Перекресток. Часть вторая. Госпожа инспектор. Продолжение 3

Юрий Леж

Форма: Роман
Жанр: Фантастика
Объём: 18539 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Продолжение романа

15
…По черному ночному городу без малейших проблесков даже аварийного света в домах машину вел сам поверенный, похоже, темнота ему совсем не мешала, во всяком случае, ни габаритных огней, ни фар на автомобиле Мишель не включил, но при этом крутил баранку уверенно, будто вел машину по ноктовизору, различая на дороге все рытвины и ухабы. А устроившийся на заднем сиденье вместе с девушкой, Антон старательно вглядывался в мелькающие мрачные силуэты домов, фонарных столбов и погасших светофоров, будто ожидая оттуда, из тьмы, всевозможных неприятностей, начиная от слепящего света мобильных прожекторов и заканчивая совсем уж свирепым выстрелом из гранатомета. Танька, с первых минут очного знакомства глазевшая на Карева, как на чудо природы, спросила было: «А мы куда?», но тут же притихла и, кажется, сомлела от счастья, едва лишь Антон заботливо придержал её за плечи, когда машину тряхнуло на очередном ухабе давно не ремонтированной дороги промышленного района.
Осенняя чернота за окнами автомобиля была живой, и не потому, что где-то там, в смутных силуэтах домов сейчас спали, занимались любовью или тревожно прислушивались к тишине люди. Темнота была живой сама по себе, полной чужой, потусторонней жизни, обволакивающей город, заставляющей верить в любые небылицы. Она жила отдельной, своей жизнью, уходя с рассветом и возвращаясь с закатом, лишь слегка разгоняемая искусственным освещением, которого город лишился по чьей-то злой воле…
А Мишель гнал и гнал автомобиль сквозь эту черноту на выезд из города… до той самой минуты, когда неожиданно, резко притормозив, свернул с относительно широкой и пустынной трассы в проулочек и замер там, заглушив двигатель, внимательно вглядываясь и вслушиваясь в ожившую чужой жизнью темноту. Мимо переулка неторопливо, но уверенно, по-хозяйски, прогромыхал силуэт боевой машины с тонким хоботком ствола на небольшой башенке. Маскировочный синий свет фар тонкими лучами освещал пространство перед ней, а следом, фантастическими, страшными тенями вдоль домов двигались две тройки парашютистов… но – нет, Антон, изо всех сил пытающийся что-то разглядеть во мраке, ошибся с первого взгляда, это были уже не его бывшие сослуживцы, похоже, в город под покровом темноты входили штурмовики…
– Повезло, – негромко сказал Мишель, обращаясь в основном к Антону, но глядя прямо перед собой в лобовое стекло. – Еще бы минут десять, и из города не вырваться… да и сейчас придется через лес тащиться, на дороге, небось, давно уже твои парашютисты вовсю орудуют…
…перед тем, как свернуть на узкую, едва различимую в свете звезд и ущербной луны лесную дорожку, машина, только-только оставив позади последние дома городской окраины, на полминуты замерла на вершине небольшого холмика. Пригнувшись, буквально прильнув к окну, Антон разглядел настоящую фантасмагорию: гирлянды разноцветных ракет, вывешенных по городскому периметру, казались пришедшими сюда из иного мира, где свет и тьма не враждуют, а мирно уживаются друг с другом, допуская существование поглотившей городок черноты и цветных ярких пятен в ночном небе… и легко, будто только вчера уволился со службы, «прочитал» адресованные друг другу сообщения парашютистов: «я здесь», «отодвинься по ракете», «блокпост готов», «пропускаю чужих»… А темнота городского центра вдруг ожила едва слышным, но внятным перестуком выстрелов, всплеском гранатных взрывов, красноватыми росчерками трассирующих пуль…
«Вовремя… вовремя… вовремя… – в такт раскачивающемуся и подпрыгивающему на лесных кочках автомобилю прыгали мысли в голове Антона. – Как же вовремя мы убрались из города… за какие-то минуты до начала штурма… а сейчас там идет такая резня, что даже представить себе страшно… и хорошо, если только анархистов вытравят, как тараканов… но, как обычно, под горячую руку штурмовиков и парашютистов попадут и случайные люди, те, кто неудачно полюбопытствует происходящим, выглянет из-за угла или просто не откроет двери в ответ на настойчивое требование… да, вовремя, вовремя, вовремя…»
Попутчица и вольно, и невольно еще сильнее прижалась к Кареву, стараясь компенсировать тряску, но надолго сил у девушки не хватило. То ли инопланетное лекарство перестало действовать, то ли нервное напряжение в комплекте с кочками так сильно сказались, но уже через пяток-другой минут голова Тани безвольно моталась по спинке заднего сиденья, вызвав вполне понятную тревогу в мыслях и действиях Антона.
«Поаккуратнее надо… хотя – какое там… как он вообще что-то видит в такой темноте, – успел подумать романист, подкладывая под затылок девушки свою руку. – Как филин какой, а не человек… он вообще не человек… Мишель – дьявол во плоти. Надо же было так точно все рассчитать, и не только сейчас, еще в самом начале, когда уходили из гостиницы с Никой… он – будто бы знал всё наперед… ну, точно – дьявол… и – спокойный такой, равнодушный, уверенный, что ничегошеньки-то плохого с ним не случиться…»
Под такие тревожные, с изрядной долей ненужной мистики и одновременно облегчения мысли, под натуженный иной раз вой автомобильного движка, преодолевающего лесную дорогу, вовсе для него не предназначенную, машина выкатилась из сумрачной, ночной чащобы на опушку очень ярко, как показалось с первого взгляда, освещенную многочисленными огнями старинной дворянской усадьбы, давным-давно превращенной в загородный роскошный, для отдыха и поправки здоровья избранных, санаторий.
Остановившись в тени деревьев, довольно-таки далеко от входа, Мишель оглянулся через плечо на заднее сиденье и спросил:
– Таня, как ты? не растрясло?
– Кажется, не очень… – после короткой паузы, собравшись с силами, чтобы выглядеть пободрее, отозвалась девушка, еще не до конца понявшая, как вести себя с этими, внезапно объявившимися друзьями пролетария.
– Нормально, я думаю, – постарался поддержать начавшую уже «плыть» девчонку Антон. – За всю дорогу даже не затошнило ни разу… вот видишь, какой хороший Максиму доктор попался…
– Да уж, – поддакнул поверенный, сообразив, что такое резкое улучшение самочувствия девушке проще всего объяснить не травками и притираниями тетушки Марии, и, уж тем более, не инопланетной странной аптечкой, а стараниями вполне реального местного врача, пусть и не замеченного пострадавшей во время своего беспамятства.
– Я почему-то так и подумал, что ты нас сюда привезешь, – сказал Антон, чуть отстранившись от Тани и пытаясь со своего места рассмотреть фасад усадьбы через лобовое стекло. – Интересно, кто там так разгулялся? И электричество у них во всю, и музыка громыхает, как и нет ни анархистов, ни штурмовиков в городе…
– Пир во время чумы, – кивнул поверенный. – Думаю, вся уездная верхушка здесь, а может, еще и кто из приезжих, позаметнее. Так уже бывало в нескольких местах. Об этом и анархисты знают, не все, конечно, только главари, но – не трогают… Знаешь, как – ворон ворону… Ну, да ладно, это пусть их совести касается, нам теперь не до таких тонкостей, как в чужих душах разбираться. Антон, тебе сверхзадача, как говорил один известный режиссер: надо пройти на второй этаж, сразу в номера, причем так, будто ты здесь давно уже обитаешь, а Таню прихватил где-то по дороге, ну… х-м-м, понятно для чего.
– Это не вопрос, – кивнул Антон, покосившись на притихшую девушку, мол, не обиделась ли на такие намеки. – Пройду, пусть там хоть весь Имперский совет гуляет. А ты?
– Я за лекарствами и тут же обратно, так что не удивляйся, если увидишь меня в своем номере, и за оружие не хватайся сразу, – пояснил Мишель спокойным тоном, будто собирался пройтись белым днем в соседскую аптечку за аспирином.
– Не увлекайся, – понапрасну, но от души посоветовал поверенному Антон. – Где сейчас лекарства найдешь, может, лучше – завтра, деньком, в город смотаться будет?
– Сейчас проще, – не уступил Мишель и остановил собравшегося уже, было, выходить из машины романиста: – Погоди, я вас прямо у входа высажу, думаю, наблюдать и номера машины отмечать сейчас из тамошних некому, а Татьяне все-таки полегче будет…
…Из автомобиля девушку Антон достал в самом прямом смысле, кажется, она окончательно раскисла после медикаментозного прилива бодрости в начале их путешествия. Правда, свежий ночной воздух после духоты и бензинового перегара автомобильного салона взбодрил Таньку, и на ноги она встала достаточно твердо.
– Держись за меня крепче, как сможешь и не напрягайся зазря, пусть лучше подумают, что ты пьяненькая, чем еще что, – попросил девушку Антон, когда они начали подыматься по широким, низеньким ступенькам ярко освещенного и пустынного крыльца усадьбы. – А главное – ни на кого тут не обращай внимания и просто молчи, чего бы ни говорили и не спрашивали…
Просторный вестибюль санатория, уставленный по периметру кадками с самыми разнообразными заботливо ухоженными растениями и этим напоминающий старинный зимний сад, был пуст, а ритмичная музыка, заглушаемая порой женскими взвизгами, хриплым хохотом, звоном посуды и гулкий топотом танцующих ног, доносилась откуда-то из глубины здания. «Это они в банкетном зале гуляют», – догадался Антон, обшаривая напряженным взглядом помещение и пытаясь найти хоть одну живую душу среди кресел, маленьких журнальных столиков, кадок и стволов фикусов и пальм. Так никого и не найдя, романист торопливо подвел буквально висящую на нем девушку к конторке в углу вестибюля и внимательно пригляделся к доске с ключами. Больше половины ячеек были заполнены, хотя, вполне возможно, что кто-то из гостей, даже изрядно подгуляв, предпочитал сдавать ключи с неудобными, массивными брелоками, а не таскать их в карманах. «Значит, придется брать наугад», – решил Антон, на минуту оставляя у стойки Таню и живо выхватывая ключи из самой дальней ячейки второго этажа в надежде, что даже и с объявившимися позже временными обитателями уже занятого номера можно будет как-то договориться.
На пологой, удобной лестнице, ведущей на верхние этажи, когда девушка окончательно обмякла и повисла в его объятиях теперь уже без всякого притворства, Антон с облегчением вздохнул – идти оставалось всего ничего, пятиступенчатый пролет и с десяток саженей по устланному ковровой дорожкой коридору. Карев немного успокоился и – как сглазил. Облегчение, готовность расслабиться после схватки с драбантами в квартире Максима, тревожного автомобильного марш-броска из штурмуемого уже города, и, казалось бы, никем не замеченного проникновения в санаторий – оказались преждевременными.
Из дверей ближайшего номера, как чертики из сувенирной табакерки, в тишину коридора с неожиданным шумом, гамом, звоном стекла и никому не адресованными ругательствами вывалилась компания из пары мужчин и пяти девушек. Все они были изрядно пьяны, а какого-то очень хорошо знакомого Антону, но, казалось, насмерть забытого, маленького, бледного до синевы, с покрасневшими глазами мужчину в хорошем, но помятом и заляпанным подозрительными пятнами костюме, в буквальном смысле вели под руки, иначе он, наверное, улегся бы тут же, прямо на красную ковровую дорожку, и уснул пьяным, мертвецким сном. Второй мужчина, широкоплечий, краснолицый, с остатками белесых, блондинистых волос, тщательно взлохмаченных и перепутанных, в непонятном, более домашнем, фальшивого бархата, то ли в пижамном одеянии, то ли в полуспортивной курточке и таких же кургузых, изрядно потертых брюках цвета «маренго», чуть выпученными, пьяными глазами, не узнавая с ходу, уставился на Антона и – вдруг резко отодвинув от себя виснущих на его руках девиц, заговорил, театрально добавляя своим словам пьяно-пафосную наигранную горечь и отчаяние:
– Карев! И ты, Карев!.. такого не может быть! Мне говорили, что ты здесь, говорили, но я! я не верил! не верил, что Карев может быть здесь и – не найти меня!.. А ты?.. Ты тащишь в номер какую-то девчонку, вместо того, чтобы рядом с другом отдаться Бахусу и разврату… бросаешь всех на произвол судьбы!!! уединяешься, Карев!..
Принесла нелегкая широко известного в узких кругах непризнанного гения: актера второго плана, в чем-то даже и художника, а временами стихотворителя, – всей столичной богеме известного под прозвищем Жерар Великолепный. «Всё ясно, здесь бесплатно наливают», – с тоскливым отвращением подумал Антон. Любовь Жерара к халяве была притчей во языцех, да еще и умение оказаться в нужное время за нужным столом, чтобы эту самую халяву зачерпнуть обеими руками. Впрочем, любовь к сплетням, да и, чего греха таить, к наушничеству, тоже были характерны для неудачника в жизни, но умело пристроившегося в благодатную нишу юродствования богемного бездельника в маске актера.
– Жерар, если у тебя есть фонтан, заткни его, дай отдохнуть и фонтану, – в ответ грубо процитировал Карев, стараясь собой загородить пусть и уже увиденную, но до конца не оцененную жераровским цепким взглядом Таню. – Ты ведь в банкетный зал шел?
– Конечно, а куда в этом диком уголке природы еще можно направиться за благами цивилизации? – попробовал сострить Великолепный, мгновенно, как умеют только профессиональные актеры и попрошайки, сменив трагический тон на бытовой.
– Так и иди, – кивнув головой, серьезно посоветовал Антон. – А уж я-то тебя догоню, или, думаешь, мне сейчас выпить не хочется?
– Я вижу, чего тебе хочется! – обличительно тыча пальцем на совершенно теперь невменяемую, едва не теряющую сознание Таньку, возопил возмущенно Жерар. – Вот её тебе хочется и прямо сейчас! Однако шалишь, брат! Не допущу!!! Да я за тобой в номер!.. и присмотрю, чтобы ты там не увлекся, не забыл, понимаешь, о товарищах, будучи вовлечен в безумные плотские игрища… да еще и с малолеточкой!!! Кстати, а где ты такую отхватил? Тут, глянь, одни старые шлюхи…
И Жерар довольно болезненно ущипнул за грудь первую попавшуюся ему под руку девушку. Та, правда, сквозь зубы, скривив нарочитую улыбку, но захихикала, как бы, радуясь мужскому вниманию. Насчет «старых», Великолепный, конечно, погорячился, но вот профессиональную принадлежность окруживших его девиц оценил верно. Коротенькие, сильно декольтированные платья, при малейшем движении демонстрирующие резинки черных и красных чулочков, высокие каблуки, могучий, небрежно нанесенный макияж, а главное – некие едва уловимые нюансы поведения, готовность угодить клиенту и профессиональные, будто синтетические улыбки сквозь зубы – лучше всяких вывесок характеризовали нынешних спутниц актера.
Едва слышно замычав, как от мучительной зубной боли, от так не во время проявляемой Жераром назойливости, Антон, тем не менее, нарочито ласково, почти по-приятельски, сказал приставучему юродивому от богемы:
– Девушка хочет поблевать и подмыться, а не демонстрировать себя на публике прямо сейчас… думаю, тебе такая физиология не интересна… Так что, Жерар, вали в банкетный зал, я тебя догоню… ну, а если не отвалишь, то оторву тебе яйца прямо здесь и просто отволоку их пожарить на здешнюю кухню… соображаешь, какое пикантное блюдо получится? Омлет из яиц Жерара… дамы будут в восторге, думаю…
Что всегда отличало халявщика и дармоеда Великолепного, так это отлично развитое предвидение собственных неприятностей, благодаря которому он так редко попадал в оные. Вот и сейчас, только что, секунду назад, он был готов вместе с Антоном ворваться в гостиничный номер, перебаламутить всех и всё, облить шампанским сопровождавших его девчонок, лично голым плясать на столе… и вот уже, кривовато, пряча натуральный, без всяких уже розыгрышей и наигрышей испуг, Жерар заулыбался на слова романиста, изо всех сил пытаясь сохранить ранее взятый тон в разговоре:
– За что всегда тебе завидовал, Карев… ты так гениально притворяешься трезвым, когда выпьешь, что можно даже и не отличить тебя выпившего от трезвого… но чувство юмора при этом теряешь напрочь… ну, не надо отрывать мне яйца… это же часть моего гениального организма, без них организм будет не полон, и вся его гениальность окажется под вопросом, а это уже совсем не дело… да… ну, и девчонки, наверное, расстроятся… все-таки им тоже чего-то перепадает через мой организм и его части…
Отступая в сторонку, он взмахнул рукой, будто призывая в свидетельницы всю профессионально-шаловливую тройку обступивших его девиц, и как-то скромненько, бочком-бочком, стал пробираться по стеночке к лестнице, ведущей вниз, в вестибюль и, в конце концов, в банкетный зал, куда только что увели под руки – теперь-то, видимо, от злости, Антон вспомнил – миниатюрного и до невменяемости пьяного антрепренера кое-кого из известнейших столичных знаменитостей.
Подавив в душе волну злости и нетерпеливости в двух шагах от заветной двери при встрече со старым и неприятным знакомцем, Карев с трудом дождался, когда Жерар и сопровождающие его девицы скроются с глаз на ступеньках лестницы и только после этого буквально подтащил Татьяну к номеру, на ощупь пытаясь попасть в замочную скважину изготовленным заранее ключом. И – о, чудо! – терпение его было вознаграждено, номер оказался свободным, это Антон сразу же ощутил по слабенькому запаху пыли, чистого белья и легкой затхлости воздуха внутри помещения.
Машинально протянув руку со все еще зажатым в ней тяжелым брелоком, Карев нашарил на стене выключатель… и тут же, не выпуская из объятий Татьяну, повернулся к дверям и запер их, оставив ключ в замке. «Теперь пусть стучатся, – со злорадным облегчением подумал Антон. – Двери-то, небось, не сломают, кишка у них тонка, а остальное – мне до лампочки…» Осторожно протащив девушку по узкому, в два шага длиной коридорчику-прихожей, он огляделся. Номер был попроще, чем тот, что занимала в городе Ника, но также предназначен для одного постояльца, несмотря на огромную двуспальную кровать, полуспрятанную в стенном алькове. Кроме кровати, занимающей господствующее положение в единственной комнате, в уголочке примостился скромный диванчик с изрядно вытертой обивкой, пара самых простых стульев и небольшой столик возле них. Видимо, из-за скромности апартаментов они и не были заняты привыкшими к более роскошной обстановке гостями.
С облегчением уложив Татьяну на кровать прямо поверх ярко-оранжевого с синими разводами плотного покрывала, Антон заботливо стянул с её ног туфли, правда, небрежно, по-мужски, забросив их после этого под кровать, прикрыл девушку половинкой покрывала и только после этого, прихватив со столика неизменную в любой гостинице пепельницу, присел на диванчик. Закурил и, глубоко, с непередаваемым удовольствием затягиваясь, подумал: «Ну, как там разобидевшаяся Ника? Фырчалка душевная… небось, уже скоро окажется в своем вожделенном космосе… конечно, и я бы не против, но раз уж она первая напросилась… да и бросать одного Мишеля после того, что он сделал для нас, было бы верхом свинства, да и вообще – не по-мужски… парашютисты своих не бросают… а все равно, до жути интересно, как оно там, рядом со звездами…»

© Юрий Леж, 2012
Дата публикации: 14.01.2012 14:20:43
Просмотров: 2109

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.