“Подарок Бессмертия” (Избранные главы)

Ник Еван

Форма: Роман
Жанр: Фантастика
Объём: 64735 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

1
Я помню, как за мной пришла смерть в первый раз. Это было абсолютно не страшно. Все умирают, рано или поздно, но никто не хочет, чтобы смерть пришла слишком рано, и я тоже. Но она пришла и это было не страшно. Я не смогу объяснить почему. Наверное, потому что я не верил, что это всерьез.
Это было что-то вроде игры, она меня звала и я шел за ней. А потом мы дошли до края и игра кончилась. Только тут я взглянул ей в глаза и понял, что ей, в общем-то, нет никакого дела до меня лично, что смерть не имеет лица и только пустые глаза. Именно пустые. В них нет ничего, абсолютно ничего. И вот тут мне стало страшно, тут я понял, что это не игра.
Она меня звала, а я не пошел. И смерть ушла. Ей абсолютно нет никакого дела до меня лично, или кого бы то ни было другого. Ей некуда спешить. Все умирают, рано или поздно все придут к ней. Так я познакомился со смертью в первый раз. Я думал, что я понял, в чем смысл смерти. Я был слишком молод, я ошибался.
Я видел, как она медленно уходит, но все равно испугался не успеть спрятаться. Вдруг она передумает? Я побежал и увидел таких же бегущих людей. Мы бежали в разные стороны, путались, толкались и сбивали друг друга с ног. Мы все такие разные, такие пестрые и очень торопились от нее убежать. Нам было страшно. Потом я остановился и долго смотрел на нас. Я не знаю, как долго. Я хотел увидеть их лица и смотрел за кулисы скучных дней, а не на нашу пестроту. Только тогда я вдруг обнаружил отсутствие разницы и увидел мелкий шрифт. Я понял, эта разница может оказаться лишь иллюзией быстрого бега. Я медленно шел, под ногами валялись буквы и я их собирал. Я думал, я иду в другую сторону.
Глядя на звезды можно мечтать, но ответ на вопрос найти не получится. Найденный ответ может оказаться совсем не таким, как этого хочется и наблюдение за звездами покажется более желанным занятием, чем поиск ответа на следующий вопрос.

2
Харри устало посмотрел в окно. Очевидно, что разговор был не из приятных и в кабинете воцарилось тягостное молчание. Один из тех моментов, когда в общем-то, все сказано и тем не менее, необходимость завершить разговор дается с трудом. Молодой собеседник Харри явно чувствовал себя еще более неуютно. Его слегка покрасневшие щеки и руки, которые он не знал куда пристроить, говорили о нервозности. Все это вдруг напомнило Харри о его собственной молодости, о том, как когда-то профессор за что-то отчитывал его самого. Он посмотрел на Морриса почти с сожалением. Нет, это совершенно не та ситуация, Моррис уже давно не студент. Да, молодой специалист, но это не оправдание, это не первое место его работы. Харри вернулся к реальности.
– Моррис, к сожалению, это все, что я могу тебе предложить. – Харри понял, что он повторяется. – Мы небольшая лаборатория, у нас небольшой бизнес и мы не можем себе позволить тратить время и средства на удовлетворение твоего научного любопытства. Мы, всего на всего, выполняем заказы по анализу образцов, отслеживаем вирусологическую обстановку и проводим вакцинацию скота наших клиентов.
– Но ведь я только пытался проводить дополнительные исследования, – неуверенно прервал его Моррис.
– Послушай, Моррис! Мы это уже обсудили. Мы делаем то, что мы делаем. Я понимаю, ты не плохой специалист, возможно, талантливый. Вирусология не только твоя работа, но и хобби. Мы не можем платить за твои увлечения!
– Харри, но я же оплатил все расходы на заказанные материалы и за...
– Стоп. – Несмотря на симпатию к молодому человеку, Харри снова начал раздражаться.
– Я понимаю, что в твоем возрасте каждый желает осчастливить мир или открыть Америку, но мне нужны сотрудники, на которых я могу рассчитывать. Мне нужны результаты вовремя и надоело объяснять, почему простой анализ выливается в научную диссертацию. И потом. Говоря на чистоту, все эти твои изыскания довольно далеко зашли. Вообще скажи спасибо, что ты разговариваешь со мной, а не с полицией. Твой взлом...
– Но это не был взлом! Я просто пытался...
– Моррис, я в этой компьютерной терминологии не разбираюсь и путаться в ней не собираюсь! Поиск, попытка, ошибка, как угодно. Если бы кто-то думал, что это была преднамеренная попытка взлома их сервера, то сейчас ты объяснялся бы с полицией. Вчера я разговаривал с менеджером информационной безопасности компании Health Rehabilitation и он мне прямо об этом сказал. Они знали тебя, не раз получали твои запросы и только поэтому не предъявили претензий по умышленной попытке несанкционированного доступа к их корпоративной информации.
– Да нет же! Я даже не думал об этом. Они сами прислали мне сведения восьмилетней давности и ссылки на их новые работы. Я и искал...
– Тут спорить не о чем. HR частная компания и это их право решать какую информацию о своих исследованиях считать конфиденциальной. Я вообще удивляюсь, как они... – Харри остановился.
В конце концов, Моррис не ребенок и почему он должен его жалеть?!
– Насколько я помню, подобные проблемы у тебя были и на предыдущем месте работы. В течение всех двух лет я не раз тебя предупреждал. Твои личные интересы не должны мешать исполнению служебных обязанностей. Более того, принципиально я не был против твоих исследований, иногда даже закрывал глаза на использование лабораторных средств и материалов. Мы небольшая лаборатория, живем по-семейному, но всему есть предел. Даже сейчас тебе делается поблажка. Я согласен, если ты уйдешь сам. Послушай, – голос Харри опять смягчился. – Я знаю, о чем ты думаешь. Да, я давно уже не специалист, а администратор. Это моя работа. Ты так же знаешь, что ты мне симпатичен и поэтому все это чертовски неприятно, но работа есть работа. Ты сам должен понять, что...
– Харри, я понимаю, – Моррис, наконец, пристроил свои руки. – Харри, извини. Я знаю, что не раз тебя подводил, а ты всегда меня прикрывал. Ты же знаешь, я всегда старался как лучше.
Моррис замолчал. В принципе, он тоже все сказал и не знал, что еще может добавить, и тоже испытывал симпатию к “старику”. Черт, вот так увольнение! Начальник и подчиненный, пусть и не друзья, но находились в хороших отношениях, уважали друг друга и всегда имели какое-то взаимопонимание, даже несмотря на разницу в возрасте. Черт! Увольнение, конечно, неприятно, но на самом деле, больше всего Моррис был смущен из-за Харри. Он чувствовал, как все это неприятно для Харри и не знал, как дать ему понять, что все нормально и он воспринимает все без обид. Ему казалось, он без необходимости вынуждает Харри объясняться и от этого Моррис смущался еще больше, даже появлялось чувство вины. Лучше уж его просто уволили без церемоний, как это случилось два года назад.
“Зачем мне все эти дурацкие фантазии, работал бы спокойно, как все. Чего я в самом деле пытаюсь добиться?” – подумал Моррис, вдруг почувствовав досаду и раздражение по отношению к самому себе.
– Ты знаешь, мне кажется, Для тебя так тоже будет лучше. – Моррис понял, что пропустил часть из сказанного Харри и тревожно поднял глаза.
Нет, Харри ничего не заметил и его взгляд оставался где-то за окном.
– В молодости, я тоже был полон энергии, планов, идей... Поэтому я и считаю, что тебе надо подумать. Понятно, при потере работы хочется найти новое место как можно быстрее, но все-таки мой совет не спешить. Рутинная работа, спокойное место, возможно, не для тебя. У тебя явная страсть к исследовательской, научной деятельности. Конечно, такое место надо поискать, да и по деньгам, наверное, это не всегда лучше, но...
Харри опять замолчал. Моррис думал о Харри, каким он мог быть в молодости, о том, что возможно сейчас Харри даже не с ним разговаривал, а о чем-то вспоминал.

3
Луч фонарика скользнул по воде и остановился на камнях. В этом месте песчаный пляж заканчивался и начинался скалистый берег. Моррис погасил фонарик и обернулся назад. Лезвие прибоя отчетливо подчеркивало изгиб бухты. Сотни звезд и свет полной луны отражались в океане и как-то мистически, изнутри подсвечивали его. Луна была настолько ярка, что это казалось неестественным, странным образом происходило слияние черноты ночи и ее света. Океан, пляж и весь остальной окружающий ландшафт были одновременно погружены во мрак и четко видны, расплывались в холодном, почти осязаемом свете, и в тоже время оставались чрезвычайно контрастны.
Ожидание невозможности видеть в ночи и ясность пейзажа приводили сознание в недоумение и растерянность. Моррис любил эти ощущения и любил такие ночи на берегу океана. Не так часто ему удавалось выбраться за город и оторваться от всей его суеты, предаться медленным размышлениям и мечтаниям, отвлеченным от реальной жизни. После его увольнения из лаборатории он решил провести некоторое время сам с собой, подумать о своем будущем и, действительно не спеша, определиться, что ему делать дальше. Всю предыдущую жизнь он особо не задумывался об определенном плане действий, все происходило само по себе. Просто он знал, чем хочет заниматься и что ему нравиться микробиология. Сначала университет, потом работа. При поиске работы он не выбирал куда пойти, главное получить место. В свое свободное время и, по возможности, совмещая с текущей работой, он продолжал заниматься своим любимым делом, изучением вирусов. Правда, вот здесь что-то и не клеилось. С одной стороны, он вроде работал не плохо, но часто работа его тяготила. Точнее тяготила рутина и однообразие, отсутствие глобальных задач. Именно поэтому эти задачи приходилось искать самому и Моррис старался одновременно вести свои собственные исследования. Здесь опять возникало противоречие. Все его ценили, видели в нем талантливого специалиста, у него всегда складывались хорошие отношения с коллегами и начальством, но, тем не менее, в очередной раз ему пришлось уволиться. Вспомнился совет Харри не спешить. Заняться планированием карьеры? Выработать план действий, стратегию поиска нового работодателя, определить требования к потенциальному месту работы... Моррис поморщился, как от зубной боли. Его всегда раздражали подобные руководства и советы, от них веяло такой тоской, таким формализмом. Зачем все это? Ведь главное делать свое дело. Вот оно, занимайся, дерзай! Как это глупо тратить время на всякую чепуху, резюме, интервью. До сих пор, Моррису удавалось избегать большей части этого формализма, но похоже не в этот раз.
Волна ударила между камней и серебреный фонтан на мгновение застыл в воздухе. Моррис глубоко вздохнул и посмотрел на небо. Суета. А как спокоен и бесконечен океан! Его безграничность и мощь ощущалась почти физически. Разум, сам собой, переключается на созерцание и ощущение этой необъятной массы. Сначала, приходит ощущение пространственных масштабов и, несмотря на очевидность и банальность, вдруг наступает изумление. Постепенно окружающая реальность сливается с сознанием и, опять внезапно, открывается временная граница, приходит осознание, что все это существует миллионы лет. Ощущение этой пространственно-временной безграничности воспринимается вполне естественно, приносит одновременное чувство удивления и спокойствия. Не то, что бы происходила переоценка собственного бытия, но факт незначительности и ограниченности своего существования становился очевидным. Причем этот факт воспринимается абсолютно без чувства подавленности или ничтожности, напротив, происходит полное отождествление с миром, возникает истинное ощущение себя составной частью окружающего мира и полной гармонии такого положения вещей.
В такие ночи Моррис каждый раз испытывал эти эмоции. Он приходил на берег поразмышлять о своем будущем, но в очередной раз оказывался поглощен океаном. Все становилось на свои места без слов и приходило желание оставаться частью мира, хотелось радоваться бытию, как оно есть, и в тоже время сделать что-то значительное, важное, оставить частицу себя. Нет, не для себя, а для всего окружающего мира, потому что он и есть я в том числе.

4
“Health Rehabilitation” была одной из тех компаний, которые десятилетиями остаются практически неизвестными широкому кругу людей, а название ни о чем не говорит и навевает скуку. Если оно где-то изредка мелькало, то ничем не выделялось и ассоциировалось с какой-нибудь мелкой фирмой, которая толи ведет исследования в области медицины, толи сама предлагает специфические услуги по восстановлению здоровья. В общем, для непосвященного человека, один из центров здоровья, объявлениями которых напичканы все газеты, обещающих поправить ваше здоровье от всего. В особенности, если вы сами еще не знаете, что у вас проблемы со здоровьем. В действительности, HR являлась большой частной компаний, скорее даже интернациональной корпорацией с отделениями по всему миру, занимающейся научными исследованиями в области здоровья человека и существующей за счет пожертвований частных спонсоров. В узкоспециализированной научной среде HR была известна гораздо лучше, в основном, за счет ее активного участия в разного рода научных конференциях и семинарах в области генетики. Непосредственно об исследованиях проводимых в HR известно было на много меньше. Создавалось впечатление, что реальных достижений не так много, но компания успешно занимается фундаментальной наукой и ей удается заинтересовывать и привлекать спонсоров, возможно с далекой перспективой коммерческой выгоды. Информацию о своих работах и достижениях HR предоставляла весьма скупо, неохотно и, по всей видимости, далеко не самую свежую. Ничего странного в этом не было. Многие компании держат в секрете свои перспективные разработки. Тем не менее, те работы, которые они считали возможным публиковать, говорили о серьезном уровне ведущихся исследований, высоком профессионализме и квалификации ее сотрудников.
– Добрый день, Руби, – слова приветствия прозвучали чересчур громко, хотя и были произнесены мягким голосом.
– Добрый день мистер Сильверстоун, – вздрогнув от неожиданности, формально отреагировала Руби с растерянной улыбкой. – Хэнк, ты всегда появляешься так бесшумно.
– Ха! – усмехнулся он в ответ. – Бесшумно?! Конечно, по сравнению с твоим шефом. По сравнению с ним, мы все тихие мышки! Кстати, он у себя?
Не дожидаясь ответа, Хэнк направился к двери.
Хэнк Сильверстоун, глава и совладелец HR. Он был мужчиной небольшого роста, но крепкого телосложения. Немного старомодные пристрастия в одежде и манерах говорили о его хорошем воспитании и возрасте, хотя на вид ему вряд ли можно дать больше пятидесяти лет. Когда несколько лет назад Руби узнала, что ему исполнилось шестьдесят пять лет, она сильно удивилась. До этого момента она всегда считала, что определить возраст мужчины не составляет труда.
Хэнк Сильверстоун и Рой Хоук, ее шеф, были партнерами и именно они основали HR около 30 лет назад. Хэнк, как директор HR, занимался управлением и всей административной работой. По сути, он руководил всем, что напрямую не касалось научной работы компании. За все время работы, Руби так и не удалось точно узнать, чем он занимался до HR, но Хэнк явно не был бывшим научным работником. Несмотря на высокий интеллект и хорошее образование, совершенно очевидно, что его познания в области медицины, микробиологии и генетики базировались лишь на общеизвестных знаниях и были слишком поверхностны для специалиста.
Рой Хоук был научным директором HR и прямой противоположностью Хэнка, даже внешне. Настоящий ученый, гениальный ученый. Так считали многие и он сам, не скрывая, что именно так и думает. Ростом, немногим меньше двух метров, и массивного телосложения, по его же словам, или, с избыточным весом на взгляд окружающих, Рой был огромным и шумным. Во всяком случае, это первое, что бросалось в глаза. Он абсолютно не мог и не хотел спокойно разговаривать, постоянно кричал, издавал всевозможные громогласные звуки, возгласы, а его смех напоминал рык медведя. Все это сопровождалось неимоверной жестикуляцией и при его появлении любое помещение становилось маленьким, а люди начинали ощущать себя школьниками. Образ Роя никак не совпадал с представлением об ученом микробиологе, но он им был. Более того, он был очень хорошим генетиком, одним из лучших без всякого преувеличения, если все-таки попытаться избежать упоминания о его гениальности. До основания компании, известность Роя в научных кругах не вызывала сомнений, ему отдавали должное за талант и научные работы, но мало кто уважал на уровне личного общения за непомерное бахвальство и пренебрежение к окружающим.
Тридцать лет в научном мире равносильно вечности, особенно в такой сравнительно молодой и стремительно развивающейся области, как генетика. Постепенно имя Роя стало мало неизвестным, но в HR он не только руководил всей научной частью, а и непосредственно сам продолжал вести исследования.
– Нет, ты посмотри что творят! – прогремел Рой и с остервенением швырнул газету на стол. – Скоро эти попы вообще решат, что пора опять сжигать книги и ученых!
Рой запустил руку в шевелюру, что-то яростно пнул ногой под столом и вместо приветствия уставился на Хэнка.
– Папа Римский выступил против генетических технологий, – кривляясь, и гнусавым голосом он процитировал заголовок. – Нет! Ты почитай, почитай!
Хэнк развернул газету и взглянул на статью.
“Глава Римской Католической церкви выступил против генетики“, – говорилось в ней, – “Во вторник Римский Папа предупредил, что многие открытия, сделанные учеными, могут оказаться совершенно неприемлемыми. Он предостерег исследователей от вмешательства в “древо жизни”. Достижения медицины и биотехнологии могут привести к тому, что человек будет относиться к себе, как своему собственному создателю. Жизнь – это дар, который остается драгоценным, несмотря на ограничения и страдания ”.
Не дочитав, Хэнк отложил газету и улыбнулся.
– Да, я читал. Ну и что? Ты иногда прямо, как маленький ребенок. Пусть болтают. Нам...
– Что-что!? Да все они! – начал опять кричать Рой. – Да кому они врут!? Все врут! Все запрещают! Начиналось с идиотских запретов на клонирование, потом генетические модификации. Теперь могут вообще все запретить. Давай, валяй. Запретить всю науку и дело с концом!
Рой все больше распалялся.
– Да ладно тебе, – теперь уже Хэнк прервал Роя.
Он знал, если его не остановить, то Рой с удовольствием может разглагольствовать бесконечно.
– Нам от этих ограничений ничуть не хуже. Даже как раз наоборот, – опять усмехнулся Хэнк. – Собственно, я зашел окончательно решить вопрос насчет Морриса Мюррэй.
– Не хуже, – пробурчал Рой. - Не хуже пока все шито-крыто, а вот вылезет на нас какой-нибудь такой крикун.
– Рой, – опять остановил его Хэнк.
– Ладно, ладно, – продолжал бурчать Рой, недовольный прерванной возможностью по митинговать. – Что Моррис? Парень умный, даже очень. Все собеседования прошел, теперь ждет нашего решения. Только больно прыткий, мне кажется. Везде любит нос совать, хотя и не честолюбив. Вылетел из пары мест. Ха, за чрезмерное старание! В общем, типичный молодой фанатик.
– Так это то, что тебе надо.
– Мда... Как-то сомневаюсь я. Какой-то он слишком не от мира сего, слишком молодой что ли. Наверное, все еще мечтает мир осчастливить и так далее...
– Какие проблемы? Пусть мечтает. Он тебе нужен заниматься изучением адаптивных свойств вирусов. Чистая наука. Допуска к закрытым темам и клинике у него не будет. Он и знать о них не должен, а лучшей кандидатуры не найти, ты сам говорил. А там видно будет.
– Говорил. – Рой скорчил гримасу и потер лоб. – Ладно, согласен, там видно будет. Ха! Если что, турнем! Ему не привыкать!
Снова зашумел Рой и зычно хохотнул собственной шутке.

............................................................................................................................................

14
Дело продвигалось катастрофически медленно, но Моррис упорно и пунктуально просматривал каждую страницу, переписывал в новую тетрадь каждое слово, проверял каждую формулу и каждую пробирку своих экспериментов. Поразмыслив спокойно, он пришел к выводу об отсутствии необходимости повторять все опыты, но в этом случае полностью упорядочить все записи тоже не удастся. Остался компромиссный вариант, найти пробелы в записях и явно перепутанные образцы, а потом повторить только ту часть исследований, которая вызывает наибольшие сомнения в своей достоверности. Таким образом, ему удастся избежать дальнейшей путаницы в его планах опробовать свои последующие идеи в изменении отрезков ДНК вируса и при этом с достаточной уверенностью полагаться на уже проделанную работу. Он и так потерял много времени.
Выработав четкий план действий и уняв свою нетерпеливость, Моррис полностью погрузился в работу по восстановлению относительного порядка своих записей. Было ужасно скучно, но помогало осознание необходимости. Моррис уже без особого драматизма относился к произошедшей неразберихе и мог предположить массу причин, послуживших ее источником. В конце концов, полностью избежать ошибок невозможно, а неудачно поставленный опыт тоже не является чем-то из ряда вон выходящим. Единственно, что его действительно беспокоило так, это обнаруженные аномалии в ряде эталонных экспериментов. Весь смысл этих образцов в том и заключался, что результаты эталонных опытов должны быть стопроцентно предсказуемыми.
Попытки обнаружить ошибки при их проведении не увенчались успехом и Моррис решил, что он не уделил должного внимания их маркировке. Разбираться дальше с этой проблемой он не видел смысла. Он прекрасно сможет в дальнейшем продолжать накапливать базу результатов с оригинальным вирусом для сравнения. Мелькнула мысль отбросить эту часть эталонных образцов, как не нужную и недостоверную, но он тут же себя остановил. План исправить ситуацию принят, значит надо его выполнять.
Моррис придумал, как упростить себе задачу. Раньше, он не уделял внимания временным характеристикам, его больше интересовали последствия попыток модифицировать VRH375, но эти характеристики могли помочь решить проблему с путаницей образцов. Надо просто выстроить временную линию состояния клеток с момента их заражения вирусом до момента их гибели и соответствующим образом разместить на ней все его эталонные образцы. Просмотрев всю документацию, к своему удивлению Моррис не обнаружил четко описанной временной линии цикла воспроизведения VRH375. Ему удалось найти достаточно подробные временные характеристики, но они всегда приводились относительно начала отдельных фаз заражения.
- Ха! Не только я пренебрегаю цельностью документации, – даже с некоторым удовольствием отметил Моррис.
Цельность и свежесть документации общеизвестная проблема, в особенности, если эта документация предназначена только для внутреннего пользования. Очевидно, никто не обратил на это внимания или поленился вносить изменения. Моррис нашел еще целый ряд “дыр” и ссылки на отсутствующие разделы. Хотя качество и подробность приведенной информации были на высшем уровне, а не просто отписка, по необходимости, как тоже часто происходит. В памяти всплыл вечер после покупки нового мобильного телефона, когда Моррис долго не мог понять и половины написанного в инструкции пользователя. Ему пришлось самому разобраться экспериментальным путем, как все должно работать. В общем-то, документация по вирусу рассчитана не на новичков, а досконально зная отдельные фазы, воспроизвести полную картину не составит труда, что Моррис и проделал.

15
Раскаленный песок пляжа сильно обжигал босые ноги. После прохладной воды океана чувство достаточно приятное, но долго стоять на одном месте становилось больно. Пройдя несколько метров, Джил и Моррис не удержались и побежали к спасительной тени большого камня.
– Классно! – выдохнула Джил и опустилась на расстеленное в тени полотенце.
Небольшой пляж располагался между нагромождений громадных обломков когда-то отколовшихся от скалистого берега. Образовавшаяся бухточка очаровывала живописностью и труднодоступностью. Берег круто уходил в гору и тропинка, ведущая на пляж, быстро терялась между деревьев.
– Как ты только нашел это место?! Ни единой души, прямо секретный пляж.
– Э, не совсем секретный, но здесь редко бывает больше нескольких человек. На машине сюда не подъехать и мало кто хочет идти пешком так далеко от стоянки.
– И совсем не далеко, мы шли минут двадцать, не дольше.
– Сюда, да. – Моррис посмотрел в гору и с усмешкой добавил. – Посмотрим, что ты скажешь, когда мы будем карабкаться обратно вверх к машине. Сейчас они постепенно улучшают тропинку. Помнишь ступени, вырезанные в камнях? Еще год назад их не было и по камням приходилось скакать, как придется.
Ни ветра, ни волн. Кристально чистая вода медленно и лениво едва шевелилась между камней. В отсутствии прибоя не было привычного шума океана и стояла необычная тишина. Джил села, обхватила колени руками, положила на них голову и некоторое время молча смотрела на воду. Моррис попытался что-то сказать, но передумал. Почему-то не хотелось нарушать тишину. Казалось, что каким-то непонятным образом остановилось даже время, весь мир остался где-то там, далеко, далеко, со всей его суетой, а здесь совершенно другое измерение. Здесь некуда спешить, здесь не волнуют мелочные проблемы, мысли теряют словесные формы и странным образом увлекают сознание в мир спокойствия и созерцания. Джил повернулась к Моррису и ни откуда сказала:
– Все-таки, какие мы счастливые.
Он даже не сразу сообразил, что это были слова, произнесенные Джил, а не его собственные мысли.
– Ты это к чему?
– Как бы объяснить. – Джил на секунду задумалась. – Я почему-то подумала, что обычно мы все время чем-то заняты, часто все это кажется нужным и неотложным, большинство людей вязнут в этой трясине, а на самом деле вся жизнь поглощена мелочами, которые не имеют значения. У них нет возможности или даже желания сделать что-то действительно значимое. Я имею в виду не для себя лично, не ради денег или известности, а просто... Э, просто потому, что мы все часть этого огромного мира. Ну, вот всего этого, – и Джил неопределенно провела по воздуху рукой.
– Ну-у, я не знаю... Ты понимаешь, о чем я говорю?
– В общем, да, но почему это делает нас счастливыми? – в принципе Моррис тоже так считал, но причем здесь счастье?
– Как раз наоборот, если бы все так думали, вот тогда, наверное, мир был бы гораздо счастливее.
– Да нет! Ничего ты не понял! – Джил засмеялась и легко пихнула его ногой. – Я же говорила не обо всех людях, а о тебе, о себе. К примеру, ты постоянно что-то придумываешь, занимаешься своими микробами. Я имею в виду не ту работу, которую ты обязан делать, что бы зарабатывать деньги на жизнь, а вообще. У тебя есть цель и желание. Не мелочные, не для себя, по крайней мере, в большей степени не только для себя. Кстати, за это тебя и пинают с ра-бо-ты...
Заключила она с усмешкой.
– Ага, именно последнее обстоятельство делает меня особенно счастливым, – отозвался Моррис.
– Да ну тебя! – шутливо отмахнулась Джил и надула губки.
– Хорошо, хорошо, согласен, буду счастливым.
– Будешь, если тебя опять не попросят “покинуть помещение”. Ничего там еще не натворил? Харри рассказывал, ты опять что-то затеял, а мы знаем, чем это заканчивается.
– Э-м-м. – протянул Моррис и задумчиво провел рукой по песку. – Да, есть немного. Тут мне не помешало бы твоего счастья. Нет, проблем пока нет, но это правда, я немного переборщил со своими увлечениями и теперь приходиться разгребать кучу дел. Это ничего, разберусь! Знаешь, я наткнулся на очень интересную вещь, а на все времени не хватает. Короче...
– Короче, тебя опять выгоняют? – не дала договорить Джил.
– А? Не-е-т, нет. Работу немного запустил и, да, надо все срочно исправить, но в этом смысле все нормально. Никто не возражает, если мы пробуем свои идеи тоже. Конечно, при условии, что основная работа не страдает.
– Понятное дело, кто же будет возражать. Сделай свою работу, а заодно еще что-нибудь, за одну и ту же зарплату. А если изобретете что-то стоящее, тогда вообще отлично. Вам скажут спасибо, а им лишний миллион не помешает. Все права по контракту, наверное, принадлежат компании? – саркастически заметила Джил.
– Нет. Не знаю. Дело не в этом. Вечно тебе везде мерещатся корпоративные заговоры.
– Ладно, Шучу я, шучу. Говори, что там у тебя?
Моррис вкратце рассказал Джил о том, каким интересным вирусом он занимается и как он увлекся своими идеями. Увлекся настолько, что скоро предстоит очередной отчет и ему придется все это как-то объяснять. Рассказал он о своих сомнения, неожиданных результатах и возникшей путанице в его побочных исследованиях из-за которых все и произошло. К сожалению, сейчас у него по-прежнему все остается только на уровне догадок и идей, а он надеялся представить все в совершенно ином свете. Время до отчета еще есть и Моррис хотел успеть сначала исправить положение по основной работе и частично нагнать отставание, а потом предложить свои идеи для обсуждения Андрею.
Разговаривать с Джил легко и просто. Она умела слушать, а главное ей было действительно интересно. Джил принадлежала к тому небольшому числу людей, которых искренне интересовало все и она с удовольствием могла разговаривать на любую тему. Возможно еще и потому, что она также умела естественно, непринужденно и не обижая собеседника сменить тему разговора, если ей становилось скучно. Поэтому Моррис любил и спокойно рассказывал ей о своей работе, о проблемах и идеях, не беспокоясь наскучить, что, учитывая специфику его работы, случалось не так часто.
– Что ж, если ты говоришь у вас такая интересная работа, творческая обстановка и нет противников инициативы, то на первый раз вряд ли сразу выгонят. Конечно, если напишешь приличный отчет, – не удержалась и съязвила Джил.
– Не должны, – согласился Моррис, стряхнул с ладони песок и достал из сумки бутылку с водой. – Пить хочешь?
– Давай. – Джил отпила пару глотков и протянула бутылку обратно. – Я в этом мало понимаю, но почему ты так переживаешь из-за своих образцов? Перепутал, ну и черт с ним. Ну выжили твои клетки, не удалось тебе их уморить. Ну и что? Ты сам сказал, что это эталонные эксперименты, ничего нового и интересного, сделаешь другие.
– В том-то и дело, что теперь я в этом не уверен. Понимаешь, ерунда какая-то получается. Вместо того чтобы погибнуть, клетки выживают дольше, чем должны. К тому же, когда я все-таки построил теоретическую временную линию, то она оказалась в несколько раз длиннее, чем я ожидал. Получается, зараженные клетки живут дольше. Понимаешь?!
– Ого! Ты совсем замахнулся! Не хотите ли вы сказать, дорогой алхимик, что вы замахнулись на продление жизни? – с нескрываемой иронией поинтересовалась Джил.
Моррис не обратил никакого внимания на ее иронию.
– Понимаешь, потому я и в сомнениях. Совсем запутался я с этим вирусом, ерунда какая-то.
– Ладно уж, так и быть, в этом вопросе я тебе могу помочь. – Джил дружелюбно, но демонстративно фамильярно похлопала Морриса рукой по плечу. – Изобретением эликсира жизни занимались давно, много и, надо сказать, одинаково безуспешно. Этим лучше не заниматься, а то тогда точно “выпрут”. С первого раза.
Моррис по-прежнему не обращал внимания на ее скептицизм.
– Почему же безуспешно? Эликсира нет, а вот насчет результатов ты не совсем права. Есть целый ряд теоретических идей и даже некоторые практические исследования и успехи.
– Моррис, ты знаешь, я люблю всевозможные идеи и фантазии, но бессмертие не выглядит одной из перспективных идей. – Джил миролюбиво посмотрела на Морриса.
– В абсолютном понимании этого слова я согласен, а в принципе, повторяю, ты не права. Хорошо. Например, сейчас люди живут намного дольше, чем сто лет назад. Стоп, стоп, дай мне закончить. Я знаю, это связано со многими факторами. Я о другом, о том, почему это произошло. Человек, как и все живые организмы, состоит из клеток, а в хороших условиях клетки живут дольше. Так? Теперь забудем о человеке, это слишком сложно. В природе есть масса организмов или клеток, которые если и не бессмертны, то во всяком случае могут жить очень долго. Например, бактерии. Если им создать подходящие условия, то они живут неопределенно долго. Есть пример даже лучше, это гидра. Кстати сказать, она уже многоклеточный организм, в котором клетки постоянно обновляются и гидра может жить, как угодно долго. Есть много других примеров. Так что, в теории, нет ни какого противоречия между жизнью и бессмертием.
Джил задумалась. Она слышала о подобных интересных фактах, но никогда не рассматривала их с подобной точки зрения.
– Мда, это интересно, но так природой устроено, а ты же намекаешь на другое.
– Да, мы говорим о другом, – теперь Моррис перебил ее. – Честно говоря, я пока сам еще глубоко не интересовался этими вопросами, но и тут есть целый ряд интересных работ. Уже в конце прошлого века проводили эксперименты по модификации ДНК с целью увеличения срока жизни. Одни из наиболее успешных оказались опыты по модификации ДНК фруктовой мухи. После введения в ДНК фермента теломеразы муха жила в два раза дольше. А вообще, есть масса реальных фактов и идей.
– Даже не знаю, что сказать, – очевидно, что скептицизм Джил пошатнулся. – Если это все правда, то почему никто об этом не говорит и не знает? Почему никто не бросился разрабатывать эти идеи? Давно вся пресса предвещала бы вечную жизнь. Это же сенсация.
– Не спеши, до сенсации тут очень далеко. Это отдельные эксперименты. Подобные исследования и реальное продление жизни человека все-таки совсем не одно и тоже. Я тебе рассказал о них, как пример существования практических, научных результатов. В целом, все это, конечно, не реальность завтрашнего дня, но именно поэтому я и затрудняюсь спешить с выводами в моих опытах. Вдруг что-то в моих экспериментах или в самом вирусе как-то повлияло на продолжительность жизни клеток? Это же не один и не два образца. Получается, что у меня есть целый ряд странных фактов и результатов, а объяснить их, пока не разберусь, я не могу! Понимаешь?
– Видишь, все-таки насчет счастья, я права! Может и ты прав тоже. Сколько гениальных открытий и изобретений родилось именно так, по ошибке. А что, я с удовольствием пожила бы лет триста или пятьсот. Сколько всего можно успеть сделать, попробовать!
Джил быстро отказалась от своего изначального неверия и ее сознание уже трудилось над фантастическими перспективами долгожительства. Невольно Моррис замечтался о том же самом. Почему бы ему и в самом деле нечаянно и негаданно не оказаться на пороге гениального открытия, которое он все время так искал.
Мечта человека о бессмертии так же стара, как он сам. Пусть не бессмертие, а только реальное удлинение жизни. Разве такая идея не стоит того, чтобы посвятить ей годы работы? Разговор молодых людей окончательно перешел в мир фантазии и мечты.
Подарить человечеству бессмертие. Этот бесценный дар, к которому мы все так стремимся, но который до сих пор был атрибутом лишь мира грез. Не станет ли продление жизни тем самым поворотом в истории пути человечества к миру настоящей мудрости и счастья, о котором мы так много говорим. Наконец, мы сможем накопить тот опыт, те знания и то понимание мира, которое приходит только с возрастом, но уже не может изменить наш мир. Наконец у нас появиться время применить эту мудрость, сделать мир таким, каким мы видим его в своих мечтах. Забыть об этой мелочной суете и стремлении урвать место под солнцем. Наконец такие цели жизни действительно потеряют свое влияние и значимость по сравнению с бесконечностью впереди, уйдет вечный страх упустить возможность воспользоваться отведенном тебе мигом, страх не успеть, опоздать обустроить собственную жизнь, ведь она так коротка. Каждый получит достаточно времени постичь истинные ценности и радость их созидания, а не испытывать неутолимый голод эгоизма. Даже самый последний неудачник получит возможность найти себя, получит время изменить себя и свою жизнь. Позволит каждому прикоснуться и познать вечность жизни, стать частью этой жизни, этого мира, а не мимолетной бабочкой однодневкой.
Джил и Моррис настолько замечтались, что не заметили наступившего вечера и отсутствия солнца, скрывшегося за вершинами высокого берега. Ярко оранжевые лучи отражались на небе и окрашивали все вокруг неестественными красками экспрессионистов. В этих красках остановились последние признаки движения и даже вечный океан затаил дыхание, прислушиваясь к их разговору.

26
Рой сидел за столом и разговаривал по телефону, больше слушал, чем говорил. Он прижимал телефонную трубку плечом к уху и одновременно делал какие-то пометки в блокноте. Рой поднял глаза на вошедшего Хэнка, махнул рукой в сторону кресла и показал поочередно один и затем два пальца. Его жесты должны означать, что он заканчивает разговор, может еще одна-две минуты.
Большой и просторный кабинет Роя сильно вытянулся в длину и практически на всю его длину так же вытянулся стол для проведения совещаний, к которому перпендикулярно примыкал собственно его рабочий стол. Оба стола образовали букву Т и придавали кабинету старомодный, бюрократический вид. Вдоль стен вокруг рабочего стола сплошным рядом стояли открытые книжные стеллажи, полностью заставленные разной научной литературой, справочниками, деловыми папками и еще какими-то бумагами. Свободного места не оставалось, но уложено все было очень аккуратно, без намека на беспорядок. Остальная часть кабинета демонстрировала абсолютную пустоту и все вместе создавало странную дисгармонию между двумя концами большой комнаты. На самом деле Рой проводил очень мало времени в кабинете и его настоящим рабочим местом по прежнему являлись лаборатории главного корпуса. Здесь он в основном проводил только часть времени, связанного с его административными обязанностями или для проведения общих совещаний с участием разных отделов. Хэнк опустился в кресло и стал ждать окончания разговора.
– Хорошо, все так и сделай. Не забудь убедиться сам, повторяю, лично сам, что они продолжают присылать полный набор образцов тканей и отчет обо всех изменениях, включая любые привычки. Нет! Я сказал! Мне еще и тебе повторять! Сам все проверишь. Они идиоты, понял! В прошлом году я их проверял и у них не было отмечено, что Роберт занялся серфингом. Он якобы всегда любил проводить время на пляже... Идиоты! Для них нет разницы между пляжем в тени и регулярно проводить по несколько часов на открытом солнце и в соленой воде. Короче, понял все? Задерживайся сколько понадобиться, но чтобы проверил все досконально, до последней запятой. Все. Пока.
Рой бросил трубку и сделал еще несколько записей в блокноте.
– Проблемы? – поинтересовался Хэнк.
Рой посмотрел на Хэнка, но как бы сквозь него и ответил не сразу. В уме, он все еще продолжал разговаривать и его рука продолжала что-то писать по воздуху.
– А-а... Нет. Пока все то же самое. Помнишь нашу четырехсотую версию? Все то же самое, что-то с ней не так. – Рой положил пишущую ручку на блокнот и развернулся к Хэнку.
– Эта та версия, где ты уменьшил скорость репликации вируса? Если не ошибаюсь, у нас только двое с этой версией.
– Да, правильно. Не пойму, что не так в этой версии. Понимаешь, этот вирус мутирует явно чаще других. Ничего страшного, во всяком случае пока, но рано или поздно он может дать и какой-нибудь опасный штамм.
– Мутациями у тебя сейчас занимается Моррис. Может ему передать эти материалы?
– Уже думал, но еще не решил. Знаешь, с чем связаны эти мутации не понятно, а Морриса это может только сбить с толку. Мне важней, если он сделает свои независимые выводы, а там видно будет. У тебя что? По делу пришел или просто так?
– Можно сказать и так, и эдак. Помнишь последний визит Джо? Есть некоторые соображения по этому поводу.
Услышав имя Джо, Рой тут же напрягся, принял воинствующий вид, но выжидательно промолчал. Он хорошо помнил неожиданный визит Джо, но с тех пор они не обмолвились ни словом ни о скандале, ни о том, чем все закончилось, после того, как Хэнк успел появиться и увести Джо к себе. Рой не забыл, но давно не думал о том визите. Негативного отношения к Джо он никогда не скрывал, хотя и сам сознавал, что причин для этого у него нет. В любом случае это не его забота. Рой был уверен, что Хэнк решил все проблемы. Нечего было к нему вообще соваться.
Оказалось, что размышления Хэнка не касались антипатии Роя. Хэнк хотел поделиться с ним своими сомнениями по поводу визита Джо по другой причине. Он много думал на эту тему и она по-прежнему его медленно гложет. Несмотря на все свои раздумья, он ни как не мог найти объяснения поведению Джо, но не верил в случайное стечение обстоятельств. Больше всего его мучил тот факт, что с тех пор не произошло ни каких последующих событий связанных с Джо. Тогда они с Хэнком, как обычно шутя, обсудили горячность и болезненное самолюбие Роя, поговорили о его гениальности, последних успехах и планах HR. Джо в ненавязчивой форме повторил свои мысли и пожелания о большей самостоятельности для местных отделений. Ни на чем не настаивал, а просто высказывал идеи, как освободить научный центр и Роя, в первую очередь, от повседневных и ставших рутинными забот, дать ему возможность полностью фокусироваться на дальнейшем прогрессе перспективных направления научной деятельности. Джо высказывал свои мысли и раньше, но сожалел, что расстроил Роя. Они расстались, как всегда, ни каких проблем. Хэнк рассказал Рою о своей беседе с Джо, что бы лучше пояснить, что ничего не произошло и поэтому он так и не может разрешить своих сомнений. Зачем Джо приезжал?
– Этот Джо, большая задница! Я тебе это всегда говорил. Я не понимаю, почему ты с ним миндальничаешь. Согласен, он нам помог, но, извини, пожаловаться ему тоже не на что. Если только на меня. – Рой хохотнул своей шутке. – Он всегда находился, и до сих пор находится в привилегированном положении по сравнению с другими клиентами. Это, кстати, не входит в условия нашего договора и я лично всегда был против. Еще раз говорю, он большая задница и что ему еще надо меня не волнует. Ему вообще пора на “пансион”. И это тоже, в отличие от остальных, пока даже не планируется, несмотря на его возраст.
Как возникло понятие “пансион” они не помнили. Когда Хэнк с Роем организовали компанию, у них не было четко разработанного плана связанного с организацией жизни и поддержанием конфиденциальности потенциальных долгожителей. На первоначальном этапе думать о таких вещах не имело смысла. Несмотря на уверенность Роя в достижении своей цели, они не могли предполагать, сколько займет времени получение реальных результатов и полностью фокусировались на ведении научной работы. Для привлечения клиентов и как своего рода гарантию, что они смогут дождаться результатов разработок Роя, Хэнк предложил использовать накопленный опыт мировой медицины и уже существующие технологии по поддержанию биологической жизни. В некоторых странах существовал большой опыт весьма специфических открытых и засекреченных методов поддержания здоровья, в основном ориентированных на оттягивание биологической смерти отдельных личностей. Яркими примерами являлись руководители некоторых коммунистических стран, но на самом деле подобные методы предпринимались и другими людьми, разумеется теми, кто мог позволить себе подобную роскошь.
Эти технологии не обеспечивали серьезного увеличения срока жизни, но являлись своего рода доказательством в возможности реальной помощи прямо сейчас, а не попыткой продать “воздух”. Это во-первых.
Во-вторых, даже пара “лишних” десятилетий давали Рою время хотя бы на первоначальное завершение его исследований. Эти методы предполагали постоянное наблюдение, прохождение регулярных процедур, специальных обследований и изменения образа жизни. Именно тогда кто-то употребил слово пансион в отношении клиента находящегося в клинике HR на обследовании. По той же причине начали появляться местные отделения в разных регионах мира для постоянного наблюдения и обслуживания клиентов.
В ходе развития технологий и после достижении Роем первого успеха в виде создания первого штамма вируса VRH375 появилась уверенность, что наконец это будет не кратко срочное поддержание биологического существования тела, а настоящее продление жизни на неограниченный срок. Вот в этот момент и возникла новая проблема. Несмотря на развитие косметической хирургии, стало очевидно, что физическое состояние и возраст их клиентов начнет привлекать внимание. Чтобы избежать всех этих проблем, защитить как свою, так и конфиденциальность клиентов, Хэнк предложил заключать договора с исключительно богатыми людьми для продления их жизни на неограниченный срок, но только при соблюдении определенных условий. Главным являлось условие анонимности жизни после достижения клиентом определенного возраста. По сути, с возрастом, их клиенты должны “исчезнуть” из поля зрения всех кто мог знать их настоящий возраст. Они должны “умереть” для известного им мира и все вопросы долгожительства отпадали сами собой. HR предлагала несколько вариантов на выбор, как это можно устроить. В одном из них HR организовывала абсолютно все, вплоть до места жительства и строительства небольших элитных поселков, где планировалось проживание нескольких таких клиентов неопределенно долго, без необходимости скрываться. Во всяком случае, друг от друга. Своего рода деревня для бессмертных пенсионеров, находящихся на вечном пансионе HR. Ломать голову над более подходящим термином никто не стал и слово прижилось для обозначения возраста перехода в разряд “вечных пенсионеров”. В любом случае, до настоящего времени у них было немного клиентов уже перешедших на пенсион, в основном их клиенты только начали подходить к этому возрасту.
Исключение составлял Джо. Он достиг конца возрастного периода, когда планируется переход на пансион, а подготовки даже не начиналось. Рой нетерпеливо поерзал в кресле. Тема обсуждения Джо его нисколько не интересовала.
– Я-то тут при чем? Мое мнение ты знаешь, а размышлять на эту тему, это твоя забота.
– Согласен, поэтому к тебе и пришел. Мне нужна твоя помощь. – Хэнк задумался, как лучше сформулировать, что ему нужно от Роя, но увидев его удивленное лицо, улыбнулся и продолжил.
– Есть некоторые соображения на этот счет. К нам приезжает Сара.
– У-у-у. Опять эта старая вешалка, – застонав, перебил его Рой, одновременно громко зевая, потягиваясь и откидываясь на спинку кресла.
Вдруг он резко сел ровно и спросил.
– Подожди, при чем тут Сара?
Хэнк действительно не знал, как конкретно сформулировать, что он собственно хотел от Роя и Сары.
– Мне трудно будет объяснить. Сара единственный человек, которого мы знаем и кто близко знаком с Джо. В том смысле, что они были знакомы еще до того, как мы с тобой встретили Джо. У них были какие-то дела, какие-то отношения, этого я не знаю. Вряд ли, конечно, это дружба, но все равно она единственный человек, кто имел с Джо не только деловые отношения. Она же его протеже. Если ты помнишь, это Джо ее рекомендовал. В любом случае, я не знаю никого, с кем я мог бы поговорить о Джо, так же откровенно, как с ней.
– Э-м-м. – разочарованно протянул Рой. – Если ты надеешься, что она в курсе его дел, то ты ошибаешься. Я просто не поверю, что кто-то может знать, что на уме у Джо. Они сто лет не имели совместных дел. Далее...
Загнув два пальца на левой руке, Рой застыл, пытаясь указательным пальцем правой руки загнуть еще и третий палец. Больше причин в голову не приходило, но очень хотелось загнуть и третий, и четвертый пальцы. Хэнк его остановил, избавив от необходимости искать причины.
–Я не питаю иллюзий, что Сара придет и расскажет нам, о чем думает Джо. У меня вообще нет конкретного плана или ожиданий от нее. Я хочу с ней побеседовать на эту тему и все, а там посмотрим. Может это и бесполезная идея, но лучшей у меня сейчас нет.
– О’кей, но все равно, от меня-то что ты хочешь? Говори с ней сколько хочешь, мне то что. – Рой пожал плечами.
– Она приезжает для очередного обследования. Не могу же я подойти к ней и между тестами поболтать о Джо. Мм... – оттягивал момент Хэнк прежде, чем сообщить свое предложение Рою. – Я и подумал. Эм, точнее, по телефону я ей уже предложил провести пару дней у нас, пообщаться...
– А-а-а! – Рой заревел, как раненый медведь, откинулся обратно в кресле и скорчил гримасу мученика – Понятно! Теперь я понял к чему весь этот бесконечный разговор. Чтобы я проникся чувством долга и необходимости терпеть эту старую вешалку. Надеюсь, в твои планы не входит ее совращение с моей помощью? Тем более что назвать это совращением все равно не удалось бы... Хе-хе-хе...
Хэнк тоже улыбнулся шутке Роя.
– Это у тебя из кино про Джеймс Бонда. Нет, как раз этого не потребуется, но, желательно, чтобы ты все-таки был с ней несколько, как бы выразиться, пообщительнее, что ли. Понимаешь?
Рой тяжело вздохнул и почесал затылок.
– Ладно, не буду посылать ее к черту каждый раз, только через раз. Хе-Хе. Только давай договоримся сразу. Вообще-то она баба ничего. В принципе, я не против ее присутствия, но ты организуй все как-нибудь так, чтобы большую часть времени она ко мне не приставала.
– Не волнуйся, я позабочусь. Пока она проходит обследование в клинике, она тебя не увидит, а потом всего пару дней, не больше. Да и то, большую часть времени я возьму на себя, но ты же понимаешь, без тебя все равно будет не обойтись.

27
Хэнк поставил бокал на низкий столик, подошел к камину и открыл стеклянную дверцу. Взяв каминные щипцы, он перевернул несколько поленьев и подложил одно новое из большой плетеной корзины, стоящей рядом. В камине что-то с удовольствием треснуло и языки пламени весело начали облизывать новое палено. Вечера становились прохладными, но не настолько, чтобы топить. Хэнк зажег камин скорее для удовольствия и создания уютной атмосферы, чем для обогрева помещения. Рой сидел в глубоком кресле, заметно скучал и практически не участвовал в разговоре с Сарой, лишь изредка подавая реплики в своем репертуаре.
Сара являлась клиентом HR незапамятных времен, но самое главное, она каким-то непостижимым образом умудрилась стать в HR почти ”своим человеком”. Когда и как это случилось, никто не заметил и теперь казалось, так было всегда. Хэнку даже с трудом верилось, что когда-то он мог ее не знать. Она была очень красивой и интересной женщиной, обладала сильным, целеустремленным характером и полным отсутствием каких-либо комплексов или предрассудков. Ее взгляды на жизнь можно охарактеризовать, как исключительно цинично-практичные, но имелись и принципы, хотя также очень своеобразные. Главным принципом и целью жизни Сара считала полную независимость и абсолютный комфорт для себя лично и любой ценой. Для достижения этого, еще в молодости, она поставила себе промежуточную цель стать по настоящему очень богатой женщиной. В тоже время, понятие “любой ценой” ограничивалось еще несколькими принципами. Методы достижения должны быть реальными, по возможности простыми, но ни в коем случае существенно не пересекать границу законности. Дело отнюдь не в ее озабоченности моральностью методов, а в том, что бы они не противоречили главному принципу свободы и независимости. Все это в сочетании с проницательным умом позволили ей достигнуть своей цели в полном объеме годам к сорока пяти. Где-то в том же возрасте она заключила договор с HR.
Вне всякого сомнения, природа одарила ее не только незаурядной внешностью, но и внешность ей удалось сохранить такой, что в ее сорок пять лет ей тогда давали не больше тридцати пяти даже самый большой пессимист или завистница. Удалось ей это в первую очередь за счет трепетного отношения к самой себе, включая регулярные занятия в тренажерном зале. Всего однажды ей пришлось прибегнуть к пластической хирургии, лишь для незначительной коррекции возрастных изменений. После прихода в HR ее внешность больше не менялась, во всяком случае ни Хэнк ни Рой не могли найти разницы и по большому счету она была их гордостью и с научной и с эстетической точки зрения. Сейчас ей было шестьдесят шесть лет, но ее внешнему виду могли позавидовать большинство двадцатилетних девчонок. Прекрасные густые волосы огненно-рыжего цвета обрамляли немного скуластое лицо фотомодели. Длинные ноги, идеальная фигура, грациозность и легкость движений до сих пор легко могли заставить остановиться на зеленый сигнал светофора проезжающий мимо автомобиль даже в час пик. В свои шестьдесят шесть лет она не только выглядела потрясающе, она реально имела тело и физиологию тридцати пяти летней женщины. Сара не частила с визитами в HR, во всяком случае в последние десять лет, но у них успели сложиться отношения, выходящие за рамки обычных отношений с клиентами.
Сара нравилась Хэнку, в том числе и как женщина. Ровные и достаточно прямолинейные отношения назвать близкой дружбой с ней все-таки не получалось, но при случае ему нравилось проводить время в ее обществе. Хэнк тоже вызывал у нее положительные эмоции вообще и в качестве приятного интересного собеседника в частности, но не более того.
Гораздо интереснее история происходила между Роем и Сарой, но как описать ее одним словом Хэнк не смог придумать в течение всех этих лет. Рой испытывал к Саре смешанные чувства заботы и любви, но не совсем как к человеку, а как к своему наиболее успешному достижению или эксперименту. Он считал ее чем-то вроде своего создания, произведения искусства, старого, дорого, любимого, но очень назойливого. Он совершенно не замечал ее как женщину, несмотря на всю ее красоту и откровенную симпатию к нему, что в свою очередь лишний раз доказывало непостижимость женской натуры, странность их выбора вообще и неординарность желаний Сары. Когда-то Рой даже находился под серьезным натиском ее недвусмысленных предложений и общество Сары начало его тяготить, но он отнюдь не перестал гордиться ею и по-прежнему любить, по-своему...
Хэнк не был уверен, как построить беседу с Сарой и подойти к вопросу о Джо. Посвящать ее во все тонкости взаимоотношений Джо с HR он не собирался. Сомневался он и по поводу возможной реакции Сары на его интерес, но основное сомнение заключалось в отсутствии конкретных вопросов и поэтому возможности определенно объяснить, что он от нее ожидает. Может это и следует выяснить в первую очередь, что они могут от нее ожидать?
Сара замолчала и пристально посмотрела на Хэнка, после того, как он затронул тему Джо и попытался плавно перевести разговор в нужное ему русло. Она сменила позу и не торопясь объяснила, что ему не зачем ходить вокруг да около. Он может прямо спросить, что именно его интересует в отношении Джо. От длительных разговоров на аморфные темы, с его, Роя, точки зрения он окончательно заскучал, мужественно воздерживаясь от излишних эмоций и большей части своих комментариев, но последние слова оживили его интерес к беседе.
Сара уже много лет не общается с Джо регулярно. Если они где-то и пересекались, то их встречи носили случайный и поверхностный характер. Деловые отношения закончились еще раньше и были в совсем давнем прошлом. В любом случае, как заметила Сара, их взаимоотношения никогда не сближались настолько, чтобы делиться планами или соображениями не касавшихся совместных дел. Теоретически, она не отрицала возможности наличия у Джо собственных мотивов пытаться влиять на HR. Зная его, она даже не взялась бы утверждать, что таких планов может быть несколько, и ни чуть не удивилась, если бы узнала, о наличии таких планов с самого начала его знакомства с Хэнком. Только все это гадание на кофейной гуще.
Предугадав не заданный вопрос Хэнка, она естественно и обыденно заявила, что в качестве неофициального шпиона она вряд ли будет полезной, даже наоборот. Ее внезапное появление или просто повышенный интерес к делам Джо не останется без внимания. После стольких лет знакомства они с Джо слишком хорошо знали друг друга.
– Так что, мальчики, ничего у вас со мной не выйдет, – философски подытожила Сара.
– Понятно, проявляем чудеса лояльности к бывшим деловым партнерам, – брякнул Рой.
Сара весело рассмеялась и ответила.
– Ну что ты, Рой. Партнерство в прошлом, а лояльность. Моя лояльность, она... Как бы это определить? Она тут ни при чем, она у меня такая стройная, но гибкая. Знаешь, она такая очень не ортодоксальная. Хотя в отношении тебя, Рой, я могла бы сделать исключение.
Сара смотрела на набычившегося Роя и продолжила смеяться. Хэнк взял свой бокал и сделал несколько глотков, потом поднял его на уровень глаз и стал рассматривать теплый цвет вина.
– М-м-да. Не совсем то, что я хотел услышать, но зато, мы хорошо понимаем друг друга, – выслушав мнение Сары, Хэнк продолжил рассуждать вслух.
– Я могу с ним поговорить сам, но мне хотелось знать твое мнение. Если мои сомнения не беспочвенны, то разговаривать с ним бесполезно и ты только подтвердила мои ощущения. У меня нет ни каких конкретных соображений, но я думаю, что у Джо они есть. У него есть что-то на уме насчет нас. Со мной обсуждать свои планы он не намерен, это точно! Иначе мы сейчас говорили о чем-нибудь другом. Я тебя понял, но если вдруг, при случае, тебе станет что-то известно, то мы с Роем будем очень признательны, если ты с нами поделишься своими соображениями. Джо в том возрасте, когда пора думать о будущем, а у меня сложилось впечатление, что именно это в его планы до сих пор не входит. Скажу прямо, мне все больше и больше не нравится его поведение. Есть договор, но даже и без договора, он должен понимать, что такое поведение становиться не только его личным делом.
– О-о-о, а вот тут ты заблуждаешься. Я даже не ожидала услышать такую фразу от тебя. – Ее брови мимолетно вздернулись вверх. – Это всегда личное дело каждого и не надо делать ошибки на этот счет. А договор, он хорош ровно до тех пор, пока тебя устраивает.
– По себе судишь. – Вновь подал голос Рой.
– Конечно! И по тебе, Рой, и по любому другому.
– Предположим, все эти договоренности, переход на пансион и так далее, для того и оговариваются, чтобы каждый остался доволен, но не каждый осел хочет понимать это, – уже с раздражением начал разговаривать Рой.
– Это все лирика, – прервал его Хэнк. – Другого выхода нет. Я уверен, Джо это понимает. Сколько еще он сможет оттягивать, пусть лет десять. Даже сейчас его возраст начинает привлекать внимание, а риск ненужных вопросов сильно возрастает с каждым годом. Он, правда, еще лет пятнадцать назад подкинул слух, что в молодости для солидности прибавил себе лет двадцать, и сам же, для правдоподобности, отрицает эти слухи. Все равно, это только временно будет работать.
– Хитрая задница! Хэнк, на самом деле я тебя не понимаю, зачем все усложнять и ломать голову? Пора, значит пора, а все свои махинации пусть себе в хитрую задницу и запихает. Денег у него, как грязи, так что жить может, как хочет. Чего с ним возиться?! Мы дали ему бессмертие и все! Что ему еще надо?
– Бессмертие? Хм, – скептически переспросила Сара и повернулась к сидящему немного в стороне Рою. – Он же вынужден будет “умереть”. Материальная сторона его никогда не волновала, дело не в деньгах. Он же потеряет свои дела, свою “империю”, партнеров, врагов, конкурентов. Сейчас он управляет экономикой и политикой во многих регионах, влияет и может менять правительства в соседних странах. Для него переход на пансион та же смерть.
– Ну, это ты загнула, что за чушь! Та же смерть! – передразнил ее Рой, больше молчать он не мог. – Это он теперь так может выпендриваться. Посмотрел бы я на него, если бы я не сделал его бессмертным! Например, ты, денег нахапала и ничего, теперь не жалуешься, что тебя ожидает “та же смерть”. Где же, та же? В глазах общества что ли? Не особо тебе это общество и надо.
– А ты меня с Джо не равняй, – невозмутимо продолжила Сара, не обращая внимания на тон Роя. – Меня интересовало одно, независимость и все. Настоящая независимость, от всего, а это достигается только деньгами. Моя цель была простой, нахапать денег, как ты выражаешься. Только нахапать нужно очень много, столько, чтобы мне плевать было на весь этот мир. Кстати и независимость от смерти я от вас смогла получить только по той же самой причине наличия денег. Так что со мной все просто, ни каких проблем.
– Так-то оно так, но Рой тоже в чем-то прав. Я могу понять, что существуют неудобства при переходе на пансион, смена образа жизни, в общем-то, всего. Могу допустить, что для Джо это более чем неудобство, но я тоже не верю, что он настолько озабочен потерей своего мира и общества, что станет рисковать...
– О, мальчики... Причем тут общество? Джо, это политик. Он, это власть. Это его жизнь, болезнь. Это его страсть, настоящая, вечная страсть. Ему не нужно быть президентом или королем. Ему не нужно известности, славы, преклонения. Ему нужна и у него сейчас есть настоящая власть. Он может задумывать любые планы, делать тех же президентов, решать где, когда и что произойдет. Кто станет богатым, а кто наоборот, потеряет все. Это его настоящая жизнь и ему нужно физическое бессмертие не из-за страха умереть. Это способ удовлетворить его вечную страсть. И этого он должен лишиться? Вы что думаете, что страсть это безумные вопли девчонок на рок концерте? Это не страсть, это истерика.
Теперь Хэнк большую часть времени сидел молча, но в отличие от Роя, не терял интереса к словам Сары. Он пытался понять, если в них есть хоть что-то, что могло помочь разобраться в ситуации с Джо.
– Аррр! - прорычал Рой, подскочил из кресла и подошел к столу.
Он плеснул себе полбокала вина, не больше секунды разглядывал напиток, а потом залпом отпил большую его часть.
– Нет, не понимаю я вас. Все звучит красиво, но в сущности, все это ерунда. Есть у него интересы. Это ясно, это же Джо. И козни какие-нибудь строит, я в этом вообще никогда не сомневался. А вся эта страсть... Ерунда это, женская логика.
– Ерунда? Хэнк, ты тоже так думаешь? – Сара достала сигарету и посмотрела вокруг в поисках зажигалки.
Она лежала на камине, где ее оставил Хэнк. Заметив ее искательное движение, Рой поморщился и подошел к камину. Он вернулся к Саре и поднес огонь к ее сигарете. Небрежно бросив зажигалку на стол, Рой вернулся в свое кресло. Сара выпустила длинную струю дыма и вновь посмотрела на Хэнка.
– Послушай Хэнк, ты когда-нибудь думал обо мне? – Хэнк взглянул на Сару, не совсем понимая, о чем она спросила.
Сара подвинулась немного ближе к краю дивана и слегка подалась всем телом вперед, в сторону Хэнка. От этого движения глубокий разрез на юбке разошелся, и ее полы спали по сторонам, высоко обнажив перекрещенные, одна на другой, ноги. Глядя ему прямо в глаза, мягким и чуть томным голосом она продолжала говорить.
– Я имею в виду, как о возможности, как о женщине. Может быть раньше, когда мы только познакомились. Мне интересно, у тебя не было желания... узнать меня ближе? Тебя не возбуждает мое тело? Я никогда не говорила с тобой на эту тему... А сейчас? Как ты думаешь, я могла бы заинтересовать тебя сейчас?
Сара всегда грациозна и красива, такая женщина не могла не волновать мужчину. Она застала Хэнка врасплох. У него мелькнули сумбурные мысли о том, что без сомнения он об этом думал. И не раз. Но сейчас он не мог сообразить, как реагировать на ее слова. Он стал соображать, является это шуткой или она действительно делает ему предложение. В любом случае, шутка или нет, он стал прикидывать, как лучше ответить, чтобы не упустить возможный шанс и не выглядеть слишком глупо, если это все-таки розыгрыш. Масса других мыслей бешено завертелись в голове. Неожиданно Сара выпрямилась и села поудобнее на диване, глубоко откинувшись на его спинку.
– Раздумываешь, что лучше сказать, чтобы не упустить момент меня трахнуть? – спросила она с улыбкой, как будто читая его мысли.
– Ну, ты и стерва! – почти крикнул Рой, захлопнул рот и рассмеялся.
Предыдущие мгновения даже он находился в полном оцепенении, потеряв дар речи.
– Не обижайся. К слову, у нас полно времени, может когда-нибудь это и произойдет, – улыбаясь, она продолжила обращаться к Хэнку. – Так вот, это не страсть. Это нормальная реакция и здоровые желания мужчины, но не страсть. А вот у Роя есть страсть, это его работа, его исследования. Это его жизнь, его даже я не интересую. Очень мало найдется мужчин, которые хотя бы на время не отдали предпочтения мне, а не своим делам. Ты вот сразу начал прикидывать и размышлять о возможности секса со мной, а не о Джо. А Рой нет, сколько я его не домогалась. Потому что у него есть настоящая страсть, каким бы он ни был, но это больше его самого. Возможно, я потому его и хочу, потому что знаю, что если это случиться, то хоть на короткое время вся его страсть будет моя. Меня устраивает моя жизнь, в том числе и мои сексуальные приключения, хоть я и не могу конкурировать со страстью Роя, я все равно все эти годы не оставляю попыток его заполучить. Он у меня вне конкуренции благодаря его страсти. Теперь понимаешь, о чем я говорила про Джо?
Рой пробурчал что-то невнятное и сидел насупившись. Хэнк посмотрел на него и улыбнулся. Странно, несмотря на ужасный характер, исключительную эгоцентричность и самовлюбленность, иногда Рой напоминал ему маленького ребенка. Похоже, что подобная оценка и прямолинейность Сары льстила самолюбию Роя и он пытался это всячески скрыть. Вряд ли он смог понять, что она этим хотела объяснить Хэнку. Еще Хэнку почему-то подумалось, что в чем-то Рой и Сара очень похожи, может быть Рой для Сары так же является своего рода экспериментом.
– Спасибо Сара. Я думаю, ты мне все-таки помогла. Насколько нам все это будет полезным трудно сказать, но подобные нюансы натуры Джо мне не были понятны. Рано или поздно это может пригодиться, да и вообще, есть, о чем подумать.

© Ник Еван, 2008
Дата публикации: 09.11.2008 10:53:57
Просмотров: 2262

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Владислав Эстрайх [2008-11-09 18:13:07]

Всегда думал, что начало, вступление играют большую роль. Особенно когда они предваряют достаточно большой объём текста.

"Все умирают, рано или поздно, но никто не хочет, чтобы смерть пришла слишком рано, и я тоже."

Никто не хочет, чтобы повествователь, как и смерть, пришёл слишком рано?

"Наверное, потому что я не верил, что это всерьез.
Это было что-то вроде игры, она меня звала и я шел за ней."

Три раза "что", два раза "это", огромное количество местоимений, пунктуационные ошибки...

И так далее.

Ответить