Легендарная кущёвская атака

Людмила Рогочая

Форма: Статья
Жанр: Публицистика
Объём: 149010 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

А.А.Дрига
Л.В.Рогочая
«История – это то, что было,
а не наши комментарии к прошлому».
Эдуард Пятигорский, краевед,
основатель музея обороны
города Туапсе
Авторы благодарят за помощь в написании книги:
Ханбекова В.С. – главу администрации МО Кущёвский район
Шаповалову Л.П. – директора МУК «Районный исторический музей»
Анпилогову Л.М. – методиста КДЦ Шкуринского с/п.
Заярного С.А. – автора сайта www.don1942.ru
Шефнера Аркадия – Мюнхен, Германия
Холькнехта Ансгара – Бургведель, Германия

Эта книга о легендарной "Кущевской атаке", участники которой на несколько дней задержали продвижение фашистов на Кавказ, показали образцы доблести и мужества, доказали всему миру, что фашистов можно бить. Оборонительные бои в районе Кущевской, Шкуринской, Канеловской дали возможность ряду других соединений Северо-Кавказского фронта избежать окружения и закрепиться на новых рубежах, сыграли значительную роль в срыве намерений фашистского командования разгромить советские войска в междуречье Дона и Кубани.
В 2014 году 2 августа исполняется 72 года со дня той битвы. О ней написано много публицистических и художественных произведений, песен. В честь неё и в память о воинах, погибших в сражении, возведены величественные монументы. Мы гордимся, что в тех «казачьих полках», принявших удар гитлеровцев на себя, были наши предки – кубанские казаки, «родом их здешних мест».
За прошедшие годы героические события обросли мифами и легендами. В печати идут дискуссии о месте атаки, её ходе, о количестве и составе участников, о потерях с нашей стороны и со стороны противника, появляются новые факты и трактовки событий. Субъективны и зачастую противоречивы оценки битвы в воспоминаниях участников и очевидцев атаки.
Лучшей памятью погибшим может стать восстановление событий и возвращение имён всех защитников Родины.
Опираясь на материалы и документы Центрального архива
Министерства обороны Российской Федерации, воспоминания ветеранов 17-го (4 гв.) кавалерийского корпуса, а также используя печатные материалы других авторов и ресурсы различных сайтов интернета, мы постарались восстановить реальную картину оборонительных боёв корпуса в июле-августе 1942 года по южному берегу реки Ея, на рубеже станиц Кущёвская – Шкуринская – Канеловская – Старо-Щербиновская. Тщательно исследуя ход событий, мы попытались показать, как это было на самом деле.
При написании книги были использованы дополнительные материалы, полученные из военного архива Германии, а также из личного архива Ансгара Хольцкнехта из г. Бургведель (Германия), сына убитого в бою 2 августа 1942 года у х. Магровского горного стрелка 4-й горно-пехотной дивизии - Оскара Хольцкнехта (с его разрешения).
Наша работа является ещё одним подтверждением необходимости в дальнейшем изучении всех фактов тех героических дней, с позиций объективности и правды, какой бы горькой и неудобной она не была.
Президент Российской Федерации В.В. Путин, выступая в сентябре 2013 года на Валдае перед политиками из 30 наиболее развитых стран и подчёркивая важность правдивого и объективного изложения истории нашей страны, сказал: «… Мы должны… восстановить целостность исторической ткани. Нельзя больше заниматься самообманом, вычёркивая неприглядные или идеологически неудобные страницы.… Вся наша история без изъятий должна стать частью российской идентичности».
И в этой книге мы постарались максимально объективно дать описание первых боёв 17-го кавалерийского корпуса в июле-августе 1942 года, донести до читателя то величие и тот героизм, который проявили казаки Кубани и Дона, джигиты Адыгеи в тяжелые для нашей Родины дни.

Накануне

«… на пороге кубанского края
насмерть встали казачьи полки».
Кронид Обойщиков

Жаркое лето 1942 года. Неубранный хлеб сыплется из колосьев зернистым золотом на раскалённую землю. Сроки уборки вышли, а на полях не видно тракторов и машин. Большинство трудоспособного населения на фронте. В станицах старики и дети в ожидании вестей с передовой.
А тем временем Гитлер рвётся на юг – к нефти Кубани и Кавказа. В этом направлении наступали отборные фашистские части, несколько немецких и румынских горно-пехотных дивизий, части СС, словацкая моторизованная дивизия. На острие клина шли танки, разрывавшие советскую оборону в клочья. Равнинный ландшафт затруднял оборону – многокилометровые противотанковые рвы не могли перекрыть всю степь. Красная армия отступала. Причем отступала с такой скоростью, что возникла опасность попадания разбитых частей в «котлы». Кроме того – до нефтяных промыслов Краснодарского края оставалось около двухсот километров.
И тут на пути солдат Вермахта встали казаки.
Великая Отечественная война объединила весь советский народ. Тысячи добровольцев ушли воевать. По желанию казаков краснодарский Крайком партии 15 октября 1942 года направил письмо в ЦК ВКП (б) с просьбой разрешить сформировать добровольческие кубанские дивизии из казаков непризывного возраста. 9 ноября 1941 года Крайком ВКП (б) получил одобрение из Москвы и сразу начал формирование добровольческих кавалерийских дивизий.
Письмо Краснодарского Крайкома партии в ЦК ВКП/б/ о формировании кавалерийских дивизий от 15 октября 1941г.
Краснодарский Крайком партии просит:
1. разрешить сформировать средствами колхозов края (кроме вооружения) три казачьи дивизии в порядке добровольности из числа казаков и адыгейцев без ограничения возраста по принципу - сотню из района;
2. разрешить обмундировать личный состав в кубанскую казачью форму;
3. выделить из кадрового состава Красной Армии для дивизий и полков высший и старший комсостав в количестве 78 человек;
4. разрешить обеспечить дивизии конским составом в количестве 955 лошадей за счёт мобилизуемых лошадей.
Секретарь Краснодарского Крайкома ВКП/б/ П.И.Селезнёв.
Весть о создании казачьих добровольческих дивизий разлетелась по всему югу страны. Дивизии формировались, в основном, из казаков, не подлежащих мобилизации по возрасту и здоровью, а также тех, кто ещё не достиг призывного возраста. В большинстве своём, сводное соединение состояло из бывших кавалеристов Первой Конной Армии С.М.Будённого. Первый секретарь Кущёвского РК ВКП (б) Иван Львович Курзыкин, казаки Роман Ефимович Рябыкин, Даниил Федорович Волков и Егор Андреевич Чёбин сформировали первый казачий добровольческий эскадрон в станице Кущевской. Все, кто мог взять в руки оружие, объявили себя мобилизованными. В эскадрон требовалось призвать 120 человек, а добровольцами записались 264 человека: 87 стариков и 177 молодых. Первыми вступили в него Петр Божко, Кузьма Савченко, Мефодий Подгорный, Бережной, Василий Попов, Антон Лубянов, Павел Землянуха, Михаил Гнеденко и другие. Возглавил эскадрон Рябыкин. Второй эскадрон был сформирован из казаков станицы Шкуринской и прилегающих к ней хуторов под командованием лейтенанта Зиновьева. В одном из заявлений желающих вступить в казачью добровольческую часть - Семёна Григорьевича Немца - написано: «… Я иду не умирать, а победить, а если придётся положить свою голову, то дёшево я не отдам свою жизнь». И так думали все добровольцы, пришедшие в военкомат.
Колхозы района приняли деятельное участие в формировании эскадронов. Они обеспечивали казаков обмундированием и продуктами питания, поставляли лошадей, фураж для них. Шашки для казаков были изготовлены в Краснодаре.
Формирование казачьих частей осуществлялось в большей степени на добровольной основе, под контролем партийных и советских органов. При этом особое внимание уделялось тому, чтобы в эти части были направлены люди лояльные советской власти. Добровольцы из числа бывших белоказаков проходили тщательную проверку. В случае необходимости
доукомплектования казачьих сотен, в районах края проводились мобилизации населения призывного возраста.
Шесть с половиной тысяч казаков были направлены на прохождение военной подготовки в трёх кубанских кавалерийских дивизиях. Начальник кавалерии Красной Армии Ока Иванович Городовиков отправил в дивизии опытных командиров, среди которых были и курсанты легендарной школы ВЦИК.
Во второй добровольческой дивизии, дислоцирующейся в станице Староминской, в пятом полку обучались Кущёвский и Штейнгартовский эскадроны . Обучение казаков закончилось к 1 января 1942 года, и по приказу народного комиссара обороны СССР № 003 от 4 января 1942 года был образован 17-й казачий кавалерийский корпус, зачисленный в кадровый состав Красной Армии. Добровольческим 1-й, 2-й, 3-й казачьим дивизиям были присвоены новые номера; 10-я, 12-я и 13-я соответственно. Первым командиром корпуса был назначен генерал-майор Михаил Фёдорович Малеев. В марте 1942 года в состав корпуса была включена 116-я Донская кавалерийская дивизия. Так как кубанские дивизии были сформированы по штатам 1941 года и имели менее трёх тысяч человек каждая, а штатом 1942 года в кавалерийской дивизии предусмотрено около 4500 человек, то 17 апреля 1942 года 10-я кавалерийская дивизия была расформирована. Её личный состав, имущество и вооружение были обращены на укомплектование оставшихся 12-й и 13-й кубанских кавалерийских дивизий. В связи с расформированием 16-го кавалерийского корпуса Московского военного округа, в Сальск по железной дороге перебрасывается 15-я Донская кавалерийская дивизия, которая в конце апреля также была включена в состав 17-го кавалерийского корпуса.
В мае 1942 года 17-му кавалерийскому корпусу была поставлена боевая задача – держать оборону по левому берегу Дона, реке Кагальник и далее – по восточному побережью Азовского моря до Темрюка. В июне 1942 года командиром корпуса назначен генерал-майор Кириченко Николай Яковлевич. С середины июня 1942 года корпус обороняет побережье Азовского моря на участке: Кагальник, Ейск, Приморско-Ахтарск, лиман Курчанский (иск.) К началу боевых действий 17-й кавалерийский корпус имел в своём составе 12-ю и 13-ю Кубанские кавалерийские дивизии и 15-ю и 116-ю Донские кавалерийские дивизии, насчитывал в своих рядах более 20 тысяч казаков.

Как это было

Как уже отмечалось, к середине июля 1942 года положение наших войск на южном крыле советско-германского фронта резко ухудшилось. Под натиском войск группы армий «А», созданной немецким командованием для захвата Кавказа, 24 июля войска Южного фронта без приказа оставили Ростов-на-Дону, отошли на левый берег Дона и продолжали быстро, порой даже панически, отступать, не успевая привести себя в порядок и организовать оборону. Как несколько позже отмечала Ставка Верховного Главнокомандования в своей Директиве №170565 в отношении 37-й армии, действовавшей на этом направлении, «…2. Ставка предупреждает, что части 37-й армии деморализованы, и рассчитывать на способность их к выполнению боевых задач нельзя. Поэтому, при первой возможности вывести их в тыл и серьёзно заняться приведением их в порядок…».
В этой критической обстановке Верховным Главнокомандующим И.В. Сталиным 28 июля было принято решение о расформировании Южного фронта и передаче его войск Северо-Кавказскому фронту. Командующий Северо-Кавказским фронтом маршал С.М. Будённый сразу же получил приказ: любыми средствами не только задержать наступление противника и прекратить отступление наших войск, но во что бы то ни стало, активными действиями вернуть Батайск и восстановить положение по южному берегу реки Дон. Однако, используя слабое сопротивление частей 18-й и 56-й наших армий, противник 27 июля 1942 года, силами 17-й армии под командованием генерал-полковника Руоффа (в составе 49-го горно-пехотного, 5-го армейских корпусов и 3-й румынской армии), форсировал на нескольких участках реку Дон. Он вышел к реке Кагальник на рубеже населённых пунктов: Ново-Кузнецовка – Кагальницкая – Ново-Батайск – Кагальник, продолжая развивать наступление в южном и юго-восточном направлениях.
Враг пытался прорваться в глубокий тыл наших войск, действовавших на кущёвском и далее на краснодарском направлениях с целью окружить и уничтожить наши войска южнее Дона. Продвижение его было настолько быстрым, что, по словам Ф. Гальдера, начальника Генерального штаба Вермахта, пехотинцы 17-й армии оставили свои ранцы в обозе.
Хроника последних дней июля 1942 года на территории района
(Из рассекреченных материалов) :
«17 июля. В 10 часов 30 минут шесть вражеских самолётов из пулемётов обстреляли железнодорожную станцию Кущёвка и сбросили на неё шесть фугасных авиабомб, от которых сгорело четыре бензобака нефтебазы и здание оперативного пункта железнодорожной милиции. Была нарушена телефонная связь с Ростовом и Тихорецкой. Для прикрытия этих и других железнодорожных узлов командование Северо-Кавказского фронта выделило дополнительно зенитный полк и зенитный дивизион, но налёты вражеской авиации не прекратились. В этих сложных условиях железным дорогам предстояло обеспечить эвакуацию ресурсов всей Кубани. Однако рассмотрение вопросов об эвакуации края в Комиссии по эвакуации затянулось, и все постановления Комиссии были приняты с 28 июля по 4 августа, а крайкомом ВКП (б) получены только 3 – 7 августа, когда было слишком поздно. Многие гурты скота достались врагу или оказались в полосе линии фронта. Так был застигнут наступавшими немецкими частями скот второй партии эвакуации Степнянского совхоза.
23 июля. Бомбардировке подвергся центр станицы Кущёвской, разрушены здания райисполкома, райкома партии, военкомата, прервана телеграфно-телефонная связь.
27 июля. Крайком ВКП (б) утвердил порайонную и кустовую дислокацию партизанских отрядов. Поскольку в степной зоне края условий для укрытия партизанских отрядов не имелось, этим отрядам предоставлялось право развернуть «боевую деятельность самостоятельно и в случае необходимости – отойти в лесогорную полосу и объединиться с ближайшими партизанскими отрядами других кустов».
Для борьбы с врагом в степных районах намечалось создать до 870 диверсионно-разведывательных групп.
28 июля. Боевые действия начались в северной части Кущёвского района. Фашисты заняли Полтавченский и Алексеевский сельсоветы. Военный Совет Северо-Кавказского фронта принял постановление «О подготовке к уничтожению запасов хлеба, горючего, скота и других ценностей в случае невозможности вывоза».
30 июля. Фашистские войска начали орудийный обстрел станицы Кущёвской. Связь с периферией района, разрушенная при бомбёжке, не работала. Секретарь Кущёвского района ВКП (б) А.Ф.Сенюков в информации от 3 августа 1942 года крайкому партии об обстоятельствах оставления района писал: «Неразбериха, которая всё время шла с отходом войск 56-й армии и 18-ой армии, не давала возможности ориентироваться о месте боёв, о положении на фронте. Отход обеих армий длился несколько дней, через весь район, организовано и не организовано, частями, подразделениями, группами, одиночками и как попало. Поведение их было нехорошее, обращались грубо, вносили дезорганизацию и панику. Никто из них толково не рассказывал, а отвечали так: «Из окружения идём…», а другие говорили – «отстали от своих частей или от армии, разыскиваем». В связи с тем, что я не мог добиться ничего определённого, мы продолжали оставаться на месте, со всем населением и семьями, считая, что фронт от нас далёко, пока не получил указания с края».
В семь часов утра 29 июля в Кущёвскую приехал председатель крайисполкома П.Ф.Тюляев. Он дал указания немедленно эвакуировать всё, что возможно из имущества, а так же людей, организации, учреждения, и, исходя из обстановки, приступать к спецмероприятиям по уничтожению намеченных объектов.
В ночь с 29 на 30 июля в Кущёвской саперным батальоном были подорваны и сожжены элеваторы, маслозавод, госмельница, здание районного отдела НКВД, ликвидированы остатки керосина на нефтебазах.
Около 16 часов 31 июля 1942 года станицу заняла 73-я пехотная дивизия Вермахта. Началась оккупация Кущёвского района.
Да, то было тяжёлое время для Красной Армии, для советского народа…. Войска отступали на всех фронтах. Страна теряла территорию, население, промышленный потенциал. Чтобы прекратить отступление, Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин издал приказ за № 227 от 28 июля 1942 года. В нём был дан анализ сложившейся неблагоприятной обстановки для страны, были приведены примеры нарушений воинской присяги. Далее Сталин напрямую обратился к бойцам и командирам Красной Армии и потребовал прекратить отступление. Приказ сразу же получил в войсках название «Ни шагу назад!» .
Единственным боеспособным соединением, которое могло задержать наступление врага на южном направлении, был 17-й кавалерийский корпус, которым командовал генерал Н.Я. Кириченко. Корпус, сформированный в январе 1942 года, выполнял задачи по прикрытию и обороне побережья Азовского моря от возможных морских десантов врага от Кагальника до Таманского полуострова включительно и ещё не участвовал в боевых действиях.

Первые оборонительные бои корпуса

29 июля 1942 года 17-й кавалерийский корпус получил из штаба Северо-Кавказского фронта приказ № 00600/ОП на ведение боевых действий в полном составе. В нём было предписано корпусу прибыть в район сосредоточения населённых пунктов Красная, Кугей, Орловка с задачей: 30 июля 1942 года в 4.00, совместно с 18-й армией, нанести фланговый удар по прорвавшейся из Батайска группировке противника. Соединения и части 17-го кавалерийского корпуса, оставив прежний рубеж обороны побережья Азовского моря под охраной Азовской военной флотилии, сосредоточились в указанном районе. Но быстрое продвижение противника на юг, по причине почти панического отступления частей и соединений 18-й и 56-й армий, и из-за того, что приказ доставили в штаб корпуса с большим опозданием, не позволило выполнить поставленную корпусу задачу.
30 июля 1942 года приказом Северо-Кавказского фронта (№00606/ОП) корпусу была поставлена новая боевая задача: «занять оборону по южному берегу реки Ея на рубеже: Кущёвская – Шкуринская – Канеловская – Старощербиновская, имея в ударной группировке 13-ю кавалерийскую дивизию и отдельную (Орловскую) танковую бригаду (командир бригады полковник Вармашкин С.П. – авт.) в станице Ленинградской».
В это же время 17-му кавалерийскому корпусу были подчинены 1167-й пушечный и 1187-й легкий артиллерийские полки, 149 миномётный полк.
От воздушного противника корпус прикрывался батареями. 255-ого отдельного зенитно-артиллерийского полка.
Под прикрытием полков 15-й кавалерийской дивизии (командир дивизии полковник Горшков С.И.) и 23-го кавалерийского полка 12-й кавалерийской дивизии (командир майор Вартанян В.К. – авт.) соединения 17-го кавалерийского корпуса начали сосредотачиваться для обороны указанного рубежа. Эти части прикрытия первыми в корпусе приняли боевое крещение на рубеже: Головатовка – Пешково – Зелёный Мыс – Победа – Задонский – Бирючий. В этих боях принимала участие и отдельная танковая бригада, сформированная в г. Майкопе 25.07.42г. из курсантов и офицеров Орловского танкового училища им. М.В. Фрунзе , находившаяся на время боев в подчинении командира 15-й кавалерийской дивизии.
Из отчёта о боевых действиях 15-й Донской кавалерийской дивизии известно следующее: 27 июля 1942 года в 16.00 из штаба корпуса поступило предварительное распоряжение следующего содержания: «…противник форсировал р. Дон, создаёт плацдармы и пытается развивать успех в южном и юго-восточном направлениях. 15-ой кд - форсированным маршем выйти в район Ново-Батайска и к 24.00 занять оборону по южному берегу р. Кагальник, не допуская переправы противника через р.Кагальник на участке: Ново-Батайск – Самарское – Кочевань».
В 17.00 командир 15-й кавалерийской дивизии отдал подчинённым полкам устный приказ о немедленном выступлении по маршруту Канеловская – Шкуринская – Средние Чубурки – Калиновка – Бирючий – Ново-Батайск. Выполняя приказ командира корпуса, полки 15-й кавалерийской дивизии к 5.00 28 августа 1942 года сосредоточились: 25-й кавалерийский полк с 1-й батареей 106-ой кд в х.Будённовский, 33-й кп с 3-й батареей 106-ой кавалерийской дивизии в х. Цукоровая Балка, штаб дивизии и дивизионные подразделения в посёлке Молотьба.
42-й кавалерийский полк, имея задачу «…захватить цепь высот на северном берегу р.Кагальник сев.Самарское и прикрыть переправу через Кагальник на участке Ново-Батайск – Самарское – Кочевань» , задачу не выполнил, так как противник упредил 42-й кп, форсировал р.Кагальник и занял на южном берегу населённые пункты Задонский, Победа, Александровка. Полковник С.И.Горшков решил силами 42-го полка отбросить противника на северный берег и выбить немцев из указанных выше населённых пунктов. 28 июля в 20.00 42-й кп в пешем строю перешёл в наступление и начал теснить врага с южного берега р.Кагальник и на его плечах ворвался в Александровку - 2-м эскадроном, в Задонский – 1-м эскадроном, в Победу – 3-м эскадроном. Эскадроны завязали уличные бои. Бой 2-го эскадрона в Александровке перешёл в рукопашную схватку с противником, численностью до 2-х батальонов пехоты.
Но успех 42-го полка не был закреплён, потому что «…части 30-й стрелковой дивизии, находившиеся на левом фланге 42 кп и имевшие задачу действовать совместно с полком, в то время, когда эскадроны ворвались в населённые пункты, эти части стали отходить». Эскадроны полка были вынуждены с боем оставить только что отбитые у противника Александровку, Победу, Задонский и заняли оборону по южной окраине указанных населённых пунктов. Потери 42-го полка в личном составе составили «до 30 человек убитыми и около 50 человек ранеными».
Причину отхода 30-й стрелковой дивизии с занимаемых позиций назвал Маршал Советского Союза А.А. Гречко много лет спустя в своей книге «Битва за Кавказ» : «… командование 56-й армии, не зная истинного положения, приказало 30-й стрелковой дивизии выйти во второй эшелон армии».
33-й кавалерийский полк получил задачу занять оборону на рубеже Ново-Батайск – р.Эльбузд и, совместно с частями 216-й стрелковой дивизии, ранее находившейся на этом рубеже, прочно его удерживать. Когда полк подошёл к указанному рубежу, то частей 216-й стрелковой дивизии там не оказалось. Как выяснилось позднее, 216-я сд самовольно отошла, не поставив в известность ни 30-ю сд, с которой она ранее взаимодействовала, ни 33-й кп, о прибытии которого знала. Враг, используя численное превосходство, силою до двух полков мотопехоты, начал обходить полк с правого фланга и прижимать его к полотну железной дороги Ростов – Тихорецкая и к реке Эльбузд. Полк принял бой, но вынужден был начать отход, одновременно нанося противнику короткие сильные удары. К 10.00 29 июля 1942 года 33-й кп вышел на рубеж высот юго-западнее колхоза им. 17 Партсъезда, так как сам колхоз к этому времени уже был занят противником силою двух пехотных рот, двух артиллерийских и трёх миномётных батарей и двух бронемашин. В 13.00 враг, развивая свой успех, усилил натиск на 33-й кавалерийский полк, и полк с боем отошёл на рубеж 1 км северо-восточнее с.Красное и удерживал его до 30 июля 1942 года, то есть до получения приказа на занятие нового участка обороны. Во время боёв полк понёс относительно небольшие потери в личном составе: «…5 убитых и 11 раненых».
29 июля 1942 года в 2.00 в пос. Молотьба прибыла приданная 15-й кавалерийской дивизии Орловская танковая бригада, в составе которой было 30 танков Т-34 и БТ (18 ед. Т-34и 12 ед. БТ) , которая сразу же вступила в бой, поддерживая боевые действия 25-го и 42-го кавалерийских полков. Около 4.00 29.7.42 г. противник перешёл в наступление на 42-й кп. В это время из района х. Бирючего в направлении н.п. Александровка введён в бой 25-й кавалерийский полк, который, действуя с 42-м кавалерийским полком, при поддержке танков бригады начал теснить противника на северо-восток. Наступление 25-го кп началось успешно, но развить его не удалось. Противник разгадал замысел наступления 25-го кп и против левого фланга полка из района Александровка ввёл в бой до батальона пехоты с десятью бронемашинами, чем вынудил полк повернуть фронт с северо-востока на северо-запад. Между полками образовался небольшой разрыв, и враг сразу же воспользовался этим - сначала приостановил своё отступление, а затем начал активно действовать против 42-го кп и по правому флангу 25-го кп. К тому же, полки не получили должной поддержки от «мото-стрелково-пулемётного» батальона Орловской танковой бригады. В результате всего этого 25-й кп начал отходить в направлении х. Бирючий, Калиновка. В ночь на 30 июля 1942 года оба полка сосредоточились в районе пос. Молотьба, Марс, Смоленский-1.
Вильгельм Тике в своей книге «Марш на Кавказ. Битва за нефть 1942-1943г.» так писал о тех днях. «… Утром 27 .07.42г. франконские полки 73-й пехотной дивизии генерала Бюнау и полки вюртенбергско-баварской 4-й горно-стрелковой дивизии генерала Эльгзеера перешли в наступление … и к вечеру вышли на рубеж реки Кагальник, оборонявшийся 17-м кавалерийским корпусом и арьергардами советской 56-й армии…. 28.7.42г. 73-я пехотная дивизия и 4-я горно-стрелковая дивизия были остановлены на реке Кагальник… . В тот день (29 августа 1942 г - авт.) 4-я горно-стрелковая дивизия и 73-я пехотная дивизия прорвали оборону противника на Кагальнике и овладели высотами к югу от него…».
30 июля 1942 в 2.00 командир 15-й кд полковник С.И. Горшков получил приказ об отрыве дивизии от противника с задачей выйти на новый рубеж обороны. Выполнив приказ, дивизия к полудню 30.7.42 г. сосредоточилась в станице Канеловской совместно с Орловской танковой бригадой. В районе станицы Канеловской уже находилась 116-я кавалерийская дивизия, которая готовилась к обороне. Во второй половине дня противник начал артиллерийскую подготовку. Под прикрытием артиллерийского огня мелкие группы вражеских солдат начали предпринимать попытки просочиться на южный берег реки Ея. 15-я дивизия по приказу штаба корпуса заняла оборону на северной окраине станицы Канеловской. В течение ночи с 30 на 31 июля противник вёл интенсивный артиллерийский и миномётный огонь по нашим войскам и постоянно прощупывал оборону наших войск мелкими разведывательными группами.
23-й кавалерийский полк оборонял побережье Азовского моря, а точнее восточное побережье Таганрогского залива, в районе населённого пункта Кагальник. С получением приказа о занятии нового рубежа обороны 12-й кавалерийской дивизией, 23-й полк был снят с обороны побережья и занял оборону « … по левому берегу нижнего течения реки Кагальник фронтом на северо-восток, с задачей не допустить прорыва противника на этом направлении. Рубеж обороны полка проходил по населённым пунктам Пешково, Головатовка, Займо-Обрыв, Кочевань, Круглое».
Справа от полка действовала 15-я Донская кавалерийская дивизия. Уже 27 июля 1942 года позиции полка начали подвергаться сильному артиллерийскому огню и бомбардировкам с воздуха. В этот же день произошло несколько боестолкновений с разведывательными группами противника – враг пытался установить слабое место в обороне. К исходу дня противник прорвал оборону наших стрелковых частей и вышел на рубеж Пешково – Головатовка, где и встретил оборону 23-го кавалерийского полка. Сразу же завязался бой. Но прорвать оборону 23-го полка с ходу врагу не удалось – казаки сражались храбро, дерзко и самоотверженно. Многочисленные атаки противника на северную окраину пос. Пешково неизменно отбивались. Были и очень острые моменты. Когда до роты противника ворвалось в боевые порядки эскадрона, оборонявшего пос. Пешково, то старший лейтенант Е.П. Обревко поднял свой эскадрон в контратаку, и враг частью был уничтожен, а частью в беспорядке отступил.
Из наградного листа на старшего лейтенанта Обревко Е.П, награждённого орденом Красного Знамени: «…т. Обревко – командир эскадрона 34-го гв.кп в боях с фашистскими захватчиками проявил исключительное мужество, героизм и отвагу. 27 июля 1942 года эскадрон т. Обревко первый в дивизии вступил в бой под Пешково. Немцы не прошли. Переправившаяся группа противника до роты через р. Кагальник была контратакована эскадроном т. Обревко и отброшена назад. До 29 июля все атаки противника эскадроном были отражены…».
29 июля 1942 года противник, видя безуспешность своих атак на участке обороны 23-го полка, прекратил их. «Боевое крещение 23-го кавалерийского полка завершилось успехом. Это событие имело огромное моральное значение. Оно воодушевило не только личный состав полка, но и всей дивизии».
Выполнив поставленную боевую задачу по прикрытию передислокации 12-ой кавалерийской дивизии, 23-й полк в ночь на 30 июля 1942 года оторвался от противника и соединился со своей дивизией в Шкуринской, где был выведен во второй эшелон на южную окраину станицы в районе МТС, железнодорожной станции, колхозов Максима Горького и Путь хлебороба.
Бои по прикрытию перегруппировки корпуса продолжались с 27 июля по 29 июля 1942 года, с большими потерями для обеих сторон. Враг «потерял до 1000 человек. Потери 25-го и 42-го кавалерийских полков – до 300 убитых и раненых». Отдельная Орловская танковая бригада потеряла: убитыми 19 человек, ранеными 58 человек и пропавшими без вести 5 человек. Безвозвратные потери в танках составляли 9 единиц».
В немецких источниках бои 27-29 июля 1942 года описываются так: «…Русские основными силами отступали на юг и юго-восток, ведя усиленные оборонительные бои арьергардными частями. Преследующие части 49 ГСК (горно-стрелковый корпус – авт.) в отдельных местах встречали упорное сопротивление, отчасти с поддержкой танков. При этом 4 горная дивизия достигла Васильево, Петровское, Калиновка , высота северо-восточнее Двор Бирючий ( хутор Бирючий – авт.) , подбила 11 русских танков. 298 пд –Кагальник, восточная часть Пешково, по реке Кагальник до западнее Зелёного Мыса. 73 пд – 5 км южнее пункта 78,0, Александровка. 125 пд – предмостное укрепление Ильинка и севернее. 1 гсд (защищает севернее р. Дон) – Чалтырь, Большие Салы, Персиановский».
Из наградного листа на майора Е.В. Данилевича, командира 25-го кавалерийского полка 15-й Донской кавалерийской дивизии, представленного к ордену «Красного Знамени»: «…Решительно и энергично повёл полк в наступление 28-29 июля 1942 года на превосходящего противника (два полка мотопехоты, до 6-ти танков и бронемашин) на рубеже Задонский – Победа, вынудив врага перейти от наступления к обороне, а затем и к отступлению».
Из наградного листа на командира 23-го кавалерийского полка 12-й Кубанской кавалерийской дивизии майора В.К.Вартаняна , представленного к ордену «Красного Знамени»: «… В районе Кагальник – Пешково – Павловка противник пытался активно перейти в наступление, смять 23-й казачий полк, после чего развить своё наступление. Противник ввёл в бой до 15 штук танков. Оценив обстановку, командир 23-го полка майор Вартанян перешёл в контрнаступление и сильным ударом отбил наступающие части противника. Причём в ожесточённой схватке изрубил 2 эскадрона румын, сборную роту пехоты и подбил 4 танка, этим самым уничтожил наступающую группу противника…».
Из наградного листа на командира танка отдельной танковой бригады лейтенанта И.М. Китай-Горы, представленного к ордену «Красное Знамя» (посмертно):«… 29 июля 1942 года в районе посёлка Бирючий в бою с немецкими захватчиками экипаж лейтенанта Китай-Горы проявил мужество и стойкость. Танк лейтенанта т. Китай-Горы был окружён гитлеровцами, последние кричали: «Рус, сдавайся!», но экипаж до последней минуты своей жизни отвечал огнём. Фашисты обложили танк соломой и подожгли. Лейтенант Китай-Гора вместе с экипажем погиб на поле боя смертью храбрых».
Из наградного листа на санитарного инструктора 33-го кавалерийского полка 15-й Донской кавалерийской дивизии Кукину А.Ф., представленную к медали «За отвагу»: «…Кукина Анна Филипповна, рождения 1908 года в боях в районе Цукоровая Балка и ст. Кущёвская проявила мужество и доблесть по оказанию помощи раненым и вынос их с поля боя. В этих боях под шквальным огнём фашистских автоматчиков и миномётной стрельбы т. Кукина подползала к раненому бойцу или командиру, уносила его в укрытие и отправляла его на перевязочный пункт, оказав на передовой первую помощь. За два дня боёв т. Кукина вынесла 11 человек раненых…».
Из наградного листа на командира роты отдельной танковой бригады старшего лейтенанта И.И Гончарука, представленного к ордену «Красное Знамя»: « …В бою с немецкими захватчиками 29 июля 1942 года в р-не посёлка Бирючий проявил стойкость и мужество. В атаку в течение дня ходил три раза. Лично сам уничтожил автоматическую противотанковую пушку, бронированный транспортёр, таранил противотанковую пушку с прицепом. Под огнём противника с поля боя эвакуировал наш средний подбитый танк. Прикрывая отход 25-го кав.полка, освободил из плена 25 человек наших конников, захваченных двумя бронемашинами противника. Рассеял и уничтожил 15 автоматчиков и взвод кавалеристов противника и вывел два своих танка из окружения».

Донские казаки

Станицу Кущёвскую обороняли 216-я стрелковая дивизия , а переправы через реку Ея - отряд в составе школы младших командиров 12-й кавалерийской дивизии, под командованием капитана Архипова, прибывший «во второй половине 30 июля… в указанный район. Их поддерживал 51-й дивизион БЕПО (бронепоездов – авт.). Согласно архивным данным, в районе станции Кущёвка действовали четыре наши бронепоезда. В ночь на 31 июля два из них снялись и ушли в тыл на ремонт. «Оставшиеся два бронепоезда находились на разъезде Кисляковка без действия, в силу того, что продвигаться к линии фронта не могут, так как в этом направлении отходящим сапёрным батальоном без согласования с командованием бронепоездов были взорваны мосты»..
Учитывая сложность обстановки и наращивание усилий противника в районе станицы Кущёвской, данные разведки о том, что правый фланг корпуса не имеет прикрытия в результате отхода частей 216-й сд и то, что школа младших командиров 12-й кавалерийской дивизии уже ведёт бой с превосходящими силами противника за удержание переправ через реку Ея, командир корпуса генерал Н.Я. Кириченко приказал 31.07.42 г. в 3.30 командиру 15-й кавалерийской дивизии полковнику С.И. Горшкову немедленно начать марш к Кущёвской. Перед дивизией была поставлена задача: «к 7.00 31.07.42г. выйти на рубеж: восточная окраина хуторов балки Добренькая – х. Магровский – х. Весёлый и оттуда выдвинуться в направлении Кущёвская и при поддержке 267-го отдельного конноартиллерийского дивизиона (командир капитан С.Т.Чекурда – авт.) не допустить распространение противника от Кущёвской на юг».
Однако, 15-я кавалерийская дивизия из ст. Канеловской прибыла в район сосредоточения лишь к 21.00. К этому времени, во второй половине дня, школа младших командиров 12-й кавалерийской дивизии уже оставила занимаемые рубежи. Кущёвская и прилегающая с востока и юго-востока местность были заняты силами 73-й и 125-й пехотных дивизий 17-й армии Вермахта. Командиром 15-й кавалерийской дивизии полковником Горшковым было принято решение: «… ночным налётом к 5.00 01.08.42г. …овладеть Кущёвская и превратить её в мощный оборонительный пункт».
1 августа 1942 года в 3.00 началось наступление донских казаков на занятую немцами Кущёвскую. Противник сразу же открыл «…бешеный пулемётно-артиллерийский огонь, а с воздуха начал обстреливать и бомбить авиацией» . Несмотря на сильное сопротивление врага, 42-й кавалерийский полк овладел юго-восточной окраиной Кущёвской, 33-й кавалерийский полк выбил противника из южной окраины Кущёвской, 25-й кавалерийский полк овладел западной окраиной и вокзалом станции Кущёвка. Бой повсеместно переходил в рукопашную схватку. Но закрепить успех не удалось, так как 216-я сд участия в ночном налёте не принимала «… в силу отсутствия управления последней со стороны 18-й армии». Более того, 216-я стрелковая дивизия имела приказ о взаимодействии с 17-м кавалерийским корпусом. Однако командир дивизии генерал-майор А.М. Пламеневский приказ не выполнил и отвёл дивизию на юг, тем самым оставил без прикрытия правый фланг корпуса. В этом ночном столкновении « …части дивизии понесли потери: до 70 человек убитыми и ранеными. Противник потерял до 500 человек». После боя дивизия отошла и закрепилась «на рубеже отметок 41,6, 44,4, 43,2» , которые находились южнее и юго-западнее станицы Кущёвской в 3-5 километрах. Следует сказать, что 15-я Донская дивизия в последующем постоянно проводила атаки с целью овладения Кущёвской. В результате ожесточённых боёв станица три раза переходила из рук в руки, но, подтянув свежие силы, противник вытеснил подразделения 15-й дивизии из Кущёвской и оставил станицу за собой.
В течение дня 01.08.42 г. немцы несколько раз атаковали позиции 15-й Донской кавалерийской дивизии, но все атаки были успешно отражены. Вечером 01.08.42г. противник атаковал левофланговый 25-й кавалерийский полк и начал теснить его. Полк, упорно обороняясь, медленно отступал в южном направлении. Для дивизии создалось угрожающее положение. Резерва в распоряжении командира дивизии полковника С.И. Горшкова не было. Но в это время, по приказу командира корпуса генерала Н.Я. Кириченко, прибыла из ст. Ленинградской дивизионная школа младших командиров, которую полковник С.И. Горшков сразу же направил на помощь 25-му кавалерийскому полку. Ей было предписано: «…под руководством заместителя командира дивизии подполковника Дорожкина Ф.Н. отбросить вклинившегося противника и восстановить прежнее положение». Но поставленная задача не была выполнена полностью. Всё же дальнейшее продвижение противника на левом фланге полка было остановлено. 25-й кавалерийский полк закрепился на новом рубеже, на 500 метров южнее предыдущего. Перед 42-м и 33-м кавалерийскими полками в это время противник особой активности не проявлял.
Такая обстановка сложилась перед фронтом обороны 15-й Донской кавалерийской дивизии к исходу 1 августа 1942 года.
Из наградного листа на подполковника Дорожкина Ф.Н, награждённого орденом Красного Знамени: «В боях под Кущёвская 1.8.42г., руководя действиями 25-го полка и дивизионной школой, по своей инициативе смелым и энергичным ударом во фланг вклинившегося противника приостановил дальнейшее продвижение противника и ликвидировал угрозу окружения частей 13-й кав.дивизии» .
Из наградного листа на заместителя командира 4-го эскадрона 42-го кавполка 15-й Донской казачьей дивизии лейтенанта К.И.Недорубова, представленного к медали «За боевые заслуги»:
«1. Под х. Победа с двумя взводами зашёл в тыл противника и интенсивным ружейно-пулемётным огнём заставил фашистов отойти к линии железной дороги, чем обеспечил полку возможность продвинуться вперёд.
2. Попав в окружение под станицей Кущёвской огнём из автоматов и ручными гранатами, вместе со своим сыном уничтожил до 70 фашистских солдат и офицеров»
Вышестоящее командование приняло решение за этот подвиг наградить лейтенанта Недорубова К.И. не медалью «За боевые заслуги», а орденом «Красного Знамени». А его сын – Николай – был награждён орденом «Красной Звезды».
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 октября 1943 года «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашисткими захватчиками и проявленные при этом героизм и мужество» гвардии лейтенанту Недорубову Константину Иосифовичу было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 1302.
Из наградного листа на командира 106-го конно-артиллерийского дивизиона 15-й Донской кавалерийской дивизии старшего лейтенанта Ф.С . Шелеста, представленного к награждению орденом Красной Звезды: «… В бою 28-29 июля 1942 года под Самарской и хутором Бирючий, мастерски управляя огнём артиллерии, уничтожил 3 танка и более 10 автомашин с войсками и грузами противника. За всё время боя артдивизион не понёс потерь в людском составе и материальной части и всё время поддерживал мощным артиллерийским огнём операции частей дивизии».

Оборона станицы Канеловской

В районе станицы Канеловской, где оборонялась 116-я Донская кавалерийская дивизия под командованием генерал-майора Я.С. Шарабурко, враг своё наступление начал 30.07.42г. с часовой артиллерийской подготовки. Затем противник силами до двух батальонов пехоты при поддержке танков и сильного артиллерийско-миномётного огня перешёл в наступление на Канеловскую, нанося удар из района Совдар, в стык между 257-м и 259-м кавалерийскими полками. Но казаки действовали смело и решительно, вели точный огонь по неприятелю. Встретив организованный отпор и понеся большие потери, противник отошёл на исходные рубежи. Ночью 31 июля 1942 года он снова атаковал донских казаков из района населённого пункта Совдар на северо-западную окраину Канеловской.
Одновременно по наведённому мосту и вброд через реку Ею выдвинулось до батальона вражеских солдат, которые сосредоточились на южном берегу реки, создав угрозу выхода в тыл 116-й дивизии. И снова казаки в ожесточённом бою, перешедшем в рукопашную схватку, отразили нападение с потерями для врага. В этом бою отличились командир эскадрона старший лейтенант Н.В. Макеев и комсорг 257-го полка А.Зеленский. Противник постоянно атаковал подразделения 116-й Донской дивизии, пытаясь овладеть станицей Канеловской, но не смог прорвать оборону казаков. Более того, донские казаки генерала Шарабурко сами неоднократно наносили удары по врагу и совершали рейды в его тылы. Так, например, когда разведчикам 116-й кавалерийской дивизии удалось выявить район сосредоточения резервных подразделений противника, генерал Шарабурко принял решение упредить врага в нанесении удара и направил в тыл неприятеля сильный отряд в составе дивизионной школы младших командиров, эскадрона 258-го полка и двух 76-мм орудий. Возглавил отряд командир школы старший лейтенант В.А. Авсенев . Рейд прошёл успешно – было уничтожено до 200 солдат и офицеров врага, 9 машин с боеприпасами, 7 пулемётных точек. Ожесточённые бои в районе станицы Канеловской продолжались до 3 августа включительно, но враг так и не смог прорвать оборону донских казаков 116-й кавалерийской дивизии.
Офицер Генерального штаба РККА при 17-м кавалерийском корпусе капитан Беззубенко Л.С.докладывал своему командованию: « … В течение 3.8.42г. части корпуса… вели ожесточённые бои с наступающим противником. Особенно инициативно и смело уничтожает силы противника 116-ая кд генерал-майора Шарабурко. В итоге двух ночных налётов в расположение противника в конном строю силою до полка, он вырубил до батальона пехоты противника, захватил трофеи и пленных, имея при этом минимальные потери».
Из наградного листа на командира взвода учебного эскадрона 116-й Донской казачьей дивизии лейтенанта Н.Ф.Гудзя, представленного к ордену «Красное Знамя»: «… При выполнении боевого задания, зашёл в тыл врагу, налётом в конном строю уничтожил миномётную батарею противника, прочесал населённый пункт Совдар, уничтожил в конном строю до 50 гитлеровцев. Уничтожил до 6 огневых точек противника, что дало возможность эскадрону ворваться полностью в населённый пункт».
Из наградного листа на командира отделения учебного эскадрона 116-й Донской казачьей дивизии сержанта А.Г. Ковтун, представленного к медали «За боевые заслуги»: «… При выполнении боевого задания во время ночного налёта на населённый пункт, занятый противником (станица Совдар Краснодарского края), убил 2 офицера, уничтожил 2 огневые точки (станковые пулемёты) уничтожил гранатами танкетку, захватил ценные документы. После того, когда у него была убита лошадь, пройдя через передний край обороны противника, переплыл через реку и прибыл в свою часть с захваченными документами и оружием».

Сражение под Шкуринской

12-я Кубанская кавалерийская дивизия под командованием полковника И.В. Тутаринова в первой половине дня 30 августа 1942 года, заняв оборону на рубеже: станица Шкуринская – х.Нардегин – х.Шевченко , сразу же приступила к оборудованию линии обороны. Для усиления 12-й дивизии командиром корпуса были направлены «… четыре батареи лёгкого артиллерийского полка». Жители станицы активно помогали казакам в создании и устройстве огневых точек, заграждений, окопов и других оборонительных сооружений. Да по-другому и быть не могло – ведь 19-й кавалерийский полк, входивший в состав 12-й дивизии и занявший оборону в северной части Шкуринской, неофициально имел название «Штейнгартовский», так как был укомплектован в основном из жителей Штейгартовского района, административным центром которого и была станица Шкуринская. Как отмечал в своих воспоминаниях бывший командир 12-й кавалерийской дивизии Тутаринов И.В, «особенно много было шкуринцев в 19-м кавалерийском полку, а его 2-й эскадрон под командованием старшего лейтенанта Зиновьева полностью был сформирован из казаков станицы Шкуринской». В этом же полку был эскадрон, укомплектованный казаками Кущёвского района. Так что, самим ходом событий, 12-й Кубанской кавалерийской дивизии уготовано было принять боевое крещение на своей, в буквальном смысле слова, земле. Казаки защищали свои дома и семьи.
К рассвету 31 августа подразделения дивизии закончили оборудование оборонительного рубежа. Весь личный состав был укрыт в щелях и окопах. Тем временем разведка донесла о выдвижении передовых частей противника. Бывший командир 19-го кавалерийского полка П.В.Пугаев в своих воспоминаниях о боях под Шкуринской писал: «… Разведгруппа, уничтожившая в четырёх километрах севернее Шкуринской немецкую разведку на мотоциклах, вручила мне две пары погон и документы, взятые у убитых разведчиков. По этим трофеям я определил, что наступают на Шкуринскую отборные войска и драться придётся с большим напряжением сил».
Немецкий полковник, пленённый казаками 12-й дивизии и допрошенный лично Маршалом СССР С.М. Будённым, показал, что немецкое командование знает о кавалерийском корпусе, но значения ему не придаёт, так как в нём «одни старики». И действительно, в корпусе более половины казаков были непризывного возраста.
2 августа 1942 года в районе посёлка Магровского были захвачены в плен более 10 горных стрелков – все из 13-го горно-пехотного полка. Возраст всех пленных до 30 лет. Все до мобилизации работали на заводах, фабриках и в сельском хозяйстве. Пленные отмечают хорошее снабжение их полка оружием, боеприпасами и продовольствием. На все поставленные вопросы отвечали правдиво, дали показания о вооружении роты и полка, назвали фамилии и звания всех им известных командиров. Лишь об одном пленном допрашивающий офицер разведотдела корпуса написал в допросном листе:
«… ведёт себя вызывающе, смотрит с пренебрежением, показания даёт не правдивые». О казаках пленные ничего не слышали, кто против них воюет, не знают. Так, например, пленный 1-й роты 13-го полка 4-й горно-пехотной дивизии Компфан Карл из деревни Корд-Вайм (Баден) дал следующие показания: « … мобилизован 1 октября 1940 года. В боях с декабря 1941 года. До этого был в Сербии, в составе полка. В полку 36 тяжёлых (крупнокалиберных – авт.) пулемётов и 115 легких. Полк орудий не имеет. В дивизии 22 горных орудия. Кто против них дерётся – не знает».
Штайнмаер Иозеф из Ляутрах (Аусбург) показал : «…рядовой. В роте 12 лёгких пулемётов, тяжёлых пулемётов нет. Танков, бронемашин нет. Три гранатомёта, взвод 80мм миномётов. О казаках ничего не знает. Листовок русских не читал. Родные пишут, что живут плохо. Солдаты хотят домой»
Как видно, рядовые солдаты о казаках ничего не знали. Командование врага, напротив, о казачьем корпусе знало, но всерьёз казаков не принимало. Однако уже после первых боёв немцы узнали силу казачьего удара. В печати широко цитируются слова из письма убитого офицера, говорящие о том, кем стали казаки для врага: «Все, что я слыхал о казаках времен войны 1914 года, бледнеет перед теми ужасами, которые мы испытываем при встрече с казаками теперь. Одно воспоминание о казачьей атаке повергает меня в ужас и заставляет дрожать, По ночам меня преследуют кошмары. Казаки - это вихрь, который сметает на своем пути все препятствия и преграды, Мы боимся казаков, как возмездия всевышнего», - писал домой в письме немецкий солдат Альфред Курц, позже зарубленный казаками. «Передо мной - казаки. Они нагнали на моих солдат такой смертельный страх, что я не могу продвигаться дальше", - сообщал своему начальнику фашистский полковник, участник боев под станицей Шкуринской. "Перед нами встали какие-то казаки. Это черти, а не солдаты. Живыми нам отсюда не выбраться", - вторил ему офицер-итальянец, уцелевший во время казачьей атаки под Кущевской. Эти цитаты приводятся многими авторами. Но без них не обойтись, когда характеризуешь состояние немецких солдат после первых же встреч в бою с казаками.

2 августа начальник штаба 12-й кавалерийской дивизии подполковник Г.А. Валюшкин , докладывая командиру корпуса о результатах допроса пяти пленных горных стрелков, в своём донесении писал: «…в состав дивизии входят два полка – 13-й и 91-й (не указан 94-й горно-артиллерийский полк – авт.) ... в каждой роте легких пулемётов 12. В полку рота станковых пулемётов. Каждая рота имеет миномётный взвод. Своей артиллерии полки не имеют. Артиллерия придаётся штабом дивизии…. Танков и бронемашин в дивизии нет. Автомашин небольшое количество. Дивизия после переправы через реку Дон (26 -28.07.42г.) двигалась в пешем порядке. Есть мотоциклы. Моральное состояние упадочное. Все солдаты хотят вернуться домой, воевать не хотят, но боятся офицеров». Как видно из донесения, из протоколов допроса военнопленных, противостоящие казакам горно-пехотные полки хорошо вооружены, и победить такого врага было непростым делом.
Как и в Канеловской, противник свою атаку на позиции 12-й кавалерийской дивизии начал с артиллерийской подготовки. Затем вступили в бой горные стрелки из 4-й горнострелковой дивизии первоначально силами до батальона. Встретив сильное сопротивление со стороны казаков, враг довольно быстро наращивал свои силы. В середине дня до двух рот горных стрелков форсировали реку Ею. Но полковник Тутаринов, произведя перегруппировку, силами первого эскадрона 19-го полка (командир лейтенант Н.Е. Вахрин - авт.) и второго эскадрона 23-го полка (командир лейтенант Е.П.Обревко) при поддержке артиллерийского огня батарей под командованием майора Б.А. Харкевича, ударили во фланг прорвавшимся горным стрелкам и после жестокого боя вынудили врага отойти на исходные рубежи.
На участке обороны 4-го кавалерийского полка (командир – подполковник Д.В. Пушкарёв – авт.) в районе хутора Нардегин 31 июля шла артиллерийская перестрелка. Обе стороны вели разведку, но активных боевых действий не предпринимали.
Из наградного листа на командира 1-го эскадрона 19-го кавалерийского полка младшего лейтенанта Н.Е. Вахрина, представленного к медали «За отвагу»: «…В момент боя под станицей Шкуринской эскадрон т. Вахрина был выброшен на правый фланг полка, где надвигалась угроза просачивания противника. Умелым руководством и смелыми действиями угроза просачивания противника была устранена».
Противник, не добившись успеха в районе станицы Шкуринской и Канеловской, начал перегруппировку своих сил на восток – в район станицы Кущёвской. 1-го августа шла активная артиллерийская перестрелка и с обеих сторон велась разведка. Враг предпринял несколько атак на позиции 4-го и 19-го полков 12-й дивизии, но все они были отбиты. Видя, что лобовые атаки успеха не приносят, противник решил действовать хитростью. Как вспоминал П.В.Пугаев, враг для этой цели решил использовать «… стадо крупного рогатого скота, которое не успели угнать в тыл. Пробравшись в середину пасущихся коров и подгоняя их к переднему краю нашей обороны, немцы, очевидно, думали накопить живую силу и на закате атаковать наших казаков. Зоркие наблюдатели 6-го (так в документе – авт.) и 4-го эскадронов своевременно разгадали манёвр коварного врага. Стадо было рассеяно артиллерийским огнём. Тогда и обнаружилась вся незатейливая фашистская хитрость, из участников которой уцелело только трое».
Из наградного листа на майора Пугаева П.В, представленного к награждению орденом Красного Знамени: «19 кп, которым командует майор Пугаев, в течение трёхдневных боёв выдержал яростный натиск противника. 31 июля пр-к до двух батальонов автоматчиков весь день переходил в наступление, но оборона 19-го кп не была сломлена. 2 августа в трудную минуту, когда автоматчики просочились на вост. окраину Шкуринской, мною (командиром 12-й кд полковником Тутариновым И.В –авт.) было приказано майору Пугаеву с 2-мя эскадронами уничтожить противника и восстановить положение. И эта задача была полком выполнена. 3 августа полк умелым манёвром огня сорвал сосредоточение двух батальонов противника перед передним краем – противник откатился. За время 3-х дневных боёв 19-ый кп нанёс большие поражения противнику. Сам т. Пугаев проявил в боях храбрость и умелое руководство боем.
Из наградного листа на наводчика орудийного расчёта 19-го Кубанского кавалерийского полка 12-й кд младшего сержанта Н.Г.Лихолита, представленного к награждению орденом Ленина: « … Во время боя своим орудийным расчётом уничтожил станковый пулемёт и один миномёт вместе с прислугой и, будучи окружён взводом автоматчиков противника, не дрогнул и не растерялся. Стреляя прямой наводкой, уничтожил до 30 фашистов».
На рассвете 2-го августа противник силами 13-го горно-пехотного полка окружил в хуторе Нардегин 4-й полк, который только к 15..00 во взаимодействии с 23-м полком, вырвался из окружения сначала в район х. Второй , а потом в поле на 5 км южнее и занял оборону в районе балки Бобровой – курган Вспомогательный - отм.52,4. В ночь на 3 августа полк с боем соединился в станице Шкуринской с 12-й дивизией и занял оборону на её юго-восточной окраине. Дивизия около суток, вплоть до получения приказа на отход, вела бой в полном окружении .
Из наградного листа на наводчика орудия 45мм орудия 4-го кавалерийского полка З.И. Потопахина, представленного к ордену «Красное Знамя»: «1 и 2 августа 1942 г. в боях с фашистами огнём своего орудия уничтожил более 100 фашистов, подбил автомашину противника с военным грузом, разбил группу мотоциклистов. Два раза выводил своё орудие из окружения и вновь открывал огонь. Полностью сохранил материальную часть. Своим мужеством и героизмом увлекал в бой весь орудийный расчёт – 3 человека».

Кущёвская атака

Положение 17-го корпуса резко ухудшилось, когда до двух полков горных стрелков 4-й горнострелковой дивизии 49-го горнострелкового корпуса в ночь с 1-го на 2-е августа, используя земляную дамбу через реку Ея северо-восточнее хутора Нардегин, перешли на южный берег Еи и углубились в тыл корпуса до восьми километров.
Немецкий военный историк В. Тике так описал события того времени: «198-я пехотная дивизия 30 июля передовым охранением и 305-м гренадёрским полком прошла через многочисленные советские заграждения и к вечеру вышла на рубеж Кугой, Ея. Справа от 198-й дивизии к рубежу Кугой, Ея, Куго-Ея наступали 125-я , 73-я (на Кущёвскую – авт.) пехотные, 4-я горнострелковая дивизия (на Шкуринскую – авт.) и 298-я пехотная дивизия (на Канеловскую и Старощербиновскую – авт.). Но здесь случилась задержка. 15-я и 13-я кавалерийские дивизии советского 17-го кавалерийского корпуса во взаимодействии с танковыми частями стойко обороняли этот рубеж.
Как же здесь развивалась обстановка? Тридцатого июля горнострелковый разведывательный отряд, шедший во главе 4-й горнострелковой дивизии, вышел к Ее западнее Кущёвской (к станице Шкуринской – авт.). У разрушенного моста, находившегося под обстрелом противника, разведывательный батальон 94-го горнострелкового полка залёг, дожидаясь подхода 91-го горнострелкового полка. Последовавшая атака этого полка была отбита огнём кубанских казаков. В это время 13-му горнострелковому полку удалось захватить плацдарм у Ленинского. Теперь для расширения плацдарма здесь были применены остальные силы 4-й горнострелковой дивизии и все батареи 94-го горно-артиллерийского полка. Но расширить его не удалось. С господствующего южного берега эскадроны советского 17-го кавалерийского корпуса не допускали продвижения немцев.
Под Ленинским не удалось, но под Кущёвской 73-я и 125-я дивизии создали прочный плацдарм. Основа для преодоления водной преграды была там! …. 31 июля продолжались бои за плацдарм у Кущёвской. … Первого августа на плацдарм переправился и 91-й горнострелковый полк. И снова атака! В этот раз было легче. Может быть, отошли главные силы 13-й кавалерийской дивизии? 91-й горнострелковый полк повернул на запад, чтобы охватить противника южнее речки. Тогда эскадроны казаков при поддержке танков парировали фланговый удар 91-го горнострелкового полка и отразили его (речь идёт о Кущёвской атаке – авт.).
Ожесточённые оборонительные бои советского 17-го Кубанского казачьего корпуса хотя и замедлили немецкое наступление, но остановить его не смогли. Через транспортный узел Кущёвская пешие соединения 17-й армии пошли дальше на юг».
Упорное сопротивление казачьих полков сразу же было замечено на уровне высшего командования фашисткой Германии. Начальник штаба Верховного командования Сухопутных войск Германии Ф. Гальдер отметил: «….1 августа 1942 года. 406 день войны. … Сопротивление арьергардов противника южнее Дона несколько усиливается в полосе армии Руоффа, а у Клейста остаётся незначительным… 2 августа 1942 года. 407 день войны. … Южнее Дона возрастает сопротивление противника…».
Стойкость в обороне 17-го кавалерийского корпуса была отмечена и Генеральным штабом РККА. В сводке Генерального штаба за 30 июля говорится: «Части 17-го кк удерживают левый берег реки Ея на участке (иск.) Кущёвская, Старощербиновская. Части 12 кд вели бои с группами автоматчиков противника, переправившимся на левый берег реки Ея в районе Шкуринская. Нашими частями отбиты попытки противника переправиться через реку Ея на участке Кущёвская, Канеловская». В сводке за 2-е августа 1942 года говорится: «17 кк в течение 02.08. левым флангом прочно удерживал рубеж Шкуринская, Канеловская, Старощербиновская, а частями правого фланга вёл ожесточённый бой за овладение Кущёвская, которая в течение дня три раза переходила из рук в руки».
Разведка 17-го корпуса своевременно обнаружила горных стрелков на южном берегу реки Еи. Генерал Н.Я. Кириченко понял серьёзность положения. Ситуация усугублялась ещё и тем, что противник просочился на стыке участков обороны 12-й Кубанской и 15-й Донской кавалерийских дивизий, линии обороны которых не имели соприкосновения. Кроме того, оба фланга корпуса были открыты. Сосед справа – 18-я армия, практически никем не управляемая, продолжала в беспорядке, не оказывая должного сопротивления, отступать. Левый фланг также был открыт, поскольку оставленная на обороне Азовского побережья Азовская военная флотилия не в силах была прикрыть его, а участок от ст. Канеловской до пос. Лиман Ейский, контролировали только конные разъезды от 116-й Донской кавалерийской дивизии.
В связи с переходом противника на южный берег Еи, в обороне корпуса образовалась брешь шириной до 10 километров. Генерал Кириченко принял решение: силами своего резерва – 13-й Кубанской кавалерийской дивизии, отдельной Орловской танковой бригадой и 267-м конно-артиллерийским дивизионом уничтожить прорвавшего оборону врага.
Приказ на атаку генерал Н.Я.Кириченко отдал командирам атакующих частей лично, в штабе корпуса, расположенном в станице Ленинградской. Согласно приказу, 13-я Кубанская кавалерийская дивизия в полном составе, за исключением 24-го кавалерийского полка, который остаётся в резерве, при поддержке отдельной Орловской танковой бригады и 267-го конно-артиллерийского дивизиона должна атаковать врага в 5-6 часов 2 августа 1942 года в конном строю в пяти километрах юго-западнее Кущёвской. Одновременно 4-й кавалерийский полк 12-й кавалерийской дивизии, оборонявший х. Нардегин, должен был атаковать вдоль железной дороги в направлении Кущёвской.
Как вспоминал комиссар 32-го Курганинского полка П.Д. Назаренко, «полки начали марш в район проведения атаки в первом часу ночи 2 августа. Расстояние в 40 километров, не такое уж и большое для кавалерии, оказалось трудным из-за сложно-пересечённой местности. В район сосредоточения перед атакой части прибыли с большим опозданием – уже в дневное время. Командиры и казаки предполагали, что генерал Кириченко отменит приказ на атаку, так как среди бела дня конники окажутся как на ладони. Да и момент внезапности был утерян. Но командир корпуса приказ подтвердил: атаковать противника в конном строю в десять часов утра».

15-я Донская в Кущёвской атаке

Вот как развивались события 2 августа 1942 года, согласно журналу боевых действий 15-й (11-й гвардейской) Донской кавалерийской дивизии:
В 1.00 2 августа 1942 года в штаб дивизии из штаба корпуса был получен приказ, в котором говорилось «…Дивизии закрепиться на занятом рубеже и быть в готовности с рассветом 2.08.42г. к действиям совместно с13-й кд (без одного полка), отдельной танковой бригадой и одним полком 12-й дивизии (4-й кавалерийский полк, ведущий тяжёлый бой в хуторе Нардегин в окружении – авт.) в направлении на Кущёвскую с задачей: уничтожить противника и занять Кущёвскую…».
К 6.00 2 августа район северо-восточнее хутора Магровского начали сосредотачиваться 13-я кавалерийская дивизия и отдельная танковая бригада – ударная сила корпуса. К этому же времени на командный пункт 15-й дивизии прибыли начальник штаба корпуса полковник А.И. Дуткин и начальник политотдела корпуса полковой комиссар М.И.Манилис, которые и возглавили руководство операцией на фронте 15-й кавалерийской дивизии.
Противник, наращивая усилия, «… 1-го и 2-го августа подбрасывал на автомашинах всё новые силы».
2 августа в 4.00 до роты автоматчиков заняли хутор Весёлый.
Ход операции по разгрому противника и занятию станицы Кущёвской командованием был задуман следующий: «… Полки 15-й кавалерийской дивизии оставались на вышеупомянутом рубеже. 13-я кд должна была выйти на левый фланг 25-го кп, то есть, встык между 25-м и 4-м полками 12-й дивизии, в конном строю, впереди которой должны были прокладывать дорогу танки.
Все огневые пулемётно-артиллерийские и миномётные средства двух наступающих полков 13-й кд придавались 25-му кп, который совместно со своими огневыми средствами должен был подавлять огонь противника с момента подхода атакующей конницы и танков к переднему краю обороны противника. Одновременно с наступлением и атакой 13-й кд и отдельной танковой бригады, все части 15-й кд переходят в общее наступление на Кущёвскую в пешем строю с задачей: уничтожить противника и овладеть Кущёвской».
С момента прибытия в район сосредоточения атакующие полки конными разъездами провели разведку в направлении своего удара.
«С 2.00 до 4.30 авиация работала по подготовке данной операции»
«…В 10.45 началась атака. 13-я кд в конном строю с отдельной танковой бригадой, пошли в направлении хутора Весёлый». Противник по атакующим кавалеристам и танкам открыл бешеный артиллерийский и ружейно-пулемётный огонь. Против 15-й кавалерийской дивизии неприятель ввёл в бой бомбардировщик, который бомбометанием и пулемётным огнём с пикирования, взаимодействуя со своей обороняющейся пехотой, задерживал продвижение 15-й дивизии на станицу Кущёвскую. Танковая же бригада шла настолько медленно, что не могла обеспечить атаку в конном строю 13-й кавалерийской дивизии. А через некоторое время танки совсем остановились. В силу этого, атакующие полки 13-й кавалерийской дивизии оказались под сильным ружейно-пулемётным и артиллерийско-миномётным огнём противника, главным образом, его пехоты. «…13-я кд была вынуждена прокладывать себе дорогу для атаки самостоятельно, без активной помощи танков».
Вот как вспоминает этот момент атаки бывший командир сапёрно-подрывного эскадрона 29-го кавалерийского полка Михаил Ильич Пекло. «… Головащенко повернулся к колонне, лицо его горело, светились удалью широко открытые глаза, шапка-кубанка немного набекрень. Набрав воздух, зычным голосом он подал команду, которая запомнилась на всю жизнь: Шашки к бою!... Двумя эшелонами!... Уступом влево!... Дистанция триста метров!... За Родину!... За Сталина!... В атаку марш-ма-а--а-рш!... И ринулись казаки – первый эшелон за танками немного левее их, а второй – немного сзади по кукурузе с задачей «прочесать» её. И тогда вдруг впереди танков, на всём бахчевом поле, появились сперва редкие султанчики взрывов, а затем сразу возник огненный смерч – сплошная завеса рвущихся снарядов и мин. И произошло непонятное: танки, наши танки, остановились перед этой завесой, потом развернулись и стали уходить назад. Творилось что-то непонятное. Никогда ничего подобного я потом не видел за всю войну. У танкистов, как и у лётчиков всегда действовал закон: «Сам погибай, а товарища выручай!»
Но в это время по всему полю ни один казак не остановился и не повернул вспять за танками. Казаки, молча, сцепив зубы, шли в этот огненный смерч. Казалось, что ничто живое не в состоянии проскочить через эту огненную завесу... Но казаки шли, проскочили эту завесу и добрались до бугра, где была построена наскоро оборона противника и за которым была уже Кущёвка. И тогда огонь немцев сразу сник. Началась рубка...
Я видел, как казаки кончали рубку, как кони на всём скаку копытами сбивали пытавшихся спастись бегством фашистов, как рубили, как падали наши и продолжали скакать вперёд кони без седоков…. Всё это я увидел, выскочив на бугор, но самому мне рубить уже не пришлось…
По сигналу, поданному майором Соколовым (вращательное движение клинком вокруг головы) полк повернул обратно, как и другие подразделения … Немецкая оборона перед Кущёвкой была уничтожена и только справа из кукурузы немцы вели пулемётный огонь, и били из бронетранспортёров мелкокалиберные автоматические пушки «эрликоны».
В начале атаки 25-й кавалерийский полк 15-й Донской кавалерийской дивизии «не сумел использовать всю мощь пулемётного, артиллерийского и миномётного огня мат.части, полученной от 13-й кд, так как мат. часть ещё не была расставлена для открытия огня, как полки 13-й дивизии вышли на исходное положение и начали атаку». Таким образом, 25-й кавалерийской полк не смог полностью подавить огонь противника «и приземлить его живую силу, то есть, не смог в достаточной мере обеспечить успех конницы. И всё же, несмотря на всё это, когда конные полки пошли в атаку, противник на левом флаге начал панически отходить, бросая оружие и обозы. И конница очистила хутор Весёлый.
Полки 13-й кавалерийской дивизии в этой атаке понесли значительные потери – до 250 человек убитыми и ранеными. Но ещё больше потерял противник – убитыми и ранеными до 1500 человек.
Одновременно с началом атаки конницы перешли в наступление в пешем строю и все полки 15-й кавалерийской дивизии. Несмотря на бомбометание с пикировкой, наступление полков дивизии в пешем строю развивалось успешно. Противник начал в панике отступать. 25-й кп вновь занял западную окраину ст. Кущёвская и вёл бой в районе вокзала. 42-й кавалерийский полк подошёл вплотную к юго-восточной окраине ст. Кущёвская, где завязался рукопашный бой. В результате этого успешного наступления, противник поспешно начал выводить из Кущёвской весь свой автотранспорт и сосредотачивать его на южных скатах высот севернее станицы.
В этом наступлении дивизия потеряла убитыми и ранеными до 200 человек. Но противник понёс потери в семь раз больше – убитыми и ранеными до 1500 человек, как указывалось выше.
Дальнейшее наступление дивизии приостановилось. Это объясняется тем, что отдельная танковая бригада почти бездействовала, что период атаки конницы был весьма короткий и, что особенно важно, дивизия не имела абсолютно никаких резервов, чтобы закрепить достигнутые успехи.
В силу этого, командиром 15-й Донской кавалерийской дивизии полковником С.И. Горшковым было « … принято решение отвести все части дивизии на ранее занимаемый рубеж и прочно его удерживать». Такое же распоряжение было получено и из штаба корпуса.
Так закончились боевые действия 15-й Донской кавалерийской дивизии 2 августа 1942 года в бою по освобождению станицы Кущёвской.
Следующие сутки, 3 августа, дивизия отражала атаки противника, медленно отходя на юг.
3 августа противник прорвал оборону 42-го кавалерийского полка и вышел на полковой лазарет. Военврач 3 ранга Аршавир Суренович Камбаров, видя реальную угрозу находящимся там раненым казакам, взял на себя командование и организовал оборону лазарета. Как следует из наградного листа, он « … всё время находился на передовой линии огня… Вместе с казаками ходил в атаки, проявляя при этом исключительную отвагу, мужество и героизм. Отправившись в разведку, ручными гранатами уничтожил пулемёт противника и миномёт с его расчётом. На передовых позициях оказывал первую медицинскую помощь раненым. При исполнении служебного долга был убит». Военврач 3 ранга Камбаров А.С. за свой подвиг был награждён высшим орденом СССР – орденом Ленина. После боя его захоронили в братской могиле там же, у будки обходчика. В шестидесятых годах прошлого столетия останки Камбарова А.С. были перезахоронены в пос. Первомайском.
К исходу дня противник ценой больших потерь вышел на рубеж хуторов балки Добренькой , угрожая охватом правого фланга дивизии и выходом в тыл корпуса. В боях 3 августа «… потери 25-го и 33-го кп были незначительные, так как казаки замечательно окопались. Зато потери противника – до 800 человек убитыми и ранеными. 3 августа в 21.00 дивизия получила приказ из штаба корпуса «… с наступлением темноты оторваться от противника и отойти в район свх. Звезда – Андрющенко, что и было выполнено в ночь на 4.8.42г.».
17-й кавалерийский корпус на левом фланге своей обороны продолжал прочно удерживать позиции, но правый фланг был открыт, так как 216-я стрелковая дивизии, действовавшая справа, продолжала отступать. В. Тике отмечал: «… Продвинувшиеся уже далеко на юг немецкие танковые и моторизованные соединения вынудили командующего Северо-Кавказским фронтам маршала Будённого принять 3-го августа решение об отводе его главных сил, находящихся на западном крыле, за Кубань».
Получив приказ на отход, командир корпуса генерал Кириченко сразу же довёл до подчинённых дивизий свой приказ № 17 от 3.8.42г. в котором говорилось: «…Приказываю вывести дивизии на новый рубеж: Восточный – Ленинградская – Сосык – Староминская. Начало отхода в 21.00: - 15 кд с 267 конно-артиллерийским дивизионом
- 13 кд с 1187 легко-артиллерийским полком
- 12 кд с 1167 пушечно-артиллерийским полком
- 116 кд с 149 миномётным полком
Начало отхода - 21.00. Выход на новый рубеж: к 5.00 4.08.42г., кроме 13 кд, отход которой начать в 23.00».
4 августа 1942 года корпус получил новый приказ Северо-Кавказского фронта № 0077/ОП , согласно которому он начал отход за р. Кубань…
Офицер Генерального штаба РККА при 17-м кавалерийским корпусе капитан Л.С.Беззубенко в своём докладе командованию от 5 августа 1942 года за № 002, характеризуя морально-боевое состояние казаков во время боёв на реке Ея и отхода корпуса на рубеж реки Белая и далее к реке Кубань, писал: «… казаки держались в обороне исключительно стойко, отражая неоднократные атаки противника, истребляя его живую силу и технику. …рвение казаков в бой неизмеримо высоко и настоящее оставление территории без боя отражается крайне болезненно на составе казаков, которые желают до последней капли крови отстаивать свою родную Донскую и Кубанскую землю».

Сабельный бой 13-й Кубанской

13-я Кубанская казачья кавалерийская дивизия, прибыв в район сосредоточения перед атакой, готовилась к бою. Казаки ещё раз проверяли подгонку снаряжения, оружие, наличие боеприпасов. По приказу командиров сняли всё, что могло помешать коннику в бою – котелки, саквы, лишнее обмундирование и снаряжение. Политработники ещё раз довели до казаков требования приказа № 227 от 28 июля 1942 года, получивший название «Ни шагу назад!», рассказали о сложившемся положении на участке обороны корпуса, об особенностях предстоящей атаки, о противнике, находившемся в полосе атаки. Командиры довели цель атаки: опрокинуть немцев, пройти боевым рейдом семь-восемь километров до железной дороги, уничтожая на своём пути пехоту противника, а также артиллерийскую и миномётную прислугу и по сигналу вернуться на исходные рубежи.
Вот как была изложен ход атаки в Журнале боевых действий 13-й (10-ой гвардейской) кавалерийской дивизии, который хранится в Центральном архиве Министерства Обороны России.
«В 11.00 2.8042г. был дан сигнал для атак, и конная группа под командованием полковника Миллерова и полкового комиссара Шипилова развернулась на пехоту в два эшелона, пошла в атаку. Противник весь свой артиллерийский и миномётный огонь перенёс на боевые порядки дивизии. Но благодаря правильному построению боевых порядков (в два эшелона), идущих с большими интервалами между полками и стремительным движением полков вперёд, потери от огня были незначительными.
Атака продолжалась до 14.40, и было пройдено 9 км в глубину обороны противника, считая от исходного положения дивизии.
29-й кп и 32-й кп вышли непосредственно к огневым позициям миномётной и противотанковой артиллерии. И только благодаря тому, что в дивизии отсутствовал резерв, противнику удалось остановить дальнейшее наступление. Кроме того, в силу отсутствия поддерживающей авиации, противник сумел подбросить из глубины свежие части пехоты, вооружённой в основном автоматами.
В результате атаки на поле боя было уничтожено до 400 немецких солдат и офицеров, взято 3 радиостанции, 25 мулов, до 40 пленных, большинство которых было порублено казаками при выходе из атаки…
В этом бою дивизия потеряла: нач. состава - 42 чел, мл. командиров – 64 чел, рядовых – 188 чел. Среди убитых пали смертью храбрых:
- командир 29 кп орденоносец майор Соколов
- нач.разведки дивизии капитан Цеховой
- начальник штаба 32 кп капитан Шашко
- нач. инж. Дивизии капитан Панскин….»
Из наградного листа на командира 29-го кавалерийского полка 13-й Кубанской казачьей дивизии майора И.В.Соколова, представленного к ордену Ленина» (посмертно): «2 августа 1942 года в районе ст. Кущёвка во главе своего полка участвовал в конной атаке против 4 горно-стрелковой дивизии и отдельных отрядов СС. Личным примером, мужеством и отвагой т. Соколов со своим полком уничтожил не менее 200 гитлеровцев. В этом бою т. Соколов пал смертью храбрых. Командование дивизии ходатайствует перед командованием корпуса пожизненно наградить т. Соколова орденом «Ленина» и его семье установить персональную пенсию».
Начальник политотдела 13-й Кубанской кавалерийской дивизии в своём политдонесении о результатах конной атаки сообщал в политотдел 17-го кавалерийского корпуса следующее: «…атака казаков на пехоту противника началась в 10.00, прямо с 45-километрового марша и длилась 1,5 – 2 часа…. Во время атаки зарублено более 1000 солдат и офицеров врага.
Потери 13-й кд во время вчерашнего боя – триста девяносто семь человек. В том числе:
- старшего и среднего командного состава – убито 12 чел, ранено 27 чел, пропало без вести 8 чел.
- политсостава – убито 4 чел, ранено 4 чел.
- младшего ком.состава – убито 28 чел, ранено 37 чел, пропавших без вести 7 чел.
- рядового состава – убито 59 чел, ранено 115 чел, без вести пропавших 95 чел.
29 кп – потери 170 чел, в том числе – убито 40, ранено 66, без вести пропавших 64…
32 кп – потери 189 человек, в том числе – убито 59, ранено 85, без вести пропавших 45…
В продолжение всего боя и в особенности во время атаки, в которой принимали участие командир и комиссар дивизии, все сабельные подразделения 29-го кп и 32-го кп, работники Штадива, политотдела, эскадрон хим.защиты, заградотряд, комендантский взвод, работники прокуратуры и особого отдела, личный состав показал исключительную организованность и безграничную преданность социалистической Родине и великому Сталину».
Отдельная Орловская танковая бригада тоже понесла потери. В атаке было убито 80 человек и безвозвратно потеряны танки: Т-34 – 4 ед., БТ- 3 ед.
Из наградного листа на командира роты отдельной танковой бригады лейтенанта Краснощёка Н.Д., представленного к ордену Ленина: « … 2-го августа 1942 г. В р-не станицы Кущёвская в атаку ходил 5 раз. Лично сам уничтожил две противотанковые пушки, группу автоматчиков противника до 35 человек. Когда был убит механик-водитель, в атаку сам вёл танк и с поля боя умело вывел свой подбитый танк».
Из наградного листа на старшего фельдшера отдельной танковой бригады Яковлеву Л.И., представленной к ордену «Красная Звезда»: «Во время боя 2 августа 1942 года оказала помощь и вынесла из поля боя 27 человек раненых. Эвакуировала разными видами транспорта 37 человек раненых, из них тяжелораненых 30 человек».

Кущёвская атака изнутри

Атака Сердцова. Бывший командир 1-го эскадрона 32-го Курганинского кавалерийского полка старший лейтенант И. И. Сердцов описал атаку своего эскадрона в конном строю. Воспоминания Сердцова и собственноручно нарисованная схема проведения атаки в настоящее время хранятся в Кущёвском районном историческом музее. По словам Сердцова, атака проходила так:
«… В ночь с 1-го на 2-е августа 1942 года наша 13-я дивизия под командованием полковника Миллерова совершила ночной марш из ст. Ленинградской в направлении ст. Кущёвской. До восхода солнца дивизия достигла исходного рубежа для конной атаки – лесопосадки в 6-7 км. южнее ст. Кущёвской. Через некоторое время командир 32-го кавполка майор Полеводов вызвал командиров подразделений и зачитал приказ. Он потом сказал – передайте казакам, что сейчас мы пойдём в атаку, двигаться только вперёд. Биться будем насмерть. Успех будет зависеть только от нашей смелости, дерзости и бесстрашия. Перед эскадроном с горячей и вдохновляющей речью выступил политрук эскадрона Довженко Степан Васильевич. Он призвал казаков сражаться с кубанской казачьей удалью.
Артиллерийский огонь стал стихать, в воздух взвились одна за другой три красных ракеты. Командир полка подаёт команду: «Поэскадронно! Развёрнутым фронтом! Для атаки! Шагом марш!».
Когда полки дивизии развернулись и приняли строгий боевой порядок, и стали проходить поле с неубранным ячменём и подошли к лётной площадке аэродрома, комдив полковник Миллеров, выхватив из ножен шашку, сделав над головой три круга, выбросил вперёд шашку и перешёл на аллюр-рысь. Заблестело море казачьих сабель. Противник открыл ураганный огонь из всех видов оружия. Казаки переводят своих лошадей в полный галоп. Раздаётся громовое «Ура!». Когда лётное поле уже закончилось, фашисты перед лавиной казаков вздрогнули, выскакивая из лесопосадки, начали в панике убегать в сторону станицы по направлению элеватора и ж.д. станции. Вот здесь и началась «работа» - сечь.
Мой 1-й эскадрон 32-го кп шёл в атаке направляющим . И когда мы достигли ж.д. полотна, проходящего, по-моему, в сторону Ейска, мы повернули вправо по направлению элеватора. В это время, так внезапно, накрыл нас ливень, что в 7-10 метрах даже ничего не видно. И через 5 минут опять светило яркое солнце, но лошади по колено погрузились в грязь и перестали галопировать. Когда до элеватора оставалось не более 250-300 метров, мы получили сигнал о выходе из атаки и повернули вправо по направлению исходной позиции. Ливневая полоса была, видимо, совсем узкой и мы быстро из неё выбрались, и лошади вновь прибавили аллюр. Враг заметил, что мы выходим из атаки, опомнился и усилил по нас огонь – из всех видов оружия. Свист пуль просто обжигал лицо. Я в это время сказался на левом фланге эскадрона. На полном галопе мой любимый друг «Казбек» замертво падает, сражённый разрывной пулей и под силой инерции перевернулся раза два. Я так же по инерции кубарем перевернулся несколько раз, сильно ушиб голову и плечо и сразу не мог встать.
Рядом со мной бежал мой заместитель л-т Дегтярёв Илья Ионович, и он посчитал, что я убит. Через некоторое мгновение я попытался встать, но сразу не смог. Затем я увидел, что ко мне бегут семь фрицев и совсем недалеко от меня. Напрягаю последние силы, подползаю к своему «Казбеку» - а на луке седла висел мой автомат. Я его выхватил и лёг за лошадь, а немцы уже были совсем рядом. Положил автомат на седло, дал длинную очередь, два фрица упало, один схватился за ногу, а остальные пришли в замешательство. Дал я ещё очередь, ещё два упало наповал. Трое стали убегать, здесь я уже совсем пришёл в себя, прибодрился и ещё дал две очереди и сразил остальных … Затем вижу, что ко мне бегут уже человек десять. Но и для этих , пожалуй, хватило бы боеприпасов – в сумах на лошади было ещё один диск к автомату и три гранаты «лимонки», а в автомате оставалось ещё патрона четыре – это, думаю, для себя.
Но в это время подбежал ко мне мой казак Забиякин Михаил Захарович. Я схватился за хвост его лошади и на галопе стали уходить, Когда мы отбежали с полкилометра, нам попалась лошадь, на которую я сел, но и она была убита. Опять пришлось бежать за хвостом… Когда мы выбежали на лётное поле аэродрома и зашли за посадку, мы уже были в безопасной зоне. Остальные три километра до места сбора и сосредоточения дивизии пришлось идти пешком. Когда мы явились, наш полк уже вытягивался в походную колонну. Но, а нас уже занесли в списки погибших.
Атака была смелой и дерзкой. В моём эскадроне особо отличились, кроме Грачёва и Каменева, зам. комэска Дегтярёв Илья Ионович, Бершадов Василий Иванович – парторг полка, Забиякин Михаил Захарович – рядовой казак, Лукьянченко Данил Моисеевич – командир взвода, казак Хомченко Василий Иванович и ряд других. В этой атаке эскадрон потерял убитыми 10 человек, в том числе политрук эскадрона Довженко Степан Васильевич. Ранено было 17 человек. За этот бой награждено орденом Ленина – 2 чел, Орденом Красного Знамени – 12 чел, и много – медалями».
Вот такой осталась в памяти бывшего командира 1-го эскадрона 32-го Курганинского кавалерийского полка старшего лейтенанта Сердцова Ивана Ивановича атака двух кавалерийских полков 13-й Кубанской кавалерийской дивизии в конном строю 2 августа 1942 года под станицей Кущёвской – 29-го Адыгейского полка и 32-го Курганинского полка.

Комиссар 32-го Курганинского кавалерийского полка Назаренко П.Д. «Перед нами была поставлена задача: дойти до железной дороги, уничтожая всё на своём пути, затем повернуть правым крылом и выйти на исходные позиции. Я стал впереди 1-го и 2-го эскадронов, майор Полеводов – против 3-го и 4-го эскадронов. Два километра шли рысью. Если во взвод попадали снаряды, оставшиеся в живых, казаки сжимались и продолжали держать своё место в строю. Далее перешли на галоп. До переднего края осталось 500-600 метров. Потери были большие. Мы сделали последний бросок, откормленные кони в одно мгновение донесли нас до окопов врага. Оборона немцев была прорвана. Двенадцать самолётов кружились над полем, но огонь открыть не смогли, так как всё смешалось. Вражеские солдаты не выдержали казачьей атаки побежали. Офицеры пытались их вернуть. Началась неразбериха, немецкие офицеры стали сколачивать вокруг себя группы и ожесточённо отстреливаться. Казаки в свою очередь рубили врага неистово. Часто можно было услышать слова: «Это тебе за Родину, за родную Кубань!».
Из наградного листа на «пом. Нач. Помдива по комсомолу 13-й Куб. Каз. дивизии политрука Беломесова И.М.», представленного к ордену «Красное Знамя»: « …Во время конной атаки в районе станица Кущёвка 2 августа 1942 г. … т. Беломесов… лично зарубил до 6 немецко-фашистких солдат и офицеров и одновременно спас жизнь комиссару дивизии полковому комиссару т. Шипилову – в момент, когда немецкий офицер из парабеллума целился в комиссара дивизии, - т. Беломесов отрубил руку немецкому офицеру и зарубил последнего».
Из наградного листа на начальника 1-го отдела (оперативного) 13-й Кубанской казачьей дивизии майора Коновалова Г.П., представленного к ордену «Красное Знамя»: «2 августа 1942 г. в районе ст. Кущёвская в сводной группе Штадива принял непосредственное участие в конной атаке против 4-й горно-стрелковой дивизии и отдельных отрядов СС противника, проявляя смелость и мужество Т. Коновалов уничтожил 12 фашистов. Сам был тяжело ранен в грудь».
Из наградного листа на казака 1-го эскадрона 29-го кавалерийского полка Мележикова П.И., представленного к медали «За отвагу»: «…Т. Мележиков Платон Иванович, участник гражданской войны, партизан, в борьбе с немецкими оккупантами показал себя как стойкий большевик. Проявил мужество и отвагу, умело рубил немецких мерзавцев. И когда немецкий офицер выстрелом убил политрука Бек-Оглы, т. Мележиков зарубил офицера и вынес из-под шквального огня тело политрука Бек-Оглы…».
Вспоминает бывший казак-разведчик 1-го эскадрона 2-го Адыгейского кавалерийского полка И. Войченко: «… Справа по фронту нашего наступления были капониры для стоявших здесь когда-то самолётов. Один казак-пулемётчик, расположившись на капонире, вёл оттуда уничтожающий огонь. Он уже уложил не один десяток фрицев, но вот у него кончились патроны. Видя это, молодой казак-комсомолец Лёня Бабайцев схватил два диска и под огнём врага галопом помчался к пулемётчику. Поле было ровное, укрыться негде. Каким-то чудом Лёня всё же проскочил по открытой местности. Вот он лёг рядом с пулемётчиком, помог перезарядить пулемёт и уже вдвоём начали поливать фашистов свинцовым дождём».

Из воспоминаний командира сапёрно-подрывного эскадрона. Казаки шли в бой с желанием победить врага. Как рассказывал командир сапёрного эскадрона 29-го Адыгейского полка Михаил Ильич Пекло, секретарь бюро ВЛКСМ полка политрук Бек-Оглы Бачир Смелович перед атакой заявил перед строем «Всё равно мы их порубим!», выразив этими словами общее желание идущих в атаку казаков. Из атаки политрук Бек-Оглы не вернулся - погиб смертью храбрых на поле боя. За мужество и героизм, проявленные в атаке, политрук Бек-Оглы был награждён орденом Красного Знамени.
В конной атаке 13-й кавалерийской дивизии наряду с казаками сражались и казачки. Мария Серпокрылова из Майкопа, Любовь Шевцова из станицы Советской, Ксения Кулибаба из станицы Старомихайловской, Надежда Шаботько из Новокубанской…. это далеко не полный перечень казачек, участвовавших в знаменитой атаке под Кущёвской 13-й кавалерийской дивизии в конном строю – ведь в каждом эскадроне был санинструктор, а это, как правило, женщина, казачка. И все они шли в бой со своими эскадронами.
В своих воспоминаниях Михаил Ильич М.И.Пекло писал: «… За второй лесополосой мы встретили мчавшуюся нам навстречу санитарную повозку с нашей любимой майкопчанкой, саниструктором Машей Серпокрыловой. Я закричал ей: «Маша, ты куда?» Она, наверное, не расслышала вопроса и прокричала: «Миша, я раненая!». Бричка неслась туда, откуда мы только выбрались. Потом мы узнали, что бричка сделала два заезда. В первый заезд был убит ездовой и один конь и ранена Маша, но во второй заезд, как это ни странно, немцы не вели по бричке огонь. Маша вывезла более 40 человек раненых…».
Подвиг Марии Серпокрыловой описан в её наградном листе. «В боях под Кущёвской 2.8.1942 года санинструктор 4-го эскадрона Серпокрылова Мария Филипповна из-под шквального огня противника сумела перевязать и вынести с поля боя до 40 человек и, несмотря на то, что т. Серпокрылова получила ранение, она сама себя перевязала и продолжала перевязывать раненых и выносить их с поля боя».
«Командир полка Марию Серпокрылову представлял к награждению орденом Ленина, но вышестоящее командование наградило Марию орденом Красное Знамя».

За них сражались казаки. Местные жители тоже запомнили этот бой. Вот, например, жительница станицы Кущёвской Лидия Емельяновна Пономарёва (Липова) рассказала следующее: «…Когда начали бомбить Кущёвскую, - в основном вокзал и нефтебазу, - то наша семья и соседи в поле, далеко за кирпичным заводом, выкопали окоп и укрыли его. В один из дней мы перебрались в этот окоп. Но нас обнаружили подъехавшие на мотоцикле немецкие солдаты и, угрожая оружием, выгнали из окопа. Увидев детей, стали жестами показывать, чтобы мы уходили, так как сейчас будет бой. А потом немцы увидели на дяде Андрее Цеповязе солдатские галифе и с криками «Партизан! Солдат!» стали его автоматами подталкивать к стоявшей рядом тягалке (колёсная арба для перевозки сена, соломы – авт.) на расстрел. Но мы все, и особенно дети Цеповяза, стали кричать и всячески препятствовали немцам. В этот момент начали рваться снаряды, и немцы быстро уехали, оставив дядю Андрея в живых. А мы все, 12 человек, забрались в вырытый взрослыми окоп. Снаряды рвались с такой частотой и так близко, что иной раз подпрыгивала крыша, а стены окопа ходили ходуном. Сколько это продолжалось, я уже и не помню, но долго. Когда наверху всё утихло, мы все выбрались наружу. Кругом были воронки от снарядов – они ещё дымились. Сколько хватало моего взгляда – кругом были убитые люди и лошади. Много лошадей бегало по полю без всадников. Взрослые и мы, дети, побежали в сторону Третьего Интера (бывшая коммуна «Третий Интернационал» – авт.) – Ея была с правой стороны. Мама держала на руках годовалую сестру Зою, а я бежала, держась за подол маминого платья. Мы бежали прямо среди убитых и раненых людей, лошадей. Кругом раздавались стоны, ржание. Я отчётливо помню лошадь вороной масти – на ней было седло, а задняя часть была вся разорвана. Лошадь тяжело, с протягом, дышала, издавая при этом жалобные стоны. Так же я помню, как мы пробегали мимо казака в кубанке, и он просил пить. Но нам было очень страшно – ведь кругом, ну, как капуста в поле, лежали убитые и раненые казаки и немецкие солдаты, лошади, валялось разное оружие, сёдла, куски верёвки, разбитые мотоциклы… . Мы добежали до какого-то сарая и долго в нём отсиживались…. Как мы пережили тот бой, который прошёлся прямо по нашему окопу, я не знаю. Наверное, Бог помог…».

Второе августа глазами горного стрелка. Против атакующих полков сражались горные стрелки 91-го горно-пехотного и 94-го горно-артиллерийского полков 4-й горно-пехотной дивизии. В рядах 94-го горно-сапёрного батальона находился на войсковой стажировке «военный претендент в офицеры» Оскар Хольцкнехт. Батальон горных стрелков, обойдя станицу Шкуринскую с западной стороны, продвигался по полевой грунтовой дороге в направлении Кисляковской. Но в районе хутора «Магровский» батальон подвергся атаке наших казачьих подразделений и танков. Продвижение батальона было остановлено, батальон понёс потери. В том бою был убит и Оскар Хольцкнехт. Его сын, Ансгар, предоставил авторам этой книги письма с фронта товарища его отца - Альберта Вефинга - к его матери, с описанием боя 2 августа и гибели Оскара Хольцкнехта. Из письма Альберта Вефинга от 5 января 1943 года – солдата 94-го горно-сапёрного батальона 4-й горно-пехотной дивизии Вермахта: « … Мы шли через Ростов на юг. 31 июля после обеда мы получили почту. Мы расположились в великолепном фруктовом саду. Я заметил, что Оскар получил хорошее сообщение. Он сказал мне, что стал отцом. Это были прекрасные дни, мы жили как боги – с фруктами, белым хлебом, мёдом, молоком, блинами…
Затем наступило 2 августа. Ночью мы наблюдали бомбардировку Кущёвской . Несмотря на это, мы бодро шли дальше. В 5 километрах от села мы свернули в поле. Там были скошенные поля, луга, поле подсолнухов. На одном из скошенных полей мы попали под миномётный обстрел. Но это нас не остановило. В подсолнуховом поле мы задержались, так как шли очень плотно. Перед нами шли горные стрелки через низину на холм, на котором стояли несколько развалин домов. Вдруг последовала команда: «Танки слева!». Наш лейтенант вызвал противотанковую установку. Но она прибыла очень поздно. Танки шли по полевой дороге. На правом фланге предупреждение поступило с опозданием. Командир роты ушёл далеко вперёд по дороге на холм. Колонны взводов следовали на большом расстоянии друг от друга. Здесь танки нашли первую цель. Возник беспорядок, командир второго взвода погиб. Третьему взводу, который находился далеко справа, повезло больше других. Справа внизу танки были встречены зенитной пушкой. Три танка было подбито. Один сумел ускользнуть. В то время как танк повернул вправо, поступило новое сообщение «Казаки слева!» Они приближались к подсолнуховому полю. Мы как раз вышли на пашню. Возникла ожесточённая перестрелка. Казаки обстреливали противотанковые установки, которые пытались скрыться. За казаками следовала ещё русская пехота. Русские шли по подсолнуховому полю в полный рост. Мы находились у них перед носом. Наш лейтенант погиб. Рядом с ним лежал Оскар. Дальше на несколько метров был я. За нами солдаты отступили назад за дома (хутор Магровский - авт.) Мы не хотели оставить нашего лейтенанта лежать, мы считали его раненым. Слышно было, как поблизости несколько солдат зовут санитара. Потом позвал и Оскар. Я не мог подойти к нему. Русские вели очень плотный огонь. Только через несколько часов стало спокойнее. Между тем, Оскар получил ещё одно ранение. Только тогда я смог подползти к нему…. По его просьбе я положил Оскара на живот, подпирая ему грудь. …Раны больше не кровоточили. … Прошло ещё много времени, пока пришла машина и собрала раненых. Когда санитары пришли, он очень удовлетворённо сказал: «Хорошо». После этого он уже не открыл глаз…. Он был похоронен вместе с 36 сослуживцами недалеко от этого места… Это был один из самых тяжёлых дней нашей роты…».
В другом письме Альберт Вефинг, которому в августе 1942 года было 20 лет, писал, что бой был настолько жестокий и напряжённый, что ещё до конца боя он заснул от нервного напряжения.
Из писем Альберта Вефинга видно, что только в его батальоне в бою 2 августа 1942 года было убито 37 солдат и офицеров Вермахта. В районе хутора Нардегин было убито 18 солдат и офицеров 13-го горно-пехотного полка, входившего в состав 4-й горно-пехотной дивизии.

Послесловие к атаке

В разных архивных документах приводятся различные цифры потерь немецкой стороной, например, горных стрелков 4-й горнострелковой дивизии во время конной атаки двух полков 13-й кавалерийской дивизии:
- в журнале боевых действий 13-ой (10-й гв) кавалерийской дивизии – до 400 человек;
- в политдонесении начальника политотдела 13-ой дивизии батальонного комиссара Костина - более 1000 человек;
- в журнале боевых действий 15-ой (11-й гв) кавалерийской дивизии - до 1500 человек;
- в наградном листе на начальника штаба корпуса полковника А.И. Дуткина – более 2000 человек;
- в письме командира корпуса генерала Кириченко Н.Я. секретарю Краснодарского крайкома ВКП(б) говорится, что 13-я кавалерийская дивизия «… в своей конной атаке изрубила более 2000 человек, плюс к тому артиллерийским и миномётным огнём уничтожено, по-моему, такое же самое количество фашистов».
Как относиться к приведённым цифрам? Как подтвердить или опровергнуть то или иное число? Ведь подсчитать потери немцев в том бою нам было не дано, так как поле боя осталось за ними. Часто в боевой обстановке действительно трудно произвести подсчёт нанесённого врагу урона. Широкое освещение действий казаков по радио и в газетах того времени не было лишено пропагандистского налёта, преувеличений и даже искажения фактов. Здесь ярко высветился именно тот случай, когда объективность принесена в жертву «политической целесообразности». Можно сказать, что преувеличение потерь противника значительно компенсировали горечь собственных больших потерь. Как было подсчитано позже, 17-й кавалерийский корпус в оборонительных боях июля – августа 1942 года потерял 2163 человека.
Настало время расставить точки и в вопросе «… о танковой атаке немцев» в том бою под станицей Кущёвской 2 августа 1942 года. В описании хода атаки двух полков 13-й кавалерийской дивизии в конном строю широко используется штамп «… и пошла конная лава на наступающие гитлеровские полчища, на танки, пушки и пулемёты…», «…казаки на полном галопе подскакивали к танкам, закрывали бурками смотровые щели и поджигали их бутылками с зажигательной смесью…», «…от огненных взрывов гранат и разбиваемых о броню бутылок с зажигательной смесью вспыхивали танковые баки…». Но в воспоминаниях непосредственных участников атаки в конном строю нет ни одного слова о немецких танках. Ни начальник политотдела 13-й кавалерийской дивизии полковник Шипилов Б.С., ни командир 1-го эскадрона 32-го кавалерийского пока старший лейтенант И.И. Сердцов, ни командир сапёрно-подрывного эскадрона 29-го кавалерийского полка младший лейтенант М.И. Пекло не говорят в своих воспоминаниях о немецких танках в той атаке. Нет упоминания о немецких танках во время атаки и в архивных документах 17-го кавалерийского корпуса. Нет ни одного награждённого казака за уничтоженный танк в том сабельном бою. А ведь казаков награждали даже за 2-3 зарубленных солдата противника. Так, например, знаменитые казаки 32-го полка Каменев П.Г. (57 лет) и Грачёв М.Ф. (62 года), зарубив в бою по три вражеских солдата, как следует из их наградных листов, были награждены орденами Ленина.
Единственное упоминание о десяти подбитых немецких танках встречается в наградном листе на начальника штаба корпуса полковника Дуткина А.И. при описании его подвига. Но его не было в рядах атакующих конников. Выполняя приказ командира корпуса, полковник Дуткин находился в 15-й кавалерийской дивизии , которая вела наступление в пешем строю на станицу Кущёвскую. Наличие немецких танков в полосе конной атаки полков 13-й дивизии, да и в полосе всех атакующих подразделений корпуса под Кущёвской, не нашло подтверждения. Разумеется, немецкие танки были, и казаки вступали с ними в бой – и в Кущёвской, и в Шкуринской, и в Канеловской. Но именно в легендарной Кущёвской атаке, в полосе наступления полков 13-й дивизии, немецкие танки не противостояли нашим конникам.
Немецкие танки во время атаки находились в северной части станицы Кущёвской перед взорванными мостами – железнодорожным и автомобильным, которые были уничтожены отходящим сапёрным батальоном и начальником дивизионной школы младших командиров капитаном Архипов по приказу командира 12-й кавалерийской дивизии . Это подтверждается данными авиаразведки.
Из разведдонесения № 4 от 31.7.42г. 132-й бомбардировочной авиадивизии: «…Кущёвская – на северо-восточной окраине 18 танков» . Из оперативной сводки №347 от 31.07.42г. этой же авиадивизии: «… скопление мотомехвойск и танки противника на северной окраине Кущёвская» . Немецкие танки и бронемашины неустановленной численности появились уже после атаки, когда 13-я кд находилась в районе сбора за боевыми порядками 15-й кавалерийской дивизии. В отчёте о боевых действиях 15-й кд имеется запись следующего содержания – «…к вечеру 2 августа перед фронтом дивизии была полностью 4 гсд (горно-стрелковая дивизия – авт.), усиленная конницей, артиллерией и танками». А атака, согласно отчётной карте 17-го
Отсутствие немецких танков нисколько не умаляет подвиг казаков и командиров 17-го кавалерийского корпуса. А легенды о всадниках, летящих с шашками наголо на танки, возникли в результате сплетений воспоминаний всех участников битвы под Кущёвской и, скажем прямо, в результате работы недобросовестных авторов, способных, как говорят в народе: «ради красного словца и мать родную не пожалеют». Вот такие авторы за прошедшие годы сумели заболтать героическую суть происходивших событий тех дней под станицами Кущёвской, Шкуринской и Канеловской, оставив только блеск казачьих шашек, сверкающих над головами идущих в атаку казаков.
В оборонительных боях 17-го кавалерийского корпуса принимала активное участие отдельная Орловская танковая бригада, на период боёв находившаяся в оперативном подчинении командира корпуса. Танковая бригада была сформирована на базе Орловского танкового училища им. Фрунзе в спешном порядке – через 14 часов с момента получения приказа на формирование бригада в основном была сформирована. Несмотря на то, что на комплектование бригады были направлены вся исправная бронетехника и 90% вооружения, до полной штатной потребности бригаду сформировать не удалось. Не были сформированы зенитная и противотанковая батареи, а в обоих танковых батальонах не хватало 19 танков, в основном легких Т-60 – 16 ед. В ночь на 26-е июля 1942 года бригада двумя эшелонами убыла со станции Майкоп на фронт. 29 июля Орловская танковая бригада была подчинена 15-й кавалерийской дивизии и сразу же вступила в бой в районе хутора Бирючий. По приказу командира 15-й кавалерийской дивизии 30 июля она была сосредоточена в станице Канеловской, а затем по приказу командира 17-го кавалерийского корпуса 1 августа была выведена в резерв и передислоцирована в станицу Ленинградскую. Но в резерве она пробыла недолго – около 12 часов. В ночь на 2-е августа 1942 года командир Орловской танковой бригады полковник Вармашкин С.П. получил приказ от командира 17-го корпуса на прикрытие левого фланга 13-й кавалерийской дивизии и обеспечение её атаки в конном строю на прорвавшего оборону противника. Как и все атакующие части, танковая бригада к указанному времени в район сосредоточения не прибыла, и атаку начала по общему сигналу. Однако, как отмечают все участники атаки, танковая бригада задачу по обеспечению наступления двух полков 13-й дивизии в полной мере не выполнила. В начальный период атаки танки двигались настолько медленно, что конница ушла вперёд, тем самым приняв на себя весь огонь артиллерийского и миномётного огня. Более того, когда немцы на пути атакующих поставили мощный заградительный огонь, танки остановились перед стеной разрывов, а потом с разворотом влево вообще ушли в тыл. Казаки же не отвернули и с большими потерями прошли сквозь этот заградительный огонь. Описание этого эпизода уже приведёно выше в воспоминаниях командира сапёрно-подрывного взвода 29-го Адыгейского кавалерийского полка младшего лейтенанта Пекло М.И. Командир эскадрона 32-го Курганинского кавалерийского полка старший лейтенант Сердцов И.И. в своей схеме атаки, нарисованной им в 1976 году, также указал, что танки ушли в тыл. Что остановило танкистов? Какая была тому причина? Почему танки бросили атакующую конницу? Мы этого уже никогда не узнаем. Можно предположить, что причиной была неслаженность в действиях – ведь спешность формирования бригады исключала возможность боевого сколачивания формируемых подразделений. Нам известно лишь то, что танковая бригада, имея в своём составе 30 танков Т-34, БТ-7, с марша 29 июля 1942 года вступила в свой первый бой под хутором Бирючим. Бой длился до глубокой ночи. В том бою танкисты не дрогнули и не отступили. Свои позиции оставили по приказу командования, прикрывая отход казаков 15-й Донской кавалерийской дивизии. К моменту вывода бригады в резерв корпуса в Орловской танковой бригаде осталось в строю 13 танков, которые и приняли участие в Кущёвской атаке. Во время боя танкисты ходили в атаку 4 раза, а несколько танков ворвались в станицу и полтора часа вели в ней бой. За время атаки бригада потеряла 138 человек, в том числе убитыми 80 человек. Немцами подбито и сожжено на поле боя 7 танков. По результатам боёв под хутором Бирючий, посёлками Калиновка, Молотьба, станицей Кущёвской в Орловской танковой бригаде командованием за мужество и отвагу было награждено 49 курсантов и офицеров – больше, чем в других приданных корпусу частях усиления. Однако за атаку под Кущёвской командир бригады полковник Вармашкин С.П. награждён не был, несмотря на то, что его наградной лист был подписан командующим Северо-Кавказским фронтом маршалом Будённым С.М. и членом Военного Совета фронта Кагановичем Л.М. Командующий автобронетанковыми управления РККА генерал-полковник Федоренко Я.Н. наградной лист на полковника Вармашкина С.П. не утвердил. Вероятно, по причине крайне нерешительных действий танковой бригады в начале атаки и, как следствие, расстрела майора-танкиста – командира второго танкового батальона бригады командиром 13-й кавалерийской дивизии полковником Миллеровым Б.С.
Да, такой факт имел место. Об этом говорят в своих воспоминаниях ветераны 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса. Например, секретарь Совета ветеранов 4 ГКККК г.Москвы И.Совков писал: «… Я выслушал замечания товарищей, что при записи на плёнку не следует описывать эпизод расстрела Миллеровым командира танковой группы, так как это факт самоуправства. При записи на плёнку я его исключил. Однако я не мог его изъять из воспоминаний. Что было – то было. Прошлое нельзя изменить». Другой ветеран корпуса, Старков Д.Т., отвечая в 2000 году на вопрос корреспондента газеты «Кубанские новости» о Кущёвской атаке, сказал следующее: «… Самое страшное было, когда танки нашего прикрытия вдруг пошли влево, оголив конницу. Сразу после боя Миллеров вызвал командира танкистов к себе и тут же, на этом поле разрядил в него обойму своего пистолета».
По окончанию атаки, оставшиеся в живых казаки и танкисты стали свидетелями сцены расстрела командира 2-го танкового батальона Орловской танковой бригады, который был назначен старшим в атакующей группе танков, майора. Нельзя читать без внутреннего содрогания и неотвратимости происходящего слова, описывающие расстрел майора-танкиста. Участник конной атаки Пекло М.И. свидетельствует: «Потом мы нагнали группу всадников, впереди которой ехали командир дивизии полковник Миллеров и комиссар дивизии Шипилов. Последний был очень возбуждён, в очках в металлической оправе, с клинком в руке с засохшей кровью, который он не вкладывал в ножны. Он говорил Миллерову, как увлёкся в атаке, как рубил и ещё что-то, что я не расслышал. Миллеров был очень бледен с осунувшимся худым лицом, глаза ввалились. Он рассеянно слушал комиссара и смотрел влево вперёд, в лесопосадку, где выстроились наши танки, а у машин – их экипажи. Потом он вытащил пистолет и когда поравнялся с танкистами, скомандовал: «Майор, ко мне!» Крепко сбитый крепыш небольшого роста сперва бегом, потом, чётко печатая шаг, подскочил к Миллерову и успел только сказать: «Товарищ полковник…», как Миллеров его перебил: «Майор! Вы – предатель!» и разрядил обойму в упор. От этой сцены стало как-то муторно. Но никто в мыслях не осуждал командира дивизии, законы войны суровы и он поступил соответственно обстановке. Приказ танкистами не был выполнен и главный виновник должен был за это понести наказание. Экипажи, свидетели этой сцены, стояли навытяжку с бледными лицами, но Миллеров проехал мимо, даже не взглянув в их сторону…».
Расстреляв майора-танкиста, полковник Миллеров Б.С.превысил свои полномочия – ведь согласно приказу Народного Комиссара Обороны Сталина И.В № 227 от 28 июля 1942 года, виновный должен был быть предан суду военного трибунала. Но полковник Миллеров Б.С., посчитав командира второго танкового батальона предателем, произвёл расстрел на основании приказа 227: «… командиры… отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины». Однако требование о расстреле на месте относится только к «… трусам и паникёрам». Предыдущие бои показали, что расстрелянный майор-танкист не был паникёром, а тем более – трусом. А то, что перед своим расстрелом он даже в боевой обстановке подошёл к полковнику Миллерову Б.С. с соблюдением всех требований строевого Устава РККА, говорит о его высоком профессионализме. Вот так, в лице расстрелянного майора наша армия потеряла подготовленного командира, способного и могущего нанести врагу ощутимые потери.
В оборонительных боях в августе 1942 года на рубеже станиц Кущёвская – Шкуринская – Канеловская – Старощербиновская 17-й кавалерийский корпус понёс тяжёлые потери, как уже упоминалось выше – 2163 человека. Но эти смерти не были напрасными, атаки не были бессмысленными. Корпус в боях задержал наступление дивизий 17-й армии Вермахта на четверо суток и оставил обороняемые позиции только по приказу Командующего Северо-Кавказского фронта маршала С.М. Будённого. Не надо объяснять, что значили четверо суток в задержке немецкого наступления в то тяжёлое для страны время. За эти четверо суток отступающие части Красной Армии сумели привести себя в порядок, занять последующие оборонительные рубежи и оказать сопротивление наступающему врагу. За эти четверо суток Николай Байбаков (будущий министр СССР нефтяной промышленности), посланный лично И.В. Сталиным в Майкоп для вывода из строя нефтяных скважин, успел это сделать. Германия не получила ни литра Майкопской нефти и была вынуждена в период напряжённых боёв снабжать горючим свои наступающие дивизии из Румынии. Известны случаи, когда немецкие части летом 1942 года прекращали наступление на несколько суток из-за отсутствия горючего. В подтверждение этого можно привести слова, которые написал начальник Генерального штаба Вермахта Ф. Гальдер в своём дневнике: «26 июля 1942 года … Нехватка горючего!... 28 июля 1942 года….В результате нехватки горючего и боеприпасов войска 6-й армии не могут больше наступать…».
Немецкому Вермахту, как воздух, нужен был бензин, выработанный из нефти Майкопа. Не зря немецкий военный историк В. Тике свою книгу, посвящённую боям на Северном Кавказе, назвал «Марш на Кавказ. Битва за нефть в 1942 – 1943гг.». Стойкая оборона 17-го корпуса по южному берегу реки Еи, не дали противнику воспользоваться Майкопской нефтью и лишила Германию той экономической подпитки, в которой она очень нуждалась.
Казачья конница доказала свою преданность Родине. Её успех, несмотря на преувеличения, был очевиден, особенно на фоне деморализованных и беспорядочно отходивших частей Северо-Кавказского и Южного фронтов. Требования приказа Наркома Обороны И.Сталина № 227 от 28 июля 1942 года «Ни шагу назад!» - без приказа вышестоящего командования не отступать – казаки Кубани и Дона с честью выполнили. И битву за нефть выиграли!
Вышестоящее командование высоко оценило результаты оборонительных боёв 17-го кавалерийского корпуса и приданных ему частей усиления, - отдельной (Орловской) танковой бригады, 1167-го пушечного артиллерийского полка, 1187-го легко-артиллерийского полка, 149-го миномётного полка, 255-го армейского зенитно-артиллерийского полка, - в период с 27 июля по 3 августа 1942 года. Военный Совет Северо-Кавказского фронта 5 августа 1942 года направил приветственную телеграмму, поздравляя корпус «со славной победой». Л.М. Каганович, член Военного совета фронта, так же положительно отозвался о действиях казаков в августовских боях 1942 года. Приказом Народного Комиссара Обороны СССР от 27 августа 1942 года за № 342 17-му кавалерийскому корпусу было присвоено гвардейское звание, и корпус стал именоваться – 4-й Гвардейский кавалерийский корпус . Гвардейскими стали все дивизии и полки корпуса, а также корпусные части. Приказом Командующего войсками Северо-Кавказского фронта № 0223 от 24 августа 1942 года было награждено 555 человек, в том числе 452 человека – казаков и командиров 17-го кавалерийского корпуса. Из приданных частей усиления наибольшее число награждённых имеет отдельная Орловская танковая бригада – 49 человек. Наград удостоились 27 сотрудников НКВД. Награждены также и 5 политработников Политического управления Северо-Кавказского фронта.
Командующий Северо-Кавказским фронтом 6 сентября 1942 года своим приказом № 03 наградил ещё 423 командира и казака 17-го кавалерийского корпуса, в том числе, несколько десятков человек за бои под станицей Кущёвской, по разным причинам, не попавшим в приказ о награждении № 0223 от 24 августа 1942 года.
Двадцать пять человек « начальствующего состава высшей группы 17-го казачьего корпуса» было награждено Указом Верховного Совета СССР от 27 августа 1942 года, то есть в день присвоения корпусу гвардейского звания.
Кущёвская атака давно стала легендой, искрой, воспламеняющей творческое вдохновение. В художественных произведениях, в полотнах мастеров кисти, в музыке отражён воинский подвиг, отвага и героизм, казачий дух наших отцов и дедов. Светлая им ПАМЯТЬ!

Память, застывшая в камне
Вижу я на высоком кургане В ярких всполохах нового дня
Над тугими степными ветрами Всадник каменный вздыбил коня…
Алексей Бурдин

Памятник казаку-гвардейцу

21 октября 1966 г. в крайком КПСС руководством Кущёвского района было направлено письмо, в котором выказывалась просьба, в связи с тем, что в формировании корпуса, его пополнении принимали активное участие граждане Кущевского района и указанные боевые действия развертывались в наших местах, увековечить героический подвиг казачества на территории нашего района.
Инициатива кущевцев была одобрена не только краевым комитетом партии, но нашла признание и поддержку во всех районах Кубани. Было решено возвести монумент Казаку гвардейцу, провести краевую военизированную конную эстафету на местах формирования походов и сражений 4-го гвардейского Кубанского корпуса и слёт его участников.
Авторами памятника-монумента стали скульптор О.А. Коломойцев и архитектор Н.И. Корсаков. На его открытие в Кущевскую съехались более 600 человек. Большая делегация была из Москвы, приехали гости из Киева, Ленинграда, Еревана, Ташкента, Симферополя, Элисты, Свердловска, Ростова, других районов Краснодарского края. Прибыла делегация Гугарского района Армении, с которым Кущевский район был побратимом.
Из воспоминаний А.Г.Марченко : «30 августа. Переполненный зал районного дома культуры. Руководители района и гости поднимаются в президиум. Среди них С.Т.Куцев, А.И.Качанов, второй секретарь крайкома партии, В.Г.Сыроватко - секретарь райкома комсомола. Чинно поднялись в президиум А.А.Лучинский - генерал армии, Герой Советского Союза, представитель Министерства обороны СССР, за ним генералы Н.Я. Кириченко, И. В.Тутаринов, Я.С.Шаробурко, комиссар корпуса полковник А.Л.Очкин, отважная разведчица 116-й Донской дивизии О.Я.Кравченко и другие.
Яркие, лишенные фальши и бахвальства, речи звучали на торжественном собрании. А когда на трибуну поднялся генерал Н.Я.Кириченко, зал взорвался овацией, громким «Ура!».
С великой любовью встречали казаки командира Кубанской дивизии И.В Тутаринова, прибывшего из Венгрии, где тот командовал группой советских войск. В своей страстной речи он нарисовал яркие, героические картины подвигов наших земляков, особенно шкуринцев. Рассказал, что даже в ходе боев, под огнем противника женщины и дети приносили казакам прямо в окопы молоко, овощи, фрукты. Здесь можно было наблюдать редкую и неповторимую картину: женщины кормили своих мужей, матери - сыновей, дети - отцов. Ведь многие казаки, сержанты и офицеры были уроженцами станиц Кущевской, Шкуринской и прилегающих хуторов.
1 августа. Кущевская не видела, не испытывала никогда раньше такого единства доброжелательности и пафоса. С утра сотни празднично одетых людей следовали к памятнику, из ближайших районов прибывали делегации. На сотни метров по трассе Ростов-Баку расположились гости и жители Кущевского района.
На митинге выступили СТ. Куцев, А.И. Качанов, секретарь Ростовского обкома партии М.Е.Тесля, дважды Герой Советского Союза генерал армии И.А. Плиев, секретарь Кущевского РК ВЛКСМ И.Я. Петров.
Над величавым памятником на большой скорости прошли реактивные самолеты, покачивая крыльями и оставляя след в безоблачном небе».
Памятник казаку-гвардейцу стал визитной карточкой дважды орденоносной Кубани, форпостом которой является Кущёвский район. Надпись на нём гласит: «Здесь в августе 1942 года стояли насмерть, защищая ворота Кавказа, гвардейцы 4-го Кубанского кавалерийского казачьего корпуса, удивив мир своей стойкостью и величием духа».

Памятник – скульптура «Воин-освободитель»

В августе 1942 года после кровопролитных боёв у станиц Кущёвской и Шкуринской пали смертью храбрых казаки 17-го Кубанского казачьего кавалерийского корпуса.
В 1949 году по решению Кущёвского райкома партии останки павших воинов перенесли в братскую могилу на площади Луначарского. 10 октября 1949 года здесь установили памятник-обелиск со словами: «Слава героям Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.».
В 1952 году состоялось подзахоронение останков воинов, найденных кущёвскими следопытами средней школы № 1. Через некоторое время памятник-обелиск был заменён на скульптурную группу. Прах более ста восьмидесяти советских солдат покоится в братской могиле.
30 августа 1967 года, в день празднования 25-летия присвоения 4-му ГКККК звания Гвардейский, у подножья памятника был зажжён героем Кущёвской атаки К.И. Недорубовым «Огонь вечной славы». Вокруг площади Луначарского разбили небольшой парк, а в 1975 году его назвали «Парк 30-летия Победы».
В 1978 году скульптуру из двух воинов поменяли на фигуру коленопреклоненного солдата. На мраморных досках высечены имена павших героев.
Памятник выполнен из железобетона в художественной мастерской города Ростов-на-Дону.

Памятник-обелиск героям-казакам, погибшим в ВОВ при защите
Кущёвского зерносовхоза (пос. Первомайский)

Памятник посвящён героям, стоявшим насмерть в августе 1942 года, защищая кущёвскую землю, во главе с командиром 4-й сотни Константином Иосифовичем Недорубовым. Обелиск установлен в 1,5 км от посёлка в 1967 году. Имеет форму пирамиды. Открытие памятника проходило на слёте казаков 4-го ГКККК в 1967 году, в честь 25-летия присвоения корпусу звания Гвардейский. Недалеко от него, на месте боёв, были установлены ещё два обелиска и восстановлен окоп Недорубова.
Надпись на обелисках: «Здесь в 1942 году держали оборону Донские казаки 11-й Гвардейской дивизии», и «Никто не забыт, ничто не забыто».

Памятник-обелиск героям, павшим в 1942 г. в боях за Родину
( х. Нардегин)

Установлен памятник в 1945 году на братской могиле хутора Нардегин. Фамилии погибших не известны. Обелиск сделан работниками колхоза имени «М. Горького» станицы Шкуринской. Памятник сооружён из бетона и представляет собой пирамиду с красной звездой наверху. Текст надписи: «Вечная память воинам, павшим в боях за нашу Родину с немецкими фашистами в 1942 г.».
По инициативе казаков и атамана Шкуринского хуторского казачьего общества, главы сельского поселения В.В.Горбенко 2 августа 2010 года был заложен камень на месте будущего памятника, посвящённого боям под Кущёвской и Шкуринской в августе 1942 года – на повороте к хутору Нардегину. Автор эскиза художник, директор МУК «КДЦ Шкуринского сп» А.А.Сиденко.

«Поле казачьей славы»

Идея создания «Поля казачьей славы» принадлежит кущёвским казакам и журналисту и общественному деятелю Алексею Григорьевичу Марченко. Она была поддержана жителями Кущёвского района, депутатами районного Совета, общественными организациями, администрацией района. Но не было средств на её осуществление. Однако идею поддержал губернатор Краснодарского края А.Н.Ткачёв, и району были направлены средства на её реализацию по краевой целевой программе «Развитие санаторного и туристического комплекса Краснодарского края на 2003 – 2010 годы».
Постановлением главы муниципального образования Кущёвский район от 06.052006 года №530 создан организационный комитет по созданию объекта «Поле казачьей славы», на котором был утверждён его проект, изготовленный краснодарской фирмой ООО «Риэлт-групп». На художественно-экспертный Совет по культуре по утверждению, наполнению содержанием всех элементов проекта, как-то:
• Надвратная часовня, символизирующая независимость, государственность и крепкую опору казачества
• Стена славы, отображающая историю казачества
• Поле казачьей славы
• Казачий дозор (пикет) – сторожевая вышка
• Этнографический музей…
Открытие музейно-туристического объекта «Поле казачьей славы» состоялось 2 августа 2007 года.

Кущёвские поэты об атаке

Алексей Кеда
Отрывок из поэмы: «Мы – казаки»

Кущёвская атака

Небо - в дымной алости…
И, не зная жалости,
В том далеком августе
Рубка у реки.
В бой с фашистской нечистью,
Заслонив Отечество,
Ураганно взвихрились
Конные полки…

С твердым убеждением:
Верх возьмем в сражении!-
Снова на захватчиков
Мчатся сын с отцом.
С силою удвоенной
Под Кущевской воины
Бьют врага надменного,
К смерти став лицом!

Взрыв! И мертвой птахою
Падает над плахою,
Над бронёю танковой,
Недорубов-сын…
Тужит-убивается,
В пол-огня сражается
И несет великую
Боль отец один.

А в кругу соратников
Вопрошает кратко он,
Обронив отцовскую
Крупную слезу:
- С кем коня выхаживать?
Упряжь с кем отлаживать?
С кем же на учениях
Мне рубить лозу?

Как в обмен на сынушку,
Ох, судьба-судьбинушка,
Ты к моим Георгиям
Мне - сполох Звезды…
Коль вглядеться пристально,
Радость золотистая
День и ночь соседствует
С чернотой беды.

Холм над Еей высится-
Скрытно не приблизится,
Охраняет подступы
К корпусу туман.
Отступать приказано…
- До хребта ль Кавказского?! -
Каждый воин корпуса
Горем обуян.

Впереди - святынею!
Над передней линией
И над каждым воином
Символ чести - флаг!
С молодецкой силою,
Нес его, как милую.
Наш кущёвец, Радченко,
Молодых вожак….

Сергей Пустоваров
ГВАРДЕЙЦАМ

Жизнью сказано больше, чем можно сказать.
Не к чему ворошить болью старые раны.
Только часто не могут слезу удержать,
Говоря о прошедшей войне, ветераны.

Как их мало осталось, свидетелей битв,
От которых земля, ужасаясь, дрожала!
Задыхаясь от стона просящих молитв,
Мать-Россия на смерть сыновей провожала.

Паренек за порог, а любимая в слезы:
Вспоминай, дорогой, на чужбине меня.
И заплакали с ней у дороги березы,
И вздохнула, как он, сиротинка земля.

Шел гнедой неохотно, почуяв кручину.
Он был кровной породы из бескрайних степей.
Жаль, не мог он понять и увидеть причину,
Для чего отрывают от земли сыновей.

Казаки все молчат с головою поникшей.
Атаман, словно ветер, зажатый в кулак,
А хозяин гнедого, до работы привыкший,
Вдруг раскис весь в седле, будто он не казак.

Но со временем сотня казачьего строя –
Лошадей и лихих загорелых парней –
От печали очнулась на окраине спелого поля,
Оглянувшись назад, поклонилась Отчизне своей.

Горизонт опустел, только слышалось где-то
От далекой и трудной казачьей версты
Пело песню походную жаркое лето,
Созревающим хлебом разукрасив холсты.

Заплутал летний ветер на кручах ковыльных,
Стало тихо, как будто в начале грозы.
Надвигалась война и звала только сильных,
Взяв над миром без спросу правленья бразды.

Уходить нелегко - тяжело расставаться,
И совсем невозможно уже отступать.
Как потом за советом к старикам обращаться?
Как смотреть им в глаза? Лучше жизнь потерять!

А войска отступали от самой границы:
Покорился Ростов, путь открыт на Кавказ,
Докатилась война до любимой станицы.
"Корпус, на смерть стоять!" - шел негласный приказ.

И громадой взревели фашистские танки,
Как хозяин, прусак землю нашу топтал.
Шашки наголо, и замелькали кубанки,
С визгом корпус казачий "ура" прокричал.

Бой гремел, изменяла победы удача:
Отступали с позиций и брали назад.
В сумасшедшей пыли, в смеси крика и плача
Вновь бежали фашисты, паля наугад.

На шесть верст пролегал показатель атаки.
Дрогнул враг, видя груды изрубленных тел,
И, себя не жалея, рубились казаки.
Но фашист стервенел - уступать не хотел.

Что за черти? Откуда порода такая
До безумия смелых, непокорных людей?
Враг от страха застыл, новых бед ожидая,
Шли в атаку казаки без своих лошадей.

Горизонт осветили заката зарницы,
В цвет багряный покрылись казачьи клинки.
Но никто не хотел отступать от станицы,
Отдавать неприятелю тихой реки.

Жаль, отвагу не раз смерть пол корень косила.
Казачок вдруг упад на не скошенный хлеб,
И алее рубахи, кровь под сердцем застыла,
Не дожил он трех дней до семнадцати лет.

Степь завыла волчицей от горькой потери
И колосьями хлебными паренька обняла.
И в глазах его звезды так ярко блестели,
Будто в них вся вселенная сразу жила.

Не дождалась сердечного друга девчонка,
Поседевшая с горя долго плакала мать.
Был последним из рода безусый мальчонка,
Убежавший из дома за отца воевать.

Сколько русских мальчишек по белому свету
В безымянных могилах, покоясь, лежит.
Им бы жить да любить, удивляясь рассвету,
Но лишь память минутой молчанья дрожит.

Надрываясь в набате, рассыпаясь слезами,
Звучит колокол-реквием павшим бойцам.
Не смотреть им на мир голубыми глазами,
Не дарить мужской ласки рожденным мальцам.

Поседевший солдат, не сдержав свои слезы,
Возлагает цветы на могилу друзей.
И заплакали с ним у дороги березы,
И вздохнула Кубань за своих сыновей.

Жизнью сказано больше, чем можно сказать.
Но добавить мне хочется самую малость:
Казакам и сейчас не впервой воевать,
Только пусть молодые встретят мирную старость.

Алексей Каджаев

ПОЭМА О КУЩЁВСКОЙ АТАКЕ

Тихой ночью августовской
Под станицею Кушёвской
Собралися у реки
Конной гвардии полки.
Собралися не от скуки —
В ратный бой, не терпят руки:
Из земли родной занозы
От шипов «Зеленой розы»
Вынут завтра казаки!
А пока... молчат клинки.
Гладь реки волной играет,
Ночь проходит, плавно тает.
— Что, комдив, дадим им перцу,
Тем незваным иноверцам? —
Так Шепилов вопрошает
Миллерова. Тот кивает:
— Прав ты, друже военком,
Не впервой «ходить штыком»,
А уж шашкой — и подавно...
Поработаем мы славно!
Что ж, оно, пожалуй, время...
Поднимай народ «на стремя»!
Сон последний прогоняя,
На коней лихих взлетая,
Уж готовы казаки:
Заалели башлыки.
Взор над речкой устремив,
На позицию комдив
Войско грозное выводит,
Что с ума фашистов сводит.
Ночь совсем сошла на «нет».
Близок, близок уж рассвет,
Наконец-то солнца луч
Показался из-за туч.
Миллеров, привстав с седла,
Не спуская удила,
Мигом шашку обнажил, —
Знак сигналом послужил:
Все казачье войско сразу
Звук стальной издало разом,
От которого врагу
На другом на берегу
Стало жутко, аж до дрожи
Или до смерти, быть может.
— Что ж, казаче, выступаем!
Что есть силы порубаем
На куски «Зелену розу»
-Нашей Родины угрозу!
Тут комдив клинком взмахнул,
Солнца луч о сталь блеснул,
И взорвалась тишина,
Конским топотом полна!
Позади осталась Ея,
Башлыками вся алея,
Твердь земная раздалась
Гулом страшным и, вспылясь,
Под ногами задрожала,
Словно лезвие кинжала.
Вмиг порядок боевой
Лавой двинул огневой,
Всё сметая на пути —
Любо в бой такой идти!
Войско, устали не зная
И с плеча врага рубая,
Дикий ужас, жуткий страх
Видит в «голубых» глазах.
Но пощады тут не будет,
От казака не убудет:
Не потерпит всякий гнет
И клинком не раз взмахнет!
Вот и кончена атака...
Словно миг, такая драка!
И уже в анналах прозы
Краткий век «Зелёной розы».
Столь диковинных растений
Не потерпит без стеснений
Край кубанский наш родной
— За него казак горой
Встанет на защиту разом,
С корнем чтоб убрать «заразу».
Казаку дороже воля,
Отчий дом и жито в поле,
В сердце удалая кровь,
Конь да верная любовь!

Художественные полотна

Наряду с решением о сооружении памятника руководители района задумали воздать должное величию и славе, храбрости наших земляков, сражавшихся на родных полях, и в живописи.
В Москву бывшему командующему корпусом Н.Я.Кириченко было направлено письмо с просьбой, чтобы тот нашел в столице художника, известного баталиста, который бы правдиво и честно показал величие Кущевской атаки на картине. Решили, что картина будет писаться в студии имени Грекова С.М.Зелихманом. Этот баталист известен такими шедеврами, как «Прорыв фронта 1-й Конной армии», «Атака советско-монгольской конницы Халхин-Гола», «Штандарты Конной армии», «Рейд донских казаков Платова в дни Бородинского сражения», «Джигитовка кубанских казаков» и многими другими.
3 января 1966 года на имя генерала Кириченко было направлено письмо, в котором от имени руководства района был сделан заказ на картину размером 300180 см. примерной стоимостью 3750 рублей. Условия были жесткие: картина должна была быть написана до 1 августа 1967 года. В Кущевскую срочно приехал сам художник Зелихман, встретился с руководством района, а также с казаками Ф.Радченко, А.Зеленским, К.Трубилиным, бывшим первым секретарем Тимашевского РК КПСС Б.С.Шепиловым - одним из активных участников 4-го Кубанского корпуса.
После обсуждения эскиза секретарь РК КПСС В.С.Ефимов изложил художнику свои замечания. Его и оргкомитет не удовлетворяло изображение схватки и места боя. Не было также понятно, какая была показана война: гражданская или Отечественная. Мало было героики, целеустремленности, пафоса, живых деталей, родственных кубанскому колориту и характеру кущевских казаков.
25 июня 1967 года были выработаны единый взгляд и мнение в названии самой картины. Было решено, что художественное полотно будет называться «Атака под Кущевской кубанских казаков 2 августа 1942 года». И 12 июля 1967 года художественный совет принял картину. С.М.Буденный выразил желание лично посмотреть на Кущевскую атаку на этом полотне и дал положительный отзыв. В настоящее время картина Зелихмана выставлена в Районном историческом музее ст. Кущёвской.
В Шкуринской музейной комнате хранятся две замечательные работы местного художника В.В.Туманова: «Генерал-майор Н.Я. Кириченко» и «Казачья атака».

Примечания

1. В дальнейшем мы будем говорить об эскадронах, батареях взводах, поэтому даём краткую справку о том, что собой представлял кавалерийский полк и его подразделения.

Полк — четыре эскадрона, три батареи, штаб, штабные подразделения, службы и тыл. Эскадроны име¬ли номера и по традиции носили имена районов, в кото¬рых формировались: 1-й эскадрон — Тихорецкий, 2-й — Павловский, 3-й — Новолеушковский, 4-й — Новопокровский. Каждый эскадрон состоял из шести взводов: авто¬матчиков или разведки, трех сабельных, пулеметного и ПТР. На вооружении эскадрона, кроме шашек, караби¬нов и автоматов, имелось восемь ручных и четыре станко¬вых (на тачанках) пулемета и шесть противотанковых ружей. Людей по штату 170 человек.
Батареи номеров не имели и назывались: полковая, противотанковая, минометная. Полковая батарея имела четыре 76-мм полковые пушки, противотанковая — четы¬ре 45-мм пушки, а минометная — двенадцать 82-мм ми¬нометов. В артиллерийских подразделениях преимущест¬венно служили казаки Белоглинского и Калниболотского районов.9Из книги «Казаки-гвардейцы», Краснодар, 1980 г.. с.14.

2.Командиры 17-го Гвардейского казачьего кавалерийского корпуса
Первый командир 17-го корпуса генерал-майор Малеев Михаил Федорович
К концу июля корпус (штаб Староминская) обеспечивал противодесантную оборону Азовского побережья (360-400км) от Азова до Темрюка (устье р. Кубань) и вступил в боевые действия под командованием:
Командир 1-го кав. корпуса - генерал-майор Кириченко Николай Яковлевич
Военный комиссар корпуса - полковой комиссар Очкин Александр Петрович
Начальник штаба корпуса - полковник Дуткин Алексей Иванович Начальник артиллерии корпуса - полковник Фельдман Яков Евсеевич

Командир 12 кд (4, 19,23 кд) - полковник Тутаринов Иван Васильевич Военный комиссар дивизии - ст. батальонный комиссар Даровский Поликарп Антонович
Начальник штаба дивизии - подполковник Валюшкин Георгий Андреевич Командир 4 кд - подполковник Пушкарев Дмитрий Васильевич
Командир 19 кд - майор Пугачев Петр Васильевич
Командир 23 кд— майор Вартанян Ваган Князевич.

Командир 13 кд (24,29,32 кд) - полковник Миллеров Борис Степанович Военный комиссар дивизии - полковой комиссар Шепилов Борис Семенович
Начальник штаба дивизии - майор Турчанинов Михаил Васильевич Командир 24 кд - майор Александрин Сергей Васильевич
Командир 29 кд – подполковник Кириченко Владимир Петрович Командир 32 кд - майор ПолеводовИван Кириллович

Командир 15 кд (25, 33,42 кд) - полковник Горшков Сергей Ильич Военный комиссар дивизии - батальонный комиссар Юрченко Виктор Захарович
Начальник штаба дивизии -полковник Бирюк Андрей Иванович
Командир 25 кд - майор Данилевич Евгений Васильевич
Командир 3 3 кд- майор Арел Ян Петрович
Командир 42 кд- майор Карапетян Мушет Амбарцумович

Командир 116 кд (257,258,259 кд) - генерал-майор Щарабурко Яков Сергеевич
Военный комиссар дивизии - ст. батальонный комиссар Романов Александр Романович
Начальник штаба дивизии - полковник Василевский Иван Николаевич Командир 2 5 7 кд – майор Хусиутдинов Хаидхан Хусиутдинович
Командир 258 кд- майор Лысенко Карп Петрович
Командир 258 кд- майор Краснощеков Александр Давыдович

Командир 267 артиллерийского дивизиона - капитан Чекурда Степан Тихонович
Командир 149 миномётного полка - майор Масловский Виктор Николаевич

(ЦАМО, ф.224, оп.760 д.304 л 37).

3.См.: Оборона советских войск в нижнем течении Дона. Гл. 4.6. От Ростова к Кавказу. Бои в степях юга, с. 69.
По состоянию на 22 июля 1942 года 17-й кавалерийский корпус имел:
- 12 кд (командир полковник Тутаринов Иван Васильевич) - 4571 человек, в том числе: добровольцев 1208, участников Гражданской войны 2020, красных партизан 875. Преобладал возраст 40-50 лет.
- 13 кд (командир полковник Миллеров Борис Степанович) – 4562 человека, в том числе: добровольцев 2442, участников Гражданской воны 2879, красных партизан 875. Преобладал возраст 40-50 лет
- 15 кд ( командир полковник Горшков Сергей Ильич) - 4627 человек, в том числе: добровольцев 748, участников Гражданской войны 956, красных партизан 179. Преобладал возраст 30-40 лет.
- 116 кд (командир генерал-майор Шарабурко Яков Сергеевич) – 4563 человека, в том числе: добровольцев 2153, участников Гражданской войны 1872, красных партизан 809. Преобладал возраст 35-45 лет - корпусные части -1892 человека, в том числе: добровольцев 62 человека, участников Гражданской войны 372, красных партизан 214.Преобладал возраст 30-40 лет.
2.После окончания войны кавалерийские соединения были расформированы. До момента расформирования. в 1954 году в боевом составе Советской Армии находился только один полк - 9-й гвардейский казачий кавалерийский Кубанско-Барановический дважды Краснознамённый орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого полк (бывший 32 гвардейский кавалерийский полк 9-й гвардейской кавалерийской дивизии – бывший 19 кавалерийский полк 12-й кавалерийской дивизии).

3.Приказ Народного комиссара обороны И.В.Сталина № 227 от 28 июля 1942 года в армии и народе знают как «Ни шагу назад!» При упоминании этого приказа у большинства людей возникают негативные ассоциации. Но кто знаком с текстом самого приказа? Да, этим приказом были введены штрафные батальоны и роты, были введены и заградительные отряды. Но если сопоставить время выхода приказа № 227 с обстановкой на советско-германском фронте, то приказ кажется просто необходимым. .Нельзя отрицать того, что выполнение приказа 227 приводило к гибели невиновных, но нельзя отрицать и положительную роль в усилении отпора наступающему врагу. Этот приказ входит в число тех немногих приказов, в которые Сталин И.В. лично вносил поправки.

ПРИКАЗ

Народного комиссара обороны СССР №227

28 июля 1942 г. г. Москва

Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется вглубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа из Москвы, покрыв свои знамена позором.
Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток.
Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.
Каждый командир, каждый красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского Союза – это не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы и матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, – это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 млн. населения, более 80 млн. пудов хлеба в год и более 10 млн. тонн металла в год. У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.
Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступления, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.
Из этого следует, что пора кончить отступление.
Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.
Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности.
Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас – это значит обеспечить за нами победу.
Можем ли мы выдержать удар, а потом отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.
Чего же у нас не хватает?
Не хватает порядка и дисциплины в ротах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять свою Родину.
Нельзя дальше терпеть командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.
Паникеры и трусы должны истребляться на месте.
Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно явиться требование – ни шагу назад без приказа высшего командования.
Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины.
Таков призыв нашей Родины.
Выполнить этот приказ – значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.
После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой. И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплину, хотя у них нет возвышенной цели защиты своей родины, а есть лишь одна грабительская цель – покорить чужую страну, а наши войска, имеющие цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражение.
Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу? Я думаю, что следует.

ВЕРХОВНОЕ ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЕ КРАСНОЙ АРМИИ ПРИКАЗЫВАЕТ:

1. Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтами:
а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда;
б) безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования фронта;
в) сформировать в пределах фронта от 1 до 3 (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.

2. Военным советам армий и прежде всего командующим армиями:
а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду;
б) сформировать в пределах армии 3-5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (по 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;
в) сформировать в пределах армии от 5 до 10 (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.

3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий:
а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять в военные советы фронта для предания военному суду:
б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях.
Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.
Народный комиссар обороны
И.СТАЛИН

4.После присвоения 17-му корпусу звания Гвардейский, его стали именовать 4-й Гвардейский кавалерийский корпус. В его составе: 9-я (30-й, 32-й, 34-й гв.п ), 10-я (36-й, 40-й, 42-й гв.п.), 11-я (37-й, 39-й, 41-й гв.п.), 12-я (43-й, 45-й, 47-й гв.п.) гвардейские кавалерийские дивизии.

Содержание
Накануне Первые оборонительные бои корпуса Донские казаки Оборона станицы Канеловской Сражение под Шкуринской Конная атака
Память, застывшая в камне Кущёвская атака в стихах местных авторов Художественная галерея
Примечания Содержание
Документальные кадры

Документальные кадры

Ф.1. Р.Е.Рябыкин, первый командир эскадрона кущёвских казаков
Ф.2. В.В.Туманов. Генерал-майор Н.Я. Кириченко
Ф.3. Капитан С.Т. Чекурда, командир 267 кадн.
Ф.4. Наградной лист на К.И.Недорубова
Ф.5. Герой Советского Союза К.И.Недорубов
Ф.7. Отчётная карта 17-корпуса к исходу 2 августа 1942 года
Ф. 7 а. Схема наступления 17-й армии Вермахта В.Тике
Ф.11. Б.С.Шипилов, комиссар 13-й (10-й гвардейской) казачьей дивизии
Ф.12. С.М. Зелихман. Атака под Кущевской кубанских казаков 2 августа 1942 года
Ф.13. Схема конной атаки, нарисованная И.И.Сердцовым
Ф.14. Награждённые казаки П.Т.Каменев и М.Ф. Грачёв
Ф.16. Карта от Ансгара Хольцкнехта с маршрутом продвижения 2-го горно-инженерного батальона 4-й горно-стрелковой дивизии Вермахта
Ф.16а. Захоронение немецких солдат в районе х.Магровский
Ф.17. Список солдат 13-го горно-пехотного полка, убитых 2 августа 1942 г. в районе х. Нардегин. (От Ансгара Хольцкнехта).
Ф.18. Первый лист приказа № 0223 от 24 августа 1942 года о награждении бойцов и командиров 17-го кавалерийского корпуса
Ф.19. Первый Всесоюзный слет участников 4-го Кубанского казачьего корпуса
Ф.20. Открытие памятника казаку-гвардейцу. 1967 г.
Ф.22.Окоп Недорубова
Ф.24. Памятник казакам 4 – го кавалерийского полка. Х.Нардегин.
Ф.25. Поле казачьей славы

© Людмила Рогочая, 2017
Дата публикации: 30.05.2017 15:13:53
Просмотров: 4423

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.