Легенда о докторе Фаусте

Геннадий Дмитриев

Форма: Рассказ
Жанр: Мистика
Объём: 32414 знаков с пробелами
Раздел: "Рассказы"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Рассказ написан 20 лет назад, тогда еще никто не думал, что на Украине найдутся люди, заинтересованные создании ядерного оружия.

Фауст Зиновьевич Розенфельд был доктором физико-математических наук, профессором и занимал должность заведующего кафедрой в Одесском универси¬тете. Судьба его складывалась благополучно. Будучи еще студентом, он проявил незаурядные способности и был приглашен в аспирантуру. Успешная защита кандидатской, а позже докторской диссертации позволили ему стать профессором и возглавить кафедру ядерной физики. Долгое время Фауст Зиновьевич был неженат. Он полностью посвятил себя науке, и все житейские проблемы были для него, если не на последнем, то, по крайней мере, не на пер¬вом, и даже не на втором месте. Однако, когда ему было около пятидесяти, его молодая аспирантка, Маргарита Петровна, хоть и не обладавшая особыми талан-тами в области физики, но имевшая приятную наружность и практичный ум, сумела внушить профессору те чувства, которые испытать в молодости ему не довелось. Кончилось тем, что Фауст Зиновьевич помог ей написать канди-дат¬скую диссертацию, получить место преподавателя на его кафедре, в результате чего она стала его женой. Со временем стареющий профессор начал за¬мечать, что молодая супруга, образно говоря, наставляет ему рога, однако поде¬лать с этим он ничего не мог, да и не хотел, поскольку после кратковремен¬ного любовного восторга наука вновь заняла для него первое ме¬сто, а та степень внимания и мимолетные ласки, которыми ублажала его Марга¬рита Петровна, вполне его удовлетворяли.
Возможно, так бы он и прожил до глубокой старости, если бы не известные события августа 1991 года, когда коренные изменения в развалившемся обще¬стве не обошли стороной и науку. Молодое независимое государство, в которое превратилась часть территории бывшего Союза, не нашло средств для финансиро¬вания науки и образования и, переименовав институты в универси¬теты и академии, на этом успокоилось, решив, что для науки сделано и так слиш¬ком много. Большинство научно-исследовательских работ было закрыто, особенно в области исследований ядерной физики, поскольку новое правитель¬ство отказалось от ядерного оружия, а в ядерной энергетике видело только зло, грозившее новой Чернобыльской катастрофой. Зарплата профессорско-преподава¬тельскому составу стала выплачиваться крайне нерегулярно, а порой вообще не выплачивалась, несмотря на то, что большинство студентов были переведены на контрактный вид обучения, то есть за деньги. Для Фауста Зи-новье¬вича Розенфельда настали черные дни.
Его молодая жена, не выдержав тяжких испытаний, оставила обедневшего профессора на произвол судьбы и ушла к молодому, преуспевающему бизнес¬мену, получив вновь все необходимое для беззаботной жизни. Фауст Зиновье¬вич остался один, без средств к существованию, без любимой науки, без жены.
Взяток профессор брать не умел. Он был очень несовременен. Он поче-му-то счи¬тал, что знания нельзя приобрести за деньги, как модный костюм. Его сту¬денты никак не могли уразуметь, почему, имея достаточно денег, нельзя полу¬чить желаемую оценку по физике, как по многим другим предметам. Он, как и другие его коллеги, пытался подрабатывать подготовкой абитуриентов к поступле¬нию в ВУЗ. Однако, поступающим нужна была не подготовка, а связи, ко¬торые позволяли бы, заплатив определенную сумму и засвидетельствовав факт своего присутствия на экзамене, поступить в университет. Профессор же, в силу своей старомодности, обеспечить этот вид услуг не мог, да и конкурс на физфак был незначителен. Престижными ныне считались юридические и экономи-ческие факультеты, преобразованные в академии, институты и кол¬леджи. Все население страны ринулось в частный бизнес, начиная от бывших секрета-рей обкомов и горкомов, отъявленных бандитов, владеющих крупными торговыми фирмами, кончая старушками, торгующими спичками и сигаретами на углу. Тайны ядерной физики перестали будоражить умы современной моло¬дежи.
Однажды утром, в мае, тринадцатого числа Фауст Зиновьевич сидел за своим рабочим столом на кафедре и читал рекламное приложение к газете «Вечер¬няя Одесса», в надежде найти что-либо в качестве приработка к своему нищенскому, крайне нерегулярно выплачиваемому жалованью. И, вдруг, на послед¬ней странице, в нижнем углу он прочел:
«Продам душу дьяволу.
Доктор Фауст.»
Профессора прошиб холодный пот. Ноги стали ватными, руки дро-жали. Он, конечно, не раз говорил про себя: «Душу дьяволу бы продал, только бы не вла¬чить это жалкое, нищенское существование!» Но чтобы так, по объявлению в газете… Возможно, подумал он, это объявление не имеет к нему никакого отношения, но в университете его никто иначе не называл, как «доктор Фауст». Прозвище не имело никакого иронического подтекста, звали его действительно Фа¬уст, и он был доктором физико-математических наук. Может быть, ему просто почудилось, он еще раз поднес газету к глазам. Из нижнего угла страницы на него таращилось объявление:
«Продам душу дьяволу.
Доктор Фауст.»
Что это, что? Неуместная шутка кого-либо из коллег или он сам в порыве отчаянья дал это объявление? Ответа он не находил. А что, если кто-то еще на кафедре читает эту газету? Читает и смотрит на него с ехидной усмешкой? Он обвел взглядом помещение кафедры. Все занимались своей работой, никому до него не было дела. Он накрыл газету страницей своей научной статьи, полез в карман за сигаретой, но вовремя вспомнил, что в помещении кафедры у них не курят, сил, выйти в коридор у него не было. Он снял листок с га¬зеты и снова прочел:
«Продам душу дьяволу.
Доктор Фауст.»
В глазах стало темно, сознание помутилось, он покачнулся и уронил голову на стол.
Очнулся профессор поздно вечером, дома в своей постели. Наверное, сотрудники, увидев, что с ним случился обморок, привезли его домой и уложили в постель, – подумал он. Рядом, на тумбочке, лежала злополучная газета с объявле¬нием. «Боже мой! Они видели газету и это объявление, они все знают! Боже мой, какой кошмар! Что обо мне подумали?! Как я те¬перь появлюсь в университете?!» Он достал сигарету и закурил. Руки его дро-жали. Он встал, потом сел, потом опять встал. В голове не было ни одной мысли, которая могла бы объяснить суть происходящего. В дверь позвонили.
С трудом овладев собой, профессор пошел открывать. На пороге стоял моло¬дой человек в строгом элегантном костюме, на нем были очки в золоченой оправе.
- Фауст Зиновьевич Розенфельд? – спросил незнакомец.
- Да, это я, – ответил профессор.
- Значит, я не ошибся, именно Вы мне и нужны.
- Да, но, собственно, по какому делу?
- Я по объявлению. Незнакомец держал в руках ту же газету с тем же злополуч¬ным объявлением.
- Входите, но я, извините, совершенно ничего не понимаю, я не давал ника¬кого объявления.
- Это уже не имеет никакого значения, главное, что я Вас нашел.
- Но кто Вы такой, простите?
- Меня зовут Михаил Ефимович. Я представляю определенные круги частного капитала.
- И чем же я обязан вашим визитом?
- Я же сказал, я пришел к Вам по объявлению в газете. Вот, – он поднес к глазам профессора газету со злополучным объявлением. – Разве не Вы давали это объявление?
- Не знаю… Я… Я не помню… Что? Что? Что Вам от меня нужно? – от невнятного бормотания голос профессора вознесся до истерического крика.
- Да, успокойтесь, стоит ли так нервничать? Сейчас многие готовы про-дать душу дьяволу, лишь бы обеспечить себе достойную жизнь.
- Кто Вы? Сам сатана? Учтите, я атеист! Ни в Бога, ни в черта я не верю! И к этому глупому объявлению не имею никакого отношения! Это чья-то неуместная шутка, не больше!
- Да, что Вы, профессор, какой же я сатана? Я, знаете ли, тоже не верю во всякую чертовщину, но объявление Ваше вызвало интерес. Не каждый день встретишь такое в газете!
- Ну, и что? Какого черта Вы явились ко мне? Хотите поиздеваться над бедным, старым профессором?
- Успокойтесь, Фауст Зиновьевич, у меня и мысли не было издеваться над Вами. Есть деловое предложение. Вы выполняете для нас определен¬ную работу, а мы Вам обеспечиваем безбедную жизнь до конца ва¬ших дней.
Фауст Зиновьевич задумался, он вдруг вспомнил, до конца его дней оста¬лось не так уж много.
- Но при чем же тогда это объявление в газете о про¬даже души?
- Дело в том, что ту работу, которую мы Вам предлагаем, может выполнить лишь человек, внутренне уже готовый к тому, что бы продать душу дьяволу.
- Что же Вы хотите мне предложить? Обокрасть Национальный банк, убить президента?
- Ну, что Вы, профессор, кому же может прийти в голову мысль предложить по¬добное специалисту в области ядерной физики? Для этого есть другие люди.
- Что же тогда Вы хотите?
- Мы хотим, что бы Вы сделали для нас ядерную бомбу.
- Что, ядерную бомбу? Да в своем ли Вы уме? Вы хоть представляете себе, что такое разработка ядерного оружия? На эти проблемы работал весь военно-промышленный комплекс бывшего Советского Союза! Вы что, хотите сделать атомную бомбу в домашних условиях? Наше государство, между прочим, объя¬вило о безъядерном статусе!
- Государству, возможно, ядерное оружие и ни к чему, а мы от него не отказыва¬лись, потом, если потребуется, то на Вас будет работать военно-промыш¬ленный комплекс всего мира, у Вас будет все – лаборатория, оборудова¬ние, штат квалифицированных специалистов, а Вы говорите: «Создать бомбу в домашних условиях»!
- Но кто Вы, кого же Вы представляете?
- Я же Вам говорил, определенные круги частного капитала.
- Зачем же Вам бомба, Вы что, собираетесь развязать войну?
- Бог с Вами, профессор, ну кто Вам сказал, что мы собираемся развязывать войну?
- Тогда зачем же Вам так необходимо ядерное оружие?
- Ядерное оружие – это сила, а сила дает власть и деньги, многие страны владеют ядерным оружием, однако никто из них не развяжет ядерную войну, это скорее сдерживающий фактор, а не средство агрессии. Но это должно Вас меньше всего интересовать, Вы делаете – мы платим, а остальное – это уж забота политиков.
- А если я откажусь от вашего предложения?
- Тогда мы найдем другого специалиста, а Вы потеряете возможность заработать приличную сумму денег, ведь других вариантов, насколько я понимаю, у вас нет?
- Деньги мне конечно нужны, но что бы так взять да и продать душу дьяволу.
- Ну, раз Вы не желаете продавать душу дьяволу, то у Вас остается только один выход – это отдать Богу душу. Ведь Вы уже три дня ничего не ели, у Вас осталась последняя сигарета, а зарплаты в ближайшее время не предвидится. Да и что Вы зацепились за это выражение: «продать душу дьяволу»? Во-первых, это всего лишь образное понятие, во-вторых, когда Вы участвовали в разработке ядерного оружия для бывшего СССР, Вы не думали о том, что продаете душу. Вам говорили, что это нужно, и Вы делали, хоть и отлично знали, что бомба не разбирает, кто прав, кто виноват, она убивает. Вы знали, что удар будет нанесен не только по войскам, а в первую очередь по промышленным центрам, что гибнуть будет мирное население, однако Вас это не смущало.
- Тогда заказ на разработку я получал официально, от своего законного правительства, все это было на законном основании! А сейчас является ко мне неизвестно кто, неизвестно кого представляет, и предлагает мне делать ядерную бомбу! Это что, по-вашему, не должно меня смущать?
- А Вас не смущало то, что Ваше законное правительство пришло к власти, так сказать, не совсем законным образом? В семнадцатом году большевики не победили на выборах, а взяли власть путем вооруженного восстания, это Вас не смущало? Сегодня мы стоим за спиной у власти, а завтра сами станем этой властью, и, заметьте, это произойдет не насильственным способом, а вполне законным парламентским путем!
- Вот тогда и занимайтесь разработкой ядерного оружия, а пока делать этого Вы не имеете права!
- Тогда будет уже поздно, все это будет завтра, а бомба нам нужна сейчас. У нас нет времени на пустые разговоры и соблюдение формальностей. Ваше нынешнее правительство, ваши бездарные демократы развалили все: и производство, и науку, и армию, а Вы, нищий, голодный, брошенный этим правительством на произвол судьбы, фактически преданный им, стоите и рассуждаете о законности! Нет, не законность Вас волнует теперь, как и раньше, Вами движет страх. Страх за то, что Ваше действие или бездействие, противоречащее воле правительства, будет жестоко наказано! Если бы Вы отказались делать бомбу для правительства Союза, Вы бы лишились всего: звания, должности, ученой степени, работы, свободы, наконец. И Вы делали все, что Вам приказывали, делали молча, вопреки Вашей совести! Да впрочем, и совесть Ваша молчала, она была полностью подчинена существующей идеологии! Вам говорили, что ни Бога, ни дьявола нет, и Вы верили, Вы не боялись продать душу дьяволу, потому, что Вас убедили в том, что дьявол – это бабушкины сказки, что души нет. Сейчас к власти пришли другие, Вам говорят, что Бог есть, и Вы верите. Вы верите не тому, что у Вас в душе, не той истине, до которой Вы додумались сами, а той, которую навязывает Вам официальная идеология, и вовсе не важно, какая это идеология: коммунистическая, христианская, мусульман-ская или фашистская.
Если завтра Вам прикажут заниматься разработкой ядерного оружия и не заплатят при этом ни гроша, Вы все равно будете делать то, что Вам приказывают, и вас не будут мучить сомнения. Вы будете убеждать себя, что это необходимо для блага Родины, и Вам в голову не придет то, что эта Родина уже продала свой народ, и как последняя проститутка, отдается за гроши финансовым воротилам Запада.
Знаете в чем Ваша беда? Не лично Ваша, а всех законопослушных граждан этой, с позволения сказать, страны?
В том, что Вы не можете принимать решения, которые не укладываются в привычные рамки. Вам легче умереть с голоду, чем принять нестандартное решение, потому что за свое решение самому надо и отвечать, а Вы привыкли прятаться за спины других. Если прикажут, Вы будете убивать, стрелять, вешать, но совесть Ваша будет при этом оставаться чистой, поскольку решение было принято за Вас, следовательно, и ответ держать не Вам, а тем, которых Вы будете презирать точно так же, как Вы их боготворили, когда они были у власти.
Незнакомец умолк. Профессор не отвечал, он полез за сигаретой и с удивлением обнаружил, что гость был прав, сигарета действительно была последней. Он взял спички прикурил, сделал глубокую затяжку и выдохнул дым в потолок. Руки его больше не дрожали, он был спокоен, он уже принял решение.
- Я согласен с Вашим предложением, я буду делать бомбу.
- Ну, вот, так-то лучше. Теперь садитесь за стол и пишите.
- Мы должны заключить с Вами договор?
- Нет, никакого договора не надо, достаточно Вашего слова.
- Почему Вы так уверенны, что моего слова достаточно? Если я, вдруг, передумаю?
- Прежде чем обратиться к Вам, я наводил справки, и я знаю, что данное раз обещание Вы никогда не нарушали, поэтому никакой бюрократии не требуется, достаточно Вашего слова, поэтому садитесь и пишите.
- Что же в таком случае писать?
- Составьте мне список всего, что Вам необходимо, не забудьте при этом указать штат сотрудников и их квалификацию.
- Учтите, что список будет достаточно длинным.
- Это не важно, главное, чтобы он был полным.
Профессор сел за стол и начал писать. Писал он долго, спокойно и задумчиво. Наконец список был готов. Михаил Ефимович внимательно просмотрел его, сделал на полях какие-то заметки и спросил.
- Вы уверены, что ничего не забыли?
- Я уверен, можете не беспокоиться.
- Ну, что ж, когда все будет готово, я Вас найду, а пока живите спокойно, работайте и не о чем не беспокойтесь, надеюсь, что Вас не нужно предупреждать о том, чтобы Вы нигде не упоминали о нашем разговоре?
- Естественно.
- Вот и хорошо, я не сомневался, что мы найдем общий язык, а пока примите небольшой аванс, думаю этого должно хватить до нашей следующей встречи.
Незнакомец исчез также неожиданно, как появился. Фауст Зиновьевич некоторое время сидел неподвижно.
- Может все это сон? – спрашивал он себя.
- Такого не может быть, потому что не может быть никогда, это сон, не более чем просто кошмарный сон. Профессор встал, прошелся по комнате, хотел закурить, но сигарет больше не было. Скорее всего, это был только сон, но пачка денег реальная, настоящая лежала на тумбочке. Странный посетитель оставил деньги, а профессор даже не удосужился их пересчитать. Он взял пачку в руки, распечатал. Это были доллары, по сто долларов каждая купюра. Сколько их в пачке? Впрочем, какая разница? Все равно это много, очень много. И, вдруг, глядя на эти деньги, он почувствовал острый приступ голода, он вспомнил, что не ел уже три дня, а может быть и больше.
- Нужно пойти купить что-нибудь поесть, – подумал профессор и сунул в карман стодолларовую купюру. Он взял сумку и пошел в магазин. Шел он медленно, как в тумане. Он боялся всего и всех. Боялся бредущей по улице толпы, боялся летящих на бешеной скорости машин, боялся постового милиционера на углу, ему казалось, что стоит только подойти к пункту обмена валюты, как его схватят за руку и потребуют объяснений – откуда у него, три месяца не получавшего жалование, могут быть такие деньги? Ему казалось, что все прохожие смотрят на него и показывают пальцем: «Смотрите, смотрите – вот он, тот, кто продал душу дьяволу!» Но никто не обращал на него внимания, все шли мимо, озабоченные своими проблемами, до него никому не было дела.
Он подошел к обменному пункту, достал сто долларов и протянул их девушке-оператору. Та молча приняла валюту, проверила ее подлинность на аппарате, так же молча отсчитала ему положенную сумму в гривнах и выдала корешок квитанции. Происхождение купюры, ровным счетом, никого не интересовало. Профессор, сам не свой от радости, рванулся в универсам. Он покупал все: колбасу, пельмени, хлеб, вермишель, овощи, фрукты, заморские сигареты. Закончил покупки Фауст Зиновьевич бутылкой коньяка.
Придя домой, профессор разложил покупки на столе и задумался. «Что же это я наделал? – подумал он. – Неужели я и вправду продал душу дьяволу? Боже мой, какой кошмар, какой кошмар – согласиться разрабатывать ядерное оружие для каких-то авантюристов! Может быть, я сплю?» Профессор ущипнул себя за ухо. Нет, он не спал. Вероятно, он бы еще долго терзал себя угрызениями совести, если бы не вспомнил про лежащую на столе колбасу. Он отрезал ломоть хлеба, намазал его маслом, сверху положил колбасу и начал есть. Затем он налил рюмку коньяка и выпил, выпил залпом, на одном дыхании, как пьют самогонку или не разведенный спирт. Профессор поморщился, крякнул и закусил. По утомленному телу разлилось приятное тепло, в голове посветлело, мрачные мысли ушли куда-то на задний план. Он выпил еще и еще, потом снова пил, ел и снова пил, пока бутылка не опустела на две трети. Насытившись и слегка захмелев, профессор понял, что все происходящее не так ужасно, как казалось ему час назад.
- Ну, подумаешь, разработать атомную бомбу! Что я раньше никогда бомбы не делал? Мне приказывали, и я делал, и сейчас сделаю! Они рвутся к власти? Ну и пусть! Чем они хуже нынешних? Может хоть порядок наведут. Упрячут в тюрьмы бандитов, всех заставят работать. Заводы, фабрики заработают, начнут людям зарплату платить, кончится нищенская жизнь. И тогда все узнают, что у истоков новой власти стоял он, Фауст Зиновьевич Розенфельд! И он не прятался за спины других! Он брал ответственность на себя, и он способен отвечать за свои решения!
Профессор стукнул кулаком по столу, от чего кусочек колбасы, лежав-ший на краю тарелки, взлетел в воздух и, описав мертвую петлю, приземлился в пепельницу. Он осторожно вытащил пальцами из пепельницы кусочек колбасы, сдул с нее пепел, понюхал и выбросил в мусорное ведро. Так, успокоив свою совесть коньяком и обильной закуской, Фауст Зиновьевич уснул.
Время шло, деньги, оставленные в качестве аванса, подходили к концу, а незнакомец все не появлялся. Профессор уже начал подумывать, что все это, всего-навсего чья-то неуместная шутка, но понимал, что такими деньгами не шутят. Однако, со временем, все это необыкновенное происшествие стало забываться. Профессор думал о нем все реже и реже и, наконец, решил, что, возможно, больше никто к нему никогда не придет.
Появился таинственный посетитель так же неожиданно, как и первый раз. Прямо с порога он сообщил профессору, что все готово, и можно, наконец, приступать к работе. При этих словах Фауст Зиновьевич ощутил омерзительный, липких холодок в животе, ладони его стали влажными, лоб покрылся испариной, ноги подкашивались. Со всей очевидностью до него дошло, что он и впрямь продал душу дьяволу. Но деньги, полученные в качестве аванса, были растрачены, обратного пути уже не было.
- Что с Вами, профессор? – спросил Михаил Ефимович, – может Вы пе-редумали?
- Нет, нет, я не передумал, – ответил он, услышав едва уловимые нотки угрозы в голове незнакомца, – но я, я …
- Вы просто боитесь? Боитесь ответственности за столь смелое Ваше ре-шение? Ну-ну, успокойтесь, мы же обо все уже говорили, лучше скажите, когда Вы сможете осмотреть лабораторию?
- Как можно раньше, – ответил Фауст Зиновьевич, тяжесть в душе, пре-следовавшая его последнее время, внезапно прошла, им овладело желание работать.
- Тогда собирайтесь, поедем прямо сейчас, – предложил Михаил Ефимович. Профессор быстро собрался, и они вышли на улицу, где их ждал автомобиль. Раньше ему не приходилось видеть подобные машины, он хотел справиться о марке автомобиля, но постеснялся. Фауст Зиновьевич уселся сзади на роскошное сидение, машина тронулась. На дворе были сумерки, фонари на улицах, как всегда, не горели и, сквозь затемненные стекла, он с трудом мог ориентироваться в маршруте движения.
Примерно минут через сорок они добрались до места. Дом, в котором должна была находиться лаборатория, выглядел заброшенным, запустелым с темными, местами выбитыми стеклами и обвалившейся штукатуркой, обна-жавшей смесь кирпича и ракушечника, из которого было сложено это ветхое строение. Михаил Ефимович улыбнулся, перехватив удивленный взгляд профессора.
- Пусть Вас не смущает внешний вид этого здания, все, что нам потребуется, находится под землей.
Скрипучая дверь, пропустив профессора и его спутника, захлопнулась, и они очутились в темном помещении.
- Черт побери, где же здесь выключатель? – проворчал Михаил Ефимо-вич.
Он пошарил по стене, наконец, раздался мягкий щелчок, помещение озарилось матовым, неизвестно откуда льющимся светом. Помещение оказалось лифтом, который доставил их в лабораторию.
Все было оборудовано по последнему слову техники, профессор ходил, осматривал приборы, не скрывая своего восхищения. К работе он приступил немедленно.
Так и началась его двойная жизнь. До обеда он читал лекции в университете, а потом шел на угол улиц Щепкина и Преображенской, где ждал его все тот же автомобиль, марку которого он так и не успел выяснить.
Работал профессор увлеченно, с полной отдачей сил, за что получал приличное денежное вознаграждение. Он приобрел былую уверенность в себе. К своим коллегам, месяцами не получающим жалованья, он относился снисходительно, с презрением смотрел на бомжей, копающихся в мусорных контейнерах, и равнодушно проходил мимо старушек, торгующих сигаретами на углу и нищих в подземных переходах. Былые его сомнения и угрызения совести исчезли, не оставив следа, он чувствовал себя причастным к большому, важному делу, и от того сознавал всю свою значительность и незаменимость. На кафедре его невзлюбили. Все заметили перемену, которая произошла с Фаустом Зиновьевичем. Он носил дорогие костюмы, курил дорогие сигареты, стал важным, недоступным и необщительным. Друзей у него и раньше было немного, а теперь не стало совсем. Его ненавидели и боялись. Одни говорили, что профессор продал душу дьяволу, другие утверждали, что он получил наследство от родственников за границей, третьи, доказывали, что он занимается бизнесом, но что произошло с ним на самом деле, никто не знал.
Работа подходила к концу. Однажды вечером Михаил Ефимович предложил отметить окончание важного этапа работы. Стол накрыли тут же, в лаборатории. Выпив несколько рюмок французского коньяка и отметив достигнутые успехи, Михаил Ефимович сказал:
- А теперь, Фауст Зиновьевич, я попрошу Вас до следующей недели подготовить нашу малютку к испытаниям.
- Как к испытаниям? Ведь Вы же говорили, что не будете применять ядерное оружие!
- Применять и испытывать – это совершенно разные вещи. Любое оружие необходимо испытывать, тем более, ядерное. Можете Вы назвать хотя бы одно государство, которое, владея ядерным оружием, не производило бы его испытаний?
- Но ведь это безумие! Проводить испытания ядерного оружия в густонаселенной стране. Ведь у нас нет ни пустынь, ни бескрайних просторов севера, ни, наконец, необитаемых островов в океане! Где же Вы собираетесь проводить испытания?
- Не беспокойтесь, Фауст Зиновьевич, мы проведем испытания в ней-тральных водах, вдали от чьих-либо берегов, так что ни одно государство не пострадает.
- Но для этого потребуются средства доставки.
- Средства доставки есть. Нам не понадобятся ни ракеты, ни авиация, для доставки бомбы мы нашли более оригинальное решение. На следующей неделе в круиз отправляется теплоход. Мы погрузим нашу малютку в трюм, а когда судно будет на достаточно безопасном расстоянии от берегов, с помощью средств дистанционного управления дадим команду на подрыв.
- Но ведь на теплоходе будут люди!
- Конечно, будут, не отправится же он в круиз пустым!
- Но ведь они же все погибнут! Это же тысячи ни в чем не повинных людей!
- Ну, насчет тысяч Вы преувеличиваете, там будут всего 856 пассажиров, а насчет ни в чем не повинных Вы ошибаетесь. Там будут главари мафиозных кланов, бандиты, бизнесмены, разжиревшие на валютных махинациях, так называемые «новые русские» и им подобные. Все они давно заработали высшую меру, вот мы и приведем приговор в исполнение. Поверьте, мир только выиграет от того, несколько сотен негодяев распылятся на атомы в одно мгновение. Да и что, собственно Вам, человеку, продавшему душу дьяволу, до гибели каких-то сотен людей?
- А экипаж? Капитан, офицеры, матросы? За что они должны гибнуть?
- В любом деле существуют издержки, без этого невозможно, в каждой войне гибнет мирное население, так что, не стоит обращать на это внимание. Ну, погибнут, ну так что ж? Моряки, они и есть моряки, профессия их сопряжена с риском, они могут утонуть, разбиться о скалы, попасть в руки пиратов, пострадать от террористов, за это им платят, так что бросьте, профессор.
- Но, это же безумие! Настоящее безумие!
- Вы считаете, что это безумие? Вся наша жизнь это одно сплошное безумие! А то, что на шахтах каждую неделю происходят аварии с гибелью людей, это не безумие? То, что экономика страны рушится, народ голодает, массы людей доведены до нищенского существования, это не безумие? Мы хотим навести порядок в стране, и одно безумие можно остановить только другим, еще большим безумием! Оружие, которое лежит в подвалах мертвым грузом, никому не нужно. Испытание бомбы должно заставить задуматься тех, кто стоит у власти, они должны знать, что есть другая, скрытая власть, гораздо более могущественная! Так, что хотите или нет, а готовить бомбу к испытаниям придется.
Фауст Зиновьевич похолодел, он, наконец, понял всю серьезность происходящего, вдруг пришло в голову, что он так и не знает фамилии своего благодетеля. «Михаил Ефимович, а дальше?» – подумал он. Вспомнился рассказ Куприна, персонаж по имени Мефодий Исаевич Тоффель – Мефистофель. «Что, если фамилия Михаила Ефимовича совместно с именем и отчеством тоже означает это роковое имя? Впрочем, какая разница? Я ведь так и не знаю, кто он такой?»
- Кто Вы? – в отчаянии вскрикнул он. – Как Ваша фамилия? Кого Вы представляете, наконец? Кто дал Вам право распоряжаться судьбами людей?
- Успокойтесь, Фауст Зиновьевич, моя фамилия Вам ничего не скажет. Не стоит искать мистику там, где ее нет. Хотите знать, кого я представляю? Я представляю тех, кто правит этим миром, тех, чьи имена не появляются на страницах прессы, чьи лица не мелькают на экранах телевизоров, тех, кто никогда не баллотируется в президенты, не развязывает войн, и не устраивает революций. Но ни войны, ни революции, ни выборы не происходят без их ведома.
Вы никогда не задумывались о том, почему происходят теракты? Что такое международный терроризм? Отчаяние безумных маньяков? Нет, дорогой мой профессор, нет! Терроризм – это одно из средств управления миром. Думаете, что бомбу в метро или в аэропорту взрывают, чтобы убить несколько десятков случайных людей? Ведь в СССР не было терроризма, потому, что не было гласности. Что толку в гибели нескольких человек, если об этом не узнает весь мир? Терроризм воздействует на психику масс сильнее любых убеждений. Люди в любой стране чувствуют себя в постоянной опасности, они не доверяют своему правительству, которое не в состоянии их защитить. Но все это ерунда по сравнению с ядерным оружием в руках террористов. Если в стране, где правительство отказалось от ядерного оружия, кто-то может создать и применить ядерный фугас, то уже никто, даже сильные мира сего, не будут чувствовать себя в безопасности. Для того, чтобы убить президента, не нужно подкладывать мину под его лимузин. Достаточно взорвать ядерный фугас с центре столицы. И не помогут ни спецслужбы, ни личная охрана. Все противоракетные системы обороны беспомощны против террориста с ядерным оружием. Угроза ядерного терроризма вызовет панический страх у всех слоев населения. Люди сами откажутся от свободы и демократии, сами потребуют жесткой и сильной власти. Только новый порядок, и не в одной стране, а во всем мире, способен обеспечить безопасность людей.
- Так, вот как обстоит дело? Нет, я не буду готовить бомбу к испытаниям! Я ученый, а не убийца, не палач, не террорист!
- А как же Оппенгеймер? Он ведь тоже был только ученым, между тем, на Хиросиму и Нагасаки сбросили именно им созданные бомбы.
- Я не Оппенгеймер, я, Фауст Зиновьевич Розенфельд! И мне нет никакого дела то того, что он чувствовал, когда его бомба обрушилась на головы мирных жителей! Я не буду участвовать в испытаниях!
- Вы это серьезно?
- Вполне серьезно!
- Ну, что же. В принципе, мы можем обойтись и без Вас, жаль, что солидную премию за подготовку бомбы к испытаниям получите не Вы, а Ваши ассистенты, хотя, смею Вас уверить. Вы ее заслужили.
- Никаких испытаний не будет! Не будет. Вы слышите!
- Интересно, как Вы этому сможете помешать?
- А вот так!
Профессор поднялся, схватил стул, и, занеся его высоко над головой, нанес сокрушающий удар по дорогостоящему оборудованию. Раздался звон разбитого стекла, приборы жалобно взвизгнули и рассыпались. Он уже занес стул для второго удара, но тут в руке Михаила Ефимовича блеснул пистолет.
Выстрела профессор не слышал, он лишь ощутил жгучую боль в груди. Он выронил стул, покачнулся и медленно опустился на пол…

Очнулся Фауст Зиновьевич оттого, что кто-то тряс его за плечо.
- Проснитесь, профессор, проснитесь! Что с Вами? Вы кричали во сне! Профессор поднял голову и осмотрелся. Он уснул прямо на кафедре за своим рабочим столом.
- Боже мой, какой позор, – подумал он.
- Вам что, приснился страшный сон? – Над ним стоял молодой человек элегантно одетый, на нем были очки в золоченой оправе.
- Да, мне приснился страшный сон, конечно, – это был сон, боже, какой кошмарный сон! Перед ним на столе лежала все та же газета. Профессор схватил газету и стал лихорадочно искать объявление.
- Что Вы ищете, профессор? – спросил молодой человек.
- Объявление, здесь было объявление, здесь на последней странице в нижнем углу!
- Какое объявление?
- О том, что я, что я, – он понизил голос до шепота, – словом, что я продаю душу дьяволу!
- Бог с Вами, профессор, никакого объявления нет!
Фауст Зиновьевич еще раз внимательно просмотрел газету. Никакого объявления не было.
- Так, что, все это мне приснилось? – с трудом выдавил он из себя.
- Конечно! Успокойтесь, все это был только сон, просто сон и больше ничего!
- Извините, а кто Вы, собственно, такой? Я что-то не встречал Вас прежде на нашем факультете, – спросил профессор, хотя лицо молодого человека показалось ему удивительно знакомым.
- Не беспокойтесь, все в порядке. Я, доцент, меня зовут Михаил Ефимо-вич, Ваш новый ассистент. Могу Вас поздравить, специально для Вас утвердили новую тему научных исследований, открыто финансирование, причем на весьма значительную сумму. Так, что нищенское существование Ваше кончается. Вас ждет интересная работа и хорошее жалованье, так что за работу! Вперед, профессор!

Одесса - 1998

© Геннадий Дмитриев, 2017
Дата публикации: 21.01.2017 23:40:06
Просмотров: 2021

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.