Фобия — 2. Часть 4

Сергей Стукало

Форма: Роман
Жанр: Приключения
Объём: 19299 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Часть вторая

Глава 4. Пьяный попутчик

Когда забравшие вещи из камеры хранения курсанты оказались в разгороженном деревянным барьером пропускнике, у регистрационной стойки стоял последний припозднившийся пассажир – миловидная молодая женщина, почти их сверстница. Свой паспорт и авиабилет она уже передала работнице аэропорта.
Руки пассажирки были заняты сложенным в большой конверт и перетянутым широкой голубой лентой одеялом. Из-под козырьком нависающего белоснежного уголка одеяла виднелись тронутые лёгким румянцем пухлые щёчки. Глянцевое эллиптической формы колечко яркой пустышки ритмично шлёпало по энергично двигавшемуся детскому подбородку.

- Наши в городе! – громким восторженным шепотом отметил эту картину моментально размякший Шурка.
- Угу! – выдохнул Серёга, и с облегчением отпустил его хлястик и оттягивавшие левую руку чемоданчики. – Документы давай!

Шурка на просьбу товарища не отреагировал. Его изрядно штормило, и раздраженный этим обстоятельством Серёга кривился и сдержанно бурчал, обследуя карманы окончательно расслабившегося напарника в поисках военного и авиационного билетов.

Любая идиллия имеет свойство заканчиваться в самый неподходящий момент. Наш случай исключением не стал. Неспешное, почти идиллическое течение регистрационной процедуры прервало появление нового персонажа.
В регистрационный зал вбежал коренастый, не по-здешнему смуглый молодой человек. Остановившись, он расстегнул молнию щеголеватого, с меховой оторочкой, пуховика, откинул капюшон, сипло выдохнул и закашлялся. Кашляя и обильно отплевываясь, "смуглый" сыпал ругательствами и проклятиями. Для завершения картины отметим, что ругался незнакомец не по-русски, но энергично и с чувством.
Закончив со словесной преамбулой, "смуглый" перешел к активным действиям. В несколько широких шагов он преодолел отделявшее от регистрационной стойки расстояние и вклинился в разделявший регистрировавшуюся пассажирку и курсантов промежуток. Их вещи он, не долго думая, отпихнул ногой.
Чемоданчики глухо звякнули и опрокинулись.
Оказавшись за спиной молодой мамы, "смуглый" опустил на пол висевшую у него на плече спортивную сумку и полез во внутренний карман пуховика.
Первым на столь наглое поведение незнакомца отреагировал Шурка. Выбросив вперёд левую руку, он ухватил его за ворот и рывком развернул к себе.

- Слушай, дитя Востока, – процедил он, нехорошо оскалясь. – Ты когда-нибудь слышал про то, как приличные люди ведут себя в очереди? Что чужое пинать нехорошо, а тем, кто это делает, бывает плохо? А?
- !No me jodas! (исп. Не еб… мне мозги). Русски не понимать! Пошел на фуй! – ответил "смуглый" ответно оскалясь и, повысив голос, добавил. – !No te sirvas de los dedos! (исп. Убери руки!)

Он перехватил Шуркино запястье, ловко его вывернул, освободился и, моментально забыв об обидчике, развернулся к стоявшей у стойки пассажирке.
С этой помехой незнакомец расправился не менее решительно, чем с уже поверженными чемоданчиками. Он резко выкрикнул что-то требовательное, но, так и не дождавшись реакции на свои слова, коротко выдохнул и двумя руками с силой толкнул мешавшую ему женщину в спину.
Та коротко вскрикнула, уже в воздухе подхватила чуть не вылетевший из рук сверток с грудничком и, пробежав по-инерции несколько шагов, замерла. Всхлипывая и утирая слёзы, к более-менее адекватному восприятию реальности она вернулась лишь тогда, когда проснувшийся от толчка и непонятных перемещений ребенок, интуитивно оценив обстановку как тревожную и неприятную, оглушительно заорал. Надо полагать, орал он на всякий случай, но с огромным энтузиазмом. Совершенно растерявшаяся молодая мать тут же принялась его укачивать, приговаривая что-то успокаивающее и ласковое.
Ругаться или выяснять отношения со "смуглым" она не стала. Ей было не до того.
У оторопевших курсантов перехватило дыхание.
Между тем незнакомец достал из внутреннего кармана пуховика увесистое портмоне, выудил из его недр паспорт с вложенным в него билетом и со скучающим видом протянул их за стойку.

- Как вам не стыдно!!! Разве так можно? Спокойнее надо быть! Спокойнее! Куда торопитесь? Всё равно без вас не улетят! – с нажимом сказала регистраторша "смуглому" и, обернувшись к молодой маме, участливо поинтересовалась. – У вас всё в порядке? Идите сюда, я ещё с вами не закончила.
- !Me importa una mierda! (исп. Мне пох…й) – незамедлительно ответил ей "смуглый" и, скабрезно подмигнув, добавил. – ?Quieres follarte, guapa? ?Como te llamas,nina? ?Quieres dormir conmigo? (исп. Хочешь трахнуться, милашка? Как тебя зовут, детка? Переспишь со мной?)
- Ты на кого руку поднял, басмач недобитый? – прервал его пришедший в себя и окончательно рассвирепевший Шурка. – На русскую женщину и на Советскую Армию? Ещё и бормочет тут не по-русски. Чего скалишься, плейбой хренов! Гадом буду – запишусь перед выпуском в Афган и половине вашего черножопого племени там хвосты поотрываю!

Незнакомец даже не оглянулся. Он лишь раздраженно, словно отгоняющий овода мерин, передернул плечами и принялся на своём тарабарском языке убеждать в чём-то только ему понятном проводившую регистрацию даму. Уязвленный такой наплевательской реакцией Шурка рванулся, повис на удерживаемом Серегой ремне, дотянулся до затылка своего обидчика и, почти без замаха, отвесил не блещущую изяществом исполнения, однако же, вполне весомую плюху. "Смуглый" вздрогнул, обернулся, возмущенно сверкнул глазами, но, прикинув соотношение сил, в драку не полез.

- Пошел на фуй! !Mierdo! (исп. Мьердо – "дерьмо" – упрямо повторил он и, вжавши ушибленный затылок в плечи, опять протянул работнице аэропорта свои документы.
- Сам ты "морда", моджахед недоделанный! – возмутился не на шутку оскорбившийся Шурка. – Куда?! Куда ты меня послал? Да я тебя за это…

Он снова рванулся, но в этот раз безуспешно. Потянувшийся было к опрокинутым вещам Серёга успел поймать его за ворот. Незнакомец же, оценив обстановку и окончательно уверовав в собственную неуязвимость, больше не обращал внимания на воинственные потуги возмущенного курсанта. Он лишь энергично размахивал своим паспортом и что-то беспрестанно бубнил.
Убедившись в безрезультатности попыток достать "смуглого" кулаками, Шурка тут же поменял тактику. Он запрокинул руки за голову, ухватился ими за шею своего друга и с силой оттолкнулся от пола. Уже в воздухе сгруппировался и, распрямившись, мощным толчком впечатал обе стопы в филейную часть своего обидчика.
"Смуглый" на ногах не удержался.
Его буквально смело.
Падая, он стремительной торпедой промелькнул мимо регистраторши, миновал и всё ещё не пришедшую в себя молодую пассажирку, кулем проехался по бетонному полу и ошарашено замер, с грохотом вписавшись в непонятного назначения серую тумбу. Оброненные паспорт и билет упали в шаге от курсантов.
Отпустив Шуркин ворот, Серега наклонился, поднял бумаги незнакомца и аккуратно положил их на краешек регистрационной стойки. Его внимание привлек оказавшийся сверху паспорт. У него была необычного темно-зеленого цвета обложка со сквозной сантиметровой ширины прорезью, сквозь которую явственно читалась красовавшаяся на второй страничке надпись – "REPUBLICA DE PERU". И чуть ниже – более крупным шрифтом – "PASSEPORT".
Шуркин спутник изумленно замер и покрылся холодной испариной. Немного придя в себя, он встряхнул удовлетворённого, а потому снова размякшего Шурку, и поделился с ним впечатлениями – сквозь зубы, шепотом и предельно нецензурно. Реалии того времени были таковы, что если бы "смуглому" пришло в голову пожаловаться на поведение будущих офицеров ближайшему милиционеру, то на этом их военная карьера была бы раз и навсегда закончена. Не так давно из училища отчислили несколько человек, имевших куда более безобидные контакты с иностранцами. С той поры курсанты, и до того не стремившиеся к встречам с зарубежными гостями, стали обходить таковых так, словно те были чумными.
Власти, по извечному российскому обыкновению, абсолютно не доверяли своим гражданам, но раболепствовали перед иностранцами.

Пауза в регистрационном зале затягивалась, но понемногу находившиеся в нём персонажи занялись своими делами. Все дружно сделали вид, что ничего экстраординарного не произошло. Работница аэропорта закончила регистрацию наконец-то успокоившей своего ребенка молодой матери и приглашающе улыбнулась принявшим невозмутимый вид курсантам. Их с Шуркой документы Серега положил сразу же за бумагами "смуглого" и скупым, но достаточно красноречивым жестом показал, чтобы иностранца зарегистрировали в первую очередь. Затем он обернулся к возмутившемуся было Шурке и указательным пальцем правой руки постучал себе по лбу.

- Тс-с-ссс! – сказал он своему напарнику, приложив тот же палец к губам, а затем им же выразительно покрутив у виска. – Будь добр, сделай каменную морду лица и больше не дергайся. Этот отморозок – американец.
- Оба-на! – сказал Шурка. – Какого ж хрена он тогда летает внутренними линиями и народ обижает? Да ещё смуглую физиономию нацепил? Я думаю – он террорист!
- Достал ты уже своей фобией! Повторяю для тех, кто на бронебазе – латинос это! Перуанец! Индеец! Быстро сделал каменную морду! Ну?! – повторил Серега заморожено улыбаясь.
- Под латиноса прогибаться?!! Щаз-з-з!!! – ответил ему Шурка. – Разбежался!

Очухавшийся перуанец с трудом поднялся, кое-как отряхнулся и направился в их сторону.

- Ола, Винету! – сказал ему Шурка. – Эль пуэбло, унидо, хамас сера венсидо! Сальвадор Альенде – но пасаран!
- !Hola! (исп. Ола – привет) – как ни в чём не бывало отозвался вернувшийся к стойке "смуглый", густо выдохнул ромом и, мотнув подбородком в сторону работницы аэропота, с внезапно прорезавшимся дружелюбием, заметил: – Este con'o tiene culo guapo. !Tia buena! (исп. У этой пи…ы красивая задница. Клевая тёлка!)
- А что мы там ещё знаем из испанского? – обернувшись к Сереге, спросил так ничего и не понявший Шурка.
- Из испанского? – на мгновение замер тот. – Да ни хрена не знаем! Всё, что уловил, так это то, что этот урюк и сейчас через слово матерится. Если не чаще.
- Так это… может, он нас уже в семь этажей покрыл, а мы ни ухом, ни рылом?! – расстроился Шурка. – А можно я ему ещё и в рыльник впечатаю? Всего разик, чтобы не лыбился?.. Я быстро. Раз – и он уже в нирване!!! Полежит манехо, перекомпостирует билет и полетит, болезный, следующим рейсом… А?
- Нельзя! Стуканет, сволочь такая, в органы – потом не отмоемся.
- Ну, тогда хоть ты скажи ему чего. Такое, чтобы его, подлюгу, скукожило… Ты же, помнится, за "кубашами" из "Львовского политического" что-то там такое записывал? Помнишь, когда они к нам на КВН приезжали? Неужели ничего в мозгах не осело?
- …Эк чего вспомнил. Это в записную книжку надо лезть. Ноль оперативности с нашей стороны и никакой неожиданности для противника. Ни ему поноса, ни нам – морального удовлетворения.
- Тоже верно, – согласился Шурка. – Ну, ничего, будет ему понос!

В самолет припозднившиеся пассажиры попали без эксцессов. Места курсантам достались по левому борту, позади "смуглого". Через проход и четыре ряда от него. Молодую маму с грудничком стюардесса проводила в самый нос, туда, где на вмонтированных в потолок крючьях висела аккуратная пластмассовая люлька.
Древний самолетик долго прогревал двигатели, затем коротко разбежался и, натужно воя, взмыл в обложенное низкими серыми облаками небо.
После набора высоты Шурка несколько раз сглотнул и, избавившись от заложенности в ушах, пристал к Сереге с самым важным для него на тот момент вопросом:

- Записную книжку доставай!
- Зачем?
- Испанские матюги учить будем!
- Сдурел? – покрутил пальцем у виска Серега. – Оно тебе надо?
- Надо! Не проучим этого супостата, так и будет думать, что он высшее существо, а мы тут лаптем щи хлебаем и у половины русских – после запуска очередного космонавта – грыжа!
- Да не будет он думать! Ни сейчас, ни после! Он, по-моему, куда пьянее тебя. Пока долетим, проспится и ни хрена не вспомнит.
- Думаешь, не вспомнит? – заинтересовался Шурка. – Тогда сам бог велел немного шороху навести. Пусть знает, когда рядом Советская Армия, таким, как он – надо ховаться и ныкаться!
- Знаешь что, Шура? Может, и тебе стоит проспаться? Проснешься трезвым, и на все будет наплевать…
- Записную книжку давай! – не уступил тот.

Серега вздохнул, щёлкнул замками стоявшего в ногах чемоданчика, и вскоре его друг, прикусив от усердия кончик языка и морща лоб, сосредоточенно листал исписанные аккуратными печатными буквами странички.

- Ну что там? – четверть часа спустя вяло поинтересовался Серёга. – Нашел чего?
- Не мешай! – ответил вполне протрезвевший Шурка. – Испанский, оказывается, по части матов – покруче арабского или эстонского будет!
- Кто бы сомневался, – вздохнул Серега и немедленно уснул.

Разбудил его голос бортпроводницы, попросившей пассажиров пристегнуть их привязные ремни. Самолет шел на снижение, приближалась Рига.
К удивлению Серёги Шурка не спал.
Он влюблено таращился на поминутно оглядывавшегося "смуглого". Поймав взгляд перуанца, Шурка начинал мельтешить языком между губами, энергично показывая довольно недвусмысленные непристойности на пальцах.
Выглядело это всё совершенно похабно.
Перуанец обильно потел и смотрел на Шурку с неподдельным ужасом.

- Охренел?! – поинтересовался Серега.
- Вовсе нет! – расплылся в довольной улыбке Шурка. – У меня план! Действуем так, типа мы – голубые! И будто на него, болезного, положили глаз!
- Дурак? Нет, определенно сдурел! И как только такое в голову пришло?
- Не поддержишь – обижусь! – предупредил Шурка. – Ты мне друг или где? Только представь, а вдруг ему действительно тёмнет в голову на нас пожаловаться? А, при таком раскладе, он обязательно распишет, что обижали его два военных гомика в курсантских погонах! Чувствуешь?!
- Что?
- Не проснулся? Мозги включи! Кто тогда хоть одному его слову поверит? Теперь оценил?
- Да уж… фантазия у тебя…
- Согласен?! – обрадовался Шурка.
- Разбежался… А свидетели? Нет уж! Всё!!! Давай сюда книжку! Авантюры на текущий день кончились! Доберемся до Таллинна, переоденемся в "гражданку" – тогда хоть на голове ходи!
- Да мы чуток… Так, чтобы никому и не видно и не слышно было! На крайняк – совершенно непонятно. Пуганем товарища индейца – и свалим! Я тут как раз несколько фраз на испанском составил – не пропадать же трудам? А представь, если он заявит, что мы его на испанском домогались?.. Как пить дать – не поверят! Ещё и в дурку упекут!
- Авантюрист! – хмыкнул Серега, но былой непреклонности в его голосе уже не было.

В Шуркиных словах и в самом деле был определенный резон, и Серега заколебался.

* * *
Через полчаса Ан-24-й приземлился.
С протрезвевшим перуанцем курсанты встретились на выходе из самолета.
Шурка незамедлительно протянул руку и ущипнул латиноса за филейную часть, а когда тот, вздрогнув, оглянулся, доверительно склонился к самому его уху и томно прошептал:

- !Hola, zote! Tienes buen asero. Te quiero. !Mu-u-ucho quiero! (исп. Привет, глупыш! У тебя классная задница. Я тебя хочу. О-о-очень хочу!)

Перуанец шарахнулся как ошпаренный и налетел на стоявшего с другой стороны Серегу.

- Ме каго эн вейнте кватро кохонес де досе апостолес там бьен эн конья де ля вирхен путана Мария!!! (вроде бы испанский – автор не знает, как это переводится) – сказал Серега и, вытаращив глаза, зловещим голосом добавил. – Аллах Акбар!!! Оча та гойдам, джаляб! Керма мехури? Дар кутанат хар бигояд, кунтеи харром. Кси очаи авлодот! (смесь арабского и персидского, лучше это не переводить – прим. автора).
- Me gustan los muchachos. ?Be te a la chopar me la? ?Do'nde esta' los condomes? (исп. Я люблю мальчиков. Пойдем, отсосёшь? Тебе есть чем предохраниться?) – положив руку "смуглому" на плечо, предложил Шурка и тем самым окончательно накалил обстановку.
- Пили ром и кальвадос, а теперь у нас понос! А вот и доктор Айболит! Проктолога Антона Павловича Чехова вызывали? – голосом завзятого чтеца сказок дедушки Корнея Чуковского сказал Серега и, поправив в правой глазнице несуществующий монокль, незаметно для других пассажиров сделал "смуглому" "козу".

Перуанец вздрогнул и замер. Почему-то изображенную двумя пальцами "козу" он испугался более всего. Наверное, дело было в количестве пальцев. Это и стало той самой последней каплей, что переполнила чашу его терпения. Некоторое время "смуглый" затравленно таращился то на "шевелившую рогами" "козу", то на Серегу, то на Шурку. Однако уже через пару секунд, определившись с опасностями и своими реакциями на них, устремился в направлении подъехавшего к самолёту автобуса. Оказавшихся на пути пассажиров он, каждый раз извиняясь на испанском, энергично расталкивал локтями. Как ни странно, выглядело всё это вполне по-русски.
В автобусе "смуглый" оказался одним из первых и немедленно забился в самый дальний его угол. Наверное, он рассчитывал, что зашедшие следом пассажиры станут живым щитом между ним и осатаневшими военными.
Не получилось.
Дальний угол стал ближним, когда водитель "Икаруса" открыл перед припозднившимися пассажирами и заднюю дверь салона.
"Кто на входе последний, тот на выходе – первый". Памятуя это старое правило, курсанты зашли в автобус вместе с последними пассажирами. Они помогли подняться по ступенькам уже знакомой им пассажирке с ребенком и, вполне довольные собой и своим путешествием, расположились рядом с ней, по обеим сторонам, страх*я её и ребенка от возможного падения.
По стечению обстоятельств между ними и перуанцем других пассажиров не оказалось, да и расстояние в три неполных шага оптимизма ни у одной из сторон не вызывало.
Венгерские "Икарусы", по своей сути, не просторнее средней величины коридора.
Ни уединиться в них, ни спрятаться.

- А он больше не будет драться? – поинтересовалась встревоженная таким соседством молодая мать и осторожно покосилась в сторону "смуглого".
- Не посмеет! – заверил Серега.
- А мы его сейчас спросим! – сказал Шурка. – Эй, Винету! Слышь, ты, Ijo de puta! (исп. …сукин сын!) Ты уже успокоился? Или как? ?Dar una patada en el culo? (исп. Пнуть тебя в зад ещё разик?)
- !Be te a la mierda judido bujarron! (исп. Пошел в ж… долбаный п***р!) – взвизгнул "смуглый".
- Ругается?! – изумился Шурка и повел корпусом в сторону перуанца.
- !Socorro! !Socorro! !Socorro! (исп. На помощь!) – заверещал "смуглый".
- Скоро, совсем скоро! – успокоил его Шурка. – Вот видите? – сказал он молодой маме. – Проспался человек. Пришел в себя. Теперь переживает, извиняется. Неплохой, в принципе, парень…

Когда пассажиры "Аннушки" подъехали к зданию аэровокзала, в медленно сереющем небе уже проступали непривычные российскому глазу острые очертания спящей Риги.

* * *
Прошли годы. Шурка уже второй год носил майорские погоны.
В то время служившие в центральном подчинении и во фронтовом звене специалисты, из тех, кто достиг определенной степени виртуозности на своем профессиональном поприще, регулярно направлялись за границу в качестве военных советников. Отправили за рубеж и Шурку.
Шел второй месяц его службы в Сирии. Как ни странно, сирийцы и прочие люди со смуглым цветом кожи Шурку больше не раздражали. Тёмные предметы тоже перестали казаться вызывающе мерзкими.
Теперь у него была другая персональная фобия – дураки-начальники.
Детские фобии остались в прошлом.
Перерос.

2005 – 2007 гг.
Санкт-Петербург, Калуга

© Сергей Стукало, 2008
Дата публикации: 23.05.2008 11:19:24
Просмотров: 3321

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.