что это чучело представляет угрозу для нашей фирмы и непосредственно для ее руководителя и вынужден принять меры! Чучело в это время сидело и пускало умильно пузыри, ковыряясь в земляном полу харчевни, словно в песочнице. - Держите их! – прохрипел очнувшийся начальник. Патруль признаков жизни подавать и не собирался, терпеливо ожидая, чем закончится спор двух лютых глюков. - Все, уходим! – поставил точку в затянувшемся споре Евгений, и, проходя мимо встающего начальника, ногой отправил его назад под стол. - Э, надо бы рассчитаться, - замялся Георгий. - Да, правильно! Евгений решительно подошел к стойке и выудил оттуда за шиворот побледневшего трактирщика. - Нам не дали пообедать толком в твоей забегаловке! - Я не виноват, о храбрый рыцарь! - Поэтому с тебя причитается обед, когда зайдем в другой раз, ты понял?! Ты наш должник…. - Э… почему я… но я же… как же так? И тут Евгений зарычал. Рык был изумительно страшен, так рычать мог только разгневанный тираннозавр из мезозойской эры, которому не доложили мяса. - Я понял, господин! Добро пожаловать в харчевню в любое время! Земляне, перешагивая через лавки и стражников, прошли к выходу. И сразу ожившие мухи загудели возле тарелок, спеша продолжить трапезу, а из угла послышался шепот: - Да, вот это настоящие рыцари! - Я теперь понял, Ронуин, - все наши известные, знаменитые рыцари, - это глюки! - Точно! Так буйствовать могут только земляне! Вор перестал пускать слюни. - Хвала небесам! Я думал конец! Хозяин, живо освободи меня, я должен сообщить важные сведения самому наместнику, герцогу Смольтен Уль Криббасту, да продлятся годы его мудрого правления этим славным городом! Живо! - Сейчас я тебя живо освобожу! В голосе оживающего трактирщика тоже послышалось рычание, правда не ящера, но хорька, которому тоже чего-то не перепало: - Возместишь мне все убытки, заплатишь за два обеда, этот и будущий, и тогда я тебя освобожу! Вор раздосадовано сплюнул и поник. - Так вот ты кого укрываешь в своем притоне! Потирая ушибленные места, начальник патруля наконец-то, выбрался из-под стола. - Вот где их логово, значит! А вы что развалились?! Живьеру, бегом за подмогой! А ты, Гвенор проследи, куда они пойдут. Да, Живьеру, скажи господину Равватину, что Я здесь в засаде, что Я нашел их берлогу и поймал сообщников, пока двоих: трактирщика и слугу! Скажи, что Я сам веду предварительный допрос, и пусть он пришлет в харчевню допросчика Моледа со своим походным инструментом, и чтобы он не забыл тиски для пальцев, как в прошлый раз! Стражники резво покинули помещение. - А теперь разберемся с вами…. Трясущийся трактирщик рухнул на колени: - Господин офицер, клянусь, я их не знаю, в первый раз вижу! Пощадите! Кабриолетти ударил себя кулаком в грудь и тоже взвыл: - Да за что же мне все это?! Будь ты проклято, - проклятие рода Кабриолетти! Офицер, я могу все объяснить! - Сейчас придет пыточных дел мастер, потерпи, тогда и будешь объяснять. Вор бросил угрюмый взгляд и замолчал. - Может господин офицер соизволит пока пообедать?! Я приготовил замечательный суп, и поросенок на вертеле как раз поспел… специально к вашему приходу! Рыцари шли по городу, сказочному и неправдоподобному, ибо это был настоящий средневековый город, удивительно красивый и цинично откровенный. Каменные дома, остроконечные черепичные крыши, булыжные мостовые, и… грязь; забранные в камень узкие улочки со сточными канавами с обеих сторон, содержимое которых «благоухало» не хуже орков. Прямо перед ними рыхлая, неопрятная женщина из окна вылила содержимое ночного горшка в канаву, не особо то и целясь, и тут же спряталась, увидев, кого она чуть не окатила. - Как мило, какая непосредственность! – умилялся неизвестно чему Георгий Михайлович. - Канализацию надо делать под землей… - мрачно буркнул Евгений, - тут же инфекцию подхватишь в два счета! У них же тут тиф с холерой плавают: слева тиф, а справа холера! Во, видал, как плещется?! А на мостовой туберкулез валяется! Чувствуешь, как хрустит под ногами? Тут кругом одни бациллы! - Ну, до гигиены они еще не доросли, медицина у них конечно на примитивном уровне, но все же есть и позитивное, - отвечал ему Георгий, тщательно перешагивая через «туберкулезные» палочки, - например, нет смога, и на переходе нас не собьет грузовик…. В подтверждение его слов по улочке пронесся всадник, и они вынуждены были отскочить и прижаться к стене, чуть не ступив в канаву. - Грузовиков - да, здесь нет; здесь сбивают лошадьми! – язвительно сказал Евгений, пытаясь счистить с подошвы месиво налипших бацилл, возможно, даже и чумы. - Земляки… - вдруг услышали они шепот сверху, - земляне! Им из окошка улыбался обычный на вид вроде бюргер. Он настороженно огляделся по сторонам и кивнул им: - Заходите ко мне, сейчас я открою, угощу земляков. Поговорим! - Ну что зайдем на чашку чая? – спросил Георгий. – Побеседуем, узнаем, что здесь творится и как можно выбраться отсюда домой! Евгений взглянул на директора, и промолчал. Зачем лишать человека последней надежды? Хотя, кто знает, а вдруг?! Нет, известная поговорка неверна: надежда не умирает вообще - она безсмертна, в отличии от людей, которые так и не дождались ее воплощения. 7. Никак не ожидали…. Дубовые двери, выходящие на улицу, были до того узкими, что в них протиснуться можно было только боком. Человек, их открывший, еще раз зыркнул по сторонам и призывно махнув рукой, отступил внутрь. В прихожей было темно. Евгений, шедший первым, вдруг стал прямо на пороге. - Проходите, господа! – жарко зашептал земляк из темноты. – Моя жена готовит чудные котлеты по-киевски! Не пожалеете…. - Что-то мне не нравится это место! - сказал Евгений Георгию Михайловичу. – И человек этот тоже не нравится. А ну-ка, иди сюда! Евгений что называется, вошел в роль безрассудного рыцаря. Поэтому он вытащил бюргера из темноты за шиворот и потащил с собою. - К твоей жене мы наведаемся в следующий раз, а сейчас потолкуем о Родине в каком нибудь тихом местечке, которые мы сами найдем. Не возражаешь? Бюргер пытался вяло трепыхаться, но влекомый мощной рукой уже шел по улице как был, в тапочках и халате. Георгий, пожав плечами, пошел следом, негодуя на заместителя, но в тоже время и признавая, что из них двоих тот больший рыцарь, чем он сам. Поэтому в глубине души зрели досада и ревность. - Но позвольте, я не одет для улицы, а это неприлично и нехорошо, можно промочить домашние туфли! - Лучше промочить горло! - высказался вдруг Георгий непонятно к чему. - Правильно! – поддержал его зам и резко потащил бюргера в сторону пивной, которая виднелась за углом. - Хвоста нет? – спросил Евгений, прежде, чем они вошли в помещение. - Хвосты рубаем! – продолжал высказываться в непонятной манере обиженный директор, не оглянувшись даже назад. - Да ладно тебе, Михалыч, брось обижаться, я же отвечаю за твою безопасность, а там нас засада ждала! Я сердцем чую! Давай-ка лучше побеседуем с «землячком». Они выбрали самый дальний столик в самом темном углу, подальше от компании загулявших королевских вояк. Евгений сразу признал в них тех самых «таможенников», которые обмывали как раз премию за поимку Сверчка Убрилло. Случаются же такие совпадения! Менять заведение было поздно, оставалось только забиться в угол и надеяться, что охранники будут слишком пьяны, чтобы признать в нем добычу, и тем более, попытаться заработать на нем еще раз. Заказав пива и жареных креветок за счет земляка, они склонились к самому столу, пытаясь не обращать внимания на пьяные крики разошедшихся вояк. - Ну, рассказывай зема, откуда ты, как здесь оказался, и чем занимаешься? Земляк долго колебался, мялся, что-то мычал. Наконец решился. - Вообще-то я не землянин, если честно. Но жена моя, жена, - та с Земли! - Да?! И откуда же? - Из Прикарпатья! Это она пригласила вас в гости! А я не причем! Надо сказать, чем больше Евгений хмурился, тем больше бюргер нервничал и заискивал. А поскольку страшный рыцарь был чернее тучи, то бюргер был готов поведать что угодно, лишь бы его живым отпустили домой, и не ведая, что рыцарь мрачнеет все более от пьяной болтовни солдат, похваляющихся своей победой над мошенником Убрилло. Осла у капитана увел, скотина, и такой погром устроил! Но они круче и все-таки его связали! - Что еще приготовила нам твоя жена? – спросил тем временем Георгий, облизываясь мысленно от предвкушения настоящего цивилизованного обеда с гарниром и подливкой, ибо от плохо прожаренного мяса желудок уже начинал болеть. Жареные поросята и цыплята хороши, но хотелось бы уже и пюре, и салата из свежих помидор! Борща!! Да, и с солью в городе были большие проблемы, соль здесь была на вес золота. - Чем посыпает блюда твоя жена? – попытался намекнуть на это Георгий. Бюргер затрясся и начал всхлипывать. - Клянусь, ничем! Ничего она в пищу не подсыпает! - Вот как?! А что именно она не подсыпает, - яд?! – желчно и зло спросил Евгений. Бюргер порывался упасть на колени, но ему не дали. - Клянусь, это не яд, а снотворное, всего лишь снотворное! - И зачем же она подсыпает снотворное? – звенящим шепотом спросил Евгений, надвигаясь на нового прохвоста. И тут бюргер понял, что смертушка его уже стоит за спиной, и поведал всезнающим могучим колдунам о гениальном плане своей жены. Как она сама умудрилась не попасть в руки стражи и даже выйти замуж за местного олуха – отдельный разговор. Но торгуя на площади овощами, однажды она приметила землянина, прячущегося под плащом. А десять золотых на дороге не валяются! И пошло, и поехало…. Новый бизнес оказался более прибыльным, - глюки приглашались на обед, где их ждали задушевные разговоры о Земле, ностальгические слезы и воспоминания, домашний обед, и снотворное в компоте соответственно. Оставалось только сдать тепленьких клиентов властям, что и входило в обязанности мужа. - И много землян сюда поступает? – спросил Георгий. - Когда как, чаще компаниями, - по два, три человека…. Но заметив возмущение на их лицах, бюргер тут же выпалил: - В год! Раз в десять лет! Это не я, жена придумала! Евгений стукнул кулаком по столу и высказался о ней кратко и ясно. И привлек тем внимание стражников, которых уже потянуло к женщинам подобного сорта. - Где?! Показывай дорогу! Евгений вытащил из под стола бюргера, у которого отказали почему-то ноги: - Вот он покажет! И кстати, платить не надо, более того, вам самим заплатят из королевской казны, когда узнают, откуда она родом! - А мы раньше не встречались? Что-то лицо знакомо…. – спросил тот самый офицер, шатаясь и пытаясь сфокусировать взгляд на смутно знакомом незнакомце. - Да мы же служили вместе на Крумхильдской заставе! – отозвался нагло Евгений, достаточно наслушавшийся о биографии героя этого вечера. - Дрильон, ты что ли? – неуверенно спросил офицер. - Ну а кто же еще! Евгений знал, что его уличить некому, ибо офицер только и жалел, что нет рядом с ним его боевых товарищей по заставе. - Дрильон, дружище! - Господин капитан! Они обнялись так, что кости затрещали. - Ну ты раскабанел! - А вы ни капельки не изменились, господин капитан! - Брось, на этот вечер приказываю звать меня просто Гамьери, ты понял?! Вина моим друзьям! Через полчаса Георгий уже клевал носом, вздрагивая, вскидывая голову и квело улыбаясь всякий раз, когда опускал ее в тарелку с надоевшим пресным цыпленком. Бюргер сопел под столом, свернувшись калачиком, и его быстро приспособили под подставку для ног солдаты, сидевшие в обнимку и певшие: «Когда мы пали в бою». Евгений орал громче всех, плакал на припеве «и тут стрелой его пронзило», и пытался всех научить песне: «Сотня юных бойцов, из буденовских войск»…. Вскоре вовсю горланили новую песню и на словах - «комсомольское сердце пробито» - рыдали все. Было весело. И тут в пивную ворвалось два десятка патрульных служак. - Они здесь! – возликовал знакомый уже начальник патруля. – Так Я и знал, братаются с этими… охранниками! Извечная «дружба» охранников и стражников, войсковиков и конвойников, мушкетеров и гвардейцев известна всему миру…. Дальше все пошло как по книге. - Именем короля вы арестованы! - Один за всех, и все за одного! - Тем самым было нанесено: увечий, пять - патрульным средней тяжести, двоим тяжкие. Офицер Нольтери находится в больнице, и будет там находиться долго. Столы, скамейки, посуда пивной, ремонту не подлежат. Разбито три бочки выдержанного светлого пива «Родолонское». Вы признаете свою вину? - Прежде мне бы хотелось узнать все-таки свое имя! Кого именно вы обвиняете в драке, нанесении увечий и т.д.? Евгений был тверд и собран, невзирая на фингал и разбитые губы. У Георгия было опухшее ухо и ссадина на скуле. - Сам и назови! - Как я могу назвать свое имя, если все вы меня считаете кем-то другим, хррр?! - Не сметь мне возражать, хррр!! Я тебя знаю, Убрилло! Хррр! Вор! Мошенник! На виселицу сейчас же, хррр! Без суда и следствия! Хррр! Хррр! Все присутствующие в зале суда гнули головы и старательно сморкались, но заглушить этим внезапным насморком смех удавалось не всегда. То есть судье подхрюкивал весь зал, включая писцов и секретаря. Судья Бочител этого не замечал, он пытался пронзить наглеца взглядом и мысленно уже поджаривал его в своей пыточной камере. Наглец держался дерзко и даже препирался с судьей. Георгий маялся с похмелья и чувствовал себя здесь совершенно лишним, но попросить отпустить его по такой уважительной причине почему-то стеснялся, самого себя же и попрекая за эту стеснительность. Евгений стоял на своем: - Вы не имеете права казнить нас без суда и следствия! Хррр! - Молчать! Не сметь меня передразнивать! Хррр! Глюки судебным разбирательствам по приказу короля не подлежат! Хррр! - Так все-таки я глюк? - Ты вор! - Вы только что сказали - глюк! - Ты вор-глюк, - нашел выход из положения судья, - а потому я приговариваю обоих глюков к… повторному допросу в моей камере для выяснения особых обстоятельств! Что касается вас, офицер Гамьери и шестерых ваших подчиненных…. Как вы умудрились не опознать в собутыльнике того, кого вы сами лично доставили ко мне во дворец как Сверчка Убрилло?! Как, я вас спрашиваю?! Капитан с фонарем и раздутой щекой пытался держаться прямо, но его слегка «штормило». - Ваша Честь, я сдал в руки правосудия афериста и мошенника Убрилло! Но выпивал я со своим сослуживцем…. - Да какой же он сослуживец, если он глюк?!! - Да какой же он Убрилло тогда, если он глюк?! – горячился не менее судьи капитан, вины за собой не чувствующий. – Убрилло я вам сдал, отмечал награду с сослуживцем, а в драке меня поддержали благородные рыцари глюки, - так в чем же вы меня обвиняете?! - Да как вы смели ввосьмером разогнать и покалечить двадцать моих гвардейцев?! - Простите, это обвинение, или похвала? - Уууууррргх! – то ли взвыл, то ли зарычал судья, удивительно напоминая кого-то обоим подследственным в этот момент. И вдруг в зал предварительного слушания, полный стражников и охранников, сидевших по разные стороны и готовых хоть прямо здесь и сейчас продолжить начатое сражение в пивной, стремительно ворвался офицер. - Послание от Его Величества Отто Брунгильд-Майера Семнадцатого, короля Забурлезии и всех ея двух колоний, судье Бочителу, город Бугарт. Срочное! Он, печатая шаг, подошел к столу и отдал свернутое в трубочку письмо согнувшемуся в почтительном поклоне судье. Тот дрожащими руками принял послание, сорвал печать и долго вчитывался, хмурясь, мрачнея и меняясь в лице. - Но как же так?! Они же…. - Там все ясно сказано, - холодно отрезал офицер, - выполняйте! Судья сглотнул и унылым тоном зачитал послание. - Указом Его Величества, нашего преславного и прелюбимого Отто Брунгильд- Майера Семнадцатого, Короля Всея Забурлезии, земляне, а именно: Георгий Трусов, Евгений Бывалых и Юрий Горбунков (заочно), признаются невиновными в своих действиях, и королевским соизволением им жалуется титулы рыцарей! Церемония посвящения будет произведена сразу же после освобождения во дворце наместника и повелителя этих земель, герцога Смольтена Уль Криббаста! Из-под стражи земляне освобождаются немедленно, - тут судья даже всхлипнул, видимо от избытка чувств, - и из личных сбережений судьи Бочитела им будет так же немедленно выплачена компенсация за понесенный ущерб в сумме десять золотых каждому. Приказ вступает в силу по прочтении… а ты, старый осел… простите, это уже личное…. Он встал и величественно ударил молотком, призывая к тишине в зале. - Дело закрыто за отсутствием состава преступления! Все вон! То есть – до свидания. - Ты что нибудь понял? – спросил Георгий Евгения. Они стояли на ступеньках дворца правосудия и принимали поздравления от выходящих солдат, а так же и косые взгляды патрульных стражей, бочком протискивающихся мимо. - А, неважно! – безспечно отозвался тот, подкидывая в руке кошелек с деньгами. К ним подошел посыльный: - Церемония состоится после обеда, в три часа дня! Будьте любезны, приведите себя в надлежащий вид и ни в коем случае не опаздывайте! - Все будет путем! – заверил его Евгений и остановил Гамьери. - Капитан, погоди! Кажется, у нас есть еще время, продолжим, э… наше дело?! Я угощаю! - Сочту за честь, господин рыцарь! Так ведь, ребята?! На службу нам завтра, успеем! Подчиненные дружно его поддержали: - Точно! Похмелиться не мешало бы! - Так вперед, в ближайший трактир! Посыльный застыл с открытым ртом. Охранники гурьбой пошли по улочке, вспоминая вчерашнюю драку, и прохожие трусливо жались к стенам и даже поворачивали назад, завидев такую оборванную, такую побитую, и такую счастливую компанию. И вдруг из-за угла прямо на них вышли два стражника, ведущие в цепях все того же многострадального барона и трактирщика. Точнее, вор на цепи тащил всех как трактор: - Да поспешите вы, лентяи, мы же опоздаем и я не смогу дать показания против наглых глюков! И уткнулся носом в грудь Евгения…. - О, очухался уже! – сказал ласково Евгений. – Помнишь дядюшку Поджера? А я тебе пони несу! Полные карманы! Вор застыл как соляной столб и только пытался что-то проглотить. Впрочем, застыли все: оба стража, старые знакомые по харчевне, и сам хозяин «Дикого Вепря». - О, и ты здесь?! Отлично, идем все в харчевню, нам хозяин как раз обед задолжал! Этих мы забираем с собой, а вы свободны! Стражники хлопали глазами, не зная, что им делать. Кто-то из солдат оттащил их в сторону и быстро ввел в курс дела. Потом патрульных развернули в нужном направлении и пинками придали ускорение, а компания направилась назад, в харчевню, где все и началось. Барона пришлось тащить силой, у него подкашивались ноги. Хозяин харчевни тоже особой прыти не проявлял, но пинками им помогали держать темп, поскольку всей компании не терпелось размочить сухость во рту и снять прочие синдромы. Всем, кроме Георгия. Он уже так устал от пьянок, от всех этих стремительно разворачивающихся событий, что готов был взбунтоваться. - Хозяин, у тебя отдельная комната найдется? - Да, господин! – подобострастно закивал головою трактирщик, своеобразно понявший рыцаря. – Чудесный номер и широкая мягкая постель! Только скажите, и я мигом приведу вам ту, которая ее согреет! - Номер это хорошо, и постель тоже замечательно! Все остальное в другой раз. Аспирин у тебя есть? - А-спирит? Кажется, пару бутылок в подвале запылились, настоящих, - девяностоградусных! Надо поискать…. - Все понятно. Хорошо, хоть не уайт спирит! Обойдемся без спиритов. В харчевне Георгий твердо настоял на своем намерении отдыхать. Более того, он забрал с собой и барона, несмотря на желание буйного рыцаря посадить вора на ту же цепь, за то же кольцо, и издеваться над неудачником в ходе пьянки. В номере он кинул на лавку одеяло и указал на нее Кабриолетти. - Я ложусь спать, как в той деревне. Дверь открыта. Можешь отдыхать тоже, и тогда будем считать, что никакого воровства и бегства не было. Можешь бежать, но тогда тебя ничто не спасет от твоей судьбы. Выбирай сам, кем тебе быть…. И он улегся на кровать. 8. Раздача слонов и других званий. Барон пожал плечами. Описывать его колебания и душевные муки не придется, хотя и сказать, что лжец и вор не испытал ни малейших укоров совести, тоже нельзя. Живший по простой формуле: бьют - беги; подвернулось, - хватай и снова беги, Кабриолетти просто не понимал, какую игру задумал глюк, но все же испытывал к благодарность хотя бы за то, что он избавил его от издевательств второго рыцаря. Вор закрыл дверь и лег спать. Вскоре их разбудили пьяные вопли и стук в двери всеми частями тел: кулаками, ногами, шлемами. Георгий бросил быстрый взгляд на заспанного барона и отвернулся, чтобы тот не увидел его радости. - Эй, пора на церемонию, королева ждет! – ревел за дверью Евгений. – Выходи, Леопольд! - Какая королева, почему королева? – заплетающимся языком вопрошал собутыльника капитан. - Церемонию будет проводить герцог…. - Английская! – отчеканил Евгений, - У нас так принято! Елизавета будет награждать нас титулами и званиями Героев России! Или кто нибудь из Вашингтона? Не помню! Георгий Михайлович, дружище, вы идете, или ну его нафиг, будем допивать? Идти после такого приглашения действительно не хотелось. Но этикет, есть этикет. - А этого урода ты зачем с собой берешь? – удивлялся Евгений уже на улице, настойчиво пытаясь ногой попасть в стремя. Нога соскальзывала, и создавалось впечатление, что он пытается завести лошадь, как обычно заводят мотоцикл. Лошадь с пол оборота заводиться не желала и ее держали три воина, кто за узду, кто за седло, а третьего она отправила уже в нокдаун. Георгий понаблюдал за бывшим заместителем, пьяным до безобразия, хмыкнул и пошел пешком, благо, что до дворца было два с половиной шага, как говорится. - Он мне нужен, - сказал он обернувшись, - и вообще, оставь его в покое! - Ты сдурел? Он же тебя продаст за три копейки! Подымай! Поскольку завести лошадь не удалось, применили другую тактику: пьяные таможенники теперь пытались поднять будущего рыцаря и усадить в седло, что тоже оказалось непросто. Их изрядно штормило и понесло куда-то вбок, словно они надумали посадить рыцаря на шею старушке, проходившей мимо. Старушка визжала на всю улицу, отбивалась кошелкой и все-таки убежала неоседланная. Тогда предприняли еще одну попытку и взгромоздили рыцаря, как не удивительно, на лошадь, которая увернуться не смогла, хотя и пыталась. Евгений ревел в это время: «Опять скрипит потертое седло!», и одновременно посылал воздушные поцелуи двум девицам из окна напротив, а также и множеству других зрителей. Усевшись верхом, он важно потрепал коня по холке. Только посадили его задом наперед. Евгений вцепился лошади в хвост и даже причмокнул, подгоняя ее, но тут поднял глаза и призадумался. - Куда вас сударь снова занесло? Мы что, вернулись назад? - спросил он, читая знакомую вывеску, - «Дикий вепрь»? О, тогда по бокалу на дорожку! Ребята, заходи, угощаю! У меня здесь неограниченный кредит! Хозяин стоял возле двери и ломал в отчаянии руки: - Опя-я-ять?! Вы уже двенадцать раз пили на дорожку! Да сколько можно! Но тут вмешался капитан, Евгения усадили как положено, и компания отправилась на церемонию, а девицы долго еще хихикали им вслед. Дворецкий был эталоном английской чопорности. Он холодно осмотрел Георгия с головы до ног, словно тот был экспонатом музея восковых фигур, даже обошел его вокруг. - Странная форма! Новее на церемонию не могли надеть? И расцветка! А где ваш конь, сэр? - Скоро явится. Я здесь собственно затем, чтобы объявить его прибытие! – съязвил Георгий, оскорбленный пьянством бывшего зама, а теперь и таким холодным тоном. - Но где второй, э, будущий, рыцарь? Время! - А он как раз и снаряжает коня на представление! Скоро будут! - Тогда ждите! – надменно заявил дворецкий. – Когда прибудут, доложите, и мы начнем наше шоу! И удалился, гордо вскинув голову. Опоздали они всего на полчаса – такой пустяк! Как ни странно, это наглое, вопиющее отношение к власти оказалось самому герцогу на руку. Он успел тоже набраться под завязку со своими друзьями, пришедшими…, но не будем забегать вперед. - Так зачем глюков награждать титулами, Джоллери? Какую хитрость наш скупой рыцарь надумал на этот раз, что затеял? – спросил герцог у офицера немного раньше, еще за обедом, подав знак слуге, и тот вновь наполнил кубки. Вино было замечательное, из лучших сортов и из старых запасов; оно веселило сердца с первого глотка, а их сделано было уже немало, поэтому участники обеда утратили официальную холодность. Тем более, что королевский посланец был старым приятелем герцога еще по службе в гарнизоне и битве при Гримбауле. От него ждали правдивых вестей. - А к королю прибыл посол, и знаешь от кого? Офицер склонился к уху наместника и долго шептал нечто такое, от чего у того глаза на лоб полезли. Все участники застолья затаили дыхание, вслушиваясь в шепот, а наипаче всех судья. - Но ей-то что за дело?! Так и сказала, все подгорное царство подымет? - Тише, Смольтен! Стены имеют…. - А что Отто? - А что прикажешь, еще и с гномами сейчас воевать, мало нам восстания мятежников, а теперь еще и пиратов, отбивающих корабли с солью? Из-за кого, из-за каких-то трех глюков? Старый лис не только ей оказал такую любезность, но и более того, от своего имени пожаловал им титулы, чтобы такие «выдающиеся» глюки были всегда у него на виду. И кстати, он просил церемонию превратить в комедию и заранее выразил сожаление, что не сможет лично присутствовать на этом фарсе, а ты уж постарайся, чтобы он действительно вышел смешным! Мне придется подробно докладывать. Но церемония посвящения должна быть подлинной, чтобы никто не посмел сказать, что глюков провели, ты понимаешь? Герцог задумался. Унижать утонченно не было смысла, что глюки смыслят в этикете? Но можно было…. Наконец на площади показалась процессия: Евгения и капитана пьяная орава несла на руках, видимо лошадь потерялась по дороге как лишняя деталь. Несомые держали в руках бокалы и каждый раз чокались ими, когда несущие сводили их вместе, и горланили: - О-хо-хо, двенадцать дураков на сундук мертвеца! И вся компания подхватывала: - Йо-хо-хо, и бутылка рома! Известную пиратскую песню перекроили на новый лад, и теперь ее ревела толпа зевак, идущая сзади, так что можно было смело сказать, что на церемонии посвящения присутствовал весь город. Мало того, еще и состязались в придумывании куплетов. Кто-то выкрикивал: - Двенадцать идиотов на сундук мертвеца! И горожане с таким воодушевлением подхватывали припев, что стекла дрожали. - Йо-хо-хо, и бутылка рома! - Двенадцать обормотов! - Йо-хо-хо! При виде дворца сработали тормоза. Капитан замахал руками, и их опустили на землю. - Ша! – крикнул он. – Тихо! - Двенадцать ослов! - Сми-иррррна-а-а-а! Рявкнуто было так, что команду попытались выполнить все, даже давно покосившийся столб посреди площади. По этой причине у него все свечи вывались на брусчатку и пришедший вечером фонарщик был весьма удивлен их отсутствием. Кот, шедший по карнизу, свалился замертво и притворялся таковым еще полчаса. Рявкнуто было отменно, так что герцог был вовремя оповещен об их прибытии. - Дорогой наш друг и брат Женька! Женёк! Ик! Дальше нам нельзя, сам понимашь, а ты…. Так ступай же, и стань сэром рыцарем, ик! А мы тебя ждем за углом…. Обмоем, как полагается! - Почему за углом?! Ик! Все за мной! Будете моими свидетелями, а ты будешь моим шафером, Гамьерчик, дружище! Вперед! Я разрешаю! - Но нас не приглашали на твою… свадьбу? Ах ты хитрец, и молчал, ик! Поздравляю! Не, все равно нельзя, герцог не простит нам такой наглости! - А я сказал, - идем! Вы со мной! Никого не боись! Вперед! – и Анатольевич так повелительно махнул рукой, словно отправлял солдат на штурм Рейхстага. Георгий схватился за голову: - Неужели тебе того случая в Крыму мало?! Никаких выводов не делает! Опять выгонят же! То, что не получилось сделать здравому смыслу, легко сделал дворецкий. Всего одной фразой он так окатил ледяной водой всю толпу, что мигом охладил горячие головы, уже пошедшие на приступ. Но дворецкий и сам заледенел и превратился в столб, когда его сзади хлопнул по плечу никто иной, как герцог: - Что тут у нас, свадьба, что ли, ик?! Сейчас обвенчаем! Молодожены, ко мне! Ик! Евгения выпихнули вперед, потом все отступили назад, и перед герцогом остались стоять два будущих рыцаря. Георгий смущенно мялся, не зная, как исправить глупую ситуацию и как объяснить герцогу его ошибку. Евгений же только громко икал, впав в прострацию. - Не понял, а где невеста?! – насупился герцог. Кто-то из его друзей начал нашептывать ему что-то на ухо, хихикая, под конец уже смеясь во весь голос. - Вот этих двоих? Нет, у нас так нельзя! Это пусть у себя на земле творят что хотят! А здесь… привести двух баб! Живо! Приказание наместника и повелителя Бугарта всех озадачило. - Но каких, Ваша Светлость? - Да любых! Ищите вон там, в толпе, о, я вижу старуху! Ко мне ее! Старуха визжала, брыкалась и вопила, что она уже замужем. Это герцога не смутило. - Сейчас разведем, это в моей власти тоже! Или… к чему усложнять? Эй, кто-нибудь, окажите милость будущей вдове, найдите ее мужа, немедленно! Старуха упала в обморок. - Фату на нее, пока не очнулась! Есть еще желающие? - Милорд, меня, я хочу! Толпа раздалась, пропустив еще одну старуху, - беззубую, горбатую, с усами и кривую на один глаз; такую безобразную ведьму, что Георгий, упал в обморок, а Евгений наоборот, очнулся. - Какая свадьба, вы что …?! В рыцари нас, в рыцари!!! Тут и дворецкий, и компания герцога подтвердили, что должна состояться церемония посвящения, а не свадьба, хотя никто против свадьбы тоже не возражал, - никто, кроме самих женихов. - Вы уверены? – спросил подозрительно герцог. – Ладно, в рыцари, так в рыцари! Но невесты пусть не уходят, на всякий случай! Ведьма согласилась ждать хоть весь остаток своих дней и томно улыбнулась обоим. Поэтому оба будущих рыцаря каждый порознь первым делом поинтересовались у слуг о наличии черного выхода. Потом их подхватили под руки, и повели в церемониальный зал. Стены его были завешаны головами, рогами, оружием, гобеленами, портретами, доспехами и толпами бездельников, расхаживающими под ними. Прямоугольный зал был просто огромен и под стать ему был и камин у дальней стены, - во всю стену, на возвышении, выложенный диким камнем. Герцог уже ждал их там с кубком в руке. Глюков подвели к нему, и дворецкий торжественно представил: - Евгений Аматольчевич Бывалый из рода Замов бывалых! Георгий Михальчевич Трусов-Светоруський, из рода Директоров! - Идиот! – прошипел Евгений во время представления. – Все перепутал, козел! И наступил дворецкому на ногу. Поэтому торжественность момента была несколько подпорчена непонятным взвизгом. Герцог удивленно поднял бровь: - Директоров-ой-ей-Ёй!? Какое оригинальное имя, должно быть весьма древний род! Господа пришельцы вероятно у себя дома являются важными персонами? - А то нет? Георгий Михайлович – директор, то есть князь, а я вообще глава секьюрити и его зам! Этот осел все перепутал! И Евгений наступил еще раз на ногу дворецкому, у которого как раз на этой ноге болели пальцы. - Ой-ей-е-е-ей!!! - Какой оригинальный звук! – удивился герцог. – А я и не знал! Куда тут надо жать? И он тоже несколько раз надавал на ножной клаксон. - Просто музыкальная шкатулка, а не человек! И герцог махнул рукой: - Вина князю и его наследнику! Слуга уже протягивал кубки, и возмутиться Георгию Михайловичу такой вольной трактовкой его имени и должности не дали. Герцог произнес торжественную речь, положенную в таких случаях; такую запутанную, такую сложную, словно завязывал узлы и плел из слов головоломку, и закончил на торжественной ноте: - …и вот мы здесь, потому, чтобы было, да воссияет его слава, королю – ура! Выпьем! Последнее предложение вызвало волну энтузиазма и друзья герцога чуть не кинулись его качать. Герцог и сам почувствовал величие момента и потребовал оркестр сыграть туш. Оркестра под рукой не оказалось, зато под ногой… и герцог сыграл несколько мелодий на новом музыкальном инструменте, пока тот не упал на колени. - Ах, да! - вспомнил Его Светлость. - На колена! Князь и его наследник опустились на одно колено и склонили головы. Рядом с ними стоял на коленях и дворецкий, из глаз его текли слезы, видимо от счастья. Герцог торжество положил церемониальную шпагу на плечо Георгию: - От имени нашего короля, Отто Брунгильд-Майера Семнадцатого, Я, - Смольтен Уль Криббаст, герцог Бургатский, посвящаю тебя, князь, в рыцари Забурлезии! - От имени нашего короля, Отто Брунгильд-Майера Семнадцатого, Я, - Смольтен Уль Криббаст, герцог Бургатский, посвящаю тебя, наследник зам, в рыцари Забурлезии! - От имени нашего славного короля, Отто Брунгильд-Майера Семнадцатого, Я, - Смольтен Уль Криббаст, герцог Бургатский, посвящаю тебя, - не понял, а ты как сюда примазался?! Дворецкий в ужасе пополз задом с помоста. - Я нет! Я не надо! Я не буду! - Конечно, не будешь! А ну пшел отсюда! И герцог пинком открыл у слуги еще одну музыкальную точку. - Встаньте сэры рыцари, и… и… и… давайте выпьем! - Ура! – рявкнула толпа. – Качать их! Подхватили рыцарей, герцога и почему-то опять дворецкого. Все торжественно взмывали ввысь и парили над толпой, и только Георгия Михайловича кто-то держал за руку мертвой хваткой, так что ноги взлетали выше головы. Георгий опустил глаза и обомлел, - скалясь единственным зубом, его держала неведомо как пробравшаяся на церемонию ведьма. Отпускать «суженного» она уже видимо не собиралась. - Брысь! Изыди! – завопил в ужасе Георгий. - Обманул! Обесчестил! – сразу же завопила та, и не думая отпускать рукав. - Караул! Защиты девичьей чести, Ваша Светлость! Герцог потребовал, чтобы его поставили на ноги. - Кто ищет моей защиты?! Ему показали. - Однако! – передернулся от ужаса герцог. – Ну и вкусы у этих землян! Что, - «чем морщинистее изюм, тем он слаще»? Сахарного диабета не боитесь? А кто собственно? Ведьма смущенно махнула в сторону всех троих, - мол, они! - Что, все трое?! И тут дворецкий завопил диким голосом: - Я нет! Я не надо! Только не Я! Я не буду! И стал рваться, брыкаться и кусаться, и ему удалось вырваться, в отличии от рыцарей, которых держали крепко. Герцог продолжал выспрашивать: - Так кто именно лишил тебя девичьей чести, карга?! Ведьма указала на обоих и скромно развела руками, - мол, теперь только двое. - Однако! По нашим законам я должен казнить вас, сэры, немедленно! Может, кто сам добровольно хочет жениться и смыть это позорное пятно? Добровольцев не было. - Тогда… нет, не могу же так просто отправить таких людей на смерть! Тогда - турнир! Сэры рыцари пусть бьются на ристалище, и победитель берет в жены вот эту… тьфу ты, - жабу! Турнир будет проведен немедленно! Рыцарей, невзирая на их дикие вопли и протесты поволокли во двор, и толпа последовала за ними. Следом за суженными бежала и ведьма, умоляя только не уронить женихов и не попортить их раньше времени. - Поздравляю! Король будь очень доволен, - сказал курьер герцогу по дороге. - Еще не конец, - ответил герцог, - посмотрим, чем закончится турнир! Во внутреннем дворе у герцога было собственное ристалище, где на обоих концах которого сейчас и снаряжали новоиспеченных рыцарей их верные оруженосцы. - Что все это значит? – спросил Георгий у барона, который натягивал на рыцаря нарукавные латы. Ходить под тяжестью двойных доспехов было уже невозможно, а как еще и сражаться в этом скафандре, было непонятно. - Герцог издевается над вами. - Так, что, все это – спектакль, и мы просто выставлены на посмешище? - Нет, посвящение было настоящим. А вот теперь над вами издеваются. - Скажи ему, что я отказываюсь от такой роли! - Нельзя, он вас и правду казнит тогда, таковы наши законы. Нужно выкручиваться! - Но как?! - Проиграйте, и пусть этот… горлопан женится на ведьме! То же самое советовал сейчас Евгению и его лучший друг, капитан Гамьери. Второй рыцарь тяжесть своего звания и доспехов переносил гораздо легче, и даже руками крутил и другие физкультурные движения пытался обозначить. Поэтому зрители были уверены, что он и будет победителем и делали на него ставки. Ведьма радовалась и слала Евгению воздушные поцелуи. К счастью для усаживания на лошадь был сделан специальный помост, поэтому эта процедура прошла почти гладко и обошлась без травм, никто не пострадал, включая и рыцарей. Им прикрепили длинные турнирные копья и они стали на исходные позиции. Вот герцог махнул рукой и рыцари отважно поскакали… нет, скорее лениво потрусили навстречу друг другу. Копья еще не пересеклись, но оба рыцаря уже начали вываливаться из седел. Полностью упасть не получилось ни у того, ни у другого, и дуэлянтов лошади проволокли как кули с песком, или вернее, как мешки с другим, более пахучим содержимым. Всех вернули на исходные позиции, и снова все повторилось. После четвертой попытки зрители заскучали, и даже комментировать падения перестали. И тут герцога осенило! - Женихом сей красавицы будет тот, кто первым упадет! – объявили глашатаи во всеуслышание. Рыцари собрались и подтянули животы, а зрители поспешили делать новые ставки. Красавица по-новому взглянула на Георгия и переключила все свое внимание теперь на него. И от топота действительно содрогнулась земля, и острия были нацелены в самые сердца! В глазах обоих сквозь забрала полыхало пламя фанатического желания умереть, но не жениться! Только оказалось, что копьем угодить в щит противника не так уж и просто, несмотря на рвение. Лишь после третьей попытки послышался треск ломаемого оружия, и рыцари упали оба замертво. - Оба мертвы? – удивился герцог. – Так быстро? Честь и хвала, они сражались достойно! Почтим память героев… этим кубком! Наливайте! Безутешная дважды вдова рыдала и ломала руки. Тела рыцарей потащили прочь, и очнувшийся Георгий, подумав, что его уже волокут в объятия невесты, отпихнул носильщиков и вскочил на ноги. Откуда только силы взялись! - Я протестую! - завопил он, стащив дурацкий шлем. - Существует же презумпция невиновности, в конце концов! Требую доказательств! Это что же получается, любая мымра может заявить на любого человека и его казнят без суда и следствия?! А если она ВАС обвинит в насилии над собой, Ваша Светлость?! Герцог призадумался. - А в его словах есть логика! Но что же делать? - Требую судебного освидетельствования! – подключился и второй рыцарь в дискуссию. – Пусть убедятся, что изнасилование вообще было! - Гм! Логично! Эй, кто-нибудь там, удалитесь с сей… дамой, а потом доложите! Интересно было наблюдать, как вокруг ведьмы стали образоваться провалы и промоины и вскоре на трибунах была пустота. Ведьма осталась одна. - Почему бы вам лично не убедиться в достоверности ее слов? – продолжал настаивать наглый рыцарь. - Мне?! Но я судья! Я обязан быть безпристрастным! - Тогда пусть судья Бочител убедиться, что ведьма не лжет! Он же сейчас не при исполнении? Судья, не ожидавший такого оборота событий, упал с лавки. - Я?! Какой позор! Никогда! Герцог хмыкнул: - А что, неплохая мысль, вы не находите, Ваша Светлость? - Но это невозможно! Я… Я слишком стар! - Да, это точно. Есть еще желающие?! Желающих проверить объективность обвинений старой ведьмы не было. Складывалась немыслимая ситуация. Судить было нельзя, но и следствие уже зашло слишком далеко, чтобы сделать вид, что ничего не было. Выход предложил Георгий. - А давайте ее объявим дамой сердца, ради которой будем сражаться и т.д., но только платонической! Никаких свадеб и прочего! Хотя…. Первого же заваленного нами бугая обязуем жениться на этой мымре! Решение проблемы нашли остроумным и сразу же и обмыли. Даме сердца, коль она платоническая, было велено сидеть на другом конце трибун и ближе не подходить, дабы не портила аппетит. Дама вздохнула и уселась ждать первого бугая. Итак, у наших рыцарей появилась Дульсинея Тобольская, вернее Бургатская, одна на двоих. Георгий собирался сразу же отправляться в турне по стране, причем один; Евгений же наоборот, намерен был еще несколько дней обмывать титул, а потом как доведется. Пути наших героев снова расходились. 9. Ваша Осоловевшая Прелесть. Георгий с бароном ехали по старому тракту. Георгий уже почти привык к верховой езде, ноги и другие части тела уже так не натирал, как в первый раз, но все равно, ездить верхом ему было неуютно. И вообще, такой способ передвижения он считал наихудшим, но разве рыцарю допустимо ехать в телеге, или идти пешком? Лошадь тоже отвечала ему полной взаимностью при малейшем удобном случае, и Георгий с усмешкой вспоминал все кинушки с лихими скачками и прочими лихачествами, - ну, ну…. Усидеть на лошади несколько часов кряду, идущей тихим шагом, вот это и есть настоящий каскадерский трюк. А лично для него еще и подвиг! Кто б только оценил его? Добравшись до Карадата, крупного города, райцентра по земным меркам, путники переночевали в таверне «Ночная сова» и рано утром разбитые и не выспавшиеся отправились дальше. Таверна оправдала свое название – всю ночь в ней бражничали какие-то темные и лихие личности и горланили весьма привольные песни. Но еще хуже были вульгарные девицы, предлагавшие себя с такой наглой настойчивостью каждые пятнадцать минут, что терпение рыцаря лопнуло. Выскочив на порог своей комнаты, он завопил яростно: - Да что здесь за заведение такое?! Оказалось, что это бордель и барон в соседней комнате посоветовал ему не шуметь, а развлекаться, коль представилась такая возможность. Сам он явно упускать случай не собирался и поэтому Георгий не стал ему и им всем объяснять, что женат, и изменять жене не собирается, и тем более, подхватывать что либо на свою голову, вернее, на другую часть тела. Осененный внезапными подозрениями, рыцарь захлопнул дверь перед носом очередной девицы и достал кошелек. Так и есть! Половины денег от той оставшейся суммы, выплаченной им судьей, не было! Ах ты жулик! Как был ворьем, так им и остался! Рано утром Георгий со злорадным чувством начал будить компаньона, заодно подняв и всю таверну, только было угомонившуюся. Выставив полураздетую девицу из номера Кабриолетти за дверь, Георгий швырнул кошелек на стол и спросил: - Что все это значит?! Жулик невинно хлопал глазами. - Но Я же оставил, Я же не все взял, Я же честно поделил поровну! Для него это было таким подвигом, таким порядочным поступком, хоть в анналы всемирной истории это записывай, наряду с преданием о топорике и вишневом дереве! И снова Георгия подвела его интеллигентская натура: ничего не сказав больше, он потребовал собираться в дорогу немедленно. Барон, собиравшийся одолжить еще немного денег на опохмелку, понял, что денег ему почему-то не дадут и даже обиделся. Он-то рассчитывал на ответную благодарность! Через полчаса они опять тряслись в седлах, Георгий злой и напряженный, Энрике утомленный и злой еще больше. Дорога за городом разветвлялась: выложенный брусчаткой наезженный тракт вел в Аделаксар, стольный град Забурлезии, наши же герои выбрали ту дорогу, что похуже; проселочную, разбитую колесами телег. Дорога эта вела в горные края Филерзии, где и обитал последний брат Кумпф. Вскоре они наткнулись на шлагбаум и будку, словно сошедшую из картинок о Екатериновских временах. В будке отчаянно зевал солдат. При виде клиентов он оживился, а содрав с них налог за проезд, даже предупредил, что где-то дальше орудует банда Свистелло. Хотя конечно сэру рыцарю чего бояться, это пусть Свистелло теперь боится…. - Кто такой Свистелло? – спросил лениво Георгий у барона, когда будка исчезла за деревьями. Барон ответил сиплым голосом: - Да был какой-то разбойничек, селян грабил. Потом притих. А сейчас говорят, с мятежниками спутался…. Может, заедем в село, похмелимся? - Нет!!! Мгла сюда пока не добралась. Сверкало радостными лучами прорывавшееся сквозь листву солнце, пели птицы, было тихо и хорошо. И даже не верилось, что где-то бродят кошмарные орки, тупые тролли; не верилось, что где-то непонятные маги планируют кровавые походы и что Мгла ползет черной пеленою над землей, поглощая все доброе и разумное. Не хотелось в это верить, особенно сейчас, когда занималось обычное утро, ничем не отличимое от земного. А на Земле…. Нет, тема для размышлений была опасной, ибо опять привела его к мыслям о доме, о семье, и сразу лютая тоска накинулась злобной тварью и начала вгрызаться в сердце. И чтобы не поддаваться этой грызунье, Георгий переключился на мысли о загадочности этого мира, и вора спросил, чтобы отвлечься: - Слушай, Энрике, вот смотрю я на вас, вашу жизнь, и начинаю подозревать, что вы не развивались, как мы, не прошли все этапы развития, каменный век там, бронзовый, а возникли сразу, такими, как есть…. - Нашел о чем думать! Есть вопросы гораздо важнее, – отозвался тот. - Да? И какие? - Жалко ему стало двадцать туридо! - Да что тебе эти туридо дались! Могли бы и задуматься о своем происхождении! - Да что тебе эти этапы дались! Могли бы и погулять еще, между прочим! И Энрике тоскливо вздохнул. Эх, надо было не оставлять половину, забирать все деньги! Вот и делай после этого добро всяким умникам! Георгий думал примерно тоже самое. Эх, надо было не спасать от Евгения, а наоборот, посадить на цепь! Вот и делай после этого добро всяким жуликам! От этих одинаковых мыслей их оторвал жуткий посвист. На дорогу перед ними выскочили четыре молодца в черных костюмах и масках. И сзади тоже. - Ну вот, пропали все денежки! – расстроился окончательно барон. - А ведь могли бы еще два дня гулять смело! Эх, ты, рыцарь…! - Да хватит тебе ныть! – вскипел Георгий. – Может они не грабить, а хотят что-нибудь предложить! Рекламная акция! - Ага, сплясать они хотят! На наших трупах за хорошую плату, - на все наши деньги! Тут сверху обрушился свист еще более пронзительный, нестерпимый, такой жуткий, что странствующий рыцарь и его оруженосец заткнули уши и попадали с лошадей, вставших на дыбы. Лошади хрипя, рванули назад, раскидав бандитов как кегли. Вот только рыцарь и сопровождающее его лицо не смогли воспользоваться коридором – они корчились в ужасе. Когда свист прекратился, Георгий поднял голову и обомлел: на толстой ветке сидел и самодовольно ухмылялся его старый школьный одноклассник, Витька Юкшин! Во как! В классе он был самым маленьким и щуплым, и на этой почве они ненадолго сдружились, - их обоих обижали здоровенные одноклассники, но потом их пути разошлись. Тщедушный Витька куда-то уехал перед седьмым классом, и больше Георгий о нем не слышал, да и не вспоминал. И теперь, подняв глаза, обомлел, увидев все такого же худого маленького Витьку, невзирая на годы и странный головной убор. Так это он и есть Свистелло?! Да, вот уж насмешка судьбы! - Гиря, ты что ли?! Кличка эта была известна лишь им двоим: одно время они мечтали накачать мышцы и задать всем своим обидчикам хорошую трепку и повергнуть к своим ногам при всем классе, особенно при Тане Самохиной. Георгий тогда выбрал себе оперативный псевдоним «Несокрушимый», но после долгих споров слишком длинное слово сократили до «Круш», так же, как и «Стальной Гиря» стал просто «Гирей». Эти героические имена, как и будущие подвиги, так и остались их маленькой тайной и благополучно забылись, но стоило вот только увидеть напарника по «боевым схваткам», как прозвище само сорвалось с губ: - Гиря, ты что ли?! Самодовольство новоявленного разбойника тут же сменилось всполохом мгновенного узнавания и страха. Витька поперхнулся, издав непонятный звук, схватился за грудь и закашлялся, издавая переливчатые, пронзительные звуки, теперь приглушенные и уже не столь нестерпимо резкие; но ветка под ним вдруг обломилась и упала с глухим шумом поперек дороги. Сам одноклассник при падении издал весьма жуткий посвист боли, от которого рыцарь и его оруженосец опять согнулись и руками закрылись, как и бандиты, которые были просто сбиты с ног непонятными звуками, рвущимися из груди главаря. Только Георгий на этот раз быстро пришел в себя и теперь недоуменно оглядывался вокруг, пожимая плечами и не понимая этих всеобщих корч и стенаний. Инфразвуком, что ли, он пугает? - Витек, ты здесь какими судьбами?! - Молчать, глупый глюк! Человечек ревел и натужно кашлял, бил себя грудь и продолжал издавать странные звуки, так что понять его можно было с большим трудом. И вот что самое интересное, несмотря на падение, это невероятное сооружение на его голове, возвышающаяся как труба большего лайнера, чуть ли не «Титаника», продолжала сидеть на нем как влитая. - У тебя шляпа на клею, или на саморезах держится? – задал ошеломленный всеми этими событиями Георгий весьма глупый вопрос и сам понял всю его нелепость. - Молчать! Я тебя знать не знаю! – снова просвистел тот. – У, сущи глупый глюк! Зараза! Проглотил из-за тебя…! И усомнившийся было Георгий, сразу по этой фразе признал одноклассника. Ведь одноклассники, не подозревая о Стальном Гире, так и продолжали называть Юкшина по излюбленному его словечку «Заразой». Юкшин выбрался из веток и Георгий смог его рассмотреть. Годы его не изменили, разве что лицо только стало строже и суше, да под глазами появились сухие морщинки. В росте Витя так и не прибавил, и глядя на это сооружение на голове, помесь папахи с цилиндром, Георгий понял. Все маленькие, но самолюбивые люди обычно носят туфли на высокой платформе. Этот же избрал другой путь: он носил папаху такой особой выкройки, что перещеголял в этом даже местных олухов, любящих напялить на себя невесть что. Честно говоря, Георгий даже опять усомнился, подозревая, что под этим могучим головным убором прячется на самом деле супермозг, какими обычно рисуют супермозговитых мутантов в комиксах: что перед ним стоит сейчас инопланетянин откуда-то из Прокси-Центавры, принявший облик Витьки. Поэтому из груди его и издаются жуткие свисты, а не нормальные звуки. - Вот же зараза! – снова высвистел тот любимое ругательство, и Георгий все-таки пришел к мнению, что перед ним стоит одноклассник. В ухе Виктора была серьга, и чем-то он очень напоминал одного известного нам трурка, вечная ему память. - Что же ты брат земным традициям изменяешь, почему Свистелло, а не Соловей? И как бизнес здесь, процветает? Ты Свистеллом как,- на полставки, или на полную? - Молчать! Взять их! Брать их было некому, бандиты продолжали валяться, включая и барона, и от этих утробных посвистов лучше им не становилось. - Может, хватит уже дурака валять? – спросил Георгий, начиная терять терпение. – Я ведь тоже не просто глюк, а рыцарь, посвященный самим королем! Могу и в лоб дать! И Георгий вытащил меч из ножен. - А на тебя зараза, что, свист не действует? – спросил Свистелло-Соловейчик, теперь икая так бурно, что вызывало настоящую бурю всевозможных свистов, переливов и хрипов из груди. Его напарники от этих звуков стонали, зажимали уши руками и даже плакали. Кому хватало сил, - отползали прочь. - Как видишь! Давай сядем и поговорим, Витька! Ты как здесь оказался?! - Нам не о чем с тобой разговаривать, глупый глюк! Повторяю, зараза, - Я тебя не знаю, мы не знакомы и раньше не встречались, и вместе не учились нигде! - Особенно в пятом и шестом классе не учились нигде, так ведь?! - Ну держись, подлый глюк! И Свистелло натужился, пытаясь издать свист, но получилось что-то очень булькающее и невнятно-хриплое, хотя и действующее на нервы. Георгий, набравшийся местных дурных привычек, не думая долго, дал рукоятью в лоб разбойнику. Не сильно, но от всей души. Вите оказалось этого достаточно, чтобы перестать хулиганить и прилечь отдохнуть. - Не булькоти! – не удержался рыцарь от терминаторской фразы. Но оказалось, что проявлять свое физическое превосходство не всегда полезно. Остальные бандиты тут же встали и тоже излили свое раздражение и досаду теми же самыми способами, так что, когда Свистелло пришел в себя, и рыцарь и барон были уже избиты и связаны, а из их карманов исчезло все содержимое. Точнее избит был барон, Георгия же от пинаний ногами спасли доспехи, но зато ему досталось больше по голове. - Ага, попались! – возликовал бывший одноклассник и снова исторг из своей груди трели, от которых его компаньоны разбежались во все стороны, а барон привалился к Георгию, норовя упасть в обморок. - Проглотил, зараза! – пожаловался небесам Витя. – Из-за тебя, зараза, между прочим! Дышать теперь не могу! - Эх, Витька, Витька! Как был ты «Заразой», так и им остался! Помнишь, как подложил Ситнику кнопку, а свалил все на меня? - А ты, ты сам, помнишь, обещал зараза, что вместе будем драться с Кирпичом, и не пришел?! – запальчиво воскликнул Юкшин, продолжая свистеть грудью. - А Я тогда получил за двоих, между прочим! Это происшествие и было причиной разрыва их короткой дружбы. - Прости меня, - с искренним сожалением сказал Георгий, - до сих пор вспомнить стыдно! Я струсил тогда…. Я был трусом… всегда. Юкшин недоверчиво посмотрел ему в глаза: - Струсил? Признаешь? Ладно, чего уж там! Давно все это было, в другой жизни! - Вот именно! Но ты как здесь оказался? - Да кому какое дело, зараза?! Оказался, и все тут! Ты понимаешь, что Я проглотил?!! - Что проглотил? - Неважно! Мой… мою драгоценность…. И тут Георгий сам все понял, слушая трели в груди Витьки: - Свисток, что ли?! - А ты откуда…? Так ты за моей драгоценностью пришел, зараза?! - Еще пять минут назад я понятия не имел о тебе и о «твой драгоценности»! Брось дурить, Витек. Я еду в поместье Бильрау, и если позволишь, поеду дальше. - Не позволю! Теперь ты, и твой слуга, знаете мою тайну! - Да какую?!! Витя огляделся по сторонам и горячо зашептал: - Это свисток Саурона! - Какой еще свисток? Кольца знаю, а вот про свисток не слышал…. - Вот именно, никто про него не знает! Саурон много чего отлил и по всем землям раскидал! Меня, когда я сюда попал, повязали сразу. И потащили одни заразы к стражникам, и тут мне одна цыганка и сунула в руку свисток, совсем как милицейский, только малюсенький такой, из черного металла. Свистнешь, и все местные заразы разбегаются, как оглашенные! Вот тут-то Я, наконец, и зажил, как нормальный человек! Вот тут-то Я себя человеком и ощутил впервые в жизни! - Так вот как ты стал Соловьем-Свистеллом!! Фу, как не стыдно! - А ты сам кем здесь стал?! – сразу взъерепенился Витя. – Что ты понимаешь, каково это быть всю жизнь худым и маленьким?! Когда все унижают, презирают, смеются над тобой, а ты не можешь даже словом, даже взглядом ответить?! Да, Я стал здесь разбойником! Теперь у моих ног ползают и пощады просят! И ты тоже будешь просить! Ого, вот оно как далеко зашло! Георгий даже сам присвистнул от удивления, только, конечно, не так жутко. - Прости, не хотел задеть твои чувства. Ну, ладно, развяжи нас. - Ага, сейчас! Разбежался! - Да не буду я больше драться, честное слово! Еще раз говорю, прости. - Да что мне твое «прости», зараза! Сейчас свистну, и отхватишь от моих молодцов! - Они от твоего свиста, между прочим, и разбежались…. - Жаль, думал поделиться с тобой, как с другом, со всей душой к тебе, все открыл…. - С какой душой, что ты там открыл?! Бормочешь что-то… Эх, ты, - Свистелло осоловелое! - Ну все, сам напросился! Эй, молодцы! Ко мне, заразы! Молодцы показались из чащи, но подходить не спешили. - Виктор Иванович, вы сегодня уж больно жутко свистите! Мы боимся подойти, - пожаловался один. - А почему не Соловей Адихматьевич? – спросил Георгий. – Нарушаем! Витя насупился. - Не умничай! Эй вы, тащите за мной этих гадов в наше логово. И глаза им не забудьте завязать! Логово оказалось корчмой, судя по некоторым признакам, где-то в лесной глуши. Соловелло к этому времени свистеть уже нутром перестал и сидел теперь насупленный за отдельным столиком, по деревенским меркам можно сказать королевским, и был удивительно в этот момент похож на пригорюнившегося капитана пиратов из мультика про казаков, у которого невест обратно выкрали. Он восседал в кресле, изображавшее трон, в гордом одиночестве в красном углу под образами, а вся братия праздновала победу в зале. Образа?! Георгий не поверил своим глазам и начал всматриваться в лики. Кто на них изображен, понять было трудно, местный художник видимо мог малевать только хари, но с нимбами; но зато на всех этих харях легко узнавался пароходный головной убор! Георгий с трудом удержался от смеха, - да, далеко же могут увести непомерные амбиции и прошлые обиды некоторых типов! Папаху Витя-Соловушка и здесь не снял, и Георгию очень хотелось взглянуть, что же кроется под ней, что за тайны там прячутся? Витя был мрачнее тучи и все щупал живот. - Да не переживай ты, завтра утром свисток вернется, только найди горшок! – успокоил Соловья Георгий. – В горшке все ж легче ковыряться, чем в общей яме! - Да? А вдруг он в аппендицит попадет?! - Не думаю. Не по жанру это будет! Дерьмо ведь не тонет и само по себе не исчезает. Так что завтра найдешь свое золотце, отмоешь…. А теперь, развяжи нас. И вообще, Вить, отпусти нас, зачем мы тебе? Деньги все у нас твои дружки выгребли… вон, видишь, как гуляют? Барон на этих словах дернулся и гулко сглотнул слюну, но промолчал. Витя злорадно покрутил пальцем: - Не выйдет! За ваши головы, зараза, награды назначены! - Неужели ты одноклассника, старого товарища и приятеля своего сдашь?! Ведь за одной партой сидели! Но по глазам того Георгий видел что не только сдаст, но запросто одни лишь головы, как он выразился. - Сам лично будешь отрезать, или все-таки побрезгуешь? Смотри, и тебя эта вещь превратит в «Мою Прелесть»! Не боишься, душу и разум потерять? - А тебе то что?! Тебе какое дело до моей души?! Что вы все в ней поковыряться лезете?! - Эх ты, - Ерш Иванович! (Так называли Витю его родители.) А кому мы нужны? Кто за нас награду дает? - Тогда и узнаешь! - Ну хотя бы воды ты можешь дать? О еде уже молчу! Витя недовольно поморщился, но все же повелел развязать им одну руку и дать поесть, но только в дальнем углу, а если эти заразы посмеют хоть слово пискнуть, сразу заткнуть им рты и кинуть в подвал. И Георгий покраснел вдруг и сказал, с трудом удержавшись от плевка ему под ноги: - А ведь и правильно я тогда не вступился за тебя! Не стоишь ты дружбы, Ваша Прелесть! Ваша Осоловевшая Прелесть! 10. Такого вот конца…. - Гулять, так гулять! Стрелять, так стрелять! Евгений с размаху стукнул кружкой по прилавку и с недоумением посмотрел на хрупкую посуду. - Восьмая, - обреченно прошептал трактирщик, уже подавая следующую, - да когда же это закончится?! - Трактирщик, лук и яблоко мне, живо! Эх, жаль барончика нет, некого Уленшпигелем поставить! Ты что мне дал?! Сам ты репчатый! Лук мне и стрелы! А что есть? Арбалет? Еще лучше! Живо мне снайперский арбалет с оптическим прицелом и два пива! Евгению было скучно и хотелось набить кому нибудь морду. Все посетители, предчувствуя такую развязку, давно покинули трактир. Бить трактирщика, точнее измываться над ним уже надоело. Капитан Гамьери и его орлы покинули рыцаря вчера, или позавчера, отправившись на службу, хотя рыцарь требовал продолжения банкета и предлагал забить на все. Но новый друг забил не на то, и Евгению было обидно. А не навестить ли ему Гамьерчика, посмотреть, как там ему служится? Осененный новой идеей, рыцарь потребовал подать коня к парадному входу, а также большой кувшин вина с собой. Оживший трактирщик быстро приготовил и то, и другое, и курицу сверх того, и на радостях даже усадил обидчика на лошадь, сам не поняв, как умудрился совершить такой подвиг без посторонней помощи, один. Вот, что делает надежда! - Все, мы в расчете? – спросил Евгений. - Ты больше мне ничего не должен?! Трактирщик заверил его, что все долги выплачены сполна, и для пущей убедительности прижал руки к сердцу, которое находилось где-то в солнечном сплетении, а может и в желудке. -Тогда я поскакал! - объявил рыцарь. - Жди меня, и я вернусь…. Трактирщик хотел сказать «не надо», но вместо этого заплакал и пообещал ждать вечно. Дождавшись, когда мучитель свернет за угол, он бросился собирать вещи, и уже через полчаса двери трактира «Дикий вепрь» был заколочены крест-накрест, а объявление гласило, что помещение продается. - Вези меня к северным вратам, живо! Уложишься в десять минут, получишь на чай… Лошадь понятливо кивала головой, но прыти не проявляла, неспешно двигаясь в неизвестном направлении. Видимо слова «на чай» ее не вдохновляли. - Ну хорошо, на клочок сена! А на стог сена и одну морковку? Нет? Вот же упрямая скотина! На стог морковок и капусту, вымогательница! Но, пошла! Еще рыцарь был возмущен отсутствием спинки у седла, ремня безопасности и вообще отсутствием всего. - Даже пепельницы нету! – горько жаловался он вслух. – Что за дикарство! Где здесь автопилот включается? И он полез пальцем в лошадиное ухо, почему-то вообразив, что именно там и находится заветная кнопка. Лошадь возмущенно фыркала и трясла головой, гневным ржанием предупреждая наглого седока о дурном настроении. Тот тоже пребывал не лучшем, и обругал бегущих за ним пацанов. Их восторг от встречи с таким знаменитым глюком, которому сам король пожаловал титул рыцаря, моментально сменился ответной враждебностью. - Бочонок с пивом верхом на лошади! – тут же завопил сопливый, но наглый шкет и начал корчить рожи. Остальная ватага подхватила, и смеясь, забесновалась вокруг всадника, ловко увертываясь от его ног. Поняв, что ловить их будет самое глупое занятие, Евгений так пришпорил лошадь, что она встала на дыбы и помчалась по улице, сшибая нерасторопных прохожих и заодно разломав тележку с зеленью. Вслед ему летели проклятья, но Евгений был зол и направил лошадь в самую гущу людей на небольшой площади, куда его вынесла нелегкая. Назревали кровавые события. Но вдруг навстречу ему метнулся молодой человек в синем плаще, и ловко ухватив за поводья, повис на лошади, пригибая ей голову всем своим весом. Остановив лошадь, он строго и требовательно взглянул на рыцаря. - Да ты пьян? А я думал лошадь понесла… что же ты творишь? Но Евгений, уверовавший в свою безнаказанность и вседозволенность, оттолкнул его ногой: - Пшел вон, смерд! С дороги! Парень потемнел лицом. - Ты меня, виконта Балена Уль Хордо Троерри назвал смердом, пес?! - Ты кого псом обозвал, сопляк, меня, рыцаря круглого столика из овального кабинета, сэра Евгения Уль Ланселота ибн Анатольевича?! Надо сказать, что о званиях и титулах он ломал голову все эти дни, а тут они сами пришли, озарили его буйную головушку в одно мгновение. И он гордо подбоченился, довольный собой. Его противник тонкой самоиронии не уловил. - Тем лучше, сэр круглый рыцарик из кабинетика! Столь пышный титул позволить мне вызвать тебя на дуэль, немедленно! И это позорное пятно… - он ткнул пальцем в свое плечо, где на одежде виднелся пыльный отпечаток ноги, - будет смыто только кровью! Евгений беспечно махнул рукой. - А утки летят уже высоко! Прямо здесь и начнем? У юноши и конь, и оружие были под рукой, но по правилам дуэльного кодекса о поединке было необходимо известить власти. - Тогда поехали! До дворца они добрались молча, не глядя друг на друга. Дворецкий, величаво вышедший им навстречу, мигом утратил свою чопорность, едва увидел Евгения и как кенгуру отпрыгнул в сторону, когда рыцарь грузно спрыгнул с лошади. - Его Светлость занят! - тем не менее, с некоторой былой наглостью заявил он с безопасного расстояния, но после предупреждения об игре на фортепиано в четыре ноги мигом побежал докладывать герцогу о предстоящем поединке. - Ты умеешь убеждать, даже такого надутого индюка Роузли… - признал виконт, - и все же, ничто не остановит меня. Только дуэль! Герцог был приятно удивлен, и, спускаясь по лестнице забранной пышным ковром, демонстративно хлопал в ладоши. - Браво, сэр наследник зам! Вы оправдываете свое звание! Три дня и уже поединок, да не с кем нибудь, а с лучшим офицером и фехтовальщиком нашего гарнизона, моим племянником, виконтом Баленом Уль Хордо! У вас удивительные способности… наживать себе неприятности! Турнир будет проведен немедленно, по прибытии одной небезызвестной вам дамы, которой был обещан первый бугай, как нам помнится. Может вы хотите уладить все мирным путем, спрашиваю вас по долгу службы? Племянник, ты только вернулся из поездки, может, хочешь отложить дуэль, или решить конфликт иным способом? Виконт решительно мотнул головой и повторил: - Только дуэль! Евгений похолодел сердцем, поняв, во что он влип. Это не драка, здесь берсеркером не пробьешься, нужны опыт, выучка, воинская сноровка. Это тебе не стражников по пивнушке гонять…. Но вида не поддал. Эх, где наша не пропадала! - Рубать, так рубать, стрелять, так стрелять! К барьеру! - Вы имеете право выбора оружия, какое выбираете? - Мясорубки! - Мясорубки, как и веники, у вас на Земле возможно и самое страшное оружие, но здесь извольте выбирать из НАШЕГО арсенала! Видимо кто-то уже поумничал до него. И тогда Евгений выбрал мечи. Носиться на лошади, целясь дурацким копьем было еще хуже, поэтому он предложил пеший поединок на мечах. Герцог пожал плечами: - Мечи, так мечи! На весть о поединке начало стекаться народ, так что когда прибыла карга, дворец был полон. Все шумели, пили, много и громко говорили и смеялись. Делали ставки. Как Евгений понял, на него не поставил ни один человек, и это не вселяло надежду. Наконец доставили ведьму, сияющую от счастья, уже в подвенечном платье, и все прошли на задний двор. Назначенный герцогом оруженосец водрузил на него все турнирные доспехи и тщательно зашнуровал что-то там по обеим бокам. Евгений безучастно взирал на приготовления, скапливая в своей душе безрассудную ярость. Смерть не пугала его, больше страшила женитьба. Отступать некуда, и главное сейчас, - выпустить из себя зверя, яростного, безумного, неудержимого! И оттолкнув слугу, он шагнул вперед, стуча в шит рукоятью меча. Противник, удивленно глянув на него, тоже пошел вперед, и они встретились в центре очерченного квадрата…. Варяги, истинные берсеркеры, в таких случаях грызли края щитов с пеной изо рта. Правда, перед этим они объедались мухоморов, поэтому пену пускать им было нетрудно. Евгению же выпитого было маловато для такого зверства, и он решил обойтись без зубокрошительных аргументов. С диким ревом он бросился на врага…. Здесь бы следовало пофазно и поэтапно описать все полотно боя: стремительность движений, блеск клинков, мощь ударов и лихую закрученность контрприемов; да еще желательно в восточных боевых терминах. Как правило, это производит впечатление на читателей и подымает статусы и повышает рейтинги…. Итак, с диким ревом он бросился на врага и наотмашь ударил мечом в стиле «Зашибу всех на…!». Таким ударом даже элефант в боевой броне перерубывается пополам как кочан капусты. Только врага не оказалось на месте, зато арена вдруг кувыркнулась и жестко ударила рыцаря в скулу. Шлем во время кувыркания почему-то сорвался с места, ободрав подбородок ремнем, и красиво полетел прочь, как и меч, полетевший в другую сторону. - Сейчас я с тобой разберусь, мальчишка! – пробормотал Евгений. – Споткнулся, не считается! Но мальчишка поставил ему уже ногу на плечо и вдавил в землю, поднеся острие своего меча к щеке. - С тобой неинтересно драться, сэрик рыцарик, - любой селянин продержался бы гораздо дольше. Итак, твой выбор: смерть, или свадьба? Невеста и кюре готовы, свадебный стол уже накрывают…. Невеста в это время умоляла не попортить личико жениху и даже порывалась подложить под его щеку платочек. Увидев ее «ослепительную» улыбку вблизи, Евгений передернулся от ужаса и сразу выбрал смерть. - Нет, нет, нет! – вмешался герцог Смольтен Уль Криббаст. - По особому указу милостивого нашего короля, честь ему и слава, смертная казнь к вам троим не может быть применима! - Так может король уже заранее меня и женил своим указом? – прохрипел Евгений, подтянув руку. Лежать было колко, неудобно и унизительно. И он начал вставать, невзирая на вес виконта, невзирая на упершееся в лицо острие меча. - Так пусть сам и женится! Как медведь поднимается в ярости, так и Евгений вставал сейчас на дыбы и бросившиеся удержать его слуги герцога были сметены как свора собак одним взмахом руки. Вторым движением виконт Бален был отброшен далеко в сторону. Евгений, рыча от ярости, ворочался в толпе налетевшей на него свиты, расшвыривая всех прочь, и уже готов был и герцогу влепить оплеуху, но тот вовремя куда-то делся из поля зрения. Евгений впал в безумие. В нем закипали все чувства, сплавляясь в безрассудную ярость. Это неистовое состояние воина, которое Евгений безуспешно пытался вызвать в себе искусственным способом, само сошло на него. Он не чувствовал боли, но ощущал в себе такую силу, что готов был голыми руками поймать лезвие меча; и кинувшийся виконт это понял… и отступил, убирая меч. Скользнув в сторону, он ударил рукоятью в многострадальный затылок. Когда в глазах просветлело, и мутные тени обрели формы и очертания, Евгений понял, что связан и даже прикован к столбу. Хорошо хоть, рот не забит кляпом. И он начал поносить всех здесь стоящих, и виконта, и герцога и самого короля. - Да вы не стесняйтесь, столы сюда, невесту можно приковать рядом, и начинайте праздновать! Чего уж там! ГОРЬКО! Только требую шафером самого короля вместе с его сусликом! Без суслика свадьба не зачтется! Герцог подошел и задумчиво посмотрел ему в глаза. - И все-таки вы меня удивляете…. Видимо не зря она требует… действительно настоящий рыцарь! Но вы меня ставите в неловкое положение…. - А уж я в каком стою…! – не преминул съязвить Евгений. - Казнить не имею права, жениться вы категорически отказываетесь, да и боюсь, что вместо брачной ночи будет совершенно убийство, кстати, «невесту» я уже отправил домой. Так что же мне с вами делать? Друг мой, Бален, вы по-прежнему настаиваете на смерти? Виконт подошел и стал рядом с герцогом. А ведь еще совсем мальчишка, - подумал Евгений. Сколько же ему лет – двадцать? - Не знаю Ваша Светлость! Хам, грубиян, невоспитанный, наглый, но в нем есть что- то.… Боюсь, что буду потом жалеть, если проткну его насквозь. Считаю, что позор снят, ему я поставил свой отпечаток, так что мы в равном положении и квиты! Если конечно сэр рыцарь не будет настаивать на продолжении битвы, ибо тогда я буду вынужден убить его, и сделаю это сразу. - Сопляк! А ну развяжите меня, и посмотрим, кто тут сразу! - Нет, его надо в клетку, и возить по городам! – воскликнул дворецкий, высовываясь из-за чьего плеча. – И периодически натравливать на него собак, на потеху публике! Евгений в ответ на это зарычал и начал ворочаться, так, что цепи загремели, и дворецкий тут же исчез, а окружившая столб свита герцога отпрянула назад. - Да, это настоящий рыцарь! – сказал с сожаление герцог. - Именно такие вот и побеждали драконов и одни выходили против армий и выигрывали сражения! Какая жалость, что я не могу отпустить его, - он и вправду не угомонится, пока не напорется на твой меч, Бален! А жаль! Повернувшись лицом к публике, герцог официальным тоном провозгласил: - Властью, данной мне Его Величеством Отто Брунгильд-Майером Семнадцатым, королем Забурлезии, я, - Смольтен Уль Криббаст, герцог Бургатский, объявляю приговор. Этот сэр рыцарь будет отправлен на каторгу сейчас же, и если он по каким-то причинам будет освобожден, и если появится в моем городе еще раз, повелеваю тогда без суда и следствия, за оскорбление Его Величества и других высокопоставленных особ казнить этого глюка немедленно! Увести его! Все, представление закончено! И пока его отвязывали от столба и заново заковывали, пока его вели со двора, Евгений не переставал ругаться, оглядываясь на равнодушные окна дворца, зная, что где-то за одним из них стоит герцог и этот сопляк. Он предпочел бы сейчас смерть, но смерть честную, на поединке, поэтому поносил обоих последними словами. Но на его речи уже никто не обращал внимания. А когда его привели в камеру и он увидел счастливую ухмылку судьи Бочитела, то понял, что честной смерти у него не будет…. 11. А какая разница? В подвале было пусто и тоскливо. Подвал был переоборудован под тюрьму, и пахло здесь отвратительно. Очень мерзко и главное, - вонь была подозрительно знакомой. Разбойник осветил факелом дальний угол, и пленники поняли, что они здесь не одни, и что их сосед по камере ни кто-нибудь, а самый настоящий орк! Он загремел цепями и зарычал на свет. - Погоди, зверюга, скоро у тебя будет обед! – сказал разбойник, и остальные расхохотались. - Даже два обеда! Впрочем, спорим, что он сожрет их сразу? - А то мы не знаем! Совсем не может экономить, тупое животное, будет обжираться, пока не лопнет. Такое соседство надежды не оставляло. Их приковали цепями к кольцам в стене, хорошо хоть в стороне от прожорливого монстра, и бандиты ушли, оставив людей в темноте прислушиваться к малейшему шороху. Страшный орк долго гремел цепями, выл от досады, что не может добраться до еды и наконец, затих. Узники перевели дух и расслабились. Но сидеть, молча, было невыносимо. - Ты Георгий Михайлович хороший человек, - но дурак! – подал голос Энрике. - Вот если бы послушал меня и остался в «Сове», и мы бы задержались там на пару дней, то не встретились бы с твоим… другом детства, и все было бы хорошо! И сейчас даже вот, без обеда оставил. Вот кто тебя за язык тянул?! - Ты сам дурак, Купе Кабриолет! Нас специально ждали в засаде, кому-то мы понадобились живыми, или мертвыми! Интересно, кому бы это? Есть догадки? Таких барон мог бы припомнить полкоролевства, желавших ему смерти, поэтому решительно стал все отрицать, намекая, что кто-то мстит рыцарю, а он человек маленький, скромный и просто получает все эти муки незаслуженно, прицепом. Георгий как раз был уверен в обратном, но спорить и доказывать что либо, считая это делом недостойным. - А может он тебя как друга детства… - начал с надеждой было говорить барон, и сам же себя оборвал, - а, ну да! - Меня он как друга детства может только засвистеть до смерти… - печально констатировал Георгий, - когда… э… освободится от своего груза. - Странные вы люди, - земляне! – с горечью сказал вор. – Сдаете друг друга, не любите, готовы поубивать, а еще и друзья детства! - Да и вы не лучше… - Это так… - вздохнул Кабриолетти. - Эй, олухи, чем сидеть и вздыхать, лучше бы помогли сбежать отсюда! - А?! - Э?! Если бы заговорили стены, пленники бы удивились бы меньше! Георгий был уверен, что орк обычная лошадка, настолько тупым ему показался взгляд твари и весь этот голодный вой. Или здесь еще кто-то, кого они не заметили? - Кто здесь?! – спросил он почему-то шепотом, словно опасался, что орк их подслушает. - Да Я, кто же еще! - Кто ты?! - Ну, Я, орк! Какие-то проблемы?! От такой наглости Георгий даже потерял дар речи. Придя в себя, он воскликнул с негодованием: - Ты - орк, ты враг! - А там, наверху, кто, - твои друзья гуляют? Барон, молчавший до этого, хмыкнул: - Причем на наши деньги! - Ну, знаете ли! – воскликнул в негодовании Михалыч обоим: одному, кто половину денег украл, а другую часть объявил общей; и твари, которая предлагает какой-то план совместных действий! - А не заткнулись бы вы оба?! И все замолчали. И молчали долго, а время остановилось, и тишина убаюкивала…. Разбудил пленников стук. Дверь открывшись, лязгнула, ослепив их проемом дневного света, и в подвал спустились два бандита. Ткнув факелом Георгию чуть ли не в лицо, один сказал: - Это он! Слышь, ты, кусок мяса, тебя Виктор Иванович к себе требуют! Снимай его! Георгия освободили от кольца и сковали руки за спиной. - Пошел, давай! И слышь, ты, будешь хамить нашему батьку, он тебя на кол посадит, так и сказал! - Батька это Свистелло? – уточнил Георгий, морщась на свету. - Кому Свистелло, а тебе Виктор Иванович! Запомнишь сам, или помочь?! – ответил здоровяк, поигрывая плетью. - Да что же не запомнить, тем более и с батюшкой его знаком! Его втолкнули в тот же зал, но Соловей на этот раз не сидел под своими образами, и Георгия провели в дальний угол и еще раз втолкнули какую-то темную комнату без мебели, устланную коврами. Витя, нахохлившись, сидел на низкой скамеечке, но увидев пленника, вскочил: - Связан? - Так точно, Виктор Иванович! - Свободны! Он дождался, когда закроется дверь за последним бандитом и вдруг выпалил, словно новость прожгла уже ему гортань насквозь: - Нету там ничего!! Георгий понял все сразу, но переспросил: - Там, это где? - Да в горшке! - Ты уверен? Может…? - Да три раза все переворошил, зараза! - Так от меня, что ты хочешь, чтобы еще и я поковырялся?! Витя прекратил бегать и на секунду замер. Одноклассники смотрели друг на друга. Вот же осел, сам напросился, и на что! – подумал Георгий. А может…?! Хотя нет, никому нельзя доверять! Все хотят моей драгоценностью завладеть, заразы! – размышлял в это время Витя. - Да нет, он во мне! Я это чувствую! Вот стоит только поднатужиться, и…. Витя продемонстрировал, и действительно все такой же жуткий глухой свист теперь раздался… из другого места. Георгий отвернулся и нос наморщил, не имея возможности рукой перед собой помахать, и вдруг до него дошла комичность ситуации и он расхохотался! - Тебе смешно, да, - смешно?! – взвыл Витя. – Живьем сварю в масле, да Я тебя…! Я же говорил, что в аппендицит пошло! - Да погоди ты! Если бы свисток… - Тихо ты!!! - Если бы ЭТО угодило в слепую кишку, звука бы не было! Оно где-то в кишках застряло! Витю такое утешение порадовало. - Да?! И что же теперь делать? - Попробуй пробить, что ли? Слабительным, например…. - Эльди, ко мне! Пока хозяйка корчмы давала ему слабительное, и в ожидании последующих за этим событий, Витя приказал посадить Георгия в отдельную комнату и следить, чтобы он ни с кем разговаривал. Случайно или нет, но окно выходило на заднюю часть двора, и Георгий был свидетелем, как Свистелло с горшком в руках, с бурчанием в желудке резво пробежал в дощатое заведение. Видимо с дозой он переборщил, потому что тут же началось такое…! Свисток действовал исправно, и звуки поражали еще страшнее, чем раньше, но осознание того, откуда они исходят, перечеркивали весь ужас инфразвука. Было страшно и смешно; или страшно смешно, - тут уже кто как реагировал! Бандиты разбежались при первых же раскатах, Георгий же хохотал до упада, пока не свалился в изнеможении. Да что люди! Резонанс воздействовал на все постройки: деревянное сооружение не выдержало такого двойного натиска – убойных раскатов и разбойных инфрасвистов, и начало разваливаться, обнажив сам источник звуков, сидевший над расколотым горшком, закрыв голову руками от сыпавшихся на него досок. Дальше смотреть было стыдно и неприлично. Но звуки продолжали крушить все близлежащее пространство. Стекла пошли трещинами влетели в комнату, словно снесенные взрывной волной. Георгий не пострадал только потому, что стоял возле дверей и молотил в нее ногами. Как не удивительно, двери открыли, как выяснилось - хозяйка, и она же, легко пихая в спину, отвела его в подвал и впихнув в душное помещение, закрыла за ним дверь. Звуки сюда долетали как далекая канонада. - Что там? – спросил дрожащим голосом барон. – Гроза началась? Ужас какой! - Да вроде того! - ответил Георгий, ухмыляясь. - Как бы Свистелло не пришлось теперь переименовываться в Перд… - хотя, это не столь важно! - оборвал он сам себя. - Да, какой там ураган сейчас бушует, гром не стихает ни на секунду! Ты не представляешь, стены тряслись! - Нет, это ты не представляешь, что там сейчас на самом деле творится! - Что, крышу снесло? - Сносит конкретно, у всех! У одного дно, а у остальных крышу…. Стекла вынесло точно, а что дальше будет…. Орк зазвенел цепью, напомнив о себе: - Ты же свободен?! Иди сюда, сними с меня цепи! - Ага, сейчас! Может еще себя заранее майонезом полить и яблоко в рот положить?! - Я не буду тебя жрать! - Ха, ха, ха! Охотно верю! - Харе ржать! Я правду говорю, освободи меня от цепей, а я пробьюсь сквозь этих пентюхов, расчищу вам дорогу, и разбегаемся в разные стороны. А уж кого я и точно съем, так одного из охраны, «Слышь, ты!!!» Вот кто мне действительно надоел своими - «слышь»! - Да не могу я ничего сделать, у меня руки сзади скованы…. И Георгий привалился к стене рядом с бароном. Барон склонился к самому его уху и шепнул еле слышно: - Поищи какой-нибудь гвоздь…. Георгий, уже видевший, как вор умеет освобождаться от оков, начал елозить руками в песке. Двигаясь задом, он как бульдозер перегребал рыхлую почву подвала. - У меня есть гвоздь, - мрачно и злорадно сказал орк, когда Георгий устав, прекратил поиски. - И что же ты сам не освободишься? - Не могу! Пальцы под другое заточены! - Под что? Людей на части рвать? - Да у нас в спецотряде…! Да когда я отрядом «Гадюк» командовал…! Нужен вам гвоздь, или нет? - Да не буду я к тебе подходить, даже если бы у тебя ключ был! Нашел дурака! - Я брошу тебе, но с условием, что ты дашь клятву рыцаря, что освободишь меня! А я клянусь своей головой и печатью Саурона, что не буду вас жрать, а помогу сбежать! - Клятвы орка чего стоят? Орк было зарычал о бессильной ярости, но тут дверь опять отворилась. - Эй ты, слышь, ты, ну ты, который под жабу покрашен! Батька тебе снова к себе требуют! - Эй ты, «Слышь ты!», да будет тебе известно, что я раскрашен под Тираннозавра Рекса! - А мне какое дело, как твою жабу зовут? Давай на выход! Да, теперь понятно, почему тебя орк хочет съесть! У Георгия тоже появилось желание хорошенько его грызнуть. Витя был еще мрачнее, чем раньше. Еле дождавшись, когда дверь закроется, он завопил: - Да ни фига твой совет не помог, зараза!! - Я же не специалист и не доктор… по кишечникам. Обратись к врачу! - Какие врачи, ты издеваешься, зараза?!! Откуда здесь врачи?! Витя метался по комнате, чуть ли не по стенам бегая, и Георгий ожидал, когда он уже и по потолку пробежится, но Свистелло вдруг застонал и схватился за живот, в котором назревали новые раскаты грома. Одновременно с ними раздался и переливчатый, хотя и глухой страшный свист. - Видал, то есть, слыхал? – простонал Витя. - Чую! Слушай, а по большому счету, какая тебе разница, чем именно свистеть? - Что?!! - Да эффект тот же самый! Так даже лучше! - Что?!!! - Я говорю, двойной эффект! Если не звуком, то запахом точно сразишь наповал! - Ты… ты… зараза заразная! Живьем орку скормлю!! Уничтожу! Да ты у меня зараза, сейчас сам флейту проглотишь с тромбоном, сам оркестром дудеть будешь! Марши и гимны одним местом выдувать будешь!!! - Из нас тогда неплохой дуэт выйдет! А если еще и твоих ореликов подключить, представляешь, какой оркестр получится?! - Все, зараза, достал! Эй, молодцы! На кол его! - А как же заказчики? – возмутился Георгий. - Им нужен не ты, а второй…. В комнату вошли двое, и «Слышь ты» играл плеткой, ударяя ею себя по ладони. - Я же тебя предупреждал, падла! Тут в комнату ворвался без стука еще один молодец: - Виктор Иванович, – гаркнул он во всю глотку, и, понизив голос до конспиративного шепота, добавил, - его сиятельство, лорд приехал, с этим, колобком королевским…. - Ой, не вовремя! – досадливо воскликнул Витя. – Этого в подвал, заразу, вечером посадим на кол, при свете костров, так даже романтичнее будет. А лорду скажите, что я сейчас буду…. Ой, ей, ей!! И он, схватившись за живот, стремительно покинул комнату, сшибив как кегли своих нерасторопных молодцов. И уже из коридора донеслись звуки, заставившие бандитов схватиться за головы и пригнуться. В подвал его спустили пинком, и Георгий носом изрядно пропахал пол и набрал полный рот песка. - Так что ты там за клятву собирался давать? – спросил он, когда отплевался. - Головой Саурона, говоришь, клянешься? - Да, да, да! Кабриолетти держа в зубах гвоздь, долго ковырялся в замке, и наконец, тот сладко щелкнув, открылся. Освободить вторую руку, было делом пары минут, как и расправиться с оковами рыцаря. Но вот освобождать орка барон отказался наотрез. - Да чтобы я сам себе на погибель этого гада отпустил… да никогда! Уходим без него! - Как?! Ты сам будешь двери выбивать и разбойников раскидывать?! - Вот именно! – подал голос орк. – Без меня вы никак! - Молчи, австралопитек! – прикрикнул и него Георгий. – Тебе слова не давали! - Так ты же только что слово рыцаря и дал! – сказал с ехидцей орк, и Георгий пожалел, что это сделал. Но без помощи орка им не обойтись. Убеждать барона пришлось долго и до хрипоты, и только известие, что прибыли заказчики именно за вором, заставили того расхрабриться и подойти к зверю. Честно говоря, Георгий и сам ожидал, что тварь сейчас на них тут же бросится и весь напрягся, ожидая страшной развязки…. - Значит так, - сказал орк, - вы сидите на местах, как будто прикованы. А я здесь подожду, возле двери, и когда они начнут вас отмыкать… только «Слышь, ты» - мой! - Да хоть все! – громко сглотнул шерстяной ком, вставший в горле, Георгий. – Только не на наших глазах…. Вот как жизнь закрутила, объединиться с орком против людей, более того, против одноклассника! Кто бы мог подумать! 12. Новая картина Репина - поплыли. И снова закованный в кандалы Евгений сидел перед Его Светлостью все в той же камере. Судья радостно потирал руки и вдруг хихикнул как мальчишка от избытка чувств. - Как там невеста, девичью честь мужу соблюла?! Да разве потерявши голову, по волосам плачут? Что терять, то?! Евгений усмехнулся и подмигнул борову: - После вашей проверки установлено, что невеста была до этого непорочной! Так что вам по сану досталось право первой ночи, и я буду гордиться этим фактом, тем более, что свадьба не состоялась! Судья улыбаться перестал, но Евгений продолжал измываться над ним. - Надеюсь, что будет мальчик, как две капли воды похожий на вас, но только без наследственных болезней…. - Каких болезней? – оторопел Бочител. - Забыли? Лишь бы бедняжка не хрюкал при сильном волнении! Хррр?! - Хррр! То есть, - что?! Да Я тебя!! Ах ты…! Хам, мерзавец, поддонок, подлец, ослокрад, тупая скотина, стервец…. Полный перечень всех эпитетов занял бы два листа. Евгений проникся к судье даже уважением за такое обширное познание ругательств, к тому же изложенных чуть ли не в стихотворной форме, но тот сам же и испортил свою музыку, хрюкнув так страстно в конце декларации, что прыснули даже стражники за дверьми. - Молчать всем! – визжал судья, потеряв рассудок. – Где мое золото, где бумаги?! Евгений знаками показал, что говорить не может. - Почему?! Евгений таинственно оглянулся по сторонам и заговорщицки махнул головой, подзывая судью, и шепнул тихо: - Не могу сказать! - Да почему?! - Тише вы, услышат! Здесь же стены имеют уши! Наклонитесь ниже…. Судья наклонился и Евгений шепнул ему на ухо: - Вы же сами запретили, только что! Судья взвыл раненным волком: - Палача ко мне! Дверь в камеру тут же открылась и знакомый детина, ласково и многообещающе поглядывая на пленника и закатывая на ходу рукава, направился к столику, который уже заранее был приготовлен и заботливо прикрыт куском белоснежной материи. Под материей проглядывались тарелки, кубки и вазы, вероятно полные фруктов, и выглядело это все очень аппетитно, даже накрытое. Наверно будут пытать меня голодом, как комиссар Жюв в «Фантомасе», понял Евгений. Ну, ну! Дерзайте! Палач откинул полотенце. Столик и вправду был изыскано сервирован, и от ароматов невольно потекли слюни. Палач тем временем повязал накрахмаленную материю вокруг шеи судьи и придвинув к нему столик, вложив в руки нож и вилку из чистого серебра. - Жаркое подстыло, - капризно сказал судья, отправив первый кусок в рот. - Простите, Ваша Светлость, Вам бы чуть раньше нужно было садиться обедать, но Вы так заняты, так заняты! - Ладно, приступай! Палач вынес из угла второй столик, накрытый точно таким же накрахмаленным полотенцем-салфеткой. Под ним тоже угадывались тарелки, кубки, ваза с фруктами. Евгений с приятным изумлением наблюдал за умелыми действиями палача- официанта. Интересные тут методы допроса, оказывается, не то, что в первый раз! Расколюсь только после десерта, - решил Евгений, глотая слюну, - не раньше! Палач поставил столик перед жертвой и с видом фокусника взмахнул салфеткой. Да, этот столик тоже оказался отлично сервированным! На подносах и тарелках лежали знакомые уже хитроумные инструменты для пыток, в вазе красовались груши различных объемов и еще какие-то емкости для вспрыскивания, в бокале пенилась какая-то коричневая гадость; одним словом, этот стол тоже поражал обилием СВОИХ яств…. Палач повязал салфетку на шее жертвы, совсем как судье, но только затянул потуже. - Ну-с, приступим к нашей трапезе? – спросил Бочител и подмигнул Евгению. - Может, поменяемся? – прохрипел тот. - Зачем? – наигранно изумился судья. - А вдруг отравить хотите? Отведайте вы из моего кубка…. - Хам, - сказал судья уже без всяких эмоций. - Где мое золото? Где письма? - Не могу сказать… - прохрипел Евгений. - Да почему?! – не выдержал судья, срывая салфетку с груди и швыряя ее в сердцах в угол. - Горло перетянуто! - Молед, затяни еще сильнее, и начни с пальчиков, обожаю, когда ты с них кожу снимаешь! Так аппетитно! - Ох, Ваша Светлость, я кажется, опять тисочки забыл! Наверно в трактире оставил…. - Ты издеваешься?! Сколько можно! Впредь приказываю носить тиски в особой сумке на боку постоянно, отдельно от остального инструмента! Я буду каждый день проверять! Ты понял? - Так точно, Ваша Светлость! Понял! Так мне сейчас за ними сбегать, или как? - Конечно, беги! – отозвался первым Евгений. – Только мигом, меня нельзя с ним надолго оставлять, а вдруг цепи порву?! Я же бешенный!! - Ты слышал, что он сказал? – спросил судья, согласный с последними словами рыцаря, но тут до него дошла и первые: - Что?! Ни с места! Начни тогда с ушей! Палач взял грушу и выпустив из нее воздух, набрал подозрительной жидкости. - Ну-с, приступим! Промоем кислотой твои ушеньки, - беглец ты мой ненаглядный! Что, масла так и не нашел? - Ох, прости, совсем забыл! Давай сейчас принесу, я быстренько, туда и обратно! Могу и тисочки заодно прихватить…. - Спасибо, уже не надо. Ну-ка ушко сейчас прочистим…. Судья с видимым удовольствием отрезал еще кусочек жаркого и обмакнув в соус, отправил в рот, неотрывно наблюдая за действиями палача. На лице его было написано такое наслаждение и от пищи, и от зрелища, что Евгения передернуло, и холодная волна поползла вдоль позвоночника к спине. Да, извращенцы бывают разные; у этого видимо от вида мук и страданий повышается аппетит, понял он, и снова ярость красной тугой волной накатила на него…. Цепи глухо звякнули, разорванные пополам. Они же и стали оружием; палач отлетел сторону с разбитой головой и судья визжал сильно и страстно, как поросенок на бойне, забившись в угол. Стражники пытались его хватать за руки, но получив увечья, отлетели в стороны. Подхватив оброненную палачом грушу, Евгений запихал ее в рот судье и сдавил, выпуская содержимое. Крик захлебнулся, сменился кашлем и стоном, судья забился в корчах. Евгения охватило приятное чувство не только победы над врагом, но и наслаждение от вида поверженного судьи, от его страданий! Наслаждение от вида чьих-то мучений. Вот так фильмы с насилием, о насилии, смакующие насилие как образ жизни, начинают давать первые всходы. Насилие начинает приносить наслаждение. Оно же оправдано!!! Он же сам, - они же сами первые начали! Это они долго дергали тигра за усы, а теперь вот получите…! Евгению хотелось добавить, попинать ногами, но только безумная волна уже оставила его на звенящей ноте, с головной болью. Пелена спала, на место ярости пришла опустошенность. Оставив корчащегося судью, Евгений пошел на выход. - Ах, да, совсем забыл! – сказал он уже у дверей. - Приятного аппетита! И уперся грудью в острия пик. Герцог разглядывал его изумленно, словно диковинного заморского зверя. - Это просто невыносимо! Порвал оковы, палач и стража покалечены, судья с сильным отравлением лежит в палатах! Да кто ты?! Скажи, рыцарь, ты родом не из троллей случайно будешь?! - Угадал! Если маманя узнает, где я и как со мной обращаются, вашему городу придет конец! Снова на него намотали цепей, как гирлянд на новогоднюю елку! Да сколько можно! - Как мне все это надоело! Одно и тоже: судьи, стража, герцоги, палачи, цепи, камеры, гномы, тролли, орки… ненавижу! Ненавижу ваше Зазеркалье! - Я это вижу… ты сюда пришел, чтобы уничтожить наш мир! Теперь я понимаю! Сауроново создание, темный рыцарь, вот кто ты! - Это вы у своего волшебника спрашивайте, который нас заманил сюда с Мглой бороться…. А вообще-то я начальник охраны и заместитель директора фирмы. Канцтоварами мы торгуем, канцтоварами, понимаешь?! Тетрадками! - Да хоть сыром и колбасой! Меня твоя адская деятельность совершенно не интересует! Что же мне делать с тобой? Мой долг как гражданина этого мира, гражданина королевства Забурлезии уничтожить врага, представляющего опасность всему нашему миру! Но как поданный короля я должен выполнить указ…. Евгений усмехнулся: - Вот-вот! Не стоит поддаваться гражданским порывам! Это приводит к ужасным последствиям: Мюраты, якобинцы всякие! Помни о своем долге пред королем! Долг превыше всего! - Ты опять насмехаешься…. - А что еще мне остается делать? Меня тошнит от вашего мира, в котором меня все за кого-то принимают, все что-то требуют, что-то хотят, - по большей части убить! - Ты сам в этом виноват, сам выдаешь себя не за того, кто ты есть! - И кто же я есть? - Ты Мордахур, левая рука Саурона! - Ну вот, приплыли! А почему левая? - А у вас в темном королевстве все наоборот! Что же мне с тобой сделать, чтобы и обезвредить, и указ Его Величества не нарушить? - Для начала бокал пива, и держи меня в стельку пьяным! Я пьяный добрею. - Обойдешься! Упеку ка я тебя в колонию, подальше от королевства, в соляные копи! Виконт! Под усиленным конвоем отвезешь его в порт Нагабар, и с первым кораблем отправишься с ним. Мой мальчик, пока сам лично не забьешь его в каторжанские колодки, и не спустишь в копи, назад не возвращайся, ты понял?! Бален Уль Хордо щелкнул каблуками. - Да, Ваше Сиятельство, будет сделано! - Цепей с него не снимать! И вот что, в случае нападения и попыток отбить этого монстра, - казнить немедленно! Я знаю, что на тебя можно положиться. - Я не подведу вас, дядя! Евгений горько усмехнулся: - Ну вот, новая картина Репина: поплыли в дальние края! Тут сзади подал голос дворецкий: - И в клетке его везти, как медведя! И собак на него травить! Герцог изумленно обернулся. - Ну-ка иди сюда! Молодец, хорошую мысль подал! Жалую за это золотой! А за то, что встряешь в разговоры…. И герцог наиграл на его мозоли интересный мотив: - Ой, ей, ей, ей-ей, ей, ей - ой, ой!!! - Браво! – отозвался Евгений. – Век бы слушал! Бис! Еще! Клетка была рассчитана скорее на дракона, судя по толщине прутьев, но дракона миниатюрного. В ней можно было находиться только сидя, поджав ноги. Мало того, и руки и ноги, каждая в отдельности корабельными цепями были прикованы к кольцам, а клетка поставлена в фургон, закрытый брезентом. Так что, о комфортабельном путешествии не могло быть и речи, даже любоваться пейзажами ему не позволили. И выехали в полночь. И вот только сейчас Евгений почувствовал всей душой, что этот мир, каким бы дурацким он не был, - настоящий, и жаждет его крови, его страданий. Руки и ноги уже затекли, а они ведь только выехали! В фургоне кроме него сидели два стражника и виконт, зорко следя за каждым его движением. Да и порвать такие цепи не смог бы даже слон. Фургон немилосердно трясло и качало на кочках, колеса нудно скрипели и стучали на каменной мостовой. О рессорах в этом мире понятия не имели. Стук колес навевал воспоминания…. - Постой, фаэтон, не стучите колеса…. Виконт, нажми на тормоза…! Виконт ударил по решетке: - Раньше надо было думать! Если не заткнешься сам, кляп в рот вобью! И Евгений подчинился, страдальчески подумав, - за что мне все это, Господи! Эх, мне бы нажать тормоза еще раньше, на той площади и не доводить дело до дуэли! Хотя…. И Евгений начал перебирать прошлое, которые привело его сюда. Он уходил все глубже в события, и в конце концов понял, что напрасно польстился на золото того незнакомца. Хотя, если перебирать жизнь и дальше…. Так выходит и вся жизнь неправильно прожита?! Нет! Надо было ехать с Михалычем, вот и все! Где он сейчас, что с ним? О кладовщике Евгений не вспоминал, уверенный, что его уже давно съели. Но что же делать?! Буду ждать удобного случая, решил он. Буду пай мальчиком, усыплю их бдительность и фьють, ищите, ловите! Забурлезия не единственное королевство, и рыцари везде нужны. Вскоре он впал в сонное оцепенение, мотая головой в такт раскачиванию фургона. Занималось утро. Сначала в щели брезента показалось серое небо, а вскоре и первые лучики солнца пробили сквозь прорехи поднятую пыль в фургоне и высветили некрашеные доски и заиграли бликами на прутьях решетки и на доспехах охраны. Все трое дремали, и Евгений думал, как воспользоваться ситуацией. Но стоило ему только потянуть за цепь, пробуя ее на прочность, как виконт поднял голову. - Что, уже сбежать пробуешь? - Пробую подтянуть цепь…. - Зачем? - В туалет вы меня вряд ли водить будете, так попытаюсь хотя бы в штаны не мочиться! Кстати, если я буду ходить под себя, через два дня вы уже не сможете рядом сидеть! А впереди погрузка на корабль, кругом будут люди, возможно и молодые дамы, и тут вы тащите меня со всей вонью, представляешь?! Виконт усмехнулся. - Я не допущу этого из уважения к твоему сану, рыцарь, а не потому, что убоюсь кого- то, или устыжусь. И даже не буду требовать в ответ слова чести; знаю, что ты постараешься сбежать при первой возможности. - Ну так пора! Веди. - Стой! – крикнул юноша возчику и всадникам. - Десять минут на оправку, потом едем дальше. Завтракать будем позже! Они остановились в поле. Кругом простирались возделанные квадраты земли, и пшеница только начинала золотиться. Дальше темнел лес а за ним синими громадами возвышались горы, откуда и началась их одиссея. Затянутые черной пеленой Мглы, они притягивали взоры дикой красотой. И все же в этой картине была гармония! Этот мир был красив и чист, он был свободен от выхлопных газов и вони нефтепродуктов, от химии, он был чист от прогресса, - пока. Евгений с удовольствием делал каждое движение: было так приятно разминать затекшее тело! Его тащили как бешеного медведя вчетвером, натягивая цепи так, что пленник чуть на шпагат не садился. Еще десяток стражников окружали кольцом место будущего справления нужды. Все они были предельно напряжены и держали оружие наготове, а более всего те, кто тащил цепи. Представив, как внимательно они будут наблюдать за ним, Евгений передернулся и вдруг нервно расхохотался, сам не ожидая того. Да, еще немного такой жизни, и пора будет в психушку отправляться! - Ему еще и смешно! – сказал возмущенно один стражник. - Смотри внимательно, сейчас оно начнет рвать цепи! Видал, как презрительно оно хохочет?! Мол, не удержите меня все равно! – ответил ему другой. И вдруг раздался страшный рев. С неба! Огромная тень налетела на них, расправив крылья… смерти, как непременно бы сказал писатель оттуда, где любят громкие фразы и пугающие эпитеты. Но Евгений был «отсюда», наш до костей, поэтому он пригнулся, и удивленно сказал: - Ничего себе, воробушек! Такого он еще не видал, и в рассказы Георгия не особо поверил. А оказывается, драконы существуют! Стражники разбегались кто куда, дико вопя: «Назгулы!», бросив пленника; кони тоже, и кажется, крича тоже самое. Четверка, впряженная в фургон, понесла поначалу по дороге, потом прямо по полю, где фургон благополучно и разнесли, налетев на межевой столб. Вся храбрая гвардия разбежалась, и только побледневший виконт и с ним трое готовились к битве. А мерзкое чудище налетало на них и снова взмывало, словно хотело опрокинуть их порывами ветра от взмахов перепончатых крыльев, но более поражая визгом вперемешку с шипением. Молодец, не струсил, подумал Евгений, глядя, как виконт пытается копьем поразить чудище в крыло. Все правильно, надо его спустить с небес, обескрылить, а уж здесь мы впятером как нибудь порвем, порубаем тварь! Но почему они из арбалетов не стреляют, их что, - заколдобило?! Чего они вцепились в эти копья?! А тварь тем временем поймала на лету копье виконта и перекусила его пополам. Евгений приготовил цепи, обхватив их ладонями, собираясь действовать ими как плетьми: - Гулю, гулю, гулю! И когда насгул вдруг резко спикировав, опрокинул одного стражника и схватил его когтистой лапой поперек туловища, рыцарь стегнул цепью по лапе и цепь захлестнулась, намотавшись вокруг голой морщинистой ноги. Монстр-динозавр взвыл, и бешено маша крыльями, начал взлетать, потащив обоих: и стражника и Евгения. Но видимо ноша оказалась ему не по силам, и тогда насгул разжал когти и выпустил одну добычу. Евгений продолжал висеть на цепи, а остальные цепи волочились по земле и в них, по команде виконта, вцепились два стражника. Назгул судорожно махал крыльями, но взлететь не мог. - Арбалеты! – крикнул Евгений. – Стреляйте! И виконт, подхватив арбалет и взведя его, прицелился. Болт попал ему в спину точно под левой лопаткой. А ну да, - понял Евгений, герцог же приказал убить меня…. И наступила тьма. Насгулу удалось поднять в воздух обоих стражников и те испугавшись, бросили цепи. Монстр, шипя от раздражения, полетел к горам, пытаясь на ходу освободить лапу. И отцепил ее только над лесом. Мертвый груз упал на ветки, и не сумев пробить полог листьев, повис над землей…. 13. Король мертв, да здравствует новый… Свистелло? Ждать им пришлось долго. Наконец дверь лязгнула и в подвал спустилась целая делегация. Кроме охраны были еще трое незнакомцев, одетых изыскано и богато. Точнее двое, Колобка Георгий признал сразу. - О, и этот здесь! Я от бабки и от деда ушел, а от тебя король и подавно уйду! К мятежникам! Советник насупился. - Надо с ними кончать! Он слишком много болтает! - Сейчас, выясним, где бумаги…. – отозвался третий. Барон вдруг застеснялся и голову даже опустил, так что третьему из этой троицы пришлось поднимать ее за волосы. - Это он! – сказал старший, вероятно сам лорд, брезгливо прикрывая нос платком. - Где бумаги?! – задал вопрос другой и сжал кулак так, что волосы затрещали. Барон, бросив кольцо, ухватился обеими руками за запястье мучителя. - Да он уже освободился?! – удивился «Слышь ты» из-за спины лорда, – Как же он уму…. Орк, утробно рыкнув, прыгнул сзади на людей. Факелы и люди полетели в разные стороны: два затоптали сразу, а третий, отлетев в угол, давал лишь сумятицу теней, безтолково мечущихся в разные стороны. Никто даже крикнуть толком не успел, слышались возня, стоны и многократный хруст. Георгий и проморгаться не успел, а уже все стихло. Барон подобрал факел, и жуткая картина представилась взору рыцаря: орк посворачивал шеи людям, словно цыплятам, а теперь возился над трупом одного из них. Послышался треск, хруст и орк оскалился, торжествуя: - Больше «Слышь ты» никому не скажет свое: «слышь ты»! Как Я и обещал! И взмахнул оторванной рукой! А Георгий вдруг снова ощутил себя тем пленником, которого тащат неизвестно куда и ужас снова захлестнул сердце холодными тисками. Он вспомнил монстра! И снова содрогнулся. Но времени на воспоминания не было, нужно было быстро выбираться отсюда. Орк действовал как настоящий боевик: выпустив вперед двух пленников, ведомых якобы на допрос, сам он в куртке охранника и шляпе низко надвинутой на лоб, шел следом, пригнувшись. Они дошли до зала. В зале сидели молодчики Соловелло в черных костюмах вперемешку с охраной лорда в костюмах бордовых, и весело праздновали встречу. На пленников они взглянули равнодушно: куда тех могли вести, как не на допрос? Барон потянул Георгия за рукав, кивнув на левую дверь, видимо прочувствовав своим воровским чутьем, где находится выход. Орк шел сзади, прикрываясь ими. И вдруг двери сами распахнулись им навстречу; Витя вбежал в комнату, глаза его радостно блестели, пока не увидал пленников. - Не понял, - сказал он недоуменно, - куда вы это их?! И тут он увидел конвоира, и глаза у него полезли на лоб: - Не понял?! Все он понял, но чуть поздновато, пленники оттеснили его уже к выходу, а его ватага продолжала сидеть, ничего не подозревая, болтая и потягивая эль. И тогда Витя свистнул! Звук ощутимо отбрасывал назад. Так вот от чего он сияет, подумал Георгий, напружинившись, словно шел против урагана. Извлек-таки свою цацку! Надеюсь, отмыл ее как следует? Стоит ли говорить, что все в зале, кроме них двоих попадали на пол и катались, зажимая себе уши? Причем у некоторых из ушей шла кровь. Но Георгия это не остановило и поймав одноклассника за шиворот, свистящего ему прямо в лицо, он опять влепил со всей силы Соловушке кулаком в лоб. - Говорил же тебе, - не свисти! Раньше было лучше! А теперь эффект не тот! Витя поперхнулся и закашлялся. - Что, неужели опять проглотил? – спросил удивлено Георгий. Тот растерянно закивал головой, ничего не понимая, - как можно выдержать инфразвук в самое лицо, если даже у него самого, свистящего, страх стал его постоянным спутником, стал его комплексом? Игрушка Саурона делала его трусом, хотя признаться в этом даже самому себе он не мог. Боялся! - Зараза…. И Витя снова стал исторгать из груди знакомые звуки. - Пардон! – сказал Георгий, выталкивая Соловелло на крыльцо и начал стаскивать с его головы папаху. – Что ты тут прячешь? Папаха действительно держалась, словно приклеенная, оказалось, что держится на хитрой тесемке. Тесемка лопнула, и сооружение соскочило с головы, открыв сияющую проплешину. Витя начал пихаться, пытаясь рукой прикрыть лысину. - И всего лишь? – поразился Георгий. Что-то здесь не то! Папаха весила подозрительно много и была твердой, словно внутри был металлический каркас. Он заглянул внутрь папахи и опять ничего не понял: прокладка скрывала слишком много пространства внутри убора. Тогда Георгий попробовал надорвать прокладку и тут побелевший Витя, как коршун, вцепился в папаху. - Это не твое! – прошипел-просвистел он так решительно, что очнувшиеся молодцы, как и спутники рыцаря, снова попадали. - Позвольте полюбопытствовать! – настаивал Георгий, таща папаху на себя. - Это не твое, не твое! – повторял Витя, пытаясь вырвать головной убор, уже трещавший по швам. Георгию было смешно от нелепости происходящего и от повторения знакомого всем сюжета, тем более что противник начал лягаться. -Это не твое! - А чье же? Национализированное Соловетской властью?» - Да-с! Тут Свистелло больно ударил Георгия в бедро, и рыцарь в порядке защиты тоже начал пинать его ногами и с гораздо более ощутимым результатом. От каждого удара разбойник содрогался и издавал посвисты. - Мной национализировано, зараза! – тем не менее, свистел он. - Это моя шляпа!!! Тут папаха с треском разлезлась, обнажая драгоценности. Корона!! У Вити в папаху была вшита корона, и кажется, Российской Империи! - Так вот в чем дело! Да ты у нас еще и тайный наследник престола! Император всея Руси – Виктор Первый, прозванный в народе Свистеллом! Витя выхватил корону и отпрыгнул в сторону. - Взять их, идиоты! – завизжал он переливчато и закашлялся. - Бестолочь, они же от твоих бульканий и попадали! Все, кроме орка. Промелькнуло что-то блеснувшее на солнце, и в солнечное плетение «императора» вошел кинжал по самую рукоять. - За-ра-за, - прошипел Витя в последний раз и упал на землю. И тут события понеслись стремительно, словно спущенные с тетивы. Очнувшиеся молодцы только начали вставать и вытаскивать оружие, как орк метнулся, схватил корону и швырнул ее в самую гущу людей: - Лови! Не прекращая движения, орк очутился возле рыцаря и последнее, что успел рассмотреть Георгий, - косоглазые глаза орка. Последовал удар в лоб, и…. Очнулся он от тряски и от густой вони. Все повторялось заново! Он висел на одном плече орка, а мертвое тело бывшего одноклассника на другом. Орк целенаправленно бежал верх по склону, петляя между сосен. Камни, корни и стволы, вот и все, что видел Георгий, и еще мертвое лицо своего бывшего одноклассника. Смотреть на него было жутко, и Георгий опять зажмурился. Орк, почувствовав, что пленник очнулся, и прижал его к плечу с такой силой, что кираса стала гнуться. Однако силен! Куда же он его тащит?! Осел, нашел, кому поверить, нашел, кому слово давать и перед кем слово это держать! Трижды осел!!! Не в силах больше укорять самого себя, Георгий крикнул: - Ну и чего стоят твои клятвы? Орк на ходу подкинул его, устраивая удобнее на плече, и что-то неразборчиво буркнул. - Жаль, что голова Саурона не лопнула как тыква! Ты же ею клялся?! Орк вдруг разом скинул их обоих с плеч, и оглянулся назад, высматривая погоню. Видимо никто за ними не гнался, потому что орк плюхнулся на задницу, и севшего было Георгия, толчком снова уложил на землю. - Тупой ты, глюк! Ты мне с самого первого раза не понравился! – ответил он, тяжело дыша. – Еще там, в горах. - Взаимно! Так как же твоя клятва? - Так я обещал тебя не жрать, и как видишь, клятву сдержал…. - Но ты клялся, что поможешь нам бежать! - Разве ты все еще в подвале сидишь?! - Но ты клялся, что отпустишь нас! - Э нет, врешь! Такой клятвы я не давал! Георгий в запале гнева хотел было вскочить, но орк коротко ударил его ребром лапы в грудь, выбив разом весь воздух. - Лежи тихо и не бузи! Саруман мне обещал сохранить жизнь, если я приведу тебя, или сахарную косточку, так что, как говорится, - ничего личного! Либо твоя голова на кону, либо моя…. Нет, лучше я тебя свяжу! Орк рывком перевернул человека и шнуром закрутил руки за спиной. - Вот так лучше! А если я еще принесу и Сауронову Свистелку, то могу рассчитывать на любую должность и награду! Или не принесу… - тут орк спохватился, и бросив короткий взгляд на пленника, замолк. Еще раз оглядевшись по сторонам, он склонился над трупом. - Где то она в нем! Заодно и пообедаю! Георгий отдернулся от омерзения, и отвернулся спиной к тому, что начал делать орк. Поляна, где орк устроил оргию, было на склоне, под небольшим углом, поэтому начать катиться оказалось несложно. - Ты куда? – рявкнул зверь и прыгнув за ним, окровавленной рукой схватил Георгия. - Отстань! – сказал Георгий, содрогаясь от ужаса увиденного зрелища, от мерзости происходящего. Он с трудом удерживал рвотные позывы. - Я не могу этого видеть! Не хочу!! - Ох, эти изнеженные глюки! Все вам кошмарно, все вам чудовищно! Это хорошо, что вы такие нежные и трусливые – с вами легко можно разделаться! Овцы, натуральные овцы! Так и будешь умолять, - не ешьте меня дядечка, или попытаешься хотя бы плюнуть в харю, коль сопротивляться нет смелости? Орк склонился к самому лицу Георгия, в упор сверля его косоглазо презрительно-насмешливым взглядом, уверенный, что даже этого пленник не сделает. Никогда! Струсит! Будет молить о пощаде, будет молить дать прожить еще минутку, хотя бы еще секунду! Плюнуть?! Да запросто! Сколько угодно, и даже больше! Георгия стошнило прямо в лицо твари, и отпрянуть тот не успел. - Давай еще… э, плюну?! – предложил Георгий. Орк вскочил на ноги и вытерев морду лапой, ударил Георгия ногой в пах. И пока тот корчился, пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, орк, найдя взглядом подходящее дерево, схватил пленника за шиворот и повесил его за связанные сзади руки на сук как на дыбу. А потом вернулся к исканиям. Георгий опустил глаза в землю, не желая смотреть на эту мерзость, поэтому что-то пропустил; вскинул голову, только когда орк вдруг начал сучить ногами, завалившись на растерзанное тело Свистелло. Георгий увидел стрелу, торчащую под лопаткой твари и воспрянул. Он хотел повернуться, но тело болело, руки скручивала дикая боль, и он мог только повернуть голову, и то, чуть-чуть. И вскоре увидел крадущегося барона с арбалетом в руках. - Молодец, Энрике, молодец! Ты пришел, чтобы спасти меня! Молодец! Барон не откликнулся. Он всадил еще одну стрелу и только тогда поверил, что тварь мертва. Подойдя к орку, барон презрительно пнул его ногой и сплюнул. Затем с натугой откинул тело твари и оглянулся на Георгия. - Говорил же я тебе, что этим гадам верить нельзя! - Да, ты прав, прости! Сними меня, - прохрипел Георгий. - Подождешь! И барон стал ковыряться во внутренностях, как и предыдущий «хирург», правда, брезгливо воротя голову. - Неужели и тебе свисток понадобился? - Дурак ты, - что Я тебе все время и толкую! Это оружие, это власть, а времена благородных рыцарей давно минули! Скоро грядет битва, и иметь такое оружие, значит иметь шанс выжить в этих боях! Барон быстро прощупывал тонкими пальцами кровавые ошметки, перебирая внутренности, и Георгия опять затошнило. - Дурак ты сам, когда узнают, чем ты владеешь, на тебя начнут охотиться все, кому не лень, как раз из-за этого свистка, и выжить у тебя не будет ни малейшего шанса, на чьей бы ты не выступил стороне! И люди и орки будут охотиться за этим свистком, и ты проиграешь в любом случае…. - И что ты предлагаешь? - Оставь, закопаем труп, пусть этот свисток лежит в земле. Пусть он не будет ни на чьей стороне, потому что вещи Саурона несут беду всему вашему миру! Но барон его не слушал. - Есть! Кабриолетти вытащил штуковину и побежал к ручью. Вскоре он вернулся, рассматривая черную фасолинку, держа ее двумя пальцами. - Такая маленькая! И такая могущественная! Столько силы! – восторженно шептал он, любуясь вещицей. – Моя Сила! - Ну вот, и этот туда же! Скоро начнешь называть ее моей прелестью! Воистину прелесть, - прельщает всех, кто ею владеет! Но барон не обращал внимания на слова рыцаря. Он вертел ее в руках, смотрел на солнце, наконец, преодолев брезгливость, вставил в рот и слегка дунул. Свист был тихий, да и на Георгия не действовал больше, зато сам барон дернулся от своего же собственного свиста… и сглотнул! И схватился за горло, белый как марля, и вдруг начал часто икать, издавая уже знакомые звуки. Георгию было и смешно, и горько: - И ты туда же? Поглотил?! - Да… – похрипел изумленно барон, - и что теперь будет?! - Будет как в прошлый раз! - А как было в прошлый раз? - Сними меня, тогда скажу! – сказал Георгий. Вор, двигаясь как сомнамбула, поднял Георгия за ноги, снимая с дерева и не удержав, уронил его на землю, хорошо, хоть тело болело так, что новой боли почти не ощутило. - И что теперь? – повторил свой вопрос Кабриолетти. - Бегом к ручью, глотай как можно больше воды, потом два пальца в рот и…. Или жди, как Витя, когда…. Барон ждать не захотел. Вскоре из кустов послышались утробные звуки, усиленные к тому же инфразвуком. Через пятнадцать минут бледный барон шатаясь, вышел из кустов и упал рядом с Георгием на землю. - Ты видишь, радости эта дрянь не приносит,… так что оставь ее! Развяжи меня и давай раз и навсегда избавимся от этого наваждения. И внезапно озаренный Георгий добавил: - Ты думаешь все просто – дунул, и все попадали? Даже на глюков этот свист действует, Свистелло сам боялся его! Он же умом повредился! А что тогда будет с тобой, представляешь?! - Да врешь ты все! - Ну свистни еще разок, только сильно! Давай! Вор зажмурившись, дунул изо всех сил, и, схватившись за сердце, рухнул на землю. Неужели потерял сознание? Георгий придвинулся к вору и склонился над ним. Мертв?! Да быть такого не может!! И тем не менее, барон Штрюбен Ундергольт Фон Блюхемштейн Ундбульдозер Кабриолетти Ваген-купе был мертв! И непонятно, что именно убило его: свисток Саурона, или проклятие рода Кабриолетти? Или проклятие привело его на эту поляну, чтобы здесь он сам с собой и покончил с помощью инфразвуковой дряни? - Да что это я?! – спохватился Георгий, услышав подозрительный шорох в кустах. - Надо освобождаться, пока волки, или другие хищники не нагрянули! Найдя кинжал орка, Георгий перерезал шнур, освободил руки и почувствовал себя увереннее. Теперь бы надо избавиться от всего этого: от свистка и от трупов. Закопать их, но только чем? Рыхля землю кинжалом, он выкопал могилу в овражке, достаточно глубокую, чтобы закопать людей, вернее завалить на них его стены. Могила была для двоих, на орка копать отдельную яму сил не хватило, но и класть всех вместе в одну могилу он не захотел. Пусть валяется так, решил рыцарь. - Дурак ты! – сказал он напоследок барону. – Всю жизнь маялся, и погиб глупо из-за своей жадности! А ведь все мог бы изменить…. Георгий хотел так и бросить его в яму, как есть, с свистком во рту, но потом подумал, что это ненадежно, звери могут выкопать, или люди, скорее всего, ища это оружие. Нет, надо захоронить свисток надежнее! Преодолев волну отвращения, он открыл рот мертвецу и начал искать вещицу. Нашел! И так радостно от этого стало, что сам поразился: а не зачаровала ли и его эта «прелесть»? Да нет, я же достал ее только чтобы лучше захоронить, - ответил Георгий, сам себя убеждая. Но не убедил. Барона он скинул первым, потом сбросил останки Виктора и закидал тела камнями, прежде, чем засыпать могилу землей. Встал, перекрестился. - Господи! Я не знаю, что нужно говорить в этом случае: упокой души их с миром? Возможно ли это, не знаю. Они не были праведными людьми, впрочем, как и все мы! Прощай, Энрике, прощай Виктор! В вас было что-то и доброе, и хорошее, надеюсь Господь будет к вам не столь строг…. - Аминь! - произнес кто-то за спиной. Георгий резко дернулся и обернулся: сзади стояли молодцы разбойнички вперемешку с людьми лорда с взведенными арбалетами. И тогда он, разом похолодев и уже предощущая острия болтов в своем теле, сунул фасолину в рот и свистнул…. 14. Разговор. Разбойнички попадали на землю. Георгия это порадовало бы, но от звука в его голове заныл каждый нерв, все кости словно задребезжали. Не то, чтобы больно, но жутко неприятно, и сердце вдруг забилось учащенно, словно заспешило куда-то. Так вот что испытывал Витя! Вот почему он был всегда бледным; вот отчего этот нездоровый вид и безумный взгляд! Все Сауроновы вещицы заставляют платить цену за обладание ими; цену несопоставимую, и кто кем на самом деле владеет, - люди вещами, или вещи людьми? Но ведь и смотреть на поверженных врагов было приятно! Осознавать, что можешь сломить их волю, подчинить их себе одним только дуновением в свисток! Власть!! Что может быть желаннее ее?! Для тех, кто жаждет подчинять себе…. Георгий извлек фасолинку изо рта и недоуменно уставился на свистульку. И что теперь прикажете делать? - Погоди, зема, не дуди! Человек в бордовом мундире поднялся с колен, отряхивая сор с костюма. - Ты откуда будешь, с Маасквы? - Допустим, - нахмурился Георгий. - Так и я же ма-асковский… стал. Из Калуги я! Меня Игорь зовут, Игорь Николаевич Стадников, бывший инженер, а ныне глюк. Поговорим? А ты откуда? - Да и я Питерский, хотя теперь тоже москвич. – вздохнул Георгий. – Георгий Миха… э, нет! Стой там, и руки держи на виду! И пусть остальные отойдут! Разбойнички, подобрав оружие, начали обходить рыцаря с обеих сторон, но остановились, переглядываясь меж собой. И если бордовые послушались команды, то черные начали бузить: - А он нам не указ, чтобы распоряжаться! Пусть вернет свисток, он наш теперь! Выходит, они знают о существовании этой вещицы! Георгий не стал угрожать, повышать голос, он просто свистнул еще раз, сильно, требовательно. И снова заныли кости и зубы вдруг словно зашевелились во рту и сердце заскакало словно ужаленное без всякого ритма. Лишь бы не проглотить заразу эту! Вот будет потеха… для них! Разбойнички попадали, елозя по сухой хвое, закричали, и даже земляк, схватившись за голову, стонал и раскачивался. - Все, кроме этого, быстро ушли отсюда! Вниз, в расщелину и ждать там! Если через тридцать секунд не выполните, всех засвистю до смерти! То есть засвищаю! Засвистаю! Короче, всех кончу!! И самого себя тоже, мысленно добавил он, если свистну хоть еще раз! Бандиты резво, словно сайгаки, заскакали вниз. - А ты стой, где стоишь, руками ухватись за ветку над головой, вот так и стой! - Георгий Михайлович, поверьте, я вам не враг! Лично мне эта цацка не нужна, пропади она пропадом! Я хоть и не врач, но вижу, как она действует, - инфразвук, так ведь? На вас же лица нет, вы белый, как покойник! Еще раз свистнете и сами упадете в обморок. А воришку наверно сразило мгновенно насмерть? Нечего было хвататься! Витю тоже долбило конкретно, но он-то землянин, а местных убивает с первого залпа. Впрочем, и мы тоже по-разному воспринимаем эти звуки: вот вы терпите, а меня эта свистулька валит с ног моментально! Хотя на Земле выдерживал такие удары! Нет, я представляю, что будет со мной, если я в нее вздумаю подудеть! Так что я вам не враг, и не конкурент даже. - Тогда чего вам от меня надо? - Хороший вопрос! Ваш дружок… - Игорь Николаевич кивнул на орка, - свернул шеи лорду Каниваниру Уль Де Паниволю, второму советнику и Триволю, помощнику лорда, а вы зарезали Витю недотепу! Вы обезглавили все наше войско, Георгий Михайлович! Кто теперь возглавит наше восстание? Хотя… какая нам разница? Был Витя, - кстати, между нами: туповатый, напыщенный и обидчивый баран, а теперь, будете вы! Вожак умер, да здравствует новый вождь! - Я его не резал, это орк его убил, - буркнул Георгий. - Позвольте не согласиться! Вы с самого начала не покорились воле Свистелло, не испугались свистка, смеялись над ним, то есть поставили под сомнение его авторитет! А в волчьей стае не бывает двух вожаков: слабый умирает, сильный занимает его место. Так что кто именно убил, уже без разницы. Вы по праву взошли на трон, вам и карты в руки! - И новый лик на образах будет обеспечен? Незнакомец рассмеялся. - Только, если вы настолько же амбициозны…. Вы позволите мне снять руки, а то они уже затекли? - Хорошо, положите их теперь на ствол, так, чтобы я их видел! И позвольте спросить, что вы делаете в этой банде? - Скажем так, я - советник. Был, у лорда. Не по своей воле, конечно! Выбор между жизнью и смертью небогат другими вариантами, разве не так? Вы ведь тоже стояли перед таким выбором? Все земляне проходят через это. - Да что здесь вообще творится? - Вы хотите, чтобы я ввел вас в курс дела? Я не против, но прежде всего, ответьте, вы кто по профессии? Георгий задумался. - Директор ИЧП…. Предприниматель. - А до того кем были? Кто вы? Человек творческий - писатель, художник, поэт, романтик, фантазер? Книги, сказки пишите? - Нет. В юности играл в театральной группе, хотел даже в ВГИК одно время поступать. Стихи пробовал писать когда-то…. Игорь Николаевич сощурил глаза и сказал задумчиво, самому себе: - Вполне возможно… это все объясняет…. - Что вы там бормочете? - Хорошо, я вам все объясню, но разговор будет долгий. Здесь, и так говорить не серьезно. Вы не проголодались? Может, сядем и за столом поговорим, как нормальные люди? - Я с вами никуда не поеду! Я вам не верю, вам нужен свисток…. - Георгий Михайлович, родной! Да поймите вы, никто здесь кроме вас им владеть не может! Нас он убивает. Вы нужны нам не только живой, целый и невредимый, вы нужны нам, чтобы возглавить наше восстание! - Да какое еще восстание, против кого?! - Против короля, против местных порядков и законов, по которым нас, землян дозволенно убивать, продавать в рабство, разменивать наши жизни! Мы сражаемся за нашу свободу, вы понимаете?! - А почему я вам должен верить? - Хорошо, сейчас я вам докажу! Вы мне не верите, потому что люди Свистелло требуют эту свистульку. Но они просто бандиты и грабители, и у нас нет ничего общего. Вот, смотрите! Он повернулся и пошел назад, где черные и бордовые бандиты стояли вперемешку, ожесточенно споря меж собой, потом разбились на свои кучки. Словно муравьи, подумал Георгий, наблюдая сверху за их передвижениями. А вот разговоров слышно не было, сюда долетал только гул голосов, словно в потревоженном улье. Игорь Николаевич подошел к ним, они поговорили, и черные возроптали и охватились за оружие. Но черных было семь человек, бордовых вдвое больше, и люди Свистелло отступили, ругаясь. Они начали пятиться к расщелине и вскоре скрылись из виду. - Георгий Михайлович! – крикнул снизу новый знакомый. – Спускайтесь к нам, вам больше никто не угрожает! Георгий не спешил кидаться в объятия мятежников. - А мне и здесь хорошо! - Хорошо, сидите там! Или можете идти куда хотите, если не хотите присоединиться к нам. Вы свободны! Мы отправляемся назад. Но боюсь, вы так и будете ходить в неведении…. Предлагаю все же выслушать меня, прежде чем принимать окончательное решение. И Георгий решился. Но когда начал спускаться, движимый внезапным импульсом, сунул свисток под корень сосны и подоткнул щель белым камнем. По дороге он несколько раз оглянулся, запоминая место. - Вот он, я! Что вы хотели рассказать? - Вернемся в корчму, там и поговорим. В корчме им были не рады. Но новый знакомый им что-то пошептал, и бывшие слуги Вити вдруг резко изменили отношение к Георгию. Хозяйка мигом накрыла стол и земляне сели друг напротив друга. - С чего же начать? Все это, - Игорь Николаевич развел руками, словно указывая на весь мир вокруг, - Зазеркалье, мир, который придуман людьми…. - Я об этом уже догадался! – ответил Георгий. – Когда столкнулся с орками, эльфами, Змеем Горынычем! Но как это возможно? - Технически, не знаю. Но теперь понимаю, что сила мысли способна творить не только на бумаге и холсте! Один Бог только знает, что такое человеческая фантазия. Мы же полагали, что сказки - это только сказки, и не более того. Народное творчество: устное, письменное, изобразительное, - но это уже продукт мысли, то есть вторичное. А получается, что мысль первична, и она способна порождать сама по себе! А это и есть как раз то место, где фантазии материализуются! Конечно не так, как в книгах, если вы ищите Средиземье, то здесь нет Гондора, Минас Тирита, Рохана и других географических названий, известных по трилогии, нет тех эльфов и вообще героев, известных нам по книгам. Хотя Изенгард существует, как и Мордор, и их правители. А еще есть вот Забурлезия и другие королевства, вероятно из других сказок. Почему так, не знаю! Кстати, как ни странно, хоббитов тоже нет. Вообще, здесь винегрет сплошной! Так что встретите старуху Шапокляк, не удивляйтесь! - Уже встретил. Жениться требовала…. - Отбились? - Как видите! Ну и что дальше? - Итак, Зазеркалье существует, и может где-то в этом лесу сейчас идет Алиса в красной шапочке к своему другу Кролику, а ее подкарауливает серый волк, или Саруман белый; - в этой мешанине ничего не разберешь. Только в последние годы все больше людей стало пропадать на Земле и появляться здесь. Почему – опять не знаю, но хотелось бы разобраться! Говорят, что наступает какой-то узловой момент, который повлияет на развитие и Земли, и Зазеркалья, поэтому граница между измерениями пошла трещинами, в которые и проваливаются как раз те, кто верит в существование этого мира и играет в эльфов. - Мы не верили и не играли! К нам в офис заявился однажды странный тип и нанял нас разгонять Мглу…. - Ну-ка, ну-ка! С этого места подробней, пожалуйста! Георгий рассказал о памятном событии, о своих коллегах, - рассказал все. - Судя по вашим описаниям, это был Гэндальф Серый! Выходит старый хрыч тоже промышляет контрабандой глюков! Я так и знал, что он замешан в этих делах! Так, занятная получается картина! - Тоже? А кто еще? - Да все волшебники. Саруман точно. Радагаст Бурый? Не уверен. Он помешался на экологии, на зверюшках. Синие волшебники? Вполне возможно…. Да картинка та еще! - Какая же? - Эти трещины открылись не сами по себе! Поговаривают, что их открыл Саурон по просьбе Сарумана. Им нужны люди с Земли! - Своих им не хватает, что ли? - Об этом и речь! Свои, местные, они статисты. Они подчинены воле этого мира, они послушны законам. Для них Свистелка Саурона – смертельное оружие, а земляне могут ей противостоять, уж вы-то это знаете! - Но не все. Вы не можете. - Вот именно, дорогой Георгий Михайлович! Не все. Я, например, не могу. Зато люди творческие могут! Более того, они могут управлять физическими законами этого мира своей волей. Вы думаете волшебники, - они кто? - Что, неужели…? - Да, земляне! С богатой фантазией, с огромным творческим потенциалом, попав сюда, они начали изменять законы этого мира силой мысли и воли, - они начали колдовать! И вошли во вкус, проявляя свою волю, далеко не добрую. - Да нет, ерунда получается, эти маги придуманы на Земле, они матрицы того мира, созданные земною фантазией; как они могут быть землянами? - А кто сказал, что нельзя взять псевдоним? Был некий Сидоров Иван Петрович, Или Джон Смит, а здесь стал Саруманом, потому что читал эту книгу в детстве, или потому что имя это легендарно и не может быть неизвестно в этом мире. Так сказать символ, которым можно воспользоваться, чтобы отпугнуть врагов. Причин может быть тысяча. А люди все разные. Большинство обычные средние граждане, как я, но попадаются и такие, как вы, меняющие не правила даже, - физические законы этого мира. Кстати, магам и нужны как раз такие, Саруман говорят, научился извлекать души и использует их как-то, но как, не знаю…. - Так вот зачем я понадобился Саруману, вот почему за нами этот косоглазый гад охотился! Он же сам говорил! - Что, сходится? Все верно. Так что вы нам нужны, нужны не просто как пленник, или как обладатель Свистелки; а нужны как воин, как маг, как предводитель, который поведет нас на борьбу за жизнь всех глюков, всех землян! Это не игры, это наш долг! Долг землян, не утративших совесть и чувство ответственности пред обоими мирами! - Теперь оказывается я еще и должен! Что-то слишком много на меня за сегодня обрушилось! Голова кругом идет…. Игорь Николаевич мягко ободряюще улыбнулся: - Конечно, сразу такое принять трудно. Я, помнится, пару дней ходил, как оглушенный. Хотелось бы и вам дать хотя бы эту пару дней, но, увы, не могу! Смерть лорда смешала все планы, теперь его войско расползется как тараканы по щелям и столько лет трудов пойдет насмарку! И только вы, Свистелкой подтвердив свое могущество, сможете объединить нас и направить на борьбу! - Так вы и Витю обхаживали с этой целью? Понятно теперь…. Нужен номинальный лидер, а куда вести всегда найдется… советник. - Вы сами не осознаете своих возможностей, Георгий Михайлович! Вы понимаете, что мрак расползается по этому миру, и бороться с ним некому? - А что же Гэндальф? Нас подставил вместо себя, а сам отсиживается на Земле? - С Гэндальфом мы разберемся потом. Кстати, если он может проникать на Землю, значит, и мы сможем вернуться назад! К своим родным, к своим семьям! У вас есть дети? Это был удар под дых! И Игорь Николаевич знал, куда бить, и как бить. - Но таких волшебников невозможно убедить, или заставить силой, - это их мир. Выходит, чтобы нам попасть домой, нужно действительно разгонять Мглу, то есть начать войну против Сарумана и его властителя Саурона. Может, Саруман тоже знает, как отправить нас домой, а для этого, опять-таки, надо до него добраться! Но победить их с Сауроном можно только освободив и объединив всех землян, понимаете?! Почему я вас и зову возглавить наше войско. - И большое войско? - Пока нет, - честно сказал новый знакомый. - Пару тысяч человек плюс минус пятьсот, да и те разбегутся, когда узнают, что лорд мертв. - Ну а людей, землян много? - Вы, да я… был еще Витя…. - Не понял, как же вы собирались бороться за освобождение землян, без них самих? - Понимаете ли, Георгий Михайлович! Цель освобождения землян исходила не от лорда, а от меня, и была… так сказать, тайной. Лорд хотел сражаться за корону и власть, а я ему помогал из своих интересов. - Одни интриги…. - А куда без них, - вздохнул Игорь Николаевич, - ну так что, вы согласны? Георгий задумался. Нутром он чувствовал нечистую игру, точнее политику со всеми ее подлостями и предательствами. Игры, в которых таких как он используют, а потом выкидывают за ненадобностью. Игры, к которым он всегда испытывал отвращение…. - Да я-то не против, вот только свистелку где-то потерял…. - Как потерял?!! Не может быть!!! 15. Блуждания во Мгле. Заклятие действовало: Юрий действительно не мог выйти из башни. В дверях его разворачивало и влекло внутрь здания. Колдовство, да и только! Но и действовала другая, непостижимая уму Сарумана Сила: он ничего не мог сделать с этим человеком. Кое-каким чарам глюк поддавался, но остальные просто игнорировал. Хотя, самым странным и непонятным для волшебника был тот факт, что этот человек не был магом! Но его не только защищала, но окружала неодолимой стеной какая-то сила, природу которой он познать не мог. Сила непостижимая его уму, гораздо более могущественная, первородная, но примитивно-безынициативная, на взгляд Сарумана. В ней не было агрессии, она только защищала этого человека, причем Сила эта была могущественна настолько, что превосходила его силу, а возможно и самого Саурона, но не вмешивалась в его дела, в его планы. Только оберегала глюка, и все! Складывалась патовая ситуация, которая и злила и интриговала мага. А Юрий и не догадывался, какие силы оберегают его и какие могущественные чары разбиваются о его простодушие, словно волны о риф. С видом праздного туриста он бродил по башне, заглядывая во все дыры, не догадываясь даже о том, что все его действия, все слова фиксируются, что за ним наблюдают все подданные Сарумана и тут же докладывают волшебнику каждый его шаг. Все чаще он заходил поболтать в «лабораторию», хотя Жук мирмеколог ему не нравился. Не нравился как человек, не нравился как помощник волшебника, не нравился вообще, и все их разговоры заканчивались ссорами. - Так говоришь, боишься боли, поэтому не было другого выхода? Жук сморщился, словно кислицы наелся: - Опять песня про белого бычка! Ты пойми…. Они перешли на ты, но это было не дружеское признание, а презрение, когда словом «ты» дают понять, что противник не достоин уважения и даже обращения на вы. - Ты пойми, здесь Зазеркалье! А хоть бы и Земля! Какая разница? Какая разница нам, на кого работать? На красных, белых, коммунистов, империалистов? Мы только выполняем приказы! Там, здесь! Или у нас есть выбор? - Как, - какая разница?! – заводился Юрий. – Ты я вижу из той породы, кто и на фашистов бы работал, и сам бы в полицию пошел добровольно служить! Знаем мы таких, - какая разница! - Дурак ты, Юра! Я о другом! Это их мир, здесь нет линии фронта – наши, не наши! Здесь есть Саруман, но нет других, понимаешь? Это в книге Толкиена братство Кольца, всякие там гномы, хоббиты и прочие пошли войной против колдуна, а здесь нет никого! Саруман есть, а сопротивления ему – нет! Так какой смысл тогда корчить из себя героя?! - Ага! Можно и палачом стать поэтому! Здесь же наших судов нет! Бояться некого! - Вот именно, бояться! Вся советская империя держалась на страхе перед хозяином и еще несколько десятилетий по инерции. А потом развалилась! Каждый сам за себя, каждый сам по себе начал бороться за собственное выживание! И вот что характерно: народ из однородной, вроде бы образованной, положительной массы вдруг превратился в братков, барыг всех уровней, националистов, и просто в тупую жвачную массу, млеющих перед экранами от рабынь Изаур и Чумаков! Что произошло со всеми нами, вроде бы с самой читающей страной, с положительными нами; почему в одно мгновение народ превратился в отрицательную биомассу? И где вы были, такие правильные, когда нам перестали платить, когда вся наука, все образование, вся культура пошли коту под хвост?! Почему вы тогда не вопили о предательстве?! - Тоже вместе со всеми искал, где заработать на кусок хлеба, - мрачно сказал Юрий, внезапно успокаиваясь. Жук устало опустил голову, немного помолчал. - Ты понимаешь, что происходит с нацией, когда она лишается художников? «Да, можно обойтись и без них! Нам бы только выжить, а потом и картинками займемся, и книжечками всякими….» Ты задумывался вообще, как развивается культура страны? - Э? – Юрий оторопел. – При чем здесь культура? - Да притом! Чтобы у подрастающих поколений было чувство собственной значимости и величия, не побоюсь этого слова, ибо из этого вытекает и вера в правильность своих действий, вера в свои идеалы, а из них и патриотизм, ради которого можно пойти на муки, необходима собственная культура! В первую очередь! А она начинается с чего? С чего начинается Родина для детворы? С картинки в азбуке? С того, что любят все дети, - с мультиков? Со своих мультиков, заметь! «Ну погоди», «Бременские музыканты»; с наших отечественных мультфильмов и фильмов. А все это не возникает само по себе, вначале пишутся книги, сказки, пишутся теми, кого мы называем высоким словом: писатели, творцы, поэты, - художники. Или ты думаешь Фурцева, или кто-то там приказал Успенскому: «а ну-ка, напиши нам сказку про Чебурашку» и готово, застрочил писатель? Думаешь, культура страны развивается по приказу сверху? - Никогда не думал об этом… - признался Юрий. – Вроде бы инициатива исходит от самих писателей…. - Вот именно! А они откликаются на злобу дня, на всякие вопросы, - политические, мировые, бытовые, то есть они пишут правду жизни. И если мы видим эту правду, мы принимаем их рассказы, романы, сказки, картины всем сердцем, ведь мы видим в них себя, видим свои проблемы, свои беды, свою жизнь. И эти произведения вдохновляют нас жить, бороться, сражаться, ибо это НАША жизнь. Понимаешь? То есть творчество, или культура, формирует общество и указывает путь нравственного развития. Культура, все значимые произведения, - это вешки в болоте нашего прозябания, которые в створе показывают нам путь дальнейшего развития. Не Фурцевы, и не Фурсенковы ведут нас, а сами массы, рождающие в своей среде писателей, композиторов, поэтов, художников. Например, вот упрощенная схема шестеренок и зубчиков в ней: поэт А. написал поэму и задел в самое сердце. Композитор и певец Б. под впечатлением поэмы пишет свое, и музыка это входит в сердца и рождает новые отклики. Художник В. пишет картину. Критик Г. пишет рецензию, писатель Д. - роман, сказочник Е. – сказку, по ней ставится мультик: вот это и есть поступательное культурное развитие страны, нации. Понимаешь? сказки, а ныне мультики остаются навсегда в памяти ребенка как фрагмент его сознания, кирпичик его сущности, а из этих кирпичиков и образуется понятия «Родина», «Патриотизм». - Ну и что дальше? Эти все красивые слова как-то оправдывают предательство? - Идем дальше! Что произойдет, если прервать этот поток на несколько десятилетий? Если ложь воздвигать в основу культуры, всякие там романы «Соль», вместо «Хождения по мукам»? «Лучшими литературными произведениями сезона конца сороковых официальная критика признала романы Берды Кербабаева "Решающий шаг" и Тембота Керашева "Дорога к счастью"». Ты помнишь такие книги, таких авторов? Можешь не отвечать. Кстати, сейчас о семидесятых годах, о той советской поре судят по Шукшину. Сделали его гласом народа того времени, чуть ли не единственным! Но только Россия не из одного Алтая состоит, но только правды жизни той поры почти нет. Более того! В угоду правителям столько лжи нагромоздили, столько фальшивых вешек накидали! Вот эти вешки нас и завели в тупик. Или, думаешь, игры в демократию затеяли внуки комиссаров только потому, что устали прятать свои богатства от народа и притворяться такими, как и все? Одной причины не бывает. Были и это конечно, но в основном бездуховность, ложь, нагроможденная на ложь, породила желание всех, и низов и верхов, сбросить все это нагромождение. Помнишь такую песню: «здесь нет негодяев в кабинете из кожи, здесь первые на последних похожи, и не меньше последних, устали быть может»? Помнишь, каким открытием, откровением для нас эти песни были? Вот те самые зубчики, образец той самой шестеренки, которые породили последующие шаги, приведшие людей на баррикады 91 года. Но это была деградация духа. Невозможно вместо одной культуры сразу же воздвигнуть другую, противоположную первой. Возник вакуум, и в него хлынули… комиксы! И что произошло, когда чебурашек подменили на бэтменов, и человеков-пауков? Когда высокие нравственные идеалы, хорошие детские сказки подменили на стрелялки, на комиксы? Что произошло с детским сознанием, что происходит на наших глазах с нашими подрастающими поколениями? - Это все верно, но причем здесь согласие пытать и губить души землян, попавших в Зазеркалье? - Да притом, что нет больше единства, и выросшее на комиксах поколение новых украинцев уже готово порвать «клятых москалей»! Нет больше единых норм, моральных устоев, нет единого народа! Каждый сам за себя! Так почему я должен жертвовать собой во имя кого-то, кого я даже не знаю?! Что мне до землян? - Вот ты и заговорил русским языком, а то спрятался за рассуждения о культуре! Поскольку культуры нет, то и все действия оправданны! Тьфу ты! - Что, не нравится правда?! - Да где здесь правда? Что утеряно целое звено развития Русской Культуры, согласен! Но это не оправдание равнодушному убийству своих земляков, кем бы они ни были, - русскими, украинцами! - Дурак ты, Юра! - Да пошел ты! Этим всегда и заканчивались разговоры. Но больше разговаривать было не с кем. На кухню Горбунков заходить категорически не хотел. Благо, что были в огромном количестве, мешками поставляемы какие-то плоды, похожие на орехи, вот ими он и питался. И была еще вода из кранов…. Только общаться было не с кем. Кроме Жука. Тот был единственным человеком в этой толчее, хотя наблюдать за этими штабистами было забавно. Штаб орков ничем не отличался от людского, у орков кипела такая же бурная деятельность при полной бездеятельности. Все носились как угорелые с какими-то бумажками из одного кабинета в другой, от одного стола к другому, за которыми монументальными изваяниями восседали начальники и накладывали резолюции: «Запрещаю!!!», «Повелеваю»,или даже изредка - «милостиво разрешаю». А над всем этим скопищем восседал Саблезуб, иногда всхрапывая и просыпаясь. Он обводил мутными глазками штабистов и те начинали носиться еще более ретиво и вопить так нестерпимо, словно на штаб напали враги. Вообще, это все походило на биржу и Юрия так и подмывало спросить, чьи акции сейчас в цене и даже самому поиграть в эти «купи-продай». И однажды он не выдержал и, вскочив на стол, завопил, размахивая какими-то бумагами, схватив их с этого же стола: - Акции «Гоблин-Тролль Корпорэйшн»; один к семи! Курс повышается! Серебряные рудники, - «Гномтраст», один к пяти! Налетай, торопись, покупай… акциз! Наступила жуткая тишина, которой наверно отродясь в этой башне не бывало. Даже Саблезуб подскочил на своем троне, всполошено бормоча: - А? что?! Нападение?! И тут грохнул такой гогот, что небоскребыня вздрогнула. Юрий и сам не понял, с чего они ржут и пожав плечами, спрыгнул со стола. - Не хотите, не покупайте, - акции упали в цене…. И уронил бумаги на пол, на которых значилось «Совершенно Секретно». - Это тот, - приколист! - разлетелось по кабинетам. - Приведите его ко мне! – потребовал Саблезуб. Юрия подвели к начальнику. Свита окружила его сзади. - Ты кто? - Ваше превосходительство, это тот юморист, о котором мы вам докладывали! - ответили за него. - Да? Ну-ка, сбацай чё нибудь! – потребовал главмонстр брюзгливо, словно лабуху в ресторане. - Сбацать? Легко! Встречаются орк и гоблин. Орк и спрашивает у гоблина…. Юрий выдвинул вперед челюсть, пародируя орков: - Слушай, тебе, когда дождь идет, вода в рот попадает? - Неа! - А мне все время заливает! Опять началось! Гогот, стоны, всхлипы. Причем им не надо было даже корячить рот, повторяя его слова. Саблезуб недоуменно повторил анекдот нахмурясь, словно пережевывая, потом просветлел, если такое слово к орку применимо, и захохотал. Слушать это клекотание вперемежку с иканием и всхлипами было странно и неприятно. Когда мамонт начинает ржать, дергая и мотая головой, поневоле хочется посторониться, чтобы не зашибло бивнями. Успокоившееся было окружение, глядя на начальство, с троекратно увеличенным весельем снова верноподданно зареготало. - Кажется, я на всю жизнь возненавижу теперь анекдоты… - прошептал самому себе Юрий. - Это про нас! В самое яблочко! Давай еще! – потребовал Саблезуб, отсмеявшись и вытирая глазки от слез. - Ну слушай…. С этой минуты жить стало легче и намного… тяжелей. Орки теперь окружали его толпами, ожидая новых анекдотов, благо хоть, что Саблезуб потребовал, чтобы все анекдоты он рассказывал ему лично в первую очередь и было забавно узнать, что Саблезуб теперь сам перерассказывает их, выдавая за свои собственные! Да пусть, на то они и анекдоты, что авторов не имеют; автор тот, кто на данный момент их рассказывает. Но орки ходили за ним в ожидании новых приколов, более того, им уже было достаточно одних гримас, чтобы ухахатываться; а однажды Юрий показал им палец. Минуту его указательный палец рассматривали с недоумением, и тут Юрий поменял пальцы, показывая теперь средний. Причем с удовольствием. И с еще большим удовольствием наблюдал за повальным веселием. Саблезуб даже сполз со своего трона, всхлипывая, и икая. Штаб прекратил свою деятельность на полчаса. Даже Саруман не выдержав такого гогота, спустился откуда-то с заоблачных высот последних этажей. - Да что здесь такое творится?! Орки деловито засуетились с бумагами, перекладывая их с место на место; курьеры ломанулись от стола к столу, усиливая видимость работы до состояния паники. - Я спрашиваю, что здесь происходит?!! - Да этот человек, он нам палец показал… - поспешил доложить один из средних начальников, из тех, кто восседает за столами. - Какой палец?! – оторопел Саруман. - Вот этот, - ответил Горбунков, показывая ему указательный, - что не смешно? А вот так? Он с видом фокусника поменял пальцы, тыча в лицо магу теперь универсальный жест. - Теперь дошло? - Дошло! – процедил Саруман, резко повернувшись. Уходя, он приказал, даже не оглянувшись: - В подвал его, заковать в цепи! Так Юрий очутился в темнице. По сравнении со штабной орочью вонью, здесь пахло. Пусть испражнениями, потом, муками, но человеческими. В небольшой камере, куда его посадили, был уже узник, прикованный к стене, грязный, заросший так, что лица не было видно, в разодранных лохмотьях. Все было как в киношках, но с одним отличием: лохмотья, тело, лицо и волосы были действительно грязны до ужаса, а не выпачканы ради сценической правдоподобности, в которой даже грязь должна быть от Версачи, а нечистоты, пардон, от Либурье, а иначе никак. Если показывать правду, зритель не пойдет, он эту грязь и нечистоты видит и так каждый день. В этом и смысл Голливудских грез…. Узник сидел, склонив голову набок, и не шевелился. Юрий подумал, что он мертв. Его приковали рядом, но так, чтобы узникам невозможно было дотянуться друг до друга. Юрий тоже откинул голову к шершавой стене. Свет двух факелов особо и не мешал, но и не позволял внимательно рассмотреть камеру. Юрий закрыл глаза и впал в забытье. Очнулся от голоса: - Ты кто? Из-под грязных косм на него смотрели в упор живые глаза. Пытливые, внимательные и заглядывающие в самую душу. Слава Богу, есть еще люди в этой небоскребыне! Конец второй части. (Продолжение следует.) Еще одно послесловие. Прошло уже полвека, а образ троицы, так удачно найденной Гайдаем в фельетоне украинского писателя, не меркнет. Более того, не стареет, хотя вся советская мишура уже снята с этой, далеко не новогодней елки. Уже и иголки на ней облетели и ветки обломаны, а Шурик, Трус, Балбес и Бывалый продолжают сверкать на ней ожерельем истинных бриллиантов. Михаил Задорнов как-то заметил, что все части Света, все нации, являются частями единого Сверхорганизма. Например, Запад, - это мужское начало; холодная, уравновешенная логика, а Россия, - это женское, эмоциональное начало. Поэтому мы принимаем феномен Гайдаевской троицы эмоционально, хохоча до упаду, и не пытаемся логически разобраться, а в чем причина такого успеха? Хотя на Западе были бы уже давно выпущены целые тома исследований, причем не любителями, а серьезными учеными, психологами, профессорами. Так в чем же секрет? Только ли в даровании, в актерском и клоунском таланте? Вряд ли. Посудите сами, герои далеко не положительные. Более того: не юноши, которые еще сбиты в подростковые стайки, ищущие приключений ради самоутверждения, нет, - три взрослых человека, которым под сорок лет, продолжают жить в поисках тех самых приключений, что уже само собой ставит их на грань конфликта с законом. Причем они это осознают, но особо углубляться за эту грань не хотят: - А что такое нейтрализовать? - Крррр-чпок!!! - Статья сто девяносто третья, пункт второй, до трех лет… не пойдет! - Не, не пойдет! Причем это сообщество джентльменов удачи в поиске легких денег чисто наше, «тройственное». Рассмотрим другие образцы дружбы столь разных характеров: наиболее характерный пример – Компана/Депардье и Перрен/Ришар в фильме «Невезучие» Франсиса Вебера. Ведущий и ведомый, естественное построение дружбы, так сказать молекулярная основа. Ведущий - прагматик, сильный, уверенный в себе, волевой типаж, готовый крушить на своем пути во имя поставленной цели. И ведомый, - неуравновешенный, смешной в своих попытках выглядеть сильным, нежизнеспособный чудак, действующий по интуиции, по озарению свыше. Они полностью дополняют друг друга, они нужны друг другу: второй бы не выжил без защиты первого, а первый без интуиции второго не справился бы с заданием. Это действительно классический пример, сплошь и рядом встречающийся в жизни. Дон Кихот и Санчо Пансо, Шрек и осел, – таких примеров в литературе можно привести тысячи, это естественное образование: герой и его спутник. В России же более действенной оказалась троица. Возможно, как земное отображение Небесной Троицы, и… противопоставление Ей, ведь типажи, несмотря на всеобщую любовь к ним, - отрицательные. Хотя чего-то особо криминального в этой троице нет, они выведены именно как те отрицательные герои, на примере которых показывается результат таких конфликтов не только с законом, но и с общечеловеческой моралью. Они обаятельно глупы, и поэтому смешны, и именно смех и ограждает зрителей от этой троицы, от их неудач. Их неудачи, это подсознательное указание на неверность выбранного ими пути. Путь, который смешон на всех этапах и плачевен в итоге. Поэтому столь остро и жизненно важны для всех нас слова песни: Постой, паровоз, не стучите колеса Кондуктор, нажми на тормоза…. Наш разум, сознание и подсознание, всегда ищет путь к выживанию, это суть человека, его основа. И казалось бы, эта троица не пример для подражания, ибо их желания и их действия заводят их в тупик. Но в том-то и феномен, что троица остается и по сию пору обожаемая зрителями! Так в чем же причина? В личном обаянии актеров? Несомненно. Ведь в анекдотах они так и остаются Вициным, Моргуновым и Никулиным. Другие герои: Василий Иванович и Петька ни разу не названы именами артистов, Штирлиц и Борман только в тех случаях, когда обыгрываются фамилии артистов. И только наши герои идут под своими именами! Что это, мастерство такого высшего класса, что эти роли никому другому уже больше никогда не сыграть? Да! Потому что они играли самих себя по большей части, обнажая перед зрителями свои характеры, поэтому столь естественны и нет в их игре ни капли фальши и наигранности? Да. Потому что истинный гений Леонид Гайдай нашел именно тех, кто действительно были Трусом, Балбесом и Бывалым и запечатлел их на экране? Несомненно. Поэтому Никулину было столь легко воплощать все клоунские жесты, мимику, движения, - он оставался клоуном даже и внутри троицы вне сцен. Поэтому Вицину было столь легко показывать все тончайшие грани характера труса, все нюансы, переходы, перепады настроений: ведь недаром остальные участники троицы признавали его лучшим актером среди них, истинным талантом. Поэтому Моргунову было столь легко давить своим «авторитетом» в переносном смысле этого слова: «не шуми, я инвалид!», и в прямом смысле авторитетом своего авантюрного склада характера. Они играли самих себя…. Но и это еще не вся причина успеха! Они дороги нам еще потому, что за этими смешными ролями кроются хорошие люди, играющие мелких жуликов и мы принимаем фильмы именно так, принимаем их самих: хороших людей вместе с их ролями. Поэтому они Вицин, Моргунов и Никулин, а не Трус, Балбес и Бывалый! И это уже не просто актерский успех, это уже нечто большее. Мы принимаем их как самих себя, как часть своих личных характеров. Они являются частью нас самих, поэтому не отторжимы, поэтому и понятны и дороги всем нам. Они даже не народное достояние, не образ, и тем более не пародия на русский народ. Они, - это все мы. Весь народ, прошедший все, что пришлось ему пережить за всю историю Руси-России-СССР. Безконечные нападения и войны, иго татар, но более страшное – иго соплеменников, крепостное рабство. Рабство, которым были задавлены все чувства, ведущие к свободе личности: чувство собственного достоинства, внутренней свободы и свободного волеизъявления, а самое главное – готовности отстаивать и защищать свою свободу. Именно это безжалостно корчевалось в народе в период крепостного рабства, а в прошлом веке коммунистами просто выжигалось до конца вместе с целыми с народами. Поэтому наши герои: Трус, - наша трусость, при Сталине доведенная до вершины пика; Балбес, - наша безтолковость, вернее маска дурости, усмешка над этой самой дуростью, ответ на все унижения; ибо, если не смеяться и над самим собой и над Системой, то можно сойти с ума. И Бывалый, - наглость, но в допустимых рамках, ибо жизнь идет, жить хочется, и жить хочется хорошо…. А над всем этим нависает Система, как айсберг, как паковый лед, и приходится действовать в пределах разумной авантюрности. В пределах допустимого. Ибо урвать больше возможно только самой Системе, поэтому если и попадаются под пресс отдельные личности, будь то директор базы, или даже администратор районного уровня, то все равно, народу вырвать кусок больше не получится, Система не позволит. Поэтому они нам и близки, что рвут те же крохи, которые рвем и все мы, таща по мелочи с рабочих мест. Они – это мы. Поэтому позднейшие «герои»: бригады и братки, не стали нашим экранным лицом. Они перешли за грань допустимого, а переходить эту черту всем невозможно и недопустимо, за этим следует хаос взаимного уничтожения. Они, это все мы. Авантюристы и мошенники, но на грани дозволенного, когда совершенное, - больше дурная шутка, чем преступление. Но и еще за всем этим стоит гораздо большее и самое важное. Они, любимые наши артисты и актеры того времени, то поколение, прошли войну во всех ее проявлениях, на фронте и в тылу. Они познали, что такое смерть, разрушения, голод, ежедневный многочасовой труд и лишения. Поэтому и роли в таких фильмах как «Двадцать дней без войны» - другая серьезная и трагическая сторона жизни, которая чувствуется всегда. Это не Том Керри со своей спецификой идиота, чье единственное горе – мало денег! Наш народ и актеры, как его символ, познавшие горя и перед войной и на войне, хотели теперь хорошего, хотели жить; они просто обязаны были жить, еще и за тех друзей и товарищей, «за тех парней». И смеяться, ибо они победили! И когда страх перед репрессиями стал таять; когда началась оттепель, - все предпосылки к созданию шедевров были готовы и шестидесятники начали распускаться как подснежники. Стране нужно было веселье после всех ужасов войны, после тотального страха, - нужно было как лекарство. И они веселились, и веселили, но не ржали и не призывали тупо поржать. А смех подбодряющий, смех над обстоятельствами, это совсем иное, чем смех над кем-то. Ведь когда идет потеха ради потехи, когда один притворяется идиотом, а остальные ржут над ним, - унижая, хохочущие возвышаются, что им и льстит. Это уже смех следующих поколений, если так можно сказать «внуков». То есть пред нами предстают как бы три поколения, выхваченных из череды нашей истории: «Деды», - ветераны, знающие, что такое горе, прошедшие через все, в том числе и ГУЛАГи, (Георгий Жженов и другие) и имеющие волю смеяться, в первую очередь над своими бедами. Именно об их юморе идет речь, ибо за их смехом чувствуется воля сжатых пружин; поэтому столь дорог нам Алексей Смирнов, - мы-то знаем, что его хулигана и дебошира играет фронтовик, готовый прийти на помощь другу, если случится беда. Поэтому роль механика из фильма: «В бой идут одни старики» нас не удивляет: они настоящие люди, цельные, прошедшие горнила войны, - именно это стоит за всеми их ролями, положительными и отрицательными, поэтому они нам и дороги…. Поколение «Сынов», - людей, всю жизнь упрекавших себя, за то, что поздно родились и не были ТАМ. Но впитавших в себя с детства дух рассказов отцов о том, что пришлось тем испытать и пережить на той войне; впитавших в себя Дух войны, дух фронтового братства и снимавших по этим рассказам фильмы. Самый яркий представитель этого поколения – Леонид Быков. В его фильмах сочетается Воля дедов, их обожженная натура и устремленность к Победе, и горькое сожаление отцов, пропитанных духом этой не доставшейся им войны, чувством вины пред теми, кто пал на полях сражений, кому они обязаны жизнью. Поэтому фильмы эти столь разяще пронзительны и честны. Иное дело «внуки». Хотя они прошли Афган и знают, что такое кровь и смерть, но война-то это уже не народная. Поэтому и забытая, поэтому инвалиды никому не нужны. Никто их подвига не отымет, но и поведать о той войне почему то не получается. Потому что не на наши дома и семьи рушились грады и авиабомбы, птурсы и снаряды, хотя и по делу, наверно. Казалось бы, хороший фильм «9 рота», но сами «афганцы» отзываются о нем негативно. А потом за камеры взялись «правнуки». И посыпалась такая коммерческая куча… «кинушек про войнушку», что горько становится. То это любовные интриги и плутания на фоне какой-то далекой и непонятной войны (1941, 1942, 1943, и наверно последует еще много, много серий, пока деньги за это идут), то нелепые подвиги разведчиков, и т.д. Но, тсссс, - не мешайте деткам самовыражаться и запечатлевать их игры в пентбол, ИХ ОЩУЩЕНИЕ войны. Впрочем, речь не них. Прошел век, самый безумный и кровавый в истории России. Закончившийся ничем. Столько крови, столько мук, столько хождений по ним, и что, все зря? И все душевные порывы, вера и надежда прадедов на лучшую жизнь, Война дедов, Любовь отцов, - все это оказалось безсмысленным и ненужным, и мы вступили в 21 век к тому же еще и обкраденные в Христианской Вере?! Все эти муки, кровь, смерти, особенно в гулагах были напрасны и тщетны? А теперь, когда выясняется, что остались без Веры в Бога и выходит, что все поколения, - МЫ! - времен социализма, - прожили глупо и бездарно, не накапливая состояний, не воюя за свои благосостояния, не наживая капиталы, не следуя за выгодой? Все напрасно?! ЛОЖЬ! Только кто отстоит правду? Завтра гениальные Спилберги снимут очень убедительные кинушки, как Америка освободила весь мир и СССР в первую очередь от фашистских захватчиков и наши праправнуки поверят этим фильмам, потому что они красочные, и затраты на эффекты будут многомиллионные, и голливудские актеры самые любимые…. Вот так и делается история? Спросите нынешнее поколение японцев, кто сбросил на их города атомные бомбы? Большинство убеждено, что это были русские…. Нет, эта книга не попытка реанимировать ушедшее время и тех Людей. Они были, они жили, любили, смеялись и сражались за право жить. Нам жить! И жизнь их не напрасно прожита, они самый яркий образец для подражания - нам, которым предстоит еще отстаивать это право жить. Ради будущих поколений. И их смех, их юмор, их задор остается навеки в наших сердцах как высочайший смысл Побед. Ведь кино, это желание противоположного. Если жизнь тяжела, разрушена войной, невыносима порой, то более всего требуется на экране… смех. Как лекарство от бед, как генератор, который подзарядит и даст силы преодолевать свои беды. Смех над глупыми ситуациями, в которые попадают, и все же преодолевают их герои. И пусть эти герои в ролях не всегда положительные, но такова жизнь. Они нам дороги, эти герои, близки и понятны. Потому что эти герои, - все мы…. Ю. Туйчиев. 2016 г. © Юрий Туйчиев, 2017 Дата публикации: 04.05.2017 03:27:40 Просмотров: 1816 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|