Время придет (Грозненские рассказы)

Константин Семёнов

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 17914 знаков с пробелами
Раздел: "Грозненские рассказы"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Ты станешь настоящим вожаком!

Время придёт

Грозненские рассказы

Люди уходили всё дальше. Всё дальше от пропахших родными запахами мест, всё дальше и дальше в пугающую неизвестность.

Сначала новые места пахли обычно: железом, огнём и пеплом. К этому стая уже привыкла. Смутные воспоминания, что когда-то было не так, ещё жили, но с каждым днём становились слабее. Они не были нужны в новом мире, они мешали. Зачем помнить, что раньше с ревущего неба не сыпалось раскалённое железо? Для чего память о временах, когда огонь был маленьким и нестрашным и всегда слушался людей? Зачем воспоминания о жирных косточках из ласковых рук? Теперь всё совсем не так. И пахнет теперь тоже иначе. Привыкла стая.

Новым запахло, когда пересекли большой двор и вышли на незнакомую широкую улицу. Земля была привычно покрыта смесью снега и пепла, обломками деревьев и мелким, уже остывшим железом. Это стаю не интересовало, её волновало другое. Новое и очень неприятное. Пахло чужими. Запахи были сильны, они висели в воздухе плотным облаком, лезли в ноздри, пытались прогнать. Пугали.

Дайк втянул сырой холодный воздух, недовольно фыркнул и оглянулся по сторонам. Кроме него не жались к ногам людей только двое. Молодая самка, которую люди называли Винтовкой, и старый самец Шайтан. Винтовка была ещё слишком мала и носилась вокруг с задорно поднятым хвостом. Шайтан, как и положено вожаку, бежал немного сбоку, не выпускал стаю из вида и оставлял метки. До большой дороги Дайк занимался тем же, пытаясь, как и всё последнее время, оттеснить вожака на второе место. Он делал это, даже когда запах чужих бросил всю стаю искать защиты у людей, когда сама собой стала подниматься шерсть на загривке. Дайк не хотел уступать старому вожаку.
После большой дороги уступить пришлось. Запах стал плотнее, стало казаться, что из-за незнакомых углов вот-вот выскочит громадная свора чужих и вцепится ему в глотку. Дайк оглянулся на беззаботно прыгающую Винтовку, на настороженного Шайтана, подбежал к людям и, срываясь на визг, залаял.

— Дайк! — повернулся идущий последним мальчик. — Дайк, ну нету у меня ничего!

Дайк потёрся о руку мальчика, и окружающий мир тут же изменился. Исчезло всё — грязный, пахнувший смертью асфальт, горящие дома, угрожающие запахи чужих. Он снова сидел на пахнувшем пылью асфальте в старом, ещё нетронутом огнём дворе, рядом со знакомым крыльцом. В животе разливалось приятное тепло, язык ещё хранил вкус только что проглоченных кусочков мяса, а на его голове лежала тёплая ласковая рука и тихонько почёсывала за ухом. Дайк сладко жмурился под осенним солнцем, облизывался и слушал. «Я тебе специально отдельно принёс, — говорил мальчик. — А то Шайтан самые лучшие куски выхватывает. Конечно, он вожак, ему положено. Ну, ничего, скоро ты тоже станешь вожаком — вон ты какой уже большой».

— Ну нету, нету у меня кушать! Правда!

Дайк услышал слово «кушать», пустой живот свело судорогой, и картина исчезла. Дайк мотнул головой и залаял громче, словно досадуя на людскую недогадливость. Они что, не понимают? «Кушать», конечно, очень хочется, но ведь это сейчас не главное. Зачем они уходят так далеко и почему от этого так плохо? Ведь мальчик и остальные люди уходили и раньше, но никогда от этого не становилось тоскливо и страшно. Или это из-за запаха чужих?

Мальчик поставил на землю сумку, высвободил руку и потрепал его по загривку. «Ну, ну, — тихо сказал он. — Не надо, всё будет хорошо». Дайк замолчал и закрыл глаза, а когда открыл, увидел только его спину: мальчик, снова повесив на плечо сумку, быстрым шагом догонял взрослых. Дайк взвизгнул, в два шага догнал мальчика и схватил его за пальто. Из горла вырвалось глухой рык.

— Дайк! — повернулся мальчик. — Папа, что с ним?

— Скажи ему, чтоб шёл назад, — сказал мужчина.

— Куда? Там же стреляют! И пожары…

— Антон! — остановился мужчина. — Ты что, хочешь, чтоб они пошли с нами? До Минутки, или прямо до Хасавюрта? Мы ведь не знаем, что с нами будет. Может, удастся вырваться, а может мы все уже сегодня…

— Коля! — закричала женщина, испуганно оглянулась по сторонам и перешла на шёпот. — Коля, не смей!

Мужчина вздохнул, поправил сумку и взял мальчика за плечо.

— Да и есть у нас нечего, — сказал он виновато, — а во дворе дядя Андрей остался. Глядишь, даст чего.… Пусть возвращаются. Видишь, они дальше боятся.

Мальчик посмотрел на женщину, перевёл взгляд на мужчину, кивнул и повернулся к стае. Собаки, немного оживившиеся во время разговора, снова притихли и смотрели на людей выжидательно. Ждали.

А люди смотрели на собак и молчали. Они были похожи друг на друга, эти трое — одинаково чёрная из-за пепла одежда, одинаково серые лица с тёмными кругами под глазами, одинаково потухший взгляд. Когда-то они выглядели не так, и стая это ещё помнила. Впрочем, собакам было не так уж важно, как выглядели люди. Главное — они пахли также. Как тогда, когда небо не плевалось раскалённым железом, и почти каждый день была еда.

— Дайк, — сказал мальчик, — иди домой. Домой!

Дайк услышал слово «домой», завилял хвостом и, не сводя взгляда с мальчика, повернул назад. Мальчик стоял, не двигаясь. Дайк отбежал ещё на несколько шагов и снова посмотрел назад: люди стояли. Он вернулся к мальчику и встал напротив, не сводя с него взгляда. Сбоку подскочила Винтовка, игриво куснула его за загривок. Дайк резко оттолкнул глупую корпусом, снова повернулся к мальчику и обиженно залаял.

— Нет! — сказал мальчик, старясь, чтобы голос не дрожал. — Мы назад не пойдём, нам нельзя. Идите одни, сами. Домой! Домой, Дайк! Урхан, Тайга, Римба, Рекс, домой! Шайтан! Винтовка!.. Что я сказал?! Домой!

Собаки, услышав свои имена, оживились, подняли уши и завиляли хвостами. Все, кроме Шайтана и Дайка. Шайтан стоял настороженно, старясь не упускать из виду одновременно и стаю, и людей, и чужую, враждебную территорию, а Дайк… Дайк всё понял, сел на покрытый серо-чёрным снегом асфальт, поднял голову к затянутому дымом небу и завыл.
Звук поднялся вверх, оттолкнулся эхом от притихших домов и полетел над проспектом. Он был непривычен для города, который судорожно привыкал совсем к другим звукам: к вою самолётов над облаками, залпам орудий, рёву огня. К автоматной стрельбе город привык давно. Он был нов, этот звук, но за тёмными, заклеенными бумажными крестами окнами не мелькнуло ни одного любопытного лица: те, кто ещё оставался в городе, давно избавились от любопытства.

Стая притихла и сгрудилась вокруг Дайка, некоторые неумело попытались присоединиться. Винтовка впервые за сегодняшнее утро остановилась и опустила хвост. На месте остался только Шайтан: стоял, оглядывался по сторонам и ничего не предпринимал — думал.
Мальчик посмотрел на мужчину: в окаменевших глазах не отражалось ничего. Перевёл взгляд на женщину: она стояла с закрытыми глазами, а по щекам, размазывая пепел, ползли две чёрные слезинки.

Мальчик шмыгнул, вытер нос рукавом и повернулся к стае.

— Замолчи! — закричал он и топнул ногой. — Замолчи! Я думал, ты вожаком будешь, а ты.… Как не стыдно! Домой, идите все домой! Шайтан, веди их домой! Возвращайтесь! Домой, Шайтан, веди их домой! Дайк…

Мужчина поправил свою сумку, поднял с земли сумку мальчика, протянул ему. Свободной рукой обнял его за плечи, повернул, и они медленно пошли вперёд. Мальчик сначала приник к мужчине, потом отстранился. С другой стороны к нему потянулась женщина, но мужчина мягко перехватил её руку и отрицательно покачал головой. Мальчик вскинул сумку повыше и ускорил шаг. Ползущих теперь и по его лицу чёрных дорожек никто не заметил.

Шайтан принял решение, коротко и внушительно рявкнул, привлекая внимание стаи, и медленно повернул назад. Несколько собак сразу пошли за ним, остальные остались на месте. Дайк не видел ни тех, ни других: он смотрел только на удаляющихся людей и, когда те отошли метров на пять, снова завыл. Часть стаи, последовавшая за Шайтаном, замерла и повернула назад. Оставшись один старый вожак мгновенно преобразился: хвост распушился и вытянулся назад, уши отклонились и прижались к голове, угрожающе блеснули жёлтые клыки. Глухо ворча, Шайтан бросился вперёд, отрезая стаю от людей. Некоторым оказалось достаточно одного вида вожака, других пришлось толкнуть грудью или легко куснуть. Результат был одинаков: собаки подчинились. Все, кроме одной.

Дайк стоял на месте и смотрел вперёд. Ни вожака, ни повернувшей назад стаи он не заметил. Шайтан прищурил глаза и заворчал, ещё сильнее сморщив кожу на верхней губе, но и это ни к чему не привело. Дайк лишь мельком глянул на него и снова уставился в спину людям. Шайтан заколебался: ему уже порядком надоел этот человечий любимчик. Он здорово вырос, стал заметно крупнее Шайтана и всё чаще покушался на его авторитет. А в последнее время он стал вообще странным, почти демонстративно игнорируя привычные нормы поведения. Словно сошедший с ума мир понемногу менял и его, превращая из обычной собаки в странное, не очень понятное существо. Вот и сейчас — что это у него за поза? Угрозы, вроде бы, нет, но и на покорность тоже не похоже. Хорошо хоть выть перестал, а то стая от этого совсем странная становится.

Шайтан ещё раз проворчал — безрезультатно — и медленно, не теряя достоинства, двинулся к стае. Пусть остаётся один, пусть бежит за людьми, если совсем обезумел. А он должен вести стаю назад. Там тоже плохо, тоже летит с неба пахнувшее смертью железо, и ревёт вырвавшийся на свободу огонь, но там хоть всё знакомо. Там знаешь, где укрыться, не пахнет чужими и, возможно, повезёт найти еды. Да и маленький человек сказал ясно: «Домой!». Пусть остаётся. Домой!

Резкий порыв ветра прибил к земле чёрный дым, бросил его вдоль улицы. Едой дым не пах. Он не обещал ничего хорошего, даже тепла и уюта, как бывало раньше, когда люди разводили костёр. Этот дым пах угрозой и уверенностью. Угрозой сожрать всё и уверенностью, что спрятаться от него не удастся никому.

Спины людей стали призрачными, и Дайк, не выдержав, двинулся вперёд. Остановился, посмотрел назад, на удаляющуюся стаю. Повернул, снова остановился, побежал вперёд, оглянулся и застыл на месте, крутя головой по сторонам. Вперёд, в неизвестность, уходили люди, назад, в ставший чужим дом, возвращалась стая. И те, и другие не оглядывались. И тех, и других быстро скрывал дым. Дайк заскулил, сделал несколько неуверенных шагов вперёд, остановился. Фыркнул, отгоняя лезущий в нос дым. Верхняя губа сморщилась и приподнялась, обнажая не тронутые желтизной клыки. Жалобный скулёж перешёл в глухое рычание. Дайк ещё раз посмотрел на удаляющуюся спину того, кто кормил его косточками и гладил за ухом, и решительно повернул назад.

Стая возвращения беглеца или не заметила, или не показала вида. Только Винтовка приветливо помахала хвостом. Стая была подавлена и серьёзна и смотрела только на вожака. И всем очень хотелось есть.

На той стороне большой дороги из дыма вынырнула кучка людей, и Шайтан, еле слышно заворчав, свернул в сторону. Будь люди одеты иначе, он, скорее всего, повёл бы стаю хорошо знакомыми местами, да ещё и облаял бы незнакомцев. Но только не этих — слишком сильно веяло от них угрозой, и слишком хорошо знала стая и эту пятнистую одежду, и висящие на плечах людей железные палки, от которых пахло огнём и смертью. Лучше обойти. Тем более, что обходить не очень далеко — сначала прямо, до большого дома, где раньше всегда было полно детей, а там направо.

Квартал стая пробежала без приключений. Узкая улочка была пуста, дым вытеснил запахи чужих, да и до своей территории оставалось совсем ничего. Вот и большое, давно опустевшее здание — пора поворачивать домой. Поворачивать не смотря на то, что чуть дальше дорога перегорожена чем-то непонятным, и оттуда плывёт странный запах. Чем это пахнет?.. Поворачивать!

Дайк давно уже не скулил и не оглядывался. Он бежал теперь сразу за вожаком, и стая не сопротивлялась. Непонятное он увидел одновременно с Шайтаном, сразу остановился и стал принюхиваться. Стая автоматически сделала несколько шагов за вожаком и повернула назад. Шайтан отрывисто пролаял, понял, что стаю сейчас не повернуть, и вернулся назад. К непонятному он подошёл последним.

Посреди дороги замерла большая железная машина. Похожая на те, на которых зачем-то ездят люди, только больше, и очень страшная. На такую старый вожак, наверное, не осмелился бы лаять. Впереди у машины торчал длинный железный хобот, снизу, по грязному разбитому асфальту волоклись железные кишки. Из открытого люка в небо тянулся жирный дым. Машина была явно мертва, но всё равно сама собой вставала шерсть на загривке, и поджимался хвост. Пахло тоже плохо — гарью, железом, смертью и ещё чем-то, от чего хотелось сесть, поднять голову к небу и завыть.

Что это люди, Дайк понял не сразу: слишком сильно смердела машина, и слишком непривычно было видеть людей вот так. Они лежали рядом с машиной, прямо на грязном, заляпанном остро пахнувшей жидкостью снегу. Два человека. Одежда одинакова и очень похожа на ту, которую носили «пятнистые» хозяева стреляющих железок. Двое мужчин. Почти такие же, как и тот, который называл мальчика сыном и приносил косточки. Почти такие же. Только пахло от них не едой и не теплом.

Дайк, преодолевая непонятно почему нахлынувший страх, подошёл поближе.
Оба человека были мертвы. Один смотрел в небо, и на его лоб, тихо кружась, опускались чёрный пепел и белый снег. Человек их не видел. На лице другого навечно застыла гримаса. Остекленевшим взглядом он смотрел на лежащую чуть поодаль руку, словно не мог понять, почему она отдельно. Почему на её месте только обрубок? И почему так больно?

Среди чёрного, чёрно-белого и серого лишь два пятна сверкали ярким красным цветом, притягивая на себя взгляд. Оторванная рука и обрубок. И яркие капли крови на чёрно-белом снегу.

Дайк втянул носом воздух и вздрогнул. Хвост поджался, а уши встали торчком. Глаза видели теперь только красные пятна, а ноздри, отсеивая ненужные запахи, пропускали внутрь лишь то, отчего живот сводило острой судорогой, а лапы сами собой шли вперёд. «Да не хватай ты так», — тихо прошелестело в голове. Дайк остановился и голос исчез. Он постоял, шумно втянул воздух и снова пошёл вперёд. «Я ещё принесу, — сказал мальчик, — тебе же много есть надо, чтоб вожаком стать». Дайк мотнул головой, постоял и оглянулся назад. Стая ждала. Ждала, не сводя с него жадного, напряжённого взгляда. Ждали Тайга и Рекс. Ждала не отходящая ни на шаг от Шайтана Римба. Ждал помогающий во всём вожаку Урхан. Ждали Бумбо, Мент и Динка. Ждали остальные, которых мальчик редко называл по именам. Ждала непривычно присмиревшая Винтовка. В глазах собак, нагоняя друг друга, прыгали нетерпение и надежда. И что-то ещё, от чего Дайк сразу почувствовал себя большим и сильным. Он распрямился, обнажил клыки и поискал глазами вожака. Шайтан стоял сзади и тоже смотрел на Дайка. Его взгляд был не таким, как у других, и сначала Дайк чуть было не вернулся назад. Но красные пятна манили, запах крови щекотал ноздри, и стая смотрела на него, как не смотрела никогда раньше. «Скоро ты сам станешь вожаком», — совсем издалека прозвучало в голове, и Дайк, зарычав, решительно двинулся к еде.

— Х1ей! — громко раздалось из-за дыма. — Маамед, вон ещё танк!

— Мичахь?1

— Ц1ийна т1ехьа!2 А ну пошли отсюда!

Воздух рвануло автоматным выстрелом, и стая, стремительно набирая скорость, бросилась врассыпную.

Через два дня, пересидев в подвале очередной обстрел, собаки, щурясь от яркого солнца, выползли наверх. Они не ели ничего больше трёх дней, и ни о чём другом думать уже не могли. Едва выйдя наверх, стая бросилась по улицам в поисках пищи, но ничего не нашла. На улицах было полно поваленных деревьев и разбитых домов, было много железных осколков, покорёженного асфальта и обгоревших кирпичей. Еды не было. Нигде.

Последней прибежала Винтовка. Сразу подскочила к Дайку, потёрлась носом и, постоянно оглядываясь, помчалась в старый двор.

Во дворе, среди полуразрушенного дома, лежал человек. Когда-то его звали «дядей Андреем», и он изредка выносил собакам остатки еды. В самом начале бомбёжек ему попал в ногу малюсенький осколок. Нога распухла. Сначала он ещё ходил, опираясь на палку, потом слёг. Спал, просыпался, пил водку, загрызая её сухарями, смотрел на ногу и снова засыпал. Жена и дети ушли. Он не возражал, он даже сам гнал их, притворяясь пьяным и ругаясь на них матом. Теперь он лежал мёртвый с распухшей до безобразия ногой и с вывороченными осколками мины кишками.

Стая сгрудилась вокруг человека и возбуждённо повизгивала. Одни смотрели на Шайтана, другие не сводили нетерпеливого взгляда с Дайка. Шайтан принял решение первым, грозно зарычал и повернул назад. Несколько собак неуверенно двинулись за ним. Дайк распушил шерсть, прижал уши и уверенным шагом двинулся к человеку. Крепкие, не тронутые желтизной клыки, рассекли человеческую плоть легко, словно давно забытую колбасу. Пасть наполнилась кровью, и по телу пошли тёплые волнующие волны.

Через несколько минут, когда стая ещё насыщалась, отталкивая и огрызаясь друг на друга, новый вожак поднял окровавленную морду. Мельком глянул на так и не подошедшего к еде Шайтана и сел на землю. Небрежно облизнулся и залаял. Собаки на секунду оторвались, убедились, что вожак не сердится и вновь вернулись к еде.

«Время придет, и ты станешь настоящим вожаком. Обязательно станешь!» — тихо прозвучало в голове у нового вожака. Он на мгновение замолчал, пытаясь вспомнить голос. Не вспомнил, поднял морду к затянувшемуся тучами небу и завыл.

Высоко за тучами тяжело загудел самолёт. Стая, готовая тут же нырнуть в подвал, оторвалась от еды и навострила уши. Тот, которого когда-то звали Дайком, завыл громче. Он словно пел, рассказывая кому-то неведомому, что всё так и произошло. Он вожак, и рядом его стая, готовая идти за ним, куда угодно.

А железных птиц он больше не боялся. Пусть ревут, пусть чаще кидают вниз железо. Тем больше будет еды. Вкусной жирной еды.

Пусть летают.
__________________________________________
1 — Где? (чеченск.)
2 — За углом! (чеченск.)

© Константин Семёнов, 2011
Дата публикации: 12.05.2011 12:32:49
Просмотров: 2643

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.