Иван Серый [2015-08-05 15:10:07]
Монстры в творчестве Пушкина

Как можно развеить скуку и растормошить чопорный и правильный народ закрытого англицкого клуба? Ну, конечно же, попинать Пушкина!

Как выяснилось на одном якобы литературном сайте, творчество Пушкина является абсолютным табу для большинства. Т.е. его нельзя критиковать, а можно только хвалить и цитировать, повторяя хором пелевинскую мантру «Пушкин пушкински велик». Ещё выяснилось, что для большинства осмысленность каких бы то ни было стихов - вещь абсолютно необязательная. Можно сочинять любую белиберду, главное, чтобы это было ново и ласкало слух. Образы при таком модернистском подходе тоже не обязаны как-то соответствовать хоть какой-то реальности, главное, чтобы они были небанальны и свежи.
Пушкина я взял не случайно, ведь именно с него в нашей поэзии начинается эра бульварности - избыток приземлённой и всем понятной чувственности в ущерб сакрально-философскому содержанию. Стихотворение "Пророк" я иронически разбираю именно с позиции содержательности и здравого смысла, не беря в расчёт техническую сторону в виде рифм и ритмического рисунка.
Понятно, что большинство сегодняшних фабулярных поэтов в подобной критике вообще не нуждаются, ибо у них в этом смысле просто нечего критиковать. Крупицы здравого смысла в их стихах определяются генератором случайных чисел, т.е. такие осмысленности в общей бредовой массе выпадают крайне редко. В погоне за оригинальностью формы, думать о содержании сегодня большинству не комильфо.
Психиатрический диагноз постмодерну поставил ещё в начале века знаменитый психиатр Макс Нордау в своей книге "Вырождение". Само это слово определяет, по моему мнению, суть того, что происходит сейчас в литературе.
Но вернёмся к родоначальнику, освободившему русский язык от неудобных костей здравости и сокровенного смысла.

ПРОРОК

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
"Востань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей."

А.С. Пушкин

Вообще-то шестикрылые серафимы, высшие ангельские чины, не обитают в мрачных пустынях. По Дионисию Ареопагиту они пребывают в высших ангельских мирах, где поют осанну Господу. Двумя крылами они закрывают свое лице, чтобы не ослепнуть от вида Бога, двумя другими прикрывают нижнюю часть тела, и двумя летают. Пророк Исайя встретился с серафимом в чудесном видении. А у Пушкина серафим встречается в пустыне на перепутье. Написано так, что вроде как шёл человек и встретил серафима. В пустынях бывают миражи, да и пустынники иногда общаются с ангелами (но не с серафимами). Но тогда какие перепутья в пустыне? В пустыне и дорог-то нет… В общем, как-то плохо понимает А.С. духовные реалии.
Ну, да ладно. Будем считать, что влачился по этой грешной земле и на своём духовном перепутье где-то кого-то встретил, что, конечно, с людьми продвинутыми иногда бывает.
Но дальше начинается форменный кошмар. Серафим больше похож на мясника со своей окровавленной десницей. А ведь как хорошо начиналось – перстами, лёгкими как сон… Празднословный и лукавый Пушкин всё же, наверно, перепутал лёгкие как сон женские персты и грубую реальность отнюдь не сентиментального ангела. Ведь никак эти лёгкие персты не вяжутся с окровавленной десницей. Не очень понятно, почему зеницы страдальца отверзлись как у испуганной орлицы. Кто и когда пугал орлиц и смотрел, как у них от испуга расширяются... зрачки? Неужто Александр в молодости специально этим занимался – подкарауливал их в лесу и, неожиданно пугая, наблюдал в монокль их испуги? Смех. А если уж говорить о смысле и рифме, то синица была бы созвучней. Но тогда, конечно, не было бы такого крылато-словесного вселенского размаха…
Так и видишь лежащего в пустыне трансгенного монстра с жалом вместо языка и дымящимся углём вместо вырванного мясником сердца.
Между прочим, у Исайи было совсем не так. Ангел взял щипцами уголь с жертвенника и поднёс его к устам пророка. Священный философский камень, раствор которого в вине давал поэтическое вдохновение древним, часто ассоциировался с огнём, с огненной водой, мёдом, вином и т.д. Но до вырывания языка и вкладывания змеиного жала даже античные авторы не додумались, хотя вот уж у кого была богатая фантазия! Всё-таки фантазия фантазии рознь. Бывают образы удачные, раскрывающие истинные реалии, и бывают, мягко скажем, уродливые. Чтобы писать о сакральных вещах, надо хотя бы немножко быть знакомым с традицией, в частности знать и священное писание, и наследие алхимиков, и лучшие образцы древней литературы, написанные не кем-нибудь, а высшими посвящёнными… А иначе получаются вот такие морские гды и пророки со змеиным жалом вместо языка, которые могут в силу ограниченности змеиного языка только шипеть, но уж никак не жечь глаголом. (Не потому ли и столько шипящих в стихе?) Абсолютно безжизненные образы-трупы, которых если что и может оживить, то только действительный Божий глас. А ведь сколько времени бедные школьники изучают в школе эти классические пердимонокли!

Юлия Чиж [2015-08-11 09:41:25]

а я люблю творчество Лермонтова Михал Юрьича. Пушкина выборочно. и то, потому что читать начала (в 3 года) именно его сказки. Пушкин - автор, родом из детства... м.б. именно поэтому он стал для многих тотемом? кто знает.

Ответить

Иван Серый [2015-08-11 10:44:23]

Сказки это вещь совершенно отдельная. Но я думаю, что и здесь Пушкин просто плохо переложил то, что ему рассказывала Арина Родионовна. Жаль её рассказов не осталось! Теперь и сравнивать не с чем. Лермонтов, конечно, не так пошл, как Пушкин. Я знаю, почему А.С. стал тотемом. Во-первых, он писал о женских ножках, а эта тема любым графоманам близка). Во-вторых, его пристрелили во цвете лет, а народ у нас сердобольный.

Ответить

Егор Клементьев [2015-10-19 21:01:13]

Круто! Туда его "наше все"! У нас всегда с гениями носятся, как дурак с писанной торбой. Ладно Пушкин! Сколько веков! Сколько уж нас учили, кого с 3 лет, кого с 15. Но это прям-таки национальная, эндемичная патология - пиетет. Сергей Михайлович, например. Я всегда говорил, что Эйзентшейн абсолютно дутая штучка. Он сплошь и рядом "дурил" большевичков ради звания гения всех времен и народов. Вспомним расстрел матросов на палубе. Их, блин, всех укрывают брезентом! Умора! На самом деле брезент при расстреле подстилали под матросиков. Чтобы потом было легче порядок навести: кровищу проще с брезента смыть, чем размазывать ее по палубе. Или другой наш, якобы гений, Капица. Который старший. И друг его Резерфорд. Тот самый Резерфорд, который свою магистерскую диссертацию написал через четыре года, как все уже было всем известно. Он что, и Нобелевскую получил так же! Многие до сих пор сомневаются. Более того, я вот даже думаю, что тот самый Нобель был изрядным пошляком, задумав этакую политически ангажированную канитель с премией. Главное дело, что, как ни возьмись, а все наш народ обидеть хочут. А мы народ обидчивый, хоть и сердобольный!
Однако, пойду, выпью валерияновых капель, чтобы успокоиться!

Ответить