Фобия — 1. Часть 3

Сергей Стукало

Форма: Роман
Жанр: Приключения
Объём: 44589 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Почувствовав через тонкие носки нечто тепло-липкое и мерзкое, Фагиз взглянул себе под ноги, а затем во чрево только что покинутого им унитаза.
В унитазе наджасата не было.
Зато он в изобилии присутствовал на ногах хаджи и вокруг них. Такое невезение могло иметь только одно объяснение – неверные, каким-то изощренным способом, умудрились ещё раз его осквернить. Иначе каким образом единожды смытая скверна вдруг снова оказалась в туалетной комнате, и не где-нибудь, а на полу?

- Покарай, Всевидящий, кафиров⁴³ за их коварство! – в сердцах произнес перепачканный Фагиз.

Выходя с правой ноги из туалета, он всё же произнес традиционную формулу:

- Ал-хамду ли-Ллахи аллази азхаба 'анни ма йу'зини ва-абка 'алаййа ма йанфа'уни! (арабск.: Хвала Аллаху, устранившему из меня то, что меня мучило, и сохранившему для меня то, что мне на пользу!)

Оказавшись в коридоре, Фагиз взглянул на оставленный цитатник, но в своём предельно оскверненном состоянии, прикоснуться к нему не решился.
Оставляя на ковровой дорожке обильный дурно пахнущий след, он прошел в ванную комнату.

Комната для омовений у неверных оказалась не менее богатой на сюрпризы, чем только что покинутый Фагизом туалет.
По левую руку от входа, у покрытой кафелем стены стояла сияющая ослепительной белизной прямоугольной формы ванная. Кафель и мебель в ванной были того же пронзительно-белого цвета. Если бы не стоявший в полуметре от ванной унитаз, проблем с совершением омовения гусл у Фагиза не было бы.
Зачем семье неверных, состоящей всего из трех человек, нужен был унитаз ещё и в комнате для омовений – оставалось загадкой. Фагиз даже прошел в ванную комнату и заглянул в почему-то не имевший закрывающейся крышки "унитаз". Тот был предназначен лишь для малой скверны. Его сток представлял собой сеточку из примерно полутора десятков небольших отверстий, компактно расположенных в нижней части молочно-белой фарфоровой сферы. Крупная скверна в этом не было никаких сомнений, через них не прошла бы. О том, что в пораженной грехом Франции изощрявшиеся в собственном коварстве кафиры однажды взяли и изобрели биде, никогда не бывавший в Европе Фагиз даже не подозревал.
Ещё не прошло и часа, как он перечел в купленной в Мекке книге слова Пророка, мир да пребудет над ним: "Никому из вас не следует мочиться в месте купания, а потом совершать там омовение вузу. Искушение, в общем, исходит именно от этого…Нельзя мочиться стоя… Нельзя мочиться там, где происходит полное ритуальное омовение (гусл)".
Пророка Фагиз уважал. Поэтому ванную комнату неверных он покинул без сожалений.
Несомненно, что сегодня новоявленному хаджи была послана не только череда непростых испытаний, но и несколько знамений подряд. К знамениям следовало относиться не менее уважительно, чем к Пророку.
Ближайшим местом, где можно было совершить омовение гусл, была кухня.
С возвращением ритуальной чистоты надо было поторопиться.
Подходило время совершения вечернего намаза.

Когда Фагиз вернулся на кухню, молодого волчонка там уже не было.

- Выйди, женщина! – сказал Фагиз всё ещё колдовавшей у плиты поварихе, предупредительно придерживая кухонную дверь открытой. – Я буду совершать здесь гусл!

Повариха коротко вскрикнула, закрыла лицо руками и выскользнула из кухонного помещения в примыкавшую к нему просторную, хотя и безоконную комнату кладовой. В присутствии Фагиза удалиться на неразделенную надвое жилую территорию дома она не решилась. Ей было проще остаться на хадамлыке (прим. автора: по восточной традиции дом делится надвое: на "селямлик" – официальная часть для посетителей и гостей и "харемлик" – интимную, "женскую", часть. Имеется и третья часть – "хадамлык" – хозяйственная. Традиционный хаммам (баня, место для омовений), обычно находится на границе харемлика и селямлика).

- Чи хели, девона? Сарат адаги яй? (перс.: Что случилось, блаженный дурачок? Совсем сбрендил?) – иронично спросил брата Фарух. – Тебе уже пора идти сдаваться в бимаристан⁴⁴!
- Сам ты девона! Я ничего не нарушил. Место, где это произошло, предназначено для опорожнения, хотя там и нет воды для вузу, а унитаз смотрит спиной на киблу!
- От тебя разит так, будто бы у тебя полные штаны скверны. Ты мог совершить омовение в ванной, но зачем-то пришел сюда. Чем лучше оказалось для гусл то место, где живущая здесь семья готовит пищу?
- А ты бывал в их ванной комнате? У них там, рядом с местом для омовения, стоит унитаз для малой нужды! – в сердцах ответил Фагиз, снимая с ног испачканные носки. – Совершать вузу или гусл в таком месте – это харам⁴⁵! Я уже не говорю о том, что дом такого большого начальника должен быть хоть немного похож на каср⁴⁶, а не на караван-сарай, в котором нет разделения на "селямлик" и "харемлик".
- Дома русских действительно не разделены, но нужду там, где моются, они не справляют. То, что ты принял за унитаз, предназначено для омовения жен и девочек.
- И в самом деле… – заколебался было Фагиз. – Впрочем, не верю, чтобы кафиры, имея привычку справлять малую нужду стоя, не поддались бы соблазну осквернить и собственную ванную.
- Многие мусульмане⁴⁷ регулярно мочатся стоя, – пожал плечами Фарух. – Нет свидетельств, что Пророк, мир ему и благословление, никогда не мочился стоя.
- Не далее как сегодня я читал хадис⁴⁸, где А'иша, любимая жена Пророка, да будет доволен ею Аллах, говорила: "Не полагайтесь на того, кто вам передаст, будто Пророк мочился стоя". А 'Умар, да будет доволен им Аллах, говорил: "Пророк застал меня за этим и запретил мочиться стоя". Ты сомневаешься в достоверном хадисе?
- Всё равно, если бы ты остался обутым, то было бы достаточно просто помыть подошвы, – не преминул ввернуть Фарух.
- Не напоминай о моём осквернении, иначе я подумаю, что ты злорадствуешь, – обиделся Фагиз.
- Не буду, хотя, чтобы самому об этом не помнить, мне придется закрыть глаза и зажать нос. Но тогда у меня останется ответ на вопрос – зачем я зажмурился и отчего зажимаю пальцами ноздри.
- Лучше отвернись.

Процедуру очищения Фагиз начал с того, что постирал собственные носки. Кривясь и шипя как перегретый утюг, он с полминуты подержал их под проточной водой, а затем обильно залил гелем для мытья посуды.
Гель пах зелёным яблоком.
Фагиз расширил ноздри, вдохнул его запах и удовлетворенно хмыкнул. Увеличив правой рукой напор воды, он несколько раз сжал получившееся безобразие левой рукой, затем, отведя назад голову и брезгливо отвернувшись, сунул зажатые в руке носки под шипящую как змея струю.
Стирать, судя по всему, он не умел.

Когда, по прошествии пары минут, Фагиз стал отжимать "отстиранное", Фарух не выдержал:

- И это ты называешь стиркой? Пророк, в милости своей, подарил нам откровение об осквернении и способах очищения в том, дошедшем до нас виде, только потому, что тогда у людей не было понятия ни о природе инфекций, ни о бактериях, ни о гигиене. Сейчас это откровение не более чем поразительная мудрая и полезная притча. Но и она против подмены необходимых при стирке усилий столь небрежным полосканием.
- Откуда тебе знать, что в своей непостижимости имел в виду Пророк? – спросил Фагиз, обнюхивая носки. – Запаха скверны нет, значит, нет и самой скверны!
- Ты получишь тот же результат, если вообще ничего не будешь стирать, а станешь носить на носу прищепку!
- Гусала⁴⁹ при отжиме вышла, значит, вещь чистая!
- Брат, ты же знаешь, что при однократном замачивании водой вещь становится чистой только тогда, когда она была осквернена младенцем. Причем младенцем, не принимавшим никакой другой пищи, кроме молока своей матери. А ты – не младенец!
- Я – хаджи! Я трижды по три раза совершил ракят в Доме Аллаха — мечети Аль-Харам, в Священном городе Мекке. Я семь раз обошел вокруг Каабы и испил воды из священного колодца Замзам. Я семь раз пробежал между холмов горы Аль-Сафа и Аль-Мерва и совершил молитву в древнем городе Мине и на горе Арафат. С тех пор я не грешил и до сегодняшнего дня оставался первородно чист, поэтому однократного замачивания хватит. Не настаивай, не лишай меня уверенности… А про тебя, похоже, не зря говорили, что пеленки своим детям ты стирал сам… Иначе откуда такие познания о стирке?
- Да, я стирал! Моя жена тяжело перенесла роды, и на мне был долг благодарности и милосердия. Пророк, мир ему и благословение, сказал: "…лучшие из вас те, кто лучше всех относится к своей жене" (Тирмизи, прим. автора). Не будешь же ты попрекать меня милосердием, проявленным к дарованной мне Всевышним супруге?
- Не буду, – смутился Фагиз. – Поторопимся. Время для совершения гусл выходит.
- Может быть, достаточно будет помыть ступни, лицо и руки до локтей? – спросил Фарух. – Всё-таки это кухня. Вдруг зайдет кто-нибудь из хозяев или их гостей?
- "Верующие! Не приступайте к молитве, когда вы бываете осквернены, до тех пор, пока не омоете всего тела… Истинно, Бог извиняющий, прощающий" (Коран/ан-Ниса, Жёны, 4:46, прим. автора), – процитировал Фагиз и, подумав, добавил: – Абу Хурайра, да будет доволен им Аллах, передал слова Посланника Аллаха: "Не будет принята молитва от осквернившегося, пока он не совершит омовение". Никто не видел, чтобы Пророк, мир ему и благословение, после выхода из состояния осквернения не совершил бы вузу, а при моем оскверненнии поможет только гусл. Кроме того, подходит время намаза. Если ты подопрешь дверь стулом, то нам никто не помешает ни с омовением, ни с молитвой. "Очищайтесь, ибо ислам - это чистота" (слова Пророка, прим. автора).
- Хорошо. Я закрою дверь и принесу тебе таз, чтобы ты не залил пол. Я даже солью тебе из кувшина. Только пообещай мне, что больше не выйдешь из этого помещения, пока не придет время уезжать домой.
- Я попробую, если на то будет воля Следящего за состоянием Своих созданий и их деяниями.

Фарух ненадолго отлучился в кладовую и вскоре вернулся с большим оранжевым тазом, такого же цвета пластмассовым кувшином и чистым полотенцем.

Мылся Фагиз, соблюдая все установленные правила.
Сначала он трижды вымыл с мылом руки. Затем ладонью левой руки – все положенные места между ног. После этого совершил малое омовение, оставив уши и стопы немытыми. И лишь потом, помыв голову, омыл всё тело, начав с правой стороны и постепенно перейдя на левую. Завершив гусл мытьем щиколоток, Фагиз вылез из своей импровизированной купели и, звучно шлёпая по кафелю мокрыми ступнями, отошел от места омовения на три шага. Принимая от брата полотенце, он произнес шахадат⁵⁰.

К тому времени как помывшийся хаджи вытерся и оделся, его брат успел вылить в раковину использованную воду и подтереть с пола следы влаги. Он отнес в кладовую вытертый насухо таз и вернулся из неё со свернутым в аккуратный рулончик молитвенным ковриком.

- А на чём будешь молиться ты? – спросил Фагиз, принимая от него коврик, и с беспокойством взглянул на часы.
- Другого коврика здесь нет, но я что-нибудь придумаю…
- Забери себе, – проявил великодушие Фагиз. – Я нашел, что подстелить под колени.

Он прошел к двери, передвинул вправо подпиравший её стул, затем поднял лежавший слева от входа в кухню небольшой прямоугольный кусок ковролина, внимательно осмотрел его и несколько раз встряхнул.

- Немного испачкан, но сгодится! – подвел он итог осмотра коврика.

На стоявшую рядом пустую миску с остатками присохшей каши Фагиз внимания не обратил.
Вернувшись к мойке, он открыл кран, наклонился, набрал полный рот воды и, фырча, как рассерженный кот, трижды сбрызнул поверхность ковролина пропущенной через сжатые губы мелкой капелью.

- В предании сказано, что Пророк, мир да пребудет над ним, с вещами, чистота которых вызывает сомнение, поступал так же, – пояснил он вопросительно поднявшему брови брату.
- Сегодня пятница. Помолившись рядом, мы сможем считать, что совершили джума-намаз (джума-намаз – совместная пятничная молитва нескольких мусульман, одновременно обращающихся к Всевышнему, прим. автора), – ответил ему Фарух.

Фагиз ему не возразил.
И действительно, что может быть в этой жизни более приятным для простого человека, чем вместе с близкими ему людьми от души помолиться Аллаху?
Расстелив коврики и сориентировав их в направлении на Мекку, братья преклонили колени и приступили к общению со Всевышним. Рокового совпадения направлений на киблу и на оскверненный туалет Фагиз не заметил.
Обязательную часть своего намаза Фарух закончил быстро: он прочел установленные слова молитвы положенное количество раз и, оставшись на коленях, замер, перебирая в уме события прошедшего дня.
Его брат молился более истово и тщательно: он искренне благодарил Аллаха за посланные ему сегодня испытания и знамения и заверял, что был и остается верным рабом Создателя.

* * *
В девять вечера хозяйка дома собралась выпустить в огороженный невысоким заборчиком двор свою любимицу – небольшую грязно-белую болонку Мусю. Услыхав знакомую команду – "Гулять!" – та подбежала к хозяйке и радостно ткнулась влажным носом в её ноги. Когда женщина наклонилась, Муська запрыгнула к ней на руки и, совершенно ошалев от избытка чувств, с энтузиазмом принялась лизаться. Осчастливленная проявленным к ней вниманием, собачка возбужденно повизгивала и в нетерпении перебирала короткими лапками, так и норовя лизнуть свою хозяйку в нос или губы.
Муське нравилось целоваться. Пусть по-своему, на собачий манер, но нравилось. Особенно если для этого находился не только достойный объект, но и достойный повод.
Довольная хозяйка заливалась нежным, напоминающим звук рассыпающихся стеклянных бусинок, смехом и ловко уворачивалась от мелькающего словно лоскуток непоседливого алого пламени язычка своей любимицы.
Знакомая картина? Не одобряете? Эх, уважаемые читатели… Если кого из вас во время очередной реинкарнации вдруг угораздит оказаться в шкуре болонки, то вы поймете, каково это, просиживая день-деньской в четырех стенах, вдруг услышать долгожданное – "Гулять!".
Это же уписаться можно. От счастья.

Естественно, что Муська любила свою хозяйку, но когда та начала ответно целовать, тормошить и тискать свою любимицу – та незамедлительно вырвалась и убежала на кухню. Она знала, что до момента, когда хозяйка будет готова к выходу из дома, пройдёт ещё не менее пяти минут томительного ожидания, за которые можно успеть очень и очень многое. Прежде всего, оббежать обширные внутренние владения и непременно заглянуть на кухню, – а вдруг в её личную миску уже положили что-нибудь вкусненькое ещё до окончания набиравшего обороты пиршества? Не зря же хозяин обмолвился, что в этом сегодняшнем празднике есть вклад всей его семьи. А в том, что она самый что ни на есть полноправный член семьи, Муська ничуть не сомневалась. Иначе почему хозяин, хотя и иронично, но всё же по-доброму улыбается, когда его супруга тискает умницу и красавицу Муську, нацеловывая её и называя "самой-пресамой любимой"?

* * *
Открыв носом освобожденную от стула дверь, Муська вбежала на кухню как раз в тот момент, когда стоящий на коленях Фагиз склонился в очередном глубоком поклоне. Она деловито заглянула в свою пустую миску и обнюхала угол, где обычно лежал её коврик.
Коврика на месте не было.
Собачка беспокойно завертелась на месте, но вскоре взяла след и, ловко огибая ножки стола и стульев, устремилась к молящимся братьям. Фаруха она знала, поэтому, как вполне воспитанная псинка, поприветствовала его на свой собачий манер, доброжелательно фыркнув и махнув куцым обрубком хвоста.
Что же касается пребывавшего в глубоком поклоне незнакомого человека, то он понравился ей сразу. Жадиной Муська никогда не была, поэтому предъявлять ему претензии за пользование её собственностью она не стала, а лишь осторожно понюхала затылок приложившегося лбом к её коврику хаджи. Его волосы пахли хорошо, но совершенно невкусно.
Зеленым яблоком.
Запах кухонной химии был слишком силён для тонкого собачьего обоняния и, наверное, поэтому непоседливая болонка с чувством чихнула прямо в стриженую макушку Фагиза.
Услыхав совершенно непонятный посторонний звук, Фагиз осторожно поднял голову и нос к носу уперся в лохматую, с черно-пуговичными любопытными глазами и носом-кнопкой, физиономию Муськи.
Та игриво тявкнула, лизнула молящегося хаджи в нос и убежала в коридор, радостно виляя обрубком хвоста. Она знала, что хозяйка вот-вот выпустит её гулять.
Гулять Муська любила.

* * *
Фагиз сфокусировал взгляд на смоченном собачьей слюной кончике собственного носа, и его зрачки застыли в сведенном к переносице положении. Дыхание у хаджи остановилось. Ему стало плохо. Очень плохо.
Известно, что на месте совершения молитвы и на совершающем намаз мусульманине не должно быть наджаса – нечистот. К нечистотам относятся: экскременты, рвотные массы, молоко и слюна нечистых животных, кровь, гной, тухлые яйца.
Только что очистившийся и почти завершивший намаз Фагиз снова был осквернён!
А это означало только одно – его молитва Создателем не принята!
Мало того – ему снова надо совершать гусл.
Прервав молитву, Фагиз вытер оскверненный нос рукавом, встал и надел на ноги всё ещё мокрые носки.
Ошеломление его было столь велико, что он даже не стал мыть лица.

- Истину изрек Пророк, когда молвил: "Ангел не войдет в дом, в котором есть или нарисована собака" (СБ 4.54.539, прим. автора), – произнес он яростным шепотом.
- Думаю, что слова Пророка, где он объявил собаку нечистым животным, до нас донесли либо неверно, либо не полностью, – пожал плечами Фарух. – Если благородство свиней вызывает большие сомнения, то преданность, бескорыстность и самопожертвование собак – известны всем. А что это, если не благородство?
- Пророк не мог ошибаться: "Любой, имеющий собаку как домашнее животное, потеряет свою награду", – процитировал разозленный хаджи и, назидательно подняв палец, заметил: – Тебе надо срочно произнести шахадат и покаяться. Неужели ты не понимаешь, что твои слова привели тебя на край самого мерзкого куфра⁵¹ – ар-ридда⁵²? Вспомни про то, как многие собаки поедают наджас, а потом пытаются лизнуть человека в лицо. Что это, если не коварство и не происки шайтана?
- Если собаку не кормить – она будет есть наджас. Неужели ты думаешь, что "Создатель сделал одних из нас испытанием для других не затем, чтобы посмотреть – будем ли мы проявлять терпение, а Господь – Всевидящий".
- Может быть и так, однако Апостол Аллаха не зря заповедал убивать собак (СБ 4.54.540, прим. автора), – возразил Фагиз и, немного помедлив, добавил: – Я ухожу. Пока не случилось ничего другого. Похуже этого.
- Что может случиться такого, что окажется хуже уже произошедшего?
- Пророк Мухаммад, мир ему и благословение, возобновил сунну⁵³ пророка Ибрахима (мир ему), принося в жертву животных во имя Аллаха (субхана уа тааля). Как знать – может быть Всевышний ожидает от меня очистительную жертву? Не зря же Он послал сегодня мне столько знамений, предупреждая о том, что шайтан задался целью осквернить во мне благодать совершенного мною хаджа? А эту собаку к нам направил не иначе как сам Иблис!
- Неужели ты смог бы убить эту безобидную собачку?
- Не знаю… если мне будет знак, что на это есть воля Всевышнего – убью!
- До следующего Ид аль-адха⁵⁴ (праздник жертвоприношения – Курбан-Байрам – прим. автора) ещё далеко, – улыбнулся Фарух. – Кроме того, ты не постился положенные десять дней, чтобы иметь право на принесение разрешенной жертвы. Да и примет ли Всевышний в жертву невинное животное, которое ты сам называешь нечистым? Чьим мясом ты потом будешь наделять друзей и неимущих?
- Жертвой может быть не само животное, а мой поступок. Ты же знаешь, что иногда в жертву Всевышнему приносят даже жизни пленных кафиров. Их плоть потом тоже не ест никто из правоверных. Их поедают только нечистые животные – собаки, свиньи и шакалы. Поэтому, если на то будет воля Создателя, то я совершу поступок и избавлю этот дом от скверны. Убить нечистое животное – это фарз⁵⁵.
- Тогда, пожалуй, тебе всё же лучше уйти.
- Пусть будет так. Не провожай меня. Я помню дорогу из этого дома, – бесстрастно ответил Фагиз. Он чувствовал себя на тропе войны, и трубный звук четырех карнаев уже звучал в его ушах.

Фарух, соглашаясь, кивнул брату. А тот, немного помедлив, вздохнул и решительно направился к двери, навсегда покидая, как ему казалось, не столько это странное место, сколько ощущение того далекого и непонятного ему мира, кусочком которого этот дом являлся.
Лишь выйдя в коридор и осторожно прикрыв за собою дверь, он вспомнил об оставленной в коридоре книге.
Цитатника на подставке для цветов не было, зато на полу, вблизи двери в туалетную комнату в совершеннейшем беспорядке были разбросаны его листы. Вырванные с корнем, безжалостно измятые и перепачканные скверной.
От крика отчаяния Фагиз удержался. Ему не удалось удержать лишь самого отчаяния, зубовного скрежета и проклятий. Спасать безнадежно испорченную книгу было бесполезно. Вместе с тем Фагиз отдавал себе отчет в том, что во многом именно его действия пробудили к жизни ту цепочку событий, результатом которой стала потеря книги. Ни один прожитый день его жизни не нес в себе такого количества роковых совпадений, предзнаменований и неприятностей. В какой-то неистовой вспышке прозрения хаджи понял, что с того момента, как он пересек порог этого дома, его и в самом деле стал преследовать сам Иблис!
"Нечистый" имеет обыкновение вселяться либо в неверного, либо в нечистое животное. Кафиры кафирами, но, по крайней мере, одно нечистое животное в этом доме жило. И, судя по всему, жило припеваючи. Не было никаких сомнений, что именно оно, и вселившийся в него хозяин преисподней и были причиной всех его злоключений!

* * *
Выбежав из кухни, Муська сразу же свернула налево, добежала до конца коридора и оказалась в прихожей. Она обнюхала незнакомую ей пару светло-коричневых туфель и узнала этот запах. Это были туфли того гостя, который так уютно расположился на её коврике.
Долг платежом красен, и Муся решила пометить обувь этого хорошего человека. Она присела над правой туфлей и напрудила в неё небольшую лужу.
Своё надо метить всегда.
Ожидание того момента, когда хозяйка выпустит её во двор, сразу же стало не таким томительным. Немного поколебавшись, Муська всё же решила вернуться в спальню хозяев. Проверить, навела ли хозяйка на себя достаточную "красоту", чтобы с уверенностью показаться на глаза подружкам-соседкам и просто прохожим.
Хозяйка любила, когда на неё смотрят и с завистью, и с восхищением.
По пути в спальню, на всякий случай, Муська и сама заглянула в занимавшее половину стены зеркало – её псиная красота была при ней.
Убедившись, что хозяйка основательно и надолго уселась перед огромным трюмо и ещё долго будет "наводить красоту", Муська решила вернуться ко входной двери: а вдруг кто-нибудь из гостей или хозяев будет выходить, и ей удастся проскользнуть во двор?

* * *
Когда зажимавший обеими руками рот Шурка пулей пронёсся по коридору и свернул в его ведущее к ванной и туалету ответвление, он едва не наступил на выскочившую из кухни Муську. Чертыхнувшись и уступив дорогу деловито семенившей собачке, он почувствовал, что уже не в силах бороться с рвотными позывами. Выпитая водка и духота гостиной бесследно не прошли. Почувствовав, что процесс становится неуправляемым, Шурка страдальчески скривился, несколько раз мотнул головой и, подвывая, рванулся в дальний конец коридора.
Затормозив на чем-то скользком, он хлопнул ладонью по выключателю и рывком распахнул дверь туалетной комнаты.
Заходить вовнутрь Шурке расхотелось сразу же.
При виде измазанных фекалиями стен, лужи нечистот справа от унитаза и многочисленных грязных следов от чьих-то попавших в эту лужу ног, его сразу же обильно вывернуло прямо на кафельный пол туалета.
Лишь втянув воздух в судорожно сопротивляющиеся легкие, Шурка немного пришел в себя и почувствовал, что к нему возвращается способность рассуждать и поступать здраво и последовательно. Оглядевшись, он обнаружил, что следы нечистот ведут прямо к его стопам. И несколькими мгновениями ранее он поскользнулся именно на этих нечистотах.
Приведя в порядок дыхание и почувствовав себя гораздо лучше, Шурка быстро справился и с минутной растерянностью. Он оперся о косяк, поднял правую ногу и развернул её стопу так, что стала видна подошва новенькой сандалии. К неудовольствию и досаде мальчика, затейливый узор подошвы был основательно испачкан той же самой мерзкой и на удивление липкой дрянью, что и пол в туалете. Со второй сандалией дела обстояли едва ли немногим лучше.
Через загаженный пол до туалетной бумаги было не дотянуться, поэтому в туалете делать было совершенно нечего, и Шурка без сожалений захлопнул его дверь. Ему надо было умыться, но прежде всего подумать о приведении в порядок так неосторожно испачканной обуви.
В поисках тряпки или бумаги Шурка огляделся по сторонам.
Искомое обнаружилось здесь же, в коридоре, на ещё недавно пустовавшей подставке для цветов.

* * *
Когда полуслепой от ярости и мычащий, словно от зубной боли, Фагиз добрался до полутемного аппендикса гардероба, – там уже не было ни Муськи, ни молодого волчонка. Муська была у хозяйки, а Шурка сосредоточенно плескался в ванной комнате.
Фагиз нашел ложечку для обуви и, толком не осознавая своих действий, приступил к обуванию.
Сначала он надел левый туфель, а затем правый.
Муська вышла из хозяйкиной спальни как раз в тот момент, когда волглый носок Фагиза влажно хлюпнул в его правой туфле. Хаджи замер, прислушиваясь к неприятным ощущениям, затем наклонился, снял основательно подмоченный Муськой туфель и осторожно его обнюхал.
Осознание того, что теперь его обувь и носок на правой ноге безнадежно осквернены, пришло не сразу. Но вскоре Фагиз пришел в себя, содрогнувшись, выронил теперь уже ненужную туфлю и судорожно принялся снимать пропитанный скверной носок.
Муська оказалась рядом с Фагизом как раз в тот момент, когда тот брезгливым жестом забросил оскверненный носок куда-то под одежный шкаф. Убедившись, что этот непонятно чем занимающийся человек с остекленевшими, словно две бусины из хозяйкиного ожерелья, глазами, вовсе не собирается открывать входную дверь, Муська нетерпеливо тявкнула.
Фагиз вздрогнул и сфокусировал взгляд на неизвестно откуда материализовавшейся собачке. Видение не исчезло даже тогда, когда хаджи крепко зажмурился, мысленно помянул Всевидящего, пятерых его апостолов и помотал головой. Проклятая собачка стояла как вкопанная и требовательно смотрела Фагизу в глаза.

"Всевышний хочет, чтобы я очистил этот дом от скверны", – догадался он.

Прикасаться к нечистому животному, даже будучи оскверненным, Фагизу не хотелось.
Попавшаяся на глаза уже давно освобожденная от продуктов зеленая армейская сумка оказалась как нельзя кстати. Глупая собака сама в неё залезла, едва только Фагиз приглашающим жестом расправил на полу её горловину.

* * *
Когда Фагиз закрыл сумку и вышел с нею на крыльцо, заходящее солнце уже коснулось своим пылающим краем острого частокола закрывавших горизонт тополей. Хаджи пересек недавно подстриженный зеленый газон и огляделся. Ни соседей, ни других случайных свидетелей замышленного им жертвоприношения в пределах видимости не наблюдалось.

- Аллах помогает мне, – с удовлетворением отметил Фагиз и осторожно опустил свою поклажу на газон, ровно посередине между металлическим заборчиком и обрамленной крупными речными камнями клумбой.

Военная, окрашенная в темно-зеленый цвет сумка почти сливалась с зеленой травою газона. Замершая внутри неё болонка признаков жизни не подавала. И то и другое хаджи счел ещё одним подтверждением бывших ему знамений.
Теперь, по логике событий, для расправы над вселившимся в собаку Иблисом было необходимо обзавестись удобным орудием. Фагиз не без сожаления припомнил, что на кухне осталось множество пригодных для совершения жертвоприношения предметов: и увесистые разделочные ножи, и пилка для костей, и массивный шипастый молоточек, которым здешняя кухарка отбивала мясо для отбивных. На худой конец сгодился бы и полудекоративный нож молодого волчонка. Но всё эти полезные в его ситуации вещи остались в полном неожиданных опасностей доме.
Возвращаться в жилище неверных Фагизу не хотелось.

Оставив сумку с запертой в ней Муськой на газоне, хаджи направился к хозяйственной пристройке. Бензиновую газонокосилку, грабли, багор и ведро он забраковал сразу же. Два изрядно потрепанных велосипеда на роль орудия убийства не годились тоже.
Мысленно обратившись к Всевышнему за помощью, хаджи вдруг явственно услышал голос мекканского имама, после проповеди которого совершавшие хадж паломники участвовали в побитии камнями изображавшего Иблиса истукана.

- "Камни!!! Именно камни!" – обрадовался Фагиз. – "Хвала Создателю, он и сейчас не оставил меня без своей подсказки!"

Оставалось самое неприятное.
Тяжело вздохнув, хаджи выковырял из обрамлявшей газон каменной кладки увесистый обкатанный речной водой валун. Примериваясь к весу, он несколько раз подбросил его на ладони. Не понаслышке зная о живучести собак, засомневался, а вдруг ему не удастся расправиться с нечистым животным за один раз? Немного подумав, Фагиз положил камень подле сумки и изъял из обрамления газона ещё один близкий по размеру валун.
В четном количестве камней, определенно, была какая-то неправильность.
Фагизу вдруг пришло в голову, что практически все положения вузу об очищении камнями удивительным образом соотносятся с его ситуацией.
"Даже если очищение ануса достигается за два раза, то нужно сделать также и третий раз, что обязательно", – пробормотал себе под нос хаджи и вытащил из каменного убранства газона третий валун. – "Ман истаджмара фал-йувтир" (Кто использует камни, пусть заканчивает нечетным числом), – очень кстати вспомнил он подходящие к случаю слова Пророка и окончательно приободрился.
Мысль об используемых в очищении вузу камнях⁵⁶, несомненно, была подсказана самим Аллахом. Теперь надо было собраться с духом и закончить жертвоприношение.

Прежде чем барана или верблюда режут, ему в рот обязательно кладут леденец (набод). Затем жертвенное животное валят на землю головой в сторону Мекки, священнослужитель – мулла или муэдзин – читает над приготовленной к закланию жертвой специальную молитву, в которой вспоминается жертвоприношение Ибрахима (Авраама). Затем владелец жертвенного животного или специально нанятый человек перерезает ему горло. После того как спущена жертвенная кровь, леденец вынимают, так как он становится благословенным.
Читать молитву, а затем вскрывать сумку и класть в Муськину пасть сладости – было бы глупо. Да и не было у Фагиза в кармане ни леденцов, ни сахара. Поэтому он просто решил развернуть сумку таким образом, чтобы Муськина голова оказалась направлена на киблу.
Где там у вступившей в сговор с Нечистым собачки обреталась её голова – было совершенно непонятно, поэтому Фагиз пнул сумку носком правой босой ноги, а затем, когда возмущенная Муська подала голос, быстро сориентировал свою пленницу должным образом.

* * *
Находившаяся в сумке Муська принялась нетерпеливо поскуливать.
Мало того, что пригласивший её туда человек сверх всяких разумных сроков никак не выпускает всеобщую любимицу наружу, так ещё и зачем-то пинается. Последнее обстоятельство не лезло ни в какие ворота. Муська не привыкла к тому, чтобы её почем зря обижали, тем более что никакой вины она за собой не чувствовала.
Кроме того, она вдруг почуяла одуряющий запах свежестриженой травы, и желание побегать по зелёному газону и обновить свои старые метки – стало просто нестерпимым. Надо было что-то делать. Муська было взвыла, но хаджи тут же пнул сумку ещё раз, как раз в том её месте, где обретался Муськин зад.
Перепуганная собачка на время затихла.
Фагиз же поднял с газона первый из приготовленных им валунов.

- Узкурини даиман! (перс.: Вы меня запомните!), – мстительно прошептал он.

Обратив свой внутренний взор ко Всевышнему, хаджи перехватил камень двумя руками и занес его над головой. Выглядел он при этом совсем как завзятый футболист, вбрасывающий мяч в игру из-за линии.

- Бисмиллах, Аллах Акбар! (Во имя Аллаха, Аллах велик!) – так и не дождавшись от Всевышнего "свистка на вбрасывание", произнес Фагиз приличествующую случаю краткую формулу.

Последовавшие за этим события произошли практически одновременно и, к немалой досаде хаджи, случились помимо его воли.
Почуявшая неладное и страшное, Муська отчаянно взвыла.
Пронзительности и оглушительности её визга позавидовали бы и тревожные сирены времен Великой Отечественной, и незнакомые многим читателям, но от этого не менее зловредные лесопилки, и даже токарные станки. Визжащая болонка, братья мои и сестры, это страшная сила.
Похуже приступа зубной боли.

Через пару мгновений, или чуть менее, судорожно замерший Фагиз испытал ещё более невероятные ощущения. Где-то недалеко за его спиной к Муськиному голосу присоединился второй, не менее отчаянный и пронзительный голос. Это была хозяйка дома. Таким способом, надо полагать, она выражала свой протест против начавшегося жертвоприношения. Внезапная острая боль в правой ягодице показалась ошалевшему от сдвоенной звуковой атаки хаджи почти спасительной.
Он выронил камень и обернулся.
Причина болевых ощущений обнаружилась сразу же: подле него стоял, явно испугавшийся собственного поступка, молодой волчонок. Доморощенный "меч Зульфикара" был крепко зажат в его руке. Кончик блестевшего полированным металлом лезвия густо отливал красно-розовым цветом.
Это была кровь.
Хаджи осторожно дотронулся до своей свежевспоротой ягодицы, поморщился и ошеломленно уставился на испачканную красным ладонь.

Как и каким образом подле них оказался Фарух, впавшие в ступор Фагиз и Шурка так и не заметили.

- Ты только что чуть не совершил "макрух"⁵⁷, – заметил Фагизу его брат, разжимая окаменевшую руку мальчика и отбирая у него нож. – Пойдем к машине или в дом, я обработаю и перебинтую твой порез.
- Жертва Аллаху не может быть макрухом, – проявил упрямство покрывшийся испариной Фагиз.
- Может, – не согласился его брат, выпуская Муську из сумки. – Сейчас ты убил бы невинное существо, а потом, после смерти, у моста Сират тебя ожидал бы не баран-поводырь, не верблюд и не бык, а отощавшая от долгого ожидания болонка. И не отсвет огня окрасил бы твое лицо над адской пропастью, а стыд за такого поводыря. Да и твои личные гурии, родившиеся от капель крови спасительной жертвы, пахли бы не благоуханными розами, а псиной. Это и был бы самый настоящий макрух.

Фагиз иронично улыбнулся, покачал головой, хмыкнул и еще раз взглянул на свою руку.

- Верни мальчику его нож, – попросил он. – Из этого волчонка определенно выйдет толк. Скажи ему, что я на него не сержусь.
- Он тебя понимает, – напомнил Фарух и, немного помедлив, добавил: – я рад, что ты тоже стал его понимать.

* * *
Багаж уезжавшего из Дамаска Шурки состоял из сущих пустяков: тёмно-коричневого ближневосточного загара, нескольких сирийских монеток с портретом Хафеза Асада и стойкой фобии на уроженцев Ближнего Востока и Африки.
Красивый арабский нож у него отобрали в "Шереметьево-2". У таможенников в отношении таких подарков свои правила.
За пропускным пунктом таможни Шуркину семью ждала Родина.
В Советском Союзе экзотики было куда меньше, чем в Сирии: теперь в семье советского военврача, подполковника Василия Барановского – прислуги не было. Не было и персонального водителя. Да чего там – даже джипа не было. Первые полтора года после приезда из Дамаска семья Шурки жила в обычном общежитии коридорного типа.
У нас не забалуешь.
Тут вам не здесь.

Сирия и Дамаск. Справки, местные понятия и термины (продолжение):

43) Кафир (кяфир) – неверный, неверующий. Кафиром называют того, кто не верует и не выражает веру языком. Того, кто выражает языком веру и делает вид, что соблюдает все столпы ислама, но не уверовал душою и сердцем, называют мунафиком (мунафикъ – лицемер). Того, кто уверовал сердцем и выражает веру языком, но не соблюдает хотя бы один из столпов ислама, называют фасиком (фасикъ – нечестивец).
44) Бимаристан – персидские слова "бимар" и "стан" означают: "больной" и "место" – общественная больница (клиника). Первый бимаристан построил султан Нур ад-Дин в 1154 г. Разделение больных в нём производилось по трём признакам: мужчины, женщины и умалишенные.
45) Харам (арабск.) – запретное. То, что в исламе ясно и однозначно запрещено делать или говорить, называется "харам". Совершение харама является неповиновением Всевышнему Аллаху, пренебрежением к его велениям. Совершивший харам может быть наказан Всевышним как на этом, так и на том свете или в обоих мирах, в зависимости от тяжести содеянного. За сознательное воздержание от харама мусульманин получит вознаграждение по милости Аллаха.
Каср46 (арабск.) – дворец.
47) Мусульманин – слово "мусульманин, муслим" переводится с арабского как "покорившийся Аллаху", "предавшийся Аллаху”, то есть человек, признающий своего Творца как объективную реальность и следующий Его велениям. Все мусульмане являются покорными Богу. Покорными являлись и все пророки в истории человечества, в т.ч. и Ибрахим (Авраам). Производное от слова "муслим" – ислам (покорность Богу) – название единственной религии, которая не именуется в честь её основателя или исповедующего его племени. Ислам разделяет людей лишь по признаку веры, с самого своего основания уничтожая в обществе расовую проблему. Истинную веру имеет только тот, кто душой и сердцем уверовал во все, что передал Всевышний Аллах через Своего Посланника, последнего пророка Мухаммада, то есть тот, кто имеет иман, выражает языком свою веру (произносит шахадат), соблюдает все столпы ислама и следует сунне. Такого человека называют му’мином (муъмин – уверовавший) или мусульманином. Быть мусульманином, то есть оказаться на пути истины, – это великая честь и великое благо, дарованное Всевышним Аллахом. Поэтому мусульманин всегда должен быть благодарным за это Всевышнему Аллаху и всегда стараться быть достойным этой чести, выполняя все веления своего Творца. Вот почему на вопрос: “Ты мусульманин?” – мусульмане отвечают: "Алхамду лиллах" (Хвала Аллаху, только Он один достоин хвалы, ибо все поступки и деяния людей, достойные похвалы, совершаются по его воле и с его помощью).
48) Хадис (изречение, рассказ) – предание о словах и действиях пророка Мухаммада, связанных с самыми различными ситуациями в жизни человека и общества, а также предания о том, как он относился (одобрял или не одобрял) к тем или иным поступкам и высказываниям своих сподвижников (асхабов). Тот, кто отрицает достоверный хадис или не верит в него, становится кафиром.
49) Гусала – та вода, которая при стирке (и после нее) стекает из выстиранной вещи сама по себе, либо выходит при помощи отжима.
50) Шахадат (свидетельство) – в одном из контекстов – мученическая смерть, после которой шахид (смертник) получает искупление и прощение Аллаха. А вообще шахадат, или калимату шахадат — это формула единобожия и признания пророческой миссии Мухаммада, после произнесения которой, зная её смысл, кафир становится мусульманином: "Ашхаду алла илаха илла ллах, ва ашхаду анна Муххаммада-р-расулуллах!" (“Я свидетельствую, что нет бога кроме Аллаха, и я свидетельствую, что, поистине, Мухаммад – посланник Аллаха”). Именно шахадат является критерием, который отличает мусульманина от немусульманина. Тот же, кто читает шахадат, а сердцем не верует в это, является мунафиком. Если такой человек умрет не покаявшись, то будет находиться на самой низкой ступени ада. Если уверовал сердцем, но откажется прочитать шахадат, не считается мусульманином. Если умрет не покаявшись, тоже рискует оказаться в вечном аду. В любом случае, чтобы незаметно для себя не отступить от веры, желательно чаще повторять шахадат. Кроме того, мусульманин должен придерживаться Шариата и соблюдать Сунну Посланника.
51) Куфр – неверие. Для того чтобы не впасть в куфр, нужно изучать исламские науки, укреплять свою веру (иман) и следить за своими деяниями и словами. Есть многочисленные ду'а (мольбы) для защиты от подобных ошибок, переданные Пророком. Один мусульманин может посоветовать другому, чтобы он произнес шахадат, только в том случае, если тот произнес явные, однозначные слова куфра.
52) Ар-ридда – вероотступничество в терминологии Шариата. Означает отступление от ислама, т.е. мусульманин после совершения этого становится кафиром. Вероотступничество является самым мерзким видом куфра. "Кто совершит из вас вероотступничество и умрет кафиром, то окажутся тщетными его деяния, как в этой жизни, так и в будущей" (Коран, Сура "Аль-Бакара", аят 217): Умышленно выбросить Коран, сборник хадисов или толкования Корана в мусор, при условии, что это было совершено добровольно, это значит совершить ар-ридда. Мусульманину, совершившему ар-ридда, необходимо как можно скорее вернуться в ислам. Для этого он должен произнести шахадат. Тот, кто отступил от ислама, а затем произнес шахадат и стал мусульманином, обязан совершить покаяние.
53) Сунна (желательное) – это нормы поведения и богослужения, которых придерживался и которые одобрял Пророк Мухаммад . Каждый мусульманин не только обязан соблюдать все столпы Ислама, но и должен стараться следовать примеру и указаниям Пророка Мухаммада во всем, то есть следовать его сунне. Сунна - это путь, указанный нам Пророком словами ли, делами ли, поступками или состоянием (хал). За соблюдение сунны верующие получат вознаграждение.
54) Ид аль-адха (праздник жертвоприношения – Курбан-Байрам) – мифология праздника восходит к известному библейскому сюжету о попытке принесения патриархом Авраамом своего сына Исаака в жертву Богу. Однако на место библейского Исаака мусульманская традиция ставит Исмаила, считая его старшим сыном, а Исаак, по мусульманским представлениям, – второй сын Авраама (по-арабски – Ибрахима). Праздник жертвоприношения является частью мусульманского обряда паломничества в Мекку, отмечается он в 10-й день 12-го месяца мусульманского лунного календаря зуль-хиджжа. Мусульманин, совершив заклание, устраивает во избежание всевозможных несчастий и болезней ритуальное угощение (худойи, садака). Приготовленных к закланию животных украшают магическими амулетами, разукрашивают яркой краской, увешивают ожерельями и колокольчиками. Мусульмане верят, что дорога в рай идет через тонкий, как женский волос, острее лезвия меча и горячее пламени мост Сират над адской пропастью. У входа на мост Сират в Судный день будут находиться животные, принесенные в жертву в Ид аль-адха, на которых хозяева животных будут переправляться в рай, потому хозяин старается так пометить своего барана, чтобы быстрее его найти. Считается, что каждая капля крови, пролитая жертвой, рождает в райском саду новую гурию. Посудину с собранной кровью и печенью барана завертывают в черную тряпку, чтоб скрыть их от света. Из глаз барана приготовляют амулет (назари-курбан). Жертве должно быть не менее года, она должна быть здорова и не иметь никаких недостатков. Считается, что мелкое животное (овца или коза) могут быть принесены в жертву только от одного человека, а корова, бык или верблюд - от семи человек. Обычно режут барана, козу, корову или быка – двухлеток, жертвенному верблюду, как правило, бывает не менее пяти лет. Обычай допускает принесение жертвы не только за живых, но и за усопших.
55) Фарз (обязанность, обязательное) – то, что в Исламе предписывается ясно и однозначно, то есть то, к чему ислам обязывает уверовавших. Несоблюдение фарза также является неповиновением Всевышнему Аллаху, пренебрежением к его приказам. За совершение фарза мусульмане получат большое вознаграждение от Всевышнего Аллаха по Его милости, а за его несовершение будут наказаны по его справедливому воздаянию. Различаются два вида фарза: фарз-айн (фарзу-гайн) и фарзу-кифая. Фарз-айн – это то, что обязан исполнять каждый мусульманин, например, совершение пяти намазов каждый день. Фарзу-кифая – это фарз для джамаата. Если его исполнит хоть один человек из джамаата, то этого достаточно; если же не исполнит никто, то весь джамаат впадает в грех. Пример фарзу-кифая - совершение джаназа-намаза над умершим. То, что не является обязательным (фарзом), но что совершал или одобрял Пророк, называется суннатом.
56) Использование камней в очищении вузу – камень берут в левую руку, прикладывают, чтобы его не испачкать, к месту до ануса и, вытираясь, вращая его, доводят до места за анусом. Берут второй и точно так же доводят от и до. А третьим обводят вокруг заднего прохода. Если обводить трудно, то достаточно протереть от его передней к задней части.
57) Макрух (арабск.: нежелательное, неодобряемое) – то, что не одобряет Пророк и что уменьшает благодать веры, называется макрухом или карахатом. Мусульманин должен стараться не совершать макрух.

© Сергей Стукало, 2008
Дата публикации: 16.05.2008 11:58:07
Просмотров: 3290

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.