Из этих сумасшедших дней

Марк Котлярский

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 9853 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

То есть, запомнилось мне многое, - -
до мельчайших подробностей, - -
но:
вот этот эпизод врезался в память своей
к и н е м а т о г р а ф и ч н о с т ь ю.
Как будто кто-то невидимый заранее написал сценарий, сделал эту раскадровку и включил невидимые юпитеры,
и:
застрекотала камера, забегали невидимые помощники, фиксируя съемку,
а на экране потом воспроизведено было изображение -
-
парк над рекой, вьющиеся змейками аккуратные дорожки, беседки в старо-русском стиле, сизо-мрачное небо и косой дождь, лупящий с размаху по редким, случайным прохожим.
А потом камера ловит в свой объектив двоих, похоже, не особо торопящихся и не пытающихся укрыться под зонтом.
Дождь лупит все сильнее, но эти двое продолжают медленно идти по парковой дорожке, лишь пристальнее вглядываясь друг в друга.
Затем они наконец прячутся под кроной старого развесистого дерева, и он, обняв ее, целует.
- Я люблю тебя, - шепчут губы.
- Я люблю тебя, - повторяют губы.
Падает, падает дождь, шелестит крона, покачиваясь под напором водяных струй.
Двое стоят, обнявшись, и фоном, - медленно, нежно, - начинает звучать заэкранная музыка, вначале робко, стеснительно, затем все сильнее и сильнее, набирая обороты, уплывая ввысь, бросаясь в глубину.
Звуки роятся встревоженно и томно, тревожат сердце, умащают душу и кажется, что ничего вокруг не остается, кроме этих звуков, и кажется, что само чувство - это звук; "из всех мелодий лишь любви музыка уступает, но и любовь - мелодия...".

...молюсь за тебя, за огромное сердце твое, за темперамент и страсть, за доброту и нежность, за лукавство и раздолбайство.
Боже, услышь меня, пошли этой женщине смутное нежное счастье, воздай ей за муку ее, боль ее, преданность и страсть.

...пламя многоязыкое опаляло наши тела и души.
И понял я: как бы я ни старался, выводя на свет свои "заскорузлые" мысли, как бы витиевато ни струилась моя строка, какое бы вдохновение ни бушевало в душе моей -
-
все это ерунда по сравнению с тем наслаждением, каковое (пардон за канцеляризм) я получаю, общаясь с тобой непосредственно;
глядя в твои глубокие глаза,
целуя твои изящные тоненькие пальчики,
касаясь языком твоих сокровенных "зон" и ощущая, как горячая волна неги и любви пробегает по твоему телу.
Но и не меньшее наслаждение -
- молчать
с тобой:
идем ли мы вдоль "улиц шумных",
лежим ли, отдыхая, - -
- - и - -
твоя голова покоится на моей руке; теплое твое дыхание касается моего лица;
да и не молчание это вовсе, а сосредоточенный безмолвный разговор двух сердец,
обмен радиоволнами,
грустью и нежностью.

...мое обворожительное сокровище...

...Этот знакомый желанный жест:
она смахивает каштановые пряди со лба, приподнимается, смотрит на меня влажным невидящим взором и снова припадает ко мне.

Какая-то грубо крашенная квартира, бесцветные обои, телевизор "Горизонт" с тремя программами, раскладывающийся диван и обшарпанный шкаф.
"Какое милые, сейчас тысячелетье на дворе?"
А черт его знает.
Здесь, в этой квартире, нет времени,
здесь -
без-временье,
бес-просвет,
бес-предел,
то есть:
предел, установленный бесом.
Скачут бесенята, веселятся, визжат, бьют копытцами по оконным рамам, ворожат на голубом свету экрана -
и -
глуше становятся шаги, -
тише, -
суше, -
топь поглощает окружающую среду,
жизнь
погружается
в топь,
вязкая топь;
оторопь берет от всего, мир пропадает, закручивается в воронку, и остается лишь невыносимая легкость бытия.
Несносная легкость бытия.

...она целует меня и говорит тихо-тихо, чтобы не услышали бесенята:
- Любимый, как мне хорошо с тобой...
Слова осыпаются звонкими монетами, палой листвой, каплями дождя, проносятся шелковым шелестом ветра.

Она лежит обнаженная, ее узкое тело с бессильно опущенными вдоль тела от страсти руками напоминает изысканную сигару,
и тут же - -
- - я ловлю себя на мысли, что она напоминает серовскую Иду Рубинштейн - -
- - такая же восхитительная угловатость, такие же огромные глаза, такие же тонкие очертания фигуры.

Она снова шепчет:
- Любимый, как мне хорошо с тобой, я не верю в чудеса, но эта ночь с тобой, под Новый год, кажется чудом...

"Пора уже давно уяснить, - думаю я, - что Господь оберегает меня от мелких ничтожных связей, Он гонит их от меня прочь, Он отталкивает их от меня, и только тогда, когда есть шанс для высокого чувства, Он дарует его мне но не просто, как подарок или выигрыш в лотерею, нет, он испытывает меня этим чувством, как испытывал несчастного и все же великого в своей любви к Господу Иова... И я, покорный Ему, должен пройти через все тернии, потерять все, что было у меня, и снова обрести, сжечь за собой все мосты и навести новые, ощутить высоту падения и глубину подъема..."

И снова - эта грубо крашенная квартира, бесцветные обои, телевизор "Горизонт" с тремя программами, раскладывающийся диван и обшарпанный шкаф. Не знаю, что на меня нашло, но, размахивая руками и разгуливая по комнате, я разражаюсь неожиданно нервным монологом.
Впрочем, мне кажется, что я искренен и что стараюсь высказать все, что у меня лежит на душе.
- Мне страшно думать о будущем, я не могу представить нас с тобой в железных тисках быта. Не знаю, понимаешь ли ты, о чем я вообще говорю? Мы из другого мира, наши отношения лежат совсем в другой плоскости, и что с ними делать, кому принести их в жертву? И вот, представь, человек, с которым ты близок, ест, потеет, икает, пукает, какает, некрасиво сморкается, плохо вытирает задницу, ковыряет в ушах, и ты вдруг замечаешь, что все это ты... замечаешь... что все это назойливо лезет в глаза... и запах пота... и ты не можешь не можешь себя пересилить...
как с этим смириться... как жить с этим...
и придет момент когда ты возненавидишь этого человека
а может и нет
не знаю
Но про себя могу сказать:
быт убивает меня, он высасывает из меня последние соки.
"Иди вынеси мусор, иди помой посуду" - звучит для меня как бессрочный приговор суда.
Но самое страшное, что я не могу ослушаться, я не Ротшильд и не содержу служанок, которые могли бы все это делать для меня. Я не ем на серебряном блюде и вышколенный лакей в белой манишке и шелковых перчатках не стоит за моей спиной
За моей спиной - пустота, торричеллева пустота, пустота во мне, в моей душе, пустота неприспособленного к быту человека, человека, с которым нельзя жить, строить семью, растить детей.
- К чему все это ты говоришь, - вдруг перебивает она стройное течение моего монолога, - Ты не хочешь, чтобы мы больше встречались?
Она нервно подергивает плечиком и голая, сбросив с себя простыню, отправляется на кухню, закуривает и сидит, как нахохлившийся воробушек.
- Что с тобой, малыш, что ты?..
- Я обдумываю то, что услышала от тебя сейчас. Ты хочешь сказать, что это наша последняя встреча?
- Я ничего не хочу сказать. Я вообще не хочу думать о будущем. "О, если б мог сейчас я умереть! Счастливее я никогда не буду..." Шекспир, "Отелло".
- Спасибо за информацию.
- Пожалуйста, пользуйтесь, пока я жив.

"О, если б мог сейчас я умереть! Счастливее я никогда не буду..."

Лет десять назад вместе с шумной компанией я отправился на природу. Приятели как всегда начали делать шашлыки, шумно готовясь к застолью, а я отправился на берег речки. Вода стремительно несла свои хрустальные воды, касаясь пологого берега и подпирая высокий противоположный, на котором вяло покачивались вековые сосны.
Солнце грело, но не жарко, и вдруг я задремал на какое-то мгновение и мне показалось, что я растворился в природе стал ее составной частью, неотъемлемым элементом.
Но главное:
- яркая мысль как вспышка магния вдруг мелькнула в мозгу, пронзив все мое существо -

- "Вот так бы и умереть, растворясь в природе, став ее частью не сейчас и не здесь, но вот именно так..."

То ли мысль это мелькнула, то ли голос какой-то проговорил, неспешно и веско, но когда я очнулся и посмотрел на часы, то понял, что не прошло и пяти минут.
Странно: а мне показалось, что минула вечность...

Нет-нет, вот еще что. Кусочек, фрагмент из Вирджинии Вульф, из знаменитой "Мисс Дэллоуэй":
"...и никогда ему не решиться на окончательный шаг (хоть он ей искренне предан) - словом, вероятно, миссис Берджес права, и не лучше ли ей его позабыть и запомнить таким, каким он был в августе двадцать второго - тенью на меркнущем перекрестке, тающей, покуда уносится вдаль двуколка, и ее уносит, и она надежно стянута ремнями на заднем сиденье, и руки раскинуты, и тень уже тает, уже исчезает, а она кричит, что готова на все, на все, на все..."

- Я так долго никому не говорила о любви, что уже не могу остановиться и мне хочется повторять тебе - люблю...люблю...люблю...
Вот какие слова она мне шептала, какие шелковистые слова,
и:
душа моя летела, как среброкрылый меткий мотылек на яркое пламя; -
- душа отделялась от тела, парила в воздухе, затем пикировала вниз, соединяясь с телом...
и:
все повторялось снова.

"Если и есть рай на земле, то он возникает именно в эти минуты, когда душа возвращается в тело, и одушевленное тело наполняется безумным неземным блаженством..."

В комнате по-прежнему темно, только мерцает телевизор "Горизонт", открывая для самому себе ведомые и неведомые горизонты - все программы давно уже закончились, и серебристая рябь бежит по экрану.
- Ты спишь? - спрашивает она.
Мы лежим, отдыхая после нескольких часов невыносимо сладостной любовной пытки.
- Ты спишь? - повторяет она.
- Не знаю, может быть, и сплю, - отвечаю я.
- Не спи, - просит она, - обними меня крепко-крепко, осталось всего несколько часов до рассвета.
Я обнимаю ее, потому что в этот момент мне не хочется думать, а хочется превратиться сплошное огромное чувство -
- чувство,
лишенное мысли,
пожирающий пламень,
неопределенную субстанцию.

- Знаешь, - говорю я, - серьезно, "О, если б мог сейчас я умереть! Счастливее я никогда не буду..."
- Не надо, - просит она, - не умирай...

© Марк Котлярский, 2008
Дата публикации: 07.01.2008 18:12:03
Просмотров: 3720

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Мила Горина [2015-02-14 18:29:20]

Превосходно! Просто классика! Мила Горина

Ответить

Аякко Стамм [2008-01-10 21:11:34]

Шляпы нет. Снимаю скальп.
Аякко.

Ответить