Авторы онлайн:
Алексей Осидак
Олег Павловский

Телепатия и гиперпространство.

Никита Янев

Форма: Рассказ
Жанр: Экспериментальная проза
Объём: 6663 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Время как простая сумма воль и ваше умение найти отклик у какой-то математической суммы? Вряд ли.

Вы понимаете, я это не я, а то, что я хотел сказать, по крайней мере, в литературе. А я, ну, это негативная характеристика, а не позитивная, и другой быть не может. Я, как тот, кто умел войти.

Если вы будете говорить о качествах, то просто не найдёте отклика, не столько у другого человека, черты могут совпасть, это чудо, удача и счастье, таких людей нельзя терять по жизни, а то станешь банкротом.

Это твои дружба, любовь, вера, Бог, но это тоже негативная характеристика. А то будет бо-бо, война, ненависть, несчастье, счастье. Время как простая сумма воль и ваше умение найти отклик у какой-то математической суммы? Вряд ли.

Скорей, что-то страстное, живое. В конце концов, у нас есть эпохи, которые мы ещё помним, или уже предчувствуем, и у нас есть собственная жизнь, и в них тот же механизм страсти, что в нашей жизни.

Зона и община верных, психушка и мастерская возле жизни, шоу и дом в деревне, интернет и пьеса на ладони, постапокалиптика и спасательный остров. Я воспроизвёл 5 поколений и 150 лет вперёд и назад.

У них та же черта, что у моей жизни – забвение и возмездие, комфортное забвение и истероидные аффекты. Это - если не смог войти, не пустили, не хватило мужества, воли, ума, совести, терпенья, упрямства. Список качеств прилагается.

Лучше его бросить и рассказать про: если получилось. Тогда всё сразу станет на свои места. И не надо будет ни на кого опираться, плюются и блюются или машут флажками и посылают воздушные поцелуи. Что ты – нет. Что ты – да. Что, нет и да?

А какой приз у этих 150 лет, которые мы видим из своей середины? А, ну это просто. Надо просто вспомнить про работу. Свою работу и этих ста пятидесяти лет и пяти поколений.

В 11 лет – ухарь расколовшийся Гена Янев. В 22 лет – смертник воскресший Веня Атикин. В 33 лет - несчастный счастливый Финлепсиныч. В 44 лет – все после всего Никита Послеконцасветцев.

В поколении дедов – зона и община верных. В поколении отцов – психушка и мастерская возле жизни. В поколении детей – шоу и дом в деревне. В поколении детей детей – интернет и пьеса на ладони. В поколении детей детей детей – постапокалиптика и спасательный остров.

Дальше, как в 1 классе. А + Б = АБ. 2 – 1 = 1. Расколовшийся минус ухарь равно телепатия и гиперпространство. Воскресший минус смертник равно телепатия и гиперпространство. Счастливый минус несчастный равно телепатия и гиперпространство. После всего минус все равно телепатия и гиперпространство.

Община верных минус зона равно телепатия и гиперпространство. Мастерская возле жизни минус психушка равно телепатия и гиперпространство. Дом в деревне минус шоу равно телепатия и гиперпространство. Пьеса на ладони минус интернет равно телепатия и гиперпространство. Спасательный остров минус постапокалиптика равно телепатия и гиперпространство.

Т. е. – работа. То, что строили. Вот почему вы сумел войти. Просто совпало, и вы старался. Потому что 1+1=1. Если вы вычтете из истероидного аффекта комфортное забвение, выйдет то же самое, только наоборот. Бирнамский лес минус мальчики кровавые в глазах равно телепатия и гиперпространство.

Вы что не знал, что вы – залог, самое дорогое? Вы что не знал, что или подставился, или подставил? Та ради Бога. Как говорили в чужом родном ренессансном южном городе Мелитополе, что в переводе с южнорусского диалекта на среднерусский диалект означало. Не надо нас, маленьких, дурить. Всё вы знал, как миленький. Просто придуривался нерусским, потому что так прожить легче. Луё-моё, не понимаю.

Ну, а потом пришло время, и вы с временем стояли на коленях, как муж и жена, и плакали, что получилось, совпало, как телепатия и гиперпространство. Но вы так про себя не имеете право говорить. Но в литературе про вымышленного героя – why not – как говорят французы?

Дальше история.

Там отваливались, как ступени у ракеты. Я подумал, я могу сойти с ума, если не сохраню это. Буду ходить, смущать покой граждан, что это не город, а жопа.

Сначала одна героиня – что не выдержит муку. Потом другая – что вместе с другими. И осталась одна – в одиночке.

С тоской тезоименитства в зрачках, что, наверное, нет, не прорвётся. А – уже получилось. Поймите, чтобы так говорить, надо иметь право, и доказать это право, что имеешь право судить. Т. е., опять говорить.

В 18 сунул ногу в сапог на утреннем построенье, а там мочи полное голенище.
Может, главное, что меня заботило, что простынешь. Всё остальное приклеилось к той тоске в животе, которая началась. Когда же она началась?

В 30 - голый моется в тазе в лесу в сторожке, а вокруг стоят расстрелянные 30-х, спившиеся 60-х, уехавшие 90-х, и смеются – когда это так стало, что трагедия стала драма?

В 42 сидишь в зрительном зале, как сумерки и остров, а на тебя пальцем крутят, что придурок, и плачешь, что получилось. А потом догадались, и к обрыву побежали.

Теперь нужно дальше. В 24, в 36, в 48. Но я про это уже писал сегодня. Лучше одним словом – телепатия и гиперпространство.

Отработал и кино смотришь про героев, типа – автор, потому что сам смог так. А имеешь право или не имеешь право, и герой или предатель.

Это уже как бы с той стороны шелухи. С этой стороны шелухи – одни слёзы, одна жалость, одно зерно.

И можешь, если хочешь, если действительно чувствуешь состраданье к героям, предателям, мстящим другим, как себе, тезоименитству себя – муки деторожденья, рассказать историю. Ну вот, про право разобрались. Дальше, история.

Море.

Она увидела в одиночке, что надо уходить теперь всё время от этой точки во времени. Тогда увидишь, что это и не ты вообще, а герои, которые боятся, боятся себя, боятся других, на минутку забудутся в совпаденье преступленья, подвига, кайфа, и снова боятся.

Пока не увидят, что надо уходить всё время от этой точки совпаденья автора и героя, чтобы не бояться. Они найдут время, своё время. Почему оно всё время уходит, как экклезиаст, а не спасается, как апокалипсис, и не спасает, как ренессанс? Потому что это важнее. Так они самим себе ответят.

Вы подплываете на спасательном острове к острову с трупом на постапокалиптике, целуете в губы вместо искусственного дыханья, возвращаете жизнь на место, любуетесь мгновенье на возможность счастья, пока труп дёргается на полу, как эпилептик, от возвращения жизни.

Раздваиваетесь, как пайка. Оставляете книгу, как посвятительный наркотик, 1+1=1. И отталкиваетесь мужественной рукой от ещё одного спасательного острова.

Это было главное на острове, когда вылечили, положили на лодку, сказали, «всё, дальше сам», расстрелянные 30-х, спившиеся 60-х, уехавшие 90-х.
Ты плыл на лодке, смотрел на небо, как Андрей Болконский под небом Аустерлица, думал – море. Вот бы и мне так.

Январь 2013.

© Никита Янев, 2013
Дата публикации: 04.03.2013 13:13:22
Просмотров: 2273

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.