В мире было неспокойно...

Фёдор Васько

Форма: Рассказ
Жанр: Ироническая проза
Объём: 16195 знаков с пробелами
Раздел: "Вишнёвое дерево (рассказы)"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

В мире было неспокойно, в квартире пусто и невесело. В зеркало шкафа Максим видел на стене уродливую тень своей головы. Вечер давно кончился, а ночь всё не наступала. Бубнящий телевизор напомнил, что жизнь происходит.
Крупным планом пыльное лицо шахтёра. Лицо обыкновенное, большая родинка на щеке, оттопыренные уши. Говорит, громко, неразборчиво, как сломанный динамик. Документальные кадры, снятые нетвёрдой рукой любителя.
...Заброшенная дорога, сержанты милиции, люди, лежащие на проезжей части. Вкрадчивый голос диктора: «Им надоело жить без зарплаты, и они решили добиться таким способом, и добили...»
Снова лицо шахтёра. На этот раз умытое, но умытое наскоро, возле шеи и на лбу тёмные разводы. Улыбка через всё лицо, в руках крупные пачки мелких денег. Ещё более вкрадчивый голос диктора: «На этот раз справедливость восторжествовала, но что делать остальным?» ...
А что делать остальному ему. Зарплату снова задержали, должны были вчера, в пятницу, а дадут только послезавтра, во вторник. На выходные остался без пива. «Так жить нельзя»,- подумал чужую мысль, и показалось, что она собственная, только что пришедшая в голову.
Загорелся желанием что-нибудь сделать, и сделать немедленно. Лёг, там, где был, возле телевизора, на давно не метёный пол. Вскочил, радуясь, что некому смотреть на глупую выходку. Вышел, как был, во фланелевой пижаме, на лестничную клетку и расположился единственным способом, возможным на мизерном метраже - по диагонали. Левая нога упёрлась в девятую квартиру, а правая рука почти дотянулась до седьмой.
В мире ничто не изменилось, только большой рыжий кот пересел на две ступени выше, да дверь девятой чуть приоткрылась, - любопытная соседка хотела разглядеть, что происходит.
Замёрзла спина, и бунтовать расхотелось. Оделся теплее, вернулся в прежние позиции. Время словно остановилось. Максим передумал всё, бродившее в голове и стал задрёмывать, когда уставшая ждать событий бабушка из 9-той высунулась и ткнула валенком, надо сказать не в самое удачное место.
- Антихрист, - сказала она и театрально замахнувшись, замерла, словно статуя свободы, с гордо поднятым валенком, давая возможность испугаться или сфотографировать. Пока Максим приходил в себя, старуха всё стояла, воображая какую-то чушь в выжившей из ума голове. Но когда захотелось выругаться, её уже не было. Звонил в дверь, хотелось убедиться, что с ней всё в порядке. Никто не открыл.
Вернулся домой, лёг на кровать одетым, не спал. Тени на стене не смыкали глаз вместе с ним. Задремал под самое утро, снилось, что его хоронили. Духовой оркестр из пяти человек никак не мог разыграться. Отдельные ноты существовали, но в мелодию не срастались, и погибали, так и не приблизившись к гармонии мира. Это было мучительно даже для Максима, у которого после свинки музыкального слуха почти не осталось.
А может быть, это была и не музыка, а печаль в чистом виде, без размера и контрапунктов. Понимая, что покойникам этого нельзя, Максим долго крепился, но, в конце концов, не выдержал, заревел и проснулся. Тоска вместе со слезами просочилась в реальность, и стала ещё невыносимее. Утро только-только начиналось. Вспомнил вчерашнее, стало стыдно, и желание что-нибудь сделать вернулось.
На этот раз устроился на дороге возле дома. Выбрал где почище, постелил старое покрывало и лёг. Воскресное утро, не ожидавшее ранних пешеходов, продолжало дремать, не обращая внимания на слишком серьёзное лицо лежащего без присмотра человека.
Шумная стая птиц пересекла по диагонали видимую часть неба. Никогда раньше Максим не разглядывал облака с таким вниманием. Большие, с размытыми контурами, они едва различимо двигались, обозначая направление воздуха больших высот. Но каждое из них оставляло себе право хотя бы обозначить что-то собственное, отличное от демократии большинства. И выражалось это в разнообразии очертаний и неповторимости форм. И хоть в целом они стремились в одну сторону, у каждого имелось заметное даже с Земли собственное мнение. Представил, что и он облако, летит куда-то вдаль, сам по себе и вместе со всеми, и почудилось другое небо, без тёмных силуэтов горизонта, сплошь состоящее из тумана и слепящей пустоты.
Последний раз оглянулся на удаляющуюся Землю и увидел, как из подворотни проходного двора пятится обшарпанный жигулёнок местного инвалида по зрению Зигмунда. По воскресеньям тот ездил на базар торговать самодельными тапочками. «Задавит и не заметит»,- подумал Максим и освободил от себя проезжую часть. Мелькнуло сонное лицо Зигмунда, двигаясь рывками, машина выехала на трассу, едва не задев газетный ларёк.
Лёг на место. Чтобы не видеть пугающего неба, закрыл глаза. Голова была на удивление пуста. Зародыши мыслей гибли, не успевая превратиться во что-нибудь. Обыкновенному человеку, если он не идиот, трудно ни о чём не думать, хотя это полезно. Сейчас это произошло само по себе, и показалось приятным.
Чьё-то неровное дыхание всё испортило. Открыв глаза, увидел прямо над собой нечеловеческое лицо со свисающим языком. Перекрестился, но видение не исчезло. Нечеловеческое лицо оказалось собачьей мордой. Звали зверя «Валет», его появление означало, что скоро явится и сам хозяин, отставной полковник артиллерии Александр Сергеевич, которого за глаза называли «Фугас».
Он почти ничего не слышал, носил тёмные очки и больше всего на свете любил свою балованную собаку. Она отвечала ему тем же, и делала перманентные попытки загрызть любого, неугодного хозяину. Из-за этого Александра Сергеевича боялись все, даже живущие в соседнем подъезде милиционеры. Максим хоть и поднялся, но двигаться не решился. Он догадывался, что до прихода отдающего команды лучше не шевелиться.
«Фу, Валет»,- крикнул, наконец появившийся полковник, и друг человека послушно бросился врассыпную. Спортивный костюм с едва различимой надписью «Adidas» был перепоясан потёртой портупеей, казался несоразмерно большим и походил на шкуру неизвестного животного. Сзади, вместо хвоста, болталась потёртая кобура. Полковник проковылял мимо, сел на скамейку. Собака устроилась рядом.
Сказал: «Знаешь...»,- и задремал. Максим лёг на место, собака неотрывно следила. Её грустные глаза были гораздо умнее, чем у хозяина, и казалось, что, если бы не этот несоразмерный язык, она бы сейчас заговорила человеческими словами. Иногда Валет ненадолго убирал его, и перебирая лапами, хотел что-то объяснить. В такие моменты становилось стыдно за условности непонимания, словно окружающие виноваты в этом недоразумении.
Полковник вздохнул, пробормотал что-то известное ему одному и, не открывая глаз, потянулся к кобуре. Максим не испугался, лишь покрепче обнял землю, стараясь не выдать своего непростительного присутствия. Часто, особенно в ясную погоду, практически без всякой причины, у бывшего военного случались приступы немотивированной агрессии. Видимо в контуженой голове что-то происходило.
В такие времена он доставал из кобуры гранату без взрывателя и бегал по двору, грозя кому-то невидимому. Говорили, что эта граната предназначалась ему, но по случайности военных событий не взорвалась, оставшись экспонатом домашнего музея. Если бы не прошлые заслуги, не странная медаль «За освобождение Еревана», сидеть бы ему на принудительном лечении в закрытом госпитале.
Окружающие во время этих припадков по возможности прятались, а если не получалось, то старались хотя бы не разговаривать, чтобы не усугУбить. Полковник неразборчиво спрашивал и сам себе, так же неразборчиво, отвечал. Но, по его мнению, происходил диалог. А тут как повезёт. Случалось, что сами того не подозревая, говорили пожилому человеку разные гадости. А за это можно и поплатиться.
Полковник открыл кобуру, достал кусок сахара. Валет съел лакомство прямо с руки. Это повторилось несколько раз, пока хозяину, наконец, не удалось съесть самому. После этого он снова задремал. Валет дождался, пока дыхание хозяина успокоится, положил чуткую голову на когтистую лапу и взгляд его перестал что-нибудь выражать.
Где-то рядом прошумел поезд. «Вот мне бы под него бы». Смущали острые колёса и твёрдые рельсы, но ко всему привыкает человек.
Полковник, не просыпаясь, зевнул, собака, не открывая глаз, почесалась. Максим представил своё погибшее тело рядом с этими клоунами, и не выдержал, встал и пошёл, куда глаза глядят. Туда, где все одинаково чужие, и может быть неопасные. Если и попадаются экземпляры, незнание их в лицо, хотя бы в первое время, не вызывает беспокойства, не отвлекает от собственных мыслей и целей. А видя своих, начинаешь психовать заранее, ещё издалека.
Мысли путались, но истина была где-то рядом. Хромала тактика, хотя стратегия была безупречна. Возле родного дома, где все тебя знают, серьёзного подвига не совершишь. Есть явление, но нет процесса, определяющего «неслучайность». Кто же здесь поверит, что вся жизнь была подготовкой и предтечей. Проявлять себя нужно там, где о тебе никто не догадывается, тогда может родиться легенда.
Максим был горд, что додумался, доволен, что не успел достичь точки невозврата, но жалел утерянного времени. Торопя события, побежал и чуть не попал под грузовик. Всё произошло как-то несерьёзно, впопыхах, даже не успел испугаться. Машина затормозила как вкопанная. Лишь после этого Максим вспотел и его затрясло. Вместо извинений поднял с земли палку и погрозил. Водитель, не вылезая из кабины, беззвучно выругался и уехал, обдав бешеного пешехода клубами чёрного дыма из неправильно работающего двигателя...
Долго стоял возле железнодорожных путей. Думал, «лечь или не лечь». Всё-таки решил, что, если поезд не затормозит, от человека останутся только смешные подробности, и смотреть будет на на что. Имея технические знания, Максим понимал, что быстро остановить такую махину может только землетрясение.
А жизнь тем временем окончательно проснулась, повсюду происходило оживлённое движение. «Не успеешь лечь, как тебя восемь раз переедут. А как же последние мысли о вечном?» Долго шёл по главной дороге, потому что второстепенных не было. Наконец заметил неответственный поворот и перекрыл его своим телом.
Солнце исполнило лишь половину обязательной программы, и ещё ничто не предвещало вечера. Максим лежал на тёплом асфальте, раскинув руки, запрокинув голову, снова смотрел в небо, в сторону от солнца. Он читал, что это полезно для глаз. Ещё полезнее это делать сидя на пальме, но пальм вокруг не наблюдалось.
Облака, казалось, замерли, только через время в их облике намечалось что-то новое, а ещё через время старое окончательно забывалось, и всё снова казалось неподвижным. Прожужжала муха, пролетела птица, остановился велосипедист. Максим видел происходящее, но забыл, что сам участвует в этой жизни. Он не мог прийти в себя от тёплой земли, высокого неба, свежего ветра и чувства неожиданной новизны, словно жить ещё не надоело.
Запах нашатырного спирта вернул к существованию в прежнем мире. Максиму не хотелось объяснять что-нибудь чужому человеку, и он не стал этого делать, а только легонько зарычал. Велосипедист отшатнулся. Максим прошептал, «Уходи, я сумасшедший», и этим сразу покорил. Незнакомец невесело улыбнулся, и вскоре его сутулая спина оказалась на расстоянии. Лишь тогда он оглянулся, и ненадолго показал средний палец правой руки. Максим помахал ему в ответ, отчего физкультурник только прибавил оборотов.
«Неужели меня можно испугаться»,- восхищённо подумал Максим и заглянул в маленькое зеркальце, которое всегда носил в кармане из-за работы. Им он снимал показания счётчиков электричества, в тех местах, где из-за неудобного расположения прибора было неловко смотреть обычным способом. Но ничего особенного не увидел,- родинка на щеке, картофельный нос, пересохшие губы. Предполагая, что в панике повинно не само лицо, а его выражение, принялся строить рожи, и преуспел. Иногда от увиденного становилось не по себе. Вдруг чей-то вкрадчивый голос шепнул что-то в самое ухо. Максим не расслышал самих слов, но от глупого занятия своего отвлёкся. Огляделся во все стороны, и никого не увидел.
Приближение огромной машины различил издалека, мечтая, что она куда-нибудь свернёт, или остановится. Не случилось ни первого, ни второго. Случилось третье, страшное и необъяснимое. Грузовик был так велик, что Максим, от страха лежащий не совсем поперёк, оказался нетронутым, проскочил между широко поставленными колёсами. Машина проехала и остановилась, а он остался сзади, в прежней невредимости.
Но даром это не прошло. Сначала увидел чьи-то ноги, потом поднял голову и разглядел остальное. Лучше бы он лежал ничком, не поднимая головы. Дальнейшее примечал как сторонний наблюдатель, не хотелось верить, что это происходит с ним. Звероподобный водитель схватил сильной рукой и встряхнул так, что нетренированное тело человека умственного труда захрустело, а в кармане жалобно зазвенели ключи. От неожиданности из Максима вырвались природные звуки несдержанного негодования. По страшной силе захотелось домой.
Страшная сила, в лице водителя большой машины, отпустила на землю. Он уехал, не проронив ни слова, да и умел ли он разговаривать, неизвестно. Следующие две фуры объехали лежащего Максима по полосе встречного движения, даже не снизив скорости. А если бы он истекал кровью страшных ран или рожал. В жизни ведь всякое бывает. Захотелось наказать всех сразу, весь нечуткий мир.
Нашёл часть дороги с кюветами и лёг в самой неудобной, узкой части. Но его всё равно объезжали, - краем леса по живой земле. Только к вечеру отыскал место, идеально подходящее для нападения партизан или взрыва самодельной бомбы. Ну и для его случая тоже. С одной стороны, в низине небольшой овраг пересохшего ручья, с другой, выросший по неизвестной причине искусственный песчаный холм.
Красивая машина шла на приличной скорости, стремительно приближаясь, не проявляя признаков торможения. Максим встревожился, решил отпрянуть, но вместо этого оцепенел. Последнее, что помнил, - широко раскрытые глаза женщины за рулём. Ожидание резкой боли не подтвердилось, удара не почувствовал, ничего мучительного не произошло, только в очередной раз не смог вздохнуть. Хотел, но не мог. А потом и хотеть перестал. Желание понимать пропало, мир вокруг перестал быть.
Прохладный дождь привёл в чувства, Максим увидел себя на самой вершине песчаного холма. Красивая машина удалялась на прежней скорости, едва вписываясь в повороты. Максим вздохнул и не дышал, пока она не скрылась в низине леса. Он так и не понял, как оказался там, где оказался. Попытался вспомнить, но в это время за холмом что-то лопнуло, и звук мотора прекратился на высокой, истеричной ноте.
Максим бежал так быстро, как мог. Ему казалось, что он спешит на помощь самому себе. Задохнулся на крутом повороте, но открывшаяся впереди дорога была пуста, без каких-нибудь признаков автомобильной аварии. Бежал и шёл, шёл и бежал, забывая цель и причину, не решаясь передохнуть, не умея остановиться.
От усталости перестал смотреть вокруг, замечая лишь собственные ноги, да плохо сделанный асфальт. В конце длинного пологого спуска, почти отдышался, и поднял глаза, чтобы увидеть что-нибудь другое. Солнце, без устали трудившееся целый день, уткнулось в нарисованный горизонт. Тени от редко растущих деревьев неправильно вытянулись, передавая землянам приветы от братьев по разуму. Готовое измениться небо раскрылось, и можно было разглядеть все цвета, от ярко жёлтого вдали, до золотисто серого над головой. Летящая вслед за солнцем одинокая птица казалась застывшей на месте. Редкое для этих мест безветрие придавало происходящему очертания нереального, почти неземного. Максиму стало страшно от мысли, что солнце больше не вернётся...
На следующий день, чтобы не встретить соседей, Максим отправился на работу раньше обычного. Хмурое утро, словно мстя за вчерашний погожий денёк, выбрало главным цветом серый, и ничто в этом прекрасном мире не радовало глаз.
На скамейке возле подъезда сидела бабушка из девятой квартиры. Она смотрела куда-то вниз в траву, и что-то шептала. Рядом устроился её любимый рыжий кот. Старая женщина, не поворачиваясь, гладила его, а зверь выгибал спину, и старался заглянуть в лицо. С другой стороны, занимая остальную часть скамейки, лежал валенок. Он был огромен, меньше бабушки, но гораздо крупнее кота.
В мире по-прежнему было неспокойно.

© Фёдор Васько, 2016
Дата публикации: 15.05.2016 18:28:35
Просмотров: 1837

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.