Вертикальный мир.

Юрий Туйчиев

Форма: Повесть
Жанр: Фэнтэзи
Объём: 157957 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Никогда не знаешь, что произойдет с тобою через минуту. Даже обыкновенный лифт вдруг может привезти тебя совсем не туда, куда направляешься. Например в другой мир. Вертикальный....

Вертикальный мир.

Часть первая.

Лифт на пятнадцатый этаж.
1
Прибегает ко мне как-то Витька. Глаза горят. Ну все, подумал я, даже прежде, чем он рот открыл, уже догадываясь, что сейчас он выпалит эдакое… что например, набирают команду для полета на Марс, а он знает, как можно проникнуть на борт зайцами. Думаете, вру? Подобное уже было…. Правда, выяснилось потом, что набирали молодую хоккейную команду в новом Дворце Спорта. И мы просидели в каком-то чулане до самого вечера, чтобы зайцами выйти на ледовое поле. Ну, поелозили мы на нем. Полет на пятую точку состоялся неоднократно, а потом сторож за уши выкинул нас за борт. Вот и вся наша Марсиада. С тех пор я знаю: если у Витьки горят глаза, значит, он нашел новые приключения на наши головы и другие части тела.
Сейчас же глаза его светились как фары «Камаза».
- Серега, айда на лифте кататься! – с порога выпалил он.
Я втащил его в комнату и заботливо посадил на табуретку. Молча. Он попытался было вскочить, но я надавил на плечи и усадил на место. Потом достал из тумбочки градусник.
- Ты что, издеваешься?! – обиделся он.
- Витек, ты опоздал с этим предложением лет на пять. Вот тогда кататься на лифте было по приколу, а сейчас я уже вырос из этих штанишек. Ты посиди, успокойся, сейчас все пройдет. Я тебя чаем напою.
- С вареньем?
- С вареньем.
- С клубничным?
- С вишневым.
Тут он вскочил и начал метаться по комнате, создавая завихрения.
- Да что ты мне голову морочишь своим вареньем? На лифте надо ехать! На пятнадцатый этаж! Такую возможность упускать нельзя!
- Хорошо, ты главное успокойся. Сейчас я вызову лифт по телефону, и он отвезет тебя куда надо, а тебя там уже давно ждут добренькие дядечки в белых халатиках….
- Сам ты дурак! Я тут такое узнал, а ты…!
И тут мне стало интересно, - куда же можно уехать на лифте? На какой еще пятнадцатый этаж, если мы живем в девятиэтажках?! И вот так всегда – знаю же, что полная дурость, очередные Витькины бредни, а вот ловлюсь на любопытстве, как всегда. И ведь сам удивляюсь нашей дружбе, уж настолько мы разные во всем. О других вообще молчу, все просто с ума сходят, пытаясь понять, что нас связывает. А я почем знаю? Дружим, и все, с первого класса. С ним прикольно жить! А если честно, я
подозреваю, что он пришелец, прикидывающийся человеком. И я наблюдаю за ним,вернее приглядываю. И поэтому ведусь на его бредни.
- И что ты узнал?
*
История была занятная. Как-то проходя мимо 24-го дома, столкнулся Витек с одним человеком. И только взглянул на него, сразу понял, что человек этот вовсе и не человек. Потому как он на ходу поправлял на себе кожу лица, как люди поправляют одежду, - галстук, или там рубашку. А этот поправлял нос, разминая его и разглаживая, как разминают пластилин. На Витькиных глазах незнакомец выровнял, сделав нос утиным из горбинистого, а потом подтянул глаз, приподняв бровь. И все это на ходу, в спешке, как будто женщина делает макияж, разве что только в зеркало не смотрелся. Витек сразу понял, что это Фантомас, человек в маске! Но он и сам очень спешил, поэтому разоблачать преступника не стал, поскольку отец послал его в магазин за хлебом. А тут вариантов нет, у Витиного отца все должно выполняться «бегом», и «одна нога там, а другая уже здесь, докладывает о выполнении задания». Поэтому и Витек такой, недалеко от яблони откатился, весь в папу, суматошный.
- И что теперь?
- А вот чего! Встретил я сейчас на том же месте опять того дядьку, и проследил. Так вот, зашел он во второй подъезд, а я следом, словно живу здесь. Фантомас вызывает лифт, и я в кабину, говорю мне на третий этаж. Он молча нажимает третий. Едем. Он молчит, и я молчу, хотя и страшно, а вдруг он сейчас начнет меня грабить и убивать?
- А у тебя было что грабить? Ты был с хлебом и колбасой? Тогда да, Фантомас он такой, за кусок колбасы кого хочешь зарежет!
- А вдруг ему моя маска понадобится?! Снимет скальп, и все, поминай как звали! Ой, да отстань ты! Вечно подкалываешь! Остановились мы на третьем, а я и говорю – забыл мол, мне на седьмой надо, у Светки Филипенко спросить о домашнем задании.
- Так она же в пятом подъезде живет?
- Вот именно! Это я его проверял! Не местный он, не знает, где Светка живет, это я сразу понял. В общем, Фантомас молча жмет на кнопку. Едем дальше, а я думаю, надо было сказать девятый, последний. Остановились. Я выхожу, и вижу, что жмет он кнопку, но не одну, а две, одновременно! Вот скажи, откуда в девятиэтажке пятнадцатый этаж?! Только дверь закрылась, я бегом на девятый, прибежал, и еще две минуты ждал, когда лифт придет. Открывается дверь…
- А там труп и записка на груди: «Я Фантомас, ха-ха-ха, отдай колбасу»?
Витька взглянул на меня с обидой.
- Не было там никого! Пустой лифт.
- А где же дядька?!
- Вот и я о том же! Погнали на лифте кататься! Я бы конечно и сам поехал, но одному страшно….
И вот этим чистосердечным признанием он меня и купил. В очередной раз. И мы пошли кататься на лифте….
**
Двадцать четвертый дом ничем особым не выделялся среди других домов в нашем квартале. Типичная девятиэтажка из белого кирпича с застекленными балконами и с бельем на веревках, Смотреть не на что. Бабки, вросшие в скамейки, скамейки, вросшие в землю возле подъездов. И лифт как лифт, панели под дерево порезаны всякими словами, - в основном неласковыми. Мы тут и сами одного хама пропечатали, за то, что он меня за ухо из беседки тянул. Все это было недавно закрашено коричневой краской, но кое-где уже появились свежие новости, типа: «Наташка дура».
Зашли мы в лифт и Витек нажал на пятнадцатый этаж. И мы поехали….
Сейчас на девятом остановимся, и на этом очередная Витькина блажь и закончится, подумал я злорадно. И только я так подумал, лифт вздрогнул, приостановился, и поехал… горизонтально! Вот оно, приключение начинается! Мы с Витькой переглянулись, причем взгляд у него был торжествующим, - «я же говорил!», а у меня наверно тоскливым: «опять в какую-нибудь историю врюхаемся по самые уши!». Я хлопнул себя по карману и обомлел: телефон я забыл дома! Ой, беда будет! Лифт снова вздрогнул и пошел теперь вниз. И остановился. Двери разъехались, а там….
Темень огромного помещения, - вокзала, как мне показалось с испугу. Только запах не кисло-сигаретный, а какой-то непривычный, сладкий и чужой! И так он шибанул в ноздри, что мы оба расчихались. Смотрим по сторонам, соображаем, где это мы очутились? И тут фонарик фиолетовый плывет к нам из тьмы. Только это не фонарик был, а шар. Мы с Витьком и переглянуться не успели, а шар уже возле нас, да огромный, словно волейбольный мяч, летит сам по себе и светится.
- Атас, - шепнул я Витьке непослушными губами, - это шаровая молния, сейчас шарахнет!
Вжались мы в стенки лифта и стоим, моргнуть боимся. А шаровая молния на входе застыла и словно нас разглядывает.
- Жми кнопку, - шепчет мне Витька.
- Ты жми, - отвечаю, поскольку руки и ноги окаменели, - ты ближе….
И тут молния стала вытягиваться, словно делиться надумала как инфузория, а потом вообще начала тускнеть и деформироваться. Такого я про молнии не читал, и стало жутко, и чуток любопытно. И вот уже и не шар, а голова манекена перед нами, с шеей и частью груди; трепещет и губами шевелит, да только губы склеенные! Тут и нос проклюнулся, и выпирать начал наружу, словно его изнутри пальцем выталкивали.
- А-а-а-а! – завопил Витька, и я тоже что-то такое ему подтянул, про мамочку родненькую. Ударили мы по кнопкам одновременно, и когда двери уже закрывались, углядели бюст человеческий, живой, и сказал он нам:
- Постойте!
Нехорошо так сказал, с угрозой, и тут двери закрылись, и мы поехали. Только не вверх,как мы думали, а влево.
- Ш-ш-то это б-было? – спросил меня Витька. И вопрос этот меня разозлил.
- Тебе лучше знать! Ты меня втянул, вот и отвечай, что это было?!
- Наверно… марсиане… - сказал он неуверенно, пустив пробный шар, и зная, что остальное я дофантазирую сам, поскольку читать фантастику люблю с пеленок, а может, даже и раньше. Только в голову мне сейчас ничего не лезло, кроме кошмаров из жутких фильмов. И все же по привычке я огрызнулся:
- Это ты у нас марсианин самый настоящий, и как только тебя…
Договорить я не успел, двери открылись, а там….
2
Нет, не вокзал с летающими и говорящими бюстами, а степь самая настоящая, летняя, солнечная, в небе ни облачка и жаворонок заливается с небес. Ветерок горячий повеял вдруг горьковато-полынным запахом, словно выманивая нас из лифта, и так тихо, хорошо было в степи, что мы невольно шагнули вперед и вышли из кабины. Оглянулись, только когда двери стукнулись, и лифт наш пропал. Сгинул, словно его здесь и не было, и быть не могло! Сухая трава, ковыль стелится, земля жесткая, какие лифты тут могут быть?! Где кнопки, чтобы его вызвать?!!
- Что же ты двери не держал?! – спросил Витька зло, а побелевшие губы дергаются, словно сами по себе живут. В глазах слезы.
- А ты что не держал? – прошипел и я ему в ответ, поскольку горло перехватило, должно быть, от досады.
- Ты же сзади шел! – напирает на меня Витька.
- Нет, а ты почему не держал?! – не отступал и я, наваливаясь на него грудью.
- Дурак ты, - вдруг ответил мне Витька, когда я уже кулаки сжал, и уселся на землю, уткнув лицо в сложенные на коленях руки:
- Теперь мы непонятно где по твоей глупости оказались!
- По моей?!
У меня даже дух перехватило:
- По моей?! Кто меня подбил на лифте твоем поганом кататься?!
Слово за слово, и покатились мы в бурьян, мутузя друг друга. Вскоре Витек оказался подо мною, и я его порядком повозил в пыли, мстя за все его проделки, а он только пыхтел и сопел, пытаясь меня сбросить. И вот ведь упрямый, будет сопеть до последнего, но никогда не сдастся! За что его и уважаю. И вдруг рядом засопело еще больше, сбоку, и меня как обдало мощным дыханием, а еще больше давно не чищеными зубами! Я голову повернул, и обомлел. За нашей дракой наблюдал… носорог! Причем размером он был с бульдозер и весь шерстяной какой-то.
И когда только подкрасться успел?!
Ситуация жуткая: Витька подо мною возится, пытается меня скинуть, носорог пыхтит сверху, пригнув голову, словно пары разводит, и вот-вот рванет крушить и топтать! И так близко я еще никогда не видел носорогов, к тому же ископаемых. А самое главное, между нами не то, что решетки, даже прутика несчастного нет! Как воевать с носорогами, я не знаю.
- Кыш! – сказал на всякий случай. А вдруг подействует?!
- Сам кыш! – отозвался Витек. – Слезай с меня, иначе я тебе голову оторву!
Это он носорога не видит, - понял я, сползая с него в сторону, где носорога нет. А тот стоит, пары пускает, и глаз с нас не сводит! И тут Витек его тоже узрел….
- Садись на место!
- Какое место?
- Где сидел. Я сдаюсь!
- Нашел дурака! – ответил я. – Гони его прочь!
- Сам гони…. – огрызнулся Витек. – Хотя, дай конфету….
А носорог стоит и смотрит, словно ждет, чем все эта история закончится. Морда огромная, рог еще больше, за ним еще два поменьше, уши торчат и как локаторы поворачиваются. А вот глазки маленькие и сощуренные, как будто носорог пытается нас без очков рассмотреть. А взгляд у него, точь, точь как у Марии Степановны, когда она к доске вызывает: выцеливающий, непредсказуемый, и страшный!
- Ты рехнулся, - шепнул я тихо, чтобы чудище носорогатое не услышало, - какие конфеты?
- Ладно, жмот, выручу, - ответил Витька и достал из кармана сплющенную конфетку. Развернул с таким видом, словно это торт, и сует ее носорогу под нос.
- Гулю, гулю, гулю! На!
- Идиот, они же фруктами питаются! – сказал я, тихо отодвигаясь в сторону. Мало ли что? Вдруг он не фруктоядный, а наоборот, - мальчишкоядный?
- А я что даю, по-твоему? - ответил Витек. – Конфеты всегда в одной вазе с яблоками и бананами лежат, значит, они тоже фрукты!
Пока мы спорили на эту научную тему, носорог слизнул конфету и глаза зажмурил, наверно от счастья. А Витек ему уже морду чешет.
- Хороший, хороший….
Я конечно тоже чесать ему стал под челюстью, а я чем хуже Витьки?
*
Ох и жесткая у него же шерсть, - ископаемая! Или первобытная? А носорог стоит,
глазки жмуря от блаженства, и морду вытягивает, чтобы мы, значит, чесали его и не
останавливались. А по-моему его надо граблями чесать, чтобы хоть какой-то эффект был.
- Вот бы его как-то в лифт заманить… представляешь, въезжаем мы верхом на
носороге в школьный двор, и я так небрежно завучу говорю: «Николай Николаевич, а что это у нас привязи никакой нет, носорога негде поставить? А вся школа выбегает на нас посмотреть!»
- Ты его сперва попробуй оседлать! – буркнул я.
Стоим мы как два дурака, и чешем ему за ушами, как коту, а носорог разве что не мурчит от счастья.
- И попробую! – сказал Витька, переходя к шее. Видно на шее у него особая зона,
эрогеничная, как я вычитал в одном солидном журнале, потому что зверюга замычала
и рухнула на пузо, чуть нам ноги не отдавив.
- И что теперь? – спросил я.
- Тащим его в лифт!
Видно крыша у него совсем съехала.
- Какой лифт? Он уехал! И потом, вот это в лифт не влезет!
А Витька уже примеривается усесться на носорога верхом! Ну вот вечно он лезет
куда не надо, и меня за собой тянет!
Носороги, - они же бешенные! Они же топчут всех, кого встретят на тропе, это во всех книгах пишется. Они же большего счастья не знают, как только топтать и крушить на своем пути! Только вот нам попался не бешенный, а сумасшедший носорог. Витек забрался ему на спину, бок чешет, а носорог хрюкает от счастья. А я что, от него отставать буду? В смысле от Витьки, с чего бы мне хрюкать?
Цепляясь за шерсть, я тоже забрался на спину и пристроился сзади Витьки. И если честно, приуныл: вот уж воистину: дурак - я, ( что опять ввязался в историю!), на сумасшедшем (ископаемом носороге!) сижу, и безумец, (а как еще Витьку можно назвать?), его погоняет!
И тут мы поехали. Видимо носорог вспомнил что-то важное, потому что вскочил и попер как танк, только пыль за нами вьется. Вцепились мы в шерсть, усидеть можно, даже сильно не трясет. Ехать конечно лучше, чем идти, вот только куда?! И главное, увозит нас шерстяная зверюга от лифта, который исчез, а Витек и в ус не дует! Хотя я не представляю, как бы он это начал делать, даже если бы он у него выросли, а главное, - зачем нужно дуть в усы, когда возникают проблемы? Если подуть, они что, решатся? Так вот зачем некоторые дядьки усы носят! А я и не знал! Тогда те, кто
бреются, получаются глупые, не знают, как свои проблемы решать. Надул щеки,
продул, и готово! Придется отращивать.
- Витек! – крикнул я другу в ухо, потому что носорог шумел порядочно, и еще сопел,
пыхтел, и даже позвякивал чем-то, словно старый паровоз на полном ходу.
- Витек, ты, когда вырастешь, усы будешь носить?
Видать озадачил я его таким вопросом, ох, озадачил! У него даже челюсть отпала.
- Ты ничего умнее не мог придумать? – спросил он, когда пришел в себя. – Это
все, что тебя волнует на данный момент?!
- Теперь уже нет, - ответил я, увидев впереди всадника.
**
Странный какой-то всадник, непонятный. Скачет нам наперерез, лассо машет, только совсем не ковбой, потому что… потому что и не всадник вовсе, а….
- О, я их знаю, - закричал Витька, - это центавр! Точно! Они в древней Греции жили, пока не пришел Александр Македонский, увидел их, победил и угнал в Индию, а они там все и потонули на переправе. Про это даже фильм сняли: «На переправе загнанных центавров не стреляют»! Не смотрел?
- Ты чё городишь, и вовсе их не центаврами зовут…
Вот только как правильно их зовут, - где-то в мозгах крутится, а на язык никак не попадает. Думал, думал, так и не вспомнил.
- Двоечник ты!
- А ты кто, отличник, что ли? Вместе на уроках истории в морской бой резались.
Счет: 32-29 в мою пользу, кстати!
Все так, подумал я, а потому, что неправильные у нас предметы! Поэтому и отличников и хорошистов в классах пять, ну семь от силы человек, а остальные троечники. А вот если бы был такой предмет, - морской бой, то тогда бы все поменялось местами! Полный класс отличников и пять, ну семь от силы отстающих. Уж тогда бы мы их подтягивали, а не наоборот! И вообще, что за предметы такие жуткие: физика, химия, алгебра, история и прочее?! Нет бы, изучать – как правильно списывать на уроках; как грамотно пользоваться шпаргалками, как правдиво косить от уроков, - вот что в жизни действительно пригодится!
Но тут Витек вернул меня на грешную… спину носорога, ткнув локтем в ребра:
- Опять завис?
- Чего?
- Говорю: чего ему надо?
- И я откуда знаю?
Тут этот людоконь, или конелюдь к нам приблизился, и мы его рассмотрели.
Снизу конь как конь, коричневый, в белых чулочках, а вот сверху… ну очень чудная
картинка! Мощный такой человеческий торс, зачем-то к туловищу коня приделанный вместо шеи и тоже весь заросший конским волосом. А шея толстенная и лицо мало похожее на человеческое. Прежде всего, в глаза бросаются огромные ноздри, а еще пышная грива «ирокез» вместо волос. Очень красиво смотрится, особенно когда ветер ее развевает, только уши ослиные, то есть лошадиные, смешно на человеческой голове торчат. Да, и глаза лошадиные, очень красивые, но тоже неуместные на человеческой голове. И пока мы на него пялились, конелюдь приблизился и накинул лассо на носорога. Прямо на рог. Зверь стал как вкопанный и мы по инерции полетели, я на Витьку, а Витька на рог. Чудом не нанизался. Скатились мы кубарем в пыль, вскочили и стоим как первоклассники, пойманные на краже клубники. А ковбой нас и спрашивает:
- Ну, и куда вы мою Машку угнать хотели? К врагам, в сопредельные земли?
3.
У меня язык отнялся от невероятности происходящего: едем мы, значит, верхом на первобытном носороге, останавливает нас людоконь, да еще и по русски говорит! А носорога вообще Машкой зовут! Как от такого не рехнуться?! И только я начал думать, как отвертеться, что сказать; как Витька выпалил:
- Здорово! Классно!
- Что классно? – переспросил ковбой.
- Что вы так замечательно говорите по русски! И это правильно, что вы говорите по-нашему, а то ведь Серега по английски ни в зуб ногой….
- И ничего подобного! – возмутился я сразу. – Это ты сам ногой не то, что в зуб, даже
в подушку попасть не можешь! Палец мне чуть не сломал, когда тренировались!
А сам думаю: что за странное такое выражение? Получается, что английский учат только, когда ногами в зубы бьют? А я-то считал, что так только японский, или китайский язык изучают, - в Шаолине. «А сегодня дети, мы будем изучать ударные гласные в словах: «Кияяя и банзай»!
И тут дядя конь как заржет!
- О, вы и по-своему тоже умеете? – удивился Витя, и я пнул его по ноге: молчи, дурак! Сейчас вляпаемся!
Конь ржать перестал, то есть я хотел сказать – смеяться.
- По какому это - своему?
- Ну, по этому… по лоша… ой, я хотел сказать – центаврийскому!
- Забавные пацаны, - сказал конь. - Вы что же, меня конем считаете? Может еще и педальным?
- Да нет, нет, что вы! – перебил я Витьку, пытающегося ляпнуть очередную глупость.
- У вас и педалей-то нет! Да и зачем они вам? Вон какие копыта!
- Да, да, - блеснул и Витька своими познаниями в ботанике, - парные и копытные!
- Кто? – переспросил конелюдь и нахмурился.
- Копыта конечно, не педали же!
- Копыта копытные? Так, отличники! Меня зовут Кроуль и я кентавр. Понятно?
Ага! Ну точно, я же знал, что их не центаврами кличут! Забыл только. А этот как попугай заладил: «центавры, центавры»….
- Да, да, понятно! Очень даже понятно, мы про вас читали, и даже картинки в библиотеке видели… - затарахтел Витька, а сам меня ногой пихает, типа, выходи из ступора. А я и придумать ничего толкового не успел!
- Так куда вы Машку угоняли?
- Дядя кентавр, это оно нас само угнало! Может и в сопредельные земли хотело вывезти, к врагам, на поругание! – сказал я, опережая Витьку.
Дядя кентавр вновь посмотрел на нас, как на чокнутых. Нахмурился еще больше и кажется, начал злиться.
- Кто оно?
Витек опять полез поперед:
- Вот, это! Чудище это! Животное! Носорог ваш! Машка! То есть носорожища… жище… жищо… ну оно, одним словом! Серега, скажи ты!
*
А что говорить?! Я что, Лев Толстой? Как заряжается бластер на ионно-проточной плазме, знаю, где у глейдера атомный двигатель, догадываюсь, а вот склонения…. Но и молчать нельзя, иначе конь нас сейчас педалями подавит!
- Родительный, кого чего, - носорожищи; дательный; кому, чему, - носорожищу; винительный… кем, зачем? – носорожищей, вот! Мы ею были угнаны, ею, носорожищей!
И я перевел дух – фух, еле выпутались! Ну просто «казнить нельзя помиловать!»….
И тут кентавр за голову схватился:
- Да откуда вы такие грамотные на мою голову свалились?! Не отвечать!!! Машку чуть не угнали, а теперь голову забили своими дательными! Дать бы вам обоим!
- Дядя кентавр, мы с Земли, нам бы домой вернуться, а тут лифт как сквозь землю провалился….
- Я так и знал, трансцендером пролезли! Ну-ка садись обратно!
Подхватил он нас за шивороты и опять на спину этой носорожище-жищо закинул. И поехали мы назад. Или еще куда-то. Вбок, например, поскольку дорогу мы не разглядывали, и не запоминали; степь да степь кругом. А этот умник все никак угомониться не может:
- Дядя, а сколько она дает молока?
И вид у него такой умный, словно он славный животновод, приехавший на сельскохозяйственную выставку покупать себе корову. Ты еще в зубы носорогу
загляни, ботаник!
- Какое молоко? – нахмурился снова конь. То есть кентавр. Интересно, а почему не
коньтавр? Так вроде правильнее будет. Конь Таврический! Безпедальный.
- А вы для чего носорогов держите, разве не ради молока?
- Ради копыт! Парных! – огрызнулся конь. – Будете умничать, дальше пойдете
пешком!
Едем мы, значит, молча, на облачки поглядываем, пение птичек слушаем и пейзажами любуемся.
И вдруг за бугром показался столб пыли. Коньтавр нахмурился и стал всматриваться вдаль. И что-то вид его нам не понравился: видно было, что Кроуль очень тревожится. До нас доносился теперь гул. Да ведь это стук копыт, поняли мы! Наверно стадо носорожье несется во весь опор. Галопом. Или аллюром. Или и тем и другим: аллюристым галопом или галопистым аллюром и рысью взбрыкивает….
- Нашел время зависать! – опять пихнул меня локтем Витька. – Как ты думаешь, что там?!
- Это слонопотамы вышли на утреннюю пробежку! - брякнул я, лишь бы только он отвязался. И напрасно, я и забыл, что Витька смотрит на меня, как на ходячую энциклопедию, которая правда постоянно путает файлы и зависает….
- Какие еще слонопотамы? Разве такие бывают? – продолжал доставать меня Витька своими глупыми вопросами.
- А коньтавры бывают? А носороги шерстяные бывают? Вот то-то! А это теперь слонопотамы несутся к водопою дружною толпою! Хотя, есть еще один вариант: это могут быть еще и Ктототамы*. Но только южные!
- А может северные? – сообразил Витька, что я его подкалываю.
- Нет, северные, это Чтототамы! Западные - Гдетотамы, а….
- Эй вы, оболтусотамы! – заорал вдруг коньтавр Кроуль. - Бегите, или прячьтесь!
И он, бросив веревку-упряжь, поскакал прочь и резко скрылся в овраге. Вот только что скакал рядом, и вот его уже нет!
И тут послышался свист. Какой-то страшный. Возможно и соловьиный. Не птичий, естественно, а разбойничий.
(* - Ктототам, - сказочный зверь из стихотворения Бориса Заходера.)
**
На гребне холма показались всадники. Потом мы поняли, что это тоже кентавры, и кажется все до единого педальные. Уж очень быстро они нас окружили, и было их столь много, что степь почернела. И главное, - какие-то они были недобрые. Все с оружием; с копьями, луками и дубинами, а размалеваны, что индейцы и даже хлеще. У этих поверхностей больше, и каждый разрисован, словно классная доска после особо буйной перемены. Только роспись примитивная, - все какие-то черточки, линии, точки, кружочки, словно малышня пыталась в крестики-нолики играть, не понимая смысла игры.
- А ты говорил, что их на переправе утопили! – прошипел я «знатоку истории». – Эх
ты, Македонский!
- Наверно не всех, - ответил Витька, тревожно оглядываясь, - кое-кого кажется, откачали….
- Ничего себе, «кое-кого»! Да тут их целая армия! Человек, то есть коней сто!
- Это они назад в Грецию возвращаются, Македонскому морду бить! - заявил Витька так самоуверенно, что я опять начал закипать, но ответить не успел.
- Кто такие? – спросил властно самый жутко разрисованный жеребец.
- Мы русские пион… скауты, едем ознакомиться с вашими всякими местными достопримечательностями! - снова вылез вперед Витька.
И вот всегда так! Ляпнет очередную глупость, хоть стой, хоть падай, на потеху всему классу, и за меня прячется. Мол, я начал, а ты довирай дальше, что хочешь! И приходиться ведь потом выкручиваться….
- Кто, кто? Пионскауты?! И с кем хотите знакомиться?
- С достопримечательностями! Пирамиды там, сфинксы, конюшни….
- Какие еще конюшни?! Что за пионскауты такие, что вынюхиваете?
Молодец! Вот это выдал! Хорошо, хоть не шпионскауты! Тоже мне, юные шпионеры, Джеймсики Бондики, следопыты! Как там - следопыт дружит с природой, с пальмой, рыбкой и блохой? Но за неимением пальм и рыбок мы будем следить за кентаврами и за их блохами… на их конюшнях!
А Витек меня уже по ноге лупит, - давай, теперь ты выкручивайся! А что тут придумаешь? Вот я и брякнул чистую правду, указывая на носорожище:
- Это нас Машка угоняет в сопредельные земли…
Ох же и хохот поднялся! Кентавры чуть ли на землю не падали, - хотя, что я мог такого смешного сказать, не пойму.
- Она – вас – угоняет?! Действительно, в это поверю! – сказал вожак табуна, когда отсмеялся и вытер слезы. – Сейчас мне некогда с вами возиться. Легограз, отведешь
этих в стойбище, передашь Дасхину, пусть их стережет! Забавные зверюшки! Вот для
него настоящее дело и нашлось, так и скажи! А то все ныл, ныл: на войну его возьми!
- Но отец… – пытался что-то сказать молодой кентавр.
- Выполнять! – приказал вождь и махнул рукой остальным. Все войско пришло в движение и кони, будто специально проезжая мимо, рассматривали нас пристально и с интересом. Еще миг они виднелись на гребне холма, затем скрылись.
4
- Теперь из-за вас сражение пропущу! – сказал с досадой кентавр, играя дубинкой и
приплясывая от нетерпения, словно жеребенок. - Прибить бы вас на месте!
- Да вы догоняйте своих и ни о чем не беспокойтесь! А мы сами доберемся до вашего стойбища и сдадимся вашим товарищам в плен, – сказал Витька с таким
честным и добрым лицом, что даже я призадумался, - он это всерьез, или
придуривается? Видать кентавр тоже озадачился тем же вопросом.
- Ишь ты, умник! Сбежать надумал? Так кто же вы такие?
И в вопросе отцовские нотки прозвучали. Все, хватит с меня Витькиных инициатив!
- Мы с Земли, дяденька кентавр. Случайно на трансцендере заблудились и к вам попали… нам бы домой вернуться, а то там тревожиться будут!
- Вы теперь пленники, о доме забудьте, - ответил Легопазл с нехорошей ухмылкой.
Мы переглянулись с Витькой и поникли. А этот Левыйглаз взял нашу Машку за веревку и повел в стойбище свое. Тут до нашего марсианина наконец дошло, что дело пахнет не только керосином, но и нафталином, скипидаром и даже сырой нефтью. Интересно, если дела плохи, почему они должны пахнуть? И почему именно керосином? Почему не одеколоном, или колбасой?
- Дяденька Леголаз, мы больше не будем, - заныл Витька по шаблону № 3, - мы нечаянно не на те кнопки нажали!
И меня толкает, мол, давай, работай! Ну и я по проверенной схеме захныкал противным басом:
- Моя мама слепая, меня дома ждет не дождется, единственного сына в окно выглядает, все глаза выглядела….
Только цель шаблона № 3, если и не разжалобить противника, то хотя бы достать его нытьем, вывести из себя и получить пинок в зад со стандартной фразой: «чтоб я вас здесь больше не видел!», - не сработала. Этот Вырвиглаз слушал наше нытье как музыку. Я уже и про больную сестренку проревел, в то время как Витька плакался о некупленном хлебе, о рыдающих родителях и неисправленных двойках, а жеребцу хоть бы что! Еще и улыбается!
- Еще! – просит.
- Чего «еще»? – оторопели мы.
- Еще раз сначала про разбитого параличом папу! Очень хорошая притча!
Он всхлипнул и смахнул слезинку с ресницы:
- Будете на праздниках ее петь! А теперь что нибудь веселенькое! Можете?
И тут мы задумались, - он только придуривается, или действительно педальный?
- Нет! – отрезали в один голос и замолчали.
*
Стойбище конетавров было очень похоже на индейское, только вигвамы были
квадратные и высокие. Других архитектурных шедевров и разных прочих достопримечательностей не наблюдалось. Разве что только посреди деревни была площадка, в центре площадки столб, врытый в землю, а под ним большущий котел на трех камнях, как на китах. Очень закопченный. И мне сразу стало понятно, что на этом столбе нас будут пытать, а в этом котле варить. Все, как у индейцев и полагается. Мне почему-то даже стало казаться, что это и есть индейцы: чероки, или сиу, которые так породнились с лошадьми, что стали единым целым. Ведь говорится же, что «всадник слился с конем». Вот эти ирокезы и слились. И стали кентаврами. И тут меня осенило! Ну точно, было среди индейских племен и племя тавров. И вот они так слились с конями, что стали конетаврами, а потом пришел Македонский, что-то недопонял, как обычно перепутал, и стал называть их кентаврами….
Ах, да, простите, опять завис.
Тут нас окружила толпа кентаврих и кентаврят. «Какие смешные!» - и это они про нас-то! На себя посмотрите! А одно жеребятко даже заплакало:
- Какие страшные бяки! Мамочка, я их боюсь!
А мамочка и говорит:
- Не бойся моя девочка! Вот папа возьмет палку и побьет этих двуногих!
Да, как-то не радостно нас встретили. И уж веселых песен петь не хотелось, это точно!
Легковлаз крикнул «стой!», и велел нам слазить с Машки. Прискакал еще один жеребенок, тоже с тропы войны, весь расчерчен с головы и до копыт.
- Принимай пленников, Дасхин! – сказал Легкогрыз. – Отец поручил тебе их стеречь до его приезда. Они смешные, лучше их сторожи! Отвечаешь хвостом!
И сразу ускакал назад, как мы поняли, на войну. Вот такие дела!
Стоим мы, друг друга рассматриваем. Тут кто-то меня в спину тычет. Оборачиваюсь, а это один конекоманчи палкой в меня ширяет. Я палку перехватил и на землю бросил.
- А если я тебя так тыкать буду?
Жеребятаврики отпрянули и зашушукались:
- Они говорят! Говорят! Совсем как мы!
И снова Витька вперед вылез. Видимо вспомнил подходящий случай:
- Хау! Мы ехать к вам в лифте, - такой железный будка. Потом катастроф; мы здесь
вылезай, скакай на носорог, - и вот мы здесь, нести вам мир и дружба!
Свои слова он сопровождал соответственными движениями, для лучшего понимания. Стало очень тихо. Видимо кентавры пережевывали его обращение. И все пялились на нас, разинув рты. Мне стало даже как-то неловко, да и Витек смутился. Подняв руку,
он добавил:
- Хау, я все сказал.
- А чё это они? – спросил один жеребенок.
- Здороваются… - пояснил другой.
- Не, это он «пока» говорит. Убежать хотят, сволочи! - высказал свое мнение третий.
- Видал, какие, – не успели прийти, сразу «хау», и ручкой уже машут на прощание! – сказала грузная кентавриха. – Посади ты их в клетку, Дасхин! А то сбегут, и батька тебе
и вправду хвост отрежет.
И нас засадили в какую-то изгородь-клетку из толстых жердин, связанных
веревками.
**
Вот тут я уже не выдержал!
- Витек! Если ты еще раз откроешь рот прежде меня, если ты вообще откроешь рот без моего разрешения, - мы с тобой не друзья, и я тебя знать не знаю!
- А я виноват, что ты загружаешься по полчаса, прежде чем ответить?! Да если бы не я, ты бы уже давно пропал, еще в первом классе, когда мы за яблоками полезли!
Видать Витька тоже прорвало! Ох и орали же мы друг на друга! Все обиды вспомнили, все-все друг другу выложили! И даже на кентаврих и кентаврят, собравшихся вокруг клетки, внимания не обращали.
А те стоят, открыв рты, и таращатся на нас, словно мы им здесь сцену дуэли Евгения Онегина с Чацким изображаем. Вот если бы у нас были пистоли, мы бы точно постреляли друг друга! Но пистолей у нас не было, драться уже надоело, поэтому мы разошлись в разные углы клетки и уселись, отвернувшись друг от друга.
И тут послышались… аплодисменты! И когда это столько зрителей собралось, уму
непостижимо? Пожилые дамочки платочки к глазам прикладывают, а молодые требуют продолжения, то есть мордобоя! А сцену, пол клетки, просто закидали всякими фруктами и овощами. Вероятно вместо цветов.
И только я начал вырабатывать стратегию, Витек, (вот же настырный), вышел в центр клетки и начал кланяться! Как в цирке, улыбается, руки к сердцу прижимает и мне шипит:
- Кланяйся болван!
- Сам идиот! – крикнул я, и публика притихла, видимо ожидая второй серии: Онегин все-таки убивает Чацкого путем набивания его рта сырыми овощами до полного удушения оными продуктами. (Что-то меня в классику потянуло, видимо на нервной почве). И тут я получил в лоб от Витьки оным продуктом!
- Ах ты!..
Снарядов было много! Зрители ревели от восторга и особенно смеялись, когда мы случайно попадали в кого нибудь из них. И как-то само собой получилось, что больше стало доставаться им, а потом только им; только и они не молчали, нам отвечали полной взаимностью, да со смехом, словно мы снежками перекидывались. Вскоре
боезапас иссяк. Раскрошенным месивом он покрывал пол и стены клетки, нас и
конелюдей. У меня на лбу вздулась шишка, и тело болело от ударов. У Витька
наливался фингал под глазом. Одним словом повеселились мы на славу!
- Кажется, это был наш обед, - сказал я, вычесывая из волос остатки какого-то очень
липкого фрукта.
- Все из-за тебя, - ответил мне Витька, отряхивая одежду.
Только нам уже надоело препираться, да и сил все начинать все заново не было.
- Дурак ты, - ответил я незлобно, - у вас там на Тау Ките все такие идиоты?
- А у вас на Земле все такие обормоты? – ответил мне Витек. Это было наше
традиционное обращение перед примирением. Мы переглянулись и расхохотались,
уж настолько нелепо и глупо мы выглядели: одежда и головы в фруктовых пятнах, в остатках кожуры, словно из овощной свалки вылезли два побитых бомжа.
- Мир?
- Мир!
И мы пожали друг другу липкие руки.
А кентавры восторгаются, что никогда в жизни не видели еще такого представления!
5
Говорят, что зрители артистов любят до безумия. Какое там! Думаете, нас выпустили из клетки, накормили, напоили, одежду постирали, (что там еще знаменитым артистам полагается?), приласкали, приголубили, хотя бы автографы взяли? Ага! Дали ведро воды, точнее, кожаный мешок; мы кое-как умылись, почистились, и все! Кушать было нечего, - не собирать же с земли ошметки! Очистив клочок земли, уселись мы возле решетки, откинулись на жерди, и приуныли.
Публика разбрелась по своим фигвамам, (вот уж действительно фиг вам покушать!), и только юный Дасхин нас с жеребятами пасет. В смысле сторожит. Дожились, вот уж картина: кони пасут людей!
- Дай чего нибудь поесть! – попросил я Дасхина.
- Да вы же нашего не едите, - ответил тот, - а что вы едите, у нас нет.
А сам яблоко грызет, обормот!
- Вот ядлоки, но вам их нельзя, отравитесь, помрете, и папа мне не только хвост, и гриву острижет!
- Как нельзя? Почему нельзя?! – вскинулись мы с Витьком.
- Вы их выкинули… и остамжи, и слювы, ниджуры, грющи, поматы, карфошку, - все,
все покидали! Мы смотрели, проверяли, что вы будете есть. Я теперь и не знаю, чем вас кормить. А помрете с голода, все равно мне без хвоста быть!
И он запечалился.
А мы-то как закручинились, слов нет!
- А давай еще раз попробуем, - предложил Витька с такой кислой рожей, что у меня
аж челюсти свело и самому рыдать захотелось, - вот кинь пару ваших ядлок, и
посмотришь…
- Неа, нашел дурака! Ты специально просишь, чтобы отравиться! Решили
самоубиться, но меня не проведешь!
- Ну тогда хлебушка!
- Нету у нас такого, деревья посохли, не растут в этом году…
- Где не растут? – не понял Витек.
- На деревьях.
- Это… это не на деревьях, а на земле растет, в парниках! - сказал Витек, очевидно вспомнив мультик,* что на хлебных деревьях хлеб не растет, а значит, булки растут на грядках, как огурцы.
- Это… Как же это… слово такое?!
И Витек обернулся ко мне, как всегда ожидая справки и поддержки. Только после
сегодняшней фруктобитвы у меня никакого желания подсказывать не было. Я
отвернулся и сделал вид, что считаю облака. Но от Витька так просто не отвяжешься.
- Вот, он знает, что это такое и как правильно называется!
И они уставились на меня, словно я волшебник и извлеку сейчас из кармана булку и
другие хлебомакаронные изделия.
- А ты почему не знаешь? – продолжал упорствовать я больше из вредности.
- А я наше слово забыл, помню только по-немецки - бутерврот!
- Сам ты бутер в рот!
- А как тогда?
- Бутерброд, неуч!
- Ой, да отстань ты, грамотей! Причем здесь брод, на речке, что ли? Значит так: бутерврот, это хлеб, намазанный яб… то есть маслом, сверху кусок колбасы, сверху зелень, запихиваешь в рот, и запиваешь все сладким чаем! Не врубаешься?
Конь помотал мордоголовой, с хрустом догрызая яблоко.
- Счас покажу! Вот дай яблоко! Да что ты мне огрызок суешь! Давай целое!
(* - мультфильм «В стране невыученных уроков»)
*
Витек достал складной ножик и разрезал пополам крупное яблоко, протянутое сквозь решетку. Все коняшки ахнули и обступили клетку, словно ни разу не видали разрезанное пополам яблоко.
- Теперь парочку вот этих, темненьких… вынимаем косточки, размазываем, сверху ложим мелко порезанные грющу, добавляем еще вот эту желтую… остамжу? Добавляем ее, и… едим!
Он протянул мне вторую часть «бутерброда», подмигнув, и мы мигом их проглотили. У жеребят и челюсти отвалились. А Витек не дает им очнуться:
- Это были неправильные бутервроты, для примера! А теперь делаем правильные!
Несите хлеба две буханки, масла две пачки и килограмм колбасы! Да, и зелени по
вашему усмотрению! Тоже килограмм!
Кентавренок помотал головой:
- Подожди, я не все понял. Значит, нужно взять ядлоко, сверху раздавить слювы? Вот
так?
- Нет, надо сначала яблоко порезать на две части…
- А, понял! Дай резалку.
- Ножик? Держи.
Дасхин выхватил ножичек из его руки и, подняв над головой, издал воинственный
вопль, встав на дыбы. Все жеребята восторженно скакали вокруг него, улюлюкая и
вопя.
- Металл, - кричали они, - металл!
На нас они больше не смотрели и бутербродами интересоваться перестали.
- Ну что, гений? Обвел их вокруг пальца? – спросил я и отвернулся.
- А все равно бы отобрали, - ответил беспечно Витька. И в его словах была правда.
Теперь мы рассмотрели, что наконечники копий и стрел были каменные. Понятно!
У них тут каменный век. Хотя котел-то ведь железный? Ну, в смысле чугунный,
кажется. Но если им так металл нужен, хо-го! Да мы вам его сколько угодно!!
Я сам в металлах как-то не очень. Люминий там, чугуний, - но это дремучее темное прошлое! А вот левиум с Громовой Луны*, анаптаниум с Пандоры** знаю прекрасно, но их еще надо открывать. То есть познаний о металлах у меня почти ноль. Золото, платиниум там всякий, ртуть; знаю еще, что если медь смешать с канифолью, то получится олово. А у Витька знания вообще – твердый ноль! Нет он знает хеви-метал, но это из другой оперы.
(* - Эдмонд Гамильтон «Сокровище Громовой Луны». ** - фильм «Аватар»)
**
Поговорили мы о металлах и поняли, что они берутся из домен. Такие раскаленные болванки, в формах, их еще кузнецы молотками стучат: то мечи на орала перековывают, то орала на мечи, как говорит мой папа.
«Здесь куют металл!» - выдал на гора свои познания и Витек. И изобразил, как его на гитаре куют. А вот как туда попадает железо, в эти домны, нам обоим невдомек. Нет, мы знаем, конечно, что железо берется из руд, но где эти руды, где их искать, и что с ними дальше делать? Да, никудышнее у нас образование! Котангенсы всякие с корнями из дробей, возведенные в квадраты, - пожалуйста; а где искать руду, как из нее пулемет, или хотя бы меч выковать, не учат!
- Но где-то же они котел взяли! – настаивал Витек.
- Да у таких же туристов, как мы отобрали, - ответил я.
Наступил вечер. Нам кинули яблок и слив, и на том спасибо! И еще пару шкур,
волчьих, как я понял. А потом пришла ночь, звездная, но ни одного знакомого созвездия, то есть Большую Медведицу мы не обнаружили. Лежали, лежали, глядели, глядели, о доме вспоминали.
- Серега, куда это мы попали, как думаешь?
- В другие миры…
- Как это возможно, на лифте попасть в другие миры?!
- Неужели ты еще не понял? Да это и не лифт вовсе, а трансцендер, то есть, межконтейнериумный переместитель в вертикальных мирах! Я читал о таком.
- Вот за что тебя уважаю, так за всякие умные слова! «Меж-контейнер-умный» - это как?
- Ну, тоже, что и межзвездный, но только ближе. Ой, да отстань ты!
- Ладно, все, не подкалываю! В вертикальных мирах, говоришь? Что за миры такие?
- Ну, существуют параллельные миры, слыхал?
- Да знаю я!
- Существуют также перпендикулярные миры*, это я у кого-то вычитал. А теперь
выясняется, что существуют еще и вертикальные миры!
- Да почему вертикальные?!
- Ну лифт-то как движется, - вертикально? Вот и миры, получается, вертикальные.
- Логично. – И он тяжело вздохнул. – Только нам от этого не легче. Меня батя прибьет.
- Меня мой тоже… и позвонить неоткуда! Ну почему я мобильник с собой не взял, осел?!
- А мне папа запрещает иметь телефон! Ну ты знаешь…
- Ага! Не дорос еще… - сказал я.
- Вот теперь пусть пожалеет, что сын ходит без телефона!
- А что толку?
- Маму жалко, плачет сейчас…. – пригорюнился Витек.
- Моя тоже…. Глупо получилось, поехали на лифте, и на тебе!
Мы еще немного повздыхали, а потом заснули.
(* - Кир Булычев «Перпендикулярный мир».)
6
Утро было солнечное, яркое, но нас оно не обрадовало. С утра пораньше вокруг нас опять собралась толпа. Как в зверинце! Вылупили зенки, видимо ждут продолжения вчерашнего боя. Витек снова вперед вылез, у него что, шило в одном месте свербит?
- Хау, наши четвероногие братья! Представление отменяется! Хау, и еще раз хау!
- Оно что, нас оскорбить хочет? – спросила одна кобыла другую.
- Ты гляди, опять обзываться вздумал! – сказал пожилой кентавр, поднимая с земли камень. - Сам ты «хау»! и рожа у тебя, как у хау, и сидите вы в полном хау по самые
хау!
- Давайте их запорем до смерти! – предложил один юнец.
Да, опять влипли! Я поспешил вмешаться:
- Дамы и господа кентавры, а также господята кентаврята всех расцветок и
возрастов! Никаких хау! Наш театр пантомимы и трагедии предлагает вам сегодня неповторимое зрелище ток-шоу - «Хотим домой!» Витек, третий вариант, работаем!
- Дяденьки и тетеньки! Пожалейте сиротинушек…
Когда Витек дошел до того момента, что у папы хвост обгорел на пожаре, когда он спасал маленькое дитя, толпа ахнула и разрыдалась. Я сам в это время описывал страдания моего троюродного кузена Гаврилы: «Гаврила от гангрены слег!». Все мои ближайшие родственники уже скончались от язв, ран и мора на полях сражений; но услышав эти ахи, я понял, что надо говорить на доступном зрителю языке. И тогда все мои несуществующие сестры, братья, племянники, ожив нежданно, как начали ломать ноги, да терять гривы и хвосты! Кони опешили и взвыли. Это было то еще зрелище! Рыдали все, даже и мы! За компанию.
И вы думаете, мы заработали хоть одну сливу? Публика так и разошлась по своим кибиткам, рыдая навзрыд, сморкаясь и причитая, причем многих уводили под руки.
- Эй, а пожрать? – спросил Витек у последней зрительницы, которая была столь безутешна, так переполнена горя, что висела на ограде вся в слезах, не в силах идти.
- Сволочи вы! – неожиданно твердым голосом ответила тетя лошадь. – Разве так можно издеваться над пожилыми макогонами?
*
И она поплелась прочь, и долго еще ее вопли и рыдания доносились до нас из-за вигвамов. И из вигвамов тоже. Кажется, все их стойбище сегодня выло, как по
покойникам….
- Серега, вот если ты еще раз откроешь рот прежде меня, если ты вообще откроешь рот без моего разрешения, - нам разговаривать уже точно не придется! Нам головы
отрубят, или языки отрежут! Так что ты зависай как обычно, а разговаривать буду я!
И тут он меня заел! Только я начал высказывать, все, что думаю о нем и об этих
чрезмерно впечатлительных кентаврах, как меня перебили.
- Здорово вы их! – сказал Дасхин, как всегда смачно жуя ядлоко. – Теперь старики неделю рыдать будут. А потом вас выпорют, чтобы такие ужасы не рассказывали!
- А ты чего не рыдаешь? – спросил подозрительно Витек.
- А мне все равно! – ответил дерзко наш пастух. - На меня не действует. Вы меня ничем не смутите, потому что я отважный! Знаете какое мое полное имя? Дасхин, «Отважный Скакатель»!
- А почему не скакун? – не вытерпел я.
- Сам ты скакун! И слова такого нет. А я Скакатель, - отважный!
- Да, а чего ты тогда разрисован так безвкусно? – спросил я.
- Как безвкусно? – взвился жеребенок. – Почему безвкусно? Да это самая боевая
раскраска все всем племени! Только у отца лучше, и у брата!
- Ха! – сказал я, - а вот спорим на ведро ваших ядлок, что через пятнадцать минут
мой друг будет разукрашен так, что вы все слюни от зависти пустите? Только краску дайте!
Через полчаса Витек стал настоящим индейцем! Причем Дасхин начал пускать слюну с первых мазков. Тигровый окрас, полосы на щеках, сходящие на шею, тени под глазами, суровый разлет бровей, магическое уравнение на лбу: 2 + 2 = ; но самое главное – тело, расписанное квадратами крестиков-ноликов, произвели на него и всех окрестных жеребят такое глубокое впечатление, что наша клетка через полчаса напоминала уже продуктовую лавку. А очередь на покраску была расписана до послезавтра. Витек даже намыливался открывать тату-салон, но мне было некогда думать о таких глупостях. Мы рисовали, чертили и писали не покладая рук.
Особенно интересно было играть в крестики-нолики. Этой магией мы снабжали всех без исключения, пока не надоело. И тут Витьку пришла в голову гениальная мысль сыграть в морской бой, продолжить наше школьное сражение. Мы объяснили коням что такое суперзащита их тел, нарисовали квадраты и поехали! В смысле начали.
- А – 5!
- Мимо! Е -3!
- Мимо! Тебе Е – 3!
- Ранил!
И вдруг мой походный листок, тот самый жеребец, который предложил нас выпороть, взвился на дыбы:
- Как так, ранил? Вы же говорили, что это защитит магией наши бока, шкуры, хвост и копыта?! Не хочу «ранен», хочу «здоров»!
Посовещавшись, мы заменили слова «ранен» - на «помог», а «убил» - на «вылечил». И как начали врачевать этих жеребчиков! Хотя те и пытались протестовать против слова «мимо».
**
За этим занятием нас и застали вернувшиеся с полей сражения людокони. Вернулись нерадостные, то есть на щите. Хотя попробуй найти такой щит, чтобы кентавр на нем уместился и такую тушу выдержал! Это уже и не щит, а танковая броня получается. То есть применительно к кентаврам нужно говорить: «вернулся на танке, или под танком». Хотя такие лоси и танк перевернут, если захотят. Вот кого надо было брать во время войны в истребители танков. Оп, кажется, опять увлекся….
В вигвамах взвыли по настоящему; много кентавров не вернулось из долины Крови
и Слез, как они назвали то место, где их встретило в засаде другое племя кентавров. Мы с Витьком переглянулись, уж не с племенем ли Кроуля они схлестнулись? И решили молчать теперь о первой нашей встрече как глухонемые. И тут вождь племени Нухечвал «Золотая Тучка», потребовал от нас тризны, то есть печальных песен на их похоронах. Будто им мало своего горя! Ну мы и спели, глядя на их безутешные лица свои песенки, да так жалостливо, что рыдали не только младенцы в люльках, не только оводы и мухи, но даже и сами покойники.
Зря они от нас этого потребовали, ой зря! Теперь такое горе унять было уже нечем.
Поскольку из радостных песен я знал только одну – «Тили-тили, трали-вали», да и ту
наполовину. Витек вспомнил про кузнечика, но она нашим слушателям не понравилась сразу. То есть развеселить обратно мы их не смогли и вождь приказал
нас сварить живьем.
Так что врут все те, кто говорит – «волшебная сила искусства!». Ничего она и не волшебная, - мы так старались, а они! Живьем сварить! Дикари!
Спасти нас могло только полное солнечное затмение, причем нам надо было стать в картинные позы и декрари… декрали… тьфу ты!.., читать стихи, как об этом все всех приключенческих книгах пишется*. Одна беда: я понятия не имел, когда должно случиться затмение! И подходящих стихов тоже. А уж Витек и тем более, - у них на Тау Кита затмения не прекращаются ни на секунду. Поэтому он такой - всегда не в себе.
А нас связали и потащили к котлу, ох не зря он на сцене в первый же день стоял! Костер под ним уже горит, рядом конеповар с черпаком стоит, а в этот черпак человек поместиться может!
И вот тут мы все поняли! Нас действительно хотят сварить! Живьем! И вода у них уже дымится!
- МЫ БОЛЬШЕ НЕ БУДЕМ!!!
Какое там! Нас усадили в котел, а водичка теплая уже! Мамочки!!!
(* - Генри Хаггард «Копи царя Соломона».)
7
И вдруг наш «отважный скакатель» вдруг надумал похвастаться ножичком перед отцом. Что тут началось! Нас мигом вытащили из воды и привязали к столбу. Из котла, да на вертел! И потребовали от нас металл, словно мы железные дровосеки, или те самые домны и есть. Я попробовал было сказать правду и тут Нухечвал из Золотой стал Черной Тучей и ка-ак начал орать! «Туча мглою небо кроет, вихри страшные крутя, то как зверь он вдруг завоет, то обложит, удила закуся…»! Слыхали такое? Это про него.
За металл он был готов не то что закусить, а сгрызть, и не только удила, но и сбрую, и даже лемех с плугом. И тут на сцену как всегда выскочил Витек:
- Я знаю! Металл добывают из железной руды, а руду из ржавчины!
Во как! Если не животновод, то рудокоп, но тоже славный!
Ох же и обрадовались эти кони! И конечно потребовали от нас руды немедленно, словно у нас в карманах пара тонн завалялась ненароком. Вождь клянется дать нам свое гражданство, да еще и почетное, и навеки посадить в их президиум, то есть в
совет вождей. А если нет…. Думаю, не трудно догадаться. И вот что интересно! Если
мы им сделаем металл, нас примут к себе, посадят в совет стада, да еще и кобыл в
жены дадут, - вот счастье-то какое! А если нет: столько видов казней хватит не только
на всю нашу школу, но и на весь город! И это все нам двоим?!
Но отказываться было бы глупо. Какой дурак на нашем месте стал бы скромно
признаваться в том, что он двоечник?
- Эх, Витек, Витек! – сказал я, когда нас накормив фруктами, посадили в вигвам
предварительного содержания. – Куда же ты дурак вылез?! Где теперь мы будем ее
искать, руду эту?
А этому таукитянину все нипочем!
- Дурак ты сам! Ну варился бы сейчас в котле, что лучше бы от этого было? А там, глядишь, руда найдется, или еще что подвернется. Главное, - мы живы!
Я подумал, - а ведь и вправду! И тут меня как током шарахнуло! А может он действительно не такой дурак, как кажется? Может он действительно инопланетянин, как в том фильме «Ловец снов»? Поэтому и чудит, что законов земных не знает, поэтому и кажется нам дураком, а на самом деле поступает правильно в таких вот ситуациях, даже не понимая, что делает! Таких еще называют блажными. Блажь блажью, а ведь умную вещь сказал!
- Слышь Витек, скажи честно, - ты с какой планеты? Я ни кому не скажу! Ты наверно прилетел нас защитить?
- Я тебя дурака с первого класса защищаю, а ты так и не понял!
*
Да, уж! И тут я его даже уважать стал еще больше, словно будущего президента, или даже директора школы! Во как! Только все равно черви сомнения меня грызли со всех сторон. А ну как завтра не найдем мы руды?! А ведь еще надо печи-домны делать, формы делать, наковальни-молотки делать! Из чего, чем, как?!! Нет, надо ноги отсюда делать! Только так, как нас сейчас караулят, не охраняют даже в банках сундуки с золотом и всякими пиастрами.
- Вот что, человек со звезды, - говорю, - напрягай извилины, вспоминай все, что мы о железе учили.
- Железо потягаем, мышцы накачаем, - пупки надорвем! – заявил сей пришелец со своей загадочной, (еще вчера я бы сказал дурацкой) ухмылкой, и я тут призадумался! Это же он какую-то Истину изрек! Ее же надо только извлечь, расшифровать и к
обстоятельствам применить!
Шифровальщик я оказался неважный. Причем здесь гири? Сколько не ломал голову,
так и не понял.
А он вдруг и выдает:
- Ничего ты сейчас не придумаешь. Ложимся спать, утро вечера развиднее!
С тем и легли.
А ночью нам явилась шаровая голова. В смысле та инфузория, которую мы на их
вокзале видели в первый раз. Заплывает так нагло в наш вигвам, да еще и крутится, по
углам что-то выискивает. И вот странное дело, приближение этой молнии мы словно заранее почувствовали. Потому, что оба проснулись с дурными предчувствиями. Мне отец приснился, но только не с ремнем, а с кнутом настоящим! «Сейчас я тебе покажу, как куют металл и на чем именно!». И как только он поднял кнут, я сразу проснулся.
Что там пришельцу нашему приснилось, не знаю, но судя по безумному взгляду, его тоже не перышком гладили. Лежим мы, значит, да думку гадаем: где нам той руды взять? А вторая думка, как нам отсюда сбежать, пока действительно не сварили ухой?!
И тут на тебе! Вплывает это чудо! Смотрю, Витек одеяло на голову натягивает. И я тоже натянул. Все верно, лучшей защиты, чем одеяло над головой, не бывает, это я недавно в одной умной книге* вычитал.
Лежим, ждем, что будет дальше. Я хоть и жмурюсь одним глазом, а другим в щелочку выглядываю. Для надежности. Крутилась это молния, крутилась, искала нас, да тут Витек взял, и чихнул! Она аж подпрыгнула на месте и словно стойку сделала. Эх, Витек, Витек!
И снова молния вытягиваться стала, превращаясь в голову. Летающая голова! Возможно и профессора, как там его….**
- Вот вы где! – говорит. – А вас свищу-ищу повсюду! Ну что ты будешь с этиками зайцаками делать! Лезут и лезут со всех зи-сторон! Недавно один-раз юный кентавренок чуть-суть не забрался в метановый мир… еле-пеле вытащил в послетнюю миг….
(* - Роберт Шекли «Призрак – 5»; ** - Александр Беляев «Голова профессора Доуэля».)
**
Тут голова спохватилась и замолчала. И мы молчим.
- Собирайтесь, хлобчики! Сей минуту-час доставлю вас долой!
И как он это сказал, нас в дрожь кинуло. Долой?! Всё ясно, кончать будет! Завезет в какой нибудь метановый мир и бросит, как котят! И пока я ясно представлял себе эту жуткую картину, наливаясь слезами, Витек стал действовать, - как может наверно, только он один. Такого даже я от него не ожидал!
- Спасайте! – заорал он, как быв под одеялом, кинувшись бежать. – Нас опять похищают!
Стену из шкур он таранил с ходу и потащил все это на себе, разваливая вигвам. И откуда только силы взялись? Я следом. Он упал, я на него. Получилась куча мала: мы барахтаемся под шкурами и одеялами, а голова глухо бубнит сзади о зайцаках, которых надо отправлять долой. Я уже стал задыхаться, да и Витек подо мной как-то уж очень судорожно стал брыкаться, словно ему там тоже чего-то не хватало, и тут,
наконец, с нас стащили эти шкуры.
- И что на этот раз? – спросил нас очень злой сторож кентавр, вытаскивая за шкирки,
словно тех самых зайцаков. – Кто вас похищает?!
- Голова! – сказали мы в один голос.
- Профессора Джоуля, - сразу вспомнил я.
- Профессора Мариарти! - высказал и свою версию Витек. – А ты не знаешь, так
молчи!
- Какого еще Джоуля? – прорычал кентавр.
- Ну, который ток изобрел! А ему за это голову отрубили, а она все равно продолжала
утверждать, что Земля вертится! – ответил я.
- Кто-кто вертится?! – усмехнулся Витек.
- Голова! – буркнул я, поняв, что действительно что-то напутал. Да разве этих ученых разберешь? Они то и дело что-то открывают, и тут же бегут в ванны, чтобы кричать «Эврика!». Ученым за такой неэкономный перерасход воды то головы рубят, то на кострах жгут, а им все нипочем! Их от ванн не отгонишь ничем, никакими кострами!
Тут конь начал трясти нас, словно ядлоню:
- Довольно, умники! Говорите толком, что случилось?!
- Да говорим же, - голова!
Перерыли все шкуры, но голову не нашли. Наверно опять в шаровую молнию превратилась и в землю ушла. Я так и сказал. Молнии всегда в землю уходят, когда вигвамы сносят. Нашухарили, и в землю! Кто-то концы в воду прячет, а шаровые молнии концы в землю.
Собралось все племя, и все такие злые! С чего бы это вдруг? Вождь у нас сразу железо требовать стал, словно мы им в туалет ходим. Меня так и подмывало ответить, чтобы подождали до утра, и тут Витек предлагает то же самое! Наверно он и мысли читать может. Да они там, на Тау Кита все телепаты!
Посадили нас все в ту же клетку, дали шкур и одеял, то есть, вернули нас опять к началу, как золотая рыбка бабку к сломанной стиральной машинке. До утра. А утром!..
8
А утром, нас действительно похитили. Как были мы в одеялах, с головой укутанные, так нас и скрутили. Я проснулся не сразу, уж очень ночка бурная выдалась. Понял, что тащат, и подумал, что уже искать руду несут. Но почему в одеялах, связанного? И только я крикнуть хотел, как мне рот заткнули. Рядом кто-то сонно замычал и тут же смолк. Витька тоже похитили, понял я, и это немного обрадовало. Вдвоем руду искать всегда веселее. Одно непонятно, как именно нами хотят отыскивать залежи, как миноискателями, что ли? Так у меня нос заложен. А похитители тихо-тихо ползут, нас
тащат, да еще и шепчутся меж собой:
- А эту бандуру зачем прихватили?
- Да это же сам Нималат-казан, ты что!
- Оставьте!
- Ни за что! Макогоны их у Навакулов похитили, Навакулы у Бироженей отбили, а
Бирожени у нас! Мы возвращаем наше достояние! Легенды гласят…
- Да знаю я, о чем они гласят! Ваша задача вызволить этих пацанов, а котел нам
мешать только будет!
- Нет, котел мы не бросим!
Ага, понял я, они и котел с собой прихватили. А что, удобно, если мы и этим металл не дадим, то нас сразу на месте и сварят! Что-то слишком однообразная песня у нас получается: то из огня в полымя, то из полымени в огонь. Куда мы попали?!
Ползли мы долго. То есть они. Один раз послышался топот и крики, и нас прижали к земле и рты закрыли. Ага, кентавры все-таки кинулись нас искать! Или точнее, свой котел. И поэтому брыкаться не хотелось, - что с нами макогоны сделают, и ежу понятно.
Интересно, почему ежу? Не еноту, не лисе, а именно ежу?! Он самый тупой, что ли? До него до самого последнего доходит? А как же тогда жираф? И опять-таки! Ладно, жираф понятно, у него действительно шея такая длинная, и пока до головы дойдет… но почему еж, - кто мне объяснит?! У него что, в колючках все застряет и поэтому не доходит?
Так, не время зависать!

Наконец нас развязали, и мы увидели своего знакомого, можно сказать, старого, - Кроуля. Он держал в руке копье, конечно с каменным наконечником. Это я в первую очередь поглядел. Вдалеке среди стволов мелькнули крупы кентавров, тащивших котел. Они скрылись в кустах, и казан сверкнул нам напоследок солнечным зайчиком. Не скажу, что мы опечалились.
- О, дядя Кроль! – обрадовался Витек.
А я молчу, мне-то понятно, что мы опять в полымя угодили.
- Я не Кроль, - поправил его мрачно кентавр. – Вы не можете без бед прожить?
- Да мы хотим без них жить, а нам почему-то не дают! Дядя Король, отправьте нас домой!
- Я не Король! – снова поправил его кентавр. – И здесь я именно для этого.
- Правда?! Ура! Дядя Кирилл, вы нас скорей тогда отправляйте, а то меня батька
убьет!
- Да не Кирилл я!!! – начал психовать кентавр, а я ломать голову: вот зачем сейчас этот марсианин дразнит коня?! А потом до меня дошло, что Витек действительно забыл, как его зовут. От волнения. Ведь дома его ждет… отец! Как и меня. Оба они ждут с кнутами и горячим желанием показать на наших задницах, как куется металл, потом закаляется, а потом перековывается заново! Впрочем, на Тау Кита, (зная строгость Витькиного отца), видимо существуют свои, дополнительные, особенные прапорщицкие методы воспитания, судя по Витькиному волнению. Оно и понятно. Мы уже здесь двое суток. Родители ищут нас по больницам с собаками и милицией, это точно!
Все это я и выложил коню Таврическому, а Витька согласно кивал головой и руками
размахивал, показывая глубину горя наших мам и размеры гнева наших отцов. Между
прочим, Эверест и Арарат так, мелкие сопки по сравнению с ними.
- Да я и сам горю желанием отправить вас! – ответил кентавр. – Но только все не так просто! Макогоны самое тупое и упертое племя среди всех наших племен, и поэтому на их территории нет ни одного трансцендера. Так что мы будем тихо и осторожно окольными путями пробираться к ближайшей точке отправки…. Только очень тихо!
Мы были согласны! Мы были согласны ползти хоть на пузе, лишь бы домой, но кони ползать не могут. Поэтому дядя Кроуль усадил нас к себе на спину, и мы начали красться по березовой роще. Тихо и осторожно.

И честно говоря, только сейчас я заинтересовался пейзажами. Местность была гористой, хотя горы были невысокими, и очень красивой. Скалы в коврах травы, разноцветных от цветов, и деревья, увитые плющом, словно лианами. Все такое удивительно сочное, свежее, ни одного пятнышка бетона, асфальта, ржавчины свалок. Этот мир был удивительно чист! А воздух! Да его можно на ломти хлеба намазывать и есть! А ручьи! До того чистые и прозрачные, что рыбу видно как на ладони, и воду можно пить не боясь никакой химии.
- Вот бы в таком мире пожить! Построить шалаш и ловить рыбу! – вздохнул и Витек.
- Ага, здорово! На конях кататься… - как-то не задумываясь, сказал я.
Дядя Кроуль ничего не сказал. Он только взглянул на нас, и мечтать перехотелось
сразу.
Вскоре мы вышли на берег более широкого ручья и долго прятались в кустах, высматривая всякие опасности. Потому что впереди была открытая долина, заросшая высокой травой, лишенная даже кустов, и только в середине вокруг озера темнела кайма листвы, и деревья как бы прятали озерко от лишних взоров. А так же и тех, кто мог прятаться в прибрежных зарослях.
Коньтавр не спешил высовываться из убежища. Он застыл, словно изваяние, и только глазами сверлил местность, да еще жадно принюхивался, словно гончий пес. Я тоже попробовал сверлить как он и нюхать, только глаза через минуту стали слезиться, а пахло конским потом и больше ничем.
- Ну что там? Что видно? – не выдержав, спросил я самым тихим шепотом. Кроуль
лишь покосился на меня, не ответил, и только засопел еще больше. Ишь, как вынюхивает!
- Ну что там? – снова спросил я вполне дружелюбно. – Чем пахнет?
- Двумя глупыми мальчишками, которые влезли, куда не надо! – отрезал наш дядя конь. - Стоять молча, не дыша, и не шевелясь!
- Ух ты, рыба! Сама плавает! – выдал Витек.
Он оказывается все это время, пока мы врага зорко вынюхивали, на рыбу смотрел! Ну
да, у них же на Тау Кита природы нет. Они там под землей живут, прячась от токсичных отходов; они же высокоразвитая цивилизация!
- Дядя Ко… ко… нетавр, - выкрутился марсианин, - а давайте, вы пока смотрите, а мы рыбу наловим руками! А что она тут плавает под носом?!
Действительно рыба была большущая, с руку, и плавала нагло между камней, кидаясь
на упавших в воду жуков и мух.
- Я сказал, стоим тихо! – прошипел зло кентавр. – Иначе я вас брошу здесь, и выбирайтесь сами!
И мы притихли. Как вскоре выяснилось, не напрасно.
9
Чуть ниже нас, из зарослей показался еще один кентавр. Постояв на опушке, он осторожно двинулся к озеру, останавливаясь на каждом шагу и оглядываясь. В руках у него был лук с натянутой тетивой и стрелой наготове, словно охотник подкрадывался к добыче. Было тихо, звенели кузнечики и пели птицы. Тем не менее кентавр не спешил. А мы поглядывали на нашего спутника, пытаясь по нему определить, что происходит. Но морда у Кроуля была каменная, ничего не разберешь.
Вот кентавр махнул рукой и из чащи показались еще два коня, тащивших котел.
Они галопом рванули мимо озера к расщелине в скалах на другом конце долины, а третий, дождавшись их, держался сзади, прикрывая. Дядя Кроуль усмехнулся:
- Вовремя! Сейчас и посмотрим….
Я уже начал догадываться, чего он ждет. Поэтому не испугался, когда из зарослей возле озера им наперехват с улюлюканьем и криками устремились кентавры со знакомой раскраской.
- Говорил же я им, напрасно они в котел этот вцепились!
Действительно, котел был очень тяжелым и кентавры, его похитившие, еле тащились. Им бы бросить его! Да видимо ценность котла была важней их жизней. И только когда макогоны приблизились вплотную, воры бросили котел и попытались удрать. Но было поздно. Кентавры махали чем-то, противно воющим; камнями на веревках, и бросали этим в похитителей их драгоценного чана. Это обвивалось вокруг ног и кентавры попадали на землю. Правда и пару макогонов попадали со стрелами в груди, пока стрелку не разбили голову каменным топором. Через минуту все было кончено. Похитителей и трупы оттащили в заросли, вокруг котла сплясали танец радости и большая часть макогонов потащила его, мертвых и пленных назад, в свое стойбище. А вот четверо опять спрятались в зарослях. Вот далась им эта руда! И ежу с жирафом понятно, что это они нас засели ожидать.
- Придется идти в обход… - вздохнул Витек.
Ну, если и до инопланетянина доходит, что тут скажешь?
- Нельзя! - сказал Кроуль, так ни разу и не шелохнувшийся. – Заметят! Будем ждать
темноты. И только попробуйте шевельнуться!

А вы попробуйте застыть, и стоять как истуканы! Через пять минут начнет чесаться во всех местах сразу, но более всего в носу, - если нельзя издать ни звука. А комары, а мухи, а пауки! Да они же толпами накидываются, чтобы жалить, грызть, ползать по лицу и обвивать паутиной! Не надо нам котлов! Поставьте нас по стойке смирно, и через полчаса я вам все расскажу: все учебники перерасскажу, начиная с азбуки, и где
вся руда находится, и даже ее место в таблице Мендельсона вспомню. А Витек наконец-то признается, с какой он планеты, и с каким заданием прибыл на Землю!
А коню хоть бы хны! Вот уж воистину педальный. Интересно, а как это, - «хны» делать? Наверно заплакать вдруг как малое дитя: «уаа, уаааа»! Вот интересно было бы посмотреть, как этот конь захнычет! Хотя нет, это я должен захныкать, а коню было бы хоть бы хны, то есть, все равно. А я что, грудной ребенок, что ли? Не буду я хныкать! Пусть другие плачут. И я скосил глаза на Витька.
Тот строил рожи. На носу у него сидел здоровущий овод и Витек пытался его сдуть и даже мелко тряс головой. Жаль, что человек не может носом шевелить, как слон, - читалось в его тоскливых глазах. Только оводу было все равно, вот уж действительно кому «хоть бы хны», какие бы рожи марсианин не корчил! И тут я не выдержал! Как я могу безразлично смотреть на страдания друга! Да кто я буду после этого?
И я ладошкой со всей силы хлопнул по наглому насекомому, по этому кровососу,
кровопийцу и мучителю! Ведь кто-то же должен был прекратить мучения моего лучшего друга!? Кто, как не я? Только овод улетел, и я залепил лучшему другу в нос.
В Витьке тоже видимо накопились такие же чувства, и он мне ответил тем же самым, в то же самое место. Мы-то и шевельнулись всего на секунду, а дядя Кроуль схватил нас за шкирки и отпрянул назад. И тут под его копытом хрустнула ветка! Это не коньтавр, а слонопотам какой-то! Сам же говорил, чтобы было тихо!
Кентавры конечно услышали, еще бы, такой треск! Как из ружья пальнуть! Они выскочили из кустов и поскакали к нам, крича и свистя.
- Идиоты! – бросил нам дядя Кроуль и зашвырнув нас на спину, поскакал наутек. Витек оказался задом наперед, то есть лицом к хвосту, да еще и зачем-то ухватил копье, и сидел теперь словно крестоносец, будто воевать собрался! Я одной рукой держался за гриву Кроуля, другой держал этого копьеносца, этого Ричарда Львиную Голову за край штанов. А ветки так и хлестали нас по лицу и по ногам, норовя скинуть. Кроуль на ходу ругался и как только нас не обзывал! И ведь самое обидно было, что он нас виноватыми и считал! Сам ведь нашумел, а на нас свалил!
Но иногда лучше промолчать.

Кроуль упорно держался зарослей и не выходил на открытые места. Видимо опасался этих хитрых штук, которыми макогоны размахивали над головами. Бола, вдруг вспомнил я. Где-то я читал, кажется у Даррелла.* Кентавры были уже близко, и одного мы сразу узнали, ЛегкоВаза, старшего брата Дасхина. Он сильно опередил других и, размотав над головой веревку с камнями на концах, кинул болу в ноги нашему коню.
И вот тут Витек меня потряс! В руках у него было копье и он подставил древко навстречу хитрому приспособлению. Камни закрутились вокруг копья, наматывая веревку на древко, хотя Витек и не удержал копье, выронил его и сам чуть не упал. Вот это да! Ай да марсианин! Спас и Кроуля и нас самих!
Лиховглаз тоже рот открыл от изумления и потом только погрозил нам кулаком вслед, на что Витек скорчил ему типичную обезьяну рожу. Тут нас разделили деревья. Мы ныряли под ветки, продирались сквозь кустарники и я думал, что мы вскоре свалимся, так нас трясло и хлестало. Кентавры держались открытых мест и быстро нас догнали. Деваться нам было некуда, справа от нас были скалы, мы пробирались у их подножья, густо заросших молодым орешником; слева, параллельно нам, по полю скакали макогоны. Один из них сильно вырвался вперед, видимо желая отрезать нас от лощины, по которой струился ручей из озера. Мы были в ловушке! Легогруз отсекал нас от поля, третий кентавр держался сзади, на случай, если мы повернем назад. А вот четвертого не было видно.
- Мы пропали! – закричал я дяде Кроулю.
Сварят из нас все-таки суп! Вот уже и кентавр бросился нам наперерез, махая томагавком. Но Кроуль знал места, в отличие от нас. Он резко вильнул в сторону и вдруг выскочил на обрыв. Глубоко внизу сверкала вода, слепя солнечными бликами, обрыв был крутой, никакого намека на спуск. Да и высота была такая, что это было скорее пропасть! И тут дядя Кроуль с разгона прыгнул вниз, но как-то наискосок, а макогон, швырнув в нас топориком, прыгнул следом.
Кричали мы все, кажется. Я по крайней мере кричал так, что других не слышал. И все
же успел заметить и понять, почему Кроуль прыгнул наискосок. Мы падали в воду, а вот преследователь наш прямо камни, торчавшие из воды. И еще кажется он ржал, дико и тоскливо. Потом наш дядя конь ударился о воду, а следом за ним и мы, и удар
вышиб из меня дыхание.
Очнулся я на берегу. Кроуль в это время приводил в чувство Витька, и тот вдруг закашлялся, выплевывая воду и дыша взахлеб. Я и сам не мог надышаться. Живы!
Зато наш преследователь лежал наполовину в воде и был мертв, а вокруг него
расплывалось розовое облачко крови.
- Надо уходить! – сказал Кроуль.
Он тоже дышал тяжело и сильно хромал. На задней правой ноге виднелась кровь.
- Вас надо перевязать, - сказал я и оторвал от рубашки, которую выжимал в это время, рукав. Это было нетрудно, под мышкой уже была дырка, получившаяся в ходе фруктодраки, поэтому оторвать удалось так легко. Рану я коню перевязал и затянул
концы потуже, как просил Кроуль.
- Надо уходить, - повторил он, - скоро они спустятся сюда!
10
Это озеро было большое, гораздо больше чем верхнее, и в него с трех сторон стекали водопадами ручьи, но их шум заглушал рев большого водопада, который выливался из этого озера. Кругом были отвесные скалы и только в одном месте была тропа, и по ней к нам спускался четвертый кентавр с луком и оружием в руках. Так вот куда он делся, куда сразу поскакал, хитрюга! И все же я не мог не без гордости взглянуть на его окраску: особенно хорошо получилось поля с кораблями, два ровных квадрата. Да, кстати, эту партию я выиграл! Вот только Кроуль моей гордости не понял, когда я ему похвастался. Но я не обиделся, что конь может понимать в морском бое?
Выбраться мы могли только на тот берег, где он нас уже ожидал. Кстати, там тропа уводила вдоль обрыва, куда и собирался идти Кроуль. Но теперь дорогу нам перегораживал Асобар, наш вчерашний клиент. В руках у него был лук, в сумке на боку топор, а у дяди Кроуля в руках были мы. Причем Витек все еще был в полуобморочном состоянии, да и я не пришел толком в себя. То есть оружием мы были никудышным: хоть руби нами, хоть метай нас как ядра, - все будет без толку.
И тут дядя Кроуль снова подхватил нас за шкирки и поплыл к водопаду.
- О нет, только не туда!
То же самое кричал и кентавр на берегу. Но течение уже подхватило нас и тащило прямо к краю.
Что было дальше, я помню смутно: потоки воды, стремительное течение, пена, рев воды и наши крики – все смешалось в этом водовороте. Нас швыряло словно щепки.
Падение длилось вечно, и воздух вообще перестал существовать….
Первым, кого я увидел, когда очнулся, был Витек. Он держал нашего кентавра за
голову, пытаясь не только удержать ее над кипящей поверхностью, но еще и удержать тело Кроуля, чтобы его не утащило течением.
- Помоги… - прохрипел он, видя, что я очнулся.
Я встал. Сильно закружилась голова. Болела скула, и, проведя рукой, я увидел на пальцах кровь.
- Скорее, я не удержу! – позвал меня снова Витек, и я шатаясь, побрел к нему. Болела не только скула, болела вся правая сторона – бедро и плечо.
Не знаю, откуда взялись силы, может Витек вдохновил меня. Я ведь видел, что у него течет кровь с головы, но он держался из последних сил.
Не знаю, как долго мы удерживали Кроуля на плаву. Кажется, целую вечность.
Потом мы сидели на берегу, приходили в себя. Кроуль, поджав под себя ноги, лежал
как-то странно, как могут лежать только кентавры, - прижавшись человеческим плечом к камню. Рядом кипела и пенилась вода, и ветер швырял в нас пригоршнями брызги. За нашими спинами ревел водопад и смотреть на него было страшно.
Мы перевязались остатками моей рубашки и выглядели наверно сейчас жалко. Впрочем, рассматривать нас было некому, и слава Богу! А я смотрел на Витька, и в моем сердце теплый ком поднимался к горлу. Вот какой у меня друг! Настоящий!
Это он вытащил меня из воды оглушенного, а затем спас и кентавра! И откуда только силы взялись? Ай да Витек, ай да марсианин!

Мое внимание привлекла сумка из кожи, в которых макогоны носят оружие. Волны выбросили ее рядом с нами, но грозили смыть дальше. Наверно имущество того коня, что разбился о камни. Как не тяжело было шевелиться, но нужно было вставать, в этой сумке могло быть что-то нужное. Но в сумке были лишь два камня, почему-то пахнувшие горелым. Повертев в руках, я хотел их уже выкинуть в воду, камней здесь было предостаточно, но Кроуль открыл вдруг глаза.
- Это круцы, - кресало, - пояснил он, видя мое недоумение, - добывать огонь….
Он с трудом поднялся.
- Надо занести твоего друга вон в ту пещеру. И развести огонь, чтобы согреть его.
Он взял Витька на руки, хотя это далось ему с большим усилием, и сколько нежности
было в его движениях, словно он боялся разбудить мальчишку!
Он понес Витька, а я пошел собирать хворост. Дальше вниз по реке он был не таким мокрым, но сделав две ходки, я упал без сил. Хорошо, что в пещере были ветки, и главное, они были сухими. В ней было достаточно светло, это было промоина в скале, и верхняя часть пещеры уходила вверх, как труба, в которой виднелось небо. Кроуль долго стучал камнями, прежде чем раскрошенные веточки начали тлеть. Тогда он
начал дуть на них. У меня бы и легких не хватило так дуть. Нет в нашем мире намного
проще! Чирк спичкой, и готово. Или еще проще, зажигалка! Крутнул колесико….
Я так и сказал ему.
Мы долго говорили о наших мирах. И как выяснилось к моему стыду, я абсолютно ничего не знал о своем мире. Даже такое простое, из чего делаются те же спички. Все мои знания были просто вымышленными! Бластеры, ионные ускорители, глейдеры и скорчеры; автоматы и роботы, межзвездные полеты – все это фантазия. А компьютеры, смартфоны, айфоны, телеспутники? Что я знал о них? Что они есть, и только! Ну «Виндовс», ну программы, ну и что дальше? Я даже не мог объяснить, что такое спичка! Откуда берется сера на них, как делается! И тут меня просто молнией пронзило!
Ведь чтобы спилить дерево, нужны инструменты, станки, приборы! То есть, чтобы
изготовить спички, нужны знания: математики, физики, алгебры, геометрия, черчения! Те самые предметы, которыми мы пренебрегаем и вместо которых играем в морской бой. Чтобы изготовить серу, нужны знания химии, и еще много чего другого! И ведь то, чему учат нас в школах, только предварительные знания, чтобы мы потом могли научиться делать те же спички, находить ту же руду, знать, как плавить ее, как отливать формы! А иначе мы так и останемся тупыми идиотами, не знающими даже, как правильно ориентироваться в лесу!
Много о чем мы говорили, пока Витек спал! Много о чем я потом размышлял уже сам, лежа возле костра. И честное слово, никогда мне не было так стыдно перед самим собой, как в ту ночь. Кстати, и Кроуль тоже долго ворочался и кряхтел, но о чем он переживал, я не спрашивал.

Утром Витек проснулся бледный и с синими кругами под глазами. Он еле на ногах держался, и мы его уложили набираться сил. Кроуль и сам еле ходил. Надо было найти еду, я так и сказал конетавру, отламывая сук от ствола коряги. Будет дубина, или копье, или то и другое. Хоть и не меч, но тоже оружие! По традиции надо бы его как-то назвать, но только имя я смутно помнил, кажется «Дурандот», а мне это название не нравилось. Что за «дура»? Тогда уж лучше «Дюраселл». Энерджайзер! Ничто не колет
и не глушит так долго и так энергично!..
Кроуль начал было предупреждать об опасностях; что мол эти земли запретные и неизвестные, что здесь водятся косматые тролли и другие чудовища, но меня это не испугало ни капельки. Пришел мой черед спасать товарищей! К тому же у меня в руках Энерджайзер! Кого бояться? Сейчас как добуду всем еды! Ну должны же здесь водиться глупые птицы какие-нибудь, гнезда, яйца; на худой конец оглушенная рыба, с обрыва упавшая?
Отойдя от водопада и пещеры на достаточно большое расстояние, я завернул за
скалу и действительно увидел рыбу. Она просто кишела здесь, она так и прыгала в бурной воде. Она прыгала от медведей, а медведи прыгали за рыбой, шлепая мощными лапами по воде, загоняя ее в ловушки. Они было так заняты, что не обращали на меня внимания. Было их пять штук. И были такие огромные и страшные, что свой энеджайзер я сразу из рук выпустил. Тоже мне, нашли рыцаря круглого столика, с веточкой против чудищ! А звери носятся, рыбу ловят, и меня не замечают. Ну и чудненько! В этой рыбной ловле я был лишним. И только я начал пятиться назад, как медведь поднял голову и увидел меня. А я его глаза, и обомлел!
Это же… это же! Не знаю что, но только не медведь! Так вот они какие, - тролли! Одно могу только сказать про них: страшные! Конечно не те уродцы из фильма,* но и не голливудские звезды явно. Гориллы - красавцы неописуемые рядом с ними. Морды у троллей черные, обезьяньи; глазки маленькие, носы сплюснутые, да еще и бакенбарды - ничего положительного! Единственный плюс, что они находились на другом берегу, вот только река хоть и была бурная, да мелкая. И тролли так мною заинтересовались, что пошли ко мне вброд, борясь с течением. Ну, все! Сейчас они меня съедят живьем! Или завялят, а потом все равно съедят!
(* - Трилогия «Властелин Колец»).
11
Я начал тихо пятиться назад. Но как не жутко мне было, как не хотелось броситься
бежать с диким криком, я понимал, что в пещеру их вести нельзя. И я побежал в
другую сторону, а уж орал так, что заглушил водопад! Камни и галька полетели во все стороны, только ноги сразу начали увязать по щиколотку, далеко не убежишь. Куда мне с ними состязаться, вон у них какие лапы, лыжи натуральные! Размер ноги – 53, минимум! И в высоту они метра три, да какое там, все пять, если станут во весь рост. А лохматые, словно мамонты!
Через две минуты они меня нагнали. Окружили, но лапами еще не хватают, наверно поиграть хотят, как кошки с мышкой. Пять кошек на одну мышку. Многовато! И если честно, я так испугался, что сразу начал умолять их отпустить меня, обещал исправиться, и всю, всю свою фантастику – книги и фильмы выкинуть в форточку и спать теперь только с учебником химии под подушкой. Тролли внимали молча, и недоверчиво, и физиономии у них были кислые. Не верят! Тогда я пообещал исправить все свои двойки и тройки, и какой только чуши клятвенно не пообещал в тот миг! Даже такое, что буду отличником с золотым дипломом и красной медалью; потом стану круглым депутатом и президентом, и сразу же подыму в ООН вопрос о выделении территории для троллей с признанием их полных прав, и начал сканировать:
- Даешь полную автономию троллям!! Сво-бо-ду!
Зверюги особой радости и по поводу своей свободы не проявили, но хотя бы меня
не трогали. А меня словно прорвало, - я им такого нагородил! Помню, агитировал их голосовать за мою кандидатуру на следующих президентских выборах. От испуга меня в такую высокую политику понесло, что и вспомнить стыдно. И откуда только это на ум пришло?! Телевизор детям смотреть нельзя, это я вам ответственно заявляю! А взрослым тем более!!
Не знаю, что еще бы я им наплел, но тут тролль отгрыз половину рыбины,
которую держал в лапе, а вторую протянул мне. И знаками показывает: жуй, давай!
Я вот не понял, что он хотел этим сказать: то ли таким образом одобрял мою кандидатуру, то ли пытался заткнуть фонтан моего неожиданного красноречия? Рыбу я взял и даже откусил. Ох и гадость же! А тролли обрадовались, и насовали мне полные руки рыбы, кстати, еще живой, и стоят и ждут, полагая видимо, что я умираю от голода. Да мне и одного укуса хватило, чтобы стать полным вегетарианцем! А они ждут, и вроде как хмуриться начали. И тут я понял! Они мой страстный треп приняли за мольбу умирающего от голода человека. Во как! И куда деваться?

И тут здоровенный валун посреди реки вдруг… поднялся на ноги! Честное слово, не
вру! Вот как в фильме про пиратов* вдруг развернулся и стал гигантским крабом! А клешни! Да он ими тролля пополам перекусит, как гвоздик кусачками; щелкнет, и не заметит. А я думал, что такое только в фильмах бывает. Жаль, Витька рядом нет, ведь никто же не поверит! Хотя, кто поверит хоть одному слову вообще?
Лохмачи сразу за камни схватились и разбежались в стороны. Краб за одним, остальные его камнями закидывают, и видимо знают, куда целить: в корпус не бьют, только по ногам, да в голову, а особенно норовят в глаза попасть. В общем, у них своя стратегия и тактика, а у меня своя. Я опять тихо-тихо, не делая резких движений, попятился назад и пятился, пока за скалу не скрылся. А уж тут на ногах крылья
выросли! Как я несся назад! В пещеру я ворвался с воплем:
- Братцы, там такое!
Оказывается, здесь тоже было… такое же!
Хотя этот краб и поменьше размером, чем первый, но тоже не подарок. Клешня, как ковш экскаватора, а в ней наш Кроуль, чуть ли не пополам перекушенный, вцепился обеими руками в выросты, на которых глаза, и тянет их изо всех сил! На моих глазах он вырвал отростки-глаза и краб отпустил кентавра, полез боком, ударяясь о стены и заметался по пещере. Я чудом увернулся от него и забился в узкую промоину, пока этот трактор-экскаватор на тонких ножках бодал камни. К счастью для нас он уткнулся в выход, и, обдирая бока, выбрался из пещеры.
Дядя Кроуль умирал. Человеческое тело его было смято, видимо, ребра поломаны, дышал он с трудом, и изо рта шла кровь. А где Витек?! Неужели его съела эта гадина?
- Дядя Кроуль! – закричал я. – не умирайте!
Честное слово, в это мгновение не было для меня чело…коня роднее и ближе, чем он. И тут в углу пещеры раздался шорох и откуда-то сверху сполз Витек. Ох и обрадовался же я! Кинулся его обнимать со слезами на глазах, да и он тоже плакал и не стеснялся
Потом мы опустились на колени рядом с кентавром.
- Слу…шай..те ме…ня, - сказал Кроуль задыхаясь.
- Не надо, молчите! – сказал Витек. – Берегите силы. Сейчас скорую вызовем!
Сказал, и сам понял, что глупость ляпнул.
- Слу..шай..те не пе..реби..вай..те… Я должен… был дос..тавить вас к Некарту… он хроно..низа..тор. Мы… мы торговали..всякой… экзотикой. Вас он тоже хотел продать, уже…покупатель…уходите… наверх…найдите Упи Колбри… они помогут…вернут это..это…
Тут он пробормотал что-то невнятное, дернулся и затих.
(* - Пираты Карибского моря 3)

Мы были потрясены. Мы были раздавлены, словно пещера обвалилась внезапно и погребла нас навеки. Продать? Нас? Как каких-то зверьков? Как такое возможно?! Вот тебе и дядя Кроуль! И в эту минуту мы действительно почувствовали себя маленькими
зверьками, на которых охотятся все, кому не лень. Кентавры мечтают из нас металл
выварить, какой-то Некарт продать, как попугаев; где находится лифт, мы понятия не
имеем, не говоря уже об этих Колбри. И что теперь делать?
Мы сидели рядом, чувствуя себя такими крохотными и безпомощными, словно два воробушка на жердочке. Два только оперившихся воробушка, слетевших из гнезда в чужой и жуткий мир, в котором сострадания не существует вообще никакого. В котором живут только хищники, алчущие крови всегда, даже если они пресыщены уже этой кровью. Если честно, я плакал, обхватив руками коленки и уткнув в них голову.
И вот в эту минуту Витек меня поразил так, как никогда раньше! Он взглянул на меня, и хотя у него тоже на щеках не просохли слезы, взгляд его был строгим, как у взрослого. Он сказал:
- Мы найдем этих Упи Колбри. Мир не без добрых людей, кто нибудь, да нам поможет. Нельзя терять надежду! Надо будет только узнать, кто это такие.
И тут в пещеру полезли мои новые знакомые. Видимо с крабом они разобрались, теперь пришла наша очередь. Увидев кентавра, они замычали, и начали стучать себя кулаками в грудь и ухать. Коней они не любят, понял я, когда они начали дергать его тело, пихать и даже подбрасывать. Ну точно гориллы! Я так и не понял, чего от них ожидать, поэтому мы с Витьком забились в какую-то выемку, и смотрели, как тролли выражают свое неудовольствие. Конелюди им не нравятся, ладно. А вот как они относятся к людомальчишкам? А может, они нас не заметили?
И тут лохмач подошел к нам и положил к нашим ногам рыбину, которая еще вяло
трепыхалась. Вот так вот! Обед продолжается!
- Чего они?.. – шепнул еле слышно Витек.
- Тролли, сырой рыбой кормят… - ответил я так же тихо. Лохмач стоял над нами и
скалился, качая головой, другие тоже начали подтягиваться к нам. Новую забаву нашли! Но вот что интересно: ужас от первой встречи прошел, и я присмотрелся к ним внимательней. Почему тролли? Кстати, Витек тоже этот вопрос задал. Было в них что-то наивное детское, и взгляд не был ни кровожадным, ни дебильным. И смотрели они не страшно, а даже можно сказать виновато. Честно говоря, страх отступал, хотя их размеры еще пугали.
И вот тут Витек меня просто сразил наповал! Решительно раздвинув троллей;
точнее он так решительно пошел на них, что они сами расступились, Витек подошел и склонился над телом Кроуля.
- Надо его похоронить, - сказал он мне спокойно, словно мы были здесь совсем одни. - Нельзя его так оставлять.
Я был согласен, но только лопат у нас не было.
- Давай просто завалим вход камнями, будет как бы склеп, - предложил он. – Гони
этих волосатых наружу.
Вот так вот! Мне бы такое и в голову не пришло! Я имею в виду гнать троллей. Интересно чем гнать, веником?! А волосатые внимали почтительно, и даже как-то робко, словно почувствовали в мальчишке, который им по колено, какую-то силу. Наверно почувствовали его «марсианистость», догадался я. Ну если они Витька не порвали, может, и меня не тронут?
Только легко сказать, «гони»! Попробуйте трехметрового тролля ласково попросить выйти вон. На меня они внимания не обращали, даже когда я стал показывать руками на выход, подгоняя их:
- Э, проходите, господа обезьяны, все на выход, проходим, не задерживаем!
Какое там! Но стоило Витьку поманить их пальцем на выходе, и они послушно полезли наружу! И честно говоря, тогда я возревновал к нему. Тот самый пришелец, Витька Марсианин, которому я покровительствовал с первого класса, вдруг становится не просто вожаком, а повелителем троллей!
12
Мы стали собирать камни, а когда тролли поняли, что мы делаем, быстро завалили усыпальницу глыбами, которые даже крабам не под силу разрушить. Вот так мы похоронили Кроуля.
Куда теперь? Впрочем, для троллей этого вопроса существовало. Один подхватил Витька и посадил на плечо, другой меня, и мы поехали. Вцепившись в шерсть, мы наблюдали сверху, как три великана взвалили на себя убитого ими краба и потащили его впереди. У наших лошадок в одной лапе было по корзине с рыбой, другою они
придерживали нас.
Перейдя реку, лохмачи свернули в узкую расщелину, по дну которой весело сбегал миниатюрными водопадами маленький ручеек. Несшие краба построились в шеренгу, и подняв краба над головами, пошлепали прямо по воде, взбираясь по террасам, сточенным водою, словно по ступенькам. Впереди за краем расщелины виднелся лес.
- Куда они нас? – спросил я Витька.
- Наверно к себе, - пожал он плечами.
- Слушай, а вдруг это и есть Упи… Колибри? – пронзила меня догадка.
- Там посмотрим, - ответил Витек.
В лесу было сумрачно, и свет лучами пробивал листву, словно с неба в землю
вонзались слепящие столпы, - так мне показалось вдруг. Над нами звенела жизнь, заливались и прыгали птицы, а внизу, в сумраке порхали лишь бабочки, и попадая в эти столпы света вспыхивали вдруг сказочными, разноцветными огоньками. Все это было внове для нас: тропический лес, пьянящие запахи увядающей зелени, необъятные стволы деревьев, перетянутые вьющимися растениями. Честно говоря, я все ожидал, что наши лохмачи вспрыгнут сейчас на лианы, и, издав тарзаний рев, поскачут по деревьям, как стадо орангутангов. Но тролли продолжали идти, как шли, а главное, шагали так ловко, что не хрустнула ни одна палка под их лапами, не шлепнула ни одна ветка. С непостижимой грацией они не просто уклонялись от лиан и веток на нашем пути, но еще умудрялись нести и тушу краба, не цепляя ею за ветки! Это было мастерство!
Только вскоре меня укачало от такой грации, да и Витька тоже, судя по зеленоватому оттенку его лица. Но тут лес закончился. Мы вышли из леса на открытые места, и пошли к гряде скал впереди. Поле полого подымалось к буро-фиолетовым скалам и трава была удивительно приятного бежевого цвета. Сзади возвышалась стена каньона, высоченный обрыв, тянущийся в обе стороны, откуда мы сплавились, и шум водопада доносился даже сюда. Мы взглянули на бешенные белые струи и передернулись от страха – неужели мы там побывали?! И отвернулись, чтобы не видеть этот ужас.
А так вообще ничего. Солнце пригревало, и здесь не было той лесной духоты, и насекомые, грызшие нас в лесу, наконец отвязались, сдуваемые порывами ветра. Хорошо-то как! А воздух, а аромат растений и цветов, и сладкий, и горьковатый одновременно, как может пахнуть только степи, ну и, наверно, саванны.
И только я расслабился, делая особенно сладостный вдох, мой носильщик вдруг
сделал какой-то прыжок с кувырком в сторону. Корзину он бросил, а меня нет. Хорошо, что не наоборот. Он отпрыгнул вбок от тропы, взвизгнув совсем неподобающим такому чудищу голосом. Впрочем, и остальные тоже. Тролли кинули краба и отпрыгнули назад, Витькин носильщик запрыгнул на камень и застыл, тревожно ухая. Да что там такое?

Змея была черная, метра три длиной, толстая, как шланг, и встрече она была не рада не меньше нас. А эти мамонты, вместо того, чтобы обойти змеюку, да и идти себе дальше, начали опять барабанную дробь выводить, и еще ухать так, словно землю копали. Змея тревожно вертела головой, собравшись в кольцо, и не двигалась. Тут один из них, осмелев, хотел схватить ее за хвост, но змеюка кинулась на него и смельчак взвился в воздух, отпрыгнув сразу метров на пять в сторону. Ему бы в нашей сборной выступать, по прыжкам в высоту! Кстати, тренеры зря так не делают: надо вместо шеста пускать на спортсменов змей; никакого допинга в крови, зато мировые рекорды бьются шутя. За бегунами пускать голодных тигров, или собак; в общем,
каждому виду спорта найти свое средство, повышающее результаты. А зрителей ведь
тогда за уши не оттащишь от телевизоров и с трибун!
Тут я вспомнил, что такое уже было, в Колизее, в древнем Риме, и дальше зависать стало скучно. Тем более, что тролли нас спустили на землю, посадив повыше на камни, разбросанные в траве. Витек, недозвавшись меня, начал злиться и даже кинул в меня камушком.
- Ну ты надолго завис?!
Я недолго думая схватил каменюку и шарахнул по змее: долго мы тут еще торчать будем, ожидая, когда она уползет?!

И тут наши мохнатые зверолюди изумились, да как начали ухать! А из груди уже не дробь, а азбуку Морзе выбивают! Интересно получается, крабов камнями побивать у них такая традиция есть, а змей камнями отгонять они не додумались! Теперь понятно, почему кентавры оказались без педалей, - все педали расхватали тролли. Да какие это тролли?! Это самые настоящие снежные люди. Йети! Они даже разговаривать не могут. Витек со мной согласился. Он показал им наглядный пример со змеюкой еще раз, и через пару секунд она была похоронена под курганом, а мы пошли дальше. И долго еще лохмачи восторженно переухивались, видимо поражаясь своему подвигу. А мне что-то знакомое слышалось в их звуках. Надо их научить
говорить «маса». «Ух, маса, ух!».*
Вот так мы и двигались, и гряда уже отчетливо прояснилась каменным обрывом, в котором виднелось множество черных пятен. Да это же пещеры!
- Вот здесь они и обитают! – сказал я Витьку.
Меня немного настораживало, что он упорно молчал и был весь какой-то сухой и собранный.
- Да ладно тебе, успокойся, все нормально! Они добрые, это наши друзья! Все будет хорошо. Я уверен, что они и есть те самые колибри. Пташечки, малюточки!
И знаете, что он мне ответил? «Посмотрим»! Да что тут смотреть, лохмачи дружелюбные обезьяны, жаль только по-нашему не говорят, и по не нашему тоже. Придется изучать их язык! Я ударил себя в грудь и сказал, показывая вокруг:
- Ух! (Хорошо тут у вас!)
И тут мой носильщик сунул мне рыбину.
- Да нет же, вы меня неправильно поняли! Я говорю, ух как у вас здесь красиво, ух
как здорово!
Лохмач почесал в затылке и достал из корзины еще одну рыбину! А этот таукитянин
ухахатывается! И я на него обиделся.
- Говори с ними сам! А я посмотрю, что получится. Может и они тоже с Марса? Вы там раньше не встречались случайно? О, я знаю! Это потомки Джона Картера,** одичавшие и заросшие, вернулись в родные места проживания своего предка!
- Уже занятые конями педальными, - отозвался, наконец, Витек.
Ну слава Богу! Приходит в себя!
- Теперь понятно, почему они такие огромные и лохматые, - там сила притяжения
меньше, чем на Земле, зато и холоднее! – поддержал я эту тему.
- Интересно, они с собой марсоход случайно не прихватили? Вот было бы здорово в школу на нем приехать! Николай Николаевич, а где здесь можно припарковаться? Представляешь его глаза?! – совсем ожил мой дружок.
(* - Джеральд Даррелл «Гончие Бафута». ** - Эдгар Берроуз «Джон Картер Марса»).
13
Нет, марсохода у них не было, это точно. Это было стойбище первобытных людей, неандертальцусев, как помнил я, и называть их троллями не поворачивался язык! Лохмачи недалеко ушли от обезьян и может и есть то самое недостающее звено. Я почему-то к ним расположился, возможно, желая верить, что они и есть Колбри. Хоть и страшные, и все же симпатичные. Но потом мы заметили котел!! И тоже на центральном месте. И я как увидел его, сразу оледенел: ой неспроста он здесь стоит! Неужели мы ошиблись, и йети все с тем же виноватым выражением лиц засунут нас в него, да еще и металл потребуют?! В этом безумном мире все может быть!
Поглазеть на нас собралось все племя. Так и посыпались как горох из своих пещер и щелей. Детишки забавные, но вдвое выше нас, и мы сразу ощутили себя куклами, или мишками в их лапах. Только стих: «оторвали мишке лапу» здесь был явно неуместен, только как им это донести?!
А как они ухать начали! Наверно людей еще ни разу не видели. Мы чуть не оглохли, и толком и оглядеться не успели, как нас подвели к их главному. И вот тут мы сами чуть не заухали!! На самодельном стуле сидел самый настоящий человек!! Одетый в синий костюм, правда немного порванный, но нас это не удивило, я и сам рубашку пустил на перевязки, и поэтому был в одной майке. Так что голое тело под пиджаком незнакомца нас особо не смутило, как и затасканный галстук на шее и пятна грязи на коленках. Но вот что удивительно, - было в нем что-то знакомое, что ли? Как будто мы его видели буквально позавчера….
Странные чувства вызывал у нас этот заросший человек, с бородой и усами, словно
Синьор Робинзон среди племени волосатых Пятниц. Он поднял руку, и нас спустили на землю. Незнакомец поманил пальцем. Вот, этот точно знает, как в ус дуть, подумал я.
Мы подошли к нему вплотную.
- Ну, и кто вы такие, и как сюда попали?
Как же мы обрадовались! Наш, русский! Меня снова осенило.
- Вы случайно не Упи Колибри? – спросил я.
- А зачем они вам?
- На Землю, домой нас отправить!
И мы, волнуясь и перебивая друг друга, рассказали нашу историю. Незнакомец нас
слушал очень внимательно.
- Ай, яй, яй, как нехорошо! Так координатор мертв?
Мы переглянулись недоуменно.
- Кроуль, - пояснил он. – На каждом уровне есть координатор из местных. Кроуль
был координатором там наверху, за водопадом. Следил за порядком и отправлял
таких вот зайцев домой.
И мы снова переглянулись, нам почему-то вспомнилась летающая голова. Жаль, что здесь еще помимо координаторов существуют и некарты! Но теперь все будет хорошо! Надежда вспыхнула в нас еще ярче:
- А здесь, у снежных людей есть такой координатор?!
Незнакомец не стал запираться:
- Да, это я! Я и есть Упи Колбри! Но это мой оперативный псевдоним, так что молчок! Для вас я дядя… Толя, идет?
- Ура!
Наконец-то мы вернемся домой!

Лохмачи закатили в нашу честь пир горой. Уточняю, - горой краба, слегка обжаренного на костре. И сырой рыбой, а самое обидное, они считали, что я тоже обожаю ее, что я без сырой рыбы жить не могу! Витьку досталась нога краба, а мне…. Да что же я, животное?! Я взял палку, насадил на нее рыбу и начал обжаривать в костре. Все племя притихло и только переухивалось:
- Ух?
- Ух?..
- Ух, ух!
Как полагаю, это переводилось так:
- Чего это он?
- А кто его знает?..
- Гад, рыбу переводит!
Жареная рыба была чуть вкуснее, но без соли тоже противная. Кое-как, давясь, я
проглотил кусок, - фу, ну и мерзость! А Витек сидит, обсасывает ногу и слушает дядю Толю. Я не будь дураком, пристроился рядом и тоже стал слушать.
- А потом началась эта петрушка… дикий запад! Начинал с нуля, торговал всем, чем придется, потихоньку начал подниматься. Ларек, магазин, павильон на рынке…. Вылез из грязи! И тут попал на глаза беспредельщикам, у них как раз война за территории началась….
Дядя Толя скрипнул зубами, видимо вспомнив что-то нехорошее и стиснув зубы, потемнел лицом, налившись черным цветом.
- Попал, развели как дитя малое… жену и дочь забрали, пришлось все отдавать,
чтобы выкупить! Твари! Ненавижу! Ненавижу!
Он вскочил на ноги и потряс небу кулаками.
- Дочь, Катеньку… она… она рассудком повредилась… а я…. Да что я мог сделать! Я не Рембо, не терминатор! Чтобы отомстить, нужны деньги, много денег! Которых у меня уже не было! А потом я очутился здесь. Как, долго рассказывать…. И вот теперь я нашел, у меня теперь есть шанс вернуться назад, стать большим человеком и отомстить всем этим ублюдкам! Я нашел здесь!
Тут он взглянул на нас с подозрением, и было в этом взгляде что-то отталкивающее.
- Клянитесь, что никому не скажете!
Мы с Витьком переглянулись. Кажется, у дяди крыша прохудилась и с потолка капает!
- Не скажем, никому!
И мысленно я добавил: «особенно вот этим лохмачам!».
Дядя Толя полез за пазуху и извлек из кармана замусоленный платок. Осторожно
развязав тройной узел, он дрожащими руками развернул его. Внутри небольшой
горкой лежали камни. Зелененькие, желтенькие, и какие-то с виду неказистые. Мутные.
- Что это? – спросил Витек.
- Эх вы, двоечники! – с усмешкой сказал дядя Толя, извлекая самый крупный, с воробьиное яйцо зеленоватый камень. – Неучи! Это же изумруд! Чистейшей воды!
Он начал рассматривать его на свет, словно в нем что-то было, как в янтаре.
- А чё он такой? – спросил я. – Не сверкучий?
- Он же не ограненный, не отшлифованный!

Дядя Толя бережно уложил его назад и снова завязал платок на три узла. Покосившись в нашу сторону, он спрятал его в карман.
- Слушайте сюда, пацаны! Вы помогаете мне, я помогаю вам! Там, в пещерах полно самоцветов, но их надо искать, бить породу. Я один долго буду возиться. А втроем мы быстро наберем камней, сколько возможно, потом я вас доставлю назад, домой и даже дам вам пару изумрудов, так что родители будут рады и не тронут вас и пальцем! Идет?
Мы с Витьком переглянулись. Странный какой-то дядька, и тоже с педалями. Нет, этот
мир весь педальный! Вертикально-педальный, как ракета на велосипедной тяге, а мы
с Витьком вовсю наяриваем педали, чтобы оторваться от поверхности!
И что сказать ему? Как будто у нас есть выбор! Но Витек вдруг поставил условие:
- Мы вам поможем, но сперва вы нам расскажите, где мы находимся? Куда мы попали?
И тут нас дядя добил!
- А я знаю? Другая планета, другое измерение - какая вам разница?! Хотите название? Тролляндия устраивает?!
- Понятно, пошли за сокровищами! – сказал Витек.
Но я пришел в ужас. Вот так, не поевши?
- Что, прямо сейчас?!
- А что толку рассиживать, молодые люди? Самоцветы не высиживаются, они добываются!
И пока он нас вел в лабиринтах подземелий при свете факелов, все рассказывал нам о
нашем великом будущем: каким богатством мы будем обладать, благодаря его связям и возможностям! Как он нас выведет в люди и отучившись в лучших сорбоннах мира, мы станем дипломатами, окруженными фотомоделями со всех сторон, потом президентами с фотомоделями, потом олигархами, опять таки, с фотомоделями высшего класса, а потом…. Пока дядя Толя придумывал кем мы станем потом, я подумал, что-то в этом есть что-то знакомое. Кажется, я и сам много чего обещал вот так же совсем недавно!
- А что снежные люди, не помогают? – спросил вдруг Витек.
- Эти тролли? – переспросил дядя Толя с презрением. – Трусливые твари, боятся темноты! У них тут злой дух обитает, «Ух-Ух»!
14
Постепенно мы забирались все глубже и катакомбы были настолько запутанными, что мы поражались, как только дядя находит дорогу? Сами мы бы никогда отсюда не выбрались. Ходы сменялись пещерами, отовсюду торчали эти, как их? Сталокмиты… что ли, стологматы… - а, сосульки, одним словом! Окаменелые сосульки, и казалось, они сейчас обрушатся на наши головы. Мы старались даже не дышать, чтобы их не тревожить, а тьма и камни над головой начали давить все сильнее. А вдруг и вправду здесь обитают духи? Я начал все чаще оглядываться назад, мне казалось, что за нами кто-то шлепает.
- Витек, ты ничего не слышишь? – спросил я дрожащим голосом.
- Угу! – буркнул он. – Бабай сзади идет!
Ну, если он не боится, то мне чего трусить?!
- Сам ты бабай! – ответил я, и быстренько вклинился между ними, задав дяде вопрос:
- А у вас отбойные молотки есть?
- Откуда? – удивился дядя, оглянувшись на меня. – Был бы хоть один, да я бы уже все здесь разворотил!
- А чем же тогда их добывать? – влез и Витек со своим вопросом между нами, так что я опять оказался последним. Трус несчастный!
- Подручными средствами, молодые люди, - ответил тот насмешливо, - подручными средствами!
Мы с Витьком призадумались, что это такое, и где их брать?
И тут мы пришли.
Пещера Алладина оказалась не совсем такой, как нам представлялась. Золото и изумруды под ногами не валялись, и джин три желания не спешил выполнять, поскольку тереть было нечего. Ламп не было. Были жалкие ветки вместо факелов и они скудно освещали небольшую камеру, вероятно берлогу этого самого «Ух-Уха». Но обитать здесь было уже неуютно, потому что дядя наворотил здесь каменюк.
Он показал нам, что такое «подручные средства». Взял камень и подняв над головой
ударил со всей силы о другой. С третей попытки тот раскололся, а дядя долбил его, пока не осталась только щебенка. Тут он опустился на колени и начал перебирать крошево. Мы подошли поближе и тоже склонились над залежами сокровищ.
- Вот он! – воскликнул дядя Толя радостно и вытащил камушек из кучи породы.
- Изумруд! Потянет на несколько карат! А вот еще один! Вот это повезло! Пацаны, вы
мне удачу принесли!
Мы тоже обрадовались, но когда хотели помочь, он вдруг заорал:
- Не трожь!
И видя наше недоумение, добавил.
- Я сам. Здесь надо аккуратно, надо знать, иначе можно принять камни за породу и отгорнуть в отвал.
Да пожалуйста! Мы не напрашивались.

Дядя три раза переворошил породу, но ничего больше не нашел. Потом он подошел к стене и стал ее рассматривать, поднеся факел к самой поверхности.
- Где-то здесь она, родненькая… я это чувствую! А вы ничего не чувствуете?
И снова мы с Витьком переглянулись, разом почувствовав только неладное. Кажется, дядя действительно умом тронулся! Я на всякий случай потянул носом: пахло туалетом. Я так и сказал.
- А, да! В туалет будете ходить вот в тот закуток, я там все обследовал, там пусто. Так
что, не чувствуете? Плохо! Вы жилу должны нутром чуять!
Ни нутром, ни носом жилу мы не чувствовали.
- Значит, будем долбить! Порода крошится легко, найдите себе камни и молотите
породу в песок, а я пойду, принесу веток для факелов и для клиньев. Чует мое сердце,
что здесь жила, здесь где-то прячется, родименькая!
Он похлопал по камню.
- Сюда вгоним клинья, и пойдет как по маслу! Не боись пацаны, втроем мы мигом справимся! Вы бейте, а я пошел за ветками.
И он так быстро исчез во тьме лабиринтов, что у нас успели только челюсти отвалиться!
Вот это да! Мы с Витькой смотрели друг на друга, чувствуя, что у нас отрастают ослиные уши как у маленького Мука, причем без всяких плодов. И тьма вдруг стала оживать, наползая на нас из углов, а вот факелы стали меркнуть. Мы быстренько разожгли еще по одному и воткнули их в трещины. Ух-Ухи и Ю-Ю отползли неохотно назад и спрятались за камни.
- Что будем делать? – спросил я шепотом.
- Не знаю, - ответил шепотом Витек, - а чего ты шепчешь?
- А ты чего?
- Страшно! – признался Витек. – А знаешь, что-то меня такое будущее не привлекает, с фотомоделями вокруг. Куда не повернись, всюду они, а они знаешь какие? Два метра ростом! И что с ними делать?
- Ну, может гарем открыть? - предположил я.
- И чтобы поцеловаться, носить с собой стремянку? Ну, уж нетушки!
- Тогда баскетбольную команду из них сделать! И красиво, и польза, пусть олимпийское золото приносят!
- Мне кажется, если мы сами пользу не принесем, то отсюда уже не выйдем, - сказал Витек.
- Он чокнутый, - согласился я, - давай поищем?

И мы стали долбать камни. И вот что интересно, увлекательное это дело, искать самоцветы! Сердце так и замирает, - вот-вот сейчас!
Прошло полчаса, или час, а может и день. Я разбил палец до крови, и каменной крошкой меня стегануло по лицу, а «вот-вот сейчас» все не случалось. Я начал коситься на Витька и бить через раз, нехотя, а тот продолжал крошить породу, словно бульдозер. Тогда я бросил это безнадежное занятие, и стал смотреть на него, как он усердно трудится, (что было гораздо приятней), но Витек вдруг и сам отбросил камень в сторону:
- Нашел волшебников изумрудного города! Нет здесь ничего!
Так мы ему и сказали, когда дядя Толя, наконец, появился с охапкой веток.
- Эх, молодежь! – ответил он, сваливая ветки. – Ну-ка, посмотрим, что вы здесь
наковыряли.
Он начал рыться в породе и вдруг извлек у Витька маленький кусочек, с полногтя.
Подняв на свет, он показал нам:
- Вот он, красавчик! Малюсенький правда, но ничего! Эх вы, раздолбаи космоса,* а говорите, нет здесь ничего!
Он тщательно перерыл наши отходы, но больше ничего не нашел, и это меня порадовало, особенно когда он сказал:
- Серега молоток, ставлю ему пятерку, а тебе Витек тройку с минусом, будь внимательным.
Я взглянул на Витька с превосходством, приятно, когда тебя хвалят, когда сравнение в твою пользу! А Витек наоборот насупился.
- Но по итогам находок Витьку четыре, а Сереге два, так что счет один-один. А теперь работаем!
И мы приступили к работе.
Тяжелое это дело, - быть старателем! Честно говоря, надо быть безумцем, чтобы молотить горы камня в щебень день и ночь; надо свихнуться на этих богатствах, чтобы подгонять самого себя, не давая и секунды передышки. И все ради чего? Толпы моделей и званий? Дипломат с табуреткой, президент со стремянкой, а олигарху вообще с лестницей полагается ходить, поскольку вместе с рангами растут в высоту и девицы, значит, олигарху полагаются уже трехметровые модели. Конечно, заманчиво ездить на «Ягуаре», но представив себе такую картину: подъезжаем мы к казино, швейцары открывают мне двери, и тут выхожу я, за мной три дылды семенят, а за ними слуга с раздвижной лестницей, чтобы мне можно было шепнуть им на ухо, когда захочется поговорить, - я пришел в ужас. Не хватает только рыжего клоуна впереди, чтобы он колесом ходил. Цирк прибыл! Да ни за что не хочу быть олигархом! Я сказал это Витьку и он со мной согласился.
15
Странный этот мир, в котором ничего, кроме денег нет! Ничего, кроме алчности и страха потерять свои богатства. Это равносильно тому, чтобы сидеть всю жизнь в этой пещере и трясущимися руками перебирать изумруды, разговаривать с ними, шептать им ласковые слова, перекладывать их с места на место и не видеть солнца, закатов и рассветов, не ощущать дуновение ветерка, не слышать, как поют птицы! Весь мир разменять на холодные осколки! Это страшный и сумасшедший мир! В котором что-то подменили и все теперь мечтают стать Каями, получить его место, чтобы обладать богатством Снежной Королевы, а Герды возлюбили ледяные осколки больше, чем цветы и жизнь.
Вот и дядя Толя свихнулся на этих камнях. Он не хотел нас выводить наружу!
- Ну зачем вам этот свежий воздух?! Одни сквозняки и простуды! Чем быстрее мы
наберем нужное количество камней, тем быстрее попадем домой!
- А нужное количество, это сколько? – спросил Витек.
- Много! Чтоб потом локти не кусать от досады, что могли набрать, да поленились! Хватит задавать глупые вопросы. Неужели вы не хотите вернуться к своим родным? Ну, так давайте работать!
Вроде говорит правильно, а на душе муторно, и кошки скребут. Но деваться некуда, кто нас еще домой отправит? Вот мы и долбили породу, вот так и стали рудокопами.
Тяжелая это работа! Не знаю, сколько мы просидели в пещере, дней пять наверно. Дядя Толя приносил еду, вода была неподалеку, и мы долбили и долбили камни, тут же дремали и снова колупали камни, и все впустую. Только один крохотный камушек нашли, я нашел, кстати! А больше ничего. Откололи от стены глыбу, долбили ее, долбили, ничего нет.
- Странно, куда же она спряталась? – все приговаривал дядя, обстукивая поверхности. – Не может она исчезнуть! Эх, а ведь где-то здесь есть водяной капкан, где камни, вымытые из породы, веками собираются, приносимые течением! Вы представляете, сколько там?.. Только это где-то под водой. Я как наткнулся? На берегу ручья, где он из-под скалы бьет, нашел множество мелких обломков самоцветов. Облазил нижние пещеры – ничего, пару камней нашел, и все! Значит, где-то там, под землей, куда ручей уходит, есть карман. Представляете, какие там богатства лежат?! Ничего, мы перегородим русло, мы повернем ручей в другую сторону и доберемся до этой пещеры Али Бабы!
Я представил себе мокрую пещеру, наполненную сорока утопшими разбойниками и
содрогнулся. Брр! И к тому же наше возвращение отложится на долгое время.

А дядя все распалялся, что жилу не мог нащупать. На нас он уже покрикивал, и нам это не нравилось все больше. И в пещере становилось все страшней с каждым часом. Видимо Ух-Уха очень злило, что мы его богатства ищем, вот он и нагонял на нас жуть, когда дядя Толя отлучался, и прятался, когда дядя возвращался. Дядя снова начинал откалывать камни с разных участков, но на след жилы так напасть и не мог. Я был уверен, что это работа духа, но вслух боялся сказать. И Витек молчал, только зубы стискивал. Вид у него был страшный: весь в пыли, одежда порванная, только глаза и зубы блестят, - вот так наверно духи подземелья и выглядят. И у меня значит, такой же вид. Значит я тоже привидение? В общем, было тоскливо.
А еще дядя приноровился на нас досаду срывать, упрекать нас в лени, в неудаче,
да все такими обидными словами, хоть плачь! И так у него это ловко получалось, что мы сычами начали смотреть друг на друга, обвиняя в неудачах, - я Витька, а Витек меня! Кто-то из нас двоих халтурил, так выходило по дядиным словам, а может даже и прятал найденные сокровища от товарищей.
И вдруг Витек взорвался!
- Все, хватит! – закричал он, отшвырнув обломок камня, и вскочил на ноги. – Ведите
нас наружу! Нам нужно отдохнуть!
И я поддержал его. Дядя сперва пришел в ярость, начал ругаться, уговаривать, но Витек стоял на своем, а если он упрется рогом, то его не переубедишь, уж я то знаю! На Тау Кита не умеют идти на попятную. Дядя это тоже понял.
- Ладно, устроим день перерыва, - процедил он сквозь зубы. И повел нас наверх.
Как хорошо на воздухе! Как чудесно вдыхать его, как здорово ощущать, как солнце и ветер ласкают кожу! Минут десять мы жмурились от яркого света и слезы текли, прежде чем рассмотрели радостные физиономии йети. Ох они и ухали! Мы тоже были рады им. Витька они приветствовали как своего: клали лапу на плечо и говорили «Ух». И не угомонились, пока все племя таким образом с ним не поздоровалось.
- Странно, а тебя они так не приветствуют! – обронил дядя, проходя мимо, и эти слова укололи в самое сердце. Действительно, меня они приветствовали совсем по-другому: опять натащили рыбы и ухали как-то иначе, я бы сказал насмешливо. А главное, - Витек стоит и лыбится! Я молча повернулся и пошел к ручью мыться. И когда
Витек опустился рядом, я отвернулся.
- Да ладно тебе! Что ты обиделся, я виноват, что они меня… уважают? Мы же с ними земляки, с Марса, забыл, что ли?
Я молчал. Разговаривать не хотелось. Да кто он мне такой? Подумаешь, друг!
- А я знаю, кто такой дядя Толя! – выпалил вдруг Витек.
Этим он меня заинтриговал.
- Кто?
- Крыс из мультика про Алису!* Космический шпион!
- Вот ты точно космический шпион! – ответил я. – А он просто несчастный человек, свихнувшийся на этих богатствах. Мне его жаль. И потом, где тогда толстяк? Весельчак У где?
- А он в пещерах прячется! Точнее его дух. Крыс его убил и закопал…. И нас закопает, когда мы ему богатства добудем.
И если честно, я не знал что ему ответить.
(* - мультфильм «Тайна третьей планеты».)

Когда Витька йети повели куда-то что-то там показать, а я не пошел, потому что
больно надо ходить за ним как хвостик, ко мне подсел дядя Толя. Сначала он начал
расспрашивать о моих родителях, о родителях Витька, о нашей дружбе, что, когда, как; потом заговорил о будущей жизни, какая она будет замечательная, когда денег куры не клюют, вот только одно мешает…. Он заговорил о том, что Витек странный, и вообще, в друзья мне не годится. Что он меня предаст ради денег и поэтому с ним надо быть осторожней. Много чего он мне рассказал об этом марсианине, и вроде все сходилось, но только в памяти всплывал момент, когда он нас безчувственных вытаскивал из воды. А дядя все рассказывал, как он мне будет помогать всегда, и… я и не знал чему верить. А на душе было все так же муторно. Потом вернулся Витек с листом, полным каких-то красных ягод.
- Попробуй, как наша клубника!
Вот честное слово, меня словно надвое разрывало! Это же тот самый Витек, которого я знаю с детства, мой друг, который меня не раз выручал и спасал, и я его тоже. И в тоже время это был уже чужой мне пацан, от которого можно было ждать любую подлость. Вот как такое может быть? А йети так и вьются вокруг него, и это меня бесило больше всего! А я что, не такой как он, рылом не вышел, что они меня не хотят уважать, да еще и смеются? И я не стал пробовать, ушел за ручей и сидел там до самого вечера, тосковал о доме, о родителях. Надо побыстрее набрать этих изумрудов и возвращаться домой, а там посмотрим, с кем стоит дружить!
Когда я вернулся в стойбище лохмачей, кстати, дядя их упорно называл троллями и
не скрывал своего к ним презрения, Витек нос задрал и разговаривать со мной не захотел! Подумаешь! Обиделся, что я его ягод есть не стал. Ну и ладненько!
Потом мы дяде помогали делать каменные топоры, как они на картинках о первобытных людях изображаются, и кое-как примотали к сучьям камни, но дядя забраковал. Мы тогда стали расщеплять концы дубин, предварительно вымочив дерево, а потом мотали лианами. Ерунда конечно полная, а что делать? Не вручную же сверлить дырки в камне? Ведь тогда каждый топор придется делать полгода! Сидеть и точить, точить, точить, тупо упершись в этот камень, а он еще возьми и тресни, когда все будет почти готово?! Да я сам через неделю заухаю, а через месяц начну по лианам скакать как мартышка! А Витек вообще через пару дней, они там на Тау Кита отвыкли от нормальной, здоровой первобытной жизни. Он же ведь, как живую природу увидит, в ступор впадает! То рыбу руками ловить рвется, то всякие ягоды грызет как лось!
Я предложил дяде научить снежников делать топоры, но дядя отмахнулся - уже пробовал.
- Они тупее самых тупых!
А говорят труд сделал из обезьяны человека! Да наоборот, первобытные люди отупели от попыток сделать себе топоры, и утратили речь! И эволюционировали в йети. А ну-ка попробуйте с утра до ночи сверлить палкой камень! «Ох, как тяжело! Ух, руки болят! Ух, тяжело, ух, тяжко, ух, тя… ух!» - вот так и докатились….
Кгм! Простите, отвлекся!
16
Мы сделали десяток топоров, (не сверленных!), и тут дядя говорит:
- Я конечно никого заставлять не хочу, это дело добровольное, но вот я лично иду в
пещеры дробить камни прямо сейчас. Кто хочет быстрее попасть домой, идем со
мной!
И так получилось, что мы оба хотели идти с таким замечательным дядей Толиком, но только каждый отдельно, и назло друг другу. Так и шли. Тащили связки дров и разговаривали только с ним, а друг друга в упор не видели.
Когда пришли на место, дядя долго не начинал, все ломал голову, где эта жила может быть.
- Неужели жила иссякла, закончилась?! Не верю! Не может такого быть! Нюхайте
пацаны, нюхайте, ищите жилу!
А что тут нюхать, запахи из закутка все перебивают! Но мы усердно искали жилу,
каждый сам по себе. Я был уверен, что она находится где-то в стене, а Витек вообще заявил, что она на потолке! От потолка и брякнул, таукитянин, что с него возьмешь!
И что обидно, дядя мою версию не принял, а вот потолок стал рассматривать, словно только впервые его увидел! Потолок был разный: в одном углу в туалет мы ходили, согнувшись, а в другом было высоко, руками не достать.
- Ну-ка проверим! – сказал дядя. – Разбежались!
И он ударил топором по выступу. Топор вдребезги, выступ как висел, так и висит. Только треск пошел, словно где-то в толще земли гром ударил. Вот только молнии нам не хватало, шаровой, которая в голову Некарта вытягивается! Мы с Витьком переглянулись, видать одно и тоже подумали, а потом насупились и отвернулись. А дядя рассматривает остатки топора, между прочим, моего топора!
- Дрянь работа! – сказал дядя. - Кто делал?
- Серега, - говорит Витек, - возьмите вот этот, мой лучше!
У, подхалим! Как мне обидно стало! А куда деваться? Стою, терплю, а этот инопланетянин радуется и такая ехидная улыбка у него, никогда раньше не замечал!
- Что же ты Сережа халтуришь? Ставлю тебе единицу! Вот что, пацаны, возьмите вот эти жерди, и подоприте здесь и здесь. Кто его знает, что там трещит?

Мы так и сделали, дядя взял новый топор, ударил. Только и этот продержался два удара, а потом тоже разлетелся. Ха-ха-ха! Дядя взял третий топор, и как даст! Мы еле успели в стороны отскочить. Целая глыба обрушилась с потолка. Когда мелкие камушки перестали сыпаться на голову, мы откатили глыбу в сторону и начали ее крошить. Хорошо, что камень был не твердый, что это был не гранит! Наверно это бальзат, насколько я помнил географию, или бальзак? Одно из двух, или так, либо эдак, но точно не бальзам, потому что его льют на раны, после того как присыпят их солью. Да, помню, еще писатель был с этой каменной фамилией, только он скучный, все про старух пожилого возраста писал и ни слова про полеты на другие планеты, а старухи все вредные, кроме моей бабы Веры. Она меня молоком любит отпаивать,
домашним, деревенским! Жаль, что у лохмачей нет домашних носорогов, а то бы
Витек их бы надоил, он же у нас знатный животновод! А я бы от молока не отказался сейчас, тем более, что от рыбы и ягод желудок уже болит. А, что? И ничего я не завис!
Топорами долбить лучше, чем камнями. И тут нам повезло! Дядя Толя первым
нашел изумруд, и я нашел, а Витек сразу два! А потом дядя заурчал, как кот и начал
быстро крошить щебенку в пыль и нас заставил светить ему. Он целую пригоршню самоцветов набрал, честное слово! Жила действительно уходила в потолок, все-таки инопланетянин действительно провидец. Как же дядя стал его расхваливать, и как мне горько и обидно было слушать это! Я крепился из последних сил, чтобы не заплакать; стиснул зубы и уткнулся в камни, кроша их так, словно это были мои личные враги!
И все-таки азартное это дело, изумруды добывать! Мы и сами не заметили, как размолотили глыбу в песок и перебрали его трижды. С одной ее дядя набрал столько же драгоценностей, сколько у него уже было!
И все было здорово, но смотреть, как у него трусятся руки было противно. А когда он потребовал, чтобы мы вывернули карманы и сумку с кресалами, которую я всегда таскал с собой, стало еще горше и обидней. Да что я, вор какой?! Пусть лучше Витька проверяет! Тот точно такого же мнения был обо мне. В общем, мы каждый порознь сильно обиделись, но карманы показали. Дядя проверил, тщательно прощупал нас, потом понял, что перегнул палку и долго еще пояснял, что сбывать самим драгоценные камни дело опасное и уголовно наказуемое, поэтому он о нас печется, как о родных детях, и всякое такое. И все равно, его подозрительность и жадность уколола меня в самое сердце, как прежде и разговор о Витьке. И вот, что странно: за Витьком я прежде такой жадности не замечал, хотя дядя меня в этом убеждал; а он сам сейчас весь трусится от алчности! И кому верить?

А с потолка все доносилось легкое потрескивание и какой-то гул, так что выходить на середину пещеры было страшно, невзирая на жерди. Я сам бы ни за что не стал этого делать, а Витек, видя, что я опасаюсь обвала, нарочно прошелся там неспешно, но только ему на голову посыпалась земля, и он отпрыгнул в сторону. Ха, тоже мне герой!
Перекрошили мы все, что валялось на полу, перебрали, и дядя приказал отойти подальше, а сам стал примериваться, куда ударить. Но, опасаясь обвала, стал так, чтобы сразу отпрыгнуть в сторону. Мы отошли в дальний угол, друг на друга не глядя, и стали ждать. У дяди осталось четыре топора, и он, поплевав на руки, взялся за первый.
Ба-бах! Трах!
Словно гром ударил, разрывая материю - такой треск прошел! И ту же все обрушилось на нас: потолок, тьма и пыль! Все так мгновенно случилось, что мы даже понять ничего не успели. Нас вдруг отбросило и прижало к стене. Факелы потухли
сразу. Дышать было нечем, и мы закашлялись, а земля засыпала нас. Одно мгновение,
и мы уже почти по пояс стоим засыпанные, прижатые к камням!
Как же я перепугался! Над головой продолжало трещать, стучали камни, земля шуршала, оседая вниз, и придавливала все страшней, а кашель раздирал легкие. И тут я подумал, - это Ух-Ух схватил нас, отомстил! Ох же я и заорал! И Витек тоже. И застонал, - «нога!», видно досталось ему.
Первые минуты были самые жуткие. Как это страшно, быть погребенными во мраке!
Мне повезло еще, я стоял в углу, и Витьку досталось больше, чем мне. Меня засыпало по колена, и я со страху, когда дух вцепился в ноги, сумел одну вытащить сразу, а чуть повозившись и другую, порвав штанину и ободрав голень. Рядом стонал Витек, просил о помощи, и я стал кричать, звать дядю Толю, но он молчал. Его завалило? Насмерть?! Вот так вот бах, и нет человека?!И что теперь делать? Что нам делать?!
Я стоял на коленях и Витек, нащупав мою руку, схватил вдруг сильно, до боли. Я начал его тянуть, а он вскрикивал, пытаясь выбраться из ловушки. На нас такой ужас напал, что мы рвались как птицы из силков, ничего не соображая, но тут Витек крикнул от боли и оттолкнул меня.
- Ногу камнем придавило!
Одну ногу он все-таки сумел освободить, а вот вторую зажало, никак! Мы вместе стали
ее откапывать, но куда там, на нас продолжала сыпаться земля, и Витек застыл в нелепой позе, и его еще засыпало, а он уже только стонал.
17
И позвать некого, и невозможно: мы замурованы, отрезаны от выхода, зажаты в
углу, и нас скоро засыплет окончательно! Но даже и в такую минуту в голову пришла странная мысль: так вот откуда мумии берутся! Откопает нас Индиана Джонс через две тысячи лет, а мы тут раскоряченные застыли навеки и нет никаких надгробных иероглифов, что, мол отважные исследовали Витек и Серега... тьфу ты, что опять что ли? Да не может такого быть! Не мог я зависнуть, когда смерть уже пришла!!
И тут послышался далекий, еле слышный голос! Дядя Толя, живой! Вот это была радость! Сейчас все кончится, сейчас он нас откопает и отвезет домой! Ура, мы спасены!
- Держись, Витек! Сейчас дядя Толя нас вытащит! – закричал я ему, нащупав его руку. Витек слабо ответил на мое пожатие, и пусть был сплошной мрак, я мысленно видел, как он улыбается сейчас, кривя губы, и наверняка у него текут слезы, как и у меня.
- Потерпи, нас спасут!
И я начал кричать. Дядя Толя отозвался, сказал, что сейчас зажжет факел. Послышался стук, он выбивал искру, и прошла целая вечность, прежде чем тьма порозовела. Наконец-то мы увидели, что произошло!
Вся пещера была засыпана полностью, осыпь горой возвышалась посередине до
самого верха и понижаясь к краям. Ту сторону, где был «туалет», завалило целиком, а с нашей стороны осталось небольшое пространство под сводом пещеры, откуда и виднелся свет. Там остался проход на сторону дяди Толи, единственное место, которое нас связывало еще с ним. А земля продолжала сыпаться, на наше счастье большей частью в противоположную сторону, иначе бы нас уже давно погребло заживо. Витек застыл в нелепой позе, а я хоть и был свободен, но колени все время проваливались, утопали в мягком грунте и я перебирал ногами, выбираясь из этой засасывающей ловушки.
И как же мы были рады, что, что дядя Толя жив и разжег факел!
- Дядя Толя! Я вижу свет! – закричал я.
- Вы как там, живые? – отозвался он через некоторое время.
- Да, только Витька засыпало по пояс и ногу придавило! Откопайте нас скорее!
- Меня тоже всего побило. Не тело, а один сплошной синяк.
Он помолчал, и я обострившимся слухом слышал, как он стучит камнями и шуршит
землей. Откапывает! Ура!
Прошло много времени. Сверху продолжала сыпаться земля вперемешку с камнями: иногда понемногу, надолго затихая; а иногда вдруг снова слышался треск громко рвущейся материи и валились камни. Вот упавшая глыба колыхнула грунт, и неожиданно все поплыло, смещаясь в нашу сторону. Нас стало опять засыпать. А самое страшное, просвет стал уменьшаться! Сейчас нас отрежет навсегда! И все, прости, прощай!

Витек толкнул меня в грудь:
- Ползи! Спасайся!
- А ты?!
- Я застрял! А ты ползи, пока не поздно!
Действительно, земля ходила ходуном, оседая и расползаясь по сторонам, и просвет уменьшался с каждым мгновением. Витек был прав, надо было уходить! Но как бросить его?! Я схватил его за руку и начал тащить изо всех сил.
- Я тебя вытащу!
- Дурак, ногу оторвешь, мне больно!
Он снова оттолкнул меня.
- Уходи сам! Иначе оба погибнем!
Страх сжимал мое сердце. Он был прав, надо было ползти! И еще неизвестно, что
было опасней, остаться здесь, или ползти туда, где все рушилось, и земля пучилась, словно кипела!
Что вам сказать? Это только в киношках говорят: «Ни за что, я тебя не брошу!» и
другие красивые слова. Было жутко страшно. И страх за себя был больше; я пополз, и
добрался почти до верха, но земля подо мной вдруг поддалась, словно трясина, а сверху падали камни и я сполз назад. Витек молчал, но я слышал, как он вздохнул, и этот вздох сказал мне все.
Мы вместе с первого класса, мы столько уже пережили, а главное, и я был уверен в
этом, - Витек никогда бы меня не бросил! И вот тогда только я сказал себе, что не
брошу друга, - когда услышал этот вздох.
Вот только страх все равно глодал сердце, и руки дрожали. И чтобы не сойти с ума, я начал сам тихо откапывать Витька. Но чем больше я копал, тем сильнее его засыпало. Грубо грести землю и щебень было опасно: они только сильнее сползали на нас, поэтому я обложил его крупными камнями, как баррикадой, вогнав их в землю своим весом, и теперь выгребал землю ладонью, подбираясь к его зажатой ноге. Витек, поняв мою тактику, помогал мне. А дядя временами кричал нам:
- Вы как там, живые?
И я верил, что сейчас вытащу Витька, а потом дядя нас. Пусть не сразу, но он спасет нас!

И вдруг куча земли еще раз осела! Как легкое землетрясение прошло, и сверху
опять посыпалось, но поползло все в сторону от нас. И Витек вдруг застонал
мучительно, а потом вдруг сказал:
- Кажется, я могу пошевелить ногой! Камень сполз с ноги!
Мы стали отгребать усерднее и Витек раскачивался всем телом, освобождаясь.
- Потерпи, сейчас!
- Скорее бы… - прошептал он.
И вот, наконец, Витек заворошился, вылезая из каменного капкана!
Как же мы обрадовались! И даже обнялись, и нащупав руки, пожали их. Какое это было счастье! Витек вытянулся на завале, и я сжался в комок, уступив ему место, ведь он столько времени сидел раскорякой с высоко задранной одной ногой. Но земля продолжала сыпаться, в нише было мало места, а главное, нас могло снова замуровать в ней теперь обоих, обвал уже подходил к верху! Мы это не видели, поскольку света почти не было, лишь слабые отблески; а чувствовали.
- Надо выбираться отсюда, - сказал Витек, - пока нас совсем не завалило.
- Как нога, не сломана? – спросил я.
- Не знаю, но болит сильно. Полезли!
Мы поползли было к щели, но потревоженная земля опять пришла в движение и
сверху из обвала посыпались крупные камни. Один катился прямо на нас и мы еле увернулись. Нас снесло опять к стене, и мы замерли, боясь шевельнуться. Я пошарил рукой, ища, за что ухватиться и наткнулся рукой на ветку. Да это же наш факел, но как он здесь оказался, не пойму!
- Факел! – сказал я Витьку.
- Помнишь, я воткнул его в трещину, в потолке, когда мы искали жилу? Зажечь не
успел, дядя крикнул, чтобы мы отошли…. Эх, надо было за его спину уйти!
- Теперь поздно жалеть, - сказал я, - сейчас я его разожгу!
Ох и сложное это устройство – кресала! Не понимаю, как человечество сумело приспособиться к ним?! Бьешь, бьешь, искры летят во все стороны, ну попадают искры на ветки, и что? Тут же и тухнут! Мы лупили камнями по очереди и дули вдвоем, но прошло много времени, прежде чем факел начал тлеть. А дядя нас спрашивает, что мы там стучим? Самоцветы ищем? Мы с Витьком недоуменно переглянулись – неужели сейчас время думать о драгоценностях?! А дядя все допытывается:
- Вы там жилу не нащупали?
- Да какая жила, нас завалило! Слава Богу, что Витек ногу освободил! Мы хотим выбираться!
- Пацаны, вы там головы не теряйте! Ищите самоцветы по ходу дела!
18
Совсем рехнулся этот дядя! Хорошо хоть не бросил, откапывает нас, стучит…. Стучит? Бьет камни? Он что, ищет изумруды?! Не нас откапывает, а ищет свои дурацкие драгоценности?!! Витек шепнул мне на ухо, подтверждая мои мысли:
- Он ищет камни!! Сволочь!
И тут нас такая обида взяла!
- Дядя Толя! - закричал я, а голос от плача дрожит. – Вы нас откапываете?!
И тут он выругался, грубо, зло и некрасиво!
- Вы понимаете щенки, что жилу завалило?! До нее не добраться! Как я вас откопаю,
если все сыплется, - как?! Хорошо хоть, раньше десятка два камней набрать удалось!
- А мы?!!
- Что вы? Я что, бульдозер? Где я вам спасателей возьму, рожу?! Да тут все
продолжает сыпаться, вы понимаете, соплячье дранное?! Меня самого сейчас завалит!
Он кричал на нас так, словно мы во всем были виноваты! Мы слушали и не верили
своим ушам, а его как прорвало:
- Я не для того столько корячился, чтобы так глупо погибнуть! А что мне стоило этих троглодитов приручить, кто бы знал! Я несколько лет готовился к этому мигу, приручал этих паршивых троллей, притащил их сюда, чтобы они защищали меня. Сколько трудов, сколько времени, я все подземелья облазил, прежде чем нашел эту жилу! И вот когда наступил момент истины, когда пришло время оплаты моих стараний, - проклятый обвал все разрушил! Где же справедливость?! Это вы во всем виноваты!
И чем больше он кричал, тем страшнее нам становилось, словно лютый холод сковывал наши души. А дядя продолжал орать:
- Что вы вообще понимаете, сопляки?! Да плевать я хотел на вас! Я должен отомстить за дочь, и все! Я не могу, не имею права сдохнуть здесь с вами! Ворга! Ворга!!*
И внезапно успокоившись, добавил:
- Даже если бы я заставил сюда спуститься все это дурацкое племя, мы бы все равно не сумели бы вас откопать. Мне жаль пацаны, но так уж получилось! Се ля ви, - куда денешься! Жаль только, мало камней набрал, не успел!
Мы кричали, мы умоляли его, а он орал нам, чтобы мы заткнулись, что мы мешаем
ему! Он продолжал искать свои изумруды, будь они прокляты!
Как же все совсем не так, как учат нас с детства, к чему мы привыкли! Мы же самые лучшие, самые любимые, все о нас должны заботиться! А оказалось, что никому мы не нужны! Мы плакали оба, и продолжали его умолять, а он все больше психовал и орал на нас. А потом сказал:
- Все, вы меня достали! Пока, щенки! Привет Ух-Уху!
И ушел.
Вот и все! Как это жутко, остаться без надежды, одним, во мраке, смотреть, как догорает факел, и чувствовать, как подбираются к нам злобные монстры, и как засыпает нашу последнюю надежду – узкую щель под потолком!
Я заревел, и маму начал звать, и Витек тоже. Лежали и выли как брошенные волчицей
волчата, точнее скулили.
(* - «Ворга» - название корабля из книги Альфреда Бестера «Тигр! Тигр!», как символ упрямства, достижения цели любой ценой.)

Витек первым взял себя в руки. Он вдруг больно хлопнул меня по ноге и долго тряс:
- Хватит ныть! Надо самим выбираться!
- Но как?! – спросил я всхлипывая.
- Будем тихо ползти, а что еще делать?
- А вдруг опять обрушится? – сомневался я. – Земля все еще сыпется!
- Тем более. Надо пытаться выбраться, иначе нас и похоронит в этом углу.
И мы тихо полезли вверх по осыпи по направлению к щели. Я первый, Витек за мной. Наши движения опять привели землю в движение, и мне вдруг стало так страшно, что я готов был рвануть в страстном желании жить, только жить, наплевав на все! Разум отключился, был только этот страх и если бы Витек вовремя не схватил меня за ногу, почувствовав мое состояние, я бы потерял голову.
- Спокойно! Не делай резких движений!
Я на волне паники дернулся пару раз, а потом… мне стало стыдно. Ведь все мои движения заставляли землю плыть на него, и его бы засыпало сразу. Но это я понимал умом, а сердце колотилось как бешенное, и дрожь колотила все тело. Понадобилось несколько минут, чтобы я пришел в себя.
Мы стали двигаться как параличные, короткими, плавными движениями, словно
плыли, а земля плыла под нами, засыпая нашу несостоявшуюся могилу. Пока
несостоявшуюся. И тут случилось ужасное!
Большой валун упал сверху и снова обвал поплыл во все стороны. Камень сполз
перед самым моим носом и перекрыл проход. Мы были замурованы! Окончательно! Я в ужасе рванулся к нему и налег на эту могильную плиту и Витек подполз и тоже давил изо всех сил. Валун сперва поддался, начал сползать и вдруг уперся жестко и стал намертво. Все наши попытки расшатать его ничего не дали, мы только затоптали
факел, который я бросил. Да он и сам уже догорал.
- Это конец! – сказал Витек.

Наступила тишина. Прекратились даже подземные трески и шорохи сползающего грунта, словно земля, похоронив нас заживо, успокаивалась. Хорошо еще, что сверху веяло свежим ветерком, суша на лице пот. Ветерок?
Витек стал поспешно раздувать остатки факела и когда он разгорелся, поднял руку вверх, освещая провал. В этой мешанине трудно было что разобрать, мы только поняли, что находимся в горловине, которая ведет неизвестно куда. Мы переглянулись. Да нет, это несерьезно! Оттуда ведь все сыпется! Да нас просто завалит камнями, раздавит, и все!
- Это невозможно! – сказал я.
- Это безумие! – согласился Витек.
Мы замолчали и отвернулись друг от друга.
- А камни ведь больше не сыплются, - сказал после недолгого молчания Витек.
- Ну и что? Только встань, сразу завалят….
Мы лежали и смотрели, как догорает ветка.
- А знаешь, - сказал вдруг Витек, - я думал, ты меня бросишь….
Я не знал, что сказать. Лгать не хотелось, говорить правду тем более.
- Я рад, что ты оказался не таким, как мне тебя дядя Толя расписывал! – не дождавшись ответа, продолжил он. Я приподнялся на локте:
А что он говорил?!
- Да всякие гадости! Что ты предашь и бросишь меня в беде, и все такое! Поэтому я так рад, что не обманулся в тебе.
- А когда он это тебе говорил?!
- Да вечером. Помнишь, ты не захотел есть ягоды и ушел? Он подсел ко мне и как начал трепаться, что ты друг негодный, что только он меня вытащит отсюда и сделает
человеком! И я ведь поверил….
И тут я не вытерпел!
- Вот же гад! Он мне тоже самое говорил про тебя, когда ты ушел за ягодами!
- Да, теперь понятно. А мы как два дурака поверили! Ну, что, между Марсом и Землей мир?!
Он протянул мне руку и я молча пожал ее, потому что боялся голосом выдать слезы.
Мы опять замолчали.
- А знаешь, - признался вдруг я неожиданно даже для себя. – Я ведь действительно чуть не бросил тебя, да испугался обвала!
- Я знаю, - сказал Витек после долгого молчания, - но ведь вернулся, и откопал меня?
Только это в счет и идет. А что струсил… я тоже, знаешь как перепугался, когда тебя волной смывать стало, я же плавать не умею! Испугался на самом деле больше того, что останусь один, вот и полез тебя вытаскивать!
- Да, наверно только это в счет и идет! – согласился я.
А на душе вдруг так легко стало, словно мы груз неимоверный сбросили.
19
- Ну что, так и будем лежать и смотреть как догорает наша последняя надежда?! – спросил вдруг Витек жестким голосом. – Без факела мы точно не выберемся! Вставай, уже не сыпется!
Безумие, лезть в провал! Но валяться и ждать голодной смерти еще большая дурость! Витек завозился первым, подымаясь на колени. А я, прежде чем встать следом, вдруг понял, что «марсианин» теперь будет всегда первым, и по праву! Я
трусливее, если говорить честно. Сам я не смогу как он, я второй, я только иду следом.
Посыпались камешки, мы закрыли головы руками, но они были небольшими.
- Свети мне, - шепнул Витек, примериваясь, за что ухватиться руками. И тут мы
увидели какие-то корни, свисающие сверху. Они словно сами тянулись в руки, и это
было чудо! Потому что за камни было безсмысленно хвататься, они бы выпадали из земли и нас просто завалили, вот и все.
А корни… откуда они здесь взялись? Не знаю, думайте сами. Но я теперь убежден, что тем, кто не сдается, кто ищет выход даже в таких безысходных ситуациях на помощь всегда приходит кто-то незримый! Может ангел….
Витек взялся за белесые прутья и потянул на себя. Держат! Он уперся ногами в горловину и начал карабкаться вверх. Может оттого, что горловина упиралась в осыпь, и ей некуда было сползать, но она держалась! Я поднял факел за самый кончик ветки, и пламя обжигало мне уже пальцы, а я, затаив дыхание, следил за другом. Вот Витек подтянулся и исчез за краем. Через секунду показалась его голова.
- Здесь пещера! Большая! Давай лезь!
Я ухватился одной рукой за корень и посмотрел на факел. Надо бросать его, да он уже
и догорел почти.
- Давай, Серега! – вновь поторопил меня друг.
Я отбросил ветку и вцепился в корни. Земля начала осыпаться под ногами. То ли я
весил больше, то ли потревоженная Витьком она уже еле держалась, но горловина снова поползла. Все это происходило в полной темноте, я повис на корнях, чувствуя, как они лопаются один за другим. Еще миг, и я упаду назад! И тут меня за запястье схватили крепкие пальцы! Витек!
Не знаю, за что он держался, но он потянул меня на себя и через миг мы преодолели ребро и выбрались за край. Без сил упали на землю, задыхаясь от напряжения, но прийти в себя не дало содрогание грунта. Снова все поползло под нами, окончательно проваливаясь в нижнюю пещеру, и мы на коленях поспешили прочь из земляной трясины, чувствуя, что смерть не хочет отпускать нас. «Ух-Ух» взвыл напоследок злобно, вздохнул тяжело, что добыча все-таки ускользнула от него, и все стихло.

На месте дыры образовалась впадина. Мы это не видели, но чувствовали, словно летучие мыши. И мы позли вверх, пока не отползли от воронки на безопасное расстояние. И упали без сил, а сердца трепетали, но еще больше билась радостная мысль: мы живы!
Долго так мы лежали, пока не стали замерзать, - сквозняк был ощутимым. Надо было двигаться, но темень была сплошная.
- Ползем на коленях на ветер, - предложил я.
И чуть загордился, что тоже умею мыслить! Во-первых, первый это сказал, а во вторых ползти было безопаснее, чем вставать в полный рост и идти.
- Держись за мой пояс, - сказал Витек.
Разумно, подумал я, - не потеряемся, и если будет яма, я его удержу. А вообще глупо
делиться, кто первый, кто второй, кто умнее, кто смелее, - мы вместе, мы команда, и
вдвоем преодолеем то, что и Шварценеггеру не под силу!
И мы поползли. Как слепые кроты. Витек одной рукой ощупывал пространство перед собой, а я подстраховывал его. Мы ползли как черепахи, но после пережитого нам и это было в радость.
Только разве в этих катакомбах поймешь, куда ползти? Были бы факелы, ладно, но наощупь…. Тут я вспомнил Тома*, как он пополз наугад, когда веревка закончилась, и если бы не день, никогда бы не нашел лаз из пещер. На всякий случай я внимательно посмотрел вверх и по сторонам, но никакого просвета, никакого лучика не было видно.
- Как ты думаешь, сейчас день, или ночь? - спросил я Витька.
- Не знаю, - ответил он после краткого раздумья. – А тебе какая разница?
- Если бы день, мы бы увидели свет….
- Точно! Но я понятия не имею, что сейчас. Давай думать, что ночь. Чувствуешь, сквозняк свежим воздухом и листьями пахнет?
Я не чувствовал, но подтвердил на всякий случай. Вот скоро мы выберемся из
лабиринтов и тогда скажем дяде все, что о нем думаем! И пусть только попробует не отправить нас домой! Витек сказал, что натравит на него снежных людей, и я ему
верил, зная, как они его уважают.
- И откуда только такие лабиринты берутся? – спросил Витек.
- Это вода промывала себе путь сквозь мягкие породы, - сказал я важно, дословно повторяя дядю, что он мне ответил на этот же вопрос.
- Тогда это была бешеная вода, раз навертела такого!
Это точно, с этим я был согласен.

Мы ползли, и под руками начало что-то похрустывать, а еще попадались мягкие зернышки, и коленям было даже мягко, только все это воняло неприятно. Над головой послышался писк и шорох. Что-то обдало лицо потоком воздуха и тут до меня дошло! Это же летучие мыши! А раз так, то до выхода недалеко! Я поспешил поделиться этой мыслью с другом. Как мы радовались! Честное слово, мы даже запрыгали на коленях, как обезьяны, и разве что только не ухали от счастья. Но не вставали, потому что мыши летали над нами, проносясь над самыми головами, и злобно попискивали, пытаясь нас испугать. Не то, чтобы мы боялись каких-то там мышек, но опасались укусов. А вдруг они вампиры и начнут сосать кровь? А вдруг они бешеные, налетят и покусают? А вдруг они бешеные вампиры и сейчас набросятся и изгрызут нас, а уж крови насосутся, что те комары? Брр! Даже жутко представить!! Когда над головами целая стая голодных вампиров кружит, наверно и вам будет не по себе.
- Мыши же только ночью летают? – спросил вдруг Витек.
- Точно! Значит сейчас ночь! И все, что нам надо, дождаться утра!
Мы отползли назад, забились в какой-то закуток, прижавшись спина к спине, и задремали.
И только я закрыл глаза, а Витек уже толкает меня локтем в бок. Я открыл глаза и увидел, что рассвет проник в расщелину и осветил пещеру зыбким светом. Расщелина была высоко над головами, а еще выше шевелился серый ковер, пищал недовольно, и изредка от него отрывалась недовольная мышь, чтобы отыскать себе лучшее место. Соседство было неприятным. Пол пещеры устилал помет и останки насекомых, они то и хрустели под ногами. Но это все ерунда, самое обидное оказалось, что трещина была высоко над головами и такой узкой, что в нее только мыши и могли протиснуться!
Мы с тоской смотрели на лучи света, и я вспомнил индейца Джо. Тот помер с голода, съев живьем пару мышей вместе с крыльями и обглодав несколько огарков. И мы тоже помрем, когда съедим всю эту стаю! На пару месяцев мышей хватит, а потом?
Неужели кому-то из нас суждено стать каннибалом?!
- А может, поищем другой выход? – предложил Витек.
Все так он действительно читает мысли!
- Да у тебя все на лице написано! - сказал со смехом инопланетянин.
Ах, вот как! Я сделал непроницаемое лицо и сказал:
- Веди, Сусанин!
(* - Марк Твен «Приключения Тома Сойера.)
20
Но прежде, чем идти, мы набрали каких-то веточек, сухих водорослей и попытались сделать факел. Хоть он и не горел, как те ветви смолистого кустарника, которыми пользовались раньше, но все же тлел, что было уже лучше, чем ничего. И мы пошли назад, а мыши злорадно пищали нам вслед свое «пока!». Потому что, побродив вдоволь по ходам и залам, мы снова пришли к ним. И снова, выдернув все, что можно и озлобив без меры летучих мышей, мы вновь сделали новое подобие факела и опять пошли в лабиринты.
Если честно, тут я вспомнил про Минотавра и задрожал. Хорошо Витьку, книг не читает, воображения ноль, чего ему бояться? Но тут же осадил себя, - осуждать лучшего друга нехорошо и глупо. Именно он придет на помощь, как и я ему, и замечательно, что он не читал про Минотавра и не боится ничего! Зато я не в меру впечатлительный.
- Слушай, мы как в этом… подвале Минократа, - сказал вдруг Витек.
Все-таки что-то помнит!
- Ты наверно хотел сказать Сократа? – вкрадчиво спросил я.
- А Сократ тоже в подвале жил? – удивился Витек. – А я думал в бочке! Нет, того типа
я помню, он еще девушек пожирал, пока ему рога не обломали. Его как-то знакомо
звали! Как кентавр, только на букву «М». То ли Минитавр, то ли Ментозавр…. Ящер одним словом!
- Ага, а Сократа он на цепи в бочке держал! – подколол я его.
- Ой, да ладно тебе! А как тогда?
- В бочке не помню, кто именно жил, а Сократ вообще-то был профессором в университете, преподавал философию Древней Греции! А в пещере бродил Минотавр….
- Ой, да какая разница – Минотавр, Минитавр! Все равно девок жрал толпами! Вот как надо избавляться от моделей, надоели, и в подвалы их, а уж этот тавр знает, какие из них блюда готовить!
И тут до меня дошло, что он так шутит! Смеется над собой, изображая глупого неуча. Дело не в том, что он мало что помнит из учебников, а что он нарочно сплетает все в невообразимых сочетаниях, - это и есть его юмор. И когда я подкалываю его, он специально все запутывает в клубок, подкалывая этим на самом деле меня больше, чем я его. А я и не врубался! Ай да Витек, ай да марсианин!
На этот раз мы бродили дольше, но вдруг увидели отблески света, и побежали бы, если бы Витек не хромал. Шли безконечно долго, плелись, плелись, но все же вышли к широкому проему, из которого бил ослепительный свет. Мы вышли! Мы победили всех своих Ух-Ухов и минитавров! Мы выбрались из их лабиринтов!

Привыкнув к свету, мы выглянули наружу. Ого, словно с третьего этажа мы смотрели
вниз, на стойбище, где суетились йети, а среди них виделся и синий костюм дяди. Что-то он им орал, втолковывал, а они стояли и встревожено ухали. Мы смотрели на племя не прямо сверху, а сбоку, расстояние было ощутимое; к тому же шумел ветерок и до нас доносились только обрывки речи.
Что-то дядя от них хотел, руками махал и на вход в пещеры показывал. Неужели он их зовет нас спасать? Все-таки не такой он и гад! Я так и сказал Витьку.
- Тише! – шикнул он. – Давай послушаем….
Я начал вслушиваться. Дядя звал их в пещеру, убеждал, что никакого Ух-Уха там нет. Несколько раз он упомянул имя Витька. «Спасать», - несколько раз повторил он. Все-таки есть в нем и человеческое?! А потом мы услышали слово «вода». Дядя наглядно стал показывать, бросая в ручей камни, перегораживая его.
- Витя, Витя, – приговаривал он, - спасти Витю! Камни, кидать вода!
- Ага, человеческое! - Витек плюнул с отвращением.
- Вот же неугомонный! И хитрый, все выворачивает себе на пользу! Уверен, если мы сейчас выйдем, он тут же начнет нас убеждать, что мы его не так поняли, что он
побежал за помощью, только йети не захотели идти!
- И самое интересное, - ведь убедит, да еще и заставит ручей перегораживать! – поддакнул я.
Дядю мы раскусили. Правда было непонятно, как заставить его отправить нас домой? Надеяться, что ему станет стыдно за свое поведение? Ну, ну! Значит, придется хитрить, чего мне совсем не хотелось.
Впрочем, прежде чем добраться до него, надо еще спуститься. Мы ведь не пауки, по отвесным скалам лазить не можем, и веревок у нас нет. А дядя все распинается и чуть ли не силком лохмачей тащит в пещеры. Те упираются и ухают тревожно и жалобно. Здоровые, а как дети! Мы теперь только обратили внимание: его костюм был уже так грязен, что почти не отличался цветом от шкур йети. Да и вообще, он был похож сейчас на них. Хотя, - нет! Пусть они и первобытные и только ухают, но внутри снежные люди намного лучше, чище и порядочнее. На лицо ужасные, добрые внутри… намного добрее, чем такие цивилизованные люди, как дядя Толя.
- Эге-гей! – закричал вдруг Витек, оповещая весь мир о нашем возвращении, и я вторил ему:
- Ух! Ух! Ух!!
Йети вскричали радостно и забили себя в грудь и даже изобразили некое подобие танца. И побежали к нам, ухая радостно на ходу. Один дядя остался стоять посреди стойбища, потом выразительно вдруг ударил себя по локтю и пошел, прихрамывая прочь в сторону каньона.
- Уходит, гад! – изумился я и крикнул, - стой, трус!
- Ну и пусть идет! - сказал Витек презрительно. - На что он нам? Не отбирать же камни? Я не хочу становиться таким, как он!
- Но он же дорогу домой знает! Он же Упи Колбри!
- Не верю! – ответил Витек. – Вспомни, Кроуль говорил о них во множественном
числе.
- Ну мало ли что!
- И вспомни, что сказал дядя, когда мы увидели его в первый раз. «Зачем они вам»,
когда мы спросили у него о Колбри, помнишь?
- Ну?
- А он один тут! Значит, он такой же турист, как и мы! И Упи Колбри назвался, чтобы мы ему помогли добыть самоцветы. А потом бы он нас все равно бросил. Выходит, Упи Колбри это другие, которых много.
- Я же говорил с самого начала, что снежные люди они и есть! – воскликнул я горячо.
- Не знаю, - ответил мне Витек, - не уверен. Они добрые, но какое отношение могут иметь к лифтам? Не похожи они на лифтеров!
Вообще-то верно, если шимпанзе вдруг встретится в лифте, это еще не значит, что она
здесь работает. А йети нам в лифте не попадались. Встретилась нам только голова, да
и та продать нас хочет в рабство!

Не буду описывать, как мы спускались. Это было кошмарно, но внизу нас ловили лохмачи, поэтому мы оказались целыми. И я потребовал немедленно догонять негодяя, но оказалось, что Витек еле ходит. Нога его опухла и посинела. В пещерах он еще крепился, хотя и хромал, но здесь, среди снежных людей расслабился и еле шкандылял. Моей мечте о немедленном возвращении домой не суждено было осуществиться.
Мы отмылись насколько возможно от грязи и постирали свои обноски. От одежды остались одни лохмотья, а нам ведь еще предстояло возвращаться в таком виде домой. Если повезет, во что я все меньше верил.
Витек отлеживался на подстилке из травы. Он занял ложе дяди Толи и теперь отсыпался, отъедался, пока опухоль на ноге медленно спадала, из фиолетовой становясь желтой, как обычно сходят синяки под глазом. Хорошо еще отделался, - ушибом, а мог быть перелом, и начаться гангрена.
Нет, нас кто-то точно оберегает! Кто-то добрый и хороший. Я не знаю его имени. А
может это и есть Боженька? И глядя на заходящее солнце, я шепотом поблагодарил Его, и попросил вернуть скорее нас домой. Что-то мы загостились в этом мире!
Лохмачи предпочитали питаться кореньями, всякими плодами, а еще почему-то любили рыбу. Непременно сырую, хотя как ее можно есть без соли, не представляю. Жили они не в самих пещерах, а под карнизом и действительно боялись темноты, предпочитая мокнуть под дождем, чем входить в катакомбы. Честно говоря, и у меня не было такого желания, но начались проливные дожди, а навес, под которым мы жили, протекал словно решето. Мы перебрались под карниз, и тут выяснилось, что костер залило водой и он затух. Йети ухали так горестно, так гулко стучали себя в грудь, я даже опасаться начал, что они поломают себе кости. Жить без огня было тоскливо! Я насобирал сухого хвороста и начал выбивать искры. Что тут началось! Как они заухали, когда дрова занялись!
Мы поселились в большой пещере, начале катакомб, и места хватило всему племени. Сюда же перетащили и Витька с его постелью, и хотя нас донимали сквозняки, здесь хотя бы не лилось сверху. Я разжег три костра, и дети лохмачей таскали ветки для них. И кстати, теперь племя меня тоже стало уважать! Вот теперь я понял, чем их покорил дядя Толя, - тем, что умел добывать огонь. И я тоже стал для них таким же богом, но правда они меня еще заваливали сырой рыбой, вот далась она им! А Витек с меня прикалывался, но я на него не обижался.
Так летели дни. Много их пролетело, пока нога не зажила и вот Витек смог ходить, пусть и с палкой. Пора было возвращаться в мир кентавров и искать Упи Колбри. Пора было искать дорогу домой.

© Юрий Туйчиев, 2017
Дата публикации: 06.05.2017 02:36:01
Просмотров: 1716

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.