Елена Сороколетова [2009-07-10 21:58:32]
Максим Замшев О Г. Иванове

…В негромких строчках, во многом искусственных, неожиданно пробивалась великая человеческая боль. Тогда ей было не перекричать шум времени, но сейчас мы её явственно слышим:
Лёгкий месяц блеснёт над крестами забытых могил,
Томный луч озарит разрушенья унылую груду,
Тёплый ветер вздохнёт: я травою и облаком был,
Человеческим сердцем я тоже когда-нибудь буду.
…Эмиграция, помноженная на эмиграцию (внутреннюю), дала годы поэтической немоты. Его поэтическое нутро словно залили пыточным железом, и стихотворный организм тщетно силился его переработать…
Перед тем как умереть,
Надо же глаза закрыть.
Перед тем, как замолчать,
Надо же поговорить.
… никогда не поверишь, что в царской России могла произойти какая-то революция. Тосковали люди! Что поделаешь! По плохому не тоскуют. Не случайно говорят, что всё плохое забывается. Тосковал и Георгий Иванов. Но его тоска несколько иная. Его холодноватый аналитический ум не позволял ему распуститься в золотое ностальгическое нытьё. Его тоска выражалась удивительно достойно:
Хорошо, что нет Царя.
Хорошо, что нет России.
Хорошо, что Бога нет.
Только жёлтая заря,
Только звёзды ледяные,
Только миллионы лет.
Ну что, господа моралисты, не по себе вам? Никак не вкладывается Иванов в концепцию потерянного монархического православного рая. Строчку "Хорошо, что Бога нет" не надо понимать как богохульство. Из стихотворного ряда следует совсем другая мысль. Хорошо, что Бога нет там, в России или там, где была Россия. Только с этой утешительной мыслью можно избавиться от чувства раскаяния за бегство, только с этой мыслью можно не думать о возвращении. Нельзя вернуться туда, где ничего нет. Невозможно! Вот это настоящая поэтическая боль гордого и сильного человека. Простота изложения только подчёркивает её. А вторая часть стихотворения только подтверждает всё вышесказанное:
Хорошо - что никого,
Хорошо - что ничего,
Так черно и так мертво,
Что мертвее быть не может
И чернее не бывать,
Что никто нам не поможет
И не надо помогать.
… в стихах Иванова царит жёсткость и отстранённость. Некоторые его пассажи многим режут ухо. Особо "тонко чувствующие люди" не могут простить ему строки:
И неслось светозарное пение
Над плескавшей в тумане рекой,
Обещая в блаженном успении
Отвратительный вечный покой.
Так Юрий Кублановский назвал эти строки "метафизической безвкусицей". Хотя, на мой взгляд, это одна из самых трагических и высокохудожественных поэтических мыслей. Слово "отвратительный" в данном контексте характеризует как раз не вечный покой, а лирического героя. Надо прочувствовать драму русского человека, для которого незадолго до смерти даже вечный покой кажется отвратительным. То есть его что-то отвратило от вечного покоя. Это упрёк не Богу, а миру. Упрёк и Западу и Востоку, упрёк самой цивилизации.
… Бедный мой ангел, прощай и прости!..
Дальше с тобою мне не по пути.
Есть в "Посмертном дневнике" строки, которые замыкают жизненный круг Георгия Иванова. Уже чувствуя холод бездны, он вдруг рисует поразительной чистоты картину
Зимний День. Петербург. С Гумилёвым вдвоём,
Вдоль замёрзшей Невы, как по берегу Леты,
Мы спокойно классически просто идём,
Как попарно когда-то ходили поэты.
Когда вдумываешься в эти строки, понимаешь, что так они и идут до сих пор, и только им одним известно, где кончается Нева, и где начинается Лета.


Показать отдельно