Cамиянка

Александр Учитель

Форма: Рассказ
Жанр: Историческая проза
Объём: 14493 знаков с пробелами
Раздел: "эпоха эллинизма"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Самиянка
Альтернативная версия развития событий в комедии Менандра “Самиянка”. У Менандра, как и положено в комедии, все кончается благополучно, но могло бы случиться и по-другому.
Демея: Ты слышишь? Убирайся!
Хрисида: Ах, куда пойду?
Демея: На все четыре стороны!
…
Болтать довольно. Все свое захватывай.
Бери служанок, только чтобы в доме я
Тебя не видел.
…
…В городе
Сама себя оценишь по достоинству.
Девицы твоего пошиба, милая,
На десять драхм живут, бегут без памяти
На пир и пьют вино неразведенное
Себе на гибель – а когда откажутся,
То дохнут с голода. …
…
Мосхион: … и я б из города
Давно ушел в какую-нибудь Бактрию
… - подался бы в наемники.
…
Хламиду быстро вынеси
И меч какой-нибудь!
…
Парменион: Вот, принес тебе хламиду. Вот и меч. Бери скорей.
…
Демея: Сын мой, что все это значит?
…
Хламида, меч –
Для чего? Что приключилось? Что ты вздумал вдруг уйти?
Парменион: Видишь сам: твой сын собрался и находится в пути.
Следом я. Пойду прощаться в дом.
(Менандр, “Самиянка”, 369-370, 381-383, 390-396, 627-629, 659-660, 687, 691-694. Перевод А. Парина)
В общем, расплевался мой хозяин с папашей и сразу в Пирей. Вообще-то, не по сердцу ему было жениться на Планго. Спутался он с ней на ночных мистериях, а она и ребеночка в подоле принесла. Ну а Никерат, конечно, - женись, да женись.- Но ничего, она и с дитем не пропадет, благо папаша богатый, женихи сыщутся. Мне больше Хрисидочку жалко. Демея ее ни за что, ни про что прогнал, по рукам пойдет девка, а все из-за моего хозяина. А про Бактрию Мосхион не зря сболтнул: крутится тут все этот вербовщик, по 40 драхм сулит в месяц. 40 драхм! Это ж почитай в два раза больше, чем Великий Царь платит наемникам. Вьется вокруг него молодежь, и хочется и колется. Деньги, конечно, не малые, но, с другой стороны, если так платят, значит, что-то там не то. Во-первых, где эта Бактрия, никто толком не знает, во-вторых, нелегалкой через всю Азию ехать. Говорят туда можно и прямиком попасть, через Понт Эвксинский, но там скифы. А они почище Великого Царя – голову открутят, не проверив документы. У Великого Царя чиновники хоть те же греки, дашь на лапу, все и обойдется. Вербовщик-то успокаивает, что мол нечего бояться, у тамошнего царя выхода нет: отложился он от Великого Царя, а греков там почитай что нет, вот и приходится переплачивить, чтобы наемников заманить.
Одним словом, заходим мы в таверну, вербовщик там сидит в окружении наших лоботрясов, залотые горы им сулит. Хозяин сразу ему, давай мол контракт подписывать. Я его в бок толкаю: - ты чего, с ума спятил, ты проверь, чтобы в тирских статерах 40 драхм, а то потом наплачишься.- Вербовщик говорит: - какой раб у тебя въедливый, аванс в тирских, а потом в местной валюте.- Я говорю: - тогда напиши обязательно, что по курсу тирской монеты.- Вербовщик спрашивает хозаина: - ты в армии-то служил?- Мосхион ему говорит: - в наемниках, врать не буду, не был, но эфебию прошел, как все, два года.- В общем, ударили они по рукам, получили мы аванс, и пошел я на рынок за провизией в дорогу. И кого же я там встречаю? Хрисида со служанками. Говорит она мне: - вот видишь, какое горе приключилось из-за твоего хозяина. Хорошо хоть, что познакомилась я здесь с одним капинаном дальнего плавания, и берет он меня с собой в Счастливую Аравию.- Я ей ничего не сказал, а про себя подумал: - как бы не оказался твой капитан работорговцем.- Так и простился я с самияночкой.
В порту собрал всех вербовщик, с пару десятков набралось ребят, не считая рабов. Вербовщик и говорит: - куда едем – никому ни слова, если спросят, то говорите, что в Селевкию, на службу к Великому Царю.- На корабле понемногу познакомились. Кто от несчастной любви, вроде Мосхиона, кто от долгов, кто в кости проигрался, а больше все по уголовщине. Один особенно – просто разбойничья рожа, а рабы его – так совсем звери. А еще один грамотей приперся с мешком книг. Ребята смеются над ним, спрашивают: - как же тебя в наемники занесло?- А он отвечает: - а что, Ксенофонт тоже служил наемником, чем я его хуже, хочу мир посмотреть.- Я спрашиваю хозяина: - кто это – Ксенофонт?- а он мне отвечает: - был один такой, он серебрянные рудники в Лаврионе приватизировал, раньше они городу принадлежали, да приносили одни убытки, а Афины тогда еще с Македонией тягаться брались.- Не понял я, при чем тут наш грамотей, больно не похож он на финансиста, и что этот финансист в намниках делал, тоже – неизвестно. Хозяин тоже в порту книжку купил – Онесикрита какого-то, - хочу - говорит - в дороге про Бактрию немного почитать.-
Приехали мы в Клазомены, и оттуда сразу – в Сарды, где начинается царская дорога. В Сардах присоединились к нам еще наемники из других городов, но там, конечно, - таможня и проверка документов. Документы у вербовщика, ясное дело, поддельные, чиновнику печати сразу не понравились. Пришлось нашему вербовщику раскошелиться, и отпустили нас с миром. Царская дорога – это, скажу я вам, восьмое чудо света, еще от персов осталось. Через каждые 500 стадий – станция, а на станции и постоялый двор, и лошади, и хозяйство со скотом и птицей, и прислуга. Так что, промчались мы с ветерком за три месяца от Сард до самых Экбатан. Самое дучшее место по дороге – это, конечно, Дура, девки там – заглядение, все, как на подбор македонянки белокурые, не зря ее Дура Эвропос называют. Хозяин мой тоже там загулял, насилу его из кабака вытащили. Но Вавилона увидить не довелось, царская дорога его стороной обходит. Особенно наш граматей горевал, - это ж надо, всю Азию проехать - говорит - а Вавилона не посмотреть!-
В Экбатанах кончилась царская дорога, и ждала нас уже еще партия наемников, так что набралось нас всего до тысячи человек. Вышли мы за город, вербовщик наш слинял куда-то, как сквозь землю провалился. Вместо него объявился какой-то тип в военной форме, и скифы вдруг верховые откуда-то налетели. Офицер этот всех построил, и говорит: - я – ваш хилиарх, вы теперь – воинская часть на вражеской территории, за малейшее нарушение дисциплины каряю смертью, а скифы эти – вроде конвоя, чтобы вы не разбежались. Если нарвемся на парфян, держать строй.- Ну меня скифами не запугаешь, они и у нас в Афинах в полиции служат, но их только граждане боятся, а мне что, такие же рабы, только городские. Я с ними не один стакан в таверне опрокинул, по-скифски, неразбавленного вина то есть. Но здешние скифы совсем другие, по-нашему ни в зуб ногой, и вина не пьют, а курят коноплю. На каждом привале сразу разводят костер и жаровню с коноплей – на угли, а сами тянут носом дым через деревянные трубки. Вскоре наши все тоже пристрастились, почище вина, я вам скажу. В походе превратился я во вьючного осла, хозяин-то идет себе налегке, посвистывая, а я всю поклажу на горбу тащу. Шли целый месяц, пока не дошли до реки, а там застава. Все, думаю, конец, а это оказывается – граница, и застава уже бактрийская. Там нас ждали подводы, и прокатились мы до самых Бактр.
В Бактрах выяснилось, что пока мы из Греции добирались, того царя, что нас нанял, Диодота, сверг командир наемников, Эвтидем. Но нам это – без разницы, пока контракт в силе. Там я впервые увидил слонов. Ну и зверюги! Прямо горы живые, и рука вместо носа, но погонщика слушаются, как собаки. Их у царя полторы сотни, купил их за большие деньги в Индии. Только мы устроились на новом месте, как явился Великий Царь, Антиох, с войском, Бактрию обратно завоевывать. Встретили мы его на той самой реке Арей, где застава. Разбил он наших в пух и прах, еле ноги унесли, где нашим против македонской фаланги устоять. Запер Антиох нас в Бактрах, и сидели мы в осаде целых два года, благо царь загодя провизией запасся. Но, конечно, не сладко пришлось, ведь на одних слонов сколько корма уходит. В конце концов послал Антиох к Эвтидему земляка его из Магнезии на переговоры, и сошлись они на том, что выдаст Эвтидем Великому Царю своих слонов, а Антиох выдаст свою дочьку за сына нашего царя, Деметрия. На том и порешили, сыграли свадьбу, проскакали оба царя, как лучшие друзья, перед строем солдат, которые еще вчера друг друга убивали, и ушел Антиох в Индию.
Но все это – только присказка, сказка будет впереди. Как сняли осаду, казалось бы, жить можно припеваючи, но не тут-то было. Приходит хозяин со службы мрачнее тучи: деньги, говорит у царя кончились, нечем наемникам платить, ушли, видать, все на слонов, да на провизию. Царь пытался было какие-то монеты всучить, белые, вроде бы из серебра, но на зуб проверишь – не то. И ведь, что интересно – у нас, если монета поддельная, значит из олова, и на зуб мягче серебрянной, а эти, наоборот – тверже, но не железные, потому как не ржавеют. Царь говорит, - это – белая медь, она у тохаров в ходу,- но наши хилиархи ему сразу: - вот и расплачивайся своей белой медью с тохарами, а нам по контракту плати серебром по курсу тирского статера. Ты, как царем заделался, так и разделаться можешь.-
И вот, дойдя до крайности, решил царь затеять экспедицию за золотом в страну исседонов. Наш-то грамотей, как услышал про исседонов, так сразу словами какими-то непонятными посыпал: Аристей из Проконнеса, Геродот из Галикарнасса, аримаспы какие-то, и глаза у него прямо заблестели. Мосхион, поразмыслив, тоже согласился, деньжат он уже скопил прилично, но и золотишко, конечно, тоже не помешает. Собралось всего человек 300 наемников и столько же рабов переходить Яксарт. Вообще-то к заяксартским скифам лучше не соваться, но царь с ними заранее сговорился, чтобы пропустили они нас с миром через свои степи. За скифскими степями оказалось озеро соленое, длинное и узкое, а за ним вся земля покрыта соляной корой. Идти по ней можно, но у коней ноги проваливаются, пришлось им копыта кожей обвязать, чтоб не поранились. Потом горы на горизонте показались, и чем ближе мы к ним подходим, тем больше кажется мне, что куда-то не туда мы идем. Ведь вся Азия – то степь, то холмы, а тут – лес стеной стоит, все кедры ливанские, и откуда им только тут взяться! Не то, что фалангу развернуть, два всадника рядом не проедут. И потом река, видал я и Тигр, и Евфрат, и Окс, и Яксарт, но такой реки – никогда! Вода вся красная и бурлит, как ручей, а сама – шире Евфрата. В горы поднялись – полегче стало, все больше луга, да озера, но как горы перевалили, вся страна исседонов и открылась перед нами, как на ладони: лес бесконечный до самого горизонта, и река по нему змеей вьется.
Живут исседоны вдоль реки в палатках из оленьих шкур, а у ручьев, что в реку впадают, сидят люди и моют золото решетом, как у нас в Стримоне. Но не исседоны, а пришлый народ, вроде нас, большей частью – тохары. Цену золота исседоны не знают, а ценят они больше всего железо, потому как делать сами его не умеют. По-гречески, конечно, никто – ни слова, пришлось нам потихоньку к исседонскому привыкать. Только грамотей наш напыжился, - непристало - говорит - мне, эллину, варварский язык учить, кто хочет со мной говорить, пусть греческий учит.- А мы, люди не гордые, но поначалу тоже впросак попадали: сказал я как-то - нэ -, в смысле – да,- а по-исседонски “нэ” – это “женщина”, вроде как мне бабу хочется. Привел мне исседон этот какую-то девчонку, так она и прилипла ко мне. Благодаря ей я в основном и выучил исседонский язык быстрее других.
Лето там совсем короткое, уже в боэдромионе зарядили дожди, а в маймактерионе мороз ударил. Тут уж пришлось нам совсем туго. Снегом все завалило, и даже река эта Ась вся замерзла, как будто и нет ее. Мороз такой, что из палатки носа не высунуть, а там костер дымит, глаза ест. Оделись мы с ног до головы в зверинные шкуры, только глаза видать, непонятно даже, зверь это или человек. А исседонам хоть бы что: по снегу не пройти, провалишься по уши, так они приделали к ногам какие-то доски и летят на них словно птицы, да и не только летят, а еще и из лука стреляют на ходу. Как мы все зимой не передохли, одному Зевсу известно, или, может быть, Торыму здешнему. Единственное, что спасало – так этот гриб сушеный. Нет у исседонов ни вина, ни конопли, а есть у них грибы с красной шляпкой в крапинку. Съешь его и попадаешь в другой мир, как будто летишь ты над лесом, над рекой, у них это так и называется – “путешествие”. Но можно и не вернуться из этого “путешествия”, если гриба перебрать.
В общем, прожили мы два года у исседонов. Мосхион с тохаром одним очень подружился, просто не разлей водой, в одной палатке жили. И стал он зазывать хозяина к тохарам: - кончай - говорит - лямку тянуть у бактрийского царя, приезжай к нам в Шамбалу, заживешь, как человек.- Как в обратный путь собрались, исседоночка моя – в слезы: - возми, да возми с собой.- Ну я бухнулся в ноги хозяину: - позволь - говорю - девчонку с собой забрать,- тот только плечами пожал, - бери - говорит - если приспичило.- Вернулись мы, конечно, героями, рассчитался хозяин с царем подчистую, купили мы верблюдов и отправились к тохарам в Шамбалу эту.
Дружок его прямо с распростертыми объятиями встретил, пир в нашу честь закатил. Иду я как-то по рынку, и даже темно у меня в глазах сделалось – ну, тесен мир! Самиянка наша, Хрисида, еще краше прежнего! Борсилась она мне на шею со слезами, а как отревелась, рассказала свою историю:
- Счастливая Аравия мне не по прозванию вышла: продал меня там капитан мой купцам с острова Тапробан. Как в море вышли, целый месяц берега не видили, прямо страсть. А моряки мне говорят: - ты не боись, девка, тут ветры полгода в одну сторону дуют, полгода – в другую, прямиком в Тапробан и упремся.- Остров этот, я тебе скажу, - райское место, век бы жила: круглый год лето, но не задержалась я там. Купили меня тохарские купцы, что шелком там торгуют, и проехала я с ними всю Индию на слонах, потом через горы перевалили на яках (это – быки такие, на которых по горам ездят), и продали меня здесь одному золотопромышленнику.- Я, как про золото услыхал, сразу про дружка нашего подумал. Так и окозалось. Бросился я опрометью к хозяину, рассказывать, а он тут же к дружку своему. Говорит: - так, мол, и так, продай мне свою гречанку, я перед ней очень виноват, и теперь хочу на ней жениться.- То-то я еще в Афинах примечал, что нравилась ему Хрисида, и Демея неспроста ее к сынку приревновал. А дружок его рассмеялся даже: - я - говорит - ее для тебя и купил, в подарок на новоселье!-
Устроилось все, одним словом, самым наилучшим образом. Купили мы дом, землю, рабов, я, разумеется, как старый и верный раб, управляющим заделался. А к свадьбе и к новоселью заказал хозяин свой портрет у художника, да не нарисованный, а выбитый на войлоке разноцветной шерстью! В Греции такого не умеют.

© Александр Учитель, 2008
Дата публикации: 01.05.2008 17:44:49
Просмотров: 3323

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.