Фобия — 1. Часть 1.

Сергей Стукало

Форма: Роман
Жанр: Приключения
Объём: 29925 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Неужто вам доселе неизвестно,
что Аллах всеведущ и знает всё,
что вы пытаетесь тщетно скрыть,
и о том, что тайно носите в себе самом?

Коран.

Фобия. Часть 1.
Рынок. Казнь. Кофейня Нофара.
(неполиткорректное повествование в пяти частях)

Пережитое нами в глубоком детстве очень часто становится причиной наших симпатий и антипатий на всю оставшуюся жизнь. Однако, не будем разводить политесы: именно в детстве вьют гнёзда и пускают корни многие необъяснимые простой логикой фобии.
Была одна такая фобия и у главного героя нашего рассказа. Собственно она, а не её носитель, тривиальный курсант-связист по имени Шурка, и будет главным действующим лицом дальнейшего повествования.

Шурка - типичный представитель военной династии. Родился и вырос он в семье военного, и самый яркий из уже осознанных периодов детства пришелся у него в аккурат на Сирию. В Сирии его семья жила в отдельном особняке. У них была домашняя прислуга, и возил Шуркиного отца персональный водитель окрашенного в камуфлирующие цвета персонального джипа. И прислуга, и водитель были сирийцами.
Отец у Шурки был санитарным военврачом и уже второй год служил в Дамаске в аппарате советских военных советников. По иронии судьбы и он, Шурка, многие годы спустя, состоявшись как военный инженер-связист, однажды продолжил свою службу в том же Дамаске, в аппарате военных советников. Гены - страшная штука. У советников и дети - тоже советники.

Впрочем, вернемся к повествованию.
Родилась Шуркина фобия именно там, в Сирии. И родилась довольно обыденно.
Перед очередным 23-м февраля его отец получил очередное воинское звание. И, готовясь к положенному в таких случаях сабантую, отправил водителя с N-ной суммой сури¹ на местный рынок, по-арабски - "сук". Звали водителя Фарухом.
Рынков в Дамаске множество, и у каждого своя специализация. Так уж сложилось, что у арабов торговля среди всех других занятий - на первом месте. Восток - дело не столько тонкое, сколько торговое. Наверное, поэтому на многих местных рынках бойкая торговля продолжается без каких-либо перерывов. Даже по ночам.
Русскому человеку, с его патриархальным менталитетом, на таком рынке делать нечего. Другое дело - водитель. Как никак, а он был местным и умел, как это и положено по местному обычаю, торговаться. Ему, как говорится, на "суке" и карты в руки. Закупать надо было многое - более чем обширный список продуктов внушал невольное уважение.
Воровства в Сирии особого нет. Не принято. Но мало ли... Поэтому, больше для порядка, чем для присмотра за закупаемыми продуктами, в помощь водителю был отряжен маявшийся от скуки четырнадцатилетний Шурка.
Рынок встретил разноголосыми криками зазывал, частым перестуком молоточков местных ювелиров и чеканщиков и размеренными хлёсткими ударами рубщиков мяса. Марящий послеполуденным зноем воздух нёс одуряющие сладкие ароматы местных фруктов и восточных пряностей.
Машину водитель оставил вблизи центральной рыночной площади.
Он похлопал себя по форменной рубашке, в том месте, где в нагрудном кармане обреталась пачка сури и список покупок, и белозубо улыбнулся Шурке. Затем вытащил из багажника вместительную военную сумку и растворился в окружающей толчее.
На местную диковинную пестроту Шурка глядел во все глаза. Казалось, что не только рынок, но и весь город состоит из бесконечных рядов нарядных, ярко оформленных магазинчиков и лавочек. Поначалу именно они, лавочки, и мельтешащие покупатели, привлекли Шуркино внимание. Восток, пока ты к нему ещё не привык - зрелище завораживающее. Местные и одеты были не так, как у нас, и вели себя совсем по-другому. Тысячи людей хаотически перемещались, спорили, торговались, целеустремлённо везли на тачках свой товар. Изредка через толпу пробирались машины.
Шурке особенно понравились магазинчики с пряностями и восточными сладостями. Товар на их витринах выглядел так красиво и аппетитно, что хотелось купить его весь и сразу.
Спустя какое-то время Шуркино внимание привлекли гроздья странных амулетов, подвешенных к огромному колесу от местной одноосной арбы. Колесо было закреплено на вершине деревянного столба, а столб стоял прямо посередине площади, но местные совершенно не обращали на него внимания.
Когда водитель вернулся с переполненной сумкой, открыл багажник и стал перекладывать в него закупленные продукты, Шурка поинтересовался:

- Фарух, а что там за амулеты на том колесе? На столбе? Их продают или они для каких-то других целей?

Бегло говорящий на русском Фарух с ответом сразу не нашелся. А, найдясь, был чрезмерно подробен:

- Это, Саша, колесо шариатского суда. Любого, кто попадается на карапчук² - бьют плёткой и камнями³. Во второй раз вору рубят правую руку и вешают туда - на колесо. Там для этого специальные крючки есть. Сходи - посмотри. Интересно! У вас такого нет!

Действительно, в СССР ворам руки не рубили. В Сирии же воровство или убийство - дикость. За крупное воровство или изнасилование общинные суды⁴ приговаривают совершившего такое преступление только к высшей мере. По традиции, заведенной еще турками во времена Османской империи, приговоренных к смерти преступников казнят публично на рассвете на площади Мардже, название которой означает "луг".

Когда Фарух ушел за очередной партией продуктов, Шурка последовал его совету. Он вышел из джипа и направился к колесу, посмотреть на отрубленные руки поближе.
Зрелище было ещё то.
Мумифицировавшиеся на жарком сирийском солнце отрубленные руки не вызвали ни омерзения, ни страха. Больше всего они напоминали потерявшие товарную форму старые коричневые перчатки. Взяв немного правее, Шурка обнаружил и совсем свежие экземпляры. Над ними, не смотря на полуденный зной, вился внушительный рой впавших в ажитацию настырных зелёных мух. В редких порывах обжигающе-горячего ветра сверху, прямо на чисто выметенную, мощенную светлым камнем мостовую - падали жирные опарыши.

Когда водитель вернулся, Шурка уже успел проблеваться. Трижды.
Он стоял возле колеса, не в силах отвести от него взгляд, и блевал желчью. В четвертый раз.

- Совсем плохо? - спросил его Фарух.
- Плевать! - ответил бодрящийся Шурка. - Отец и не такое рассказывал. Чума, проказа или холера - куда страшнее!
- Чума - страшнее, - согласился водитель и, проводив Шурку до джипа, отправился за следующей партией съестного.

Вернулся он неожиданно быстро.

- Пошли, бача⁵! - он схватил Шурку за руку и потянул его за собой. - Кади⁶ приехал! Суд смотреть будем!

Пока Шурка и Фарух шли к колесу, к месту будущей экзекуции подъехал почти такой же, как и у них, джип, а за ним - оборудованный под четырехколесную тюрьму автобус с решётками на окнах.
Из автобуса вывели худого изможденного мужчину. Поддерживаемый под руки двумя одетыми во всё черное полицейскими, тот шел к столбу совершенно безучастно. С таким же бесстрастным выражением лица за ними проследовал приехавший на джипе дородный кади.
Закрепленную на массивной подставке гильотину к месту суда принесли двое водителей.
К тому времени, когда на площади появился автомобиль с красными полумесяцами на бортах, собравшаяся публика уже начала скучать. Санитарная машина ещё не успела остановиться, а кади уже раскрыл тёмно-зеленую папку с листочком приговора.

- Сейчас фирман⁷ будет читать, - пояснил происходящее водитель, провожая опоздавшего врача взглядом.

Кади кивком поздоровался с медиком и, уткнувшись носом в папку, зачастил громкой гнусавой скороговоркой. У него, совершенно неожиданно, оказался очень высокий голос. Почти фальцет.
Переводить синхронно за разогнавшимся судьёй Фарух не успевал. Но и без его перевода происходящее действо было достаточно внятным и недвусмысленным.

- Того человека второй раз поймали, - объяснил по ходу дела водитель. - Теперь кади решил руку рубить.

Едва судья захлопнул свою папку, как совершенно не сопротивлявшегося воришку поставили на колени и пристегнули предплечье его правой руки к гильотине. Эскулап, не торопясь, расстегнул саквояж, извлек из него резиновый жгут и перетянул им руку осужденного чуть выше локтевого сгиба. Один из экзекуторов подставил стоявшее до того у столба тёмно-синее пластиковое ведро под судорожно сжатый кулак воришки. Толпа одобрительно загудела, раздались отдельные нетерпеливые выкрики. Кто именно нажал на спусковую педаль, из-за спин любопытствующих видно не было. Массивная планка с бритвенно острым лезвием молнией скользнула по хорошо смазанным направляющим. На излёте её полёта что-то глухо стукнуло, осужденный задергался, а двое стоявших рядом с ним полицейских разом на него навалились.
К несчастному тут же кинулся врач, обильно побрызгал его культю дезинфицирующим раствором, затем натянул и прихватил зажимом кожу по её краям. Через пару минут рана была зашита и перебинтована. Полицейские отвели ослабевшего воришку в автобус и любопытствующие стали расходиться.

- Куда его теперь? - спросил пришедший в себя Шурка. - В тюрьму?
- Зачем в тюрьму? - удивился водитель. - В больницу. Через неделю - снимут швы и отпустят.
- А потом?
- Потом? - задумался Фарух. - Потом, если его родственники станут терпеть такой позор - будет жить у родственников. А не станут - побираться будет. С одной рукой - много не украдет. А попадется ещё раз, отвезут на Мардже и повесят.

Фарух машинально осмотрел свою вполне целую и дееспособную правую пятерню, спрятал её за спину и покачал головою:

- Мардже - это там. Недалеко, - мотнул он подбородком в северо-восточном направлении вдоль улицы Фейсала.

Всё ещё бледный Шурка и погрузившийся в невеселые раздумья водитель некоторое время молчали, то ли сочувствуя судьбе наказанного воришки, то ли представляя себя на его месте.
Спустя какое-то время Фарух взглянул на часы и забеспокоился. Подходило время намаза.

Намаз - это таинство. Но таинство особого рода.
Во время совершения намаза, даже в людном месте, мусульманин остается наедине с Аллахом, настолько велика его сосредоточенность и искренняя вера в то, что даже обрушение Небес не в состоянии помешать его общению с Всевышним.
Вместе с тем, оставить непоседливого Шурку вблизи места, где тот, по незнанию, мог задеть чьи-то чувства, Фарух не мог.
После недолгих колебаний он решил взять его с собою. В близлежащей мечети, прямо у открывающихся в её стенах окошек, торопящийся по неотложным дневным делам мусульманин, вместо совершения полноценного намаза, мог ограничиться чтением "фатихи"⁸.

Приняв решение, Фарух повеселел. Он приглашающе открыл дверцу джипа со стороны пассажира и в ответ на вопрошающий взгляд Шурки пояснил:

- Немного проедем, Шура. Мне надо помолиться. Время выходит.

Шурка понимающе кивнул и полез на свое место. После всего увиденного он чувствовал себя совершенно опустошенно и был готов ехать куда угодно, лишь бы побыстрее и подальше от этого страшного места.
Когда джип с водителем и мальчиком выезжал с рынка, его провожал внимательный взгляд изображенного на огромном плакате сутулого человека средних лет - президента Хафеза Асада⁹. В глазах президента явственно читалось выражение усталости и отцовской любви. В них, пожалуй, можно было разглядеть и нотки стеснительности, и даже некоторую неуверенность в себе. Но Шурка в отношении президента не обманывался. Он уже знал, что Асад по-арабски значит "лев" и что президент в отношении к своим подданным своё грозное имя оправдывает.

Через несколько минут джип наших героев остановился немного западнее покинутого ими рынка, на улице Нофара. До западных ворот мечети Омейядов¹⁰ было рукою подать.
Фарух оставил Шурку в джипе, а сам направился к ближайшему свободному окошку в стене мечети.

- Фарух, а что там, в мечети?
- Тебе интересно?
- Да ...
- Тогда пойдём, посмотришь. А я, по ходу дела, всё же сделаю ракят¹¹! - обрадовался Фарух.

Повеселев, он тепло улыбнулся мальчику, помог ему выбраться из джипа, и они направились в сторону правого входа в мечеть. Шурка не знал, что иноверцев в Сирии беспрепятственно допускают в любую из мечетей, поэтому был не на шутку взволнован (в мечети Омейядов, специально для туристов, устроен второй, левый, менее красочно оформленный вход). К святыне Шурка и водитель подошли, крепко взявшись за руки. Через судорожно сжавшуюся ладонь волнение мальчика передалось и его спутнику.

- Ничего, ничего ... - подбодрил он Шурку.

Вступая под своды мечети, Фарух приложил ладонь ко лбу, губам, а затем к своей груди, в том её месте, где тридцать два года назад Всевышний милостливо позволил биться его сердцу. Выпустив руку мальчика, он завершил свои действия коротким полупоклоном. Когда Шурка невольно повторил все его движения, Фарух взглянул на него одобрительно, но без удивления.
У мечети Омейядов - сильная аура.

Мечеть была просторной и на удивление уютной. В ней было тихо и прохладно. Мальчик и водитель, сняв обувь, бесшумно ступали по мягким коврам и чистому зеркалу гранитного пола.
Вскоре Фарух оставил мальчика посередине мечети, возле небольшой прозрачной избушки, а сам отошел в молельный зал, к одной из богато украшенных ниш, называемых здесь мирхабом... Краешком глаз Шурка заметил, что, едва подойдя к нише, Фарух встал на колени. Совершив в этом положении четыре ритуальных поклона, он замер. Так он сидел довольно продолжительное время. Внимание мальчика переключилось на находившийся слева от мирхаба высокий украшенный резьбой минбар (кафедра для чтения Корана), затем на мандальоны (ажурные ширмы), отгораживавшие мужскую и женскую половины мечети, и только затем - на хрустальную избушку. В её каменном основании на сияющей латунной табличке красовалась контрастная надпись - John the Baptist. Над её прозрачными стенами и такой же филигранно-ажурной крышей, несомненно, поработал настоящий мастер.

- Что это тут за баптист у вас в мечети? - шепотом поинтересовался Шурка у вернувшегося вскоре водителя.
- Это святой, - также шепотом ответил Фарух. - И наш, и ваш святой. Голова его здесь похоронена. По-русски такое место называется "рака".
- Разве бывают такие, чтобы и у вас, и у нас святыми были? - изумился мальчик.
- Бывают. Этого у вас называют Иоанном Крестителем¹², а у нас он пророк Яхья (Коран 3:34, прим. автора). Для мусульман он такой же святой, как и Мухаммад. Мухаммад просто один из равных среди избранных Аллахом пяти первых пророков.

Изумлению мальчика не было границ, когда Фарух объяснил ему, что почитаемые в мусульманской традиции святые "посланники Аллаха": Ибрахим - это выросший в пещере вблизи Дамаска первый проповедник единобожия Авраам (Коран 3:60, прим. автора), особо почитаемый за то, что построил Каабу; пророк Мусса - это пророк Моисей; Исса - Иисус Христос; Джабраил - архангел Гавриил (тот самый, через которого Аллах продиктовал Мухаммаду Коран); пророк Нух - это Ной; пророк Сулейман - царь израильский Соломон; сура об Йосуфе, сыне Йакуба повествует об Иосифе, сыне Иакова, а Мириам Мазар в Кашгаре - и есть гробница Богоматери. Более того, именно в Дамаске проповедовал Святой апостол Павел. Было время, когда в соборе Св.Иоанна, мусульмане и христиане молились рядом на протяжении семидесяти лет - одни в западной половине, другие - в восточной.

Из мечети водитель и мальчик вышли с другой её стороны. Пришедший в себя и относительно успокоившийся Шурка невольно обратил внимание на стоящий у входа в старый город памятник. Вылитый князь в одеянии времен Киевской Руси смотрел над головами прохожих спокойно и уверенно.

- Кто это такой? - спросил Шурка.
- Это султан Салах-ад-Дин. Национальный герой, освободитель от крестоносцев. Он был честным человеком. У вас его Саладином¹³ называют. Тут, рядом, его мавзолей, - указал Фарух на небольшое красивое здание за железной решеткой, уютно расположившееся во дворе с большим фонтаном.

Водитель внимательно взглянул на всё ещё бледного и явно уставшего Шурку.

- У тебя теперь совсем пустой желудок, - заметил он ему. - Давай, поедим? А арек¹⁴ и вино из Маалюля¹⁵ я для твоего отца потом, на обратном пути, у Клода¹⁶ куплю.

Переполненный впечатлениями Шурка вдруг понял, что действительно проголодался. Он кивнул Фаруху, и они направились в сторону ближайшей закусочной.
Рядом с восточной оградой мечети, по левую руку, располагалась кофейня "Нофара"¹⁷. На ней они и остановили свой выбор. Ещё на подходе к кофейне Шурка обратил внимание на звучавший в её недрах торжественный напевный речитатив:

- Что это там? Стихи читают или молятся? - спросил он водителя.
- Это "хакауати"¹⁸. Не знаю, как это по-вашему. Он балладу рассказывает.
- О чём?
- О войне, которая в прошлом году была. С Израилем. Про то, как иудеи захватили гору Хермон¹⁹ и разрушили Кунейтру²⁰. Там, в Кунейтре, теперь никто не живет. Где сядем?
- Где-нибудь, где тень.

После недолгих колебаний Шурка и его спутник заняли стоявший на отшибе столик на границе кофейни и уютной нешумной улицы. Каменный пол заведения и тротуар возле него только что помыли перед их приходом. Поэтому пыли, приносимой назойливыми ветрами с песчаной горы Касьюн²¹, не чувствовалось.
Материализовавшемуся возле них официанту заказали шаурму для Шурки и шакап²² для Фаруха. Для запития импровизированного обеда Фарух выбрал Кока-Колу. Шурка немедленно от неё отказался. Своим цветом она напомнила ему оставшееся на месте недавней казни пятно тёмно-красной венозной крови. Фарух понимающе хмыкнул и добавил к счёту монетку в десять сури, попросив для мальчика свежедавленого апельсинового сока.
Вскоре принесли шакап и шаурму. Сирийская шаурма, это мясо с минимумом соуса, плотно завернутое в трубочку лаваша. Она абсолютно не похожа на продаваемую в российских забегаловках шаверму. Её можно спокойно есть как простой рогалик, без риска испачкаться в соусе - никакой майонезной жижи в ней нет.
Шурка собрался было откусить от этого "рогалика", но ему вдруг вспомнилось, что срез культи несчастного воришки выглядел после удара гильотины почти так же. Он сделал над собою усилие, но рот так и не открылся. Тогда мальчик решил перебить неприятные ассоциации, отпив немного сока, и все таки съесть так аппетитно пахнущую шаурму. Его и самого стала раздражать собственная впечатлительность.

- А где сок? - спросил он водителя.
- Сейчас будет готов, - кивнул тот в сторону колдовавшего у давильной машины бармена.

Сама процедура выдавливания сока из не очень крупных красных апельсинов показалась Шурке крайне неприятной, а когда перед ним поставили стакан алого, с шапкой красно-розовой пены, сока - на него накатил новый приступ тошноты.
За мучениями отбежавшего к ближайшим кустам мальчика Фарух наблюдал сочувственно. Когда того отпустило, он подозвал официанта и заказал простого чая. В арабских кофейнях чай не заваривают и не подают, но через пару минут его принесли из соседней чайной.

- "Шай, шай", - виновато улыбался и кланялся официант.

Шурка поднес чашку к губам, но не смог сделать ни глотка - чай оказался очень приторным и оттого противным²³. Его опять стало мутить.

- Может быть, тогда кофе? Только он у нас черный и с кардамоном ...

От кофе Шурка отказался тоже.
Он лишь немного поковырялся в принесенных вместе с их заказом маслинах, да выпил бокал затейливой фруктовой смеси с мороженным и кусочками клубники и бананов. После Шуркиного согласия, встревоженный Фарух заплатил за этот фруктовый коктейль пятьдесят сури не торгуясь, что было совершенно не в его характере. Но, когда он спохватился, деньги уже были уплачены. Успокоил себя Фарух тем незатейливым фактом, что сэкономил на Шуркином проходе в мечеть. Если бы он повел его через вход для иноверцев, то пришлось бы заплатить те же пятьдесят сури.
Впрочем, при всей своей естественной для Востока прижимистости, крохобором Фарух не был. Едва выйдя из кафе, он повел Шурку в лавку торговца холодным оружием.
Если вы, уважаемые читатели, хотя бы раз были в современном оружейном магазине; если стояли, забыв о времени, у полок с охотничьими ножами, кинжалами и самурайскими катанами; если вам приходилось бывать на выставках изготовленного златоустскими мастерами холодного оружия – то вы наших героев поймёте. Вряд ли какой оружейный магазин Европы может сравниться с обыкновенным дамасским магазинчиком соответствующей направленности по красоте и обилию различных видов самого разнообразного холодного оружия.
"Наверное, это сделали не люди, а джинны", – говорят местные жители об оружии, изготовленном дамасскими мастерами.
В лавочке было всё: и богато украшенные клинки дамасской стали с надписями и рисунками; и мечи, которые когда-то, изогнув, носили вокруг пояса; огромный меч с надписью: "Нет героя, кроме Али и меча, кроме Зульфикара (легендарный меч пророка Мухаммада)"; и Шамшир – изогнутая изящная сабля. Килидж – изогнутый меч; отличающийся от шамшира тем, что сделан из более прочного металла, что позволяет не только им рубить, но и колоть, поэтому он имеет желоб для стока крови. Пала – широкая дамасская кривая сабля с расширением на конце. Черкесская кама – прямая и короткая, напоминающая римский меч. Ятаганы – турецкие сабли с лезвием на вогнутой стороне клинка. На некоторых клинках – стояло клеймо оружейника Асадаллы ("Льва Аллаха"). Когда-то, вместе с другими ремесленниками, он был угнан Тамерланом в Иран, где и продолжал изготовлять мечи, на которых ставил прежнее клеймо со львом, но лев был с изогнутой спиной.
Фарух долго торговался с владельцем лавочки, но на сэкономленные от сделанных на рынке покупок деньги всё же купил Шурке небольшой нож, почти кинжал, с красиво инкрустированной рукояткой.

- Бери, это тебе! Если хочешь стать офицером, как твой отец – надо перестать бояться вида крови и нужно любить оружие. И ещё надо очень много знать. А оружие позволяет сохранять мужчине спокойствие, и придает уверенность на пути познания истины.

Захватив вино и арек в магазинчике "У Клода", Фарух направил машину вдоль извилистого русла Барады в сторону Бейрута и Баальбека²⁴, туда, где в пригороде Дамаска располагались коттеджи местных чиновников и специалистов советского военного представительства.

Сирия и Дамаск. Справки, местные понятия и термины:

1) Сури - местное название сирийских фунтов.
2) Карапчук - кража, хищение (перс.)
3) Обычай побития камнями и плёткой воров и прелюбодеев - проистекает из брезгливости верующих к нарушителям установлений Шариата - истинно верующий руками к осквернившему себя вору или прелюбодею не прикоснётся.
4) Общинные суды - в Дамаске они в каждом районе, вершат правосудие согласно Шариата.
5) Бача - мальчик, пацан (перс.).
6) Кади - судья (арабск.).
7) Фирман - текст указа, приговора (перс.).
8) Фатиха - дословно "открывающая" - первая сура Корана; используется как короткая молитва на любой случай, своего рода мусульманский "Отче наш".
9) Хафез Асад - первый президент Сирии. Асад с арабского переводится как "лев". В самой Сирии, его часто называют мини Сталиным. При Хафезе Асаде в 1980 году в ходе подавления народных волнений только в одном небольшом городке Хама были убиты 25000 человек. Для справки - при Чаушеску, во время расправы в Тимишоаре - убито 12000, во время волнений в Новочеркасске при Хрущеве число жертв составило 24 человека, которых тайно захоронили.
10) Мечеть Омейядов (по-арабски: ДЖАМИ АЛЬ-ОМАУИ) - третья по значимости святыня мусульманского мира (после Каабы в Мекке и "мечети Скалы" (Куббат ас-Сахра) в Иерусалиме). Построена в 705 году на месте христианского храма - базилики Святого Захарии, которая, в свою очередь, была возведена на фундаменте разрушенного храма Юпитера. А тот - на месте арамейского храма. Мечеть строили в течение 10 лет свыше 12 тысяч рабочих, что обошлось в одиннадцать миллионов динаров - сумма, равная семилетнему доходу казны халифа. Мечеть Омейядов была призвана олицетворять славу и могущество арабского государства. Её роскошь и красота поражают воображение до сих пор. Омейяды были авторами такого нововведения, как минареты для призыва на молитву. Северный минарет или минарет Невесты относится к 705 г. У юго-восточного минарета Исы, т.е. Иисуса, нижняя часть возведена в 1347 г. на остатках башни храма Юпитера. По местному преданию, именно по этому минарету спустится на землю Иисус Христос накануне Страшного суда, который наступит через 50 тыс. лет (Коран 70:4, прим. автора). Вблизи мечети Омейядов и в ней самой похоронены святые: мусульманские и христианские. Именно здесь находятся могилы Саладина и имама Хусейна, а также рака с головой Иоанна Крестителя. Паломники идут ко всем этим святыням. Традиционные мусульмане относятся к христианам весьма лояльно, если не сказать с уважением. Посещая мечеть, женщины обязаны получить темные накидки - абаи и покрыть голову капюшоном или платком. Руки, ноги и волосы у женщин должны быть полностью закрыты. Верующие мусульмане входят бесплатно, туристы платят 50 сури. За это женщинам-иноверкам и плохо одетым мужчинам выдают специальный балахон. В таком виде по мечети можно ходить в любой её уголок (кроме женской половины), фотографировать, сидеть на полу. И мужчинам и женщинам надлежит снять обувь.
11) Ракят - четыре ритуальных молитвенных поклона. Считается, что тот, кто совершит в одном из святых мест ракят, очищается от грехов и становится невинен, как в день появления на свет.
12) Голова святого Иоанна Крестителя - святая мощь, хранящаяся в хрустальной раке в восточной части мечети Омейядов. Хранят её не как трофей, а как общую с христианами святыню. Голова святого найдена в 705 г. в одном из подземных склепов при перестройке базилики в мечеть. Рассказывают, что халиф Валид хотел убрать мощи святого и даже сам стал копать место, где они находились, но, коснувшись черепа, оцепенел и на время лишился возможности двигаться, после чего решил оставить христианскую реликвию на месте. Ныне это место одинаково почитается как христианами, так и мусульманами.
13) Салах-ад-Дин (Саладин) - легендарный победитель крестоносцев, единственный в истории создатель рыцарского ордена, воины которого не грабили и не убивали простых людей. Когда Саладин умер - он был султаном Египта и Сирии. Личное его состояние перед смертью исчислялось 47 серебряными дирхемами и одним золотым динаром. Других сбережений или сокровищ не было.
14) "Арек" - недорогая сирийская анисовая водка крепостью в 53 градуса. Запрет на употребление алкоголя не является в мусульманском мире препятствием для его производства.
15) Маалюль - мировую известность Маалюля (селение 56 км к северу от Дамаска) и Маалюльский монастырь приобрели не только благодаря изготовлению изумительно вкусного кагора. Жители Маалюля и еще двух близлежащих деревень (Бахаа и Джабаадин) до сих пор говорят на западном сирьякском диалекте арамейского языка, на котором общался со своими учениками Иисус Христос. Сегодня Сирийский район Каламун, расположенный на восточных отрогах Ливанских гор - единственное место на Земле, где около 6 тыс. человек в трех деревнях всё еще говорят на так называемом сирьякском языке.
16) Магазинчик "У Клода" - название магазинчику дало имя его хозяина - араба Клода. Клод владел английским, французским и русским языками. В его магазинчике продавалась любая выпивка, ветчина, рыба - вяленая, копченая, свежая. Русских Клод бесплатно угощал полученным из Маалюльского монастыря кагором, что снискало ему среди них нешуточную популярность.
17) Кафейня "Нофара" - кафе вблизи мечети Омейядов. Единственное место в Дамаске, где сохранилась традиция выступлений сказителей народных баллад.
18) Хакауати - сказитель народных баллад.
19) Гора Хермон - гора с восточной стороны Дамаска, высшая точка Голанских высот. До арабо-израильской войны 1967 г. принадлежала Сирии. В октябрьскую войну 1973 г. сирийцы овладели ею и находящимся там израильским наблюдательным пунктом, но затем были вынуждены вновь отойти. С Хермона израильтяне ведут наблюдение за территорией Сирии. Возвращение Голанских высот - одно из основных требований Сирии в рамках решения арабо-израильского конфликта. Кроме арабов, среди жителей Голан и отрогов Хермона немало туркмен и черкесов.
20) Город Кунейтра - город в 65 км от Дамаска. Был оккупирован Израилем в июне 1967 г. После войны 1973 г. передан Сирии. Кунейтра практически не существует, но до сих пор обозначается на картах. Уходя, израильтяне взорвали большинство её зданий. Сирия не приступает к восстановлению города, оставив руины как памятник войны.
21) Гора Касьюн (1155 м над уровнем моря) - не только одно из главных украшений Дамаска, но и место, где происходило действие библейских легенд (здесь, по преданию, Каин убил Авеля). На полпути на гору Касьюн расположен дворец президента Сирии - Каср аш-Шааб.
22) Шакап - местный вариант шашлыка из баранины.
23) Заваривание чая у арабов - чай в арабских чайных для европейского вкуса очень приторный. Все арабы - редкостные сластены, и чай не просто заваривают, как это принято у европейцев, а варят, и сахар в него насыпают, не глядя.
24) Барада - старая дорога на Бейрут в Ливан, в долину Бека, идет вдоль русла реки Барада, названной греками за ее красоту и прозрачность Криссорхоас - "Золотой поток". Баальбек - знаменитый храмовый ансамбль, самый величественный из сохранившихся памятников, построенный еще в римские времена.

© Copyright: Сергей Стукало, 2006

© Сергей Стукало, 2008
Дата публикации: 14.05.2008 12:03:06
Просмотров: 4220

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Светлана Оболенская [2008-07-21 22:42:30]

Читаю с большим интересом и удовольствием. Картина суда и колеса с вывешенными руками не только на Шурку, но и на меня производят большое впечатление. Все, что я у Вас прочитала, очень познавательно, и это очень здОрово. Но главное, конечно, что это безупречно написано ,но не просто "грамотно", а своим,индивидуальным,очень нравящимся мне стилем, абсолютно просто. Читать очень интересно. И столько нового узнаешь! Завтра пойду дальше!
Удачи!

Ответить

Наталья Уланова [2008-05-22 12:34:06]

А мне книгу наконец вернули! Все во впечатлениях!

Вот эта фраза для меня ключевая:
"Пережитое нами в глубоком детстве очень часто становится причиной наших симпатий и антипатий на всю оставшуюся жизнь."

Ответить

Владислав Эстрайх [2008-05-14 13:15:21]

Интересно, Сергей. И весьма познавательно. С удовольствием прочту продолжение.

"Он, было, спохватился, но деньги уже были уплачены."
Мне кажется, это предложение стоило бы исправить, чтобы избежать тавтологии. Например, так: "Когда он спохватился, деньги уже были уплачены".

Ответить