История с павлином

Кямал Асланов

Форма: Пьеса
Жанр: Драматургия
Объём: 81953 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

комедия превращений в трёх действиях

Действующие лица

ГЮЛЬНАЗ ХАНУМ - бывшая няня и домработница в семье Джабаровых
СЕВА - её дочь
ХАЙЯМ - муж Севы
ХАФИЗ* - последний из Джабаровых
____________________________________
*Последние две мужские роли может и должен играть один актёр.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Гостиная семьи среднего достатка с элементами старинной мебели и “иконостасом” портретов предков на стене.
Справа входят Гюльназ ханум и смущённо оглядывающийся по сторонам Хайям.
Хайям. Ой, как нехорошо получилось! Вошли без стука, как воры какие-то.
Гюльназ ханум. Ничего страшного. Мне его покойная мать сама дала эти ключи, чтобы я убирала тут без него. Так что всё нормально. Ты лучше скажи, где тут она?
Хайям. Не знаю. Но сказала, что уходит к нему.
Гюльназ ханум. И ты поверил? Какой же ты после этого муж? Ведь она же разыграла тебя. Нет, учить вас надо молодых, учить! В спальню будем заглядывать?
Хайям. Ну что вы? Как можно?
Гюльназ ханум. Нет, давай заглянем. Как же без этого? Ты же утверждаешь, что она тут. А где же ей сейчас быть, как не там? Надо посмотреть.
Хайям. (упёрся) Нет, ни за что!
Гюльназ ханум. Ах так? Как порочить человека, так готов, а как опровергать - нет? Нечего. Давай, показывай, где тут твоя жена?
Хайям. Во-первых, я никого не порочил. Вы спросили, а я ответил. А во-вторых...
Гюльназ ханум. А во-вторых, это для меня всё равно. Я никогда не поверю, что моя дочь пошла по такой дороге. Давай, показывай.
Хайям. Но по какой дороге? Почему вы так считаете?
Гюльназ ханум. Потому что женщину, которая уходит от мужа к другому, называют шлюхой. А моя дочь не такая. Давай, проходи. (подталкивает его к левой двери)
Хайям. (пятясь задом) А вот и неправда. Человек может уйти по разным причинам. Не обязательно быть шлюхой.
Гюльназ ханум. (тесня его в том же направлении) Хочешь сказать, что был плохим мужем?
Хайям. Ну почему? (резко отходит в сторону и оказывается вне пределов посяганий женщин)
Гюльназ ханум. Пил, гулял, содержал другую женщину на стороне?
Хайям. Ну как можно?
Гюльназ ханум. Тогда почему же она ушла от тебя? Вернее, почему ты так решил?
Хайям. Потому что.... потому что...
Гюльназ ханум. Потому что сам не знаешь. Потому что никуда она не уходила. А только испытывала тебя. А ты поверил. Давай, открывай двери и входи. И горе тебе, если она там не окажется.
Хайям. А если окажется?
Гюльназ ханум. Ничегоо она не окажется. Моя дочь, я знаю. Давай заходи.
Хайям. (проходит к двери) Но согласитесь, что это будет очень неприятно, если вдруг...
Открывается дверь и навстречу выходит Сева, несущая в руках большие настенные оленьи рога.
Сева. Здравствуйте. Вы что это здесь делаете? (быстро идёт к правой двери)
Гюльназ ханум. (поражена) Сева?
Хайям. Какой кошмар!
Сева. Да, как видите. (выходит в правую дверь)
Гюльназ ханум. (в растерянности) Ну и ну!
Хайям. Какой стыд! Заявились в самый неподходящий момент! Когда они быть может...
Гюльназ ханум. Ничего не понимаю.
Хайям. И получилось так, будто настучал я. (решительно) Надо немедленно идти, просить прощения! (идёт за Севой)
Гюльназ ханум. Но при чём тут это? Ведь она же... Нет, тут что-то не то. И я это должна выяснить. (тоже хочет пойти за дочерью, но та сама с ведром в руках выходит им навстречу)
Хайям. (бросается к ней) Сева, поверь, что я тут ни при чём!
Гюльназ ханум. Сева, я ничего не понимаю.
Хайям. (Севе) Это твоя мать не поверила моим словам.
Гюльназ ханум. (дочери) Объясни, что это значит?
Хайям. (Севе) Клянусь, честное слово!
Гюльназ ханум. (дочери) Расскажи немедленно!
Сева. Некогда мне сейчас с вами разговаривать. Вы пришли невовремя. Зайдите попозже. (выходит в левую дверь)
Гюльназ ханум. То есть как это “позже”? Ты хочешь сказать, что... (видит, что Сева ушла и оборачивается к Хайяму) Что это такое? Она что же, не захотела с нами разговаривать?
Хайям. Ну конечно. Ведь говорил же я вам, не надо сюда ходить! Разве не было ясно с самого начала? Ведь она же теперь вообще не захочет с нами разговаривать. Это нельзя так оставлять. (идёт за де-вушкой и останавливается в нерешительности перед дверью) Сева, уверяю тебя, я ни в чём не виноват!
Гюльназ ханум. Но ведь это же чёрт знает что! Этого не может быть!
Хайям. Да ладно вам уже! Уже сделали своё чёрное дело. Помолчите наконец! (в сторону двери) Сева, прошу тебя, выйди!
Гюльназ ханум. А я не хочу молчать! Я хочу узнать! (выходит следом за дочерью)
Хайям. Да вы что? Куда? Остановитесь! Ведь они же там может быть... Нет, Сева меня сегодня убьёт. И правильно сделает. Мало того, что привёл, так ещё и впустил. (зовёт) Гюльназ ханум, немедленно выйдите!
Выходит Гюльназ ханум, вытесняемая из комнаты дочерью.
Гюльназ ханум. (Севе) Погоди. Ты что делаешь? Что себе позволяешь?
Хайям. Сева, уверяю тебя, я этого не хотел. Она сама к тебе вбежала. Я не пускал!
Сева. Знаю. (матери) Ты что хотела узнать? Живу ли я с Хафизом? Отвечаю: живу. И уже давно. Так что отстань. (возвращается назад и захлопывает за собой дверь)
Хайям. (Гюльназ ханум) То-то же! И нечего лезть в чужую жизнь. Давайте немедленно уйдём отсюда.
Гюльназ ханум. Да как это уйдём? Ведь это же моя дочь! Этого не может быть! (решительно идёт за Севой)
Хайям. (становится у неё на пути) А вот и может. Дочь тоже женщина. И нам туда нельзя.
Гюльназ ханум. Замолчи, несчастный! Тебе нельзя, а мне можно! Отойди с дороги! (отталкивает его и проходит)
Хайям. Да как это так? Вы что? Ведь это же... (видит, что она уже ушла) Чёрт! Кому я говорю? Ведь она уже там. (кричит) Гюльназ ханум, вернитесь сейчас же! Это неприлично!
Возвращается Гюльназ ханум, которую снова выталкивает дочь.
Сева. (матери) Но ведь сказала же я тебе: да, Хафиз мой любовник! Я с ним живу! Неужели непонятно?
Хайям. (Гюльназ ханум) Вот именно. Оставьте наконец людей в покое! Давайте уходим.
Сева. В конце концов человек со вчерашнего дня не может придти в себя после пьянки. А ему надо. Дайте же мне поставить его на ноги. (отталкивает мать и возвращается к Хафизу)
Гюльназ ханум. Какой бред!
Хайям. (подталкивает её к выходу) Ничего подобного. Это по-моему вы мне рассказывали, что для него это норма.
Гюльназ ханум. (отступая) Но ведь это же моя дочь! Моя Сева! И вдруг у Хафиза! Тут явно какая-то игра! (снова отталкивает его и идёт к двери)
Хайям. (идёт за ней) Но послушайте! Ведь от вас ничего не зависит. Как бы вы не хотели видеть тут игру, это никакая не... (видит, что она ушла). Тьфу! Опять упустил! Иди теперь, докажи, что сделал это не нарочно. Нет, я должен увести её отсюда. Во что бы то ни стало. (подходит к двери, зовёт) Гюльназ ханум, немедленно выйдите оттуда. Или я за себя не ручаюсь.
Открывается дверь и снова Сева выталкивает свою мать.
Гюльназ ханум. (дочери) Но пойми, я твоя мать.
Сева. Уйди! (захлопывает за ней дверь)
Гюльназ ханум. Какая глупость!
Хайям. (теснит её к выходу) Никакая и не глупость. Ваша дочь давно уже не девочка. И вольна распоряжаться собой. Давайте немедленно уйдём отсюда.
Гюльназ ханум. (отступая) Ты так думаешь?
Хайям. Именно. Мы вторглись в их жизнь, нарушили покой. И должны скорей уйти.
Гюльназ ханум. И пускай человек пропадает? Не будет этого! (снова отталкивает его) Моя дочь никогда не станет шлюхой! (выходит за ней)
Хайям. Ну почему опять шлюхой? Ведь разговор идёт всего лишь о свободе выбора... Нет, Сева меня сегодня в конце концов и на самом деле растерзает. И правильно сделает. Нечего было идти на поводу это женщины. (подходит к левой двери, зовёт) Гюльназ ханум, я требую, чтобы вы немедленно...
Дверь открывается, выходят Сева со старым патефоном в руках и семенящая за ней через всю комнату Гюльназ ханум.
Гюльназ ханум. (дочери) Ну остановись же, прошу тебя!
Хайям. (перехватывает её) Гюльназ ханум, будет лучше, если это сделаете вы.
Гюльназ ханум. Но я должна объясниться.
Хайям. Никаких объяснений. Всё давно уже ясно. Мы уходим домой.
Гюльназ ханум. Оставив её здесь? Да никогда в жизни! (пытается обойти его)
Хайям. (не пускает её) Но ведь всё бессмысленно! Ничего сделать невозможно.
Гюльназ ханум. Это тебе так кажется. Я сейчас с ней поговорю и всё станет на место. (продолжает попытки пройти за дочерью)
Хайям. Да какое место? О чём вы говорите?
Гюльназ ханум. А такое, какое каждый из нас должен занимать в этой жизни. Пусти.
Тем временем Сева вышла в правую дверь и уже возвращается оттуда, неся в одной руке клизму, в другой тазик.
Гюльназ ханум. Вот как раз она идёт. И я ей скажу. Сева, дорогая, прошу тебя! Умоляю! Скажи, что между тобой и Хафизом ничего нет! Пожалей мать!
Хайям. Но ведь именно этого она не может сказать. Как вы не понимаете?
Ни слова ни говоря, Сева проходит к Хафизу.
Гюльназ ханум. Ничего подобного. Сейчас я её заставлю и она скажет. (бросается за дочерью)
Хайям. (кидается за ней) А я вам не позволю! Нельзя так заставлять человека!
Гюльназ ханум. (схватились) Отойди с дороги, импотент несчастный! Если тебе не нужна честная жена, то мне нужна моя прежняя дочь!
Хайям. Как? Да вы что?
Гюльназ ханум. А вот то. Сева мне всё рассказала. Ты ничего не можешь! Отпусти!
Хайям. Ничего подобного! Я просто не могу спать с неряшливыми женщинами, которые ложатся спать одетыми. Это противоречит моему естеству!
Гюльназ ханум. Ври кому другому. (кричит) Сева, выходи и идём домой!
Хайям. Но ведь это же правда!
Гюльназ ханум. Так я тебе и поверила. От нормального человека женщины не убегают. (кричит) Сева, выходи!
И тут дверь распахивается и на пороге появляется Сева.
Сева. Ну что вы тут шумите? Ведь объяснила же вам, у меня важное дело. Надо привести в себя Хафиза.
Хайям. Но твоя мать говорит, что...
Гюльназ ханум. (Севе) Можешь не беспокоиться. О Хафизе найдётся, кому подумать. А ты лучше возьми своего мужа и возвращайся с ним домой. (хочет пройти налево)
Сева. (не пускает её) Что? Умираешь? Хочешь вернуть себе любовника? Обидно, что он уже не твой?
Гюльназ ханум. (удивлённо) То есть как это?
Сева. Угомонись! Посмотри на себя в зеркало! Где ты и где Хафиз? Пойми, что твоё время уже давно прошло! (возвращается к Хафизу)
Гюльназ ханум. Как это прошло?
Хайям. Что она хотела сказать?
Гюльназ ханум. (опешила) Но ведь это же... это же... (не находит слов от возмущения)
Хайям. (приходит ей на помощь) Это... Это кощунственно! И я уверяю вас, Гюльназ ханум, что не поверил ни единому её слову! Хотя вы и сказали про меня такое, я никогда так про вас не подумаю! Клянусь, честное слово! Так мог сказать только человек, потерявший последние остатки совести! Потому я клянусь вам, что заставлю её сейчас же извиниться. Она ещё об этом пожалеет! Вот увидите! (кричит в дверь) Сева, немедленно вернись и проси прощения у матери! Это было просто омерзительно, что ты сейчас произнесла! Выходи сейчас же!
Гюльназ ханум. Но ведь это же... (наконец пришла в себя) Нет, я этого так не оставлю! Я сама её вытащу! (выс¬ка¬ки¬вает за дочерью)
Хайям. (вслед) Да вы что? Зачем? Ведь она сама должна... А впрочем, пусть будет, как будет. Так ей и надо. Будет знать, как поливать мать грязью! Так сказать о ней! Какое бесстыдство!
Врывается Гюльназ ханум, которая тянет за собой за волосы Севу.
Гюльназ ханум. А ну, иди сюда! И повтори, что про меня сказала!
Сева. Отпусти! Я ничего такого не говорила!
Хайям. Нет, сказала! И должна извиниться!
Сева. А в чём виниться? Ведь об этом все знают. Моя мать была у них в семье вначале няней, а когда мальчику исполнилось четырнадцать лет...
Гюльназ ханум. (бьёт её) Нет, ты не это говорила! Ты сказала другое. Про меня и Хафиза!
Сева. (кричит) А-а-а! Мама-а!
Хайям. (Гюльназ ханум) Перестаньте! В конце концов, это детали. Она сказала хуже.
Гюльназ ханум. (преследуя дочь) Ничего подобного! Она обозвала меня старухой! И сейчас поплатится.
Сева. (убегая от неё) Но ведь ты и вправду уже не девочка. Зачем тебе Хафиз?
Гюльназ ханум. А мне лучше знать, зачем? И не тебе, соплячке, решать за меня!
На протяжении всего дальнейшего разговора вплоть до того, как Гюльназ ханум схватит дочь, женщина кружит вокруг Хайяма, стремясь достать Севу.
Сева. (матери) Ну в таком случае я тем более не отдам тебе Хафиза! Что бы ты ни делала!
Хайям. Перестань! Что ты говоришь? Ведь она же твоя мать!
Гюльназ ханум. Ничего. Пусть говорит. Всё равно очень скоро пожалеет! Остановись, мерзавка, если такая смелая.
Сева. А вот и не стану! Ты никогда не понимала Хафиза. Использовала его для утех и даже не думала о будущем. А он совсем другой. Он лучше. И нуждается в заботе.
Гюльназ ханум. Ну тогда я тебя так! (резко изменив направление, перехватывает дочь с другой стороны)
Сева. (кричит) А-а-а!
Гюльназ ханум. (бьёт её) Вот тебе за твои слова! Вот за дела!
Хайям. Прекратите, я сказал!
Гюльназ ханум. (отталкивает дочь так, что она падает у ног Хайяма) Знай своё место, паршивица проклятая! Не родилась ещё та женщина, которая перейдёт дорожку Гюльназ ханум! Хафиза она, видите ли, будет мне представлять! Заботливая оказалась! Да где ты была, когда он чуть не сгорел в детстве от скарлатины?! Где была, когда его чуть не обкрутила проезжая циркачка?! Иди вот, мужа своего учи! А то он не знает, как с тобой быть! Тоже мне, умные нашлись! Идите домой и разберитесь вначале в своих отношениях, а уж потом лезьте в чужие! (гордо повернувшись уходит к Хафизу)
Сева. (вскочив на ноги, устремляется за ней) Нет, не смей! Тебе там не место! Вернись! (тычется в дверь) И открой сейчас же дверь!
Хайям. (кричит вслед Гюльназ ханум) Но при чём тут это? Ведь это не я к вам пришёл, а наоборот!
Сева. А ты вообще молчи, сводник несчастный! Иди, расхлёбывай теперь свою кашу! Вытаскивай её оттуда!
Хайям. Как? Ты тоже считаешь, что я...
Сева. А что? Скажешь, не так? Ты не приводил? Давай, вытаскивай! Они там заперлись!
Хайям. Но ведь это неправда!
Сева. (возвращается назад и берёт стул) А ну, отойди тогда, стукач несчастный, если ни на что другое не способен! И посмотри, как поступают настоящие мужчины!
Хайям. Но ведь я....
Сева. (с поднятым над головой стулом подходит к двери) А ну, открывай! Или я за себя не отвечаю!
Дверь открывается. На пороге появляется Гюльназ ханум.
Гюльназ ханум. Положи на место стул и пойди принеси мне из кухни скипидар!
Сева. (опешила) Что?
Гюльназ ханум. Положи, я сказала, стул! Не время сейчас выяснять отношения. Человеку там плохо.
Сева. Кому?
Гюльназ ханум. Да Хафизу! Кому же ещё? Делай, что говорю!
Хайям. Гюльназ ханум, я прошу, чтобы вы подтвердили. Я тут ни при чём.
Гюльназ ханум. (прерывая его) Я скажу всё, что угодно. Только прежде она сделает, что сказала я. (Севе) Ну! Или мне повторить?
Сева. Но ведь я...
Гюльназ ханум. Ты уже сделала всё, что могла. (показывает на дверь за собой) И вот результат. Человек не может придти в себя. Если этого мало, то я не знаю, чего тебе надо ещё?
Сева. Но дело в том, что я....
Гюльназ ханум. Что? Не согласна? Ну хорошо. Тогда я сама пойду за скипидаром. (направляется в сторону правой двери)
Сева. (останавливает её) Нет, подожди! Пойду я!
Гюльназ ханум. (сопротивляется) Не надо! Как-нибудь обойдусь! Тебе важнее другое...
Сева. (резко отталкивает её) А я говорю, подожди! Ради Хафиза я готова на всё! (проходит в правую дверь)
Гюльназ ханум. (вслед) То-то же! А то брыкалась! Когда человеку плохо, все личные отношения должны быть отброшены в сторону. (Хайяму) И тебе тоже нечего стоять здесь без дела. Пойдём, поможешь мне привести его в себя.
Хайям. Я никуда не уйду, пока вы не объясните всё Севе.
Гюльназ ханум. О чём?
Хайям. О том, что это не я пришёл к вам за ней, а наоборот.
Гюльназ ханум. Ах об этом? Но ты же видишь, она ушла. (поворачивается, чтобы вернуться к Хафизу)
Хайям. Но ведь она думает, что я пришёл за ней.
Из правой двери появляется Сева со склянкой в руке.
Сева. (протягивает её матери) Вот эта?
Хайям. Сева, я прошу тебя, остановись. Выслушай мать.
Гюльназ ханум. (рассматривая склянку) Подожди, не мешай (дочери). Откуда ты это взяла? Ведь это же цианистый калий. (направляется к правой двери) Ничего вам нельзя поручать. Обязательно перепутаете. (выходит)
Хайям. (вслед) Но ведь вы опять не сказали.
Сева. А она всегда такая. Никогда ничего толком не объясняет, а потом спрашивает. Счастье твоё, что ты детдомовский и не имел матери. А то бы она тебе показала. (поворачивается, чтобы пройти к Хафизу)
Хайям. Ну что ж, тогда я всё объясню сам. Дело в том, что это твоя мать...
Сева. (обрывает его) Ну ладно, бывает. Не оправдывайся. (проходит к Хафизу)
Хайям. (кричит вслед) Но ведь я не оправдываюсь!
Возвращается Гюльназ ханум с другой склянкой.
Гюльназ ханум. Вот же он, скипидар! Неужели трудно было... (замечает, что дочери нет) А где эта негодница?
Хайям. Не знаю и знать не хочу! Потому что это уже слишком!
Гюльназ ханум. (не слушает его) Значит, прошла к нему. Ну так я ей сейчас покажу! (врывается к Хафизу)
Хайям. (вслед) Но при чём тут это? Ведь вы же поставили меня в дурацкое положение. Получилось так, как будто я пришёл к вам за женой. Я, который и в мыслях не держал ничего подобного, поступил, как самый последний рогоносец!Вы должны немедленно исправить это! (хочет пройти за ней, но женщина сама выходит навстречу ему, выталкивая из комнаты дочь)
Гюльназ ханум. (Дочери) Ступай отсюда, я тебе сказала! Ты уже сделала своё чёрное дело. Дай теперь мне хотя бы исправить. При мне Хафиз никогда не доходил до такого состояния. Он знал меру. (заходит к Хафизу и захлопывает за собой дверь)
Сева. Ах так? Значит всё дело во мне? (решительно идёт за ней)
Хайям. (хватает её за руку) Нет, подожди! Выслушай вначале меня!
Сева. (дёргает запертую дверь) Да отстань ты! Дурак! Прицепился!
Хайям. (отпускает её) Да как это дурак? Вы что? Сделали из меня петрушку, да ещё и издеваетесь? А ну, извинитесь немедленно!
Сева. Не дождёшься этого! Пока ты меня тут держал, они там снова заперлись. Давай, неси теперь опять стул.
Хайям. А вот и не принесу! Как вы со мной, так и я с вами. Решайте свои проблемы сами.
Сева. (возвращается за стулом) Ну так и решим! Слава аллаху, свет клином на тебе не сошёлся. Есть адвокат, который сегодня прилетает из Москвы и который, я надеюсь, наконец решит наши проблемы. (вернувшись к двери, замахивается на неё стулом) И-ех!
Но тут дверь неожиданно распахивается и девушка со всего маху влетает к Хафизу. Откуда доносится грохот опрокидываемой мебели и шум падающего тела. Вслед за чем на пороге появляется Гюльназ ханум.
Гюльназ ханум. (Хайяму) Что такое? Какой адвокат? Какая Москва? О чём она тут говорила?
Хайям. Не знаю. Ваша дочь, разговаривайте с ней сами. (отворачивается)
Гюльназ ханум. Какая глупость! Мы что ли не видели адво¬катов? Не помним, как поступал с ними до сих пор Хафиз? Не знаем, какая о нём сложилась слава? (говорит, обернувшись назад к двери) Что ты нам лапшу вешаешь? Ведь сама же знаешь. Кто нам после этого поможет? Сумасшедший?
В дверях появляется шатающаяся Сева с павлиньим пером застрявшим в волосах.
Сева. (снимая с головы перо) Нет, адвокат из Москвы. Он не знает Хафиза. И потому возьмётся. (Хайяму) Дай мне оттуда воды.
Ни слова ни говоря, Хафиз выходит направо.
Гюльназ ханум. (дочери) Как бы не так! Не успеет твой адвокат и “здрасьте” сказать, как наш Хафиз обкрутит его, как фраера, и разденет, как липку. Он себя сразу покажет.
Сева. Ну значит нужно будет придумать что-нибудь другое, чтобы обойтись без него. (тяжело дыша, падает на стул)
Гюльназ ханум. А ты думаешь, никто до тебя не пытался это сделать? Ошибаешься. И поумней тебя были люди. Но ничего не получалось. Так что лучше принять всё как есть. И не прыгать больше (направляется к Хафизу).
Возвращается Хайям со стаканом воды.
Сева. (выпив воду) Нет, это невозможно. Он уже летит. (встаёт)
Гюльназ ханум. (с порога) Ну и что? Ведь можно и послать кого-нибудь. Ну хотя бы того же... (видит, что Сева тоже направляется к Хафизу) Ты куда это идёшь?
Сева. К Хафизу.
Гюльназ ханум. Но ведь я с тобой разговариваю. Пошли, говорю, в аэропорт хотя бы Хайяма. Он по-моему не откажется.
Хайям. Ещё чего?
Гюльназ ханум. Ну хорошо. Я сама пойду. Ничего со мной не случится. (на Хайяма) Тоже мне, цаца! (Севе) Скажи номер рейса. Нельзя с человеком так. Надо его встретить, извиниться.
Сева. Ничего не надо. Пусть прилетает. Я думаю, он поможет. (отстраняет мать и проходит к Хафизу)
Гюльназ ханум. Как? Всё ещё настаиваешь? Надеешься? А знаешь, сколько стоят московские адвокаты? Представляешь, на сколько тебе придётся раскошелиться? Ты куда это ушла? Вернись и отвечай! (выходит за ней)
И в ту же минуту вылетает обратно, вытесненная дочерью.
Сева. А я тебе говорю, что расплачусь. Уйди. (исчезает)
Гюльназ ханум. Да как это расплатишься? Ведь даже если ты продашь всю себя с потрохами... Нет, я не могу это так оставить. Я её должна остановить. (рвётся снова к двери, но навстречу выходит Сева)
Сева. Перестань кричать! Я сказала, что за всё отвечаю. (Хайяму) Ты, кажется, собирался увести её отсюда. Так давай же. Нечего больше откладывать.
Гюльназ ханум. Нет, постойте! Я никуда не уйду! Всё равно тебе рано или поздно придётся предъявить ему Хафиза. И тогда ничего не останется, кроме как нанять актёра или подставить другого! Твоё дело безнадёжно!
Сева. Не беспокойся. Подставлю. (Хайяму) Можешь её забирать (поворачивается уйти, но останавливается). Однако это мысль! Я об этом не подумала. (оборачивается к Хайяму) А ну, посмотри на меня.
Хайям. В каком смысле?
Сева. (рассматривая его) Улыбнись. Сделай вид, что тебе всё до фени.
Хайям. Но зачем?
Гюльназ ханум. А какая тебе разница? Сделай, раз человек просит. (воспользовавшись заминкой, забегает к Хафизу)
Хайям. (растерянно Севе) Так? (изображает подобие улыбки)
Сева. Эврика! К адвокату пойдёшь ты! (резко поворачивается и выходит за матерью)
Хайям. Я? (видит, что остался один) Но ведь я не Хафиз. О чём ты говоришь? Меня сразу узнают.
Возвращается Сева с каким-то шарфом.
Сева. А ну, накинь на себя это (набрасывает его на парня).
Хайям. Но к чему?
Сева. (поправляя на нём шарф) Сейчас узнаешь. Это очень хорошая мысль. Удивительно, что она до сих пор не приходила мне в голову. “Принц и нищий” читал? Ведь адвокат Хафиза в лицо не знает, а ты не играешь в карты. Как раз то, что надо.
Хайям. Что надо? Кому? Ты понимаешь, что говоришь?
Сева. (приглядывается к нему) Годится. Сейчас я вернусь. (снова выходит)
Хайям. Да ты что, с ума сошла? Ведь говорю же тебе, я не Хафиз. У меня ничего не получится. (оставшись один) Вот тебе и раз. Влип, как говорится, как кур во щи. Что же теперь делать?
Возвращается Сева с какой-то курткой. За ней Гюльназ ханум.
Сева. (Хайяму) А теперь прикинь это.
Гюльназ ханум. Нет, вначале объясни, что ты хочешь сделать? И зачем берёшь вещи Хафиза?
Хайям. Вот именно.
Сева. Накинь, объясню.
Гюльназ ханум. А я говорю, сначала ты.
Сева. А тут и объяснять нечего. Я хочу, чтобы Хайям сегодня изобразил перед адвокатом Хафиза. (Хайяму) Давай, прикидывай. У тебя мало времени. Самолёт прилетает через полтора часа. Адвокат будет здесь проездом, то есть пролётом. К вечеру улетит.
Гюльназ ханум. Да ты что, и вправду спятила? Ведь Хайям на Хафиза совсем не похож.
Хайям. Абсолютно.
Сева. А тебе и не надо быть похожим. Даже лучше, чтобы не был. В этом весь фокус. Давай, не мешкай.
Гюльназ ханум. Ты что, шутишь?
Хайям. Как так можно?
Сева. А очень просто. Ты почти идеальный кандидат на эту роль. У вас такие поэтические имена. Оба на “х”. Так что не слушай её, делай что говорят.
Гюльназ ханум! А как же манеры? Склонности и привычки? Думаешь, легко освоить?
Хайям. Ничего подобного.
Гюльназ ханум. Тут так, с бухты-барахты, ничего не делают. Надо подготовиться.
Сева. Ничего не надо. Адвокат всё равно о его манерах ничего не знает. Он не поймёт. (Хайяму) Делай, что я сказала.
Хайям. Но я...
Сева. Что?
Хайям. Боюсь, что не смогу тебе помочь. И Гюльназ ханум права. Прости. (скидывает с себя куртку)
Сева. В каком смысле?
Гюльназ ханум. Как это в каком? Ведь объяснили же тебе, ...
Сева. Ты помолчи. Я спрашиваю у него. (Хайяму) Ты и на самом деле не хочешь?
Хайям. Ну при чём тут желание? Нет у меня для этого данных. В детстве в драмкружке даже зайчика сыграть не мог. Что я могу сделать?
Сева. Какой кошмар? Значит ты и на самом деле рогоносец. И пришёл сюда за мной. Хайям. Как?
Сева. (отвернувшись, идёт к левой двери) Нет, не разговаривай со мной. С тобой всё ясно. Вы с ней одного поля ягоды. Ты не хочешь, чтобы я осталась с Хафизом.
Хайям. Но кто тебе это сказал?
Сева. (не оглядываясь) Я это сразу поняла. И хотела тебя проверить. Если ты со мной, иди и делай, что я сказала. (выходит)
Хайям. Ах так? Или-или?
Гюльназ ханум. Не поддавайся, Хайям. Это провокация! Она нарочно так говорит!
Хайям. (спешно натягивает куртку) Нет уж, тогда я конечно пойду! Тогда я сделаю! Пусть будет, что будет! Если она считает, что я рогоносец... (вслед Севе) Но только учти, если что не так, отвечать будешь ты. Я тебя предупредил. (срывается с места)
Гюльназ ханум. Подожди, Хайям, никуда не ходи! Сева сама не знает что говорит. Или добивается совершенно другого. Посиди пока тут. А я ей там кое-что скажу. (идёт за дочерью)
Хайям. Не надо. Если она не верит в мою искренность, я могу и ... (порывается уйти)
Гюльназ ханум. А я тебе говорю, не пори горячку. Сейчас я с ней поговорю. И всё будет иначе.
Хайям. Но ведь она же мне...
Гюльназ ханум. Ты что, торопишься в аэропорт? Дай же мне поговорить с ней. С тебя же не убудет. Только может быть не придётся спешить в аэропорт. (выходит)
Хайям. (смягчаясь) А что она говорит, будто я нарочно? Ведь я же не нарочно. Я вынужденно. Ну нет у меня таких способностей! Уж таким родился. Пусть придумает что-нибудь другое, если уж так хочется. И я с удовольствием сделаю. А это не могу. Хоть убей!
Из левой двери появляется Сева, за которой идёт Гюльназ ханум. У Севы в руках зонт.
Гюльназ ханум. (дочери) Ведь вот же он и сам говорит. Где он и где Хафиз? Какой из него Джабаров? Посмотри на вид. Посмотри на туфли. Как он носит костюм. Как чешет голову. Как говорит. Ведь от него же, прости меня Хайям, за версту разит детдомом!
Хайям. (оскорбился) Как это?
Гюльназ ханум. Я это к слову сказала. Не обижайся.
Сева. (Хайяму) Нет, не к слову. Она нарочно так сказала, чтобы отговорить тебя. Не верь ей. Ничего такого в тебе нет. Пусть ты человек и не самых благородных кровей, но сам по себе тоже очень неплох. Так что, иди и делай, что хотел. И возьми с собой на всякий случай зонт. Чтобы не промочить гостя. (протягивает зонт парню)
Гюльназ ханум. Ах, так? Значит, вы не верите мне? Считаете, вру? Готовы пойти на позор, чтобы добиться своего?
Сева. Никакого позора! Не слушай её, Хайям. Она говорит ерунду. Иди.
Гюльназ ханум. Ну что ж, тогда слушай её, Хайям. Иди и делай, что она хочет. Облажайся, как следует. Пусть тебе будет хуже. Доставь ей эту радость. Этой злыдне, видно, мало того, что она бросила человека, нужно ещё и унизить!
Сева. Что-о?!
Гюльназ ханум. А то, что слышала. (Хайяму) Иди и заплати ей за то, что у тебя с ней чего-то там не получается! Пусть она потешится!
Сева. Да о чём ты говоришь?
Гюльназ ханум. А о том самом. Напрасно ты думаешь, что я тебя не понимаю. Ты жестокая, бессердечная женщина! И тебе нет места в приличном доме! Забирай её, Хайям! И делай с ней что, хочешь! Она достойно самого строгого наказания. Пусть знает, как впредь обращаться с мужем!
Сева. Нет, погоди. Тут говорится совсем не о том.
Хайям. Вот именно.
Гюльназ ханум. А я говорю, нет!
Сева. А я, да!
Хайям. Замолчите!
Сева. А пусть она не говорит, будто я...
Хайям. (кричит) Я говорю, замолчите вы обе!
Женщины умолкают.
Хайям. Тоже мне, нашли неподражаемого! Вы что, шутите? Голову чешет? Костюм носит? Пьяница и шулер? Что в этом сложного? С каких это пор вдруг стало трудно изображать пьяниц? Вы что, меня тут совсем за идиота держите?
Гюльназ ханум. Но при чём тут ты? Ведь он...
Хайям. Ничего не хочу слышать! Видит бог, я собирался это сделать только ради Севы. Но теперь вы сами меня вынуждаете поступить иначе. Я пойду и встречу его. И сделаю всё, чтобы вы могли убедиться, каков я на самом деле. (Севе) Какой, ты сказала, номер рейса?
Гюльназ ханум. Но беда в том, что ты...
Хайям. (обрывая её, Севе) Я спросил, какой номер?
Сева. Восемьсот шестидесятый.
Хайям. Вот то-то же! А теперь сидите и ждите. Я сегодня на принцип пойду, в кровь расшибусь, но приведу вам адвоката! Вот увидите! (направляется к правому выходу)
Гюльназ ханум. Но ведь опозоришься же, говорю тебе. Я хоть и не была никогда Джабаровой, но слишком долго жила рядом и набралась. Джабаровым стать невозможно. Им надо родиться.
Хайям. (с порога) Ничего. Как-нибудь справлюсь. Что-что, а разговаривать с людьми я умею. И при случае за словом в карман не полезу. До свидания! (выходит)
Гюльназ ханум. (дочери) И ты надеешься, что у него что-то получится?

З а н а в е с

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Та же комната спустя несколько часов. Посредине накрытый стол. На нём стаканы с недопитым чаем, конфеты и прочее. Судя по тому, что стаканов вдвое больше, чем сидящих за столом людей, гости, видно, уже ушли. Остались сидящая с траурным видом Гюльназ ханум и схватившаяся за голову Сева.
Гюльназ ханум. Да, здорово получилось. Ничего не скажешь. Несколько поколений семьи Джабаровых ждало этого дня. И вот он наконец наступил. Трепещите противники! На вас пошёл Хайям! Думаю, представители нашей фирмы за рубежом сегодня могли бы вволю посмеяться.
Сева. (угрюмо) Перестань!
Гюльназ ханум. Ну почему? Ведь это же было и вправду забавно. Как он с ним разговаривал, какие отпускал остроты. А как поймал на лету ложку, которую уронил Борис Абрамыч! Ведь это же был просто смех! Я думала, он упадёт сам.
Сева. А я говорю, перестань. На душе и там тошно.
Гюльназ ханум. А я вот не перестану. Потому что мне доставляет огромное удовольствие вспоминать всё это. Я рада, что так случилось. Ведь я же предупреждала, что Хайям не справится. Почему не послушалась? Думала, умнее? Не тут-то было! Потому смотри теперь, как я торжествую! И впредь знай, как не слушаться старших!
Сева. Ну уж нет! Эту радость я тебе не доставлю. И лучше уйду. (встаёт)
Гюльназ ханум. (хватает её за руку) А я говорю, останешься. Каждый человек должен понести то наказание, которое заслужил. Ты сегодня заработала это. Потому обязана сидеть. (силой усаживает её) Любишь кататься, люби и саночки возить.
Сева. (сдалась) Ну как я могла знать, что он окажется таким бездарным?
Гюльназ ханум. А кто меня убеждал, что Хайям справится? Кто говорил, что он идеальный кандидат? Не ты? То-то же! С этим делом никто не мог справиться. Джабарова подменить невозможно!
Сева. Ну хотя бы издали могло быть похоже? Хотя бы чуть-чуть. Как можно было так?... (снова вскакивает) Нет, я не могу тут сидеть и ждать, пока он вернётся. Это невыносимо. Лучше уйду. (поворачивается к левой двери)
Гюльназ ханум. (снова перехватывает её за руку) А я говорю, сиди. А если уж очень хочешь что-то делать, пойди и принеси мне чай.
Сева. Чай?
Гюльназ ханум. А что тут такого?
Сева. Ведь уже пятый стакан будет.
Гюльназ ханум. Не беспокойся, неси. Не лопну.
Сева. Как будет угодно. (выходит в правую дверь)
Гюльназ ханум. (вслед) Мне угодно, чтобы ты раз и навсегда запомнила, с кем имеешь дело. Хафиз тебе не кто-нибудь, а последний представитель знаменитой династии, одно имя которой сегодня многого стоит. Не зря эти самозванцы там за границей взяли его на вооружение. Благодаря ему сегодня всемирно известная фирма “Джабар и К” делает большие деньги.
Возвращается Сева со стаканом чая на блюдечке.
Сева. Ну, что ты мне всё это опять рассказываешь? Ведь уже тысячу раз слышала. (ставит чай перед матерью)
Гюльназ ханум. Тогда почему же не делаешь выводы? (отхлебнув чай) И почему принесла мне холодный чай?
Сева. Разве? (берёт стакан и пробует) Да, и в самом деле тёплый. Видно, пока мы тут с тобой болтали, он там остыл. Пойду, согрею. (выходит со стаканом)
Гюльназ ханум. (вслед) То-то же! Это потому что для тебя это не важно. Тебе достаточно того, что Хафиз является далёким наследником Кривого Джабара, простого уличного лудильщика. А то невдомёк, что старик был человеком непростым. И сделал в своё время всё, чтобы уже его сыновья ни в чём не нуждались. И стали обладателями сетью таких мастерских, равных которым не было на всём Востоке. Не говоря уже о внуках и правнуках, которые кончали лучшие университеты Европы. Так что, по части благородных манер наследники Кривого Джабара могли обставить многих потомственных аристократов. И Хафиз вырос не на пустом месте. Ведь то, что он сегодня вдруг... (неожиданно спохватывается) Ты меня слышишь?
В ответ молчание.
Гюльназ ханум. (громче) Сева, я с тобой говорю. Ты слышишь меня?
Голос Севы. Слышу, слышу. Сейчас вот согрею чай и принесу.
Гюльназ ханум. Нечего в таком случае молчать. А то затаилась там, я подумала, не слышишь. Я говорю о том, что Хафиз ни в чём не виноват. Так уж воспитан. И доведись ему жить в иные времена, может, всё у него сложилось бы иначе. Но что делать, если ему и его родителям угораздило вырасти в такую эпоху, когда даже одно упоминание о своём происхождении могло повлечь за собой серьёзные неприятности. Да и хватка уже была не та. Потомки Кривого Джабара со временем обучились многому, отдав взамен одно - умение бороться за жизнь. Они приучились ко всему готовенькому, чтобы за них всё делали другие. Вот и доигрались в конце концов.
Входит Сева с новым стаканом чая.
Сева. А вот этого я не понимаю. Как можно с этим мириться? Ведь ещё ничего не потеряно.
Гюльназ ханум. Ты бы уж теперь молчала. (отхлёбывает чай)
Сева. Хочешь сказать, что тебе приятно наблюдать, как человек с каждым днём опускается всё ниже и ниже?
Гюльназ ханум. А я говорю, ты должна молчать! Тебе не дано знать, как разрывается моё сердце, когда я вижу его таким. Ты никогда не видела его маленьким. И не знаешь, сколько я выстрадала, прежде чем поставила человека на ноги. Ведь он же...
Через правую дверь входит Хайям.
Хайям. Всё. Проводил. Можно сказать, что он у нас в кармане. Сказал, что на обратном пути обязательно залетит к нам. (плюхается с хозяйским видом за стол) Это что у вас? Чай? Очень кстати. Давайте сюда. А то запарился совсем. (подтягивает к себе чужой стакан) Наше дело его очень заинтересовало (пьёт).
Гюльназ ханум. (спешно поднимается) Ну уж нет! Это для меня уже слишком! (уходит к Хафизу)
Хайям. В каком смысле? Куда вы? (поворачивается к Севе) Я что-то не так сказал?
Сева. (тоже засобиралась) Да нет, ничего. Всё в порядке. Просто ты выпил её чай. (хочет уйти за матерью)
Хайям. Чай? (смотрит на стакан в руке) Но ведь я не знал. Честное слово! (вскакивает) Подожди. Ты куда? (пере¬х¬ватывает её)
Сева. Отпусти. Мне надо туда.
Хайям. А вот и не отпущу, пока не скажешь, что у вас тут случилось. Хафиз что ли проснулся?
Сева. Нет, он спит. Отпусти.
Хайям. Но я ведь вижу, что-то произошло. Вначале мама ушла, а теперь ты. Почему вы это делаете?
Сева. (вырвалась наконец) Видно, есть что-то, если мама не захотела даже выслушать тебя. (устремляется к Хафизу)
Хайям. (догнав, снова перехватывает её) Ах, всё-таки есть? Тогда тем более скажи.
Сева. (пытаясь снова вырваться) Ну хорошо, скажу. Ты просто очень забавно подливал гостю чай и вытирал рот. Теперь отпусти!
Хайям. (не отпуская) И в этом вся промашка?
Сева. Нет, не вся! Пусти! Мне надо туда!
Хайям. Но объясни же, наконец, в чём я провинился?
Сева. (взрывается) И ты ещё спрашиваешь? (вырывает у него руку) Ты что, чахоточный? Откуда ты взял, что воспитанные люди обязательно покашливают в платок? Почему ты всё время называл меня на “вы”? Ведь ты же выглядел как клоун! Как ты мог?! (убегает к Хафизу)
Хайям. То есть как это клоун? Вы что? Ведь Борис Абрамыч... Нет, погодите. Вы говорите что-то не то. Этого не может быть. Борис Абрамыч поверил мне. Он согласился. И тут двух мнений быть не может. Вы не правы. (хочет выйти за ней, но навстречу выходит Гюльназ ханум, толкающая перед собой дочь)
Гюльназ ханум. (Севе) Отправляйся домой и объясни своему мужу какая разница между Джабаровым и простым смертным. Твой эксперимент не прошёл. (Хайяму) А ты не особенно надейся. Видела я, как ты стелился перед ним, обратила внимания, как он на тебя смотрел. И с меня достаточно. Он усмехался. Так что мы его больше здесь не увидим. (отталкивает дочь и закрывает за ней дверь)
Сева. (бросается за матерью) Нет, пусти меня! Я не могу сейчас уйти! (тычется в дверь)
Хайям. Вот именно! Потому что так нельзя. Ваше мнение ещё ничего не значит. На самом деле у меня всё получилось. Я сыграл своего зайчика!
Сева. Замолчи сейчас же, бездарный зайчик! И ступай отсюда вон! Ты нам всё испортил.
Хайям. А тебе вообще глупо на меня нападать. Твоя мать выходит из себя потому, что боится, как бы не вышло по- твоему. Её понять можно. А тебя же нет. Ведь если Борис Абрамыч сейчас поверит мне и отсудит для Хафиза его состояние...
Сева. Но ведь никакого состояния не будет! Я сама видела. О чём ты говоришь? Он смеялся над тобой.
Хайям. Ну и что? А кто говорил, что это хорошо, что адвокат не знает Хафиза? Какое имеет значение, как я выглядел перед ним? Ведь для него я - Хафиз. Какой бы ни был.
Сева. Такой нелепый?
Хайям. А хоть бы и такой. Ведь главное - дело. А оно его заинтересовало. Погоди. Вот вернётся Борис Абрамыч...
Из левой двери выскакивает разъярённая Гюльназ ханум.
Гюльназ ханум. (налетая на Хайяма) Ну я сейчас тебе покажу! Ты у меня пожалеешь! А ну ка, стань туда.
Хайям. А это ещё зачем?
Гюльназ ханум. Замолчи и делай, что говорят! Бориса Абрамыча он ждёт! Сейчас я покажу Севе, какой из тебя Хафиз! Сейчас она убедится! Давай, становись.
Хайям. Но ведь она уже видела.
Гюльназ ханум. Что? Уже испугался? То-то же! Это не всякому по плечу!
Хайям. Ничего я не испугался. Надо - сделаю. Никаких проблем. Пожалуйста. (становится)
Гюльназ ханум. Очень хорошо. Тогда закрой глаза и представь: вечер, ты дома один с домработницей...
Хайям. (открывает глаза) Это что, гипноз?
Гюльназ ханум. Закрой глаза и не перебивай. То, что ты изображал до сих пор, ерунда! Главное это. Вообрази, что тебе четырнадцать лет. Ты, как молодой зверь. Кровь кипит у тебя в жилах. А тут под рукой домработница...
Сева. Ну ладно, перестань. (направляется к Хафизу)
Гюльназ ханум. Ну почему? Ведь он согласен!
Сева. Это ничего не значит. Нельзя представить то, что не видел. Хайям не знал ни дома, ни домработницы. Так что не надо его пытать. Пусть он уходит. Мы с ним потом поговорим. Уходи, Хайям, послушай меня.
Гюльназ ханум. И ты согласна, что из него Хафиз никакой?
Сева. Да, согласна. (Хайяму) Уходи.
Хайям. То есть как это так? Ведь сказал же тебе, мне не обязательно играть Хафиза. Достаточно назваться.
Гюльназ ханум. А тебе говорят, что у тебя это и не получится.
Хайям. А я хочу, чтобы об этом сказала Сева. (ей) Ты действительно считаешь, что нужно быть таким, как он? Отвечай же!
Сева. Или ты не уйдёшь?
Хайям. Нет, если не ответишь.
Сева. Тогда делайте, что хотите. (резко поворачивается и уходит к Хафизу)
Гюльназ ханум. Да как это так? Ты оставляешь меня с ним? Подожди. Как так можно? (бросается за ней и оглядывается на Хайяма) Ну я тебе покажу! Ты у меня попляшешь!
Хайям. Не пугайте! Не испугаемся. Я хотел вам только помочь. Не желаете - ваша воля! Обходитесь сами! (выходит в правую дверь)
Гюльназ ханум. И обойдёмся! Не беспокойся! Тоже мне, спаситель нашёлся! Кишка тонка! (поворачивается, чтобы пройти к Севе, но она сама обрадованная выходит ей навстречу)
Сева. Он кажется уже просыпается. (убегает в правую дверь)
Гюльназ ханум. Очень хорошо. Сейчас я скажу ему пару слов и он протрезвеет окончательно. (делает по направлению к двери несколько шагов и вдруг останавливается) А впрочем, чего я к нему сейчас пойду? Нечего. Если уж может вставать, пусть тогда будет любезен и сам придёт сюда с разъяснениями. Пусть расскажет, что всё это значит! (возвращается на исходную позицию)
Справа возвращается Хайям.
Хайям. И тем не менее я хотел бы сказать...
Гюльназ ханум. Как? Ты ещё здесь?
Хайям. Дело в том, что я...
Гюльназ ханум. Уйди! И не показывайся здесь больше!
Хайям. Хорошо. Я уйду. Но вы об этом ещё пожалеете! (уходит)
Гюльназ ханум. Какая наглость! Несмотря ни на что, он мне будет ещё и угрожать!
Спешит, возвращаясь из правой двери Сева с тазиком и кувшином в руках.
Сева. Подожди. Сейчас я его умою. И он быстро придёт в себя. (исчезает в левой двери)
Гюльназ ханум. (вслед) И нечего его мыть! Как бы ты его ни мыла, всё равно запах детдома останется! Это неизлечимо! Аромат детства впитывается в кожу на всю жизнь. Как бы ты ни старалась.
От Хафиза выскакивает Сева и бежит к правой двери.
Сева. Полотенце забыла.
Гюльназ ханум. И полотенце тоже не поможет. Три его хоть камнем, природу человека не вытравишь. Ваше дело безнадёжно!
Возвращается Сева с полотенцем и бежит к Хафизу.
Сева. Ничего. Сейчас вытремся и будем как огурчик. (забегает к Хафизу)
Гюльназ ханум. Да какой огурчик? Ведь говорю тебе, тут ничего не поможет! Чистота ничего не решает. Будь он хоть трижды стерильным, человек останется тем, что есть.
От Хафиза снова выскакивает Сева.
Сева. Опохмелиться захотел. (бежит направо)
Гюльназ ханум. (удивлённо) Кто? Хайям?
Сева. Да какой Хайям? (исчезает)
Гюльназ ханум. А то кто же? Хафиз что ли? Оригинально. Ещё и году не прошло после смерти матери, а он уже бушует? Пьёт, гуляет, любовниц меняет? Нечего. Мы в конце концов ему не перчатки, чтобы он так поступал. Его мать поручила мне смотреть за ним. И я это сделаю. Несмотря ни на что.
Возвращается Сева с бутылкой.
Сева. Хорошо, что у меня осталось. (спешит к Хафизу)
Гюльназ ханум. Подожди. Не делай этого. Пусть знает, что кончилось время поблажек. (хочет забрать у неё бутылку)
Сева. (не отдаёт) Да ты что? С ума сошла? Человек там хочет пить. А я тут стану слушать тебя? Да никогда в жизни! (проходит к Хафизу)
Гюльназ ханум. Но ведь он же... (видит, что дочь ушла) Нет, это серьёзно. Она меня сейчас не станет слушать. Но что же тогда делать? Ведь не могу же я так стоять и... (подходит к двери, зовёт) Сева, выйди! Я должна тебя предупредить.
В ответ молчание.
Гюльназ ханум. Слышишь, Сева? Поверь, что ты совершаешь сейчас огромную ошибку.
Выходит Сева, спешит к правому выходу.
Сева. Закуску забыла.
Гюльназ ханум. (идёт за ней) И никакой закуски! Ты же видишь, в каком он сейчас состоянии! (замечает, что дочь опять ушла) Ах так да? Значит на мать ноль внимания? Ну что же, тогда пусть будет что будет. Посмотрим, как он будет уважать тебя после этого! Посмотрим!
Возвращается Сева с солёным огурчиком.
Сева. (спеша к Хафизу) Во всяком случае больше, чем тебя (проходит налево).
Гюльназ ханум. Как больше? Ты что? Значит, ты считаешь, что... Ах вот, в чём дело! Значит, ты думаешь, что... Ничего подобного! Никого мужчины так сильно не любят, как неподатливых женщин!
Слева выходит Сева, которая снова спешит направо.
Сева. Ну так и оставайся тогда такой неподатливой. А я же пойду, посмотрю, что ещё можно сделать для человека. (выходит)
Гюльназ ханум. Но ведь он же тебя...
Из правой двери выходит держащийся за голову Хафиз. За ним тянется старое драное одеяло. В волосах застряло павлинье перо.
Хафиз. (опираясь о раму двери) Какой кошмар!
Гюльназ ханум. Что? (оглядывается) Какой ужас! (отворачивается)
Хафиз. Чтобы я ещё раз согласился пить с этими людьми? Да никогда в жизни! Уж лучше сразу головой в омут, чем пить с такими. Башка трещит так, будто её бьют кувалдой. И с чего спрашивается? Ведь всего две бутылки было. Нет, в следующий раз обещаю тебе Сева, что я... (вдруг замечает, что обознался) Так ведь это же не Сева. Это Гюля! (расплывшись в улыбке) Здравствуй, Гюля! Как я рад, что это ты! (забывшись отпускает дверь, делает движение к женщине и тут же хватается за голову) Ой, не могу! Голова!... Здорово, видно, мы вчера набрались. Ничего не скажешь. Но ведь главное, ты не поверишь, я не хотел. А вот пришлось. Так что, подойди лучше, а то я не могу. (плюхается на ближайший стул и раскрывает объятья) Ну! Что же ты? Ведь сказал же, я сегодня не в силах. Что же ты стоишь? Может не хочешь? Но ведь этого не может быть! Чтобы моя Гюля не поддержала меня в такой момент? - умру не поверю! Так что давай! Подойди, я тебя поцелую! Не пользуйся тем, что не могу сделать сам. Видишь в каком я состоянии. Не могу даже головой двинуть. Неужели не жалко?
Женщина не реагирует.
Хафиз. Ты что? Не слышала? Ведь я не могу. И приглашаю тебя. Иди сюда, я тебя обниму.
Гюльназ ханум гордо не смотрит в его сторону.
Хафиз. Ничего не понимаю. Ты что, обижена на меня или что?
Женщина упорно не поворачивается.
Хафиз. Ах вот в чём дело! Значит обижена. Тогда скажи, в чём дело? Я хочу знать. Это интересно.
Гюльназ ханум продолжает упорствовать.
Хафиз. Ты слышишь? Я требую, чтобы объяснилась! Нельзя так молчать. Скажи, что случилось?
Женщина продолжает дуться.
Хафиз. Отказываешься? Решила меня наказать? Пользуешься моей беззащитностью? Ну погоди! Поднимусь - иначе с тобой поговорю! (строго) А ну, подойди ко мне сейчас же! (хватается за голову) Ой, голова! Не могу!
Гюльназ ханум даже не оглянулась.
Хафиз. (так же) Слышишь? Подойди. Мне плохо.
Женщина не поддаётся.
Хафиз. Ах так? Ты даже сейчас не подходишь? Ну что ж, тогда мне всё понятно. Ты меня просто разлюбила. Нет, нет, нет! Не разубеждай меня. Это напрасно. Моя судьба тебя больше не интересует. Я стал тебе безразличен.
Входит Сева с маленькими стаканчиком.
Сева. На вот, выпей настойку.
Хафиз. А я-то думаю, что у нас случилось? Оказывается, вот оно что! Я уже не нужен.
Сева. Так ты пьёшь или нет?
Хафиз. Да погоди ты со своим. Не видишь, какие дела творятся? Как я могу думать о какой-то настойке, когда твоя мать не хочет со мной разговаривать? Я говорю, а она нет. Чёрт знает, какая муха её укусила!
Сева. Потому лучше пей.
Хафиз. Но ведь обидно. (пьёт настойку) Я к ней всей душой, а она..
Сева. (забрав у него стаканчик) Сейчас сделаю тебе ванну. Придёшь, примешь. (выходит)
Хафиз. (Гюльназ ханум) А может тебе не понравилось, что я сегодня опять надрызгался? Так я же объяснил: моей вины тут никакой. Я просто жертва.
Женщина отвернулась и не отвечает.
Хафиз. Ну честное слово, жертва! Клянусь чем хочешь!
Гюльназ ханум даже не глядит в его сторону.
Хафиз. (озадаченный) Ну неужели тут случилось нечто такое, что.... Погоди, погоди. А может ты прознала про этот старинный кальян моего деда?
Гюльназ ханум встревоженно вздрагивает.
Хафиз.. Ну конечно. Как я сразу не догадался? Ты ведь им так дорожила? Ну так вот ерунда это была. Не стоит твоих переживаний. Никакой не антиквариат. И ни от какого прадеда он отцу не доставался. Я точно знаю, что в молодости отец купил его в магазине. Он мне сам рассказывал. Так что я продал его с лёгкой душой.
Гюльназ ханум пугается ещё больше.
Хафиз. Тем более, что предложили хорошие деньги. А что? По-твоему я не должен был этого делать? Но честное слово, он ничего не стоил. Во всяком случае, в сравнении с серебряным поясом моей матери, который я продал до него...
Женщина пугается уже не на шутку.
Хафиз. А что? Про пояс ты тоже не знала? Да, я его продал. Каюсь! Но что было делать? Ведь сама знаешь, карточный долг - святое дело! Тем более, что попался такой несговорчивый человек. Ни за что не хотел уступать. Но архивы наши я пока не трогал. Можешь не беспокоиться. Правда, там была одна фотография...
Гюльназ ханум, пошатнувшись, падает в обморок.
Хафиз. Что такое? Что случилось? Сева, иди скорей сюда! С твоей матерью что-что случилось! Дёрнула меня нелёгкая напомнить про архивы. Ведь, казалось бы, так хорошо разговаривали.
Вбегает Сева.
Сева. Что случилось?
Хафиз. Да вот твоя мать почему-то хлопнулась в обморок.
Сева. Час от часу не легче! (склонившись над Гюльназ ханум) Что с тобой, мама? Очнись! (хлопает её по щекам)
Гюльназ ханум. (открывает глаза) Он... это... сказал что....
Хафиз. Мало ли, что я сказал? Ты на всё будешь обращать внимания? Я, например, вот дом наш тоже продал. Ну и что?
Гюльназ ханум. (испуганно) Что-о?!
Хафиз. Да успокойся ты. Не этот. Другой. Помнишь, отец рассказывал, что на месте нынешней кондитерской фабрики когда-то стоял дом нашего деда. Так я продал его бумаги. Как будто бы это купчая на этот дом. Ведь там по-арабски всё написано. Никто ничего не понимает.
Гюльназ ханум. (поднимаясь) Замолчи! Ты опозорил свой род, потерял последние остатки совести!
Хафиз. Ну вот, началось!
Гюльназ ханум. Продаёшь семейные реликвии, меняешь женщин, как перчатки, не смотришь ни на дочь, ни на мать!
Хафиз. Ну перестань.
Гюльназ ханум. Соблазнил мою дочь!
Хафиз. В каком смысле? (оглядывается на Севу) Ах вот, в чём дело! Значит ты из-за этого?
Гюльназ ханум. И из-за этого тоже. Ты перешёл уже все мыслимые и немыслимые границы!
Хафиз. А я-то думаю, чего это Гюля на меня дуется? А ну-ка, Сева, выйди на минутку. Я скажу твоей матери пару слов.
Гюльназ ханум. Нет, пусть остаётся. Я хочу, чтобы она слышала.
Хафиз. А я хочу, чтобы она вышла. То, что я скажу, не для её ушей.
Сева. (обиженно) Пожалуйста. Я могу и уйти. (выходит)
Хафиз. Вот так-то. (Гюльназ ханум) А теперь послушай меня и ответь: как бы ты поступила на моём месте, скажи тебе кто-нибудь, что её муж не выполняет своих супружеских обязанностей? А?
Гюльназ ханум. Как это?
Хафиз. Нет, ты ответь вначале.
Гюльназ ханум. Это не имеет к тебе никакого отношения.
Хафиз. Как? Ты считаешь, что я должен был пройти мимо? Не войдя в положение несчастной? Спасибо. Не ожидал.
Гюльназ ханум. Но ведь ты же...
Хафиз. Я, который в жизни не терпел несправедливости, должен был переступить через слёзы жалкого обездоленного существа? Так я должен был поступить? Так ты обо мне думаешь?
Гюльназ ханум. Но ведь я же...
Хафиз. А я говорю, что не ожидал от тебя такого. Я как будто не давал тебе повода думать обо мне так плохо. И нигде никогда даже в мыслях не позволял себе отозваться о тебе непочтительно. И Сева это сейчас может подтвердить. Сева, выйди и скажи это матери.
Выходит Сева.
Сева. Что сказать?
Хафиз. Что я всегда говорил тебе о ней?
Сева. Говорил, что очень её уважаешь и ценишь.
Хафиз. А что ещё?
Сева. И что любишь.
Хафиз. (Гюльназ ханум) Ты слышала?
Гюльназ ханум. Но ведь я же...
Хафиз. Я спрашиваю, ты слышала?
Гюльназ ханум. Да, слышала. И всё равно...
Хафиз. Ну так что же тебе ещё надо? Ведь человек ясно дал знать, что я тебя никогда не предавал. Неужели этого недостаточно?
Гюльназ ханум. А вот и недостаточно. Потому что ты...
Хафиз. Прекрати! Ты просто сама не знаешь, что хочешь. И потому устраиваешь тут сцены. Не ценишь тот воздух, который всегда витал в этом доме, ту атмосферу мира и согласия, которая царила здесь во все времена. А ну, немедленно дайте друг другу руки и обещайте больше не ссориться!
Женщины не двигаются с места.
Хафиз. Вы слышали? Я требую, чтобы вы сейчас же помирились. Не хватало того, чтобы из-за меня в этом доме начались раздоры.
Сева. А что она не хотела пускать Хайяма?
Хафиз. Какого Хайяма?
Гюльназ ханум. Да её бывшего мужа. Представляешь? Она послала его вместо тебя встречать адвоката в аэропорту.
Хафиз. Какого адвоката?... Ах да! Я же забыл! Сегодня я должен был встретить... Ну и что? Он не встретил?
Гюльназ ханум. Как это “ну и что”? Ведь он должен был изобразить тебя.
Хафиз. В каком смысле?
Сева. Да в очень простом. Ты ведь не мог его встретить. Вот я и попросила, чтобы это сделал он. Что в этом плохого?
Хафиз. Так он встретил или нет?
Сева. Да, встретил. И всё прошло хорошо.
Гюльназ ханум. А почему ты не говоришь от чьего имени он говорил? Почему умалчиваешь? Ведь он же выдал себя за Хафиза.
Хафиз. Кто?
Гюльназ ханум. Да Хайям бессовестный. Сказал адвокату, что он это ты.
Хафиз. Адвокат?
Гюльназ ханум. Да нет, Хайям.
Хафиз. Я?
Сева. А что в этом такого?
Хафиз. Вы хотите сказать, что Хайям...
Гюльназ ханум. Ну конечно. Ведь об этом и речь. Он по её просьбе выдал себя за тебя.
Хафиз. Но ведь этого не может быть!
Сева. Ну почему?
Хафиз. Ведь это же... (вдруг начинает смеяться) Хи-хи-хи-хи!
Сева. Ничего подобного. Всё даже очень хорошо получилось. Он почти справился.
Гюльназ ханум. А вот и нет! Он всё испортил! И выглядел смешно!
Хафиз. Ну конечно. Ведь это же.... Хи-хи-хи-хи! Прости, Сева, но я не могу удержаться... Ха-ха-ха-ха! Согласись, что это забавно. Хи-хи-хи! Хайям и вдруг я! Ха-ха-ха-ха!...
Сева. И ничего тут забавного нет. Потому что адвокат всё равно поверил. И вообще, нечего здесь больше время терять. Пойдём. Я сделала тебе там ванну.
Гюльназ ханум. Это ничего не значит. Ещё неизвестно, как пойдёт дело дальше. Даже если адвокат и поверит. Тут всякое может быть. Надо что-то делать. Спасать положение.
Сева. (помогая Хафизу подняться) Ничего не надо. Пойдём. Я Хайяма знаю. Он человек добросовестный, и не подведёт.
Гюльназ ханум. Но ведь он же...
Хафиз. (поднимаясь) Ну ладно, не ссорьтесь! Что случилось, то случилось. Хотя это конечно же очень забавно. Я просто представляю, как выглядел в моей роли Хайям.
Сева. (ведёт его к правому выходу) Очень даже нормально. Можешь мне поверить.
Гюльназ ханум. Но ведь сама же видела! Он всё испортил. Выглядел как клоун!
Хафиз. Я сказал, перестаньте! Лучше скажите, как он был одет? В моей куртке? Не может быть! Но ведь он же наверно был похож на попугая. А как разговаривал? Наверно строил из себя чёрт знает что (выходит с Севой).
Гюльназ ханум. Вот именно, что строил. И нельзя ему сейчас позволять продолжать эту игру. Он может так всё испортить. Нужно немедленно что-то делать. (срывается с места и бросается за ними, но на её пути вдруг становится Сева)
Сева. Подожди, не мешай. Он там раздевается.
Гюльназ ханум. Ну и что? Ведь Хайям такой дурак, что... А впрочем, что с тобой говорить? Дай я пройду, объясню всё Хафизу.
Сева. Нечего ему объяснять. Он всё понимает. Отойди.
Гюльназ ханум. Но как же вы не понимаете, что Хайям выставит нас в смешном свете? Этого нельзя допускать. Это будет позор на всю Европу! Серьёзный удар по нашему имени!
Сева. Не беспокойся. Не будет. Уйди. (выходит и закрывает за собой двери)
Гюльназ ханум. Ах так, да? Значит не слушаете меня? Хотите, чтобы Джабаровы раз и навсегда утратили право на наследство? Чтобы на них на всех углах показывали пальцами? Вот, мол, какие, доверили такое дело дурачку? Вы этого хотите? Ну так не будет по- вашему! Откройте сейчас же! А то я выломаю вам все двери! Слышите! Откройте! Я не шучу!
В ответ молчание.
Гюльназ ханум. Не хотите? Ну хорошо. Тогда я вам сейчас покажу! Где этот проклятый стул?... Ах вот он! (забирает его) Вы увидите, что не всем ещё на этом свете стала безразлична судьба рода Джабаровых! Не все ещё потеряли последние остатки совести! Есть люди, готовые заступиться за правое дело! А ну, откройте! (замахивается стулом)
Никто не открывает.
Гюльназ ханум. Нет? Ну так держитесь! (бьёт стулом)
И в этот момент дверь открывается и входит Хайям.
Хайям. Здравств... (получает удар по голове) Ой! (падает)
Гюльназ ханум. (удивлённо) Хайям? Какой кошмар! А ты здесь при чём?
Хайям. (на полу) Я пришёл сказать, что...
Гюльназ ханум. Извини! Но я не думала, что это ты. Я думала, Сева. Давай, поднимайся.
Хайям. (с трудом поднимаясь) Но я пришёл.... Я хотел...
Гюльназ ханум. (помогая ему) Поднимайся, поднимайся. Некогда мне тут сейчас с тобой возиться. Мне надо туда.
Хайям. Но я пришёл сказать, что всё равно буду....
Гюльназ ханум. Кем?
Хайям. Хафизом...

З а н а в е с

ТРЕТЬЕ ДЕЙСТВИЕ

Та же гостиная спустя год. Кругом всё перевёрнуто, как после хорошей гулянки. Лежат поваленные стулья, рядом опорожнённые бутылки. Даже портреты предков на стенах частично накренились, а частично упали на пол.
Перед всем этим нервно ходит по комнате из угла в угол Хафиз. Слева входит Гюльназ ханум и аккуратно, чтобы не наделать лишнего шума, прикрывает за собой дверь.
Хафиз. (резко оборачивается к ней) Ну что? Спит?
Гюльназ ханум. Спит.
Хафиз. Ну так я его сейчас разбужу. (бросается к левой двери)
Гюльназ ханум. (становится у него на пути) Подожди! Ты что? Не смей!
Хафиз. (в борьбе с ней) Нет, позволь! Я должен его поднять! Должен вернуть Бориса Абрамыча!
Гюльназ ханум. (не пускает его) Но при чём тут Хайям? Оставь человека в покое!
Хафиз. (пытаясь обойти её) А при том, что только он и может теперь это сделать. Пусть падает перед ним на колени, пусть извиняется, целует ему ноги, возвращает деньги, делает, что хочет, но вернёт. Надо постараться, пока есть время. Я узнавал, первый рейс на Москву только через полтора часа, Борис Абрамыч, наверняка, ещё в аэропорту. Можно успеть.
Гюльназ ханум. Никуда вы не успеете. Он проснётся ещё не скоро.
Хафиз. А это мы сейчас посмотрим. Дай я пройду. И ты увидишь, как быстро он вскочит.
Гюльназ ханум. Не будет этого! Я не позволю беспокоить человека по всяким пустякам. Это надо ещё доказать, что Борис Абрамыч улетает.
Хафиз. А я тебе говорю, что это так. Я с утра был у него. Он исчез. Забрал даже зубную пасту. Пусти!
Гюльназ ханум. (не уступает) Ну и что? А вдруг он её выбросил, хотел купить новую? Оставь!
Хафиз. Ты что, издеваешься? Чемоданы тоже выбросил? Ведь время идёт. Дай пройду. Если мы сейчас упустим Бориса Абрамыча, считай, всё пропало. Он сегодня должен выступить на суде.
Гюльназ ханум. (не пускает его) А если вдруг явится? Если выяснится, что отлучался по делам? Что тогда?
Хафиз. Да как это может быть? Ведь человек исчез. И виной тому Хайям.
Гюльназ ханум. Ты это знаешь точно?
Хайям. Абсолютно. Человек не мог сбежать сам по себе. Кто-то его на это толкнул. И это был Хайям.
Гюльназ ханум. А вот и нет. Человек мог ещё просто не придти в себя после вчерашнего. Прекрати.
Хафиз. Вот видишь? Значит всё-таки что-то было. (идёт на новый приступ) Было от чего придти. Пусти!
Гюльназ ханум. (не пропускает) Нет, не было! Я этого не говорила!
Хафиз. (не оставляет попыток пройти) Но ведь сама же сказала, что не пришёл. Значит они ещё вчера после меня пили. И, наверняка, играли в карты. И Хайям его снова обобрал.
Гюльназ ханум. Ничего подобного. Ты всё придумал.
Хафиз. Тогда почему же человек исчез? Он что, идиот? Ведь у него сегодня важный процесс.
Гюльназ ханум. (стоит как гора перед дверью) Не знаю. У него спроси. Может телеграмму получил. Может его вызвали срочно. Я за адвоката не ответчица. Отойди.
Хафиз. Ах вот как? Ну тогда я тебе скажу, что ерунда всё это. Ты нарочно так говоришь, чтобы выгородить Хайяма. Потому что весь последний год я только тем и занимался, что оберегал от него адвоката. Чуяло сердце, что он выкинет такой номер. Я старался не допустить этого. И не допустил бы никогда, не пошли меня вчера Хайям за этим никому не нужным документом. Я попался, как последний фраер. Это была всего лишь уловка. Я понял это только сегодня, когда не застал Бориса Абрамыча. Хайям меня отослал, чтобы я ему не мешал. Без меня он обобрал и отпугнул адвоката. Потому сейчас просто обязан вернуть его обратно. (делает попытку пройти) Пусти меня!
Гюльназ ханум. (не уступает) А я говорю, что это всё ерунда! Ты несёшь чушь! Отойди! Никого Хайям не обирал. Ты сам нарочно так говоришь, чтобы испортить мне настроение. Тебе не дают покоя его успехи.
Хафиз. Да какие успехи?
Гюльназ ханум. Сам знаешь. И нечего делать вид, что не в курсе. Хайям победил в нашем споре. Изобразил тебя лучше, чем ты. И потому тебе обидно.
Хафиз. Вот это да! Значит всё-таки предчувствие не обмануло меня. И вы считаете, что... А как же в таком случае быть с тем, что... А впрочем, что я говорю? Ведь у меня же нет времени. Пусти. Я должен успеть, пока человек не улетел.
Гюльназ ханум. А я тебе сказала, что не допущу этого. Пока он не придёт в себя, никто его теребить не станет.
Хафиз. Но пойми, что он ничего из себя не представляет. Сама говорила, обыкновенный детдомовец, жалкий эпигон, бездарный подражатель. Пусти меня! (наскакивает на неё)
Гюльназ ханум. И не думай даже! (отталкивает его так, что человек плюхается на пол)
Хафиз. (на полу) Да ты что? Ты меня оттолкнула? Ты меня? Из-за какого то...
Гюльназ ханум. Сам виноват. Нечего было лезть.
Хафиз. (не вставая) Но ведь он же ничто! Пустое место! Как ты могла? Вспомни, как он чуть не продал этот дом. Хорошо, что в последний момент ему тогда понадобилась именно моя подпись. Где бы вы в противном случае сейчас были? Вспомни об этом!
Гюльназ ханум. Ничего страшного. Нашли бы место. Его тогда обманули.
Хафиз. (всё так же на полу) Да? Считаешь, что он такой лопух? А как ты вернёшь наш семейный архив? Ведь он исподтишка продал даже папины личные вещи. Почти ничего не осталось.
Гюльназ ханум. Не правда это. Кое-что осталось. Я проверяла. Нечего напрасно говорить.
Хафиз. Напрасно? Ты считаешь, что я говорю неправду? Но ведь он приводил в этот дом пьяную потаскушку! Оскорбил всех! Оскорбил сам дух этого дома.
Гюльназ ханум. Это была ошибка.
Хафиз. Ошибка? Значит это теперь называется ошибкой? (вскакивает на ноги) А что он сделал вчера? Ведь человек одним махом свёл на нет все наши труды последних месяцев! Нарочно подпаивал адвоката, чтобы он ничего не заметил. Поступил как самый настоящий хам. Делал так, как я никогда не делал. Вытаскивал нагло карты из рукава, не думая о прикрытии. (срывается с места) Дай я пройду и заставлю его вернуть адвоката!
Гюльназ ханум. (отталкивает его) Перестань, я сказала! И вообще возьми себя в руки!
Хафиз. Да при чём тут они?
Гюльназ ханум. А при том, что ты ведёшь себя как истеричка. Где ты был до сих пор, пока не было Хайяма? Почему сам пальцем о палец не ударил? Ждал пока тебе приготовят и положат в рот?
Хафиз. (удивлённо) Что-о?
Гюльназ ханум. А вот то. Хайям сегодня никуда не пойдёт. Нужен адвокат - иди возвращай его сам!
Хафиз. Но ведь я же...
Гюльназ ханум. Тоже мне, прибежал поднимать спозаранку человека. А ты ему спасибо сказал за всё, что он для тебя до сих пор сделал? Ты ему хоть в чём-то помог? Почему с утра не убрал комнату? Почему не собрал бутылки?
Хафиз. Я?
Гюльназ ханум. Нет, снова я. Он тебе что-нибудь говорил о них?
Хафиз. Ты понимаешь, что говоришь?
Гюльназ ханум. Я спрашиваю, он тебе говорил о бутылках?
Хафиз. Да, сказал, чтобы я их собрал и сдал. Ну и что?
Гюльназ ханум. А ты что ответил? Небось, что-то гордое, мол, я тебе не слуга. Да?
Хафиз. Именно.
Гюльназ ханум. Вот в этом вся твоя суть. Человек для тебя столько сделал, а ты не захотел помочь даже в такой ерунде. Иди сейчас же и исправляй ошибку.
Хафиз. Ах вот в чём дело! Ты уже считаешь, что я должен прислуживать Хайяму? Ну так вот, не увидишь ты этого! Не было ещё такого, чтобы наследники Джабаровых стояли ниже какого-то хама! И я сейчас пройду и докажу тебе это! (делает попытку обойти её)
Гюльназ ханум. А я говорю, что не пропущу тебя!
Хафиз. Но ведь бессмысленно же всё это. Ты не можешь стоять здесь вечно. Рано или поздно отойдёшь. А я пойду и подниму его. Так что лучше уйди сейчас, пока не поздно.
Гюльназ ханум. Никуда я не уйду. Надо будет, я буду стоять здесь вечно.
Хафиз. Ах вот даже как! А скажи, пожалуйста, за что? За что вдруг такая любовь? Ведь сказал же тебе, он ничего не сделал.
Гюльназ ханум. Нет, сделал!
Хафиз. Ну что ж, тогда стой, где стоишь. А я посмотрю, как долго ты выдержишь. И займусь наконец делом. Ведь ты этого хочешь, не правда ли? Вот и начну. Уберу, как ты просила, комнату. Порадую тебя. (оглядывается по сторонам) Так. Здесь ничего не трону. Здесь тоже. А это что тут такое? (снимает со стены портрет) Портрет Алирзы, моего двоюродного дяди? Выкинем... Это всё равно уже никому не нужно. (бросает на пол) А что это тут валяется?
Гюльназ ханум. Ты что это делаешь?
Хафиз. Расчищаю помещение. Убираю излишки. Довершаю то, что начал наш новый любимчик. Все эти бутылки нужно выбросить вон! (бьёт их ногой, разбивая вдребезги) Хайям сказал, чтобы мы это сдали!
Гюльназ ханум. Перестань сейчас же!
Хафиз. Ну почему? Ты же сказала, что он всё исправит. Ну вот мы и посмотрим, как он это сделает. Ведь это всё ничто в сравнении с тем, что сделал для нас Хайям. Это кто тут у нас ещё к примеру висит? (снимает со стены ещё один портрет) Мама? Ну при чём тут она, когда у нас теперь есть такой всесильный покровитель? (замахивается, чтобы швырнуть его на пол) И-эх!
Гюльназ ханум. (бросается к нему) Не смей! Это её последняя фотография! (отнимает её у него)
Хафиз. Нет, отдай! Это моя мама! И я знаю, где ей место!
Гюльназ ханум. (вешает портрет на стену) Нет, не знаешь. Прекрати!
Хафиз. Нет, знаю. Я сейчас наведу тут порядок. (уходит от неё, круша за собой всё и оставляя завалы)
Гюльназ ханум. Перестань! (едва поспевает за ним, восстанавливая разрушенное)
Хафиз. И не подумаю! Дело великого Хайяма живёт и побеждает! Да здравствует Хайям! (воспользовавшись заминкой, вбегает к нему)
Гюльназ ханум. И не смей туда ходить! Он спит! Ты слышишь? (бросается за ним, но, споткнувшись об упавшую мебель, падает сама) Всё равно я не позволю тебе его трогать! Ты не имеешь права! (встаёт, но, зацепившись за другой упавший стул, снова не может пройти) Он устал из-за нас! Мог бы и не делать этого. И если ты сейчас только попробуешь его....
Из левой двери возвращается потрясённый Хафиз. В волосах его застряло павлинье перо.
Хафиз. Какой кошмар!
Гюльназ ханум. (пытаясь освободиться от очередного препятствия) Ну что? Ты его тронул? Ты его поднял?
Хафиз. (падая на ближайший стул и отбрасывая перо) Какая гадость!
Гюльназ ханум. Не смей говорить такие вещи про человека! Он для тебя столько сделал!
Хафиз. Пойди, посмотри, что он там натворил.
Гюльназ ханум. И пойду. Но всё равно с тобой не соглашусь. (вбегает к Хайяму)
Хафиз. Так обмарать мою постель... И это тогда, когда... (вдруг вскакивает) Нет, я пойду и убью его сейчас. (рвётся к Хайяму)
Навстречу выходит Гюльназ ханум.
Гюльназ ханум. (удерживая его) Погоди! Не смей! Его надо сначала помыть.
Хафиз. Нет, пусти! Я его должен убить!
Гюльназ ханум. А я говорю, не надо! Человек и так пострадал. Упал с кровати так, что чуть не захлебнулся в луже. Его надо спасать, а не убивать. Сядь на место и сиди, пока я приберу там за ним.
Хафиз. Но ведь я....
Гюльназ ханум. Сядь, я сказала!
Хафиз садится.
Гюльназ ханум. Вот так. И нечего прыгать. Всё равно уже от него толку никакого. Сам видел. Человек не в себе. Что с него возьмёшь? (поворачивается выйти направо)
Хафиз. Но ведь он же... (снова вскакивает) Нет, я всё-таки пойду!
Гюльназ ханум. (возвращается) А я говорю, сиди. Ты всё равно ничего не сделаешь. Поздно уже. Сделанного не исправишь.
Хафиз. Но ведь обидно! Оставалось всего ничего. Пройти ещё одну инстанцию. Ещё чуть-чуть.
Гюльназ ханум. Знаю.
Хафиз. И мы бы наконец выиграли этот злополучный процесс. И вдруг он...
Гюльназ ханум. Ничего не поделаешь. Такая, видимо, у тебя судьба. Надейся теперь на то, что Сева взамен придумает для тебя что-нибудь новое.
Хафиз. (с сарказмом) Да, она сейчас придумает.
Гюльназ ханум. (не уловив иронии) Обязательно придумает. Ведь она для тебя всё сделает. Стоит только намекнуть.
Хафиз. Издеваешься? Нарочно так говоришь, чтобы посмеяться надо мной? А ну, отойди! Дай мне отвести хотя бы душу.
Гюльназ ханум. А я говорю, обойдёшься. Кулаками тут ничему не поможешь. Тем более против пьяного человека. Сказано, жди Севу, значит жди!
Хафиз. Ты что? Опять? Нечего делать?
Гюльназ ханум. А что такое?
Хафиз. Снова про Севу? Понравилось?
Гюльназ ханум. О чём ты говоришь?
Хафиз. Дай мне пройти и перестань издеваться! Севу она мне предлагает! Как будто ничего не знает. Я сам всё сделаю. Без никакой Севы! Только пусти!
Гюльназ ханум. Но чем тебе не угодила она?
Хафиз. Но ведь не получится же у тебя ничего! Надеешься отыграться за старое? Ну так напрасно всё это. Это не Сева вернулась к Хайяму, а я её прогнал. Съела? Пусти!
Гюльназ ханум. Как это?
Хафиз. А вот так. И ни о чём не жалею. Пусть делает с ней, что хочет. Лишь бы не приставала.
Гюльназ ханум. Не понимаю.
Хафиз. (пытаясь пройти) А тут и понимать нечего. Я в конце концов не двужильный. И не мог одновременно уделять внимание и ей и этому Хайяму, чтобы он чего-нибудь там не натворил. Вот и пришлось...
Гюльназ ханум. Значит ты её не...
Хафиз. А при чём тут это? Я что ли виноват, что твоя дочь не ценила своё счастье? Я виноват, что плакала потом, просила простить? Нечего. Пусть знает, с кем имеет дело. Вот я сейчас верну Бориса Абрамыча и она ещё пожалеет!
Гюльназ ханум. А как же Сева?
Хафиз. А при чём тут Сева? Ведь говорю тебе, я ей дал под зад коленкой. Ей пришлось вернуться к Хайяму. И давай кончим на этом. Ведь время идёт. (смотрит на часы) А впрочем, что я говорю? Ведь оно уже ушло! Оно уже давно ушло! Пока мы тут с тобой болтали, пока спорили... Столько стараний! Столько трудов! Всё коту под хвост!
Гюльназ ханум. Но ведь это ерунда.
Хафиз. Перестань ради бога! Ты со своей вечной невозмутимостью! Как же ты не понимаешь? Ведь Борис Абрамыч улетел! У нас ничего не получилось! Всё сорвалось! И всё из-за того, что мы... что он... Нет, я его всё-таки убью! Как бы ты меня не удерживала! (резко поворачивается к левой двери)
Гюльназ ханум. (вся в своих мыслях и не думает мешать ему) Именно что ерунда! Этого не может быть!
Хафиз. (стоит перед дверью, не решаясь войти) А вот и может! Сейчас я преодолею своё чувство брезгливости, сейчас решусь. И ты увидишь, что я с ним сделаю! Он у меня узнает, как вторгаться в чужую жизнь!
Гюльназ ханум. Прекрати ради бога! Сева любит тебя. И не могла так поступить. Ты что-то путаешь.
Хафиз. (всё так же перед дверью) А вот и нет! Сейчас я соберусь с силами и покажу тебе, на что способен! Сейчас ты убедишься!.. (вдруг резко отвернувшись, хватается за голову) Ну почему я не могу это сделать? Почему такой брезгливый? Почему?
Гюльназ ханум. А потому что не прав. Всё, что сделала тебе Сева, она делала любя.
Хафиз. (резко повернувшись к ней) Ты что, опять? Издеваешься?! Хочешь сказать, что она любя подложила нам свинью? Любя подсунула этого Хайяма? Любя сорвала всё дело? Замолчи сейчас же! И не зли меня тут! Я хочу отомстить Хайяму!
Гюльназ ханум. А вот и не сможешь! Потому что сам во всём виноват. Бог знает, что ей сказал или сделал, что человеку пришлось уйти. Иди сейчас же, проси прощения у Севы!
Хафиз. Как? Ты считаешь, что это она? Что она ушла сама?
Гюльназ ханум. Именно. Она из-за тебя бросила мужа, а ты... Ты должен немедленно вернуть её обратно!
Хафиз. Значит я ещё должен?
Гюльназ ханум. Именно. А то сделал из моей дочери чёрт знает что! Она тебе не проститутка. И так легко мужчин не меняет!
Хафиз. Да ведь стоит мне сегодня поманить пальцем, как Сева прибежит обратно.
Гюльназ ханум. Неправда это! Ты врёшь! Ты говоришь гнусную ложь!
Хафиз. Но вот же за дверью спит человек, к которому ушла Сева. Зачем далеко ходить? Достаточно поднять его, чтобы узнать.
Гюльназ ханум. И узнаю. Напрасно ты думаешь, что я не сделаю этого! Я сейчас из Хайяма всю душу вытрясу, но узнаю, в чём дело! (резко поворачивается и выходит налево)
Хафиз. Ну так и иди! Подумаешь, испугала! Но только помни и то, что в роду Джабаровых ещё не было такого, чтобы их бросали женщины. Они приходили и уходили, а Джабаровы оставались.
Из левой двери появляется Гюльназ ханум, несущая в руках большие оленьи рога.
Гюльназ ханум. (спешит к правому выходу) Ничего. Сейчас я приведу его в себя и всё тебе напомню. (выходит)
Хафиз. А что мне напоминать? Я и сам помню. Если ты намекаешь на моего двоюродного деда Мурсала, то напрасно. Его женили насильно. Чтобы спасти честь семьи. Его жена была шлюхой с самого начала.
Гюльназ ханум возвращается с тазиком и кувшином.
Гюльназ ханум. (спешит к Хайяму) Ну конечно. И его, и дядю Махмуда - всех насильно! (выходит)
Хафиз. (вслед) А он тут вообще ни при чём. Дядя Махмуд уже давно собирался развестись с ней. Она его просто опередила... Тоже мне, нашла, что вспомнить. А почему ты не скажешь о дяде Гудрате, который имел трёх жён и всем поочередно наставлял рога? Почему не говоришь о Джалале?
От Хайяма снова выходит Гюльназ ханум со старым патефоном в руках.
Гюльназ ханум. (снова спешит направо) О нём лучше вообще не вспоминать. Как представлю его конец, жутко становится. (выходит)
Хафиз. Какой конец? Нормальный конец. Нечего зря говорить. В конце концов Дом престарелых это не самое худшее из того, что могло бы быть. Ну, не видел человек и слышал плохо, и под себя иногда делал. Что в этом такого? Но зато как острил! Помнишь его шутку насчёт этой медсестры?
Гюльназ ханум возвращается с полотенцем.
Гюльназ ханум. (спеша к Хайяму) Прекрати лучше. А то, чёрт знает, до чего договоришься. (выходит)
Хафиз. А что я такого сказал? Ведь это же прекрасно - уметь в таком возрасте ещё и острить.
Через правую дверь входит Сева со всё теми же оленьими рогами в руках и при виде Хафиза останавливается на пороге.
Хафиз. (увидев её) Представляешь, Сева, твоя мать считает что...
Ни слова не говоря, Сева стремительно проходит через всю комнату и заносит рога обратно к Хайяму.
Хафиз. Что такое? Что-то случилось?
В ту же минуту из левой двери выскакивает вытолкнутая оттуда Гюльназ ханум.
Гюльназ ханум. (дочери за дверью) Погоди! Ты что? Ведь я же... (оглянувшись на Хафиза) Ничего не поняла.
Хафиз. А что тут понимать? Случилось то, что должно было произойти. Нечего удивляться. Я оказался прав. Человек выставил из комнаты постороннюю женщину. Все по-моему более, чем ясно.
Гюльназ ханум. Но ведь она выставила меня.
Хафиз. А ты что хотела? Чтобы уложила рядом с ним спать? Ведь это её муж! И за ним должна смотреть она, а не ты. Отойди оттуда и не мешай людям заниматься своим делом.
Гюльназ ханум. Нет, тут что-то не то. И я сейчас выясню, в чём дело. (возвращается к Хайяму)
Хафиз. А что тут выяснять? Разве не достаточно того, что было? Ведь это же...
Из левой двери Сева снова выталкивает Гюльназ ханум.
Гюльназ ханум. (сопротивляясь дочери) Но ведь ты не знаешь. Это надо....
Сева. Всё прекрасно знаю. Отстань. (исчезает)
Хафиз. (Гюльназ ханум) Ну что? Убедилась?
Гюльназ ханум. Но она говорит, что поставит его на ноги сама.
Хафиз. И совершенно правильно делает. Потому что это дело, так сказать, семейное. И доверять его посторонним людям нельзя.
Гюльназ ханум. Но ведь я... Но ведь она... Но ведь она должна быть с тобой! При чём тут он? (резко поворачивается к двери, но та заперта) Сева, открой! Ты не имеешь права заниматься Хайямом! Это неприлично!
Хафиз. Гюля, перестань! Я понимаю, что тебе обидно за меня. Но это уже становится слишком. Да и потом, кто тебе сказал, что я соглашусь взять её обратно? Да никогда в жизни! Пусть живёт с кем хочет. Ради бога. Я буду только рад за неё.
Гюльназ ханум. Перестань нести чушь! Вы, Джабаровы, всегда были такими. И потому от вас уходили женщины. Это дело чести. Её необходимо вернуть. Отойди.
Хафиз. Но пойми, что не может Джабаров звать обратно какую-то Севу. Это не входит ни в какие ворота.
Гюльназ ханум. Не беспокойся. Я это сделаю за тебя. Ты только позволь.
Хафиз. Но зачем?
Гюльназ ханум. Да как это зачем? Ведь они сейчас там чёрт знает чем занимаются. Пусти меня или я за себя не отвечаю!
Хафиз. А я говорю, не надо!
Гюльназ ханум. А я говорю, надо! Если это дело не волнует тебя, то мне оно не всё равно. Пропусти, я пройду. (идёт на приступ)
Хафиз. Да ты что? С ума сошла? Прекрати сейчас же!
Гюльназ ханум. Не будет этого! Я не позволю, чтобы моя дочь... (оттолкнув его, бросается к Хайяму и чуть не сшибает с ног выходящую от него Севу с чемоданом в руках) Прочь с дороги! Нечего ходить тут с чемоданами! (выходит)
Сева. Ничего себе! Мало того, что споили человека до потери сознания, так ещё и меня чуть не сшибли!
Хафиз. Чёрт его знает, что вдруг на неё нашло! Как будто с цепи сорвалась.
Сева. (ставит чемодан на стол) Ничего. Увидит сейчас дело своих рук и успокоится.
Хафиз. А при чём тут она?
Сева. А то кто же? (ходит по комнате, собирает вещи и бросает в отрытый на столе чемодан) Ты ведь тоже был с ним вчера. Почему не остановил? Довели человека до скотского состояния, а теперь радуетесь. Ничего. Найдётся и на вас управа.
Хафиз. Да о чём ты говоришь?
Сева. А о том, что мы съезжаем от вас. Хватит! Пора спасать человека, пока его не сгубили окончательно.
Хафиз. Как? Ты считаешь, что мы... что я....
От Хафиза выходит Гюльназ ханум с рогами в руках.
Гюльназ ханум. (спеша направо) Ничего. Сейчас я поставлю его на ноги и все увидят, как это следует делать.
Хафиз. Какой кошмар! Представляешь, Гюля, твоя дочь имеет наглость утверждать, что это мы оказывается с тобой... (видит, что женщина ушла) Какое бесстыдство! (Севе) Да если бы не я, твой Хайям уже давно был в могиле. Сдох бы от белой горячки или чего-то другого.
Сева. Сомневаюсь в этом. (собирает вещи)
Хафиз. И очень напрасно. Только я один в последнее время и сдерживал его. И вчера бы удержал, если он не обманул меня. Пьяница несчастный! Такое дело сорвал. Подожди, он проснётся, я ещё призову его к ответу!
Сева. (собирая вещи) Было бы за что.
Хафиз. Не беспокойся. Найдётся. Уже за одно то, что выдавал себя за меня, я могу привлечь его к суду. Своим таким поведением он в конце концов дискредитировал весь наш род. Представил в дурном свете!
Сева. Чья бы корова мычала, твоя бы молчала. Давай, снимай с себя рубашку.
Хафиз. А это ещё зачем?
Сева. А это его рубашка. Свою ты возьмёшь там, в другой комнате. (раздевает его)
Хафиз. (оставшись полуголый) Очень хорошо. Возьми. Забери и брюки, чтобы ничего не говорили. (снимает их)
Сева. Не надо.
Хафиз. (в трусах) Нет, возьми. Пусть ему будет хорошо. Портили мы, видите ли, Хайяма, картёжником сделали. Посмотрим, исправится ли он от этого? А где были его принципы? Лопнули, как мыльный пузырь?
Из правой двери возвращается Гюльназ ханум с какой-то склянкой.
Хафиз. Представь себе, Гюля, что твоя дочь собирается съезжать от нас со своим Хайямом.
Гюльназ ханум. (спеша налево) Никуда она не съе... (вдруг дошло) Как съезжать? (остановилась)
Хафиз. А вот так. Чтобы спасти его от нашего дурного влияния.
Гюльназ ханум. Ничего не понимаю. Кого спасти? От кого?
Хафиз. Да Хайяма! От нас! Неужели не понятно? Вот она уже вещи собрала, чтобы увезти его подальше.
Гюльназ ханум. Да при чём тут она? Разве Хайям ей всё ещё муж? О чём он говорит, Сева? И что это за чемодан?
Сева молча закрывает чемодан.
Гюльназ ханум. Ты что, и на самом деле хочешь уехать?
Хафиз. (Севе) Ну отвечай же! Видишь, человек ждёт. Пусть она наконец услышит это от тебя.
Гюльназ ханум. (Севе) Зачем ты это делаешь? Ведь у тебя же теперь Хафиз. На кого ты его оставляешь?
Сева берёт чемодан и направляется к выходу.
Гюльназ ханум. Ты куда это идёшь? Не хочешь даже отвечать? (резко) А ну, остановись!
Сева. (обернувшись с порога) Ну чего вам опять?
Гюльназ ханум. Вернись и ответь, что всё это значит? Ты уже столько времени не живёшь с Хайямом. И значит не имеешь на него прав. Говори, что задумала.
Сева. Я задумала спасти человека. Этого достаточно?
Гюльназ ханум. Нет, не достаточно. Человек уже давно не твой. У тебя есть свой. Думай о нём.
Сева. А чужой пусть пропадает? Не будет этого! (поворачивается уйти)
Гюльназ ханум. (перехватывает её) Да как это не будет? Отвечай, какое тебе дело до Хайяма?
Сева. Ну хочу я ему помочь. Неужели нельзя?
Гюльназ ханум. А вот и нельзя. Ты ему изменила. И теперь он чужой.
Сева. А если скажу, что снова полюбила? Тогда что?
Гюльназ ханум. Тогда я вырву твои глаза. Потому что этого не может быть. Я поверила, когда ты сказала, что разлюбила. Ты не можешь обмануть меня.
Сева. Ну, честное слово, я его люблю! Клянусь чем хотите! После того, как увидела его в деле, я полюбила его с новой силой. Он оказался гораздо лучше Хафиза. И теперь я снова с Хайямом. Он простил меня. Он мой муж.
Гюльназ ханум. Не правда это! Ты врёшь! Он не мог тебя принять. Потому что любит уже другую.
Сева. Как?
Гюльназ ханум. А вот так. В конце концов я тоже женщина. И тоже видела. И имею право.
Сева. Значит он любит тебя?
Гюльназ ханум. А вот представь себе. Он мне это говорил!
Хафиз. Вот это да!
Сева. Но ведь этого не может быть!
Гюльназ ханум. А почему? Разве я не человек? Разве такая уж старая? Нечего пялить на меня глаза! Ничего удивительного тут нет. Хайям сегодня мой.
Сева. А если я скажу, что жду от него ребёнка?
Гюльназ ханум.
(вместе) Как?
Хафиз.
Сева. А очень просто. Я с утра была на консультации врача и мне сказали, что у нас будет маленький.
Гюльназ ханум. Какой кошмар!
Сева. Ну почему? Разве это плохо? Ведь это замечательно!
Гюльназ ханум. Нет, просто...
Хафиз. (испуганно) Что?
Гюльназ ханум..... у меня тоже...
Хафиз. Только не это!
Гюльназ ханум. Ну почему? Разве я не женщина? Разве не могу?
Сева. Погоди. Ты что? Хочешь сказать, что...
Гюльназ ханум. Вот именно.
Сева. Какой ужас!
Хафиз. (в ужасе) Значит он вас... Значит он вас обоих...
Гюльназ ханум. Представь себе.
Хафиз. Но ведь это же.... Это же... (вдруг срывается с места) Нет, я его сегодня всё-таки убью! (бросается налево)
Сева. (устремляется за ним) Погоди! Ты что? Не смей! (провисает на нём)
Хафиз. Нет, пусти! Я ему покажу, как вести себя в приличном доме! Он у меня узнает!
Сева. (удерживая его) Нет, не делай этого! Он наш муж! Ты не имеешь права!
Хафиз. Да какой муж?! Ведь он же варвар! Он дикарь! Пусти меня! (вырвавшись, вбегает к Хайяму)
Сева. Нет, не смей! Оставь человека в покое! (вбегает за ним)
На сцене остаётся одна Гюльназ ханум. Она безучастно прислушивается к шуму падающей мебели и перепалки в соседней комнате, откуда вскоре вылетает Сева, прижимающая к груди чучело павлина с остатками перьев на хвосте.
Сева. (падает, роняя чучело, и снова поднимается) А я говорю, ты не сделаешь этого! Ничего не получится! (возвращается к Хайяму)
Снова грохот за стеной. И снова Сева вылетает обратно. На этот раз у неё старинные часы с кукушкой.
Сева. (уронив их, вскакивает на ноги) А я говорю, твоё дело не пройдёт! (возвращается обратно)
Шум и грохот перепалки усиливаются. От удара упавшие на пол часы приходят в движение. Их дверцы распахиваются, оттуда выглядывает кукушка и...
-Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку! - начинает птичка.
Наблюдавшая за этим Гюльназ ханум встаёт и понуро выходит в правую дверь.
Шум скандала за стеной нарастает.

З а н а в е с

© Кямал Асланов, 2016
Дата публикации: 07.07.2016 00:12:47
Просмотров: 2499

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.