Вслед закату

Дмитрий Детинич

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 12146 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

– Я второй, «крысы» на хвосте, «крысы» на хвосте…
На скорости 250 миль в час я проносился прямо над верхушками деревьев, выжимая из «Брюстера» все, что мог. Два И-16 прилепились как банные листы.
Уже минуя лес, я заложил вираж вправо. На миг время замерло. Я глянул на правое крыло своего самолета – синяя свастика на белом круге – от черных пулевых ран тянулась струя белого дыма.
Потом я увидел закат. Огненный меч разделял небо от земли, а розоватый свет заливал озера, леса, деревянную церквушку, кучку домиков какого-то хутора….
Потом очнулся. Все проносилось очень быстро. И домики, и церквушка…
Между тем меня загоняли в клещи. На фоне темнеющего неба, с востока, приближались русские «яки». Потянув ручку на себя, я резко взмыл вверх. Опасный трюк, если пилоты И-16 хорошо стреляют.

Первый вылет. Я только закончил авиашколу. В первом же боевом вылете пришлось попотеть, драка была жестокая.
- Ну а ты, Микко, что видел? – спросил капитан Кекконен во время разбора полетов.
- Все видел, бой видел… Звезды. Звезды. Звезды, - моя рука сама стала водить по воздуху, словно показывая.
- Ты хотя бы стрелял? – спросил кто-то.
- А как же, все до последнего патрона… только все мимо...

«Брюстер» трясся и стонал, мотор перегрелся. Я, сколько было возможно, держал нос самолета к небу вверх. Потом, когда земля оказалась далеко-далеко, убрал тягу и свалил машину. У леса, набрав скорость, выровнялся. Маневр удался – русские отстали, теперь главное дотянуть до аэродрома. Правда «яки» могли догнать, эти разгоняются прилично…
- Кекконен, Хакала, Утенок… Я второй. Я второй. Кто-нибудь.
Треск помех в шлемофоне.
Впрочем, что же это я. Кекконен горящей кометой уходил от русских, и на земле остался только столб черного дыма. А Утенок… Нет, я не видел, что произошло с Утенком, с остальными.
Уходить не хотелось. Хотелось боя. Отомстить, а там что будет.
Но если рассудить здраво. Самолет поврежден. Насколько – неизвестно. Радиатор охлаждения двигателя точно прострелен… И топливо на исходе.
Я сжал ручку руля с такой силой, что чуть не лопнула перчатка. Боевой разворот. Курс на запад. Там где закат. Там где лес и озеро.
То-то русские оживятся – добыча сама в руки летит.

Я попал в эскадрилью настоящих асов. Есть чем гордиться – радуйся, дурила. А радоваться и нечему. Идешь все время замыкающим. Только сел на хвост «ивану», как кто-то из наших разваливает его на куски.
Война в разгаре, где-то вовсю прут союзники – Вермахт, черт их дери. Ленинград в осаде. А я летаю без побед. Так и войну прошляплю.
Нет, конечно, мне удалось подбить два бомбардировщика и маленькую этажерку. Но я хотел истребителей.
Хотел? Получай.
Одним прекрасным летним утром, мы вышли на перехват. Прямо из Прибалтики шли тяжелые бомбардировщики большевиков. Впрочем, это была не наша забота, наша забота - снять прикрытие. Однако русские решили перестраховаться и впереди послали истребителей. Для воздушного превосходства, так сказать. Это были И-15, совсем уж устаревшие бипланы, которые русские почему-то красиво называли «Чайками». Но «Чайки» были неуклюжи, покрашены в мрачные военные тона, с коммунистическими звездами на крыльях.
И надо же было такому случиться, что я отстал от наших и один-одинешенек наткнулся на четверку этих самых «Чаек». Я обрадовался. Обрадовались, наверное, и русские, еще бы – «Сейчас кто-то из нас пополнит счет, думали они, ааааааа. Нас то четверо, аааааааа!»
Но пополнять счет собирался я.
Хотя зря я назвал И-15 неуклюжими. Очень верткие ребята. Одна беда – слишком медленные. Беда не только для них, но и для меня. Только я заходил кому-то в хвост, только прицеливаться успевал, а он уже сзади.
Потом они гонялись за мной. Но я отрывался, благо характеристики «Харрекейна» позволяли. И снова мы менялись местами.
Мы так могли долго продолжать. Но, наконец, я приноровился, сел на хвост гаду и сбросил скорость, рискуя привести свой истребитель к сваливанию. И вот «иван» в прицеле. Я подошел как можно ближе, как учил Луукканен. Одна очередь, две. В мою сторону полетели куски обшивки. Кажется, tovarischu уже хватит, я развернулся.
А, развернувшись, увидел такую картину – tovarisch летает, как ни в чем, ни бывало. Остальные тоже. И ко второму акту спешат мои друзья. «Выручить» спешат. Спасибо.
Такая злость взяла.
Но… О, радость! Тот, в которого я стрелял, направляется в мою сторону. Мы идем в лобовую друг на друга, словно рыцари неба из пропагандистского фильма. Стреляю я, стреляет противник. Трассеры благополучно летят в молоко. И вот мы разминулись.
Есть!!! Без крыла, golubchik.
Тут же, я заметил, что меня вертит и крутит. Что крыла нет и у меня. И вообще, пора последовать примеру того русского парня, который сейчас выпрыгнул и уже даже раскрыл парашют…
Операция по перехвату прошла успешно. Но без меня. Бомбардировщики сбросили смертоносный груз в море и убрались восвояси. К слову, никто не был убит в этом бою – ни с их стороны, ни с нашей. Несколько подбитых красных попали в плен, другие драпанули за линию фронта.
Мне тогда достались выговоры и наряды вне очереди, даром, что офицер (ведь «харриков» в полку было маловато, да и запчасти – где брать? По «Ленд-лизе» не получим, небось).
Хотя нет. Медальку все же дали.
По радио объявили, что отважный лейтенант Микко Магнуссен, расстреляв боезапас, будучи подбит превосходящими силами противника, таранил советский И-15.
Забавно, но в русской газете Утенок нашел статью (он же и перевел), что отважный «сталинский сокол» таранил фашистского аса. Мелочь, а приятно.
Впрочем, они с таким же успехом могли написать, что он таранил маршала Маннергейма.

Дымящийся столб – все, что осталось от тупорылого И-16, второй пошел на вынужденную. Но мизерикорд, кинжал милосердия, пока побудет в ножнах. Скорее всего, если летчик не скроется в лесу, то прибегут крестьяне с хутора – жаль беднягу, как бы вилами не закололи. Или волки сожрут, если в лес. А еще, мой дедушка сказывал, что где-то здесь тролль обитает. Или не здесь? Или не тролль?
Покружив над поляной с минуты три, я послал незадачливого русского (ага, вон он, к лесу таки бежит) к троллю, я снова взял курс на аэродром. «Яков» нигде не было.
- Я третий, кто-нибудь. Прием. Я третий. Тут полно русских, я в квадрате 18, вышлите подмогу. Перкеле!!!
- Утенок! Это я! Я второй. Третий отзовись, я второй.
- Микко! Хольгер!

В школе меня окрестили Хольгером. Легендарный Хольгер Датчанин.
- Зачем тебе фамилия Магнуссен? – шутили все. – Ты что, датский король?

Хольгер Датчанин бумашку нашел
С этой бумажкой покакать пошел
Вскоре смеялась вся ДаниЯ
Этой бумажкой – наждачка была.

Такая вот поэзия. И надо же, когда я поступил в нашу эскадрилью, то попросил комэска взять и Утенка. То есть младшего лейтенанта Дэвида Лайтамеки.
- Разрешите обратиться, господин капитан.
-Разрешаю.
-Можно ли перевести, к нам младлея Дэвида Лайтамеки? Он отличник… и…
-Хм, зачем? В v-24 тоже не помешают отличники. Тем более, что v-24 лучшие.
- Господин капитан, это мой друг с детства. Почти как брат. Его матери, я пообещал присмотреть за ним. Господин капитан…
- Хм… (господин капитан разглаживает усищи). Ну что ж, я организую. Не о чем не беспокойтесь, свободны!
Надо ли говорить, что в эскадрилье потом распевали песенки похлеще, чем про бумажку…

«Топливо, - говорил, чей-то голос в моей голове. – А топливо-то, на исходе». Уж не голос ли это того самого Перкеле, которого всуе помянул Утенок?
Я бы еще мог добавить – и боезапас, тю-тю. Почти.
Но я уверенно направил машину к квадрату 18. Это в сторону заката, что мечом рассекает…
Уже не рассекает. Солнце словно утопало в собственной крови, где-то за Краем Земли, окропив черную кромку леса.
Herovo, как говорят русские. Уже и темнеет.
Но я летел. На неисправной машине. С перебитым радиатором. Летел. И я уже близко.
Держись Утенок, держись младлей.

Я вот иногда думаю, что за оружие в наших руках? Машина. Красивая. Летает.
У пехотинца есть винтовка, пулемет, ПП «Суоми» в конце концов.
У меня есть несколько тонн алюминия, дерева и разной электронной начинки. Есть пулеметы.
Я могу сбрасывать бомбы. Могу расстреливать людей. Десятки, сотни людей, пока хватает патронов.
И кто скажет, что самолет - это не оружие? Мы – рыцари неба, но нет коня, нет копья и меча.
Есть самолет, пулеметы, пушки. Почему все забывают, что мы, пилоты, управляем самым смертоносным оружием последней эпохи. Хотя, какие мы рыцари неба?
Хотелось бы стать этим самым пресловутым рыцарем. Рыцарем неба. Но…
Но не могу. Какой же я рыцарь? Это мы расстреливали мирные колонны, доставляющие продовольствие в осадный Ленинград. Это мы расстреливали пехоту и подавляли зенитную артиллерию. Мы…

Я в квадрате 18. Утенок - молодец, выдюжил. А ведь прибеднялся…
«Яков» не было по-прежнему. Утенок мчался на восток.
Он уходил от заката…
Я пристроился за ним.
- Третий, я второй, третий, я второй. Русские-то где?
Снова шипение в шлемофоне.
- Черт! Ты слышишь меня?
- Второй… А где первый?
Голос слабый. Он что? Ранен?
- Третий. Это второй. Кекконен… Его больше нет… Третий, что с тобой?
- Я выдержу. Я ранен…
- Третий… черт! Утенок держись!!! Мы вытянем. Там есть поляна, совсем рядом. Там хутор. Держись!
- Хольгер… Хольгер Датчанин бумажку нашел… Хо…
- Нет, Утенок, держись!!! Тяни ручку на себя! Утенок…
Проклятая война…

Летом, прошлого года, в соседнюю эскадрилью v24 пришел приказ – срочно предоставить четыре «Брюстера» для перелета на аэродром Иммола, чтобы выполнить спецзадание. Что за задание? Секретное, ясное дело.
Меня там не было. Зато был герой войны, лейтенант Винд. Он возглавлял эту миссию.
Получив дополнительные инструкции, четверка «Брюстеров» отбыла в район Таллинна. Там они должны были встретить транспортник «Кондор».
Они его встретили. В сопровождении тридцати «мессеров».
Наверняка, Винда мучил справедливый вопрос – а мы то зачем?
Курс взяли домой, в Суоми. Однако нижняя кромка облаков все ниже и ниже прижимала самолеты к земле.
Погодка была так себе.
Уже на подлете к аэродрому, а летели прямо над верхушками деревьев, Винд заметил впереди массивные трубы завода местечка Кауко-пяя. «Кондор» летел прямо на эти трубы. Винд заметил, а пилот транспортника в упор их не видел.
Предупредить! Срочно!
Но рация «Брюстера» работала в другом диапазоне частот.
К счастью (а скорее наоборот), «Кондор» успел отвернуть. Потом приземлился в Иммоле. Так как аэродром не был предназначен встречать такие громадины, пилотам пришлось очень энергично тормозить. Сгорел тормозной барабан.
Последовав старой солдатской заповеди, Винд и его товарищи сели на другом аэродроме. Подальше от начальства, поближе к кухне.
Потом он узнал, кто был пассажиром «Кондора».
Он рассказал друзьям, а те - нам.
В тот ненастный день, к ненастному дню рождения Маннергейма, прилетал сам фюрер. Поздравить, так сказать, с юбилеем – 75 лет, как никак.
Помню, знатная бухаловка была, на зависть всем русским.
И все же… Проклятая война! Почему экипаж «Кондора» заметил трубу?

Я один. Я снова один. Где я?
Я лечу на запад, в сторону заката.
На последних каплях топлива.
Кекконен, Утенок… Хакала… Вспомнил. Хакала врезался в самолет врага. Нет, он его не таранил, просто они врезались друг в друга.

В прицеле хвост русской этажерки. Я вижу заднего стрелка.
Кажется, этот самолет называется У-2. Это ночной бомбардировщик.
Я вижу заднего стрелка. Нет не стрелка, я вижу девушку, из-под летного шлема выбиваются светлые кудри.
Снова все замирает. Она целится, она стреляет, она убивает мой «Брюстер». А я пытаюсь, но не могу нажать на гашетку.
А ведь патронов еще полно.
Большевики, капиталисты… хм, фашисты. За этими уродливыми словами стоят просто люди…
Впрочем, мысли прочь?
Я смотрю в ее голубые глаза.
Палец нажимает на гашетку. Трассеры прошивают самолет, и он загорается.
Прощай, русская валькирия…

«Яки» появились внезапно.
Я продолжал лететь к закату.
В моих руках оружие.
Может быть «хольгеры» попадают в Вальгалу?..
Закат.

© Дмитрий Детинич, 2008
Дата публикации: 09.08.2008 20:33:35
Просмотров: 2613

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.