Эмигрантские хроники

Юрий Берг

Форма: Очерк
Жанр: Антиутопия
Объём: 16921 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Мне вспомнился такой факт: во многих «присутственных местах» раньше вывешивали таблички такого содержания: «Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят» и знаменитое «Берегите труд уборщиц !».
В Германии таких табличек вы не увидите, а потому - сорите, сколько душе угодно, потому что всегда найдётся, кому за вами убрать.
Армия уборщиков и уборщиц, именуемых «пуцфрау» либо «пуцман», всегда пополняется за счёт тех, кого организация, ведающая вопросами помощи в трудоустройстве, т.н. «Арбайтсамт», посылает на девять месяцев выполнять малоквалифицированную работу, выплачивая работникам из госказны 1,5 Евро в час.
Это, как правило, люди, зависимые от социальной помощи государства, в перечень которых часто попадают наши эмигранты: с плохим знанием языка, с непризнанным дипломом или пожилые люди, чей возраст не позволяет в Германии сидеть «на шее государства».
Это на нашей бывшей Родине на пенсию уходят в 60, а здесь мужчины будут мести улицы или чистить остановки городского транспорта до 65-67 лет.
Мне повезло: ту же самую работу я выполняю за 10 Евро в час, работая хаусмастером в крупном госучреждении (эта должность - что-то среднее между дворником и начальником ЖЕКа)
Не удивляйтесь такому большому «развалу», выполнять приходится огромный перечень хозяйственных работ в комплексе двух зданий и на прилегающих к ним четырёх автопарковках.
Поняв когда-то, что ни журналистикой, ни литературой себя не прокормишь, я с трудом нашёл эту работу – в 54 года я был уже неинтересен работодателям.
Итак, с чего начинается «Ordnung»?."Порядок" начинается в 7.30 по местному времени с загрузки в специальный пресс-контейнер примерно 200 килограммов макулатуры, «наработанной» клерками нашего учреждения за предыдущий день.
Затем – бегом по этажам, которых в зданиях шесть: менять ролики бумажных полотенец в тридцати шести настенных автоматах, висящих над умывальниками туалетных комнат. Сами туалеты блестят и благоухают утренней свежестью – с вечера их уже убрали очередные «пуцфрау».
В 8.30 – выход на разведку боем: в левой руке пластиковый мешок размером с небольшой пододеяльник, в правой - намертво зажаты клещи на длинной ручке (мусор собираем только полуавтоматическим способом).
Парковки встречают тишиной и кучами мусора. Слава Богу, кустарник живой изгороди цепко держат мусорное перекати-поле в цепких объятиях.
Чего тут только нет! Пластиковые пакеты, бумажные салфетки и стаканчики из-под кофе, пачки из-под сигарет и коробки из ближайшей пиццерии, пустые канистры из-под машинного масла, детские памперсы и дамские прокладки, в общем, картина не для слабонервных!
Кто вам сказал, что Германия – самая чистая в мире страна? Наверняка, это был тот, кто увидел эту страну после того, как по её улицам прошлась армия уборщиков.
На улицах наводить порядок проще: там работают уборочные машины – от карликового автомобильчика размером со швейную машинку до огромных четырёхосных монстров марки «Мерседес», оборудованных по образу и подобию лунохода и управляемых из водительской кабины при помощи теле-установок.
...Наконец, всё собрано и отправлено в контейнеры, причём, для каждого вида мусора – в свои. Жёлтые контейнеры ждут, когда их наполнят жестянками, пластиком, обрывками проводов и кабелей, деталями вчерашней умной бытовой техники. Чёрные – для мусора попроще: он называется «отходами жизнедеятельности человека», за исключением биологических остатков.
Для них, родимых, установлены контейнеры поменьше, коричневого цвета: они для объедков.
Контейнеры зелёного цвета принимают в себя скошенную траву, срезанные в садах и парках ветки деревьев.
В те дни, когда муниципальные бригады наводят порядок среди зелёных насаждений, приезжают специальные машины, измельчающие ветки до состояния трухи.
Для стекляного боя и банок-бутылок существуют специальные металлические контейнеры: бутылки и банки белого стекла «низ-зя» бросать в контейнеры, предназначенные для сбора зелёного или коричневого.
Кстати, немного лирики. За те семь лет, что я прожил в Германии, я ни разу не встречал на её полях и весях чернозёма – его просто нет. Здесь научились делать искусственную землю. Её делают как раз из всего того, что я и подобные мне работники собираем каждое утро.
Как это происходит – тема не для газетного очерка, а для научного реферата; об этом – в следующий раз.
В конце-концов с мусором покончено, и я перемещаюсь в свой «кабинет». В компе уже висит следующая задача: на двух этажах сгорели и требуют замены люминесцентные лампы, клозет на втором этаже сказал всем «буль-буль» и забился, в одном из офисов всем надоел старый кактус и его надо срочно отправить в зелёный контейнер.
...Через два часа всё заменено, исправлено и отправлено, а перегоревшие лампы аккуратной стопкой стоят в своем углу – их увезут на утилизацию в строго определённый для этого день.
Опять же: для вывоза мусора есть специальный график – каждый день вывозится что-то одно.
Я в своём цикле «Эмигрантские рассказы» уже писал о прекрасном немецком обычае выбрасывать старую мебель. Называется этот процесс «шпермюль», и все эмигранты – дети шпермюля, потому что первую свою мебель все берут именно в такие дни, ведь немцы избавляются иногда от мебели, которая в нашем понимании ещё «ого-го»!
Конечно, мне хотелось бы заняться чем-то более интеллигентным, но... Зато я уважаемый в нашей конторе человек! Немцы, хоть и сорят безбожно, зато с почтением относятся к тем, кто за ними это «шайссе» убирает.

...Я искал работу. Искал её упорно и долго. В пятьдесят четыре, да ещё в стране «развитого капитализма», это - идея «фикс»: работодатели берут на работу молодых, потому что тем можно за ту же самую работу платить вдвое меньше, чем старым, но опытным работникам. Пришлось вспомнить время студенческих практик, когда я работал не столько головой, сколько руками, освоив несколько рабочих специальностей – от каменщика до сварщика строительных конструкций.
Наконец, благодаря судьбе и содействию симпатизирующего мне местного немца, я её всё-таки нашёл!
«Слесарь по металлу в небольшой фирме - это совсем неплохо; сегодня я подпишу договор на восемнадцать месяцев, а там – посмотрим», - успокаивал я себя, идя в первый раз на новую работу.
Старый, прокопченный цех, оборудование и станки - времён Веймарской Республики. Радовало одно: в бригаде, кроме меня, есть ещё несколько «русаков», молодых немцев-переселенцев из Сибири и Казахстана. Кто с квалификацией, кто без неё, но, ребята работящие. Заказы поступают в бюро, начальник цеха и мастер распределяют работу между рабочими, работаем в цехе несколько дней, изготавливая детали и конструкции заказа, потом отправляем всё в оцинковку и через неделю выезжаем к заказчикам - устанавливать готовое.
Вот так попал я однажды на завод по переработке мусора. Точнее, это был завод по утилизации всего того, что каким-то образом относится к древесине.
В тот раз мы монтировали кровлю над транспортёром щепы. Проработав неделю на этом заводе, я понял, как немцы делают «землю». Процесс прост, как всё гениальное. Территория завода поделена на несколько производственных зон, в каждой из которых происходит превращения привозимых отходов в компоненты будущей «земли». Самый большой - участок по переработке отходов столярного производства. Сюда каждые десять минут прибывают автопоезда с промышленными отходами. Как правило, это досчатая или фанерная тара, поддоны, обрезки досок, письменные столы и всё то деревянное, что остаётся после сноса старых домов. Крупный поставщик древесных отходов - авто-гигант «Опель», чьи корпуса виднеются в километре, сразу за зелёной полосой бауэровского (так и подмывало написать «колхозного») поля.
Огромный колёсный трактор (типа нашего «Кировца», но поболее) подхватывает ковшом, в котором свободно поместилась бы легковушка, порции древесины и загружает в приёмный бункер измельчителя. Вальцы с торчащими на них зубьями перемалывают всё в щепу, а магниты, установленные над транспортёрной лентой, по которой ползёт это крошево, вылавливают всё то, что может к ним «прилипнуть». Я как-то попытался подсчитать, сколько всякой металлической всячины содержится в одном кубометре древесных отходов. Получилось не слабо – почти десять килограммов гвоздей, шурупов, обвязочной ленты и другого металла. Щепа в конце концов попадает на площадку временного хранения, оборудованную системой полива. Время от времени сюда приезжает бульдозер, который «ворошит» горы влажной щепы, не давая ей слежаться и самопроизвольно воспламениться.
Почти таким же мне увиделся процесс переработки растительных отходов – веток, листьев, коры и сучьев деревьев. Образовавшуюся после измельчения древесины массу тщательно перемешивают и ссыпают под навесы, где за дело принимаются микроорганизмы, постепенно превращающие древесную труху в компост. Будучи смешанной с торфом и минеральными удобрениями, эта субстанция станет вскоре тем, что вы можете за небольшую плату купить в любом немецком супермаркете. Расфасованная по полиэтиленовым мешкам самого разного объёма, эта «земля» годится для применения в садах, огородах и в теплично-оранжерейном хозяйстве. Правда, пахнет от неё какой-то химией да при ближайшем рассмотрении, всё-таки видно, что это не совсем та землица, к виду которой мы привыкли на нашей с вами Родине, но что поделать, если чернозёмов в Германии нет? Немецким «сельчанам» памятник нужно поставить уже за то, что они на суглинках, в условиях дождливого немецкого лета ростят отличные урожаи картофеля, рапса, местной разновидности спаржи, т.н. «шпаргеля». А вот садоводы и овощеводы-любители, те с большой охотой покупают «эрзац-землю».
Я некоторое время «батрачил» у своих немецких знакомых, в течение трёх месяцев приводя в порядок их цветники, пересаживая кусты роз, корчуя старые деревья и разбивая новые садовые дорожки. Так вот, ни одно растение в суглинок не высаживается! Под каждый куст в самом начале роется ямочка, яма или ямище (в зависимости от размера саженца), заполняемую затем «землёй», в которую высаживается растение.
И ещё раз о наведении чистоты и порядка: для вывоза выкорчеванных деревьев и кустов мои работодатели заказали шестикубовый контейнер, который был установлен на улице, прямо на проезжей части. После того, как трейлер увёз контейнер, весь высыпавшийся на его месте мусор был тщательно собран, а проезжая часть улицы промыта водой из шланга: в противном случае можно было получить такой штраф от Муниципального Управления, что и садоводством заниматься расхотелось бы.
Отдельного рассказа требует ещё одна интересная тема – как жильцы поддерживают чистоту и порядок в местах своего проживания.

...После двух лет, проведённых мной в общежитии, где «в тесноте, да не в обиде» проживал эмигрантско-азюлянтский интернационал, трёхкомнатная квартира на четверых мне показалась, воистину, раем!
Однако, всё по порядку, ибо без «порядка» в Германии не делается ничего, настолько всё регламентировано.
Существует два вида жилья: сравнительно недорогое социальное, в строительство которого муниципальные власти вложили бюджетные средства, и жильё рыночного фонда, – всё остальное, что предлагается для продажи или съёма в аренду.
Грозные дяди из социального ведомства предупредили в первый же день по приезду в Германию, что мне лучше не пытаться снять жильё рыночного фонда, ибо, если «припрёт» к стенке нищета, то мне даже мечтать не придётся о получении более дешёвой квартиры.
Я послушался их совета.
Два года, день в день, томился в ожидании звонка или письма, но в ответ на вопрос «когда же?», слышал лишь равнодушное: «ждите, у вас большая семья, квартир для вас нет!».
И вот томительному ожиданию пришёл конец, - мы получили квартиру, согласившись на меньшую площадь, лишь бы поскорее избавиться от кошмара общежития.
Соседкой по левую сторону оказалась пожилая венгерская немка, с которой у нас с первого же дня установились самые дружеские отношения, справа находились три квартиры, где обитали итальянец Рисмондо и две многодетные семьи арабов-палестинцев и пакистанцев.
Несмотря на кажущуюся «дешевизну», аренда восьмидесяти двух квадратных метров обходилась в шестьсот пятьдесят Евро в месяц. И это без затрат на электроснабжение, телефон, интернет. При моей «чистой» зарплате в 1200 Евро сумма выплат была серьёзным испытанием для семейного бюджета. В договоре о найме жилья, кроме всего прочего, был и такой пункт: «жильцы самостоятельно наводят «kleine Ordnung“, то есть, "маленький порядок" – так называется уборка лифтового холла и двух пролётов лестничной клетки на нашем этаже.
«Маленький порядок» следовал каждую четвёртую неделю: в удобный для уборки день я вооружался набором моющих средств, шваброй, ведром с водой и в течение получаса «совершал заплыв по полам», как когда-то называли этот процесс мои армейские остряки-сослуживцы.
Всё шло «по предписанию» до тех пор, пока однажды, во время очередного «заплыва», ко мне не подошёл сосед-итальянец и не спросил, чего это я так надрываюсь?
Видя моё недоумение, он, снисходительно усмехнувшись, объяснил что уже много лет живущие на нашем этаже арабы и пакистанцы то ли по религиозным соображениям, то ли из гипертрофированного чувства собственной значимости участия в трудовой "повинности" не принимают: тряпкой в коридоре машут лишь «русские» да бабушка-венгерка вместе с моим собеседником.
В тот же вечер на нашей кухне состоялись жаркие дебаты: убирать или не убирать? Для освежения памяти был извлечён и ещё раз прочитан договор с хозяином квартиры - организацией под названием «Gewobau». Из документа стало ясно, что за «уклонение от трудобязанности» на первый раз грозит предупреждение, на второй - разрыв договора аренды и выселение. «Серьёзная бумага», - подумал я и дебаты были прекращены.
А вот мой приятель Лео, родом из Харькова, поступил иначе. В аналогичной ситуации он не стал делать уборку и уже через месяц получил первое предупреждение от «Gewobau».
Обиженный Лео пошёл искать правду. Чиновник, принявший моего друга, был предельно краток: «Эти иностранцы - наши гости, а вы приехали к нам навсегда и должны подчиняться правилам».
В этом месте мне придётся обратиться к истории, чтобы вам стало понятно, почему «гости» освобождены от обязанности убирать за собой.
В начале пятидесятых годов прошлого века, когда Германия стала восстанавливать разрушенное войной хозяйство, появился дефицит рабочих рук. И тогда было принято решение позвать на помощь иностранцев. Речь шла о прежних союзниках Германии - Турции и Марокко, откуда и пошла вскоре помощь.
В благодарность за самоотверженный (и не бесплатный!) труд тем из них, кто пожелал, разрешили остаться.
Отцы и деды нынешних «гостей» работали на восстановленных ими предприятиях, жили в общежитиях, обзаводились семьями, покупали или нанимали жильё, не торопясь, впрочем, принимать немецкое гражданство. Каждый из них тогда мечтал поднакопить денег и вернуться к себе на родину богатым человеком.
Их дети решили по-другому: закончив немецкие школы, получив образование и приобретя специальность, они поняли, что в Германии жизнь не так уж и плоха, тем более, что в шестидесятых-семидесятых начался промышленный бум, безработица была сведена к нулю, а социальные завоевания рабочего класса вселяли уверенность в безбедной старости.
Но, как это ни странно, среди рожденного уже здесь поколения тоже оказалось мало желающих получить немецкий паспорт. А зачем это было нужно? Конечно, иметь двойное гражданство заманчиво, но тогда молодым ребятам пришлось бы служить в Бундесвере, участвовать в выборах и по полной немецкой программе нести олтветственность за совершённые проступки. С другой стороны, немецкое государство привлекало их тем, что давало возможность многодетным семьям получать пособие на детей. Для семей, в которых шестеро по лавкам – не новость, это было существенным подспорьем. А ещё было пособие по безработице и множество других социальных доплат, в том числе – оплачиваемое государством жильё.
Вот и живут они до сих пор на правах "гостей", не очень-то интегрируясь в современное общество, не ассимилируясь и не перенимая европейскую культуру.
Но вернёмся к Лео. Знаете, чем закончилась его история? Кто-то рассказал его соседям о том, что он ходил искать справедливости, и однажды утром, выйдя из квартиры, Лео обнаружил у себя под дверью кучу! Да-да, кучу того, о чём вы сейчас подумали! Вот так ответили «засидевшиеся в гостях» на его жалобу.
Конечно, далеко не все иностранцы ведут себя подобным образом. Но те из них, кто с презрением наблюдает за тем, как я еложу тряпкой в коридоре, относятся именно к разряду «гостей». И ничего с ними государство поделать не может – чиновники из госучреждений боятся международных осложнений: вдруг кто-нибудь в Палестине или Пакистане обвинит Германию в насаждении расизма, тем более, что эту карту ушлые защитники «угнетённых народов» разыгрывали уже не раз.
А пока чиновники боятся «топнуть ногой», соседи, что живут справа, спкойно ходят себе по свежевымытому мной полу.
-Молодец, русский, хорошо моешь! – говорят они, «дружески» улыбаясь при этом.

© Юрий Берг, 2010
Дата публикации: 16.04.2010 06:22:31
Просмотров: 2672

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.