Перекресток. Часть третья. Простая история 5

Юрий Леж

Форма: Роман
Жанр: Фантастика
Объём: 18085 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Продолжение романа.

27
…эластичные, мягкие, плотно облегающие, но не стесняющие ступню тапочки, просторные, не мешающие любым движениям ног брюки, длинная, до колен, с широкими рукавами, прихваченными на запястьях тугими резинками, свободная, без воротника, блуза – все серого, мышастого, блеклого цвета, чистое, стерильное, тысячи раз прошедшее обработку ультрафиолетом, специальными микроволнами, убивающими все живое. Теперь, одевшись, просто стоять и ждать, когда подойдет молодой, крепкий мужчина в белом халате, не глядя на тебя потыкает в электронный планшет пальцем, прочитает текст и скажет: «Зет-восемьсот одиннадцать, ты сегодня до обеда должна пройти в кабинеты двенадцать, сорок один и восемьдесят пять. После обеда уточним программу». Это означает, что сегодня у тебя снова возьмут кровь, тебе придется пробежать на движущейся дорожке около десяти километров и пройти комплекс магнитно-резонансного обследования после пробежки. Во второй половине дня будут новые-старые, уже привычные упражнения, тесты, анализы, а вечером и ночью – гипнопедическое обучение и медикаментозные процедуры закрепления введенной информации. И так – каждый день с утра до вечера и с вечера до утра. Ночные часы, наверное, самые приятные, ты их просто не помнишь, просыпаясь утром в установленное время с новым багажом знаний, понятий, рефлексов. В выходной день интенсивность тренировок, анализов, тестов, бессознательной учебы едва заметно снижается, да и обслуживающего персонала, лаборантов, научных работников становится меньше. Люди должны отдыхать, меняя хотя бы раз в неделю привычный ритм и род деятельности. А ты?.. ты всего лишь «зет-восемьсот одиннадцать», хотя и выглядишь, как женщина и позиционируешь себя женщиной, но ты – «зет-восемьсот одиннадцать». И никто из многочисленных лаборантов-мужчин, научных сотрудников и административного персонала не смотрит на тебя, как на женщину. Ты – объект исследований, созданный для исследований, предназначенный для углубленных исследований отдаленных последствий генетического конструирования и евгенической программы укоренного роста. Ты – «зет-восемьсот одиннадцать»…
У нее не было не только имени, у нее не было и родителей в человеческом смысле этого слова. Был биоматериал: яйцеклетка, десяток сперматозоидов, – был инкубатор, был прозрачный, стерильный бокс, имитирующий матку и ускоряющий природные процессы вынашивания плода в десятки раз. Новые, новейшие, сверхновые, ультрановейшие, абсолютно засекреченные аппаратура, технологии, методики, препараты. У нее не было детства, первые восемь лет жизни «зет-восемьсот одиннадцать» провела в искусственном сне в изолированном боксе, напичканном космической, сложнейшей реанимационной аппаратурой поддержания жизни, искусственного кормления, раздражения мышц. У нее не было отрочества, юности, взросления – из бокса вышла сформировавшаяся физически и физиологически двадцатипятилетняя женщина с биологическим возрастом восемь лет, с чистым, нетронутым мозгом. Но содержимое черепной коробки гоминидов – хитрая штучка, вещь в себе, её очень легко можно заполнить огромным количеством информации: об окружающем мире, человеческом обществе, истории цивилизации, взаимоотношениях людей. Можно даже влить в мозг элементарные навыки домохозяйки и знание великосветского этикета, умение обращаться с огнестрельным оружием и знание звездной навигации, и это не говоря уже о счете, письме, основах религии, искусства, наук.
Едва появившись на свет, выйдя из восьмилетнего заточения в стерильном боксе и подвергнувшись ускоренной процедуре гипнообучения, воздействию микроволн на определенные участки мозга по новейшей, закрытой для посторонних методике, отрабатывающейся не только на ней, «зет-восемьсот одиннадцать» уже знала о своем предназначении, о структуре исследовательского центра, о категориях работающих с ней и возле нее людей, о том, что подчиняться она должна беспрекословно, выполнять требования ученых и лаборантов четко и детально, разговаривать только тогда, когда спрашивают о её ощущениях и вести себя незаметно во всех иных случаях жизни. Правда, вот таких – иных – случаев в распорядке её дня и ночи не предусматривалось.
В первые же дни её жизни возник непродуманный заранее вопрос: куда поместить «зет-восемьсот одиннадцать»? В единое общежитие мужских особей, появившихся здесь таким же или почти таким путем, что и она, размещать женскую особь не рискнули. Заложенные природой в миллионолетнем развитии инстинкты можно приглушить, на время подменить условными рефлексами, но полностью отключить – невозможно, тут сама жизнь поставила непреодолимый барьер. И хотя детородная функция и все связанные с ней особенности женского организма у «зет-восемьсот одиннадцать» были предусмотрительно отключены еще в процессе биоконструирования, нахождение её среди самцов непременно сказалось бы на пробуждении инстинкта продолжения рода, причем – с обеих сторон. Помещать же объект в виварий с подопытными животными было бы верхом цинизма и бесчеловечности: «зет-восемьсот одиннадцать» биологически принадлежала к семейству гоминидов. Кажется, кто-то из административного персонала схлопотал вполне заслуженный выговор с понижением в должности на два месяца, отделался замечанием руководитель темы, был предупрежден старший научный сотрудник – непосредственный исполнитель работ. А ее пристроили в узкую, тесную кладовку для инвентаря уборщиков и вспомогательных рабочих, давным-давно пустующую и забытую за ненадобностью – уборку помещений, переноску тяжестей, прочие не очень приятные или опасные работы уже который год исполняли роботы или автоматизированные системы с минимальным участием человека. Так она оказалась среди старинных швабр, истлевших от времени тряпок, слегка заржавленных оцинкованных ведер. В подсобку была установлена узкая кушетка, дистанционные датчики контроля, периферийная аппаратура гипнопедии и микрооблучений, и на этом благоустройство жилья для «зет-восемьсот одиннадцать» было завершено. Впрочем, обладание знаниями о роскошных пуховых перинах, огромных упругих водяных матрасах, шелковом постельном белье и невесомых изящных подушечках вовсе не давало поводов желать этих удобств для себя, ибо существовали они где-то там, в гипотетическом, а не практическом мире «зет-восемьсот одиннадцать».
Последующие четыре года пролетели в однообразии тестов, анализов, психологических собеседований, тренировок, новых тестов, микрооблучений, специального, абсолютно невкусного, но столь же полезного и калорийного питания, снова тестов, редких, как праздники, официальных испытаний, когда на тестах и тренировках помимо привычных лаборантов и научных сотрудников присутствовали руководители темы, представители заказчика в одинаковых, строгих мундирах с разными знаками отличия на погонах, а дважды – заместители директора центра по науке и технологиям.
Изначально, как заданное условие, различая находящихся рядом с ней людей, к концу третьего года сознательной жизни «зет-восемьсот одиннадцать» начала и отличать одного человека от другого, сознательно или не очень отдавая кому-то свои симпатии, а кому-то равнодушное послушание манекена. Среди отличаемый ею первыми были научные сотрудники, непосредственно занимающиеся проектом, потом шли врачи и биологи, обследующие её организм и мозг, а замыкали эту маленькую группу лаборанты всех мастей, начиная от операторов роботов-уборщиков и заканчивая группой приготовления пищи.
Как-то раз, совершенно случайно оказавшись в конце длинного, просторного коридора возле приоткрытой двери кабинета научных сотрудников, «зет-восемьсот одиннадцать» услышала странный диалог вечно серьезного, сосредоточенного и внимательного к ней Герда Залова и слегка взбалмошного, легкомысленного и не настроенного на научную карьеру или еще какие-то успехи в жизни Вадима Роста.
– …зря ты ввязался в это дело, Герд, – говорил его напарник по проекту, что-то одновременно пережевывая. – Ты же химик-практик, отличный технолог, вот и варился бы в своем соку, готовил для объектов добавки, специальные коктейли, алкалоидные смеси. Зачем ты вообще ввязался в полный цикл?
– Сколько раз уже говорили на эту тему, – раздраженно ответил Герд. – Мне интересно сделать «нового человека» своими руками, а не подсовывать чужим объектам кусочки придуманных мной специй для возбуждения боевых качеств.
– Так ведь – плохо получается у тебя «новый человек», – саркастически хмыкнул Вадим. – Да и к чему было экспериментировать на женской особи, если и с мужскими-то у соседей ничего хорошего, кроме солдат, не получается?
– А по-твоему надо было ошибочный зародыш вылить в канализацию? – запальчиво возразил Залов. – Уже созданного человека?
– Во-первых, ни в какую канализацию тебе ничего вылить не даст особый отдел, не забывай, мы – режимный институт, «почтовый ящик», а не кухонная лаборатория твоих знакомцев по учебе в университете, – строго сказал в ответ Рост. – А, во-вторых, в зародыше еще нет ничего не только человеческого, но даже и относительно высокоразвитого биологически. Смесь двух клеток – вот и весь твой зародыш. А, кроме того, разве получившийся «зет-восемьсот одиннадцать» – человек?
– Человек, – еще запальчивее, чем первый раз, возразил Герд. – Она чувствует, мыслит, рассуждает, как человек, этого достаточно, чтобы я относился к ней, как к человеку…
– Такими темпами ты скоро дойдешь до мысли переспать с ней, – язвительно засмеялся Вадим. – Или это даже тебе кажется извращением? Ну, не беда, «южане», говорят, уже выращивают специальных женщин для своих порнофильмов, и не брезгуют…
– Ты все сводишь к простому спариванию, – остывая, сказал, как отрезал, Герд. – Не хочешь посмотреть чуть в сторону, или вперед.
– А что впереди? – пожал плечами Вадим. – Приемка предварительного этапа с участием заказчиков. Хорошо, если приедет какой-нибудь капитан или майор из Научного управления генштаба, их можно уболтать, угостить, подпоить, уговорить подписать промежуточный акт, а если заявится кто-то из генералитета? Им же подавай результат ощутимый, чтобы увидеть, потрогать и – завтра использовать… вот и зарежут тему, как пить дать.
– Типун тебе на язык… – успела услышать «зет-восемьсот одиннадцать» заключительные слова Герда, и тут в коридоре появился лаборант из пищевиков, и ей пришлось немедленно двигаться дальше, к кабинету психопатолога.
Но случайно услышанное, как вообще все увиденное и услышанное за время пребывания в исследовательском центре вне стерильного бокса, она запомнила навсегда. Память у «зет-восемьсот одиннадцать» была также простимулирована, как весь остальной организм.
А через какое-то время последовало продолжение этого разговор в виде приемной комиссии из сотрудников самого центра-института, представителей параллельной структуры того же медико-биологического профиля и заказчиков, от которых появился в тишине длинных просторных коридоров громогласный, широкоплечий мужчина с кирпично-красным, обветренным лицом и большими яркими звездами на погонах. В основном ему, как догадалась «зет-восемьсот одиннадцать» – генералу, и демонстрировали свои достижения Герд и Вадим в спортивном кабинете, превращенном на время в удивительную смесь полигона и зала для совещаний. Представители такого закрытого «почтового ящика», похожие друг на друга манерами и скучающим, равнодушным видом, как близнецы-братья, несмотря на совершенно различную внешность, лишь заглянули на экран стоящего в уголку терминала, полистали записи в электронном планшете Герда и тихонечко устроились за генеральской спиной у стеночки – отбывать положенное по регламенту время. Сам генерал, честно говоря, тоже не очень-то домогался до способностей «зет-восемьсот одиннадцать», довольно вяло проглядев ряд её физических упражнений, приказав наизусть проговорить характеристики стрелкового оружия потенциального противника и поражающие факторы оружия массового уничтожения. Потом отправил испытуемую в дальний угол и сказал скучающе:
– И вот на кой вы столько времени и денег потратили? Мужики в соседней лаборатории все равно лучше, крепче, выносливее, так это от природы заложено, её не обманешь. А от этой дуры – что толку? Была бы посимпатичнее, со смазливой мордашкой и длинными ногами, так хоть болт бы ей заправить можно было ко взаимному удовольствию, а так?
– У нас очень интересные результаты по ускоренному взращиванию и последующему обучению… – начал, было, Герд, подсовывая генералу планшет с графиками, диаграммами и сравнительным анализом.
Но тот не стал даже вглядываться в научные, скрупулезно собранные и мало ему понятные данные, тряхнул упрямо головой и продолжил:
– Думается мне, обосрались вы, парни, по полной. Теперь вот хотите, чтобы я ваш ляп прикрыл? Мол, денежки государственные все равно потрачены, так надо бы их списать тихонечко, так?
Вадим сидел рядышком с Гердом красный, как вареный рак, стараясь почаще приваливаться к спинке стула, уходя с линии генеральского взгляда. Сам Залов взволнованно бледнел еще больше, чем обычно, становясь буквально мелового цвета, но панике пока не поддавался, рассчитывая, что все еще можно исправить. Но оказалось, что – нельзя. Прибывший представитель заказчика имел самые широкие полномочия, звание и должность позволяли ему принять единоличное решение, ни с кем продолжительное время не совещаясь и не советуясь.
Поднявшись на ноги, генерал прошелся по спортивному кабинету, приблизился к «зет-восемьсот одиннадцать», поглядел на нее повнимательнее, поворачивая в разные стороны, даже деловито, будто у домашней скотинки, ощупал грудь, ягодицы, потом оглянулся на замерших Герда и Вадима, движением указательного пальца подозвал их к себе и негромко, чтобы не слышали представители конкурентов, сказал:
– Так и быть, волну я подымать не буду, нет смысла вас в порошок растирать, тем более, вижу, ребята вы грамотные, не глупые, но – промахнулись, с кем не бывает. Деньги, конечно, спишем, возьму грех на душу, договорюсь с нашими финансистами…
Вадим заметно и облегченно вздохнул. Становилось понятно, что генерал и сам не хочет выглядеть идиотом, плохо контролирующим заказ и допустившим разбазаривание государственных средств. Это была уже маленькая победа в негласной и нелегкой борьбе за выживание, оставалось лишь выяснить свою дальнейшую судьбу. Эти-то перспективы и излагал сейчас генерал, по-своему, по-простому:
– …но тему – закроете, как бесперспективную, незачем на баб ресурсы переводить. И так они вконец разболтались, кому – тряпки заграничные, кому – круизы на другие планеты, ишь ты, наши пляжи им, видишь ли, не подходят…
Видимо, в семействе самого генерала сложились не самые теплые и ласковые отношения между ним и женской половиной.
– А вас, ребята, я, может быть, заберу к себе, дам, на первое время, лейтенантские погоны, должностишки какие-никакие, будете со мной такие вот проекты курировать и отслеживать, вам образования и знаний должно хватить, да и внутри этой каши сами поварились, чтобы понять – где липа липовая вековая, а где – реальная настоящая перспектива. Годится вам такой вариант?
– Конечно, годится, – поспешил дать согласие за обоих Вадим, он был искренне рад, что без малого десяток лет жизни не прошел впустую, а служба в военном ведомстве сейчас мало чем отличалась от таковой же здесь, в исследовательском центре, вот только платили побольше, а спрашивали порой гораздо меньше.
Наверное, и Герда устраивало такое предложение, тем более, он и сам гораздо лучше своего помощника видел ту непробиваемую стенку, что устроила природа, не давая сблизить физиологически мужчину и женщину. Если бы не одно «но»…
– А… с ней теперь как же? – кивнув на «зет-восемьсот одиннадцать», спросил Залов, заранее зная ответ и будучи полностью несогласным с ним.
– Как же, как же, – чуть раздраженно сказал генерал. – Порядок вы знаете, материал – в утилизатор, документацию – в архив. Думаю, за месяц вполне успеете все свои дела здесь подбить, чтобы хвостов не оставалось, а там и перевод на вас придет, если особисты с проверкой успеют, хотя – здесь же «почтовый ящик», особых придирок к родственникам и предкам быть не должно, раз вы сюда просочились, но – порядок есть порядок, без проверки нельзя…
Он еще что-то говорил о важности поставленных перед его управлением задач, о том, как хорошо работается сотрудникам под его руководством, а «зет-восемьсот одиннадцать» поймала на себе едва ли не плачущий взгляд Герда и неожиданно вспомнила, как тот ежегодно, в какой-то, наверное, важный для него день приносил ей к обеду ярко-оранжевый, вкусный апельсин, казавшийся изысканнейшим лакомством в сравнении с питательной, но безвкусной едой, наполненной калориями. А еще в редкие минуты, когда они оставались наедине в помещениях лаборатории, он называл её не «зет-восемьсот одиннадцать», а Зиной, смеялся и шутил, что вырастил себе дочь, иметь которую ему не положено было по генетическим противопоказаниям.
Генерал в сопровождении Вадима уже отошел к столу, за которым насторожились представители параллельного института, а Герд все еще стоял рядом и продолжал смотреть в глаза женщины, а потом совершенно внезапно шепнул: «Я тебя не отдам на утилизацию… ни за что…»
Она хорошо представляла себе, о чем идет речь. Яркая вспышка света, безболезненный и логический конец ее недолгого существования в этом мире. Так было предрешено задолго до ее появления на свет, и противиться предначертанному было не просто глупо, а бесполезно так же, как пытаться прекратить дождь. Впрочем, о дожде «зет-восемьсот одиннадцать» знала лишь от гипнопедии, но на маленьком своем жизненном опыте убедилась, что людей частенько отличают именно глупые, бессмысленные и бесполезные поступки.
Она и представить себе не могла, что будет просто укол снотворного, а потом из её еще живого, спящего тела откачают кровь всегда нужной второй группы, извлекут и положат на глубокое хранение в специальные контейнеры сердце, почки, легкие, печень, другие важные и часто требующиеся для пересадки органы, а оставшийся биоматериал сдадут на архивное хранение, чтобы спустя положенные десять лет сжечь в газовой печи, подключенной к генератору, вырабатывающему электроэнергию для нужд исследовательского центра. Ничто не должно пропадать втуне – это отлично знал и Герд, но он не хотел допустить подобной судьбы для своего детища.

© Юрий Леж, 2012
Дата публикации: 15.02.2012 12:23:00
Просмотров: 2237

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.