О соционической маске М. Цветаевой

Наталья Гвелесиани

Форма: Статья
Жанр: Литературная критика
Объём: 53550 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Наталья ГВЕЛЕСИАНИ

О СОЦИОНИЧЕСКОЙ МАСКЕ М. ЦВЕТАЕВОЙ -
на языке лингвоанализатора

Почему такая свобода во время сумерек? Уверенный голос, шаг, жест. А я знаю: лицо скрыто! Свобода маски. Мне в жизни нужно, чтобы меня не видели, тогда всё будет как . Исчезнуть, чтобы быть. (Не смерть ли?)
М. Цветаева

В работе применен сравнительный анализ прозаических текстов М. Цветаевой с стилями других известных авторов прозы - при помощи компьютерного Лингвоанализатора стилей писателей. Такой сравнительный анализ позволяет выявить круг типологически близких авторов, что может быть использовано в соционике в качестве дополнительного метода диагностики ТИМа – особенно среди писателей. Также в статье выдвигается предположение о том, что нарушение сексуальной ориентации, по крайней мере, в некоторых случаях, а также, возможно, и аутизация личности ребенка может быть связана с неблагоприятным влиянием в раннем детстве людей, которые выступают в роли соционических конфликторов, особенно если это мать.
***
Удивительная, но пока непризнанная в академической среде молодая наука соционика, родившаяся во второй половине 20 века на пересечении глубинной психологии К. Г. Юнга, социологии и информатики, если суметь подойти к ней творчески, открывает глаза на многие взаимосвязанные вещи.
Взаимосвязанные функции человеческой психики предопределяют ту или иную ее врожденную структуру, люди с взаимосвязанными структурами психики дополняют или не дополняют друг друга - симпатизируют или конфликтуют. Исходя из разных особенностей формируются разные соционические типы - их всего 16. Представители разных социотипов выполняют в обществе разные социальные функции, играют разные роли. Ну а в случае честного и последовательного исполнения роли ты словно подключаешься к некому эгрегору, в тебя транслируются архетипические энергии и ты сам их - тоже транслируешь. И все это - на бессознательном уровне.
***
Вопрос о корректности применения в литературоведении математических методов анализа – достаточно спорен. Перефразируя одного из героев А. Платонова, можно сказать, что писатели – это люди, которые сделали своей профессией – человеческую душу. А эта субстанция – бесконечна, неохватна, неуловима. Смешно пытаться заключить ее в рамки некого «золотого сечения».
Однако эпоха компьютерных технологий позволяет вторгаться и в «недозволенное». Например, выделять с завидной точностью и быстротой структуру текста того или иного автора, тесно зависящую от структуры психотипа, который, в свою очередь, является одной из фундаментальных предпосылок для самореализации.
Что может дать соционика литературоведению?
Понимание глубинных мотивов, движущих поэтами и писателями, исходя из типа их энергоинформационного метаболизма. Каждому из представителей того или иного ТИМа присущ свой неповторимый рисунок взаимодействия с социумом. Иной характер взаимодействия – иная интерпретация биографических фактов и глубинных, энергоинформационных посылов творчества.
Целью данного исследования является попытка анализа психотипа М. Цветаевой с применением Лингвоанализатора для интерпретации соционических подходов к психоаналитической типологии К. Г. Юнга. Оно является продолжением моей статьи «Лицо и маска М. Цветаевой как зеркало для героев», где, в частности, проводится мысль о сходстве психотипов М. Цветаевой и Ф. М. Достоевского. А именно – выдвигается спорное предположение, о том, что Цветаева была, как и Достоевский – этико-интуитивным интровертом («Достоевским»). Собственно, соционический тип ЭИИ (Этико-интуитивный интроверт, Гуманист, Психолог) и назван, как это принято в соционике, по имени одного из известных его представителей – в данном случае это Ф. М. Достоевский.
Но надо заметить, что этот метод является спорным.
Многие специалисты категорически его отвергают из-за того, что считается, что программа не учитывает семантику, то есть смысловое наполнение речи авторов и может сравнивать тексты только по формально-стилистическому сходству, которое, в принципе, мало что говорит, да и то – многое тут зависит от контекста тематики, к которой обращается тот или иной писатель.
Сторонники же метода считают, что формальная структура текста – может отражать бессознательное авторов.
Попробуем все-таки провести эксперимент, исходя из второй точки зрения.
Он-лайновый лингвистический процессор или анализатор (лингвоанализатор) автоматически сравнивает художественные тексты по параметрам индивидуального авторского стиля. В базе данных хранятся романы 103 известных русских и советских писателей 19 и 20 веков. Программа определяет при вводе в ее окно художественного текста – его возможную авторскую принадлежность, сравнивая с эталонами стиля данной выборки. И выдает список наиболее вероятных, то есть на деле – стилистически близких авторов.
Курирующие программу люди пишут: "Последние исследования, инициированные на механико-математическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова и одобренные специалистами с филологического факультета, показали, что, несмотря на некоторые вариации каждой из этих характеристик по отдельности, их совокупность, аккуратно взвешенная в используемой математической модели (полученная интегральная характеристика получила название относительной энтропии), очень хорошо отражает т.н. авторский стиль. Это утверждение было проверено в объёмном статистическом эксперименте на текстах 82 писателей; объем текстов превышал 128 Мб, а число текстов превосходило 400».

Итак, я ввела в Лингвоанализатор версии 1,01 текст наиболее значительного и характерного прозаического произведения М. Цветаевой «Повесть о Сонечке».
Результат был таков:
«Скорее всего, этот текст принадлежит Ф.М.Достоевскому."

Результаты других прозаических, мемуарных и эпистолярных произведенй:

«Дом у Старого Пимена», «Мать и музыка»:

«Скорее всего, этот текст принадлежит В.Набокову».

Эссе «Мой Пушкин»:

«Список наиболее близких авторов (в порядке убывания вероятности):

В.Набоков,

Н.С.Лесков,

Э.Тайрд-Боффин,

Ю.Трифонов».

Отрывки из Записных книжек – различные отрывки – дают различные результаты. В перечне авторов - В. Набоков, А. Кабаков, Н. Чернышевский, Ф. Достоевский, Саша Соколов…

-----------------
Попробуем проинтерпретировать полученные результаты.

При всем разнообразии ответов имеется определенное сходство авторов, стиль которых близок цветаевскому (согласно Лингвоанализатору).
Лингвоанализатор данной версии может интерпретировать только художественные тексты или тексты, в которых есть элементы художественного стиля. Поэтому обилие указаний на Дон Кихота-Чернышевского объясняется, на мой взгляд, скорее преобладающей публицистичностью эссеистики, писем и дневниковых записей М. Цветаевой. Анализатор относит к стилю Чернышевского многие блочные или форумные тексты пишущих блогеров (согласно моей проверке). Поэтому этот показатель – не существенен для данного исследования. Стиль Чернышевского скорее всего указывает лишь на наличие публицистического стиля.
Из других авторов – преобладают писатели с выраженным интуитивным началом.
К тому же, В. Набоков и Ф. Достоевский – психологическеие интроверты.
А кто в соционике входит в четверку интровертов - интуитов?
Это Интуитивно-этический интроверт - "Лирик" (Есенин, INFP), Этико-интуитивный интроверт - "Гуманист" (Достоевский, INFJ), Интуитивно-логический интроверт - "Критик" (Бальзак, INTP) и Логико-интуитивный интроверт - "Аналитик" (Робеспьер, INTJ).
Два этика и два логика.

Среди авторов, которых Лингвоанализатор «посчитал» близкими стилю М. Цветаевой – чаще всего встречается В. Набоков.
Наиболее распространенная версия ТИМа В. Набокова, встретившаяся мне в Сети, - ИЭИ (Лирик, Есенин). Хотя – не факт, что это так. Есть еще версия – Гамлет (Этико-интуитивный Экстраверт ), что как будто бы подтверждает распространенную версию – Гамлет – в отношении Цветаевой.
Второй по частоте автор – Ф. М. Достоевский.
А если учесть, что к стилю Ф. М. Достоевского компьютерная программа отнесла наиболее значительное, характерное цветаевское произведение в прозе «Повесть о Сонечке», то Достоевский оказывается тут Набокову равнозначным конкурентом. Особенно если иметь ввиду, что Н. Лескова, выпавшего вместе с В. Набоковым при текстовом сопоставительном анализе знаменитого художественно-публицистического эссе «Мой Пушкин», тоже типируют как ЭИИ (Достоевского).
Этико-этическим интровертом (Достоевским) был и сам Ф. М. Достоевский.
Оба – Есенин (ИЭИ, Лирик, Поэт, Мечтатель) и Достоевский (ЭИИ, Гуманист, Психолог, Писатель) – этики, то есть люди, следующие в первую очередь зову сердца (зову чувств).
Они во многом похожи и являются квазитождественными типами, которые различаются по линии рациональность/иррациональность. Хотя и различия между ними – достаточно существенные.

Можно сказать в данном случае, что М. Цветаева могла быть по соционическому ТИМу ЭИИ (Достоевским) с выраженным лирическим, романтическим началом. Что косвенно подтверждается интересом Цветаевой скорее к раннему Достоевскому периода романтичных «Белых Ночей», «Бедных людей», «Неточки Незвановой», - все эти произведения, кстати, упоминаются в «Повести о Сонечке»… И эта версия очень хорошо укладывается в выводы моей статьи о социотипе М. Цветаевой («Лицо и маска М. Цветаевой как зеркало для героя»).

Но можно предположить и другое – В. Набоков, как и писатель Александр Кабаков, о котором пойдет речь ниже –отнюдь не Есенины и не Гамлеты, а – ИЛЭ (Дон Кихоты).

И М. Цветаева – это тоже ИЛЭ (Дон Кихот), одна из соционических масок которого – маска ЭИИ (Достоевского). Если только. Конечно, Ф. М. Достоевский – не соционический Робеспьер (ЛИИ, логико-интуитивный интроверт), как предполагают некоторые типировщики… Но во втором случае - Дон Кихоту-Цветаевой еще проще стилистически мигрировать в сторону своего зеркальника - Робеспьера. Дон Кихот и Робеспьер представляют одну квадру – это пара Д Артанян и Атос.

В версию же ЭИИ (Достоевского) как ТИМА, а не маски - не укладывается не столько зашкаливающая эмоциональная экспрессивность Цветаевой, сопоставимая, наверное, в русской литературе, только с горячечной экспрессивностью Федора Михайловича, сколько ее столь же зашкаливающее неумение ладить с людьми, ее так называемая ненормативная, «хулиганская» этика - эту сторону личности в соционике связывают с БИ (Белой этикой) – функцией, отвечающей в структуре человеческой психики за построение отношений с людьми.
На словах М. Цветаева во всем своей творчестве – как художественном, так и эпистолярном и публицистическом – придает этике отношений столь огромное значение, что постоянно говорит о самых разных этических аспектах, и даже с жаром проповедует – почти агрессивно – собственную этическую программу.
Но на деле – окружающие ее люди часто были шокированы поступками самой Цветаевой. Ее поведение во многих случаях выглядит как резкое, нечуткое, неуместное. Нет умения разбираться в отношении к себе окружающих. Нет гибкости и дипломатичности. Нет адекватной самооценки по аспектам взаимодействия с людьми, понимания их подлинных мотивов в личном общении.
Похоже ли это на ЭИИ (Достоевского), этика отношений у которого является сильнейшей, ведущей функцией?
Прямо скажем – верится в это с трудом, если только не произошло искажения врожденного ТИМа под влиянием неблагоприятных условий и болезненно-личностных наслоений.

Но более вероятной на сегодняшний день мне представляется другая версия ТИМА М. Цветаевой.
Очень часто врожденный психотип индивидуума бывает искажен и подлинную его глубинную сущность – заслоняет маска другого ТИМА.
Е. Кривошеев пишет: «"Под маской я понимаю Я-образ и, соответственно, закрепившуюся поведенческую модель, слабо коррелирующую с особенностями ТИМа, имеющегося у данного индивида. Чаще всего маска образуется в детском возрасте, но иной раз ее возникновение бывает связано и с более поздним периодом жизни, с особенностями социального окружения, неподходящей для носителя ТИМа профессией или еще какими-либо психологически дисгармоничными обстоятельствами. Очень часто встречается следующий стереотипный процесс образования маски. Родители мечтали о ребенке, который будет обладать какими-то качествами, а родившееся дитя обладает другими особенностями. В этом случае нередко родители прямо или косвенно дают ребенку понять, что определенные присущие ему свойства для них неприятны, причем иногда такое неприятие проявляется в достаточно резкой, а то и в агрессивной форме. В этом случае ребенок вынужден подавлять нежелательные для родителей качества и проявлять те, которых от него ждут. Постепенно именно эти способы поведения могут стать для ребенка привычными, а потому он начинает считать их своими естественными психологическими свойствами. Но если на деле они таковыми не являются, если они противоречат его природным склонностям, то постоянное их использование энергетически весьма затратно, а потому не удивительно, что такой человек, как правило, часто болеет, быстро утомляется, плохо адаптируется к жизненным ситуациям. " (Е. Кривошеев «Соционика глазами психолога»).

Процитирую комментарий к своей статье, оставленный на одном соционическом сайте его ведущим сотрудником Р. Зрайко по поводу того, что версия ЭИИ (Достоевский) в случае Цветаевой противоречит более распространенной версии ЭИЭ (Гамлет), выдвинутой до того социониками:
«По нашей концепции противоречие между типами ЭИЭ, ЭИИ у Цветаевой легко снимается. Не существует базового (врожденного) типа в чистом виде - он всегда имеет какое-либо Анима (Анимус)-усиление под влиянием матери, и это подтверждено нами как теоретически, так и на большой социологической выборке. Поэтому с полным основанием можно допустить, что Цветаева - Гамлет по врожденному типу, но довольно редкой разновидности: с Анимой (в ее случае - Анимусом) Достоевского. Это подтверждается описанием ее матери, которая по врожденному типу может быть ЛСЭ (Логико-сенсорным эксравертом, Штирлицем). Кстати, та же ситуация имеет место в случае с Н.Бердяевым.
Овладев сознательно своим Анимусом (насчет роли отца Фрейд и Юнг во многом неправы), Марина вышла на ступень Достоевского по уровню духовно-ценностного личностного развития. Ведь человек любого типа и подтипа может тяготеть по своему развитию к Эго-состоянию, Персона-состоянию, Анима-состоянию и некоторым другим. В случае Цветаевой можно допустить (и наша практика изучения детей и их семей это подтверждает), что под влиянием мамы ЛСЭ (Штирлица), своего типа и других факторов (в т.ч. два интровертных знака зодиака) у нее сложилась доминанта Анима-состояния. Причем размерность Анима-состояния часто превышает размерность того же Эго-состояния у настоящего врожденного Достоевского. Ведь Анима (Анимус) являются структурой сверхсознания (Сверх-Я).
Если Вы знакомы с учением К.Уилбера, то не удивитесь, что 16 энергоинформационных матриц можно рассматривать не только горизонтально, ими можно прекрасно описывать спектр духовного развития по Уилберу. Такое соотнесение нами давно сделано и очень помогает отделять врожденный тип и его разновидность от актуального уровня духовного развития».
Действительно, не исключено, что Цветаева была все-таки ЭИЭ (Гамлетом), но в какой-то степени с «душой» и сверх-Я – Достоевского, вкрапленной в ее врожденную структуру на уровне блока Суперид.
Но в связи с тем, что у нее была очень сильная интуиция возможностей (ЧИ – черная интуиция) и очень сильный, логический ум, сильная исследовательская логика (БЛ – белая логика), можно предположить, что на самом деле Цветаева была не ЭИЭ (Гамлетом) с Анимусом (Анимой?) ЭИИ (Достоевского), а Интуитивно-логическим экстравертом (ИЛЭ - Дон Кихотом) с Анимусом/Анимой Достоевского. Тем более, что этот тип является на самом деле пограничным между экстра и интро – версией.
Можно предположить и больше.
В М. Цветаевой словно существовало на уровне Суперид оба начала – и мужское (Анимус), как и положено в норме у женщин, что позволяет им проецировать Анимус на лиц противоположного пола, и женское (Анима), что, по моему предположению, может приводить к нарушению сексуальной ориентации.
Цветаева субъективно ощущала в себе раздвоение на мужскую и женскую души, откуда следовала ее биэротичность.
Как знать – не включалось ли в таком случае у Цветаевой на бессознательном уровне – то искусственно вскормленное усиление-наслоение в врожденном типе в виде своеобразного новообразования, которое можно назвать Анимой (или фиктивной Анимой), которого, в случае гармоничного развития ребенка женского пола, быть не должно?
Возможно, что это наслоение было сформировано усилиями неумеренно целенаправленной в плане воспитания, экспрессивно-экспансивной матери, которая оказала на ребенка как положительное, так и негативное воздействие. Эта ситуация отражена в рассказах «Мать и музыка», «Хлыстовки», «Сказка матери», в эссе «Мой Пушкин, рассказе «Черт».
Собственно, рассказ «Мать и музыка» начинается с оригинального гротескно-исповедального признания: «Когда вместо желанного, предрешенного, почти приказанного сына Александра родилась только всего я, мать, самолюбиво проглотив вздох, сказала: "По крайней мере, будет музыкантша".
Когда же моим первым, явно-бессмысленным и вполне отчетливым догодовалым словом оказалась "гамма", мать только подтвердила: "Я так и знала", — и тут же принялась учить меня музыке, без конца напевая мне эту самую гамму: "До, Муся, до, а это — ре, до — ре..." Это до — ре вскоре обернулось у меня огромной, в половину всей меня, книгой — "кингой", как я говорила, пока что только ее "кинги", крышкой, но с такой силы и жути прорезающимся из этой лиловизны золотом, что у меня до сих пор в каком-то определенном уединенном ундинном месте сердца — жар и жуть, точно это мрачное золото, растопившись, осело на самое сердечное дно и оттуда, при малейшем прикосновении, встает и меня всю заливает по край глаз, выжигая — слезы. Это до — ре (Дорэ), а ре — ми — Реми, мальчик Реми из «Sans Famille»1, счастливый мальчик, которого злой муж кормилицы (estopie2, с точно спиленной ногой: pied) калека Pere Barberin сразу превращает в несчастного…».
Несчастный «мальчик» старался поначалу соответствовать образу послушного, кроткого, ответственного, очень совершенного мальчика и старательно выводил с четырехлетнего возраста в течение четырех часов – ежедневно! – под щелк метронома за роялем - скучнейшие гаммы. В противном случае – у него не оставалось шансов заслужить признания и без того суховато-строгой, высокомерно-требовательной матери.
Но в данном случае у ребенка сформировалась не просто соционическая маска, что было бы не так тяжело, а – некая внушенная, внедренная авторитарным воспитанием добавочная энергетическая сущность на уровне блока Суперид, 5-ая функция которого является суггестивной, то есть повышенно-восприимчивой к внушениям со стороны.
И вскоре – в фантазиях маленькой Марины, которые существовали на грани с реальностью, появился детский Черт в виде гладкого черно-серого дога, который стал в ту пору ее единственным другом. Этот вымышленный друг, однако, транслировал спроецированную на его образ энергетику ее бунтующей Тени, которая порой просачивалась, захлестывая его, в Эго.
То, что могло бы быть простой соционической маской, приводящей к невротизации личности, стало, фактически, второй натурой - маской, приросшей к лицу настолько, что это стало причиной детской аутизации личности.
И это же – стало одним из мощных стимулов в борьбе взрослой поэтессы не просто за обретение своего подлинного лица, но и за проникновение в свою глубинную сущность, за срывание всех и всяческих масок.
Как я уже писала в своей статье: «Собственная мать - первый защитник и проводник в мир людей - от которой зависит все твое будущее - то, с какой стороны ты в первую очередь этот мир воспримешь - превращалась на глазах дочери в Снежную Королеву.
Так в жизни Цветаевой появился Черт. То есть "Бог-Черт" - как называла его маленькая Муся, отказываясь в своей детской неискушенности развести по разные стороны цельности эту сомнительную с точки зрения ее православного окружения двуликую фигуру, который взял и вывел ее однажды к "Памятник-Пушкину", на большую, но одинокую дорогу, подальше от всех этих Снежных Королев. (Как о том поведано в ее автобиографической прозе, и в частности в рассказе "Черт". Он являлся маленькой девочке в ее грезах о спасителе из жуткой каторги повседневности в виде гладкого черного дога - Черной Собаки. Собачий дог-бог уводил ни в меру привязчивую, ответственную и способную на самоотверженность девочку ("Если Бог сделает это чудо -- оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака.", - напишет она позже на фронт мужу и клятву свою сдержит) в Жизнь от смертоносного долга без любви - в любовь без ложного долга - долга служить другим людям ценой убийства своего внутреннего ребенка, своей божественно чуткой души.
Однако в детской психике все-таки произошел надлом и иногда Бог-Черт уходил и словно из-под земли у взрослой уже поэтессы вдруг выскакивал его перевертыш - Черт-Бог (то есть сам Черт), который наиболее наглядно отражен в фигуре Молодца из одноименной поэмы.
Ибо мать должна быть матерью, а не Снежной Королевой, Бог - Богом, а не Чертом, друг - другом, а не предателем, Белая Собака - Белой, а не Черной Собакой, а Черная - Черной, а не Драконом.

А то и другое вместе - это лишь временный компромисс и затянувшись, он очень плохо отстреливает. И тогда действительно появляется Дракон». (Н. Гвелесиани «Лицо и масса М. Цветаевой как зеркало для героя»).

Такая ситуация – усиленный, искаженный Анимус с анима-наслоениями от ЭИИ (Достоевского) и размывающий Эго теневой ИЛИ (Бальзак), усиливает, как мне кажется, как противоречивость, так и силу эмоций типа Дон Кихот, делая эмоциональную сферу многомерной, трагичной и противоречивой, так сказать – гамлетоподобной. Особенно если принимать во внимание, что в родственной соционике дисциплине под названием «психософия» Цветаеву типируют как ЭЛВФ (Андерсена), а это – один из двух самых, по мнению социоников, трагичных психософских типов. Трагичность исходит от необычайной эмоциональности в сочетании с уязвимостью, ранимостью «вечного подростка» (тип Гадкого Утенка). Впрочем, не факт, что Цветаева от рождения была именно ЭЛВФ (Андерсеном) . Могла быть – и ЭВЛФ (Газали). А все андерсеновское тут – только видимость из-за противоречий на уровне Суперид.
То, что Цветаева как личность, была привержена к ценностям Первой, так называемой детской, альфийской (иногда еще ее образно, вполушутку называют эльфийской от слова «эльфы») соционической квадры с ее вечно-юношескими свободолюбием и широтой, ориентацией на стремление наслаждаться жизнью, что называется, по полной – здесь и сейчас (что не противоречит борьбе за более высокую, светлую, одухотворенную жизнь вплоть до самопожертвования во имя лучшего будущего), свидетельствует все ее творчество, весь ее нелегкий и противоречивый жизненный путь. Ценности более консервативной Второй квадры, к которой относится ЭИЭ (Гамлет) – кажутся преобладающими в личности Цветаевой – только на первый взгляд. Это косвенно подтверждают «Воспоминания» младшей сестры поэта Анастасия Цветаевой, в которых четко прослеживается «эльфийско-альфиская» линия в жизни обеих сестер – их необычайное свободолюбие, умение радоваться жизни, любовь к людям, общению, истине, добру, красоте, их пылкий максимализм и непреходящие Высокое Детство, возводимое обеими сестрами в своеобразный культ. К примеру, атмосфера дома Макса Волошина в Коктебеле, где М. Цветаева, фактически, обрела вторую семью и воспряла духом после долгих лет душевного сиротства в собственном доме - типично альфийская. А ее духовный отец в большой поэзии – Макс Волошин – типичный Дон Кихот.
Плодом жизни и творчества Марины Цветаевой является также ее жизненная философия, далеко не всеми осознанная и освоенная еще и сегодня. А ведь Цветаева еще в 1908г., в 16 лет предрекает победу социализма и то, что с ним потом произойдет:
"Идти против -- вот мой девиз! Против чего? спросите Вы. Против язычества во времена первых христиан, против католичества, когда оно сделалось государственной религией и опошлилось в лице его жадных, развратных, низких служителей, против республики за Наполеона, против Наполеона за республику, против капитализма во имя социализма (нет, не во имя его, а за мечту, свою мечту, прикрываясь социализмом), против социализма, когда он будет претворен в жизнь, против, против, против!" ("Письма к П. Юркевичу".
Доживи она до 60-ых- 70-ых годов и появилось бы поколение битников, хиппи и других неприкаянных душ, которые как раз так все и понимали. Против течения - это на самом деле против Системы, которая делает бездушными и отчужденными в первую очередь человеческие отношения. У Цветаевой в деталях описано, как работает Система в ее собственной семье, как она отчуждает глухой стеной ее домочадцев в первую очередь от самих себя, а потом - от нее, такой упрямой и неподдающейся.
Вот этот пространный отрывок:
"Милая Наташа, давайте помечтаем -- о лете. Во-первых, выясним, чего Вы хотите: меня -- или Парижа? Или -- меня и Парижа? Или -- Парижа и меня? Ибо, увы, в июле я наверное опять уеду на какую-нб недалёкую ферму -- для Мура, из-за Мура, и не только для здоровья -- для души, уже опасно--городской и иссушенной зрелищами: сменой реклам, воззваний, витрин, всем тем даровым и развращающим хламом стен, заслоняющих -- суть.
Может быть мне -- ничего не удастся, ибо растет явно-современной и в меня только силой -- человек: неуязвимый. Неуязвима и я, но только потому, что через всИуязвимость -- прошла: от всИчувствия, а не от нечувствия. Оттого -- что этой стены (рекламной, тюремной) не вижу: вижу сквозь нее: ее -- просто нет: есть я и вещь, без средостения. Я ее взглядом валю! (Но кАк -- ненавижу: заклеенную, заплеванную, с отпечатками всех вожделений!)».

К ТИМУ ИЛЭ (Искатель, Дон Кихот) предположительно принадлежали также такие женщины, как математик Софья Ковалевская и украинская поэтесса Леся Украинка. Обе – известны своим бунтарским духом и не типичным для женщин своей эпохи феминизмом. Софья Ковалевская даже является автором автобиографической повести «Нигилистка». И в ее жизни и характере – есть явные пересечения с Цветаевой. Обе чувствовали себя нежеланными детьми, тем более что в доме ожидали рождения мальчика… Обе – стали писать стихи в 4-5 лет. У обеих – комплекс недолюбленного ребенка привел к формированию таких черт, как повышенная впечатлительность и стеснительность, замкнутость, упрямство, обидчивость, к развитию биэротизма и поискам любви при трагически-обреченном неумении ее обрести… Приходит на память доблестная Амазонка, дева-воительница из цветаевских поэм «Царь-девица» и «На красном коне». И все это – в сочетании с трагическим надрывом, как и у других известных Донов с выраженным художественным началом – у М. Лермонтова (хоть с данной версией его Тима согласны не все), Олега Даля, Александра Башлачева, Янки Дягилевой – трагическая судьбы всех четверых известна. Вопреки распространенным представлениям о ИЛЭ (Дон Кихотах) как не склонных к депрессиям позитивистам, затяжной конфликт с обществом или самими собой может привести их к срыву в затяжной, грозящий гибелью депрессивный штопор. Ведь способности к эмоционально-сенсорному восстановлению у Дона – невелики, тут он нуждается в донорстве со стороны.
Более того, как минимум, трое из этих людей получили в детстве психотравму по линии сенсорики ощущений и этики эмоций (как раз 5-6 функции) в связи с ранней гибелью матери. Лермонтов остался без матери совсем маленьким ребенком, а Цветаева и Янка Дягилева – в возрасте 14 и 15 лет. «Детский» блок Суперэго был глубоко травмирован, не дополучил своего. И это сенсорно-эмоциональное сиротство трансформировалось в дальнейшем у них, как у больших поэтов – в своеобразное «богоборчество», которое заключалось в мучительных раздумьях о причине страданий и смерти, войн и исторических катастроф, выливавшихся в желание вернуть в ответ на фатальную несправедливость миропорядка – Творцу билет.
Разумеется, обращенность к теодицеи – только этим одним - не объясняется. Да и не все можно объяснить в мире несводимой к функциям души. Но психологические истоки импульсов к тому или иному повороту в сознании – выявить можно.

О слезы на глазах!
Плач гнева и любви!
О Чехия в слезах!
Испания в крови!
О черная гора,
Затмившая - весь свет!
Пора - пора - пора
Творцу вернуть билет.
Отказываюсь - быть.
В Бедламе нелюдей
Отказываюсь - жить.
С волками площадей
Отказываюсь - выть.
С акулами равнин
Отказываюсь плыть -
Вниз - по теченью спин.
Не надо мне ни дыр
Ушных, ни вещих глаз.
На твой безумный мир
Ответ один - отказ.
(М. Цветаева. Стихи к Чехии.)

Слово же у Дон Кихота – это уже половина дела.
Необычайно идейная, пылко отстаивающая свое мировосприятие, выработавшая свое особое миропонимание Цветаева так же, как перечисленные выше поэты и актеры – была отнюдь не из разряда вечно колеблющихся Гамлетов ( в том, что касалось поэтической и идейно-духовной стороны). Ей был присущ рыцарственный дух вечного странника – благородного Идальго с его борьбой с «ветряными мельницами» здесь и сейчас. Она всегда была - «против», так же, как и лирический герой ее любимейшего стихотворения «Двух станов не боец…», принадлежавшего перу еще одного известного поэта-Дон Кихота - А. К. Толстого. Была – Искателем прежде всего. И уже потом – наставником и гуманистом – на основе того, к чему приходила в процессе Поиска.
И это сочеталось – с известной слабостью, а то и беспомощностью соционических Дон Кихотов в вопросах быта, а также с повышенной потребностью поддержки по их не самых сильных 5-ой и 6-ой функциям: cенсорики ощущений и этики эмоций, что выражается в неумении налаживать без посторонней помощи комфорт и поддерживать хорошее настроение без эмоциональной поддержки других людей. При длительном отсутствии такой помощи и поддержки Дон Кихот может физически и эмоционально «потухнуть», впасть в апатию, депрессию, приобрести даже внешне – измученный, неухоженный, неприкаянный вид.
Не отсюда ли – психологические корни цветаевской неукорененности, надбытности, проявляющейся в ее жизни и творчестве в трагически-непримиримой оппозиции бытия и быта, ее острый антимещанский пафос?
Марина Цветаева с годами все больше страдала – такой типично доновской заброшенностью. Положительные эмоции, яркие внешние события, разнообразие, теплое, искреннее участие окружающих, одним словом – любовь, - были необходимы ей, как воздух. В своих многочисленных дружеских и любовных связях Цветаева, недополучая, искала, помимо духовной близости, по-видимому, так же и это. Недаром ей, по ее собственному признанию, был близок мир Ч. Диккенса – тоже ИЛЭ (Дон Кихота) - с его приверженностью к простым и искренним семейным радостям. Но – не сбылось… И во многом - из-за болевой четвертой функции ТИМа ИЛЭ (Дон Кихот) – буксующей этики отношений. Тем более что третьей (ролевой) функцией Дон Кихота является ЧС (черная сенсорика) – так называемая силовая сенсорика, отвечающая за способности отвоевывать себе и другим «место под солнцем». У Дон Кихота это – тоже достаточно слабое место. Но выглядит он зачастую – сильнее, чем есть. Поэтому входящая в блок Суперэго третья функция и названа ролевой – по ней человек, желая прикрыть слабость, неосознанно показывает больше, чем есть, как бы играя в роль.
Идти против течения, да еще и щедро, размашисто растрачивая порох нуждающейся в подпитке со стороны эмоциональной сферы – привилегия, за которую Дон Кихот, при отсутствии соответствующей поддержки со стороны, расплачивается преждевременным «сгоранием». И как будто у Цветаевой был свой Санчо Панса – муж С. Эфрон – не то дуал Дон Кихота – СЭИ (Сенсорно-этический интроверт, Дюма), не то – что более вероятно - миражник ИЭИ (Интуитивно-этический интроверт, Есенин), умеющий поддержать эмоционально, но не хозяйственно, не то зеркальник ЛИИ (Робеспьер). Однако на практике – забота о быте лежала целиком на плечах Цветаевой.
Но Цветаева-то предположительно была Дон Кихотом с Анимой и Анимусом (Сверх-Я) Достоевского.
А это – еще более усугубляет сложившееся положение жизни «на износ».
Заметим, что ИЛЭ (Дон Кихота) и ЭИИ (Достоевского) связывают отношения соционической ревизии, при которых один из партнеров как бы контролирует другого – это в соционике один из самых неблагоприятных, ассиметричных видов отношений.
Дон Кихот является подревизным, подконтрольным Достоевского. Отсюда у Цветаевой - истоки избыточной и двойственной по итогам (как положительным, так и отрицательным) этической требовательности к себе и окружению, которую в цветаеведении принято называть приверженностью к протестантской этике. Можно сказать, что в этом случае человек становится ревизором также и самому себе, но его самооценка в области этики отношений страдает неадекватностью.
И действительно, Цветаева утверждала: "У меня по отношению к себе – садизм. Желание загнать насмерть. Мне нет дела до себя… Я – это то, что я с наслаждением брошу, сброшу, когда умру...«Я» – это просто тело... голод, холод, усталость, скука, пустота, случайные поцелуи… Всё не преображенное. «Я» – не пишу стихов. Не хочу, чтобы это любили…"
О многочисленных же конфликтах Цветаевой с окружением - известно всем, кто знаком с ее биографией.
Известны и ее прямолинейность и искренность, жажда честности и справедливости, ее безудержное стремление к совершенству, нелюбовь к театру и театральности, к актерству, позе и , конечно же, неустанный поиск Истины.
Налицо – и положительный, все превосходящий, одолевающий результат: Цветаева стала Поэтом, Мыслителем, Гражданином. Более того, она расширила возможности поэтического Слова, сделав его путеводной звездой на Пути к святости.
Поэзия – это путь к Царствию Божьему внутри нас, который пролегает через наше глубинное Я, наше умное, глубокое Сердце. Эту истину поэты последних веков как-то подзабыли.
А гениальный поэт-интуит Марина Цветаева – снова открыла и напомнила.
Мир поэзии М. Цветаевой – это и есть мир безграничных, неисчерпаемых возможностей, которых глазами не увидать, так как зорко – только Сердце.
Что прекрасно чувствует многочисленная армия ее поклонников и не менее многочисленная армия невзлюбивших ее … ТОЖЕ поклонников, которые отчего-то снова и снова будируют в себе память о «плохой» Цветаевой.

Приведу цитату из описания ТИМа Дон Кихот от В. Стратиевской. По-моему, это просто характеристика Цветаевой:

"Для Дон-Кихота характерно стремление отстоять и защитить свое право жить так, как ему хочется. Постоянно и повсеместно требует признания своих прав на свободное интеллектуальное творчество вне всяких ограничений. Как свободна его мысль и фантазия, так же должен быть свободен и он. Свободен от всяких условностей, обязанностей, обязательств, претензий — от всего, что мешает его интеллектуальному творчеству.
В свете таких установок у Дон-Кихота возникают серьезные этические и правовые проблемы. Не всякий из его окружения понимает, что в то время как Дон-Кихот целыми днями лежит на диване и смотрит в потолок, в его голове вызревают великие идеи, способные осчастливить все человечество.
В то же время Дон-Кихот не может и не считает нужным отвлекаться от размышления над своими проектами для того, чтобы вспоминать, вымыл ли он за собой посуду, как того категорически требуют окружающие. Его раздражает любое требование окружающих, поскольку отвлекает от гениальных, исключительных и уникальных идей на какие-то бытовые мелочи. Разумеется, чем мелочнее требования и претензии, тем больше они его раздражают.

В ситуации психологического дискомфорта, особенно в детском и юношеском возрасте, Дон-Кихот уходит от реальной действительности в область полностью вымышленных фантазий, где и пытается творчески реализовать себя: сочиняет фантастические истории про себя и своих друзей, рисует одному ему понятные картины, пишет стихи. Словом, придумывает себе другую жизнь, которая находится как бы по другую сторону реальности. В этой другой жизни у него все складывается самым удачным образом. Более того, она иногда является его главной по сути жизнью. События и персонажи его выдуманной жизни иногда запоминаются ему ярче, чем реальные события. Об этой своей, потусторонней жизни предпочитает никому не рассказывать, разве только самым близким и понимающим его людям — это его глубокая, тщательно оберегаемая тайна.
Для Дон-Кихота очень характерно, неотъемлемо ощущение внутренней свободы и независимости. Поэтому его вторая, "нереальная" жизнь включается как дополнительное жизненное пространство в тех условиях, когда реальность становится невыносимой.
Дон-Кихота нельзя заставить думать "как все", невозможно задвинуть его в рамки условностей, придуманных неизвестно кем, невозможно запретить ему свободно высказываться.
Удобен он окружающим или нет, — он такой, какой он есть. Все остальное — проблема тех, кто с ним психологически несовместим».

Добавлю, что в жизни 16-летней Цветаевой-гимназистки был период, когда она в течение года почти не ходила в гимназию, проводя все дни в своей комнате среди обожаемых ею портретов двух Наполеонов – отца-Бонапарта и его безвременно умершего от чахотки, как и мать самой Цветаевой, сыне герцоге Рехйштадском. На первого она продуцировала свое подростковое Суперэго (в этом блоке у ИЛЭ как раз функции, которые сильны у СЭЭ (Наполеона), а на второе – свой болезненный Анимус «несчастного, гениального, непризнанного мальчика», как она называла Рейхштадского, поставив в иконостас на месте православной иконы – его портрет в возрасте 10-тилетнего ребенка.

-----------------

В Сети есть два Лингвоанализатора – один сравнивает тексты русских писателей всех жанров – 19-20вв, включая некоторых наших современников. Другой находится на сайте «Русская фантастика» и сравнивает тексты по эталонам текстов отечественных-писателей фантастов, а также авторов, которые содержат элементы фантастики и фантасмагории. Например, Гоголя и Булгакова.
Я провела по Лингвоанализатору фантастов – три наиболее крупных и значительных прозаических произведения М. Цветаевой – «Дом у Старого Пимена», «Мать и музыка» и, разумеется, «Повесть о Сонечке».

Результат вышел крайне интересным.
Ответы программы Лингвоанализатора:

«Дом у Старого Пимена»

« Предложенный текст является достаточно объемным, для сравнительно корректного анализа на близость к авторским эталонам. Ниже приведена тройка авторов, отобранная из большого числа авторских эталонов.
Несмотря на значительную точность используемых интегральных характеристик текста, при имеющемся количестве (134) авторских эталонов истинный автор, даже оказавшись в тройке претендентов, может не оказаться ближайшим к своему эталону.

Согласно используемой интегральной оценке близости текста к авторским эталонам, автор данного текста пишет как писатель Александр Кабаков. Степень близости именно этого эталона оценивается в 53%. Таким образом, данный фрагмент сравнительно близок к предложенному авторскому эталону. Текст похож на следующие его эталонные произведения: 53% Александр Кабаков
«Последний герой»
«Сочинитель»

М. Цветаева «Мать и музыка»

36% Наталья Мазова - «Киносьемки»
17% Александр Кабаков
36% Наталья Гайдамака

М. Цветаева «Повесть о Сонечке» (часть первая)

28% Дмитрий Браславский
24 Александр Кабаков
23% Наталья Мазова

Безусловный лидер тут – известный современный писатель Александр Кабаков. пишущий как традиционную, так и фантастико-фантасмагорическую прозу (в жанре антиутопии), благодаря чему тексты этого автора имеются и в Лингвоанализаторе с эталонами стиля традиционных писателей, и в программе, где введены эталоны фантастов.
Однако среди традиционных писателей – к цветаевским текстам ближе все-таки не Кабаков, а Набоков с Достоевским.

Позже, уже проведя эти эксперименты, я зашла на сайт «Биолакационной соционики», где определяют ТИМ по энергетике при помощи биолокационных рамок - пожалуй, самой нетрадиционной, если не сказать – авантюрной школы этой молодой, обросшей непроверенными гипотезами и мифами науке (говорю это – отнюдь не в укор) и прочитала ряд материалов о том, что при работе с фотографиями гениев из области науки, литературы и музыки, нашлись люди, которые не укладываются в полной мере ни в один социотип.
Попала в этот список и М. Цветаева. Однако, на мой взгляд, ведущий ТИМ просматривается в их экспериментах достаточно прозрачно. Необычно тут только то, что доновское начало, по ощущению работавших с ее фотографиями людей, оказывается как в сильных функциях, так и в блоке Суперид, связанном с самой глубокой бессознательной частью психики, представленной у среднестатистического мужчины Анимой, а у среднестатистической женщины – Анимусом, а также с Сверх-Я, которое еще называют Божественным Ребенком.
Судите сами:

СИЛЬНЫЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ

Сенсорика - СЭИ (Дюма)
эмоции - ЭСЭ (Гюго)
интуиция - ИЛЭ (Дон Кихот)
логика - ЛСИ (Максим)

ТЕНЬ
Интуиция - ИЭЭ (Гексли)
сенсорика - СЛИ (Габен)
логика - ЛСЭ (Холмс)
эмоции - ЭИИ (Ватсон)

БОЖЕСТВЕННЫЙ РЕБЕНОК
ИЛЭ (Дон Кихот) и ИЭИ (Есенин)

Дадим теперь определения из психологии глубин К. Г. Юнга:

«Анима представляет автономное психическое содержание в мужской личности, которое условно можно назвать "внутренней женщиной" в мужчине. Анима психически воспроизводит женское начало у мужчины и символически представлена женской фигурой — галереей образов от проститутки и совратительницы до мудрой святой (София), духовной наставницы. Женское начало персонифицируется в принципе Эроса, относящемся к любви и родственным узам. Мужская влюбленность как состояние есть проекция Анимы (В. Зеленский. «Базовый курс аналитической психологии»).

«Соответственно Анимус представляет мужские психические элементы в психологии женщин. Символически это выражено рядом мужских фигур, начиная от страшного насильника, сексуального маньяка, терроризирующего свою жертву, до святого, пронизанного светом радости и доброты. Персонификация мужского начала в женской природе носит название Логоса, представляющего способность к осознанию, рефлексии, постижению разумом. В сумме это составляет рациональное начало, тогда как Анима есть начало эмоциональное. Возникновение чувства любви у женщины аналогичным образом обязано проекции Анимуса». (Там же).

Случай же М. Цветаевой, в силу ее переросшего в высокий платонический Эрос, в мистическую андрогинность эротизма, который проявлялся в земной любви как биэротичность - интересен тем, как я уже говорила, что в ее психике на уровне блока Суперид (5-6 функции) присутствовали оба начала. (Или, правильнее сказать – одно из начал было искусственно вкрапленным и усиленным, образуя как бы фиктивную, но тем не менее энергетически наполненную Аниму). Поэтому изображенный в «Повести о Сонечке» дружеско-любовно-платонический союз троих – это больше, чем любовь.
Можно сказать, что в двух главных героев – Сонечку и Володю Алексеева - М. Цветаева была влюблена двояким образом: в Сонечку как "мужчина" (проекция ее встроенной Анимы), а в Володю Алексеева – как женщина (проекция ее Анимуса). И это носило в ее случае – случае большого мистического Поэта – не столько земной, сколько возвышенно-платонический характер Любви к Логосу и Святой Софии Божественной Мудрости. Причем, энергетика произведения наполнена как энергетикой ЭИИ (Достоевского), с прямыми аллюзиями и реминисценциями из его раннего творчества, так и энергетикой трогательной, смешливой Сонечки-«ребенка», Сонечки-Дюма, а также стержневой, хребтовой энергетикой Робеспьера – Алексеева, на которого, как и на Б. Пастернака, Цветаева неосознанно проецировала мужскую, стержневую часть души.
Я же в данной работе ограничусь описанием чисто земной составляющей этих возвышенных, - во всяком случае, выглядевших таковыми в восприятии Цветаевой – взаимоотношений. Причем, описанием скорее скелета, каркаса, к которому не может быть сведена сфера горнего.

Удачный союз троих в дружбе и других интертипных отношениях - это чаще всего союз двух зеркальщиков и человека, который приходится одному из них дуалом, а другому - активатором.
Цветаевская "Повесть о Сонечке" - прекрасная иллюстрация такого тройственного союза.
Зеркальщиком ЭИЭ (Гамлета) является ИЭИ (Есенин). А третьим у них значится в дуалах/активаторах СЛЭ (Жуков) или ЛСИ (Максим).
Где в "Повести о Сонечке" Жуков или Максим?!
Этот вариант отпадает однозначно.
Тем более что зеркальщикам не хватает теплоты, душевности в общении. А душевность у Марины была как раз с Сонечкой.

У зеркальщиков Достоевский – ИЭЭ (Гексли) третьим является ЛСЭ (Штирлиц) или СЛИ (Габен).
Тоже - совершенно нереально.
Разве что только так: Марина-Достоевский, Алексеев-Штирлиц и Сонечка-Гексли.
Но зеркальщики дают друг другу скорее духовное и интеллектуальное общение, а душевности им - как-то не достает. Что и призван восполнить третий участник союза. А по этому раскладу получается, будто душевности недоставало Марине с Сонечкой, что неправда. Зеркальщиком однозначно был Алексеев.

А вот в союз ИЛЭ (Дон Кихот) – ЛИИ (Робеспьер) – СЭИ (Дюма) или ЭСЭ (Гюго) троица «Марина - Алексеев – Сонечка» садится прямо-таки идеально.

Дуалом ЭИЭ (Гамлета) является ЛСИ (Максим).
Трудно представить более несовместимого союза, чем Цветаева и ЛСИ (Максим).

И очень легко - союз с Дюма (дуалом), Робеспьером (зеркальником), Есениным (миражником).

На мой взгляд, Цветаеву и Володю Алексеева и связывают в повести отношения, которые называются в соционике зеркальными. Зеркальщиком Дон Кихота является Робеспьер (Логико-интуитивный интроверт, ЛИИ – Робеспьер). В этом случае слова одного из героев отражаются, как в зеркале, порой искривленном, а порой – точном, в поступках другого, и наоборот.
Это достаточно хорошие, симметричные взаимоотношения, но в них не хватает, при всей ментальной близости и взаимопонимании, какой-то мягкости, душевности, проявленной теплоты, из-за того, что оба партнера, как логики – нуждаются в эмоциональном донорстве со стороны. И такой донор может появиться. Считается, что шероховатости зеркальных отношений сглаживаются тогда, когда вместе с ними общается еще один член квадры, который одному из двоих приходится соционическим активатором, а другому — соционическим дуалом. Вот в жизни Марины и Володи Алексеева и появилась Сонечка – Сенсорно-этический интроверт (Дюма, СЭИ) – мягкая, романтичная женщина, способная создавать душевный и сенсорный уют. Робеспьеру -Алексееву она приходится активатором, а – Дон Кихоту-Марине – самим дуалом (самым благоприятным партнером из всех 16-ти соционических типов). Точнее, это Володя Алексеев появился в жизни Марины и Сонечки – третьим, и –как видим – отнюдь не лишним. Так как такому человеку, как Марина Цветаева, никакой душевный комфорт не мог заменить ее «мужской», духовной части души, о чем она красноречиво свидетельствует в размышлениях о значении в ее жизни Володи Алексеева:
«Я никогда не встречала в таком молодом — такой страсти справедливости. (Не его — к справедливости, а страсти справедливости — в нем.) Ибо было ему тогда много-много — двадцать лет. «Почему я должен получать паек, только потому, — что я — актер, а он — нет? Это несправедливо». Это был его главнейший довод, резон всего существа, точно (да точно и есть!) справедливость нечто совершенно односмысленное, во всех случаях — несомненное, явное, осязаемое, весомое, видимое простым глазом, всегда, сразу, отовсюду видимое — как золотой шар Храма Христа Спасителя из самой дремучей аллеи Нескучного.
Несправедливо — и кончено. И вещи уже нет. И соблазна уже нет. Несправедливо — и нет. И это не было в нем головным, это было в нем хребтом. Володя А. потому так держался прямо, что хребтом у него была справедливость.
Несправедливо он произносил так, как кн. С. М. Волконский — некрасиво. Другое поколение — другой словарь, но вещь — одна. О, как я узнаю эту неотразимость основного довода! Как бедный: — это дорого, как делец — это непрактично —
— так Володя А. произносил: — это несправедливо.
Его несправедливо было — неправедно.
… Сидели — так: слева Володя, справа я, посредине — Сонечка, мы оба — с Сонечкой посредине, мы взрослые — с ребенком посредине, мы, любящие — с любовью посредине». («Повесть о Сонечке»)
Как говорится, нарочно не придумаешь…
То, что бессильна объять обыденная логика, объясняет психология глубин, переложенная на прагматический язык соционики и лингвоанализатора. Но только при одном условии – к лингвоанализатору, как и к соционике, могут обращаться только исследователи, способные следовать в мысли – непроторенными тропами. В других случаях от применения точных методов в гуманитарных науках вреда будет больше, чем проку.

Итак, по моей версии, Цветаева была по врожденному типу ИЛЭ (Дон Кихотом). Но при этом ее тип был искажен в раннем детстве под влиянием матери, не желавшей видеть дочь такой, какой она была, и даже не желавшей поначалу ребенка женского пола (ожидала мальчика).
Маленькая Марина невольно подстроилась под желания матери, в связи с чем у нее произошел сбой на уровне блока Суперид, который привел к преходящей (а может, и пожизненной) аутизации личности, а также к биэротизму. А в конечном итоге - к раннему выгоранию и суициду.
Хотя налицо и положительный результат – Цветаева стала Поэтом, Мыслителем, Гражданином, состоялась как Личность. И возможно – отчасти благодаря наличию внутреннего конфликта между лицом и маской, поиски разрешения которого стимулировали развитие личности.
Так как мать предположительно была ЛСЭ (Штирлицем), то ребенок невольно приобрел черты ее дуала ЭИИ (Достоевского) - тем более, что мать с жаром проповедовала детям гуманистические ценности. Достоевский же - является Дон Кихоту ревизором. Соответственно, ребенок стал нагружать свою болевую функцию - как базовую.
Результатом стал сбой в психики - это хорошо описано в автобиографической прозе Цветаевой о детстве - особенно в рассказах "Черт", "Мать и музыка", "Сказка матери", "Хлыстовки". К ребенку даже стал являться Черт, который существовал на грани между вымыслом и реальностью, на образ которого транслировалась бунтующая Тень.
Дальнейшая жизнь М. Цветаевой, преломляясь через ее творчество, проходила под знаком мучительной, часто трагической, и в то же время горячей и целеустремленной борьба за обретение собственной сущности и собственного лица, которая шла с переменным успехом. Чему сопутствовал комплекс недолюбленного ребенка.
Также в статье выдвигается предположение о том, что нарушение сексуальной ориентации, по крайней мере, в некоторых случаях, а также, возможно, и аутизация личности ребенка может быть связана с неблагоприятным влиянием в раннем детстве людей, которые выступают в роли соционических конфликторов, особенно если это мать.
Влияние матери на формирование блока Суперид, особенно через суггестивную функцию (где у Дон Кихота - сенсорика ощущений) может в случае транслирования ею на энергетическом уровне ожиданий, не соответствующих врожденному психотипу и даже, порой, полу ребенка - сформировать у ребенка некое искусственное, но тем не менее энергоинформационно наполненное новообразование на уровне СуперИд, которое можно, в случае, если это девочка, назвать фиктивной Анимой (женским - в женском), которая в дальнейшем проецируется на лиц своего пола, что может сосуществовать с естественным Анимусом (мужском в женском), проецируемым на противоположный пол.
Кроме того, в работе применен сравнительный анализ прозаических текстов М. Цветаевой с стилями других известных авторов прозы - при помощи компьютерного Лингвоанализатора стилей писателей. Такой сравнительный анализ позволяет выявить круг типологически близких авторов, что может быть использовано в соционике в качестве дополнительного метода диагностики ТИМа – особенно среди писателей.

Можно сказать, что данная статья написана - на грани между наукой и искусством. Поэтому и читателям я предлагаю так к ней и относиться - как к интуитивно нащупанной линии, которую можно дополнить и развить научным и художественным воображением, основываясь на определенных знаниях в области психологии и соционики.

2012г

© Наталья Гвелесиани, 2012
Дата публикации: 23.12.2012 19:08:20
Просмотров: 2744

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.