Фобия. Книга 1-я

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

От автора

Идеи могут быть побеждены только идеями.

   Украина, Крым. 2007 год. 12 августа, полдень. Тренировочный лагерь в окрестностях Ялты 
   




Грубо изготовленный муляж отзывался на каждый нанесенный удар глухим деревянным звуком, обильно осыпаясь жёлтыми иглами перебитой остро заточенным лезвием соломенной начинки. Закончив работу в спарринге, Богдан уже второй час, стиснув зубы, с ожесточением отрабатывал упражнения с колющими и режущими предметами. Судя по всему, он был не в духе.
 

   Муаллим громко объявил конец занятий и некоторое время недоуменно косился на явно не услышавшего его команду ученика. Непорядок. Однако в этот раз никогда не прощавший своим подопечным непослушания, Инструктор от замечания удержался. Не стоит останавливать того, кто так упорен на пути джихада². Истинные моджахеды и шахиды получаются именно из таких — молодых и упорных.    Ленивым и самовлюбленным — веры нет.

   У каждого из нас есть свои фобии. Абу Халид, так звали Инструктора, машинально потрогал пересекавший его скулу багровый рубец, и ненависть — застарелая, загнанная глубоко вовнутрь ненависть — всплыла и жёстким спазмом перехватила дыхание. Абу Халид не любил бездельников и позёров. Он считал их главным злом на планете.    Гяуров Абу Халид тоже не любил, но каким-то особенным злом не считал. Это были враги, а убивать врагов было его работой. Выполняя работу, Инструктор оставался деловитым и спокойным. Он был профессионалом, и это определяло многое. Другое дело — чванливые лентяи. Однажды из-за одного из таких ни на что не годных идиотов Абу Халид чуть не лишился жизни.    Давно это было…





 





* * *     
 
   Блокпост Краснодарского ОМОНа моджахеды взяли без потерь.    Задремавшего на посту часового Шамиль снял сам. Абу Халида всегда поражала эта особенность амира³ — зачем каждый раз рисковать самому, если с тобой на дело вышла целая стая злых как черти отменно подготовленных моджахедов?    Наверное, правду говорили — недоучившийся инженер-землеустроитель⁴, почувствовав однажды вкус чужой горячей крови, уже не хотел и не мог остановиться.

   Ночевавших в здании блокпоста милиционеров боевики забросали гранатами.    Двоюродный племянник Шамиля, отправленный добить случайно выживших, к поручению дяди отнёсся более чем наплевательски. В пропитанное кислым духом взорвавшегося тротила помещение он даже не зашёл.    Побрезговал.    Помочившись прямо с порога на обильно засыпанный сорванной штукатуркой и кровавыми ошмётками дощатый пол, он счёл свою миссию выполненной и, вернувшись к напряженно замершей группе, доложил, что живых внутри блокпоста нет.    Не ожидавший подвоха Абу Халид первым пересек границу дверного проема, и тут же нарвался на жёсткий удар в голову. Острое ребро защищавшей деревянный приклад автомата стальной накладки рассекло кожу и сорвало мягкие ткани на правой щеке командира трофейной команды.    Выбравшийся из подвала сержант-срочник ударить в полную силу не смог. Контузия. Это обстоятельство и молниеносная реакция спасли Абу Халиду жизнь, но от ранения не уберегли. Падая, он успел выхватить из нагрудного кармана разгрузки свою фирменную заточку и, уже лёжа, метнул её в замешкавшегося противника.    Инструктор давно не знал промахов.    Хорошо сбалансированное лезвие вошло в грудь омоновца по самую рукоять, и только после этого раненый ваххабит позволил себе потерять сознание. Если бы не выработанные в изнурительных тренировках навыки, незадачливый инструктор-араб так и остался бы там — с разбитым черепом на замусоренном полу посечённого осколками блокпоста. Чеченцы не забирают и не выкупают у федералов тела арабских и славянских наёмников. Тот, у кого нет своего тейпа, в их глазах неполноценен и такой заботы не заслуживает.    И в самом деле: если за человека некому отомстить, это не человек — это мясо.

   Сутки спустя Абу Халид очнулся в хирургическом отделении Моздокской больницы. К пришедшему в себя боевику немедленно позвали главного врача, который быстро и доходчиво объяснил своему новообретённому пациенту, что числится тот пострадавшим во время сельхозработ разнорабочим из Ведено и звать его теперь Махмуд Дударов.    "Дударов так Дударов, — философски решил Абу Халид. — Аллах Всеведущий, как его раба не назови — не перепутает!" Он ещё не знал, что это имя — лишь первое в череде тех, на которые ему вскоре предстоит откликаться.    Ещё сутки спустя Абу Халида навестил связной от Шамиля. Вместо пароля он предъявил чисто отмытую и любовно отполированную заточку. Ту самую, что осталась в груди убитого омоновца. Затем связной передал арабу его новый паспорт.    Шамиль умел быть не только жестоким, но и рациональным и предусмотрительным: как Абу Халид не вглядывался в чёрно-белую фотографию на четвёртой страничке — придраться было не к чему. В потёртом паспорте на его новое имя, как ни странно, была вклеена именно его неизвестно когда и кем сделанная фотография. Хотя… При несошедшем с физиономии отёке, туда, с тем же успехом, можно было вклеить фотографию самого Шамиля.

   Шамиль Абу Халиду не нравился.    Несмотря на прирожденные бойцовские качества и непримиримую суть истинного воина, было в амире что-то ненастоящее, суетное. По большому счёту, он тоже был позёром. А позёры непременно подводят не только себя, но и тех, кто им доверился. Позёры нарушают гармонию разумного мироустройства, и в них нет ничего удивительного. Они предсказуемы и корыстны, а потому их всегда можно просчитать или заманить в ловушку.    По-другому не бывает.    От своего отца, избравшего после потери жены аскетичную стезю ученого улема⁵, Абу Халид знал, что в списке девяноста благословлённых Аллахом чудес света позёры не значатся. А, значит, не значится и будущий командующий боевыми формированиями Чеченской республики Ичкерия⁶.    И лишь однажды амир всё же удивил Абу Халида. Поздним вечером, в Будённовске⁷, в посечённой пулями больнице, он вызвал Инструктора к себе, в кабинет главврача, и, наставив на него пистолет, поинтересовался — откуда тот, будучи сирийцем, так хорошо знает русский язык?    — Постарайся быть убедительным, — посоветовал только что разговаривавший с федералами Шамиль. — А то я сегодня перенервничал и могу застрелить. Ненароком.    — Стреляй, — сказал Абу Халид. — Главное, сам потом застрелиться не забудь.    — Это ещё почему? — заинтересовался только что расстрелявший пятерых заложников⁸ Шамиль.    — Ты — тоже хорошо говоришь по-русски, — пожал плечами Инструктор.    — Сравнил! — фыркнул амир и, поставив пистолет на предохранитель, спрятал его в карман. — Я с самого рождения только и делал, что говорил на русском. Во дворе, в детском саду, в школе, в институте, в армии… — Шамиль помолчал, стёр с лица улыбку и, уставившись на Инструктора тяжёлым немигающим взглядом, добавил: — А вот почему родившийся в Дамаске наёмник говорит на русском без малейшего акцента — это и в самом деле любопытно…    — Дело в том, — снова пожал плечами Абу Халид, — что я родился не в Дамаске, а в Кунейтре. Но с 73-го, после того как израильтяне превратили её в руины и убили мою мать, жил в семье дяди. В Дамаске. И там, вместе с его детьми, ходил в школу при русском посольстве, в которой учились дети русских военных специалистов. Дядя служил при русской военной миссии, и я мечтал стать военным. Как он. Думал, вырасту — поеду в Россию и выучусь на лётчика.    — Хотел отомстить за Кунейтру? — уточнил Шамиль.    — Не только. Мне всегда хотелось летать.    — Почему же тогда ты мстишь тем, кто тебя и пальцем не тронул и сидишь здесь, на шаткой больничной табуретке в захолустном Ставропольском райцентре, а не за штурвалом штурмовика в сирийском небе?    — По воле Аллаха и медицинской комиссии, мой путь к джихаду оказался короче, чем у тебя, или твоего, успевшего побывать и офицером, и лётчиком, президента⁹, — ответил Инструктор. — И, кстати… ты, наверное, не знаешь, но этот "захолустный райцентр", в момент его основания, звался вовсе не Будённовск. И даже не Прикумск. Три века он был известен как торговый город и назывался Маджар¹⁰.    — По воле Аллаха, — усмехнулся Шамиль, — про Золотую Орду здесь уже давно забыли, а вот меня — запомнят надолго. Что касается президента — я и сам им чуть было не стал¹¹. Но ещё стану, потому что выиграю эту войну и объясню русским, кто здесь хозяин. Меня не остановить. Я этого уже почти добился.    Несостоявшийся президент Ичкерии, захватив город, на самом деле отрабатывал "заказ" противников транспортировки каспийской нефти через Чечню и Россию. Но говорить ему об этом Абу Халид не стал. И в самом деле — в озвучении очевидных истин мало чести. Даже недоумку понятно, что в стране, где террористы захватывают целые города и больницы, и никто не может гарантировать защиту собственных граждан — глупо ручаться за бесперебойное функционирование какого-то нефтепровода. Особенно, если этот нефтепровод проходит по проблемной территории.    Обладавшего аналитическим складом ума Абу Халида всё чаще раздражал чеченский вариант джихада, в котором каждый недоучившийся выскочка мнил себя амиром и, проливая крокодильи слёзы о благе и свободе народа, на деле поступал не так, как велят Коран и Шариат, а так, как захотели платящие долларами заказчики. Абу Халид побывал во многих странах, жители которых вели джихад, но никогда не видел, чтобы кто-то их них резал и предавал друг друга с таким упоением, как это делают вайнахи.    Как мусульманин, Инструктор верил, что Джихад нельзя считать истинным, если его целью не является добиться довольствия Аллаха, поднять флаг истины и устранить ложь. Кто воюет ради мирских благ или чтобы показать силу или ради славы — для того у Аллаха награды нет.    Впрочем, Абу Халид ничего не имел против денег. Он и сам был наёмником. Однако считал недостойным правоверного мусульманина поступком — отправлять своих единоверцев на верную смерть, не расплатившись с ними за уже убитых врагов. Кроме того, джихад, сделанный без веры и соблюдения уложений Шариата, не считается джихадом. Всевышний Аллах определил в Шариате границы для любого дела, в том числе установив, кого нельзя убивать в джихаде: престарелых людей, инвалидов и тяжело больных, а также женщин и несовершеннолетних детей (за исключением специально оговоренных случаев). Абу Халид знал — кто самовольно нарушит эти границы, тот станет преступником и ослушником в глазах Аллаха.    Инструктору не хотелось быть ослушником.    Кроме того, ему не нравилось, что амир никогда не возвращает родственникам смертников незаплаченные за участие в прошлых операциях деньги, а обещанную за их гибель компенсацию чаще всего выплачивает фальшивыми купюрами. Но больше всего Инструктору не нравилось то, что Шамиль не платит и ему тоже. Уже полгода. Мотивируя задержку соображениями лучшей сохранности заработанных подчиненными сумм…    Впрочем, говорить с амиром на тему денег было себе дороже.    — Остановить можно любого, а "чуть" и "почти" — по-русски не считается, — только и заметил Шамилю Абу Халид и, не дожидаясь разрешения, вышел из кабинета.    Он помнил, что воюющий на пути Аллаха моджахед обязан подчиняться амиру. Но помнил и другие слова Пророка: "Если амир призывает к греховным делам, нет ему ни послушания, ни подчинения".

   Останавливать Инструктора Шамиль не стал.    Дождавшись, когда за Абу Халидом закроется дверь, он с досадой сплюнул в стоявшую возле письменного стола пластиковую урну, вздохнул, с сожалением пощупал лежащий в кармане пистолет и мысленно пожелал строптивому Инструктору попасть под случайную пулю. Если такое случится, то заработанные Абу Халидом восемь тысяч долларов можно будет оставить себе. Впрочем, надеяться в этом вопросе на федералов было наивно и глупо — их снайперы совершенно ни на что не годились.

 

* * *
 
   От разглядывания собственной вклеенной в паспорт фотографии погрузившегося в воспоминания Абу Халида отвлёк деликатно кашлянувший в ладонь связной.    — Что мне передать амиру? — спросил он, осторожно взглянув на Инструктора.    — Передай... что земляк амира, Махмуд Дударов, благодарен ему и… не сердится на его племянника.    Когда связной ушел, в палату зашел главврач и поинтересовался, не нужно ли чего.    Абу Халид любовно погладил украшенную яркими полосками пластиковых вставок наборную рукоять заточки и отрицательно помотал головой.    Всё, чтобы чувствовать себя в этой жизни уверенно, уже было при нём.

 
 
 

 

* * *
 
 
   На третий день, сразу после утреннего обхода, в больницу пришёл милицейский капитан. Милиционер был русским, но, несмотря на это обстоятельство, совершенно трезвым и, как отметил Абу Халид, форму носил не как сантехник свою пропахшую фекалиями робу, а как вторую кожу.    Настоящие милиционеры такими не бывают. Во всяком случае, Абу Халид таких не знал.    Цепкий взгляд милиционера не на шутку встревожил инструктора, а своей интуиции Абу Халид привык доверять. Не понравилось ему и то, что капитан переписал паспортные данные находившихся на излечении больных.    Ждать нежелательного развития событий Инструктор не стал. С наступлением сумерек он оделся, проверил, при нём ли его новый паспорт и удобно ли лежит в кармане заточка, и, особо не скрываясь, выпрыгнул в окно.    Связной амира оказался дома и позднему визиту Абу Халида не удивился.    Надо полагать, он к такому привык.

 
 

* * *
 
   Два дня Инструктор отсыпался в оборудованном словно военный бункер бетонном подвале связного, а на третий получил от Шамиля распоряжение — переправиться в сопредельную Грузию, в Тбилисский госпиталь. А потом — после пластической операции и излечения — отбыть в распоряжение Руслана Гелаева¹², в тренировочный лагерь в Панкисском ущелье.    Полученному приказу обрадовался — он как нельзя лучше способствовал реализации задуманного: если бы Абу Халид простил свою порванную скулу — он бы потерял лицо.    Кто бы потом его уважал?    То, что Шамиль с ним всё-таки расплатился — ничего в планах Абу Халида не меняло. Денежные и имущественные отношения и долг чести существовали в его мироощущении раздельно, не пересекаясь.

 

* * *
 
   Три дня спустя, когда Инструктора глухими горными тропами ущелья Чаеха вели через грузинскую границу, племянника Шамиля уже похоронили.    Абу Халид не сомневался — в окружении амира наверняка нашлись доброхоты, которые доложили тому — чья заточка осталась загнанной по самую рукоять в правой глазнице его бестолкового родственника. Наверное, племянник что-то такое предвидел, поэтому спал достаточно чутко и, перед тем как порадовать Аид своим визитом, всё же успел закричать. В доме началась суета, и возиться с застрявшей в кости заточкой времени не осталось.    "Справедливая месть — угодна Аллаху, и раз он решил, что на месте казни должна остаться улика — так тому и быть. Всё, что ни делается на путях Аллаха, делается по Его воле", — решил Абу Халид и легко перемахнул высокий кирпичный забор загородного дома родителей дурака-племянника. Потерянная заточка осталась в прошлом, и больше о ней он не вспоминал.


 

* * *
 
   — Столица называется… Эти придурки совершенно не умеют лечить, зато взятки берут так, словно продают билеты на стриптиз. На первый ряд. Даже в Моздоке врачи лучше… — бурчал сосед Абу Халида, массируя свою недавно прооперированную руку.    Подселённого час назад в палату к Инструктору соседа звали Вахой. На разминаемой руке у Вахи отсутствовал мизинец, а на непрерывно бурчащей голове — правое ухо. Зато на его физиономии наличествовала аккуратная "шкиперская" бородка, а на безымянном пальце неповреждённой левой руки — увесистый золотой перстень. Лицо и выглядывавшие из закатанных рукавов пижамы предплечья соседа были исполосованы свежими шрамами. По странному стечению обстоятельств, шрамы не затронули украшавшие руки боевика наколки с морской символикой. Из-за наколок, шрамов и бородки русоволосый крепко сбитый "воин Аллаха" походил не на моджахеда, а на побывавшего в акульей пасти норвежского рыбака.    По принятому среди ваххабитов обыкновению — усы у Вахи были сбриты.    "Ещё один позёр", — определил Абу Халид и недовольно покосился на зашедшую без стука грузинскую медсестру.

   Медсестра принесла свежее постельное бельё и два закрепленных на сферической пластиковой подставке флажка. Немного поколебавшись, определила флажки на сиротливо скучавший вблизи входной двери письменный стол. Аккуратно расправив их лавсановые полотнища, она с пару мгновений полюбовалась получившейся картинкой, а затем согнала пациентов с их мест. Пока грузинка возилась с заменой постельного белья — Ваха откровенно пялился на её широкий зад, непрерывно цокал языком, как заведённый подмигивал и, расправив плечи, оглаживал бороду.    Медсестра на его ужимки внимания не обращала.    Надо полагать, она к такому привыкла.    Ваха же не находил себе места — токовал как тетерев в пору цветения подснежников.    Инструктору стало неловко, и он отошел к столу. В поле зрения попали оккупировавшие письменный стол флажки. Зелёный, с красно-белыми полосами и полулежащим волком, флаг независимой Ичкерии Абу Халид опознал без проблем, второй — с чёрно-белым прямоугольником на кизиловом фоне — надо полагать был флагом независимой Грузии.

   — Какая женщина! — восторженно заметил пришедший в себя Ваха, когда заменившая бельё широкобедрая грузинка, с трудом протиснувшись в дверной проем, удалилась из палаты. — Как думаешь, я ей понравился?    — Аллах запрещает осквернять себя свининой, — поддел исходившего слюной соседа Абу Халид.    — Зато он не запрещает осквернять свинину собой! — парировал Ваха и скабрезно заржал. Отсмеявшись, он поднял над головой изуродованную правую кисть, назидательно оттопырил указательный палец и, описав им широкую дугу, добавил. — Я тебе одну умную вещь скажу, только ты не обижайся: лучше качаться на мягких волнах, чем давиться жилами и костями!    — У тебя дурной вкус. Если тебя не пришибут федералы, то к сорока годам это сделают холестериновые бляшки, — пожал плечами Абу Халид и машинально пощупал новенький пододеяльник.    Судя по его радостной расцветке, а также степени накрахмаленности простыней и наволочек, к находящимся на излечении боевикам должен был пожаловать с визитом очередной высокий чиновник из грузинского правительства.    — Опять будут искать добровольцев на войну с абхазами, — подтвердил догадку Инструктора подумавший о том же самом сосед.    — Согласишься? — с вялым интересом взглянул на него Абу Халид.    — За их лари — пусть ишак воюет! — с досадой сплюнул Ваха. — А абхазов и осетинов я в деле уже видел.    — И как они? — заинтересовался Инструктор.    — Звери, — нахмурился сосед. — Если бы русские были такими — они бы любую войну за полгода выигрывали… — но, поймав ироничный прищур Инструктора, тут же вспылил, горячась, вытаращил глаза, и вскинул над головой в характерном восточном жесте растопыренную левую пятерню: — Да если бы не их лысый Миша, я бы до сих пор ходил на сейнере по Атлантике и ловил тунца, а Дудаев — командовал дивизией и летал на бомбардировщике!!! Хлебом клянусь!!!    — Оставь скумбриевых и хлеб в покое! — посоветовал не любивший показного пафоса Абу Халид и, ткнув пальцем в направлении покрасневших от прилива крови шрамов на руках соседа, поинтересовался. — А эти "украшения" ты от абхазов получил?    — Я за абхазов воевал! — возмутился тот. — Вот этими руками "грызунов" рвал!!!    — Значит, это грузины тебе палец отгрызли? Пока ты их рвал, — съязвил Инструктор. — Или это всё же слабаки-федералы расстарались?    — Что грузины, что федералы — воевать не умеют, — буркнул не захотевший поддержать тему Ваха. — И тебя, умник, думаю, тоже не конь лягнул…    — Я на грабли в детстве наступил, — обезоруживающе улыбнулся Абу Халид. — Молодой был, глупый.    Ваха шутки не оценил. Надулся, улёгся на койку, с независимым видом закинул руки за голову, а вскоре и вовсе отвернулся к стене.

 

* * *
 
   Часа через полтора дверь палаты снова отворилась, и в неё проследовала целая делегация одетых в белые халаты посетителей. В этот раз их было необычно много: шесть человек, не считая главврача. Предупредительно открывший дверь грузинский эскулап так и остался в дверном проёме, выпучив в показном усердии глаза и придерживая задом норовившую захлопнуться створку.    Вошедший первым пожилой грузин был абсолютно сед. У него были грустные водянистые глаза матёрого пройдохи и неопрятно кучерявившиеся пушистые бакенбарды.    Внешностью грузин чем-то напоминал недавно убитого премьер-министра Израиля Ицхака Рабина.    Вслед за седым, оттеснив главврача плечом, протиснулся давний знакомый Абу Халида — Руслан Гелаев. Руслан по своей извечной привычке был одет в камуфлированную униформу, но из-за отсутствия в руках автомата и наличия отливавшей рыжим глянцем аккуратно остриженной бороды Инструктор признал его не сразу. Остальных спутников седого Абу Халид видел впервые, но по характерным вислым носам сразу определил — местные.    — Здравствуйте… — сказал седой бесцветным тусклым голосом и одобрительно посмотрел на флажки.    — Здравствуй! — ответил ему Ваха. — Как спалось? Кошмары и запоры не мучили?    — Э-э-э… — растерялся седой и, обернувшись к своей свите, уточнил. — Шутит, да?    Свита угодливо заулыбалась, а Гелаев, особо не скрываясь, показал Вахе кулак.    — Он контуженый. Ещё не отошёл, — извиняющимся тоном пояснил седому Руслан. — Сам не понимает что говорит.    — Воевал? — уважительно взглянул на Вахины шрамы и наколки седой.    — В нарды играл, — буркнул уязвлённый Ваха. — Кто бы мог подумать, что это такая опасная игра!    — Шутит! — окончательно определился седой. — Это хорошо! Любое дело надо делать шутя. Вот и у меня к вам дело…    Он подошел к свободной койке и уселся на неё. Седому тут же подали раскрытую кожаную папку. Он заглянул в неё, печально покачал головой и, коротко взглянув на главврача, поинтересовался — нет ли у того каких-либо срочных дел где-нибудь вдалеке от этого места.    Главврач кивнул, сделал озабоченное лицо и с явным облегчением покинул палату.    Седой удовлетворённо улыбнулся и снова заглянул в папку.    — Садулаев Ваха Магомедович? — уточнил он у соседа Абу Халида и, не дожидаясь ответа, зачастил: — Уроженец Хасавюрта, образование среднее техническое, служил мотористом на эсминце. После увольнения из армии был боцманом на рыболовецком сейнере. В сентябре 1991 года с группой земляков ограбил ювелирный магазин в Мурманске. Бежал из-под стражи, убив охранника и следователя и прихватив около килограмма вещественных доказательств в виде ювелирных изделий из драгоценных металлов. Скрывался в Чечне. С августа 1992 года воевал в составе "абхазского батальона" Шамиля Басаева против Грузии; начиная с 1994 года, неоднократно участвовал в боестолкновениях с федеральными войсками Российской Федерации. Разыскивается Прокуратурой РФ за причастность к пыткам и расстрелам военнопленных и заложников, а также за участие в грабежах и актах мародёрства. Множественные осколочные ранения приобрёл уже в Грузии, в тренировочном лагере в Панкиси, разбирая в пьяном виде наступательную противопехотную гранату. Всё верно, ботоно? — участливо поинтересовался у насупившегося Вахи седой.    — Мурманск...    — Что?.. — не понял седой.    — Ударение неправильно, — пояснил боевик. — Моряки говорят — "Мурманск".    — Так то моряки… А какой с тебя моряк? — равнодушно заметил седой. — Был когда-то боцман — стал душегуб. Возражаешь? Или не по твою душу из Москвы пришла эта бумага?    И он, переложив в папке пару листов, принялся монотонно зачитывать Запрос Генеральной прокуратуры РФ о выдаче Вахи российской стороне. Затем зачитал ответ Министерства юстиции Грузии о том, что в результате проведенных этим Министерством оперативно-розыскных действий Садулаев Ваха Магомедович на территории республики не обнаружен.    — Ответ ещё не отправлен. Но его отправка и собственно текст зависят от того, договоримся мы или нет… Будет справедливо и правильно, если те, кто помогал отторгать от Грузии её исторические территории — теперь помогут ей их вернуть…    Ваха сразу всё понял.    — Что надо подписать? — спросил он спокойным голосом.    Его отношение к происходящему выдала лишь обильно проступившая на лбу испарина.

   — Махмуд Дударов, он же Абу Халид ибн Фагиз?.. — обратился к инструктору седой, дождавшись, когда хмурый Ваха распишется на поданном ему листочке.    — Буду благодарен, — перебил его Инструктор, — если вы избавите меня от необходимости убивать этого дурака и ваших спутников, а также подписывать какие-либо бумаги.    — Да-да, конечно… — сразу же согласился седой. — Более того — вы зря так беспокоитесь! В моей папке о вас нет ни слова!    Он выразительно взглянул на Ваху и тот пулей вылетел из палаты. Вслед за Вахой, поймав кивок своего босса, поспешили выйти и сопровождавшие седого грузины.    — К вам, уважаемый Абу Халид, у нас будут совсем другие предложения. Непосредственно по вашему профилю. В Панкисском ущелье создаётся тренировочный центр. Ботоно Реваз, — кивнул седой в сторону Гелаева, — вам всё объяснит. В случае согласия, вы получите грузинское гражданство и полную свободу перемещений. Материальная сторона дела, думаю, вас тоже не разочарует. Мне же остается лишь откланяться и пожелать вам скорейшего выздоровления.

   — Кто он, этот седой?— спросил Абу Халид Гелаева, когда его собеседник покинул палату.    — Халид, ты идиот! — заржал Руслан. — Не узнать "Белого Лиса"!.. Точно — идиот! — и, отсмеявшись, добавил. — Находясь в гостях, надо знать хозяина дома в лицо!    — Ты хочешь сказать, что такой человек будет лично заниматься вербовкой такого дауна как Ваха?    — Я хочу сказать, что засвеченного до печенок Ваху к тебе подсадили, чтобы произвести впечатление. На самом деле они ничего о тебе не знают. Кроме того, что ты из "Аль-Каиды" и вместе с Хоттабом был первым инструктором на базе "Саид ибн Абу Вакас" в Сержень-Юрте и в Абуджафар-лагере¹³. Но у "Белого Лиса" идея-фикс — создать собственный учебный центр по подготовке диверсантов. Недавно начальник его личной службы безопасности¹⁴ устроил на него неудачное покушение и сбежал к русским. С тех пор всеми вопросами Панкиси "Лис" занимается лично. Никому не доверяет. А Ваха… Ваха похож на Хоттаба. У него даже пальцы на той же руке оторвало. Когда Вахе покрасят голову, исправят нос и уберут пару шрамов — их будет не отличить. Хоттаб — хороший инструктор. Как только он согласится работать в Грузии — федералы найдут труп "Однорукого араба"¹⁵ в горах вблизи Ведено и отпразднуют очередную "победу над терроризмом". А Хоттаб… Кто его потом будет здесь искать?    — У Вахи все руки в наколках, — заметил Инструктор.    — Значит, вместе со шрамами, со шкуры этого барана срежут и наколки, — пожал плечами Гелаев.    — Зачем тогда был нужен цирк с вербовкой и Абхазией?    — Ну… Просто Хоттаб далеко. И пока ещё не согласился, — улыбнулся Руслан, — а абхазы рядом. И уже "Белому Лису" насолили, — и, совершенно не к слову, добавил. — "Лис" недавно насчёт меня с Яндарбиевым договорился. На днях возвращаюсь в Ичкерию. Буду вице-премьером в новом правительстве. А тебе "Лис" предлагает не только работу инструктора, но и возможность хорошо заработать. Сразу полмиллиона. Вот фотография. Это тот человек, что его обидел. Есть данные, что он сейчас живёт в Дамаске. А ты вырос в этом городе.    Дамаск.    Город детства…

   Инструктор взял карточку. С фотографии на него смотрел широкоплечий улыбчивый человек с умными пронзительными глазами. За полтора десятка лет, прошедших с момента их встречи в Кандагаре, служивший тогда в отряде специального назначения круглолицый Игорь Гиоргадзе¹⁴ заметно раздался вширь и поседел. Не изменился он в одном — от его облика по-прежнему исходила нешуточная угроза. Это чувствовалось даже по снимку.    Меньше всего Абу Халиду хотелось встречаться с этим человеком снова.    — Хорошее лицо, — сказал он Гелаеву, возвращая снимок. — Запоминающееся.    — Соглашайся, — спрятал фотографию в карман куртки Рустам. — Сработаешь как надо, "Лис" и тебя большим человеком сделает. Хочешь, помогу потом купить дом в Рустави? Хозяйку себе туда найдёшь… Соседями будем¹⁶.    — Смотрю, ты здесь высоко летаешь... Даже на местное имя откликаться стал … — ушёл от ответа Абу Халид.    — По здешнему паспорту я теперь Реваз Гелиани, а после хаджа — Хамзат, — пояснил Гелаев. — Сам пока путаюсь. Ну, так что — дом покупать будешь? Купи мой — недорого отдам. Впрочем, нет — я его себе на всякий случай оставлю. Мало ли как дела в Джохаре⁹ обернутся.    — Покупать дом и заводить семью стоит лишь в спокойной стране. Однажды "Белого Лиса" скинут с трона конкуренты или сердечный приступ, и ты останешься без покровителя, без дома и без денег. Не боишься, что когда русские пришлют за тобой такую же, как и на Ваху, бумагу — новые власти тебя просто продадут? Недорого. За уже объявленную за твою голову цену.    — Не боюсь! — вскинул пока ещё не оцененную голову Гелаев. — Побеждает тот, кто ничего не боится!    — Ты не прав, Хамзат, — заметил ему Абу Халид, — побеждает тот, кто боится Аллаха.

   
 

* * *
 
   Перенеся две не совсем удачные пластические операции в Тбилисской хирургии, и получив на руки грузинский паспорт, Абу Халид не стал дожидаться наверняка посланных по его следу кровников и готовящегося нападения на Абхазию. Мысленно послав своего бывшего амира в Аид, к заждавшемуся племяннику, он прямо в аэропорту купил билет на самолёт и вылетел в Киев.    Безвизовое сообщение между Украиной и Грузией оказалось как нельзя кстати.

   Не задерживаясь в украинской столице, бывший чеченский моджахед направился в Крым. О том, что там, под прикрытием крымско-татарского Меджлиса, действует набирающее силы ваххабистское подполье — не было известно только ленивому.    Когда не говорящий на грузинском Ираклий Бесалашвили, так теперь звали Абу Халида, хлопнул своим грузинским паспортом о стол исполнительного секретаря крымского Меджлиса и заявил, что хочет получить работу, тот не удивился.    Надо полагать, он к такому привык.

   Лениво полистав исписанный закорючками грузинского алфавита паспорт, секретарь пожал плечами и, не глядя в глаза украшенному недвусмысленным рубцом киллоидного шрама собеседнику, поинтересовался — какую работу тот хочет получить от Меджлиса.    — Убивать неверных! Ничего другого я не умею! На первых порах согласен делать это за гривны… — обезоруживающе улыбнулся ему Абу Халид.    То, что их разговор велся на русском языке, обоих собеседников не смущало.    На неисповедимых путях Джихада случается и не такое…


 

* * *
 
   Закончившие тренировку мальчишки долго не решались обратиться к погрузившемуся в воспоминания Муаллиму. Но затем один из учеников, тщательно затоптав выкуренный до самого фильтра окурок, всё же подошёл к нему и, помявшись в нерешительности, осторожно кашлянул — уходить без разрешения было бы чревато.    Дисциплина.    Причину появления в поле зрения одного из своих подопечных Абу Халид понял и без слов.    — А-а-а… Абдулла…— улыбнулся он ещё месяц назад звавшемуся Станиславом мальчишке и, кивнув в сторону продолжавшего наносить удары Богдана, распорядился. — Хоттаба не забудьте!

   Вскоре закончившие занятия подростки покинули тренировочный лагерь.    До ваххабистского мятежа в Крыму оставалось пять неполных лет.


   Примечания и справки:


[1]Виктор Андреевич Ющенко (укр. Віктор Андрійович Ющенко) — третий президент Украины (избран на эту должность в конце 2004 года) — и в самом деле начинал карьеру в должности помощника главного бухгалтера колхоза "40-летие Октября" в селе Яровое Ивано-Франковской области. Другие, казусные факты его биографии: в армии служил в пограничных войсках КГБ СССР; отец — Андрей Андреевич (1919—1992), участник Великой Отечественной войны, уже в её начале попал в плен. В плену добровольно сотрудничал с немецкой администрацией концентрационного лагеря для военнопленных; старший брат — Пётр Ющенко (род. 1946), народный депутат, глава корпорации "Петрогаз". В.Ющенко долгое время возглавлял банк "Украина", входивший в число трёх крупнейших на Украине. Банк в 2001 году обанкротился из-за скандала вокруг вскрывшихся махинаций. Ющенко в этой связи к ответственности не привлекался, он уже был премьер-министром Украины и пользовался юридическим иммунитетом. После отставки с поста премьер-министра и до парламентских выборов 2002 года возглавлял Украинско-российский институт менеджмента и бизнеса им. Б.Ельцина. Сторонник сближения с ЕС и США, а также интеграции Украины в НАТО. Неоднократно поднимал вопрос об увеличении арендной платы за пребывание в Крыму Черноморского флота РФ. Находится в личных дружеских отношениях с Михаилом Саакашвили. Женат вторым браком. Вторая жена — гражданка США украинского происхождения Екатерина Чумаченко (по первому мужу Кэтрин Клэр) — длительное время являлась американским госслужащим.
[2]Джихад (священная война, название происходит от арабского — “усилие, усердие&rdquo — вершина столпов религии Ислам. Джихад обязателен, и, по мере возможности, каждый дееспособный мусульманин должен участвовать в нём своим имуществом, душой и словом. Те верующие, которые с терпением одолеют составляющие джихад трудности и сложности, успешно проходят экзамен Аллаха и добиваются его довольства. Человек, делающий джихад на пути Аллаха — является моджахидом. Целью джихада не является завоевать какую-либо территорию и затем угнетать местных жителей, убивать, унижать их или наказать; цель — донести туда Ислам, мир и процветание, освободить их от поклонения ложным богам, вывести их из болот джахилии к свету веры, устранить несправедливость и установить Исламскую справедливость. Если кто-нибудь нарушит установленные Аллахом границы джихада, он станет на путь преступления и навлечёт на себя его гнев. Джихад — один из основных видов поклонения, и его совершают только истинно уверовавшие мусульмане, Аллах принимает джихад только от них.
[3]Эмир или амир (араб. امير‎‎ — ’amīr — повелитель, вождь) — в некоторых мусульманских странах Востока и Африки титул мусульманского правителя, равнозначный титулу князя. Употребляется также в значении "предводитель мусульман". До возникновения ислама эмирами назывались полководцы, затем — мусульманские правители, осуществляющие светскую и духовную власть. Также титул эмира присваивается сыновьям арабских монархов. Персидский титул мирза является сокращённым вариантом амир заде (перс. امیر زادح — amir zâdah) — "сын эмира".
[4] Баса́ев Шами́ль Салма́нович (он же Абдаллах Шамиль Абу Идрис). Родился в 1965 году в селе Ведено Веденского района Чечено-Ингушской АССР. В 1982 году окончил среднюю школу. Проходил срочную службу в Военно-воздушных силах СССР. Трижды неудачно поступал на юридический факультет Московского государственного университета. В 1987 году поступил в Московский институт инженеров землеустройства, но был отчислен со второго курса за неуспеваемость. До 1991 года работал в Москве. В начале 1991 года вступил в войска Конфедерации народов Кавказа (КНК). В августе 1991 года принимал участие в обороне Белого дома. В 1992 году был назначен командующим войсками КНК. С августа 1992 года принимал активное участие в военных действиях в Абхазии. Командовал отрядом чеченских добровольцев, Гагринским фронтом, затем был заместителем министра обороны Абхазии. В августе 1996 года Басаев с трехтысячным отрядом боевиков захватил город Грозный. На тот момент он имел девять ранений и семь контузий. По информации спецслужб, Басаев стоял почти за всеми крупными терактами в России. В их списке можно упомянуть взрыв дома в г.Каспийске (ноябрь 1996), взрыв железнодорожного вокзала в Пятигорске (апрель 1997). 7 августа 1999 г. около 400 боевиков под командованием Шамиля Басаева и Хаттаба вторглись на территорию Дагестана. Он стоял за взрывами ТЦ "Охотный ряд" в Москве, жилого дома в Буйнакске, двух жилых домов в Москве, жилого дома в Волгодонске (сентябрь 1999 года, погибло 316 человек и около 700 было ранено). 23 октября 2002 года в Московском Театральном центре "Норд-Ост" на Дубровке по указанию Басаева отряд террористов под руководством Мовсара Бараева взял в заложники находившихся в здании зрителей и актёров — всего более 800 человек. В ходе операции по освобождению заложников все террористы — 32 мужчины и 18 женщин — были уничтожены. Погибли 128 заложников. До мая 2001 года Басаев скрывался в селе Дуиси Ахметского района Грузии. Басаев причастен и к взрыву Дома правительства Чечни 27 декабря 2002 года (погибли более 70 человек и получили ранения 210), к подрыву военного госпиталя в Моздоке (август 2003 года) (погибли 50 человек). 22 июня 2004 года он организовал нападение на Назрань (Ингушетия) (убиты 98 человек и 200 ранены). 24 августа 2004 года по поручению Басаева были совершены теракты в самолетах Ту-134 и Ту-154 (погибли 89 человек). Он же планировал захват заложников в Беслане (сентябрь 2004 года, погибло 330, ранения получили 728 человек) и убийство во время праздничного парада 9 мая 2004 года президента Чечни Ахмада Кадырова. Упомянем в этом ряду взрыв рейсового автобуса в Ингушетии (сентябрь 2001), взрывы на рынках в Астрахани (октябрь 2001), Владикавказе (ноябрь 2001) и Самаре (июнь 2004), взрыв праздничного парада 9 мая в Каспийске (2002), взрывы в Москве (июль 2003, февраль и август 2004), в электропоездах в Ставропольском крае (сентябрь и декабрь 2003). Басаев публично взял на себя ответственность за планирование и реализацию всех этих преступлений. 12 октября 2005 года один из самых кровавых террористов современности Шамиль Басаев был убит в окрестностях ингушского села Экажево. Согласно официальной информации спецслужбы РФ через подставных лиц продали ему начиненный взрывчаткой грузовик. От чеченского террориста №1 остались только часть головы и протез.
[5] Улем — ученый толкователь Корана и Хадисов, знаток исламского богословия и уложений Шариата.
[6] Командующим боевыми формированиями Чеченской республики Ичкерия (ЧРИ) Шамиль Басаев стал после смерти Джохара Дудаева в конце апреля 1996 года. В боевые действия на стороне сепаратистов он вступил летом 1994 года, после начала гражданской войны в Чечне.
[5] Захват Будённовска. 14 июня 1995 г. полторы сотни возглавляемых Шамилем Басаевым террористов захватили более 1600 заложников и, загнав их в городскую больницу, заняли в ней круговую оборону (среди заложников находилось около 150 детей и много беременных женщин).
[8] Расстрел заложников в Будённовске. Продолжавшийся шесть дней (с 14 по 20 июня 1995 года) захват стоил жизни 147 мирных жителей, сотрудников милиции и военнослужащих, более 400 человек получили ранения. 15 июня Шамиль Басаев, обидевшийся на то, что к нему не пустили журналистов, расстрелял пятерых заложников. Террористы убивали заложников и тогда, когда снайперы доставали кого-нибудь из боевиков. Шамиль Басаев требовал от России прекратить военную операцию в Чечне и организовать встречу Джохара Дудаева и Бориса Ельцина. 17 июня были предприняты два неудачных штурма. При их проведении в основном пострадали заложники: боевики прикрывались их телами. Террористы переиграли российских силовиков по всем пунктам. Они смогли проехать по территории, контролируемой ВС и МВД, разгромить ГОВД, захватить больницу, заложников, диктовать свои условия высшему руководству страны и вернуться домой целыми и невредимыми. Власти перед ними капитулировали. После этого по России прокатилась целая серия террористических актов, а принявший условия террористов B.C. Черномырдин получил звание почётного жителя Будённовска. Не так давно в Будённовске инициативная группа, собрав необходимое количество голосов, направила запрос в местную Думу запрос о лишении бывшего премьера России этого звания.
[9] Джоха́р Муса́евич Дуда́ев (Djohar Dudaev) (15.04.1944 года — 22.04.1996 года). Уроженец Чечено-Ингушской АССР. Родился перед самой депортацией, детство провел в Казахстане вплоть до хрущевского разрешения чеченцам и ингушам вернуться на родину в 1957 году. В репрессировавшем его семью государстве окончил курс физмата, затем — Тамбовское высшее военное авиационное училище имени М.Расковой и в 1977 году — Военно-воздушную академию имени Гагарина. В 1968 году вступил в КПСС, из партии формально не выходил. В 1987-91 годах в звании генерал-майора командовал дислоцировавшейся в Тарту авиационной дивизией и возглавлял Тартуский гарнизон. В 90-м отказался выполнять приказ о блокировании эстонского телевидения и парламента (напомним, что в независимой Эстонии советские войска называют оккупационными силами). Был уволен. Будучи в Чечне, 19–22 августа 1991 г. поддержал ГКЧП. Политическую карьеру начал захватив 12 автоматов, два ящика патронов и здание КГБ в Грозном. Такой подход оправдался. Уже 27 октября 1991 г. Дудаев был избран президентом Чеченской Республики. В марте 1992 года своим указом провозгласил Чеченскую республику Ичкерия (вне РФ) и депортировал за пределы Чечни дислоцировавшийся на её территории офицерский корпус. Оставленные вооружение и военная техника перешли в руки боевикам Дудаева. В апреле 1993 года разогнал парламент и Конституционный суд Чечни. С 1 февраля 1995-го по постановлению Генпрокуратуры РФ находился в розыске. Убит в 1996 г. в окрестностях селения Гехи-Чу Урус-Мартановского района (юго-запад Чечни) в результате спецоперации российских силовиков. Был человеком довольно прямолинейным, не лишенным честолюбия, граничащего с амбициозностью. Жена — художница, у Джохара Дудаева остались трое детей — дочь и два сына. В 1998 году (уже при Аслане Масхадове) парламент Ичкерии проголосовал за переименование Грозного в Джохар. Именем Джохара Дудаева названы площадь в Варшаве, улицы во Львове (Украина, бывшая ул. Лермонтова), в Тарту (Эстония), в Риге (Латвия, бывшая ул. Космонавтики), также его имя носит сквер в провинциальном турецком городке. В Баку в 2001 г. издана книга о Джохаре Дудаеве, написанная его женой Аллой Дудаевой. По официальным данным потери федеральных сил в ходе первой чеченской кампании в 1994-1996 гг. составили 3826 погибшими и 17 892 ранеными, 1906 военнослужащих пропали без вести. С начала второй кампании по август 2000 потери федеральных сил составили 2585 погибшими и 7505 ранеными. Только с 1 сентября 1999 года по август 2000 свои жилища вынуждены были покинуть 502 803 жителя Чечни.
[10]Маджа́р ,/b>(Маджары) крупный золотоордынский город в XIII-XV веках на территории современного Будённовска. В 1797 г. на месте пришедшего в упадок городища было основано армянское торгово-ремесленное поселение. Среди первых 500 семей армян, переселившихся туда из различных мусульманских районов Кавказа значительную долю составляли выходцы из Ирана и Карабаха, поэтому поселение было названо Карабаглы. Уже в 1799 г. селение по указу Павла I получает статус города и имя Святой Крест (арм. Сурб Хач), но название Карабаглы до конца XIX века продолжало употребляться даже в официальных бумагах. В 1920-1935 и 1957-1973 годах город именовался Прикумск (по названию реки Кума). В 1935-1957 годах и с 1973 года — Будённовск. Русские компактно проживают на его территории с 1667 года.
[11] На пост президента Чеченской республики Ичкерия Шамиль Басаев впервые выдвинул свою кандидатуру в октябре 1991 года. Не прошёл — президентом стал Джохар Дудаев. Обидевшись, Шамиль 9 ноября угнал в Турцию пассажирский самолёт Ту-154 из аэропорта Минеральные Воды (после службы в ВВС у него была слабость к самолётам). В Турции Шамиль сдался местным властям и, после переговоров, добился беспрепятственной переправки действовавшей с ним группы в Чечню. Мечту стать президентом не оставил. 27 января 1997 года, в очередной раз проиграл борьбу за пост президента ЧРИ, уступив его в этот раз Аслану Масхадову. Обидевшись, но так и не найдя подходящего самолёта, в 1998 году стал президентом там, где это было проще — в Федерации футбола Чечни. "Футбольную карьеру" Шамиля Басаева 31 января 2000 года прервало ранение, полученное при отходе из окруженного федеральными войсками Грозного. Подорвавшись на мине, он потерял стопу.
[12] Русла́н Герма́нович Гела́ев (после совершения хаджа — Хамза́т) — чеченский полевой командир высшего звена. Радиопозывные — «Чёрный Ангел» и «Старик». Уголовник, шабашник и террорист. Родился в 1964 году в селе Комсомольское Урус-Мартановского района Чечено-Ингушской АССР. Несмотря на слухи о якобы имевшемся у него высшем образовании окончил лишь три класса сельской школы. Работал в Грозном на нефтебазе. Неоднократно "шабашил" в различных городах СССР. По данным английской Википедии — некоторое время был работником ГАИ (англ. traffic police). К моменту распада СССР имел три судимости — за два разбоя и одно изнасилование. Дважды женат. В 1992 году вступил в национальную гвардию Джохара Дудаева, командовал спецназом. В 1992-1993 гг. вместе с Шамилем Басаевым воевал в Абхазии. В 1994 г. создал и возглавил Мусульманский истребительный полк специального назначения "Борз" ("Волк" — боеспособное формирование, численностью около 200 бойцов. В 1994-1996 гг. во время первой чеченской кампании руководил "Юго-Западным фронтом вооруженных сил ЧРИ" (район Бамута). 16 апреля 1996 года совместно с Хаттабом устроил засаду у села Ярыш-Марды в Аргунском ущелье, в которую попала колонна федеральных войск МВО. Погибли 76, были ранены 54 военнослужащих. Дважды, в марте и в августе 1996 года, захватывал Грозный, что стало поводом для Хасавюртовских соглашений. В том же 1996 году Гелаев совершил хадж в Мекку и прошел подготовку в лагерях Хаттаба на территории Афганистана. После гибели Дудаева, в апреле 1997 года был назначен вице-премьером в правительстве Зелимхана Яндарбиева, сохранил этот пост и при Аслане Масхадове. В январе 1998 года стал министром обороны ЧРИ. После разгрома основных сил боевиков в январе 2000 года со своим отрядом скрывался в горах Веденского района. Именно отряд Гелаева, состоящий из тысячи боевиков, 29 февраля 2000 г. напал у села Улус-Керт на шестую роту Псковской дивизии ВДВ. Тогда в бою погибли 84 десантника. В том же 2000 году был разжалован Масхадовым из бригадного генерала в рядовые за ошибки, допущенные при руководстве обороной Грозного. Тогда в марте 2000 года его отряд покинул город в самый ответственный момент. Гелаев повёл своих людей в родное ему село Комсомольское и потерпел там сокрушительное поражение, потеряв более тысячи боевиков. Село было разнесено тяжёлой артиллерией, авиацией и танками российских войск буквально по кирпичику, похоронив под руинами большую часть его отряда. Гелаев с остатками боевиков ушел в Панкисское ущелье Грузии, успев по дороге устроить успешную засаду на колонну пермского ОМОНа и на две колонны внутренних войск под деревней Джаной-Ведено. Всего были убиты 32 милиционера. Позже из Панкиси он совершал лишь редкие вылазки на территорию Чечни и остальной России. 25 сентября 2001 г. Гелаев со своим отрядом (около 500 боевиков) при поддержке грузинской армии вторгся в Гульрипшский район Абхазии. Рейд стал результатом сговора Руслана Гелаева и Эдуарда Шеварнадзе, которому полевой командир, в обмен на всемерную поддержку, обещал вернуть мятежную республику, намереваясь в последующем захватить с его помощью… Сочи. В боях с абхазскими ополченцами отряд Гелаева был разбит. Кроме того, он сильно подвёл своего патрона, приказав сбить вертолет с наблюдателями ООН, погибшими в этой авиакатастрофе. 20 мая 2002 г. указом Аслана Масхадова Гелаев был восстановлен в звании "бригадного генерала" и вновь назначен главнокомандующим вооруженными силами Ичкерии. 23 сентября 2002 г. он во главе отряда из 300 боевиков вторгся с территории Грузии в Ингушетию. 25 сентября боевики вступили в бой с российскими войсками около ингушского села Галашки, сбив из ПЗРК "Игла" вертолет Ми-24, подбив из гранатометов два БТРа и убив около 20 солдат федеральных войск. Затем, распавшись на мобильные отряды, они скрылись на территории Чечни. 16 июля 2003 г. исполняющий обязанности президента Чечни Ахмад Кадыров заявил на пресс-конференции в Москве, что ведет переговоры с Гелаевым о сдаче оружия его группировкой. "Гелаев — реальный человек, который может влиться в мирную жизнь, он не замешан в похищениях людей", — заявлял Кадыров. 15 декабря 2003 г. Гелаев ответил на его слова рейдом с территории Чечни, напав во главе состоявшего из 36 боевиков отряда на села Цунтинского района Дагестана. В ходе нападения Гелаев лично расстрелял машину с высланным для его поимки пограничным дозором. Операция по уничтожению бандитов длилась две недели и завершилась 29 декабря. За это время было уничтожено 30 боевиков и 5 взято в плен. Отсидевшийся в укромном месте Гелаев был смертельно ранен на участке Хунзахского погранотряда в 5 км от села Бежта Цунтинского района при попытке перехода российско-грузинской границы. 28 февраля наткнувшиеся на него пограничники-контрактники — старшина Мухтар Сулейманов и сержант Абдула Курбанов — приняли бой. Матёрый бандит погиб от рук двух молодых дагестанских пограничников, которые сами пали в бою с ним… Убитого Гелаева опознали по характерному шраму на ноге, личным вещам и кинжалу, с которым он никогда не расставался. Стоит отметить, что террористические акты никогда не были родной стихией Гелаева, а похищениями людей с целью выкупа он вообще не занимался. Может быть оттого, что никогда не мог удержаться от соблазна убивать безоружных пленников. Примеры его такого поведения широко известны: в 1995 г. он расстрелял несколько пленных военных лётчиков; в 2000 г. им были казнены попавшие в плен под деревней Джанай-Ведено 11 пермских ОМОНовцев. Лётчиков Гелаев расстреливал при каждом удобном случае и делал это с особым удовольствием.
[13] Тренировочные базы и лагеря террористов в Чечне. По данным разведки, еще перед вводом российских войск в декабре 1994 года в Чечне создавались тренировочные центры по подготовке боевиков. Они располагались на территориях бывших пионерских лагерей и домов отдыха вблизи чеченского селения Сержень-Юрт, в котором находилась основная тренировочная база "Саид ибн Абу Вакас", где одновременно проходили обучение до ста боевиков из элитных подразделений Ичкерии. В состав этого центра входили семь лагерей подготовки, размещавшие до двух тысяч курсантов. Инструкторы из стран Ближнего и Среднего Востока обучали чеченских боевиков тактике ведения боя и применения различных видов вооружения. Впоследствии среди курсантов появились выходцы из других регионов России и СНГ. Принимали и лиц славянской национальности, преимущественно из Украины и прибалтийских государств. Лучшие выпускники премировались стажировками в аналогичных лагерях Турции и Пакистана, но это касалось только курсантов-мусульман. В "Абуджафр-лагере" преподавали тактику и методику ведения партизанской войны. В "Якуб-лагере" готовили минометчиков, артиллеристов, водителей и стрелков боевых машин пехоты (БМП). "Абубакар-лагерь" готовил подрывников-диверсантов. "Давгат-лагерь" готовил проводников идей исламского экстремизма. Идея единого центра по подготовке профессиональных террористов принадлежит Джохару Дудаеву. 20 марта 1995 года он подписал приказ №16 о формировании особых подразделений "смертников" и обучении в них набранных добровольцев. После гибели Дудаева в 1996 году проект развил Шамиль Басаев, но истинный размах придал ему прибывший в Чечню и принявший над ним руководство Хаттаб. Деньги для создания центра дал Усама бен Ладен. Первая чеченская кампания хранит много тайн. Особое недоумение у самих военных вызывает то, что командование владело исчерпывающей информацией об этих лагерях. При этом еще долгие месяцы с начала боевых действий в Чечне ни одна бомба, ни один снаряд не упали на их территорию.
[14] Игорь Гиоргадзе — бывший министр госбезопасности Грузии. Родился в 1950 году в Восточном Казахстане, на советско-китайской границе, "в семье пограничника" (отец — Пантелеймон Гиоргадзе — советский генерал и в последующем лидер Компартии Грузии). В 1973 году закончил Высшую Школу КГБ СССР. С 1973 по 1995 г.г. занимал различные посты в службах безопасности Грузии. В 1980-1981 годах принимал участие в боевых действиях в составе отряда специального назначения "Каскад" КГБ СССР в Кандагаре, на территории Афганистана. Почетный сотрудник КГБ СССР. Обещая разоблачить Шеварднадзе, заявлял, что располагает документами, подтверждающими связь президента Грузии с чеченскими полевыми командирами, в том числе с Русланом Гелаевым. По его словам, "известный рейд Гелаева из Панкисского ущелья в Кодорское был обеспечен и финансово, и технически, и материально шеварднадзевским режимом". "Их (боевиков) сопровождали внутренние войска", — подчёркивал Георгадзе. Он также утверждал, что в Панкисском ущелье скрываются и боевики "Аль-Каиды", и чеченские бандиты. По словам экс-шефа грузинской службы безопасности, именно в Панкисском ущелье "испытанные бойцы "Аль-Каиды" готовят чеченских боевиков". Игорь Гиоргадзе разыскивается грузинскими властями, которые обвиняют его в предательстве и в организации покушения на Эдуарда Шеварднадзе.
[15] Хаттаб (Хабиб Абдель Рахман Хоттаб, он же Эмир ибн Аль-Хаттаб, он же «Ахмед Однорукий» и «Чёрный Араб» — иорданец чеченского происхождения и ближайший сподвижник саудовского миллионера Усамы бен Ладена. Примерно 1963 года рождения, рост 176-178 см, плотного телосложения, смуглый, носил бороду, длинные вьющиеся волосы. Часто выдавал себя за пакистанца. Воевал в общей сложности более пятнадцати лет. Сначала в Афганистане против советских войск. Затем в Ираке — против американских. Хаттаб повоевал и против Израиля. Был инструктором афганских моджахедов в Пакистане. В Чечне возглавлял отряд «Джамаат ислами», состоящий преимущественно из выходцев из арабских государств. Собственная его охрана состояла из арабских наемников. Хоттаб неоднократно заявлял, что чеченцам не доверяет. Именно через Хаттаба международная исламская организация «Братья мусульмане» со штаб-квартирой в Лондоне осуществляла финансирование боевых операций в Чечне. Кроме того, денежная подпитка поступала к нему из Саудовской Аравии и Пакистана. Финансовая свобода позволила Хаттабу организовать на территории России сеть лагерей по подготовке террористов. Погиб в марте 2002 года (недостоверно). На российском телевидении была продемонстрирована видеозапись тела Хаттаба, которую сделали чеченские боевики. На пленке была видна изуродованная рука Хаттаба, из-за которой он получил прозвище «Однорукий араб». Фаланги пальцев он потерял в Таджикистане при взрыве гранаты, поэтому прятал руки в черные перчатки.
[16] 9 ноября 2001 года Генпрокуратура России направила грузинской стороне запрос о задержании и выдаче Руслана Гелаева, в котором содержались сведения о местонахождении террориста на территории Грузии. " Обнаружить Гелаева не удалось", — заявил представитель Генпрокуратуры Грузии российской стороне в январе 2002 г. "Тбилиси не располагает сведениями о преступной деятельности Гелаева", — вторил ему президент Грузии Эдуард Шеварднадзе. 20 октября 2003 г. министерство юстиции Грузии опровергло информацию о получении Гелаевым грузинского гражданства. Вместе с тем, по рассказам периодически приезжавших в Чечню граждан Грузии, Гелаев купил в Грузии два больших дома (один в грузинском городе Рустави) и получил гражданство, переделав свою фамилию на грузинскую.
 

Глава 1.2. Душанбе

* * *

* * *

— А это у нас — Иванушка-дурачок!
Что, такой глупый?
— А то! Женилку отрастил по колено,
а всё жаб стреляет.
Современная сказка на тему
расставновки приоритетов

6 октября 1973 года.
Севастополь. База ВМФ «Балаклава».
Послеобеденное время. Фокусы
Пока Феник выкладывал на покрытый серой армейской краской стол пёструю кавалькаду своих несерьёзных «сокровищ» да заговаривал народу зубы, кое-кто успел заскучать.
Фокусы?.. Ладно бы белого зайца во фраке и c бабочкой на шее из кармана достал! Или там говорящего попугая! А тут…Разнокалиберная проволока, бэушного вида коробочки, изолента, пластиковые шприцы устрашающего размера… Да такого копеешного барахла у любого дворового пацана — завались! Под сраку лет майору, а до сих пор детство в седалище играет! Ох, мало, мало драли ему это седалище!
Заскучавшие, напустив на физиономии предельно равнодушный вид, старательно демонстрировали личную незаинтересованность в происходящем. Усердствовали, пусть и показно…
А что?.. Явный прокол мужику карячится, но… мало ли как оно в итоге обернётся?
Ну, а пока... — не интересно оно им пока. Но остальные — бога ради! Желают тратить время на чепуху — их право.
Меж тем происходящее неспешно следовало одному ему ведомым сценарием. Вот странный майор извлёк из уже уполовиненного вещмешка обыкновенный туристический фонарик и несколько столь же обычных на вид ёлочных хлопушек. Усевшись на табурет поудобнее, он победно взглянул на тех, кто всё ещё продолжал следить за его странными приготовлениями.
Любопытствующих оставалось достаточно.
— Что это? — майор коротко ткнул подбородком в сторону цилиндрического жестяного фонарика и упёр в курчавого ироничный, хотя и достаточно требовательный взгляд.
— Ф-ф-фонарик?.. — неуверенно предположил тот, поймав направленные на него вопросительные взоры.
Курчавый любил быть в центре внимания, но не любил, когда ситуация начинала управлять им, а не он ситуацией. Ему стало неуютно.
Он проигнорировал выставленные на стол хлопушки, в силу их явной несерьёзности, но, по какому-то необъяснимому наитию, уже чувствовал подвох. Что-то в происходящем было не так. Или не то. Интуиция вопила, призывая к осторожности. Но на что обращать внимание, чего опасаться? На роль обещанного «сюрприза» более всего подходил китайский фонарик. Таким и огреть можно, и с килограмм, а то и поболе, какой-нибудь дряни вовнутрь упрятать. Всё остальное, за исключением этого брутального изделия коварных китайцев, было полной хренью. Так, во всяком случае, курчавому казалось.
А фонарик… Фонарик вполне мог оказаться с сюрпризом.
— Именно! — обрадовался его ответу Феник. — Обыкновенный, казалось бы, фонарик. Безделица... Но, если знать, как она устроена, то поиметь с этого можно многое! Очень многое! Дело в том, милые вьюноши, что полное и доскональное знание — страшная сила! Через него любую, даже самую никчемную вещь можно использовать как по её прямому предназначению, так и мимо него. Например, для отвлечения внимания. Или в качестве сторожевого устройства. Да что там, как угодно можно использовать! Но, самое главное, любой предмет и любое знание, слегка пошевелив извилинами (если они есть), можно использовать как… оружие! Этим и займёмся, но, для разминки, соорудим что-нибудь бесполезное, хотя и забавное… Нечто из серии «не могёт такого быть». Нельзя же вот так запросто, безо всякой разминки, похерить весь наш жизненный опыт и наплевать на не очень здравый, но всё же смысл? Впрочем, кто сказал, что нельзя? Жизнь полна пардоксов. Именно через такие «наплевать» и «похерить» совершаются великие открытия: от Америки до колеса и транзистора…
От увесистой пластиковой катушки, неэкономно вырезанной из цельного куска рыжеватого стеклопластика, непрерывно балагурящий майор отмотал полутораметровый кусок толстого провода и старательно зачистил его концы от лака. Потом достал из набитого разной всячиной нагрудного кармана небольшой плоский магнит и такое же небольшое, под стать магниту, латунное колечко. Эдакий бесполезный на вид обрезок толстостенной латунной трубы. Щурясь и покусывая губы, разместил их друг на друге стопочкой. Затем разобрал фонарик и извлёк из его недр две жёлто-синих батарейки. Элемент 373^[1], — помните такие? Одну батарейку майор установил поверх кольца и магнита. Тщательно отцентровал. В итоге у него получилась небольшая пирамидка из трёх разнокалиберных предметов. Поначалу она напомнила Вовке Теллерману одну из фигур для игры в городки. Впрочем, какие там ещё городки? — ничего такого, что хотя бы издали походило на городошную биту поблизости не наблюдалось, и старшина остановился на том, что больше всего пирамидка была схожа с фрагментом Останкинской телебашни. Тем, в котором имеется знаменитый крутяшийся ресторан.
— Нравится? — с ехидцей поинтересовался Феник у окружения.
Не дожидаясь ответа, он ухватил вторую батарейку и принялся наматывать на неё только что отрезанный провод. Перед этим, правда, обернул её несколькими слоями плотной бумаги, так, чтобы получившаяся бумажная гильза оставила небольшой, в пару миллиметров, зазор между корпусом батарейки и возникающей под его руками проволочной спиралью. Мотал плотно, виток к витку.
Окружение скептически хмыкнуло, но придвинулось к месту событий поближе.
Дело шло к финишу, и всем захотелось увидеть, что там собирается продемонстрировать хитро щурившийся майор.
— Кажется, кто-то обещал фокус?.. И хде он?.. — воспользовался возможностью напомнить о себе курчавый. — Ни хрена интересного, однако, не наблюдаю!
— Согласен… — покладисто кивнул закончивший намотку майор. — Пока ни хрена. И не важно, что это только тебе так кажется. Иллюзии… Такое бывает, когда человек убедил себя в нарисованном незнанием мираже, и цепляется за него, вопреки здравому смыслу. Галлюцинации, голуби мои, — страшная штука… Порой это даже не диагноз, а способ восприятия реальности. Бывает, целые народы живут иллюзиями… Среднестатистическому слепцу по барабану, что в шаге от него — зияющая пропасть. И он не одинок. Пока лавина копит силы, многим кажется, что ничего не происходит, но именно они первыми попадают под её удар. А ничего не поделаешь — статистика… Какая у нас, кстати, на текущий момент самая неизлечимая болезнь?
— Триппер?.. — наморщив лоб, предположил курчавый.
Вполне вероятно, что на этом его познания по части медицинских страшилок иссякли.
Переждав общий гогот, майор победно вскинул указательный палец.
— Самая неизлечимая болезнь, молодой человек, — привычка думать! Как, кстати, у вас на этом фронте? Редкие бои местного значения, перемежаемые мощными приступами диареи и шапкозакидательства?
Оттуда, где спецназовцы сидели плотнее, послышались ироничные смешки, но в этот раз курчавый промолчал. Только скривился раздражённо.
Феник же, осторожно ослабив изготовленную им пружинку, снял её с батарейки. Затем, словно по волшебству возникшими в руках плоскогубчиками, заковыристо изогнул зачищенные проволочные кончики, оставшиеся торчать с обеих её сторон.
— Пожалуй, даже хорошо! — риторически сообщил он и осторожно, стараясь не деформировать мелко подрагивавшую проволочную юбочку, надел её на пирамидку из кольца, магнита и первой батарейки.
Сверху зачищенный изгиб проволочки упёрся в лужёную пуговичку её плюсового контакта, внизу — внахлёст лёг на боковину латунного колечка, плотно прижатого корпусом увесистой батарейки, по совместительству представлявшим собой минусовой контакт. Такая уж у этих батареек конструкция, в части их полярности.
А ничего не поделать — традиция.
Результат произведённых майором приготовлений смотрелся несерьёзно, даже нелепо.
— Ну? И чего в этом хорошего? — обрадованно оскалился курчавый. Он уже предвкушал конфуз фокусника.
— Да, собственно, ничего! — ответно улыбнулся Феник и толкнул выступающий внизу конструкции проволочный хвостик. Легонько толкнул, кончиком пальца.
Насаженная на батарейку спираль стронулась и начала вращаться. Поначалу медленно, затем всё быстрее и быстрее. Вскоре её очертания смазались, превратившись в полупрозрачное, отливающее коричневым лаком облачко.



Видео 1. Изготовление простейшего двигателя постоянного тока
— Ну, ни себе хрена! — изумился кто-то из спецназовцев.
— Как это?.. — не менее других поразился курчавый всезнайка.
— Какером кверху! — довольно ухмыляясь, отрезал Феник. — Закройте рты, вьюноши, и учите матчасть! Господа Фарадей и Тесла во гробах аки наскипидаренные ворочаются, на вашу необразованность глядя! Грамоте хоть разумеете? Или до сих пор в лабазах лукавых сдачу на извлечённых из ноздрей пальцах проверяете?.. Двигатель это! — гаркнул он, так и не дождавшись вразумительной реакции на свои слова. — Обыкновенный электродвигатель постоянного тока! Игрушечная железная дорога у всех в детстве была? С разборными такими рельсиками на картонных шпалах и с пластмассовым паровозиком на батарейках?.. Так вот, голуби мои, там, в этом шустром паровозике, стоял точно такой же двигатель. Чуток совершеннее, правда, потому как не ручного, а вполне себе фабричного производства. Но это уже не важно. Суть показанного в том, что всё, что нас окружает, можно отремонтировать или, всячески наплевав на патенты и авторские права, скопировать и усовершенствовать. При желании, даже то, чего никогда не было, можно изобрести! И единственное, что для этого нужно — знания и немножко фантазии. Остальное сооружается из подручного материала. Великое поначалу рождается на коленке у кустаря. Это уже потом оно становится серийной продукцией и меняет мир, но сначала — на коленке.
— И много у вас таких, состряпанных на коленке, изобретений? — поинтересовался Вовка.
— Более двухсот, — улыбнулся ему майор. — Всё как положено: и патенты на красивых бумажках с печатями, и свидетельства о внедрении. Даже авторские вознаграждения имеются. Некоторые — вполне приличные.
— Правда, что ли? — впечатлился курчавый.
Его поразило, что технарям платят за то, чем они готовы заниматься и просто так, — так сказать, для души.
— Правда… — вздохнул Феник. — Как и то, что большинство людей — пребывает в рабстве у диких фобий и предрассудков. Без знаний — у них спят воображение и фантазия, а, вместе с ними, до кучи, дремлет и сознание. Ему просто не с чем быть «со», вот оно и дрыхнет. А летаргия у выросших при демократиях обывателей, доложу вам, препаскуднейшая, — с осложнениями в виде мании величия. Так уж повелось: чем меньше у человека знаний, тем больше апломба.
— Но… — попытался возразить курчавый.
— Не газуй на газоне, вьюнош! Пусто место свято не бывает!.. Знаете, кстати, почему непорочное зачатие — явление штучное, а идиотизм — массовое?.. Думаете, потому, что у дураков стоит лучше, чем у умных?.. Хрен там! Не стоит у них ни хрена, а если и стоит, то недолго. Вакуум — быстропроходящее состояние. К тому же, чтобы наплодить идиотов, вовсе не обязательно рожать их шеренгами, — достаточно перестать бороться с дураками и шарлатанами. Объявить, что все люди равны, и тут же попытаться реализовать этот тезис на практике. И, знаете, сделать это проще простого. Стоит поставить у руля страны гуманитариев и перестать учиться, как на месте незакреплённых опытом знаний у вполне приличных с виду людей тут же появятся предрассудки и фобии. Едва такое случается, кукловоды тут же начинают дёргать за ниточки, и человек перестаёт звучать гордо. Только знания делают людей свободными, а потому все, у кого их нет, — рабы. И таких — большинство. Отсюда — любая демократия, где такое большинство правит, — не более чем разновидность рабовладельческого строя. Когда люди начинают исповедовать разную чушь и убивающие их идеалы, очень быстро наступает апофеоз окружающего нас театра абсурда, в котором рабы и господа в очередной раз поменялись местами. Зря это они. Нет худшего господина, чем бывший раб. Как раз по этому поводу старик Эйнтштейн однажды изрёк: «Вселенная, и глупость человеческая — бесконечны», — и был таки прав… Хотя, насчет вселенной он, определённо, погорячился.
— А ты, дядя, сам не того?.. Не погорячился? — ощерился курчавый. — Знания… Идеалы… Народ, между прочим, здесь непростой собрался. При серьёзных талантах и законной за них гордости! Ну да, не знаем мы чего-то, а ты, Галилей самопальный, — знаешь… Ну, вертится твоя юла… Ну, здорово это, даже удивительно!.. И что?.. Помогло это верчение Галилею?.. Какой кому прок от ума?.. Великана, как Давид, хитрозадой пращёй завалил, а мы, сослепу, и не заметили?.. Сначала завали, а уже потом — медаль на пузо!
— Именно! — не раздумывая, согласился Феник. — Любой словесный понос должен проверяться делом, иначе так и останется поносом! Более того: один из просравших Ватерлоо полководцев как-то заметил: «Чтобы выиграть сражение, его, порой, нужно давать дважды». И тут же попёрся под Бородино — давать Кутузову!.. А мы чем хуже? Пока ещё ни у кого не отросло мохнатое Бородино, устроим друг дружке Ватерлоо и эпиляцию по самую ватерлинию! Берите, молодёжь, всё это барахло, и айда в тир! В отдельном воинском коллективе объявляется ристалище: в правом углу — сила, в левом — интеллект! Кто кого?!.. Заструячим годовую норму осадков за пятнадцать минут! Кстати, об осадках. Пока принимаются ставки, а боксёры натираются маслом, кто-нибудь, кто уже определился за кого болеть, пусть принесёт банку морской воды.
— Зачем? — поинтересовался кто-то из спецназовцев.
— С педикулёзом и чесоткой будем бороться, — свирепо вытаращив глаза, пообещал ему Феник. — Загубим незванную живность в местах неуставного оволосения! Увлекательное, доложу вам, это занятие. Некоторые на него жизни кладут. Сизифы карманного биллиарда, понимаешь ли!
— Сам ты чесоточный! — огрызнулся курчавый.
Но майора уже несло, и реплик не по теме он не слышал. А, может, и слышал, да не обращал на них внимания.
— Запомните, даже самую завалящую проблему никогда не решить, если сохранить тот же подход, который к ней привёл! — вещал он. — Мыслить надо свободно и неожиданно. Мыслить!!! По любому, даже самому пустяковому поводу человек должен мыслить! Полезная, доложу вам, это привычка, но многие, так и не обзаведясь ею, умирают дураками… Несите воду, кому говорю! Надо!
— Тиран, болтун и фокусник… — только и буркнул курчавый, окончательно запутавшись в обрушившемся на него обилии понятийных и нравственных концепций.
— Не уподобляйтесь тем, кто призывы жить по уму считает геноцидом, — не остался в долгу Феник. — Зарубите на носу и других выступающих частях организма: чтобы научиться выигрывать, нужно не отказываться играть!
В этот раз желающих поспорить с майором не нашлось.
И правильно. Непонятые ценности и чужие истины лучше не трогать и сомнению не подвергать. К примеру, нежелательно задаваться вопросом, почему верящих в непорочное зачатие, случившееся в семье плотника Иосифа, — называют христианами, а допускающих то же самое в своей семье — рогоносцами.
В любом цивилизованном сообществе список закрытых тем — довольно велик, более того, с развитием демократии, имеет тенденцию только прирастать. Это, конечно же, безобюразие, но так устроена жизнь.
Спорить с нею — себе дороже.
* * *
Попав в неловкое положение, лучше всего сделать вид, что ничего не происходит.
Немного поколебавшись, курчавый объявил Фенику, что донесёт до тира его хлопушки.
Рассуждал он просто: весу в хлопушках — всяко меньше, чем в морской воде, зато никто не скажет, что он обиделся и, под соусом этой обиды, закосил от участия в общих делах. Была у его решения и другая, не менее веская причина: по-неуставному яркие хлопушки разбудили у курчавого полузабытые детские воспоминания, и ему захотелось пошалить. Как в школе — отчебучить что-нибудь, а потом полюбоваться на разинутые рты свидетелей очередной выходки и их вытаращенные глаза.
Сказано — сделано.
Выходя из кубрика, курчавый незаметно сунул в карман самую крупную из хлопушек и ухмыльнулся: «С учёной овцы — хоть шерсти клок!» — хотя, какая в этом чудике шерсть? Одно конфетти и детская пиротехника! Недоразумение, а не человек!
За морской водой вызвался сходить старшина Теллерман.
Просто так эта задача не решалась, — в лагерном бассейне вода была пресной.
За солёной пришлось идти к морю.
Пробежка до берега и назад, с пустой, а потом под завязку заполненной трёхлитровой банкой из-под томатного сока, наскоро замаскированной пустой противогазной сумкой, была недолгой. Для тренированного морпеха полкилометра под уклон и столько же обратно, даже с полной выкладкой, — не расстояние. Считать же «бег с баночкой» сколь-либо серьёзным испытанием было и вовсе несерьёзно.
Вовка и не считал.
К тому же ему и в самом деле было интересно: что там ещё затеял этот забавный майор.
Война Судного дня.
История та же, новейшая…

6 октября 1973 года сводный отряд из бойцов 82-го воздушно-десантного батальона и 1-й группы сирийских коммандос, после беспощадной рукопашной схватки, захватил израильский разведцентр и пункт управления войсками на горе Хермон на Голанских высотах.
В это время на юге, в первые же часы скрупулёзно спланированной операции, египетские войска, объединёнными усилиями двух армий, продвинулись на 15 км вглубь синайской пустыни. Находившийся на линии Бар-Лева израильский батальон столкнулся с силами, превосходящими его в десятки раз, и был разбит. Чудом уцелел лишь один укреплённый пункт под кодовым названием «Будапешт», так и не взятый египтянами до самого конца войны. Потом его стойкость стала разменной монетой во внутриизраильских политических играх, в результате которых 11 апреля 1974 года ушло в отставку правительство во главе с бывшим послом Израиля в СССР Голдой Меир, родившейся в Российской Империи, в Киеве, в конце ХIХ века. За ней последовал весь кабинет, включая министра обороны Израиля Моше Даяна, родившегося хотя и в Палестине, но в семье таких же выходцев из Российской Империи.
Казусное происхождение первых лиц тогдашнего Израиля ещё раз подтверждает: всюду наши люди, а мир — гораздо теснее, чем мы о нём думаем. Более того, если ненадолго поверить в забавную версию, изложенную в одном из рассказов Михаила Веллера, то окажется, что бывший министр обороны Израиля Моше Даян ^[2], в пору капитанской юности служивший офицером британской союзнической миссии в СССР, умудрился тогда стать чуть ли не Героем Советского Союза. В рассказе Веллера он принимает участие в боевых действиях по освобождению столицы Украины от фашистов, при этом отличается настолько, что становится кавалером ордена Боевого Красного Знамени.
Красивая и хорошо написанная история.
Жаль, официальная биография Моше Даяна её не подтверждает. Разве что по части малоросских корней родителей израильского министра. Всё остальное проходит по разряду баек, а могло бы стать неплохой основой для хорошего авантюрного романа.
Впрочем, бог с ними — с корнями и казусными версиями. Совпадений и приключений на долю тех, кто живёт в наше время, хватает и без них. Мир и в самом деле тесен, а у провидения — довольно своеобразное чувство юмора. Радоваться же этому или огорчаться — зависит не от обстоятельств, а, скорее, от точки зрения на эти обстоятельства.
Будем оптимистами, попробуем радоваться.
6 октября 1973 года.
Севастополь. База ВМФ «Балаклава».
Послеобеденное время. Сюрпризы
Вернувшись с морской водой, старшина обнаружил свою группу вблизи тира, в курилке. Курящие — усердно дымили, остальные — чесали языками за компанию.
Явившаяся взору картинка не удивила: болтуны всегда активизируются, когда все остальные заняты серьёзным мужским делом. Или кто-нибудь доказал, что перекур — это несерьёзно?
Оказалось, что все попавшие в Вовкину группу спецназовцы — евреи или родственники евреев, выехавших в Израиль. Бравировавший антесемитскими настроениями, курчавый оказался чистокровным ашкенази, и, если верить этому проходимцу на слово, свободно владел идиш и ивритом. Боле того, бегло объяснялся на нескольких арабских диалектах. Звали брутального полиглота Максом Бенционовичем Ивановым.
«Ну, если это чудо в перьях — Иванов, то и я — балерина! — ухмыльнулся Вовка. — Как говорится, «Где Кура, а где мой дом?» Впрочем, фамилия у любого человека — штука насквозь субъективная, а потому на результаты генетических экспертиз никак не влияет. «Хочет быть Ивановым — флаг в руки!», — решил Вовка.
Другое дело — знание языков. Это вызывало интерес и внушало уважение.
Сам старшина столь впечатляющим лингвистическим арсеналом не блистал. И неудивительно — знание языков было в те годы редкостью. На вполне закономерный Вовкин вопрос, — откуда в их компании столь продвинутый полиглот? — курчавый поскучнел и буркнул нечто неопределённое о том, что в Институте восточных языков не одобрили его манеру совмещать учёбу с бескорыстным, хотя и стойким интересом к женскому полу.
— Так и знал — кроме б**дунов и евреев Родину защищать некому! — философски отметил это дело Феник и, помолчав, признался. — Я тоже арабский с ивритом разбираю, — и пояснил. — Это родственные языки, — одна и та же семитская группа. Особой практики, правда, никогда не имел — просто запомнил по случаю пару словарей да разобрал несколько случайных текстов. А на идиш со мной обе моих бабушки говорили, как это и положено в приличных еврейских семьях.
К концу перекура выяснилось: все Вовкины товарищи, в довесок к еврейским корням, в той или иной степени владеют восточными языками. Уроженец Самарканда, малообщительный чернобровый атлет оказался сыном бухарской еврейки и чеченца, свободно говорящим на персидском, узбекском и чеченском языках.
Интересная подобралась компания.
— Ну, что? Принёс? — поинтересовался Феник у Вовки, когда продолжавшие балагурить курильщики принялись тушить ещё тлевшие окурки в песке импровизированной пепельницы, сооружённой местными умельцами из колёсного обода какого-то армейского большегруза. Не иначе как «Урала», — размер соответствовал.
— Вот! — продемонстрировал ему зелёную противогазную сумку с трёхлитровой банкой морской воды Вовка.
— Добро! — кивнул майор. — Держи шприцы. Их нужно заполнить до меточек. То есть так, чтобы плунжеры выдвинулись до отказа, а внутри не оставалось воздуха. Морская вода — и больше ничего. Сделаешь?
— Сделаю… — пожал плечами Вовка. — Отчего не сделать? — задачка и в самом деле была скорее для школьников, чем для давно заматеревшего морпеха. — Без меня не начинайте! — на всякий случай попросил он.
— Не беспокойся! — успокоил его Феник и, крутнув над головой указательным пальцем, скрылся вместе с закончившими перекур спецназовцами за массивной стальной дверью лагерного тира.
На армейском языке выполненный им энергичный жест, не важно — рукой или флажками, и в самом деле напоминающий кручение заводной рукоятки, означает «Заводи!»
Оставшийся в курилке старшина тут же приступил к выполнению полученного от майора задания, но наполнение шприцев оказалось задачей не из лёгких.
Прежде всего, Вовка испробовал работоспособность одного из них вхолостую. У смазанного водоотталкивающей смазкой шприца оказался на удивление плавный и лёгкий ход: воздух весело свистнул, заполняя увеличивавшийся объём, и не менее задорно пшикнул, выходя из него. Но попытка так же быстро наполнить его жидкостью, ни к чему не привела. Опущенный в банку, шприц сразу же стал тугим и непослушным, словно не воду в себя тянул, а застывающий по мере всасывания свинец. Конечно, вода — это вам не воздух, и увеличение усилий было вполне ожидаемо, но не до такой же степени! Поначалу Вовка даже решил, что в штуцер шприца что-то попало, однако, при ближайшем рассмотрении его сопла, оказалось, что оно довольно узкое и в сечении напоминает морскую звезду, небольшую на конце, но расширявшую вращающиеся по часовой стрелке лучи, по мере приближения к основанию. Судя по всему, изготовить это сопло было ещё той проблемой. Наверняка автору этой заковыристой детали потребовались недюжинная смекалка и множество экспериментов. А каких усилий стоило само устройство, в которое эти шприцы со своими навороченными соплами должны устанавливаться?
Как бы там ни было, но решать Вовкину задачу пришлось с учётом капризности оказавшейся в его руках конструкции. То есть действовать не суетясь.
Вовка и не суетился.
После нескольких не совсем удачных попыток он всё же приноровился и заполнил шприцы, как и велели — до отказа и безо всяких воздушных пузырьков. В банке осталось примерно столько же горько-солёной морской воды, сколько ушло на очередную затею Феника — около полутора литров. Закрыв её капроновой крышкой и определив обратно в противогазную сумку, Вовка повесил её на плечо, подхватил заметно потяжелевшие шприцы и поспешил в тир.
Там, в тире, царил полумрак, и было прохладно.
Справки:
[1] Элемент 373 — когда-то обычная солевая батарейка. Элементы такого типа впервые стали производить в далёком 1898 году. Именно тогда эта батарейка стала одной из первых в ряду 1,5-вольтовых элементов, пользующихся популярностью и по сегодняшний день. Производилась она все годы существования СССР и имела разные имена. Ещё живы и вполне здоровы те, кто помнит, что стоила эта батарейка 17 копеек. Названий у неё было много, бывало, один и тот же завод в один и тот же год выпуска называл 373-й элемент по-разному. До начала 1960-х гг. он имел обозначения 1.0-ФМЦ-У3.2 и 1-КС-У3, и лишь потом приобрёл до сих пор узнаваемое название «элемент 373» (торговые марки «Сатурн», «Марс», «Орион»). На смену солевым элементам питания в угольно-цинковом исполнении пришли привычные сейчас батарейки, часть из которых сохранила тот же типоразмер корпуса.
[2] Награды и заслуги Моше Даяна, мнимые и настоящие…
Единственная награда известного своими блистательными военными победами бывшего министра обороны Израиля Моше Даяна — орден «За выдающиеся заслуги» — военная награда Великобритании, присваиваемая офицерам за их выдающуюся службу во время войны или результативное участие в сражении. Серьёзная награда. Во Второй мировой этим орденом было награждено 8981 человек, — и о каждом награждении писала London Gazette. Это, конечно, не аналог завния Героя Советского Союза, но все награждённые — герои. И Моше Даян — герой. Но, мало кто знает, что один из создателей Израильской армии, удивительно удачливый полководец генерал Даян, был не менее виртуозным переговорщиком, блистательным дипломатом и непревзойдённым мастером компромиссов. В апреле 1948 года, задолго до того как стать министром обороны, а потом и министром иностранных дел, именно он заключил так и не потерявшее актуальности соглашение о сотрудничестве с друзами. В 1949 году Даян участвовал во всех секретных встречах, проходивших на протяжении четырёх месяцев между представителями Израиля и королём Иордании Абдаллой. Цель переговоров — выработка мирного израильско-иорданского соглашения (убийство короля у входа в мечеть Омара в Иерусалиме в 1951 году положило им печальный финал). Моше Даян принимал участие в переговорах на острове Родос о мире с Египтом, Ливаном, Иорданией и Сирией. Несмотря на воинственную репутацию, многие его действия были направлены на умиротворение арабов политическими и дипломатическими методами: передача Храмовой Горы под контроль ВАКФ; возвращение Синая Египту в обмен на мирный договор; поддержка идеи отступления с территорий Самарии, Иудеи и Газы, — всё это Моше Даян. Именно его (однажды отвергнутые) идеи были положены в основу Кемп-Девидских соглашений, результатом которых стал мирный договор и восстановление дипломатических отношений с Египтом.
Многие арабы испытывали к Моше Даяну неподдельное уважение, отдавая должное его мирным инициативам, и отмечая, что он… мыслит как араб. Меж тем, по свидетельству хорошо знавших Даяна людей, — это был «одинокий волк», ни с кем не делившийся своими мыслями и переживаниями. В рассказанной писателем Михаилом Веллером истории, удивительно не совпадающей с официальной биографией Моше Даяна, будущий командующий Армией обороны Израиля был награждён К.К.Рокоссовским по прямому распоряжению Г.К.Жукова орденом Боевого Красного Знамени за впечатляющие результаты его личного участия в боях по освобождению Киева.




 

 
Глава 1.11. Сюрпризы

Подражайте русским, для них нет ничего невозможного!
Жан-Батист-Жюль БЕРНАДОТ, наполеоновский маршал,
под именем Карла XIV Юхана
ставший королем Швеции и Норвегии (1818-1844)
и основателем династии Бернадот

 
6 октября 1973 года. Ранний вечер.
Севастополь. База ВМФ «Балаклава».
Тренировочный лагерь. Стрелковый тир
В тире царил полумрак.
Он был прохладным и функциональным. Как и положено.
Тир, кому бы он ни принадлежал, — заведение серьёзное: вся атмосфера этого места подчинена его функциональному предназначению.
С серьёзными вещами всегда так: самое главное в них — функциональность.
Ей подчинено всё.
Контраст не по-осеннему солнечной крымской погоды с её неугасающим буйством красок за пределами тира, и приглушённым сумраком в нём самом — уже с порога настраивал на деловой лад. Немногочисленные светильники освещали ровно то, что нуждалось в этом: столик для чистки оружия, стенды с инструкциями, исходную позицию для стрельбы и, конечно же, мишенное поле. В других местах просторного безоконного помещения сколь-либо серьёзного сумрака не наблюдалось, но рассеянный свет люминисцентных ламп был скорее приглушённым, не кричащим.
Свет не отвлекал, он способствовал.
Сразу за порогом, по левую руку от входа, в небольшой отгородке, эдаком глухом «предбаннике», за открытыми стальными ставнями окошка выдачи и тяжёлой, хотя и узкой дверью, обитой цельным листом толстой оцинкованной жести, был оборудован пункт боепитания. Забавный майор успел получить пистолет и восемь коробок патронов у дежурившего там прапорщика, и теперь возился в дальнем углу исходной позиции, неподалеку от штабеля тёмно-зелёных автоматных ящиков, у примитивного станка для отстрела оружия. Феник закреплял в его массивных тисках видавший виды «Макаров». Спецназовцы с любопытством за ним наблюдали. Помимо пистолета, патронов и двух магазинов, полагавшихся к любому армейскому пистолету по комплектности, майор получил ещё двенадцать точно таких же пистолетных обойм под стандартный девятимиллиметровый патрон.
Зачем ему понадобилось такое количество магазинов — было непонятно, но, похоже, игрушечные паровозики и всё, что с ними связано, закончились. Когда оружие настоящее, а патроны — боевые, — это уже не шутки.
— Оставшуюся воду куда? — спросил Вовка.
— У двери оставь, а шприцы — на столик, — буркнул майор, не оборачиваясь, но спохватившись, мельком взглянул в сторону своего добровольного помощника и всё же поблагодарил. — Спасибо!
— Не за что! — пожал плечами Вовка.
Местное эхо коротко посмаковало их диалог и затихло, словно устыдившись собственного интереса к таким пустякам. Освободившийся от громко булькнувшей ноши и тяжёлых, наполненных морской водой шприцев, старшина подошёл поближе.
На мягкий, а потому несерьёзный звук его шагов эхо не отреагировало. Умудрённое местным опытом, оно уже переключилось и, сосредоточенно предвкушало приближающееся приключение, не отвлекаясь более по пустякам. Старшина, вслед за насторожившимся эхом, поймал себя на том, что в этот раз ждёт от майора и вовсе чего-то необычного. Какого-то чуда, что ли… Ощущение было непривычным, и, на всякий случай, Вовка решил быть настороже и ничему не удивляться. Попадать впросак ему не хотелось. Категорически.
Даже если это случится вместе со всеми.
Тем временем, Феник закрепил «Макаров» в тисках, крепко зажав его рукоять подложенными с обеих сторон деревянными брусочками.
«Чтобы пластик не поцарапать», — мысленно одобрил такую предусмотрительность Вовка, и Феник, словно услыхав эту мысль, оглянулся и, улыбнувшись, подмигнул ему.
После этого началось странное.
— Дёрнешь за верёвочку? — спросил майор, подвязывая к спусковому крючку «Макарова» конец прочной упаковочной бечёвки.
— Отчего не дёрнуть? — охотно согласился старшина. — Дёрну.
— Ну и славно! — улыбнулся странный майор и подал ему клубок с оставшейся частью плотно смотанной бечевы. — Главное, дружище, не торопись. Действуй строго после моей команды. А пока — размотай-ка эту хрень, да встань подальше. Так далеко, насколько получится.
В клубке оказалось чуть более пяти метров.
— Так нормально? — уточнил Вовка, остановившись у бетонной, беленой мелом стены.
— Вполне! — кивнул Феник. — Будь там и, пока не закончим, никуда не уходи!
— Нет проблем. Но я могу отстрелять и без этой приспособы, — на всякий случай предупредил его Теллерман. И уточнил. — Я — снайпер и отдачи не боюсь.
— Снайпер?.. Хм… Хороший? — заинтересовался майор. — Это здорово, что снайпер! А то там, в этих чёртовых бумагах, чёрт знает что наплели. Представь, в них значится, что ты — морпех!
— Одно другому не мешает, — пожал плечами Вовка. — Иногда случается и такая вот смесь бульдога с носорогом: и морпех, и снайпер. Всё, как богами войны предписано: хорошо выдрессированный охотник за головами. С такого расстояния, — и он мотнул подбородком в сторону томящейся в ожидании мишенной линии, — без разминочных и пристрелочных, хоть мыша, хоть человека зашибу! Что из пистолета, что пистолетом, — пофиг! С десяти метров, любой хреновиной до килограмма, сигарету в зубах курильщика смахну, даже квакнуть не успеет. Про железяки, что пульками плюются, вообще молчу: у меня их свинцовые орешки, вокруг мишеней, как белочки вокруг ёлочек, хороводы водят. Строевым шагом, под траурный марш Шопена.
— Траурный — это Мендельсона, — напомнил о себе Макс.
— Хорошо, что не курю! — с серьёзным видом покивал Феник, демонстративно не заметив реплику курчавого. — Но, на всякий случай, интересуюсь: когда ты так паскудно портишь курево, сидеть надо в профиль?
— Можно и в фас, — жизнерадостно оскалился Вовка. — Если фейса не жалко. Пришёл, подставил, получил. Я, кстати, тоже не дымлю. Вредная привычка: в мирное время — лошадей гробит, в военное — тушку демаскирует.
— Верно. На войне здоровье надо беречь. Особенно от никотина… А то, враги не грохнут, так рак лёгких доконает. Он, паскудина, с мировым империализмом заодно. Хотя, на бедного еврея и без разных измов холеры хватает. Антисемит нынче пошёл неуважительный: даже такого бугая, как ты, норовят изобидеть. Не любят наши сограждане евреев, такая уж у нас планида… — вздохнул майор.
— Эт ещё почему? — опять встрял в разговор неугомонный курчавый.
— Хрену обрезанному завидуют! — скорбно поджал губы Феник. — А Мендельсон, царство ему небесное, был, к вашему сведению, вполне себе обрезанный жид, пусть и немецкого происхождения. Да и Шопен (тот ещё антесемит) — происходил из польских евреев. Ладно, поляки, — эти поголовно антисемиты, им сам Бог велел великопольским гонором бренчать. Но куда ж денешь Шопеновского дедушку, кошерного еврейского музыканта Якуба Кжыжановского? Кстати, кучерявенький, а у тебя гроссфатер часом не в црульне работал?
Курчавый Макс обиженно засопел и сделал попытку скосить глаза на собственные бекенбарды но майор, забыв о нём, словно о свежеубитой надоедливой мухе, пытливо и требовательно уставился на Теллермана. Щурясь и покусывая губы, Феник, похоже, прикидывал нечто важное и серьёзное. Что именно — было непонятно.
— Слышь, снайпер? А если сигарета не в зубах, а в руке будет? — попытался сменить тему курчавый Макс. Прокачивать ситуацию со всех её сторон он, похоже, умел.
— В руке, говоришь?.. Ну… при таком раскладе, можно и промахнуться. У редкососущего курильщика — чересчур много степеней свободы, — пожал плечами Вовка. — Как правило, это болтун, а у болтуна рука с горящей сигаретой движется по случайному закону. Куда мысль пошла, в ту сторону и машет. Чтобы такую руку отсушить с гарантией, придётся метить в плечо.
— Фуфлыжник, короче! А говорил — в сигарету попадёт… — подытожил курчавый.
Демонстративно распечатав свежую пачку «Беломора», он щелчком отправил в рот одну из обретавшихся в ней папиросок. Со стороны его манипуляции выглядели довольно лихо. Или, может, только казались таковыми лишь самому курчавому? Бог весть как оно было на самом деле, но упрямый оппонент Феника и Вовки, спрятав початую пачку в карман, привычно смял картонную гильзу своего курева в продолговатый крест и, щёлкнув зажигалкой, горделиво расправил грудь и оттопырил губу с прилипшей к ней папироской.
Надо понимать, внёс последний штрих в создание собственного «геройского» образа.
— Болтуны! Что Тарелкин, что Галилей!
— Приступим? — в который раз проигнорировал его выпад майор. — Но сначала, Макс Бенционович, загасите свою сигаретину — в тире курить запрещено!
— Мне похрен! — выпустил струю сизого дыма курчавый.
— Секундочку, — обозванный Тарелкиным Вовка улыбнулся, перехватил в левую руку конец привязанной к «Макарову» верёвочки и, мягко, по-кошачьи, присев, не целясь, коротким движением правой кисти, прямо из этого неудобного положения, метнул выхваченный из-за голенища высоких берцев заточенный до бритвенной остроты стропорез.
Взрезанный быстрым металлом воздух коротко фыркнул, и отсечённая от картонного мундштука папироска, сновно сорванное ветром тополиное семечко, — кувыркаясь и роняя искры и табачные крошки, — спланировала на бетонный пол тира. Во рту незадачливого забияки осталась лишь нелепая бумажная гильза.
Хозяин испорченного курева выпучил глаза и осторожно скосил взгляд вниз, на упавшую к его ногам половинку папироски. Затем звучно икнул и направил свой взор в сторону тамбурной двери, из деревянного косяка которой невозмутимо торчал глубоко застрявший там стропорез, мгновение назад чуть не лишивший задиру его носа. Хотя, кто знает, может и самой жизни? Предупреждая неосторожных и опрометчивых, смерть любит пройти очень близко, практически впритирку. И хорошо, когда её предупреждение оказывается услышанно и понято — второго такого намёка может и не быть.
— Ну вот. Теперь и я готов, — удовлетворённо отметил результат своего броска вернувшийся в исходную позицию Вовка. — Правильно говорили товарищи Маркс, а также Карлсон с Энгельсоном: за базар надо отвечать. Или я не так понял слишком вольный перевод моей фамилии? Ну… извини!
— Есть ещё желающие обидеть снайпера?.. — буднично поинтересовался Феник. — Неужели, нет?.. Странно… А любители покурить в неположенном месте?..
Не обнаружив ни тех, ни других, он рассеянно покивал каким-то своим невесёлым мыслям, вздохнул и продолжил приготовления. Сняв «Макаров» с предохранителя, привычно передёрнул затвор, и не отрывая взгляда от стиснутого тисочными губками пистолета, словно гипнотизируя до поры притихшее смертоносное железо, осторожно отступил от отстрелочного станка. Окинув взором любопытствующих спецназовцев, майор коротко помахал ладонью, буквально кончиками пальцев, призывая их отойти и перестать загораживать друг дружке обзор. Дождавшись выполнения этой просьбы, шагнул к столу для чистки оружия и с явным благоговением взял с него одно из своих устройств. Хотя, не нам судить о его чувствах. Это могло быть вовсе не благоговением, а лишь следствием тривиальной аккуратности и уважения к "железу", свойственных хорошим технарям от природы.
Вовке устройство изобретательного майора почему-то напомнило старинный обрез, шагнувший в сегодняшние дни прямо со страниц одной из книг «про пиратов». Выглядел странный агрегат достаточно серьёзно, но при этом непонятно, и, в силу этого, мог быть чем угодно. Представьте себе странную конструкцию, сооружённую из конического наконечника от пожарного брандспойта^[1], ввинченного в увесистую коробку из чернёного дюраля, украшенную полудюжиной разнокалиберных переключателей. Картину завершала пришпандоренная к этой коробке пистолетная рукоять. Впечатляет?
Серьёзность непонятного изделия подчёркивал его цвет: за исключением тёмно-коричневой рукояти, поделка Феника была матово-чёрной, разве что брандспойтный раструб был обильно посеребрён изнутри.
Сверху, с узкой стороны коробки, к имевшейся там приземистой скобе, напомнившей Вовке одну из версий планки Пиккатини, майор прикрепил нечто вроде оптического прицела. Нечто представляло собой чёрную пластиковую трубку с батарейным отсеком в торце. С другого торца трубки посверкивало кварцевое стёклышко.
«Фонарик? — предположил Вовка. — Определённо фонарик», — решил он, прикинув другие варианты. Версия с фонариком была наиболее вероятной. В детстве он частенько видел подобную конструкцию. Соседи — любители ночной охоты — устанавливали на свои ружья нечто очень похожее.
Оптическим прицелом трубка быть не могла по чисто конструктивным соображениям — стёклышко имелось лишь с одной из её сторон.
Отвинтив защитный колпачок над одним из переключателей, Феник тут же щёлкнул открывшимся под ним тумблером. Дождавшись загорания крохотного светодиода на торце коробки, удовлетворённо хмыкнул, достал из кармана тёмные, пижонистого вида очки, водрузил их на покрывшийся бисеринками пота породистый нос и, ткнув в кнопку на батарейном отсеке похожей на фонарик трубочки, повёл раструбом вправо и влево, словно прицеливаясь.
Джеймс Бонд — не иначе.
Разве что росточком подкачал. Впрочем, большинство суперменов — беспросветные коротышки. Не верьте киношным стереотипам: ни Наполеон, ни Кутузов, ни великий Суворов — гигантизмом не отличались. Но кто ж об этом помнит в плодящем заблуждения Голливуде?
— И у меня — порядок! — сообщил Феник. — Короче так, снайпер. Шлюхать меня внематочно! Распределяю роли и назначаю роды! Сказку про Красную Шапочку помнишь? Я — Волк, ты — Чёрный Берет — будешь за Красную Шапочку! Дёрнешь за верёвочку, дверца и откроется. Жаль, нет в нашей сказке ни бабушки, ни Красной Шапочки с пирожками. Даже дверцы — и той не наблюдается, но за шнурочек подёргать придётся. Причём, семь раз. Потом бросишь его на пол и шагнёшь назад, к стеночке. Встанешь там тихонечко и ладошки вперёд, — чтобы каждый видел — пустые оне. Ну, что?.. Начали?!
Диспозиции сторон, их вооружение и подготовленность к войне
В 1967 году, в ходе Шестидневной войны, коалиция арабских государств, включая Сирию, потерпела поражение от израильской армии. Победив, Израиль увеличил свою территорию в 3,5 раза. На Голанах занятая им территория, общей площадью 1200 кв. км, раскинулась на 60 км в длину и на 25 км в глубину. Напомним, что на юге Голанские высоты упираются в Тивердианское озеро, а на севере — в гору Хермон.
Это не так уж и много, если не принимать в расчёт стратегическое значение этих высот: отсюда РЛС любой из конфликтующих сторон способны контролировать всю территорию противника. Немаловажным является и тот факт, что треть потребляемой Израилем воды он получает от стока со стороны Голан. Вопрос их удержания для него — вопрос выживания. Никак не меньше.
После поражения в Шестидневной войне и последовавшей за ней Войне на истощение, броневую мощь арабских армий пришлось воссоздавать фактически заново. Делалось это беспрецедентными темпами, под руководством советских военных специалистов. В течение 1967-1973гг. только Египет получил 1260 танков Т-54/Т-55, 400 Т-62, 150 новейших на то время боевых машин пехоты БМП-1, 750 бронетранспортеров и бронированных разведывательно-дозорных машин БРДМ. Не меньшими темпами усиливалась и сирийская армия. Арабская пехота получила более чем эффективное противотанковое средство — ПТУР 9М14М «Малютка». ПВО усилили мобильные ЗРК «Квадрат» и ЗСУ «Шилка».
В октябре 1973 года, Сирия вместе с другими арабскими государствами начала «Войну судного дня». В конечном результате, несмотря на удачи первых дней конфликта, коалиции не удалось отбить у Израиля ни Синай, ни Голанские высоты (о принадлежности последней территории до сих пор идёт спор).
Согласно первоначальному мобилизационному плану, в случае начала боевых действий на Голанах, от элитной 7-й танковой бригады Армии обороны Израиля туда должен был быть переброшен 77-й тан­ковый бата­льон под командованием под­полковника Авигдора Кагалани, хорошо проявившего себя в Шестидневной войне (в то время он был командиром роты). Батальон считался лучшей частью израильской армии. В дей­ствительности на Голаны пришлось перебрасы­вать всю 7-ю танковую бригаду, под командованием пол­ковника Авигдора Бен-Гала («Януш»). Этот офицер прошёл все ступени служебной иерархии в 7-й бригаде и был решительным командиром, прирож­дённым тактиком и харизматичным лидером, «отцом солдат». Бен-Гал не придавал большого значения парадам и формальной дисциплине, но дело своё знал отменно и пользовался большим авторитетом среди подчинённых.
Оборона израильтян строилась вокруг сем­надцати укреплённых пунктов — «mutzav».  Каждый из них представлял собой систему бетонированных огневых и наблюдательных позиций, соединённых ходами сообщения. Для укрытия гарнизона во время вражеского артобстрела имелись бетонные бункеры. Таким образом, защитники «mutzav» могли сохранять боеспособность даже в условиях массированного артиллерийского и танкового огня. Гарнизон укрепленного пункта, как правило, состоял из взвода пехоты, поддерживаемого танковым взводом, для танков которогоя были оборудованы огневые позиции — так называемые «рампы». Рампы представляли собой земляные насыпи высотой с корпус танка и толщиной около двух метров. Позади них находился съезд, по которому танки взбирались на насыпь для ведения огня по противнику. Отстрелявшись, они съезжали вниз и укрывались за насыпью. На каждой рампе одновременно могло находиться 3-5 танков. При поступлении кодовой команды «Капитал» они должны были немедленно занять позиции на рампах и открыть огонь по врагу.
“Mutzav” и рампы были расположены с таким расчетом, чтобы, находясь на господствующих возвышенностях, обеспечивать обстрел возможных маршрутов передвижения войск противника и его инженерных заграждений. Дополнительно укреплённые пункты прикрывались минны­ми полями, проволочны­ми заграждениями и противотанковыми препятствиями.
Зимой 1972/73 года вдоль демаркацион­ной линии вырыли проти­вотанковый ров глубиной пять метров и заполнили его водой. К октябрю 1973 вода высохла.
На момент начала боевых действий у Израиля на Голанах было около 700 пехотинцев, 11 артиллерийских батарей с 60 орудиями и две танковые бригады (170-180 танков).
Противостоящая им сирийская группировка насчитывала 50000 человек личного состава, 1500 тан­ков и самоходных орудий (Т-62, Т-55/54, ПТ-76, СУ-100), 600 артиллерийских орудий. На передней линии находилось 900 машин, еще 500 тан­ков было сосредоточено в районе Катна — Касве. 100 машин Республиканской Гвардии были оставалены в тылу, в районе Дамаска. Огневую поддержку танкам и пехоте обеспечивали 155 артиллерийских и тяжёлых минометных батарей. Система ПВО включала несколько десятков батарей ракет «земля-воздух», а также многочисленные зенитные самоходные установки ЗСУ-23-4. Сирийцы надежно прикрыли от ударов с воздуха всю территорию — от Дамаска до самой сирийско-израильской границы.
Тяжелейшие оборонительные бои велись при соотношении сил 9:1 в их пользу.
Это им не помогло.
Воюют не числом, а умением.
6 октября 1973 года. Вечер.
Балаклава
Начали, значит начали.
Вовка намотал жёсткий кончик хлопчатобумажной верёвочки на среднюю фалангу указательного пальца, и, выбрав слабину, осторожно потянул её на себя. Ощутив через натянувшуюся нить привычную упругость спускового крючка, вглянул на Феника. Поймав его кивок, плавно согнул опутанный бечевой палец.
Раздался выстрел. За ним второй, третий…
После седьмого старшина освободил так и не успевший затечь палец и отпустил верёвочку.
— Готово! — доложил он и продемонстрировал опустевшие ладони.
— Шаг назад! — напомнил Феник.
Как только его команду выполнили, майор тут же навёл раструб своей поделки на пистолет. Кинув взгляд на замерших в ожидании спецназовцев, выдохнул и утопил заменявшую спусковой крючок кнопку.
Секунду спустя зажатый в тисках пистолет бабахнул ещё раз. Его затворная рама отъехала назад, да так и осталась в этом положении, бесстыдно оголив куцый огрызок ствола. Патронов в патроннике больше не было. Кончились.
— Вот и всё, — сообщил Феник и щёлкнул тумблером. — Но не расслабляйтесь, голуби. Шоу продолжается! Время такое: без шоу — никак. Двадцатый век на дворе, а люди всё так же не верят пророкам, если те являются к ним без спецэффектов. Без балаганных камланий, они не признают даже очевидное, а это — чревато. Игнорирование реалий всегда заканчивается неприятностями для игнорирующих. А чего вы хотели? — естественный отбор. Его пока никто не отменял.
Навинтив защитный колпачок на тумблер, минуту назад разбудивший его пиратский обрез, майор покачал головой, хмыкнул и, окинув свидетелей произошедшего ироничным взглядом, наконец-то, позволил себе какие-то эмоции:
— Кого ждём, панове?!.. Раскорячились, как колхозные бурёнки в очереди на искусственное осеменение! Ну-ка сосредоточится! На повестке дня — разбор полётов, а для этого мне нужны гильзы! Все восемь. Разыщите, и на стол их, мерзавок! А, пока ищете, подумайте над тем фактом, что в этот раз спусковой крючок никто не трогал. Каким образом тогда выстрелил пистолет?
У каждого из нас есть маленькие слабости. Похоже, хитроумный майор не исключение: не только приготовил всем очередную каверзу, но и испытывал нескрываемое удовольствие от уже самого факта приближения её плодов. Та ещё шельма, этот самый Феник.
В поисках разлетевшихся гильз спецназовцы разбрелись по площадке, примыкавшей к отстрелочному станку. Имелись ли у кого из них собственные объяснения произошедшего, — неизвестно, но подставляться под заковыристый вопрос коварного майора никто спешил.
Сыграть роль не самого удачливого героя пьесы, в третьем акте которой висевшее на стене ружьё таки бабахнуло, — перспектива маловдохновляющая.
— Ну? — поторопил майор. — Есть соображения?
— По собственной воле оружие не стреляет… Нет у него такой воли, подневольное оно. Получается, ваша хреновина заставила? — озвучил свою версию Теллерман.
— Предположим. А как?
— Не знаю… Какие-нибудь хитрые радиоволны?.. Но даже на самых мощных передающих центрах оружие у охраны само по себе не стреляет.. Значит, не радиоволны?
— Правильно рассуждаешь. Не совсем радиоволны… Физика другая, но диапазон частот — из той же оперы... Хотя, об этом позже. Ну, что? Нет других версий?.. Тогда ещё один вопрос. Для самых сообразительных. Наводящий и, так сказать, на засыпку. Почему я не стрелял так с самого начала? Зачем напрягал снайпера?
«И в самом деле, зачем?» — озадачился Вовка.
5 октября 1973 года. Израиль.
Канун Йом Киппура
 

В пятницу, 5 октября 1973 года в канун праздника Йом Киппур, израильская армия была приведена в состояние повышенной готов­ности. Штаб Северного округа приказал выдви­нуть резервы в сторону разделительной линии и подготовиться к приёму отмобилизованных резервистов. На протяжении суток шла массированная переброска военных грузов к мобилизационным центрам. Командование Северной группы войск вело гонку со временем, стараясь максимально эффективно использовать последние мирные часы.
Расчёты дотов были усилены, а 7-я тан­ковая бригада Армии обороны Израиля сконцентрировала свои силы при штабе дивизии «Raful» в Нафехе. Саперы укладывали дополнительные минные поля, вперёд выдвинулись батальонные разведывательные подразделе­ния и корректировщики огня. Артиллерия подготовилась накрыть заранее определённые цели. Полковник Бен-Шохам и офицеры бригады «Barak» совещались с представителями разведки, в то время как Януш Бен-Гал со своими офицерами на месте изучал район предстоящих боёв.
Чуть позже, уже на совещании в Генеральном штабе АОИ, командующий Северным округом, генерал-майор Ицхак Хофи («Хака»), настаивал, что концентрация сирийских войск рядом с границей говорит о возможности нанесения ими скорого удара. Однако военно-политическое руководство Израиля не считало, что война начнётся в ближайшее время. В только что озвученном докладе главы израильской военной разведки АМАН, Эли Заиры отмечалось, что вероятность возобновления боевых действий египтянами низка, а сирийцы не готовы воевать без их помощи. Вторя коллеге по цеху, министр обороны Моше Даян заявил, что не собирается портить праздник Йом Киппур неожиданным призывом резервистов.
Было решено ограничиться обычными мерами предосторожности.
К слову заметим, что относительно малочисленные израильские части на Голанах вряд ли могли долго обороняться в случае массированного наступления сирийцев. Главной их задачей было сдержать противника до подхода подкреплений.
Справки:
[1] Пожарный ствол (устар. брандспо
йт от нидерл. brandspuit «пожарный насос») — металлический наконечник пожарного рукава. Зачастую брандспойтом называют сам пожарный водомёт в целом. Это ошибочное определение.
 
 
 





Глава 1.13. Чудеса
Чудо противоречит не законам природы,
а нашим представлениям о них.
Блаженный Августин
 

Человек может познать мудрость тремя путями:
читать мудрые книги, учиться у мудрых людей
или пописать на оголённый провод под напряжением.
6 октября 1973 года. Ранний вечер.
Севастополь. База ВМФ «Балаклава». Тир
Огромными шприцами, под завязку заправленными морской водой, свой очередной странный агрегат майор снарядил довольно быстро. Действовал споро и не таясь, — прямо на глазах у любопытствующих спецназовцев. Чувствовалось, занимается этим не впервые. Опробывая работу новой поделки, коротко нажал на кнопку, заменявшую ей спусковой крючок. Агрегат мягко зажужжал и испустил в сторону мишеней тоненькую водяную струйку. Так себе была струйка. Правда, полетела неожиданно далеко. Метров на десять. Не менее.
Удовлетворённо похмыкав и зачем-то поправив тёмные очки, довольно нелепые в царившем вокруг полумраке, майор набросил на плечо автоматный ремень, сдвинул тяжело повисшую на нём поделку в район подмышки и разродился очередной загадкой.
Похоже, он любил шарады.
— Вопрос прежний. Что это?..
— Ну-у.... в общих чертах, смахивает на водяной пистолет… Или вроде того… — пожал плечами один из спецназовцев.
— Сам ты водяной. И смахиваешь. Или вроде того, — вздохнул Феник и скривился, словно лимонную дольку разжевал. — В общих чертах… А, вдруг, у него патроны из «Нептуния 66»? Или система охлаждения, как у Чернобыльской АЭС, — на тяжёлой воде? — иронично сощурился он и, выждав паузу, уточнил. — Ну, как? Страшно?
— Морпехи отсыреть не боятся! — коротко хохотнул один из спецназовцев.
Остальные, как могли, поддержали, — кто-то кивнул, кто-то неопределённо повёл плечами. Мол, есть такое — чай, не девицы, чтобы сырости бояться.
Они и в самом деле не чувствовали угрозы в несерьёзном новоделе хитроумного майора.
— Занятно… — прокомментировал столь вопиющий пофигизм Феник. — А ну, как эта «хреновина» начнёт плеваться кипятком или кислотой?
— Откуда там кислота?.. Или кипяток?.. — сощурился курчавый. — Да при такой струйке, он уже через два метра остынет до средней температуры по госпиталю. Новое поколение выбирает 36,6!!! И никого не парит, что у половины пациентов — жар за сорок, а вторая — остывает в морге. Да будь в море кипяток, оно было бы солёной ухой без картохи, а не приличным водоёмом с кораблями и жрущей друг дружку водохлюпающей живностью!
— Резонно. Местами даже здраво, — кивнул майор. — То есть бояться нечего?.. Всё пучком?.. А, вдруг, не всё?.. И вовсе не пучком?..
Дурацкая манера говорить загадками. Курчавый даже сплюнул. Он, похоже, не подозревал, что небрежение опасностями и их преодоление — понятия категорически разные.
— Что ж, — пожал плечами Феник. — Тогда приступим… Задача простая. Я расставлю хлопушки в линию и встану за ней, а вы их преодолеете и пытаетесь отобрать у меня этот, такой «нестрашный» «водяной пистолет», — и ухмыльнулся. — Если, конечно, получится… В пределах распоряжения не калечить друг дружку, разрешаю любые приёмы! Вплоть до щекотки! И нападать можно хором, — хоть разом кидайтесь!
— А ежели я тебе, Кулибин недорезанный, бланш сооружу? Или шнобель отрихтую?.. — мрачно поинтересовался курчавый.
— Значит, буду при бланше и с отрихтованным шнобелем, — спокойно подытожил майор и, безо всякого перехода, полюбопытствовал не в тему. — Знаете, что самое главное в хорошем шоу? — выждав паузу, сам же и ответил: — В хорошем шоу, как и в хорошем танке, главное — не обосраться!
Желающих оспорить этот постулат не нашлось.
И правильно. Отрицать очевидное — себе дороже. Да и о памперсах, вмонтированных в детские подгузники и в противоперегрузочные костюмы лётчиков-стратосферщиков, в те времена ещё не слыхали^[1]. Трудно поверить, но тогда эти, столь привычные сегодня, приспособы были засекречены. И носили их исключительно военные лётчики в целях борьбы с… неизбежными последствиями неимоверных перегрузок. Но здесь, в лагере, лётчиков не наблюдается… Зачем тогда странный майор напомнил о том, что в аварийной ситуации организм склонен опорожнять слепую кишку?
Зачем-то ж напомнил…
Пока спецназовцы осмысливали странные намёки коварного майора, тот успел расставить на шершавом бетонном полу реденькую шеренгу по-цивильному пёстрых хлопушек. Расположилась она на полпути между ним и отстрелочным станком. Парочку оставшихся от этой затеи разноцветных картонных цилиндриков майор прилепил с помощью собранного Вовкой пластилина к подпиравшей потолок стальной балке. Потом попросил спецназовцев переместиться на пару метров дальше, за линию хлопушек, в дальний угол исходной позиции. Переступив хлопушечную границу, те, балагуря и перешучиваясь, сгрудились вблизи автоматных ящиков.
«Рослые мужики. И крепкие, словно камушки Стоунхенджа, — отметил Вовка, читавший накануне об английской диковине в журнале «Вокруг света». — Таких племенных бычар новогодней мишурой не испугаешь. Врут, что вырождаемся! Впрочем, любовь слепа: замуж — хоть за филолога, но рожать — только от спецназовца! Дети не виноваты!»
Большинству Вовкиных товарищей тёмно-зелёный ящичный штабель едва достигал середины бедра. Лишь курчавый Макс да коротко стриженный Феник были ниже среднего роста. Вовка даже хмыкнул: пусть и мал золотник, — зато рога острые и бодлив не в меру.
На узкой дорожке с такими лучше не встречаться. Те ещё персонажи.
Что-то в происходящем было не так. Вовкина интуиция паниковала, словно беременная кошка накануне землятресения. Хлопушки на фоне происходящего выглядели полной нелепицей. Неуместность и дисонанс… Больше всего старшину тревожило именно это.
Выросший в сейсмоопасной Азии, Вовка привык доверять интуиции.
А что ещё ему оставалось?
Снайперы по определению одиночки и индивидуалисты. Под это у них заточены и тактика, и мышление. Оказавшись в одной упряжке с остальными, старшина почувствовал, что теряет контроль за событиями и своим в них местом. Это мешало воспринимать реальность спокойно. Не оставляло ощущение, что близится нечто невероятное и, возможно, не очень приятное. Вон и сопутствующие признаки на месте: от внимательного морпеховского взгляда не укрылось, что Феник непроизвольно расставил ноги — подобрался, сучара, словно карликовый борец сумо перед схваткой с якудзой.
А что? — ситуация вполне укладывалась в эту неожиданную для севастопольских реалий аналогию. Бросив вызов двенадцати здоровенным бугаям, самурайствующий майор явно рассчитывал на победу, а, значит, у спецназовцев нет против него ни единого шанса. И у Вовки нет. Разве что не станет действовать непредсказуемо, наплевав на сбивающие верный прицел рефлексы и рефлексирующие, словно гимназистка в подворотне, стереотипы.
Козыри приходят к тем, кто ищет и находит новые решения. Только где оно, это новое решение?
В поисках выхода из ещё не наступившего безвыходного положения, старшина машинально опустил руку в боковой карман защитной куртки. Пальцы наткнулись на тугой резиновый шарик — пронесённый через два года службы сувенир из полузабытой гражданской жизни. Фактически из детства.
Игрушка… Но, если таким шариком шарахнуть по асфальту, хорошо шарахнуть — со всей дури, то взлетит он никак не ниже окон четвертого этажа. А уж зарядить такой штуковиной в чей-нибудь бестолковый лоб можно очень даже чувствительно. Чем, собственно, рядовой Теллерман и пользовался ещё со времён учебки, постепенно доведя сей забавный навык до полнейшей виртуозности.
Пока Вовка рефлексировал и занимался непонятным э-э-э… — скажем так — психоанализом, спецназовцы успели рассредоточиться на исходной. Замешкавшийся старшина оказался возле автоматных ящиков, невольно выпав из общей диспозиции. Остальные встали грамотно, не мешая друг другу, — продемонстрировав организованность и доведённое до автоматизма умение действовать в составе группы, давно не нуждавшееся в стороннем вмешательстве.
Автономность функционирования — самый верный признак хорошо подготовленных воинов.
Вовкины товарищи, похоже, не понимали, при чём тут новогодние хлопушки, но опасаться этой несерьёзной мишуры — не опасались. В немного растерянных взглядах читалась лишь неприкрытая ирония. Впрочем, своё мнение они держали при себе. Дисциплина. Разве что изредка косились на эту непонятку. Мало ли…
Последовавшие события от чьего-либо отношения к происходящему уже не зависели. Сюрпризы продолжились, но окрас у них был всё тот же — несерьёзный… Такого, и в самом деле, никто не ожидал: Феник, зараза такая, извлёк из одного из своих многочисленных карманов пластмассовую мыльницу. Эдакую компактную, ничем не примечательную коробочку из белого пластика. В те годы в таких мыльницах увлекавшиеся радиолюбительством мальчишки собирали простые, но безотказные радиоприёмники прямого усиления. Уцепив ногтем, майор вытащил из напоминавшего сигаретную пачку корпуса хромированный хвостик телескопической антенны, а затем передвинул ползунок переключателя, установленного рядом с этой антенной на торце коробочки.
Странная конструкция… Если это радиоприёмник, то где динамик? Помимо ползункового переключателя, на лицевой поверхности глянцевого корпуса имелось две кнопки. Красная и чёрная.
Надписей рядом с ними не было.
Ощутив дыхание вплотную приблизившейся опасности, Вовкина интуиция окончательно свихнулась и устроила ему форменную истерику. Старшине захотелось бежать, сломя голову и не оглядываясь. И убежать как можно дальше от этого места, забиться в какой-нибудь укромный уголок и замереть там, никем не замеченным и, самое главное, уцелевшим.
«Детские страхи», — мысленно сплюнул Вовка.
Интуиция, подумав, сплюнула тоже.
Жалко, мол, дурака, но что с упрямцем поделаешь?
— Ну, что?.. Готовы? — дежурно поинтересовался Феник.
Спросил, скорее, для проформы, чем проверяя чью-либо готовность. Собеседники — кто кивнул, кто просто пожал плечами: когда это спецназ бывает не готов?
— Тогда начали!!! — скомандовал майор.
И началось…
* * *
Наглость города берёт. Как бы ни был серьёзен противник, но удиви его, ошеломи, и половина победы — в кармане.
Получившие команду спецназовцы, состроив зверские рожи, устрашающе заорали и ринулись к майору. Великовозрастный детский сад, право слово…
Общему шапкозакидательскому настрою Вовка не поддался. Вынув руку с резиновым мячиком из кармана, он коротко выдохнул и рыбкой нырнул за ящики. Краем глаза уловив его движение, курчавый удивлённо хмыкнул, но на всякий случай приотстал, пристроившись за спинами нападавшей шеренги.
Феник удовлетворённо ухмыльнулся и, вскинув увенчанную антенной мыльницу над головой, утопил чёрную кнопку. Остальное произошло в считанные мгновения.
Хлопушки с хлёстким щелчком сработали, окутав спецназовцев облаком белёсого дыма и разноцветного конфетти. На долю секунды атакующие фигуры замерли, нападение застопорились, но, едва пёстрое бумажное облачко начало рассеиваться, — противники майора продолжили движение. Намерения у них были самые решительные.
А что?.. За базар положено отвечать.
Если спецназу говорят: «Можно не церемониться», — он и в самом деле не церемонится.
Не понимать этого — играть с огнём.
Что-что, но записывать майора в непонимающие было бы опрометчиво.
Сунув мыльницу в карман, Феник привычным движением вскинул спаренные форсунки своего водяного пистолета, надавил на кнопочный спуск и плавно повёл водяной струёй слева направо. Будто испорченный черновик перечеркнул. Нападавшие попадали, словно кегли после удачного броска шаром-боулером, образовав бессистемную живую массу, в которой чьи-то головы соседствовали с чужими ботинками, а конвульсивно дёргающиеся конечности переплелись, явив собою подобие наводящих ужас гравюр из первых изданий «Дантова ада». Обездвиженные спецназовцы сыпали проклятиями, не стесняясь разбавлять их крепкими малопечатными словами.
Надо полагать, делали они это от обиды и для убедительности.
Когда апофеоз наступил — можно.
Тот, кто придумал называть такое апофеозом, — определённо знал, что делал.
* * *
Попытавшихся подняться Феник перечеркнул снова.
В этот раз он действовал экономнее — три коротких струйки поставили в происходящем окончательную точку. Желающих встать больше не было.
Хотя…
Спрятавшийся за чужими спинами, курчавый поначалу лежал тихо и неподвижно, довольно убедительно изображая, что и ему перепало. Секунд через пять он ненадолго приподнял голову, коротко оценил обстановку и снова скрылся за прикрывавшими его телами. Наказания за проявленное любопытство не последовало, и тогда Макс, уже не торопясь и не скрываясь, встал в полный рост. Удивленный его появлением, Феник дёрнулся и, чисто рефлекторно, снова нажал на спусковую кнопку. Грозный водяной пистолет негромко зажжужал перемещавшим плунжеры моторчиком, но шприцы были пусты.
Напрягшийся, было, курчавый облегчённо выдохнул и расслабился, — теперь его противник стал не опасен.
— Что, Галилей, водичка кончилась? — хищно оскалившись, шипел Макс, осторожно переступая через обездвиженных спецназовцев. — Кончилась, милая… А теперь и я тебя — кончу!..
Ощущая себя хозяином положения, он не торопился.
— Официально заявляю о своём несогласии! — предупредил Феник и, подражая часовому, собравшемуся применить оружие на поражение, коротко рявкнул: — Стоять! — курчавый вздрогнул и остановился. Голос майора стал гипнотически вкрадчивым. — Макс Бенционович, вынужден вам напомнить про тех, «кто стреляет первыми»! Они, если вы не в курсе, живут дольше!.. Нарываетесь, Макс Бенционович. Мёртвые клизму не имут! Она им не помогает!
Хитроумный майор явно на что-то намекал, но закусивший удила курчавый Макс не внял, продолжив надвигаться на него с самым решительным видом.
— Упрямишься?..— разочарованно отметил Феник. — Что ж… Видит бог, я этого не хотел. Однако, дураков надо учить… — коротко выдохнув, он утопил красную кнопку на корпусе своей несерьёзной мыльницы.
Гуманизм и человеколюбие поморщились, но уступили необходимости. И правильно. В армии верховодит она, а не пацифистские бредни.
Прозвучал громкий хлопок. Из штанов курчавого ударил сноп тёмно-красного пламени, в искрящейся струе которого наружу вырвалось мерцающее облако мелкого конфетти… Когда оно рассеялось, на месте правого брючного кармана Макса Бенционовича обнаружилось дымящееся отверстие, размером с увесистый морпеховский кулак.
Ошалевший курчавый отпрянул, запнулся о предательски ослабевшие ноги и оказался на полу.
Вид у него был обескураженный.
Обидно. И в самом деле — обидно.
Стибрить что-нибудь не твоё — увлекательное и выгодное занятие. Если рассматривать разные грабительские затеи как бизнес, то это — бизнес с запредельной рентабельностью. Одно плохо: чужие вещи и их владельцы умеют мстить. В итоге, задумывая экспроприацию, нипочём не угадаешь, чем она в итоге аукнется тем, кто рискнёт выйти за виртуальные пределы разъедающих душу алчных фантазий.
Жизнь — театр и не обходится без фарса. Где бы вы ни были — вы на сцене. Помните висящее на стене ружьё? Оно не просто так висит. Ему надлежит выстрелить в третьем акте. Выстрелить хотя бы потому, что лишнего реквизита в театре не бывает...
Вот именно. Вы правильно догадались. Налог пиротехникой, устроенный Фенику «находчивым» курчавым, не удался.
Украденная хлопушка сработала в самом неподходящем для этого месте.
Куда сунул — там и сработала.
Курчавый ещё падал, когда из-за ящиков появилась голова Вовки Теллермана. Появилась, и пропала. После этого, оттуда же, чёрной молнией вылетел резиновый шарик. Отрикошетив от стены, он попал в смаковавшего свою полную и окончательную победу майора. В самое темечко. Звук получился короткий и звонкий. Словно по новенькому фарфоровому блюду ударили деревянной палочкой.
Майор икнул и упал.
В тире наступила тишина.
Поднявшийся Вовка легко поймал отскочивший от Феника мячик, затем, не торопясь, обошёл своё укрытие. Опершись свободной рукой, присел, спружинил ногами, подпрыгнул и с независимым видом уселся поверх ящичного штабеля.
Поёрзал, устраиваясь поудобнее, и успокоился. Выражение лица у него было расслабленное и удовлетворённое.
— Что это было? — просевший голос Макса Бенционовича подрагивал. — Мы так не договаривались… Чуть не обосрался.
— Мысль оказалась настолько быстрой, что добежать до стульчака и места её смыва — не срослось… — прокомментировал его заявление сидевший на бетонном полу Феник. — А я предупреждал…
— Сиди уже!.. Предупреждал он!.. — огрызнулся сидевший напротив курчавый. — Предупредил, а сам без штанов оставил! Куда мне теперь такому, — без штанов?
— В Африку. К голожопикам, — скривил губы Феник. — Зулусы круглый год жоперами отсвечивают. Бытие определяет сознание, а погода — нравы.
— Откуда такой нудизм? — поинтересовался Вовка. — Неужели опять евреи виноваты?
— Именно! — подтвердил майор, вставая. — История давняя. Однажды, в ветхо-лохматые времена, Моисеевы миссионеры увлеклись процессом и, погнавшись за количественными показателями, сделали часть эфиопов евреями^[2]. А те, не будь дураками, сориентировались и оставили зулусов без штанов, — и, помявшись, улыбнулся. — В принципе, может, они и что другое у своих необиеговленных соплеменников спёрли?.. Не знаю… Впрочем, не суть! Главное, что спёрли! Причём, что-то не столь важное, сколько обидное. Надо ж было с чего-то начинать, чтобы соответствовать конфессии и нации? С тех пор и воюют. Никто не помнит первопричины, но остановиться невозможно: долгая война — дело принципа, а не здравого смысла. Думаю, почти всегда повод для такой взаимной ненависти в том, что кого-то из них мама не научила не брать чужого… И тебя, курчавенький, похоже, по этому поводу не драли!.. Или драли, но мало. Но ты не обижайся, ромалэ. Безвыходных ситуаций не бывает. Просто представь: ты — зулус на тропе войны. И скоро тебя поймают и выдерут!
— Если кто спросит, как я умер, скажи: всё ещё злясь! — буркнул в ответ курчавый.
* * *
Приходящие в себя спецназовцы, чертыхаясь и охая, начали вставать на ноги.
Красноречивее всего об их отношении к случившемуся говорили их лица — растерянные, со всё больше и больше проступающими нотками удивления: инженер — со спецназом расправился. Сюр. Определённо сюр. Вся жизнь — театр! И имя ему — «Сатирикон»!
Произошедшее с курчавым не осталось незамеченным. Спецназовцы заулыбались, начали толкать друг дружку локтями, и вскоре стены тира сотрясал гомерический гогот.
В жизни всегда так: самые яркие впечатления — на контрасте.
— Что-то случилось? — на сцене появился выдававший боеприпасы прапорщик.
— Ничего особенного, — вздохнул Феник. — Всего лишь ещё одно подтверждение пушкинского постулата о том, что жизнь богата парадоксами.
— А взорвалось что? — недоверчиво потянул носом прапорщик. — Тоже Пушкин?
— Фейерферк, — пожал плечами майор. — Народ захотел зрелищ…
— Как дети, право слово, — вздохнул прапорщик. — Женилки — как у ослов, а мозгов — что у той белки. И, что характерно, воспитывать таких бугаёв некому…
— Люди настолько одноклеточны, что порой удивительно, почему никто из них не размножается делением, — тут же согласился майор и неполиткорректно подытожил. — Как амёбы, право слово.
— Мне сказали, что вам разрешили здесь всё разнести?.. — уточнил прапорщик и шаркнул туфлёй по рассыпанным под ногами кофетти.
— Ещё не вечер, — пообещал Феник. — На выход, господа душегубы! Через минуту жду всех в курилке!
Участие СССР в Войне Судного дня

Уже 7 октября 1973г. СССР начал поставлять оружие и снаряжение в Египет и Сирию морем, а 10 октября — организовал поставки по воздуху. Для проведения аэрофоторазведки в Египет перегнали оборудованные для этих целей самолёты «МиГ-25», пилотируемые советскими лётчиками. Безопасность советских морских транспортов обеспечивал внушительный отряд боевых кораблей конвоя. Помимо этого, в Средиземное море были направлены советские подлодки, а к берегам Египта — группа военных кораблей с десантом на борту. Десантников планировали высадить в Порт-Саиде, организовав его эффективную оборону, с целью недопущения захвата города израильтянами, вплоть до прибытия в него из СССР воздушно-десантной дивизии полного штата.
В тщательно составленные и детально продуманные военные планы вмешалась политика.
При входе эскадры в Порт-Саид поступил приказ об отмене операции. На глазах у изумлённых арабов, советские корабли разом развернулись и на всех парах скрылись за горизонтом. Десантников и морпехов, так и не ступивших на арабский берег, вернули домой.
Даже интересно, читает ли кто-то из них эти строки?
6 октября 1973 года. Вечер.
Севастополь. База ВМФ «Балаклава».
Курилка и снова тир
Когда ситуация свежа, а впечатления от неё не осмыслены — любые обсуждения преждевременны. Кроме тех, что направлены на уточнение деталей произошедшего. Процесс выяснения истины требует внимательности и осторожности, ибо все очевидцы — субъективны. Ну, или почти все субъективны. Именно поэтому несть числа мифам и легендам, а официальная история — врёт на каждом шагу и не краснеет. И ничего не поделаешь: отточенный до виртуозности навык отделять зёрна от плевел — огромная редкость. К тому же, те, кто владеет таким навыком, — не всегда оказываются рядом, а, значит, судят о подробностях с чужих слов.
Вот и получается, что не суд — то судилище.
Спецназовцам с квалифицированным толкователем увиденного повезло — вот он, Феник.
Организатор, вдохновитель и виновник — собственной персоной.
* * *
Разбор полётов начался с поисков виноватых.
У нас это традиция, ещё со времён Чернышевского.
— Током зачем было драться? — обиженно поинтересовался курчавый потомок Николая Гавриловича и, выпустив жиденькую струю сигаретного дыма, скривился. — Скотство это. Коварное и негуманное.
То, что ему самому этого скотства ни разу не обломилось, Макс Бенционович оставил за кадром. Отсидевшемуся за чужими спинами негоже напоминать об этом их владельцам. Впрочем, будем справедливыми, — по касательной перепало и курчавому. Прожжённые штаны не в счёт, но после взрыва петарды в его кармане упавший Макс ушиб собственный тощий кобчик и теперь, сидя на жёсткой скамейке, шипел, словно перегревшийся утюг, морщась и чертыхаясь при каждом неосторожном движении. На подушечке оно, конечно же, было бы куда ловчее, но в армии о чужой заднице не заботятся. В армии все думы — о Родине.
— Жизнь — малогуманная хреновина, — развёл ладонями непрошибаемый Феник. — Не поверишь, но от неё умирают. Причём, все и без исключения. Если верить Дарвину: опыт случайно выживших помогает человечеству сохранять популяцию, но первопроходцы — обречены. Бьющее наповал оружие — слишком жёсткий аргумент при получении ими такого опыта. Но в этот раз попробуем обойтись без смертоубийства. Не на нас напали, и не наша это война. Постараемся и сами уцелеть, и никого без особой на то нужды не грохнуть. Месть на Востоке — образ жизни, но тем, кто не убивает, — не мстят. Такая вот идея — бескровные боевые действия… На любой войне это — непривычное поведение, и, без вбитого в рефлексы опыта таких действий, получились бы сплошные накладки и тотальное непонимание. Проще говоря, ничего не получилось бы, — непременно на чём-нибудь прокололись бы. А так — шанс появился.
— Шансы… Меня будут свинцом поливать, а я — водичкой огрызайся? — возмущённо выпучил глаза курчавый Макс. — Да нахрена мне такой опыт?! — взвыл он, почувствовав, что ответа на заданный вопрос не будет.
— Так устроен мир, — вздохнул Феник. — Будь проще. А про обиды и амбиции — вообще забудь. Опыт — это то, что обретаешь, не получив того, что хотел, — пояснил он и, брезгливо скривившись, принялся отряхивать испачканный локоть.
Белёсая цементная пыль не поддавалась, и это окончательно настроило его на пессимистический лад.
— Жизнь — это пыль на месте растаявших миражей и сплошное разочарование. И потому в ней всегда есть место для подвига и повод приложиться к градусосодержащим субстванциям. Кстати, если кто не в курсе, статистика утверждает, что трезвенники становятся язвенниками в пять раз чаще пьющих. От переживаний, наверное. Скорбный факт, но и долгожителей среди ярых сторонников сухого закона нет, — локоть, наконец, приобрёл приличный вид, и майор приободрился: — Выпить хочется, Максик?.. Теперь можно. По сто грамм на душу населения нам разрешили. Грех не выпить за успех нашего путешествия! Ибо традиция! Проставляюсь, короче!
— Проставляется он… Думаешь так просто отделаться?.. Скотина! — начал понемногу сдавать позиции курчавый.
— Ещё какая! — покладисто согласился Феник. — Раз Максика обставил, иначе не зовусь?.. А слабо, Бенционович, задуматься — если есть поражение, то есть и его причина. Везёт тем, кто своё везение заслужил. Головой и руками. Никогда не думай, что соперник удачливее, — причина в том, что шаги кажущихся везунчиков просчитаны заранее. И твоя на них реакция — тоже.
— Ты меня унизил!
— Будь выше. Не поверишь, но подставить человека больше, чем он это сделает сам — невозможно. Подымайся с колен — жизнь продолжается!
— С колен поднимают затем, чтобы поставить раком! — пожаловался курчавый.
— Поднимаются, чтобы стать ближе к звёздам, а раком живут те, кто боится жить распрямившись! — парировал Феник. — Нельзя быть зашоренным: фобии унижают и делают человека уязвимым, а возвышает — умение слушать и слышать собеседника! Хотя… блаженны невежды, — им кажется, что они во всём разбираются.
— Иди в жопу! — огрызнулся Макс, разглядывая украсившую его штаны закопчённую прореху. Края прорехи всё ещё дымилась. — Думаешь, что умное сказал?.. Расфилософствовался тут, Галилей хренов!..
— Вообще-то, это не Галилей сказал, а Сократ.
— Сократ… Цикуты ему в рот! Да хоть Джордано Бруно верхом на Копернике! — шипя, словно рассерженный кот, курчавый принялся хлопать испачканной ладонью по продолжавшей тлеть прорехе. — Не перевариваю умников! — в сердцах подытожил он, оставив так и не поддавшуюся затею с тушением.
— Не любишь умных? Хочешь, чтобы твоих детей учили дураки? — съязвил Феник.
— Не хочу! — дёрнулся Макс. — Но все люди — равны! А, значит, у всех должны быть равные права! Даже у дураков!
— И у мерзавцев?.. Ну-ну… Считаешь, любое чмо вправе выйти на майдан, устроить там истерику, и на этом бредовом основании начать командовать добропорядочными гражданами?.. К очередной революции призываешь?.. Какого, позволь поинтересоваться, хрена?.. Чем опять умные не угодили быдлу?
— Скромнее надо быть! И проще!.. Умничают они!.. Знаешь что-то? — сиди и помалкивай в тряпочку! Нахватались всякого и учат! А я — человек самостоятельный, никого слушать не хочу!
— …Умные слова не грех и послушать, — вздохнул майор. — К тому же, не обязательно соглашаться с собеседником, чтобы найти с ним общий язык. Брать надо умением и умом, а не горлом, иначе такого намайданишь, — мама не горюй!
— Завёл пластинку! Чем тебе не нравится майдан?.. — изумился курчавый. — Майдан — это когда народ сам рулит! Самоуправление! Во как!.. А общий язык?!.. С кем?.. С зажравшимися эрудитами?.. В задницу! И их! И их язык! По самые гланды!.. Да и с чего ты взял, что мне он нужен? Чужие филологические проблемы решаешь?.. Много на себя берёшь! Я сам себе филолог!
— Недоучившийся, — уточнил Феник. — А много берёт тот, кто справляется с ношей…— пожал плечами он и, потешно скривившись, прогундосил, довольно похоже передразнив курчавого. — Не вынофу!..
Получилось это у него немного утрированно, но, тем не менее, довольно похоже. Десантники, уже вполне пришедшие в себя, оживились, заулыбались, — уел майор зануду!
— Говорят, из мавзолея не выносят Галилея!.. — вздохнул Феник. — Майдан ему нравится… И невдомёк дитяти, что не самоуправление это, а самоуправство. И самодурство. Народ по-другому не умеет. Оставь, милый вьюнош, сии благоглупости в пользу демократии — недорослям, и поверь старику на слово: кроме выноса на кладбище, всё остальное — вполне выносимо. Даже вынос мозга украинской тёщей!
— Плевать мне на тебя и на твою тёщу! — ощерился курчавый и, помотав головой, наподдал экспрессии. — А если б мне яйца оторвало?.. Знаешь, что я о тебе думаю?
— Не знаю. Я о тебе не думаю вообще, — пожал плечами майор и, отвернувшись от упрямца, направился в тир. — Яйца у него… — хмыкнул он, оставновившись на первой же ступеньке примыкавшего к его двери крыльца. — Не человек, а бродячая пасха!.. Заруби на носу: не яйца красят мужика, а мужик — яйца! Впрочем, если тебе теперь нечего красить… — невелика потеря: в евнухи продадим! В Сирии они в цене! Дважды гиюр Советского Союза, понимаешь ли… Русскому еврею грешно быть космополитом, — надо и за страну, которая кормит, переживать! Хотя бы изредка... — скорбно покивав, нашёл взглядом Вовку. — Вижу, некоторые с первого раза не поняли… — и то ли попросил, то ли скомандовал. — А заправь-ка, старшина, сей чудесный агрегат по новой! Прошу всех в тир! Шоковая терапия продолжается! Действие второе: цыганочка с выходками! Феерический финал и сцена массовой казни объявляются открытыми!
— Массовой, так массовой. Нет проблем! — улыбнулся старшина.
Зайдя вслед за майором в тир, он дождался, когда тот отсоединит батарейный отсек от своего уже обезвоженного и разряженного агрегата, ловко поймал отстёгнутые от него опустевшие шприцы и, не торопясь, двинулся назад, в сторону входной двери. — Как, кстати, эта хреновина называется? — поинтересовался он, присев возле оставленной там банки с морской водой, пытаясь справиться с закрывавшей её горло тугой капроновой крышкой. — Шокер^[3], не шокер…
— Пока не придумал. Хотя… может, назовём её аквашокером?^[4] — предложил Феник и энергично погрозил пальцем раскрывшему, было, рот курчавому. — Возражения не принимаются!.. Какая терапия, такое и название!.. Оставайтесь на своих местах, судари, и не суетитесь под осеменителем до окончания процедуры зачатия и подачи трапа!
Курчавый почему-то промолчал, и майор заметно повеселел. Похоже, и ему надоело ждать объявленную им же развязку. Финал приближался неотвратимо, словно чёрно-белый паровоз из легендарного ролика братьев Люмьер.
— Армия — это отсутствие полумер по отношению к не знающим меры недомеркам! — заявил впавший в менторство Феник. И посетовал. — Но что мерину валерианка, то и кастрированному коту — конский возбудитель. И не впрок, и не в тему… — куда клонит майор стало ясно сразу. — Ну, что, голуби? Повторим шоу?.. Шокировать, так шокировать! Кто не спрятался, — пойдёт на колбасу!
— Э-э-э!.. Вы что?.. — совсем охренели?.. Что значит «повторим»?.. Мне хватит! — мгновенно сориентировался один из морпехов.
— Правильно, — поддержало его сразу несколько не менее встревоженных голосов. — И нам хватит! По самые помидоры прониклись! Нехрен дурака слушать! Лучше расскажи, майор, — что это было?
— Так мне набирать воду? Или нет? — остановился Вовка.
— Набирай! — махнул ладонью Феник. — Остальным — отбой! Уважаемая публика может не волноваться! Дефибрилляция, поллюции и энурез отменяются! Ни лечить, ни пытать электричеством больше не будем. Хотя, чуток погодя, небольшое шоу всё же устроим! Рассаживайтесь, голуби, поудобнее! Тема лекции — высокое напряжение, и нужно ли его опасаться. Но после неё — шабаш! Отметим отъезд, поужинаем и спать! Завтра — тяжёлый день…
Спецназовцы, изредка чертыхаясь и растирая ушибленные локти и колени, разобрали стоявшие в углу пустые автоматные ящики, и расселись на них, словно на скамьях.
Ничто так не красит наши обеты и обещания, как их реализация.
И поэтому ничто не привлекает внимания страждущих больше, чем ожидание обещанного.
То-то карманникам раздолье!
Первая древнейшая… — это ещё и жанр, у которого свои законы. Большинство из них основано на безжалостном разведении любителей халявы и зрелищ. Психология, господа!
Вопрос простой: какое занятие самое выгодное?
Грабежи? Проституция? Торговля оружием?
Всё не то. Нет ничего выгоднее разведения лохов!
Именно поэтому политики врут так часто, много и вдохновенно. Не верили бы — не врали бы!
Так что не зевайте, держите карманы! Мышеловка с бесплатным сыром не дремлет!
Театр начинается с вешалки, с которой… стибрили вашу шубу. Истинные театралы знают, — мизансценные паузы, возбуждающие ожидания разводимого «под интерес» зрителя, оправданы, когда сюжет уже разворачивается и успел увлечь любителей чужих замочных скважин. Но пока он только в проекте, пока не начат, — в паузах нет необходимости. Задержки на старте никому не нужны. Хотя иногда лучше задержка, чем недержание.
Не успел Вовка приступить к заполннению шприцев, как Феник начал рассказ.
— Итак, поговорим о высоком. Высокое напряжение — презабавнейшая хрень. Хуже — только высокое давление. Впрочем, и то, и другое подобно самодуру на троне: хочет — казнит, а хочет — милует. Если электрический заряд большой, то, при его воздействии в область тушки, объект плавно оседает на землю и минут десять ни хрена не хочет … Физически он в сознании: даже может слегка шевелиться — губами шлёпать или слюну пускать. В остальном, — делай со страдальцем что хочешь, — «кыш» не скажет... Не бурчите, голуби: это было проще показать, чем объяснить.
— Пришёл, увидел, показал? — мелонхолично блеснул остроумием Асланов.
— В некотором роде, это было показательное выступление, — согласился с ним майор.
— И продолжение будет? — поинтересовался один из слушателей.
— Конечно! — обрадовал его Феник. — У познания — тернистый путь: всё надо испытать самому. Иначе не дойдёт. Если надо, специально для не понявших и не рассмотревших, — повторим каждый пункт нашего шоу по полной программе! Все эти новые рефлексы нам скоро понадобятся. Мужайтесь! Лучшие воины получаются из тех, кого лучше дрючили.
— Зачем повторим?.. И что значит «испытать самим»?.. Мы дураки, да?.. На словах бы не поняли?
— Сомневаюсь. Опасное и сложное нужно прочувствовать на собственной шкуре, чтобы однажды не лишиться её. Обычно это случается из-за зашоренности или из-за отсутствия какого-нибудь мелкого и, по общему мнению, совершенно не нужного рефлекса. Например, из-за необученности элементарным действиям при авианалёте. По чужим рассказам и «на понял» такое не приобретается. Организм верит только личному опыту. Разных опасностей больше, чем можно себе представить, но, без реальной встречи с ними, они не удерживаются в восприятии. Их всё равно, что нет. Например, мало кто знает, что, чтобы убить человека, достаточно ста миллиампер. Меж тем, батарейка от фонарика выдаёт больше ампера, однако никого не убивавет. Даже не щиплет. Но, если она не опасна, то почему?..
— Мощи не хватает? — предположил кто-то из спецназовцев.
— Точно!.. Главное, мощность! — поддержали эту версию несколько голосов.
— Тогда почему автомобильный аккумулятор, у которого этой мощи до дури, — тоже никого не убивает? Автомобиль заводит, а человека извести не в состоянии! Разве что негра, да и то не всякого!^[5] Итак, вопрос: почему бытовые батарейки и автомобильные аккумуляторы никого не убивают?
— Хрен его знает… — пожал плечами курчавый. — Человек — трудноубиваемая сволочь. На одного дунули, он и помер. А другого — как крысу — хрен укокошишь!
— Правильно, — кивнул майор. — При соблюдении довольно простых условий, убить может и батарейка. Закон Ома помните? У человеческого тела — высокое сопротивление, до сотен килоом. Значит, чтобы протолкнуть через него достаточный для летального исхода ток, нужно довольно высокое напряжение. Но его нет. Зато есть способ обменять одно на другое.
— А если попонятнее?
— Ну... Представьте ведро воды… Опасная, кстати, штука, если в умелых руках. Сомневаетесь?.. А ну как шарахнуть им по чьей-нибудь бестолковой голове?.. Или, если сунуть эту голову в воду и подождать, пока её владелец захлебнётся?.. Но, если те же литры разлить по проезжей части, и попытаться кого-нибудь утопить в получившейся луже?.. Правильно! Ни хрена не выйдет!.. Разве что, в процессе, будущая жертва не попадёт под колёса поливальной машины, и не будет считаться на этом основании «утопленником». Выводы из сказанного простые: убивает не сама по себе лужа, а какой-то её функционально значимый параметр — глубина или вес. И не убивают её другие, незначимые для нашей задачи параметры. Например, то, что она мокрая, круглая или имеет некомфортную температуру. То же и с электричеством. Смертельным считают напряжение от ста вольт. Но в сырых помещениях — это уже 36 вольт. Где истина?..
— Её нет. Или она есть, но, как всегда, растворена в вине! — хмыкнул курчавый. — Короче, без бутылки не разобраться!
— Можно и без бутылки, — улыбнулся Феник. — Если рассказчик хороший попадётся.
— В смысле — пьяный?
— Нет. В смысле, что свою цистерну уже выпил. То есть разбирающийся в предмете. В нашем случае, решение, а, значит, и истина в том, чтобы увеличить ток шокера и уменьшить сопротивление человека. Давайте, назовём его объектом? А то я, от таких разговоров, начинаю чувствовать себя внебрачным сыном Дракулы и Николы Теслы.
— Ну… Как увеличить ток я ещё могу представить… — заметил Вовка. — Таскай с собой автомобильный аккумулятор — и будет тебе счастье. Но второе… У такой задачи нет решения!
— Решение есть всегда. А, значит, выполнимо и то, и другое, — улыбнулся майор. — Проблема в другом. Как бы это сделать поизящнее? Чаще всего, при применении шокера, непосредственного контакта с телом нет, нужно ещё пробить изолирующий слой одежды и кожу, которая в меру сухости, тоже может считаться диэлектриком. Для их пробоя и требуются десятки тысяч вольт. В момент образования электрического разряда, возникает проводящий канал, заменяющий кусок провода. Таким образом, используя высокое напряжение, шокер подводит заряд к объекту. Но дело в том, что внутренее его сопротивление зависит от толщины проводов выходной обмотки, а она — большая по числу витков и мотается тонким проводом, имеющим высокое сопротивление.
— И всё?.. — скептически скривился курчавый. — Чем тогда эти шокеры народ валят?
— Заколдованный круг какой-то, — хмыкнул старшина. — Без высокого напряжения, не пробить одежду. А с высоким — ток мизерный. Но, как-то ж вопрос решают? В чём подвох?
— Нет подвоха. Обычный шокер выдаёт несколько сотен импульсов в секунду, заставляя мышцы вырабатывать молочную кислоту из сахара, делая их на некоторое время предельно уставшими. То есть обездвиживает не удар током, а образовавшаяся в мышцах молочная кислота. Но восприимчивость к малым значениям тока у всех разная, соответственно, разным будет и результат.
— То есть можно нарваться на персонаж, которого такая «щекотка» только разозлит? — уточнил Вовка.
— Вот именно. Тут и выходит на первый план идея — накопить заряд и отдать его разом. Но при этом желательно ещё и резко уменьшить сопротивление объекта. Ну, а теперь представьте кувалду, которой достаточно ударить один раз, и в любой дурной голове сразу зазвенит, затрещит, а у некоторых вокруг неё начнут летать птички. Но как превратить импульсную щекотку в удар кувалдой^[6]? Нужно сохранить ток, а это возможно, если не задирать напряжение. Как увеличить проводимость объекта?.. Сопротивление вспотевшего человека в десятки раз ниже: пот — солёный и хорошо проводит электричество. Но как наш объект сделать вспотевшим? Причём, сделать это мгновенно? Человек есть — где взять пот?.. Решение оказалось простым: совместить шокер с двумя водяными пистолетами, стреляющими параллельными струями подсоленной воды. На одну струю подаём напряжение одной полярности, на другую — другой. Намоченный такой водой объект имеет предельно низкое сопротивление, и бешеные вольты, небходимые простому шокеру, тут не нужны. Значит, можно сохранить большой ток, просто не задирая в гору напряжение!
— Хм… И в самом деле, изящно… — отметил Вовка.
— А что, если этим напряжением лупануть по другому напряжению? — вдруг поинтересовался курчавый.
Он, наконец-то, справился с тлевшими штанами, поборов привязавшуюся к нему неугомонную пожароопасность и его тут же потянуло на новые приключения.
— Приключений не боимся, — пусть они боятся?.. — усмехнулся Феник, но, как истинный естествоиспытатель, тут же попытался прикинуть. — Что получится?.. Даже не знаю. Скорее всего, простое короткрое замыкание… Но это тривиально и не интересно. Впрочем, имеется у нас один любопытный режим. Попробуем его… Может, и получится что любопытное.
Перекинув пару тумблеров в другое положение, он направил форсунки в сторону ближайшей лампы дневного света. Направил и замер с отсутствующим выражением лица. Похоже, его посетила очередная гениальная мысль. Что-то поприкидывав, майор решился и протянул наводящую ужас конструкцию Вовке.
— Стрелять будешь ты! Только бери поаккуратнее! Агрегат активирован в режиме шоу!
Оторопевший старшина осторожно перехватил майорово изобретение, машинально отметив его увесистость и то, что оно и в самом деле напоминает помесь водяного пистолета с дефибриллятором. Отмороженная конструкция. Под стать её автору.
Убедившись, что его помощник готов к стрельбе, Феник подал ему тёмные очки, собственноручно снятые с собственного породистого носа.
— А это зачем? Я и так хорошо вижу, — попытался отказаться тот.
Не спорь! — поморщился майор. — Оденешь — поймёшь.
Вовка последовал его совету и оторопел.
На потолке, в том его месте, куда были направлены стволы «водяного пистолета», обнаружился подрагивающий, отливающий зелёным цветом световой зайчик. Самое примечательное в нём было то, что он перемещался вместе с малейшим движением стволов. Практически в такт с Вовкиным сердцебиением.
— Прицел? — догадался Вовка. — Куда навёл, туда и попал?
— Именно! — подтвердил майор.
Что ж, это и в самом деле упрощало дело. Не говоря уже о том, что, наконец-то, нашлось объяснение невероятной меткости нового Вовкиного командира.
Старшина мысленно сплюнул и почувствовал, что его отпустило.
Ну, не любил он непонятки. Не любил, хоть тресни!
— Давай! — скомандовал Феник.
Вовка направил сопла на один из светильников и нажал на спуск.
Эффект оказался куда фантастичнее, чем получасовой давности расправа с десятком спецназовцев. В этот раз водяные струи полыхали разрядами мертвенно-белого света, подсвечиваемого сменяющими друг друга зелёно-жёлтыми и красно-фиолетовыми сполохами. Ещё не забытые впечатления от удара током придавали происходящему действу ауру мистической таинственности и потусторонней жути.
Едва расцвеченная молниями струя достигла люминисцентных ламп, те с оглушительным хлопком взорвались.
Тир погрузился во тьму. Лишь из открытой двери на пол, усыпанный запылённым конфетти, падало пятно рассеянного света.
Ошеломлённые увиденным, спецназовцы оторопели. Даже майор, похоже, не ожидал такого эффекта. Вид у него был не менее ошарашенный.
— Что происходит? — меланхолично поинтересовался в очередной раз появившийся в дверях прапорщик-оружейник.
— Я обещал катастрофу? — отозвался Феник. — Распишитесь!

Справки:
[1] Однора
зовый подгу
зник (в разговорной речи «памперс» или просто «подгузник») — вид нижнего белья, в котором имеется слой, наполненный суперабсорбентом, предназначенным для поглощения мочи и недопущения загрязнения верхней одежды. Основа этого нижнего белья чаще всего изготавливается из целлюлозы. Используются в большинстве случаев детьми, космонавтами, монтажниками, альпинистами, водолазами, лежачими больными, больными тяжёлыми психическими или неврологическими заболеваниями.
PR-легенда, ставшая классическим мифом, гласит, что химику-инженеру компании «Проктер энд Гембл» (Procter & Gamble) Виктору Миллзу надоело постоянно убирать сразу за тремя внуками. И тогда-то Миллз осознал, что стирать использованное нет необходимости, нужно использовать и выкидывать. Случилось это в 1957 году. Еще пара лет ушла на опыты, тестирование, первые неудачи, когда люди в довольно жарких климатических условиях отказывались надевать своим детям не менее жаркие и не дышащие памперсы. Почему памперсы? Компания Procter & Gamble выбрала глагол «pamper» — холить, лелеять, баловать, нежить. Поэтому новое изделие и стало называться Pampers или памперсами.
Меж тем, существует достаточно обоснованное мнение, что, как прообраз, одноразовые непротекающие подгузники были изобретены ВПК СССР, в одном из секретных НИИ в 1951 году, и долгое время использовались лишь пилотами-стратосферщиками и дальней авиации (о детях тогда даже и не помышляли). Окончательно доработаны они были уже при подготовке первых космических пилотируемых полётов. За рубежом долгое время не могли понять, как советские коллеги могли в кабине самолёта или космического корабля — на старте, при множественнных повторных задержках — многие часы и даже целые сутки не выходить наружу и не снимать с себя скафандры, для оправления естественных надобностей.
Одноразовые подгузники не были секретными, но патентовать их в СССР никому в голову не пришло, и права на «изобретение» «ушли» к упомянутой выше компании Procter & Gamble. Бытовые одноразовые подгузники стали активно внедряться примерно с 1961 года, получив название «Pampers», от английского глагола «to pamper» — «баловать» или «лелеять». При этом, в силу инертности рынка, они, как массовое явление, до 1990-х годов почти полностью отсутствовали. До их победного шествия по планете оставалось ещё 30 лет. В 1990-е годы в государства бывшего СССР стали завозить американские и шведские целлюлозные подгузники марок Pampers (в тот момент это были «Pampers Uni»), Huggies (в тот момент — «Huggies Standart»), Libero. С 1994 года появилась их массированная реклама.
В настоящий момент около 95% американских и 98% европейских детей, не обученных пользоваться туалетом, пользуются одноразовыми подгузниками. В начале 2000-х в России появились первые импортные подгузники для взрослых.
В наши дни, сидетельством российских корней этого изобретения остался завод ЗВЕЗДА в подмосковном Томилино, ещё с начала 50-х годов прошлого века специализирующийся на разработке и производстве систем жизнеобеспечения лётчиков и космонавтов.
Мировой рынок подгузников на 2009 год оценивается в 20 миллиардов евро, более половины этого рынка приходится на марки Pampers,Huggies и Libero, они же наиболее популярны и в России.
Одноразовые подгузники являются третьим по величине отходом на городских свалках и составляют около 4% всех бытовых отходов. В доме, где есть маленький ребенок, подгузники составят около половины всех отходов. Никто не знает, сколько времени требуется одноразовым подгузникам для полного разложения, но, по некоторым оценкам, это где-то 250—500 лет. Ваши факсимиле на них увидят ваши внуки, правнуки, прапраправнуки и т.д.
[2] Эфиопские евреи (фалаша (на языке геэз) — «пришельцы», «выходцы»; самоназвание Бета Исраэль — «дом Израиля») — этнолингвистическая группа (община) чернокожих евреев, которая до массовой алии в Израиль проживала в основном в северной и северо-западной Эфиопии и исповедовала разновидность неталмудического иудаизма. Языки: амхарский, иврит, тигринья. Точное время поселения эфиопских евреев в Эфиопии не установлено. К 70-м годам прошлого века их община насчитывала около 45 тыс. человек.
В 1977—1993 годах абсолютное большинство эфиопских евреев переселилось в Израиль (операции «Моисей» и «Соломон»).
Численность и ареал в настоящее время: всего эфиопских евреев — 136 тыс. чел. Проживают они в Израиле — 130,5 тыс. чел., в Эфиопии — 1,9…5 тыс. чел., в США — 1 тыс. чел.
По преданию, эфиопские евреи ведут начало от израильского колена Дан.
[3] Шокер — нелетальное оружие для обездвиживания, остановки или задержания противника, сочетающее действие EMD эффекта («Electro-Muscular Disruption» — моментальное, хотя и временное обездвиживание), с эффектом последействия (SGE — «Stun Gun Effect»). От мощности шокера зависит его действие. По российскому ГОСТу смертельно опасным считается заряд от 50 000 мкКл (микрокулон) и выше. Параметры полицейских шокеров утанавливаются на уровне 35 000 мкКл, бытовых — 10 000…15 000 мкКл. У всех шокеров имеется две пары контактов — внешняя и внутренняя. Расстояние между внутренней парой меньше, и именно там мы видим холостой разряд, необходимый для снятия напряжения на выходе шокера, если тот работает вхолостую. Без этого, рано или поздно, наступит пробой внутри самого устройства. По этой же причине, и системы зажигания, и импульсные блоки питания нельзя использовать без нагрузки. При применении шокера по реальному объекту, его внешние контакты замыкает проводимость человеческого тела. Сопротивление между контактами внешней пары становится меньше, чем между внутренней, и напряжение, из-за изменившегося соотношения внутреннего и внешнего сопротивлений, упадёт в десятки, если не в сотни раз и станет недостаточным для пробоя 1.5 см воздуха на внутренней паре, но пробитый диэлектрик продолжит пропускать электричество, и пропорционально взросший ток пройдет через внешнюю пару контактов.
Более мощный полицейский TASER M26 (США), валит всё живое в доли секунды. Причина — в его особом алгоритме работы: сначала в нём, через повышающий трансформатор, передается только высоковольтный импульс для создания дуги, а затем, уже по этой дуге, через систему конденсаторов и обмоток, пропускается основной поражающий разряд. При этом импульсные токи достигают больших значений, а эффект глубокий и наступает сразу же. Стоящие на вооружении органов правопорядка, отечественный ЭШУ200 и ИР4, производства Украины, работают по тому же принципу.
Итак, шокер — это ОРУЖИЕ, которым можно покалечить или убить человека или отморозка.
[4] Аквашокер — помесь водяного пистолета и дефибриллятора. Представляет собой два заполненных подсоленной водой шприца, поршни которых приводятся в движение электродвигателем. При нажатии на спусковую кнопку, электродвигатель вывинчивает шпильку из резьбы в перекладине. Соединённые с нею поршни шприцов приходят в движение и начинают вытеснять воду. Образуются струи. Отпустив кнопку, работу аквашокера прекращаем. Таким образом, на одной заправке можно выполнить несколько выстрелов. Напряжение от электродов высоковольтного умножителя, питающегося от одной с двигателем батареи, подаётся на проводники, расположенные внутри штуцеров. Вода — хороший проводник, и поэтому, для недопущения внутреннего пробоя, шприцы помещены в покрытые силиконом ниши. Ток проходит через струи, и в месте, где они встречают препятствие, происходит электрический разряд. Это позволяет существенно снизить напряжение в пользу пропорционально выросшего тока и одновременно решает проблему с проводимостью человека. Главная проблема в том, что струя воды неламинарна. В точке вспрыска капли ещё слитны, но чем дальше струя летит, тем сильнее распадается. Её свойства зависят от давления воды и параметров сопла, но, в конце концов, распадается на капли даже кручёная струя. Сила тяжести рвёт её на схлопывающиеся в сферы фрагменты. У гладкого сопла дальность действия ограничена пятью метрами. У кручённого — десятью-двеннадцатью.
[5] Автомобильный аккумулятор убивает негра. Удивительно, но факт. И происходит это не в результате удара этим аккумулятором по голове или по почкам. Убивает он, как и положено приличному источнику напряжения, вследствие удара электричеством. Автор этих строк узнал об этом удивительном факте из спецкурса, прочитанного будущим военным инженерам перед выпуском из ВВУЗа. Цикл лекций спецкурса включал в себя и другие, не менее казусные факты. Вот, в числе прочего, и выяснилось, что уроженцев африканского континента убивали 24-вольтовые кислотные аккумуляторы, которыми комплектовалась поставляемая в Африку советская бронетехника, а также небезызвестный автомобиль «Урал». Случаи, когда чернокожих водителей «Уралов» или механиков-водителей танков находили мёртвыми, на первых порах не могли объяснить, — но потом разобрались. С тех пор военная техника поставляется в Африку в 12-вольтовом исполнении.
[6] Немного математики.
Примем усреднённое значение сопротивление человека за 90 кОм. Теперь определим напряжение, которое в состоянии обеспечить через него ток в 100 мА.
U = I * R = 90000*0,1 = 9000 В
С учётом того, что этому сопротивлению надо пробить изоляционный слой одежды, увеличием его в 10 раз. Но, сразу после появления нагрузки (пробоя) оно всё равно упадёт в десятки раз из-за изменившегося соотношения внутреннего и внешнего сопротивлений системы «шокер+объект».
Но, тем не менее, какая мощность должна быть у шокера, чтобы при напряжении 90 тыс. вольт он отдал 100 милиампер? 90 000 В * 0,1 А = 9 000 Ватт. Это — автомобильный двигатель! Поэтому-то хитро устроенный Тайзер и колбасит так жестко сравнительно небольшим напряжением, а обычные шокеры, при их бешеных вольтах, никого не убивают.
Литература:
1. Арзаканян М.Ц., Великий де Голль. «Франция — это я!», М.: Яуза: Эксмо, 2012. 512 с. (серия «Гении власти»).
2. Арзаканян М.Ц. Де Голль и голлисты на пути к власти. М.: Высш. шк., 1990. 240 с. (Б-ка историка).
3. Материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).



 
Глава 1.16. Казнь
 

Неужто вам доселе неизвестно,
что Аллах всеведущ и знает всё,
что вы пытаетесь тщетно скрыть,
и о том, что тайно носите в себе самом?
Коран

Рынок. Казнь. Кофейня Нофара

      Пережитое нами в глубоком детстве очень часто становится причиной наших симпатий и антипатий на всю оставшуюся жизнь. Однако, не будем разводить политесы: именно в детстве вьют гнёзда и пускают корни многие необъяснимые простой логикой фобии.    Была одна такая фобия и у главного героя нашего рассказа. Собственно она, а не её носитель, тривиальный курсант-связист по имени Шурка, и будет главным действующим лицом дальнейшего повествования.       Шурка — типичный представитель военной династии. Родился и вырос он в семье военного, и самый яркий из уже осознанных периодов детства пришелся у него в аккурат на Сирию. В Сирии его семья жила в отдельном особняке. У них была домашняя прислуга, и возил Шуркиного отца персональный водитель окрашенного в камуфлирующие цвета персонального джипа. И прислуга, и водитель были сирийцами.    Отец у Шурки был санитарным военврачом и уже второй год служил в Дамаске в аппарате советских военных советников. По иронии судьбы и он, Шурка, многие годы спустя, состоявшись как военный инженер-связист, однажды продолжил свою службу в том же Дамаске, в аппарате военных советников. Гены — страшная штука. У советников и дети — тоже советники.       Впрочем, вернемся к повествованию.    Родилась Шуркина фобия именно там, в Сирии. И родилась довольно обыденно.    Перед очередным 23-м февраля его отец получил очередное воинское звание. И, готовясь к положенному в таких случаях сабантую, отправил водителя с N-ной суммой сури¹ на местный рынок, по-арабски — "сук". Звали водителя Фарухом.    Рынков в Дамаске множество, и у каждого своя специализация. Так уж сложилось, что у арабов торговля среди всех других занятий — на первом месте. Восток — дело не столько тонкое, сколько торговое. Наверное, именно поэтому на многих местных рынках бойкая торговля продолжается без каких-либо перерывов. Даже по ночам.    Русскому человеку, с его патриархальным менталитетом, на таком рынке делать нечего. Другое дело — водитель. Как никак, а он был местным и умел, как это и положено по местному обычаю, торговаться. Ему, как говорится, на "суке" и карты в руки. Закупать надо было многое — более чем обширный список продуктов внушал невольное уважение.    Воровства в Сирии особого нет. Не принято. Но мало ли... Поэтому, больше для порядка, чем для присмотра за закупаемыми продуктами, в помощь водителю был отряжен маявшийся от скуки четырнадцатилетний Шурка.    Рынок встретил разноголосыми криками зазывал, частым перестуком молоточков местных ювелиров и чеканщиков и размеренными хлёсткими ударами рубщиков мяса. Марящий послеполуденным зноем воздух нёс одуряющие сладкие ароматы местных фруктов и восточных пряностей.    Машину водитель оставил вблизи центральной рыночной площади.    Он похлопал себя по форменной рубашке, в том месте, где в нагрудном кармане обреталась пачка сури и список покупок, и белозубо улыбнулся Шурке. Затем вытащил из багажника вместительную военную сумку и растворился в окружающей толчее.    На местную диковинную пестроту Шурка глядел во все глаза. Казалось, что не только рынок, но и весь город состоит из бесконечных рядов нарядных, ярко оформленных магазинчиков и лавочек. Поначалу именно они, лавочки, и мельтешащие покупатели, привлекли Шуркино внимание. Восток, пока ты к нему ещё не привык — зрелище завораживающее. Местные и одеты были не так, как у нас, и вели себя совсем по-другому. Тысячи людей хаотически перемещались, спорили, торговались, целеустремлённо везли на тачках свой товар. Изредка через толпу пробирались машины.    Шурке особенно понравились магазинчики с пряностями и восточными сладостями. Товар на их витринах выглядел так красиво и аппетитно, что хотелось купить его весь и сразу.    Спустя какое-то время Шуркино внимание привлекли гроздья странных амулетов, подвешенных к огромному колесу от местной одноосной арбы. Колесо было закреплено на вершине деревянного столба, а столб стоял прямо посередине площади, но местные совершенно не обращали на него внимания.    Когда водитель вернулся с переполненной сумкой, открыл багажник и стал перекладывать в него закупленные продукты, Шурка поинтересовался:    — Фарух, а что там за амулеты на том колесе? На столбе? Их продают или они для каких-то других целей?    Бегло говоривший на русском Фарух с ответом сразу не нашелся. А, найдясь, был чрезмерно подробен:    — Это, Саша, колесо шариатского суда. Любого, кто попадается на карапчук² — бьют плёткой и камнями³. Во второй раз вору рубят правую руку и вешают туда — на колесо. Там для этого специальные крючки есть. Сходи — посмотри. Интересно! У вас такого нет!       Действительно, в СССР ворам руки не рубили. В Сирии же воровство или убийство — дикость. За крупное воровство или изнасилование общинные суды⁴ приговаривают совершившего такое преступление только к высшей мере. По традиции, заведенной еще турками во времена Османской империи, приговоренных к смерти преступников казнят публично на рассвете на площади Мардже, название которой означает "луг".       Когда Фарух ушел за очередной партией продуктов, Шурка последовал его совету. Он вышел из джипа и направился к колесу, посмотреть на отрубленные руки поближе.    Зрелище было ещё то.    Мумифицировавшиеся на жарком сирийском солнце отрубленные руки не вызвали ни омерзения, ни страха. Больше всего они напоминали потерявшие товарную форму старые коричневые перчатки. Взяв немного правее, Шурка обнаружил и совсем свежие экземпляры. Над ними, не смотря на полуденный зной, вился внушительный рой впавших в ажитацию настырных зелёных мух. В редких порывах обжигающе-горячего ветра сверху, прямо на чисто выметенную, мощенную светлым камнем мостовую, падали жирные опарыши.       Когда водитель вернулся, Шурка уже успел проблеваться. Трижды.    Он стоял возле колеса, не в силах отвести от него взгляд, и блевал желчью. В четвертый раз.    — Совсем плохо? — спросил его Фарух.    — Плевать! — ответил бодрящийся Шурка. — Отец и не такое рассказывал. Чума, проказа или холера — куда страшнее!    — Чума — страшнее, — согласился водитель и, проводив Шурку до джипа, отправился за следующей партией съестного.    Вернулся он неожиданно быстро.    — Пошли, бача⁵! — он схватил Шурку за руку и потянул его за собой. — Кади⁶ приехал! Суд смотреть будем!       Пока Шурка и Фарух шли к колесу, к месту будущей экзекуции подъехал почти такой же, как и у них, джип, а за ним — оборудованный под четырехколесную тюрьму автобус с решётками на окнах.    Из автобуса вывели худого изможденного мужчину. Поддерживаемый под руки двумя одетыми во всё черное полицейскими, тот шел к столбу совершенно безучастно. С таким же бесстрастным выражением лица за ними проследовал приехавший на джипе дородный кади.    Закрепленную на массивной подставке гильотину к месту суда принесли двое водителей.    К тому времени, когда на площади появился автомобиль с красными полумесяцами на бортах, собравшаяся публика уже начала скучать. Санитарная машина ещё не успела остановиться, а кади уже раскрыл тёмно-зеленую папку с листочком приговора.    — Сейчас фирман⁷ будет читать, — пояснил происходящее водитель, провожая опоздавшего врача взглядом.       Кади кивком поздоровался с медиком и, уткнувшись носом в папку, зачастил громкой гнусавой скороговоркой. У него, совершенно неожиданно, оказался очень высокий голос. Почти фальцет.    Переводить синхронно за разогнавшимся судьёй Фарух не успевал. Но и без его перевода происходящее действо было достаточно внятным и недвусмысленным.    — Того человека второй раз поймали, — объяснил по ходу дела водитель. — Теперь кади решил руку рубить.    Едва судья захлопнул свою папку, как совершенно не сопротивлявшегося воришку поставили на колени и пристегнули предплечье его правой руки к гильотине. Эскулап, не торопясь, расстегнул саквояж, извлек из него резиновый жгут и перетянул им руку осужденного чуть выше локтевого сгиба. Один из экзекуторов подставил стоявшее до того у столба тёмно-синее пластиковое ведро под судорожно сжатый кулак воришки. Толпа одобрительно загудела, раздались отдельные нетерпеливые выкрики. Кто именно нажал на спусковую педаль, из-за спин любопытствующих видно не было. Массивная планка с бритвенно острым лезвием молнией скользнула по хорошо смазанным направляющим. На излёте её полёта что-то глухо стукнуло, осужденный задергался, а двое стоявших рядом с ним полицейских разом на него навалились.    К несчастному тут же кинулся врач, обильно побрызгал его культю дезинфицирующим раствором, затем натянул и прихватил зажимом кожу по её краям. Через пару минут рана была зашита и перебинтована. Полицейские отвели ослабевшего воришку в автобус и любопытствующие стали расходиться.    — Куда его теперь? — спросил пришедший в себя Шурка. — В тюрьму?    — Зачем в тюрьму? — удивился водитель. — В больницу. Через неделю снимут швы и отпустят.    — А потом?    — Потом? — задумался Фарух. — Потом, если родственники станут терпеть такой позор, будет жить у родственников. А не станут — побираться будет. С одной рукой — много не украдёт. А попадется ещё раз, отвезут на Мардже и повесят.    Фарух машинально осмотрел свою вполне целую и дееспособную правую пятерню, спрятал её за спину и покачал головою:    — Мардже — это там. Недалеко, — мотнул он подбородком в северо-восточном направлении вдоль улицы Фейсала.    Всё ещё бледный Шурка и погрузившийся в невеселые раздумья водитель некоторое время молчали, то ли сочувствуя судьбе наказанного воришки, то ли представляя себя на его месте.    Спустя какое-то время Фарух взглянул на часы и забеспокоился. Подходило время намаза.       Намаз - это таинство. Но таинство особого рода.    Во время совершения намаза, даже в людном месте, мусульманин остается наедине с Аллахом, настолько велика его сосредоточенность и искренняя вера в то, что даже обрушение Небес не в состоянии помешать его общению с Всевышним.    Вместе с тем, оставить непоседливого Шурку вблизи места, где тот, по незнанию, мог задеть чьи-то чувства, Фарух не мог.    После недолгих колебаний он решил взять его с собою. В близлежащей мечети, прямо у открывающихся в её стенах окошек, торопящийся по неотложным дневным делам мусульманин, вместо совершения полноценного намаза, мог ограничиться чтением "фатихи"⁸.       Приняв решение, Фарух повеселел. Он приглашающе открыл дверцу джипа со стороны пассажира и в ответ на вопрошающий взгляд Шурки пояснил:    — Немного проедем, Шура. Мне надо помолиться. Время выходит.    Шурка понимающе кивнул и полез на свое место. После всего увиденного он чувствовал себя совершенно опустошенно и был готов ехать куда угодно, лишь бы побыстрее и подальше от этого страшного места.    Когда джип с водителем и мальчиком выезжал с рынка, его провожал внимательный взгляд изображенного на огромном плакате сутулого человека средних лет — президента Хафеза Асада⁹. В глазах президента явственно читалось выражение усталости и отцовской любви. В них, пожалуй, можно было разглядеть и нотки стеснительности, и даже некоторую неуверенность в себе. Но Шурка в отношении президента не обманывался. Он уже знал, что Асад по-арабски значит "лев" и что президент в отношении к своим подданным своё грозное имя оправдывает.       Через несколько минут джип наших героев остановился немного западнее покинутого ими рынка, на улице Нофара. До западных ворот мечети Омейядов¹⁰ было рукою подать.    Фарух оставил Шурку в джипе, а сам направился к ближайшему свободному окошку в стене мечети.    — Фарух, а что там, в мечети?    — Тебе интересно?    — Да...    — Тогда пойдём, посмотришь. А я, по ходу дела, всё же сделаю ракят¹¹! — обрадовался Фарух.    Повеселев, он тепло улыбнулся мальчику, помог ему выбраться из джипа, и они направились в сторону правого входа в мечеть. Шурка не знал, что иноверцев в Сирии беспрепятственно допускают в любую из мечетей, поэтому был не на шутку взволнован (в мечети Омейядов, специально для туристов, устроен второй, левый, менее красочно оформленный вход). К святыне Шурка и водитель подошли, крепко взявшись за руки. Через судорожно сжавшуюся ладонь волнение мальчика передалось и его спутнику.    — Ничего, ничего... — подбодрил он Шурку.       Вступая под своды мечети, Фарух приложил ладонь ко лбу, губам, а затем к своей груди, в том её месте, где тридцать два года назад Всевышний милостливо позволил биться его сердцу. Выпустив руку мальчика, он завершил свои действия коротким полупоклоном. Когда Шурка невольно повторил все его движения, Фарух взглянул на него одобрительно, но без удивления.    У мечети Омейядов — сильная аура.       Мечеть была просторной и на удивление уютной. В ней было тихо и прохладно. Мальчик и водитель, сняв обувь, бесшумно ступали по мягким коврам и чистому зеркалу гранитного пола.    Вскоре Фарух оставил мальчика посередине мечети, возле небольшой прозрачной избушки, а сам отошел в молельный зал, к одной из богато украшенных ниш, называемых здесь мирхабом... Краешком глаз Шурка заметил, что, едва подойдя к нише, Фарух встал на колени. Совершив в этом положении четыре ритуальных поклона, он замер. Так он сидел довольно продолжительное время. Внимание мальчика переключилось на находившийся слева от мирхаба высокий украшенный резьбой минбар (кафедра для чтения Корана), затем на мандальоны (ажурные ширмы), отгораживавшие мужскую и женскую половины мечети, и только затем — на хрустальную избушку. В её каменном основании на сияющей латунной табличке красовалась контрастная надпись — John the Baptist. Над её прозрачными стенами и такой же филигранно-ажурной крышей, несомненно, поработал настоящий мастер.    — Что это тут за баптист у вас в мечети? — шепотом поинтересовался Шурка у вернувшегося вскоре водителя.    — Это святой, — также шепотом ответил Фарух. — И наш, и ваш святой. Голова его здесь похоронена. По-русски такое место называется "рака".    — Разве бывают такие, чтобы и у вас, и у нас святыми были? — изумился мальчик.    — Бывают. Этого у вас называют Иоанном Крестителем¹², а у нас он пророк Яхья (Коран 3:34, прим. автора). Для мусульман он такой же святой, как и Мухаммад. Пророк Мухаммад (мир ему и благословение) просто один из равных среди избранных Аллахом пяти пророков. Он - печать пророков, последний пророк в цепи первых пророков.       Изумлению мальчика не было границ, когда Фарух объяснил ему, что почитаемые в мусульманской традиции святые "посланники Аллаха": Ибрахим — это выросший в пещере вблизи Дамаска первый проповедник единобожия Авраам (Коран 3:60, прим. автора), особо почитаемый за то, что построил Каабу; пророк Мусса — это пророк Моисей; Исса — Иисус Христос; Джабраил — архангел Гавриил (тот самый, через которого Аллах продиктовал Мухаммаду Коран); пророк Нух - это Ной; пророк Сулейман — царь израильский Соломон; сура об Йосуфе, сыне Йакуба повествует об Иосифе, сыне Иакова, а Мириам Мазар в Кашгаре — и есть гробница Богоматери. Более того, именно в Дамаске проповедовал Святой апостол Павел. Было время, когда в соборе Св.Иоанна, мусульмане и христиане молились рядом на протяжении семидесяти лет: одни в западной половине, другие — в восточной.       Из мечети водитель и мальчик вышли с другой её стороны. Пришедший в себя и относительно успокоившийся Шурка невольно обратил внимание на стоящий у входа в старый город памятник. Вылитый князь в одеянии времен Киевской Руси смотрел над головами прохожих спокойно и уверенно.    — Кто это такой? — спросил Шурка.    — Это султан Салах-ад-Дин. Национальный герой, освободитель от крестоносцев. Он был честным человеком. У вас его Саладином¹³ называют. Тут, рядом, его мавзолей, — указал Фарух на небольшое красивое здание за железной решеткой, уютно расположившееся во дворе с большим фонтаном.       Водитель внимательно взглянул на всё ещё бледного и явно уставшего Шурку.    — У тебя теперь совсем пустой желудок, — заметил он ему. — Давай, поедим? А арек¹⁴ и вино из Маалюля¹⁵ я для твоего отца потом, на обратном пути, у Клода¹⁶ куплю.    Переполненный впечатлениями Шурка вдруг понял, что действительно проголодался. Он кивнул Фаруху, и они направились в сторону ближайшей закусочной.    Рядом с восточной оградой мечети, по левую руку, располагалась кофейня "Нофара"¹⁷. На ней они и остановили свой выбор. Ещё на подходе к кофейне Шурка обратил внимание на звучавший в её недрах торжественный напевный речитатив:    — Что это там? Стихи читают или молятся? — спросил он водителя.    — Это "хакауати"¹⁸. Не знаю, как это по-вашему. Он балладу рассказывает.    — О чём?    — О войне, которая в прошлом году была. С Израилем. Про то, как иудеи захватили гору Хермон¹⁹ и разрушили Кунейтру²⁰. Там, в Кунейтре, теперь никто не живет. Где сядем?    — Где-нибудь, где тень.       После недолгих колебаний Шурка и его спутник заняли стоявший на отшибе столик на границе кофейни и уютной нешумной улицы. Каменный пол заведения и тротуар возле него только что помыли перед их приходом. Поэтому пыли, приносимой назойливыми ветрами с песчаной горы Касьюн²¹, не чувствовалось.    Материализовавшемуся возле них официанту заказали шаурму для Шурки и шакап²² для Фаруха. Для запития импровизированного обеда Фарух выбрал Кока-Колу. Шурка немедленно от неё отказался. Своим цветом она напомнила ему оставшееся на месте недавней казни пятно тёмно-красной венозной крови. Фарух понимающе хмыкнул и добавил к счёту монетку в десять сури, попросив для мальчика свежедавленого апельсинового сока.    Вскоре принесли шакап и шаурму. Сирийская шаурма, это мясо с минимумом соуса, плотно завернутое в трубочку лаваша. Она абсолютно не похожа на продаваемую в российских забегаловках шаверму. Её можно спокойно есть как простой рогалик, без риска испачкаться в соусе - никакой майонезной жижи в ней нет.    Шурка собрался было откусить от этого "рогалика", но ему вдруг вспомнилось, что срез культи несчастного воришки выглядел после удара гильотины почти так же. Он сделал над собою усилие, но рот так и не открылся. Тогда мальчик решил перебить неприятные ассоциации, отпив немного сока, и все таки съесть так аппетитно пахнущую шаурму. Его и самого стала раздражать собственная впечатлительность.    — А где сок? — спросил он водителя.    — Сейчас будет готов, — кивнул тот в сторону колдовавшего у давильной машины бармена.    Сама процедура выдавливания сока из не очень крупных красных апельсинов показалась Шурке крайне неприятной, а когда перед ним поставили стакан алого, с шапкой красно-розовой пены, сока — на него накатил новый приступ тошноты.    За мучениями отбежавшего к ближайшим кустам мальчика Фарух наблюдал сочувственно. Когда того отпустило, он подозвал официанта и заказал простого чая. В арабских кофейнях чай не заваривают и не подают, но через пару минут его принесли из соседней чайной.    — "Шай, шай", — виновато улыбался и кланялся официант.    Шурка поднес чашку к губам, но не смог сделать ни глотка — чай оказался очень приторным и оттого противным²³. Его опять стало мутить.    — Может быть, тогда кофе? Только он у нас черный и с кардамоном...    От кофе Шурка отказался тоже.    Он лишь немного поковырялся в принесенных вместе с их заказом маслинах, да выпил бокал затейливой фруктовой смеси с мороженным и кусочками клубники и бананов. После Шуркиного согласия, встревоженный Фарух заплатил за этот фруктовый коктейль пятьдесят сури не торгуясь, что было совершенно не в его характере. Но, когда он спохватился, деньги уже были уплачены. Успокоил себя Фарух тем незатейливым фактом, что сэкономил на Шуркином проходе в мечеть. Если бы он повел его через вход для иноверцев, то пришлось бы заплатить те же пятьдесят сури.    Впрочем, при всей своей естественной для Востока прижимистости, крохобором Фарух не был. Едва выйдя из кафе, он повел Шурку в лавку торговца холодным оружием.    Если вы, уважаемые читатели, хотя бы раз были в современном оружейном магазине; если стояли, забыв о времени, у полок с охотничьими ножами, кинжалами и самурайскими катанами; если вам приходилось бывать на выставках изготовленного златоустскими мастерами холодного оружия - то вы наших героев поймёте. Вряд ли какой оружейный магазин Европы может сравниться с обыкновенным дамасским магазинчиком соответствующей направленности по красоте и обилию различных видов самого разнообразного холодного оружия.    "Наверное, это сделали не люди, а джинны", — говорят местные жители об оружии, изготовленном дамасскими мастерами.    В лавочке было всё: и богато украшенные клинки дамасской стали с надписями и рисунками; и мечи, которые когда-то, изогнув, носили вокруг пояса; огромный меч с надписью: "Нет героя, кроме Али и меча, кроме Зульфикара (легендарный меч пророка Мухаммада)"; и Шамшир — изогнутая изящная сабля. Килидж - изогнутый меч; отличающийся от шамшира тем, что сделан из более прочного металла, что позволяет не только им рубить, но и колоть, поэтому он имеет желоб для стока крови. Пала — широкая дамасская кривая сабля с расширением на конце. Черкесская кама - прямая и короткая, напоминающая римский меч. Ятаганы — турецкие сабли с лезвием на вогнутой стороне клинка. На некоторых клинках — стояло клеймо оружейника Асадаллы ("Льва Аллаха". Когда-то, вместе с другими ремесленниками, он был угнан Тамерланом в Иран, где и продолжал изготовлять мечи, на которых ставил прежнее клеймо со львом, но лев был с изогнутой спиной.    Фарух долго торговался с владельцем лавочки, но на сэкономленные от сделанных на рынке покупок деньги всё же купил Шурке небольшой нож, почти кинжал, с красиво инкрустированной рукояткой.       — Бери, это тебе! Если хочешь стать офицером, как твой отец — надо перестать бояться вида крови и научиться любить оружие. И надо очень много знать. А оружие позволяет сохранять мужчине спокойствие, и придает уверенность на пути познания истины.    С удовлетворением отметив загоревшиеся глаза Шурки — "Угодил!" — Фарух, очевидно что-то прикинув, коротко переговорил с продавцом и, добившись от того скидки в десять сури, приобрёл второй нож. Точную копию уже купленного.    — Племяннику подарю! — пояснил он Шурке. — Раз тебе нравится, то и он будет доволен.       Захватив вино и арек в магазинчике "У Клода", Фарух направил машину вдоль извилистого русла Барады в сторону Бейрута и Баальбека²⁴, туда, где в пригороде Дамаска располагались коттеджи местных чиновников и специалистов советского военного представительства.          Сирия и Дамаск. Справки, местные понятия и термины:       Сури¹ — местное название сирийских фунтов.    Карапчук² - кража, хищение (перс.)    Обычай побития камнями³ и плёткой воров и прелюбодеев — проистекает из брезгливости верующих к нарушителям установлений Шариата — истинно верующий руками к осквернившему себя вору или прелюбодею не прикоснётся.    Общинные суды⁴ — в Дамаске они в каждом районе, вершат правосудие согласно Шариата.    Бача⁵ — мальчик, пацан (перс.).    Кади⁶ — судья (арабск.).    Фирман⁷ - текст указа, приговора (перс.).    Фатиха⁸ - дословно "открывающая" — первая сура Корана; используется как короткая молитва на любой случай, своего рода мусульманский "Отче наш".    Хафез Асад⁹ — первый президент Сирии. Асад с арабского переводится как "лев". В самой Сирии, его часто называют мини Сталиным. При Хафезе Асаде в 1980 году в ходе подавления народных волнений только в одном небольшом городке Хама были убиты 25000 человек. Для справки — при Чаушеску, во время расправы в Тимишоаре — убито 12000, во время волнений в Новочеркасске при Хрущеве число жертв составило 24 человека, которых тайно захоронили.    Мечеть Омейядов¹⁰ (по-арабски: ДЖАМИ АЛЬ-ОМАУИ) — третья по значимости святыня мусульманского мира (после Каабы в Мекке и "мечети Скалы" (Куббат ас-Сахра) в Иерусалиме). Построена в 705 году на месте христианского храма — базилики Святого Захарии, которая, в свою очередь, была возведена на фундаменте разрушенного храма Юпитера. А тот — на месте арамейского храма. Мечеть строили в течение 10 лет свыше 12 тысяч рабочих, что обошлось в одиннадцать миллионов динаров — сумма, равная семилетнему доходу казны халифа. Мечеть Омейядов была призвана олицетворять славу и могущество арабского государства. Её роскошь и красота поражают воображение до сих пор. Омейяды были авторами такого нововведения, как минареты для призыва на молитву. Северный минарет или минарет Невесты относится к 705 г. У юго-восточного минарета Исы, т.е. Иисуса, нижняя часть возведена в 1347 г. на остатках башни храма Юпитера. По местному преданию, именно по этому минарету спустится на землю Иисус Христос накануне Страшного суда, который наступит через 50 тыс. лет (Коран 70:4, прим. автора). Вблизи мечети Омейядов и в ней самой похоронены святые: мусульманские и христианские. Именно здесь находятся могилы Саладина и имама Хусейна, а также рака с головой Иоанна Крестителя. Паломники идут ко всем этим святыням. Традиционные мусульмане относятся к христианам весьма лояльно, если не сказать с уважением. Посещая мечеть, женщины обязаны получить тёмные накидки-абаи и покрыть голову капюшоном или платком. Руки, ноги и волосы у женщин должны быть полностью закрыты. Верующие мусульмане входят бесплатно, туристы платят 50 сури. За это женщинам-иноверкам и плохо одетым мужчинам выдают специальный балахон. В таком виде по мечети можно ходить в любой её уголок (кроме женской половины), фотографировать, сидеть на полу. И мужчинам и женщинам надлежит снять обувь.    Ракят (ракаат)¹¹ — четыре ритуальных молитвенных поклона. Считается, что тот, кто совершит в одном из святых мест ракят, очищается от грехов и становится невинен, как в день появления на свет.    Голова святого Иоанна Крестителя¹² — святая мощь, хранящаяся в хрустальной раке в восточной части мечети Омейядов. Хранят её не как трофей, а как общую с христианами святыню. Голова святого найдена в 705 г. в одном из подземных склепов при перестройке базилики в мечеть. Рассказывают, что халиф Валид хотел убрать мощи святого и даже сам стал копать место, где они находились, но, коснувшись черепа, оцепенел и на время лишился возможности двигаться, после чего решил оставить христианскую реликвию на месте. Ныне это место одинаково почитается как христианами, так и мусульманами.    Салах-ад-Дин¹³ (Саладин) — легендарный победитель крестоносцев, единственный в истории создатель рыцарского ордена, воины которого не грабили и не убивали простых людей. Когда Саладин умер — он был султаном Египта и Сирии. Личное его состояние перед смертью исчислялось 47 серебряными дирхемами и одним золотым динаром. Других сбережений или сокровищ не было.    "Арек"¹⁴ — недорогая сирийская анисовая водка крепостью в 53 градуса. Запрет на употребление алкоголя не является в мусульманском мире препятствием для его производства.    Маалюль¹⁵ — мировую известность Маалюля (селение 56 км к северу от Дамаска) и Маалюльский монастырь приобрели не только благодаря изготовлению изумительно вкусного кагора. Жители Маалюля и еще двух близлежащих деревень (Бахаа и Джабаадин) до сих пор говорят на западном сирьякском диалекте арамейского языка, на котором общался со своими учениками Иисус Христос. Сегодня Сирийский район Каламун, расположенный на восточных отрогах Ливанских гор — единственное место на Земле, где около 6 тыс. человек в трех деревнях всё еще говорят на так называемом сирьякском языке.    Магазинчик "У Клода"¹⁶ — название магазинчику дало имя его хозяина — араба Клода. Клод владел английским, французским и русским языками. В его магазинчике продавалась любая выпивка, ветчина, рыба — вяленая, копченая, свежая. Русских Клод бесплатно угощал полученным из Маалюльского монастыря кагором, что снискало ему среди них нешуточную популярность.    Кафейня "Нофара"¹⁷ — кафе вблизи мечети Омейядов. Единственное место в Дамаске, где сохранилась традиция выступлений сказителей народных баллад.    Хакауати¹⁸ — сказитель народных баллад.    Гора Хермон¹⁹ — гора с восточной стороны Дамаска, высшая точка Голанских высот. До арабо-израильской войны 1967 г. принадлежала Сирии. В октябрьскую войну 1973 г. сирийцы овладели ею и находящимся там израильским наблюдательным пунктом, но затем были вынуждены вновь отойти. С Хермона израильтяне ведут наблюдение за территорией Сирии. Возвращение Голанских высот — одно из основных требований Сирии в рамках решения арабо-израильского конфликта. Кроме арабов, среди жителей Голан и отрогов Хермона немало туркмен и черкесов.    Город Кунейтра²⁰ — город в 65 км от Дамаска. Был оккупирован Израилем в июне 1967 г. После войны 1973 г. передан Сирии. Кунейтра практически не существует, но до сих пор обозначается на картах. Уходя, израильтяне взорвали большинство её зданий. Сирия не приступает к восстановлению города, оставив руины как памятник войны.    Гора Касьюн²¹ (1155 м над уровнем моря) — не только одно из главных украшений Дамаска, но и место, где происходило действие библейских легенд (здесь, по преданию, Каин убил Авеля). На полпути на гору Касьюн расположен дворец президента Сирии — Каср аш-Шааб.    Шакап²² — местный вариант шашлыка из баранины.    Заваривание чая у арабов²³ - чай в арабских чайных для европейского вкуса очень приторный. Все арабы - редкостные сластены, и чай не просто заваривают, как это принято у европейцев, а варят, и сахар в него насыпают, не глядя.    Барада²⁴ — старая дорога на Бейрут в Ливан, в долину Бека, идет вдоль русла реки Барада, названной греками за ее красоту и прозрачность Криссорхоас — "Золотой поток". Баальбек — знаменитый храмовый ансамбль, самый величественный из сохранившихся памятников, построенный еще в римские времена.   



 
Глава 1.11. Осквернение
 

      Когда Шурка и водитель вернулись домой, приготовления к торжеству шли полным ходом.    На небольшой террасе, называемой местными - "машрака"²⁵, скучая за чашечкой кофе, Фаруха ожидал его брат - Фагиз. По правую руку перед ним лежала раскрытая книга. Фагиз изучал работы ученых улемов, толкователей уложений Шариата и изречений Пророка.    Фагиз был старше Фаруха и всегда подавлял того своей суровостью, аскетизмом и безаппеляционной категоричностью суждений. 19-го шавваля Фагиз совершил важнейший в жизни любого мусульманина акт - хадж²⁶ в Мекку. Побывав в святыне, он отринул всё бренное и стал жить по Шариату²⁷. То есть - праведно, в меру своего разумения и возможностей.    Уставший от впечатлений Шурка только скользнул взглядом по этому, сурового аскетичного вида мужчине и прошел дальше, к стоявшей в тени лёгкого брезентового тента деревянной скамье.    Фарух же, завидев брата, вздрогнул.    Того факта, что его брат прислуживает неверным, Фагиз не одобрял.    Сморщившись, как от зубной боли, Фарух застыл с ящиком водки в руках. Ситуация, в которой он оказался, была более чем двусмысленной. Пьянство в мусульманской традиции считается одной из самых главных провинностей.    Фарух поставил стеклянно звякнувший ящик у крыльца, мысленно вздохнул и, закаменев лицом, шагнул вовнутрь беседки...      - Здравствуй, - сказал он брату.   - Ты теряешь своё достоинство, - ответил ему Фагиз. - Эти вечно пьяные свиньи уже посылают тебя за вином. Ты ещё не забыл, что грех пьянства Аллах делит надвое? Половина - ринду²⁸, половина - тому, кто наполняет его чашу.   - Я водитель, а не виночерпий.   - Ты уже на пути к тому, чтобы стать им.   - Русские - они опора Дамаска, - возразил Фарух.   - "Бог воздвиг небеса без видимых опор" (Коран - 13:2, прим. автора), - напомнил ему брат.   - Мы - не небеса и не Всевышний. Поэтому нуждаемся в опоре. Искренняя помощь друга - это хорошая опора.   - У нас одна опора - наша вера. Правоверный ищет опору в вере, а не в иноверцах. Не забывай, что они вошли в Дамаск и живут в нём, тогда как Мухаммад не стал в него входить потому, что в рай дважды не входят²⁹. Он не стал менять рай небесный на рай земной.   - Зато ты, как и я, живешь в этом земном рае.   - Я - правоверный, и я здесь родился. А твоя душа перестала быть твердой опорой Неба. Твоя вера крошится вместе с тобой. Скажи мне, что делают русские здесь, у нас, оставив свою страну далеко на севере? Не верю я в таких друзей! Вспомни, откуда в Дамаске появилась Шаркасия³⁰, и за что не любят русских те, кто там живёт?   - Зачем же тогда ты пьёшь их кофе?   - Это наш кофе, и заваривала его наша женщина! И хотя бы иногда называй меня "хаджи". Не забывай, что я совершил хадж и с огромным удовольствием совершу его ещё, а ты погряз в суете и до сих пор так и не ступил на путь праведной жизни!   - Хадж ты совершил в железнодорожном вагоне от Хиджазского вокзала³¹. Не думаю, что это способствовало какой-то особой святости или твоему просветлению.   - Наша святость дана нам Пророком. Когда правоверный посещает святые места, не важно, идёт ли он туда босым, едет ли на осле, или летит на самолете. Важно, что он несет к святым местам в своей душе. А иноверцы разрушают наши святыни. Вспомни хотя бы об израильтянах. В их головах и в их деяниях - сплошная скверна.   - Русские - не разрушают, а создают у нас святыни. Половину современных святынь соорудили или русские, или те, кто у них учился³¹, - упрямо поджал губы Фарух. - Вспомни - кто строил Мемориал? И Институт арабских исследований основал тоже русский³³, а Мактаб Анбар³⁴ - еврей!       Шурка, расположившийся на скамеечке неподалеку от беседки, разговор Фаруха с его братом слышал полностью. За два проведенных в Сирии года он не только приобрел достаточный словарный запас, но и научился бегло общаться на той причудливой смеси фарси и арабских словечек, на которой разговаривал их водитель и его дети. В детстве всё новое даётся легко, в том числе и языки. Шурка не понимал только классического арабского.    Впечатления от ненароком подслушанного разговора у мальчика остались двойственные: с одной стороны - он ещё раз убедился в лояльности Фаруха, с другой - воспылал нешуточной неприязнью к его брату.    Вскоре Шурку позвали домой.    Родителям он ничего не рассказал: ни о том, что был свидетелем отсечения руки у местного воришки, ни о посещении мечети и кофейни, ни о разговоре Фаруха с братом. Обретенные в этот непростой день открытия были Шурке неприятны, но он интуитивно понимал, что делиться ими со своими близкими не стоит. Впечатления от увиденного и услышанного тяжким грузом залегли где-то в глубине его души и ни на минуту не отпускали заполошных тревожных мыслей.    Немного поразмыслив, он решил бдительно следить за братом Фаруха в те моменты, когда тот будет наносить визиты в их дом.       В этот вечер Шуркин отец своего водителя не отпустил. Он зашел в беседку, где Фарух и его брат, наконец-то отставив в сторону вопросы теологии и политики, отдавали должное по-восточному неторопливой беседе о внутрисемейных делах. По изрядному количеству пустых чашечек кофе можно было заключить, что беседа братьев приняла вполне мирный характер.    Шуркин отец вежливо поздоровался с Фагизом. Потом попросил Фаруха остаться и после окончания празднования развезти гостей по домам. Компенсируя причиненное водителю неудобство, новоиспеченный подполковник пригласил обоих братьев отужинать в его доме.    Когда Фарух перевел своему брату суть озвученного хозяином дома предложения, тот долго не размышлял. Он не усмотрел ничего предосудительного в поступившем приглашении. Да и не пристало мусульманину отказываться разделить трапезу с хозяином дома, уже находясь у него в гостях.    Фагиз лишь иронично поинтересовался у брата, не угостят ли его в этом доме свининой или чем-нибудь другим, что его осквернит.      - В этом доме любят сирийскую кухню, и еду готовит, как ты уже заметил, наша женщина, - успокоил его Фарух. - И ужинать мы будем одни. Сегодня у хозяина той³⁵. Он получил новый чин и будет праздновать со своими военными друзьями. Мы поедим на кухне.       Фагиза явно устроило отсутствие хозяина дома на предстоящем ужине.      - Переведи, что я принимаю приглашение и благодарю его, - кивнул он.       Кухарке дали распоряжение покормить водителя и его брата. Шурке накрыли вместе с ними. Ввиду недетского характера мероприятия, за общий со взрослыми стол его приглашать не стали.       Едва войдя в прихожую, Фагиз разулся.    На мимоходом брошенную реплику брата о том, что в дни больших празднований в русских домах обувь не снимают, он отреагировал более чем спокойно:      - Мы в своей стране. И дом этот принадлежит государству, а не семье этого русского. Правила Шариата действуют в этих стенах так же, как и за их пределами.       Фарух хмыкнул, но разуваться всё же не стал.       Когда сопровождаемый братом Фагиз зашел на кухню, сын хозяина дома уже сидел за столом и, в ожидании ужина, рассматривал подаренный ему накануне нож. Он неприязненно сверкнул глазами в сторону Фагиза, отложил нож к левому краю массивной столешницы и, подхватив табурет, переместился туда же, освобождая место для тех, с кем ему предстояло разделить трапезу.    Озадаченный явной неприязнью мальчика, Фагиз замешкался, пропустил своего брата вперёд и только затем уселся у другого края стола.    Вскоре им подали баранину с рисом и овощной салат.    Прежде чем приступить к трапезе, Фагиз взял в руку корзинку с крупно нарезанным хлебом и осторожно его обнюхал.      - Странный хлеб... Где его пекли? - спросил он своего брата.   - При русском посольстве есть своя пекарня. Это их рецепт. Бери, у них вкусный хлеб.   - А молоко свиньи они в закваску не добавляют?   - Пресный хлеб русские делают без молока. Ты уже смешон в своей подозрительности! Если бы ты хоть немного интересовался чужими обычаями и чужой жизнью, то знал бы, что те народы, которые едят свинину, - свиней не доят!   - Чем же они тогда вскармливают своих детей? Впрочем, этого волчонка в его колыбели не иначе как волчьим молоком кормили, - кивнул Фагиз в сторону Шурки. - Вон как глазами стреляет!   - Он понимает то, что ты сейчас говоришь, - улыбнулся Фарух.       Фагиз хмыкнул, недоверчиво покосился на немигающе уставившегося на него Шурку, но продолжать опасную тему не стал. Он взял кусочек ржаного хлеба, ещё раз его обнюхал и, неопределенно пожав плечами, приступил к трапезе.          Спустя полчаса в кухонное помещение зашел Шуркин отец. Он подошел к обеденному столу и поставил на его край тяжелую корзину со свежевымытыми апельсинами. Корзина оказалась как раз напротив Шурки, и тот недовольно поморщился. Воспоминания о том, как неаппетитно выглядит только что выдавленный апельсиновый сок, были ещё свежи.      - Кто хочет фруктов? - спросил хозяин дома. - Шурка, ты?       Шурка нахмурился и отрицательно помотал головой. Апельсинов в этот день ему больше не хотелось. Он и ужинал-то через силу.      - Зря. Фрукты - вещь полезная! - пожал плечами отец. - Фарух, - обратился он к водителю, - надеюсь, что ты и твой брат от фруктов не откажетесь?       Фарух кивнул за обоих. Он не стал переводить своему брату то, что было и так ясно. Традиция не позволяет гостю отказываться от разрешенного Пророком угощения, а его ортодоксально настроенный брат наверняка об этом помнит, подумал он.      - Тогда ловите! - улыбнулся отец. - Готов? - спросил он Фаруха.       Тот кивнул, сложил ладони корзиночкой и ловко поймал два брошенных ему апельсина.      - Фагиз?! - предупредил отец второго гостя и один за другим перебросил ему вторую пару блестевших свежими капельками воды плодов.       Фагиз машинально поймал их и положил подле себя, у левой руки, рядом с книгой, с которой он в этот вечер не расставался.    Внезапно, где-то внутри его напряженного сознания, сработал тревожный звоночек, и Фагиз замер с наполненным овощным салатом ртом. Что-то в только что произошедшем было не так, отметил он. Быть хаджи и не обращать внимания на такие, посылаемые ему свыше, предупреждения было бы опрометчиво. Однако, так и не найдя объяснения возникшему ощущению тревоги, он постепенно успокоился и продолжил ужин.    Тем временем Шуркин отец отошел в дальний угол кухни, достал из холодильника бутылку пива, откупорил её и перелил содержимое в высокий тонкостенный бокал. Опустевшую посудину хозяин дома опустил в мусорную корзину, подхватил отливающий янтарём бокал и направился к стоявшему справа от входной двери креслу-качалке.      - Перед вечеринкой надо размяться и собраться с мыслями, - пояснил он наблюдавшим за его перемещениями мужчинам.       В паре шагов от кресла правая нога подполковника попала на оставленную кухаркой влажную половую тряпку. Пытаясь сохранить равновесие, он взмахнул руками, бокал с пивом выскользнул, на долю секунды завис в воздухе, но вскоре оказался на полу, где и разлетелся на множество осколков, оставив после себя разлапистую пенную лужу.    Возившаяся у плиты повариха всплеснула руками и, вооружившись совком и веником, бросилась на ликвидацию аварии. К тому времени, как она закончила с приборкой, Шуркин отец успел откупорить вторую бутылку.    Рисковать снова он не стал. Открыв дверцу навесного шкафчика, хозяин дома извлек из него небольшой бронзовый кубок с обильным чеканным орнаментом и с повторяющейся на его боках затейливой надписью на арабском. Наполнив кубок пивом, он удовлетворенно кивнул, пересек помещение в обратном направлении и устроился в кресле. Сделав три больших глотка, новоиспеченный подполковник зацепил носком правой ноги стоявший рядом небольшой табурет, подтянул его к себе и разместил на нём скрещенные ноги.      - Жить хорошо! - с блаженной полуулыбкой заметил он.       Фагиз отвел взгляд от хозяина дома и недовольно покачал головой: для араба вид обращенных в его сторону подошв собеседника считается крайне оскорбительным. Однако, немного поразмыслив, он всё же решил не придавать значения столь вызывающей позе Шуркиного отца: по всей видимости, тот не ставил целью оскорбить чувства ни новоявленного хаджи, ни своего водителя.      - "У иностранцев - странные обычаи", - философски подумал Фагиз и мысленно похвалил себя за проявленную сдержанность. Ему вдруг пришло в голову, что достойное поведение гостя делает честь и хозяину дома, и самому гостю. Мысль эта была неожиданно приятной.       Тем временем подполковник отставил пиво на стоявший рядом с ним резной столик и замер, расслабленно полуприкрыв глаза. Пальцы его руки разжались, соскользнули с кубка и перестали прикрывать ранее невидимый участок надписи.    Фагиз прочел открывшуюся надпись, и у него похолодело между лопаток: отец мальчика пил пиво из украшенной изречениями из Корана чаши "тасат ар-рааб". Из таких чаш пьют, чтобы победить страх и преодолеть неудачи. Считается, что мусульманин на пути преодоления должен питаться собственной храбростью, а не "геройствовать" с отуманенным алкоголем сознанием.    Пьяный шахид в рай не попадёт.    В чашу "тасат ар-рааб" запрещено наливать алкоголь и другие оскверняющие правоверного напитки. Уже само нахождение такой чаши в руках неверного было оскверняющим фактом.    Но присутствовал в этом и другой, куда более возмутительный аспект - неверный держал чашу и подносил её к своим губам ЛЕВОЙ РУКОЙ!    И апельсины им с братом он бросал тоже левой рукой!    Это было осквернение³⁶!       Брать и предлагать пищу и напитки или какие-либо другие предметы, согласно мусульманской традиции, следует только правой рукой.    Левая рука считается нечистой.    Ей не едят, её не используют для рукопожатия. Левая рука используется для подтирания зада в туалете и для других, вспомогательных, второстепенных действий.    Фагиз не знал, чисты или нет руки у этого неверного. Справлял ли он перед этим нужду? Мыл ли он после этого водой все подлежащие омовению места, либо по обыкновению нечистых европейцев пользовался правой рукой и туалетной бумагой? Слышал ли он вообще о вузу³⁷? Во всяком случае, левая рука у хозяина дома была нечистой по определению, поэтому сделанное им было не только возмутительным, но и оскорбительным.       О том, что Шуркин отец был левшой, Фагиз даже не догадывался. Впрочем, это ничего и не меняло: ни в Коране; ни в наставлениях айаталлаха Хомейни, мир да пребудет над ним; ни в словах известного передатчика пророческих преданий - благословенного Ибн-Мубарака - не было разрешения использовать правую руку для омовения после самоосквернения в отхожем месте.    Фагиз пришел к выводу, что хозяин дома раз за разом провоцирует его, своего невольного гостя, изощренно, но вполне недвусмысленно издеваясь над его чувствами. Разъяренный, он демонстративно встал и, играя желваками, направился к мойке. Там он схватил кусок мыла, открыл кран с холодной водой и с ожесточением принялся отмывать свои, прикоснувшиеся к скверне, руки.      - Что случилось, девона³⁸? - спросил его Фарух. - Ты ведешь себя как ужаленный оводом осёл.   - Это ты осёл! Тебе подали плод благословенного Пророком дерева левой рукой, а ты даже не заметил этого! Тебя оскорбили, и ты осквернён! Не совершив вузу, ты теперь не сможешь ни принимать пищу, ни сотворить намаз!       Фарух только усмехнулся, подмигнул Шурке, отодвинул свою опустевшую тарелку и принялся очищать один из лежавших перед ним апельсинов:      - Я сказал тебе "как осёл", а ты и в самом деле обозвал меня ослом. Ты действительно хотел меня оскорбить или твоими устами говорил гнев? Пристало ли уважаемому хаджи быть столь несдержанным и позволять гневу брать верх над разумом? Если я осёл, то кто ты, мой старший брат? - улыбнулся Фарух. - Старший осёл?       Он закончил очищать апельсин и отделил от него сдвоенную дольку.      - Что же касается того, могу ли я теперь принимать пищу... - Фарух ещё раз подмигнул Шурке, отправил отделённые дольки в рот и демонстративно их разжевал. - Люблю апельсины!       Вытиравший руки Фагиз не выдержал...    В три широких шага он приблизился к обеденному столу, схватил лежавший перед Шуркой нож и один за другим нанизал на его лезвие оба ранее пойманных им плода, а затем и тот, что оставался подле его брата. Вернувшись к мойке, Фагиз замахнулся и резко, словно встряхивая градусник, взмахнул ножом. Все три апельсина оказались в мусорной корзине.    Действия Фагиза не удивили, пожалуй, только лишь его брата. Шуркин отец пораженно замер, начисто забыв о намерении отхлебнуть из вновь подхваченного им кубка с пивом. Шурка же, оставив так и не съеденную порцию баранины, встал, подошел к Фагизу, протянул раскрытую ладонь и, тщательно выговаривая слова звенящим от напряжения голосом, потребовал:      - Ханджари моро дех! (перс.: Отдай мне мой нож!).   - Забони моро медунем? (перс.: Понимаешь мой язык?) - удивился Фагиз.       Он отвернулся от мальчика к мойке, тщательно отмыл лезвие ножа в проточной воде и вытер его полотенцем.      - "Нет героя, кроме Али и меча, кроме Зульфикара" (надпись на легендарном мече Пророка Мухаммада, прим. автора) - торжественно прочел он арабскую вязь на лезвии, а затем, обернувшись, показал нож брату: - Это ты подарил волчонку эту подделку?   - Хандар дех! - повторил Шурка сквозь крепко сжатые зубы.   - Мана, бача! (На, мальчик!) - незамедлительно отреагировал Фагиз. - Гир! (Возьми!)       Забравший свой нож Шурка вернулся к столу, туда, где помрачневший Фарух, с методичностью автомата, одну за другой отправлял в рот апельсиновые дольки.      - Девона! - сказал Фарух брату, прожевал последнюю дольку и, взглянув на Шуркиного отца, добавил: - Не обращайте внимания, Василий Александрович. С ним бывает. Я сам со всем этим разберусь.       Шуркин отец неопределенно кивнул, наскоро допил своё пиво и удалился к гостям.    Ужин мужчины закончили в полном молчании.       Вскоре на кухню заглянул один из сослуживцев отца. Он коротко кивнул Фаруху и Фагизу и поманил пальцем всё ещё вяло ковырявшегося в своей тарелке Шурку.    Аппетит к тому, судя по всему, так и не вернулся.      - Пойдём-ка со мной, наследник династии! Гостям покажешься, а отцу тост скажешь. Народ требует.       Шурка охотно вскочил и, с явным облегчением оставив чаевничающих братьев, удалился вместе с позвавшим его гостем.    Накрывавшая на стол хозяйка дома, убедившись, что всевозможной закуски более чем достаточно, сослалась на мигрень и уже полчаса как удалилась выпить анальгина. Веселье сразу же приобрело характер типичного офицерского мальчишника. Собравшиеся гости то гомонили все разом, то прерывали шумную беседу взрывом дружного хохота. Праздник, как ему и положено, катился по накатанной.    Кто-то из сослуживцев отца налил в свободную стопку "Арека" и подал её Шурке. Гости предупредительно замолкли и с явным одобрением уставились на немного смутившегося мальчика.      - За твои звезды, папа! - сказал Шурка.       Подражая взрослым, он опрокинул содержимое рюмки далеко в горло и судорожно сглотнул. Непривычный к такому обращению пищевод обожгло, перехватило дыхание. Шурка проморгался, вытер тыльной стороной руки непрошеные слёзы, кивнул что-то шумно комментировавшему отцу и отошел в сторону к пустовавшему диванчику.    Выпитая на почти пустой желудок водка быстро ударила в голову никогда не пробовавшего спиртного Шурки. Наконец-то, впервые за весь долгий день, тревожные мысли и накопившееся напряжение его оставили. Он откинулся на мягкую спинку диванчика и с наслаждением расслабился. Наблюдая за гостями, Шурка сидел с вполне довольным выражением лица, изредка лениво поигрывая ножом. Лишь когда очередная прядь густого сигаретного дыма достигала его убежища, он щурился и, задержав дыхание, махал перед собой свободной рукой.    Спустя час или чуть более надышавшемуся сигаретным дымом Шурке стало дурно. Ощутив уже привычные позывы, он вскочил и стремглав бросился в сторону ванной. "Если пару минут подержу голову под струей холодной воды, то непременно полегчает", - подумалось ему.          Полчаса спустя после ухода мальчика Фагиз почувствовал, как у него неотвратимо нарастает неловкость в области живота: то ли дала о себе знать пища неверных, то ли сказалось состоявшееся осквернение, то ли и то и другое вместе.    Парой часов ранее, ожидая брата, он как раз перечитывал в лежавшей сейчас перед ним книге то место, где Пророк, мир да пребудет над ним, обучал мусульман правилам поведения при позывах к отправлению нужды и при избавлении от скверны: "Воздерживаемся при мочеиспускании и при исходе кала от обращения к кибле³⁹" (кибла - направление на Мекку, прим. автора). А "голос Аллаха" Хомейни - вторил ему в 81-ом Положении своих Наставлений, порицая тех, кто сдерживается от отправления естественных надобностей.    Столь удивительное совпадение событий с прочитанным следовало счесть знамением.    Мысленно поблагодарив Всевышнего за так вовремя посланную подсказку, Фагиз наклонился к Фаруху и вполголоса спросил его о местонахождении туалетной комнаты. Тот встал, проводил брата до кухонной двери, открыл её и указал на последнее помещение в конце коридора.      - Тебе налево, - на всякий случай уточнил он. - Дверью ближе - ванная.       Фагиз кивнул ему и окинул внимательным взглядом стены коридора.    Черной стрелки, указывающей направление на Мекку, в доме неверных не было.      - Покажи мне, где в этом доме кибла? - спросил он.   - Туда! - с секунду поколебавшись, указал Фарух в сторону той же левой стены.       В состоянии избавления от скверны нельзя иметь при себе ничего, что содержало бы написанные имена Господа и его Посланника. Поэтому захваченный с собой цитатник с избранными высказываниями Пророка и признанных улемов Фагиз оставил перед дверью, пристроив его на пустовавшей подставке для цветов.    В туалетную комнату он вошел, как это и предписано в хадисе от Салмана, с левой ноги⁴⁰. Задержав шаг, автоматически отметил, что его голова - как того и требуют наставления улемов - непокрыта и машинально произнес формулу помощи от происков Нечистого:      - Бисми Ллахи, а'узу би-Ллахи мин ар-риджси ан-наджси ал-хабис ал-мухбиси аш-Шайтани ар-раджими! (арабск.: Во имя Аллаха, прибегаю к помощи Аллаха от грязи и мерзкой отвратной скверны побиваемого камнями [проклятого] Шайтана!).       Вполне довольный собой, Фагиз закрыл дверь на щеколду и только после этого обнаружил невероятное: если сесть на унитаз как это и положено, то при избавлении от скверны его зад окажется направлен на киблу. Не перечти он перед этим соответствующий айят, и не спроси брата о кибле, ничего страшного не произошло бы: ни Пророк, ни ученые улемы не порицают избавляющегося от скверны, если тот сядет задом к кибле по незнанию, либо по забывчивости. Постепенно раздражаясь, Фагиз некоторое время размышлял над этим фактом.    Сдерживаться не было никакой возможности.    Решившись, он расстегнул ремень, приспустил брюки и, забравшись на унитаз с ногами, присел поперек этого чуда итальянской сантехники. Упираясь левой рукой в оказавшуюся перед ним покрытую розовым кафелем стену, правой Фагиз ухватился за сливной бачок.    Кибла оказалась справа от него. Это было хорошо.       "Придав себе уверенность и не позволяя Шайтану и сомнениям одержать верх", Фагиз перенес тяжесть тела на левую ногу, приподнял зад, натужился и вдруг вспомнил о том, что голова правоверного при опорожнении должна быть покрыта. Он завел за спину правую руку и, за неимением ничего другого, ухватил ею подол собственной рубахи и рывком натянул его себе на голову, до предела ограничив и без того небольшой обзор.    Но и это было ещё не всё.    И не спешите смеяться, уважаемые читатели. Многие ли из вас, заходя с утра в свои домашние туалеты, садятся поперек комфортных и малокомфортных унитазов так, чтобы Мекка была справа или слева, но никак не спереди или сзади? Многие ли (включая четыреста тысяч мусульман того же Санкт-Петербурга) знают, как у них ориентирована квартира по сторонам света и где по отношению к ним расположена Мекка? Маловероятно, чтобы российские мусульмане вдруг стали бы перестраивать свои отхожие места в соответствии с нормами ислама. Но в странах с преобладанием мусульман среди коренного населения сохранению традиций придается самое серьёзное значение.    Фагиза подвел даже не избранный им оригинальный способ "посадки на скалу", а скрупулезное следование наставлениям ученых улемов.    Перенеся тяжесть тела на левую ногу, сделав упор на носки и до предела оттопырив зад, ослеплённый собственной рубахой хаджи напрочь сбился с точки прицеливания.      - Аллахумма, таххир калби мин ан-нифаки ва-хассин фарджи мин ал-фавахиши! (О Боже, очисти мое сердце от лицемерия и сделай недоступным мои отверстия для непристойностей!) - произнес Фагиз "отстрелявшись", нажал на кнопку слива и огляделся.       Пора было приступать к омовению вузу.       Свежих комьев глины или пригодных для подтирания камней в доме неверных не было. Поразительно, но в их туалетной комнате не было даже крана с проточной водой для омовения вузу. Не наблюдалось ни кумгана, ни простого ведра с ковшом.    Отсутствие воды не должно останавливать избавившегося от экскрементов мусульманина от очищения⁴¹. Вздохнув и скривившись, Фагиз собрал левой рукой приставшие к анусу остатки скверны и очистил пальцы о ближайшую стену. Так он поступил нечётное количество раз, а затем с отвращением обнюхал очищенную руку: проклятый кафель так и не смог вобрать в себя запах скверны, - надо было идти к ближайшему проточному источнику и совершить полноценное омовение вузу.    Слава Аллаху, ванная комната неверных была рядом.       Фагиз привстал, всё ещё чистыми мизинцами натянул на чресла штаны и, пользуясь только правой рукой, изловчился застегнуть ремень.    Опасаясь падения на скользком кафеле, он наклонился, оперся руками о сливной бачок и лишь затем спрыгнул на пол.    Обеими ногами он попал туда, куда и должен был попасть.    В наджасат⁴².          Сирия и Дамаск. Справки, местные понятия и термины (продолжение):       Машрака²⁵ - небольшая, примыкающая к жилому дому терраса. Машрака устраивается со стороны восхода солнца в таком месте, чтобы на нее попадали первые лучи светила. На машрака арабские семьи по утрам пьют кофе.    Хадж (хаджж, хаддж)²⁶ - путешествие души, паломничество в Мекку. Аллах (Свят Он и Велик) сделал паломничество обязанностью для каждого взрослого, если его здоровье и материальное состояние позволяет его совершить. Хадж не обязателен для детей, хотя во время праздника на улицах Мекки их можно увидеть во множестве. В Священном Коране говорится: "Аллах обязывает тех людей, Кто в состоянии совершить поездку, отправляться в хаддж к Дому" (Коран, 3:97).    Шариат²⁷ - в переводе с арабского - "тропинка, по которой следует идти" или "дорога к воде". Шариат - это свод установленных Всевышним Аллахом правил поведения, предписаний и норм, для всех случаев жизни, которые должен соблюдать мусульманин. Он охватывает все аспекты: духовный, материальный и бытовой. Шариат предписывает, какую одежду должны носить мусульмане, какую еду им можно есть, как вести себя дома, в гостях, устанавливает порядок брака и развода и т.д. Исповедовать ислам — значит подчинять свою жизнь Шариату. Любое нарушение мусульманином норм Шариата является преступлением перед Создателем. Мусульманин всегда должен быть уверенным в обязательности соблюдения норм Шариата и в том, что люди не в состоянии придумать законы лучше шариатских или законы, которые могут заменить шариатские, в противном случае он становится кафиром. Шариатом всем мусульманам предписано совершать молитву пять раз в день. Время для молитв непостоянно, о нём ежедневно сообщается в газетах, по радио и телевидению. Полное расписание молитв на год вперёд можно получить в Министерстве информации и культуры Сирии.    Ринд²⁸ - босяк, гуляка, бродяга, житель трущоб, сибарит, вольнодумец.    Отказ пророка Мухаммада войти в Дамаск²⁹ - молва гласит, что Пророк Мухаммад только однажды побывал вблизи Дамаска. Не доходя до города, взглянул на него и изрек: "Человеку лишь раз дозволено входить в рай". С этими словами он остановился так резко, что в камне остался "кадам" - "след ноги", и добавил: "А я хочу войти в рай небесный". Так он и не вошел в Дамаск - рай земной. С тех пор это место называют Аль-Кадам. Сама реликвия - отпечаток ступни Пророка, хранится в расположенной поблизости мечети "Аль-Кадам" в нише у противоположной от входа стены. Утверждают, что в этой же мечети похоронен пророк Моисей.    Шаркас (Шаркасия)³⁰ - этим именем в Сирии называют черкесов и переселенцев с Северного Кавказа и из Абхазии, бежавших в Османскую империю во время русско-кавказской войны во 2-й пол. XIX в. Район Шаркасия ("черкесский" в Дамаске, был когда-то заселен выходцами из Российской империи, так и не смирившимися с её победой в Кавказской войне.
Хиджазская железная дорога³¹ - дорога из Дамаска в Мекку, построена в первые годы 20-го века для доставки мусульман-паломников к святым местам.    Участие России и обученных в России специалистов в создании национальных символов современной Сирии³² - на горе Касьюн не так давно воздвигнут памятник в виде лежащей под аркой огромной каски - МЕМОРИАЛ НЕИЗВЕСТНОГО СОЛДАТА. Внутри мемориала - выставка оружия и пять диорам, изображающих битвы, которые сирийцы считают главными в своей истории: с византийцами на реке Ярмук (635 г.), с крестоносцами под Хиттином (1187 г.), с французами в ущелье Майсалун (1920 г.), с израильтянами - на горе Хермон (1973 г.) и в долине Бекаа (Ливан, 1982 г.). Авторы первых двух и последней - российский выпускник Ахмед Ибрагим и его русская жена Алла; третьей - Мумтаз Бахра, четвертой - российский выпускник Хейдар Язиджи. В Дамаске перед главной библиотекой страны им.Х.Асада установлен памятник сирийскому президенту работы советского скульптора Олега Комова.    Институт арабских исследований³³ - в период французского мандата во дворце, выкупленном у наследников Дамасского вали, некоторое время размещался Институт арабских исследований. Его первым руководителем был Никита Елисеев - российский эмигрант, внук знаменитого владельца продовольственных магазинов в Москве и Петербурге. С 1954 г. - это музей.
Мактаб Анбар³⁴ - "мактаб" на арабском и на персидском языках значит "бюро", "офис", "школа", а Анбар - фамилия богатого еврея Юсефа-эфенди. В 1905 г. в принадлежавшем ему здании устроено первое в Дамаске светское училище для юношей, аналогичное нашему Царскосельскому Лицею. Точно так же, как и из Лицея, из Мактаб Анбар вышла целая плеяда писателей, поэтов, политических деятелей, ставших гордостью Сирии.    Той³⁵ - праздник по случаю крупного радостного события (обрезания, свадьбы, рождения сына).    Осквернение³⁶ - согласно Шариату, десять вещей могут осквернить мусульманина, нарушив его ритуальную чистоту: 1 - моча, 2 - каловые массы, 3 - сперма, 4 - мертвечина, 5 - кровь, 6 - собака, 7 - свинья, 8 - неверный (кафир), 9 - вино, 10 - пот верблюдов или животных, питающихся скверной. Некоторыми законоведами добавляется еще и одиннадцатый элемент - содержащее алкоголь пиво. Различают большое осквернение - мочой, каловыми массами, спермой и кровью, и малое осквернение - например, при метеоризме. Кал и моча, находясь внутри, не создают проблем. Основные предписания ислама по вопросам осквернения сводятся к тому, как экскрементам следует покидать тело (этико-экологический аспект), и к тому, как оскверненному вновь войти в состояние ритуальной чистоты.    Вузу (вуду)³⁷ - частичное ритуальное омовение (или омовение перед молитвой), при котором моются только отдельные части тела (особо подверженные загрязнению), в отличие от полного ритуального омовения - гусл (гусль) (арабск. "омовение", которое мусульманин должен совершать после различных осквернений, а также перед праздниками, постами и другими значительными событиями. При вузу для устранения скверны разрешается использовать проточную воду, камни, глину и песок. При очищении желательно объединить воду и камни (глину). Не рекомендуется использование бумаги (на ней могут быть начертаны слова Пророка, либо одно из имен Всевышнего). Для очищения нельзя пользоваться костью, сухим пометом или чем-то, что обязывает проявлять к себе уважение, типа листа бумаги с написанным на нем именем Бога. По классической схеме вузу анус избавляют от экскрементов тремя камешками. Если он станет чистым, то их достаточно. В противном случае используют четвертый. Даже если чистота достигнута, после него желателен пятый, для нечетного количества.    Айаталлаха Рухаллаха Мусави Хомейни пишет (цит. по: Хомейни, "Рухаллах", Положение 67): "Если анус промывается водой, то в нем не должно оставаться ничего из каловых масс. Наличие цвета и запаха не допускается. Если за один раз он промыт так, что в нем не осталось ничего из каловых масс, то повторное мытье не обязательно. Если чистота наводит на размышления, чтение намаза допустимо, но нежелательно. Если остался запах, то, чтобы он исчез, руку вытирают о землю или стену". Рекомендации вузу писались для реалий давно минувшей эпохи: где вода, зачастую, была на вес золота, бумага - только для письма, зато в избытке было камней, песка и глины. По степени своей функциональной значимости воде и земле отдается главенствующая роль. Однако и в отношении них проводится детальное разграничение, например, различают до пяти категорий воды, а глиняные комья для подтирания должны быть определенных размеров.    Девона³⁸ - сумасшедший, блаженный, юродивый.    Кибла³⁹ - направление на Мекку. Присутствует во всех ритуальных актах мусульман. Молиться надо на Мекку, опорожняться - так, чтобы она не находилась непосредственно спереди или сзади. Туалеты во всех мусульманских частных домах и государственных учреждениях соответствующим образом выдержаны при строительстве по сторонам света. В гостиницах и на стенах домов имеется указатель на Мекку для того, чтобы приезжие без лишних проблем смогли сориентироваться. Этого нет в тех городах российских регионов, где основная часть населения исповедует ислам. Вот как описывает должное отношение к кибле имам Ширази (Ширази, "Таузих ал-маса'ил", Положение 68, с. 13-14):    "В тех домах, где построенный туалет обращен к кибле или она расположена позади него (будь то преднамеренно, или по ошибке, или по незнанию вопроса), нужно садиться таким образом, чтобы не быть лицом или спиной к кибле, в противном случае это запрещено (харам). Желательным также является учет киблы и в нестандартных ситуациях. Например, при нахождении в часто меняющих направление движения поезде или самолете. Если во время дополнительного очищения (истибра) из канала появится моча, то и в этом состоянии находиться лицом или спиной к кибле тоже запрещено".    Места отправления естественных надобностей у мусульман и поведение в них⁴⁰ - отхожим местам в мусульманской традиции отводится существенная доля предписаний. "В пустыне следует удалиться с глаз людских и прикрыть себя тем, что можно найти. Не достигнув места, где можно присесть, нельзя оголять гениталии. При дефекации нельзя обращаться лицом и задом к кибле, к солнцу и к луне. Садиться надо лицом к полыни и спиной к ветру... во время опорожнения порицается сидеть на дорогах, проспектах, улицах, у дверей домов и под фруктовыми деревьями, что-то есть, надолго засиживаться и подмываться правой рукой, равно как и разговаривать во время опорожнения, за исключением случаев поминания Всевышнего" (раздел "Указания к опорожнению (мочеиспускание и выход каловых масс)", сочинение "Таузих ал-маса,ил" ("Толкование положений" айаталлаха Рухаллаха Мусави Хомейни (цит. по: Хомейни, Рухаллах)). В мусульманских странах не встретить следов мочи и дефекации в парадных, лифтах, проходах под арками и т. п., то есть в тех местах, против превращения которых в туалеты почему-то выступают мусульманские богословы на протяжении уже четырнадцати веков. Вместе с тем в мусульманских городах общественные туалеты - редкость, но они обязательно оборудованы проточной водой для совершения ритуального омовения (вузу, гусл) сразу несколькими людьми. При наличии водопровода с правого бока (от сидящего) из стены подведен гофрированный шланг с водой, а при отсутствии - стоит металлический (иногда пластмассовый) кувшин с водой на 2,0-2,5 л, называемый персами афтаба или тюрками - кумган. Слева по отношению к сидящему устанавливают короб с теми самыми камешками, о которых писал ал-Газали и продолжают писать современные богословы. Кувшин с водой при подмывании следует держать правой рукой.    Порицается мочиться стоя, на твердую почву, в норы животных и, в особенности, в стоячую воду. В силу канонического требования о сидячем отправлении малой нужды, в общественных туалетах мусульман нет писсуаров. Вступать в отхожее место следует левой ногой, а, выходя из него, делать первый шаг правой. Перед входом в туалетную комнату необходимо произнести слова: "Бисми Лляхи, Аллахума ин-ни aузу бика мин аль-хубси ва-ль-хабаис" ("Во имя Аллаха, о Аллах, упаси меня от джиннов мужского и женского пола"), или другую подходящую к случаю фразу, например слова Пророка: "Аллахумма, ин-ни а`узу би-кя мин аль-хубуси ва-ль-хаба'ис” (“О Аллах, поистине, я прибегаю к Тебе от порочности и дурных поступков"). Выйдя из туалетной комнаты, следует произнести "гуфранака" ("прошу у Тебя прощения").    В далеком от современных гигиенических норм и представлений средневековье (и более ранних веках) дело доходило до казусов: для подтирания зада в Китае применяли бамбуковые дощечки, в пустынях - местные жители и кочевники - использовали гладкие камни. В тёплых, не обделённых водой краях - омывались водой. Высшие сословия на Руси нередко использовали для подтирания ануса птенцов домашней птицы. Прежде чем смеяться и иронизировать по этому поводу, давайте вспомним - каков был уровень бытовой культуры в это время. Вспомним, что свирепые инфекции с завидным постоянством выкашивали целые регионы и реально угрожали выживанию человеческой популяции. Меры поддержания ритуальной чистоты, не смотря на их явно религиозный окрас, на самом деле были предельно прогрессивны для того времени и, на фоне всеобщей антисанитарии, РЕАЛЬНО позволяли выживать уверовавшим в сурового и требовательного Бога сообществам. Как бы это сейчас не трактовалось, но, когда в Европе свирепствовали эпидемии чумы и холеры, Мухаммад, при помощи безупречного личного примера и обязательных для исполнения замечаний, постепенно приучил арабов к чистоплотности и цивилизованному поведению, заставив их отказаться от своих дикарских привычек.    Очищение⁴¹ - ислам уделяет огромное значение личной и общественной гигиене человека. Пророк (мир ему и благословение) сказал: "Очищайтесь, ибо ислам - это чистота" (Ибн Хайян). Мухаммад придавал большое значение чистоте тела, одежды, дома и даже улиц. Он особо подчеркивал необходимость ухода за зубами, руками и волосами. Так, салят (молитва) не будет принят, если ваше тело, одежда или место, где вы его совершаете, не будет чисто. Очищающим от скверны материям относятся вода, земля, солнце, изменение состояния (оскверненное дерево, сгорая, превращается в уголь), метаморфоза (вино - в уксус), и т. д. Анус следует обмывать водой или(и) очищать тканью, камнями, глиной и чем-то наподобие того. Избавившись от скверны, переходят на другое место и подмываются водой, правой рукой сливая воду на место осквернения, а левой - промывая до того, пока ладонь руки при касании не почувствует отсутствия следов. При этом не следует углубляться и входить внутрь. Надо знать, что все, до чего не добирается вода, является внутренним. Воде отдается преимущество. Именно омовение водой устраняет скверну и является предпосылкой чистоты. Экскременты внутри не определяются как осквернение до тех пор, пока они не выйдут наружу. Основное условие ритуального омовения - это то, что в итоге тело и одежда должны стать чистыми, т.е. на них не должно быть наджаса. Бумага во многих мусульманских странах для целей очищения фактически не применяется. Замена бумаги на воду экономически выгодна как для отдельной многодетной семьи, так и в государственном масштабе. Можно представить, сколько тонн бумаги ежедневно уходит в буквальном смысле на дерьмо в любой из европейских стран. Кроме того, по словам медиков, работающих в мусульманских странах, применение холодной воды для подмывания способствует профилактике воспаления геморроидальных узлов, попросту геморроя (бавасир).    В мусульманской гигиенической традиции различают и дополнительное очищение - истибра - действие, которое совершают мужчины после мочеиспускания. Его выполняют по-разному. Самое лучшее, когда после отхода мочи сначала подмывают анус. Затем три раза средним пальцем проводят от ануса до основания "инструмента" (алат), после чего большим пальцем сверху, а указательным снизу "инструмента" три раза проводят до места обрезания. Вслед за этим три раза придавливают головку "инструмента. Затем берут орган в левую руку, и встряхивают. После трижды протирают о три разных места, или тремя камешками, или в трех местах о стену, чтобы в месте очищения не осталось влаги" (цит. по Ал-Газали, 3-я книга труда "Таинства ритуального очищения и его суть" ("Ихйа' 'улум ад-дин", Т.1. С. 122-12, Положение 72). Прямые указания о порядке и способах очищения имеются не только в пространных толкованиях ученых богословов, но и в самом Коране: "Верующие! Когда вы хотите совершить молитву, то умывайте свои лица и свои руки до локтей и отирайте ваши головы и ваши ноги до щиколоток. Если бываете осквернены истечением семени, то очищайтесь; если вы больны, или в дороге, или когда кто из вас пришел из отхожего места, или когда вы совокуплялись с женами, и не найдете воды, то очищайте себя чистым песком: им обтирайте лица свои и руки свои" (Коран/ ал-Ма'ида ("Трапеза", 5: 8-9).    "Чистота ведет к вере, а вера ведет человека в Сад Рая" (аль-Табарани). Мудростью повеления соблюдения чистоты в исламе является то, что чистота возвышает мусульманина, сохраняет его уважение, бережет здоровье. Пророк Мухаммад сказал: "Чистота - это часть веры" и "Чистота - это ключ к молитве..."    Наджасат⁴² - отделившаяся от человека скверна, т.е. скверна, начавшая самостоятельное существование. Само осквернение при выходе скверны наружу именуется хадас.   
 

 
Глава 1.12. Очищение
 

Очищение. Намаз. Муська. Уход Фагиза

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Волк не может нарушить традиций,

Безграмотная мать — слепой ребёнок.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *