Операция «Летите голуби!»
Владимир Викторович Александров
|
Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры) Объём: 20504 знаков с пробелами Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Операция «Летите голуби!» (Из протокола допроса) «Задержанный Добронравов Вениамин Петрович, нац. русский, пол мужской, возраст 13 лет, семейн. положение - холост, невоеннообязанный, род занятий – учащийся 7 кл. ср. шк. по данному делу показал…» У Веньки сгорела голубятня. Причем дотла. Он еще перед сном крепко-накрепко закрыл леток, чтобы какой-нибудь бродячий котяра не забрался и не передушил молодняк, как это уже было однажды. Только в тот раз уцелели хоть производители. А теперь никто. Да если бы он знал! Еще хорошо, что голубятня была не на чердаке, а стояла отдельно от дома на кирпичной подушке 3,5 м на 2,5 м. Венькин отец, человек верующий, самолично раздобыл эти кирпичи из остатков стены взорванной еще в 20-е годы церкви. «Из Божьего дома, - приговаривал он, укладывая очередной слой кирпичей на раствор, - строим дом для Божьих тварей». Лет 10 назад их поселок Колыхаево, что на Клязьменском водохранилище, поразила строительная зараза. Понаехали богатенькие и, от их «гринов» стали плодиться одно, двух, трех и болееэтажные каменные уродцы, как холерные вибрионы в курином бульоне. Самые крутые ставили замки вплотную к воде в самой, что ни на есть, запретной природоохранной зоне и наглухо огораживать свою частную собственность на общественной земле от взоров этой самой общественности. Из-за заборов с колючкой пацанам к воде с удочкой стало не пробиться. Зато цены в местных магазинах сделались такие, что Венькин отец, заядлый курильщик, приучил себя делить пачку сигарет на два, а то и три дня, чтобы не бить под дых семейный бюджет. Он и так из своей скудной зарплаты природоохранщика тратил слишком много на предмет своей страсти. Нет, не на выпивку, что было бы заурядно по нынешним временам, а на голубей. Эта его страсть, как и любовь ко всему живому вообще, перешла по наследству и к Веньке. Отец, конечно, делал по дому какую-то традиционную мужскую работу, но так, без особого рвения. Зато душу он с Венькой отводил на обустройстве голубятни. (Из показаний задержанного) «И тогда во мне проснулась ненависть…» Все началось с выстрела. Венька не сразу сообразил, что кто-то выстрелил, просто турман по имени Акробат, как всегда, весело кувыркался в небе через голову, а потом запрокинулся на хвост и рухнул. На земле вместо образа духа Божия валялся шмат окровавленных перьев, истерзанных картечью помпового ружья. Только тогда Венька понял, что слышал выстрел… Вдвоем с отцом они попытались прорваться на территорию владения поп-топ-притоп-шоу-дивы, чья физиономия не слезала с экрана «ящика», перекочевывая с канала на канал с группой «Мозги свело» и одним и тем же хитом: «Хэлло, мурло, урло, фуфло, Нам на планете весело! Хотят и город, и село «Мозги свело», «Мозги свело»! Но удостоверение природоохранщика не произвело на секьюрити никакого впечатления. Произвело впечатление только трехэтажное матерное колено из уст отца. И произошло явление народу хозяйского тела с «ремингтоном» в руках. Сегодня тело поп-топ-притоп-шоу-дивы было не парадным, а дачным, то есть без макияжа, парика, маникюра, корсета и прикида. Отец и сын сначала даже не поняли, мужик перед ними или баба? Но по трехдневной щетине и запаху перегара, сообразили, что перед ними ХОЗЯИН! Шоу-дива, он же (а, может, все-таки она?) поп-звезда, равнодушно взглянув на останки голубя, заявил, что «эта территория МОЯ! Куплена за МОИ бабки!» А, следовательно, и этот огороженный берег водохранилища, и небо над участком принадлежит ему, диве и звезде, которую знает каждый дурак, включая президента. «А раз так, я могу хоть с…ть в воду с рыбой, хоть стрелять в небо с птицами – за все заплочено!» - закончил хозяин. (Из показаний задержанного) «Так как разрешение на оружие у солиста ансамбля «Мозги свело» господина Кирбасова имелось, а руководство района было подмаз… (Ред: в протоколе это слово было зачеркнуто) настроено Кирбасовым в свою пользу, никакие доводы Петра Добронравова (моего отца) о вопиющих нарушениях пользования природоохранной территорией (самозахват и отчуждение непосредственно прилегающей к водохранилищу санитарной зоны, сброс сточных вод в водохранилище) не возымели действия в официальных инстанциях. Более того, господин Кирбасов озлился, стал сигнализировать в те же инстанции, что, дескать, голуби своим пометом портят ему творческое настроение и экологию. Потом принялся угрожать и целенаправленно отстреливать наших голубей уже за пределами своей территории…» Когда берега водохранилища обросли частными пляжами со всех сторон, народ стал называть его не Клязьменское, а «Клизменское». А однажды московская СЭС (санэпидстанция) нашла, что концентрация фекалий (дерьма) в водохранилище зашкалила за все возможные ПДК (предельно допустимая концентрация), и Венькиному отцу зажали и без того мизерную квартальную премию за халатное отношение к охране природы. Теперь отец делил пачку сигарет уже на 4 дня. Венькина семья сделалась похожей на первичную ячейку подпольной партийной организации. Даже мать, прежде относившаяся к страсти своих мужиков к голубям, как к дури, стала проявлять солидарность. Она теперь сама подымалась на голубятню, проветривала ее, меняла подстилку из песка, торфа и дубовой коры, таскала из придорожной забегаловки, в которой работала, горох, манку, кукурузу, просо, варила птицам картофельно-зерновые мешанки. Сам Венька старался выпускать голубей, как можно реже. Но разве птице запретишь летать, где она хочет? В день Военно-морского флота со стороны замка по соседству весь день сквозь музыку прорывались хлопки, свист и скрежет – это поп-топ-притоп-дива при помощи шотландского виски, перуанского кокаина и китайских петард доказывала свою принадлежность к защитникам российского отечества, а, следовательно, и к мужскому полу. Тем вечером не вернулись двое – черный монах и почтарь, оба были получены «по линии», то есть от элитных производителей, и оплачены бешеными по меркам семьи деньгами. Сумерки сгустились до черноты, а Венька все ждал. Потом в свете фонарика закрыл леток, амбарный замок на двери голубятни и молча вошел в дом. По его молчанию родители догадались об очередной беде. Спать легли так же молча. Венька долго не мог уснуть от грохота салюта на берегу. И потому долго не мог проснуться. А когда все-таки продрал глаза, увидел отца и мать с пустыми ведрами у догорающей голубятни. Видимо, «дом Божьих тварей» сгорел, практически, мгновенно, так как кроме кирпичной подушки все остальное в нем было из дерева, просушенного летним зноем. Как установила пожарная инспекция, голубятня сгорела не сама по себе, а в результате попадания «шутихи» китайского производства. Но определить, кто хозяин «шутихи», следственные органы не сумели по причине слабой технической оснащенности и низких зарплат, хотя весь поселок в ночь Военно-морского флота вздрагивал от канонады доносящейся с акватории Кирбасовской гавани. Там проводились маневры Кирбасовского флота – тузиков, яликов, катеров и аквабайков - с боевыми пусками ракет китайского производства. (Из показаний задержанного.) «И тогда я решил отомстить…» А еще Венька любил физику, особенно раздел «Реактивное движение» и знал всех его теоретиков и практиков от Циолковского и Королева до самых секретных. А так же Второй закон Ньютона, из которого следовало, что сила действия равна силе противодействия. Он сразу же отверг китайскую ракетную технику – во-первых, не надежно, во-вторых, маломощно, а, в-третьих, дорого. «Будем делать свое,» - решил он. Благо отцовских инструментов в доме и подножного материала на свалках было более чем достаточно. А как изготовить ракетное топливо, можно прочесть в Интернете. Довольно скоро на скошенном лугу он провел первые испытания и без труда довел точность и дальность полета ракетного снаряда до нужных параметров. Для начинки боеголовки он избрал бензин с капсюльным воспламенителем – и просто, и доступно. Вот только емкость герметизировать замучишься. Но он наловчился. Потом он перебрал и поставил на ноги старый отцовский мопед, переделал раму, пришпандорив к ней третье колесо, а между задними колесами навесил приличных размеров багажник. Свою установку, чтобы она помещалась в багажнике, он сделал складной наподобие трансформера и назвал ее «голубятня». С направляющих этой «голубятни», как с летков, почти одновременно стартовали четыре белоснежные ракеты, которые он назвал: «Турман», «Монах», «Почтарь» и «Дутыш» в память о своих птахах. Он долго выбирал место для первого боевого пуска, наконец, отыскал его на самом берегу примерно в пятистах метрах от усадьбы «поп-топ-притопа». Если расположиться у самой воды, от усадьбы место пуска закроет стена тростника и, дай Бог, не будет видно языков пламени в момент зажигания двигателей. За спиной тоже прикрытие - поросль кустарника… Но создать орудие мести оказалось гораздо проще, чем совершить саму месть. Он откладывал задуманное со дня на день. Пока отец не вернулся избитый. Один из «поп-топ-притопов», не Кирбасов, а другой решил подарить красивую жизнь своей новой гёрл-френдше, для чего отшкадал еще полгектара природоохранной зоны на побережье. Он так торопился закончить ударную стройку ко дню ее рождения, что строительный мусор приказал не вывозить, а попросту затопить в водохранилище, воды которого текли из кранов всего многомиллионного города. Отец как природоохранщик попытался воспрепятствовать этому, нарушив неприкосновенность частной собственности, за что и был примерно наказан… Поздно ночью, прислушиваясь к тишине в комнате родителей, Венька выскользнул из дому. Вывел за ворота мопед и еще с полкилометра с трудом крутил педали, не решаясь завести мотор, чтобы не разбудить родителей. Затем уже на моторе сделал приличный крюк и подъехал к выбранному месту с противоположной от дома стороны. Для конспирации. Спустился к берегу и… Сколько раз он репетировал это с закрытыми глазами, специально, чтобы не лажануться в ночной темноте! Вот и сейчас руки, вроде бы, выполняли привычные действия, только их било. В горшочном детстве он раз схватился за оголенные провода – било точно так. А теперь еще и колени. А откуда эта барабанная дробь? Неужели зубы? «Трус не играет в графа Монте-Кристо!» - зло подумал Венька, заканчивая прицеливание на шикарно иллюминированный стеклянный купол замка. «А, интересно, стекло у него на крыше наше или венецианское?» - усмехнулся он, предвкушая звон бьющихся осколков. Потом безмолвно помолился Богу, чтобы Он не допустил ошибки в Венькиных расчетах на то, что хозяев в эту ночь не будет дома, и никто из них лично не пострадает, прошептал: «Летите, голуби, летите!» - и щелкнул тумблером зажигания… Утром только и было разговоров, что о ночном пожаре у «поп-топ-притопа». Замок, правда, не выгорел дотла, но общая картина владения была подпорчена. Подпорчено было и творческое настроение прибывшего на «пленэр» Кирбасова. Он подсчитал убытки и с горя засадил двойную порцию виски с кокаином, а потом приперся на прямой телеэфир в виде, как говорилось потом в газетной рецензии, «неадекватном самому себе». Чернокожую телеведущую он объявил исламской террористкой, виновной в поджоге его имения, потребовал, сноса консерватории и памятника Чайковскому, а вместо Чайковского - памятник себе, причем непременно работы Зураба Церетели. Но самое страшное – он спел свой коронный хит «Хэлло, мурло, урло, фуфло!» впервые вживую, без фанеры. А уж после такого Кирбасову и его группе «Мозги свело» было отказано в телеэкране до «морковкина заговенья». (Из показаний задержанного) «А тут я уже и сам загорелся…» Венька, не стал почивать на лаврах, а бросился в рассуждения. Он понял, что его боеголовки слабоваты против каменных джунглей, бензин слишком быстро выгорает. Нужен напалм. И тут же отыскал в Интернете рецепт «Коктейля Молотова», что одно и то же. Следующим был отцовский обидчик. Усадьба его «гёрл-френдши» превратилась в черный гнилой зуб среди сверкающих двух, трех и болееэтажных особняков во вставной челюсти Клязьменского побережья. И понеслось! Что ни неделя, полыхало бунгало очередного богатенького «буратинки», рискнувшего закопать свои денежки слишком близко к природоохранной зоне и имевшим неосторожность нанести оскорбление Тихомирову старшему словом или делом. А по утрам, покупая в магазине молоко, Венька слушал охи и ахи досужих продавщиц, которые прилюдно жалели бедных богатеньких, но про себя радовались их напастям. За завтраком Венька неизменно включал старенький проигрыватель, доставшийся в наследство от бабушки, и слушал виниловый диск, с которого сквозь хрипы и трески прорывалось величавое «совкововое» песнопение: «Летите, голуби, летите - для вас нигде преграды нет!» Под этот-то мотивчик, беспрестанно вертящийся в его башке, он по ночам выпускал на простор из «голубятни» очередную огненную четверку: «турмана», «монаха», «почтаря» и «дутыша». Местные остряки уже переименовали их поселок из Колыхаево в Полыхаево, а пожарные и столичные сыскари сбили за лето по три пары казенной обуви, но так и не смогли накрыть террористическую организацию. Венькины руки уже давно не трясло. Вибрировала разве только душа, но все тише и тише. Ведь он покушался не на людей, а только на неправедно добытую ими частную собственность. Конечно, не обошлось без проколов. Однажды, вопреки Венькиным разведданным, хозяева не укатили в Москву и ночью, в чем мама родила, принуждены были спасаться из-под горящей кровли, как из под Господнего меча. Слава Богу, обошлось, если не считать ожогов на лице известной топ-модели, которой по этой причине пришлось завязать с модельным бизнесом. В другой раз мститель шарахнул по совершенно посторонней вилле (в кромешной тьме кто не ошибался?). Ее хозяин клипмейкер, как позже выяснил Венька, тоже был тот еще гусь, сколотил состояние на рекламе пива, в которой призывал молодежь спиваться оптом и в розницу. Ну, и случилось, что что-то не так сработало в самом снаряде, «голубок», отклонившись от цели, спикировал на водохранилище, где почти накрыл незаконно влюбленную парочку в лодке. Когда он и она в обгоревших лохмотьях выбрались на берег, то тут же были разоблачены разыскивавшими их полночи законными супругами. И назавтра начались сразу два бракоразводных процесса. Так что, как убедился (или убедил себя) Венька, наказания без преступления не бывает. И, если не считать эти досадные промахи, сознание выполненного перед обществом долга по части суда скорого и беспристрастного да восстановления социальной справедливости в одном отдельно взятом поселке давало Венькиной душе успокоение… А у местного участкового была страда. Только в летний сезон он мог поправить свое материальное положение на год вперед. За оговоренную таксу он лупил с богатеньких дачников мзду за мелкие милицейские услуги. Закрывал глаза на жалобы о нарушении ими тишины и покоя граждан, тырил из родного ОВД протоколы составленные коллегами на задержание их чад в обдолбанном состоянии или за торговлю травкой, предупреждал об очередной инспекции СЭС и природоохранщиков. Словом, на нынешних бар он не обижался. Он обижался лишь на Господа Бога и начальство за то, что погнушались осуществить его заветную мечту о производстве в «старлеи». И вот в конце летнего сезона участковый взялся разгребать кучу кляуз, скопившихся в сейфе. Проклиная свое пожизненное лейтенантство, он, нехотя, разложил их в две стопки. В одну - жалобы от местных на соседей-алкашей, на чьих-то собак, топтавших пенсионерские грядки. В другую - от дачников - на поджоги да на самоуправство и хамство природоохранника Петра Добронравова. И как-то так вдруг оказалось, что жалобы на природоохранника и на огневые налеты оказались от одних и тех же лиц с разницей по времени в несколько дней. Тут было, о чем подумать. Правда, о Добронравове старшем участковый ничего такого подумать не мог, знал его, как облупленного. А вот младший, Венька, личность потенциально подозрительная: пьющим пиво и курящим не замечен, хотя закончил уже седьмой класс. Старшим, как нормальные пацаны, не хамит, девок не лапает. Был помешан на голубях, пока не сгорела (О!) голубятня. А, главное, любит читать научные книжки (О! О!) про космос и ракеты (О! О! О!)! И как только притаранили очередную телегу на Добронравова-старшего, участковый, предварительно спрыснув счастливый случай, поздно вечером засел в кустах у Венькиного дома. Только на третью ночь ему повезло. Когда бесшумно отворилась калитка, загодя смазанная Венькой, он выступил из кустов и, сунув руки в темноту, ухватил пацана за шиворот и за руль мопеда. Ни он, ни Венька не стали подымать кипеш, а лишь шепотом попинали друг друга коленками. Убедившись, что находится в крепких руках, Венька, наконец, сдался. Мент молча выковырял мопед из Венькиных пальцев, все так же шепотом приказал ему вернуться домой, а чуть свет явиться в ОВД. До самого утра участковый изучал Венькину технику, зловеще хмыкал да цокал языком. А утром явился генеральный конструктор, он же «граф Монте-Кристо» местного разлива. Участковый, одуревший от трехсуточных бдений без жратвы и выпивки вращал багровыми глазами, играл желваками и топал ногами на Веньку не меньше трех часов кряду. Перхоть с его волос, не тронутых «Хэд энд шолдерсом», разлеталась по всему отделению и снежной порошей сыпалась на папки с уголовными делами, погребая под собой постыдные человеческие поступки. Нахрапистый, как всякий инвалид умственного труда, он то зашвыривал пацана в КПЗ, то выволакивал его за шиворот и тыкал мордой в статьи уголовного кодекса, лежащего поверх стопки кляуз на Венькин терроризм. Он щелкал перед его носом замками наручников, грозясь испробовать на синем от ужаса пацане то «ласточку», то «слоника», если тот немедленно не подпишет чистосердечное признание. Хотя последнее было явным перебором – Венька и так уже был раздавлен. Наконец, участковый отпер сейф, побулькал в нем какой-то жидкостью, крякнул и захрустел малосольным огурчиком. Через пару минут багровость с его глаз перекинулась на нос, желваки опали, ноги согнулись и усадили своего хозяина за стол писать протокол. У Веньки от многочасового стояния онемело даже то, что немеет только у пацанов, он говорил и говорил без передышки, только бы выговориться и сесть. И после каждой его фразы запарившийся от непривычного дела, бумагописания, участковый возбужденно восклицал: - Вот дерьмо! Ну, и дерьмо! Если бы ты, дерьмо, знал, в какое дерьмо ты вляпался! Наконец, когда Венькино покаяние дотащилось до сегодняшней явки в ОВД, истязатель протянул ему листы, исписанные милицейскими каракулями. Понизу всей этой писанины задержанный дрожащей рукой впаял свою визу: «С протоколом ознакомлен, показания подтверждаю» А так же роспись и число. Венька совсем уже было приготовился к «посадке», но был милостиво отпущен домой под подписку о невыезде и с наказам ждать повестки. Он пришибленно вышел из ОВД и поплелся восвояси, а участковый снова обратился к заветному сейфу, но поскольку еще одного огурца там не отыскалось, понюхал обшлаг кителя, потом сел и задумчиво задымил «беломориной». Венька даже усох и сделался меньше ростом, просыпаясь с трепетом каждое утро в ожидании повестки и конвоя. А дни все шли, но почему-то не торопилась повестка. Первое время ему было невыносимо тяжко жить под этим Дамокловым мечом, но месяца через три он свыкся и даже выучил пару аккордов на гитаре – на зоне пригодится. Когда же он уже довольно сносно научился бренчать и даже бацал «Летите, голуби, летите, для вас нигде преграды нет!», подвывая по блатному, со времени вышеописанных событий минул год. И он уже почти перестал терзать себя вопросом, почему меч правосудия так и не коснулся его головы? Не догадывался Венька, что, участковый, хотя и не обижался на богатеньких, ненавидел их лютой классовой ненавистью и на даже выборах в закрытой кабинке вычеркнул их всех из бюллетеня к чертовой матери! А протокол допроса он унес домой и со сладострастием перечитывал Венькину исповедь на сон грядущий. И была она увлекательнее телесериалов и слаще водки… Не догадывался Венька и о том, что это еще не конец истории. Через пару лет в их Колыхаевку нагрянула выездная бригада «Фабрики звезд» искать таланты. Венька, то ли на спор, то ли для куражу сунулся к ним на прослушивание и, неожиданно для себя, прошел все их чертовы туры с совковым синглом «Летите, голуби, летите!». А в учителя к нему определили Кирбасова, чем Венька очень даже гордится. Теперь он изо всех сил готовится стать «поп-топ-прихлопом» и с удовольствием исполняет с группой «Мозги свело» бессмертный хит «Хэлло, мурло, урло, фуфло!». Теперь у него пошла совсем другая жизнь. Но эта история уже не для слабонервных… © Владимир Викторович Александров, 2010 Дата публикации: 11.10.2010 16:47:40 Просмотров: 2313 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|