Авторы онлайн:
Олег Павловский

Былины объелись?

Нил Аду

Форма: Статья Жанр: Частное мнение Объём: 20305 знаков с пробелами Раздел: "Практически всерьёз" Понравилось произведение? Расскажите друзьям!	Рецензии и отзывы Версия для печати
Былины объелись? Иронические заметки о русском былинном эпосе. А не лепо ли ны бяшеть, братие, начяти старыми словесы… короче не затеять ли нам непростой разговор об одном из национальных символов – Илье Муромце и его верных соратниках – богатырях святорусских? Причём, именно по былинам сего времени, а не по учебнику литературы для начальной школы. Потому как с детства памятные образы при внимательном знакомстве с первоисточниками уже не выглядят рыцарями без страха и упрёка. Немало странных и даже отталкивающих подробностей доносят до нас былины. Понимаю, что со стороны мои заметки весьма напоминают труды постперестроечных историков, каждый день радующих читателя очередной свежеоткопанной гадостью. Но уж извините, что вычитал – то и вам пересказываю. Все цитаты взяты из сборника «Былины» (издательство «Правда», 1987 год), в предисловии к которому помимо всего прочего сказано: «Былины публикуются в наиболее классических вариантах, записанных от выдающихся сказителей XIX и XX веков. Все тексты приводятся по первоисточникам, без какой бы то ни было дополнительной текстологической правки…». То есть, я пользовался не какими-то апокрифами, а самыми что ни на есть каноническими версиями. И говорить о каком-либо специальном подборе негативного материала не приходится. Из былины слова не выкинешь. Но сначала – общее соображение: я глубоко убеждён, что русские былины являются не героическим, как принято считать, а скорее уж сатирическим эпосом. И не только благодаря образу великого князя стольнокиевского Владимира – безвольного, недалёкого, откровенно бездарного правителя. Над самими русскими богатырями народные сказители тоже, в лучшем случае, беззлобно иронизируют. Что, в общем-то, и неудивительно, поскольку в этом же самом народе весьма популярна следующая поговорка: «Сила есть – ума не надо». С первым у наших богатырей действительно всё в порядке. Настолько, что тот же Илья Муромец даже отказался перенять силу у гибнущего Святогора. А вот насчёт ума есть большие сомнения. Герои эпоса изо всех своих богатырских сил стараются подтвердить известную сентенцию: мужчины – большие дети. Всё-то им нужно потрогать руками, понюхать, примерить на себя. Вот лежит на горе пустой гроб, никому особенно не мешает, но не могут же Святогор с Ильёй Муромцем просто так мимо проехать! «Говорит Святогор да таковы слова: - А кому в этом гробе лежать сужено? Ты послушай-ко, мой меньший брат, Ты ложись-ко во гроб да померяйсе, Тебе ладен ли да тот дубовый гроб…» («Илья Муромец и Святогор»). И Муромец, (между прочим, наиболее разумный из всех богатырей), без разговоров выполняет просьбу названого брата. Ну, а чем дело кончилось, вам известно. Теперь посмотрим, как ведёт себя другой знаменитый богатырь – Добрыня Никитич. Обратите внимание на имя героя – нам ещё не раз доведётся столкнуться с его «добротой». Так вот, находит Добрынюшка в чистом поле шатёр чернобархатный, в котором накрыт стол с разнообразными яствами. И записка на столе лежит, по-хорошему предупреждает: не бери чужого, пожалеешь. И наш богатырь сначала послушался умного совета и вышел из шатра, но на свежем воздухе передумал: «А приеду я в стольнёй Киёв-град, Станут богатыри всё испрашивать, А што я им скажу, што ах поведаю? Не честь-хвала молодецькая, Да не выслуга богатырьская…» («Бой Добрыни с Дунаем»). И как же понимает он (да, судя по всему, и другие богатыри) честь-хвалу молодецкую? Ну, сначала, естественно, всё подъел, но тем не ограничился: «Он розорьвал скатёрочки шёлковыя, Расколол столесинки кедровыя, Разломал е столики ах дубовыя, Разорьвал шатёр черно… ах и чернобархатный…» (Там же). Как тут опять не вспомнить ребёнка, которому обязательно нужно заглянуть внутрь любого предмета, выяснить, как он устроен и насколько крепок. И вот этот мыслитель и естествоиспытатель позволяет себе пренебрежительно отзываться о женском уме: «Не дивую я тут разуму да женскому, У ней волос долог – ум короток…» («Добрыня Никитич»). Или другой пример – новгородский богатырь Василий Буслаев. Этот находит на горе камень. Большой такой – три сажени высотой, три аршина с четвертью длиной. И на всякий случай (вдруг богатырь какой забредёт) предупреждение на камне написано: «А хто-де у каменя станет тешитца, А и тешитца-забавлятися, Вдоль скакать по каменю, - Сломить будет буину голову…» («Василий Буслаев молиться ездил») Но, известное дело, богатырям закон не писан: «Василеи тому не верует, Стал со дружиною тешитца и забавлятися, Поперёк каменю поскаковати; Захотелось Василью вдоль скакать, Разбежался, скочил вдоль по каменю – И не доскочил толко четверти И тут убился под каменеем…» (Там же). Откровенно говоря, ничего героического я в этой истории не нахожу. Разумеется, при желании здесь, как и в случае с гробом, можно усмотреть мотив Судьбы с большой буквы и желания героя испытать её. Но согласитесь, спорит с судьбой герой хоть и чисто по-русски, но при этом совсем уж по-детсадовски. Однако продолжим. Мало того, что закон не писан, порой его и прочитать-то некому. Вот едут по полю два друга – Алёша Попович и Еким Иванович. И, как водится, видят у дороги камень. Тут Алёша (как нетрудно догадаться по прозвищу, сын священника, то есть достаточно образованного по тем временам человека) говорит своему приятелю: «А и ты, братец Еким Ивановичь, В грамоте поученои человек! Посмотри на каменю подписи, Что на каменю подписано…» («Алёша Попович и Тугарин»). И вы всерьёз думаете, что это – случайная оговорка сказителя? А по-моему, здесь видна убийственная ирония: чтобы в такой семье не выучиться грамоте, нужен особый талант. Даже среди своих побратимов Алёша Попович явно выделяется умом. Те, пусть никогда и не следовавшие чужим советам, хотя бы прочитать их способны. Особняком стоит и ещё один герой былин – Михайло Потык. Это собирательный, чуть ли не рекламно-патриотический образ простого (я бы сказал – простого до наивности) русского человека. Добрый, честный, смелый, самоотверженный. Чтобы спасти из подземного царства свою жену – Марью Вахрамеевну, он живьём зарывается в могилу, бьётся там со змеёй и возвращает-таки жену на волю. Но, как и всякий русский человек, Потык не лишён недостатков – злоупотребляет. Да и жена ему попалась неверная (тоже почему-то типичный случай в богатырских былинах). Как тут не запить? Трижды Марья подливает ему в чашу с вином сонных капель, после чего зарывает в землю, обращает в камень или подговаривает полюбовника отрубить мужу голову. А Михайло каждый раз эту чашу у жены принимает. Верит ей, стало быть. «Выпивал он чару зелена вина, А по другой да тут душа горит, Другую-то он выпил да ведь третью вслед. Напился тут Михайла он допьяна, Пал-то на матушку на сыру-землю…» («Михайло Потык») Разве можно не сочувствовать такому человеку? И друзья у него нашлись верные – Илья Муромец, Добрыня Никитич и Микола Можайский. Отправились они Михайлу из беды выручать. Но сначала пришли к Марье Вахромеевне, чтобы узнать, что она на этот раз с мужем сделала. А хитрая женщина, благо полюбовник был не бедный, накормила, напоила гостей, одарила богатыми подарками да и выпроводила. «Как отошли оны, затым вспомнили: - Зачим-то мы пошли, а не то сделали, Забыли-то мы братца-то крестоваго, А молода Михайлу Потыка Иванова…» (Там же). Ну, честное слово, как дети! Увидели пряники и забыли, зачем пришли. Тоже, скажете, случайность? Отнюдь, мы ещё увидим, что во время еды богатыри частенько забывают о других важных делах. А вот и вовсе клинический случай – мания величия, плавно перерастающая в манию преследования. Илья Муромец во чистом поле встречает спящего в седле Святогора и пытается разбудить его принятым в богатырском кругу способом – ударом палицы. Но тот просыпаться не желает, чем приводит Муромца в прямо-таки истерическое состояние: «Ох ты гой еси, удалой добрый молодец, Ты что, молодец, да издеваесся, А ты спишь ли, богатырь, аль притворяесся, Не ко мне ли старому да подбираесся…» («Илья Муромец и Святогор»). Невольно вспоминается другой вид народного эпоса – анекдот, в котором один герой объясняет другому, за что его ударил: «Сидишь, молчишь, фигню всякую про меня думаешь». И я ещё раз повторю, что Илья – самый умный среди богатырей. Представляете, какие тараканы в головах у остальных? Ну да ладно, повеселились и хватит. Дальше разговор пойдёт о поступках более серьёзных и многозначительных. В конце концов, мыслительные способности богатырей – это их личная проблема. Главное, чтобы они Русь-матушку от ворога защищали. И тут вроде бы к ним претензий быть не может. Всем известно, как наши витязи побивали злых татаровьёв: где махнёт рукой – там улица, где махнёт другой – переулочек. А если вдруг богатыри соберутся все вместе, так и вовсе врагу смерть неминучая. (Мы сейчас не будем останавливаться на вопросе, как всё обстояло на самом деле). Да только собирались они почему-то нечасто. С пугающим постоянством встречается в былинах следующая картина: к Киеву подступает несметное войско, а богатырей в городе нет. Один только князь Владимир в тереме плачет-убивается: «По грехам надо мной солучилоси, Молодцев у меня не случилоси. Илья Муромец гуляет во чистом поли, А Добрыня у Макарья на ярмонке, А й Олешенка Попович в Новегороди. А один молодой Васильюшко упьянсливой Со похмельица лежит во цареви кабаки…» («Василий Игнатьевич и Батыга») Не правда ли, странно? На пирах те же богатыри присутствуют постоянно, а в нужную минуту их приходится по всей Руси собирать. Но и в тех редких случаях, когда все витязи на месте, они не очень-то рвутся защищать Киев: «А й не будем мы да и коней седлать, И не будем мы садиться на добрых коней, Не поедем мы во славно во чисто поле, Да не будем мы стоять за веру за отечество, Да не будем мы стоять за стольний Киев-град, Да не будем мы стоять за матушки божьи церкви, Да не будем мы беречь князя Владымира Да ещё с Опраксой королевичной. У него ведь есте много да князей-бояр, Кормит их и поит да и жалует, Ничего нам нет от князя от Владымира…» («Илья Муромец и Калин Царь»). И эти слова богатырь Самсон Самойлович (только, ради бога, не нужно искать здесь еврейский след) говорит своему крестному сыну Илье Муромцу. Добавить к сказанному нечего: не будем стоять за Веру и Отечество, и всё тут! По-человечески ребят понять можно: князь Владимир – ещё тот самодур. То на пир не позовёт, то на не почётное место посадит. А богатыри – народ обидчивый, опять же – как дети. С точки зрения жизненной правды - очень хороший момент. Но ничего героического я и здесь не вижу. Ну, хорошо, в другой былине богатыри всё же собрались на зов князя. И первым делом решили перекусить перед боем. Три дня пировали, пока, наконец, Владимир не решился напомнить, по какому случаю они здесь собрались. И вот что ответил князю Илья Муромец: «А ты Владимер-князь да Святослаевич, Убирайсе ты ко своей княгины Апраксеньи-то, Апраксеньи да королевисьны, И ты ей же да всё распоряжайсе же, А до нас тебе да всё же дела нет…» («Камское побоище»). Так-то вот! Посылает князя в его же собственном доме. Правда, не туда, куда собирался, а всего лишь к княгине. Но кто, спрашивается, и на кого должен в этом случае обидеться? Кстати, хотите узнать, что поделывал всё тот же Муромец, будучи обижен на великого князя? «Выходил Илья он да на Киев-град И по граду Киеву стал он похаживать И на матушки божьи церкви погуливать. На церквах-то он кресты вси да повыломал, Маковки он золочены вси повыстрелял…» («Илья Муромец в ссоре с Владимиром»). Ответьте мне на вопрос: чем же тогда русский богатырь лучше злых татаровьёв? И, чтобы не возвращаться к этой теме, посмотрим, какие же на самом деле бойцы из наших героев. Проезжал мимо заставы богатырь из земли Жидовской. Уж не знаю, что за земля такая, но стерпеть подобную наглость наши витязи никак не могли. И решили выслать вдогонку поединщика – Ваську Долгополого. Но Илье Муромцу выбор сотоварищей не по душе пришёлся: «Неладно, ребятушки, положили; У Васьки полы долгия, По земле ходит Васька – заплетается, На бою на драке заплетется, Погибнет Васька по-напрасному…» («Илья Муромец на заставе богатырской»). В логике Муромцу не откажешь, но непонятно, зачем ему такой помощник вообще нужен. Про то, что Васька мог бы просто переодеться, я уже и не говорю – такая задача не для богатырских мозгов. Ну да ладно, может он блатной какой-нибудь, пристроил его папаша к знаменитому богатырю в обучение, теперь не выгонишь. Но ведь есть же на заставе и другие ребята. Есть, да только ничем не лучше Васьки. Гришка Боярский сын и Алёша Поповский сын тоже не подошли: один хвастлив, другой завистлив. А Добрыня Никитич хоть и поехал, но в итоге попросту испугался противника. И пришлось Илье самому на бой ехать. Вот такую он себе замечательную команду набрал! А по другой былине был там ещё и Чурила Пленкович. Полюбуйтесь и на этого героя: «Едет Чюрила ко двору своему, Перед ним несут подсолнучник, Чтоб не запекла солнца бела его лица…» («Чурила Пленкович»). Ну как? У вас всё ещё остались сомнения в сатирической направленности русских былин? Тогда продолжим. Так чем же всё-таки занимаются Васька Долгополый сотоварищи в мирное время? Сейчас узнаете: вот с какими словами обратился Добрыня к проезжему богатырю: «Вор, собака, нахвальщина! Зачем нашу заставу проезжаешь, - Атаману Илье Муромцу не бьешь челом? Податаману Добрыне Никитичу? Есаулу Алеше в казну не кладешь На всю нашу братию наборную?..» («Илья Муромец на заставе богатырской»). Заметьте, ни о Руси-матушке, ни о князе-батюшке ни слова не сказано. Сказано конкретно – на нашу братию. Вам это ничего не напоминает? Хорошо, приведу другой пример. Василий Буслаев со своей дружиной предлагает всему Новгороду биться об заклад: «Гои еси вы, мужики новогородцкия, Бьюсь с вами о велик заклат: Напущаюсь я на весь Нов-город битися-дратися Со всею дружиною хоробраю – Таковы мене з дружиною побьете Новым-городом, Буду вам платить дани-выходы по смерть свою, На всякои год по три тысячи; А буде же я вас побью и вы мне покоритися, То вам платить мне такову же дань…» («Василий Буслаев и мужики новгородские»). Внимательно прочитали? Теперь скажите мне, что это такое, если не бандитский наезд? Между прочим, Василий заклад выиграл и крышевал свой родной город без зазрения совести. Так что у нашей российской братвы глубокие и славные исторические корни. Вот так плавно мы перешли к последней части нашего исследования – моральному облику былинных богатырей. Пусть они не шибко умные и не слишком старательно защищают Русскую землю от захватчиков, но принято считать, что сильные люди обычно бывают добрыми, честными и справедливыми. Да не сказал бы. Мне и здесь есть про что рассказать. Например, про отношение к женщине. И начнём мы с Добрыни Никитича. Я ведь обещал доказать, что имя ему подобрано не случайно: «А и стал Добрыня жену свою учить, Он молоду Марину Игнатьевну, Еретницу – б… - безбожницу: Он первое ученье – еи руку отсек, Сам приговаривает: - Ета мне рука не надобна, Трепала она, рука, Змея Горынчишша! – А второе ученье – ноги еи отсек: - А и ета-де нога не надобна, Оплеталася со Змеем Горынчишшем! – А третье ученье – губы еи обрезал И с носом прочь: - А и ети-де мне губы не надобны, Целовали они Змея Горынчишша! – Четвертое ученье – голову еи отсек И с языком прочь: - А и ета голова не надобна мне, И етот язык не надобен, Знал он дела еретическия!..» («Три года Добрынюшка стольничел»). Не знаю, как вам, а мне кажется, что это маньяк-убийца. Чекатило. И следовало бы назвать его Змеем Добрыничем. Но самое страшное, что эта сцена почти слово в слово повторяется в былине «Иван Годинович». Видимо, честь-хвала молодецкая от таких действий не страдает. Так что Добрыня не одинок в своих педагогических методах. А вот как он отвечает жене на вполне законный вопрос: «- А когда ж тебя домой-то ждать, надёжа наш, Что надёжа ли, Добрыня сын Микитович? – И спроговорит Добрыня сын Микитович: - Как не милая б была семья мне, не любимая, Так казнил бы буйну твою я голову За твои за речи не умильныя!..» («Добрыня Никитич и Алёша Попович»). Любит он жену, стало быть, потому и не убил до сих пор. Любит жену и Дунай Иванович. Но не любит, когда ему мешают хвастаться. А тут жена усомнилась в его умении стрелять из лука. Наш богатырь легко доказал свою правоту. Поставил своей Настасьюшке на голову маленькое серебряное колечко, отошёл на пятьсот шагов и попытался попасть стрелой в это колечко. Всё бы ничего, но был при этом Дунаюшка пьян изрядно, да и жена оказалась беременной. Кто ж мог подумать, что богатырь промахнётся? В смысле, не попадёт в кольцо. В жену-то он как раз попал, насмерть уложил. А дальше происходит и вовсе жуткая сцена: «Подошел он к ней да порасплакался, А он брал свою да саблю вострую, Распластал он ёй да чрево женское, Посмотрел-то, как у них чадо засеяно…» («Дунай»). Вероятно, проверял, не наврала ли жена про беременность. Честно говоря, когда Дунай в раскаянии порешил и самого себя, меня его смерть нисколько не тронула. Я бы ещё и Добрыню позвал, чтобы он товарища уму-разуму вострой сабелькой поучил. Собственно, на этом можно было и закончить. Другие богатырские подвиги меркнут перед только что описанной картиной. Но не могу промолчать о ещё одном популярном былинном герое – Алёше Поповиче. Тоже человек с большой буквы Г. Вот о чём он с Добрыней смело и как-то радостно признаётся случайному прохожему: «Мы поехали от ласкова князя Владимира Во Чернигов-град взять Василису дочь Микулишну, Взять её нечестно. Да дорогой над ней наругатися…» («Ставр Годинович»). Комментарии излишни. Чуть выше сказитель назвал эту парочку «два удалые добра молодца». Тоже, скажете, не ирония? Кстати, и подельнику своему Алёша умудрился напакостить. Сказал жене Добрыни, что мужа её убили, а сам потом женился на ней. («Добрыня Никитич») Правда, нагулявшийся за двенадцать лет в чистом поле Добрыня вернулся и изрядно поколотил Поповича, но язык за лживые слова отрубать ему не стал – братан всё-таки, а не жена какая-нибудь. А язык-то у Алёшеньки – что помело. Просто так, ради хвастовства растрепал он братьям Петровичам, что их сестра с ним – Алёшкой – милуется. И не беда, что братья за позор прилюдный собирались отрубить сестре голову, поповский сын и их обманул – выкрал девушку. («Алёша Попович и сестра Петровичей») А уж по приказу княжескому он готов совершить любую подлость. Например, подбросить в суму калики перехожего серебряную чашу, чтобы потом обвинить в воровстве. «Алеша-та догадлив был: Распорол суму рыта бархата, Запехал чарочку серебрену И зашивал ее гладехонко, Что познать было не можно то…» («Сорок калик со каликою»). Того калику всего-то на полгода по шею в землю закопали, а потом разобрались и отрыли. Так что, и переживать особенно не из-за чего. Тут, как говорится, Алёшеньке и славу поют. Не правда ли, странно, что из знаменитой троицы богатырей двое на поверку оказались отъявленными мерзавцами? И так ли безгрешен сам Илья Муромец, раз у него такие помощники? Остаётся только догадываться, в каких делах они Илье помогают. Что не в ратных, надеюсь, вы уже убедились. Вот теперь точно всё. И на закуску – маленький фрагмент из былины про Садко. Сомневаюсь, что вы знакомы с этой версией. Больно уж не похож он здесь на того весёлого и отважного парня, каким Садко-гусляр запомнился нам по фильмам и учебникам. Ситуация нам известная. Садко со всей дружиной мечет жребий: чья дощечка потонет в море, тому и идти к царю морскому. И наш герой (вероятно, от большого богатырского ума) приказывает всем делать жребии из ивняка, а себе – из красна золота. Разумеется, его дощечка и утонула. Может быть, вы думаете, что Садко тут же согласился отправиться на верную смерть? Вот ещё! Про такого простака не стоило бы и былину слагать. Нет, он объявляет второй тур голосования, уже с учётом прежних ошибок: «А й как эты жеребьи есть неправильни; А й вы сделайте жеребьи как на красное да золото, А я сделаю жеребей да дубовыи…» («Садко»). И только после третьей попытки, убедившись, что от судьбы не уйдёшь, отправился он на дно морское. Но и там, как известно, не пропал. Вот это парень! Всё-таки одного умного былинного героя удалось найти. Поздравим себя хотя бы с этим. © Нил Аду, 2008 Дата публикации: 18.08.2008 01:44:04 Просмотров: 5439 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. Ваше имя: Ваш отзыв: Для защиты от спама прибавьте к числу 21 число 86:
Рецензии Марат Куприянов [2008-08-18 09:53:18] Ну, наконец, Серега, моё любимое. Ибо кто я? Никчемный сочинитель шансона? - Ага. А в свете твоих трудов - продолжатель славных традиций русского эпоса! А если серьезней, то "Былины объелись?" всегда были ссылочным аргументом по поводу зашоренности взглядов. И если шел разговор о банальности сюжета, то оппонента отправлял к тебе. Кое-кто украл эту ссылку... Теперь она появилась снова. Спасибо, Серега. Ответить
Отзывы незарегистрированных читателей Пётр Пергало [2017-09-16 00:05:20] Здравствуйте, г-н Удалин! Прочитал за вечер много Ваших ироничных историй: «Былины объелись?» и др. Однако мой интерес возник,когда читал внуку новые сказки о Добрыне по Вашему пересказу (ООО «Книжная лаборатория» 2017). И сразу возник вопрос, в каком апокрифе Вы нашли отчество отца Добрыни - Никита Романович? Спасибо. П.С. Пока не регистрировался в Клубе, поскольку мои книги висят на других разных сайтах, да и не писатель я - пенсионер. Пётр Пергало, СПб. Ответить юля [2009-11-08 23:51:32] ничерта не понимаю. но то ,что я смогла прочитать мне не понравилось. не может я просто не умею читать былины? Ответить Нил Аду [2009-11-14 01:48:32] Былины действительно трудно читать. Но я так и не понял, что вам не понравилось - сами былины или моя статья про них?