Жизнь и Смерть Всепрощенского (А - И)
Артур Шульц
Форма: Цикл стихов
Жанр: Экспериментальная поэзия Объём: 234 строк Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
Дорогие читатели!
Эти стихи принадлежали перу (еще лучше сказать - клавиатуре) Андрея Всепрощенского. Я лишь технически готовлю их к печати. Названий у некоторых манускриптов не было. Поколебавшись, я придал им условные заголовки (для удобства работы с ними). Порядок текстов - алфавитный, то есть, по существу, произвольный. В первую дюжину собраны литеры с А по И. 1. Ария Орфея Я вызвал у тебя сердцебиение и этим жизнь невольно сократил, случайно оглянувшись среди пения, дозору сардоническому в тыл. Ты будешь жить, забыв меня наверное, с моей судьбой и именем Пахом, но пронесёшь в себе сердцебиение, когда-то причиненное стихом. Ритмичность страсти, бодрое порхание под старой лампой, шевеленье рта, покинутого речью, трепыхание, гардины, за которой пустота. Не взгляд, но этот пульс в тебе отложится как отдаленной смерти экивок, и бабий крик твоей души - заложницы расплющится о низкий потолок. 2. Балет Всепрощенского Труд всегда - не шутя. Труд всегда не хи-хи. Труд отец и дитя. Труд роман и стихи. Он надежда на жизнь, он девиз и пароль. Труд - безумная мысль. И приятная боль. Ты в труде растворись, не встречая мессий, на него и молись, у него и проси. Он - надсмотрщик твой и калитка души. Так не стой же, не стой, так пляши же, пляши. 3. Без названия Начинает набат петь Сыплют вниз тополя лист Собирайся-ка брат в смерть Снег падёт на поля чист. Разбивается в кровь смерд и от крика зашил рот Если выпадет вновь снег значит круг завершил год. 4. Болезнь Забыв твоё лицо и слово, твои глаза, изгибы рук - я слёг, чтоб уяснить испуг дыры, ведерка без улова. Вот имя, за которым - ночь: ни бубенцов, ни отголосков, ни фотографий, ни набросков, ни прочь ушедшего, ни проч. Сознание, сражаясь в го, камнями шаркало иными: нет ничего, есть только имя, есть имя – больше ничего. Теперь, знакомое на-ять, оно как ампула безгласно: есть память – вспоминать напрасно; есть имя – нечего терять. 5. Бремен Всепрощенского Старый город реб Бремен стоит над рекой как утопленник. Взбунтовавшихся брёвен печальный и сдавшийся ставленник. Этой крышей покатой он кланялся, в ней арестовывался, и казнен был погодой, и больше уже не высовывался. Он плясал под дуду и выделывал разные штуки, видно были в роду у него полуночные стуки. На готическом шпиле колпак отставного паяца. Додрожать бы до пыли, чтобы уж навсегда отдрожаться. 6. Ветер Всепрощенского Когда тебя ничего не связывает с жизнью, вернее связывают только слова, которые и сами-то связаны с жизнью как с раскроенным черепом - булава (я имею в виду, что череп, покамест не был утрачен, создал то, чему стал впоследствии предназначен), когда ты не знал ничего такого конкретного, не более чем болел, задумывался про тарифы, из рядов – по брусчаточке шёл Каретного, принося его в жертву молоху этой рифмы, когда ты – ничто, вертухай своего содержания, слепень для мерина, повод враждебного ржания, когда ты не занимался подледным ловом, и тебя любят девы пока ты торчишь над ними, и когда тебя поминают словом, то это слово – и есть твоё имя... ты дрожишь. Не от страха, Сартра или Вертера, но от ветра: холодного, пронизывающего ветра. 7. Вселенная Всепрощенского Из пустоты рождается вселенная как вызов и угроза Ничему: одна икринка щучьего веления, реальностью прилипшая к ему; вскипев как чайник над равниной сонною, в эдиповом желании прозреть, летит - ничья, сама собой рождённая, сама себя обрекшая на смерть; скрывая за подкладкой подорожную, а в сердце неразгаданную месть, взрываается в ущерб пустопорожнему, и разлетаясь - этим только есть. 8. Дифирамб любви Медам, любовь не так проста, как вышиванье гладью на материи. Сложней холста, вцепившегося в цвет. Она разнокалиберней широт, их линий уже и стройней; мне жаль, что не слова, но рот сравнится с ней. И то, увы, не всякий раз, а чтобы бархатный язык, как первобытный водолаз, из черноты его возник. И - только вычурные па, и лишь, медам, водоворот: любовь орет, она глупа, она орет. Меж вышитых материков, ночей, раскрашенных под день, не такова, медам, любовь, чтобы и пропасть ей было лень. Распродаваясь с молотка срокам, рокочущим в укор, грудная клетка в три глотка трубит: Анкор! 9.Детские опыты Всепрощенского Не льни ко мне, растение, я твой заклятый враг, не приводи в смятение того, кто сам дурак, кто в жизни - в этой малости - отказывает и, чтоб не потрафить жалости, бросается в цветы. ...давлю тебя в поспешности и верить не хочу, что весь остаток нежности ты даришь палачу. 10. Депрессия Всепрощенского Я Всепрощенский под бронёй лица Я Всепрощенский корчу свои рожи Я Всепрощенский это без конца Я Всепрощенский человек без кожи Я Всепрощенский хищный пустослов, о чём на днях сказал знакомой - Ксенье Вот, кажется, сорву с себя улов и зеркала постигнет потрясенье К щеке моей прильнувшие уста я оболью неистребимой ложью Нет жалости во мне – и неспроста я Всепрощенский я питаюсь рожью Я глуп я жалок пуст и полон слов Я Всепрощенский сглазил что увидел Я Всепрощенский всё продать готов Я Всепрощенский - и возненавидел 11. Дождь Всепрощенского Вдоль улицы большой, самовлюблённой, с унылыми дворами за спиной, шел романтичный, исчерна-зелёный осенний дождь над синей мостовой. Летел не глядя, презирая ужас перед паденьем, перед высотой и бился оземь, растекаясь лужей, осенний дождь по синей мостовой. Кидался долу - и кружили тени, обнявшиеся с чалою листвой: так обретал величие в паденье осенний дождь над синей мостовой. Теснее тучи, клочья неба уже: и скачешь в тесноте его живой по ржавой луже, как по просто луже, где дождь лежит на синей мостовой. А дома свет и спутник его - ужин, а тут течёт и сирый постовой... Послушай, дождь, кому ты будешь нужен, безногий дождь на синей мостовой? Плащи надеты и зонты раскрылись (из-под брезента выбегает Ной); и улицы огнями осветились, с унылыми дворами за спиной. Настала ночь, холщовая, как мщенье, а в ней всё шёл, перемогая дрожь, преследуя своё предназначенье по синей мостовой осенний дождь. 12. intermezzo Орган безудержно звучит сжигая звуки; пускай он лучше замолчит, захлопнет люки! Сперва как тапкою – корьём смятенья шаркал, на полувыдранном своём шептал и харкал! Затем презрением живым меха рычали: и скрежетаньем жерновым, и льдом печали. Касторка, будто суета, струилась мимо. Закутай харю, красота, ты нестерпима! Как ты порочна и слаба, пересыхая - как тряпка тёплая у лба полусухая. В одной простынке на плечо, в пустой палате - тебе то хватит, то ещё! Ещё и хватит! Возвышенно и невпопад, впопад и мимо, к финалу, без пути назад, невозвратимо, в очерченную звоном хорд колонку сметы, где смерть ужасна, даже под аплодисменты. © Артур Шульц, 2010 Дата публикации: 20.06.2010 16:40:44 Просмотров: 2223 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |