Адом и Эва и птичка колибри

Римма Глебова

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 30785 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Эва выбежала из музея, оглядываясь в страхе, не гонится ли за ней мерзкая тварь. Крысы, вечные крысы, они выживают при любых условиях, и еще тараканы. А как же она, она должна выжить или нет?.. Если всё погибло. Она же совсем молодая, полная жизненных соков, и вчера еще всяких мечтаний. У нее никого нет. Ни человека рядом, ни ребенка. И был ли кто-нибудь, она не знает...

Эва видела сон. Странный и пугающий. Она во сне вышла из дома и пошла по пустому месту. Буквально, по пустому. Кругом простиралась пустыня. Ни деревца, ни дома. Перед глазами промелькнула маленькая птичка с радужным опереньем. Ее крылышки быстро трепетали, и слышно было тонкое жужжание, будто пчела пролетела мимо лица.
Идти было некуда. Ни магазинчика напротив, ни соседних домов, увитых зеленым плющом, ни цветущего сквера – ничего. Ни человека, ни ребенка за руку с человеком. Вместо знакомых домов руины. На глазах с шорохом осыпалась стена соседнего, такого красивого еще вчера домика, где жили две старушки, с которыми Эва часто беседовала.
Эва пошла по длинному, потрескавшемуся и местами провалившемуся шоссе, где месяц назад положили новый асфальт. Шла долго. Тишина. Ни одного человека. Нигде ни собаки, ни кошки. Разрушено всё. Вот здесь стояли две высокие многоэтажные башни, внизу роскошные магазины, вверху многочисленные офисы, и смотровые площадки на верхотуре. Две большие груды камней... Недавно она заходила вот сюда, в зоопарк. Пусто. Вместо ворот несколько железяк на земле, выбеленные солнцем скелеты среди остатков разломанных клеток. Давящая на уши тишина. Сады и садики в округе заросли высоким бурьяном, и подступили уже близко дикие леса. Только храм среди этого мертвого хаоса устоял, но стены осели, трещины рассекали серые каменные плиты, балкон угрожающе навис над входом.
Эва не решилась войти в храм и пошла дальше. Недавно отстроенное заново здание музея поразило своей ветхостью. Знакомой таблички снаружи не было. Эва осторожно вошла. Почти все стены были оголены, но некоторые картины висели на местах, покрытые сеточкой трещинок и плесенью, перекошенные, или чудом державшиеся на одном гвозде. Одна картина, на которой были изображены первые люди на земле, упала, как только Эва приблизилась, и разломалась на куски, взметнув облако пыли. Эва отскочила от пыльного облака в сторону. Прямо перед ней висела еще одна картина, вся почти черная. На ней был изображен Бог. Эва догадалась, что это Бог по пронзительному взгляду и светлому нимбу над головой. Бог смотрел укоряющим мрачным взором. Вдруг по картине зазмеились трещины, и она с шумом рухнула. В последний момент Эва увидела, как глаза закрылись и нимб погас. На засыпанном мусором полу высилась кучка истлевших обломков, больше похожая на черный пепел. Эва застыла, боясь пошевелиться.
Вдруг среди мусора, почти у самых ног, что-то метнулось в угол... под кучу покореженных рам. Крыса! Худая и облезлая. Эва с ужасом заметила еще одну, крыса сидела на задних лапках и смотрела на Эву злыми глазками. Крыса была поупитанней, она напряженно била тонким хвостом. Возле Эвиной ноги что-то промелькнуло, маленькое и черное. Эва шарахнулась, а крыса молнией метнулась и схватила зубами таракана, тут же заглотнув его.
Эва выбежала из музея, оглядываясь в страхе, не гонится ли за ней мерзкая тварь. Крысы, вечные крысы, они выживают при любых условиях, и еще тараканы. А как же она, она должна выжить или нет?.. Если всё погибло. Она же совсем молодая, полная жизненных соков, и вчера еще всяких мечтаний. У нее никого нет. Ни человека рядом, ни ребенка. И был ли кто-нибудь, она не знает. Эва подняла голову – вверху пустая тусклая бездна. Ни единого солнечного лучика. Вдруг в этой пустоте что-то обозначилось... «ВСЁ КОНЧИЛОСЬ. ЛЮДИ УНИЧТОЖИЛИ СЕБЯ. НАДО ВСЁ НАЧАТЬ СНАЧАЛА» - читала она тающие письмена. «Как же я начну, одна?» - вскрикнула Эва.
«ТЫ ДОЛЖНА» - и эти слова тоже растаяли в сером небе.

*
Эва проснулась и не могла сразу понять, где явь, где сон. Но, если всё, что она только что видела, только приснилось, то... пусть там и останется, во сне. Что может случиться с ней или с миром?.. Но слова «ТЫ ДОЛЖНА» засели в голове. Вот она как раз никому ничего не должна.
Она накинула легкий цветной халатик и вышла на балкон. Солнце взошло и золотило верхушки деревьев, на голубом небе ни облачка. Эва счастливо улыбнулась. Потянулась от ощущения полной радости и внутреннего покоя, и подошла к яркому цветку в большом горшке – недавно приобрела в цветочном магазине и трепетно за ним ухаживала. Никогда раньше она не заводила цветов, а тут вдруг захотелось. Она даже не спросила у продавца, как он называется. Густо-розовые, почти малиновые цветки на длинных стеблях, в глазированном и разрисованном цветными линиями горшке – на это яркое чудо сразу упал ее глаз, и она купила, не раздумывая. Хотя зашла в магазин за букетом для подруги к дню рождения. Букет роз тоже купила, пусть Ирка порадуется любимым цветочкам.

Эва поливала цветок и одновременно предавалась размышлениям. Неважно, о чем. Можно думать о предстоящей встрече с Иреной – давно не виделись. Можно о прочитанной, наконец, вчера книжке «Унесенные ветром». Все давно прочитали, а она только сейчас. Не любит она любовные романы, хотя, этот особенный. В нем страсти почти настоящие, во всё веришь. Если бы в реальной жизни можно было так верить. Но название романа оставляло тягостное впечатление. Так и её, и всех-всех когда-нибудь унесет, и ничего-никого не останется. А теперь еще этот сон...
Опомнившись – чуть не утопила цветок в воде, Эва отставила лейку. В чем же пойти к Ирке? В джинсах и майке? Но это явно не наряд. Юбки ни одной. Но платье имеется, практически новое. Купленное случайно на распродаже, но вполне миленькое. Правда, на совсем тонких лямках, и спина почти голая. Тем лучше. Пусть Ирка упадет. Она привыкла видеть подругу в джинсах, брюках, в чем угодно, но только не в платье.
Эва засмотрелась на вид с балкона. Из-за него она и сняла эту квартиру, тесную и не слишком удобную, но зато вид!.. Густой зеленый парк, а за ним море синеет. По морю паруса плывут, белые, голубые. Глаз отдыхает, и душа словно напитывается красками и свежестью пространства.
Вдруг перед ее глазами промелькнуло что-то быстрое и маленькое. В секунду оно подлетело совсем близко, и в стремительном полете слышалось тихое жужжание, словно летит пчела. Эва разглядела – крошечная птичка. Она почти нападала на нее, Эве даже пришлось яростно отмахиваться. «Наверно, она решила, что я тоже еда, - подумала Эва, - и не может понять, что это еда так машет руками. Улет».
А птичка всё подлетала и с жужжанием, исходящим от трепещущих ярких крылышек, делала круги вокруг Эвы, словно рассматривала ее с разных сторон и решала вопрос – сесть или не сесть. «Тебе явно нравится мой халатик. Но я не цветок, не думай. Вон стоит цветок, посмотри туда», - опустив руки, тихим голосом, чтобы не спугнуть красивую птичку, говорила, улыбаясь, Эва. Птичка будто поняла ее и устремилась к цветку. Подлетев близко, она зависла перед ним в воздухе и ввела в глубину цветка свой длинный тонкий клюв, не прекращая ни на миг трепетание крылышек и распустив веерообразный хвостик. Иногда она чуть отлетала и на мгновение останавливалась в воздухе, и тогда было хорошо видны ее тонкие как газ, крылья, играющие всеми цветами радуги, хохолок на голове, длинный коралловый клювик, и крошечные, едва заметные ножки. Птичка снова почти ныряла в цветок, и снова отлетала, с воздушной грацией совершая свои акробатические пируэты.
Эва стояла завороженная. Она вспомнила, как называется птичка – колибри! Кажется, они живут в Южной Америке. Как же она сюда прилетела, или здесь всегда живет? А где же она воду пьет?.. В Израиле летом с водой напряженка.
Эва вынесла на балкон мисочку с водой, но колибри не обратила внимания. Сделав несколько стремительных кругов, она и вовсе улетела. «Ну да, весь нектар из цветка она уже выпила и полетела искать другой. Улет».
Эва так впечатлилась своей неожиданной гостьей, что сбегала в «птичий» магазинчик и купила яркую поилку – прозрачный циллиндрический баллончик с красным основанием и дырочками внизу – как раз для ее тонкого клювика, и красным подвесным устройством. «Она заметит и прилетит», - решила Эва, наливая воду в поилку и подвешивая её на видное место.
Эва, наконец, позавтракала чаем с бутербродом и села к компьютеру пообщаться с Иреной и рассказать ей про колибри. Ирена не работает, куда ей с тремя детьми, и почти всегда доступна, таскает ноутбук из столовой в кухню, из кухни в ванную, из ванной на террасу повесить белье и понаблюдать, как няня гуляет во дворе с двумя младшими, а старший, большой хулиган, к Иркиному счастью, пребывает в школе до обеда. Муж вкалывает, чтобы прокормить такую ораву и каждое лето вывозит семейку в края, где чистое море и чистые пляжи, не захламленные толпами туристов, как на этой, сильнообетованной земле.
Эва написала Ирке про птичку, пока только буквально три слова, и тут же Ирка ответила. Но птичка её совсем не интересовала. Получилась такая переброска фразами, как раз в Иркином духе, докапываться во всем до донышка, в данном случае предметом обсуждения стала «очень сложная покупка».

ИРЕНА: «Эва, дорогая, причем какие-то птички, мы тут завтра собираемся в Хоум-центр, ну, ты знаешь, где всё для дома, и я список составляю, что надо купить, и этот список уже превышает все мыслимые пределы»
ЭВА: «Ир, я попрошу тебя кое-то мне купить. Я на днях была там, но не купила, и теперь жалею. А вы все равно по всем отделам будете ходить»
ИРЕНА: «Хорошо, Эва. Но оно тебе надо, если не купила? Может, и не надо?»
ЭВА: «Ира, это хлебница. Ничего масштабного, меняющего жизнь кардинально»
ИРЕНА: «Ок. Но, если не купила, значит на то была причина? Ты подумай, у тебя есть время. Хлебница место занимает, крошки собирает... Ей еще место найти надо. А у тебя так тесно в кухне»
ЭВА: «Ирка, я не знала, что хлебница – это так серьезно. Это автомобилю надо место для парковки».
ИРЕНА: «Почему же ты сразу не купила?»

Улет. Последним вопросом Ирка поставила Эву в тупик. Действительно, почему? Вот всегда так. Последнее слово, обычно в виде глубокомысленного вопроса, всегда остается за Иркой. Некоторые люди, вроде Ирки, чересчур заморачиваются философскими измышлениями, так что дело доходит до хлебниц. Хлебница как момент поворота судьбы, или любая мелочь может иметь непредсказуемые последствия. Хорошо, что еще не успела ей про цвет сказать, какой выбрать, что бы тут началось... Эва рассмеялась и написала:
«Ира, ничего не покупай, я передумала. Буду решать этот сложный вопрос позже»
ИРЕНА: «Конечно, это разумно. Подумай хорошенько. У тебя есть еще что?».
У Эвы больше ничего не было. Кроме птички. Которая никого не интересует.

У Эвы не было мужа и не было детей. Полное разочарование в мужчинах настигло ее после расставания с последним и недолгим «любимым».
Эва в очередной раз искала работу – пришлось опять уволиться, жирный, наглый и крайне неприятный шеф хотел уложить ее прямо на стол в своем кабинете, почему-то начальники сразу западали на нее, и сразу хотели всего.
Объявлений было много, со знанием компьютера и языков, но почти везде было требование: мужчина. Как будто речь шла о наборе грузчиков. Эва разозлилась и отправилась по такому объявлению. Спросила с порога: «Вам компьютеры нужно переносить или диваны?». Секретарша выпучила нарисованные глаза, а молодой и симпатичный начальник, который навис над ней, тыча пальцем в бумаги и что-то выговаривая, поднял голову. Эву взяли на работу. Фирма солидная, зарплата тоже приличная. А начальник... как всегда, запал. С ним было интересно беседовать, незаметно, но быстро продвинулись от конфет и цветов к постели, и тут тоже всё было отлично, но... его жадность и расчетливость перенести было невозможно.
Уже ни конфет, ни цветов, о ресторанах забыто. Он проявлял внимание: каждый день утром подъезжал к подъезду и привозил на работу. Вечером увозил домой. Оставался у Эвы раз в неделю – семья, детки. Но его «подвозки»... Он требовал плату за бензин! И большую красивую любовь, разумеется. «Знаешь, я буду брать такси», - заявила Эва. Начальник обиделся. Когда начальники обижаются, пора увольняться. «Ну да, - сказала на всё это Ирка, - обычное дело. У них всё уже устаканено, рушить не хочется. А поиграть в любовь – пожалуйста. Да еще с такой, как ты. Высокая! Талия! Бедра! А ноги, как не запасть. Женский интеллект для них не причина для ухаживания, а совсем другое. Но жениться?! Зачем, ты же и так позволяешь...». Но Иркин укол был без зависти и осуждения. Подобное за Иркой не водилось. Всем довольные люди не завидуют, нет причины. Но повоспитывать любят.

Ирка и ее Левчик оба невысокие, плотненькие, они сразу приладились друг к другу, и оба безмерно довольны. Эва только радуется, глядя на них. Но не сказать, что ей сильно хочется замуж. Конечно, не все мужики сволочи, наверно, есть и благородные рыцари. Но пока не попадались. Большинству из них нравится чувствовать свое превосходство, они не упустят случая унизить и «поставить дуру на место», и совсем не стремятся заглянуть в душу, больше увлечены другими местами. На такие рассуждения Ирка говорит: «Эвелина, знай себе цену!».
Легко так сказать. Ирка за спиной Левчика чувствует себя уверенно. «Главное в мужчине – большая зарплата и хороший аппетит», - шутит Ирка. У Левчика и того и другого достаточно много. И характер мягкий. Поэтому Ирка искренне полагает, что состоять в браке очень хорошо и приятно, она малосведуща в других, незавидных отношениях. Наверно, и слово «альфонс» ей незнакомо. Его цель в союзе с женщиной – комфорт. Когда мужчина пристроится, живет у тебя на всем готовом, после работы придет и со стонами валится на диван, поглядывая оттуда – ужин-то на столе, или еще нет? Ни копейки не даст – все деньги у него в фирму вложены (пойди проверь!), а потом вдруг заявляет, что фирма лопнула, зарплаты нет, жить негде, и он точно теперь погибнет. Если она не даст в долг. И уточняя: «если она его любит». А что его любовь обходится очень дорого, так заикнуться нельзя.
Таким образом на альфонса ушло почти два года. Выставила, в конце концов, конечно. Выдержав грандиозный скандал, выслушав упреки и заявление: «все вы, женщины, меркантильные жабы, вам мужчина нужен пылесосить ковры и чинить краны!» Как-будто он это умел. «Эвелина, знай себе цену!». Только времени погубленного жалко.
А еще был один, кратковременный совсем. Он идет рядом и постоянно оглядывается на чужие попки. Улет. Мозги у них такие, у всех. Возбуждаются на внешние раздражители. Чем лучше рассмотрел, тем больше кайфа получил. Женская попка как наркотик, как доза. Как же не оглядываться. Ирка хохотала, когда Эва об этом ей рассказывала. Чуть со стула не падала. «А ты что думаешь, твой Лева не такой?». Но дальше Эва не продолжила, переменила тему, а то у подруги лицо стало вытягиваться. Зачем вносить ненужную смуту. Может, Лева, и вправду редкий экземпляр, о каких мечтают женщины.
Когда злость на неудавшиеся отношения проходила, оставалась тихая надежда, что всё непременно изменится к лучшему. Находилась замена, то есть удавалось выбить клин клином, как обычно и делается. Хотя яды сомнений, вспрыснутые в душу, потихоньку начинают отравлять и новые отношения. И иммунитета против этих ядов нет, не вырабатывается. Ну не зря же одна знакомая и зрелая дама сказала, что величайшее несчастье женщины – мужчина её жизни. То есть, какого мужчину ни найдешь, счастья, каким ты его представляешь, не получишь. Ирка представляет исключение.

В конце концов, Эва пришла к неутешительному выводу. Женщины и мужчины настолько разные, что не стоит удивляться, если они не могут понимать друг друга. Ни в чем, ни в каких нюансах. Не напрасно ведь женский организм часто отторгает пересаженные органы, раньше принадлежавшие мужчинам. Ей даже органы его не подходят! Что тут еще скажешь. Об этом «нюансе», почерпнутом из статьи в интернете, Эва не рассказала Ирке. А то вдруг когда-нибудь ей понадобится пересадить почку или кусок печени, и Левка ринется отдать... Пусть живет спокойно и в уверенности, что Левчик всегда и всё ей отдаст, что бы это ни было, и ей, конечно, всё отданное, подойдет.

*

Эва надела платье на лямочках, новые туфли, покрутилась перед зеркалом. Рост сто восемьдесят, что тут хорошего? Из-за роста она сутулится, еще со школьных лет. Дылдой обзывали, но зато мячи в баскетбольную корзину с легкостью закидывала. А на школьных вечерах никто не приглашал танцевать, хотя, тогда до ста восьмидесяти еще не хватало сантиметров пяти. Но все мальчишки были ниже ее. Только один был вровень, вот с ним одним и танцевала, и с ним первый роман крутила. Школа закончилась, кончился и роман.
Говорят, что мужчины маленьких предпочитают. Вранье. Они высоких хотят, чтобы утвердиться за их счет. Вот, модель отхватил. Они же всегда как на рынке. Выбирают. Или думают, что они выбирают. Если «модель» не захочет, то и... ясно, что. Добиваться будут. В этом тоже для них кайф, еще больший, чем на попки смотреть.

Эва пришла к Ирке раньше всех гостей, помочь накрыть на стол. Правда, Ирка ее не допустила. «С такой красотой садись вот сюда, в кресло, под эту картину с тюльпанами. Чтобы тебя сразу было видно». «Ты что, меня замуж отдаешь?», - хихикнула Эва. «Может быть, может быть...», - туманно бормотнула Ирка. У нее мания – замуж выдавать подруг. А может, они не хотят.
Эва подарила подруге ее любимые духи «Каботин». Ирка в восторге расцеловала ее, розы поставила в вазу в центре стола.
«Ир, а у меня птичка на балконе, я уже один горшок с цветком купила, завтра еще два куплю, для неё», - стала рассказывать Эва, но Ирена только рассеянно и задумчиво кивала, раскладывая вилки и ножи возле тарелок. Вдруг загадочно произнесла: «Птичка к птичке...». Тут привалили гости, почти скопом, шум, восклицания.
Детей, и своих и пришедших с родителями, удалили в детскую, где для них был накрыт отдельный стол. Оттуда только визги слышались и хлопанье в ладоши – одна мамаша пожертвовала собой и взялась их успешно развлекать. Иногда она появлялась в дверях, с красными от возбуждения щеками и докладывала, во что они сейчас играют.
Когда все расселись за столом сообразно желаниям, рядом с Эвой сел тот мужчина, что с порога воззрился на нее, а потом стоял, как пришпиленный к одному месту, и смотрел. Но не сделал движения, чтобы познакомиться. Ирка сама и усадила их рядом, бросив второпях: «Адом, это Эвелина, то есть, Эва... Эва, это Адом».
Высокий, сероглазый, темные волосы с умеренно короткой стрижкой. Какую прическу носит мужчина, характеризует его, считала Эва. Очень кототко – деловые. Сухари, одним словом. Если длинные, да еще до плеч – романтичные, частенько с артистическим уклоном – такой мужчина сосредоточен на себе, женщина для него способ развлечься, или того хуже – прислониться к ней и пусть вовсю заботится о принце, а детей желательно не иметь, а то вся забота достанется им – жадным и требующим львиную долю любви писклям. А уж бородатых мужчин Эва вообще не терпела. Они вечно торчат перед зеркалом, холя, подбривая, подстригая и расчесывая свою, неважно какую, густую или хилую бороденку. Они проводят за этим занятием много времени, вместо того, чтобы это время потратить на что-либо более существенное и срочно необходимое для наблюдающей за «процессом» женщины. Нужна ли им вообще женщина, когда есть нечто, требующее постоянно кропотливого ухода и внимания к своему фейсу. Нет на них Петра Первого, который бороды сначала запрещал, а потом разрешил, но уже за плату. И казне приятно, и мужчинам остереженье.

Этот мужчина, что сел рядом, по имени Адом, был просто небрит, с трехдневной или пятидневной щетиной. То ли по моде, то ли нет времени побриться. Эва предпочла бы второй вариант. Сначала оба молчали. Адом ухаживал, подкладывал Эве закуски, наливал вино. Такие обходительные манеры ей понравились, конечно. Но вежливые манеры ни о чем не говорили, «они» все такие сначала.
Вдруг Эва сказала, неожиданно для самой для себя: «А у меня птичка есть на балконе. Маленькая и очень красивая». Далась ей эта птичка. Как будто это всем интересно. Прямо улет, идея-фикс! Сосед отложил вилку. «А поподробнее можно?». Эва охотно стала расписывать, какая она из себя, как интересно летает, как перед цветком зависает, и как это красиво выглядит...». Адом внимательно слушал и кивал. «Колибри!» - сказал он громко, так что некоторые гости оглянулись на него, и продолжил тише:
- Я знаю об этих птицах. Они редко сюда прилетают. Хотя и некоторые особи даже живут здесь подолгу.
- А вы откуда всё это знаете? - удивилась Эва.
- Так специальность у меня такая. Я орнитолог.
После паузы он спросил стеснительно:
- Эва... можно мне к вам придти? Интересно посмотреть... поближе.
Он как бы оправдывался. Значит, на птичку ему интересно посмотреть, а не на хозяйку. Эва считала себя уже хозяйкой колибри, могла разрешить, могла и нет.
- Отчего же нет... приходите.
Он даже танцевать ее не пригласил. Эва танцевала с крупным веселеньким мужчиной, неженатым – как сразу представился, он все время шутил и туго обнимал ее, а сосед по столу сидел задумчиво и иногда поглядывал на Эву. Она скоро высвободилась из навязчивых объятий и вернулась на место. Неженатый проводил ее красноречиво-плотоядным взглядом, сосед усмехнулся. Мало того, что он много знал о птичках, он еще и замечал, что делается рядом. Умник, одним словом, заключила Эва.

Адом пришел в назначенный день и час. Он был так же небрит, то ли три дня, то ли пять. Они пили кофе и посматривали через стеклянную дверь на балкон – птичка не прилетала. Но Эве и так нескучно было. Гость увлек её своими рассказами. Если бы она попала на подобную лекцию, и пятнадцати минут не высидела бы. Но Адом так интересно говорил о жизни птиц, с подробностями и смешными деталями, он вставал, махал руками, словно сам взлетал, изображал повадки разных птиц – перед Эвой будто выступал артист на сцене при одном зрителе.
- А колибри? Ты ничего не рассказал о ней.
- Колибри – моя любовь, - серьезно сказал Адом и сел. - Но их редко удается увидеть вблизи, они же как молнии – рраз! – и мимо. Он бросил взгляд на балкон. - Ну, пока она не прилетела, я тебе расскажу... - Они перешли на ты как-то сразу и обоюдно, никто из двоих этого не предлагал, не успел.
- Красивее этой птицы я не видел. Маленькая, энергичная и быстрая как молния. В ее оперении такая воздушность и необыкновенная роскошь красок – тут может быть и блестящее ожерелье, словно усыпанное золотой пылью, и изумрудно-зеленые перья, на концах переходящие в цвет черного бархата, или крылья бронзовые, со сверкающим металлическим отливом, а то и ярко-розовые или лиловые. А ее необыкновенный полет! Ты его видела! Эти резкие повороты, скорость спусков и взлетов, зависание перед цветком, быстрая еда, точнее, высасывание нектара, и снова она в стремительном полете. Она летает со скоростью 90 километров в час! И единственная в мире птица, способная взлетать и приземляться вертикально, и еще летать назад – ее маневры очень похожи на маневры вертолета. Ее и называют вертолетом. Это маленькое и яркое чудо! Эва, а ты можешь себе представить, что сердце этой крошечной птички в три раза больше желудка, оно занимает внутри половину полости тела...
- Сердце больше желудка... - повторила Эва. - У маленькой птички большое сердце. Она живет сердцем, а не едой...
- Не скажи, - улыбнулся Адом. - Просто она тратит много энергии и у нее быстрый обмен веществ. И еды ей надо много, не только нектар, она поедает всех маленьких букашек, что сидят в цветках.
- Ах, она еще и кровожадная, - рассмеялась Эва. - А я думала, ее только цветочки интересуют.
- Но пойми, что они при полете сжигают столько калорий! Для человека это равносильно съедать 1300 гамбургеров в день и запивать их 60-ю литрами воды. Но человек не тратит столько энергии, поэтому ему и столько гамбургеров не нужно.
- А что ты скажешь об их, хм... семейной жизни?
- Вот-вот, я хотел посмотреть, кто к тебе прилетает. Самец окрашен ярче и он интереснее внешностью, то есть, красками. Самочки более скромных расцветок.
- Тут они, значит, отличаются от... самцов и самок человеческих, - заключила Эва.
- Но это еще не всё о самках. Колибри откладывает только два белых яйца и высиживает их больше двух недель. Потом выкармливает птенцов, тоже сама, супруга и близко не видно. Правда, я пошутил о супруге, семейных пар эти птички не образуют. Они полигамны.
- Ну, тут они точно как люди, очень похоже, - заметила Эва.
- Но люди ведь разные, - не согласилися Адом, - не стоит так обобщать.
- А домик, домик у нее есть?
- Конечно, как у всех птиц. Гнездышно тоже крошечное, его строит самка. А яички больше похожи на горошинки.
- Как бы я хотела, чтобы она построила здесь гнездо...
- А может, это не самка, - предположил Адом, глянул в сторону балкона и быстро встал. - Пойдем, - шепнул он, - только медленно.
Они осторожно открыли дверь и вышли. Птичка, отлетев от поилки, молнией, сверкнув на солнце крылышками, исчезла за перилами.
- Да, это самец, - сказал Адом. - Очень яркий. Давай, постоим тихонько, он вернется, пить хочет. Но гнездышко он у тебя не совьет.
- Жаль, - тихо промолвила Эва.
Они неподвижно стояли минут десять. Колибри вернулся. Совершил, чуть поотдаль, несколько стремительных пируэтов и сел на основание поилки. Просунул в дырочку длинный клювик и стал высасывать воду, ни на секунду не останавливая трепетание радужных крылышек. Напившись, он взлетел вертикально, но, как бы на прощание, совершил возле людей молниеносный полет и с тихим жужжанием снова исчез за перилами.
- Как чудное виденье, - тихо сказала Эва.
Они вернулись в комнату. Эва решила накормить Адома и выставила на стол всё, что нашлось в холодильнике – помидорный салат, ветчину и розовые крупные редиски. Принесла бутылку вина, которое держала на всякий случай, и две, немного зачерствевшие булочки.
- Шика-а-арно, - одобрил Адом, - хоть натюрморт рисуй.
За разговором выпили всё вино и съели всё, что было на столе. Адом собрался уходить.
- Спасибо, - сказал он у двери. - Мне всё очень понравилось. Я сегодня насмотрелся на красоту. На колибри, на шикарный стол... на хозяйку. Я давно столько красоты за один раз не видел. - Он взялся за дверную ручку и, не отрывая глаз от Эвы, спросил неуверенно:
- Можно мне еще придти, как-нибудь?.. Если я тебе не надоел уже сегодня.
- Не как-нибудь, а завтра на обед, - улыбнулась Эва. - Или ты очень занят?
- Нет, - поспешно сказал он. - Я ничем не занят. Ты ничего не делай, я всё принесу.
- И обед не готовить?
- Я всё принесу, - повторил он и прикоснулся губами к ее щеке. Ушел, а Эва вышла на балкон и наблюдала сверху, как он идет по улице, высокий, и размахивает при ходьбе руками. Похожий на большую птицу... Адом вдруг остановился, оглянулся и поднял голову. Помахал Эве рукой, и ей почудилось дуновение возле лица. словно опять пролетела колибри. Но это просто подул свежий предвечерний ветерок.

*

Эва крепко спала и во сне вышла из дома. Перед ней простиралась до горизонта пустыня. Дул сильный ветер, песчинки залепляли лицо, лезли в глаза. Было тоскливо и беспросветно одиноко. Эва попыталась идти, но ноги увязали в песке. Показалось, что песок сейчас затянет её в себя всю, и она никогда не выберется. Не увидит ни зеленых деревьев, ни цветов, ни моря. Эва споткнулась, упала вниз лицом и заплакала. Слезы перемешивались с песком и резали глаза. Она услышала возле уха жужжание, будто пчела летала. Эва с трудом встала, сначала на четвереньки, потом во весь рост. Маленькая птичка носилась над головой, трепеща в полете яркими крылышками. Она принялась отлетать в сторону и возвращаться. Словно звала за собой.
Эва пошла, еле переставляя ноги и с трудов вытаскивая их из сыпучей желтой гущи. Птичка всё пролетала вперед, молнией возвращалась, а один раз не вернулась. Эва приблизилась к зеленому оазису. Шагнула в спасительную прохладу, под тень густых деревьев и упала на траву. Когда пришла в себя, поднялась и припала ртом к журчащей струе, вытекающей из тонкой трубки. Вода омывала горячее лицо и стекала в маленькое прозрачное озерцо. Эва почувствовала, что кто-то рядом и подняла голову. Маленькая девочка в коротких шортах стояла в двух шагах и смотрела на Эву.
- Ты кто? - спросила Эва. - А где все?
- Идут, - загадочно ответила девочка и засмеялась, открывая рот с двумя выпавшими зубами. Она пальцем потрогала пустое место во рту, видно было, что это ей нравилось – потеря зубов и гладкое место под пальцем.
Эва улыбнулась. Она почувствовала себя свежей и отдохнувшей, словно не мучилась только что в песчаной пустыне. Она вспомнила себя маленькой и беззубой, и ощущение гладкой десны под пальцем.
- У тебя красивое платье, - сказала девочка. Она подошла близко, потрогала платье и прижалась лицом к ноге Эвы. От ее прикосновения стало так приятно, Эва ничего подобного раньше не ощущала. Девочка оглянулась и воскликнула: «Идут!»
Послышались детские голоса... Эва проснулась.

Она проснулась и глянула на безмятежно спавшего Адома.
- Адик, а у нас могут быть дети?
Он, будто и не спал, сразу ответил:
- Конечно. Обязательно будут.
Адом повернулся к Эве и обнял, притягивая ближе.
- Сейчас сразу и начнем. И я больше не буду осторожничать. А то я ведь думал, что ты детей не хочешь...
- С чего ты взял? Хочу. Но только с тобой.
- Я рад. Дети спасут мир. И твой, и мой, и весь.
- Почему ты так сказал? - Эва села на кровати. Адом тоже сел и ответил серьезно:
- Потому что я так думаю. Раньше не особенно об этом думал, а вот недавно... Мне сон несколько раз за последние дни снился. Что мы с тобой идем куда-то, места вокруг пустые, совсем никого, и вдруг за нами бегут дети, дети...
- А сколько? - с любопытством спросила Эва.
- Вот этого не помню. Я не считал, не догадался.
Адом рассмеялся и потянул Эву обратно на постель.
- Много, - шепнул он ей в ухо.
- Улет, - тихо сказала Эва.
- Что? Кто летит? Ты моя маленькая птичка...
Все-таки им всем нравятся маленькие женщины, - подумала Эва. - Но я – исключение. И Адом единственный на свете мужчина, с которым можно жить. А если придется вить гнездо одной... Что ж, я справлюсь.

За окном зеленели деревья, вдали синело море. На балконе стремительно носились две колибри, то зависая в воздухе, то припадая друг к другу в короткой любви.

© Римма Глебова, 2011
Дата публикации: 05.09.2011 15:33:43
Просмотров: 2617

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.