Деревья

Наталия Кравченко

Форма: Цикл стихов
Жанр: Философская лирика
Объём: 342 строк
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

***
Нe с Богом, не с иконой древнею,
не с тёмной мудростью талмуда –
я буду говорить с деревьями.
Лишь им я верю почему-то.

У каждого – своя история,
свой путь неведомый и дальний.
Мой лес – моя консерватория,
мой храм, моя исповедальня!

Днём одаряют лаской плюшевой,
ночами стражей окружают.
Кто так сочувственно нас слушает,
так безутешно утешает?

Я знаю – но оно во благо ли,
не в умноженье ли печали –
о чём сегодня ивы плакали,
дубы таинственно молчали.

Гляжу в Твои просветы синие,
и кажется, я знаю, знаю,
о чём трепещет лист осиновый,
куда нас манит даль лесная...

***
Всю ночь надо мною шумели деревья.
Их говор был полон добра и доверья.
В окошко стучались, стволы наклоня,
шептались, ласкались, любили меня.

Я слышала: кто-то по-прежнему милый
меня вспоминает со страшною силой.
И билась душа сквозь объятия сна,
ей клетка грудная казалась тесна.

Зелёные, жёлтые, тонкие нити,
меня обнимите, к себе поднимите!
И вновь расступается вечная тьма,
и губы с трудом разжимаются: "ма..."

Мой адрес земной, электронный, небесный
тебе сообщаю в далёкую бездну.
Пришли мне, родная, незримый ответ
из мира, которому имени нет.

***

Стал как этот давно мне Тот свет.
Всё пронизано тьмою и светом.
Я не знаю, я есть или нет.
Только дерево знает об этом.

Звонким щебетом жителей гнёзд
наполняя домашнюю клетку,
подставляя для слов или слёз
мне свою кружевную жилетку.

То как мама окликнет впотьмах
утешительным шёпотом листьев,
то в нём брата мерещится взмах
искривлённой колёсами кистью.

Тень от вяза над старой плитой...
А с тенями отныне на ты я.
Я давно уже стала не той,
что любили мои золотые.

Сны свои сотворяя и для,
приручаю родимые выси.
Только дерево помнит меня,
осыпая сердечками писем.

* * *
Берёза, вяз, акация, каштан,
от чёрных бездн дарящие отсрочку...
Какой порядок был им Богом дан –
в таком порядке и сложились в строчку.

Деревья – заменители утрат.
Мне что-то в них мерещится живое.
Отец и мама, бабушка и брат
о чём-то тихо шепчут мне листвою.

И, наполняясь бредом или сном,
я возвращаюсь в прошлое, в начало...
Когда вы появились под окном?
Я раньше вас совсем не замечала.

Какой от вас целительный покой.
Балкон плащом укрыла тень густая.
И мне, чтобы достать до вас рукой,
всего лишь шага в бездну не хватает.

***
Акацию срубило ТСЖ.
Будь проклята Светлана Николавна,
которая, как ясно мне уже,
была в сиём деянье славном главной.

Я ей сказала, жаль, не все слова,
что надо бы, крича у аппарата.
Но что ей это дерево – дрова! –
достойной ученице Герострата.

Оно живое было. И цвело
его худое чахленькое тело
неброско и застенчиво, светло.
Оно летело, пело, шелестело.

Беспомощны отчаянье и гнев.
Не вызвать совесть в дворнике-дебиле.
Была моя акация в окне.
И вот её средь бела дня убили.

***
Оно шумело только мне
и лишь ко мне тянуло ветки.
Как я ждала, что по весне
побеги вырвутся из клетки

и зацветут на радость всем,
благоухая с юным пылом.
Оно зелёное совсем,
оно застенчивое было.

Мне кажется, я слышу плач.
Мне словно душу обкорнали.
А дровосек – его палач –
поставил галочку в журнале.

О, что имеем – не храним
и плачем, ибо не обрящем.
Мне стыдно за людей пред ним,
таким живым и настоящим.

***
Мой бедный обломанный кустик!
(Соседи – вандалы, подонки).
Стоит он, поникший от грусти,
и прутики хрупки и тонки.

Ножовкою срезаны ветки.
Обрубки торчат из-под снега.
Убиты души моей клетки,
я тоже как будто калека.

Когда проходила я мимо –
смотрела с надеждой и болью,
как рос он неостановимо,
не свыкшись с навязанной ролью.

Как он зеленел и пушистел
из самых последних силёнок,
и радовал вылезший листик,
как зубиком первым ребёнок.

Я знала, что кустику надо –
души моей, памяти, сердца,
руки моей, тёплого взгляда,
которым он мог бы согреться.

Но срублены ветки под корень.
Был голос надежды обманчив.
И, чтобы облегчить мне горе,
расцвёл под кустом одуванчик.

Наивен, как солнышко жарок,
улыбкой светивший из ямы,
он был как последний подарок
из рук моей умершей мамы.

Родимая в новом обличье
опять поднялась над судьбою,
в окно меня ласково клича:
«Я здесь, – шелестя, – я с тобою».

***
Дерево заглядывает в окна
с чисто человеческой тоской.
Ветви мокнут и под солнцем сохнут,
что-то шелестят мне день-деньской.

Дерево бормочет и пророчит,
сладко убаюкивает в ночь.
То ли от меня чего-то хочет,
то ли просто хочет мне помочь.

***
День в деревьях и в птицах над ними,
солнце щурится через листву.
Может, всё это боль мою снимет,
причастив к мировому родству.

А когда уж особенно метко
рок оставит следы кулаков –
мне протянет акация ветку,
как соломинку из облаков.

***
Любимое дерево звали Берёза.
Был вечер декабрьский жемчужен и розов.
И я, проходя, замерла на пути.
Снежинок кружилось над ней конфетти.

В мерцающем свете фонарного снега
такая была в ней небесная нега,
и лёгкие нити белесых волос
летели, хотели, чтоб ветер унёс.

Я что-то шептала рифмованным словом,
она же – ветвей своих горьким изломом,
но обе шептали мы с ней об одном,
и вечер казался несбыточным сном.

А утром уже по-другому увиден
был облик её, по-дневному обыден,
сливаясь с четою таких же берёз.
Остался во мне он лишь облаком грёз.

Я памятью сердца любила берёзу,
как Маленький принц свою первую розу.
Я знала вечернюю тайну её
и видела в ней что-то очень своё.

***
Мне привычны печаль и отчаянье,
только есть ещё деревце,
что хранит все молитвы и чаянья,
чтоб могла я надеяться.

В этой чуткой и ласковой кроне я
по ладошкам с прожилками
различаю щемящее, кровное
с роковыми ошибками.

Всё моё – потому и жива ещё –
перешло в это деревце, –
лепет родственный уст остывающих,
нерождённого первенца.

Тени милых в той кроне хоронятся,
новый облик нашедшие.
А нормальные люди сторонятся,
говорят: «сумасшедшая...»

***
А вот моя любимая скамейка.
Аллейки убегающая змейка.
Три дерева напротив, три осины.
И каждое по-своему красиво.

Одно – огромно, а второе – скромно,
с ещё не прорисованною кроной.
А третье – с чётким абрисом скелета,
застыв в витке смертельного балета.

Жизнь человека: юность, зрелость, старость.
Скажите, сколько мне ещё осталось?
Три дерева покачивает ветер.
И каждое по-своему ответит.

***
Много пышных веток и листвы
чаще у подножия деревьев,
а чем выше к небу, тем – увы! –
реже и беднее оперенье.

Ближе к небу – значит, холодней…
Это плата за полёт высокий.
Чем мы дальше от своих корней –
тем слабее жизненные соки.

Дерева верхушка – что аскет,
одержимый высшею идеей.
Так к концу редеет жизни цвет
тех, кто уж о жизни не радеет.

Ближе к почве – поросль листа,
есть чем обогреться и укрыться,
а верхушки мачта – как мечта,
та, которой никогда не сбыться.

Дерево, куда? Как птица – влёт…
Жизнь, за что? Оно не виновато.
Одинокий ястреба полёт
в высь, откуда нет уже возврата.

***
Как красивы деревья – все, без исключения,
даже голые, высохшие и искривлённые.
В них дремучая прелесть и тайна свечения –
будь то жёлтые, белые или зелёные.

Как причудливы эти летящие линии,
устремлённые в небо обетованное,
меж ветвей оставляя лоскутики синие,
чтобы ими мне душу залатывать рваную.

***

О грозное царство лесное,
мой храм и собор!
Сметая с души наносное,
слетает убор
с деревьев, оставив без грима
в прожекторах дня.
И, кажется, кто-то незримо
глядит на меня.

***
Лес в ноябре. Осыпавшийся, чёрный,
как лепрозорий рухнувших надежд.
Графический рисунок обречённых.
Скелет без тела. Кости без одежд.

Отбушевало лиственное пламя
и превратилось в пепел, прах и дым.
Прорехи света робко меж стволами
сквозят намёком бледно-голубым.

Лес в ноябре. Обугленные души.
Заброшенность. Пронзительность осин.
Но ты всмотрись и жадно слушай, слушай,
что этот лес тебе всё тише, глуше
бескровно шепчет из последних сил.

***
Неутомимо, неотвязно,
как будто вправду человек, –
в окно стучатся ветви вяза,
стучится ветер, дождь и снег.

Уж сколько лет и днём, и ночью
стучится в жизнь незнамо кто,
как будто что сказать мне хочет.
Но что?!.

***
Кусочек вяза за окном,
фонарным освещённый светом...
Мы говорим с ним об одном.
(Кто б знал — подумал бы: "с приветом".

"Привет, родной!" И — ветки взмах,
как жест: тревога и забота.
И шепчет, шепчет мне впотьмах
всеутешающее что-то...

"Я видела тебя во сне". —
Кивок и трепетанье веток.
И силуэт его в окне
тихонько глажу напоследок.

***
Кивает мне каждое утро: «Здравствуй!»
А спрошу — обязательно даст ответ.
Качнёт зелёным своим убранством:
Вниз — это «да», влево-вправо - «нет».

Проснулась, смотрю за оконную сетку -
заледеневший бисер дождя
как жемчугом всю разукрасил ветку:
«вот, полюбуйся, то всё для тебя!»

А ночью брезжат в волшебном туманце,
в фонарном мареве неясны:
«Спокойной ночи, и пусть тебе снятся
самые-самые красивые сны...»

Утром воробушкам накрошила,
а вяз улыбается, увидав.
И ветка качается, став пушистой,
похорошевшей от крошек-птах.

Порой мне слышится ропот лёгкий
в листве, чья-то жалоба на судьбу...
А ветка изогнута, как у Лёвки
кисть покалеченная в гробу.

Но чаще чудится шёпот и трепет
родных, остывавших, уставших уст...
И кажется, что понимаю теперь я,
чего хотел от Марины куст.

***
А небо беременно радугой,
лежит на верхушках леса.
Губами ловлю, как патоку,
последнюю ласку лета.

Зелёное братство сосновое,
берёзово-белое царство, -
о древнее, вечно новое,
единственное лекарство!

Лишь ты не обманешь доверия,
не ведая собственной власти.
К деревьям — моим поверенным -
спешу нашептаться всласть я.

Зелёное, жёлтое, алое
в прощальном кружит карнавале.
Недаром когда-то ангелы
вас кронами короновали.

Ах, лето, мой рай потерянный...
Прощай, колдовство факира!
И ветер суровый, северный
холодной взмахнёт секирой.

Но вновь зарубцуются раны те,
и всё будет, как вначале...
Я ваша сестра по радости,
по кротости и печали.

Не все ещё корни вырваны
из прошлого в жизни новой.
О сердце! Ещё не вырублен
твой розовый сад вишнёвый!

© Наталия Кравченко, 2012
Дата публикации: 15.09.2012 03:07:43
Просмотров: 2689

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Эли Эзрас [2012-09-16 07:24:43]

Наталия,

Спасибо вам за ответ!

Он меня немного смущает

Но шутки в сторону. Мы с Вами только начали переписку и совершеено незнакомы. Поэтому, ещё раз приношу свои извинения, если я что -то не понял и чем-то вас задел. Я немножко расширю свой комментарий, хотя, возможно, ничего нового вам не скажу.

К любой поэзии, кроме своей, у меня один подход: что слова определённого стихотворения во мне будят, какие вызывают ощущения или переживания. По природе своей я - минималист и, поэтому каждое слово в стихотворении мне исключительно важно. Оно должно нести в себе переживания и мысли автора. Тут, наверное, время упомянуть талант и знание языка. И, сразу, как автор, признаюсь, что в области знания языка, я хромаю. О таланте не мне судить.

Слово "тёмная" в вашем стихотворении меня, как еврея, совершенно не задела. Я не из той категории евреев

Хотя и не пантеист. Я верю в Бога, но это не обязательно еврейский Бог. Это мой Бог, в которого верю я. Просто, читав Талмуд, эстетически " тёмный" для меня не звучит. Вернее по мне звучит "древней". К тому же оно не нарушает ритм стиха.

Что касается всего цикла, то я его непременно дочитаю, и если у вас есть желание, прокомментирую.

Наталия,

Ваш стих не оставил меня равнодушным, и в целом он в меня вошёл. Очень понравилась предпоследняя строфа.

Я редко пишу комментарии, и пишу только тогда, когда меня стихотворение задевает. Но тогда пишу только то, что чувствую. Я не принадлежу к общепринятому разряду: я -тебе, ты - мне, что в переводе означает: я хвалю твои стихи, а ты - мои. Я надеюсь,что сумел себя объяснить.

Я вижу, что вы уже немножко "прогулялись" по моим стихам и, уверен, что пришли к выводу, что мы с вами - разные

Что мне совершенно не мешает

С уважением

Эли

Ответить

Эли Эзрас [2012-09-15 18:47:13]

Здравствуйте, Наталия!

В этом сборнике мне пока близко ваше первое стихотворение, поскольку остальных, признаюсь ещё не прочитал внимательно.

Я, как и вы, очень люблю деревья

С вашего разрешения несколько замечаний. Немножко смутила " тёмная мудрость талмуда".

И в последней строке, мне ближе прозвучало " Куда так манит даль лесная".

Извините, если, что не так. Я по себе знаю чувствительность авторов

С уважением

Эли

Ответить

Наталия Кравченко [2012-09-15 20:49:51]

Здравствуйте, Эли. Я поместила цикл стихов, Вы же среагировали лишь на первое, причём на одну строчку, отнюдь не главную. Хотелось бы поговорить о них после того, как прочтёте полностью. Мне приятно, что Вы, как и я, любите деревья, но здесь речь не совсем об этом, у меня ведь деревья - не просто деревья. В "тёмной мудрости талмуда" имелось в виду лишь то, что для меня эта мудрость пока темна, т.е. не освоена, внутренне не близка, если хотите. Ничего обидного для евреев сказать не хотела, я сама еврейка, хотя по религиозным воззрениям - пантеистка. И вообще речь здесь не об этом. "Куда так манит даль лесная" - что Вы предлагаете мне вместо "куда нас манит" - дело вкуса, мне написалось так.