Богиня ex machina. 11-12

Юрий Леж

Форма: Повесть
Жанр: Фантастика
Объём: 29317 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Продолжение повести.

11
Вернувшийся в управление полиции через пару часов после окончания обеденного перерыва комиссар Тарон выглядел не самом лучшим образом – прошедшая бурная ночь давала о себе знать, а несколько часов утреннего и дневного сна, казалось, совсем не компенсировали усталость. Но отлеживаться дома в ожидании, что все уладиться, как бы, само собой полицейский не мог, ну, не в его жизненных правилах было такое поведение, а кроме того, зацепочка за еще одного знакомца рыжей валькирии Милки вполне могла привести и полному раскрытию дела с таинственными препаратами академика Пильмана.
– Господин комиссар, разрешите войти? – в дверях кабинета замаячили рыжие завитушки прически Эмилии.
Начальник полиции умудрился пройти в свои апартаменты в тот момент, когда девушки не было на рабочем месте, потому – обнаружив присутствие начальства – секретарша тут же поспешила к нему и почему-то сделала это очень официально.
– Что случилось? – искренне удивился на такое к себе обращение племянницы Тарон.
– Вот…
Подошедшая к столу Эмилия положила перед начальником простенькую выцветшую и пропахшую пылью папочку с университетским досье.
– Это я взяла под расписку у проректора, уламывала почти четверть часа, – пояснила девчушка. – Не знаю, как тебе, а мне показались интересными и требующими дополнительного расследования два его академических отпуска. Как я поняла из анкеты, Вилля – сирота, близких родственников не имеет, постоянных связей ни с кем не поддерживает, но дважды исчезал из города на довольно продолжительное время. Вот.
– Ты просто молодец, Эмилия, – от всей души, без родственной лести похвалил расцветшую от его слов племянницу комиссар. – Но, к сожалению, сами мы ничего расследовать и проверить не сможем, если уж понадобится, то придется передавать материалы нашему столичному викингу… кстати, как он справляется с этим задержанным? Ты не в курсе?
– Подробности не знаю, – пожав плечами, ответила девчушка. – Но все это время наш высокий гость периодически названивал в столицу и уточнял какие-то особенности в маркировке ампул, ну, тех, что вы изъяли у Геши. Фу, никогда бы не подумала, что он торгует наркотой, как-то это…
– Как? – невольно демонстрируя профессионализм, прицепился к последним словам секретарши полицейский.
– Не принято у нас такое, вот как, – объяснила, как смогла, Эмилия. – По винцу вдарить, ну, или водку соком развести, а чтобы всякое зелье колоть… я потому тот случай с Милкой и запомнила так четко – шприц, укол, ампулы…
– Тогда на ампулах тоже была маркировка? – как бы, невзначай поинтересовался комиссар, замирая в предчувствии чего-то… этакого.
– Не было ничего, – отрицательно мотнула кудрями секретарша. – Помню хорошо, пусть и давно это было, пусть и не присматривалась специально, а вот ты спросил – вспомнила. Чистое было стекло, без всяких там букв и цифр, про которые всё капитан Хольм своих, столичных, выспрашивал.
– Ну, а потом? Что твой викинг еще делал? – уточнил свой первичный вопрос слегка разочарованный ответом племянницы полицейский.
– Опять в допросную шел, чего-то там уточнял, куда-то гонял нашего Волобуя, – продолжила рассказ Эмилия, упомянув одного из оперативников, занимающегося в управлении уголовным розыском и агентурной работой. – А потом, с полчаса назад, обедать пошел, ну, и еще не вернулся.
– Значит, как вернется, придет сюда, жди, – усмехнулся комиссар. – Будем опять наполеоновские планы строить и акции расписывать. Впрочем, чего это я? Наркопритон и оптовика накрыли, распространительницу выявили, подадим в имперский розыск, пусть теперь у других из-за Милки голова болит. Вот уже и результат для нашего города, а все эти пилюльки академика и заботы Особого отдела… ну их, сама знаешь куда…
– Туда-то туда, – скромненько закивала рыжей головкой Эмилия. – Но почему ты, дядя Феликс, меня не спрашиваешь, чего я еще узнала? Или в самом деле думаешь, что я только за студенческим досье в университет ходила?
– Нахалка, – печально вздохнул полицейский. – Я не думал, я очень-очень надеялся, что ты не полезешь в эту кашу, побережешь мои старые нервы…
– А я никуда и не полезла, – понизив голос до конспиративного шепота, сообщила секретарша. – Просто поболтала там со знакомыми, они, ты правильно сказал, меня за сексота не держат, думают, что я просто по блату в полиции и ничего не соображаю, а так – подай-принеси.
«Как же хорошо и быстро она впитывает основные понятия оперативной работы, – подивился Феликс Тарон. – Казалось, на ходу, в спешке, после акции бросил ей пару фраз… запомнила, а главное, использовала, и, похоже, с толком…»
– Не томи, – попросил он девчушку.
– Не буду, – смилостивилась над любимым дядюшкой Эмилия. – Еще ночью в общаге появилась Милка Макоева, как некоторым показалось – сама не своя, то ли перепившая, то ли какого зелья кольнувшая, но вела себя довольно прилично по тамошним меркам – то есть, хлебала все, что горит, и трахалась со всеми, кто еще шевелился.
– Я так и думал, что она к университетским дернет, – кивнул комиссар. – Где же еще в городе от полиции укрыться? А из общаги её и сейчас со штурмовым батальоном не выкурить, отсидится и – уйдет куда-нибудь в сторону столицы, там людей много, затеряться легко.
– Ага-ага, наверное, в столицу и дернет, как ты сказал, но потом, –в тон дядюшке защебетала племянница. – А сейчас Милка вместе с Виллем ушли в бункер! Во, как!!!
И заметив недоумение в глазах начальника городской полиции, по возможности кратко, но красочно, пересказала основные университетские легенды о старой котельной.
– …так что сидят они сейчас в этом бункере одни, это точно, – закончила историко-этнографический экскурс Эмилия. – Из местных, кто в общагах живет, да и вообще – университетских – вряд ли кто рискнет в бункер сунуться даже за деньги, не говоря уж о том, чтобы добровольно. Они там пусть и в большинстве своем ребята удалые, ни Темных, ни Светлых Сил не боятся, но – суеверные, и с собственным разумом расставаться не хотят, даже если про древние капища и сумасшествие кочегаров и сторожей – просто сказка.
– Плохо, – констатировал полицейский и даже прихлопнул в сердцах ладонью по папке с личным делом Вилля. – Очень плохо, но ничего уже исправить нельзя.
– Почему? Что плохо? – не поняла секретарша, в легком испуге отпрянувшая от стола своего начальника и родственника.
– Все плохо. Понимаешь, я думаю, что Милка в общагу побежала не просто скрыться, а еще и за чем-то, очень ей нужным, вот потому и просил тебя вспомнить про этого паренька. Получается, что это нечто, пускай, волшебные ампулы от академика, хранящиеся где-то на территории университета, Милка получила, ну, или вот-вот получит. И исчезнет совсем, как нам хорошо известная, рыжая со светлыми глазами девушка Макоева. А появится где-нибудь яркая блондинка с голубыми глазами и пухленькими губками – и не поймешь, что это один и тот же человек.
– Так надо… сейчас же… – глаза и пышные кудрявые волосы Эмилии буквально загорелись, она едва ли не захлебывалась словами. – Туда, в бункер… взять Волобуя, и Филя-парашютист не откажет… ну, еще пару городовых покрепче…
– Остынь, девочка моя, – устало посоветовал комиссар. – Никогда не принимай скоропалительных и очевидных решений. Судя по твоим рассказам, пусть и девяносто процентов в них – студенческий вымысел и городской фольклор, эта котельная – местечко еще то… не самое приятное в жизни. Так вот, в бункер, как ты его назвала, я не сунулся бы не только с местными кадрами, а даже с теми оперативниками из столичной полиции, с кем раскручивал длиннющую цепочку наркоторговцев. Ту самую, что привела меня домой, на эту синекуру. Без взвода особого назначения там делать нечего, а уж если вспомнить, как твоя Милка легким пинком выбила дверь в доходном доме, а потом ласточкой – ну, или нетопырем – вылетела из окна третьего этажа и убежала, даже для приличия не захромав…
– Дядя, но что же теперь делать? Ведь надо же что-то делать? – недоуменно спросила резко охлажденная трезвыми рассуждениями девчушка.
– Делать – надо, – согласился полицейский. – Но по уму. И не лезть на те вершины, взять которые явно не сможешь. Еще одно тебе правило, а то ведь потом, даже с полдороги, падать больно бывает.
Эмилия задумалась, решая – чтобы еще такого сказать, чем подвигнуть и дядюшку, и начальника городской полиции на более энергичные и решительные действия, которые – она была в этом целиком уверена – необходимо предпринять срочно, просто экстренно. Но никаких нужных слов и мыслей в голову, как на зло, не приходило, и молчание затягивалось. Но тут – повезло – её выручила распахнувшаяся дверь кабинета.
Не постучавшись, даже символическим кашлем не обозначив своего прибытия, в помещение вошел столичный викинг – капитан Хольм с кипой бумаг в руке и крайне кислым выражением на лице.
– Хорошо, что вы уже здесь, господин комиссар, – сказал особист, забыв поздороваться, впрочем, сегодня-то они уже виделись уже после ночной акции.
Того лощеного, надменного, столичного викинга, что появился в Энске несколько дней назад, к сотруднике Департамента Безопасности становилось все меньше и меньше – полицейский с удивлением обнаружил, что Хольм не брит, хотя это и не бросалось в глаза издали, все-таки у блондинов меньше проблем по этой части. А еще, глаза капитана Особого отдела покраснели, и он стал походить на классического альбиноса.
– Ах! – не забыв прихватить со стола папку с личным делом Вилля, будто только за этим и заходила в кабинет начальника, Эмилия шустро ретировалась в приемную, старательно прикрыв за собой дверь.
Даже не проводив секретаршу взглядом, особист буквально рухнул на стул и протянул начальнику полиции принесенные с собой документы.
– Этого паренька, пожалуй, пора отдавать вам, господин комиссар, – пояснил Хольм, с силой растирая ладонями щеки, будто пытаясь проснуться или просто взбодрить себя. – Торговля наркотиками там вопиющая, пусть теперь ваш следователь раскручивает – от кого, кому, за сколько и как часто. А я, все-таки, фигура не процессуальная.
– Благодарю, – принимая исписанные аккуратным, понятным почерком листы бумаги, отозвался полицейский, перекладывая их, на всякий случай с глаз долой, в ящик стола. – Но, кажется, по другому делу от мальчишки мало проку, или я не прав?
– В чем-то участвовал, конечно, – ответил особист с грустью в голосе. – Разводил и перекомпоновывал препараты, которые… ну, трудно понять из его рассказов, но все-таки доставлял в университетские лаборатории академик Пильман. Но – не лично из в руки этому студенту, а кому-то из старших, правда, не стесняясь присутствия посторонних. Как-то, примерно, так. Этот Гейнц все время путается, пугается, несет какую-то ерунду… эх, вы бы послушали сами, комиссар, умилились. Из колбочки А отливаем голубые глазки, из пробирки Б наливаем длинные ножки, добавляем из ампулы Ц качественную кожу, а из флакончика Д – густые длинные волосы…
Рассказывая всю эту несуразицу, капитан Хольм чуть изменил голос, стараясь говорить пискляво и плаксиво, имитируя речь задержанного. Получалось не очень артистично и качественно, но основную мысль Тарон понял легко.
– … потом все это перемешиваем в чашке Петри, выпариваем на медленном огне, разбавляем витаминами в определенной пропорции и, наконец, фасуем по ампулам… – продолжил контрразведчик, вздохнул и уже нормальным голосом закончил: – Ни состава препарата, ни формул… да и по академику свидетельство совершенно косвенное. Так что попросите следователя сосредоточиться только на наркотиках, тем более, я связался с нашим отделом в столице и кое-какие сведения по источникам – откуда взялись ампулы с фабричной маркировкой – уточнил.
– А зачем же эти студентики наших, городских девчонок красавицами делали? – решился перевести мысли капитана в нужное русло полицейский. – И что с этой Милкой Макоевой, которая во время акции смогла так красиво уйти, сотворили?
– Вы будете смеяться, комиссар, – вздохнул особист. – Но больше, чем на постельные дела, фантазии этого студентика не распространяются. Хотелось ему, видишь ли, красивую деваху употреблять, да не просто красивую, а – чумовую. Вот только, похоже, он и сам не понял, насколько чумовая она получилась.
– Завтра утром приезжает академик Пильман, – не совсем кстати напомнил полицейский своему собеседнику. – Что нам делать с ним? Я имею ввиду, конечно, себя и городскую полицию. У вас будут какие-то специальные инструкции? Или, как обычно, я отряжу полдесятка городовых присматривать, чтобы у дома Пильманов не болтались всякие подозрительные и праздношатающиеся личности?
Хольм взял маленькую паузу, задумчиво побарабанив пальцами по столешнице. Потом вздохнул, видимо, приняв окончательное решение, максимальное, на которое был уполномочен своим начальством.
– С академиком придется разбираться. В первый день, конечно, ничего не получится, у него, как я понимаю, официальная программа, визиты в мэрию, в университет, к друзьям детства. А вот вечером, попозже, когда вся официальная часть закончится, надо…
– Не надо, – перебил контрразведчика звонкий женский голос. – Не надо вечером разбираться с академиком. Да и вообще – просто не надо.
На пороге кабинета стояла, уперев ладони в бедра, миниатюрная блондиночка с копной тщательно взлохмаченных платиновых волос, невероятным для мужчин образом балансируя на фантастических четырехвершковых каблуках, одетая в скромные черные брючки, выразительно облегающие её соблазнительные выпуклости и короткую черную кожанку. Под распахнутой курткой, поверх белой футболочки, на груди блондинки матово светился большой, белого металла, медальон со странным и видимым даже издалека рисунком средневековой крепости и верхового воина-рыцаря подле нее. Позади блондинки, невероятным образом исхитрившейся незаметно войти в кабинет начальника полиции во время разговора с Рихардом Хольмом, маячили двое – худощавый, тусклый в серо-зеленом помятом костюме и приметных очках в золотой оправе и мощный, поперек себя шире, но невысокий, абсолютно лысый, в бесформенном буром свитере.
12
Кажется, даже у капитана Особого отдела слегка приоткрылся рот от удивления, что уж тут говорить о провинциальном начальнике полиции, впервые в жизни живьем, даже еще в двух шагах от себя, в собственном кабинете увидевшем Нику. И пока оба правоохранителя приходили в себя, блондинка, изящно цокая каблучками – и как такое получается на затертом казенном линолеуме? – подошла поближе к столу, пропуская в глубину небольшого кабинета своих сопровождающих.
«А ведь при нас она такого себе не позволяет, – удивленно подумал Купер, отступая от входа в сторону окна. – Ведет себя просто, естественно, как с друзьями…» Брызжущая вокруг себя ослепительным фейерверком соблазнительнейшей эротичности блондинка легко превращала светлый весенний день в мрачные осенние сумерки, среди которых только она и выглядела единственным ярким пятном.
– Госпожа Ника!
После нескольких секунд паузы капитан Хольм следом за комиссаром Тароном поднялся с места, демонстрируя свое светское воспитание и отношение к женщинам в целом и посетившей их совещание красотке – в отдельности.
– Мы… э-э-э-э… очень рады вас видеть в нашем городе… – с трудом нашел хоть какие-то слова начальник полиции, в голове которого в этот момент чудовищным образом перемешались мальчишка наркоторговец, академик и лауреат Пильман, рыжая валькирия Милка, собственная племянница, столичный викинг, привезший к ним в провинциальный городок море проблем, и ослепительная даже в простеньком дорожном наряде Ника.
– Да ладно, рады они, – фыркнула блондинка, бесцеремонно усаживаясь верхом на стул и обнимая его спинку руками. – Понятно, вы, господин комиссар, нисколько не рады и думаете только об одном – откуда же свалилась эта… х-м-м… белобрысая проблема на вашу бедную голову…
Ника лучезарно улыбнулась окончательно растерявшемуся от её откровенного цинизма Тарону.
– А я – рада, серьезно, – пискнула от дверей не удержавшаяся на своем месте Эмилия.
– Спасибо, – совершенно серьезно, повернувшись на голос всем телом, поблагодарила блондинка секретаршу. – Иногда приятно почувствовать, что для кого-то ты не лишний… даже в таких обстоятельствах.
– Теперь немного о делах, господа, – привлек внимание к себе без приглашения занявший третий, последний из имеющихся в кабинете стульев Мишель. – Если кто не знает, то я поверенный в делах, бухгалтер, нотариус и агент госпожи Ники. И у меня есть к вам ряд вопросов.
Только сейчас окончательно и бесповоротно поверивший в присутствие в кабинете провинциального начальника полиции столичной звезды, её поверенного и какого-то неизвестного третьего мужчины, капитан Особого отдела, скромно и ошалело молчавший до сих пор, попытался взять инициативу в свои руки и понять – для чего, собственно, все эти люди собрались здесь в такой не подходящий момент, и какое отношение они имеют к академику Пильману и заданию самого особиста?
– А вы не могли бы… – начал, было, контрразведчик, но Мишель не дал ему окончить фразу, продолжив свою так, будто никто ничего и не говорил.
– Первый вопрос: что вы успели узнать про Вилля и его бункер?
– А почему мы должны отчитываться неизвестно перед кем? – все-таки не сдержал столичный и департаментский гонор капитан Хольм, видимо, бессонная ночь, не совсем удачная акция и малоинформативный, но многочасовой допрос задержанного сказались – контрразведчик потерял выдержку и не смог сразу сообразить, что речь идет о каком-то новом персонаже этого дела.
– Как это неизвестно? – нарочито удивилась Ника, наивно улыбаясь почему-то не Хольму, а начальнику городской полиции. – Мишель вам уже представился; вон, у окна, Купер стоит, ну, а меня разве кто-то не знает?..
Попавший промеж двух огней комиссар, едва ли не впервые в своей сознательной жизни, совершенно растерялся. Какими полномочиями располагает имперская эротическая звезда и её непонятные помощники, Тарон не мог даже предположить, но судя по вопросу Мишеля, поданному, как первый, информацией о происходящем они владели едва ли не в большей степени, чем сам начальник полиции. В тоже время идти на открытую конфронтацию с Особым отделом Департамента Безопасности, признав право задавать такие вопросы за нежданными визитерами, в здравом уме не стал бы ни один государственный служащий, не заручившись предварительно поддержкой всего Имперского Совета, да и – много раз перед этим подумал бы. «Ох, и отмолчаться сейчас просто не получится, – с тоской подумал Тарон, горько пожалев, что служебное рвение вытолкнуло его из дома после ночной акции так рано, мог бы и до вечера в постели проваляться, никто слова бы не сказал. – Хоть бы капитан поактивнее вмешался, поспорил, да или просто поговорил с ними…»
Но вмешалась неожиданно Эмилия, видимо, тонко прочувствовав состояние дяди.
– А что там особенного знать-то про Вилля? – небрежно пожала плечами девчушка, старательно сдерживая внутреннюю гордость за добытые ею сведения, которыми заинтересовались такие гости. – До сих пор, небось, перепихивается в этой кочегарке с Милкой, если, конечно, за вином не пошли… ну, а может, уже и выбрались оттуда, кто ж их знает?
– Что за Вилля? Почему вы знаете, где скрывается Макоева, и ничего не сообщили мне? – вмешался столичный викинг, резко поворачиваясь к секретарше.
– Капитан, вопрос о незаконном применении биоморфных препаратов неизвестного происхождения в настоящий момент вышел за пределы вашей компетенции, – сухим, нотариальным голосом пояснил Мишель, одергивая особиста. – Если с вами еще не связывался курирующий заместитель Директора Департамента, то вы можете проявить инициативу и позвонить ему самостоятельно.
Рихард Хольм явственно передернул плечами – вот так нагло, но вместе с тем равнодушно и отстраненно с ним до сих пор никто не разговаривал, разве что – совсем уж в ранней юности. Но все же ссылка на заместителя Директора, одну из ключевых, несменяемых уже больше четверти века, фигур в Департаменте, свое действие возымела, при этом особист ни на мгновение не допустил мысли о блефе со стороны поверенного – шутить с Департаментом среди имперских граждан было делом немыслимым. Но при этом самолюбие контрразведчика было задето самым что ни на есть изощренным способом – отстранением от дела через третьих лиц, до поры, до времени в этом деле не участвующих и, как могло показаться, слетевшихся «на сладенькое».
– Мне выйти отсюда вон? – холодно и оскорблено поинтересовался капитан.
– Вот что мне всегда не нравится в мужчинах, – философски, будто размышляя вслух, сказала Ника, обращаясь к так и застрявшей в дверях Эмилии. – По любому поводу начинают меряться… ну, сама знаешь чем…
Девчушка в ответ как-то совсем уж несолидно и несообразно моменту захихикала, невольно разрушая ледяной панцирь недоверия и неприязни, сковавший собравшихся в кабинете мужчин.
– Милка? Барменша у Пальчевского? Исчезла этой ночью? – переспросил Мишель, кажется, в доли секунды совершенно забыв о демарше особиста и собственных словах.
– Она не просто исчезла, – решился вступить в разговор на стороне вновь прибывших комиссар Тарон и коротко, в стиле рапорта высокому начальству, перечислил случившиеся ночью «подвиги» Макоевой, её связь с задержанным и знакомство с Виллей.
– Твоя подружка? – догадавшись о главном источнике информации по Милке, обратилась блондинка к Эмилии так, будто в кабинете они находились одни, а вместо слов поверенного, капитана Хольма и дядюшки Феликса прослушали занимательную радиопередачу.
– Вместе учились, ну, и потом… – чуть замялась девчушка, ища подходящие слова. – Город у нас маленький, живем, как бы, все вместе…
– Кроме внешности, в чем она еще изменилась за последнее время? – подал, наконец, голос единственный до сих пор «великий немой» в кабинете – Купер.
– Озабоченная очень стала, – чуть подумав, сообщила Эмилия, понимая, что, кроме нее, на этот вопрос достоверно не сможет ответить никто. – Ну, при мне во всяком случае… хотя, в разговорах этого не замечалось особо, просто не могла на мальчишек равнодушно смотреть, вот… ну, и еще… неутомимая… не в этом смысле, я последнее время вместе с ней ничего такого, а вот после работы – будто и не на ногах весь день провела, да еще и пить стала… как сказать, не то, чтобы больше, но раньше заметно косела со стакана портвейна, а сейчас…
– Понятно, – кивнул Купер и снова замолк, пожав плечами под пристальным взглядом Ники, мол, клиническая картина ясная, но стоит ли делиться выводами при посторонних?
– Могли бы и самостоятельно принять меры к задержанию Макоевой и нового фигуранта, – обращаясь к комиссару, попробовал, было, вернуть утраченные позиции капитан Хольм, сообразивший, что, несмотря на номинальное отстранение от дела, никто не собирается изгонять его из помещения.
– А вы готовы были за пару часов подогнать их столицы отряд осназа из вашего Департамента? – сердито огрызнулся полицейский. – Сами же ночью видели, чего стоят мои люди… а говорите – самостоятельно…
– Не переживайте так, – искренне посоветовал Тарону Мишель. – Вытащим мы Милку с Виллей из котельной, разве это так трудно? Но они совсем не главные в этом деле, хотя за пареньком длинный хвост всяческих неприятных историй тянется.
– Вытащите? Из бункера? – не поверил комиссар, пристальнее вглядываясь в субтильную фигурку и золотистую, франтоватую оправу очков поверенного.
Ника, заметив взгляд полицейского, презрительно фыркнула, но рассказывать присутствующим, на что способны Серые Тени, не стала, а поинтересовалась у Эмилии:
– Из тех девчонок, что работают в гостинице Пальчевского, кто еще с вами компанию крутил?
– Да все мы вместе… говорю же, город, как платок носовой, куда не пойди – всё те же люди, – пояснила уже вполне освоившаяся в такой странной компании рыжеволосая девчушка. – Только я на всякие опыты над собой никогда не соглашалась, а потом уж и предлагать перестали, ну, а другие… как Милку кололи чем-то, я сама видела, ну, еще пару-тройку раз – шприцы, ампулы эти без маркировки, но это уже с другими… а что за это им будет?..
– Им-то? – хмыкнула Ника, состроив прелестную гримаску. – Талонов на распродажу точно не будет, придется жить такими, как получились после этого... А вот с теми, кто тут эксперименты затеял, хочется разобраться…
– Кстати, мальчишку этого, задержанного, не отдавайте местным, – то ли посоветовал, то ли распорядился Мишель, адресуя свои слова особисту. – Думаю, через пару-тройку дней Департамент его к себе заберет, не надо, чтобы лишние уши слышали про академика, биохимию и всякие прочие подробности. Тем более, что наркотики этот парень получал через анархистов и им же передавал кое-что из биоморфных препаратов.
Капитан Хольм ощутимо дернулся на стуле, порываясь бежать из кабинета к телефону спецсвязи, установленному, как положено, в изолированной комнате со входом и выходом под расписку. Но, спохватившись, немного расслабился, ведь если поверенному известно о таких подробностях дела, то, скорее всего, об этом знают и в руководстве Департамента, но, очевидно, знают не так давно, иначе особиста не послали бы в этот городок с подобным заданием.
– Мне кажется, мы отвлеклись, – подал голос от окна Купер. – Зачистку остатков метаморфных препаратов вы проведете и без меня, это не такая уж проблема, принципиально важно – закрыть источник поступления, а точка доступа, как я понял, одна – этот академик и лауреат.
– Хорошо, что есть человек, способный подвести черту под нашими разговорами, – удовлетворенно хмыкнула Ника, выпрямляясь и чуть распахивая полы курточки, чтобы продемонстрировать еще раз присутствующим знак планетарного Инспектора, впрочем, подлинное назначение медальона на шее блондинки знали лишь приехавшие с ней в городок друзья. – Мишель, тебе на роду написано съездить еще раз в университет и привести оттуда эту сладкую парочку – Вилля и Милку.
Поверенный в делах коротко кивнул и поднялся на ноги, сопровождаемый недоверчиво восторженными взглядами комиссара, контрразведчика и, особенно, рыжей Эмилии.
– Купер, прихвати-ка ты эту обаятельную девушку, – блондинка кивнула на застывшую в дверях секретаршу. – И вместе с ней побеседуйте с её гостиничными знакомыми… знаешь, хоть ты, кажется, и уверен, но проверить, как и чем их на самом деле потчевали, все-таки надо.
Неожиданно удостоенная такого внимания, девчушка зарделась от удовольствия, но все же бросила короткий быстрый взгляд на дядю – не будет ли её участие в таких разговорах с бывшими одноклассницами чем-то незаконным, бросающим тень на начальника полиции. Но комиссар лишь кивнул в знак согласия, и радостная Эмилия выпорхнула в приемную – подкрасить губки, провести пару раз расческой по пышной шевелюре, посмотреться в зеркальце, ну, и прихватить из ящика стола полицейское удостоверение, так, на всякий случай. В том, что никто из девчонок, нынче занятых в сфере обслуживания, а пару лет назад сидевших с ней в одной классной комнате на уроках, не откажется поговорить по душам даже без официального документа, секретарша полицейского начальника не сомневалась, отношения в провинциальном городке между людьми, тем более, молодыми, сильно отличались от столичных… и кое в чем – в лучшую сторону, частенько позволяя обойтись без лишнего формализма и бюрократии.
– Ты не дуйся, капитан, – попросила Ника, простецки пересаживаясь со стула на стол, подобрав под себя одну ногу и залихватски помахивая другой. – Подумаешь, отодвинули от этих биоморфов, так это, может, и к лучшему для тебя? меньше знаешь – спокойней спишь… Тем более, что дело-то еще не закрыто, и с академиком еще ничего конкретно не решено.
– Не решено? – вопросительно приподнял бровь контрразведчик. – Не надо вечером разбираться с академиком – ваши же слова?
– Мои, конечно, – не стала спорить блондинка, не переставая улыбаться. – Только имелось же ввиду немного другое: не надо вам с комиссаром разбираться самим, мы разберемся, а потом сдадим тебе академика тепленьким…
– То есть? – совершенно ничего не понял из слов планетарного Инспектора особист.
– Есть грань, за которую вам с комиссаром пути нет, – теперь уже серьезно ответила Ника. – посмотрите на мой медальон, оба…
Только теперь, внимательно приглядевшись к изящной женской, казалось, безделушке, и полицейский, и капитан Хольм увидели, что лицо всадника в средневековых латах абсолютно идентично лицу их собеседницы, а руках его – или теперь уже её? – зажат небольшой, странного вида пульт.
– Вам интересно узнать – что это, почему, зачем? – хитренько улыбнувшись спросила блондинка и сама же ответила: – А – нельзя… только потому, что эта информация выходит за пределы вашей компетенции… Умно сказала? Ну, да так вам и надо, если автоматически смотрите на блондинок, как на забавных домашних зверушек…
Почувствовав, что общее напряжение и у контрразведчика, и у начальника полиции города изрядно спало, замещенное любопытством и желанием проникнуть в неожиданную тайну иридиевого медальона, Ника расхулиганилась и уселась на столе по-турецки, подтянув под себя и вторую ногу.
– Ну, ладно, будем считать, что я вас уговорила не обижаться, а заодно и принесла извинения за несколько резкое начало нашей встречи, договорились? – попросила блондинка, с прежней хитринкой заглядывая в глаза сидящих перед ней мужчин.
Чтобы только что она сама не говорила об их отношении к женщинам вообще и блондинкам в частности, Ника понимала, что слегка лукавит в такой поверхностной характеристике своих собеседников.
– Давайте теперь все-таки порешаем, что же делать с нашим любезным академиком? – вновь предложила блондинка. – Его, кстати, кто-нибудь живьем видел? Общался? А то мне в этой жизни как-то было не до лауреатов крупповской премии по биохимии…

© Юрий Леж, 2012
Дата публикации: 12.12.2012 11:04:14
Просмотров: 2010

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.