Трус, Балбес и Бывалый. Трое против Мглы.
Юрий Туйчиев
|
Форма: Повесть
Жанр: Фэнтэзи Объём: 246662 знаков с пробелами Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Жаль, что приходится столь громогласно вопить, чтобы привлечь к себе внимание, но таковы реалии нынешнего времени. Зачем обратился к нашим любимым актерам? Причин много. Одна из причин: не хочется расставаться с любимыми героями, с теми, кто не просто стали национальным достоянием, но частью сознания, ибо их реплики, их жесты, их роли и характеры заложены в нас как фундамент. И поэтому с ними и невозможно расстаться, и фильмы с их участием безсмертны и никогда не надоедают. Они живут в наших сердцах, и это уже доказано временем. Поэтому попытки вернуть наших героев будут продолжаться вновь и вновь. На этот раз их занесло в героическую, и надеюсь юмористическую, фантастику. Интересно получилось, или нет, судить вам. Я же хочу попросить прощения у родных наших актеров за такую вольность и постараюсь все-таки поведать причины своей дерзости. Закончился двадцатый век. Чудовищный, самый кровавый и безпощадный в нашей истории. Революция, Гражданская война, коммунизм, коллективизация, Гулаги, репрессии народов, Вторая Великая Отечественная Война, унылая эпоха застоя, локальные войны, о которых теперь стараются забыть, бандитская капитализация общества - все перечислить и невозможно. Причем взгляды поменялись на диаметрально противоположные! Был героем Чапаев, а стал Колчак. Царь был якобы бездарным руководителем империи, а стал Святым. Так нас учили! Вчерашние враги становятся отважными борцами, а борцы с чистыми руками и холодным сердцем – палачами. Ложь стала правдой, или это правда стала ложью? Или это разные аспекты все одной и той же кривды? Чему верить?! Без Веры Православной, как основы всему; без своих героев, без веры в правильность своих основ, общество примет любые перемены, а это значит, что оно равнодушно к своему даже недавнему прошлому и легко предаст его забвению. Это означает, что оно как сообщество, как нация уже мертво. Оно с такой же легкостью примет и чужую культуру и новыми народными героями очень быстро станут терминаторы и микки маусы. А может уже и стали…. Хотя, так просто уничтожить Русскую Культуру не удастся, пусть не надеются! Придет время, и родится новое произведение, герои которого станут символом нашего времени. Пока же мы пребываем в духовной прострации, и ищем свои творческие корни, свою основу. То есть, уже есть веская причина вернуть любимых наших героев! Ведь братки из «бригад», «адвокаты», равно как и их визави с «улиц разбитых фонарей» такими народными героями не стали. Да, увлечение сериалами было, но на роль народных героев эти типажи не тянули изначально. Народ, общество, электорат, – даже не знаю каким словом обозначить бывший единым советский народ, не принял их, и их способы быстрого обогащения как основу жизни. Ковбоями из салунов мы не стали, диленджерами тоже. Менталитет не тот. И мы ждем своих гениев, а пока что…. Но главная моя причина возращения к этим актерам, - это любовь к ним. Как к людям в первую очередь, как к артистам, как к типажам, которых они сыграли. Прошло сто лет. Мы учим историю, в которой уже и сами не знаем, кто наши истинные герои: на кого ровняться, кому подражать, на чьем примере обучать детей патриотизму и любви к Родине. Наши улицы названы именами героев Гражданской войны, только мы их уже и не знаем, а с государственным поворотом назад в капитализм, героями уже и не считаем. И в тоже время снова и снова ставим фильмы из своей домашней коллекции и смотрим все те же старые и добрые комедии с участием наших любимых актеров. Нет смысла называть имена, их знают все, даже поколения, родившиеся в 90-х годах и позже. Они, - и фильмы, и актеры, - истинное наше достояние. И если СССР стал Россией и даже если она снова станет Русью, раздробленной на княжества, - они все равно будут нашим общим достоянием. И как бы хотелось, чтобы наши улицы носили имена тех, кто действительно любим! Проспекты имени Евгения Леонова и площади Андрея Миронова, скверы Леонида Куравлева и Алексея Смирнова; и конечно, улицы Юрия Никулина, Евгения Моргунова, Георгия Вицина! Ибо они подлинные герои двадцатого века, - века уничтожения, которое оказалось чудовищным и безсмысленным, а теперь как выяснилось, и ненужным. Именно эти люди оказались истинным лицом нашего народа. Да, эти люди всего лишь актеры, но они никого не вели под дулами маузеров к победе коммунизма, а потом под дулами автоматов обратно в капитализм, - разве что только в кино. На них нет крови, кроме бутафорской. Поэтому, даже играя комиссаров и их противников, они показали чистоту своих душ, ту ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ, которая и является всеобщим идеалом. Пусть в кино, в «мире грез», но они сохранили Душу Русского народа, к которой мы и возвращаемся, снова пересматривая любимые фильмы, как до этого наши прадеды возвращались к эпосам, народным сказаниям, к сказкам, чтобы сохранить самое себя, - свой Дух. А двадцатый век стал веком кино…. Так разве это не веская причина снова возвращать их на наши страницы? Полностью можно прочитать в конце этой книги в послесловии. С уважением, Ю. Туйчиев. Юрий Туйчиев. ТРОЕ ПРОТИВ МГЛЫ. Сказка-фэнтези об эльфах, орках, и прочих… толкинистах. Здесь каждый найдет "свой анекдот", который заставит рассмеяться... А если кто - то хотя бы просто улыбнется, мне и это будет радостно сознавать. Потому что даже после небольшой улыбки в организме обязательно дохнет один маленький микроб, а также… гоблин и два орка! Ю. Никулин. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. 1. «Welcome пожаловать!» Улица Энтузиастов, гордо рассекавшая город Энск как главная магистраль, ближе к заводским окраинам неожиданно начинала сужаться, а потом и вовсе петлять, словно заметала теперь следы, сбивая с толка не только приезжих, но и самих горожан. Она заворачивала резко вправо, изгибаясь дугой, и торопливо бежала в обратном направлении, вопреки всякой логике. Потом, сделав еще пару крутых виражей, улица вдруг упиралась в глухую заводскую проходную; и тут, словно нарвавшись на ощетинившийся дот противника, поворачивала назад вокруг постамента. На постаменте стояли Ноги. Ноги принадлежали ранее Ильичу, который долгое время указывал горожанам на бетонную стену завода, видимо подсказывая, где можно протащить государственное, то есть всеобщее бесхозное добро. Именно по этой причине его и снесли, устав все эти 70 лет бороться с несущим пролетариатом, вдохновляемым не кем нибудь, а самим вождем! Но финансов на полный снос как всегда не хватило, поэтому на постаменте остались стоять Ноги и продолжали стоять твердо и основательно, готовые идти к победе коммунизма и сами по себе, без головы и даже без кепки, когда-то намертво зажатой в бетонной руке. Вероятно, ноги ждали теперь, когда им приделают туловище и голову нового претендента на звание вождя, и они снова устремятся вперед, к победе следующей идеи фикс. Сейчас же пятачок вокруг памятника был заставлен машинами из таксопарка «Энтузиаст», арендовавшего здание проходной, а поскольку парку вместе с зданием достались и крупные буквы, когда-то в глубокой древности даже горевшие неоновыми огоньками, то название перешло в наследство как-то естественно и само собой. Точнее, это был ловкий трюк основателя таксопарка, сэкономившего таким образом на вывеске. Сами же таксисты, хотя особого энтузиазма и не проявляли, к хитроумной искривленности их главной улицы были привычны. А объяснялось все просто. Давным-давно, на заре социализма, завод тогда еще «Энтузиаст красного труда» строился за городом, на отшибе, и дорога петляла к нему изначально по верхушкам бугров, экономя, таким образом, на строительстве мостов через многочисленные балки и овраги. Надо сказать, что нигде так больше не любят экономить, как в городе Энск! Экономия являлась и является любимым коньком города, именно здесь и родился Вселенский по глубине мысли перл: «Экономика должна быть экономной». Потом все-таки овраги засыпали и построили рабочие пятиэтажки, но разобраться с загогулистой улицей у властей руки так и не дошли. А поскольку любые городские власти, не зависимо от строев и политических взглядов всегда экономили на городских нуждах нежно и заботливо, то постамент острые на язык таксисты так и назвали: «Памятник финансам, которым приделали Ноги». Прохожий, растерянно озирающийся по сторонам в поисках потаенной улицы, ничего этого конечно не знал. Одет он был несколько странно, (сказать старомодно не повернулся бы язык), - в длинный кафтан, который вышел из употребления несколько веков назад. Под ним виднелись просторные штаны, при взгляде на которые почему-то вспоминалось такое же ветхое слово «портки». Обут незнакомец был в высокие, запыленные сапоги «а ля средневековье», на плечах его красовался добротный и плотный серый плащ, более уместный для покорителей Северного полюса. Но при всей странности покроя, одежда была хорошей и качественной и явно недешевой, и было в человеке этом что-то властное и непростое. Густая седая борода и не менее густые брови, длинные седые волосы, пробивающиеся из под шляпы, колючий взгляд серых глаз довершали внешность крутого дедка из прошлого, разве что только без меча и копья. Впечатление лишь слегка портила высокая остроконечная шляпа когда-то синего цвета, а ныне просто замызганная. В ней незнакомец походил на клоуна, или отставшего от цирка униформиста, который просто не знает, куда ему идти, и поэтому уныло топчется на месте. Начинался обычный, летний солнечный день. Привычно шумели машины, заглушая все остальные звуки просыпающегося города. Наглые воробьи, громко обсуждавшие внешность нелепого путника, дружно брызнули во все стороны, стоило раздаться утробному вою мощного внедорожника. - О, какой чудик! Вырядился! – радостно сказал водитель шефу, давя на клаксон, ревущий, словно сирена парохода. От этого рева все автомобили в округе позорно жались к обочинам, а наиболее слабонервные водители и вовсе сбрасывали газ, пропуская такой голосистый танкер вперед, от греха подальше. - Это начинаются съемки нового фильма: «Стрелецкие войска штурмуют Рейхстаг», - брюзгливо ответил президент фирмы «Вся Россия», скользнув равнодушным взглядом по нелепой фигуре. – Фантастический триллер «Мы из прошлого!» Жми, Володя, опаздываю…. Внедорожник, взревев еще раз голосом оголодавшего тираннозавра, рванул прямо в самую гущу травоядного транспорта, вызвав панику в автомобильных рядах, и скрылся за углом. Незнакомец долго с изумлением смотрел вслед железному монстру, затем снял шляпу и утер пот. И наверно он бы еще долго толокся на повороте, если бы сердобольная старушка не подсказала, как пройти к офису фирмы «Светлая Русь». Нужная ему фирма находилась на третьем этаже пятиэтажного серого здания, еще лет двадцать назад именовавшегося просто «общага». Сам завод сгинул, не выдержав конкуренции с капитализмом, и теперь руины его корпусов привлекали внимание разве что только режиссеров, снимавших малобюджетные «кинушки про войнушку». Лихие разведчики, а иногда и целые дивизии из неимоверного количества бойцов числом аж в два взвода, возлюбили теперь периодически штурмовать неприступные бетонные балки вторых этажей, оккупированные наглыми фашистскими захватчиками. И тогда тишину унылых руин разрывали автоматные очереди, взрывы хлопушек, стоны истекающих кетчупом солдат и крики «Снято!». Выбить агрессоров с первого раза не удавалось ни разу, поскольку все фильмы были многосерийными. Но напрасно немецкие снайперы пытались отстоять развалины и сражались до последнего патрона. На что они надеялись? Если рассчитывали после войны открыть здесь свое производство, то стоило ли лить кетчуп за то, что теперь вообще ничего не стоило, либо сдавалось за сущие копейки? Впрочем, иногда роли менялись, и тогда вальяжные эсесовцы начинали штурмовать вершины бывших корпусов, на которых наши освободители ложились все теми же дивизиями, но не сдавались, а на остатках заводской трубы гордо реял советский красный флаг. Но кто бы ни держал оборону, чьи бы не были эти руины по сценарию, действие сие привлекало внимание всех офисов, окнами выходящих на поле битвы. Руководители и служащие облепляли окна, причем жизнь и трудовая деятельность замирала в офисах до самого конца съемок, пока автобусы не увозили непримиримых врагов в мосфильмовские дали. Некоторые работники ради этого даже обзавелись биноклями, и потом долго еще в коридорах и на лестничных площадках, приспособленных под курилки, энтузиасты теперь быстрой прибыли обсуждали хитрости современного кино и гадали, займет ли очередной шедевр, типа: «Под ливнем пуль» или Смерть шпионам» первое место в Каннах; получит ли «Оскара» сериал «Разведчики»? Надо сказать, что внуки памятных нам Гансов и Фрицев не рвались даже и арендовать келейки размером три на пять, поэтому надписи на многочисленных дверях бывшего общежития гордо возвещали, что здесь находятся только российские офисы, склады и даже цеха, причем все как один с громкими патриотичными именами. Так, например, на первом этаже находилось три «России» с разными приставками. Также здесь были одна «Русь», «Родина», «Родные просторы», и адвокатская контора «Левенчук & Co», непонятно как затесавшаяся в просторы Руси. На обшарпанной крашенной белой двери конторы, на листке, возвещавшей о часах работы, адвокатом была сделана дописка от руки: «Милости просим», выведенная каллиграфическим въедливым почерком. Это был ответ адвоката на предыдущий кризис. Соседи-арендаторы Самуила Яковлевича переименовали в Безенчука, и под дощечкой толстым фломастером какой-то остряк дописал: «Погребальная контора». Первое время Самуил Яковлевич пытался ее оттереть, но фломастер принадлежал к той породе чернильных принадлежностей, которые не отмываются никогда. Надпись теперь переливалась блекло-фиолетовыми оттенками и привлекала внимание своей загадочностью, словно за дверями находилось что-то нелегальное, а возможно даже, и штаб подпольщиков. И почему-то очень хотелось верить, что однажды партизаны соберутся с духом и выбьют всех киноматошных фрицев из заводских руин, равно как и расплодившихся без меры режиссеров-самоучек с кинокамерами на груди. Как ни странно, но глупая дописка создала Самуилу Яковлевичу репутацию своего парня, которому можно доверять, и дела его немного поправились. А вообще-то дела у всех фирм были не очень. На дворе царил очередной кризис и дефолт, падение и прочие ужасы всеобщего разорения и обнищания. Некоторые фирмы уже лопнули, как например «Россия родная» и «Русь великая» со второго этажа, а остальные тихо агонизировали. Георгий Михайлович Трусов, основатель и бессменный директор фирмы «Светлая Русь» тихо грустил на рабочем месте. Он, то выстукивал беспокойными пальцами по крышке стола, глядя в окно, то вдруг начинал листать рабочий дневник, словно надеясь найти там запись о забытой деловой встрече, напевая еле слышно себе под нос строки из старинного романа: «Куда, куда вы подевались?». Ничего не обнаружив, директор начинал набирать что-то в поисковике и тут же бросал это опостылевшее занятие. - Неужели такое объявление и не сработает? – спросил он самого себя в четвертый раз. (Стоит ли говорить, что это была его последняя надежда?) И сам же себе и ответил: - Должно! Обязано! Георгий Михайлович был человеком тихим, щуплым и неброским, поэтому посетители, входя в офис, первым делом обращали внимание на его заместителя, человека чрезмерно крупного, шумного и самоуверенного, сидящего наискосок от шефа. Именно по этой причине на его пустом столе находилась сиротливая табличка: «Начальник секьюрити Бывалых Е.А.» и лежал остро заточенный карандаш жалом к посетителям, словно предупреждая, что шутки здесь неуместны. Еще в офисе сразу на входе за хлипкой стенкой из гипсокартона помещалась секретарь Шурочка, обычно самозабвенно сидевшая в Интернете целыми днями, но сегодня и она тоже нервничала и часто поглядывала на стеклянную дверь, за которой восседал ее тоскующий начальник. Финансовый крах грозным призраком навис над фирмой. Был и еще один сотрудник, но он безвылазно находился при складе, будучи и кладовщиком, и грузчиком, и экспедитором, а также и посыльным, и вообще всем сразу, в том числе пропойцей и виноватым во всех бедах. Склад находился недалеко от офиса и помещался в одном из гаражей, нагло пристроенных самозахватчиками в начале девяностых прямо к заводской ограде, и был предметом гордости фирмы. (Стоит ли говорить, что заводской бетонный забор сохранился целым именно на этом отрезке?) Другим же предприятиям приходилось размещать свои склады и цеха где придется, и люто завидовать везунчикам. Так, фирма «Березка», занимавшаяся сборкой и доставкой мебели, занимала половину пятого этажа, и лестничные проемы целый день оглашались хриплыми криками: «Вира! Майна! Проходит, проходит!» Проходило не всегда, и тогда посетители в панике жались к ядовито-зеленым стенам, пропуская вначале грохочущую мебель, а потом и потных грузчиков, прыгающих через три ступеньки и вопящих новое заклинание: «Держи! Лови!» Сотрудники фирм и их клиенты ловить разваливающиеся на ходу гарнитуры и не пытались, и обломки прессованных опилок иногда доскакивали даже до входных дверей. Потом начинался обратный процесс подъема остатков мебели на пятый этаж, и лестничные марши оглашались новыми выражениями и пожеланиями, которые привести здесь абсолютно невозможно. Владелец «Березки» на это скрипел зубами и грозился поставить лифт, который ранее общежитиям по советским нормам был категорически противопоказан. И тут же забывал о своих обещаниях, так что, это чудо технической мысли не спешило изменить офисную жизнь, зато грузчики «Березки» менялись каждую неделю. Положительного эффекта это действие ни капли не имело, мебель так и продолжала грохотать по ступеням, и один из офисников даже изрек глубочайшую мысль, что «от перемены гружающих сумма убытка не изменяется». «Гружающие» все как один дышали перегаром, безостановочно дымили «Приму» и продолжали каскадерские трюки, хотя и среди них тоже попадались свои гении. Так, один предложил пускать мебель вниз своим ходом на салазках. К сожалению, узость лестничных проемов не позволила воплотить ноу-хау в жизнь, и рационализатора пришлось извлекать из груды обломков на первом же повороте. Рационализатор этим был нисколько не смущен и предложил прорубить в стене окно и спускать мебель на парашютах, как десантные танки, но был вовремя уволен, и не воплотил в жизнь свои дерзкие идеи. А жаль, возможно, вид пикирующей на головы мебели способствовал бы притоку клиентов. Незнакомец окинул взглядом пятиэтажку и печально покачал головой. Под каждым окном буйно пестрели разнокалибренные транспаранты, рекламно зазывающие прохожих не стесняться и не проходить мимо таких заманчивых цен и таких скидок. Если верить надписям, то в этом здании было сконцентрировано все самое лучшее, самое необходимое, и по самым разумным ценам! И все это било, рябило и бросалось в глаза, будто бывшую общагу переоборудовали под сумасшедший дом, а его подопечным позволили этот дом размалевать на свое усмотрение. Чудом избежав столкновения со спальным гарнитуром а затем и с грузчиками, посетитель поднялся на третий этаж. Найдя искомое, он шляпой отряхнул пыль с кафтана и ниже, вплоть до сапог, и так властно шлепнул ладонью по двери, что та печально крякнув, чуть не соскочила с петель. Шурочка нервно дернулась и схватилась за сердце. - Вы что творите?! – гневно сказала она, придя в себя. – Стучать надо! - Так я и стукнул, милица, - ответил посетитель, ничуть не смущенный враждебным тоном. - Стукнул?! – Шурочка подпрыгнула на месте от такой наглости и не нашлась что сказать. - Кто там буянит? – послышался голос начальника охраны из-за перегородки. - Тут… какой-то стукнутый, стукнул, - отозвалась секретарь, оценив одеяние непрошеного визитера. - Кто тут хулиганит? – грозно повторил начальник, нарисовавшись в проеме двери внушительным пятном на светлом фоне: - Предупреждаю, мы находимся под постоянным видеоконтролем и защитой Омон! И для полной убедительности он указал на плакат, с которого зрело неусыпаемое око. На посетителя эти слова должного впечатления не произвели и он почему-то сморщился: - Под покровом Омон Ра? Нет, эти вряд ли помогут. - Все понятно! Вызывай скорую! Зам подмигнул Шурочке, которая уже и сама тянулась к телефону. Воспрянувший было поначалу Георгий Михайлович, услышав такой поворот событий, сразу увял и снова воспрянул, услышав продолжение разговора. - Так это здесь берутся Мглу просветить? - ВХОДИТЕ! – крикнул он. И Георгий Михайлович сделал рукой знак сигналящего машиниста. Но поскольку паровозы давно морально устарели, да на всех ликующих их бы и не хватило, он только произнес заморское прилипчивое «Ес!», подтвердив тем самым простую истину, что все дурное - заразно. Но перенимая одно, поневоле перенимаешь и чужие жесты, и выражения, а потом и речь, а в итоге и сам образ жизни. Итак, машинист уже подал гудок, паровоз «Светлая Русь» пускает пары и вскоре тронется в путь…. Как говорится: «Welcome пожаловать на борт!» 2. «СекьЮрики». Предполагаемого клиента усадили на почетное место, в кресло для гостей, и растерянная Шурочка выглядывала из двери, недоумевая, подавать ли теперь кофе этому обормоту, или так обойдется? Но Георгий Михайлович и сам не мог разобраться, кто находится перед ним, и поэтому вопрошающий взгляд секретаря игнорировал. Впрочем, золотой массивный браслет на руке странного посетителя он уже подметил, и поэтому был весь внимание. Пришелец молчал, сопел и разглядывал офис и работников, - а те его. Молчание начало затягиваться, хотя атмосфера была доброжелательной до приторности. Первым не выдержал Евгений Анатольевич. Как глава секьюрити и как лицо, ответственное за безопасность фирмы и ее учредителя, он был обязан для начала поставить подозрительного незнакомца лицом к стене и обыскать. Но генеральный директор пренебрег элементарными правилами своей же безопасности, мало того, еще и пытался любезничать с наглецом, по-хозяйски развалившемся в кресле! Поэтому зам уселся на жалобно пискнувший стол, и, согласно полицейской тактике плохого копа, навис над подозреваемым всей своей массой. Гость на это не отреагировал, продолжая таращиться по сторонам. Особое внимание он уделял сейфу, видимо пораженный массивностью этого непременного атрибута любой канцелярии, и тут же вскидывал взор на главу охраны, пока Евгений Анатольевич не понял, что его сличают с этим предметом. Однако!! Он высверлил хама убийственным взглядом… и стал мило улыбаться, поощряя клиента к сотрудничеству и покупкам. - Ну-с?! - сказал он, улыбаясь. Пришелец оскалился в ответ не менее противно. - Да-с? Тогда Евгений Анатольевич заулыбался еще больше, еще шире, на грани возможностей своих щек, и милостиво повел рукой, что означало: «давай, колись, чего приперся?!» - Итак, – сказал и директор то же самое, но другими словами, - чем мы можем быть вам полезны? Посетитель, разом загрустив, достал газету и ткнул пальцем в объявление, обведенное ручкой. «Вам кажется, что жизнь пошла прахом? Все рушится и покрыто мраком неизвестности? Мы беремся просветить Вашу мглу! Фирма «Светлая Русь», канцтовары оптом и в розницу, ул. Энтузиастов, строение 300, к 47.» - Ваше?! Георгию Михайловичу вдруг почему-то стало стыдно. Не то что бы совсем уж стыдно, но как то неуютно. Дело в том, что идею просвещения мглы он спер из рекламы осветительных приборов, рассудив логично, раз учение - свет, то канцелярские предметы тоже являются средством просвещения, а значит, заменив некоторые слова, и гениально найдя замену слову «тьма», он обрел идеальный слоган для своей рекламы! Тем более, что эти слова гармонично вписывались в название фирмы, точнее логично из нее вытекали. А первые две строки он вывел из собственных ощущений. Но сейчас, когда посетитель смотрел сурово и строго, директор вдруг запоздало подумал, что пришел хозяин рекламы, взявшийся освещать тьму, и сейчас потребует возмещения убытков и прочих ужасов моральных компенсаций. - Ну, и…? – сказал он враз охрипшим голосом. Пришелец нахмурился. - Надо просветить, - сказал он, - срочно! У нас беда! Именно, именно так! Тьма и мрак, все покрыто Мглою, и жизнь идет прахом! Как же нам нужны герои, которые не убоятся Мглы, которые возьмутся отогнать ее! - Мы только - за! – уверенно сказал зам, видя, что директор странно замешкался. Про гениальную рекламу он услышал только сейчас, и, честно говоря, мало что понял, но нюх ему подсказывал, что наклевывается выгодная сделка, а посему мышей следовало ловить, не отходя от кассы…. - Бороться с тьмою – наша профессия! Светить всегда, светить везде…. Тут Евгений Анатольевич пошевелил толстыми пальцами, один их которых украшал массивный перстень из почти настоящего золота, если его натирать каждый день. - Ээээ… как там дальше? В общем, просвещение - свет! Директор кинул на прыткого зама недоуменный взгляд. Евгений Анатольевич, видя такое же недоумение на лице и клиента, добавил категорично: - А невежество – мрак, тьма, суеверие и тифозные палочки! На его взгляд, после такой убийственной тирады клиенту деваться было некуда, только брать и брать товар, дабы не быть уличенным в невежестве и разнесении тлетворных болезней. Клиент задумался, оценивающе рассматривая начальника охраны. - А мы с тобой раньше нигде не встречались? Что- то лицо знакомо. Нет? Хм! А ведь может и так. Мне ли решать, каким способом бороться с Мглой! Сгодится! А коль и нет, так что нам терять? Найдем других! Последняя фраза еще более подстегнула Евгения Анатольевича. - Мы не покладая рук, день и ночь боремся с мглою, с проклятой! И учтите, только у нас огромный опыт борьбы, многолетний стаж и так далее! Да, к слову, рубли мы не берем, только валютой! – сделал он тонкий намек. – Сами понимаете, дефолт! Тут входные двери на этот раз заскрипели послушливо, сами вопрошая ржавыми петлями своеобразное: «мэ-э-эй» на открытии, и «ка-ам-и-и-ин?» при закрывании, что при желании можно было перевести и как: Мо-ожна ва-а-айти? - Привет, Шурик! Что случилось? Голос у кладовщика был немного сиплым, взгляд немного не сфокусированным и запах от него исходил тоже, - немного кисловатый, словно от не добродившей браги. Но сколько директор с замом не устраивали облав, поскольку слухи о гонящемся зелье в гаражах были упорными, и молодцы из «Березки» были тому прямое подтверждение; сколько не шерстили гараж, собственноручно переставляя весь товар с места на место, найти самогонный аппарат так и не смогли! Запах Юрий Владимирович Горбунков объяснял природным феноменом, доставшимся от бабушки, как и постоянную нетрезвость, которая впрочем, никогда не переходила в опьянение. Но посмотрев фильм «Астерикс», он изменил показания и теперь утверждал, что его в детстве уронили во флягу с самогоном, причем, все та же многострадальная бабушка. Или с брагой, - здесь были варианты в зависимости от времени суток. Вечером фляга обычно была уже полна чистого спирта, а к ночи – и лучших сортов виски. На обвинения же в распитии спиртных напитков на рабочем месте он только таинственно улыбался и разводил руками: - Ищите! Что найдете, то ваше…. Но у него был и один большой плюс, перевешивающий все эти недостатки. Юрий никогда не отказывался от лишней и неурочной работы, и на все просьбы начальства жизнерадостно отвечал: - Ща сделаем! И делал, порой задерживаясь допоздна, а иной раз и ночуя прямо на складе, в закутке за стеллажами, где у него стоял топчан и буржуйка. На него можно было положиться, на него можно было смело взвалить даже немыслимое дело и накричать за невыполнение, сгоняя таким образом свое дурное настроение. Горбунков был из породы тех незаметных работников, на которых вся Русь-Россия и держится. Это они вытащили на своих плечах Великую Отечественную…. Шурочка кивнула головой на кабинет начальства. - Там пришел, один, тип… - и спохватившись, что тот ее слышит, добавила четко и громко: - тип-пичный клиент! - Понял! – ответил Юра. – Кстати, анекдот! Пришел один тип устраиваться на работу… - Юрий Владимирович, будьте любезны, зайдите в офис! Тон заместителя не допускал возражений. - В другой раз, Шурик, ты только напомни, анекдот классный! - сказал кладовщик, и надев на лицо серьезное выражение, вошел в комнату. Запоздало, но тщательно вытерев ноги о линолеум, он почтительно осведомился: - Вызывали, Евген Натольич? Эта фраза была понятна только сотрудникам фирмы. Дело в том, что однажды в офис ворвался бандит. Настоящий бандит в маске и с пистолетом в руке. Он поставил прежнего секретаря и директора в угол и потребовал денег. Денег в кассе было совсем немного, и доказать, что деньги не спрятаны, потерявший дар речи Георгий Михайлович не смог бы при всем желании. К счастью до паяльника дело не дошло, поскольку выяснилось, что бандиту на самом деле требовалась «Святая Русь», у которой была вчера большая выручка. Поняв ошибку, грабитель извинился, пожал руки ограбляемым и удалился на четвертый этаж довершать начатое дело. Потом выяснилось, что он был родным братом кассира той Руси, а пистолет игрушечным, но очень похожим на настоящий. И все же Георгий Михайлович сделал выводы, и у него появился зам, начальник охраны, и секьюрити в одном лице. Лицо было немалое и внушало уважение одной своей массой. На первых порах, горя служебным рвением, Евгений Анатольевич убедил босса поставить тревожную кнопку, выходящую на пульт ГУВД. Но поскольку «крыше» на центральном рынке Георгий Михайлович отстегивал регулярно и бунт устраивать не собирался, а офис лихие разбойники в масках больше не посещали, то необходимость тревожного вызова вскоре отпала. Нет, налетчики, конечно, приходили в офис довольно часто. Но не вызывать же группу быстрого реагирования на посещение налоговой инспекции, или пожарного контроля, хотя очень и очень хотелось бы?! А цена бесполезной услуги была весьма кусачей при нынешних кризисах. Заместителю кнопки было жаль. Без нее он чувствовал себя как без автомата в бою, как без кольта в баре, то есть оголенным. Найденный выход был просто гениальным! Линию провели в гараж, то бишь склад, и у кладовщика добавилась новая должность, которая загадочным способом и не без помощи директора вдруг трансформировалась в «секьЮрики». Это когда начальство было в настроении. Если же оно было не в духе, то его иначе, как балбес, по старой привычке не называли. Особенно когда Юрий Владимирович был в чем-нибудь виноват, а виноват он был всегда – (смотрите выше). Так вот, первое время начальник секьЮрика кнопкой просто баловался, вызывая подчиненного по нескольку раз в день, (когда шеф был в отлучке), вплоть для того, чтобы спросить: - Слушай, а ты так умеешь…? – И бренькал на губах. Горбунков нового начальства не то что бы боялся, но как-то опасался, поэтому поначалу смирялся, но потом категорически потребовал доплаты за внештатную должность, за неурочные и глупые вызовы. И по особому указу директора фирмы, секьЮрик был почетно переименован обратно в балбеса письменным приказом. Но кнопка экстренного вызова осталась и иногда задействовалась, как например, сейчас. - Вызывали, Еген Натольч? Юрий с господином Бывалых разговаривал тоном преданного фельдфебеля, тянулся и ел глазами, глотая буквы и окончания и всякими другими способами изображая идиота. Вся его поза говорила: «Так точно, ваш бродь! Бу сде, ваш бродь! А не пошли бы вы, ваш бродь?» - А вот и начальник наших основных складов в этом городе! Он все покажет на месте и объяснит! – объявил зам, видя, что босс еще не вышел из странного ступора. - Трое? – спросил сам себя пришелец и кивнул головой: - Три хорошее число, должны справиться! - С чем справиться? – директор недоумевал все больше. - С просветлением Мглы, - терпеливо, как маленькому пояснил незнакомец, - вы же сами вызвались…. - А, так Вы хотите взять очень большую партию товара? Нет, если надо, то мы конечно Вам поможем, - сказал директор, считая, что оба секьюрика отлично управятся с погрузкой, а третьим естественно будет сам покупатель. - Позвольте вначале узнать о форме оплаты? В кредит мы отпускаем только постоянным клиентам…. Незнакомец молча снял золотой браслет и размашисто положил его на стол. Даже со стороны было видно, что это действительно золото, причем старинное и браслет имеет огромную ценность и сам по себе. А ведь в нем еще были камни, и отнюдь не стеклянные! Такая штука тянула на очень большую сумму. Зам на секунду отвернулся, а когда протянул руку, чтобы осмотреть браслет, перстня на его пальце уже не было. Остался только зеленый след. - Что это? - Георгий Михайлович был в шоке. - Предоплата. Что мало? Криминальный незнакомец вытащил из кармана еще и цепь, в палец толщиной, явно снятую с братка, положившего жизнь на поле брани, то бишь, стрелки. Золото горело и таинственно переливалось глубинным светом. Казалось, что из него сейчас полезут джины, либо души убитых людей и заполнят не только офис, но все здание. Золото страшило и привораживало к себе. - Вы ч-чего от нас х-х-хотите? - Мглу рассеять, разогнать, просветить! Разгоните, - засыплю золотом с головы до ног, в брильянтах-изумрудах купаться будете! Какими разными взглядами поедали золото сейчас сотрудники фирмы! Директор со страхом, зам алчно, кладовщик скептически, а секретарь восхищенно. Георгий Михайлович издал горлом странный звук, и прокашлялся: - Все это как-то странно… и непонятно. - Ну что тут непонятного? – ответил начинающий терять терпение клиент. - Давайте сначала! Вы дали объявление, так? - Так…. - Вы утверждаете, что разгоните Мглу, так? - Э, просветим… - Каким именно способом вы поборите Мглу, мне безразлично - просветите, осветите, да хоть метлами отгоняйте! Главное – победа! - Без проблем! – вмешался заместитель, видя, что шеф тупо тормозит и не догоняет. Чуть отвернув лицо от сумасшедшего, но богатого клиента, он начал подмигивать и всячески семафорить другой половиной лица впавшему в ступор директору. - Но это же уголовно наказуемо! – не унимался тот. - Что значит, - уголовно наказуемо? – спросил клиент, явно не понимая, о чем идет речь. - Ну что значит, - уголовно наказуемо! – тут же вмешался и Евгений Анатольевич. - Чисто джентльменская сделка, человек платит самой твердой валютой! А позвольте нам пошептаться! И он призывно замахал рукой, вызывая шефа в коридор. Поднялся легкий ветер. - Кстати, - анекдот на эту тему! – сказал Горбунков, когда они остались одни: - Стук в двери в два часа ночи. – У вас золото есть?…. - Мы согласны!! – громогласно объявил заместитель, настежь распахивая двери. Из-за его спины обреченно выглядывал директор. Алчность легкой наживы боролась на его лице со страхом уголовной ответственности. Страх категорично упрашивал положить его на обе лопатки, но только после некоторой видимости упорного сопротивления. И Георгий Михайлович такое сопротивление оказывал. - А вдруг это подстава? - Такими вещами никто не бросается! Слишком ценен браслет…. – тихо ответил заместитель в его сторону придушенным голосом, кривя губы. - Но где мы сбудем золото? Нас повяжут! - Не бойтесь, у меня все схвачено! Есть люди! Георгий Михайлович хмыкнул, вспомнив исчезнувший с пальца перстень, но спросить, не у этих ли людей тот прибрел свое золото, - как всегда интеллигентно постеснялся и промолчал. - Мы согласны! – громогласно повторил Евгений Анатольевич, потирая руки. - Сейчас взвесим задаток, определимся по сумме, но учтите, строго по курсу Центрального банка, и можете следовать на склад затариваться всем необходимым! Наш товаровед Юрий Владимирович с великим удовольствием поможет вам загрузить товар. Не правда ли, Юра? Товаровед скривился, что могло означать что угодно, только не упомянутое удовольствие, но его мнением никто не интересовался. - А зачем нам склад? – спросил непонятливый покупатель. - Согласие вы дали, прямо отсюда и отправлю. Там вас встретит Кулимарх, мой слуга и помощник, он должен уже вас ждать. Он все и объяснит. А я еще задержусь. Ах, да, чуть не забыл! Не пугайтесь, там холодно и не так, как здесь, будет странно поначалу, ну да ладно, вы справитесь, вы же вон какие молодцы! Гость кивнул на Бывалых. - И к тому же будущие герои! Светить всегда, - это правильно сказано! Где-то мы раньше встречались? Нет? Ну ладно, поехали! Странный посетитель что-то зашептал себе под нос, делая пассы руками, и не успели работники «Светлой Руси» переглянуться, запоздало спохватившись, что затевают сомнительную сделку с явным безумцем и даже имени его не знают, как вдруг…. Кое-кто утверждает, что переход в другие измерения ощущается, и что даже можно увидеть, как проносишься с огромной скоростью по каким-то там синим сполохам и спиралям. Не верьте, это чисто киношный трюк! Все происходит мгновенно, только голова кружится. 3. Приехали! Холодный ветер гулял по каменному плато. Вокруг возвышались горы, и один только взгляд на близкие заснеженные вершины поневоле заставлял выбивать зубами азбуку Морзе. Стоял сумрак, то ли предрассветный, то ли предвечерний. Со всех сторон их окружали угрюмые голые скалы. Было ОЧЕНЬ ветрено и холодно. Троица недоумевающе оглядывалась по сторонам. - Козел! – сказал Евгений с чувством. – Все-таки кинул! Я это чувствовал! - Я так и знал! – Георгий еле шевелил сразу посиневшими губами. – Подстава! Причем моментальная! Не успели и взятку взять, а уже на Колыме! - Не, мы в Гималаях. – ответил Юрий уверенно. - П-почему в Гималаях? - Такие козлы водятся только в Гималаях! Все трое были в легких рубашечках с коротким рукавом и легких брюках. На ногах у у начальства были босоножки, Горбунков вообще был обут в сланцы. Еще у двоих были галстуки, согласно этикету, но было ли от них теплей начальству, и насколько? - Кин-дза-дза какая-то! А б-б-быть может сон? – директор никак не хотел поверить в происшедшее. – Так, надо правильно дышать: одной ноздрей вдох, другой выдох, одной…. - А пусть тогда мне приснятся шуба и валенки! – ответил Горбунков, хлопая себя по плечам и прыгая на месте. – Надо двигаться! Сдохнем здесь, дыши хоть ртом, хоть… другим каким местом! - Нам нельзя никуда двигаться, сейчас Шурочка вызовет милицию, приедут спасатели, а нас нет на месте, как же они нас тогда найдут? – возразил директор, упорно дыша одной ноздрей. - Наши окоченевшие трупы им долго искать не придется! – заверил его заместитель, делая приседания. - Здесь и застынем, навеки! Эх, костер бы развести! Только из чего? Хоть бы хворост был бы какой-то…. Но кругом были только камни. - Но ведь такого не может быть! - пытался доказать что-то самому себе глава «Руси». – Такого не может быть никогда! Я честный предприниматель, я честно…. Он взглянул на зама, который пытался пальцами ног безуспешно коснуться вытянутых рук, опустив руки почти до земли. - Я был честным предпринимателем до этого дня почти всегда! Я плачу налоги, отстегиваю всем, кто приходит…. Зато я порядочный семьянин, и в конце концов, регулярно хожу на выборы! Требую прекратить это хулиганство! Где мои конституционные права, я требую, чтобы мне их дали соблюсти! И неизвестно, что еще бы вспомнил и потребовал бы владелец фирмы, но тут они увидели вдали фигуру человека у скалы, призывно машущую им обеими руками. - А-апчхи! Должно быть это тот, - Кулема, который нас должен встретить, - сказал насморочным голосом Горбунков, - пойдем, что ли? - Да, да, - и потребуем от него объяснений! Я ведь плачу налоги! - Сейчас я буду выбивать из него и объяснения, и налоги, а при хорошем раскладе и Фулицеровскую премию! Ух, как я зол! – сказал глава секьюрити, делая боксерские движения. – И расклад будет что надо! Идем! У встречающего их человека в руках были плащи, такие же, как и у того гада, который их сюда зафутболил. Плащам борцы с мглой очень обрадовались, припустив бегом; но вот человеку не очень. Потому что это был не человек…. - Во, блин! – сказал товаровед, резко остановившись в двух шагах от него. - Нет, нет, я не гоблин, я трурк! – ответил тот смущенно. - Нас почему-то всегда принимают за гоблинов, хотя у трурков и телосложение более изящное, и цвет кожи не такой пятнисто зеленый, как у жаб, а приятно травянистый, вот, видите? И черты лица гораздо изящнее, чем у гоблинов…. - Сейчас у тебя морда будет гораздо кошмарнее и синее! А ну отправляй нас назад, нам срочно надо с вашим козлом разобраться, пока он не смылся с нашим золотом! Да дай сюда! Бывалых выхватил плащи из лап встречающего и роздал их сослуживцам. - Валенки есть? – спросил Горбунков. - И сто грамм, для сугреву! - Надо! – твердо сказал он попытавшемуся что-то возразить директору. - Рабочее место ведь того, - тю-тю! - Прошу идти за мной, – ответил трурк. За его спиной была пещера, а в ней горел костер! Лежали радующей горкой видимо заранее приготовленные дрова. Еще на большом сундуке лежали ворохи одежды, но кроме плащей все было такое страшное и замусоленное, (не выстиранное не выглаженное и не пахнущее зимней свежестью «Миф»), что и в руки брать не хотелось, не то, что одевать на себя. Валенок не было. С обувью была проблема. Ее вообще не было, было только нечто вроде портянок. Смущали только качество материи и вышитая золотом непонятная многолапая зверюга с длиннющими клыками. Причем когтистых лап у кровожадного грифона было больше, чем у сороконожки, и всеми этими когтями монстр-мутант ощерился во все стороны, словно ему было мало одной пасти, полных острых клыков. Юрий первым намотал эти флажки для парадов на окоченевшие стопы и блаженно вытянул ноги к огню. Руководитель и зам последовали его примеру после секундного замешательства. Намотка портянок оказалась делом не простым, особенно тем, кому мешал живот. Замотанные ноги в сандалии влезли с трудом и выглядели не совсем эстетично, невзирая на дорогую материю. Трурк вскинул удивленный взор на наглых пришельцев, так вольно поступивших с их святыми регалиями, но благоразумно промолчал и правильно сделал. Запыхавшийся от тяжелых физических упражнений заместитель был окончательно не в духе. Еще в сундуке оказались картузы и шляпы наподобие той, что была у странного их похитителя, причем не менее страшные. Похоже, в этих сумрачных краях был два фасона шляп: первый назывался «затасканный», а второй – «замызганный». Напялив их на головы и закутавшись во все, что можно, трое людей присели у костра, а жабчато-травянистый трурк ковырялся в холщовой сумке, извлекая провизию и раскладывая ее на крышке все того же сундука. Выглядел импровизированный стол хоть и грубо, но аппетитно. Мясо, сыр, лепешки и кувшин с приятно булькающей жидкостью. - Эх, жаль, что нас сейчас режиссеры не видят, - сказал Юрий усмехаясь, - какие кадры пропадают: фрицы под Сталинградом доедают… последнего трурка! - Я Кулимарх Руз, из рода Ронкуэлли! Меня нельзя есть! – трурк гордо выпрямился, но встретившись взглядом с гражданином Бывалых, сразу сник. А тот сверлил в это время его взглядом, стараясь понять, есть ли у трурка хвост и какой именно: как у крокодила, или короткий, как у зайца? Но разве бывают зайцы такого зеленного цвета? Нет, скорее он ближе к лягушкам, а у тех хвостов нет, разве что только у головастиков. Но как проверить? Не требовать же у трурка снять штаны и показать хвост! Не так поймут товарищи. Нет, он наверно из жаб родом, а значит хвоста у него нет. Разобравшись с видом и квалифицировав подвид, Евгений стал размышлять об обещанном раскладе, теперь совсем по иному, оценивающе рассматривая строптивого трурка. И тот расценил эти взгляды весьма своеобразно. - Не кушайте меня, я вам еще пригожусь! А вы без меня вы здесь к тому же сразу пропадете! И он засуетился, приглашая их к столу. Люди переглянулись меж собой, дивясь такой наивности, но просвещать его не стали. - Приятного аппетита, гости дорогие! Гости накинулись на еду и только головами покивали в знак согласия. А трурк все не унимался: - Кушайте, кушайте, гости дорогие! - Пейте, пейте, гости дорогие! - Чтоб вы сдохли, гости дорогие! – подсказал ему директор следующую фразу, и тот перестал комментировать трапезу. Вскоре все было съедено. - Ну, мы сюда не есть пришли! – хлопнул себя по колену Евгений, когда убедился, что на столе даже крошки не осталось, и медовуха вся выпита. - Значит так, дорогой ты наш трурк… - Воблин! – подсказал Юрий. - Точно! Ты нас своим жилистым мясом господин Воблин головы не морочь, а объясни, где мы, как сюда попали, и колдуй нас назад! Быстро! Иначе я тебе уши надеру! Трурк вскинулся было оскорбленный, но прочитав что-то в глазах зама, вдруг упал на колени и заплакал: - Не надо меня за уши драть! И стащил картуз с головы, обнажив настоящие ослиные уши, обтрепанные по краям, как у тех ослов, которые таскаются по зарослям и колючкам. Мало того, в левом ухе сверкала, отражая свет пламени, серебряная серьга. - Это что, уши? – поразился директор. - Видал, какие драные! – засмеялся Юра. – Рассказывай, давай, где урвал, у маленького Тука, небось?! - Я ничего не рвал! – заявил трурк. – Я только выполняю приказы! Мне было велено встречать героев, я вот и встречаю…. Он с укоризной посмотрел на людей: я к вам со всей душой, а вы…, но избегая все же смотреть на Евгения, который все более чернел лицом. Намечался взрыв, возможно и атомный, но Евгения опередили. - Па-азвольте! – возопил вдруг генеральный директор, вскакивая с места и судорожно тиская платок, служивший ему салфеткой. - Прекратите немедленно этот маскарад и снимите их! Это не ваши уши! Еще и серьгу нацепили! Постыдились бы! Вы что, - панк?! - Я трурк и это мои уши! – обиделся трурк. - Нет, не ваши! Это уши ослиные, я же вижу! Снимайте немедленно! И вообще смойте этот грим и прекратите кривляться! Что за чушь, какие гоблины, откуда им взяться в наш просвещенный космический век?! Ну какие могут быть сейчас гоблины-моблины?! - Он – Воблин, - подсказал Юрий. - Я трурк, а не гоблин, сколько можно вам говорить! Трурк встал в гордую позу и лапы сложил на груди. - Уши оборвать? – грозно предложил заместитель, приподымаясь. - Они не снимаются, честное слово! – сразу взмолился трурк плачущим голосом. - Ну что вы пристали ко мне?! Вас позвали Мглу изгонять, вот и гоните, а мои уши оставьте в покое! При упоминании мглы люди переглянулись. - Ладно, - сказал Юра, - уши оставь себе, а нам расскажи, куда мы попали, и что за мгла такая? - Мгла, это…. - Ага! Вот они! Ой, нехороший был крик. Так кричат только, когда хватают воришку за руку с поличным. Все подскочили и обернулись к выходу. В пещеру, бряцая железом, ворвался отряд стражников в средневековых доспехах, с копьями наперевес, с обнаженными мечами. На вид стража была очень грозная, но возглавлял их такой потешный коротышка и в таком странном костюме, что люди хмыкнули, а смешливый Юрий прыснул в кулак. Это был Мячик на длинных ножках, облаченный в черный камзол с множеством застежек и шнурков, с длинными рукавами, которые болтались чуть ли не до земли. Помимо всех аксельбантов, тельце его, в том месте, где по идее находилась талия, было замотано еще и ремнями, на которых болтался кинжальчик в ножнах. Тонкие ноги облекали детские панталончики с гольфами, шею подпирало пышное белое жабо, сверху все сооружение увенчивала широкополая шляпа с пучком перьев из под которой выглядывало личико колобка, но с глазками лисицы. Костюмы стражников были примерно такими же, только они были еще и законсервированы в кирасы и шлемы. Запахло конюшней, казармой и другими фосгенными ароматами, причем запахи пота и чеснока валили с ног похлеще всего их оружия. Что за бред? Эге, да наша троица попала в историю, и, кажется, в самое средневековье! Вот это дела! Причем, здешние привычки и мода представлялись им не только странными, но и совершенно дикими и несуразными. Вероятно, местные находили странное удовольствие по два часа каждое утро навешивать на себя килограммы тканей, потом все это застегивать и зашнуровывать на безчисленное количество застежек; потом запутывать себя шнурками, ремнями, поясами и прочими амунициями, чтобы вечером все это снимать еще по два часа. И поневоле возникал вопрос: а что они делали, если им приспичивало срочно сходить в туалет? Представив, как коротышка рвет на себе одежду, пытаясь оголить чресла и воя от досады, что уже не успевает, - Юрий снова рассмеялся. Коротышка насупился и надулся как индюк. Еще немного и он залепечет как сия птица, гневаясь на дерзких нарушителей. - Эй ты, птичка! – не удержался Горбунков. – Полетели со мною…. - Идиоты, это же Нуруфул, королевский секретарь! – зашипел в их сторону трурк, делая какие-то извивы и реверансы всем телом, словно резиновый. - Кланяйтесь, олухи! - Глюки! - провозгласил брюзгливо коротышка, став в монументальную позу Бонапарта. - Что с глюков взять?! Склонитесь пред вторым секретарем его величества и трепещите! Именем короля вы арестованы и будете отправлены на каторгу, согласно королевскому указу! - Ага, администрация! – обрадовался Георгий Михайлович. – Вас-то мне и надо! Как генеральный директор фирмы и ответственное должностное лицо, я хочу сделать заявление: нас обманом затащил сюда какой-то сумасшедший, а здесь вот гоблины рожи всякие ослиные корчат! Видали такого? Как ни странно, стражники гоблину ни капли не удивились, зато на людей смотрели как на диковинку. Точнее, как на добычу, причем законную. - И ты, Кулимарх, арестован тоже! Воблин моментально выпрямился. - А меня за что?! - За контрабанду глюков! - Да я их знать не знаю! И знать не хочу! Я случайно шел мимо, а они напали на меня, и хотели съесть, - вот этот, толстый! И он показал язык начальнику секьюрити, передразнив его: - И кто кому теперь уши оборвет, а?! - Во, блин! – изумился Евгений, не столько наглости, как цвету языка - ярко желтому и неимоверно длинному. - Жаба! - Сами вы жабы! – крикнул трурк, пятясь к стражникам. – Арестуйте их, господин второй секретарь! Я требую королевского суда и справедливости! - Уже арестованы! - сказал секретарь. – Руки вверх! Руки поднял только гоблин. - Простите, но нас как ведущих специалистов вызвали к вам разгонять Тьму! - дипломатично начал объяснять Евгений. - А вот эта жаба должна была нас встретить и проводить на место работы и предоставить рабочие инструменты. Но условия контракта не соблюдены ни по одному пункту, и мы просто отказываемся работать в таких условиях! - Молчать! - взвизгнул коротышка. – Лжецы! Тьму разогнать невозможно, ничтожные черви! Виновны и приговорены заочно! - Всех судить, всех в кандалы и на каторгу! – вторил ему трурк, высунувшись из-за плеча коротышки. - А давайте так, - предложил Юрий, - вы нас отправьте в виде наказания назад, на Землю, а вот этого зеленого гада забейте в колодки и судите его со всей строгостью ваших законов! Он шмыгнул носом. - Можете даже расстрелять его по закону военного времени. Виноват, так виноват, чаго уж там! Ляпите! - Точно! – подтвердил Евгений. Мнение опешившего трурка никого не интересовало. - Это вполне справедливо! - согласился и директор. - Но хотелось бы вначале обговорить некоторые детали моральной компенсации и возмещения убытков. Дорожные расходы, амортизация оборудования, неустойки…. - Да, да! – в один голос рявкнули сотрудники «Светлой Руси» и закивали головами. - Платите неустойки и отправляйте нас назад! Вот вам и герои, просвещение и отважная борьба с их Мглою! Вот вам золото, жемчуга, бриллианты, медали и прочие награды! Нет уж, нет уж, сами просвещайтесь! Домой, срочно домой! 4. Новые встречи, - новые рожи. Домой их никто не отправил. Отправили их в тюрьму, всех четверых, нацепив кандалы неимоверной толщины и тяжести. Соединены они были одной цепью, на которой можно было водить слонов. А поскольку слон здесь был один, да к тому же первый в эти связке, то следующий за ним Евгений развлекался тем, что пинал трурка в зад при подходящем случае, приговаривая каждый раз: - Жаба! Трурк вначале пробовал огрызаться, и Евгений стал пинать его еще сильнее, и тогда трурк заплакал; да что там, - заревел как маленькое дитя и долго еще всхлипывал, хотя бить его перестали. Стражу это весьма забавляло, и только коротышка поглядывал на людей люто и злорадно, все время что-то подсчитывая в уме. Он даже пальцы загибал на руках и сладко жмурился, словно кот над разбитой крынкой сметаны. Но причина его сладостных мечтаний вскоре стала известна – стражники хмуро шептались о том же самом: - Отхватит сегодня сорок золотых, и ни одного ведь даже туридо не даст на весь отряд! - Почему сорок? Тридцать, трурк не в счет. - Он умудрится и гоблина за глюка выдать! Или ты второго секретаря не знаешь? - Это уж точно! Как бы он и нас за землян не выдал. С него станет! - Эй, объясните, да что за глюки?! – влез в их разговор Евгений. - Тихо всем! – рявкнул командир отряда, зло зыркнув на пленных, на подчиненных, и бросив быстрый взгляд в сторону советника. Тот был занят подсчетами и не обращал внимания на шепот. Стражники замолчали. Пленники тоже шли молча, не веря, что такое возможно, подозревая, что это шутка, розыгрыш, и даже оглядывались по сторонам, ища скрытые камеры. Но их окружали голые скалы…. Теперь только шорох камней нарушал тишину, да изредка фыркали лошади. Шли быстро, пленники едва успевали за всадниками, которые постоянно оглядываясь назад, и тревожно озирались по сторонам. Горное плато, по которому они шли, постепенно сужалось, и вскоре они уже шли по каньону, меж отвесными стенами, которые упирались вершинами во Мглу. Люди притихли и пригибали головы, словно боялись задеть макушками черную пелену. Мгла ощутимо давила на психику и казалось, что оттуда могло вывалиться что угодно – первобытный ящер, или какое угодно чудище. Стража невольно вцепилась в рукояти мечей и старались идти как можно тише. - Кажется, эта мгла действительно неприятная штука, - сказал Юра, оглядываясь назад. Ему никто не ответил. Стены сужались, на них отчетливо виднелись следы воды, отряд шел по ложу высохшего ручья и вскоре подошел к узкой расселине. - Расселина Смерти… - мрачно прокомментировал один стражник. - Ага, а то было плато Страданий, впереди будет ущелье Скорби, потом лощина Мучений, а спустимся мы в долину Кишечных Недомоганий! - язвительно изрек директор, шедший последним. - Какие оригинальные названия! Все удивленно взглянули на него, и в первую очередь его сослуживцы, никак не ожидавшие от своего начальника такого сарказма в такую минуту. - И закончится все Большим Поносом, - мрачно довершил Юра. - Закончится все кровавой мясорубкой, и прямо сейчас, если вы не заткнетесь! – сказал командир, так сильно натянув поводья, что конь захрипел и попятился назад. - Заткнуть всем пасти! Дальше опять шли молча. Отряд растянулся, в расщелине всадникам можно было пройти только поодиночке, да и то, в одном особо узком месте лошади царапали бока. Пленники шли посредине. И все брезгливо принюхивались: впереди их явно ждала падаль. - Не было там ничего, - неуверенно сказал один из стражи, - когда мы шли сюда…. - Так вонять могут только… - Орки! Расщелина резко расширялась, и здесь их ждали…. Могучий запах шибанул по ноздрям: от ожидавших их воняло так, что все невольно начали делать глотательные движения, борясь с тошнотой. - Во блин! – произнес снова Юра совсем с иными интонациями, зажимая нос. Пришельцы переглянулись и заржали дико и страшно. И было в их хохоте, в их взглядах, да просто в их движениях нечто такое мерзкое, непристойное и чуждое людям, что становилось сразу ясно – это враги всего человечества и никаких перемирий и никаких соглашений с ними не будет никогда! Это были жуткие уроды, мерзкая пародия на людей и воплощали в себе то, что недопустимо в человеческом обществе. Цвет кожи, повадки, гримасы и ужимки – все было в них отвратительно. Их гогот заставлял содрогаться. Одеты орки были в рванье, снятое с людей, и скорее всего с мертвых. Один даже напялил на себя юбку, подол которой был в засохшей крови. Смотреть на них было тошно, хорошо орки хоть частично были прикрыты одеждой и доспехами. Причем доспехов на всех не хватало, поэтому кто-то ходил в кирасе, кто-то носил перчатки, а кто-то наколенники и т.д. И делились они с боем, с выхватыванием из лап соперников, выкручиванием, и были изрядно помяты. Но самой впечатлительной частью гнусных рож были нижние огромные клыки, торчащие из сильно выдвинутых вперед челюстей. Довершали безрадостную картину маленькие бусинки глубоко спрятанных глаз. Про запах уже было сказано. И было их в три раза больше, чем людей и мечи их были обнажены. - Он сказал, что мы гоблины! И твари заржали еще пуще, хватаясь за бока, валясь на пол. - Харе ржать! Заткнулись все! Вперед вышел начальник, полностью обряженный в латы и даже в шлем с плюмажем, который ему был тесен до такой степени, что забрало не закрывалось, и по сей причине было оторвано напрочь. Распухшая рожа выпирала из отверстия и казалось, что начальника постоянно пучит со страшной силой. Ощущение это усиливалось от того, что вожак был еще и косоглазым. Твари сразу начали выпрямляться и пытались сдержать то, что у людей именуется смехом. - Забыли, где мы? Это те самые! Взять их! - Это наши пленники! Правда вся надменность советника куда-то делась, он теперь скорее просил, да и выглядел пришибленным. - Я должен доставить их королю, и вы не должны нам препятствовать, согласно договоренности…. Его Величество будет очень, очень недоволен! - Ну и что с того? - Как – ну и что?! Вы не поняли?! Этих глюков я обязан доставить королю! - Нет, это ты не понимаешь! – заявила тварь. – Этих глюков Я должен доставить Саруману! Так что король подождет, и если от них останутся косточки, мы не будем препятствовать, пусть ваш король их лицезрит, если сможет опознать среди других костей, так ведь, парни? А костей у нас много! Орки снова заржали и закивали головами. Стражники напряглись, готовясь с боем пробивать себе дорогу, и только ждали сигнала советника. Но тот молчал, нервно теребя край плаща. - И мне будет радостно привести еще и людишек на закуску, помимо глюков, если вы не уберетесь через минуту! – добавил зловеще начальник. – А ну, - живо! Советник бросил на пленников сожалеющий взгляд, прощаясь с наградой, и пришпорил коня. Стражники устремились за ним, ругаясь и проклиная тварей, хотя ругать им хотелось совсем не орков. Те злорадно выли им вслед. Когда они остались одни, начальствующая тварь еще раз прошлась перед пленниками и остановилась вдруг рядом с Евгением в радостном изумлении: - Ух ты какой упитаненький! Ах, ты мой сладенький! Утю-утю-усю! Цыпа, цыпа…. Лакомый ты мой! И он начал щекотать зама, аппетитно причмокивая. - Этого кабанчика стеречь для меня лично! И не сметь даже подходить к нему, иначе всех порву, кишки на кулак намотаю и так домой поведу, ясно?! Я сам лично его откармливать буду! Ух ты моя крошка, ух ты моя сахарная косточка…. И тут Евгений взревел диким голосом: - Не надо, не ешьте меня!! Это… это антигуманно!! Это неприлично! Георгий Михайлович, вы как ответственное лицо и наш генеральный директор, должны сказать ему, что я несъедобный! Скажите, прошу вас! У меня диабет! Трурк взглянул торжествующе на своего мучителя и снова потупил взгляд. А Георгий Михайлович боролся с искушением упасть в обморок, поэтому смог только жалобно пролепетать: - Послушайте, господа, э, как вас там? - Мы могучий гордый народ, покорители бездны и властелины вершин! Мы будущее этого мира, неукротимые и отважные орки, воины владыки Сарумана! Трепещите! Впрочем Георгий и без того уже трепетал. - Простите, здесь явное недоразумение! Мы мирные русские туристы, сюда попали совсем случайно! Не понимаете?! Мы, - русо туристо, попасть сюда случайно, совсем, совсем случайно! Нас нельзя кусай, нельзя делай ням-ням! Юра, переводи! - Эй, покорители! Люля кебаб из нас, - нельзя! Иначе – кердык! Наше правительство пришлет нам на помощь весь Аэрофлот и роту стройбата в придачу! А эти разнесут по кочкам и имени не спросят даже и у вашего саурона! И потом, - Госдума вам этого никогда не простит, особенно в третьем чтении! Юрий на последние слова жалобно шмыгнул носом, с трудом сдерживая слезы. Директор с замом дружно закивали головами, целиком и полностью согласные с товароведом насчет третьего чтения, после которого Госдума становится до крайности обидчивой и высылает стройбат на разборки. Трурк делал вид, что его здесь нет. Начальник орков скривил и без того перекошенную рожу: - Этого, - он указал грязным пальцем с длинным когтем на Георгия, - отведем во дворец Саруману, пусть косточки погрызёт, а этого…. Орк подошел к Юре и принюхался: - Фу, воняет! Спирт, какая гадость! Тосе отдам Саруману, пусть подавится! Горбунков даже поперхнулся от таких слов: - Слышь, ты, чья б корова мычала! Орки заспорили было, здесь и сейчас ли им свежевать дичь и жрать свежее мясо, или потом, но начальник, раздав пару оплеух, а наиболее оголодавшему проредив зубы, быстро вернул банду к дисциплине. Затем он подошел к трурку. - А этого…. Я тебе говорил, что бы ты больше мне не попадался?! - Говорил. Но я не виноват…. - Я тебе предупреждал, что с тобой сделаю? Начальник достал кинжал. Трурк пал на колени и взвыл, заломив руки: - Пощади, о великий воин, могучий утес, самый великий среди великих! Но тварь вдруг резким движением перерезала горло гоблину. И глядя на бьющееся в конвульсиях тело, люди поняли наконец и поверили, что шутки закончились; что все это происходит по-настоящему! Людей освободили от цепей и заново связали, вернее, замотали веревками. Веревки были жилами и кое-где на них еще смердели кусочки тканей и мяса. - Грузите их на лошадок и погнали! Их как мешки с картошкой закинули на плечи. Тело трурка точно так же перебросили через плечо «лошадке». Лошадки отличались от остальных орков только пустым взглядом и полной безразличностью к окружающему. И они тронулись. Сойдя с натоптанной дороги, орки заскакали среди скал по еле видимой тропке, проложенной горными козлами над отвесной пропастью, причем скакали с такой беспечностью, что один наиболее рьяный просто не допрыгнул до валуна и тело его еще долго смачно шмякалось в бездне, уже не видимое во Мгле, но еще слышимое. И только тогда начальник поднял лапу, и банда умерила пыл. Ну вот и все, - подумал Георгий, - теперь нас не найдут! Да и кто искать то будет? Кому они нужны, кроме вот этих, да и то, в качестве угощения! Мир сошел с ума…. Холод терзал пленников еще с большей силой, поскольку жилами они были перетянуты основательно и конечности быстро потеряли чувствительность. Обед был сразу же извергнут обратно, ведь густая вонь, висение животами на плечах и чудовищная тряска не способствуют хорошему пищеварению. Банда орков продолжала спускаться, резво прыгая по камням, и взору пленников иногда открывалась бездна, полная сумрака. Мгла была и внизу, и вверху. Так вот о чем твердил тот стукнутый, - думал Георгий, болтаясь как сосиска на плече вонючей твари. Это они ее разогнать умудрились подвизаться? Интересно, как и чем? Разжечь тетрадки в клеточку и линеечку, а может закидать ее фломастерами? «Светить всегда, светить везде», - вот же идиоты! Вляпались! На что повелся! Кому поверил! Евгения тащили уже двое, и орочий начальник все время был рядом с ним и бросал на Евгения умиленные взгляды, постоянно облизываясь, и более того, - роняя слюну! Но еще страшней Евгению было ощущать такие же вожделенные взгляды всех остальных тварей. Чувствовалось, что только страх перед кулаками главаря удерживает орков от того, чтобы разорвать его на части и тут же сожрать. И это была не шутка! В этом отношении Юрию было проще всех, его признали «вонючим» и вероятно несъедобным. Впрочем, он не обольщался и горевал сейчас о жене и сынишке, которых теперь вряд ли увидит. С домом, с Землей простились все трое. Со здравым смыслом, с логикой, не признающей волшебных перемещений и всякого орочьего толкинистского бреда, пришлось распрощаться тоже, а возможно, и с жизнью. Но в сердцах всех троих горела обида, что они, цивилизованные люди, достигшие такого прогресса и гуманности, такого уровня развития, представляют здесь только гастрономический интерес для этих тварей! Что происходит, как такое может быть?! Откуда они все взялись, - трурки, орки? Каким образом стукнутый переместил их сюда? Их что, действительно сожрут, причем без всяких специй? Как такая чушь может произойти с человеком 21 века?! И в глубине души, боясь признаться в этом даже самим себе, все трое начали молиться Богу, которого не ведали с рождения, со школы, со времен борьбы с «предрассудками и суевериями». Начали молиться самой простой и самой главной молитвой, которая всегда хранится в сердце, даже если мозг и утверждает, что не помнит ее: - Господи, спаси и сохрани! Помоги, Господи! 5. Новые напасти. Ночь прошла в безумной гонке. Твари спешили убраться подальше и бежали без остановок. Пленники впали в сонное отупение, больше похожее на обморок. На рассвете тела потеряли всякую чувствительность, а умы впали в прострацию от беспрерывного раскачивания на жестких плечах. Но когда люди уже смирились с тем, что лошадки грубо перекидывают их с плеча на плечо, словно тюки с одеждой, чуть не роняя, а иногда и действительно роняя; когда они смирились и с тем, что их ожидает, - прозвучало такое долгожданное, и такое страшное слово: привал! Носильщики попадали, где стояли, даже не удосужившись снять поклажу с плеч. Георгий больно ударился плечом и головой о камни и так и остался лежать. Сил не было перевернуться, или хотя бы повернуть голову. Он лежал и тихо плакал от беспомощности, от дикой ситуации, которой быть вообще не могло! И слезы смешивались с кровью, начавшей сочиться из свежих ссадин, которых он не чувствовал. И вдруг совсем рядом кто-то тихо заскулил возле самого лица! Словно мышка уселась рядом и сейчас обнюхивала его, щекоча усами лоб и щеки. Но все это он чувствовал не кожей, поскольку лицо, как и все тело, одеревенело от мороза, а… внутри себя. В уме, что ли? Честно говоря, копаться в своих ощущениях он и не пытался, но ему стало любопытно, кто же мог посочувствовать его бедственному положению? И почему зверюшка?! Но сколько он не вглядывался в камушки и травинки перед лицом, ничего не видел. Но ведь чувствовал! ЭТО сидело прямо перед ним и сочувственно поскуливало, слизывая слезы и кровь. И что самое интересное, лицо как будто оживало под этим невидимым, но шершавым язычком, обретало чувствительность, и ссадины переставали зудеть! Ощущение было странным… и приятным, а главное, - ободряющим. И это было именно то, в чем он нуждался сейчас больше всего. Георгий закрыл глаза и отдался этому ощущению, поворачивая лицо, когда мягкие лапки требовали этого. Евгению было хуже всех, и наверно поэтому он ушел в детство и сейчас сидел с Митяем и Коляном в ивовых кустах, на своем рыбном месте, которое найдено, приготовлено и прикормлено, и принадлежало только им троим. Осталось только размотать удочки, но друзья затеяли странный разговор. - Что-то сладенький мой похудел? Что-то он лицом осунулся?! Ты, урод, ты как его нес?! Ты его совсем утряс! Сколько сала пропало зря!! И Митяй отвесил Кольке увесистую оплеуху! А тот продолжал стоять, равнодушно что-то пережевывая, словно корова. Чтобы Колян, да молча и покорно, такой удар пропустил?! - Дай ему, Колян! Засвети ему, чтобы не борзел! – прохрипел Женька, и открыл глаза…. Место, где они упали на привал, было красивым: высокие ели и сосны наперегонки тянулись к солнцу, в расщелине звонко бился ручей, и даже Мгла отступила здесь, давая возможность полюбоваться видами, если бы такое желание у пленников возникло. Но им было не до этого, а оркам на пейзажи было наплевать. Само их присутствие оскверняло все места, где они проходили, все, к чему прикасались, и долго еще жуткий запах напоминал о прошествии здесь чуждой всему живому мерзости. Твари тоже вымотались, и валялись, тяжело дыша. Но вот одна начала принюхиваться, другая. Раздался громкий неприятный звук: это у кого-то из орков забурчало в животе. И вдруг разом они вскочили и ринулись к телу убитого трурка. Юрий зажмурился, чтобы не видеть, что происходило сейчас на прогалине рядом с ним. И если бы еще можно было заткнуть и уши, лишь бы только не слышать треск разрываемых тканей, ругань и чавканье! Но услышав сопение рядом с собой, он вынужден был открыть глаза. Орк, видимо обделенный при разделе, принюхивался теперь к нему! - Я воняю! – напомнил ему товаровед. Было жутко погибнуть вот так вот. Орка это не смутило. - Н-ничего, я н-не б-б-брезгливый! Орк, да еще и заика, - это уже готовый анекдот! Только почему-то не смешной. - Да я весь настоян на спирту! Только укусишь, сразу сдохнешь! Ты что, не знаешь? Це два, Аш два, О Аш, - отхлебнешь и сразу дуба дашь! Отвали! Но голод не тетка и у этих тварей, и волшебная формула не возымела успеха. Орк уже и руку протянул, пальцем тыкая Горбункова в бок, как хозяйка несвежее мясо, размышляя, что можно из него приготовить, как вдруг раздался новый рев и треск ломаемых деревьев. Все орки вскочили на ноги, обнажив мечи и натягивая луки. Юрий тоже умудрился привстать, обретя надежду на спасение, и стал выглядывать спасителей. Густые ели плотно обступили огромный валун, заброшенный сюда давным-давно неведомыми великанами. Верхушка его медленно розовела, а низ был укрыт холодной предрассветной теменью. Из этой непроглядной и непроходимой чащи сейчас выбирались твари еще нелепее, еще ужаснее, а главное, в два раза крупнее, чем похитители! Только эти были бледно фиолетового цвета и выглядели, как ожившие покойники. У новеньких были только дубины, но они внушали уважение одними своими размерами. - Эхма! Еще одни оголодавшие прибыли! Да что у них здесь, неурожайный год что ли, на людей?! – Юрий сплюнул. Вновь прибывшие были совсем не похожи на орков. Грубые черты именно морд, были еще дебильнее, словно наспех вырубленные зубилом; какие-то огромные квадратные тела, кое-как перепоясанные шкурами чресла - все это говорило об уровне развития еще более низшем, чем орков, хотя, казалось бы, куда еще ниже? Это как на стоянку кроманьонцев вдруг налетела бы орда неандертальцев! Только людям от этого легче не стало, и разницы не было никакой, чьим именно стать обедом. Нет, все же для обеих сторон сравнение с первобытными людьми было слишком большой честью. Здесь было бы уместней говорить о пещерных ископаемых. Какой же поднялся гвалт! Команда подошедших «Мамонтов» била себя в грудь и исторгала из себя первобытные звуки: - Ар-рррргх! Убивать оррррк! Наша убивать! Хууурррррм!! Команда «Пещерных медведей» тоже не молчала. - Чё?! Это мы вас сейчас порвем на части!! Хрррроммм! Ну все, вам хана, сами напросились! Обе стороны стояли друг напротив друга, рычали и скалили зубы. Одни картинно поигрывали мускулами, кидая дубины из одной лапы в другую, другие демонстративно натягивали луки и играли мечами; и тут было наглядно видно, что медведи в размерах и объеме мышц проигрывают команде противников с большим счетом, поэтому и не спешат бросаться в драку. Еще выяснялась одна любопытная деталь: вновь прибывшие «мамонты» все как одна были… женского пола. - Нам, люди! – проревела предводительница пещерных амазонок. – Мы аррргх, саурон! (В приблизительном переводе это прозвучало бы так: не будет ли любезна команда славных орков передать нам этих жалких людишек, дабы не обременяться дальностью и тяготами трудной дороги, а мы с удовольствием доставим их повелителю Саурону, поскольку нам все равно по пути?) - Чего?! А не…. – и тут последовали такие жесты, которые переводу ни на какой язык не подлежат, но означают, - нет, спасибо, мы сами! - АРРРРРГХХХХ!!! ХРРРРРУУМ! (Мы настаиваем! А иначе будет хрррясссь!) Орки от такой наглости совсем потеряли дар речи и отвечали теми же выражениями: - ГГРРРАААА, ТРРРРОЛИИИ! ДРРРРЫЫЫЫ! (Не переводится!) И вдруг неожиданно среди всего этого гвалта, демонстрации мускулов, зубов и других частей тела, появился неведомо как поднявшийся на ноги Евгений. Он выглядел нелепым и жалким на их фоне, но обе команды замолчали и с изумлением уставились на прыгающего человека, всего запутанного жилами. Евгений, пытавшийся тихо и скромно ускакать в кусты, от такого внимания к себе наверно впервые в жизни смутился. - Вы тут продолжайте без меня, - попросил он, продолжая заячьим скоком подбираться к спасительной зелени, - молодцы, здорово у вас получается, особенно это - арррх, рррыыы! Даешь наших!! Кого именно наших он не пояснил, и что им дать, тоже. Скорее всего, он подразумевал всыпать оркам, а наипаче их прожорливому главарю, и не стесняться. И вдруг предводительница «мамонтов» дико завизжала! Вздрогнули и присели обе команды, ожидавшие чего угодно, но только не такого жуткого визга. Все уставились на нее, оцепенев, а та бросилась к Евгению, и, схватив его на руки, прижала к груди. - Моя! – объявила она, - Сын!! И все застыли. Даже Юрий, пытавшийся ползком последовать примеру начальника, застыл с открытым ртом. Сидевшая на вершине ели в ожидании завтрака ворона возмущенно каркнула и спустилась ниже, дабы рассмотреть получше спятившую троллиху. Никто ничего не понимал. А троллиха что-то нежно кудахтала и ворковала, баюкая младенца. Евгений Анатольевич лежал то ли в обмороке, то ли готовился к съедению; но придя в сознание, неожиданно для самого себя вспомнил «Отче наш», и шептал эти спасительные слова безпрерывно. - Уууррррх? – недоуменно вопросила одна из амазонок. - Хрррру! – вразумительно ответила атаманша, и повернувшись, пошла в лес, словно все вопросы к противной стороне отпали сами собой. Ее банда долго недоуменно переглядывалась, гулко стучала себе по головам, что видимо означало то же самое, что покрутить и пальцем у виска, а затем, пожав плечами, уныло поплелась вслед за ней. И вскоре команда «мамонтов» исчезла в чаще, и ни одна веточка ведь не шелохнулась на их пути! Орки как застыли соляными столпами, так и продолжали стоять, и только наглая муха нарушала сейчас тишину, громко маша крыльями. - Во как! – сказал Юрий, сглотнув ком в горле, обращаясь к директору, лежащему где-то там в траве, - взяла, и разом усыновила! А я-то ломал голову – на кого же наш глава секьюрити так похож? А он оказывается весь в мамочку! Особенно характером. Ну просто вылитый! Георгий Михайлович не отвечал, а разглядеть, где он там лежит, Юрий не мог. - Ты видел их зубы? Дамочки явно не вегетарианки. Неужели пропал Натолич? Все! Затютюскают до смерти, а что не затютюскают, то доедят! Михалыч, ты чего молчишь? Уснул что ли?! Орки начали приходить в себя. Первым опомнился начальник, и его горе было безутешным. - Вай-вай! Сладенький мой!! Вай-вай! – взревел он к небесам, стуча кулаками себя по груди, как орангутанг, но поскольку самого себя бить было больно, он переключился на подчиненных. Орки кинулись врассыпную и только «лошадки» продолжали стоять и тупо пялиться на все безсмысленными глазами. Главарь ударил одну по голове, но кулаком пробить твердолобую орочью голову было невозможно.. Когда начальник перестал выть и прыгать с отшибленной рукой, то схватил дубину и размозжил обеим лошадкам, несшим Евгения, головы. - Обед! – рявкнул он остальным оркам, попрятавшимся кто куда. Упрашивать банду не пришлось и те налетели на свежеподанное блюдо как ни в чем не бывало, но все же сторонясь разбушевавшегося вожака. Слишком легко попасть у него на обед в качестве самого обеда! Юрий выругался и отвернулся. За его спиной снова поднялся переполох. Да что им, все мало что ли? – подумал он отрешенно, даже и не думая оборачиваться, но сердце замерло, когда топот стал приближаться к нему. Горбунков опустил голову, невольно ожидая удара, но его пихнули в спину и орк поставил на него ногу. - Этот один в-вонючка здесь! А где д-другой?! – прорычал он, схватив Юру за шиворот и поднимая его с земли. - За горчицей побежал! - К-какой еще г-горчицей? -Горькая такая… приправа…. - И ч-что с н-ней делать? - Вас жрать! Орк тупо уставился на человека. - А з-зачем нас жрать?! - Чтоб вкуснее были! Вы зачем друг друга жрете без приправ?! Эх, вам бы горчицы, перца побольше, глядишь, - уже бы и сожрали друг друга без остатка! И вам вкусно, и нам избавление! Обе стороны не понимали друг друга. - Л-л-лошадки, они т-т-т-тупые! Они м-мясо! У них еще м-мозгов нет! - А у тебя они значит уже есть?! - Да у м-меня знаешь к-какой ай-фью?! - Догадываюсь! - отрезал Горбунков. - Чего?!! Выяснить, каким Ай Кью обладает заика не дал вожак, налетевший словно коршун: - Этого беречь, один всего остался, чем теперь мага обрадую?! Георгия Михайловича так и не нашли, и к радости Горбункова, и к сожалению. Орки носились с огрызками жил и даже совали ему под нос, словно надеялись, что он возьмет след. Ага, сейчас, размечтались! А ведь «веревки» действительно были перегрызены острыми зубами! Ай да Михалыч, ай да тихоня! Но радость Юры быстро прошла, когда он понял, что остался один среди ненасытных тварей. Привал окончен. Его бережно запеленали с ног до головы и бережно уложили на плечо лошадке. И они снова побежали во Мглу. Спуски сменялись подъемами и продолжались безконечно долго. Стало заметно теплей. Стали попадаться лиственные деревья и в воздухе иногда чувствовался удивительный пряный аромат незнакомых растений, если конечно ветру удавалось отогнать вонь орков. Горбунков дождался, когда заика окажется поблизости: - Эй, а куда вы меня тащите? - С-с-с-с-с…. - Понятно! Вопросов больше не имею, а зачем? - С-с-с-с-с…. - Понятно! Вопросы исчерпаны! А где мы хоть, можешь сказать? - С-с-с-с…. - Тьфу ты! Поговорили! Вопросы кончены! Пленник помолчал. - Эй, ты, горилла, слышишь! Ты откуда про Ай Кью знаешь?! - С-с-с-саруману! С-с-с-сорхонские хоры! С-с-ступид! - Дальше! Ай-фью! - Да б-был т-тут один, американец, все б-бормотал что-то п-про эти ай-фью…. С-ступид, с-ступид! М-м-меня даже измерял! - И сколько? - Три! Он так и с-с-сказал, что я с-самый умный с-ступид среди всех ступидов! У них только д-д-два ай-фью еле-еле н-наскребется, да и то, на всех в-вместе!! А у н-начальника вообще один…. И орк загрустил о чем-то, пощупав собачьим языком сломанный клык. - Зато к-к-как д-дерется! - А где он сейчас?! - А вон б-бежит, с-с-скотина! - Я об американце! - А, так с-съели уже давно! Скучный п-п-попался! Мы орки н-народ в-веселый, истории в-всякие любим, а он все н-н-ныл: демократия, демократия! С-свободу все меньшинствам т-т-требовал. Н-надоел! «Истории говоришь? Веселые?! Глядя на ваши крокодильи рожи, на ваши вкусы, - как вы жрете и что именно вы жрете, такого и не подумаешь! А что, если…?» И тут Горбунков крепко призадумался. 7. Вот такие вот истории! Бежали опять долго. Но, то ли Юрий уже обвыкся с вонью и тяготами плечной клади, то ли обрел надежду, но он легче переносил тряску и еле дождался следующего привала. К счастью банда наткнулась на останки лося, и, отпугнув падальщиков, присела на файф от клока тухлятины. Юра высмотрел заику. Тому, как самому умному мяса опять не хватило, а доставшуюся ему кость обглодали до него, уже как минимум, два раза все окрестные звери. Впрочем, умник надежды не терял. Он колошматил ребром об землю, даже прыгал на него, пытаясь переломать, но ребро было крепким и вывертливым из под ног. Упав пару раз и приложившись лбом об валун, умный Ступид теперь пытался высосать костный мозг, поскольку клыки его были основательно прорежены начальником после последней попытки поумничать. Юра стал семафорить ему лицом и очень долго привлекал к себе внимание орка, понимая, что неведомый американец тому явно перельстил и не упомянул о минусах в определении ай-фью. Орк смотрел на него и тоже кивал головой, а потом начал моргать и кривляться, подражая товароведу. - Сюда иди! – рявкнул, потеряв терпение Горбунков. Орки не обратили на его крик никакого внимания. Умник все же подошел. - Слушай анекдот! – заговорщицки шепнул ему Горбунков. - Анекдот, анекдот! – разнеслось тут же по поляне и орки облепили рассказчика. Такой мгновенной реакции Горбунков не ожидал и даже растерялся. Он думал вначале обкатать тему на одном орке, самом умном, дабы проверить степень усвояемости, а потом уже рассказывать всей банде и вожаку. Придется теперь менять план: вон как они навострили и без того острые волчьи уши! И только лошадки продолжали тупо смотреть в пространство, равнодушно пережевывая все, что им казалось съедобным: листья, траву, огрызки и объедки со стола, и остатки себе подобных. С таким же тупым безразличием они бы наверно хрустели и камнями, если бы их этими камнями вздумали кормить. - Говори анекдот! - Ну, слушайте! Только поставьте меня на ноги! Его тут же подняли. - Американец, англичанин и русский хвалятся…. Орки тупо таращились на него, не понимая, о чем вообще идет речь. С таким же успехом можно рассказывать анекдоты стаду коров или отаре овец. Горбунков сделал поправку: - Тролль, орк и гоблин хвалятся, что заставят кошку съесть горчицу. Тролль хватает кошку и запихивает горчицу ей в пасть. - Это насилие! - протестует гоблин. Орк кладет горчицу между двумя кусками колбасы, и кошка съедает. - Это обман! - протестует гоблин, после чего мажет горчицей кошке под хвостом, и кошка с воем вылизывает. - Обратите внимание, - говорит он, - добровольно и с песней!» Смеяться начали с первых же слов. На слове «гоблин» началось буйство. Это был не смех, и не веселье! Это был взрыв такого гогота, что Юрий опешил и еле рассказал до конца. Еще ни один анекдот, рассказанный им, не имел такого успеха, не вызывал такой реакции! Орки катались и били лапами по земле, причем, судя по выкрикам, смешно им было от чего угодно, но только не от смысла. Концовки никто и не услышал. - Гоблин, – ревело большинство, - ой, умора! Гоблин!!! Намазал под хвостом! - Тролль! – визжал вожак, держась за брюхо. - В пасть запихнул! Ой, не моху! - К-к-колбасу, к-кошке! – подвывал Умник, хотя чувствовалось, что он ей больше завидует, чем потешается над ситуацией и несчастным животным. Смеялись долго, со всхлипами, с рыданиями, задыхаясь и пуская пузыри. Отсмеявшись, кто-то из орков спросил: - А что такое кошка? Другой его тут же перебил новым вопросом: - А что такое горчица? - Это т-т-т-такая горькая п-приправа, чтобы н-нас есть! – гордо ответил просвещенный уже орк. Про кошку он промолчал, наверно тоже понятия не имел, что это такое. - Да? А зачем? - Чтобы у н-нас м-мозгов с-стало еще больше. И тут все призадумались, включая и человека, над такой трактовкой вроде простого анекдота, но более всего впал в раздумья вожак. - Интересно, зачем нам столько мозгов? Что с ними делать? - Ай-фью, - чем б-больше, тем в-вкусней! Умные, - они с-самые вкусные! - Да-а-а?! Надо проверить! И начальник сразу и проверил, видимо он никогда ничего не откладывал на потом. Опять таки, Умного съели без горчицы, и судя по рожам, лишние ай-фью у них от этого не прибавились. Юрия опять стошнило. А орки пришли в благодушное состояние и потребовали новых анекдотов. И куда деваться? Жить хотелось как никогда, точнее умирать так жутко и глупо не хотелось совершенно. Преодолев волну отвращения, Юрий продолжил: - Слушайте. Гоблин тонет и кричит: однако, воду пью! Однако, много пью! Однако, на ночь здесь останусь, на дне полежу! Однако долго еще лежать буду, пока всю реку не выпью! И снова все повторилось. Орки визжали, выли и стонали. Юра понял, что первые слова, - «гоблин тонет» уже и есть анекдот, дальше можно и не рассказывать. - И контрольный… идет тролль по лесу с огромной дубиной. К нему гоблин привязался: - Где взял дубину?... - Ну, это мы знаем: где взял, где взял, - здесь и выломал! И тут уже призадумался сам Юрий! Откуда…?!! Он же на ходу сымпровизировал…? Вожак вдруг засветился: - Слушай сюда! Свеженький анекдот! Пришли как-то глюки к Гендальфу: отправь нас назад на Землю! А Гендальф им говорит, не могу! Идите к Саурону. Тогда глюки пошли к Саурону: отправь нас назад на Землю! А Саурон им и отвечает: на зад могу, а на Землю никак!! Орки снова заржали, но Горбункову было не до смеха. Он застыл, не обращая внимания на главаря, а тот насупился и почернел еще более: - Что, не смешно?! Может пояснить? И потянулся за мечем. - А? Не анекдот класс, ха-ха! А кто такие глюки? - Глюки, это вы! - Это я знаю, но почему глюки?! - А я откуда знаю! Все, кто с Земли, - те глюки! - А Гендальф и правда существует? И Саурон, и кольца и вся прочая дребедень и даже эльфы и орки? - Не, а мы кто такие по-твоему – кикиморы болотные, или отряд Красных Шапочек?! - А как мы к вам попадаем? - Так вы же всё играете в свои дурацкие эльфийские игры, толкинисты … (пи-ип), ну и зачастили в наше измерение. Прикольные, сначала на птичьем языке пытаетесь говорить, но стоит только одним из вас закусить, куда вся дурь и девается?! Мамочка, забери нас обратно! Главарь принюхался: - О, а ты уже не так воняешь, - не тем!! И снова орки начали кататься по полянке, воя и скуля. - Да с вами чем не воняй, протухнуть то ведь все равно не дадите! Орки снова грохнули. - Глюк – смешной! Давно так не ржали! Вожак наклонился к Юрию: - Ты мне нравишься! Себе оставлю, будешь анекдоты мне травить! А иначе кердык в третьем чтении, как у вас в Госдуме говорят! И тут Горбункова просветило! Это же как Господь сподобил меня с юности анекдоты собирать! Во где пригодилось!!! Но кто бы из знакомых сейчас посмотрел, кому я их травлю, - сразу в психушку бы отправился! А начальник то совсем не такой дурак, каким его ныне съеденный умник представлял! Отдохнув, твари отправились дальше. Если бы можно было, хотя бы ориентироваться, но в этой Мгле ничего не разберешь! Куда бегут, как дорогу находят? У Горбункова зудело все тело и ужасно хотелось пить. Просить лошадку остановиться было безсмысленно, да и орков тоже. К счастью, вскоре впереди загремела река, и стая орков, скользнув по одному сквозь расщелину между двумя большими валунами, оказалась на берегу. Река была обычной горной речкой: мелкой, по колено, но бурной и широкой. О силе течения можно было судить по камням, которые вода с грохотом тащила по руслу, швыряя их на отмели, сверху накрывая мутной пеной. Другой берег терялся в пелене, сквозь которую просвечивал зеленью противоположный склон. Вода, такая желанная, была совсем рядом, но Юрию было уже не до воды. - Ступид полнейший! – ревел Горбунков, лишенный возможности хотя бы потереть правую коленку, которой это безмозглое животное приложило его о камень. Впрочем, вожак не дал товароведу выложить весь запас хлестких словец, зажав ему грязной лапищей рот, точнее все лицо. - Тише! Здесь начинается земля эльфов. Юрий вырвался из вонючей пятерни и сплюнул, пытаясь избавиться от шершавой вони, застрявшей в носу и гортани. С большой надеждой он стал всматриваться во Мглу, обретя надежду на избавление от этих уродов. - Ходют эльфы над рекою, ищут эльфы водопою…. - запел он тихо, себе под нос, размышляя, как же им подать сигнал при встрече. - Заткнись! - Сам заткнись! Ты неси меня река, От такого дурака… Вожак зло глянул на него: - Сейчас отхватишь тумака, От такого дурака! Юрий удивленно уставился на него: ты что, теперь еще и рифмой заговоришь, поэт ты местный, Пушкин орочьего разлива?! И вдруг почва начала содрогаться. Орки переглянулись и прижались к земле, спрятались среди камней. Что-то невообразимо огромное приближалось к ним, вырисовываясь во Мгле еще более темной грозовой тучей. Мощное дыхание звучало как паровозное сопение. Вот это и есть эльф?!! Ну знаете ли!! И Юрий уткнулся лицом в голыши, боясь пошевелиться. Звать на помощь перехотелось совершенно. Огромная лапа динозавра впечаталась в русло прямо перед ним, застыв на мгновение. Чудище было настолько огромным, что виднелось только бледно-зеленое жабье брюхо, а все, что выше, терялось в пелене. Появилась вторая лапа. Как-то по куриному она застыла на мгновение, поджав когти, и чудище прошло мимо, волоча длинный хвост, весь в бронешипах. Снова остановилось, паровозно сопя и принюхиваясь. Как ни странно, но теперь Юрий молил Бога, чтобы ЭТО сейчас не унюхало их, хотя как можно не унюхать эту орочью вонь, было не понятно. Накаркал! Чудище неловко развернулось, задев хвостом утес, и тот начал рушиться чуть ли не на их головы! Обвал был страшным, волна-цунами вперемешку с голышами обрушилась на человека , разом выбив дыхание, и потащила за собой, легко переворачивая его как щепку в селевой массе. Юрий безполезно дергал связанными руками, но не мог ничего сделать. Он задыхался и судорожно дергался, почувствовав ужас близкой смерти, и вдруг шальная мысль промелькнула в голове напоследок, как эпитафия на собственной могиле - зато не был сожран! Живым, по крайней мере. Орки боялись воды и лишний раз старались не замочить даже своих мохнатых лап. Тем не менее, вожак рванулся вслед за волной и схватил Юру за ногу в последний момент и потащил к себе, невзирая на монстра, который навис над ними. Ящер наклонился к земле и по куриному вертел головой, высматривая добычу близорукими глазищами. Часть орков, по знаку вожака выскочила на открытое место и стала выть, махать лапами, швырять в чудище камнями, стрелять из луков, отвлекая его внимание. Главарь тем временем с трудом вытащил человека из грязной каши, в которую превратилась горная речка, и затащил меж камней под нависшей глыбой. Место было опасным, стоило монстру задеть ее, и она бы похоронила их под своим многотонным весом, но орку было этого не понять. Он старался привести человека в чувство и перерезал жилы, которыми тот был спеленат. Затем орк перекинул Юрия через колено и слегка надавил; то есть, по сути, оказал первую медицинскую помощь утопающему. К счастью для Горбункова делать искусственное дыхание рот в рот не пришлось, Юрий задышал сам, с кашлем выплевывая все, чем оказался забит рот и желудок. А часть банды уводила монстра, и тот радостно урчал, глотая, не жуя легкую добычу, которая сама бежит в пасть. Некоторым удалось увернуться, избежав лап; орки, оказавшись за ним, начали кричать еще громче. Зверюга неловко повернулся, вызвав еще один обвал и кинулся добирать остатки стада, улепетывающего вверх по течению с воплями, от которых инстинкты хищника обострились до предела. Вскоре они скрылись за поворотом, а вокруг вожака и лежащего человека стали собираться остатки. Из всей банды, сорока голов, осталось только девять. Некоторые еле ковыляли, все были в грязи. Еще одного вытащили из грязи без сознания со сломанными ногами. Орк, к счастью для себя, так и не очнулся; его тут же добили, определив в запас продовольствия, поскольку ни одной живой лошадки не осталось. Юра приходил в себя. - Интересные у вас тут эльфы ходют! – прохрипел он, ощупывая бока. Все тело болело, но кости, кажется, были целы. Вожак сидел понурившийся. - Да нет, это Годзиро…. - Кто, кто?! - Годзиро, - пояснил орк, и видя недоумение на глупом лице глюка, произнес громко, как обычно объясняют иностранцам и глухим дебилам: - Год-зил-ла!! И у Юрия вновь отвалилась нижняя челюсть. - Я наверно ничему уже больше удивлюсь в вашем темном царстве. Но объясните мне дураку, - что здесь делает Годзилла?!! Ну вот что?! Я не спрашиваю, каким образом она сюда попала из очередной нашей кинушки; но ее-то сюда зачем засунули?! Неужели стукнутый ваш чародей и ее браслетом соблазнил Мглу разгонять?! Это уже был явный перебор! Не хватало здесь только танковой дивизии СС «Мертвая Голова» и фюрера в балетной пачке! Что здесь творится вообще? 8. Мамуля, не задушите ребенка! Страшнее счастливой мамаши, внезапно обретшей потерянного дитяти, представить невозможно. От ее поцелуев отрывалась голова, дыхание вызывало конвульсии, а от воркования все то, что еще уцелело от поцелуев, трещало по швам и лопалось на части. Не в силах больше терпеть ласки троглодита, Евгений завопил: - Мамаша, не губите! Пощады! Мамаша гордо ткнула его пальцем, чуть не переломав ребра: - Уумммррр! (Какое милое у меня дитя, как забавно лепечет!) - Грррыыы уррргг? Дрррряяяязь! – выразила всеобщее троллево недоумение одна из троллих, ее правая ручища. (Чего ты с ним носишься, это ведь даже не самка, не будущий воин, а ничтожный самец, ковырятель отбросов, к тому же странный, мне он подозрителен, где-то я эту морду уже встречала, только где?) Атаманша сделала уси-пуси и козу ненаглядному младенцу, и отложила его в сторону: - Ггрррыыыы! (не обращай внимания на ее слова, сейчас я обучу нехорошую тетю правильным манерам!) У троллей обоего пола на голове нет волос и таскать их не за что, для этого используются уши. Евгений теперь понял, почему у большинства воительниц уши были оторваны начисто, либо изломаны. Еще дамы ревели как мастодонты, сопели, рычали, кусались, царапались и колошматили друг друга лапами и всем, что в них подвернется. Это был честный бой двух бронтозавров без правил. Мамаше удалось ткнуть пальцем в глаз помощнице и даже немного поковыряться в глазнице, а той вцепиться зубами в лапу и повиснуть на ней как бультерьер. И тут мамане подвернулся под другую лапу камень, и после третьего удара она лишила заместителя того, что не удалось выковырять сразу – мозгов. Остальные троллихи поздравили атаманшу с еще одной победой, дающей ей привилегии носиться с дитятком даже мужского пола, и выразили все как одна почтение царствующему младенцу. Когда столько лапищ тянется к вам с козой – зрелище еще страшнее, чем битва гигантих! Евгений понял, что только что ему была дважды дарована жизнь, и поблагодарил Бога. Потом вспомнил о вкусах орков и запаниковал, уверенный, что тролли сейчас сядут обедать, а самое страшное, мамаша не угомонится, пока не накормит своего младенца досыта, то есть впихивая в него сырое кровоточащее мясо своего зама до упора! - Грррыыыы, мамаша, ддррряяяя! – попытался он заранее предупредить ее о своем вегетарианстве. - Урррругггг! – ответила ласково та. (Вот мой ненаглядный мальчик и заговорил совсем как взрослый!) К счастью тролли не дошли до такого прогресса и не ели соплеменников. Более того, они вырыли яму и уложили труп в непринужденной позе – свернув его в трубочку, как коврик, а могилу сверху завалили камнями. - А имя, а дату смерти ставить не будете? – спросил Евгений придирчиво. (Ах мой милый дурашка несмышленыш, все-таки еще маленький!) – примерно таким был ответ. Троллихи выстроились в цепочку и снова двинулись в путь. Приближалась вторая ночь на этой странной земле. Места, куда они забирались, становились все более глухими и неприступными. Тролли были превосходными скалолазами и легких путей не искали. «Дитя» было привязано за спиной, как это делают и современные мамаши, и троллиха отважно лезла по отвесным скалам, шла по козьим тропам, давая сыночку полюбоваться глубиною пропастей под ногами. Как же Евгений сожалел, что на него не надели еще и памперсы! Тропки над пропастями сменялись снежными вершинами, потом опять отвесными склонами, а в одном месте они долго шли пещерами, в которых было темно, сыро и неуютно. Тролли на ходу подкреплялись фруктами, жевали листья, кору, и Евгению тоже пришлось перейти на этот провиант. Кора дуба навевала на него воспоминания о сыром мясе, и он сам не знал, чему бы он отдал сейчас большее предпочтение? Он безпомощно болтался за спиной мамани, ничего не различая в темноте, и только было пристроился поспать, как троллиха прошла сквозь водопад, взбодрив Евгения ледяными струями, плюс холодным сквозняком, от чего он сразу расчихался и засопливел. На чай с малиной он не надеялся, но получив шлепок, понял, что детенышей тролли лечат подзатыльниками, и теперь боялся даже чихнуть. Может, места поселения троллей отличаются особой суровой красотой, которую человеку никогда не понять, но теперь Евгений знал, почему снежного человека невозможно увидеть: он обитает в иной плоскости, - там, где человеку не только не пройти, но и в голову не придет лазить. Это была скала, утес, весь изъеденный ветром, как червоточинами. Здесь и находился их Хом, милый Хом; на высоте тридцати метров над бурной речушкой, бьющейся глубоко внизу в расщелине. Милыми соседями троллей была колония каких-то крупных птиц типа чаек, но красно-коричневых с желтыми клювами. Соседи более всего любили пикировать на возвращающихся домой троллей, выжидая, когда они обеими лапами будут цепляться за выступы и карнизы, и выхватывать у скалолазов все вкусное, а по возможности и младенцев. Никогда еще Евгению не приходилось так отбиваться от наглых пернатых хищников, пытавшихся не просто выклевать глаза, но вытащить его из «пеленок» и утащить в свои гнездышки. А когда уже «дома» он глянул вниз, сердце наполнилось смертельной тоской: самостоятельно выбраться отсюда было невозможно…. - Ооооммммм! (Ну вот мы и дома!) Евгений осматривал стены пещеры, разрисованные чертами и резами, предвозвестниками будущей пещерной живописи. Больше рассматривать было нечего. Обстановка была более чем спартанской. Ее вообще не было, если не считать огромной кучи сена на полу, которая видимо, изображала ложе императрицы, а нависшая на ней паутина – балдахин. - Аррррхххх! (А вот и твои папки!) На ее зов из каких-то углов и трещин полезли самцы. Они были намного меньше мамани, хотя и много больше человека; но главное – они выглядели такими плюгавыми и забитыми, что Евгению сразу же захотелось возглавить борьбу за равноправие полов и мужскую эмансипацию. Впрочем, увесистый шлепок под зад, означавший ласковое – «можешь гулять, здесь ты в безопасности, малыш», - желание это отбил сразу и навсегда. Пусть товарищи питекантропы-тролли как нибудь сами решают свою судьбу. У них еще все впереди! Тем более, что папаши начали странно переглядываться, а самый храбрый даже лапу протянул, решив пощупать непонятное приобретение, решая, что с ним можно сделать. Мелькнула огромная тень и последовал крепкий удар. Тролли мигом исчезли в своих щелях, словно испарились. Да, до эволюционного прорыва еще очень, очень далеко! Не скоро здесь мужик возьмет власть и женские отчества не скоро еще заменятся мужскими, - понял Евгений. Однако, как бы тут его без мамки не затоптали! Но тролли, снова выползающие из щелей, словно улитки из раковин, были теперь преисполнены восторга и любви к своему младенцу. Началось даже соперничество за право побаюкать родное дитя, а заодно и понюхать, кому именно из них четырех принадлежит оно? Судя по их вытянувшимся мордам, ни один из них свою кровинку в человеке не признал, и Слава Богу, не хватало только, чтобы на него еще и отцовские права начали заявлять! Но маманя обладала таким даром убеждения! Спустя две секунды и пару оплеух самцы не просто узнали его, но возлюбили всей душой, если только таковая у них имелась. Началось даже соперничество за право побаюкать дитя и обучать всяким пещерным премудростям, которых оказалось превеликое множество. История донесла до нас сведения об усыновлении многих человеческих детенышей, среди которых самые известные – Маугли и Тарзан. И еще Малыш Стругацких. Но история упорно молчит, что произошло, когда тролли пытались усыновить заместителя генерального директора ИЧП «Светлая Русь», начальника безопасности фирмы и главы секьЮрика, отца двух детей, коллекционера спичечных этикеток и любителя пива, наконец, просто гражданина Российской Федерации Бывалых Е.А.! Потому что ничего хорошего из этого не вышло. Издавать удивительное горловое горило-альпийское пение он не научился; тролли по тарзаньи вопить и сами не умели, и его не учили. Так же тролли не научили Евгения и волшебному заклинанию «про одной крови». Оно здесь не работало. Из домашних зверьков и питомцев у троллей имелись в наличии только крысы, такие же милые и забавные, как и на Земле, но в два раза больше. Питомцы были вечно голодны, и поэтому никаких заклинаний не признавали, и в пещерах было удивительно чисто, даже не было содержимого туалетов: пушистики все подъедали дочиста. Младенцев они тоже любили, даже больше чем приемные папаши, счастье, что Евгения освободили от пут, и он подобрал берцовую кость, которой пока еще удавалось отбиваться от любвеобильных грызунов. Одним словом, жизнь была сплошная веселуха, поскольку огня тролли вообще не признавали, и умных книг, согласно которым они должны любить играть в загадки-ответы, не читали вообще, и в библиотеки не спешили записываться. Наверно по этой же причине тролли окаменевать на рассвете под первыми лучами солнца тоже не собирались, наоборот, очень даже любили понежиться в его лучах. Одним словом пещерная романтика перла из всех углов блошиным стадом, а вот эти-то, действительно вопили про единую вкусную кровь и были не прочь родниться сутками напролет! К его радости мамуля была вечно занята на пещерных собраниях, (быть главой и в троллевом обществе большие обязанности и ей постоянно приходилось рвать чьи то ухи, чтобы отстоять свое право верховодить), поэтому времени своему чаду она уделяла очень мало. И Евгений начал изучать разветвленную систему пещер, где они были прописаны, в поисках выхода. Один из дежурных папань постоянно следовал за ним, но исследованиям не мешал и хорошо, иначе, единственное, что ему тогда оставалось бы, - медленно сходить с ума.... Он так и подумал, когда в одном ответвлении вдруг почуял уже забытый запах табака! Ведомый этим горьким запахом, Евгений забрел в дальнюю пещеру, где и наткнулся на странного типа, который стоял к нему спиной и что-то увлеченно разглядывал в дыре в полу. За время, проведенное здесь, Евгений научился видеть почти во мраке, и к тому же в пещере было относительно светло: из продольной трещины сочились дневные полоски света. И ходить бесшумно он тоже научился сразу же, и превосходил в этом искусстве теперь и троллей и даже индейцев племени Сиу. Он подкрался безшумно. Наверно тоже один из усыновленных, - подумал с сочувствием Евгений. Бедняга! Представить, что это орк он не мог, зная изначальную вражду троллей и орков; поэтому как же он обрадовался земляку, тем более курящему! Отбросив лапу очередного няня-папки, пытающегося предостеречь его от опрометчивых поступков, Евгений подошел вплотную и радостно хлопнул незнакомца по плечу. - Друг, дай закурить! Друг почему-то совсем не обрадовался ему. Друг взвизгнул и выхватил огромный кинжал. Друг без всяких предупреждений замахал им, пытаясь распороть ему живот. Во как! Евгений и не подозревал, что умеет так втягивать живот в себя, а своей увертливостью просто сам восхитился. Вот что значит закалка, - дни и ночи напролет в кровопролитных боях со стаями блох! - Не падхады! Прывыдений! Незнакомец, не выпуская трубку изо рта, махал ножичком как пропеллером. - Ты че, ты че, дядя! Ну жалко табачку, так и скажи! Че кидаться-то?! – успокаивал нервного незнакомца Евгений, отходя. - Вах, какой приставучий, да?! Атайды, гаварю! Тут приемный папаня засветил ему в лоб камнем и нападавший свалился без сознания. - Молодец! – поблагодарил тролля Евгений. – Как звать? - Му… Му-ли, - засмущался дежурный папаша. - Молодец! – повторил глава секьюрити. – А теперь не нервируй меня! И человек решительно занялся своими прямыми обязанностями - обыскал скрягу, отбрасывая далеко в сторону ножи и всякие подозрительные металлические предметы. Как же он обрадовался, найдя в одном из многочисленных карманов сюртука кисет с табаком! Подняв трубку, Евгений тщательно выбил ее, обтер мундштук и продул. Прежде чем закурить, он придирчиво осмотрел физиономию лежащего. Несмотря на большой нос и пышную бороду с усами, тот на кавказца не был похож. И на человека тоже, поскольку был низеньким, но так плотно сбитым, словно тумбочка, которая пошла погулять сама по себе. Большая шишка, вздувшаяся на лбу, походила на ручку от выдвижного ящичка в верхней его части, а длинный нос - рукоятью от нижней дверцы. И глядя на этого недоростка, почему-то в голове всплывали детские строки: «по улице многоуважаемый комод водили». Понятно теперь, с кого были списаны эти строки, кого именно авторы имели в виду! И вдруг на Евгения снизошло странное видение: на нем красивый ошейник и цепочка, рассчитанная на слабоумного слона, а он и есть тот самый комод, который ведут по улицам большого города! И ведет его маманя в ярком, цветастом платьице и в соломенной шляпке, кокетливо сдвинутой набекрень, из под которой торчат огрызки ушей. Маманя мило улыбается и раскланивается со знакомыми орками: - Уррррхххх! (Сам такой!) Гррррыыыы! (И вам того же!!) Играет духовая музыка, улицы полны орков, все празднично одеты, начищенные доспехи блестят, орки веселятся, а один из них все пристает и пристает к нему: - Здрасьте, сладенький мой! Вы меня не помните, - мы же встречались уже, я трурк! Помните?! Да, да, я та самая жаба! А самого до такой степени распучило, что в забрале уже один глаз только вмещается! Евгений потряс головой, отгоняя наваждение, и еще раз внимательно посмотрел на оглушенного. - Нет, не помню! Не встречались! Потрогал пальцем его шишку на лбу: - А вот тебя я точно где-то уже видел! Он уселся на камень и набил трубку, наслаждаясь предвкушением…. Атомный! Это слово само возникло в голове с первой же затяжкой. Ее одной было предостаточно, чтобы легкие начали настойчиво проситься наружу вместе со всеми внутренностями. Кубинские сигары и прочие «лигеросы и партагасы» - ничто по сравнению с той могучей смесью, которую он вдохнул в себя. Диверсантские смеси для отбивания нюха у собак тоже были лишь «легким дынным ароматом Джеромовского сыра»! Такую смесь обычно составляют бабки-знахарки для тех, кто пытается бросить курить, и это даже удается, потому что легкие подчистую выкашливаются в первую очередь! Что входит в состав такого антиникотинового допинга – лучше и не знать. Сознание его помутилось. Но это было такое безумное искажение реальности, от которого становится тошно и жутко! Это было страшнее горячки алкоголиков, начинающих видеть еще одно реальное измерение и его зеленых обитателей, которых видеть человеку не хочется до такой степени, что он даже убедил сам себя, что их не существует…. Из дыры в полу, из преисподней, появлялись все новые и новые комоды разных размеров и расцветок. Папка сразу же исчез, вероятно, рванул звать императрицу и весь ее гарем для спасения ненаглядного отпрыска. Спасти Евгения было некому, да и кто бы спас его от того измененного состояния, в котором он находился? Комоды не стали его бить, и даже ругать за вырубленного шнобеля. Они просто сказали: - Вай, слюшай, Морин, ты как здэсь оказался?! Ты же тама бил?! Ми же тебе в земля положиль и печальная танец сплясаль на твой могила?! - М-меня? А, да, т-тама меня лежала, а п-потом мамка п-понесла…. Язык упорно пытался завязаться вокруг зубов морским узлом и пришвартоваться здесь до утра: - Н-не будут ли любезны, многоувасаемые… новоугасаемые… тьфу ты! Короче, шкафы, спасите мене! СОС! - Хады за нам! Подхватив вырубленного гнома, они попрыгали опять в эту же дыру, и Евгений, шатаясь, попытался было последовать за ними, но дыры начали не только двоиться, но еще и расползаться во все стороны, издеваясь над человеком. Кое-как он поймал одну, но она вдруг стала сужаться и он застрял. - Б-будьте еще так… Замыкающий оказал ему и такую любезность и пинком помог протиснуться в злокозненный лаз. А внизу оказались еще катакомбы, и по ним они пошли, и бродили целую вечность…. Только через полчаса он начал приходить в себя от адского зелья, а сколько они уже успели отмахать по этим подземным лабиринтам, Евгений не знал. Впрочем, возвращаться он не хотел, а хотел только узнать, куда его ведут, и кто его очередные похитители? Что им всем надо от него?! 9. Спасение убегающих…. Георгий Михайлович и не подозревал, что умеет так ползать! Ящерицей он выскользнул из расположения орков, и жуткие вопли заставляли его еще сильнее вжиматься в каменистый грунт. На камнях следы не остаются, и это хорошо, а невидимая зверюшка писком указывала ему путь. Постепенно крики стали стихать и Георгий осмелился передвигаться теперь на четвереньках, что, несомненно, ускорило темп убегания. Но тут зверушка фыркнула как-то особенно насмешливо, и директор понял, что можно бы уже и встать во весь рост, как и подобает человеку, тем более генеральному директору такой солидной фирмы! Ведь рожденным составлять инструкции о правилах полетов, - ползать тем более не к лицу! Хотя вставать еще не хотелось, а хотелось удаляться темпами еще более быстрыми. Поэтому Георгий согнувшись, мелким сайгачным скоком шустро продвигался прочь от людоедов. Про товарищей, если честно, он не вспоминал. Им не повезло, - подумал он один раз. А может, удастся вырваться и им! – пожелал он второй раз добра коллегам по просвещению Мглы, и занялся собственным спасением. Ведь как сказали классики: «Спасение убегающих, - дело ног самих убегающих!» Ноги его не подвели. Подвело другое. Если бы как в той сказке он начал бы выяснять, какая часть тела его предала, то получился бы интересный сюжет: - Что делали вы, ноги? - Мы бежали изо всех сил! - Руки? - Мы махали, чтобы лучше бежать! - Легкие? - Мы дышали изо всех сил! - Сердце? - А я чё? Да я вообще в пятки упало, чтобы скоординировать их работу и ускорить процесс передвижения! - Ну а вы, плечи? - Мы кусты раздвигали! - А мы уши прислушивались, нет ли погони? - Но почему я тогда лежу без сознания?! - А, так это мы, того… проморгали, - виновато потупились глаза. Встреча лба со стволом дуба произошла в Гримбиульском лесу прекрасным, но пасмурным утром, поскольку в пелене над головой трудно было рассмотреть живительные оттенки восхода. Оттенки возникли в сознании спонтанно и сами; и не только розовые, но и алые, и бордовые и даже кумачево-красные - радостные и животрепещущие. На их фоне кругами носились огненные фейерверки и оранжево-лимонные скворцы весело насвистывали: - Цирик, цик-цик, Цвирг! Сторово прилосился! Прямо лпом! Хрррряяяяссссь! Кто именно издал хрясь, определить было трудно, кажется оба: и лоб и ствол. Еще ствол сказал: - Эка, клупый клюк! Смотри своима слепыми очима пот сфои турные ноки, кута ты пешишь! Но лоб, как и другие части организма не могли ответить, поскольку все вместе прилегли отдохнуть и полюбоваться вышеупомянутым хороводом. - Простите, вы что-то сказали? – обратился Георгий к кустам, придя в себя. Те промолчали. - Простите, это не вы со мной говорили? – переспросил он у маленькой ели. Та тоже смолчала. - Фух, померещилось! – вытер Георгий Михайлович холодный пот, вернее попытался, поскольку шишка была изрядная. – Надо же, что мерещиться стало! - Не-ет! Эт-то не они! Эт-то я с фами ко-во-рю! Бутьте люпесны тослушать! Дуб медленно поворачивался к нему. Точнее часть его ствола, отделяясь от всего дерева. - Ну все, крыша поехала! То-то я думаю, орки какие-то жутко дикие, натуральные зубастики! Теперь деревья заговорили с прибалтийским акцентом... Шура, будьте любезны, вызовите скорую помощь, а то покусаю вдруг клиентов, когда они будут просить сдачи…. Переутомился! - Чуть пометленнее и повторите еще рас! - Точно сошел с ума! - Я не тумаю, что кто-то фам помошет! - Сгинь, нечистый! - А эт-то точно! Сумасшетший, софсем песумец! Георгий Михайлович начал креститься, отползая от спятившего дерева. - Прочь, леший! - Посфольте, я не леший и не сила нечистая! Я есть эльф. Сфетлый эльф! Мое имя - БондекрастрСнуфкрострафтут Тупчато-Туповайский граф Тупино-Тупинистый! - Э, бонд тут… простите, не расслышал, тупо тупее туповатых, или дуб дубом дубинистый? - О, я фишу, фы еще не очнулися! Исфольте я похлопать фам по щекам и принести фота, чтобы фыплеснуть фам ф фаша морта? Штите, я как ковориться отин корешок стесь, трукой уже там, черес тфа часа путу! - Не надо меня в морду тыкать вашими ветками! Я уже очнулся. Но если честно, ничего не понял…. - Я эльф ис Тупа, понимайт?! Туп, такой есть терефо! Я ис терефо по имени туп! - Да что тут не понятного, - эльф по имени Туп! Тупо Тупинистый! Граф Туповато Туповайский, ведь так же? - Эт-то фы нарошно? - Нет, нет, что вы! Туп, - замечательное имя! Приятно познакомиться, а меня зовут Георгий Михайлович…. Он подумал и представился полностью: - Георгий Михайлович Трусов, директор «Светло-Русский, Русо-Российско Светло-Россиянский»! Я тут от орков спасаюсь! Георгий спохватился. - Ой, а вы часом не с ними будете?! Граф двадцать минут изображал на своем темном шершаво-морщинистом лице некую гримасу, которая в конце концов сформировалась в брезгливую: - Эт-то спрот трупоетов! А мы эльфы, сфетлые эльфы! Мы не с ними! - Точно, верно подмечено, - трупоеды! Ух, гады! Георгий Михайлович погрозил кулаком в ту сторону, откуда он как полагал, пришел. - А вы куда идете? А можно мне с вами? - Сачем? - Воевать! Там мои коллеги остались, в лапах террористов и трупоедов! Их надо спасать! - Нелься! - Но почему?! Я ведь за вас, я тоже Светлый, из «Светлой Руси»! Вот же и товарищ, который нас нанял, то есть пригласил, так и сказал, - чтобы Мглу разогнать! Надо сказать, что разговор с эльфом проходил в разных временных категориях. Эльф с трудом понимал скороговорное чирикание, человек же томился замедленной до крайности реакцией эльфа. В этой приятной беседе уже незаметно прошло почти полдня. - Фо перфых, я никута не хотить, я стесь шифу! Шифу я стесь, эт-то мои апартаменты! Георгий успел и вокруг дуба оббежать и местность разведать и на место вернуться, а граф продолжал речь: - Фо фторых, мы эльфы с клюками не трушим, фы слишком суетлифы! Фсе пекаете, пекаете кута-то! - Кто, я? Да всего-то на секунду отлучился, по надобности! - Ф третьих, с фами кикимора, а мы их терпеть не мошем! Они терефья крысут. - Кикимора?! Так это кикимора была? Ой, а где она? Георгий завертелся по сторонам, ища зверюшку. А ведь она пропала после того, как он попытался лбом протаранить уважаемого эльфа. - А куда она делась? - Мы не фыносим кикимор, не фыносим троллей, не фыносим, оркоф, гномоф, не фыносим лютей, не фыносим траконоф! Мы – эльфы, мы сами по себе шифем! - Но вы можете хотя бы показать мне дорогу к людям? – Георгий успел даже слегка вздремнуть на этой лекции о вкусах эльфов. - Нет! Ухотите прочь! Георгий понурился, и собрался было уходить, но медлил, не зная куда ему идти. Лучшим вариантом было конечно сказать завтра утром: «ну, я пошел!», - как бы продолжая разговор после НЕДОЛГОГО раздумья, но ночевать одному в лесу без костра было страшно, а с костром еще страшнее. Мало ли какая нечисть на огонек пожалует? К тому же Дуб Дубинистый скорее всего костры не любит. Георгий вздохнул еще раз…. - Не спешите, краф, кнать эт-тот клюк скорее прочь, - вдруг заговорило соседнее дерево. Из него стал выделяться еще один эльф, на вид еще более древний, и речь его была еще более замедленной. - Но сачем он нам нушен, Фаше Фысочестфо? - Ах, краф, фы так тараторите! Коворите спокойней, как потопает фашему сану. Челофек! Я керцок Ясень, Ясенисто-Ясенный! Мы покашем фам тороку к лютям, но только при отном условии, - фы толшен срасить тракона, который пофатился крушить наши терефья! Директор отупел, ожидая ответа, а дослушав, - обалдел! - А без этого никак? Просто показать дорогу к людям, например? Вы что, серьезно думаете, что я буду с драконом биться, только потому, что спросил дорогу?! Делать здесь было нечего, и общаться с эльфами расхотелось совершенно, слишком велико было расхождение во времени и во взглядах на драконов и бои. И вдруг растения и корни под ногами завились, словно змеи, обвили ноги, а ветки накрыли его и в доли секунды человек оказался в подвешенном состоянии, не способный даже пошевелиться. В отличии от эльфов, ветки действовали мгновенно и продолжали стискивать его все сильнее. Вскоре он стал задыхаться. - Я по-онял, - прохрипел Георгий. И был освобожден. - Мошно и пес эт-токо конешно…. Фы мошете конешно уйти, но претупрештаю, у нас тлинные ветви! - А корни еще тлинней! – подлил ледяной водицы граф. – Итите, итите! Георгий Михайлович решил остаться: преподанный урок заставлял уважать эльфов, и «длинные ветви» к тому же произвели на него нехорошее впечатление, а упоминание о корнях добило окончательно. Да они просто козлы и шантажисты! - Утром он путет стесь, итите к осеру, лес фам покашет тороку! И не фстумайте пешать, фесте найтем. Фосьмите эт-тот меч…. Под деревом лежал длинный двуручный меч, конечно, ржавый и тупой. - Вы даете нереальные планы и неуместное оружие! Этим даже травы не накосить! Нет ли случайно зенитной установки или пару «Стингеров»? Калашникова? ТТ наконец, хотя бы застрелиться? - Ступай, от тфоеко шушания уше колофа полит! - А моих друзей вы спасете? - Испафишь нас от тракона, токта путем коворить о твоих трусьях! Вдруг соседний дуб издал долгий трескучий звук. - Кх-х-х-г-г-м-м! Наверно еще один Дубовато-Дубовайский пробуждается, подумал Георгий. -Ш-ш-ш-ш-ш-што-о-о… – начал шелестеть еще один эльф. Георгий сел и приготовился к речи, которая продлится пару недель, если тот будет краток. - Ступай, он толго кофорить путет…. А ведь и правда, лес указал ему дорогу! Ветви уходили сами в сторону, кусты раздвигались, колючки смиренно пропускали чужака. И все равно, Георгий обходил их с опаской. Берег был утоптан и расчищен, дурак бы догадался, что здесь кто-то очень грузный и страшный вытоптал поляну на берегу, то ли для пикника, то ли для строительства пристани. Повыдергивал с корнями деревья и очистил их от сучьев, а потом вдруг взял, да и раскидал все по сторонам непонятно зачем. Георгий устроился под поваленным деревом и задумался, автоматически натачивая меч камушком. В такой глупой ситуации он еще не оказывался! Это называется из огня, да в полымя. - Бред какой-то! Да ну вас всех, да что я, сам дорогу не найду?! Георгий Михайлович решительно поднялся, отбросив в сторону глупую железяку. - Ити, ити, мы фсе фитим, - прошелестело вдруг валяющееся бревно. - Однако! Георгий сел и загрустил: корни, ветви, уши и глаза у эльфов оказались действительно длинными. И что делать теперь? Неужели и вправду сражаться? Да что за чушь? С кем, с чудовищем, один размер лапы которого приводит в ужас?! Нет, вы что, серьезно полагаете, что можно с этой вот железякой современному человеку, причем не бойцу СОБРа, или «Альфы»; человеку, который утром помахав пару раз руками, считает, что сделал зарядку, выйти против тираннозавра, да еще и сразить его?! Да любой на его месте плюнул бы на эти ветви… и был бы уже через пять минут удушен корнями и лианами. А нет, так километрах в двух от этого места оказался бы в лапах, или сразу в желудках орков, или того же дракона! Или еще какой угодно твари в этом безумном мире. А начав бежать, - остановиться будет почти невозможно, и все равно прибежишь к тому же результату, только утратив что-то в своей душе; бегством признав себя полным трусом и ничтожеством. Да, обстоятельства страшны, но ведь есть что-то в нашей душе, что делает нас людьми? Есть же что-то, что побуждает идти не просто на верную, но и лютую смерть, и не бояться этого? Так что же это - «что-то»? Вера. Какое короткое слово, но какое огромное по значению! Вера в счастливую судьбу, в удачу, в победу, в помощь Свыше. В Бога! Но Вера не чувство: не радость, не страх, которые естественны и приходят сами по себе. Веру надо в себе вырабатывать, как и Волю. Сила Воли это только путь, который приводит к разным стремлениям. Например, к Успеху, к Славе, к Победе, к Достижениям, а Вера дает эту Силу. Только и вера бывает разная! Так одно только поколение, выращенное и воспитанное на вере в свое арийское, расовое превосходство, принесло людям такую ненависть, что весь мир содрогнулся от ужаса; от осознания того, на что оказывается способен цивилизованный человек! Точнее уже не человек, - зверь, лютый зверь, страшнее зверя! А сколько их еще, таких вот «вер» за пазухой человечества! И все они ведут к Мировому Господству и все культивируют национальное и расовое превосходство, как средство для достижения этой цели. Это уже азбучные истины, только они подзабываются в современной гонке за личным благополучием, которое и есть начало этой борьбы в конечном итоге за Мировое Господство. Эти веры логичны, а та же логика выводит и формулы пути: «важен результат, поэтому все средства хороши», что и вылилось уже однажды в фашизм, а сейчас трансформируется во что-то еще более страшное, в котором фашизм будет только частью нового единого мирового порядка, единого мирового правительства и единой системы. Да, система вроде как ставит целью безопасность каждого человека и минимальное благополучие, но взамен… забирает Душу. И ведь мы почти все подсознательно это чувствуем, только думать нам лень, некогда, да и просто нечем. Именно для этого и создан такой бешеный ритм современной жизни, чтобы нам было некогда думать. Спеши успеть: ухватить, урвать, поиметь, овладеть! Спеши насладиться и стремиться к еще большему обладанию всем: вещами, людьми, властью, возможностями…. А вот ночь накануне битвы как раз и есть такое время, когда человек задумывается о том, что кроме своего «Я»: амбиций и страхов, жажды жизни, любви, секса, власти, благополучия, успеха, у него еще есть и Душа. И в эту ночь она подает голос и зовет, и требует обратиться к своему Создателю. Требует очищения, зовет к покаянию. Можно заглушить этот голос алкоголем, наркотиками, а можно и прислушаться. Поэтому, идя на страшный и решающий бой, воины надевают чистое белье. Это и есть подсознательное желание полной чистоты. Одни пьют или разными способами глушат в себе этот «страх»; а другие идут исповедоваться, а если нет священников, то делают это мысленно, перебирая свою жизнь, оценивая ее с нравственной позиции, прося мысленно прощения у родных и близких. Поэтому и говорят, что вся жизнь пронеслась перед глазами перед смертью: это подсознательное мгновенное рассмотрение и осознание своих грехов. Ведь очень скоро все останется позади: власть, успех, благополучие, любовь, битвы, а останется только душа и та грязь, что накопилась за годы жизни. Ее то и будет смотреть Господь! Ему эта грязь не нужна…. Впервые в жизни Георгий Михайлович задумался о самом себе, как о постороннем человеке. Кто он, каков внутри и что движет им? Всю свою жизнь он плыл, куда несло течение, а оно уносило его все дальше от веры, и не просто веры, но Веры Православной, отцовской и дедовской, выстраданной и проверенной. И дело не в Церкви, не в священниках и не в попах, они все разные и все просто люди; дело не в них, а вот именно в этом Моменте Истины: есть Душа, есть Бог, и завтра она предстанет пред Ним. И у кого еще просить помощи?! Кто поддержит, кто даст силы, кто утешит и примет? Кто, кроме Господа нашего, Иисуса Христа? Придумывай себе «светлых владык и древних богов» сколько угодно, и каких угодно, но душа будет требовать покаяния пред Господом. А верить в Него не хочется-то по простой причине: ведь тогда придется поверить и во Врага; в сатану, в бесов, в чертиков, вот это и внушает отвращение, к этому ВНУШЕНО ОТВРАЩЕНИЕ, - ведь это бред, суеверие и просто чушь! Нет, в Бога мы конечно верим, но только без всей этой средневековой мистики, ведь мы же современные люди! Вот так и изымается Вера: изъяв одну часть вроде как глупую и дремучую, и другую делаем шаткой. Вот это и есть «современная вера», - шаткая и валкая, а любые попытки говорить об этом признаются лютым фанатизмом из подвалов инквизиции. И Георгий вдруг робко и кротко попросил Господа: помоги, Боже! Как мне справиться с такой бедой? Что делать? Глупо считать, что Небо при этих словах должно открыться и Сам Господь должен спуститься с небес в окружении Ангелов и Лично вручить зубочистку, которой только и можно поразить динозавра, воткнув ее дракону под чешую в одно место! Так же глупо и считать, что раз Сам Господь не спустился с небес со всем Сонмом и не вручил такое грозное оружие, то Ему на тебя наплевать, или Его вообще нет. Понимаем ли мы, почему в беде нам вдруг помогают люди, совершенно незнакомые, и не обязательно это помощь глобальная, - это может быть и спасение жизни и просто подсказка, кусок хлеба, предупреждение, протянутая рука, стакан воды; причем люди предлагают помощь сами. Вот это и есть Помощь Господа. Он оказывает ее через людей, через нас, если только мы не впадаем в черный пессимизм, в безверие. Георгий вдруг зевнул и устроился удобней и задремал, почему-то уверенный, что утро вечера мудренее…. 10. Битва. А дело было дрянь! Бокколо опять поспорил с Муголло, а Дуголло было как всегда наплевать на эти разногласия! Бокколо с маниакальной настойчивостью рвался обследовать все озера. Муголло не верил в эти сказки, он любил активный подвижный лов, на живца, на морской волне, и озерами тяготился. А Дуголло обожал туман над речной, а еще лучше над озерной гладью, и чтобы вода застыла зеркалом, и были видны все камушки на дне, и чтобы поплавок был совсем неподвижен, и было видно малейшую поклевку, хотя к самой рыбалке был равнодушен. Он любил созерцать распускающиеся лилии и легкие струйки тумана, лениво ползущие по поверхности. Это подвигало его к поэзии, и сейчас он был занят поиском рифмы к слову туман. - Туман, - дурман? Похож на обман? Нет, где-то это я уже слышал. Бурьян? Не то! О, нашел!: По волне плывет туман, Он слегка сегодня пьян! - Хотелось бы! – тут же отозвался Муголло. - Кстати по волнам плавает только… сам знаешь что! То ли дело: Над морской волной несется, Грозно рыскает акула! У нее плавник как дуло… - И всего четыре зуба! - подсказал концовку Бокколо. - Почему четыре? – оторопел Муголло. - А остальные выбили в драке! - И где здесь рифма?! - Там же, где и смысл! Акула у него летает над волной! Летучая, что ли? - Это метафора! - Тогда пусть пролетает над гнездом кукушки! И назови сей шедевр: «Метафора акулы, порхающей вокруг гнезда за секунду до пробуждения в психиатрической больнице штата Алабамы»! Звучит?! - Сам ты дурак! Муголло обиделся, Бокколо, впрочем, на дурака тоже. Поэтому перевесом в один голос было выбрано следующее по списку озеро. Муголло подчинился, но начал комментировать все их действия с таким сарказмом, с такой издевкой, что даже снасти стали валится из лап и отпуск казался безнадежно испорченным. В сердцах Бокколо расшвырял по сторонам все свои приготовления, и они полетели смотреть место на берегу океана, где можно было бы поблеснить акул. Но начинался шторм, на берегу было ветрено и неуютно. В такую погоду даже крабы забиваются в норы, даже жирные пингвины и те не чирикают. Теперь уже Дуголло был откровенно зол: - А он мятежный ищет бури, словно здесь избавится от дури! Погнали назад! И если кто-то еще посмеет отпустить хоть одну дурацкую шутку, - я буду требовать немедленного возвращения домой! Хоть последние дни отпуска провести нормально! Надоели оба! Угроза была серьезной и перевесом в два голоса против одного опять решили вернуться на старое место. Только-только начало светать. Мгла приняла чуть бордовый оттенок. Всю Гримбиульскую впадину, озеро и окаймляющий его лес накрыл плотный туман, стелящийся как одно большое разлившееся озеро, в котором было невозможно разобрать, где кончается берег и начинается вода, где кончается туман и начинается Мгла. Туман стелился над самой землей, и казалось в нем, как в воде отражается розовеющая Мгла. Вытянутая лапа терялась в мягкой пелене, как окунутая в воду. Из вчерашних заготовок разложили костер, и он сразу оживил поляну. Картина получалась идиллическая и умиротворяющая, поскольку хаос поваленных вчера в ярости стволов и веток был скрыт в этой пелене и поэтому не смущал. Вдруг в озере что-то сильно плеснулось, и легкая волна набежала на бережок. Горыныч замер в стойке. Головы переглянулись. - Она! Я же говорил, здесь она!! Сейчас мы ее и вытащим! – торжествовал Бокколо, средняя голова: - Все-таки не зря мы выбрали это озеро! - Да это дерево упало в воду! Подгрызенное гигантским бобром - древогрызом! Предлагаю ловить на пеньки, уж его-то мы точно вытащим! – издевался Муголло, левая голова. Он вдруг замер и начал принюхиваться. - Здесь кто-то есть, - заявил он, - я его чую! Небось, богатырь! - Ой да ладно тебе придумывать всякую чушь! Надоел! Рыбачить будем здесь, и никто никуда больше не полетит! – ответил Бокколо. - Да хватит вам обоим! - высказалась правая голова, Дуголло. - Смотрите, красота какая, туман как вода, как будто сидишь по шею в воде, правда, похоже? - Ага, - ворчливо отозвался Муголло, - только не по шею, а по колено. Поплескаться не желаешь? Детский сад какой-то! Тут враг крадется, хвостом чую, богатырь притаился! - Ну и что теперь? Ну богатырь, и что, - подумаешь, проблема! Будет чем позавтракать! Богатырь, услыхав эти слова, впал в ступор, забился в бурелом, и затих. - Тафай уше, начинай! – приказала ему ветка. - Сама начинай! – огрызнулся шепотом Георгий Михайлович. - Тут надо тактику правильную выбрать, стратегию наметить! - Искать кута пешать? Издевается еще, пенек недогрызенный! Горыныч устроился на бережку и размотал снасти. Дуголло созерцал и нашел первую строку: «Сижу по колено в тумане», потом решил, что мелковато и изменил на: «Сижу по макушку в тумане», но рифма напрашивалась только одна, дурацкая – «в Тегеране» и он призадумался, почему бы это он вдруг оказался в Тегеране, да еще и по самую макушку? Муголло скучал и оглядывался по сторонам в поисках богатыря, а средняя голова, соответственно Бокколо, выбирал насадку. Наморщив лоб, он читал инструкцию: - Прежде чем приступить к рыбалке, нужно прикормить место. Для этого лучше всего использовать сухой корм №3, если вы ловите на реке, или корм №2 для морской рыбалки… так, где тут №3? И он полез в рюкзак. - Второй лучше, - начал было опять Муголло, но другие головы посоветовали ему заткнуться, иначе этим вторым кормом они сейчас его самого накормят до отвала! - Тупицы, желудок то один! Вместе жрать будем все равно! - А давай ему снотворного дадим! – неожиданно предложил Дуголло. – А, да, желудок то все равно один…. И вдруг из кустов раздался писк: - Выходи чудище, на смертный бой! Головы недоуменно переглянулись. - Это еще что такое?! Комар нам вызов бросил? Дожились! - Выходи, или сдавайся! – продолжал пищать неведомый противник. – Ага, сдаешься?! - Я же говорил, богатырь тут где-то сидит! – восторжествовал Муголло. Ему уже было не так скучно. А герой продолжал гнуть свое: - А, струсило, чудище трехголовое! А ну сюда иди! Туман спрятал все, и искать пищащего идиота можно было только на ощупь, на голос. Богатырь это тоже осознавал и поэтому послышался шорох и быстрый топот, словно богатырь шустро побежал куда-то в сторону. - Куда сюда? – не понял Дуголло, высматривая противника в пелене. - Ты же место боя обозначь, коль вызов бросил…. - Сюда! – ответил богатырь, опять перемещаясь в сторону. - Да ну вас в болото! – в сердцах сказала средняя голова и продолжила чтение инструкции нарочито громко: – Насадите на крючок наживку, придав естественный вид, присущий ей в природе. Бокколо достал батон вареной колбасы и начал вертеть перед собой. - А какой у нее естественный вид? - А с ногами и рогами! Му-у! Привязываешь за хвост…. – и тут не промолчал вредный Муголло. - Никогда! - Так я не понял, ты на честный бой будешь выходить? – продолжал доставать их богатырь. - Или сочтем за поражение? - О, а давайте его на крючок насадим! – осенило Муголло. Богатырь при этих словах так резво рванул в сторону, что недогрызенный пенек не успел убраться с его пути. Из тумана послышался звучный удар, вскрик, непонятное междометие и удаляющееся в сторону постанывание. - Богатырь, ты там как, цел? – сочувствующе спросил Дуголло, - помощь не нужна? - Не-е-т, - сдавленным голосом отозвался тот, продолжая хромать куда-то в сторону. - Там обрыв! – предостерег жалостливый Дуголло. Послышался сильный всплеск. - Не пугай нам рыбу! – сказал ехидно Муголло. – Ну вот, всю распугал! Клева не будет теперь. О, а давайте богатыря ловить! Богатырь, ты на колбасу клевать будешь?! Тогда отплывай и жди, сейчас забросим! Бокколо тем временем насадил батон на крючок, поправил колбасу так, чтобы острие не торчало, и снова задумался. Крючок был тройным. - А я вот не понял, на каждое острие по наживке, или ее одну на три крючка? - Тебе там как, три на одном, или одну на три? – продолжала хохмить левая голова. - И того, и другого, и желательно побольше?! И маслом сверху намазать? - Богатырь, вылазь, иди к костру, обсохни... – пожалела его правая голова. Бокколо нашел решение: насадив на другой крючок булку хлеба, а на третий головку сыра, он с размаха забросил снасть в воду. Из тумана донесся сильный всплеск и возмущенный женский голос: - Смотреть надо, куда швыряетесь! Чуть не убили, тупицы! - Простите, мэм, в тумане не видно! – отозвался Бокколо. – Я вас не зашиб? - Да пошли вы, туристы…. Послышался еще один всплеск, и ленивая волна снова лизнула берег и свисающие в воду корни. - Давай, подсекай! – азартно завопил Дуголло. - Мы сюда не русалок прибыли ловить! – охладила его пыл средняя голова. - Да?! А кого? - Сам знаешь! - А, ну да…. – поникла правая голова. – А она точно будет клевать? - Узнаем. Муголло зевнул. - А это, между прочим, наш завтрак! И клевать не будет, потому что забыли привязать бутылочку «Шато Марго»! А без бутылки какая рыбалка? Эй, богатырь, четвертым будешь? - Я могу быть только… что?! Да не пью я, не пью!!! Достали! – крикнул Георгий. - Что за дурдом! Тут даже Горынычи, и те шизанутые! Если ты чудище поганое не выйдешь сейчас же на бой, буду считать это поражением! И заячьими скачками он опять отбежал в сторону. - Слушай, а почему ты все время бегаешь? – заинтересовался Муголло. - Я применяю тактику полевых командиров, - охотно отозвался Георгий Михайлович, снова смещаясь в сторону, - ударил, отошел, ударил, - отошел! Проверенная стратегия, главное, не оставаться на одном месте, все время быть в движении! - И давно ты по нам наносишь удары? Нет, ну мы же должны знать, что нас бьют и в хвост и в гриву партизанским скоком! Я не хочу вас расстраивать, многоуважаемый стратег, но в таких случаях ответной мерой применяется тактика выжженной земли. Осторожней, там где-то корни были! Послышался шлепок и недовольный возглас: - Смотри, кута пешишь! - Мы там и сами споткнулись вчера. Ты здесь не один? - Нас здесь много, всех не сожжешь! - Ой, дурдом!! Чтобы я еще раз согласился так провести отпуск! – воскликнул Дуголло. – Никогда! Ну что там, клюет?! - Нет. - Слушай богатырь, а что тебе вообще надо? – спросил Муголло. – Тебе делать нечего, или у тебя хобби такое, всех доставать, или мы твое место заняли? Георгий задумался. - Если ты, чудище, прекратишь ломать зеленые насаждения, тогда я тебя пощажу! Честно говоря, он был согласен пощадить Горыныча и без всяких условий, лишь бы только тот его сам пощадил, до такой степени он устал от своей же тактики; бегать в тумане да по бурелому, да еще и таскать туда-сюда проклятый меч! Он знал, чувствовал внутренним чутьем, что этот оживший реликт детских сказок не причинит ему никакого вреда, но безсмысленное в его слабых руках оружие бросить все-таки боялся. - Какие такие насаждения? – удивились все три головы. - Деревья. И живущих в них эльфов! - Та, та! – отозвался на это пенек. - Ой, - огорчился Дуголло, - а мы и не знали, что здесь кто-то живет! Сорри! - Уше насорили, меня наломали, а я еще молот, мешту прочим! Горыныч слушал эту долгую тираду, подперев среднюю голову лапой. Муголло откровенно зевал, Дуголло тоже боролся со сном. Привыкший к темпам эльфов, Михайлович терпеливо ждал конца речи. - Э, уважаемый младенец, а вы бы не могли все это на ускоренной перемотке воспроизвести еще раз? – проснулся Муголло. - Хам! – сказал пенек и замолк. Выждав еще пятнадцать минут и поняв, что эльф действительно умолк, а не делает паузу между предложениями, Горыныч вздохнул. - Простите, мы же я не знал! Я же мы и сами, между прочим, активный защитник природы на своей планете…. Гринписес и все такое прочее…. Да вы выходите к костру, богатырь, присаживайтесь! - А вы кусаться не будете? - Да что я вам, крокодил какой-то? Георгий сходство, причем тройное, с этой рептилией улавливал, но интеллигентно промолчал и задал другой вопрос: - А почему Гринписес? Наверно просто Гринпис? - Это у вас Гринпис, а у нас так, - ответил вежливо Дуголло и смутился. Он был очень стеснительным. - Так вы больше не будете ломать здесь деревья? – спросил Георгий, подсаживаясь к костру и подкидывая сухие ветки. Пламя весело затрещало. Человек протянул руки, пытаясь согреться после утреннего купания. Вскоре от мокрой одежды запарило. - Вы одежду повесьте просушиться, - подсказал Бокколо. - Ах, нет, ну что вы, - смутился Георгий Михайлович, - я стесняюсь…. - А сухие деревья на дрова можно? – спросил Муголло. – Без костра скучно. Да и как сушиться прикажите? - Да у нас уже и отпуск заканчивается, - добавил Дуголло. - А мы ее так и не поймали! – огорченно сказал Бокколо. Георгий спросил у пенька: - Э, уважаемый эльф, в сухих деревьях у вас что? - Мокилы! - Ну а ветки? Хворост? - Эт-то наши мокильные фенки, их тоше нелься трокать! - Ну, знаете! Это… это эгоизм! – возмутился Георгий Михайлович. – Мы тут о вашем лесе печемся, на травинку лишний раз наступить боимся, Гринписес, это вам не просто… писес, а… организация, борющаяся с поголовьем китов…. - Тифалинов, - подсказал Дуголло. - Да, и тифалинов во всех мирах, а им жалко хвороста на костер! - Пофторите, о чем фы? - Тьфу, ты! Поговорили! Да, дивный народ эти эльфы, что и говорить! А вы значит, рыбалкой увлекаетесь? Ну и как? Поклевка есть? - Только закинули…. - На что ловите? Ах, да… а прикармливали? - Ну да! - Вы поймите меня правильно, я вас ни в коем случае не критикую, но насадка у вас грубовата. Бокколо забеспокоился. - Вы находите? Он поднял удочку. Та хоть и была телескопической, но была толщиной с дерево и соответственной длиной тоже. Леска была канатная, а крючок был якорем, - для человека. Поплавок выглядел бакеном. И самое интересное, крючок был пуст! - Вот, все склевали! – сказал огорчено Бокколо. – А я и не видел! - Это та русалка стащила, - сказал убежденно Дуголло, - я же говорил, подсекай! - Нет, это ОНА! – твердо ответил Бокколо, насаживая то же самое. От вида пищи у Георгия уже вторые сутки ничего не евшего, заурчало в желудке с такой мощностью, словно завелся трактор «Беларусь», причем без глушителя. - О, простите, может, вы голодны? – спросил Дуголло. - Я бы тоже чего пожевал, - сказал мрачно Муголло. – Давайте уже завтракать! Георгий Михайлович, сытый и обсохший, подошел к пеньку. - Ваше условие я выполнил, дракон больше ваши деревья крушить не будет. И вообще, у него отпуск уже заканчивается. Через два дня Горыныч отбывает домой. Передайте герцогу, что он обещал поговорить о спасении моих друзей. - Фсе, что слышит отин эльф, снает весь эльфийский нарот! Тафайте кофорить! Кофорите! - Так спасать вы их будете?! - Мы опещали коворить о трусъях, а не спасать. Фы хотите спасать сфоих трусей? Это хорошо, что фы их не остафляйт ф пете. Мы не путем фам мешать…. Георгий Михайлович сначала побледнел, потом покраснел, почернел и даже стал отливать зеленцой. Дара речи он лишился сразу же. Первым его порывом было желание спалить вес этот дурацкий лес и этот «дивный народ». Но он был интеллигентным человеком и обуздал порыв. - Козлы! – только и смог он сказать в сердцах. – И эти кинули! Горыныч, с интересом наблюдавший за изменением цвета его лица, огорчился тоже. - Ваши друзья в беде? - Да их уже наверно съели! - Георгий печально махнул рукой и уселся на пенек. - Но, но! – начал было возражать тот, но Георгий от эльфа попросту отмахнулся и рассказал Горынычу о своих злоключениях. - Надо помочь! – сказал Дуголло. - А как же рыбалка? – насупился Бокколо. - Да все равно не клюет! Ее здесь нет, она в море водится, о чем я вам все время и толкую! – провозгласил торжествующе Муголло. – Летим спасать его друзей! Перевесом в один голос решили отправиться на поиски товарищей человека. - Простите, не представился! Георгий Михайлович. - Очень приятно! А это Муги, Дуги, и я – Боко. У нас приняты короткие имена, можно и вас называть просто Гоги? - Тогда уже лучше Гоша…. Горыныч сложил снасти в рюкзак и надел его на плечи. Рюкзак был скроен так, что не мешал работе крыльев. - Выбирайте место, Гоша, хотите сверху, а хотите в рюкзаке. Сейчас я травы туда набью. Пенек злобно наблюдал за этим святотатством, но молчал. Напоследок Горыныч подошел к нему и слегка пошатал. - Либо ты говоришь, где его друзья, что с ними, где их искать; либо начнется большой лесной пожар! Выбирай! И уже в полете, лежа в рюкзаке, Георгий подумал: а помогла ли его молитва Господу? Он же вроде как просил о победе? А потом ему пришло в голову: а что было бы, если бы он испугался, впал в уныние, начал бы убегать? Эльфы бы ему начали пакостить, а главное – он бы не обрел такого заступника, и сам бы не спасся, и товарищей бы оставил в беде. А сейчас у него такая надежда появилась, трехголовая! Так была ли ему оказана помощь Свыше, и в чем она заключается? Ловить рыбу, или дать удочку, - как помогает Господь? Идет ли сражаться за человека, вместо него, или укрепляет духом? 10. По улицам ходила, огромная Годзилла… Его положение несколько улучшилось, его теперь тащили на «веревке» за собой. Но ноги Юрия были свободны, и это уже радовало. Глядишь, и руки когда-нибудь будут свободны, а потом и он весь. Бежали быстро, Горбунков задыхался, но продолжал упрямо шептать, как заклинание: - По улицам ходила, огромная Годзилла, Она, она зеленая была. Представьте себе, представьте себе, Зелененькой, зараза ведь была! Дальше стих не шел. Вертелась только фраза: - Такого вот конца! Такого конца не хотелось, и Юра в сердцах сплюнул. - Вот очередь моя пришла, гоблин вас всех забери! Орки моментально его окружили. - Анекдот, новый анекдот про гоблина! Пришлось Юрию рассказать: - Завалила толпа орков тролля и вышел у них спор, что с ним делать. Отошли от тролля в сторону и стали решать. - Надо его тут же нам всем сожрать! - сказал один. Так появился первый командир. - Надо его сожрать, но лучшие куски отдать великому Саурону! - сказал второй. Так появился первый жрец. Вернулись они к троллю, а от него остался лишь клок шерсти. Так появился первый гоблин... Анекдот был подобран с умыслом, чтобы твари хоть раз дослушали до конца. Но как ни странно, дикого ржания не было. - Это так! – вздохнул вожак. – Саруман послал нас за тремя глюками, а ведем только одного. Если и тебя не доставим, нам конец! Сожрет живьем, и костей не оставит. - Он что, гоблин? - Если бы! Хуже! Волшебник! Почему волшебник хуже гоблина, Юра не знал, и знать не хотел. А Саруман оказывается, тот еще гоблин! И вообще, волшебники, они все такие, за ними глаз и глаз нужен! Либо стащат, стоит только зазеваться; либо наколдуют как последние сукины дети, да еще и отнекиваться будут, и друг на друга валить! Верить им нельзя: Саурону, Саруману можно верить только спьяну! Тут Юрий слегка загрустил, вспомнив склад и хитроумную конструкцию, открывающую вход в некий бункер, где раньше лихие ребята перебивали номера на угнанных машинах, а теперь,… но тсс! Не будем открывать чужие тайны! Чтобы даже мысленно не выдать перегонно-производственный секрет, Горбунков стал размышлять, не пьют ли тролли, и что именно они не пьют? От троллей мысли перескочили к оркам: судя по их гнусным харям, им самим Сауроном должна быть заложена тяга к хмелю, но как это проверить? Впрочем, угощать было нечем. Драгоценнейшая жидкость хранилась неизвестно где: то ли в другом измерении, то ли на другой планете, то ли вообще в другой Вселенной. Интересно, удалось ли спастись Михалычу? А Михалычу надоело сидеть в рюкзаке, и он выбрался наружу. Муголло повернулся к нему: - Уважаемые пассажиры, займите места согласно купленным билетам и пристегнитесь. Если пристегнуться нечем, советую привязаться, закрыть глаза и громко кричать «мама!» и «спасите!», поскольку индивидуальных пакетиков у нас отродясь не было, а наш воздушный лайнер сейчас войдет в турбулентные потоки, плавно переходящие в крутое пике! - Зачем? – не понял Георгий. - А наш маньяк командир обнаружил еще одно озеро! Горыныч сделал вираж и устремился вниз, сложив крылья. Озеро стремительно приближалось, и вода, отражая Мглу, казалась небом. Поэтому Георгий Михайлович не испугался. Горыныч парил теперь над самой водой, и все три головы что-то пытались высмотреть в глубине. Озеро было довольно большим и уходило за скальную гряду, напоминавшую хребет гигантского ящера, рядом с которым и Горыныч выглядел воробьем. - Она здесь! – крикнул Бокколо, обернувшись к пассажиру. – Я это чувствую! - Ты чувствуешь это уже над пятым озером! – отозвался Муголло. – Куда нам их столько, солить, что ли? - Кого вы ищете? – крикнул Георгий, борясь с ветром. Ощущение было такое, что он летит на «кукурузнике», причем верхом. Но может, именно поэтому полет ему и нравился, словно он сам сейчас свободно парил над водой. - Вы не поймете, - ответила средняя голова, смутившись. - Чего не пойму?! – действительно не понял Георгий. - Это мечта, это мой волшебный сон! Это Грааль моей души! В голосе Бокколо зазвучали восторженные нотки идиота: - Это мечта всей моей жизни! - Ну частично и нашей, поскольку мы единое в трех сущностях существо, - добавил Муголло. – Бог сотворил нас по своему образу и подобию, да будет вам известно! - А как же мы - люди? - А потом и вас, но голов уже не хватало, поэтому вы такие и получились… безголовые! Шутка! Одноголовые и одномозглые, то есть односущные! Сорри! - И все-таки? - Предание гласит, что в одном из далеких миров, в одном из тысячи озер живет прекрасная дева! Ее глаза, как сапфиры, ее шея… ее талия…. - Не надо поэзии, - перебил его Муголло, - у людей другие идеалы и эталоны красоты! Ближе к фактам. - Она настолько прекрасна, что… что… - В общем, редкий экземпляр! - А я говорю, - Драгоценная Жемчужина! - Мифическое существо, как гласит справочник Эльбиорелло! СКАЗКА! - А вот и нет! Она существует! Одним словом ее мы и ищем! Георгий почесал затылок. - Если вы ищете деву, то почему пытаетесь ее поймать на удочку, да еще и на колбасу? Она что, так оголодала? Совсем дикая? - Вот именно! – обрадовался Муголло. - Я же говорил, на Шато Марго надо, тридцать пятого года! Романтическая поклевка с душеволнительным подсеканием и последующей борьбой вытаскивания! Девица жеманится и делает вид, что оказывает сопротивление! Герой весь в пылу азарта и чувств, с подсаком носится за ней и упрашивает присесть…. - Тебе бы все подкалывать! – отозвался с горечью Бокколо. - Ну подумай сам, если даже она существует, как она может выжить в озере? Где ей столько пропитания найти? В море она обитает, в море-океане! Только брать ее надо на косметику и прочие дамские цацки! Насаживаешь на крючок сумку с бижутерией, так чтобы бусы заманчиво свешивались за край естественным изгибом, и шарах ей по голове! Кто устоит против таких знаков внимания? - Но легенда гласит, - в озере! - Мало ли что гласят легенды?! Ты еще лампу Алладилло начни искать! Тоже где-то здесь лежит, между прочим, тебя дожидается! - Дева… дева? – Георгий задумался, - Вы же не человеческую деву ищете? - Да на что она нам?! Нет, конечно! Я же говорю, красавица! У нее глаза как два сапфира, белоснежная улыбка, а шея...! Жаль, конечно, что одна голова! А может и к лучшему, спорить не придется! Зато фигура! Идеал! Моя мечта! Однажды я вытащу ее из воды, сниму с крючка, и скажу…. - Мне кажется, это она вам сама скажет, и много чего, если вы ее вытащите крючком! А то еще и пощечин надает! - Да?!! – Горыныч был так ошарашен, что чуть не забурился в воду. – Она что, дерется? А как же тогда…?! - Не знаю, как-то по другому… в кафе сводить…. - Бар суши! На худой случай бар ути… – Муголло лязгнул зубами, чуть не отхватив зазевавшейся утке хвост, и та с возмущенным кряканьем рванулась прочь от хулиганов. – Надо закидать озеро динамитом, взять ее оглушенную, и быстро затащить ее в ЗАГС, пока она не пришла в себя! Сказочные принцессы хороши только в окольцованном виде, а глубинные бомбы – самый лучший способ обратить на себя их внимание! Можно конечно и гарпуном, но дама сердца может это неправильно понять и обвинить в попытке изнасилования! Поэтому я предлагаю сети! - Да кто же она такая?! – не выдержал Георгий. - Сказочное существо, легенда, миф! - Имя, имя у нее есть? - Имя?! Несси! - Ах, Лох-Несси…. Девушка моей мечты! Дуголло, молчавший все это время, сказал Георгию: - Любовь, это конечно безумие, но так романтично… вот послушайте: Ах, как это все, - необычно! Непривычно, неприлично, Нетактично, неэтично, Но зато – романтично! - Конечно, романтично! - снова влез Муголло, - а знаете, почему приставка «Лох»? потому что ищут ее одни только лохи! Так что позвольте представиться: Лох-Муги, а это Лох-Дуги, и самый большой Лох, – Боко! А вы соответственно лошонок Гоги. Орки вышли к озеру. Оно терялось во Мгле, но чувствовалось, что озеро большое. Пелена Мглы над водою была прозрачней, чем над землей, вероятно от того, что вода отражала свет солнца, и сквозь Мглу был виден далекий другой берег, окрашенный в золотистый цвет. Оказывается, и Мгла тоже имеет свою красоту. Только кому ее наблюдать? Юрий, не евший ничего уже третий день, похудал и почернел лицом. Последний километр он часто падал, поэтому его несли орки, и сами шатающиеся от усталости. - Ты кушай пожалуйста, - поделился вожак с ним куском сырой «консервы», - нельзя тебе умирать! Подожди, пока мы тебя Саруману не отдадим и тогда можешь дохнуть…. Тошнить было нечем, но позывы, глядя на разорванное на части мясо орка, не прекращались ни на секунду. - Мы пропали! Ему совсем худо! – объявил вожак своей банде и дальше они стали поедать своего боевого товарища совсем уныло, хотя все так же жадно. Юрий прилег за камни и отвернулся. Вдалеке над водою кружила какая-то большая тварь. Виден был только ее темный силуэт. -Это что за птичка? – спросил он. - Назгул! – ответил вожак, насупившись. По его реакции Юрий понял, что эта пташка хоть и противна его похитителям,, но одной породы с орками, а значит, такой же враг ему, как и они. И выбросил ее из головы. Назгул крутился уже невдалеке, словно что-то учуял, но что можно было унюхать в воде? А видеть сквозь Мглу он видимо не мог, тем более, что орки сидели неподвижно, и внимание назгула привлекать не собирались. Желудок опять скрутило болью, и Юрий вернулся к своим бедам. Вот кажется и пришел его конец! Никто его не спасет от голодной смерти, а если не от голода, то от Сарумановских застенков. Жизнь окончена, но главное, - как глупо, как непонятно! И некому даже будет оплакать его косточки, обгрызенные и по всей поляне разбросанные! Всем известна история о не сдавшемся мышонке, который упав в крынку со сметаной, барахтался до тех пор, пока не взбил ее. Правда, есть и продолжение: -Однако! - сказал мышонок, взбивая уже третий бидон. - Я им что теперь, маслобойку заменю?!! Впрочем, награда у Господа превышает все труды в стократ. И вдруг из воды взметнулась огромная мощная тень! Так рыба выскакивает из воды, пытаясь ухватить на лету пролетающую муху. Виден был только темный силуэт, в котором Юрий сразу признал все ту же проклятую, которая зеленая была! Донесся мощный всплеск, и Годзилла опять ушла воду, видимо схватив назгула. Орки всполошились и вовремя отбежали назад, вскочив на высокий валун, потому что налетела волна и недовольно разбилась у самых ног Юрия, которого орки успели втянуть в последний момент. - Она уже здесь? Она что, нас преследует? - А вот спроси у нее! Она же бешеная. - Не понял, она еще и бешеная?! - Да, кидается на всех! Совсем дурная! - Ей же в море полагается быть? - Я же говорю, бешеная! Сама не знает, чего ей надо! - Да что тут непонятного, жрать ей надо…. А ну-ка попробуй такую массу напитать калориями! Причем у киношников она растет из года в год, от фильма к фильму! Скоро она будет сидеть в Тихом океане, как в ванной, ловить головастиков китов и жевать танкеры, жалуясь, что судна ныне помельчали, и такие безвкусные стали! Тут его желудок вновь свело, напомнив о своих проблемах. Ему придется питаться тем же. Юрий сорвал ветку и принялся грызть листья. Желудок бурчал и не верил подмене, но хотя бы нашел себе занятие. Орки переглянулись и повеселели. Вожак шевельнул пальцем, и они кинулись во все стороны и через минуту перед Юрием был стог сена и листьев. - Кушай мой дорогой, кушай мой сладенький! Что ж ты раньше не сказал, что ты травоядный?! Юрий хотел возмутиться, но увидел красные ягоды и с опаской укусил одну. Вроде ничего! Хотя еще и недоспелые. Орк показал, где сорвал ветку, и Юрий уселся под кустом, жадно обрывая крупные ягоды, чем-то напоминающие шиповник. Ради такого дела его освободили даже от пут. Вскоре началась оскомина и Юра, немного ожив, пошел к воде напиться. Орки не препятствовали, хотя сопровождали его, настороженно следя за его действиями. Про назгула он забыл уже. Спас их Дуголло. Он заметил чудовищную тень, метнувшуюся к ним под водой, и увел в сторону их общее тело. Дело в том, что управляет им средняя голова, поэтому является главной. Но другие головы тоже могут влиять на тело краткими импульсами воли, и если меж голов нет согласия, и идет борьба за власть над телом, - горе таким Горынычам. Поэтому отращивание еще одной головы дело хорошо обдуманное, взвешенное, долго обсуждаемое, и происходит при полном согласии других голов, а воспитание похоже на воспитание человеческих детей, только происходит быстрей. Горыныч шарахнулся в сторону, чуть не упав в воду, и это его спасло от гибели в чудовищной пасти, клацнувшей совсем рядом клыками, которым и Горыныч был на один укус! Ну, или на два, если не привирать. А если совсем не врать, то соотношение величин было, как если бы метровая щука ухватила бы утенка, - повозиться ей конечно пришлось бы! Да, взлети Горыныч вверх, был бы уже в пасти монстра. Уйдя в сторону, они спасли себе жизнь. Монстр, прежде чем уйти обратно под воду, взглянул на ускользнувшую добычу с укоризной: мог бы и подождать, вот бы потеха была! «Ничего себе потеха!» - подумали головы. На бреющем Горыныч рванул к берегу: все это происходило с другой стороны от орков, поэтому Юрий не видел, что «пташка» выскочила на противоположный берег и свалилась на землю среди вековых дубов, забившись под их ветки. Все четверо дышали как загнанные лошади. Георгий чудом не свалился при рывке и до сих пор не мог разжать пальцы, вцепившись в ремешок клапана рюкзака. - А г-глаза у н-нее и п-правду как два сапфира! Огромные! - сказал наконец, Бокколо, приходя в себя. - Зубы больше! – подчеркнул Муголло. - Да, каждый видит свое… - сказал Георгий. Он лично увидел пасть, как вход в штольню, из которой несло чем-то мерзким, с рыбной примесью. Зубы эта дама отродясь не чистила. Но стоило ли подсыпать еще и соль на рану Ромео, если ее и так уже залили острым кетчупом «Хот Чили Перец»? - Ребята, с девицей нам не повезло! – подвел итог Дуголло. – Ох уж эти провинциальные невесты, так быстро перестают следить за фигурой! Ну и аппетит же у сей особы! Воистину сказочный! Кажется, ее передержали на голодном пайке! - Ее передержали в невестах! Она действительно одичала и жрет всех женихов…. И вот ЭТО ты собирался ловить удочкой?! – спросил Муголло со своей вечной ухмылкой. - Ой, только не начинай опять, не надо! И без тебя тошно! – отрезал Бокколо. Головы отвернулись друг от друга, и наступило нехорошее молчание. Георгий приуныл. Кажется, Горынычу теперь будет не до спасения его друзей. Но оставим их препираться, пора уже посмотреть, куда делся Евгений Анатольевич. Куда затащили его непонятные тумбоподобные незнакомцы? 11. Распрягайте хлопци! Они шли и шли, освещая себе путь факелами. В руках Евгения тоже был такой. Они шли, и одни катакомбы сменялись другими. И чем глубже они забирались, тем шире становились ходы, глаже, превращаясь в коридоры, а на стенах стали попадаться странные надписи, стилизованные под орнаменты. «Гоги и Магоги – козлы!»; «А за козлов ответишь!»; «Сам такой!», и дальше шли оскорбления очень неприличного содержания. Но все это перекрывал мощный призыв: «Товарищи гномы, ответим повышенной производительностью труда на личные выпады некоторых гнусных элементов!!!» Последний лозунг был сделан официально крупным шрифтом и весьма бы внушал, если бы прямо на нем не было выбито: «Сам и отвечай, козел!». Видимо это очень обидело призывающего, потому что дальше шло: «Кто это написал?!» Ответ был прост – стрелка вела к первой надписи «Гоги и Магоги…». Как говорится, наша песня хороша, начинай сначала…. Другая стена тоже была исчеркана подобной перепиской. У них тоже самое, что и у нас на Стене…. Евгений переключил внимание на разговор. - Золото… - Драгоценные камни… - Вах, такое богатство! - А я сматрю, вах, эти камни больше на песчинки похожи! Я ему и гаварю… - А золото у него с примесью, - атвечаю! Постепенно гвалт стал распадаться на отдельные слова, которые срастались в предложения. Тема была интересная, и Евгений что говорится, навострил уши. - Да нэту тама никакой жилы, клянусь галавой Сарумана! - Э, ты своей поклянись, да?! - Ти каму не вериш, ти мине не вериш?! - Клянись той галавой, - который атрезать можна! - Вах, слющай, Гимли савсем мудрый, да? Какой умный вещь сейчас сказаль! - Хоп! Тагда клянусь его галавой! И коротышка показал на него. - Моей?! – неприятно удивился Евгений. Ему вдруг стало жарко. – А чего ею клясться? Голова, как голова, ничем не фаршированная. В ней пусто! Он для убедительности постучал себя по голове. Шкафы заржали. - Простите, а вы кто? - Артист! Гноми ми, прикалист! - Да?! И куда мы идем? - Морин, ти савсем бальшой дурак прикидываешься, да? Ти куда те изумруды деваль, что не сдал на конец смена? Это ти харошо с могила вставаль, это ти правильно сделал! Нас не подставиль, сам атвет держат будишь! Маладэц! Евгений попытался проглотить ком в горле. Судя по вкусу и твердости, это и был один из упомянутых изумрудов, а по размеру он был просто уникален! Что-то не ладно было в этом мире! Почему его все с кем-то путают?! - Я не Морин! - Вах, прикалист! Знакомся! А это НеФигли, НеМигли, НеГимли, НеДорин, НеНорин, НеГорин, и он не писатель, а я НеЗорин, и савсэм не палитический обозреватель и не бригадир! И ми не твоя бригада! - И я савсем не Бофур, и на лбу у мене не шишка, и я тебе уши не атрежу!! – заявил гном, щупая огромную шишку. - Ребята, вы меня с кем-то спутали! - Щас Она тебя попутает! - Кто?! - А мамка наша! - Опять?! Не надо, она меня же один раз усыновляла! Я не хочу назад! Грянул такой смех, что с потолка посыпалась пыль и мелкие камушки. - Ты савсем дурак в могила стал! - сказал ему Гимли. - И нас за тупиц держиш! Мама нам всем мамка! Госпожа! - Серьезно?! Ай да троллиха! Вот это материнское чувство, все Подгорное царство усыновила! И гномы не возражают! Как такое может быть? - А почему вы с кавказским акцентом вдруг заговорили? Вы с Кавказа разве? - Слюшай, какой такой кавказ-мавказ? Ми здесь так гаварым всегда! Или ти хочешь, чтоби ми на валлийском наречии загаварили, да еще и с шотландским акцентом? Ти что теперь, будишь нам указывать как гаварить?! Малчи, а то сэйчас опять в могила положим, но теперь три дня лезгинка танцевать будэм, чтоби земля савсем плотный стала и чтоби ти болше не вылез, понял, да?! Евгений пытался было помолчать, но чувство овечки, ведомой на экзекуцию, угнетало так сильно, что язык болтал сам по себе: - А она сильно ругаться будет, что я ушел? - Нэт, ругаться нэ будэт. Драться будэт! Вспомнив оплеуху и силу удара, Евгений приуныл. Даже если его просто отшлепают по… по чем там детей шлепают, то сидеть он не сможет месяц! - А может не надо? - Э, дарагой, раньше было не надо, когда от коллектива отрывался! Теперь жди суда! - Справедливого мамкиного суда, замэть! Нэ бойся, она нэ будэт злиться, она сразу повелит с тэбя снять шкуру и вошьет ее в дорошку! - К-к-какую дорожку? - Да знаменитый ковер ее, что к трону лежит. Ну ты же знаешь! - Не знаю, и знать не хочу! И вдруг они вышли к провалу. Вокруг разливался какой-то призрачный свет, не яркий, но вполне достаточный, что видеть. Дежурный гном, сидевший за каменным столом, забрал у них факелы и затушил их. Потом сделал запись в журнал о возвращении бригады. Евгений, тем временем, подошел к краю. Смотреть вниз было страшно, дно укутывал сизый туман, провал был бездонным. К противоположной стене вели лестничные марши без каких-либо ограждений, расположенные безтолково и без всякого архитектурного плана, зато стены здания на той стороне, построенного под сводами пещеры, были до боли знакомы. Грубо выложенное из крупных плит, здание удивительно напоминало дом из панельных блоков, а единственным его украшением был огромный плакат, выбитый псевдоготическим шрифтом: «Труд, только Труд во имя Труда, Трудом и прикопаем!» Так, так, так! Какие знакомые лозунги! Какой знакомый до боли архитектурный стиль, - точнее полное его отсутствие! Идя дальше по проспекту, Евгений все больше убеждался, что попал в недалекое прошлое, но с каким-то странным вывертом, который он никак не мог понять, пока не прочитал очередные транспаранты. «Рабовладение – наше идеальное будущее, товарищи!»; «Вперед, к заре рабовладельческого строя!»; «Долой первобытные замшелые догмы!». И Евгений понял, что пропал, и голову опустил. А ведь все это как-то совсем не вязалось с троллихой. Евгений понял, что он не разглядел в ней Мирового Вождя. Как искусно она прикидывалась первобытной! Шли долго. Проспект становился шире и строже. Гномы передвигались либо строем, либо в оковах, либо бегом. Чувствовалось приближение к дворцу Главной Секретарши Генеральной Рабовладельческой Партии всего Подземелья. Чувствовалась строгая дисциплина. И стала еще ощутимей, когда их остановил патруль. - Это что за стадо?! – рявкнул офицер. – Пачиму в рабочее время, таварищи, ходим как бараны, э-э?! - Ми доблестная биригада добычи камня изумруда, да? Всегда план перевыполняль, а теперь из-за этого расхитителя, савсэм из графика выбивалься! Вэдем тэпэрь к Госпоже этого нарющителя закона и вора! - Его? - Его! - Меня?! – проблеял Евгений. - Пачиму нэ в цепях, пачиму бэз строя? Гномы мигом исправили этот промах. Встав попарно спереди и сзади нарушителя, они пошли в ногу, чеканя шаг, и запели: - Распрягайтэ хлопци троллив, Та лягайте почивать… Евгений был закутан цепями до такой степени, что шатался под их тяжестью, словно он и был тем бешеным троллем, которого ведут в психушку, а в неуместной здесь песне даже появлялся какой-то смысл: «Сейчас они доведут этого зверя, распрягут, сдадут санитарам и лягут уже почивать!». На входе во дворец стояла огромная статуя; она, как и принято у вождей, указывала путь, но только не пальцем, а мечом. «Мол, мы не только придем к победе полного рабства, несущего первобытнообщинным племенам полное счастье, но и сразу пошинкуем их в капусту!». Маманя выглядела как-то даже вполне ничего, чувствовалось, что скульптор очень старался ей угодить, поэтому у Вождя наблюдалась фигура и другие признаки женственности, явно преувеличенные, и на саму себя она нисколько не походила. Вот попробуйте попасть во дворец к правителю на прием по личному вопросу…. Да никогда не пробьетесь! Но если вас ведут в цепях, - двери сами настежь распахиваются, словно чувствуют, что проситель будет умолять только об одном, - о пощаде! Да было бы и странно услышать от смертника просьбу о жилье, должности, или даже о дополнительном финансировании! А вот и знаменитая кожаная дорожка, сшитая из шкур троллей, гномов, людей, орков и еще какой-то дряни. И была она так длинна, что начиналась задолго до тронного зала, и, судя по мамкиной характеристике, скоро будет простираться по всему проспекту. Шагать по ней было страшно, зная, что скоро и сам уляжешься в этой безконечной цепочке нарушителей порядка. Вот огромные двери медленно и натужно открываются…. В огромном зале сумрак, еле освещаемый массой факелов, поэтому помпезный трон у противоположной стены еле различим, как и сидящая на нем императрица. Евгений репетирует в уме комплименты и возможные ответы. Вот его ведут, подводят все ближе, ближе, и ноги вдруг начинают слабеть и даже подрагивать. Это от тяжести цепей и усталости – убеждает он сам себя. И сам себе же не верит! Свет в глазах меркнет, он ничего уже не видит! Вот она, какая маманя! А как ловко прикидывалась неандерталкой! Его подвели к самому трону, и тут Евгений неожиданно для самого себя рухнул на колени: - Как у тебя мех сегодня замечательно блестит! - ЧТО?!! Мех?! Это ты МЕНЯ мохнатой назвал?! Госпожа начала медленно вставать с трона. - Я хотел сказать шкура! Шкура на вас замечательная! Какой чудный отлив! Ой, опять не то: Ггггррррыыыы! Бббрррыы! - Вот, хам! А ну-ка дайте больше света! Слуги метнулись за факелами и ослепили Евгения, тыча пламя чуть ли не в лицо. Поэтому он не сразу разглядел: маманя была совсем не той! И про шкуру он зря ляпнул, госпожа была одета изыскано, а одежда такая, чудная, словно камень драгоценный переливается. Вроде как камень, а на глаз как шелк! Госпожа долго приглядывалась к нему: - Данилко, да ты ли это, мастер мой? Как же ты так растолстел, я тебя совсем и не узнала! Ты что молчишь, язык проглотил? Это же я, госпожа твоя, - Хозяйка Медной Горы! - Вот это Дррраааааааа!! (Ну, Бажов, сволочь, мог бы правдиво и честно рассказать как тут все обстоит!) Гномы начали переглядываться. - Ваше Велычество, но это же Морин, тот гном, что утащиль ваши изумруды из жила! - А это что такое?! Почему мой половичек мне возражает?! Он со мной спорить надумал? Стража налетела мгновенно, и потащила их, видимо сразу на живодерню. - Даниль, Данилька радной, скажи нашей маме, дарагой, что ми твоя бригада, что ми твои лучшие дурузья!! Ми с тобой изумруды сташиль, скажи что хочеш, толька не шкура на ковер!! Евгений уловил в тоне Хозяйки некое расположение и ожил: - А кто на меня эти кандалы нацепил?! Он потряс цепями, как заправское приведение. - Будете знать, как лучшего мастера в кандалы заковывать, правда, Хозяюшка? Это вам не Фигли-Мигли! И не Хухры-Мухры! - Я! - И я! Нас! Двое стражников из шеренги перед троном сделали шаг вперед. - Чего вам? – удивилась Хозяйка. - Я Мухры, а он Хухры! - Близнецы что ли? -Так точны! Хозяйке видимо надоело слушать весь этот бред: - Этих тоже на половичек, зачем мне во дворце одинаковые с лица? А впрочем, ларец-то хоть малахитовый? Близнецы переглянулись: - Вольна? - Что?!! - Смирна! - Вы что, издеваетесь?! - Никака нет! - А что тогда?! Близнецы обреченно переглянулись: - Ура? Хозяйка махнула рукой, и братьев увели вслед за бригадой. - Понабирали бестолочь, словом перекинуться не с кем! Ах, Данилушко, и вот так целыми днями…. - Понимаю, сочувствую…. - А коль все понимаешь, то потешь сердце девичье, выруби мне Цветочек каменный! - А… э… а…. - Только не заставляй и меня произносить ваши заезженные фразы! Это слишком банально! Кстати, весь этот участок чудного ковра как раз из таких и состоит, кто пытался со мной спорить…. Сечешь? - Да! Хозяйка махнула рукой, подзывая слуг, а Евгений вдруг понял, - вот кто может просветить его, и возможно отправить домой и поэтому не спешил уходить. - Позволь Хозяюшка задать один вопрос? - Всего один? - Два! Или три! - Но не больше! В такой ответственный момент в голову обязательно всякая ерунда лезет! Так один спрашивает, как пройти в библиотеку среди ночи; другой интересуется, чем мазать сапоги. Евгений Анатольевич неожиданно для себя задал вопрос: - Почему рабовладельческий строй? - А какая разница?! Или вы там наверху к чему-то другому стремитесь? Объявили у себя какие-то строи, все сражаетесь; вот и я здесь с этими туполобиками развлекаюсь по-своему! А с ними что ни строй, все одно получается! Им же кроме золота и драгоценностей ничего больше не нужно. Гномы хорошие ребята, но эгоисты конченные! Скучно с ними. Вот и строим счастливое недалекое будущее. Скоро до средних веков доберемся: подвалы инквизиции, испанские сапожки, взвейтесь кострами… тоже скукотища! Одно и то же… тебе коврик мой понравился? - Нет! То есть, да! А можно мне назад, домой? - Ну вот! А я-то думала предложить тебе роль Спартака! Возглавишь кордебалет из трехсот спартанцев? Неужели сцену бросишь? Товарищей? А как же Мгла, кто-то помниться рвался ее просвещать? - А вы откуда знаете? - Чай не в каменном веке живем, милай! Уже и бронзовую эру миновали, почти…. Вот доберемся до буржуазной революции, поставлю здесь станки, да как налажу массовое производство моих ковриков! Материала хватит! Замом ко мне пойдешь? А я тебе целую армию секьюриков-туполобиков выделю. Будут тебя своими «Так точны!» и «Ура!» изводить. Пойдешь? - Так точны! - Орел! Ну все! Как говорят у вас: лимит вопросов исчерпан, - три, как и договаривались! А теперь зубило в руки и… арбайтен, нихт перекурен! Анатольевич покидал дворец «правосудия» со странным чувством. Вот кто знает ответы на все вопросы, да разве она ответит толком?! Ишь, как ловко уходит от его вопросов, да своими сыпет! А ведь знает, все знает! И когда Евгения уже увели, Хозяйка сказала сама себе задумчиво: - Надо бы автографы взять у всей троицы! Когда еще такая возможность представится? Придется помогать! 12. «Не науp ан эдpайт аммен!» На берегу озера было так спокойно, что даже не верилось, что там в воде засело голодное чудище, а рядом топчутся девять таких же, но поменьше. Юрий даже научился их рожи отличать. Тот, что напялил на себя кирасу, звался Хрося, другой, плюгавый, но зануда был Сихля; еще в стае были, Струцила, Тыхля, Рыпля и Скунс. (Единственный, кстати орк, имя которого было понятно и соответствовало полностью!). остальных он не знал, да и кто есть кто, тоже не знал, как и имени начальника. - Идти надо! Годзиро сюда может вылезти. Вожак был сильно обеспокоен, и поэтому казалось, что напяленный на его голову шлем сейчас разорвет от волнения. По крайней мере, глаза выпучивало сильнее обычного, и косоглазие от этого дошло предела. Дальше зрачкам сближаться уже было просто некуда. Только меняться местами. - И далеко еще до дворца Сарумана? - Неделя быстрой ходьбы. С тобою - две! Юрий покачал головой: - Не, не дойду, сдохну в пути! Дай слово, что на моих поминках будете есть меня медленно и печально…. Вожак пришел в ужас: - Нельзя тебя есть! Саруман не поверит, что ты сам добровольно помер! Он нас живыми съест! Мы же специально за вами тремя посланы! - И другие глюки не нужны? - Нет! Только как еда! - Тебя как зовут? - Я командир особой разведовательно-диверсионной группы «Гадюка»! Мы выполняем самые сложные задачи! - Зовут как?! - Грися…. - Слушай, Гриша! - Я не Гриша, я – Грися! - Тем хуже для тебя. Грися, если я не поем, учти, нормальной человеческой пищи, мне будет все равно, какими вас тогда будут жрать: сырыми, малосольными, бифштексом, бульоном, или еще как, усек?! Хотя, если и поем, тоже…. - Усек. А что ты ешь? Рядом с берегом плеснулась крупная рыбина. - О! Рыбу, я ем рыбу! Юрий сидел на берегу озера, откинувшись на валун, как на спинку кресла. За его спиной сопели Грися и Хрося, зорко его стерегущие. Остальные, корча страдальческие рожи, бродили по колено в воде и шарили под водой. - Активнее, граждане орки, активнее, спазмы усиливаются! – прикрикнул на них Горбунков. - Поймал! – взвизгнул Сихля и брезгливо вытащил кусок водоросли, держа ее подальше от себя, словно боялся, что добыча покусает его. - Не то! Ты их поторопи, а то ведь желудок режет, хана приходит! Командир громогласно высказал ТАКОЕ, что орки залезли по уши в воду и теперь озлобленно запыхтели с удвоенным рвением, ловя озерную живность. И если бы вожак сейчас увеличил речевые обороты еще более, они бы и Годзиллу вытащили на берег, закрутив ей лапы за спину. - Есть, поймал! – воскликнул все тот же везунчик, таща новый кусок водоросли. - Нет, он издевается! – воскликнул, воспрянувший было Юрий. – Вы что, рыбу никогда не ловили? - Нет… - А чем же вы тогда питаетесь? - Друг другом и глюками. Так повелел нам Саруман, нас создатель и повелитель, ему слава и лучшие куски! - Вот же жлоб! А это что?! В водорослях, зажатых в лапе, запутался крупный рак. Юрий с появившимися неведомо откуда силами бросился к орку и подхватил уже падающую добычу. - Внимание, теперь ищем все вот этих, членистоногих! - Чле… чего…? - Просто ищем, без всяких вопросов! Вскоре он стал обладателем целой кучи шевелящихся и ползающих раков. - А спички есть? - Чего…? - Тьфу ты! И вдруг в глубине чащи послышался топот и шлепанье веток. Так ломиться могут только люди, причем туристы, воображающие себя следопытами, - подумал Юрий, уже немного привыкший к бесшумной лесной жизни. - Я слышал голоса, это там! – донеся до них чей-то возглас. Кусты трещали, словно стадо бизонов ломилось напропалую. «Неужели на помощь идут?!» - обрадовался Юрий. - Сюда! – крикнул он, и тут же был схвачен Хросей. Орк пригнул пленника, запихнул за камень и уселся на него верхом. Остальные орки рассыпались цепью и заняли позиции, обнажив мечи и натянув луки. - Телохранитель, твою… за ногу, туды ее…! - прохрипел Юрий и подхватив рака, поднес его к заду орка. Рак воспользовался представившейся возможностью. Орк вздрогнул, но мужественно претерпел это нападение на тылы. И тогда Юра стал цеплять всех раков на зад и ноги Хроси, как врач ставит банки, как лекарь пиявок. Раки попались все с крупными клешнями, хваткие и бойкие, потому на пятнадцатом раке телохранитель все-таки дрогнул, а на семнадцатом издал какой-то изумительный визг и взметнулся вверх. В это время на берег выскочило пятеро парней, уже не молодых, но еще не переходящих в категорию мужиков, одетых странно и тоже с мечами в руках. Правда мечи были деревянные и только у одного меч был из стали, но какого-то сомнительного цвета. - О, ребята, вы здесь! – воскликнул один, - а то мы заблудились! Вид орка его ни капли не смутил. - Честно говоря, мы в первый раз на игрище, и совсем запутались. А вы в чьей команде? Вы орки? А где автобусы? Орки расслабились и даже заулыбались. Все, кроме Хроси, который пытался стряхнуть с себя раков, и поэтому подвывал ругательный мотив, состоящий из одних междометий. Раки отпускать орка не собирались. - А вот и глюки, вот и еда пришла! Грися потер лапы в радостном предвкушении. - Стой! – сказал предводитель людей. Как и другие, он был облачен в латы, причем эта команда, как и орки, поделила одни доспехи на пятерых. И самое интересное, что на человеческом вожаке тоже был шлем, и тоже без забрала! Разве что его так не пучило, как Грисю. - Вы видите, здесь все по правилам, - сказал он, - видали, как загримированы? От настоящих не отличишь! А запах, запах какой чудный! Он принюхался: - Дезодорант «Дохлая кошка», или «Старые носки», точно вам говорю! Все до мелочей продумано…. Он вышел вперед. - Меня зовут…! О, а как же меня зовут? Он достал листок. - Имя мне Брендгаласт! И не выговоришь! А это мои верные спутники и надежные товарищи: Брудузласт, Пенгаглас, Дру… Друк… тьфу ты! А, короче, - Витеквглаз и Шуропласт! Мы здесь в засаде на орков, вас, значит! Слушайте сюда! Hауp ан эдpайт аммен! Эш назг дурбатулук, эш назг гимбатул дурбатулук! Ферштейн? - Бегите, дурбатулуки! – жалостливо сказал им Горбунков. - Чего? – не понял вожак. - Как там тебя, - Брендбалласт? Беги, пока не сожрали! - Не мешайте пожалуйста, тут и так текст сложный, да еще и курица лапой писала! Он бросил на одного из членов своей команды убийственный взгляд и продолжил: - Ир камур низагул ан драмен суар ивсе пото… потокули, что ли, никак не разберу? Да, - ивсе потокули! - И все потонули, причем, в свой же крови, бестолочь! – Горбунков уже злился. - Разве? – удивился тот. – А это на каком? Орки, окружив пленников, откровенно ржали. Пленники, не подозревая о своей участи, тоже подхихикивали, не понимая причины всеобщего смеха. Один из команды, полагая, что ржачка идет с текста, тоже поумничал: - А вот еще прикол! Нападение волколаков под Каpадpасом. Гэндальф: - Hауp ан эдpайт аммен! Hауp ан эдpайт аммен! Hауp ан эдpайт... Ах, ..., это я Балpога вызвал! И закричал ему: - Не науp ан эдpайт аммен! Не науp ан эдpайт аммен! Отвали! Изыди нечисть! Но было поздно! - Обожаю глюков, особенно первую встречу! – сказал вожак орков. - А это на каком, у меня такого в тексте нет…. – спросил вожак людей. - На орочьем, дурень! – ответил Юра. – Пойми, это не шутки! - А что тогда?! – недоверчиво хмыкнул вожак. – Эй, ну хватит мне в лицо целиться! Орк разжал пальцы. Стрела с черным оперением вошла прямо в глаз. Человека отшатнуло назад, и он упал на руки своих товарищей. - Да вы что, ох… вы, убили его! Вы Серегу убили! В натуре убили! Люди были настолько ошеломлены, настолько возмущены, что Горбункову хотелось надавать им пощечин, чтобы те очнулись. - И так всегда! Пока не съешь одного, возмущаются, милицию все зовут. А съешь, - как бараны блеять начинают! Орк обращался к нему, как к своему! - Обед! - рявкнул Грися остальным. Орки рванулись к убитому. Один из людей вдруг резко отскочив в сторону, побежал назад, подтолкнув и Горбункова к действию. Юра рывком отпрянул в сторону и нырнул в воду. Под водой он плыл столько, насколько хватило дыхания, стараясь уйти на глубину, зная, что орки плавать не умеют. Вынырнув, он убедился в свой правоте. Орки зашли по грудь в воду и стали как вкопанные. И никакая сила, никакие угрозы не заставили бы их зайти глубже. А вот луки натянули….. Прочь бы от этого кошмара! Тем более сейчас, когда уже почти совсем свободен! - Ходи сюда! – сказал Грися самым сладким голосом. - Неа! - Ходи, иначе буду сейчас на твоих глазах есть их живыми! Орки уже успели оторвать убитому руку и Гриша ее начал обгладывать. Зрелище было жуткое, один человек блевал, другой выл и рвался в лапах орков, пытаясь убежать от этого кошмара, третьего не было видно, зато четвертому заломили руки и приставили кинжал к горлу, а он смотрел на Юрия зло и набыченно. Их оставлять было нельзя. - Я нужен тебе живым и здоровым?! Именно я, так ведь?! Отпусти их, тогда выйду из воды! - Дурак, там же Годзиро! - А какая мне разница?! Оставь мертвого! Вы, остолопы! Забирайте тело и уходите! Только оставьте мне спички! Да идите же, идиоты! Бегите!!! Человек придумывает себе игры, а в них он всегда себе придумывает СЕБЯ. Доброго, но храброго, мужественного, но милостивого. Не реального, но вымышленного. Он настолько восхищен самим собой, что отводит себе роль только положительного героя, и никак иначе. Для чего он себе придумал всех этих орков и прочих монстриков, да еще и играться в них вздумал, как дети в песочнице с солдатиками? Сложное существо – человек. Он весь соткан из противоречий, которые решает как всегда просто. «Я прав, потому что я всегда прав!» - таков девиз человека, его пункт первый, а дальше начинается только споры о рангах, и о том, у кого прав больше, а кто должен так и оставаться безправным. Безправных – 90%. И чтобы скрасить унылое существование, человек придумывает себе фильмы, игры и прочие забавы. Он упорно бежит от реальности, от самого себя, от своих противоречий, ибо он и сам не знает, что и кто движет им, и что он сделает в следующий миг. Поэтому человек строит вымышленные миры, чтобы упростить свой внутренний мир, разложить по полочкам. Это злодей, - на плохую. А это хороший – на добрую полочку. Только мир не раскладывается по полочкам, ибо в человеке есть и то, и другое: и демоны и ангелы. Но мы так устроены: в других это видим, говорим, попрекаем и казним; но признать, что сами такие же, а то и гораздо хуже – да что вы! Потому что мы… (смотри пункт первый!). Поэтому человек придумывает себе игры, а в них он всегда побеждает, потому что он себе придумывает СЕБЯ. Не реального, но вымышленного. Доброго, но храброго, мужественного, но милостивого. И когда сталкивается с жестокой реальностью…. Орки отступили. Тот, который блевал, сам резво вскочил на ноги и бросился в кусты, за ним другой, продолжая выть на ходу. И вскоре его вопли затихли в лесу. Последнего человека орки отпускать не хотели, и теперь Юра понял причину: один из орков держался за окровавленный бок. Молодец, не струсил! Человек зло смотрел на Горбункова и вдруг презрительно сплюнул себе под ноги. - Этого! – потребовал Юрий. - Этот наш! – отрезал Грися. – Наш должник! - Отпускай, говорю! – крикнул Юра и начал сильно бить руками по воде. - Сейчас Годзиллу позову! Глупая угроза подействовала. Вожак подал знак, и человека отпустили. Прежде чем уйти, он е еще раз сплюнул и ушел спокойно, твердым шагом, не оглядываясь. А все-таки молодец, толковый парень, не растерялся, - похвалил его Горбунков мысленно. Жаль, наверно считает, что я с ними заодно! Поговорить бы, объяснить, что здесь твориться. Эй, а спичек-то не оставили! - Ходи сюда! – повторил Гриша, но уже не столь сладко. Он был зол из-за потери провизии, из-за того, что этот глюк поставил ему условие и вынудил опустить людей. Вожак был так зол, что не думал о мести Сарумана и был готов подать знак своим лучникам. И Юра это понял. Люди обречены, далеко все равно не убегут и будут съедены, какие бы условия он не ставил, внезапно понял он. Хотя, может, попадут к своим, только кто это – свои? Колобок со стражниками? И где они могут быть в этих диких местах? Одни вопросы! А сил нырять, уклоняться от стрел и плыть на ту сторону, не было. Да и барахтаться на одном месте, кстати, тоже. И он поплыл к берегу, хотя мелькнула шальная мысль нырнуть поглубже, и…. Орки грубо вытащили его на камни. Ему было худо. От слабости, от истощения ноги не держали, его всего трясло. И на душе было не менее погано. Сейчас на его глазах растерзают тело человека, а это совсем иное, чем, то, что было раньше. Но инстинкт самосохранения ли, или голос благоразумия требовали, чтобы он прекратил панику и истерику. Все ужасное ужасает только в первый раз, а потом человек привыкает, как на войне привыкает к смерти, к развороченным трупам, к смраду разложения. И Горбунков преодолевая отвращение, обыскал карманы мертвого, и нашел к радости своей и сигареты и зажигалку. Документы покойного он тоже забрал, а вот кошелек оставил, считая это низостью. Но самое главное, убежавшие бросили пакет , в котором была провизия и даже три бутылки водки! Оно и понятно, на таких игрищах, да как же без нее, родимой! Три кольца премудрым эльфам - для добра их гордого, Семь колец пещерным гномам - для труда их горного, Девять - людям Средиземья - для служенья черного И бесстрашия в сраженьях смертоносно твердого, А Одно - всесильное - Властелину Мордора, Вот если бы «Властелин колец» был написан в России, то люди начали бы обмывать приобретение этих колец, а как иначе? И в итоге половину этих самых колец растеряли бы в ходе пьянки, а остальные пропили бы, и результат получился тот же, что и у Толкиена, и воевать с сауронами и саурончиками все равно пришлось бы, но только на жуткое похмелье! И победили бы, потому что умное командование распустило бы слух, что во дворце Саурона цистерна спирта, и похмелиться можно только там. И попробуй их остановить! Да мы такие! Мы и Гитлера до самоубийства довели таким же вот макаром! Хотя конечно миф о «русском пьянстве» высосан не из пальца даже, как говорится, а все из той же бездонной бутылки, но беда в том, что русские в него уверовали…. 13. Рыцарь с большой дороги. Все головы были опечалены. Одна очень сильно, остальные ей сочувствовали, включая и Гошину. Поэтому полеты отменились, сидели под дубом и кручинились. - А может она не единственная? – предположил Дуголло. - И в каждом озере по невесте, - поддержал тему Муголло, - если все озера перебрать, то можно же найти свою единственную? И не попасть к ней в зубы при этом! Поди потом докажи, что прилетел предложить лапу и сердце, но только не в качестве гарнира! - А у нас сейчас изобрели такие радары для рыбаков. Включил и смотришь, где косяки плавают… - сказал Георгий, - ну очень облегчает поиск невест! - Не понял, - удивился Муголло, - а ваши невесты что, косяками плавают? - Ага, в бутиках! - А может и мы не там ищем? Ну что озеро? Какой-то изживший себя миф! В бутики надо, в салоны красоты! Наша Несси там, клянусь хвостом, делает маникюр! Бокколо печально вздохнул. - Надо отправляться домой. Довольно с меня этих… девиц из легенд! - Точно! А искать теперь можно что-то и попроще, ту же лампу Алладилло, например, карту острова сокровищ, да все, что угодно! Марки собирать, или коллекционировать сушенные человеческие головы! Экзотика! Кстати, знаете, сколько на черном рынке стоит голова сэра Ланселота и других рыцарей круглого стола?! Ну мы конечно начнем с чего попроще, с простого бухгалтера, они совсем дешевые…. - Кхгм! – сказал Георгий, невольно щупая свою шею. - Да я что? – начала оправдываться левая голова. - Не я же придумал! Древнее совместное хобби: вы наши головы вешаете в гостиных на стены, мы ваши ставим на каминные полочки! Романтика дальних странствий и великих сражений! Чай богатыри и рыцари нас тоже не ради автографов ищут! Вот ты Гоша, чем в свободное время увлекаешься? - Кроссворды гадаю. - Класс! А давайте накупим тонну журналов, да как навалимся на сканворды всей гурьбой! И завесим все стены отгаданными трофеями! Ты как Гоша? - Мне бы друзей вызволить из плена…. – напомнил Георгий Михайлович. - Да, точно! Друзья! И вдруг раздался звук горна, причем, совсем рядом. На поляну на вороном коне величественно выехало… разноцветное пугало, но в броне! Все было правильно: длинное копье в руке, грозный меч в ножнах, верный конь, плюмаж из перьев, щит с неуместной бутылкой вместо герба и с надписью: «фруктовая минеральная вода «Ляпота!», но смущали цвета. Доспехи рыцаря, оружие, и даже попона коня были настолько ярко и разноцветно окрашены в солнечные спектры горящей пустыни, что поневоле хотелось глотнуть чего угодно, хотя бы и той же «Ляпоты»! Потом хотелось стащить рыцаря с коня и хорошенечко измазать его в грязи, а лучше в навозе, лишь бы только притушить этот пожар его боевой окраски, а заодно узнать и адрес того экспрессиониста, который его размалевал. И с ним проделать то же самое, в его же красках, затем вывалять обоих в перьях и выставить на аукцион, под названием: «Ляпотский петушок и его бронированная курочка»! Хотя, судя по тщедушности телосложения, по понурому виду и по измятым латам, так оно с рыцарем и происходило. Очень часто, если не ежедневно. - Ну вот, накликал на наши головы! – сказал Дуголло. - Ага, дракон, попался! Выходи на честный бой! - Где-то мы это слышали, буквально сегодня утром! – сказал Муголло. Георгий смутился и покраснел. - Выходи, дракон! - сказал опять рыцарь, направив копье в грудь Горынычу. - Я заставлю тебя познать вкус водицы «Ляпота», производства компании «Братья Кумпф»! – заявил он нагло. - Это лучшая фруктовая минеральная вода, насыщенная самыми отборными сероводородами – пейте только нашу «Ляпоту»! Спешите отведать этот неповторимый вкус. Эту бурду обожает сам король, все наше королевство и некоторые олухи даже за его пределами…. Интересно было его слушать: начиная на бравой нотке, даже с воинственной экспрессией, говоривший тихо угасал с каждым словом, словно спускаемый шарик, и заканчивал предложение как-то печально, даже можно сказать, обреченно. - Зато лечебная, говорят… - добавил он жалобно, и так тяжело вздохнул, что невольно захотелось его пожалеть и сильно не бить. Ну не повезло с расцветкой, ну что ж теперь?! - Уходи! – крикнул Георгий. - Это мой дракон! Ищи себе другого и спаивай его, чем хочешь! Рыцарь вышел из транса и снова нацелился копьем в Горыныча: - Сейчас воньжу, нет воньзю… э, сейчас проткну своим копьем твое черное сердце! И твоего сообщника! И он вновь протрубил в рог боевой мотивчик. - Ну, вы тут разбирайтесь, а мы полетели! – сказал вдруг Бокколо. – Прости, друг, отпуск кончается, и все такое! Удачи тебе в твоих поисках! Ну, бывай! И Горыныч резко сорвался с места. Воздушной волной их обоих придавило к земле. Горыныч поднялся ввысь, и вдруг, засветившись всеми цветами радуги, стремительно рванул прочь, превратившись в радужные полосы. Раздался ощутимый хлопок, ослепительная вспышка, и он исчез. - Вот это дваркнул, так дваркнул! – сказал с уважением рыцарь, подымаясь с земли. – Фух, Я думал все, придется и в третий раз сегодня эту дериглотку глотать! И ведь ладно кружку там, или две, нет, обязательно ведрами заставляют! Да что Я вам, лошадь, что ли?! А как пучит от нее, кто бы знал!! - А зачем? – не понял Георгий. Он был так ошарашен внезапным бегством Горыныча, что рыцаря почти и не слушал. А тот, убедившись, что они остались одни, воспрял духом. - Ага, незнакомец! За дружбу с драконом ты объявляешься изменником рода человеческого, предателем, и Я, барон Штрюбен Ундергольт Фон Блюхемштейн Ундбульдозер Ваген-купе вызываю тебя на поединок! - Честный? – съехидничал Георгий. – Я без оружия! - Тем хуже для тебя, и тем лучше для нашего производства! С пособниками драконов нет необходимости биться честно! Уж тебя-то Я заставлю отведать дивный соленый газированный вкус этой кислятины, этих лесных ягод, будь они неладны! Рыцарь, отъехав назад, развернулся, опустил копье и поскакал на директора. Вид его впечатлял бы, если бы не рябило так в глазах. Георгий Михайлович побежал, часто оглядываясь на консервированного придурка. Как не удивительно, но обогнать лошадь не получилось, через три скачка острие копья уже было возле самых лопаток директора фирмы. - Сгинь! – завопил он еще одной ожившей нелепице этого дурацкого мира и споткнулся. Копье прошло над головой, вонзилось в землю и амортизировало. Рыцарь красиво взвился в воздух, пытаясь коленями и поводьями увлечь в этот увлекательный полет и коня, но тот отказался, упершись всеми четырьмя копытами в грунт, и они вдвоем стали наблюдать за парением несчастного рыцаря. Пролетая над Георгием, рыцарь помахал рукою, то ли приветствуя, то ли прощаясь, и Георгий Михайлович кивнул ему на всякий случай. Мало ли чем закончится этот сложный акробатический трюк? Приземление было громким и вероятно болезненным. Конь и человек переглянулись и вздохнули. Не повезло…. «Опять не повезло. И вот так всегда!» - уточнил взглядом конь. Георгий вдруг понял, что раз они уже попрощались, то значит, свободны от каких либо обязательств друг перед другом, и неспешно, но резво пошел прочь, насвистывая веселый мотивчик. Конь с обидой посмотрел ему вслед, оглянулся на кусты, где копошился отважный воин с драконами… и пошел за Георгием. - Отстань! - сказал ему директор. – Иди к хозяину. Кони, коровы и прочий сельскохозяйственный инвентарь прошел мимо его жизни и встречался ему только в колбасах, да еще на экране. Поэтому разговаривать с лошадьми ему еще не приходилось и что еще ему сказать, Георгий не знал. А конь отставать и не думал. С довольным видом вороной продолжал идти следом, словно огромный пес, но вид его портила аляповатая попона, она же чехол для рыцарского коня, который накрывает туловище и голову, и даже имеет прорези для глаз. Попона сбилась набок, прикрыв коню один глаз, придавая животному какой-то особо залихватский вид. Георгию конь был не нужен, к тому же в этом странном наряде почему-то напоминал Куклуксклановца, а с расистами директор ИЧП не дружил, и якшаться не собирался. - Брысь! На брысь конь тоже не реагировал. - Фу, место! Конь посмотрел с обидой: может мне еще и палку принести? Или ползти прикажешь? - Тпрррруу! – вспомнил Георгий заветное слово. Конь и тпру делать тоже не желал, вот же глупая скотина! - Ты что, тупой?! По команде «Тпру!» конь должен принять вправо и прижаться к обочине, застыв по стойке смирно! «Разве?» – спросил у него взглядом конь. - «А честь правым копытом не требуется при этом отдавать?». Умный взгляд коня настораживал. Просто заколдованный принц какой-нибудь! - А ты случайно не говорящий? А что, в этом безумном мире чего только не встретишь, на кого только не нарвешься! Конь качнул головой, словно соглашаясь с человеком: действительно, кого только здесь не встретишь! Даже директора попадаются! И до чего же глупые! Они вышли на лесную дорогу. Оба конца ее прятались в чаще, и куда идти, тем более на ночь глядя? - Ну и куда нам? – спросил Георгий коня. Тот сделал вид, что не понимает. А какая тебе разница, куда идти? И вообще, давай травку пощиплем, все ж полезней, чем ваши скитания! Михалыч, глядя на коня, решил, что рано или поздно придется это попробовать. Он подошел и положил руку на седло. Конь удивленно скосил на него глаз, но принял эту дерзость спокойно, и даже не зарычал. Георгий собрался с духом и вцепившись в луку, вставил ногу в стремя. Конь сделал шаг в сторону. Чтобы не упасть, человеку пришлось прыгать на одной ноге, потому как стремя вывернулось, и отпускать ногу не желало. - Тпррруу, зараза! – сразу вспомнил Георгий язык ямщиков. - Стой скотина! Животное на такую речь обиделось, и повернув голову, хотело либо цапнуть, либо обложить его отборной ответной бранью, но не успело. - Вот он, ворюга! – завопили сзади. – Верни посуду! По дороге неслись два мужика с палками. Вид у них был грозный, несмотря на странность одежды, точнее ту же древность, что и у былого посетителя. Какие-то грязные балахоны, свисающие до колен, препоясанные веревками, портки со вздувшимися коленками, длинные нечесаные бороды и очень недружелюбные взгляды. А тут как назло нога упорно не желала выпутываться, а конь уже рвался поиграть с мужиками в интересную игру – а попробуй, догони! Георгий Михайлович в этой игре был лишним, но объяснить это не успевал. Он с силой дернулся, освободившись от капкана, и шмякнулся на землю как раз под ноги разбойникам, и те тоже полетели носами в дорожную пыль. И тут Георгия Михайловича прорвало! Всю жизнь, будучи законобоязливым и трусливым человеком, от всех этих передряг сейчас в нем проснулось такая агрессия, что вытеснила обычные страхи! Схватив оброненную врагом палку, Георгий замахнулся ею на татей: - Убью, как сидоровых коз! На капусту перекручу! Как можно палкой перекрутить злодеев, да не просто в фарш, а в капусту, Георгий и сам не понял, но весьма заинтриговал этим коня, и тот замер, оглядываясь назад. Мужики, услыхав такую страшную угрозу, обмерли и начали осторожно подниматься, обиженно сопя. - Украл посуду, а теперь и убить грозится! А еще рыцарь называется! Стыдно! Но директор их не слышал, и стыдиться не собирался. - Всех кончу! - вопил Михалыч в исступлении, маша палкой и наступая на врагов: - Попишу, бандиты недорезанные! Кишки намотаю на кулак и к оркам отведу! Мужики отступали задом от обезумевшего вора, пока не оказались в пределах досягаемости задних ног коня. Удар! Получив неожиданное ускорение, мужики резво хромая и держась за отбитые бока, обогнули с двух сторон разбушевавшегося хулигана и понеслись прочь, грозясь еще разобраться, как только они его поймают в следующий раз и тогда даже на титул не посмотрят. Их угрозы вскоре затихли вдали. Впервые в жизни, он вышел из схватки победителем! Не считая конечно того случая, когда он дал в порыве злости в глаз Ситнику, а было это во втором классе! Не считая, потому что получил в ответ тогда вдвое больше. Георгий Михайлович хотел было даже лихо крутануть палку в руке, довершая победу красивым жестом опытного и искусного в боях воина, но переоценил свои возможности и съездил себя по лбу. Мужики к счастью не увидели этого позора, а конь на то и конь, чтобы ржать. Мало ли что он там ржет! - Ворюга! – раздалось опять. – Верни коня, негодяй! - Ну что опять?! Теперь к нему бежал рыцарь, держа двумя руками длинное копье и явно собираясь все-таки выполнить свое обещание и пронзить его. Безумный день! Но кто остановит героя, познавшего уже вкус победы? Отбросив палку, Георгий вцепился в копье, и они начали кружиться, стараясь перетянуть оружие каждый себе, раскручиваясь все сильнее. Рыцарь, скованный доспехами, не успевал в движении, хотя перетягивал по массе. И тогда осененный Георгий разжал пальцы и опустил копье. Противник опять улетел в кусты, приложившись затылком об пенек. Загремело железо. На шлеме появилась еще одна вмятина, и рыцарь видимо призадумался о своей хронической неудаче, поскольку перестал шевелиться. Вот это день! Две победы подряд! И Михалыч издал победный клик, оповещая мир о рождении еще одного героя, достойного, чтобы запечатлеть его подвиги в летописях! Точнее, попытался, - поскольку тарзаний рев сразу же перешел в сипение и кашель. - Горло болит…. – пояснил он коню и очнувшемуся рыцарю сиплым голосом. - Хроническая болезнь, с детства. Ну ты, хмырь, ты долго будешь меня доставать? Очнувшийся рыцарь стоял как провинившийся школьник и носком сапога чертил в пыли узоры. - Ну и что мне с тобой делать? - Сколько? – спросил рыцарь, шмыгая носом. - Чего сколько? – удивился Георгий. - Сколько кружек, или опять ведро прикажите хлебать? - Зачем? - недоумевал все более Георгий. Рыцарь посмотрел на него с недоверием: мол, что, еще и издеваться теперь будешь? - Ты дважды победил, а победители всегда глумятся над поверженными… сколько пить? Ну, и что с ним делать? Вот только такого дурака и не хватало! - Слушай, барон, как там тебя, - Кабриолет? - Что?! Откуда…? – вскинулся рыцарь. - Я, - барон Штрюбен Ундергольт Фон Блюхемштейн Ундбульдозер Ваген-купе…, - по мере произнесения, он опять впадал в уныние, словно он и сам был не рад своему длинному имени и титулу. - Барон-купе, - сократил Георгий, - давай сойдем с дороги, сядем где-нибудь в спокойном месте, и ты мне рассказываешь все, что здесь творится, а я тебя пощажу, и ремнем даже не буду бить, идет? - Идет, - вздохнул рыцарь, - но учти, повесть моя, о благородный незнакомец, заставит тебя обливаться слезами от начала рассказа и до самого конца! - Угу! Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Купе-Кабриолете…. Давай валяй! - Погоди, мне же надо снять латы, лечь на кушетку, то есть травку, расслабиться…. - Это еще зачем? – осведомился подозрительно Георгий. - У нас так положено! А у вас разве не так? - Эй, ты чего это надумал?! – переспросил грозно Георгий, понимая, что поспешил с прощением. - Я о сеансе психотерапии! А ты что подумал? – обиделся барон. - А, ты вот о чем! Нет, у нас все проще: берется литр, усиживается под разговор, после чего пациент и доктор начинают уважать друг друга и идут еще за одной бутылкой, дабы уважение укрепить до конца. Усиживают и эту бутылку, бьют друг другу морды и идут еще за одной, примирительной. На утро их ждет жуткая головная боль и вот тогда-то и начинается лечение от всех фобий и суицидов. Рассол, вот истинный терапевт наших душ! - Но Я столько не выпью, это же смертельная доза! - Зато любая мания снимается, как рукой! - Да?! У меня кроме «Ляпоты» ничего и нет. А ее надо бочку выпить, чтобы утром хотелось похмелиться! Нет, лучше другой способ самоубийства выбрать! - Ну, я ведь тоже не пью, так что давай, валяй по-вашему, только кратко, - вздохнул Георгий, - и без всех сексуальных признаний и психологических вывертов…. Рыцарь улегся поудобней. Конь навострил уши и тоже пристроился слушать нравоучительный рассказ. - Я при свидетелях не буду ничего рассказывать! – заявил рыцарь. Пришлось коня гнать веткой. Конь обиделся и ушел в чащу. - Слушай. Всю жизнь Я метался, пытаясь уйти от себя. Я искал работу! Честное слово! Но родовое проклятие… к тому же, Я плохо чувствую себя в толпе, правда, Я боюсь замкнутого пространства… даже в этих доспехах мне не по себе! Но тогда… Я же не знал… когда встретил этого рыцаря…. Подумал, одену доспехи, никто и не узнает! Вот Я и подумал, коль он все равно умирает… ему уже все равно…. - Да, без бутылки здесь точно не обойтись! Ты мне еще про детские свои психозы начни рассказывать… - А, так надо с самого начала? Доктор, Я думаю, причина в том, что у меня было очень несчастливое детство. Когда мне было три годика…. - Стоп! Довольно! Эти доспехи ты с кого-то снял? - А что мне оставалось делать?! Эта жизнь делает меня ничтожеством! А Я всегда мечтал! Это была потаенная мечта моего детства, стать рыцарем с большой дороги…. - Три ведра «Ляпоты»! – рявкнул Георгий. - Что?! Почему три? – вскинулся в ужасе рыцарь. – Всегда одно было! - За пререкания – пять! - Все доктора садисты и извращенцы… - буркнул горе-барон, - столько даже твоему дракону не выпить! Пощады молю! - Пощажу, если расскажешь, почему ты в доспехах, почему воду рекламируешь…. - Так и Я же об этом говорю! Слушай…. Неужели, наконец-то, хоть что-то развиднеется в этом мутном царстве оживших фантазий и всякого бреда, во Мгле бродящих кошмаров?! 14. Ляпота! Все королевство Забурлезия было лишено удовольствия и счастья потреблять фруктовую минеральную воду «Ляпота», по весьма простой причине. Барон никого не мог одолеть в ратном бою. Именно по этой причине он сам вынужден был пить не только «Колу-Дрянь», «Бурда-Колу» на проигранных турнирах, но потреблять и всевозможную гадость, жевать тоннами жевательную смолу «Жирол» и «Оргит», и «Баблу Гум», а однажды, один мерзавец в глухом лесу даже заставил его съесть «Хастум Гель»! И от нее у несчастного рыцаря скрутило руки и ноги похлеще, чем от тех болезней, которая она должна лечить. И это ведь только начало перечня его бед! Более неудачного рыцаря не отыскать было во всем королевстве. - Так мы находимся в королевстве Забурлезия? - Да. Но мои беды начались гораздо раньше…. Раньше, до того как барон стал бароном, он был потомственным неудачником в пятом поколении, из знаменитого рода Кабриолетти. Как, вы не слышали о Кабриолетти? Вы откуда свалились, господин? Но вы же сами назвали мою фамилию! Случайное совпадение? Ну-ну! Кто ж не знает о Кабриолетти…! Впрочем, не будем отягощать наше повествование о страданиях этого печально знаменитого на все королевство рода. Скажем только, что однажды последний отпрыск шел по полям и зарослям, поскольку им очень активно интересовалась стража всего королевства. Рисунки с его физиономией висели на каждом столбе, на каждом дереве, даже в такой глуши, где и вороны не летают. Все королевство искало одного вора, очистившего казну, как две капли воды похожего на него! Вот бывают же такие совпадения! Поэтому Энрике и пришлось идти вдалеке от дорог и прочих удобств. И вот там, на поляне среди терна, он и наткнулся на умирающего рыцаря. По закону подлости! Или невезучести, иначе это никак не назовешь. Рыцарь получил рану и уже собирался помирать. Энрике посчитал, что это его шанс, одев доспехи, неузнанным пробраться назад, достать из колодца сундук, содержимого которого он конечно не знал, и в колодец тот упал совершенно случайно, и покинуть негостеприимное королевство, если понадобиться, навсегда. - Так ты вор? - Кто, Я?! Да никогда род Кабриолетти… ну, разве что самую капельку… а что они такие жадные все?! - Не отвлекайся! И Энрике надел доспехи рыцаря. Правда, тот потребовал клятву, что новый рыцарь не бросит дело и будет рекламировать воду везде; биться, как подобает, и блюсти весь прочий рыцарский бред. Он же думал, что это типичная муть! Ну откуда ему было знать, что прежний барон еще и наложил на него заклинание?! А вся беда из-за этой дурацкой воды!!! - Ну вот, наконец-то добрались и до воды! Все, молчу, не перебиваю! Итак, жили два брата Кумпф, Ульрих и Ханс. У них под боком был минеральный источник. Этим королевство не удивишь, тут на каждом шагу бьют источники. Взять, хотя бы, к примеру «Нарзань», «Почкодер», «Скубрани» - самые известные лечебные воды, богатые всякими фосфатами и углеводородами и прочей полезной гадостью. Вот братья и решили открыть свой бизнес. Беда была в том, что их вода была противная. Не то, чтобы невкусная, но именно противная! Удивительные пропорции вонючести, солености, горлодеручести и зубокрошительности создавали удивительный букет полной отвратности. Пить ее было невозможно. И тут братьев осенило, и они стали искать компоненты, которые сделают воду хотя бы не столь мерзкой на вкус! Все было налицо – вонючесть, соленость, газированность, оставалось только найти последний компонент. Сахар отпал по двум причинам, - он был дорог сам по себе, к тому же делал воду просто гадкой. Чтобы это было понятно, попробуйте морскую воду пить сильно подслащенной, и сразу все поймете. Вот это и получилось у братьев. Взвесив все за и против, они решили, что «противная» все же лучший эпитет к их детищу, чем «гадкая», и продолжили поиски. После долгих трудов братья нашли единственно возможный букет. Лесная ягода, известная как «кислючка», сотворила чудо! Отведав такой минерально-фруктовой водицы, человека обычно передергивало с головы до ног и севшим голосом он только и мог воскликнуть: - Да, вот это да! Пробирало до самых пяток. Почки-селезенки смывало при первом же глотке. Рекламный лозунг: «Один глоток, и вы забудете о своих болезнях навсегда!» - родился сам, стоило только братьям отведать свое творение. Пора было выводить его в свет. Только Свет был переполнен подобным товаром, и принимать новую фруктовую минеральную, соленую и к тому же газированную воду не хотел, не смотря на заманчивое название. Пришлось вводить ее с боем. - Это как? - Для этого и существуют рыцари…. Давным-давно по всей земле разъезжали рыцари в поисках драконов, славы, дам своего сердца и прочих разных приключений на одно себе место. Все это было весьма накладно для королевской казны, оплачивавшей расходы на их содержание и убытки, поскольку рыцари все как на подбор были особо буйными и крушили все таверны и даже села на своем пути. Это потом человечество додумалось объявить их бандитами и сажать в тюрьмы, а раньше они были отважными рыцарями, сражающимися с ветряными мельницами и с самими мельниками, с трактирщиками, с селянами, с бюргерами, с горожанами, с солдатами, и изредка, но редко, между собой, а в совсем редких случаях даже и с драконами! Жить, и передвигаться по королевствам было опасно. На каждом углу подкарауливали благородные рыцари и отважно освобождали от кошельков и другого имущества в фонд защиты от воров, грабителей и драконов. И тогда король Брунгильд-Майер Второй нашел остроумное решение: а пусть расходы на их содержание оплачивают купцы! Им польза и реклама товарам, и бронированных дармоедов с королевской шеи долой! Так и возникло современное рыцарство, отточившее в ходе эволюции свои законы и правила. Каждый рыцарь теперь бился за какой-нибудь товар, утверждая его в поединках. Одним словом это был все тот же идиотизм, только поставленный на коммерческую основу. То есть селянам теперь не просто были морды, как в старину, но еще при этом и навязывали продукты и вещи, без которых они прекрасно обходились прежде. Братья купили титул в долг. Кинули жребий, и Ульрих Кумпф стал бароном с красиво размалеванной родословной. Имя они придумали сами: Штрюбен Ундергольт Фон Блюхемштейн. - А как же Бульдозер-купе? - Это я уже сам придумал, в память о своих предках! Не перебивай! И вот Ульрих начал рекламировать свой товар. Обычно подкарауливал селян и доблестно преследовал их, пока те не соглашались купить бутылку другую. Вскоре молва о новой аптечной настойке прошла по всему королевству. Возникло мнение, что «Ляпота» особенно полезна при язвах, гастрите и других желудочных болезнях, и с одного глотка подымает на ноги! Только вскоре выяснилось, что вода, хоть и имеет непосредственное отношение к ногам, но позволяет лишь протягивать их, хотя и с одного глотка. С ним стали биться насмерть, поскольку выбора не было! Барон попробовал было оживлять волшебною водою, но и из этой затеи ничего не вышло, даже покойники проявляли зловредность. Оставить опасный бизнес было невозможно, их бы ждала долговая яма по законам и безчестие. Приходилось продолжать дело. И тогда барона стали просто бить. Били селяне, подкарауливая целыми ватагами: били другие рыцари. В виде наказания его заставляли глотать уже не свои продукты, а его же «Ляпоту», и это была изысканная пытка! Кончилось тем, что барон вынужден был скрываться в лесах, где его все равно отыскал один злыдень, когда-то вдоволь отведавший «Ляпоты», и долго искавший барона, чтобы вернуть долг. Он-то и пронзил барона копьем. Барон умирал. И вот тут-то на сцену из терновых кущей выполз некто Энрике Кабриолетти! - Эка ж тебя угораздило! - Вот именно! Слушай дальше! Умирающий барон, предвидя некоторые нюансы, наложил заклятие на нового барона, обязав его ни при каких обстоятельствах не бросать это дело. Энрике попал как кур в ощип! Более того, не обладая нужными бойцовскими качествами, новоиспеченный барон взвалил на себя непосильную ношу…. Но тогда он этого не знал и добавил себе новых имен: Ундбульдозер Ваген-купе в честь далеких предков до того, как они породнились с Кабриолетти и приняли на себя их заклятие; так вот, самонареченный барон был бит всеми, кому было не лень поиздеваться над рыцарем. Все королевство искало его потехи ради! Теперь он сам вынужден был пить не только «Колу-Дрянь», «Бурда-Колу», но и…., впрочем, не будем повторяться. «Хастум Гель», даже намазанный как повидло на хлеб, чуть не довел его до самоубийства! Но пить свою же отраву, да еще и ведрами…. - Ну, так и бросил бы эту дурацкую игру! - Тебе легко говорить, а ну попробуй что сделать, когда заклятие начинает управлять тобою! - Как это?! - А вот так! Стоит только отступить от дела, как такие беды начинаются! Ты думаешь я не пытался бросить? Даже до Бугарата убегал…. - Ладно, потом поговорим о заклятиях. Давай про орков. Откуда здесь эта дрянь? - Фу, нашел о чем говорить! - Но они моих коллег похитили! - Съедят, значит…. На то они и орки, чтобы жрать всех. Тучи на небе, чтобы шел дождь, а орки, чтобы жрать. Георгий Михайлович взглянул на доморощенного философа с негодованием. - Тогда ты для того рожден, чтобы глотать свою воду! Можешь приступать! Что не нравится? А мне не нравится, когда моих товарищей едят! Ну, хорошо, а эльфы здесь откуда? - Из деревьев, они в них живут, - доходчиво ответил рыцарь. - Да я знаю, где они живут, имел удовольствие с ними общаться! - Та, мы тоше не нахотим такоко утофольствия! – вдруг отозвалось дерево, под которым они сидели. - Вот, они и здесь тоже! Вдруг один дуб начал знакомо шелестеть словно продолжая речь: - фы-ы-ы-ы с-с-с-те-е-е-е-ес-с-с-сь… (В виду невозможности растянуть эти слова на всю беседу людей и дольше, приходится приводить их в кратком звучании.) - О, и дедушка тут как тут! Шелестит все! - Они везде, - сказал рыцарь. - Но откуда они здесь взялись?! Рыцарь посмотрел на него, как на малое дитя. - Я же ответил, из деревьев. - Тьфу ты, поговорили! Ну, и кто из нас больший дурак?! Барон пожал плечами, мол, ответ очевиден. - А чудище в озере, Змей-Горыныч, тролли, - это все нормально? Так и должно быть? Это же ведь сказки! - Не, сказки, - это повозки, которые без лошадей двигаются, разве такое бывает? А самолеты какие-то, которые в небе парят? А волшебные тарелки с движущимся картинками, фелетоны, которые на расстоянии говорят, вот это и есть сказки! - Телефоны? – задумался Георгий. - Да наверно, отсюда это действительно выглядит сказкой. - Водички не желаешь? - Пора уже и отведать ваше чудо. В горле пересохло! Барон достал из седельной сумки бутылку и выковырял пробку, залитую сургучом. - Сейчас отведаешь! Сейчас узнаешь ее убойность! И клянусь, после нее долго ничего хотеть не будешь! Уж это Я точно знаю! Проверенно на себе…. Кстати, раньше Я возил на телеге воду бочками, а сейчас поумнел…. Вожу пару бутылок. Георгий отхлебнул и передернулся. - Вот это… дает! – сказал он сразу севшим голосом. – Наповал! Ой - ёй! - Вот и Я о том же, - вздохнул Кабриолетти, - ну и что теперь делать? Георгий задумался. - Мне наверно к властям надо обращаться, у вас милиция есть? - Нет. - Полиция? - Король есть. Жадный, гад! И стража на каждом шагу, вот этого добра полно! - Значит, мне к страже надо обращаться по поводу похищения людей? Где у вас заявления принимают? - У нас не заявления, а просто людей, и не принимают, а берут под стражу. Король распорядился всех глюков, за то, что подрывают монаршескую власть и сеют смуты, сажать в темницы и отправлять на каторгу без суда…. Хотя поговаривают, но только Я тебе не говорил… Барон оглянулся по сторонам. Кроме подкравшегося незаметно коня, эльфов и неизвестно еще каких тварей, их никто не подслушивал, тайну можно было доверить смело. И он шепнул на ухо Георгию: - Говорят, он их поставляет Саруману! Был человечек один, с каторги сбежал; говорит, нет там глюков, ни одного! Не довозят их, понимаешь?! И тут приуныли они оба. Каждый о своем. - И что же мне теперь делать? Как коллег вытащить из плена? - Обратись к Гендальфу, может он что подскажет. Только где его искать, не знаю. Шляется он по всем землям…. Как и мы, рыцари. - Да некогда мне искать вашего неуловимого мага, товарищей спасти надо! - Тогда, если есть деньги, найми богатырей, они вечно без дела околачиваются. Только денег надо… ое-ей! Это и казны мало будет, всех людей против орков, против Сарумана и против Саурона подымать! Это брат уже война! Есть деньги? Георгий Михайлович покосился на барона: - Тебе на глупый вопрос ответить такой же глупостью? - Не надо. Оба вздохнули. - А где хоть искать моих товарищей? - На той стороне озера начинается приграничье, а дальше идут земли орков. Там где-то и башни, две Твердыни. Только ты напрасно хлопочешь, съели уже давным-давно твоих друзей. У орков обед начинается сразу, как они людей хватают. Животные они…. - Но нас они не съели…. Георгий задумался. - А хотели доставить куда-то живыми, это я знаю точно…. - Тогда вы Саруману понадобились, или даже Саурону. Этим гадам постоянно нужны живые люди, точнее души для своего колдовства! - Час от часу не легче! И что мне делать? - Слушай, а давай меняться! Барон, вдохновленный новой идеей, вскочил на ноги. - Я тебе отдам доспехи, коня, воду, оружие, все, что есть, и ты смело ищешь Гендальфа, а ты взамен… деньги есть? - Нет! – отрезал Георгий Михайлович. - Ты мне хочешь спихнуть свое заклятие? - Конечно, нет! То есть… ну, получается да. Но сам посуди, как только тебя увидит первый встречный, сразу позовет стражу. Да, Я тоже должен сообщить о тебе…. Нет, конечно, Я этого делать не стал бы! Кстати, награда за глюка – десять золотых, это чтобы ты знал! Если не наденешь доспехи, тебя сдадут властям сразу же, и тогда ты увидишь своих товарищей, но с таким же успехом, можешь идти и сам сдаться оркам! Пойми….. С таким же вот жаром и пылом один человек уже убеждал… о необходимости открыть междупланетный шахматный конгресс, но это было в другой жизни. А в этой… был только оживший идиотизм. Рыцари, драконы, злые волшебники, орки…. И заклятья! - Хорошо, - сказал Георгий, решившись. - Доспехи я одену, но клятв никаких давать не буду. Ты будешь моим оруженосцем. И учти, награда за твою поимку наверняка гораздо больше! Так что сдашь меня, - я сдам тебя, тем более, что ты привязан заклятием к этой должности, усек?! - Уж лучше бы Я с драконом сразился и выпил бочку «Ляпоты»! - Не проблема, пей на здоровье! А мы первым делом перекрасимся! Да, а почему ты такой… пестрый? - Один умник убедил меня, что знойные цвета будут вызывать жажду у окружающих…. - Ну и как? - Вызывают! Жажду набить мне рожу… окружающие просто с ума начинают сходить, увидев меня…. - Это точно! Новоявленный рыцарь переоблачился. С этим проблем не было. Проблемы были с конем. В последний раз Георгий сидел на коне в шестилетнем возрасте, когда был еще Гошенькой. Конь был обшарпанный и без одного колесика, и уж точно не ржал над всадником! 15. Каменный цветочек с малахитовыми шипами. Каменная заготовка под цветок была уникальной; такой малахитовой глыбы в природе не могло просто существовать. И тем не менее она возвышалась перед Евгением зеленовато-буро-непонятно какой горой. - Цветочек мне бы хотелось скромный, - пять на пять метров: розу на грани полурасцвета, не бутон уже, но и еще и не полностью распустившуюся. И чтобы она нежно и томно тянулась к встающему солнцу, еще не совсем пробудившись от сна! Трепетно! Понятно? Сделаешь? - Э, понятно. А где отбойный молоток, и куда тут подключиться можно? Розетки где здесь у вас? Хозяйка усмехнулась. - Дайте мастеру инструмент! Да, кстати, отбойные молотки, - они пневматические, к сведению мастера! Впрочем, слово «пневматика» было известно мастеру понаслышке, как и сам «отбойный молоток» и видел он это орудие только в документальных хрониках. Наверно он от 380 работает, подумал Евгений, а здесь такого напряжения нет. Придется киркой долбить! Кувалду тогда взять побольше надо. Гномы тут же принесли крохотный молоточек и зубильце. Евгений сопоставил размеры глыбы и инструмента и тяжело вздохнул. Рубить скалу ему предстояло пару веков минимум. - Да, и не затягивай сильно долго! Пару месяцев тебе хватит? И не разочаровывай меня, хорошо? Зал разочарования у меня устлан… сам понимаешь, почти полностью, но место еще есть…. Евгений еще раз вздохнул обреченно и пообещал не разочаровывать Хозяйку. - Вот образец, вот рисунки, бери. Да, а у меня для тебя радостный сюрприз! Я решила выделить тебе помощников, они говорят, вы раньше работали вместе! Хозяйка хлопнула в ладоши, одетые в белые перчатки, отливающие мрамором: - Введите сюрприз! Все те же шкафьи морды! На этот раз радостные, и еще бы, половичек отменился… пока. У Евгения появилась надежда. - Не волнуйтесь, Хозяюшка, все будет сделано качественно и в срок! Можете на меня положиться! - Да я и не волнуюсь, Данилушко! Если что не так, твою шкуру я постелю на кровать, так что по-ложиться буду на тебя каждый вечер, усек?! И снова у него в горле застрял изумруд особо крупного размера, проглотить который удалось только с третьего раза. - Да! Уж! - Отожь! Ну, приступайте! Евгений прошелся перед строем. Гномы стояли по стойке смирно и преданно следили за каждым движением нового бригадира. - Орлы! Братва! Задача вам известна?! - Так точны! - Что ожидает нас в случае неудачи, тоже известно? На этот раз ответ был не столь воодушевленным: - Так точны. - Срок неделя! Приступайте! Вот образец, чтобы было точь в точь, но только в триста раз красивей, и чтобы трепетно и нежно трепетало утром ранним на заре, понятно? Ответ был совсем унылым и недружным. - Так точны…. И гномы обступили камень со всех сторон. Евгений первые полчаса энергично подбадривал камнетесов, приводя примеры из стахановского движения, затем, подустав, расположился в кресле, и ценные указания подавал сидя. Потом полулежа. Потом лежа, и сквозь дремоту. Гномы вгрызались в камень. Дело шло… к обеду. Надо сказать, что обед новоиспеченного мастера-прораба порадовал: Хозяйка не поскупилась на всевозможные деликатесы, и измерялись они отнюдь не ложками. Так жить можно! Жаль, что коллектив фирмы растерялся, а кое-кого, увы, уже наверно и съели! Орков надо мочить, к такому мнению пришел Евгений Анатольевич, вспомнив того урода, который облизывался. У, «сахарная косточка»! Поэтому сразу после обеда Евгений приступил к расспросам. Не поняв ничего из рассказов гномов, он уразумел только одно, - здесь чего только не случается, и чего только не происходит! Но гномы такие тупые, что ничем, кроме золота и камней не интересуются. Скучные они, шкафы. Пыльные, пустые антресоли! К концу первой смены глыба выглядела уже достаточно обглоданной. Хозяюшка, пришедшая проведать своего мастера, была приятно удивлена. - Идем с опережением графика! – пояснил Евгений тоном уставшего, но полностью удовлетворенного своей работой человека, и вытер трудовой пот со лба. - Молодец, - похвалила его Хозяйка. - Рады стараться, дарагая Гаспажа Горы! – браво ответили гномы, стоящие в строю под будущим шедевром. - Вы тоже можете отдохнуть, - позволила им Госпожа и удалилась. Гномы поужинали и тут же устроились спать. Ночью его разбудили. Евгений с недоумением смотрел на гнома. - Это я, Зорин. Пагаварит нада! Идем туды…. «Туды» оказалось за глыбой. - Слюшай, Морин! – жарко зашептал гном. – Ти мастер Данила притворяться харашо придумаль, не попаль в шкуродерня сразу! Теперь чито делать будэм? Евгений решил на провокации не поддаваться. - Как мастер тебе говорю, будем рубать цветочек пять на пять, только проснувшийся и нежно трепещущий, согласно образцам, ясно?! - Ясны! Тагда скажи мине как мастер мастеру – ти ваять умеешь? Ти скулптура давно рубать научилься? И верно оценив молчание великого зодчего, Зорин продолжил: - Э, дарагой, ти не думай, чито ми тобе сдэлаем проснувшийся скулптура роза, которий патягиваться вздумаль! Ми пароду рубить умеем, штреки ложить умеем, ваять – нэ умеем савсэм! Все на пол ляжем пришитые друг к другу! Ну я-то допустим не на пол, а на постель лягу, хотя и тоже в качестве шкуры, подумал затравленно Евгений. Что делать? - Ты, Зорин, не паникуй! Сказано розу, - будем делать розу! И вообще, спать надо, утро вечера мудренее….. Утро от вечера ничем не отличалось. Та же пещера, те же факелы, блики пламени и всполошенные тени на стенах, те же гномьи разговоры и стук молотков. Разве что гномы стали все чаще звать мастера: - Даниль, дарагой, здес как нада – вглублений дэлат, или горб изобразить? - Э, мастер, сматри, здесь линия куда ходить, влево с загогулиной, или вправо с прибамбулиной? - А ко мне хади! Здесь чито делать?! Первое время Евгений пытался честно вникнуть в «загогулины и прибамбулины». Честно не получалось. Гномы за спиной мастера хрюкали, прыскали и издавали всяческие смешливые звуки и ежеминутно просили показать, «как нада». Подвиг стахановцев их уже не вдохновлял. Увлечь шкафообразных можно было только личным примером, и Евгений закатал рукава…. - Ладно, в этом месте будет как бы оборванный лепесток, - объяснил он потом камнетесу, которого взялся вразумлять, - а ты этот осколок отволоки куда с глаз подальше! И раздолбай его в клочья! Чтоб никто не понял, откуда он взялся! Так гномы Евгения изводили до обеда, пока его терпение не лопнуло. - Вот что, - Раздолбаи Вселенной! Еще один глупый вопрос, и я попрошу Хозяюшку выделить мне ДРУГУЮ бригаду, а вас подшить к ковру в том месте, где у нее самые тупые лежат! Вопросы еще есть?! Вопросов нет. Вперед! Обозленные гномы накинулись на камень с утроенной силой. Во все стороны полетела «стружка» - куски малахита величиною с его голову и больше. Роза явно теперь не укладывалась в заданные размеры, и если камнегрызов не остановить, то результат будет как в той сказке, когда из бревна получилась зубочистка, и масса растопочного материала! Евгений приуныл, да и Хозяйка уже благодарность не выражала, увидев каменное чудо. - Хм! А не маловат ли будет цветочек мой? - Никак нет! Это так кажется! Да вот, мы можем измерить! Кинулись искать, чем мерить, потом начался производственный диспут о том, КАК мерить, с приведением математических формул и инженерных выкладок и доводов типа: «сам ти осел! Ты баран, веревка нада кидать черэз вэрх! Еще раз пилюнешь мине в лицо, и я тэбэ уши атрежу!». Хозяйка результатов обмера не дождалась. - Ну вы тут разбирайтесь, а я пошла…. Но ее уход в пылу полемики никто и не заметил. Причем Евгений с изумлением обнаружил, что он и сам наседает на Фигли, откручивая ему уже третью пуговицу на сюртуке и требует технически обосновать свои доводы и пояснить, так кто же из них «сам дурак»? Ночью его разбудил все тот же неугомонный Зорин. - Хадым туды, гаварить будэм! Они снова оказались за глыбой. - Чего тебе опять?! - Вах, беда будит! Разазлим Хозяйка, о шкура и спокойном почивании на уютном полу мэчтать будэм! У ние не толька шкуродерня есть! Будит веками мучить, да?! И это еще ничто! А вот если Душу в камень запрессует, - навечно страдать будешь! - Ну и что ты предлагаешь? - Бежать тобе нада на паверхность, да?! Зачэм глюку с гномами жить, кагда ему нада со своими быт? - А наверху советники и стража… и орки. - Э, неважно! Уходить тобе надо! - Ты меня не подстрекай, умник! – рассердился Евгений, заподозрив, что гном хочет его выпихнуть прямо в лапы оркам, а может, и тому косоглазому в шлеме. – Боишься, сам и дергай! А мы продолжим, и цветочек у нас получится, как живой! И он ушел досыпать. - Ну что, никак? – раздался еле слышный шепот. Есть в пещерах одна особенность…. Подземные жители называют это Линией Шепота. (Линия Шепота,- акустический феномен, который связывает иногда и дальние пещеры каналами, по которым распространяется звук). Причем именно шепот, - не крик, не громкие звуки… Такое случается, хотя и редко. Это каприз передачи звука на расстоянии и происходит он только в пещерах. - Нэ хочэт бежать, дубина! – тихо, но горячо зашептал в ответ Зорин. - Сделай так, чтобы захотел! – прошелестел ответ и связь прервалась. - Вах, тобе легко гаварить, сдэлай! – бурчал гном, идя на свое место. Наступило еще одно «утро», и оно тоже не было мудренее, чем предыдущие рабочие смены. Гномы завтракали хмуро и на измочаленную глыбу набросились остервенело. Осколки летели во все стороны как шальные, ища кого сразить рикошетом. Мастеру приходилось то и дело отскакивать в стороны, пригибаться и уклоняться. У него крепло подозрение, что гномы хотят извести камень на отходы. Но когда он это понял, было поздно. Глыба была так сильно огрызена и обглодана, что размерами уже была три на три, зато к розе так и не приблизилась, и напоминала кочерыжку, не трепетную, а содрогающуюся в мрачных предчувствиях, если не в конвульсиях. Хотя… если отойти в сторону, притушить половину факелов и прищурить один глаз…. Вот только как Хозяюшку убедить смотреть в нужном ракурсе? Евгений взглянул на Зорина. Тот хитро улыбался и всем своим видом напоминал: «а я тобе чито гавариль?!». - Хазяйка придет, всэм хана будэт! – подвел итог один из гномов. И они уселись курить. У Евгения, благодаря той памятной затяжке больше не помышлявшего о курении, сразу поплыло в глазах, едва он вдохнул дымок бешеного табака. К пресловутой марихуане он не имел никакого отношения, и в этой адской смеси присутствовала негашеная известь и еще какие-то жуткие элементы, убивающие наповал. Кашель раздирал легкие. Евгений пытался спастись от клубов ядовитого дыма в дальнем углу, но куда там! У него опять начались галлюцинации, и снова тумбочки надвигались на него гурьбой, стуча дверцами и выдвижными ящиками: - Беги, Морин, беги! - Сволочи вы, - отвечал им Евгений, собирая с пола осколки малахита, - рабочие места надо за собой убирать! Антресоли ведь пустые совсем стоят! И он начал распихивать груды щебня в эти ящички. Тумбочки пытались увернуться, но мастер вдруг проявил несвойственную ему ранее прыть, и некоторым тумбам не удалось избежать каменного крошева, набиваемого за шивороты, за пазухи, а Мигли Евгений даже набил полный рот, когда тот начал возмущаться. Ситуация изменилась: теперь гномы бегали от спятившего человека, одержимого манией чистоты на рабочем месте. - Вах, слюшай, я его сэйчас зарэжу! – ярился Бофур, вытряхивая из рубашки и штанов пригоршни мелкого щебня. Зорин его всячески отговаривал, убеждая, что собственные жизни дороже, чем какой-то ничтожный мусор за шиворотом. Накурено было страшно. Евгения не отпускало еще долго, и гномы, не выдержав такого натиска, сбежали в коридор, откуда и наблюдали за разбушевавшимся мастером. А тот переключился на цветок, и раздобыв где-то кирку, с придыханием на каждом ударе наносил последние художественные штрихи на произведение. - На, сволочь! А, сволочь косоглазая! Не нравится, сахарная косточка?! На, получи! На! На! Получи! Заготовка уже шла трещинами. - Харашо, чито эти глюки малахит от пароды атличить савсем не могут! – порадовался Зорин, видя, во что превращается глыба. – Но как же его справадить? - А может ему камень на голова уронить? – предложил Гимли. - И самим отнести на паверхность? И надо же такому случиться: именно в этот момент глыба вздрогнув, вдруг просела, вся разом пошла трещинами и с треском лопнула. Осколки полетели во все стороны. Великого ваятеля съездило по лбу и он пал замертво. - Вах, убило! Гномы бросились к Евгению, оттащили в сторону, обтерли мокрой тряпкой и приложили холодный камень к огромной шишке на лбу. - Живой! – радовались гномы. – Несем на паверхность! Когда все вышли, Зорин встал на линию шепота и доложил о происшедшем. - Делайте что хотите, но глюк должен быть живым и считать, что он сам сбежал из Подземного Царства, - получил он сразу ответ. – Провожайте его до самого Бугарта …. Мне он нужен живым! Ты все понял?! - Да, так точны! Евгений пришел в себя и долго не мог открыть глаза. Их резало так, словно зайчиков нахватался. Да это же свет, белый свет! Неужели свободен?! 15. Долболобики. Юрий бережно прижимал к груди пакет с остатками еды и двумя бутылками водки. Он порывался досказать оркам все, что о них думает, особенно о Грисе, затем стихал ненадолго, чтобы набраться сил и спеть: «А нам все равно!» и начинал все заново. Юрия бережно прижимали к себе два орка и несли его на плечах, как бревно на субботнике. Бревно после выпитой бутылки водки впало в буйное состояние, поэтому его пришлось замотать жилами, а оно долго еще ругалось нецензурными словами вперемешку с песней о гоблинах, которым все трын-трава. Грися скрежетал клыками, но ничего поделать не мог. Он объявил привал, велел расположиться в расщелине, небольшом овражке, прикрытым сверху ветвями склонившейся березы, и оставив троих орков сторожить спящего человека, сам с остальными отправился назад искать разбежавшихся глюков. Юрий проснулся с жуткой головной болью. - А нам все равно! – заявил он было и тут перед глазами все поплыло. - У-у, ох, нет, не все… воды! Тут он обнаружил, что связан и вспомнил, как попытался утопить свое горе в водке, споить орков и набить вожаку морду. И сразу костяшки пальцев заныли, напомнив, что клыки у Гриси оказались крепче, чем его кулак. - Сволочи, развяжите! Орки тихо обсуждали свои вурдалачьи дела и на пленника не обращали никакого внимания. - А ну живо меня развяжите! – требовал Горбунков. Ноль внимания! - Эй, ну развяжите, я не буду больше вас трогать… честное слово! Пальцем не трону! Ну дайте хоть воды напиться! Говорить было тяжело, во рту было… словно гоблины нагадили. Минут пятнадцать Юрий их всячески обзывал, но это не принесло облегчения. И тут он вспомнил, чего орки бояться больше всего! И он стал биться в конвульсиях, жалея, что во рту сухо и пустить слюну, не говоря уже о пене, не может. Для большей убедительности он подкатил глаза и начал хрипеть и сипеть как закипающий чайник. Корчиться было не сложно, поскольку мочевой пузырь лопался и без его притворства. Орки продолжали сидеть. И тут Юрия так заколотило, так залихорадило, так стало корчить в приступе страшной болезни! - О, гляди, глюк проснулся… - удивился один из них. Все трое с интересом наблюдали за предсмертными муками человека. - Че эт с ним? - Наверно водки снова хочет.... - Начальник сказал ему больше не наливать. - Что-то он ее слишком сильно хочет…. Гля, как колотится! - А может он того, сдохнуть хочет? Орки встревожено переглянулись и начали беспокоиться, но вставать и не думали! И тогда Юрий пустил последний козырь: он захрипел окончательно в последний раз, и театрально изобразив последние судороги, застыл навеки, плотно зажмурившись. - О, а теперь его уже можно съесть?! – обрадовался один из охранников. - Но-но! – ожил на мгновение покойник. – Грися вам головы поотрывает! И снова умер. - Это так! – согласился Сихля и тяжко вздохнул. Орки опечалились и стали обсуждать, что с ними теперь сделает Грися, и что потом Саруман. - Убьет! - Точно прибьет! Даже к гадалке не хоти! - И что теперь нам делать? - Бежать… - подсказал им мертвец. - Бежать? – удивился Сихля. – Бежать. Надо бежать. Да, бежать! Он вскочил на ноги. - Айда скорее, скажем Саруману, что Грися провалил задание! - Разве? – удивился другой орк. - Ты что, тупой?! Глюк последний сдох, нам крышка! Погнали, пока начальник не вернулся! И орки вдруг кинулись прочь из расщелины…. Слышно было топанье лап, скрежет камушков и шлепанье веток, а потом все смолкло. И тотчас же лес ожил, запели птицы, послышался шорох и писк, вдали захлопала крыльями грузная птица. Мир оживал на глазах…. Юра с изумлением смотрел вслед убежавшим оркам. Он ожидал чего угодно, но только не этого! - Да, это даже не туполобики, это… это долболобики какие-то! Однако!! Тем лучше! И он начал извиваться с новыми силами. Растягивать сухие жилы было трудно, и он стал кататься в поисках подходящего камня, чтобы перетереть их хоть немного. После нескольких неудачных попыток Юрий нашел сланцы, торчащие наискосок из земли, и стал тереться всем телом. В голове шумело, перед глазами плавали красные пятна. Юрию было совсем худо, но надежда на спасение удесятеряла силы. Быстрее, пока твари не вернулись! И вот путы начали слабеть. Юрий усилил движение. Жилы начали с натугой лопаться. Еще миг, и он освободился! Не в силах больше терпеть, он справил нужду и осторожно выглянул за край оврага. Вроде тихо. Подобрав пакет, Горбунков полез из расщелины в сторону, противоположную той, куда убежали придурки. Жаль, что орки не все такие, особо долболобные! Среди них попадаются и умные, как Грися, например. Надо уходить! И он осторожно начал пробираться подальше от этого места и подальше от этих тварей. Хотелось бежать изо всех сил, но разум подсказывал идти тихо, не ломая веток, не шурша, ибо неизвестно, откуда ожидать опасность. Куда идти, он не знал. Как и все беглецы, он искал воду, чтобы скрыть следы; как и все страдающие похмельем, он искал воду, что размочить сухостой во рту, - а зная водобоязнь орколобов, искал любое озеро, чтобы спастись от тварей. Но где то озеро, и как далеко они ушли, пока он пьяный спал? Вспомнив о водке, он вспомнил и о похмельном синдроме, и оно тут же к нему вернулось удесятеренное всеми этими переживаниями. В глазах поплыло и померкло. Юра чуть не лишился сознания и присел, пережидая приступ головокружения. Лес вокруг был самым обычным, некоторые деревья он узнавал, как и заросли папоротника, но все же, чувствовалась какая-то глушь, словно он очутился в тайге, где на сотни километров вокруг не было ни единой души. Орки в счет не шли, они были… даже не волки, а падальщики по своему определению, еще более чужие этому краю, чем он сам. Найдя маленький родничок, он напился, и сразу в голове зашумело. Переждав минутную слабость, он попил еще, так, про запас, и зубы заломило от ледяной воды. Юра достал из пакета засохший хлеб, кусок колбасы, но от одного вида еды опять стало плохо. Может вылить водку и набрать воды? И сам же изумился: - Вылить? Пол-литра? Да я тебя! Да, водку было жалко, хотя глаза на нее не смотрели бы. Ладно, а куда же идти? С двух сторон над деревьями возвышались отроги, он находился в распадке. Подняться повыше и оглядеться, - подсказывал разум. Держаться ручейка и спуститься к воде, звал внутренний голос. А может похмелиться, забиться в берлогу и отоспаться от души?! Дождаться, когда долболобы перестанут его искать, и тогда уже отправляться на поиски людей, на поиски своих товарищей; искать пути возвращения домой? Как много, оказывается вариантов! - Эй, ты! Юрий вскочил, обронив пакет, и побежал, не выбирая дороги, не задумываясь больше о вариантах, точнее о варианте, который ему достался. За ним гнались. Слыша за спиной топот, он побежал вниз, инстинктом выбирая более легкий путь. Вскоре наткнулся на маленькую и мелкую речушку и побежал берегом вниз по течению. - Стой, придурок! – звали его громким шепотом за спиной. И он, наконец, остановился. На берег из кустов вслед за ним выскочил человек. Горбунков, к неимоверной своей радости вдруг узнал в нем того самого паренька, который подрезал одного из орков. - Ну ты и лось! Ломишься напропалую! Еле тебя догнал, - сказал парень, тяжело дыша. - Хуже! - ответил Юрий, так же жадно глотая воздух. - Над орками потешался, а сам рванул, как последний долболоб! Ну ты меня напугал! - Я и сам чуть в штаны не наложил! Витек! - Юра. Очень приятно. Слушай, какая жалость, пакет оставил! А там еда, водка… ваша…. - Возвращаться не хочется. Мы так нашумели… надо уходить отсюда. - А куда? - Не… - Витек вдруг дернулся, хрипло выдавив из себя, - зна-а-аю…. И упал на камни. Из спины торчала знакомая уже стрела с черным оперением. А на берег выходили проклятые твари, окружая его с двух, он оглянулся, - нет, с трех сторон. Бежать было некуда. Да и не хотелось никуда бежать. И Юрий, подобрав пару увесистых камней, стал ждать, когда они подойдут. Страха не было. Он ушел вместе со смертью этого парня. И как же глупо все получилось, что с тем, Сергеем, что сейчас с Виктором! Словно злодейка судьба потешается, сводя его с людьми, чтобы оборвать их жизнь на полуслове, и оставить один на один с орками. А вот и начальничек…. Грися злорадно ощерил пасть. - Взять его! Одному орку Горбунков все-таки съездил камнем по лбу, прежде чем его сбили с ног. Выбив из руки камень, его покатали малость по земле, но сильно не пинали, хотя, судя по обозленному сопению, очень хотелось. - Харе! - рявкнул командир и придирчиво осмотрел пленника. - Где Сихля и те два придурка, что были с ним? - Побежали докладывать Саурону о провале задания! – позлорадствовал Юрий. - Да?! Ну пусть бегут…. Давай глюков сюда! Только теперь Юрий разглядел, что орки тащат людей. Одного видимо без сознания, а второй упирается и безумным взглядом шарит по сторонам, непонятно кого высматривая. - Теперь вас снова трое, - сказал самодовольно Грися, - пусть бегут! Пусть докладывают! - Ничего у тебя не получится, - прохрипел Юрий, поскольку орк поставил ему лапу на грудь и надавил, - это ведь не те люди…. - А кто знает, что не те? – спросил Грися ласково, надавливая еще сильнее. - Я знаю! – сказал Юра задыхаясь. - Какая жалость, что мы доставим живыми только двух глюков, а третий отказывался есть и умер по дороге! А мы его чем только не кормили, - и супом, и шашлыками, а он все выбрасывал, так ведь, братва?! - Да! - Точно! В пропасть все покидал и сдох! - Но мы труп честно принесем, как и велено, - доставить живыми, или мертвыми! Юрий безразлично отвернул голову, сникнув. - Делайте, что хотите! Орки подхватили его и других людей, в том числе и мертвого Виктора, и потащили дальше. Осталось их шестеро, хотя расстановку сил это не меняло. Один против шестерых, - один против всей Мглы. Эти двое не в счет, оба явно спятили при первой же встрече с теми, в кого надумали поиграть. Но дело не в них и вопрос не к ним. Как же воевать со всем этим ожившим безумием?! Как же одному воевать против всего этого кошмара, против Мглы?! Какому человеку это под силу и кто может помочь в этой борьбе с мистикой, с потусторонним? Бог?! Но где же ты, Господи?! Почему не помогаешь, почему не спасаешь, почему позволил уже стольким людям умереть ни за что, ни про что? Где же ты, Боже?! А где твоя вера, человек? Но как же, я «Отче наш» знаю, постоянно читаю… раз в неделю… иногда…. Прости, но я так занят, так занят! Мне вечно некогда! Но если Ты спасешь меня, клянусь, я буду ходить каждое воскресение в церковь и ставить свечки! И это ты называешь своей верой, а себя истинным христианином? Да еще и торгуешься, да еще и условия ставишь? Свечки ли Ему нужны, человек? Задумайся, что означают слова: Не жертвы хочу, но милости…. Конец первой части. Послесловие. Правильнее бы было сделать это обращение предисловием, но не хотелось загружать и предварительно настраивать читателей, хотелось сразу окунуть их в атмосферу книги. Но и пояснения необходимы…. Конечно, вы узнали героев этой книги, да я этого и не скрывал, хотя мог бы, но более того, как вы заметили, всякий раз возвращал к их словам и к тем ролям, которых они сыграли. Зачем? Причин много. Не ради рейтингов и саморекламы, в интернете книга выставлена бесплатно. Одна из причин: не хочется расставаться с любимыми героями, с теми, кто не просто стали национальным достоянием, но частью сознания, ибо их реплики, их жесты, их роли и характеры заложены в нас как фундамент. И поэтому с ними и невозможно расстаться, и фильмы с их участием безсмертны и никогда не надоедают. Они живут в наших сердцах, и это уже доказано временем. Поэтому попытки вернуть наших героев будут продолжаться вновь и вновь. На этот раз их занесло в героическую, и надеюсь юмористическую, фантастику. Интересно получилось, или нет, судить вам. Я же хочу попросить прощения у родных наших актеров за такую вольность и постараюсь все-таки поведать причины своей дерзости. Закончился двадцатый век. Чудовищный, самый кровавый и безпощадный в нашей истории. Революция, Гражданская война, коммунизм, коллективизация, Гулаги, репрессии народов, Вторая Великая Отечественная Война, унылая эпоха застоя, локальные войны, о которых теперь стараются забыть, бандитская капитализация общества - все перечислить и невозможно. Причем взгляды поменялись на диаметрально противоположные! Был героем Чапаев, а стал Колчак. Царь был якобы бездарным руководителем империи, а стал Святым. Так нас учили! Вчерашние враги становятся отважными борцами, а борцы с чистыми руками и холодным сердцем – палачами. Ложь стала правдой, или это правда стала ложью? Или это разные аспекты все одной и той же кривды? Чему верить?! Без Веры Православной, как основы всему; без своих героев, без веры в правильность своих основ, общество примет любые перемены, а это значит, что оно равнодушно к своему даже недавнему прошлому и легко предаст его забвению. Это означает, что оно как сообщество, как нация уже мертво. Оно с такой же легкостью примет и чужую культуру и новыми народными героями очень быстро станут терминаторы и микки маусы. А может уже и стали…. Хотя, так просто уничтожить Русскую Культуру не удастся, пусть не надеются! Придет время, и родится новое произведение, герои которого станут символом нашего времени. Пока же мы пребываем в духовной прострации, и ищем свои творческие корни, свою основу. То есть, уже есть веская причина вернуть любимых наших героев! Ведь братки из «бригад», «адвокаты», равно как и их визави с «улиц разбитых фонарей» такими народными героями не стали. Да, увлечение сериалами было, но на роль народных героев эти типажи не тянули изначально. Народ, общество, электорат, – даже не знаю каким словом обозначить бывший единым советский народ, не принял их, и их способы быстрого обогащения как основу жизни. Ковбоями из салунов мы не стали, диленджерами тоже. Менталитет не тот. И мы ждем своих гениев, а пока что…. Но главная моя причина возращения к этим актерам, - это любовь к ним. Как к людям в первую очередь, как к артистам, как к типажам, которых они сыграли. Прошло сто лет. Мы учим историю, в которой уже и сами не знаем, кто наши истинные герои: на кого ровняться, кому подражать, на чьем примере обучать детей патриотизму и любви к Родине. Наши улицы названы именами героев Гражданской войны, только мы их уже и не знаем, а с государственным поворотом назад в капитализм, героями уже и не считаем. И в тоже время снова и снова ставим фильмы из своей домашней коллекции и смотрим все те же старые и добрые комедии с участием наших любимых актеров. Нет смысла называть имена, их знают все, даже поколения, родившиеся в 90-х годах и позже. Они, - и фильмы, и актеры, - истинное наше достояние. И если СССР стал Россией и даже если она снова станет Русью, раздробленной на княжества, - они все равно будут нашим общим достоянием. И как бы хотелось, чтобы наши улицы носили имена тех, кто действительно любим! Проспекты имени Евгения Леонова и площади Андрея Миронова, скверы Леонида Куравлева и Алексея Смирнова; и конечно, улицы Юрия Никулина, Евгения Моргунова, Георгия Вицина! Ибо они подлинные герои двадцатого века, - века уничтожения, которое оказалось чудовищным и безсмысленным, а теперь как выяснилось, и ненужным. Именно эти люди оказались истинным лицом нашего народа. Да, эти люди всего лишь актеры, но они никого не вели под дулами маузеров к победе коммунизма, а потом под дулами автоматов обратно в капитализм, - разве что только в кино. На них нет крови, кроме бутафорской. Поэтому, даже играя комиссаров и их противников, они показали чистоту своих душ, ту ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ, которая и является всеобщим идеалом. Пусть в кино, в «мире грез», но они сохранили Душу Русского народа, к которой мы и возвращаемся, снова пересматривая любимые фильмы, как до этого наши прадеды возвращались к эпосам, народным сказаниям, к сказкам, чтобы сохранить самое себя, - свой Дух. А двадцатый век стал веком кино…. Так разве это не веская причина снова возвращать их на наши страницы? И когда нибудь придет время, и наши улицы будут носить имена тех, кто действительно любим всем народом, - вот это и есть основная причина… и может и жизнь наша тогда станет лучше и веселее, когда нашими героями станут люди веселые, а не фанатики с маузерами в руках? Ну и самое главное. На фоне злых орков, на фоне сказочной нечисти проще показать подлинную нечисть, - бесов, которые давно уже поселились в наших душах, в наших умах. Прошлый век стал для них трамплином для массового заселения в нашем сознании. Это легко проверить, произнесите слово «бесы» и вы почувствуете раздражение. Вы не хотите слышать его, а на самом деле, к этому даже к слову, внушено отвращение! Оглянитесь, реально оцените прошлый век, и вы увидите и поймете, что борясь якобы за какие-то «идеалы», мы разрушили до основания, а затем вернулись к тому же самому, но только уничтожив нашу Православную Веру. Запрещая Ее, взрывая, расстреливая, - так готовился этот плацдарм для бесов. Все вернулось к тому, с чем боролись, - единоличие, как основа жизни, эксплуатация, жажда прибыли, - только Веру утратили. И теперь, глядя на своих детей и внуков, мы поражаемся их безнравственности, точнее, их глухоте к наставлениям, их непослушанию, их увлечением пороками; их одержимостью… бесами. Только мы боимся в этом признаться даже самим себе. Нам внушено отвращение и выбирая информацию, мы предпочтем читать о порочных попах, но не житие и подвиги Серафима Саровского. И хотя в этой книге нет проповедей и потрясений кулаками «Покайтесь!», обращение к Богу идет постоянно, поэтому наши герои и оказались в сказочном мире, на фоне орков, троллей и прочих. Пытаясь сохранить и комедийный дух троицы, я искренне желал им в то же время обрести Веру; показать, насколько важно постоянное обращение к Богу, и что беды приходят, когда люди забывают Господа. А вольность сюжета книги объясняется тем, что ставил своей задачей не поучать Православию и Вере, а только привести людей в церковь, к батюшкам, которые и будут наставлять Истине. Да, оказывается, сейчас нужно и такое. P. S. И именно по этой причине все слова: безсмерный, безславный, безчестный и тому подобные написаны через «з»; именно так они и писались до революции. Вот и задайте себе вопрос: а зачем понадобились такие реформы и кому, и что они стали выражать? Бес славный, бес честный…. Ну а все-таки самая-самая главная причина – улыбнуть вас, как и сказал Юрий Никулин. Юрий Туйчиев © Юрий Туйчиев, 2017 Дата публикации: 02.05.2017 03:58:08 Просмотров: 2347 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|
РецензииЮлия Чиж [2017-05-03 10:01:59]
Никулин Родину защищал. Ту, что с 90х пытаются в один грязный ком вылепить. Четырнадцатилетний Моргунов болванки для снарядов точил. Вицын "искусством по врагам" бил, как и многие актёры во фронтовых бригадах.
Вот как только забудут люди о Великой Отечественной, о 28 миллионах погибших, так Родине и кирдык придёт. Даже удельных княжеств не останется. Колонии-сателлиты на государственность не претендуют. О Первой мировой уже забыли. И о 12 миллионах погибших в ней, и о 55 миллионах раненых и увечных. Сейчас идёт процесс вымарывания правды о Второй мировой из Истории. Уже Гитлер не применял химическое оружие, уже концлагеря стали "чудесными", где было радио и свет - курортами стали, практически. Уже основной победитель - США. И мало кто помнит о дате открытия второго фронта, зато кричат с пеной у рта о решающей роли ленд-лиза, напрочь выкидывая из головы значение этого слова: взаймы-в аренду. И что цена этого "благодеяния" не только кровь, но и золото. Да, актёры - это часть эпохи. Герои ли они? В реальной жизни бывали и героями. На экране - кому как повезло со сценарием и режиссёром. М.б., всё же, вспомнить о тех, кто вычистил нашу землю от коричневой чумы? Пока ещё не расползлась эта погань по просторам страны. А ведь возрождают её те же, кто в своё время к шапочному разбору успевал, к дележу добычи, за выгодой шёл. Не сотвори себе кумира из актёра, Иван, совсем не помнящий родства. Пустое - споры, ссоры, разговоры о роли кино-фото-мастерства. Ушли герои в Вечность, чтобы жили все те, кому хотят приладить нимб. Они, а не актёры, рвали жилы. И Родина - не то же, что Олимп. Неравнозначны. Не всегда почётно брать за бугром буржуйские призы. С врагами артиллерии расчёты, по ДЗОТам, - эффективнее, в разы. И прекращать убой простого люда куда важнее, чем светить с экрана в среде рабов кино и лизоблюдов, где смерть фальшива и не стоит грана. Ответить Юрий Туйчиев [2017-05-03 13:49:32]
Согласен с Вами даже больше, чем Вы думаете. Юлия Чиж [2017-05-03 17:01:38]
Юрий, а давайте отрывки на страницах публиковать и ссылками делиться?
Логичнее как-то. Нет? Юрий Туйчиев [2017-05-03 18:28:12]
Простите, я не знаю как. Юлия Чиж [2017-05-04 00:49:15]
так же, как тексты публикуете) ничего сложного. здесь вообще лёгкий интерфейс, для "чайников" типа меня) Юрий Туйчиев [2017-05-04 03:22:57]
Для меня даже слово "чайник" не подходит, валенок более точное определение. Я просто закидываю все, кстати и это тоже не получается)) Сергей Мерчанский [2017-05-04 07:12:09]
а ещё америка подкармливала гитлера, чтобы война шла дольше, и наша страна ослабла. Юлия Чиж [2017-05-04 08:28:04]
ну, если ещё глубже смотреть, то Гитлер и К - их же творение. и ничего не изменилось за столько лет. названия, разве что. суть та же.
|
|