Колька и Антон

Светлана Беличенко

Форма: Рассказ
Жанр: Детская литература
Объём: 14615 знаков с пробелами
Раздел: "Проза для детей"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Во дворе было еще по-весеннему прохладно, ведь лето наступило совсем недавно. Колька носился по двору как угорелый на своем новом необычном велосипеде. Ещё бы! Ведь это была новая модель такой известной фирмы, что, по мнению Кольки, весь двор должен был с восхищением и некоторой завистью смотреть на это чудо инженерной мысли. Да и дело было, конечно, не столько в названии торговой марки, сколько в том, что сам по себе Колькин велосипед был уникален. Подумать только! — Покрышки толстые, как у мопеда, так что кататься можно даже зимой, а сам велик небольшой, аккурат для десятилетки, коим и являлся Колька. Да еще подсветка какая — как у настоящего мотоцикла, а дизайн настолько утонченный и современный, что «просто слюнки текут от наслаждения», как выражался сам владелец. Да и правда — все было очень точно продумано: компактно, функционально, ничего лишнего. Прочная стальная рама окраса «металлик» с великолепными по своему оттенку вставками алого цвета была эталоном надежности, а сидение было не из какого-то дешевого китайского кожзаменителя, а из качественной кожи, на которой сидеть было не только приятно, но и почетно. Во всяком случае Колька был в этом убежден. Да и кто стал бы спорить с этим весьма разборчивым юношей? Уж в чем-чем, а в технике Колька разбирался на все сто, лучшего знатока авто- и мото-транспорта во всей округе было не сыскать. Колька чуть ли не с пеленок вождением увлекся. Где-то в три месяца от роду криком выпросил у мамы с полки интересную игрушку: резиновую машинку, у которой все четыре колеса были тоже резиновые, но, что поразительно, все они крутились (располагались они на пластиковых осях). Хватал, хватал Колька машинку еще неуверенными своими ручками, а когда подрос, ползать стал, так и вообще с ней не расставался. И ведь не разгрыз он любимицу свою, когда зубки пошли... Вот так вот.
Одним словом можно многое сказать о человеке. Не все, конечно, но всё-таки иногда и что-то очень важное сказать можно. Кольке, например, даже прозвище в школе уважительное досталось, и все из-за его умения грамотно с различными механизмами и транспортом обращаться. Ребята его называли «Техник», что только лишь подтверждало его профессионализм. Вообще, Колькино прозвище — редкий пример удачного прозвища, которое отражает суть характера или увлечений человека. Бывает ведь, что даются ребятам прозвища не просто поверхностные, а еще и обидные. Дуракова — «Дураком» кличут, а Булкина — «Булкой». Да и похлеще бывает, когда страдающего хромотой так и зовут — «Хромой», а горбатого — «Горбатым» нарекают. И ведь сколько ни борются воспитатели, учителя, ничего с этим народом молодым не поделаешь — всё равно клички выдумывают. Прилепится, бывает, какое-нибудь неправильное «имя» к человеку со школы, так и пол-жизни потом поминают. Впрочем, Кольке расстраиваться было не из-за чего. Кольке-то со «вторым именем» повезло. Если и не вспомнят однокашники Николая Хромова, то обязательно вспомнят «Техника», школьного своего товарища, которому в знании техники равных не было.
Когда Колька несся, сломя голову, по асфальтированному тротуару, на пути его красавца-велосипеда оказался камень, но мальчик был так увлечен процессом катания (он как раз разогнался до предела и едва не визжал, восторгаясь бешеной скоростью), что, конечно же, на скромный серый гранитный камень не обратил ни малейшего внимания. Наездник даже бровью не повел, когда приблизился к месту, где асфальтовое полотно чуть выпячивалось из-за прорастающих из-под него деревьев. Когда-то давно, когда еще собирались асфальтировать двор, рабочие не выкорчевали корешки срубленных деревьев, а они, как оказалось, не умерли, не погибли и даже через асфальт тянулись к свету. Вот и вздулось от этого покрытие. Образовавшийся бугорок в середине даже потрескался, так, что через трещину виднелась земля и немного проглядывали из темноты бодренькие зелененькие росточки мелкой травки. Когда Колька приблизился к пригорку, уже поздно было предпринимать какие-либо действия, поэтому всадник залетел на него, лихо перескочил, а когда уже приземлился по другую сторону пригорка, то колесо его металического коня споткнулось о вышеупомянутый камешек, иронично поглядывавший на все происходящее. Как только это произошло, то железный конь вместе со своим хозяином отлетел в сторону, к черному чугунному ограждению. Крыло велосипеда крепко приложилось к заборчику и было свернуто и помято. Колька же ограничился не заметным внешне ушибом левой кисти. Заднее колесо после столкновения было чуть приподнято и еще вращалось, когда Колька слез с велосипеда и потихоньку начал осознавать произошедшее. И вот уже через несколько мгновений Колька осматривал поврежденное крыло. Мальчик был очень расстроен и еле сдерживал слезы. В этот момент он увидел подходящего к нему мальчика-ровесника.
— Все в порядке? — спросил юноша.
— Ты что не видишь? — сурово отрезал Колька, нахмурил брови и отвернулся, тем самым давая понять подошедшему, что ничего у него не в порядке, и что об этом совершенно не нужно спрашивать, ведь это и так очевидно. Вообще-то Колька был добродушным парнем, но незнакомец, к несчастью, выбрал не самый удачный момент для начала разговора. Колька был в таком сильном напряжении, что гудел, как ток в трансформаторной будке, проходящий по тысяче разноцветных проводов разного диаметра и усиленно ищущий выход из своего проводникового плена.
— Б-больно? — нерешительно пролепетал незнакомец, который по-доброму осматривал Кольку, проявляя неподдельный интерес к его самочувствию.
— Да причем тут боль? — искренне удивился Колька, — если у меня мой товарищ пострадал. На лице собеседника читалось изумление, ведь кроме Кольки и него во дворе никого не было. Тут Колька взялся объяснять:
— Эх, ничего ты не понимаешь! Велосипед, видишь, он и есть мой товарищ, он пострадал. — Колька уже немного пришел в себя и уже даже с некоторым удовольствием рассказывал новому знакомому о своем железном друге. Он деловито показывал все поврежденные места и даже делился своими планами по ремонту. — Вот здесь вот краска содралась, видишь, а черная, от забора, прямо в крыло въелась. Вот здесь выпрямлять, здесь шкурить буду, потом покрашу заново.
Антон (так звали незнакомца) скользнул удивленным взглядом по Колькиному лицу. После небольшой паузы, во время которой каждый из мальчиков обдумывал свои дальнейшие слова, продолжил Антон.
— Я было сначала подумал, что ты больно ударился. А ты, оказывается, больше за велосипед переживаешь. Мне, правда, трудно это понять, ведь я думаю, что самое главное — это человек, а вещи — это всего лишь вещи.
— И вовсе не просто вещи!!! — закричал Колька. — Знал бы ты, сколько лет я о таком велосипеде мечтал! — сердитым шепотом бросил он в сторону.
— Ну ладно, может и не просто вещи, — согласился Антон. Так мальчики и познакомились.
Дети бывают упрямы и даже жестоки, но все же они гораздо быстрее, чем взрослые, забывают о своих обидах и разногласиях, особенно летом, когда так хочется общаться, играть и гулять. Поэтому не удивительно, что Колька и Антон скоро сдружились. Они говорили о разном, а иногда, кажется, говорили об одном и том же, только по-разному. Колька часто рассказывал о том, как заботится о своем любимом велосипеде и вообще много интересного рассказывал о технике. Антон внимательно слушал своего товарища. Однажды он поделился и своей историей. Историей, которая многое объясняла. Она сделала многое понятным и для Кольки.
— Ты знаешь, у меня есть брат, — немного взволнованно начал Антон. В этот момент Колька чуть не выпалил: «Где же он? Почему не гуляет вместе с нами?», но что-то внутри него не позволило ему перебить Антона. Он сдержался и продолжал слушать, подстегиваемый любопытством.
— Он немного младше меня и ... он болеет, — продолжал Антон. Он видел, что Колька немного смутился и даже как-то расстроился, услышав о болезни его брата. — И я люблю его и забочусь о нем, знаешь, он такой беззащитный, как...(Антон подыскивал подходящие слова) птенчик, выпавший из гнезда. — Тут Антон замолчал. А Колька не растерялся и поддержал друга.
— Ты молодец! — искренне начал он. — Это правильно. Теперь я понял, почему ты говорил, что человек для тебя важнее, чем вещи. Ты думал о своем брате, да?...И вот почему ты гулял так мало?!
— Да, — ответил Антон. Он был очень рад, что друг понял его, несмотря на то, что у Кольки не было братьев, впрочем, как и сестер не было тоже.
Теперь, когда мальчики гуляли вдвоем, они часто разговаривали о Виталии, брате Антона. Антон рассказал, что играет с маленьким братом в шахматы.
— Погоди, — так он в шахматы умеет играть? — удивлялся Колька.
— Ну как играть, — улыбался Антон. — Брату моторику развивать надо, вот он и тренируется. По сути, мысленно я играю и за него, и за себя. Это знаешь как мою шахматную логику улучшает?! В классе уже всех выигрываю.
Колька слушал, затаив дыхание. Он не умел играть в шахматы, но всегда мечтал научиться, и не просто играть, а каким-то особенным, умным способом. Он знал, что в шахматах важно умение просчитывать комбинации. Антон продолжал:
— Ну и брату, конечно, польза, я ему указываю, куда фигуру передвинуть, он и двигает, а пальцами за фигуру хватается, моторика-то она, глядишь, и развивается. С каждым разом берется все цепче и цепче. А еще он всегда белыми играет и, знаешь, очень радуется, когда белые выигрывают. А они, вообще-то, частенько выигрывают, хотя играем по-честному, я не поддаюсь...
...Закончился июнь, уже прошел месяц после знакомства мальчиков, и Колька, наконец, спросил, можно ли Виталию гулять вместе с ними. Спустя какое-то время, когда мама Антона дала добро (ведь гулять Виталию можно было только при хорошем самочувствии), мальчики отправились на прогулку втроем.
Антон аккуратно вынес во двор младшего брата. Руки и ноги Виталика были такими тонкими, что, казалось, ничего невозможно было делать такими руками и ногами. Но Виталик все же мог ходить, неуверенно пошатываясь на ножках.
— А давай Виталика на мой велосипед посадим? — предложил Колька. — Сидение удобное, да и педали ему крутить будет не нужно, покатаем.
Антон замешкался. Вдруг это будет небезопасно? Но потом он решился. Велосипед у Кольки был крепкий, надежный, да и Колька после своего досадного падения больше не гонял и, к тому же, прекрасно изучил все особенности рельефа двора.
— Ладно, давай попробуем, — согласился Антон и аккуратно посадил брата на сиденье.
— Ты только это... ну... сильно-то не разгоняйся, — взволнованно попросил мальчик. — Витале нельзя быстро. — Лягушкой выпрыгивало из груди сердце Антона в этот момент.
— Конечно, конечно, — стремительно бросил ему в ответ Колька. И тут же добавил: «Ты только держись, Виталя, держиыыыыысь!»
Виталик не сопротивлялся. Он уселся, положил руки на руль и ждал. Ребята медленно катили велосипед. Антон одной рукой бережно придерживал Виталия. Колька в любой момент готов был подстраховать его. Ребята смотрели на Виталю и ждали его реакции.
Проделали один круг, второй. Незадолго до финиша они услышали тихое похрюкивание. Когда велосипед остановился, оба молчали.
— Гм, хм... Почему он хрюкает? — едва скрывая смущение, спросил Колька. Спросил он скорее от неловкости, не зная, чем занять паузу. Он уже знал ответ на этот вопрос.
— Ведь все люди выражают свои эмоции по-разному, — ответил Антон. — Так мой брат выражает свой восторг.
— О, да ему нравится! — обрадовался Колька. — Тогда давай попробуем еще кружочек. — При этих словах он уже широко улыбался. Немного улыбался и Виталя. Он смотрел на ребят своими большими, по-щенячьи добрыми глазами. Потом стал кивать, только не вниз, а вверх, поднимая подбородок к солнцу.
— Так он говорит спасибо, — переводил Антон. Впрочем, Колька понял и без перевода.
После первых успешных попыток катания, ребята повторяли их практически каждый день. К середине лета народу во дворе прибавилось. Кто-то вернулся из лагеря, кто-то приехал в гости. Никто не мог не заметить двух друзей, катающих Виталю на велосипеде. Виталий как-то сразу стал центром внимания. Дети не спрашивали, почему катается только Виталя. Они сами хотели его покатать. Среди них даже очередь выстраивалась: кто же первый повезет?
В конце июля зарядили дожди. Приятное тепло сменилось темными, мрачными тучами, суровыми ветрами, разрядами молний, пугающими в птичьих гнездах птенцов. Ребята не гуляли, да и Витале нездоровилось. Колька сидел дома, читал литературу из списка, заданного к прочтению летом. Он скучал по своим друзьям.
Антон тоже сидел дома. Виталю увезли в больницу. Антон подолгу смотрел в окно: он видел пустынный мутно-серый двор, темно-коричневые лужи по колено, блистающие в отражении холодных звезд, фонари, зажигающиеся по вечерам почти одновременно. А еще — стремящиеся убежать глубоко под землю, в какой-то иной, неведомый мир потоки, зловеще танцующие на неровностях дороги. Днем 20 июля на несколько часов прояснилось, а потом опять зарядило до самого вечера. Вечером же и сообщили из больницы страшную весть — Виталика не стало. Болезнь, терзающая мальчика с самого рождения, все-таки взяла верх...
После ухода Витали несколько дней была довольно теплая, но пасмурная погода. Вроде тепло, дождя нет, но и солнца тоже не было. Почти неделю оно, огорченное, не появлялось на небе. Оно как будто замерло, затихло. Тепло, природа приходит в себя после ненастья: стрекочут кузнечики, травы и цветы обращают взоры свои к небу, птицы зовут солнце, поют ему ласковые меланхолические песенки, а его нет, как не было, так и нет. Закрылось от жестокого мира призрачно-туманной пеленой неба, как одеялом, через которое всё же просачивались частички его заботливого тепла людям, и не выходит. Солнце лежало там, в вышине, больное, бледно-зеленое, как лицо нездорового человека. А потом вдруг резко оправилось, выскочило и жестоко жарило целую неделю, видимо, пытаясь, заглушить таким образом еще оставшуюся боль. Кипятило так, что даже земля потрескалась, будто солнце, обиженное, жестоко мстило любимой матушке...
Август был свежим и ветреным, дождей почти не было, но и солнце зноем не баловало. Колька не хотел кататься на велосипеде, что поначалу очень удивило его маму. Впрочем, мама у него была хорошая, понимающая, она не настаивала. Читать Кольке тоже не хотелось. Тогда мама предложила ему на время заняться чем-нибудь другим.
— Подумай, может быть, ты что-нибудь сконструируешь, или во что-нибудь поиграешь? — заботливо спросила она.
Коля ненадолго задумался. Да, пожалуй... пожалуй, сыграю в шахматы, — предложил он. Тогда мама достала из шкафа старые дедушкины шахматы, и мальчик увлеченно принялся за дело. Через час он радостно прокричал из своей комнаты: «Ура, мама, белые выиграли, белые выиграли, понимаешь?!»

© Светлана Беличенко, 2017
Дата публикации: 14.06.2017 19:55:25
Просмотров: 2121

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.