Чужая воля 2
Юрий Леж
|
Форма: Повесть
Жанр: Фантастика Объём: 23040 знаков с пробелами Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Продолжение повести. 2 Старик очнулся… нет, проснулся, вынырнул из какого-то блаженно-дикого сна без сновидений и, ничего еще не понимая, попытался оглядеться. Вот только что он был в машине, летящей по пустынной трассе навстречу давно ожидаемой, внезапно ставшей такой манкой и желанной смерти – а теперь лежит на кровати в каком-то странном просторном помещении, в темноте… хотя, нет, черной ночной тьмы здесь не было – из далекой открытой двери струился загадочный синеватый свет, а слева, совсем рядом, горел неяркий, уютный и какой-то добрый ночник. А возле него, на казенном неудобном стуле, устроилась Некта… или Марина?.. с толстенькой книжкой в руках. – О! очнулся дед, – негромко, но внятно сказала девчушка, неторопливо откладывая на тумбочку томик так, чтобы старик увидел название, тисненное золотыми буквами: Достоевский «Преступление и наказание». – А почему – дед? Конечно, спросить судья хотел совсем другое – и где он, и как здесь оказался, и почему это девчонка дежурит у его постели – но невольно вырвалось именно это: – А почему – дед? – Да очень просто, – улыбнулась Некта. – Это я твоей праправнучкой назвалась, когда сюда прорывалась. Надеюсь, что в этих «пра-пра» не очень запуталась, а просто внучкой быть – ну, как-то не по годам, мне же, считай, опять всего семнадцать. – И тебя так просто пустили? – удивился старик, не обратив внимания на странное «опять семнадцать». – Ну, конечно, не просто так, но пустили, – замялась слегка агентесса и тут же решилась признаться, что дело тут вовсе не в деньгах, вложенных в карманы трех салатовых медицинских халатов: – Извини, я им там наплела, что ты мне дом свой загородный завещал… ну, иначе б не поверили – с чего это молодая девчонка в ночные сиделки к деду просится, аж слезно умоляет… Ошеломленный очередным фокусом Некты, старик попытался приподняться на постели, и девушка моментально пришла к нему на помощь, умело и ловко подложив перехваченную с соседней кровати подушку под спину. Иван Кузьмич улыбнулся в ответ и теперь уже демонстративно оглядел темную комнату с еще тремя казенного вида кроватями, тщательно застеленными и пустыми, белесую раковину рукомойника в углу, высокую рогатую вешалку у открытых дверей. – Это больница, дед, – не дожидаясь вопросов, пояснила Некта. – Кардиология, четвертый этаж. Сейчас ночь, тебя с трассы прямо сюда привезли. Свободных одноместных палат у них не оказалось, вот и переместили экстренно тех, кто здесь был, по разным местам, лишь бы такому пациенту покой обеспечить. – А почему – кардиология? – поинтересовался совсем не о том, что было ему интересно, судья. – В жизни у меня сердце не болело, да и сейчас… – А кто их, эскулапов этих, знает? – пренебрежительно пожала плечами агентесса. – Видать, кто-то перестраховался. Или еще что. Врачебную логику нормальному человеку трудно понять. – Тут ты, внучка, права, – согласился старик. – А что же… – …что же произошло на дороге? – не дала ему завершить фразу Некта. – Да так, пустяки. На трассе в нас въехал грузовик… ну, такой здоровенный, я в местных моделях не очень-то разбираюсь. Хорошо, что по касательной, только передок нашей машины задел. Иван Кузьмич с некоторым подозрением внимательно оглядел свое тело, накрытое легким, но теплым одеялом до пояса. Кажется, все было нормально и привычно, никакой боли и даже легкого дискомфорта в теле не ощущалось. – А ты, дед, совсем целехоньким выбрался, – заметив его взгляд, с удовольствием констатировала девчушка. – Да и я тоже. Только мне не с руки было там, на трассе, «скорую» и полицейских дожидаться, сразу рванула обратно в город. Надо же было и про больницу, куда тебя привезут, узнать, да и вещички кое-какие собрать… Агентесса приподняла с пола небольшой пластиковый пакет, демонстрируя его судье. О том, что в больницу её привела непонятное до сих пор ощущение необходимости именно этого поступка, будто внушенное ей извне, девушка предпочла промолчать, сама плохо понимая собственное желание оказаться рядом со старым судьей. – Ты про остальных почему-то молчишь? – спросил старик, ожидая худшего. – Шоферу не повезло, – кивнула, подтверждая его мысли Некта. – Пока машина от удара юлой на дороге крутилась, он как-то умудрился себе шею свернуть. – А этот… Валерик, с которым ты… – Он уже в Преисподней, – с ясно различимой злорадностью в голосе отозвалась агентесса. – Закачивают ему там десятилитровую клизму… – За что? – удивился Иван Кузьмич и тут же сам понял, что удивляется не тому. Очень уж спокойно, почти равнодушно сообщила о случившемся девушка: ни грамма переживаний, никаких эмоций, если не считать явной отчетливой злости на напарника. – Был бы грешник, а повод найдется, – отшутилась Некта. – Но, если честно, он свою клизму заслужил. Как говорили когда-то в моем Отражении – лох педальный, чуть все не загубил. Вот только жалеть его не надо, ладно? Отбудет свои лет двести-триста в каком-нибудь в угольном забое или грузчиком… он физическую работу жуть, как не любит… потом простят, конечно, тех, кто умеет быть живущим, в Преисподней ценят. Опять кому-нибудь в напарник подкинут. Только вот я – уже ученая, хватит. А то мало он мне на Столетней войне нагадил своим самолюбием, ненужным гонором и упертостью ослиной… Старик недоуменно покрутил головой, пытаясь понять и уложить в нее сказанное девчушкой. Не укладывалось, уж больно много и сразу она нагромоздила несуразностей, непонятностей, загадок. – Дед, я тут тебе наговорила, озадачила, – будто спохватилась агентесса. – Ты пока внимания особо не обращай и не волнуйся, я расскажу по порядку, если хочешь – подробно, только давай – попозже, а? Ты ведь только-только из «отсроченной погибели» выкарабкался… тьфу же, вот – опять сама и начинаю… – Ладно, – кивнул Иван Кузьмич. – Согласен и на попозже. Тем более, мне сперва надо… Он чуть встревожено огляделся, но Некта уже сообразила, что потребовалось старику, и быстро склонилась под соседнюю постель, через мгновение вернувшись с металлической эмалированной уткой в руках. – Ну, вот еще! – откровенно возмутился судья на благородный жест незваной сиделки. – Я, кажется, не парализованный пока… могу и дойти до туалета. – Ты-то можешь, – послушно кивнула девчушка. – Вот только дадут ли? – Что? – Там, в коридоре, – указала на открытую дверь Некта, – сидит дежурная, она, понятное дело, придремала, небось, прямо за столом, но шаги твои точно услышит, тем более – идти-то надо как раз мимо стола. Криков будет, шума… – Ну, а тогда мы по-мужски… – подмигнул неожиданной внучке старик, откидывая одеяло и опуская на пол длинные жилистые ноги в неплохих, но все равно казенных пижамных штанах в крупную полоску. Агентесса слегка напряглась, хотя и была уверена в нормальном самочувствии своего подопечного, наблюдая, как ощутивший себя лет на сорок моложе Иван Кузьмич, разминая ноги, неторопливо добрался до раковины, оглянулся на девушку, продолжающую сидеть у его кровати, и – громко, удовлетворенно зажурчал в белый фаянс, потом – пустил воду, смывая за собой «следы преступления», и вернулся обратно. Удивительно – когда и как успела Некта, но ко времени его возвращения на тумбочке возле постели красовались на бежевой, явно домашней салфетке почищенный апельсин, уже разделенный умелой рукой на дольки, и порезанное яблоко. Старик, бегло глянув на приготовленное угощение, самостоятельно взгромоздился на постель, единственно, в чем ему помогла агентесса, так это поплотнее укрыть ноги одеялом и поудобнее разместить под спиной подушки. – Надеюсь, Некта, что твое «попозже» теперь наступило? – подмигнул девчушке Иван Кузьмич, прихватывая с тумбочки дольку апельсина; кажется, он впервые с момента знакомства назвал агентессу по имени, к которому она привыкла. – Давай, рассказывай по порядку, чтобы у меня старческие мозги не вскипели. – Не очень-то я умею так, чтобы по порядку и со смыслом, – откровенно призналась Некта, сосредоточенно потирая виски – вновь нечто исподволь будто диктовало ей, что можно, а чего не стоит рассказывать судье, сама агентесса никогда бы и не подумала откровенничать с аборигенами любого Отражения. – Ну, раз надо, то давай, конечно, попробую… С чего начать-то? Ну, вот ты, дед, живой, а я – живущая. – А в чем разница? – не давая ей продолжить, сразу же уточнил старик. – Я уже не раз жила и не два, – пояснила девчушка. – Ну, это уже метафизика, её так просто не объяснить, да и знаю я мало. Тут придется просто поверить, что я ушла из своего Отражения семнадцатилетней, такой всегда возвращаюсь, даже если перед этим прожила где-нибудь десяток лет… – И правда, трудно понять, – вздохнул судья, наморщив лоб, он понимал, что слышит нечто подобное бреду, но – удивительное дело – сразу же принял слова самозваной внучки за чистую монету. – А что за Отражения ты упомянула? – Понимаешь, этот, то есть твой, мир – он не единственный, их такое множество, что даже и представить себе трудно. И каждый – это всего лишь Отражение некого абстрактного первомира, основы метафизического мироздания, – как сама понимала структуру вселенной, пояснила агентесса. – И за каждым Отражением внимательно присматривают… ну, не буду говорить – Бог и Ангелы, Дьявол и Бесы, пусть будет проще, как в каком-нибудь фантастическом романе – Темные и Светлые, хотя, честно говоря, и это всё очень условно… .............................................................................................................................................................................. … – Вообще, было у нас простенькое такое задание с Валериком – не дать тебе сегодняшней ночью погибнуть в автокатастрофе… тот большегруз, что в твою машину-то врезался, должен был прямо лоб в лоб, только бы металлолом остался на трассе… но – видишь, как получилось из-за природной бестолковости моего напарника. А сесть впереди я сама не могла. И ты бы, дед, не понял этого, да и охранник твой бдительный тут же бы неладное заподозрил… Некта тяжело вздохнула, переводя дух. Она уже давно так много и откровенно не говорила, и хорошо еще, что старик оказался восприимчивым, наверное, благодаря возрасту, а может, более гибкой, пластичной, чем у остальных обитателей этого Отражения, психике. Не стал креститься, отмахиваться и звать на помощь врачей, не насмешничал в душе – это агентесса видела также отчетливо, как дольки апельсина на тумбочке – не советовал отдохнуть, придти в себя после аварии и уж тем более – обратиться к психиатру, а как-то сразу, без сомнений, принял на веру слова пришелицы из Преисподней. И за разговорами, вопросами и ответами, странными воспоминаниями Некты о том, чего никогда не было в этом Отражении, они будто и не заметили, как за широкими окнами больничной палаты ночная мгла постепенно посерела, посветлела, уступая начинающемуся сумрачному осеннему утру. А когда из коридора явственно донесся легкий топоток приходящих на работу врачей и медсестер, негромкий говор передающего друг другу дежурство персонала, Некта прервалась едва ли не на полуслове, внимательно прислушиваясь к происходящему за стенами, и вернулась в разговоре уже к неизбежной текучке суетных дел: – Знаешь, дед, мне уже пора… застанут здесь – скандальчик будет гарантирован, ты же этих эскулапов получше меня знаешь, любят они власть свою показать, иной раз по делу, а чаще – просто для самоутверждения. А ты готовься, тебя отсюда, из больницы то есть, сегодня и завтра точно не выпустят, помяни мое слово… – Ну, так уж и не выпустят? – усомнился старик. – Я вообще не пострадал… и чувствую себя совершенно здоровым… – Знаешь, как они всей ночной сменой тут трепетали при одном только упоминании о тебе? – засмеялась агентесса. – Так что – хочешь-не хочешь, а готовься, достанется тебе всяких процедур по полной программе. Она поднялась со стула, с наслаждением потягиваясь, разминая слегка затекшие мышцы ног и спины… и в этот момент в пустую палату деловито вошел немолодой, толстенький врач в салатовом халате и смешной, похожей на беретку шапочке на голове. Он успел сделать парочку по-хозяйски уверенных шагов в направлении постели старика и только после этого заметил потягивающуюся Некту. Готовые сорваться с языка врача слова: «Ну-с, уважаемый, как мы себя чувствуем?» застряли где-то между голосовыми связками и языком. Обиженно поджав губы, доктор резко развернулся и буквально вылетел через открытую дверь в коридор, и уже оттуда донесся его громкий, высокий и пронзительный голос, требующий от дежурной медсестры, попавшейся под горячую руку, немедленно разъяснить – «Почему в палате находятся посторонние?», «Что они там делают в ранний утренний час?», «Кто все это устроил и кто будет отвечать за содеянное безобразие?», и, вообще, «Всех немедленно вон!», «Что за глупые шутки!» и «Вас придется наказать за это!». Судя по реакции медсестры, беспомощно и недоуменно оправдывающейся перед врачом, похоже – заведующим всем кардиологическим отделением, её коллега из ночной смены не сочла нужным предупредить сменщицу о посещении больного неожиданно объявившейся родственницей, а может, просто решила, что агентесса покинет палату задолго до начала рабочего дня. – Вот теперь – точно пора, – хихикнул Некта, прихватывая со спинки стула, на котором только что сидела, короткую темно-серую курточку. – Пойду я отсыпаться, дед, да и тебе отдохнуть после ночного бдения не помешает. Знаешь, давай так и договоримся: ты днем тоже спи побольше, а по ночам я буду приходить, не так уж это сложно – сюда проникнуть, небось, не Монсальват эта больница, и мы еще поболтаем, ладно? – А если меня переведут в другую палату? – забеспокоился старик. – Ерунда… даже если ты переедешь на другой этаж, и у палаты поставят вооруженную охрану, я приду через два часа после полуночи, – безапелляционно заявила агентесса уже от дверей, и судья с удивлением понял, что это не самоуверенность едва вышедшей из подросткового возраста девчушки, а уверенность в себе много повидавшей и испытавшей в жизни женщины. На секунду застыв у дверного проема, будто сосредотачиваясь перед серьезным и ответственным делом, Некта стремительно и плавно рванулась вперед, в ярко освещенный гулкий коридор и – будто бы растворилась в воздухе… что это было – человеческое умение или вмешательство потусторонних сил – старик не понял, да уже и не хотел, и не успевал понять: в палату неторопливо и несколько даже торжественно входила целая делегация из полутора десятков врачей, медсестер, заведующих хозяйством и, похоже, даже ночных сторожей больницы. Возглавлял шествие очень солидный, неторопливо-задумчивый плотно сложенный широкоплечий мужчина в возрасте далеко за шестьдесят, обладатель густой седой взлохмаченной шевелюры и аккуратно постриженной, но тоже уже взбаламученной беспокойными руками бородки с проседью. – Ну-с, уважаемый, как мы себя чувствуем? – провозгласил врач, остановившись у постели Ивана Кузьмича и выждав пару секунд, пока его свита не займет свои места за спиной этакого «монарха» от медицины, старательно выстраиваясь полукругом. «Началось, – с легкой тоской подумал судья. – Все, как говорила Некта… жаль, что её не будет до самой ночи…» По пути из палаты старика до запасного выхода из больницы, выводящего в небольшой скверик с голыми по осеннему времени кустами сирени и полудесятком развесистых высоких лип, Некта продела в рукава небрежно наброшенную на плечи короткую куртку и встретила уличный холод вполне подготовленной. Быстро и незаметно, как учил её еще Симон – где он теперь? в каком Отражении? чем занимается? – прошмыгнув вдоль больничной стены к небольшой калитке в высокой кованой ограде, агентесса привычно огляделась по сторонам: вокруг было тихо, спокойно и безмятежно, даже на миг показалось, что нет рядом бурлящего утренней жизнью большого города. К сожалению, так только показалось; стоило девушке перейти через улицу и пробраться проходным двором к следующей, как она попала в угрюмую, невыспавшуюся, двигающуюся с устрашающим однообразием автоматов, толпу полуспящих на ходу клерков, приказчиков и прочих конторских работников. Эта угрюмая, мутная волна, вторая уже пиковая после начинающих рабочих день на пару часов раньше пролетариев, подхватила Некту, будто легкое перышко, и словно на руках пронесла несколько сот метров по улице, протащила через турникеты, поддержала на эскалаторе и внесла. втиснула в переполненный вагон метро. Воспользовавшись своей «малогабаритностью», агентесса, ловко просочившись и забившись в дальний от входных дверей угол, на несколько мгновений задумалась – куда же она едет? С одной стороны наполненный приключениями вечер и бессонная ночь в больнице, у постели старика, предполагали усталость, желание завалиться куда-нибудь в тихий уголок и как следует выспаться, а с другой – молодой организм вовсе не желал терять драгоценное время очередной жизни на такие глупости, как сон. Непроизвольно зевнув – ведь и вокруг нее тесно прижавшиеся друг к другу люди непрерывно и судорожно зевали или безуспешно пытались сдержаться – Некта сообразила, что тянет её в Университет так, будто больше деваться ей сейчас просто некуда. И это была не какая-то тривиальная тяга к знаниям, хотя иной раз лекции в местной alma mater читали светила мировой науки; в старинные помещения с высокими потолками и амфитеатрами лекционных залов, в просторные, прокуренные коридоры, в шумную компанию беззаботных студентов и студенток агентессу толкало что-то инфернальное, метафизическое, чья-то иная, едва ощутимая чужая воля, удивительным образом совпавшая на какой-то момент с собственными желаниями Некты. Кое-как, помогая себе локтями и коленями, агентесса выскользнула из вагона за пару станций до выхода на пересадку основного потока мелкого офисного планктона, на платформе, чуть отойдя в сторону, критически осмотрела себя – кажется, куртка цела, узкие брючки из плотного темно-серого хлопка никто не порвал, невысокие сапожки почти без каблука не оттоптаны десятками ног. Значит, можно передвигаться дальше. Эскалатор, истоптанный миллионами подошв, сумрачный, кажется, едва освещенный по сравнению с платформой вестибюль станции, а следом за ними и узкий проулок, ведущий к десятку старинных корпусов местного Университета, были практически пусты. Удивленная Некта, глянув мельком на часы, сообразила, что не подгадывая, случайно, она попала в самый разгар первых, утренних лекций, до окончания которых оставалось еще больше часа, вот тогда и заполнятся студентами и метро, и переулок. На тяжелый звук открываемой старинной, наверное, еще в прошлом веке изготовленной, массивной входной двери, будто сторожевая собака на посторонний шум, очнулась и подскочила за своей небольшой конторкой вахтерша. Конечно, в те пиковые моменты, когда студенты валом валили на лекции, она никогда бы не подумала проверять у них документы, удостоверяющие право на вход в здание alma mater, но сейчас пожилая заскучавшая женщина просто не могла не наброситься на Некту со всей отчаянностью исполняющего свой священный долг человека. – Гляди, бабушка, – с нарочитой язвительностью протянула ей студенческий билет, больше похожий на миниатюрное удостоверение личности с фотографией и парочкой слегка смазанных печатей, агентесса. – Видишь, из столичного универа к вам только-только перевелась, потому и на лекции хожу пока на те, какие хочу. Вот оформлюсь окончательно, так и буду со всеми вместе штаны просиживать… Недовольная крещением в бабушку женщина что-то невнятно проворчала, тщательно изучая изготовленный бесом-куратором документ, но к чему придраться – не нашла и вернула студенческий Некте, буркнув недовольно: «Проходи, чего встала-то на дороге…» Старательно пряча от вахтерши удовлетворенную ухмылку, девушка легко взбежала по широкой парадной лестнице на второй этаж и тут же свернула в ближайший просторный, светлый, похожий на галерею, коридор, прислушиваясь к происходящему за бесчисленными, казалось, и совершенно разнокалиберными дверями аудиторий, выстроившимися напротив небольших, но многочисленных окон. Похоже было, везде шли занятия, слышался то ровный гул переговаривающихся между собой студентов, то хорошо поставленные голоса лекторов, иногда – взрывы смеха или же гробовая, но все-таки живая тишина напрягшейся от неожиданного вопроса преподавателя аудитории. Но за одной из последних в этой бесконечной череде дверей Некта различила совершенно невозможные для лекций и семинаров, едва уловимые, на грани слышимости, судорожные наполненные страстью и плотским желанием вздохи, больше напоминающие легкие стоны. Агентесса улыбнулась, представив себе, что творится сейчас в этом помещении, и бесцеремонно толкнула едва слышно скрипнувшую дверь. Невысокий, худенький парень, почти мальчишка, если судить в профиль, в тонкой шелковой рубашке и сильно расклешенных брюках, изрядно оттопыренных в районе ширинки, яростно прижимал к себе совсем уж миниатюрную, пожалуй, поменьше самой Некты, девчушку в яркой васильковой блузке, расстегнутой едва ли не до пупка, и коротенькой юбочке, под которой уже вовсю хозяйничали руки парня. Их куртки, пиджак юноши и жакетик девушки валялись на ближайшем канцелярском столе, видимо, сброшенные в порыве страсти сразу при входе. – Эй, народ, – позвала агентесса, не скрывая своего присутствия. – У вас что – места нет? или уж так приспичило?.. Парочка, казалось, не обратившая никакого внимания на скрип входной двери, моментально распалась… хотя, нет, они не отпрянули друг от друга и не принялись лихорадочно одеваться, просто оба резко повернулись к говорящей, разомкнув кольцо тесных объятий. Левая рука юноши переместилась с попки на талию его подруги, а девушка не стала спешно застегивать блузку, из-под которой застенчиво выглядывали удивительно большие для такого худенького и миниатюрного тела груди с возбужденно затвердевшими бусинками сосков. – А ты кто? – поинтересовался молодой человек, свободной рукой стараясь пригладить взлохмаченные светло-русые волосы. – Я – Некта… – А я Сашка… и она тоже – Александра, – кивнул на подружку юноша. – Вот только не говорите, что вы близкие родственники, брат и сестра, к примеру, – фыркнула легким смешком агентесса. – Ты не поверишь, но мы оба – Цветковы, – вступила в разговор девушка, все-таки начиная нехотя застегивать одну за другой пуговки на блузке. Некта соображала недолго, да и о чем тут можно было соображать? Все было ясно до прозрачности, но странное ощущение чужой воли и навязанных кем-то слов опять смутно всплыло в душе агентессы, когда она поинтересовалась: – Может, махнем ко мне? Подкупим винца, перекинемся в картишки, музыку послушаем… да там и заняться этим можно со всеми удобствами… – А ты – дочь миллионера? – набившей оскомину поговоркой ответил Сашка, пытаясь выяснить сразу и финансовую состоятельность новой неожиданной знакомой, и предполагаемые «все удобства» в доме Некты. – Чтобы снимать квартирку в городе и позволить себе выпить вина в хорошей компании, совсем не обязательно иметь богатых родителей или щедрого любовника, – засмеялась агентесса. – Иногда это получается само собой… «…конечно, само собой… при помощи беса-куратора и кредита от Иерарха, – мысленно продолжила она. – Впрочем, с этой парой Сашек можно будет неплохо отдохнуть и скоротать время до вечера… кажется, ребята совсем без комплексов и с хорошим воображением…» © Юрий Леж, 2013 Дата публикации: 14.03.2013 10:00:24 Просмотров: 2332 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|